Военный трофей

Глава 10

Рэйф и Прест тут же встали подле меня, выхватив оружие. Маркус тоже сместился, в сторону Кира. Я сидела, не шелохнувшись, не понимая, как всё могло так внезапно перемениться.

Симус заговорил спокойным тоном, слегка повернувшись в сторону Кира.

— Неужели ты думаешь, что он стоит…

Кир ответил тем же тоном:

— Я не знаю.

Он остался сидеть и лишь повысил голос, в котором даже не скрывалось презрение к стоящему перед ним мужчине.

— Я не скрывал своих намерений, Ифтен. Я объединю земли, сотку новые узоры из наших жизней.

Его голос отчётливо разнёсся по полю. Воины не отрывали от него глаз, лишь некоторые посмели пошевелиться. Только огни факелов по-прежнему плясали и потрескивали на лёгком ветру. Кир продолжал говорить:

— Так мы станем сильнее. Откажись от неположенного вызова. Ты поклялся перед всеми элементалями, что последуешь за мной. Я призываю к твоей присяге.

— Их обычаи грязны и испорчены. Я кричу о проблеме, пока ты не уничтожил нас всех.

Маркус фыркнул.

— Его разум развеяли ветра.

Кир заворчал, но не повернул головы.

— Где певец? — закричал Ифтен. — Где Жоден?

Он вышел из плотной толпы. На широком лице читалось неодобрение.

— Я здесь, Ифтен.

Ифтен поднял меч и щит, словно предлагая их.

— Что скажет наш певец о моем вызове?

Жоден сделал два шага вперёд и остановился, скрестив руки на груди.

— Я не слышал твоих жалоб на сенеле, Ифтен. Я не слышал, чтобы ты озвучивал истину с символом Кира в руках. Я слышу только твой вызов, высказанный в неправильный сезон и нарушающий твои клятвы. Я ещё не Певец. — Последние слова Жоден произнёс звонко и непоколебимо: — Но будь я Певцом певцов и стоя в Сердце Равнин, я бы всё равно назвал тебя клятвопреступником.

Толпа вторила ему гулом. Мне даже показалось, что Ифтен немного сморщился, услышав ответ Жодена, однако остался стоять в центре поля.

Кир встал. Толпа затихла.

— Новый узор трудно танцевать, и нам всем нужна практика. Совершены ошибки, и я подтверждаю это. И сейчас ты тоже совершаешь ошибку, Ифтен. Откажись от вызова. Такие вопросы можно обсудить на сенеле, и если твои сомнения не исчезнут, весной я освобожу тебя от клятвы. — Кир слегка сместился, принимая более угрожающий вид. — Или повтори свой вызов без моего символа и умри.

Ифтена словно поразила молния, как будто он никак не мог принять решение.

— Ужасный способ разрушить танец, — проворчал Симус достаточно громко, чтобы услышали близстоящие. Его слова разошлись по полю, и все рассмеялись. Напряжение покинуло нас, как вода, выливающаяся из кубка.

Ифтен простоял ещё с минуту, но он проиграл и знал это.

— Я отказываюсь от вызова.

С угрюмым взглядом он вложил меч в ножны и убрал щит на спину. Тут же к нему подбежал парень и передал деревянный кубок, и Ифтен повторил ритуал, чтобы начать танец. Кир и Симус заняли свои места. Рэйф и Прест отошли к исходным позициям.

Маркус протянул мне кружку каваджа.

— Выпейте, трофей. Вы белее снега.

Я взяла напиток и сделала глоток. Кир повернулся ко мне и взглянул с беспокойством.

— Всё хорошо, трофей?

— Он угрожал убить тебя.

Симус фыркнул, беря кавадж у Маркуса.

— Ифтен всегда говорит, прежде чем думает.

— Тем не менее, — Кир стал любоваться танцем, как будто у него не было никаких проблем. — Он заговорил. Вдруг есть согласные с ним.

Симус согласно пробасил:

— И где он набрался храбрости, интересно?

Кир пожал плечами, и оба перевели внимание на танец.

Я тоже стала наблюдать, хотя не смогла запомнить ни цветов, ни узоров. Я ждала, когда сердце уймёт свой бешеный бег. Все вели себя, как будто ничто не произошло, как будто смертельные вызовы военачальнику бросают каждый день. Я сидела, пытаясь осознать происходящее, как закончился последний танец и Ифтен выполнил некую церемонию, чтобы завершить ритуал. Кир оказался рядом со мной прежде, чем я успела подняться. Простым жестом он подозвал Рэйфа и Преста.

