Во власти чувств

Глава 25

«У меня есть некоторые необычные способности». Этим она все равно что ничего не сказала. Саша могла намекать как на дар ясновидения — а подобными тайнами с конкурентами не делятся, — так и на многое другое.

«Я всегда знал, что ты интересная женщина, но даже не предполагал, насколько ты идеальна».

В бархатной мгле ПсиНет Саша ощутила, как по спине ползут мурашки. Идеальна. Идеальна в чем?

«Благодарю за комплимент».

Она не могла шелохнуться. Сила Энрике окутывала ее со всех сторон — он подкрадывался к ней, как охотящийся леопард.

«Я думал, ты такая же, как и я, — произнес он подчеркнуто вежливо, так, что это граничило с издевкой. — Но ты совсем, совсем другая».

Не планируй Саша сама разорвать связь с ПсиНет, запаниковала бы от того, как щиты Энрике окружают ее звезду. Это ведь западня. Никита давным-давно научила ее подобной уловке. Иногда полезно, что твоя мать — эксперт в области отравлений и убийств.

Энрике верил, что Саша общается с ним с помощью телепатии. Окружив ее звезду, он планировал заманить Сашу в ПсиНет, и как только она окажется здесь, сомкнуть свои щиты вокруг ее «Я». В первые миллисекунды в Сети Пси оказывались весьма уязвимы — в этот момент защита была не слишком устойчива. Впрочем, мало кому хватило бы сил нанести удар в столь крошечный отрезок времени.

Однако Энрике не был обычным Пси и вполне мог провернуть подобный трюк. В случае успеха ему удалось бы блокировать часть Сашиного сознания — один из жесточайших способов парализовать физическое тело Пси. Если паралич продлится достаточно долго, связь между частями разума истончится, и мозг просто не выдержит разрыва.

В результате жертву ждет смерть, а та часть ее разума, что останется в ПсиНет, растворится в бескрайнем просторе Сети. Существовала теория, что именно так и возникла НетСущность — из остатков разумов Пси, попавших в подобную ловушку или еще каким-то образом затерявшихся в темных небесах ПсиНет.

«Не совсем понимаю, о чем вы, сэр».

«Думаю, Саша, настало время это обсудить».

Он был повсюду. Холодный, нацелившийся исключительно на нее.

«У меня совещание».

«Отмени его».

Стены вокруг нее начали сжиматься.

«Мама дала четкие инструкции заключить эту сделку».

Плохо, очень плохо. Саша никак не могла понять, зачем она понадобилась Энрике.

В ее иллюзии не имелось ничего совсем уж «неправильного». След был очень слаб и шел из самой глубины сознания веров, оттуда, куда Пси не могли получить доступ без того, чтобы силой выпотрошить чужой мозг. Лишь тот, кто этим занимался, мог понять, что именно перед ним.

«Я устал ждать, пока ты выделишь мне время. Если не хочешь предстать перед Советом, ты увидишься со мной. Немедленно».

«На основании чего вы вызовете меня в Совет?» — Саша добавила своему тону высокомерия, присущего кардиналу и дочери Советника.

«Ты не чиста, Саша. Ты думаешь совсем как они, — обвинил он ее с невероятной уверенностью. — Как те животные, с которыми ты так сработалась».

Застигнутая врасплох, Саша чуть себя не выдала. Она не сомневалась, что Энрике никогда не контактировал с верами. Как же он опознал, чем вызвана ее «странность»?

«Уверена, вы ошибаетесь».

«Я бывал в их голове. Я совершенно точно знаю, как выглядит их разум изнутри».

Его ловушка почти захлопнулась. Если бы Саша собиралась бежать, то уже не смогла бы. Энрике оказался сильнее, чем она считала — возможно, самым сильным кардиналом во всей Сети.

«Но как?»

Смятение и отчаяние брали свое. Маньяк должен был руководствоваться яростью, злостью, завистью. А Энрике ничего не испытывал — откуда же тогда ему хватило жестокости украсть столько жизней?

«Совет предпочитает знать своего врага. Мы использовали добровольцев, чтобы исследовать особенности психики веров».

Он надавил на трещину в ее щите, словно ткнул пальцем в свежую рану.

Больно.

«Сэр, что вы делаете?»

