Воровство & волшебство

Глава I Никогда не говорите с гадалками

Вадик Ситников заряжал пистолет, когда в прихожей раздался длинный настойчивый звонок. Отложив пневматическое оружие, подросток вышел в коридор и, посмотрев в «глазок», открыл дверь. На пороге стояла Дина Кирсанова. У девочки был какой-то странный вид, словно она ничего вокруг себя не замечает и ничего не чувствует. Волосы растрепаны, лицо заплакано, большие, всегда такие ясные глаза теперь, под набухшими веками, стали мутными от слез.

— Что с тобой? Что случилось? — спросил Вадик, пропуская подругу в квартиру и закрывая за ней дверь.

— Вадик, миленький, помоги! — Девочка зарыдала и, закрыв ладонями лицо, проговорила: — Ужас! Мои родители! Они погибают!

— Как это? — опешил Вадик. Он видел Дининых родителей сегодня утром, они были живы, здоровы и даже веселы. — Что стряслось?

— Самолет! Самолет упадет в океан! Погибнет много людей! И никого! Никого не найдут! — выпалила Кирсанова, судорожно глотая воздух.

— Да не реви, не плачь, пожалуйста. Пойдем, я принесу тебе водички.

Вадик, заботливо поддерживая Дину под руку, отвел ее в комнату, усадил в кресло и сбегал на кухню за водой.

— Ну как? Легче? — спросил он, когда одноклассница, стуча зубами о стекло, осушила бокал. — А теперь рассказывай.

Оказалось, что несколько часов назад Дина проводила в туристическое путешествие своих родителей. Им предстояло провести в воздухе больше двадцати часов, чтобы попасть на другой континент. Дина начала переживать за них уже в аэропорту, когда мама и папа поднялись по трапу и скрылись в салоне авиалайнера. Вернувшись домой, девочка не могла найти себе места, воображение назойливо рисовало одну и ту же картину — горящий самолет пикирует сквозь облака в сверкающий океан. Чтобы отвлечься от неприятных мыслей, она позвонила своей подружке Марусе Паникушиной. Девочки поболтали о том о сем, а потом Дина призналась, что очень волнуется за жизнь своих родителей.

— Двадцать часов — это страшно долго! Я вообще боюсь высоты, а как подумаю, что они почти сутки летят над океаном, — меня в жар бросает. Ты не представляешь, как я за них беспокоюсь, — пожаловалась Кирсанова.

— Я тебя прекрасно понимаю. Раньше со мной тоже так бывало, — посочувствовала ей Маруся, а потом самоуверенно заявила: — Зато теперь меня ничто не может потревожить. Мне гадалка нагадала, что я буду жить долго и счастливо, что выйду замуж за богатого красавца и что у меня будет двое детей: мальчик и девочка. И у моих родителей тоже все будет хорошо. Да, так сказала госпожа Лиля.

«Госпожа Лиля…» — Дине сразу вспомнились рекламные объявления в газетах: «Госпожа Руслана — наследственная ясновидящая, профессиональный маг. Снимает порчу, сглаз, невезение» или «Биоэнерготерапевт, академик, парапсихолог матушка Ксения. Ясновидение, поиск, снятие порчи, проклятия и сглаза».

— Гадалка! — воскликнула Кирсанова — Вот кто мне сейчас поможет! Я знаю! Гадалки всегда говорят мне только хорошее! Они меня успокаивают. Маруська, познакомь меня с ней, пожалуйста! Где живет эта твоя госпожа Лиля?

— Да в твоем подъезде! На пятом этаже. Она снимает комнату у моей бабушки. Приходи через двадцать минут в тридцать пятую квартиру, я позвоню госпоже Лиле и попрошу, чтобы она тебе погадала.

— А почему через двадцать минут? Почему прямо сейчас нельзя?

— Потому что ты должна кое-что сделать, чтобы она могла тебе погадать. Вставь нитку в иголку. Возьми сырое яйцо. Осторожно, чтобы не расколоть, воткни в него иголку, и пусть эта иголка там внутри лежит. Зажми яйцо в ладонях и подержи его так минут пятнадцать. А потом принеси его гадалке. Поняла?

— Поняла.

— Только не вынимай иголку из яйца, потому что она действует как антенна, — пояснила Паникушина. — Обычная телевизионная или радиоантенна улавливает радиоволны, а стальная игла у тебя в руках улавливает волны твоего биополя. Иголка как бы считывает и записывает твою биоэнергетическую информацию. Поняла?

