ВоенТур 2 (СИ)

Глава 2

Семен четко развернулся, и уже было двинулся, но тут же развернулся и произнес:

— Тут такое дело… У нас все трофеи забрали… И оружие, и мотоциклы…

— Вы не беспокойтесь, я распоряжусь, вам все вернут. И не затягивайте с первой группой, максимум через час она должна быть на месте и начать действовать!

Под звуки начавшейся бомбежки мы расстались. Именно в этот момент, я в полной мере смог оценить значение нашей быстрой переброски на это направление. Ведь уже далеко за полдень, а противник до сих пор не смог подтянуть и развернуть свою артиллерию и начать интенсивный обстрел нашей позиции.

Через два часа после уничтожения немецких мотоциклистов начали подходить основные силы противника. Пять немецких танков, волоча за собой пыльный шлейф на большой скорости пытались проскочить узость, или как принято говорить у военных — дефиле. Когда головной танк уже почти прошел его, саперы произвели подрыв. Остальные остановились. Идти вперед — опасно, развернуться — не позволяет узкая дамба. Пока они мялись, дружно ударили пушки наших трофейных «чехов», и моментально запылал замыкающий танк. Его экипаж попытался спастись бегством, но это никому не удалось. Через несколько минут все танки вместе с экипажами были уничтожены.

Итак, все три возможных направления движения немецких танков севернее шоссе перекрыты, и самое главное, противник убедился в том, что без серьезных потерь тут не пройти. Вопрос: куда он бросит свои силы? Ответ: поскольку им нужна хорошая дорога для более быстрого продвижения и, что не менее важно — бесперебойного снабжения всем необходимым, то далеко от шоссе они не отойдут! Значит будут искать для себя лазейку южнее дороги… И где они там могут нас обойти?

Что бы ответить на этот вопрос, я с огромным вниманием изучал карту. По всему получалось, что мимо Чуриловичей им не пройти, значит и перебросим туда в первую очередь летучий отряд снайперов, да еще добавим им саперов и еще кое-что. Сказано — сделано! Через радиостанцию «сорокчетверки» ушел приказ Мурзину о новой задаче для его ребят. Только в этот раз с ним ушли все трофейные «чехи», надеюсь что разглядев знакомые силуэты, люфты их примут за своих и бомбить не будут…

У меня было четкое понимание, что дивизии Руссиянова предстоят труднейшие оборонительные бои. Небольшая река Волма, к которой ей предстояло еще выйти, конечно, не была серьезным водным препятствием. Для противника форсировать ее не трудно. Тем более что у реки пологие берега, достаточно легко преодолимые для танков. Поэтому надо было, кровь из носу выиграть время, необходимое для того, чтобы наши бойцы успели капитально зарыться в землю.

Снайпера Мурзина, буквально на полчаса упредили немцев, появившихся со стороны села Котяги. Остановившись у моста буквально на несколько минут, они дальше двинулись через Чуриловичи. Так как у самих мостов устроить засаду не было возможности — слишком открытая местность, то позиции заняли вдоль единственной улицы деревни, за заборами и постройками. Как и в первый раз, отстрел начали с последнего экипажа, снова добившись «сухого» счета. После этого саперы, уже более-менее спокойно заминировали оба моста, заодно поставив по паре сдвоенных противотанковых мин ЗА ними, плюс фальшивое минное поле после каждого моста.

Соседей слева у них не было, рубеж обороны там упирался в большие болота, через которые как раз и были две переправы, хлипенькие, но легкую технику по ним переправить было возможно. Их и взяли под охрану саперы и снайперы под командованием бывшего комроты Мурзина. Переправы были грамотно заминированы и подготовлены к взрыву с дублированием цепей подрыва. Но сначала немцы должны были потанцевать перед мостом, и потерять при этом какое-то время. К этому времени к Чуриловичам подошли трофейные «чехи», и тут появилась пара серьезных проблем — где занять и как замаскировать их позиции. Мой приказ категорически предписывал иметь в обязательном порядке одну ложную, одну основную и пару запасных позиций для каждого «чеха». К их оборудованию Мурзин привлек не только практически все взрослое население самих Чуриловичей, но и рядом расположенной деревни Плебанцы и поселка животноводческого совхоза им. Калинина.

