Во льдах

Глава 14 Семинар, день второй

— На зарядку, на зарядку, на зарядку, на зарядку становись! — задорная песенка звучала из репродуктора.

Но мы уже стояли. В танцзале — по случаю прохладной погоды.

Да, пионерский лагерь. Теперь и с трупом. То есть трупа уже не было, его увезли. Нас ещё вечером наскоро опросили, и на том разрешили жить прежней жизнью. Почему нет? Тело пробыло в воде несколько дней, скорее, с учетом температуры, несколько недель, а мы прибыли только-только.

Но настроения, понятно, никакого, и вчера вечер танцев отменили. Вместо этого — просмотр телевизора, парад и праздничная демонстрация трудящихся в записи.

Смотреть в тепле, сидя, куда комфортнее, чем стоя на морозце. И видно лучше: то один план, то другой, с разных точек, видны лица, видны улыбки, видны глаза.

И — помогло. Возникло чувство, что уж с нами-то ничего подобного случиться не может. У нас танки, у нас ракеты, у нас гаубицы, а, главное — у нас люди, люди, люди. Наши, советские, правильные. Они всегда помогут, защитят, спасут.

И потихоньку ужасная находка стала бледнеть, таять, исчезать.

К тому же погибшую мы не знали. Кто она, как погибла? Может, пошла купаться, да и утонула? Печально, да, но люди тонут. Милиция разберётся! Там знают, что делают!

Но всё же вечер прошёл в миноре.

Не думаю, что ночью меня стали бы беспокоить, но девочки меры приняли. Простые. Попросили двухместный номер, им его предоставили. Сдвинули две кровати-полуторки, уже можно жить. И я перебрался к ним. От греха подальше. Смешно, да не до смеха.

А утром — на зарядку!

Инструктор, человек третьей молодости, под пятьдесят, показывал нам элементарные упражнения, а мы их повторяли, кто лучше, кто хуже.

— Это Ковальчук! — шепнула мне Лиса. Видя, что фамилия мне не знакома, добавила: — Трехкратный чемпион!

Я не стал спрашивать, чемпион чего, чемпион когда, чемпион в чём. Довольно и того, что видел: человек явно не в лучшей форме. Далеко не в лучшей. Даже и буквально: мастерка на нём нуждалась в ремонте, а лучше бы и в отставке. Но если одежду поменять легко, то вот со здоровьем… Все признаки злоупотребления налицо, с пяти шагов видно. И слышно. Да и работать инструктором на базе отдыха для трехкратного чемпиона — та ещё карьера. И долго ли его будут держать?

— Ладно, продолжайте сами, — сказал вдруг Ковальчук, махнул рукой и пошёл из зала. Походка не спортивная, почти шаркающая. И покачивает его.

— Остограммился уже, — сказал один из новых кандидатов, Тарас. Без осуждения, но и без восторга. Прокомментировал.

— Я думаю, это испытание. Заранее запланированное, — сказала Лиса. — Посмотреть на нашу реакцию. Что мы станем делать, языками чесать, или продолжим занятия?

И она вышла вперед, стала лицом к нам.

— Итак, дыхательные упражнения школы боевых искусств Antonio Ilustrisimo. Прошу Ольгу и Михаила мне помочь.

Мы, конечно, помогли. Красавчики, не зря купили в школе форму лучшего качества, теперь пригодилась.

Нет, не скажу, что форма эта так уж лучше отечественной, хотя и лучше, да. Но главное — она иностранная, а всё иностранное — это почти волшебное. А слова «школа боевых искусств» и сами обладают магией. Боевые искусства — карате! дзюдо! кун-фу!

И вот мы втроём стали изображать живую картину «цапли утром у горного озера». И всё остальное. Когда через пятнадцать минут урок завершился, нас обступили и стали расспрашивать, что и как. Я помалкивал, а девочки изложили историю, как они боролись с американскими його-террористами. В подцензурном варианте, примерно так, как издают сказки братьев Гримм для детей.

— И что, вот прямо раз-два, и наповал? — спросил кто-то. Они все для меня пока «кто-то», безликая масса. Разве что Коля запомнился, и немножко Тарас. То есть по именам-то я их всех запомнил, этот — Сергей из Костромы, но как личность, он в тумане.

— Не раз-два, а раз, — сказала Ольга.

— Здорового мужика?

— Умеренного здоровья. Вроде тебя.

— Ну, покажите, как это.

— Нет, ты это не хочешь. Это ведь не кино и даже не спорт. Боевые искусства знают одну цель — победить. Противника не щадят. Упадешь, сломаешь шею, как дальше жить будешь?