— Да поняла, поняла, — нетерпеливо прервала подругу Дина. Она поблагодарила Марусю, взяла из тумбочки иголку с ниткой и побежала на кухню.

Ровно через двадцать пять минут, держа в руке проткнутое иголкой яйцо, Дина переступила порог комнаты, в которой жила ясновидящая госпожа Лиля. В небольшом помещении царил полумрак, плотные шторы на окне были задернуты. Над дверью мелодично звякнули колокольчики. Повсюду — на полу, на полках, на столе — горели свечи. Их пламя колебалось, отбрасывая на стены призрачные тени и выпуская вверх тонкие виточки чада. На стенах висели распятия, ладанки, кадила. Насыщенные сладковатым ароматом благовоний таинственные колебания воздушных волн окутали Дину, и она послушно погрузилась в эту странную атмосферу, напоминающую сказочную стихию, полную необычных красок, звуков и запахов. За небольшим круглым столом сидела госпожа Лиля в платье из черного шелка с серебряной нитью. При каждом движении гадалки по платью разбегались струйки и волны приглушенного металлического мерцания.

— Что, милая, такая грустная? — спросила ясновидящая, внимательно оглядев Дину.

— Волнуюсь, — призналась девочка.

— Хочешь, молитву почитаю, узнаю, что тебя ждет? Садись, доча.

Стул был придвинут так близко к гадалке, что, сев на него, Дина коленями коснулась колен прорицательницы. Госпожа Лиля левой рукой взяла запястье Дины и стала указательным пальцем водить по ее открытой ладони, рассматривая линии судьбы.

— Послушай внимательно, — сказала госпожа Лиля, — есть человек, который тебе зла хочет.

— Правда? — удивилась Дина. — А кто этот человек?

— Я скажу тебе. Разреши, милая, вырвать у тебя волосиночку из головы. — Она так решительно и ловко сделала это, что Дина не почувствовала боли. — Вырвала вот. Это я вырвала твою болезнь и твою беду. Сохрани волосинку два часа, а потом выбросишь на перекрестке дорог.

— Зачем?

— Выбросишь и скажешь: «Бросаю зло, беру себе счастье и добро». Имя назови! Как зовут тебя?

— Дина.

— Дина, возьми волос-то. На любую дорогу сверни и на перекрестке выброси. Мне его давать не надо. А я с Божьей молитвой тебе помогу. А в другой раз, как мы встретимся, ты мне подарок сделаешь. Хвала Господу, чтобы счастье было и здоровье. Бери волосиночку, чтобы удача была. Прижимай к животу. Говори: «Прижимаю не волосы, прижимаю счастье и здоровье свое!»

Дина повторила заклинание.

— А ну, руку раскрой! — приказала гадалка и перекрестила волос, приговаривая: — Чтоб счастье было, чтоб здоровье, чтоб любовь была.

— Чудеса какие-то, — расслабленно улыбнулась Дина.

— Улыбаться не надо! — предупредила гадалка и торопливо продолжила: — Стройная, достойная, красивая, ты найдешь свою любовь! Будет тебе счастье. Здоровье.

— А какое счастье?

— Муж будет, дети. Муж богатый, дети здоровые.

— Замуж мне пока рано.

Госпожа Лиля протянула Дине колоду карт и велела:

— Возьми карты и дунь, дунь туда. Скажи: «Выдыхаю зло, а беру себе счастье и добро». Повтори.

Дина послушно повторила.

— Выходи, невезучая жизнь! — продолжала гадалка. — Зло удаляется, а счастье и любовь появляются… И скажи — дай Бог!

— Дай Бог!

Госпожа Лиля гадала на картах, гадала по руке и говорила, говорила, говорила, завораживая Дину своим пронзительным взглядом и низким голосом. Девочка слушала гадалку, послушно повторяла заклинания, смотрела ей в глаза и чувствовала, как кружится голова и все вокруг затуманивается.

— Дина, яичко принесла?

— Принесла.

— Иголочкой проткнула? В руках подержала?

— Подержала.

— Скажи — дай Бог!

— Дай Бог.

— Скажи — помоги!

— Помоги!

— Удали!

— Удали.

— Сглаз, тоску, невезучую жизнь удали! Помоги!