«Саша, я не люблю ждать».

«Но любишь поговорить», — мелькнула у нее мысль.

«Я постараюсь освободиться как можно скорее. Если я неожиданно все брошу, это может свести на нет все, чего мы уже добились. Я и не знала, что Совет занимается подобными исследованиями».

«Считайте это личным интересом. Лучшие подопытные выходят из их самок — в них есть нечто идеальное».

«Я даже не предполагал, насколько ты идеальна».

«Они слабы, — подстрекнула его Саша. — Они поддаются эмоциям. Это Пси идеальны».

Леденящая сила Энрике обернулась вокруг нее, и Саша попятилась к потайной дверце своего разума. Надо оказаться внутри прежде, чем она выпадет из ПсиНет. Если Энрике удастся сломать ее щиты, вместе с ней он уничтожит и Лукаса.

«Нет уж», — в ярости подумала Саша. Ее мужчина не умрет.

В сознании эхом отразился шепот леса. Зверю внутри нее понравилось, что она наконец считает его своим, но сейчас все его внимание сосредоточилось на Энрике, угрожающем его паре. Пантера выпустила когти, и Саша ощутила, как они кольнули изнутри подушечки ее пальцев.

«Пси приходится подавлять эмоции, чтобы выжить, а вот верам нет необходимости ломать себя. Я бы сказал, это делает их сильнее. — Он выдержал паузу, и Саша застыла на месте. — Так ты скоро?»

«Да, сэр, уже заканчиваю».

Она добавила в ментальный голос едва уловимую нотку страха — пусть Энрике заметит эту эмоцию.

Стены его разума сменили цвет, став синими, словно чистейший океанский лед. Это было до жути красиво.

«Саша, Саша, — прошептал он. — Ты и в самом деле необычная».

Она не ответила, целиком и полностью сосредоточившись лишь на том, чтобы вернуться в свое сознание. Слова Энрике то убеждали ее, что он и есть убийца, то вновь сбивали с толку. Как он может быть маньяком? Как? Мозг этих женщин изнасиловали, вспороли и выпотрошили. А Энрике не способен испытывать никакие, в том числе и негативные, эмоции. Ни ярость. Ни гнев. Ни ненависть.

Так может, он преследует ее лишь потому, что заметил в ней изъян? А настоящего убийцу, запятнавшего ПсиНет насилием и жестокостью, он спугнул? От отчаяния все внутри сжалось. Она не имеет права ошибиться, не может допустить, чтобы волки и леопарды развязали войну. Сейчас они были ее семьей.

«Даже идеальнее, чем веры».

«Кем были те женщины, — спросила она, уже почти добравшись до своего лаза. — Я хотела бы поговорить с ними. Леопарды мне практически ничего не рассказывают».

«Боюсь, они не очень хорошо перенесли эксперименты. Они не пускали Пси в свой мозг. Пришлось действовать силой, чтобы исследовать его на самом глубинном уровне».

От ужаса Саша замерла на полушаге.

«Так вы убили их?»

Лукас заметался в стенах ее разума, желая вцепиться Энрике в горло.

«Подопытные животные часто умирают».

Находись сейчас Саша в своем физическом теле, ее бы стошнило. Было очевидно, что Энрике рассказывает все это ей — своей единственной слушательнице — лишь потому, что считает, будто загнал ее в западню. Он смыкался вокруг нее огромной клешней.

«Вы давите на мой разум».

Она уже сейчас ощущала эту тяжесть, но пока серьезной опасности не было.

«Мое терпение небезгранично. Либо ты встретишься со мной, либо тебя казнят. Уверяю, Совет полностью одобрит мои методы расправы над дефектной Пси».

Лишь благодаря слову «дефектная» Саша нашла силы двигаться дальше. Никакая она не дефектная, а веры не подопытные животные. Они самые красивые, самые страстные, самые живые создания на свете. Но прежде чем действовать, надо убедиться, что она не ошиблась, что она нашла убийцу.

«Почему семьдесят девять?» — тихо спросила она.

«Тысяча девятьсот семьдесят девять, Саша. Тысяча девятьсот семьдесят девятый год. Мой способ отметить эту дату, которую я считаю истинным днем рождения нашей расы. — Он сделал паузу. — Откуда ты об этом знаешь?»

