ВоенТур 3

Глава 7

Без приключений добравшись в расположение, мы с Крейзером и встретившим нас полковником Лизюковым прошли в ситуационный центр. Из нанесенной на макет обстановки, все мы без труда пришли к выводу, что противник уже поменял свой замысел и готовится нанести удар на нашем левом фланге, используя в качестве переправы мост у Мурово на западном берегу Березины, и соответственно у Чернявки на нашем. И если подход к этой переправе у противника был удобный — из глубины своих боевых порядков, то на нашей стороне необходимо было в виду неприятеля сначала по рокадному направлению переправиться через реку Бобр, и только после этого мы могли выйти к переправе через Березину. Любая переброска резервов сразу же будет засекаться немцами, и о скрытности можно забыть. Было еще два варианта переброски резервов, но каждый из них также обладал существенными недостатками. Первый это мостик у деревни Клыпенка, который имел низкую грузоподъемность, к тому же переправившись на другой бере, необходимо было сделать немалый крюк, обходя заболоченный район. Второй вариант — паром у населенного пункта Превоз, но тут было еще грустнее. Что бы добраться до этого Перевоза, надо было переправиться через реку Нача в Велятичах, затем на пароме через Бобр, затем через два хлипких мосточка до лесной смолокурне, а затем уже лесной дорогой можно было выйти к Лавнице, котороя была рядом с Чернявкой.

По уму, если вышестоящее командование хотело сохранить эту переправу для себя, а оно очень этого хотело, то необходимо было передать этот участок соседней 4-й армии, добавив ей для его оборон хотя бы пару стрелковых дивизий. Но такой возможности не было, и ответственность за будущий прокол просто взвалили на меня. Понимая все это, да и не только я так думал, нами было принято единогласное решение — в хлам разрушить мост и главное протяженную насыпь по которой проходила дорога из Мурово в Чернявку. Таким действием мы лишали противника главной ценности этого операционного направления — стационарной переправы. Форсировать широкую болотистую пойму могут решиться только русские.

Таким образом, для осуществления этого плана нами были брошены еще в прошлую ночь практически все саперные подразделения. Так как взрывчатки не хватало, то мы использовали шестидюймовые снаряды, которые были в избытке на складе в Лепеле. Удалось за одиннадцать часов обернуться и доставить около тридцати тонн только снарядов. Но логистическая операция прошла более-менее по плану, хотя сил и нервов стоила изрядно. Пришлось даже на У-2 выбрасывать по маршруту регулировочные посты, что бы колонна не заблукала.

В общем и целом, к удару на своем левом фланге мы подготовились. Пока мы держали противника примерно в десяти километрах от Березены, постоянно нанося ему огневое поражение по скоплениям его сил и средств. Его оптическая артразведка на таком растоянии бессильна, звуковая дает крайне приблизительные координаты, а самолет авиаразведки мы наловчились гонять реактивными снарядами установленными на У-2. Одновременный залп с нескольких самолетов в половине случаях приводил к уничтожению или подбитию самолета. Так что уже на второй-третий день птенчики Геринга кружили над нами только эпизодически. Э-эх… если бы в моем распоряжении была бы хотя бы эскадрилья истребителей!

Такое ощущение, что кто-то наверху услышал мои просьбы. Не знаю кто это был — боженька или командарм, а может кто и повыше, например комфронта? Но буквально через полчаса, по закрытому каналу связи на меня вышел генерал-лейтенант Филатов и сообщил, что в мое подчинение передан 430-й ШАП с новыми, бронированными штурмовиками и эскадрилия истребителей летчиков-испытателей. После этой новости у меня как будто выросли крылья за спиной.

Я срочно вызвал к себе деда Павла, как наиболее тесно связанного с авиацией моего подчиненного, командира 54-й авиабазы с командирами обоих БАО, командиров аэродромно-технической роты и роты связи.

Когда все вызванные командиры собрались, я поставил им задачу на прием и обслуживание выделенной нам авиации.

— И вот еще что, думаю есть смысл рассредоточить по-эскадрильно авиатехнику на нескольких площадках, и создать невдалеке от каждой по ложному аэродрому, стащив туда все разбитые самолет и машины.

