Волк в овечьей шкуре

15. Старая знакомая

Ночью мне снился странный сон. В нем я видел расплывающийся в тумане образ Алины. Она была в самом центре событий, произошедших в моей прошлой жизни. Это был первый сон, он был настолько явный, что я проснулся. Я не видел ее лица, но точно знал, что это Алина.

Полежав немного, я снова провалился в сон. А второй сон был из лихих девяностых. И опять очень явный. Давно я таких цветных снов не видел.

Это было в первую чеченскую кампанию. Перед моей группой была поставлена задача уничтожить одного известного полевого командира. По данным разведки он сейчас находится в Итум-Кале. На сборы дали пять минут. Ведь у разведчиков всегда все с собой. Уточнение маршрута, путей отхода до точки подхвата нас «вертушкой» и обязательно запасной вариант.

Машина быстро доставила нас на аэродром и, не успели опомниться, как мы со всей амуницией уже в «вертушке». А через 40 минут десантировались примерно в 30 километрах от точки назначения. Заняв оборону, я быстро сверился с картой, определил местоположение, и, проложив маршрут, мы выдвинулись боевым порядком. Пройдя буквально километр, мы спустились в лощину и сразу напоролись на засаду. Сразу стало ясно, что нас ждали. Собрав всю группу вместе, мы заняли круговую оборону. Все понимали, что долго удерживать оборону не удастся. Связи, как обычно в таких ситуациях, не было. Видно, хорошо готовились. Тогда у меня созрело решение идти на прорыв. Ребята тоже были готовы. Мы уже собирались начать операцию, но я вспомнил историю, как в Анголе группа из пяти бойцов смогла уйти с такого же положения. Они пропустили противника сквозь себя, закопавшись в песок.

Мы понимали, что, если идти на прорыв, то шансы выжить у нас маленькие. А этот маневр может получиться. Более того, боевики не спешили с нами разделаться, а выжидали, когда у нас кончится весь боезапас. Я предложил парням такой вариант. У нас в разведке каждый имеет право голоса, но решение остается за командиром. Никто не был против, поэтому мне не пришлось выбирать.

Отойдя вглубь лощины, под скалу, мы быстро вырезали ножами дерн и использовали его, как одеяла. Часть амуниции пришлось бросить. Маскировка была плохой, но собак у них не было, и солнце уже клонилось к закату. Сейчас они начнут штурм места нашей прежней дислокации, стараясь до темноты покончить с нами.

Произошло все так, как мы и ожидали. Минут через пятнадцать боевики начали штурм. Раздались выстрелы и разрывы гранат. Обнаружив, что нас уже нет, они, обстреливая каждый куст, подошли к скале. До нас доносились обрывки их разговоров на чеченском и, кажется, был еще афганский. Вскоре голоса удалились. На всякий случай, полежав еще полчаса в укрытии, я дал команду осмотреться.

Такой простой прием спас нам жизни. Они решили, что мы ушли по скале. Хотя без альпинистского снаряжения это было невозможно. А у нас его не было. Но это не важно, они-то не знали. Тогда мы не выполнили задание. В заданной точке объекта не оказалось.

Я проснулся и не мог понять смысл сна. Это могло быть простое, ничего не значащее совпадение. А могла быть подсказка. Я верю в вещие сны. Что касается засады, то тут все ясно — предательство. Но каким боком здесь расплывчатый образ Алины? Не найдя ответа, я вскоре задремал.

Звонок прозвучал, как сигнал тревоги. Я подпрыгнул на кровати и, собираясь бежать, сразу соскочил на пол. Я встал на всю ступню и успел пробежать несколько метров, как острая боль привела меня в чувство, и я упал. Лежа на полу, вновь вспомнил сон. Немного погодя я кое-как разобрался в премудростях женского белья и, отрабатывая разные варианты, пошел умываться.

Во время умывания меня вдруг как током ударило. От радости я аж подпрыгнул и во весь голос крикнул: ДА! От чего забрызгал зубной пастой зеркало и вызвал удивленные взгляды окружающих меня девиц.