Смыкающиеся стены на мгновение замерли.

Саша воспользовалась этой заминкой, чтобы распахнуть секретную дверцу, проскользнуть внутрь и запереть ее за собой. Секундой позже что-то громыхнуло об нее — Энрике ринулся за Сашей, пытаясь ее перехватить. Новые трещины расползлась по и без того поврежденному щиту.

«Очень умно, Саша, — прошептал он. — Как же долго ты пряталась здесь, совсем рядом?»

Она не ответила, пытаясь наскоро залатать щит, чтобы ей хватило времени укрыться под вторым слоем защиты. Даже находясь так близко к Энрике, Саша не улавливала в нем ни малейшей ярости, которой следовало бы ожидать от серийного маньяка. Энрике ничего не чувствовал. Однако убивал.

«Раса психопатов».

Гневные слова Дориана всплыли откуда-то из глубин памяти.

«Ни совести, ни сердца, ни чувств. И как, по-твоему, еще можно описать психопата?»

Осознав, в чем заключается истинный ужас Безмолвия, Саша вздрогнула. Но у нее не было времени думать — Энрике почти прорвался. Захлопнув временный засов на двери сознания, Саша нырнула под защиту второго слоя как раз в тот момент, когда первый щит разлетелся на осколки.

Энрике проник в ее разум.

Сила Советника буквально врезалась в нее, заставляя каждый синапс застонать от боли. Содрогнувшись, Саша вложила все, что у нее было, в самый нижний щит и скользнула за него. Его так легко Энрике сломить не удастся — это были естественные стены ее разума, вроде тех, что он рвал у женщин-веров. Саша не сомневалась, что он справится и с ними, но это займет время.

Подстегиваемая адреналином, она нащупала ментальную нить, связывающую ее с ПсиНет. Даже ловушка Энрике не могла ее обрезать — слишком глубоко, едва ли не на уровне инстинктов, она пролегала. Коснувшись источника своей жизни в последний раз, Саша шепнула:

«Прощай».

Энрике снова ударил, и когда ее накрыло волной боли, в этот самый удачный момент, Саша рванула нить. Все исчезло. Опустело. Звезды пропали, осталась лишь пустота.

Смерть распахнула объятия.

Лежа в руках Лукаса, Саша закричала. Каждый нерв тела запылал мучительной агонией, а разум инстинктивно потянулся к ПсиНет, пытаясь восстановить связь. Вынуждая себя думать, несмотря на слепящую боль, Саша мысленно прижгла рану. Было больно. Словно в нее выстрелили в упор.

С нее будто содрали кожу. Разум вопил и орал, задыхаясь без того, что получал от ПсиНет. Не в состоянии набрать в грудь воздуха, Саша ухватилась за Лукаса. Ее охватил приступ клаустрофобии — вокруг смыкалась тьма гораздо глубже той, что мог обрушить на нее Энрике. Сейчас она задохнется. Одна. Совершенно одна.

Одна. В темноте. В холоде.

Лукас был в ужасе от того, что увидел в Сашиных глазах. Все звезды в них исчезли, оставив такую чернильную тьму, что казалось, будто он глядит в саму вечность.

— Саша! — затряс он ее, не замечая всех, кто сбежался в комнату на ее крики. Он и не думал о том, что теперь знает имя убийцы и может начинать охоту. Лишь одна Саша имела для него значение.

— Саша!

Она не отвечала. Словно вовсе его не видела.

Он не был Пси. Не мог забраться к ней в голову. Зато мог вернуть ее другим способом. Обхватив одной рукой Сашу за шею, он притянул ее к себе и поцеловал. Грубо. Властно. Поцелуй получился жестоким и диким, полным всего, что Лукас к ней испытывал. Он взывал к ней через прикосновения. Сашина судорожная хватка ослабла, она обняла его, обвивая руками и ногами, будто пытаясь забраться в самую его душу.

Одна. Совсем одна.

Лукас словно услышал это в своем сознании. Саша сдержала слово? Создала с ним связь? Поэтому он теперь чувствует сгущавшуюся вокруг нее тьму? Лукас потянул ее к себе — к теплу, свету и чувствам.