— А вы чуть-чуть, не до смерти. Что я, не падал никогда? Докажите, что не выдумываете.

— Ты бы ещё на параде попросил: «дядя министр, покажи, как стреляет эта пушка, а то я не верю».

— Значит, только слова, — с деланным пренебрежением сказал Сергей из Костромы.

— Зачастую слова опасней пистолета, — ответила Ольга.

— Понял, понял, — а сам встал в боксерскую стойку. Что-то вроде. — Вот я на вас напал. С определенными намерениями. Попробуйте силой слов защититься.

— Легко, — сказала Ольга.

— Ну? — и он шагнул навстречу.

— Как ты понимаешь, нас здесь собрали не только ради нашего веселья. По окончании каждому будет дана характеристика. И что будет написано в личном деле Сергея Ивановича Липикова, одна тысяча девятьсот пятьдесят пятого года рождения, технолога костромского сыродельного комбината имени Эрнста Тельмана?

— Что будет записано? — Сергей перестал изображать из себя боксера, опустил руки и с тревогой смотрел на девочек.

— Что во время проведения семинара «Задачи комсомола в свете решений двадцать пятого съезда КПСС» Сергей Липиков показал себя… — Ольга взяла паузу.

— И?

— Видно будет. У нас впереди и сегодня, и завтра.

— Ну, это… конечно.

— Квартиру тебе обещали в доме на Крупской?

— Ага. А откуда…

— Оттуда. Сам понимаешь, Сереженька, что и квартира, и поездка в Финляндию, и должность старшего технолога, и всё остальное — не на камне высечено. Мышка бежала, хвостиком задела, и всё пошло по-другому. Иначе.

— Я же так, в порядке шутки, — Сергей и побледнел, и вспотел одновременно.

— Я тоже, — сказала Ольга. — Просто хочу показать: лучшая схватка та, которая не состоялась.

Я стоял в сторонке, скромно потупясь и не привлекая внимания. Девочки решили, что пора показать, кто здесь главный. Заявка на неформальное лидерство. Правильно, самое время. Вчера было рано, завтра будет поздно. Похоже, домашнее задание девочки выполнили — изучили личные дела участников семинаров. Сумели получить доступ. Ну, им — да не суметь.

А тут и Черномор подоспел. Он, как старший, на зарядку не вышел, у него иные дела были.

— Что, позанимались? Молодцы! Значит, после завтрака собираемся в Ленинской комнате. Будет дискуссия.

гремело в голове Маяковским.

К чему бы?

Пошли переодеваться.

Меня терзали смутные предчувствия. И — не обманули.

Во-первых, на завтрак была манная каша! Манная каша, два кусочка булочки, десятиграммовый брусочек масла и стакан жидкого чая. Будь готов! Всегда готов!

Во-вторых, никто к завтраку, кроме меня и девочек, не переоделся. Все пришли в трениках, у кого какие были.

Ну, а чего я ждал? Комсомольцы с мест — люди простые. В Парижах не бывали, а турбазы к такому привычные.

А здесь — турбаза турбазой.

Скорее, на нас поглядывали с удивлением: эк как расфрантились! Но девочки держались уверенно, и удивление потихоньку трансформировалось в смесь зависти и восхищения.

— Это из «Березки»? — спросила Наташа из Бреста (их две, Наташи, одна из Бреста, другая из Одессы).

— Это мы сами, вот этими самыми руками, — ответила Лиса. И показала руки, левую и правую.

— Но ткань — заграничная?

— Джерси из Иваново, — поддержала Надежду Ольга. — В Иваново много чего интересного можно найти.

— Но фурнитура итальянская, — продолжила Надежда. — С фурнитурой у нас не очень.

— Итальянская! Тогда понятно! Из «Березки»?

— В лавке купили.

— В какой?

— У Абдуллы. Это в Триполи, в Ливии. Очень милая лавочка, небольшая, но есть всё, чего душа пожелает. А если вдруг нет, Абдулла достанет, — начала рассказывать тысячу вторую сказку Лиса. — Там это просто: Средиземное море, контрабандисты, хочешь — Италия, хочешь — Испания, хочешь — Франция, прямые поставки.

— Дорого?

— В зависимости от. Всяко дешевле, чем в бутике.

— Бутике?

— Магазине модных товаров. В бутике, к примеру, вещь стоит сто долларов, если считать на доллары, а у Абдуллы та же самая — шестьдесят, а если поторговаться, то и все сорок.

— И вы торгуетесь?

— Ещё как! Это же развлечение! И очень, очень полезное развлечение. Экономит кучу денег.

— А подделки? В «Комсомолке» писали, что на восточных рынках сплошь подделки!