Прошлой ночью я, опьяненный страстью, упустил тот момент, когда Вера, нажав на кнопку, разомкнула ошейник. Ключ на свободу в пульте, как все просто. Надо только завладеть пультом. Я вернулся в комнату и, встав посредине, соображал, что надо делать. Почувствовал, как мне мешают волосы. Подойдя к зеркалу, и, оставив на массажке большое количество светлых волос, попытался вспомнить, как женщины делают хвосты. А т. к. делать хвосты я никогда не умел и даже не пробовал, то у меня ничего не получилось. «Ну и название же — конский хвост», — подумал я. Про косметику и речи не было. Я мог пользоваться только камуфляжной. А тут я такое могу нарисовать, что половина охранников разбежится.

Сегодня, делая зарядку, я просто разминал тело, и проверял его гибкость, не обращая внимание на то, что вчера привело меня в такой восторг. К моему удивлению оказалось, что Алина — очень гибкая девушка. Может быть, она занималась гимнастикой или чем-нибудь в этом роде. Несмотря на то, что я стоял на десятисантиметровом каблуке, я локтями доставал до пола.

Немного размяв мышцы ног и разогрев сухожилия, я легко сел на поперечный шпагат, и уже с него перешел на продольный. А то, что я не смог в кабинете врача поднять ногу, эта, скорее всего, была слабость. Ее гибкость мне понравилась. Раньше у меня такой не было. Воодушевленный таким открытием, я вернулся в комнату.

Практически сразу открылась дверь, и появилась Вера. За ней я увидел верзилу и девушку.

— Анджела, принимай соседку, — она пропустила вперед девушку, в которой я сразу узнал Катю.

Я не знал, кто был тогда в машине, сама Катя или только ее тело. Сейчас она выглядела напуганной. Красивые глазки блестели от навернувшихся слез.

— Располагайся, — сказала Вера и удалилась.

Подойдя к старой подруге, я показал ее кровать. Подняв взгляд, я заметил, как в ее глазах мелькнуло удивление и недоверие. Она пристально посмотрела на мое лицо. Мне показалось, что она даже замерла.

Неловкую паузу прервала резко открывшаяся дверь. Словно ураган в комнату ворвалась Маринка, моя Мариночка. Она сразу бросилась мне на шею, целуя везде, куда могла попасть.

— Я так за тебя переживала, — шептала она. — Надеюсь, ты тут без меня ничего не натворил?

Мы стояли обнявшись. Я подождал, пока она успокоится и аккуратно отодвинул ее. Тут я обратил внимание на Катю. Она стояла на том же месте и с удивлением смотрела на нас. Подойдя и обняв ее, я тихо спросил:

— Кто ты? Как тебя звать? — она вышла из оцепенения.

— А? Что? Я… — она запнулась, — …Катя.

— Настоящая? — прямо спросил я.

Она неожиданно заплакала. Прижав к себе, и положив ее голову себе на плечо, я начал гладить ее по голове, давая возможность выплеснуть лишнюю энергию, — женщинам это помогает.

А тем временем Марина уже успела сменить белье, и, ни на минуту не замолкая, начала наводить порядок.

— Так, а это что такое? — услышал я ее удивленный голос и, повернувшись, увидел, как она двумя пальчиками держит женские трусики с красными вставками. — Между прочим, — продолжала она, — таких трусов ни в одной комнате нет.

Вот это женский взгляд! Я так и не смог запомнить, какое белье носят остальные девушки, а она сразу заметила. Я сделал удивленные глаза и показал ими на камеру. Марина сразу все поняла и, скомкав их, спрятала в руках. Не обращая никакого внимания на Катю, она подошла и шепотом произнесла:

— Обалдеть! Ты уже ее успел затащить? Как?

— Так надо, — коротко ответил я.

— Поняла. Все, отстала, — как-то очень весело ответила она и переключилась на Катю. — Подруга, хватит плакать, я — М… Селена, — громко сказала она.

Успокоившись, Катя взяла протянутую руку и замешкалась. У меня окончательно сложилось понимание, что внутри ее была не та Катя, с которой я раньше познакомился. Не знаю, что мной двигало, но я приблизился к ее уху и тихо произнес:

— Алина? — она вздрогнула и повернулась ко мне.

Я увидел, что она сейчас вновь заплачет. Марина тут же обняла ее и усадила на кровать. Я был в шоке. Это было похоже на сон. Сев рядом и обхватив их обеих в свои объятья, я пытался понять сложившуюся ситуацию. Так мы сидели и, как дурочки, плакали, пока не привезли завтрак.