Пара дежурных экипажей трофейных танков отгоняла небольшие группы противника, постоянно шмыгающие на противоположном берегу болотной поймы, а снайпера не подпускали разведчиков и саперов к мостам. С главной задачей группа Мурзина справлялась на «отлично». Тяжело ранив самого наглого сапера или разведчика они терпеливо ждали, когда их начнут эвакуировать, не забывая при этом подстрелить еще одного-двух солдат. В такой обстановке уже были отрыты окопы полного профиля. Так что им уже были не страшны даже бомбовые удары «юнкерсов», которые обязательно будут если не сегодня, то завтра уж точно.

Около 20 часов противник предпринял первую попытку форсировать болотистую пойму. Около двух рот пехоты стали разбирать деревянные постройки в западной части деревни Котяги для изготовления переправочных средств. Восточнее деревни до полубатальона пехоты и полтора десятка танков готовились форсировать пойму вброд, я даже примчался посмотреть на это дело. Но увидев собственными глазами состояние грунта, понял что это все обманка. Вывод — настоящий прорыв готовиться совершенно в другом месте. И это место мне безошибочно указал наш гений радиоразведки Маркони. Немцы приняли решение нанести удар севернее нас, в районе Мачулищи, напрямую по Минску. Эти данные были моментально переданы генералу Руссиянову, а уже им, командиру 2-го стрелкового корпуса.

Наконец подошедшая моя дальнобойная артиллерия, которую буквально поштучно собрали у Смолевичей стала на огневые на нашем правом фланге и мы начали планомерно пресекать любую попытку противника начать форсирование водных преград в широкой полосе боевого соприкосновения. В этом вопросе большую помощь оказывали бронепоезда Гладченко, которые сосредоточились на минской ветке и были готовы поддержать своим огнем не только нас, но и наших соседей справа.

Думая об этом, одновременно напрягал зрение, шаря взглядом по складкам местности, но тьфу, тьфу, тьфу вроде тихо все. А ведь определенно — темнеет. Еще совсем немного и приказ формально будет выполнен. И дело тут не только в орденах, отойти без потерь лучше под покровом ночи, но…

Хотя, если откровенно — поверил я в свою звезду, захотелось всерьез потрепать нервы Гудериану.

Тут я трижды быстро, пока никто не видит плюнул через левое плечо. Минуты до заката ползли как улитки под кайфом. Внутреннее напряжение росло, натягивая струны нервов до звона в голове. И одновременно начинала слабенько теплиться надежда — спеклись фрицы, пороху им не хватило, хвосты поджали! Но, не давая себе радоваться от того, что удача не отвернулась от всех нас, одернул себя, опять суеверно плюнув через левое плечо. Темнеет — это точно, но все еще может измениться. Рванут немцы очертя голову — и все. Смотреть внимательно надо всем без исключения, чтобы если все же попрут немцы, то не зевнуть.

Медная монета солнца медленно и неотвратимо закатывалась за горизонт, щедро разливая кроваво-красные краски по прямой, словно стрела, дороге и верхушкам деревьев подступившего справа к ней леса. Наступила тишина. Мертвецкая. Безмолвная. Угрожающая. Этот летний закат был долгим и грустным.

Наверное поэтому я очень обрадовался появлению деда Павла.

— —Привет служивый!

— —И вам не хворать.

— —Как тут у тебя?

— —Пока тихо…

— —Но то не долго. Мы тут уже со всеми делами управились, остался только самый дальний мост подготовить к взрыву.

— —Есть чем?

