Волшебная река

Глава 26

Сняв ботинки и рубашку, Коннор уселся на лужайке на берегу реки и смотрел на посеребренную лунным светом воду. Он размышлял о событиях минувшего дня. Маршаллы обрушились на него, точно многочисленные враги на поле боя. Однако ему нравились эти люди, нравилось это место.

Маршаллы были настоящей семьей. Такой, какой он никогда не имел. За завтраком юный Кетфиш сказал нечто, уже приходившее в голову Кон-нору. Эти женщины и мальчик отлично управлялись с плантацией на оккупированной территории, однако Коннору хотелось и самому кое-что сделать в Плезант-Хилле.

Безумная идея.

Даже если бы он не имел обязательств перед армией, даже если бы воинская служба не была его призванием, гордость не позволила бы ему жить за счет семьи его жены.

Он услышал шорох. Шагая по траве, к нему приближалась Индия.

– Коннор…

– Почему ты не сказала мне, что это – не просто ферма? – спросил он, когда они впервые за день остались вдвоем.

– Мне не приходило в голову описывать Плезант-Хилл. Плантация смутила тебя?

– Что ты скажешь, если это так?

– Думаю, ты справишься со своим смущением. Тебе здесь рады, Коннор.

Ее слова действовали успокаивающе.

Она положила руку ему на плечо; горячая волна желания прокатилась по телу Коннора. Он повернулся, чтобы сжать эту руку, посадил Индию себе на колени. Лунный свет упал на ее стройные ноги. На Индии была только прозрачная ночная рубашка. И больше ничего.

Его растревоженная мужская плоть напоминала сейчас гранитное изваяние. Неужели только две ночи прошли с того момента, когда они впервые занимались любовью на «Дельте стар»? Его желание возрастало.

– Господи, я так хочу тебя, – произнес он хриплым голосом. Потом запустил руки в черные волосы Индии и прижал свои изголодавшиеся губы к ее устам. Почувствовал вкус ванили – Делия приготовила на десерт сладкий крем. Но его десертом была Индия.

Тонкая ночная рубашка не мешала ему чувствовать грудь Индии. Развязав несколько ленточек, Коннор отбросил в сторону тонкую ткань. Его губы прильнули к ее щедрой груди, и Коннору показалось, что на свете не существует ничего, кроме этого клочка земли и этой соблазнительной женщины.

Внезапно он ощутил запах мыла и лаванды.

– Ты вымылась. Я намерен тебя запачкать. Она засмеялась. Ее смех был грудным, чувственным.

– Только попробуй. Неужели я напрасно изводила туалетную воду?

– Ты весьма самоуверенная женщина, да? – Он зарычал и повалил ее в траву. В любовной атаке участвовали его губы, руки, сердце. – Почему тебе не быть такой самоуверенной? Кто еще может похвастаться такой шелковистой кожей?

– Благодаря тебе я кажусь себе красавицей вроде моих сестер.

– Что такое туалетная вода по сравнению с твоим естественным лавандовым ароматом? Ты – то, что мне нужно. Нежность и мужество. Чистая лаванда.

Она задумалась над этими комплиментами.

– Что бы ты хотел изменить во мне, если бы мог?

– Ничего.

– Ничего? – удивилась она.

– Я бы хотел узнать побольше о том, что доставляет тебе удовольствие. – Он обследовал лодыжку Индии, потом его пальцы поднялись вверх по ее ноге. – Тебе нравится?

– Ты знаешь, что нравится.

– Хочешь, чтобы я продолжал?

Он добрался до внутренней стороны ее бедра, и она ахнула. Его палец коснулся пушистого треугольника в низу живота.

– Соверши свое волшебство, Коннор. Ты знаешь, что я имею в виду.

Его язык проник в самое интимное место Индии. Она обхватила руками голову Коннора и застонала. Возбуждение охватило каждую клеточку ее тела. О, как она любила это! Как любила его! С ним она казалась себе самой красивой и желанной женщиной на свете.