— Отведите её в мою палатку и хорошо охраняйте, — тихо произнёс он. — Оставайтесь с нею до моего возвращения. Я обойду лагерь. Симус?

Симус встал, и я заметила, что он едва держится на ногах.

— Он не может идти. Он слишком долго опирался на больную ногу. — Я встала и накинула плащ. — Я должна его осмотреть.

Симус сморщил нос, но кивнул.

— Она права.

— Отведите их к палатке Симуса. Как только она закончит осмотр, проводите её в мой шатёр. Маркус может отправить Гила к ней. — Кир вперил в воинов свирепый взгляд. — Не оставляйте её одну ни на мгновение.

— Ты созовёшь сенель? — спросил Симус, когда мы сошли с помоста.

— Мы поговорим, как только я проверю настроение воинов.

И Кир растворился в сгущающейся темноте.

Палатка Симуса приветствовала нас теплом и уютом. Войдя внутрь, Симус опустился на кровать с помощью Маркуса. Как только штаны и бинты были сняты, я убедилась, что рана заживает как надо.

— Ты только слегка её перетрудил, Симус.

— Возможно, маленький целитель. — Он откинулся на спину. — Но как я мог пропустить танец? — Его улыбка стала шире, глаза замерцали. — И какой!

До, вошедшего в палатку, Жодена донёсся обрывок последних слов.

— Да, Ифтен дурак.

Симус рассмеялся.

— Ифтен — хороший воин, но он боится перемен, а Кир вносит разительные перемены. Ты удивлён, что они поссорились?

— Я заберу Гила? — тихонько спросил у меня Маркус.

Я рылась в лекарствах, стоящих у кровати.

— Нет, то есть, он нужен здесь.

Жоден сел на табурет в сторонке.

— Удивительно, что он бросил вызов.

— Он озвучил истину. — Симус уставился в потолок палатки. — Где только смелости набрался?

— Не понимаю, о чем он думал, — произнесла я, не отрываясь от работы. — Он угрожал Киру смертью. Согласно нашим законам его бы объявили преступником.

Симус слегка поморщился от моего прикосновения.

— Мы даём власть лишь тому, кто её заслужил. Вызов — часть определения лидера.

Я удивлённо заморгала.

— Ксиманд властвует по праву крови, так заведено богами.

— А не потому, что он хороший воин, — съязвил Маркус.

— Именно поэтому у него есть солдаты, как Уоррен, — огрызнулась я, больше уязвлённая тем, что критикуют мой народ, а не в защиту единокровного брата. Я посмотрела на Симуса. — Значит, Ксиманд как король должен выиграть в поединках, чтобы сохранить за собой трон.

Жоден тихонько засмеялся.

— Всё не так просто, трофей. Не всякий имеет право на поединок. Ифтен имеет право бросить вызов Киру, но не во время кампании.

Воцарилась глубокая задумчивость. Я сконцентрировалась на повторной перевязке и рассчитала дозу лекарства от повышенной температуры. Также я предложила Симусу лотос для спокойного сна, но он отказался. Как только я закончила, Маркус вытолкнул меня из палатки.

Как только мы оказались на улице, я стала сопротивляться.

— Я хочу осмотреть ногу Атиры.

— Ничего подобного. — Маркус заградил мне путь. — Вашество сказал «в палатку», значит в палатку.

Рэйф откашлялся, чтобы привлечь моё внимание и заговорил, как только я повернула к нему голову.

— Это приказ военачальника.

Я хотела было заспорить, но рука запульсировала от боли. Мы вернулись в шатёр Кира, только чтобы принять участие в жарком споре, как Рэйф и Прест собираются меня охранять. Они интерпретировали инструкции буквально и намеревались сидеть и смотреть, как я сплю. После горячего разговора Рэйф и Прест вышли на улицу, и мы с Маркусом остались одни.

Стараясь не тревожить руку понапрасну, я осторожно свернула плащ и оставила его на скамье.

— Маркус, а поединки часто происходят?

— Конечно, трофей. Прежде чем собрать армии, нужно провести поединки на определение званий. Но это в начале весны. Никто не выйдет бросить вызов во время кампании.

— Ифтен осмелился.

— Ифтен — дурак. — Маркус тихонько засмеялся. — Вашество позаботился о нем, не поднимая меча.

— Кто-то может бросить вызов Симусу? Когда он ранен?

— Этого бы не произошло, трофей. Другой занял бы его место до полного выздоровления. Фактически, сам Ифтен, так как он третий в иерархии. — Маркус разжёг жаровни. — Хотя немногие выздоравливают после такой раны. — Он мрачно посмотрел на угли, затем повернулся ко мне. — Ложитесь спать. Вашества не будет до поздней ночи, я его знаю.