— —А то… Тут мне аж два раза подфартило. Первый раз, когда встретил однополчан… — увидев мой до крайности изумленный взгляд, пояснил, — да, да… самых настоящих, из десантной бригады. На одном мосточке встретились, у каждого за спиной мешок с разным нужным добром. А второй, когда они на обочине нашли полуторку с противотанковыми минами, плюс еще есть несколько авиабомб, которые я захватил в Смолевичах.

— —Ну тогда, как говорится, и сам бог велел.

После этого, Нечаев с десантниками ушли к дальнему мосту. Только бы у них все получилось!

Меня же просто поедом, грызла одна мысль — ПВО!!! Судя по карте, совсем неподалеку была МТС, вот на нее, я и хотел глянуть,глядишь, и еще чем полезным разживемся. Зенитное прикрытие у нас аховое, так, от пары мессеров отбиться, а возьмись за нас немецкие пикировщики всерьез, так расчихвостят они нас и в хвост и гриву! Им наши несколько зениток в этом не помеха, так, муха назойливая перед глазами, тем более, то что выделили, это не собственное — рано или поздно заберут, и снова останешься с голой жопой!

До самой МТС добрались за полчаса, немецкие самолеты из-за темного времени не летали, так что нам в этом отношении повезло. Мастерские МТС были достаточно неплохими и в них стояло восемь неисправных полуторок — вот это дело. Ремонтировать их я не собирался, не до этого было, а вот кое-что снять с них, это да. По уже въевшейся привычке, первым делом замаскировали технику. Пока собирали работников мастерских, приказал пригнать и усилить у шести грузовиков днище кузова, после чего установить в них снятые с лафета зенитки. Точность стрельбы с машины будет скажем прямо аховая, но мне было главное не немецкие самолеты сбивать, а не дать им прицельно отбомбится по нам. Если у фрицев не будет персонального приказа работать именно по нашей колонне, то они увидев хорошее зенитное прикрытие предпочтут поискать себе цели полегче. Даже если им прикажут работать персонально по нам, то и в этом случае они просто сбросят свои бомбы или на расстоянии от нас или будут бомбить не с пикирования, а тогда ни о какой точности можно и не говорить. Короче зенитки в машинах будут исполнять функцию пугала на огороде, хотя для повышения точности стрельбы и уменьшения раскачки наши парни придумали один финт. Какой? Да на любую хитрую задницу всегда найдется свой хрен с резьбой, а парни все сделали дешево и сердито. По краям кузовов грузовиков прикрепили по шарниру, а к этим шарнирам присобачили обрезки обыкновенных, не очень толстых бревен. Длина бревна соответствовала высоте кузова, а оно само закреплялось вдоль него. Теперь для приведения машины в боевое состояние требовалось секунд двадцать, выдергивались стопора и бревна на шарнирах просто под своей тяжестью падали вниз почти касаясь земли. Пара бойцов спрыгивала с машины с короткими и широкими досками, которые мгновенно подкладывались под эти бревна и в результате кузов фиксировался четырьмя опорами, которые и не давали ему раскачиваться на рессорах во время стрельбы. Правда и двигаться в таком положении машина не могла, но тут уж ничего не поделаешь, зато меньше чем за минуту зенитка могла открыть довольно точный огонь. За все надо платить, в нашем случае это ограничение подвижности во время боя, вот гусеничное шасси было бы намного лучше или в крайнем случае полугусеничное, вот только где его мне сейчас взять? Были у нас уже и полугусеничные грузовики, вот только редкость это была большая, когда и обычных грузовиков не всегда хватало. Шасси зениток тоже пошли в дело, я ведь не просто так глаз положил на стоявшие в МТС неисправные полуторки. С них наши умельцы сняли кузова и поставили их на четырехколесное шасси от зениток и в итоге я получил шесть неплохих прицепов, которые мы и прицепили к переделанным под зенитные грузовикам. Выпадет нам возможность, переставим зенитки на лучшее шасси, а нет и так сойдет, а возможно потом и назад на их родное шасси вернем. Теперь немецкие летуны задумаются при случайной встрече, а стоит ли с нами связываться или нет. Перед самым рассветом этот вопрос был решен.

