Восемь Умелых Мужчин

万 ШЕСТНАДЦАТАЯ ГЛАВА

Как официальное лицо, назначенное расследовать все, касающееся смерти Ма Туань Линя, Мастер Ли имел полное право находиться на кладбище, на котором жил монстр. Так что он совершенно открыто спустился с холма. Внизу он порылся в одежде и вытащил целую кипу бумаг. Это оказались оттиски, взятые из стола умершего мандарина, и они были совершенно великолепны. Мастер Ли поклялся, что Ма уничтожил целый фриз в туннеле только для того, чтобы ни с кем не делиться своими сокровищами. И даже у Ма хватило ума чтобы понять, как использовать клетки для общения на расстоянии.

И даже у меня. Во первых на нас глядели те же самые фигуры в капюшонах, которые были вырезаны на стенах Юй, Восемь Умелых Мужчин. Но здесь было вырезано множество дополнительных деталей. Внутри каждой клетки, которую они держали в руках, находилось что-то, похожее на кисть для письма, ручка которой была вставлена в перекрестье прутьев на верхушке клетки. Рядом находилась последовательность картинок, практически лекция для придурков. (1) Шаман вынимает кисть из клетки. (2) Касается кистью одного из пяти символов, нарисованных на клетке. (3) Его изображение появляется внутри клетки. (4) Волнообразные линии символизируют передачу изображение вдаль при помощи воды. (5) Второй шаман глядит на изображение, появившееся в его клетке.

— Даже Чоу Голова-Горошиной из моей деревни может понять это! — воскликнул я.

— Обрати внимание, — резко сказал Мастер Ли. — Когда Ма обнаружил эти удивительные клетки, он понял, что нашел что-то очень важное, и, возможно, даже сумел сделать следующий шаг, который сделал бы любой ученый, достойный этого имени, и сообразить, что в его руках очутилось единственное настоящее свидетельство о событии, которое в ублюдочной форме празднуют Гонками Лодок-Драконов[20] в пятый день пятой луны. — Он тряхнул головой, как будто пытался вырваться из черной патоки. — Праздник через два дня. Обычно считают, что гонки проводятся в честь великого государственного деятеля и поэта Цюй Юаня,[21] который утопился в знак протеста против коррумпированного правительства, но на самом деле гонки проводились за тысячу лет до рождения Цюя, если не за две. Фриз, который нашел и уничтожил Ма, ясно рассказывал о том, что привело к возникновению этой замечательной традиции, хотя нам понадобился бы Небесный Мастер в свои лучшие дни, чтобы по-настоящему описать это.

Не слишком часто я видел древнего мудреца таким расстроенным. Пока его указательный палец плясал по отпечаткам, он быстро переводил древние символы, рассказывавшие о древних событиях, одновременно ругаясь и вспоминая лекции, которые святой читал ему бессчетное количество лет назад, лекции, которые Небесный Мастер уже никогда не сможет прочитать. Однако начал он не с пиктограмм. В самом начале фриза была древняя надпись, и Мастер Ли указал на нее.

— Вся эта история — не что иное, как солярный миф, основанный на некоторых вполне реальных событиях, и это замечание было добавлено ученым или священником через тысячу лет после того, как были вырезаны первоначальные картинки. — Он повернулся и подмигнул Янь Ши. — Немного вычурно, но в целом написано неплохо, как вы думаете?

Кукольник внимательно осмотрел надпись. Знание древних языков — привилегия знати, и никогда раньше Мастер Ли не намекал на то, что Янь Ши родился аристократом. Кукольник пожал плечами и, к моему удовольствию, перевел надпись вслух.

— "Огонь-Небо — Смерть, Призрак — Птица, Лодка-Дождь — Гонка", и единственный язык, кроме китайского, в котором можно писать стихи, не изменяя существительных, — усмехаясь заметил Янь Ши, искусстно имитируя голос напыщенного ученого, — это варварская латынь.

Мастер Ли перевел весь рассказ, и вот основа того солярного мифа, который он сумел выстроить из древних иероглифов и изображений.