Его любовь была именно такой, какую она мечтала обрести. И они будут любить друг друга вечно, до смерти и даже после нее. Она уже не боялась, что они умрут раньше срока. Подобная любовь, сколько бы она ни длилась, была драгоценным даром. Они должны дорожить каждым мгновением этого счастья.

Сейчас каждое мгновение было наполнено экстазом. Он занимался с ней любовью медленно и делал это с большим пылом, чем прежде. Когда он отдал ей свое горячее семя, ей показалось, что они унеслись на небеса и обрели там вдвоем вечное счастье. Благодаря беспредельной любви.

Когда Коннор вышел из нее и обнял своими мускулистыми руками, умиротворенная, безмятежная Индия запела. Закрыв глаза, почувствовала, как он целует ее веки. Потом он стал целовать ее губы.

– Никогда не думала, что такое возможно, – прошептала она, когда их уста разъединились. – Ты даришь мне счастье.

– Подари мне еще большее счастье, Индия. Выйди за меня замуж завтра.

– До того, как я сдамся властям в Порт-Гудзоне?

– Именно так мы собирались поступить, если я не ошибаюсь.

– Возможно, ты думал об этом, но, по-моему, мы не обсуждали детали.

– Мы должны жениться до Порт-Гудзона. Твое положение улучшится, если ты станешь женой офицера из армии Союза.

– Мы можем пожениться завтра? Ведь нам потребуется разрешение. Союзные власти контролируют церковный приход. У нас не возникнут проблемы?

– Нет.

– Почему ты уверен в этом?

– Я разговаривал с твоей бабушкой. Конфедерация утратила свое влияние в приходе Западной Фелисианы, но Маршаллы по-прежнему кое-что здесь значат. Мы получим разрешение без труда.

– Мне следовало догадаться, что человек с твоими способностями сумеет все уладить.

Он засмеялся.

– Я ценю твою веру в меня.

– Но я должна сообщить моей семье о Порт-Гудзоне.

– Нет. Днем я разговаривал с твоей бабушкой. Она все знала. Еще до нашего прибытия Зик рассказал ей о том, что произошло на Рок-Айленде.

– Я рада. Я не знала, как ей сказать.

– Ты не находила слов? Не может быть. Она ласково потрепала его по щеке.

– Майор О'Брайен, ты – негодяй.

– Это что, прелюдия? Сейчас ты начнешь перечислять, что бы ты хотела изменить во мне? – спросил он вкрадчивым тоном.

Следует ли ей поговорить с ним откровенно? Да, следует.

– По-моему, мой племянник внес утром неплохое предложение. Я была бы счастлива, если бы мы остались в Плезант-Хилле.

– Милая, я – военный человек.

– Знаю. Но этой плантации требуется сильная рука. Мэтт не в счет. Думаю, он уйдет в море. Что касается мужа Персии, Тима Гленни, то он читает стихи и собирает бабочек.

– Не напоминай мне о нем.

Она проигнорировала его сухой тон.

– Кетфиш еще мальчик, хотя он неплохо справляется с ремонтом и присматривает за наемными работниками. Ты его видел. Значительная часть его детства оказалась загубленной, и я хочу, чтобы он еще побыл ребенком. Нам требуется командир. Ты получил соответствующее образование, умеешь командовать людьми.

– Я не имел дела со сборщиками хлопка. Она вспомнила слова Феб, сказавшей, что он пойдет на все, чтобы избавиться от хлопка.

– Мы можем нанять управляющего. Тебе придется только следить за тем, чтобы люди работали.

Она ждала его ответа, но Коннор молчал. Индия изучала его неподвижное, залитое лунным светом лицо.

– Взгляни на это так, Коннор. Ты избавишь нескольких женщин от многих проблем. Нам бы хотелось заняться тем, что мы умеем делать лучше всего. – Она пощекотала его. – Мучить мужчин.

Он усмехнулся.

– Мне кажется, Кнопка, дамы Плезант-Хилла хорошо знают свое дело. – Он снова принялся ласкать ее.

– Мучитель! Перестань.