— Абдулла — честный торговец. Если подделка, он так и говорит, мол, это подделка, но хорошая подделка. А плохими подделками он не торгует. У него двадцать поколений предков лавкой владели, знает, как вести дело.

— Везёт вам… В Ливии были, и вообще…

— Кто мешает? Скоро объявят Интернациональную Комсомольскую Стройку, возводить оросительную систему и сопутствующие структуры. Тысячи комсомольцев поедут, всем дело найдётся. И болгары будут, и венгры, и вообще.

— Со строительными специальностями?

— С разными. Там наших товарищей тысячи и тысячи. Нужна им библиотека? Нужна. А где библиотека, там и библиотекари. И так далее, ты поняла?

— Поняла!

Девочки щебетали, вербуя потихоньку сторонниц и сторонников. Ну да, уже идут наборы, но не всё гладко: многих приходится заворачивать. Пьянство, хулиганство — в Ливии с этим строго.

После завтрака всех попросили в Ленинскую комнату — просторную, с портретами Ленина и Андропова, с красными знаменами, подшивками газет, наглядной агитацией, и, почему-то, большим, литров на двести, аквариумом, в котором плавали золотые рыбки.

Расселись вдоль длинного стола, Черномор занял председательское место.

— Давайте вообразим, что… — он сделал паузу, и все начала воображать «что».

— Давайте вообразим, что каждому из вас дальний родственник из-за границы, например, из Америки, оставил в наследство миллион долларов. Ваши действия?

На меня Черномор не смотрел, но я чувствовал — в мой огород камешек. И если прежде, на встречах с болельщиками, вопросы насчет миллиона было считать спонтанными, в конце концов, каждый любит считать деньги в чужом кармане, то сегодняшний тест Черномор явно не сам придумал. Получил задание сверху. И я догадываюсь, от кого.

Все погрузились в размышления. Блаженные улыбки на устах, полузакрытые глаза, и пальцы шевелятся, будто пересчитывают наличность. Много наличности.

— Ну, кто начнёт? — бодро спросил Черномор.

Никто не торопился.

— Ладно, пойдём по кругу, — сказал Черномор. — Бахметьева, тебе начинать.

Бахметьева встала.

— Сразу хочу заявить, что у меня не было, нет, и, уверена, не будет родственников за границей!

— Заявление принимается — благосклонно кивнул Черномор, — но от задания оно не освобождает.

— Миллион долларов… Конечно, я бы все деньги передала государству! Передала, и дело с концом! Государство лучше знает, что делать с миллионом долларов! — выпалила Бахметьева, и даже порозовела от собственной правильности.

— Передала государству, так и запишем. Садись, Вера.

Вера села.

— Дальше по кругу!

Дальше по кругу был пан спортсмен, то бишь олимпийский чемпион Коля.

— Я бы посоветовался с товарищами, — сказал он невозмутимо.

— С какими товарищами? — полюбопытствовал Черномор.

— Со старшими товарищами. В райкоме комсомола, в райкоме партии, или куда меня направят. Вдруг эти деньги лучше напрямую передать американским коммунистам? Или на какие-нибудь другие нужды? Развитие спорта в негритянских гетто? Старшие товарищи лучше знают. Они плохого не посоветуют.

— Интересно, интересно, — Черномор прямо замурлыкал, как кот, поевший деревенской сметаны. А городскую сметану коты не очень уважают, так мне рассказывала Вера Борисовна. Уговаривает завести кота, и я на уговоры думаю поддаться. Но по весне.

Следующим довелось выступать Сергею, сыроделу.

— А я бы, если, конечно, можно, вложил бы деньги в нашу Кострому. Во-первых, заменил бы изношенное оборудование, а то как установили его в сорок шестом, так с тех пор и работает. Нет, оно хорошо работает, немецкое, но время есть время. Опять же прогресс, электроника. Во-вторых, провел бы в школах ремонт. В тех, где пора. Особенно в музыкальной. У меня младшая сестра в музыкальной школе учится, так что я знаю… Ну, и вообще, взял бы шефство над домом ветеранов, больницей… Как-то так.

— Любопытная концепция, — задумчиво сказал Черномор. Как он разглядел концепцию в выступлении Сергея, не знаю, но разглядел.

— Разумеется, если мои действия одобрят партия и комсомол, — чуть запоздало добавил Сергей.

— Это да, это конечно, это разумеется.

Дискуссия — если это была дискуссия, — шла и дальше по кругу. Большинство не мудрило, и сразу отдавало миллион в надежные государственные руки. Лишь ивановская ткачиха Инга попросила, если можно, квартиру в Москве. И немножко чеков, на обстановку.

— Почему же нельзя, можно, — великодушно согласился Черномор.