Давным-давно, еще до изобретения письменности, на эту равнину вторглись варвары, которые впоследствии стали китайцами. Они сражались с аборигенами за господство на земле, но, одновременно, шла война и на небе, где местные боги сражались с богами пришельцев. Каким-то образом земные воины сумели привести в ярость обе небесные стороны. В результате боги, которые обычно занимались делами на земле, самоустранились и отправились на Небесную войну, оставив людей делать все, что они захотят, и очень быстро на земле воцарился хаос. Стало ясно, что если люди хотят выжить, им нужно восстановить гармонию с силами природы, поэтому воющие короли объединились и робко призвали величайших волшебников и шаманов, Ба Нен Чжи Ши, вернуться из-за пределов цивилизации и установить порядок.

— Восемь Умелых Мужчин начали с того, что приказали королям что-то построить, — сказал Мастер Ли. — Видите большой квадрат? Он означает «земля» или "на земле". Эта тильда, вырезанная внутри, указывает, что она полая — например пещера — а эти маленькие линии, выходящие из верхушки—

— Трубы! — воскликнул я. — Они потребовали, чтобы короли построили музыкальный инструмент в Юй!

— Во всяком случая я искренне надеюсь, что это так, потому что мне это нравится, — мягким голосом сказал Мастер Ли. — Потом шаманы изготовили две чудесные лодки, назвали их инь и янь, и подписали договор — это непонятно, но скорее всего они хотели внести гармонию в отношения между человеком и природой — и провели самые зрелищные гонки в истории Китая.

С самыми смертельными призами. Каким-то образом они использовали Юй, чтобы образовать магическую водную дорожку, на которой проходили гонки. Воздух вокруг лодок наполняли знаки пламени, указывая, что небо настолько раскалилось, что исторгало огонь, как в те дни, когда Лучник И сбил девять из десяти солнц.[22] По видимому влияние янь было слишком сильным, а когда природа несбалансированна, приходят болезни, и над лодками вились ужасные Вороны Чумы. Под Восемью Умелыми Мужчинами кипела вода, волны угрожали проглотить их, отвратительные монстры тянулись с берегов, морские змеи выскакивали из-под поверхности. Лодка янь нарисована далеко впереди, смертоносные птицы болезни ринулись на нее, и—

— И когда все стало исключительно интересным, рассказ оборвался, — с отвращением сказал Мастер Ли. Последние панели камня очень пострадали от времени. Настолько, что чернила, при помощи которых делались оттиски, образовали на их месте небольшие лужицы, а в некоторых местах остались только кряжи и выемки, и можно было только догадываться, что там находилось. Только в самом конце камень снова стал твердым, и можно было рассмотреть последние части фриза.

— Инь победил, — сказал Мастер Ли. — Видите эти наклонные линии? Это дождь, сила и символ обновления, но лодка стоит в доке, переполненном куи, призраками. Совершенно непонятно, чем все кончилось. Огни на небе погасли, смертоносные птицы улетели, так что можно предположить, что призраки объединили силы с Восемью Умелыми Господами и наступило равновесие. Неизвестный комментатор назвал все это "лодками призраков". Эх, если бы Небесный Мастер пришел в себя! — страстно крикнул Мастер Ли. — Он способен увязать все это с демонами-богами, клетками, и даже, может быть, с их братцем Завистником, и он, конечно, рассказал бы нам, почему часть солярного мифа, созданного три тысячи лет назад, выскочила из забвения, почему монстры перестали быть мифом и стали существами из плоти и крови, короче говоря, что происходит, черт побери.

— Удачи, — сказал кукольник.