Вынимая травинки из ее волос, он с серьезнейшим видом произнес:

– Я видел, что сделали твои родственницы для того, чтобы сохранить Плезант-Хилл. Эти дамы – за исключением твоей сестры Америки – могучая воинская часть.

– Мы сделаем то, что должны сделать, пока не наступят лучшие времена.

– Война не будет продолжаться вечно. Не тешь себя надеждой на победу Юга, – сказал он. – Я отправлюсь туда, куда меня пошлет армия, и возглавлю пограничный форт. Я рассчитываю на то, что ты последуешь за мной.

– Я так и сделаю, – ответила она, с тревогой думая о доме, Порт-Гудзоне и Джорджии. О той Джорджии, где находился решительный генерал Шерман, поклявшийся одолеть южан и закончить войну. – Но Плезант-Хилл навсегда останется в моей душе.

– Должно быть, – задумчиво произнес Коннор, – вы жили здесь, точно в сказке.

– Да, это было волшебное время, – отозвалась она, охотно отвлекаясь от мыслей о Джорджии. – Известно ли тебе, что мистер Одюбон прожил у нас целых десять лет? Он создал здесь многие свои полотна. Конечно, наша прежняя жизнь – это не только красивые пейзажи, мятный сироп, молоко и мед. Во всяком случае, для некрасивой старой девы вроде меня. Но тебе это известно. – Она вспомнила рассказы бабушки Мейбл. – Говорила ли я когда-нибудь тебе… что эта плантация принадлежит женщинам из нашей семьи на протяжении почти целого века?

– Женщинам?

– Да. Основательницей стала одна из дочерей. Это служило примером для последующих поколений. Мэтти – первый сын, родившийся на этой земле. Он очень похож на папу. В его жилах течет морская вода. Потом появился мой брат-близнец. Хлопок и земная твердь были его стихией. Ну, а на Кетфиша рассчитывать не приходится. Он сбежит при первой возможности.

Она прищелкнула языком.

– Что написано на небесах, того не миновать.

– Моя мужественная Кнопка. – Коннор поцеловал ее пальцы. – Я сделаю все, чтобы ты забыла о страданиях. Возможно, я не осыплю тебя жемчугами и бриллиантами, но не потому, что не хочу этого.

– Должно быть, офицерам армии Линкольна неплохо платят, – пошутила Индия.

– Ты знаешь, что это не так. Ты будешь очень переживать, если я не осыплю тебя драгоценностями?

– Наверно, до войны я была алчной, – проговорила она. – Многое принимала как должное. Потом произошли разные события. Не успела я и глазом моргнуть, как здесь появились всадники со звездно-полосатыми флагами. Мэтт попал в окружение под Порт-Гудзоном. Соотношение сил было четыре к одному в пользу противника. Я испугалась, что могу потерять все. По правде говоря, Коннор, я чувствовала, что Юг лишится этой части Луизианы.

Потом я задумалась. Какими возможностями я располагала? Я не была красавицей, не имела склонности к кокетству и обольщению мужчин – до встречи с тобой. Считала бессмысленным облачаться в шелковую ночную рубашку цвета лаванды. Единственное, что я умела, – это ухаживать за людьми.

– Это вовсе не единственный твой дар. У тебя много других ценных талантов.

Она потрепала его по щеке.

– Спасибо, милый. Так вот, я села на повозку с хлопком и поехала в сторону Порт-Гудзона. Наши парни были в меньшинстве, но все равно они держались. К концу мая положение стало отчаянным.

Солдаты валялись на земле, мухи и москиты кружили над ними. Я решила, что, если я проявлю милосердие к этим людям, они пощадят Плезант-Хилл. Я перестала думать о себе. Я делала то, что хотела делать. Ощущала себя нужной. У меня наконец появилась цель в жизни.

Она снова прищелкнула языком.