Тут встал со скамейки командир авиабазы и сообщил:

— Силами авиатехнических специалистов восстановлены до летного состояния несколько У-2, один МиГ-3 и два И-153, что мне с ними делать? У меня пилотов нет.

— У-2 передайте товарищу Нечаеву, а вопрос с МиГом и «Чайками» решу немного позже.

Еще не успели мы закончить это совещание, как позвонил Маркони:

— Командир, по поводу приданной авиации… — тут он запнулся.

— Говори!

— В общем есть две новости…

— Обе плохие?

— Нет одна хорошая…

— Давай с нее…

— К нам летит «Дуглас». Его задача доставить группу авиаспецов во главе с военинженером 3-го ранга. Его задание: узнать состояние аэродрома, наличие подходящей базы, боеприпасов, горючего, запасных площадок и тому подобное.

— Действительно добрая весть…

— А плохая состоит в том, они уже на подлете и у них не выходит одна «нога»…

— Погоди, сейчас переключу на «громкую», — после этих слов я щелкнл тумблером «Трансляция» и через динамик наш разговор стал слышен всем.

— Ты на «громкой», повтори!

— Товарищ командир передовая группа авиаспецов только что сообщила, что они на подлете и у них отказ гидросистемы, правое шасси не выпускаются.

Один из командиров: — Уточните какой самолет? — Прикрыв микрофон трубки рукой, негромко ответил: — «Дуглас».

— А сколько топлива на борту?

— Слушай Маркони, можешь переключить борт на нас?

— Сейчас сделаю. У них позывной «полста девятый», у вас «Мелодия», как поняли?

— Ясно.

— Переключаю…

В динамике зашипело, захрипело и наконец аослшался голос первого пилота:

— «Мелодия», «Мелодия», я «полста девятый» не выходит правая «нога», не выходит правая «нога»!

— Понял тебя. Как с топливом?

— Пока есть.

Один из командиров авиабазы предложил: — Пусть походит над аэродромом, выработает горючие, а потом с выпущенными закрылками и креном на выпущенную ногу. До самого последнего поддерживает машину элероном. Как только начнет заваливаться — сразу несколько резких торможений…

— А что с повреждениями?

— Консоль снесет, лопасти винта погнет, а так скорее всего больше ничего.

Все замолкли. Командир одного из БАО:

— А у нас на аэродроме случай был, точ в точ такая же петрушка была.

— И???

— Зашел на полосу, прижался до самого минимума, выпущенным колесом об землю стукнул и на следующий круг. Три раза так сделал и вторая нога вышла!

Дед Павел объяснил пилоту «Дугласа» порядок действий и отдал команду:

— Заходи на полосу!

Четыре раза транспортник проделывал пристукивание — не помогло. И тут с интересным предложением вышел Пал Игоревич:

— Ему под плоскость без «ноги» надо подогнать грузовик с копной сена в кузове! Главное скорости суметь уровнять, и пилота за руль посадить…

Мновенно наступила полнейшая тишина. Я смутно понимал, что нечто подобное я где-то видел, не слышал, а именно видел! И тут же память пронзила голову ярким воспоминанием. Отащив деда Павла в сторону, я тихо зашипел:

— Кино насмотрелся старый пердун? Тут тебе не съемочная площадка!

— Дурак ты Сашка! А откуда в сценарий этот эпизод попал?

— Откуда?

— Так на одной пьянке, я и рассказал об этом случае. А на ней был один еврей-сценарист, вот он и воспользовался, как говорят киношники — фактурой…

— Так ты участвовал в такой посадке самолета?

— И да, и нет…

— Это как?

— Да просто… Я тогда на том самолете, со своей группой возвращался из Вьетнама…

Какая это была группа, можно было и не спрашивать.

— Аведь может получится, надо только найти грузовик, который сможет до ста десяти километров разогнаться. Тогда в точке касания полосы, в момент потери скорости ближе к мотогондоле подъехать!

— А если он винтом по кабине рубанет? — резонно возразил командир одного из БАО?

— Все будет нормально! — уверенно произнес бывший пилот.

— Грузовичок из трофейных я дам. Есть у меня один очень шустрый. Сено, вон на краю полосы в уже брикетах прессованное. Кто за рулем будет?