Потом Янь Ши заявил, что он получил большое удовольствие от "интересного утра", и что Мастер Ли может обращаться к нему "днем и ночью", но сейчас он должен извиниться, потому что дома его ожидает неотложная работа. Очень тактично. Мастер Ли собирался к Небесному Мастеру, чтобы рассказать о последних приключениях, и там были некоторые детали, о которых кукольнику лучше не знать, так что Янь Ши вежливо поклонился, не желая быть назойливым. Мастер Ли нанял для кукольника паланкин, мы взяли другой, и очень скоро оказались в Запретном Городе, у рабочего кабинета Небесного Мастера. Его там не было, но он оставил запечатанный конверт с запиской для Мастера Ли. Озадаченный мудрец вернулся в паланкин и приказал нести себя к Полуденным Воротам.

"Као! Я устал, поглупел и одряхлел. Мне удалось перекинуться парой слов с мандарином, который должен был знать о пещере под Угольным Холмом. Я заставил его принести клетку и объяснить, как ею пользоваться. Я сам воспользовался ею, чтобы как следует наорать на них, но потом мой мозг перестал работать. Я могу думать только о том, как бы ударить ублюдка по голове этой самой клеткой. Более конструктивные подходы оставляю тебе. Я приказал проследить за тем, где Янь Чи-и хранит свою клетку. Она в его оранжерее на витрине, и если кто-нибудь сумеет справиться со стражниками, то только ты. Я напишу тебе еще, когда мои мозги смогут заниматься чем-нибудь более твердым, чем пережеванная детская еда. Чжан."

— Как я выгляжу?

— Господин… Господин…

— Бык, не на меня!

— О, простите, — сумел выговорить я между приступами рвоты.

Цивилизованные читатели конечно знакомы со знаменитым портретом Мастера Ли работы Чернильного Ваня, и я был там, когда Вань писал его. Посмотрев на лицо мудреца со всех сторон, художник поставил кисти в угол, высвободил свои длинные волосы, окунул их в чернила и запрыгал перед холстом, мотая головой во все стороны. Результатом стал узор из невероятно сложных изогнувшихся линий. Потом Чернильный Вань набросал силуэт головы, зачернил все за периметром, пририсовал пару блестящих глаз… и на полотне возник Мастер Ли, такой же как и в жизни, и я почти ожидал, что он выйдет из картины и прикажет бежать за вином. Чернильный Вань сказал, что это был единственный способ воспроизвести ландшафт из морщинок, который и является лицом мудреца, и я упоминаю об этом только потому, что хочу провести мысленный эксперимент: попробуйте представить себе что получится, если эти морщинки вымазать зеленой светящейся глиной из Кантона. (Особенно я призываю подумать об этом нео-конфуцианцев: невероятный старик, кости, морщинки, собравшиеся в стаи и обмазанные светящейся в темноте глиной.)

Мы ехали в запряженном ослом голубом фургоне. Светила яркая луна, на которую время от времени наползали песчаные облака. Желтый Ветер трепал полотняный верх фургона, летящий песок бился в металлические держатели для факелов, стоявшие вдоль всей элегантной главной улицы Угольного Холма — звук был такой, как если бы дрожала одна длинная струна от лютни. Около ворот особняка мандарина Янь Чи-и нам пришлось остановиться: стража требовала пароль или приглашение. Шелковые занавески распахнулись и из окна, цунь за цунем, стала появляться голова шестимесячного трупа.

— Добрый вечер, — сказал Мастер Ли.

Стражников как ветром сдуло, хотя их крики еще некоторое время висели в воздухе, и мы спокойно поехали дальше. Во дворе стоял еще один ряд стражников, готовых напасть или поднять тревогу.

— Извините, — сказал я. — Нас пригласили забрать одного господина и кто из вас… — я заглянул в список.

Голубые занавески разошлись опять, стал виден гроб, из него вытянулась рука, а за ней голова и лицо Мастера Ли.

— Добрый вечер.

Когда вблизи не осталось никого, мы вышли из фургона и пошли в особняк, где дворецкий не глядя принял плащ Мастера Ли и повернулся, чтобы взять деревянную дощечку-приглашение. В следующее мгновение он упал на спину и с громким ванг-ванг-ванг покатился по полу. Во всех дверях и на площадках лестниц появились стражники, слуги и лакеи.