Я долго пролежала с открытыми глазами, задаваясь вопросом о мире, где воин получает свой ранг и титул за заслуги, а не из-за сословия или обстоятельств рождения. В полудрёме мне представлялось, как Ксиманд сражается с Уорреном за корону, пока я окончательно не провалилась в сон.

Утро встретило меня тёплым объятием, хмурым лицом и голосом Кира у самого уха:

— Сегодня ты не должна вставать с постели.

День не задался с самого начала.

Маркус насупился из-за нехватки сна. Кир стал ещё мнительнее, чем прошлой ночью, если такое только возможно. Я была расстроена, потому что рука разболелась, Маркус раздражителен, а Кир невозможен.

Он приказал мне остаться в постели.

Я отказалась.

Он приказал мне остаться в палатке.

Я отказалась.

Он приказал смириться с эскортом моих охранников, Рэйфом и ещё десятком людей у палаток, сходить к ученику на осмотр и вернуться.

Я отказалась. Я попросила вместе поехать в город, чтобы увидеть Уоррена.

Он отказался.

Во время этой беседы мы успели искупаться, одеться и поесть. И разговор мы вели на пределе наших лёгких.

Наконец к нам вышел Маркус и заревел:

— Хватит!

Мы замолкли и повернулись вперить в него гневный взгляд.

Маркус сверкнул глазами в ответ.

— Вы, — сказал он, указывая на Кира. — Поедите в город с небольшим отрядом и разузнаете, что удалось раскопать Уоррену. — Он повернулся и указал на меня. — Вы. Пойдите в палатки с вашими охранниками. — Он впился взглядом в нас обоих. — Проклятые дураки.

И ушёл к себе.

— И не возвращайтесь, пока я не высплюсь! — крикнул он напоследок.

Кир схватил плащ с мечом и ушёл. Я просверлила взглядом стену палатки, допивая кавадж, захватила плащ и ушла. Эпор и Айсдра ждали снаружи и с трепетом последовали следом, когда я прошла мимо них. Они шли в ногу позади меня и были достаточно умны, чтобы хранить молчание всю дорогу.

Я подошла к палатке Симуса, желая проверить его рану, но из шатра вышел Жоден, стоило мне подойти ближе.

— Он спит, трофей. Они с Киром сидели до поздней ночи.

— Пусть спит.

— Я пойду с вами, если можно. Я хочу поговорить с Атирой. — Жоден зашагал рядом со мной. Эпор и Айсдра продолжали, молча идти следом.

— Для твоей песни?

Жоден кивнул.

— Я желаю увидеть, что произошло её глазами.

— Ты будешь петь о том, что произошло вчера вечером? О вызове Ифтена?

Жоден фыркнул.

— Нет, трофей. Песни, которые я теперь создаю, должны быть великими балладами грандиозных событий, историями, которые помогут мне пробрести титул Певца. Я не буду воспевать дураков.

Гил с улыбкой поджидал нас в палатке исцеления, рядом с грудой бинтов и горшком лекарства от лихорадки. Атира, наш единственный оставшийся пациент, лежала на койке; оба нетерпеливо подняли головы, когда мы вошли внутрь. Эпор и Айсдра устроились на пеньках, стоящих у входа. Айсдра перекинула свою длинную косу на спину и вытащила какое-то кожаное изделие. Эпор достал масло и стал втирать его в деревянную ручку своей палицы.

— Вы должны рассказать мне что произошло! — Атира вскинула руками в раздражении. — Меня отнесли в палатку вчера вечером, и я узнала вести только сегодня утром. Это правда? Ифтен бросил вызов?

Жоден фыркнул. Гил отвёл меня на койку, стоящую неподалёку от Атиры, и стал помогать снять тунику. Жоден выдвинул табурет и устроился рядом.

— Он действительно бросил вызов. Ты послушаешь мои слова?

Глаза Атиры расширились.

— Прошу, Жоден.

Жоден начал говорить своим тёплым голосом, пока Гил разворачивал бинты на моей руке. Он рассказывал открыто, без приукрашиваний, но тон голоса не оставил сомнений относительно его мнения. Гил работал, а Жоден говорил, хотя его казалось, смутило, что я не сняла тунику до конца и постаралась прикрыться. Люди Кира может, и не стесняются наготы, но я более чем довольна своими традициями. Я осмотрелась — всё почистили и расставили по местам. Ничего не свидетельствовало о свершившимся здесь нападении, кроме нового выхода с задней стороны палатки, где Симус вырезал себе путь. Теперь вход сделали до конца и плотно закрепили края.