Еще не прошло и часа, как подвернулся случай опробовать новинку. Дорога к линии фронта выводила нас в поле, через которое шли беженцы, в основном пешком, лишь изредка среди них мелькали запряженные в телеги лошади. Когда мы появились из-за невысокого холма, то забава была в самом разгаре, вернее забава была для немцев. Пара мессершмитов резвилась во всю — на дороге горела перевернутая телега, а рядом с ней билась в конвульсиях лошадь. Люди в панике разбегались во все стороны, а эти уроды стреляли по ним из пушек и пулеметов. Ну что же… Вот и проверим сейчас действенность нашей ПВО, колонна по моему приказу встала, и в считанные секунды освобожденные от упоров бревна повернулись вниз. Бойцы мгновенно подложили под них доски и уже спустя полминуты шесть орудий и три ДШК открыли по немцам огонь. Получилось так, что мы стреляли вслед самолетам и не знаю, толи дураков счастье любит или новичкам везет, толи еще что, но в ведомого попали сразу. Мы отчетливо увидели два взрыва, которые просто снесли ему весь зад машины и он камнем рухнул вниз. Ведущему досталось меньше, он сильно задымил, но не рухнул вниз, как его товарищ, а пошел на вынужденную посадку. Сразу же пулеметный БА-20 и один из грузовиков с тремя бойцами рванули в поле, где примерно в километре от них плюхнулся на пузо, совершивший аварийную посадку «мессер». Назад они приехали минут через десять, а в кузове валялся связанный и слегка избитый пилот истребителя. Ребята после увиденного не сдержались и быстро объяснили фрицу, что он был не прав.

Разбежавшийся под обстрелом народ, стал потихоньку возвращаться, особенно, когда они увидели, что немецкого пилота поймали, то стали собираться возле нашей колонны. Сначала робко, а потом все смелей стали раздаваться требования отдать им немца на правеж. Пилот кстати оказался обер-лейтенантом Михаэлем Келлером, командиром звена вел себя вызывающе и смотрел на нас и гражданских с презрением. Один из освобожденных бойцов оказался поволжским немцем и он послужил нам переводчиком на допросе. Сначала Келлер попробовал покачать права, и попугать нас немецкой мощью.

— —Если вы сдадитесь в плен и доставите меня к нашим войскам, то я замолвлю за вас слово.

Пара ударов по печени заставили его заткнуться и перестать глядеть на нас вызывающе. Затем я через Володю Майера, нашего немца спросил Келлера, зачем он стрелял по гражданским. Сам я прекрасно знал ответ на свой вопрос, но мне надо было, чтобы его ответ услышали мои бойцы и собравшиеся возле нас беженцы.

— —Но ведь это же унтерменши! — Совершенно искренне ответил обер-лейтенант.

— —Таштанбеков, Самиев, ко мне! — Я подозвал к себе двух красноармейцев-азиатов. — Срубите мне деревце, метра три длиной и с руку толщиной.

Оба азиата вздрогнули от услышанного приказа, оба сразу поняли мой замысел, у них это было в порядке вещей, так что догадаться было не сложно. Народ потихоньку прибывал и требования выдать им пилота звучали все громче и громче.

— —А ну тихо! — Гаркнул я беженцам. — Этот пилот является военным преступником и подлежит трибуналу. Учитывая то, что его доставка в трибунал сопряжена с трудностью, то он будет осужден и наказан здесь и сейчас.

Народ по притих, пока они шушукались вернулись посланные за колом бойцы. Самиев быстро заточил топором конец деревца, а Таштанбеков пока вырыл небольшую, но глубокую ямку под кол. Майер взяв обломок доски с телеги написал на нем по моему приказанию надпись краской на русском и немецком языках: «Военный преступник, казнен по приговору военного трибунала. Так будет с каждым уличенным в военных преступлениях».