Когда он оборвал поцелуй, чтобы дать ей отдышаться, Саша всхлипнула: «Нет-нет-нет-нет», — и Лукас снова прильнул к ее губам. На этот раз темнота была не такой глубокой, но не отступала. Почему? Они связаны. Она больше не одна. Больше никогда, ни за что не будет одна.

Когда Лукас снова оторвался от ее рта, Саша, вздохнув, произнесла:

— Это Советник Сантано Энрике. Он не испытывает эмоций. И о вас не знает. Думает, это я дефектная.

Она говорила отрывисто, будто из последних сил выдавливая из себя слова.

Лукас посмотрел на Хоука, ворвавшегося в комнату первым.

— Идите. Дориан, Вон — вы с ними.

Он встретился взглядом с ягуаром. Тот едва заметно кивнул, поняв свою задачу — защищать Дориана от его собственной ярости. Лукас не мог с ними пойти — только не когда его женщина слабела в его руках с каждой секундой.

Хоук глядел на Сашу — в ее частом мелком дыхании уже слышалась смерть.

— Что с ней?

Он поднял руку, останавливая братьев Бренны, уже сорвавшихся с места за своей добычей. Они остановились, подчиняясь властному жесту, хотя глаза у обоих стали совершенно звериными.

— Она умирает. — Тамсин растолкала мужчин, чтобы прикоснуться к Сашиной щеке.

Саша вздрогнула.

— Энрике живет… в…

У нее застучали зубы.

— У нас есть адрес. — На лице Хоука отражалась чистейшая ярость. — Я о нем позабочусь. — Это уже Лукасу.

Пора им довериться волку.

— Следуй плану.

Они обсудили все рано утром. Главная их цель заключалась в том, чтобы обеспечить безопасность Саши… раз и навсегда.

— Иди же.

Он доверил Хоуку жизнь своей пары. По плану сам Лукас тоже должен был участвовать в деле, но он ни за что не оставил бы сейчас Сашу.

— Твоя Пси — и наша тоже. Мы ее не подведем.

Хоук повернулся и четыре волка вместе с Дорианом и Воном выбежали из комнаты вслед за ним.

Тамсин укрыла трясущуюся Сашу пледом.

— Не понимаю. Ведь твой разум должен питать ее.

И тут Лукас догадался.

— Ты даже не пыталась создать связь, да?

От злости и ужаса у него сдавило сердце.

Слабо улыбнувшись, Саша покачала головой:

— Ты должен жить.

— Ты же обещала! — заорал он, забывая о своем терпении, забывая обо всем, кроме одного. Его женщина не могла умереть.

Красивые глаза стали тускнеть.

— Прости.

— Нет! Нет! — Он схватил ее на руки. Голос у него дрожал.

— Связь, черт возьми. Создай связь.

Ее ладонь легла ему на грудь возле сердца.

— Люблю тебя.

Слезы покатились из сереющих глаз.

— Тэмми! Сделай что-нибудь!

Плечи у целительницы тряслись, глаза были мокрыми.

— Не могу, Лукас. Она должна…

— Саша, ну же! — велел он, прижимая ее к себе. — Не оставляй меня.

Саша застонала, и пальцы у него на груди сжались. Но она так и не потянулась к его сознанию, не сделала последний шаг, завершающий брачный танец.

— Если ты этого не сделаешь, я выйду на охоту за Советниками, — пригрозил он. — И они рано или поздно убьют меня.

Но она уже не слышала. Ее глаза закрылись, дрожь утихла, на лице проступило безмятежное выражение.

— Нет! — Он вложил в крик всю свою ярость. — Я не дам тебе умереть! Ты моя, и будь я проклят, если позволю тебе уйти. Ты моя. Моя!

Ревущий зверь в нем рвался на волю.

И тогда он почувствовал это. Протянувшуюся между ними нить. Пантера сразу поняла, что это значит, хотя никогда прежде не испытывала ничего подобного. Это успокоило, прояснило мысли, сдержало его, даже когда Сашино сердце пропустило удар. Закрыв глаза, Лукас начал вливать в нее силу. Он не понимал, что именно делает, просто знал, что пока их связь крепка, Саша будет жить.

Через минуту она открыла глаза. Мутно-серый сменился чернильно-черным.

— Лукас? Что случилось?

— Ты будешь жить.