Гил откинулся назад, осмотрев раны. Они выглядели хорошо, но я взглянула на них и нахмурилась. Без сомнения, останется шрам. На плече красовались две сморщившиеся параллельные линии. Гил повторно перевязал руку и закрепил повязку, когда Жоден завершил рассказ.

Атира воскликнула, и я переключила внимание на их беседу.

— Его жизнь спасла лишь полевая дисциплина.

Жоден кивнул.

— Да, иначе он был бы мёртв.

— Полевая дисциплина? — переспросила я, поправляя на себе тунику.

— Всё хорошо? — спросил Жоден, бросив взгляд на мою руку.

— На время кампании мы под иной властью, чем на равнинах, — объяснила Атира. — Военачальник был великодушен. Возможно, чересчур.

— Да рассудят элементали. — Жоден посмотрел на Атиру, и она затихла, но у меня сложилось чёткое впечатление, что у неё есть собственное мнение по данному вопросу. И тут я вспомнила, о чем хотела спросить.

— Маркус сказал мне кое-что вчера вечером. Об оскорблении небес. — Я наклонилась проверить кожу на ноге Атиры, поэтому не сразу сообразила, что ответа не прозвучало. Я изучила озадаченные лица.

— Он оскорбил бы небеса, трофей, показав своё изувеченное лицо, — ответил Жоден. Гил и Атира кивнули.

— Но… — Я внезапно поняла, почему Маркус почти всё время проводит в палатке. — Это же шрамы чести…

Я запнулась, когда Атира покачала головой.

— Нет. Есть разница между шрамом чести и потерей части тела.

— Значит, все кто калечатся или получают серьёзные ранения ходят в плащах?

Лицо Жодена помрачнело.

— Нет. Они просят о милосердии.

Мне не нашлось, что ответит. Я осмотрела ногу Атиры. Опухоль спала, и кожа стала свободной. Всё внимательно проверив, я обследовала крепление, но нога оставалась прямой и неподвижной. Я откинулась на пятки и задумалась.

— Новая кожа, наверное. Нужно затянуть потуже, чтобы камни действовали.

Гил нервно замялся.

— Я хотел бы помочь, трофей, но должен уйти практиковаться с мечом.

— Ступай. — Я встала и укрыла Атиру. — Займёмся им после полудня, когда сможешь вернуться.

— Теперь мы с Жоденом можем поговорить? — спросила Атира.

— Разговор с Певцом обычно происходит наедине, — объяснил Жоден. — Так певец сможет сосредоточиться только на ваших словах, и никто не сможет повлиять на ваши речи.

— Хорошо, — улыбнулась я. — Я буду работать в соседней палатке.

Эпор и Айсдра поднялись и вышли вместе с нами из палатки.

— Трофей, я был расстроен, когда искал всё необходимое для вашего выздоровления. Кладовая не так чиста, как вы её оставили в последний раз. — Красный цвет щёк Гила не уступал рыжим волосам.

Я сердито посмотрела на ученика.

— Как всё плохо?

Гил проглотил ком в горле.

— Я был бы счастлив, остаться и помочь.

— И пропустить практику, навлекая тем самым неприятности на нас обоих? Думаю, нет. — Я махнула ему уходить.

— Вы будете осторожны с рукой?

Я закатила глаза, и он рассмеялся, убегая на поле для тренировок.

Стоя в центре кладовой, было легко оценить размеры ущерба. В действительности всё оказалось не так уж плохо, просто небольшой беспорядок после того, как Гил отчаянно искал лекарства. Расставляя вещи по собственному желанию, я обдумала, чем бы заняться. Несколько кувшинов с жидкой мазью могут пригодиться. Мне понравилось иметь несколько бутылочек в запасе, с её помощью и синяки на шее быстрее пройдут. У меня также сохранились компоненты для микстуры, которая хорошо помогает при поносе. Стоит только расстроиться животу у одного, как тут же получаешь ещё десять подобных случаев. Я разожгла жаровни и начала готовить компоненты. Эпор и Айсдра были достаточно любезны, чтобы помочь мне перенести всё что нужно, и скоро палатка заполнилась запахами готовящихся эликсиров и вымоченных мазей.

Писала я с удовольствием, наслаждаясь царапаньем ручки по странице. Работа успокаивала. Я ещё раз разложила бумаги и книги, чтобы составить примечания ко всей проделанной работе, чтобы можно было восстановить, что сделано, а что ещё нет. Всё казалось столь знакомым, почти как дома, и я забылась. Пока стена палатки не хлопнула на ветру и вернула меня в реальность. Ещё я сварила чай из коры ивы. Не столь сильное средство как лекарство от горячки, но оно, тем не менее, уняло боль в руке. Я медленно потягивала напиток, не отрываясь от работы.