— Сглаз, тоску, невезучую жизнь удали! Помоги! — послушно повторила Дина, чувствуя дрожь в теле.

Гадалка взяла яйцо и стала медленно вынимать из него иголку, покручивая ее между указательным и большим пальцами. Вынув, она показала иглу Дине.

— Смотри.

Дина взглянула на иглу и почувствовала, как по спине пробежали мурашки. Это была все та же игла с красной ниткой, которую Дина достала из своей тумбочки. Только теперь иголка покрылась чем-то черным и осклизлым, напоминающим золу, перемешанную с яичным желтком.

— Видишь? Дурной знак. Беда будет, — покачала головой гадалка и ошарашила Дину: — С твоими мамой и папой скоро беда будет! Воду вижу. Самолет вижу. Много людей вижу. Могил не будет. Людей не найдут. Люди в воде останутся.

Первый раз в жизни Дина почувствовала, как ее волосы шевельнулись.

— Надо беду отвести, — сказала гадалка. — Ты можешь помочь.

— Как? — дрогнувшим голосом спросила Дина, чувствуя, что вот-вот расплачется.

— Принеси мне любимые вещи твоих родителей. То, что папе дорого. То, что маме дорого. Неси! Надо молитву над вещами прочитать, чтобы беду отвести. Вещи с людьми связаны. Вещи людей помнят. Через вещи от людей беду отведу. Заклинание скажу. Порчу сниму. Неси, да поживей! Пока не поздно.

Дина побежала домой. Чего не сделаешь ради здоровья близких? Принесла мамину песцовую шубу, несколько золотых колец и очень дорогую коллекцию старинных монет, которую собирал папа. Гадалка взяла вещи мягко, но решительно. Пообещала прочесть над ними заговоры и велела Дине прийти через час. Девочка вернулась домой, упала на кровать и залилась слезами. По ее подсчетам, именно сейчас самолет летел над океаном. Она не могла долго находиться в пустой квартире, пришла к Вадику и теперь с заплаканными глазами сидела в его комнате, сжимая ладонями пустой бокал. Черты ее лица после бурных слез слегка расплылись, припухли и от этого сделались особенно трогательными.

— Ты давно отнесла ей вещи? — спросил Ситников, посмотрев на часы.

— Примерно полчаса назад, — всхлипнув, сказала Дина. — Она велела прийти через час. Значит, еще полчаса ждать осталось.

— Ну что ж, подождем. Вообще-то я не верю гадалкам, всяким астрологам и парапсихологам. По-моему, нельзя отвести беду, пробормотав над вещами несколько туманных фраз, — рассуждал Вадик, расхаживая по комнате. — Если бы все было так просто, то не было бы ни болезней, ни катастроф, ни войн. Впрочем, я не настаиваю. Если кого-то это успокаивает — пожалуйста, пускай гадают, ворожат, снимают порчу. Только глупости это…

В прихожей раздался звонок. Ситников вышел в коридор и, посмотрев в «глазок», открыл дверь. На пороге стоял толстый подросток Витя Пузыренко по прозвищу Пузырь; он учился в одном классе с Вадиком и Диной, жил в соседней квартире и часто без всякой причины заходил в гости к своему другу Вадику Ситникову. Просто так… Поболтать, послушать музычку, порыться в соседском холодильнике. В любой обстановке Пузырь чувствовал себя как дома, сейчас он пришел в домашних тапочках и мятых шортах, распираемых толстым животом.

— Предки дома? — спросил он.

— На работе. У меня Дина.

— Чем занимаетесь? Шуры-муры?

— Книгу читаем.

— Я с вами почитаю. Мне все равно делать нечего, — заявил Пузырь, по-свойски отодвинул Вадика, который загораживал проход. Он вошел в комнату и, поздоровавшись с Диной, уселся на диван.

— Почему у тебя глаза красные, как у кролика-альбиноса? Почему лицо опухло? — бесцеремонно поинтересовался он у девочки.

— У меня аллергия на бестактных толстомясых жиртрестов.

Пузыренко пересел на стул, который мог вращаться вокруг своей оси, взял со стола пневматический пистолет и, отталкиваясь ногами от пола, стал кружиться на стуле и палить в висящую на стене пенопластовую мишень. Негромкие и невыразительные хлопки духового оружия не устраивали Витю, поэтому он сам озвучивал пневматический пистолет:

— Бах!.. Бдш!.. Дуф. Дуф. Дуф… Пиу-пиу-пиу… Уын-н-нь…

С появлением Пузыря небольшая комната Вадика наполнилась беспокойством, пылью и шумом. Пенопластовая мишень вздрагивала от метких выстрелов, стул скрипел под грузным телом, откуда ни возьмись выпорхнула потревоженная ночная бабочка и бешено заметалась под потолком.