— Я! — Мгновенно отозвался то самй командир, который сходу согласился с идеей Нечаева. — Я бывший пилот, так что справлюсь. Не сомневайтесь…

— Тогда, пока будут готовить грузовик, объясню задачу пилоту и пусть он сделает несколько заходов на посадку, что бы понять в каком месте должен быть грузовик. Но… Последнее слово за командиром экипажа…

Переключившись на «Дуглас», я произнес:

— Внимание «полста девятый»!

— Слушаю.

— Тут есть одно предложение… Ты в воздухе — тебе решать… Ляжешь правой плоскостью на грузовик с сеном? Он сам подойдет под тебя…

— Вас понял, жду команды!

Это только в кино блестяще получается все с первого раза. Мы не менее десяти раз пробовали сделать этот фокус, пока пилот и водитель смогли приноровиться друг к другу. Но все равно все задуманное прошло хорошо. Хорошо, потому что под самый конец, консоль крыла посунулась вперед и с сена упала на кабину машины. Хорошо что она была металическая и только слегка деформировалась, а бывший военный пилот успел выскочить наружу. А самолету хоть бы хны, даже винты не погнули.

Открыласть бортовая дверь, и на землю орохом посыпались люди. Один из них подошел ко мне:

— Воентехник 3-го ранга Тарахтун, по указанию полученному от командира 23-й смешанной авиадивизии полковника Нестерцева,выполняю подбор площадки для базирования истребителей и штурмовиков.

— Надолго к нам?

— Через два дняприказано было вернуться обратно. А сейчас незнаю… — он кивнул головой на одноногий самолет.

Пока мы с ним беседовали, по установленной одним из членов экипажа лесенке, степенно спустился военный летчик с петлицами майора.

— Командир корабля Стадник!

— Что у вас произошло?

— На подходе к месту посадки произошел отказ гидросистемы, шасси не выпускаются, приказал борт-технику выпустить шасси аварийно… Тоже не помогло. Уже было решил посадить самолет на «брюхо», но начались танцы с бубнами. Хорошо, что удалось сохранить машину, не известно в каком она была состоянии после аварийной посадки.

Тем временем авиатехники выпустили аварийную ногу, грузовик аккуратно вышел из под крыла и начал помалому буксировать «Дуглас» на место стоянки.

— А кто у вас такой головастый?

— Вот он! — Я ткнул пальцем в Нечаева.

— Спасибо братишка!!! — очень душевно произнес майор и крепко обнял Пал Игоревича.

Когда мы снова собрались в штабе, я решил поднять один вопрос.

— Сейчас все мы были свидетелями того, как можно спасти людей и самолет при аварийной ситуации. Этот случай однозначно показал, что нормальный выход из подобной стуации есть. Поэтому приказываю, специально для подобных ситуаций изготовить два аппарата, которые имеет более мошный двигатель, снять с них абсолютно все лишнее, что бы легче набирать скорость и готовиться проводить совместные тренировки. Всем все ясно?

— Разрешите вопрос? — спросил один из командиров.

— Задавай…

— А зачем два?

— Машины будут возвращаться из боя, и если будет отказ обеих стоеек, что бы не сажать самолет на брюхо…

— Понятно.

— Еще вопросы? — Все молчали… — Тогда за дело, немец ждать не будет!

— Яков Григорьевич, пока есть немного свободного времени, может продолжим наш разговор о создании мотомехчастей РККА?

— Можно… На чем мы остановились в прошлый раз?

— Что сменивший Эйдемана у руля Академии Шапошников, не стал резко менять курс на полную механизацию с одной стороны, но с другой полностью проигнорировал «стратегическую кавалерию».

— Как я уже говорил, Шапошников выдвинул идею о том, что механизированная армия должна состоять не из мехбригад, которые по сути были чисто танковми, а из механизированных дивизий — как соединений намного более сбалансированных, универсальных и мощных, чем мехбригады.

Мне кажется что он, наверное, понимал, что «среднетехническая» скорость кавалерии на марше не сильно выше, чем у пехоты и уж точно намного меньше, чем у танков. Да и в атаке, конная лава танкам не особо эффективный помощник. В Академии же, опираясь на зарубежные идеи, усиленно думали над теорией совершенно «революционной» полностью механизированной армии будущего! В нескольких вариантах. Разной структуры и под разные задачи.

— И что же?