Чай немного помог, но по правде, завеса перед глазами висела весь день. Всё казалось таким странным и тревожащим. Эти люди так отличались, видели мир другими глазами, имели столь непохожие нормы. И всё же они истекали кровью, чувствовали боль и выздоравливали, точно так же как и мы. Всё же они так жестоки. Оскорблять небеса? Есть ли причина у раненого в бою воина кончать жизнь самоубийством? И всё же шрам чести вызывал восхищение и похвалу.

Кир хотел объединить земли, но я не видела способа. Конечно, Ксиманд не знал о планах Кира. Я задалась вопросом, узнал ли он теперь? Что он и совет должны подумать об этой идее. Конечно, никто не считал дочь Кси данью, и всё же именно ею я и была.

Но кем точно? Кир, казалось, интересовался мной физически, но говорил о почитании наших традиций. Конечно, у меня не было настоящих рабских обязанностей, кроме как спать в одной палатке. Против чего я совершенно не возражала. Кстати, хоть я варю отменные эликсиры, Анна отчаялась когда-либо научить меня готовке. Маркус упомянул, что меня должны увезти в Сердце Равнин, но ничего не объяснил. Мой разум дал волю фантазии, нарисовав множество событий и картин, но, ни одна из них не сулила ничего хорошего.

Я сидела и размешивала микстуру от поноса, уставившись на стену палатки.

Грохот вытянул меня из транса, и я сняла горшок с огня, чтобы выйти наружу. Эпор и Айсдра встали, поскольку к нам подъехала многочисленная группа всадников с Киром во главе. Всадники окружили палатку; Кир спрыгнул с лошади и прошествовал ко мне. Он был облачен в броню, шлем и чёрный плащ, и выглядел страшно впечатляюще, мерцая на солнце на каждом шагу. Я растворилась в его голубых глазах, когда он подошёл ко мне и встал близко-близко.

— Я не мог уехать не… — Он сделал паузу. — Этим утром я…

Он отвёл взгляд, затем оглянулся на меня.

Я кивнула.

— Я чувствую то же самое. День был испорчен, не так ли?

В уголках его глаз образовались морщинки.

— Да. Испорчен.

Он наклонился и нежно меня поцеловал. Лишь слегка коснулся губ.

— Я ищу Жодена.

Тот вышел из палатки исцеления.

— Военачальник?

— Мы собираемся в замок, узнать непосредственно, что известно о нападении. Я хочу взять тебя с собой.

Жоден двинулся к запасной лошади, которую вел Симус. Я нахмурила брови, увидев, что Симус тоже отправляется в дорогу.

— Нога не разболится? — спросила я Симуса, когда Кир сел верхом на лошадь.

Симус пожал плечами.

— Должна, маленький целитель. — На его губах мелькнула улыбка. — Кто-то должен удостовериться, что Кир не разрушит в ярости город, убивая всех на своём пути.

Кир впился в Симуса взглядом, когда остальная часть группы захихикала. Я улыбнулась, хотя и поняла, что в некоторой степени Симус был серьёзен. Кир развернул лошадь, и отряд отправился в путь, из-под копыт лошадей полетела грязь. Я сделала два шага вокруг палатки и стала смотреть на возвышающийся в отдалении город Водопадов и дорогу, которая вела к главным воротам. Эпор стоял за мной, прикрывая спину.

Городские стены и замок мерцали на солнце. Редкая растительность на горе впитывала первые слабые следы желтизны. Скоро придут снега, водопады замёрзнут, и впервые в жизни я этого не увижу. Эта мысль одновременно будоражила и пугала.

Ветер разметал мои волосы, хлеща ими в глаза. Бросив прощальный взгляд, я вернулась к работе.

— Я уж не жду, что вы вспомните об обеде. — Я подняла голову и увидела, что Маркус вошёл в палатку с едой и питьём.

— Прости, Маркус. Я потеряла счёт времени.

— Прости, прости, одним словом сыт не будешь. — Он снял плащ и стал освобождать место для подноса. — И что это за ужасный запах?

— Микстура для… — Я нахмурилась, не зная правильного слова. — Для болезни кишечника.

Он сморщил нос в отвращении.

— Поешьте. Если сможете.

Я набросилась на еду и улыбнулась Маркусу. Его лицо осталось непроницаемым, но глаз заблестел.

— Вы в лучшем настроении, а?

— Вы тоже.