Катя тихо спросила:

— Что с твоим лицом? Что они сделали? Что они со мной… То есть, уже с тобой сделали? И кто ты? — она внимательно смотрела на меня.

— Кто я? — я опустил глаза. — Давай, я потом тебе все расскажу.

Теперь, я надеюсь, Алина мне расскажет, что все-таки произошло с ней? Почему все так получилось? А сейчас нам принесли завтрак, а после него будут занятия.

На завтрак я, как обычно, взял только стакан с соком и, посмотрев на подруг, сказал:

— Ну, что сидим? Давай налетай, а то остынет!

Марина подошла к столику, а Катя продолжала сидеть. Я взял ее стакан и сел рядом, подав ей сок. Она не сводила с меня глаз. Взяв стакан, тихо произнесла:

— Как такое возможно? Как могло так получиться?

Я не знал, что ответить. Я и сам не понимал.

День прошел, как в тумане. Нам постоянно что-то объясняли и показывали. Вера заставляла меня ходить на шпильке, постоянно делая замечания, что я неправильно ставлю ногу. Я выполнял ее команды на автопилоте. Весь день я чувствовал на себе взгляд Кати. Уже вечером в комнате Марина прошептала, не желая, чтобы нас кто-нибудь подслушал:

— Я наслышана о твоих подвигах, — сказав, она улыбнулась.

— Все девчонки уже знают.

Я опешил и в сердцах сказал вслух:

— Вот бабы, все узнают.

— А ты кто? — она хихикнула и, показав мне язык, вышла из комнаты.

Я подошел к Кате и, сев на кровать, положил руку ей на плечо. Она повернулась ко мне и спросила сквозь слезы:

— Анджела… — она как-то смутилась, а потом поправилась, — Али… — но, неожиданно, вновь замолчала.

— Я сама запуталась, как меня зовут, — произнес я. — Зови меня, как тебе удобней.

— Что с нами будет? — спросила она.

Чтобы ее успокоить я улыбнулся ей, и произнес:

— Обещаю, что, насколько это возможно, все будет хорошо.

Она, видимо, ничего не поняла. Посмотрев на меня недоумевающим взглядом, она уперлась в стенку. Я не стал ее расспрашивать о произошедших событиях, решил отложить этот разговор на более подходящий момент, а задал только один вопрос:

— Катя, ты знала ее? То есть, себя? То есть, я знала тебя раньше? Бррр…! — но что именно проговорил, я сам не смог понять. Но она, к моему удивлению, все поняла.

— Нет, — ответила она, — я ее первый раз в зеркале увидела.

— Понятно, что совсем ничего не понятно, — я по старой привычке почесал макушку, что вызвало у Кати улыбку.

— Я так никогда не делала, — произнесла она. — Я, вообще, многого не делала из того, что сейчас ты делаешь. Я даже сначала не узнала себя. Наверное, и вообще бы не узнала, если бы ты не произнесла мое имя. Сначала мне показалось, что это… Но после, присмотревшись, подумала, что просто похожая девушка, а когда увидела родинку — не могла поверить.

— Какую родинку? — удивился я.

— Вот.

Она привстала и показала на бедре родимое пятно, а затем подняла мою правую руки и показала еще одну родинку.

— У тебя на левой ноге есть шрам. Когда чулок снимешь, посмотришь. Его уже почти не видать. Это меня собака укусила, когда мне было десять лет. И вот еще, — она взяла мою правую руку, я почувствовал, как у нее мелко задрожали руки, и она показала мне чуть заметные шрамы, — это тоже собака. Да, готовься, у тебя на днях будет конец света.

— Что за конец света? — не понял я.

— Увидишь, — она улыбнулась и продолжила: — Проводи меня в душ.

— Пойдем, — сказал я, радуясь, что она немного отвлеклась, и ее настроение улучшилось.