– Мой расчет оказался верным. Однако не совсем. Многие солдаты и офицеры благодарили меня за помощь. Но большинство рассудило так: «Она – уроженка Луизианы. Значит, она – мятежница». Войска вытоптали посевы хлопка и зерновых. Северяне увели лошадей из конюшни и сказали работникам, чтобы они брали все, что хотят, – в качестве выходного пособия. Некоторые обитатели Плезант-Хилла купились на подстрекательства янки. Некоторые, вроде Делии, остались верны нам. Это – война. Поэтому я ненавижу ее. Она делает людей подлыми.

– Но ты не озлобилась.

– Да. Я поняла кое-что. Когда люди хватали все, что попадалось им под руку, я осознала, что самое ценное – это человеческая жизнь. Вот ответ на твой вопрос о драгоценностях. Они ничего для меня не значат. Не смотри на меня так. Я знаю, о чем ты подумал. Тебе показалось, что мои слова не согласуются с целью моей поездки на Север. Но речь шла о деньгах, необходимых для спасения моей семьи.

– Честность – еще одно твое качество, которым я восхищаюсь. Став моей женой, ты сделаешь меня счастливейшим человеком на свете.

Индия погрузилась в задумчивость.

– Я бы хотела, чтобы Феб, Тесса и Юджин присутствовали на свадьбе. Мне жаль, что мы так расстались. Кто знает, имела ли лампа отношение к тому, что мы полюбили друг друга и решили пожениться? Мне хочется думать, что это так. И я была бы рада, если бы твои тети и их «джинн» находились с нами.

– Если этот старый фонарь действительно повинен в нашем союзе, неужели его магической силы не хватит на то, чтобы привести эту троицу на нашу свадьбу?

Пообещав вознаградить того, кто найдет арабскую лампу, упавшую в Миссисипи южнее Мемфиса, Тесса О'Брайен через несколько недель вновь обрела свое сокровище.

Она решила не подпускать к лампе сестру.

В последнее время Феб просто обезумела. Она напоминала легкомысленного игрока, уверенного в том, что весь выигрыш достанется ему одному. Она предлагала разные варианты использования лампы. Все ее планы были связаны с благополучием Индии и Коннора.

Сестры поменялись ролями. Тесса стала благоразумной, она не выпускала драгоценную лампу из своих рук. Юджин же охранял свою госпожу.

Однако Тесса согласилась вернуться на Юг. Эта троица отправилась на поиски «Дельты стар». И воспользовалась для этого «Эдной». Догнав флагманский корабль пароходной компании, они узнали о судьбе Антуанетты Лоренс.

– Счастливое избавление, – сказала Тесса Юджину, когда они двинулись в сторону Франсисвилла.

Коннор оказался на своей свадьбе единственным из О'Брайенов. Деньги и шампанское не текли сейчас рекой в Плезант-Хилл, однако Маршаллы оставались Маршаллами, и торжества получились такими, какими они должны были быть. Невеста выглядела превосходно и не заливалась румянцем от смущения. Счастливый и взволнованный жених появился в элегантном, хотя и не новом костюме Мэтта.

Коннор заметил, что его представляют как «мистера О'Брайена из Мемфиса». Он не стремился к конфронтации. Среди гостей преобладали женщины; многие из них знали, на чьей стороне воевал жених. Кроме того, они помнили о своих отсутствующих мужчинах. О мужчинах, сражавшихся под началом мистера Дэвиса.

Мужская часть семьи и соседи – это были старики или юнцы, раненые или инвалиды, – веселились и шумели изо всех сил, чтобы «оживить этот дом» и «придать бодрости молодоженам».

Одна группа расположилась возле дверей комнаты, в которой находились Коннор и Индия. Те, у кого были целы руки и ноги, забрались на балкон. Гости кричали, гремели металлической посудой, пускали фейерверки, мешая молодоженам насладиться этой ночью.

– Когда они смолкнут? – спросил Коннор, расхаживая по комнате в одних брюках.

Посмотрев на мужа через сетку, защищавшую кровать от москитов, Индия нахмурилась. Окна и дверь балкона были закрыты; воздух в комнате раскалился до предела.

Индия не жаловалась на раздражавший ее шум. Она убежала с Коннором от всеобщего веселья, но гости разошлись не на шутку.