В его взгляде промелькнула насмешка.

— Я хорошо поспал, премного благодарен.

— Кир вернулся?

Маркус покачал головой.

— Скорее всего, Вашество доводит всех до отчаяния, вороша улей и выбивая из людей ответы. Не волнуйтесь за него. — Он направился к выходу из палатки. — И не забудьте вечером вернуться с тарелками.

Я продолжила работать: охлаждать лекарство и расставлять на хранение. Жидкая мазь потребовала больше действий, чем что-либо ещё, и я наделала множество бутылочек, включая одну для себя. Я натёрла ею горло, чувствуя тепло, когда она впиталась в нежную кожу.

Я довольствовалась небольшими задачами, пока Гил не вернулся. Атира с радостью приняла ванную, и мы устроили настоящий беспорядок, пока мыли и пропаривали кожу. К концу мы с Гилом устали, и я послала его принести немного каваджа из палатки повара. Очередной громоподобный грохот возвестил о возвращении всадников.

— Военачальник вернулся, — сообщил Гил, разнося кружки. — Выглядит ужасно злым.

Кто-то принёс Атире связку кинжалов на заточку, чтобы занять её делом. Она и Гил принялись за работу, а я читала им «Эпопею», стараясь передать при переводе всю полноту текста. Атира и Гил были очарованы как историей, так и причудливым слогом поэмы. Мы читали о планировании экспедиции, и хоть мне до смерти надоело описание числа тюков и вьючных мулов, мои слушатели внимали каждому слову. Я только дошла до части, где Ксайсон изгнал злых тварей из Кси, когда нас прервал топот приближающегося всадника. Кто-то подошёл к палатке и переговорил со стражниками.

Я захлопнула книгу.

— Достаточно на один день.

Атира кивнула.

— Возможно, завтра мы сможем начать читать? — Она использовала слово ксиан.

Я кивнула, встала и потянулась. В палатку заглянул Жоден.

— Трофей, я могу с тобой поговорить?

— Нужно сменить повязку, трофей, — возразил Гил.

Я опустилась на стул.

— Я во власти своего целителя, Жоден. — Он улыбнулся, но лицо осталось непроницаемым. Я указала на один из пней, пока Гил помогал мне с туникой.

Но Жоден покачал головой.

— Я подожду в другой палатке.

Я удивлённо смотрела ему вслед, пока Гил перевязал руку.

— Есть какие-либо известия? — спросила я, войдя в кладовую.

Жоден вздохнул.

— Дерст идёт на поправку. Ксиманд отрицает любую осведомлённость о действиях Арнита. Он утверждает, что в городе образовалась фракция, недовольная миром. Уоррен не нашёл ни намёка на заговор. Кир расспросил множество людей, но мы не смогли найти следа… — он остановился с несчастным видом.

— Ни следа причастности Ксиманда, — спокойно закончила я.

Жоден кивнул, тяжело опустившись на табурет.

— Симус отвёл его на поле для практики, чтобы выпустить пар. — Жоден вскинул руку, чтобы я не смела бежать. — Симус просил передать тебе, что он будет только сидеть в сторонке и выкрикивать оскорбления. — Он вздохнул. — Им обоим пойдёт на пользу.

Я подошла к одному из столов стала перебирать вещи.

— Жоден, насколько я знаю, все хотят мира между нашими народами. — Я пожала плечами. — Возможно, некоторые члены стражи были недовольны таким положением. — Я бросила на него косой взгляд. — Возможно, воины в армии обижены из-за того, что Кир заставляет их быть на страже ни одну ночь, без веской причины.

Жоден озадаченно посмотрел на меня.

— Это не так, трофей. Ты сокровище.

Сокровище. Я сжала пробку на бутылке… и приняла решение. Каким бы ни был ответ, каким бы ни был мой статус, я должна знать.

— Жоден, — Я не спускала глаз с бутылки, вертя её в руках. — Кир когда-нибудь продавал трофей?

Я услышала, как Жоден поперхнулся за спиной, но не смогла набраться храбрости, чтобы обернуться.

— Я хочу сказать, думаю, я смогу научиться делить его с другими трофеями. — Я проглотила ком в горле. — Но никогда не увидеть его вновь.… Не думаю, что смогу пережить разлуку. То есть, я знаю, что я его рабыня, но я … — Я закрыла рот прежде, чем перешла на несвязный лепет. Тишина позади, казалось, подтвердила все мои страхи. Мои плечи резко поникли, боль легла на них тяжёлым грузом. Богиня.

— Лара?