— Слушай, Пузырь, притормози. У меня из-за тебя голова кружится, — поморщился Вадик.

— Сам вижу, что кружится. Дуф. Дуф. Дуф.

— Вообще-то мы с Диной скоро уходим, — сказал Ситников, почувствовав себя неуютно в своей собственной комнате.

— Куда? — равнодушно спросил Пузырь и, не дожидаясь ответа, сказал: — Я с вами пойду. Мне все равно делать нечего.

— Нам надо сходить к одной знакомой гадалке.

Пузырь положил пистолет на стол, остановил вращающийся стул и, внимательно взглянув на друзей, произнес:

— Вы это серьезно? Ну и ну… На дворе двадцать первый век, а вы мракобесием занимаетесь. Ай-ай-ай. У вас что, деньги лишние появились?

— При чем тут деньги? Она бесплатно гадает, — сказал Вадик.

— Ага, как же… — усмехнулся Пузырь. — Делать ей нечего, что ли? За само гадание они денег не берут, зато за снятие порчи о-го-го! Нагадают тебе кучу неприятностей, а потом предложат купить третий глаз кругового обзора ауры, чтобы с его помощью снять проклятие. Мой вам совет: никогда не ходите к гадалкам. Иначе пожалеете. Я сам однажды напоролся на гадалку, так до сих пор жалею, что заговорил с ней.

— Расскажи, — заинтересовалась Дина.

— А что рассказывать? Все как обычно. Встретил цыганку, она нагадала мне смерть от какой-то желудочной болезни, мол, помру мучительной смертью от несварения желудка. Велела позолотить ручку. Я позолотил. Она сняла порчу и сказала, что теперь я буду жить долго, дескать, до шестидесяти лет буду страдать от нехватки денег, а потом привыкну. Чтобы исправить такую невезуху, надо снова позолотить ручку. Короче, она выцыганила у меня все до копейки да вдобавок взяла компьютерные диски. Вернее, я сам ей отдал вместе с сумкой, чтобы она сняла с меня родовое проклятие.

— Во всем виновато ваше любопытство. Вы хотите узнать свое будущее. А это невозможно! — сказал Вадик, обращаясь одновременно к Дине и Пузырю.

— Понимаешь, меня подкупило то, что цыганка отгадала мое имя и мой возраст. Теперь-то я знаю, как она действовала, — уверенно заявил Пузырь. — После того случая я покопался в Интернете и узнал про этих цыганок-гадалок-экстрасенсов больше, чем они сами о себе знают. Сначала цыганка скороговоркой произносит несколько контрольных фраз и наблюдает, как я реагирую. Для нее важно завладеть моей рукой и моим вниманием. Если я дал ей свою руку для гадания — все! — я пропал. Она начинает тараторить, задавать вопросы. Вернее, это даже не вопросы, а полувопросы-полуответы. По движению моих пальцев, по учащенному пульсу, по расширенным зрачкам она узнает, какие вопросы-ответы меня беспокоят, а потом делает выводы и говорит, что все про меня узнала по узору на моей ладони. Врубаетесь? Я сам невольно подсказываю ей все необходимое. Остальное — дело техники.

— Да, — согласился Вадик, посмотрев на Дину. — Эти шарлатаны отлично знают, на какие кнопки нажимать. Самое простое и жестокое — сказать человеку, что на его детей или на родителей наслали порчу, болезнь или смерть. Тут уж любой неверующий вздрогнет и прислушается к гадалке.

— Во-во, — поддержал друга Пузырь. — А после того, как человек поверит в особые способности ясновидящей, она предлагает ему заплатить за снятие порчи, выравнивание ауры, биоэнергетического поля или какой-нибудь другой муры. Короче, грузят нас эти биоэнергетики по полной программе. Лапшу вешают сразу на оба уха.

— Если все так, как вы говорите, то почему иголка почернела? — задумчиво произнесла Дина, ни к кому в особенности не обращаясь.