Инга явно обрадовалась. Вот она, сила воображения! Сейчас ей, и другим тоже, кажется, будто они и в самом деле получили наследство. И те, кто передал миллион государству безо всяких условий, стали жалеть себя и завидовать Инге — вот, мол, какая она ловкая!

Очередь дошла и до меня.

— Ну, что тут сказать… — начал я нерешительно. — Выступаем мы по кругу, так?

— Так, — подтвердил Черномор. — Именно по кругу.

— А стол у нас прямоугольный, почти квадратный. Решить квадратуру круга не смогли лучшие математики, вряд ли это удастся и нам.

— А по существу? — с места высказался Юрий из Херсона. Подумаешь… Я уже сто раз отвечал на подобные вопросы. Хорошо, не сто, а четыре. Тоже опыт.

— Вот ты, Юра, отдал миллион государству. А это означает одно: перед проблемой ты спасовал. Представь: контрольная, задача, а ты её переадресуешь учителю, мол, он лучше алгебру знает, пусть и решает. То есть сам задачу не решил, контрольную завалил.

Второй вариант: делать добрые дела. Этакая благотворительность. Заводу линию, больнице кровати, школе краску и кисти… Оно, с одной стороны верно: как учит нас Островский, на деньги дело нужно делать. Но…

— Но? — с интересом спросил Черномор.

— Наша конституция, наше общество не предусматривает частной собственности. Следовательно, собственником производственной линии ты, Сережа, быть не можешь.

— А я и не собираюсь, — ответил Сергей из Костромы. — Она, линия, будет принадлежать государству.

— И таким образом мы вернулись к первому варианту — пусть контрольную решает сам учитель. А ты от ответа ушёл. Что же касается ремонта школы или больницы — тут иное дело, но пока нет закона о попечительстве, реализовать возможности нет возможности, простите за скверный каламбур.

— Какой закон о попечительстве?

— Обыкновенный. Избираются ответственные люди, которые и следят за тем, чтобы деньги, выделенные на ремонт, расходовались экономно и рационально. И эти люди наделяются определенными правами, в частности — проверять смету, проверять соответствие выполненных работ с приемным актом, ну, и другие. А так-то вы, конечно, можете передать лично директору сто банок краски, или пианино «Петроф», или ещё что-нибудь, но контролировать, что будут делать с этой краской и этим пианино не сможете. Поэтому что? Поэтому за всем нужен глаз да глаз. Комсомольский контроль. И это предложение уже прорабатывается на самом высоком уровне.

И, наконец, вариант Инги. Он мне нравится. Мы же не ждем от государства, когда оно предоставит трусы или ботинки, а идём и покупаем сами. То же будет и с квартирой: идёшь, и покупаешь. Для этого нужны всего две вещи: деньги и квартиры.

— Ага, всего, — хохотнул Сергей.

— Именно. Знаешь, Сергей, в первые годы революции, когда страна пребывала в разрухе, и ботинки купить было невозможно, передовиков поощряли талонами на выдачу ботинок. А теперь — пожалуйста. Если не венгерские, то уж ботинки фабрики «Скороход» купить не проблема. Хорошие ботинки, о таких в двадцатые годы и мечтать не смели. Со временем то же будет и с автомобилями, квартирами и прочими предметами первой необходимости.

И, наконец, самое последнее, на что, мне кажется, никто внимания не обратил. Миллион — сумма изрядная. И потому мой ответ таков: я подумаю.

— И сколько будешь думать?

— Столько, сколько сочту нужным, — ответил я. — Изучу проблему всесторонне. Посоветуюсь со старшими товарищами, как сказал Коля. Прежде всего с теми, кто имел или имеет в личном распоряжении миллион. Вот они, исходя из собственного опыта, могут подсказать дельное. Безденежные теоретики мне неинтересны. Но сейчас… Сейчас, господа миллионеры, нужно радоваться тому, что есть. Не грезить о несбыточном, а сказку делать былью.

— Кстати, насчет комсомольского контроля, — взяла вне очереди слово Лиса. — Вы заметили некую скудность нашего завтрака? Так вот, в меню-раскладке значилась ещё яичница с колбасой. А на столах её не было.

— Я уверен, что с этим разберутся, — сказал Черномор.

— Уже разбираются. Сейчас сюда прибыли товарищи из ОБХСС, они и разбираются.

— ОБХСС? Откуда?

— А это мы вызвали, — безмятежно ответила Лиса.

И в самом деле, три автомобиля, «Волга» и два «Москвича» заехали на территорию «Дубравы».

— Комсомольский контроль в действии, — прокомментировала Ольга. — И это только начало.