Я не смела вздохнуть, услышав вот так своё имя. Как будто я была человеком, а не рабыней, вещью или призом военачальника. Жоден произнёс моё имя, как будто я была человеком, которого он очень ценил. Уважал. Я не понимала, как важно мне собственное имя, пока не услышала его вновь, произнесённое с огромной заботой. Слезы застлали мои глаза. Я повернулась и увидела, что Жоден похлопывает по ящику, стоящему рядом с ним. Я споткнулась и села, вытирая глаза. Я не смогла заставить себя посмотреть Жодену в глаза.

— Позволь нам просто побыть Ларой и Жоденом на короткий миг, в одиночестве этой палатки, — сочувственно произнёс он. — Ты использовала слово… «рабыня»… что оно означает?

Я залилась румянцем от смущения. Жоден положил руку на моё плечо.

— Пожалуйста, окажи мне любезность. Скажи, что оно означает.

— Оно означает человека, который является чьей-то собственностью, как можно владеть лошадью или ножом. Раб полностью во власти воли его или её владельца.

Жоден склонился ко мне, и я знала, что он очень внимательно выслушал мои слова.

— Раб не имеет никаких прав? — спросил он. — Никакого статуса?

Я кивнула, тупя взор.

Он расслабился и глубоко вздохнул.

— Никакого голоса в своей жизни?

Я снова кивнула, стараясь унять слезы.

— Лара, ты считаешь себя рабыней Кира, да? Кто тебе это сказал?

И тут я подняла голову. В глазах Жодена читалась только забота и участие.

— Ксиманд. Перед церемонией.

Жоден снова кивнул, немного нахмурившись.

— Я хотел бы поверить, что это неумышленная ошибка, но сомневаюсь. — Он покачал головой. — И я думаю, мы тоже частично виноваты, возможно, потому что нам казалось, что ты так быстро и хорошо выучила наш язык. — Он посмотрел поверх моей головы, как будто обдумывал какое-то решение.

— Лара, пожалуйста, выслушай меня внимательно. И если я использую непонятное тебе слово, попроси, чтобы я его объяснил. Не делай вид, что ты знаешь его значение. Хорошо?

Я кивнула, и он немного откинулся назад, положив руки на колени.

— Среди нашего народа, военачальники — это воины с достаточным боевым опытом, чтобы вдохновлять следовать за собой. Военачальник не получает армию от своего отца и не передаёт её своему ребёнку. Он заслуживает её собственными деяниями. Военачальник использует своё умение, чтобы бросить вызов за право собрать людей в армию и вместе со своими воинами совершает набеги, и занимается грабежом ради общей выгоды. Так есть сейчас, так было прежде.

Я хотела взять слово, но Жоден вытянул руку.

— Итак, по нашим традициям заведено, что на свете есть иное сокровище, которое военачальнику не заполучить в сражении. Это военный трофей. Трофей нужно найти во время сражения, или на поле битвы или рядом с ним. Трофей должен оказать помощь военачальнику или его людям. — Жоден поднял палец. — И самое важное, трофей должен привлечь военачальника, должен зажечь искру желания. — Он хитро усмехнулся. — Говорят, что притяжение между военачальником и трофеем подобно жару солнца, сияющего в летнем зените.

Я сидела, раскрыв глаза, и слушала.

— Итак, как только военачальник встретит возможного военного трофея, он останавливает сражение и вступает в переговоры с лидерами той земли. Он должен обсудить вопрос, касаемый трофея, сделать лучшее предложение. — Жоден немного откинулся назад и рассмеялся. — Кир не скупился. — Он успокоился и посмотрел на меня. — Услышав предложение, военный трофей должна по собственной воле подчиниться военачальнику перед свидетелями с обеих сторон. Затем трофей предстаёт перед армией военачальника. По возвращению в наши земли перед советом старейшин проводится последняя церемония.

Жоден взял принесённую Маркусом флягу с каваджем и две кружки и разлил напиток.

— Но даже эти церемонии не создают истинного трофея.

Жоден глотнул из кружки.

— Лара, истинный трофей — большая редкость. Мы ценим их, поскольку наши люди знают, что трофей приносит новый образ мыслей, жизни. Открываясь новым путям и идеям, мы становимся лучше, сильнее. Нельзя подделать истинный трофей, ни выбрать, ни захватить. Они появляются, возможно, раз в пять поколений, и мы считаем их благословением самих элементалей, несмотря на перевороты, которые они принесут.

Я замерла, пытаясь осознать его слова.