— Вот над такой структурой, Шапошников и предложил поработать группе наиболее разбирающихся в этом вопросе преподавателей и слушателей Академии, профессором которой он, кстати, и сам являлся. Мякотка ситуации была в том, что на тот момент механизированных или хотя бы моторизованных дивизий, у РККА тогда, не было ни одной. Даже опытной. И «тренироваться на кошках» приходилось лишь в теории. Но, на то она и Академия! Для начала, в РККА появилась первая мотострелковая, а по факту моторизованная дивизия, — в нее была переформирована наша 1-я Московская пролетарская стрелковая дивизия. Именно на базе нашей дивизии была проведена серия интереснейших «структурных» экспериментов. Вариантов рассматривалось превеликое множество. К их проработке, помимо Академии им. Фрунзе подключили еще и Академию Моторизации и Механизации РККА им. Сталина.

— И что «академики» выдали?

— Предложили они из огромного количества разных вариантов три основных. Подробнее о них рассуждать сейчас не время, но в итоге остановились, а точнее Павлов смог продавить на верху свой вариант.

— Какой?

— Он, освоившись в должности начальника АБТУ, с одобрения возглавлявшего тода НКО Ворошилова, и при молчаливом согласии ГШ, начал в 1939 году реформировать бронетанковые части сразу в двух направлениях: во-первых, понимая, что пехота без танков — это вчерашний день, а танки без пехоты –вообщеглубокое заблуждение, доказанное боевой практикой Испании, и главное, ПОНИМАЯ, что в пехотных частях нет и в ближайшее время не будет качественной системы ТО танков, специально для усиления стрелковых войск, в их же структуре, начал формировать моторизованные дивизии — из двух мотострелковых полков, одного танкового и одного артиллерийского. По сути, это была одна из трех разработок «академиков». Только ту ее дополнили еще одним мотострелковым полком, поскольку помимо непосредственной поддержки танков, пехота еще была нужна для боевого охранения, обороны флангов, для прикрытия развертывания, и для удержания захваченныхрубежей. Именно поэтому танковый и артиллерийский полки были по одному, а мотострелковых два. Логично, «простенько и со вкусом»! Я бы даже сказал — исключительно изящное решение. И ддной из первых на эту структуру перешла наша дивизия.

От этих слов Крейзера, меня как мешком ударило! Или у меня дежавю? Никому ничего эта НАША, СОВЕТСКАЯ, «павловская» структура МД от 1939 года не напоминает? Ведь именно с такими дивизиями, но только под названием «танковых», я уже скоро месяц как воюю здесь в Белорусии!

А еще недавно во Франции Вермахт имел структуру ТД Панцерваффе совсем другой — с двумя танковыми полками и мотопехотной бригадой! Получается, немцы структуру своих ТД в наглую срисовали у Павлова? «Вот уроды! Но почему? Должна быть очень веская причина, что бы они пошли на это!»

Крейзер, как будто подслушал мои мысли:

— Вообще, забавная коллизия нарисовалась — имея ТД с двумя танковыми полками, немцы просто в хлам раскатали Францию, чем сподвигли наше высшее руководство создать аналогичную «боевую машину» и без всякой «предварительной обкатки», форсировать формирование своих ТД — так же с двумя танковыми полками — а как же иначе? Ведь немецкие ТД показали во Франции отменную эффективность!

— Вот только сами немцы имели «особое мнение» и большому количеству танков, предпочли «большую» ЛОГИСТИКУ! — не сдержался я, и неосмотрительно применил наверно не известный пока термин.

— Лоистика, это снабжение? — как-то не совсем уверенно переспросил Крейзер.

— Да, именно это я имел в виду…

— Понятно, что немцы от той своей прежней структуры по итогам компании остались не в восторге, несмотря на свою блестящую победу! Со снабжением-то наверняка имелись большие проблемы даже на столь ограниченном театре с меньшим количеством танковых групп.

— И это еще при их дорогах! А на наших… — а про себя подумал: «Я же как-то даже встречал утверждение в военно-исторической литературе, что благополучной эвакуацией из Дюнкерка, союзники были обязаны, прежде всего, сломавшейся логистике у немцев, которая за избыточно многочисленными танками в ТД той структуры, просто не успевали. И похоже что немцы вовремя сделали выводы. Правильные. Которые мыздесь проморгали».