— Эй, люди, не бойтесь! — с отчаянием в голосе крикнул я. — Мой любимый пра-пра-прадедушка просто слегка заболел, а эти неумелые врачи говорят, что у него какая-то чума, которая убивает любого, подошедшего к нему на пять шагов. Мы ищем—

— Добрый вечер, — сказал Мастер Ли.

Когда вокруг не осталось никого, мы прошли через внутренние дворики в главную башню и вошли в огромную комнату, накрытую гигантским стеклянным куполом. Комната, казалось, состояла только из окон. Снаружи жара мешала — здесь убивала. К тому же было влажно, как в южном лесу, и Мастер Ли объяснил, что Янь Чи-и является известным садоводом, специалистом по экзотическим тропическим цветам. Под полом находится большой бак с водой, под которым всегда горит огонь, вода кипит, образующийся пар проходит через тысячи очень узких трубок и конденсируется на относительно холодном потолке — и действительно, капли с негромким кап-кап-кап падали вниз. В комнате воняло навозом и плесенью, но самое сильное зловоние шло от огромных мясистых орхидей, липко-сладких снаружи, но гниющих изнутри.

— Янь очень гордится тем, что в знает все о артефактов аборигенов, и совершенно заслуженно, — сказал Мастер Ли. — Он один из тех немногих, кто по-настоящему уважает мастерство первых жителей этой равнины. Вот почему Небесный Мастер считает, что клетка выставлена на витрине в его доме: Янь Чи-и просто не в состоянии держать далеко от себя жемчужину своей коллекции.

Ряды между растениями отмечались стендами, в которых находились самые разные вещи: от украшенного изумрудами гребня для волос до куклы из дешевого тика, и я, наверно, чему-то уже научился, потому что заметил, что в лунном свете материал уходит на второй план и глаз восхищается великолепной работой. Ряды сходились к центру, где на круглом возвышении стоял один единственный стенд.

Здесь сходился горячий пар со всех сторон: очертания предметов расплывались, и то, что не было прямо перед глазами, казалось плавно взлетает вверх и падает вниз, как будто подхваченное морской волной. Луна стояла прямо над куполом. Пока я шел к центру, она меняла цвет и форму в зависимости от того, через какое стекло я на нее смотрел: то была круглой и золотой, как легендарный Самаркандский персик, а то продолговатой и желтой как кабачок — я думаю, что такую луну видит краб, когда смотрит на нее через воду, пробираясь через водоросли на мелководье.

Одно такое стекло должно было стоить как выкуп принца короны. Никогда я не видел такого большого великолепно сделанного стекла.

Наконец мы достигли середины и посмотрели на витрину, за которой, как и предсказывал Небесный Мастер, лежала древняя клетка. Мастер Ли нахмурился. — Проклятье, где же кисть? — выругался он, и действительно, никакой кисти не было. Клетка была как две капли воды похожа на ту, которую мы подобрали около павильона Ма Туань Линя, но на этот раз я заметил отверстие, из которого должна была торчать ручка кисти. Я протянул руку вперед, но Мастер Ли остановил меня.

— Осторожно.

Он проверил пол, подставку, витрину, потолок, и только тогда, когда удостоверился, что нет видимых или скрытых ловушек, аккуратно поднял стекло. В следующее мгновение нас с легким шипением окутало облако пара, я практически ослеп, а когда зрение прояснилось увидел, что Мастер Ли удовлетворенно кивнул. Я протянул руку, взял клетку и Мастер Ли поставил стекло на место.

— Давай посмотрим на нее повнимательнее, — сказал он.

В дальнем углу стояла скамья, над которой видел ярко светящий фонарь. Там, конечно, было светлее и мы отправились туда. Горло ужасно щекотало, я закашлялся, потом закашлялся и мудрец. Звук не торопясь поплыл по влажному воздуху. У фонаря Мастер Ли проверил верхнюю часть клетки и показал мне символы, нарисованные на решетке, те самые, которых Умелые Мужчины касались своей кистью. Потом он перевернул клетку и посмотрел на дно. И побледнел.