— Наши люди произошли от племён, которые поклонялось тотемным животным. Кир из рода Кошек, а мы с Симусом — Ястребы. Было время, когда племена боролись между собой. И тогда, давным-давно, первый трофей внёс перемену, которая объединила племена. — Жоден потёр руку об колени. — Зачем ты подчинилась Киру, если думала, что станешь рабыней?

Мне пришлось сглотнуть прежде, чем я смогла ответить, так как во рту всё пересохло.

— Чтобы спасти свой народ.

Жоден слегка улыбнулся.

— Лара, нет никаких других трофеев. Когда ты покорилась Киру, ты согласилась дать ему шанс ухаживать за тобой, шанс показать, что ты значишь для него. — Он снова нахмурился. — И мы объяснили это вашему королю, лично, во время переговоров.

Он наклонил голову, смотря на меня, как будто я была ребёнком на уроке.

— Ты понимаешь? Ты не «рабыня». Ты суженая, консорт. Ты вторая после Кира в этом лагере. Если ты потребуешь свободы и оставишь лагерь, никто, включая Кира, — подчеркнул он, — не пошевелит пальцем, чтобы остановить тебя. Согласно нашим законам и традициям тебя нельзя удержать. Твоё присутствие в лагере — дар вашим и нашим народам, и мы уважаем этот дар.

Я заморгала.

— Но браслеты…

Жоден улыбнулся.

— Кир изготовил их в надежде. Они не знак твоего… — Он запнулся, — …рабства. Они символы вашей возможной связи.

Я всё ещё не верила.

— Символ! Кир сказал, что я не могу пользоваться его символом.

Жоден искривил губы.

— А как это будет выглядеть, если женщина, за которой ты ухаживаешь, думает, что нуждается в его защите?

Я просто уставилась на него.

Он спокойно посмотрел мне в глаза.

— Ты не собственность. Если ты пожелаешь уйти, никто тебя не остановит.

Я встала.

Жоден остался сидеть на месте и смотрел, что я выхожу из палатки.

Айсдра подняла голову.

— Вам помочь с горшком, трофей?

Я странно посмотрела на неё, впервые восприняв «трофей» как титул, а не ярлык или вещь.

Моё молчание привлекло внимание Эпора. Он поднял свою палицу и встал.

— Трофей?

Лошадь Жодена стояла снаружи, щипля редкую траву. Я подошла к ней и схватила поводья. Эпор двинулся, словно желая последовать за мной.

— Нет. Останьтесь здесь.

Эпор остановился как вкопанный. Айсдра подбежала к нему.

— Трофей, — поспешно взмолила она. — Нам приказано охранять вас…

— Я хочу покинуть лагерь.

Я сощурила глаза.

Эпор резко вздохнул.

— Если таково ваше желание, мы не можем вас остановить. Но, трофей, пожалуйста, позвольте нам взять лошадей и сопроводить обратно к вашим людям. Позвольте, по крайней мере, обеспечить вашу безопасность.

— Нет.

Эпор сглотнул ком в горле. Лицо Айсдры стало белым как её волосы. Жоден вышел за мной из палатки и стоял, не отрывая от меня глаз. Айсдра обратился к нему:

— Певец, пожалуйста, скажите ей, что это ради её безопасности. Покушение на её жизнь…

Я ждала.

— Она трофей, ведь так? И мы обязаны повиноваться? — спросил Жоден.

Эпор и Айсдра кивнули. Я вскочила в седло.

Жоден не переменился в лице.

— Ты свободна, Лара. И ограничения ставишь лишь собственным выбором.

Я развернула лошадь, ударила пальцами ног по её животу, и она поскакала к главным воротам.

Мы мчались через лагерь; лошадиная грива и мои волосы развевались по ветру. Лошадь оказалась с норовом, и я чувствовала, как её мышцы перекатываются подо мной, а копыта зарываются в землю. Я наклонилась вперёд, желая одновременно смеяться и плакать.

Никто не стал кричать, не попытался остановить меня.

Некоторые замечали меня и махали рукой, но не выказывали, ни удивления, ни испуга. Я летела между палатками, гоня лошадь вперёд, чувствуя эйфорию в груди. Мы проехали через главные ворота на поле. Стража лишь удивилась, немного не одобряя стиля моей езды.

За ворота и на холм, где избитая дорога соединяется с главной, которая ведёт от ворот замка в долину. Я потянула поводья, но лошадь не захотела слушаться, желая бежать. Она гарцевала подо мной, и я вертела её морду, пока кобыла не успокоилась.

Мы остановились. Лошадь раздували ноздри, а моё сердце бешено колотилось в груди.

Никто не пошёл за мной, никто не среагировал. Ни криков «лови её!», ни преследования. Я была свободна. По-настоящему, воистину свободна.