Гражданских я пока мобилизовал похоронить погибших, их всех погребли рядом, в пяти метрах от дороги. Связав пленному ноги и руки сзади, потащили его к вкопанному в землю колу. К нему мы подогнали грузовик, в кузов которого и закинули немецкого летуна. Поняв в чем дело, он стал вырываться, но держали его крепко. Приподняв, его рывком насадили задницей на кол, и где-то на полметра он съехал под своим весом, при этом дико заорав. Боль должна была быть адской, а потому он быстро потерял сознание. Народ ахнул от увиденного, кого-то стало рвать, остальные ошарашено смотрели на меня.

— —Все, представление окончено, так будет с каждым военным преступником, кто будет стрелять по мирным людям или раненым.

— —Что тут происходит⁈ — Раздалось в этот момент у меня за спиной. Обернувшись, я увидел небольшую группу военных. Капитан пехотинец, старший лейтенант и судя по всему младший политрук, так как на его рукаве была красная звезда с серпом и молотом и еще один политрук с фотоаппаратом на шее. В стороне стояло еще несколько незнакомых красноармейцев и кто-то лежал на носилках.

— —Исполнение приговора трибунала за преступление против мирного населения.

— —И кто же вынес приговор и за что?

— —Я вынес! А за что, видите вот это? — и я показал ему на почти три десятка свежих могил — это все мирное население, которое эта нелюдь убила ради своей забавы.

Кулаки капитана непроизвольно сжались, но в этот момент в разговор влез младший политрук.

— —Товарищ капитан, это все равно не дает вам право на вынесение приговора и тем более такого.

— —А вы, товарищ младший политрук объясните это им — и я указал сначала на могилы, а потом на еще толпившихся возле нас беженцев. — Вы думаете это единичный случай? К сожалению это не так и добиться соблюдения противником цивилизованных правил ведения войны можно только ответным террором! Только осознание того, что за свои преступления они будут наказаны самым жестоким, я не побоюсь сказать изуверским способом, может заставить их соблюдать правила ведения войны. Мы для них, по словам этого урода всего лишь люди второго сорта, рабы с которыми можно делать все, что угодно. Пора вам снять с себя розовые очки и понять, что война, это грязная и кровавая работа, а эта — тем более!

Политрук опешил от такой отповеди, но капитан видимо не испытывал такого возмущения моими действиями.

— —Кто вы такие? — Наконец поинтересовался он.

— —С какой целью интересуетесь? Предъявите свои документы капитан.

Внимательно их изучив,и убедившись что это не диверсанты, предъявил капитану приказ комкора о подчинении мне всех частей, подразделений и отдельных военнослужащих. — Я смотрю у вас раненный?

— —У вас врач есть? С нами раненый батальонный комиссар.

— —Конечно есть.

Политрук с фотоаппаратом на шее оказался военным корреспондентом газеты «Правда». Когда я это узнал, то обрадовался, такой человек может быть нам очень полезен. Как только мы отправили раненого батальонного комиссара к нашему пилюлькину, то я сразу же насел на корреспондента, буквально заставив его сделать несколько снимков посаженного на кол пилота. Вот он сидит крупным планом с табличкой на шее, вот он на фоне могил беженцев и с дальнего ракурса. Что бы до этих нелюдей дошло, нужно наглядное пособие, да и контрпропаганда нам тоже не помешает, а значит надо документировать их зверства и наш ответ на них.

Как потом мне доложили, доктор осмотрев его вынес вердикт — немедленная операция или он ни за что не ручается. Батальонный комиссар был ранен в живот и рана выглядела очень плохо. Операция длилась больше трех часов, но батальонного комиссара наш врач с того света вытянул, все же современные лекарства и его богатый опыт сказали свое веское слово. Пара разбиравшихся в оказании первой помощи парней, помогли раненым гражданским, которые к счастью получили легкие ранения, а из тяжелых до медпомощи никто не дожил.