Водителям горных троллейбусов

Марсианские пески

Взять хоть песок — тоже продукт энтропии.

Следующая экскурсия — на оранжевые отложения киргизской свиты. Рыхлые, причудливо выветренные красноватые толщи, откосы, башни, склоны. Заберешься повыше, смотришь вниз — вплотную стоят остроконечные возвышенности, похожие на шлемы. Войско засыпано, а шлемы торчат. Верхушки совершенно голые, а между ними, на красных песках — странная пустынная флора. Совершенная Неземля, чуждая красота.

И никаких человеческих следов.

Вдали, где рыжая тектоническая складка расходится веером, зеленеет что-то вроде рощицы. Местный геолог говорит, там бьет родник, и обитает отшельник, но туда не стоит ходить, чтобы мудреца не тревожить — не любит. Вообще-то Каджи-сай — это «ущелье ходжи». Говорят, здесь проповедовал в XVII веке знаменитый чудотворец — наставник суфизма. Может, и этот, нынешний — тоже какой-нибудь суфийский дервиш.

Маячит бетонный макет крепости с квадратными зубцами — здесь снимали фильм про Чингисхана. Непонятно, какую архитектуру киношники взяли за образец. Мы мало знаем о здешней сложной и многослойной истории — кочевые народы прокатывались волнами, не оставляя материальных следов. Первобытные охотники, скифы, тюрки, монголы и множество других племен, названия которых не сохранились. Говорят, на дне озера есть средневековые города — почему бы и нет?

Сидя на красном холме, вижу, как по вьющейся внизу дороге, прихрамывая, пылит фигурка в розовом — одна из наших девушек. Я приметила ее еще в автобусе, у нее явные признаки ДЦП — но она исследует местность не менее увлеченно, чем другие. Геологические девушки вообще особое племя. У моего бывшего завлаба на кафедре геохимии была коронная фраза: «У нас женщин нет, а есть только сотрудники!» Я раньше злилась, а сейчас оценила. Это же субкультура с приставкой гео-… Негородские горожанки, одним словом. Женщины в ландшафте. Энергичные, умные, позитивные.

Жизнерадостной особе в маечке и шортах, ковыряющей что-то геологическим молотком, не меньше семидесяти. А другая прекрасная доктор наук скачет по марсианским холмам в свеженаложенном гипсе, радуясь, что вчера ее настиг перелом руки, а не ноги. И уверяет меня, что ландшафт — точь-в-точь пустыня Гоби!

Они гармоничны, веселы и полны творческих планов. У них нет неврозов и постпенсионных депрессий. Женщины без возраста. Никаких сугубо дамских разговоров — пять минут о детях-внуках, а потом все быстренько сворачивают на оценки полей естественных напряжений литосферы или мониторинг геоэлектрической неоднородности. Счастливые фанатки!

Ну, идеализирую, конечно, но не сильно…

Усматриваю прозрачное сходство с женским архетипом кочевницы. Мобильность внутри ландшафта, полная в него включенность, погруженность во все эти стихии камня-земли-воды, не умозрительно, а визуально и тактильно. Умение ловить подземные энергии — те ловят «животом», а эти геофизическими приборами. А палатка — не сестра ли юрты? Перетаскивая жилище с места на место, привыкаешь всякий раз видеть мир в другом ракурсе.

Мусульманство здесь самым причудливым образом переплетается с более ранними культами, почитавшими животворящую силу природы и мифологических прародителей. Вот во что интересно вникнуть! Но религиозная жизнь нынешней Киргизии осталась для меня неведомой. Видны были из автобуса редкие мечети, но выглядели они стандартным новоделом с оцинкованными куполами. Скоплений народу около них не наблюдалось. Честно говоря, киргизский ислам показался весьма неубедительным — во всяком случае, по части внешнего вида. За все время попались только две девушки в мусульманских нарядах и хиджабах — одна в черно-белых шелках, вторая в неистово-розовых, обе смотрелись декоративно, как на карнавале. Преобладает интернациональная голопузая джинса. Тот же местный геолог уверяет, что из всех азиатов киргизы — самая безрелигиозная нация. Хотя, на мой взгляд, буддизм был бы суровым горцам к лицу. Совершенно не удивилась, узнав, что в ущельях на южном берегу Иссык-Куля встречаются древние камни с буддийскими символами и древнетибетскими надписями.

В общем, за такой срок нельзя многого понять, но можно кое-что почувствовать.

Прощальный вечер на берегу. Диковато-мрачный закат ляпает пурпурные полосы на гладь воды и подсвечивает далекие снежные цепи. Они остаются последним ясным пятном, все прочее исчезает в фиолетовом сумраке.

В аэропорту, просвечивая чемодан, озадачились. Это что? Камни… Полчемодана? Зачем везешь? Не зачем, нравится… Может, образцы ценных руд? Может, их нельзя вывозить? Да нет, обыкновенная зеленая галька с Аламедина… Что с ней делать будешь? Ничего, художественную инсталляцию… Ааа, тогда иди…

На обратном пути поняла, что мне больше всего понравилось в Киргизии кроме пейзажей — киргизы. Суровые дети гор не назойливы и деликатны. Почти не затронутый цивилизацией менталитет.