И это не обсуждается.

Он почувствовал, как она нащупала нить связи. Ощутил, как Саша пытается ее разрезать — его сердце упало, — но та не поддавалась. Связь была создана не Пси, а верами, и поэтому оказалась неразрывна. Кот расплылся в улыбке — теперь Саша в безопасности.

— Ты не можешь, — прошептала она. — Хватит. Ты даешь мне свою жизненную силу. Это хуже, чем если бы я просто держалась за связь, чтобы выжить.

— Значит, прими брачные узы, иначе я не остановлюсь. — Он влил в нее еще больше.

На ее лицо набежала тень отчаяния:

— Черт возьми, и почему ты такой упрямый!

— Прими!

Ее плечи поникли. Саша выпустила нить связи, одновременно роняя барьеры, которые возвела, чтобы предотвратить брачный танец. И вдруг внутри Лукаса распустилась радуга, сверкающий искрящийся фонтан такой красоты, будто он прикоснулся к чуду. На одно мгновение они стали единым целым, и он увидел, как отчаянно, дико и вопреки всему Саша его любит — так сильно, что нарушила слово, предпочла смерть, лишь бы он жил.

А Саша увидела, как обожает ее зверь, что его сердце бьется ради нее одной, и что если она его покинет, он умрет. Зверь был в бешенстве оттого, что она чуть не оставила его без пары, и мужчина злился на нее не меньше, но под этой яростью скрывались голод, желание и любовь — ярая, безумная, безграничная.

Хватая воздух, Саша отстранилась, чтобы каждый мог оставить свои самые личные мысли при себе. Однако Лукас знал, что если когда-нибудь попросит, она снова ему откроется. Она принадлежала ему, а он — ей.

Саша подняла на него темные глаза. По ее лицу текли слезы.

— Я тебя убила. Убила. Убила.

Она знала, что он на нее зол, но в таком состоянии ее это мало волновало. Как он мог заставить ее? И неважно, что узы возникали сами по себе, независимо от его воли. Если бы Лукас смирился с ее решением, если бы отпустил ее, то ничего не случилось бы. А сейчас она вытягивала из него силы, лишь бы самой оставаться живой. Ее жизнь ценой его. Будь он проклят!

Прошло десять часов, как план привели в исполнение. Нападение на Сашу истощило силы Энрике, так что с верами он не справился. Невероятно, но он держал Бренну прямо в своей квартире со звуконепроницаемыми стенами — совершенно без риска, потому что другие Пси не смогли бы почувствовать ее боль. Она была жива.

А еще волки и леопарды позаботились о безопасности Саши. Никто не станет преследовать ни ее, ни веров.

— Мы забрали то, что было нашим, — сказал Хоук Саше в гостиной убежища, глядя при этом на Дориана. — И оставили им сообщение. Если с тобой что-то случится, мы нападем на всех Советников, неважно, кто именно из них натравит на тебя ищеек. И то, что сделали с Энрике, покажется им цветочками.

— С чего вы так уверены, что угрозы их остановят?

Саша слишком хорошо знала Советников.

— Потому что послание, — начал Хоук, и его глаза сверкнули синим пламенем, — было пришпилено к языку Энрике. Его в бархатной коробочке нашла в своей спальне Татьяна Рика-Смайт. А голова досталась Никите.

Саша задохнулась. Она хотела сказать хоть что-нибудь, но не смогла. Хоук же продолжал перечислять кровавые подробности:

— Остальным Советникам мы также обещали по кусочку Энрике. Думаю, подарки оставим прямо на подушке.

Саше не хватало воздуха. Она сжала ладонь Лукаса.

— Как вы могли?..

— Мы не сделали ровным счетом ничего, что он сам не делал с нашими женщинами, — отрезал Дориан — Даже меньше — он изнасиловал им мозг.

Саша взглянула на него, чувствуя его боль — боль, которую не успокоила даже месть. Она понимала, что нужна ему, чтобы он мог принять случившееся. Она стала женщиной его альфы и впервые осознала, какие обязанности накладывает на нее этот статус. Слабо представляя, что собирается делать, Саша пересекла комнату и обхватила лицо Дориана ладонями. Он замолчал, лишь прерывисто выдохнув, когда она на миг прижалась губами к его рту.