После душа я надеялся прилечь и погрузиться в обдумывание плана побега, но Марина, увидев, что мои волосы растрепаны, привела мне высказывание некоторых француженок:

— Порой найти хорошего парикмахера гораздо сложнее, чем удачно выйти замуж. — На ее лице было видно творческое воодушевление. Не дав мне и слова сказать, она продолжила: — С одной стороны, настоящий мастер должен быть художником, создавая то или иное великолепие на голове, а с другой — лекарем, заботясь о состоянии волос. Ну и, конечно же, быть настоящим профессионалом своего дела. Он имеет свой стиль, свой почерк, свою изюминку. Хороший парикмахер обязательно интересуется всем во время своей работы, болтая о твоих же волосах. Верный признак высокой квалифицированности мастера, когда он вертит ножницами, словно жонглер. Перед тем, как сесть в кресло парикмахера, ты должна выбирать прическу, советуясь с ним. Ты можешь попросить показать в журналах что-нибудь из того, что он описывает. Тебе не только покажут, но и с восторгом начнут описывать в деталях что-либо, касающееся твоего выбора, говорить о какой-нибудь фишке, которую можно добавить. Сразу видно, что мастер предан своему делу, и для него это в большей степени творчество, чем работа. Каждая женщина имеет свою неповторимую красоту, но задача парикмахера — сделать тебя еще красивее. Хороший парикмахер обязательно выслушает все пожелания.

Прервав на миг свои рассуждения, она усадила меня в кресло. Я чувствовал, что меня ждет очередная экзекуция, которую придется терпеть. Все мои попытки завершить ее оказались безрезультатны. Она мои доводы пропускала мимо ушей, пребывая в своем внутреннем мире. В мире, где она настоящий мастер прически. Понимая, что ей тоже нужно отвлечься от окружающей нас обстановки, я не смог ей отказать. Молча сел в кресло и погрузился в свои мысли, а она с большим интересом продолжила обсуждать прически и парикмахеров со стоявшей рядом с ней Катей.

Я уже не надеялся вернуть свою привычную жизнь. Чем больше я это понимал, тем тоскливей становилось на душе. Сейчас бы стакан водки да соленый огурец. И бабу бы под бок не помешало. От этих мыслей мне захотелось выть. Я смотрел на этих двух девчонок, которые весело щебетали о чем-то для них интересном, и меня одолевал ужас. Пройдет год или два, и во мне больше никто не увидит того, кем я был. Для всех я буду обычной женщиной. Возможно, мне будут дарить цветы, подарки или предложат руку и сердце. От этой мысли меня передернуло.

Я помню успехи и неудачи Марины, когда она учились в школе. Это никого не сможет оставить равнодушным. Мы отдавали очень много сил воспитанию детей. Хотя из-за моей работы моей жене часто приходилось брать их воспитание в свои руки. Если мы выберемся, то что будет с семьей? Как я буду строить дальнейшие отношения с Мариной? Сейчас мы с ней ровесники, а вернее — ровесницы.

Про Алину мне вообще горько думать. Я себя чувствую виноватым. Получается, что я живу ее жизнью и распоряжаюсь ее телом. А у нее есть своя семья. У меня перед глазами возник образ матери Алины. Ее любящая мать, приятная и трудолюбивая женщина, не заслужила такого поворота судьбы. Как же Алина, такая скромная девушка, смогла связаться с этой бандой? Почему они привезли ее сюда в теле Кати? Ведь они могли ее в своем теле отправить. Мне еще предстоит с этим разобраться, когда выловлю всю эту банду, вместе с колдуном. Хотя с ним могут возникнуть трудности. Например, как определить в каком он сейчас теле? Да и вообще, смогу ли я их найти? И в завершении самое главное — надо срочно выбираться отсюда.

Марина закончила с прической. Прекратив свой разговор, она внимательно посмотрела на меня и, оценивая свою работу, произнесла:

— Вот и все. Мне кажется, ты самая красивая.

Обрадовавшись, что успешно выдержано очередное испытание моих нервов, я поспешил улечься на кровать.

— Ты даже не посмотрела на себя, — услышал я обиженный голос Марины. — Я очень старалась!

— Мариночка, не обижайся! Утром посмотрю. Я знаю, что ты сделала все очень хорошо, ты же у меня умница.

— Суки! Вам что, особое приглашение надо или, может, вы выпрашиваете наказание?! Всем спать! — прохрипел динамик мужским голосом.

— Да пошел ты! — громко сказал я и протянул средний палец в сторону камеры.

Реакции не последовало, поэтому я отвернулся к стенке и закрыл глаза. Я не знаю, сколько еще времени меня и Марину будут держать здесь. Меня беспокоило, что прошло уже достаточно много времени, а я еще ничего не предпринял. Даже мыслей, как осуществить побег, не появилось. Есть только призрачные надежды на Веру и завтрашний день.