– Терпение, дорогой. Терпение.

– Черт возьми, на рассвете мы должны отправиться в Порт-Гудзон, – заявил возмущенный Коннор. – Как заставить их смолкнуть?

– Мы не можем объяснить соседям, что это, возможно, последний вечер, который мы проводим вместе.

Вдруг уговоры и объяснения не подействуют на генерала Эндрюса?

– Мэтт и Кетфиш знают о наших планах. Они ненавидят меня за то, что я – янки. Вот и шумят.

– Ты рассуждаешь, как ребенок.

– Кстати, о детях. Почему детям позволяют участвовать в таком спектакле?

– Господи, Кетфиш не понимает, что должно произойти. Для него это просто забава. Хотя, возможно, он знает больше, чем ему следует. Мы – не городские люди. Этот гвалт – часть свадьбы. – Индия похлопала рукой по матрасу. – Ложись, муженек. Мы попробуем не замечать этот шум.

– Мы уже пробовали. Не один раз.

– Попробуем снова.

Он подошел к двери балкона, приоткрыл ее и крикнул:

– Расходитесь по домам! Немедленно! Со двора донесся хохот.

Он захлопнул дверь так, что стекло задрожало. Бросил хмурый взгляд на шторы и начал стягивать брюки с волосатых ног. Потом сорвал с себя противомоскитную сетку и поднялся по четырем ступенькам к кровати, на которой Индия спала еще в детстве.

– В Луизиане брачные отношения всегда осуществляются ночью после свадьбы?

Она невольно засмеялась, увидев возмущенного, разгневанного Коннора, который стоял перед ней в костюме Адама.

– Какая разница, будем мы заниматься сегодня любовью или нет? Если помнишь, мы уже устроили себе медовый месяц.

Он нахмурился.

– Ты в своем уме? Возможно, следующую ночь ты проведешь в тюрьме Порт-Гудзона.

– Тогда перестань стоять на лестнице и забирайся в постель.

Он улегся на перину, продемонстрировав Индии широкую спину, узкие бедра и ягодицы.

– Я не могу заниматься любовью перед такой аудиторией.

– Они нас не слышат. К тому же нас могли увидеть на палубе «Дельты стар». Это тебя не останавливало.

– Я не могу… мы должны… осуществить наши брачные отношения.

– Что ты имеешь в виду? Что значит – должны?

– Вдруг ты вынашиваешь нашего ребенка? – Он обжег ее своим взглядом. – Я, черт возьми, буду законным отцом.

– Мы женаты, Коннор. Ничто не в силах изменить это.

– Мы еще не осуществили брачные отношения и знаем это.

Ей не понравились его слова.

– Больше всего мне хочется, чтобы эти люди замолчали и исчезли. Чтобы они позволили нам завершить свадьбу подобающим образом. Но… – В ее душу закрались сомнения. – Почему у меня такое чувство, будто ты женился на мне только для того, чтобы все выглядело законно?

– Это одна из причин. – Упершись одной рукой в колено, он пожал плечами. – Мой долг – защитить тебя от любых неприятностей, больших и малых. – Он вытянулся на кровати. – Я лучше справлюсь с этой задачей, являясь твоим мужем.

Его долг. Перед ней. Перед армией Союза. Для Коннора жизнь заключалась в исполнении долга.

Она замерла, затаила дыхание. Он не дотрагивался до нее, и она поняла, что рада этому. Глядя на полог, Коннор нахмурился. На лице Индии также не было улыбки.

Ну конечно, он исполнял свой долг. Освобождал заключенных от бремени жизни. Выполнял приказы. Пытался доставить ее в Вашингтон. Разыскал ее, повинуясь чувству долга.

Теперь они были женаты. Во всяком случае, официально.

Несмотря на июльскую жару, Индия почувствовала, что ей холодно. Она не могла выплеснуть свои чувства на Коннора. Не могла вымолить очередное признание в любви. Коннор О'Брайен никогда ничего не делал без веских причин.

Индия почти обрадовалась, когда пришло время одеваться и ехать в Порт-Гудзон.