— Не знаю, про какую иголку ты говоришь, но если про ту, которую надо впихнуть в яйцо и принести гадалке, то это старый фокус. И в твоем возрасте, Кирсанова, стыдно его не знать, — сказал Пузырь и обратился к другу: — Вадик, у тебя есть яйца и медный купорос? Купорос — это такой темно-синий порошок, его разводят в воде и опрыскивают деревья.

— Яйца в холодильнике есть, а купорос, наверно, на даче. А зачем тебе?

— Хочу фокус показать. Понимаешь, перед гаданием гадалки натирают пальцы медным купоросом. Когда они этими пальцами вытаскивают из яйца иголку, облепленную желтком, купорос смешивается с ним, и в результате иголка покрывается отвратительной черной кашицей. Редкая гадость. Напоминает черный гной. Фу.

— Зачем они это делают? — спросил Вадик.

— Чтобы клиент своими глазами увидел, насколько плохи его дела. Одним словом, пугают.

— Не понял, — помотал головой Ситников. — Что такого страшного в яйце и иголке?

— Что ж тут непонятного? Ты что, сказок не читал? Вспомни Кащея Бессмертного, у которого смерть на конце иглы, а игла в яйце. Эта сказка с детства сидит у каждого в башке, как таблица умножения! Когда клиенту велят проткнуть иголкой яйцо, он подсознательно понимает, что речь идет о жизни, судьбе, смерти. А когда гадалка вынимает почерневшую иглу из яйца, клиент врубается, что у него в жизни все страшно запущенно, и на коленях умоляет гадалку-целительницу снять с него порчу, — объяснил Пузырь. — Гадалке только это и надо. Созревший клиент принесет столько денег и барахла, сколько она скажет. Обязательно принесет, это сто процентов! Я это на себе испытал. Тут важно напугать клиента. Напуганный человек находится как бы в трансе, он ищет помощи, поддержки. Такому внушить что-нибудь — проще пареной репы. Так что не ходите к гадалке — это мой вам дружеский совет.

— Поздно советовать. Динка уже сходила, — произнес Вадик и коротко рассказал Пузырю о визите Дины к гадалке.

— Что же вы мне сразу не сказали, что тут замешана Паникушина?! Вот она-то и растрепала гадалке, что родители Динки летят в самолете! Я с Маруськой за одной партой почти семь лет сижу, знаю, какая она болтушка. Спокойно, Дина, сейчас я все улажу. — Пузырь деловито достал из кармана мобильный телефон, который ему недавно подарили на день рождения, и набрал номер Маруси Паникушиной. Но ее дома не оказалось. Тогда он нашел в своей записной книжке телефон Марусиной бабушки и позвонил ей. — Алло, Маруся! Я узнал тебя по голосу… Это Витя Пузыренко звонит! Это ничего, что я звоню в квартиру твоей бабуси? Ты когда-то дала мне этот телефон, ну, давным-давно, я уже не помню зачем. Короче, Маруся, ответь мне на один вопрос: ты говорила гадалке, что родители Дины сейчас летят над океаном?.. Говорила?! Кто тебя просил?! Это свинство с твоей стороны… Ты что, плачешь? Правильно, деточка, никогда не спорь с Витей Пузыренко. Сразу плачь… Что?.. — Лицо Пузыря внезапно вытянулось. Он с сожалением посмотрел на Дину, сунул мобильник в карман и сказал: — Госпожа Лиля — воровка. Она вынесла из квартиры все самое ценное и исчезла. Вещи твоих родителей тоже прихватила. У Марусиной бабки сердечный приступ, вызвали «Скорую». Маруська обливается слезами.

— Ну и дела… — оторопело произнес Вадик.

А Дина вдруг как-то странно захохотала. Она ни на кого не смотрела, не искала чужого взгляда, как обычно делают смеющиеся. Она зашлась в истерическом смехе, полном отчаяния. Это было необычно и немного жутко. Вадик не знал, что делать, как ей помочь. Когда в кинофильмах женщины смеялись таким смехом, им отвешивали звонкую пощечину. Но Вадик не мог ударить Дину, он в полной растерянности смотрел на нее. Пузыренко тоже растерялся.

Дина перестала смеяться так же внезапно, как начала. Опустив голову, она вытерла платочком слезы, а потом как будто взяла себя в руки, привычным движением пригладила волосы и негромко произнесла:

— Не обращайте на меня внимания… Сама наделала глупостей — нечего теперь нюни распускать.