— Бык, — сказал он после долгого молчания, — ты видишь этот крошечный крестик на самом ободке?

— Да, господин, — ответил я.

— Это я его нарисовал.

— Господин?

— Я, по привычке, нарисовал его, чтобы отметить экземпляр. Это та самая клетка, которую мы нашли на острове, и которую человек-обезьяна украл из хижины, — сказал Мастер Ли.

Я глупо уставился на него. Это было невозможно, это было нелепо, и я уже собирался начать задавать глупые вопросы, когда в воздухе заиграла флейта. В ватной тишине оранжереи ее звук прогремел как удар грома, и я вскочил на ноги. В руке Мастера Ли из ниоткуда появился метательный нож, я повернулся на звук и пошел, прячась за огромными цветами. Странная негармоничная музыка, бессмысленно ритмичная, чем-то похожая монотонный бой барабана шамана, вгоняющий слушателей в транс, и мне было трудно найти музыканта: то мне казалось, что он слева, через мгновение — справа, потом впереди. Мне показалось, что я не иду, а ползу, невероятно медленно, мимо мясистых орхидей под опять изменившейся луной, и вообще превратился в краба и пробираюсь среди водорослей, растущих между ног утопленника.

Я остановился и поглядел вперед, сердце билось так, как будто пыталось выпрыгнуть из горла. Через щель в огромных листьях я увидел блестящую лунную дорожку, на которой стоял стул, а на стуле, скрестив ноги, сидел маленький мальчик. Красивый ребенок играл на флейте, но от него пахло злом, и я услышал в голове слабый голос Небесного Мастера. "Первый демон-божество, Фан-лян, напоминает трехлетнего ребенка с красными глазами, большими ушами и замечательными волосами; убивает, заставляя жертву задушить саму себя."

Щекотка в горле усиливалась с каждым мгновения, я попытался закашляться, но горло сжалось, я повернулся и посмотрел назад. Мастер Ли уронил нож и шел кругами: сжимая руками шею он душил сам себя.

Сначала я хотел вернуться к нему, но, подумав получше, решил напасть на ребенка с флейтой, шагнул вперед и упал. Дышать я уже не мог. Зуд в горле стал нестерпимым, я попытался добраться до него, и еще сильнее сжал шею. В глазах все помутилось и я с трудом увидел, что Мастер Ли сошел с ума и пытается взобраться на крошечное дерево, поднимавшееся над орхидеями и сверкающее, как маленький мальчик. Я перевернулся на спину и из последних сил вцепился себе в горло.

Внезапно флейта перестала играть. Луна исчезла. На меня, сверху вниз, глядел ребенок. Счастливая улыбка на невинном лице, красные глаза, огромные ушные раковины, касающиеся плечей. Замечательные волосы сверкнули в свете луны, прекрасный маленький язычок выскользнул из прекрасных маленьких губ. Потом, внезапно, темный ураган обрушился на ребенка и отбросил его в цветы, чьи-то руки схватили мою голову, открыли рот и горящая кислота прожгла дыру в горле. В легкие хлынул воздух, я вздохнул, сел и сообразил, что во рту не кислота, а едкий лимонный сок, а темная фигура, наклонившаяся надо мной — Мастер Ли.

— Возьми его, Бык!

Странный ребенок уже выбрался из цветов, схватил клетку и ковылял к двери. Я никак не мог схватить его — ноги попытались двинуться и сдались — но рядом со мной стоял маленький, но увесистый горшок с землей. Я схватил его, бросил изо всех сил и немедленно пожалел об этом.

— Я хотел попасть ему в ноги, — выдохнул я.

— Хорошо, что ты вообще попал, — утешил меня мудрец.

На этот раз не нужно было никакой аутопсии, чтобы определить, что случилось с ребенком, когда ему в затылок ударил тяжелый горшок. Мы отчетливо услышали хруст костей, и раньше, чем тело упало на пол, я понял, что Мастер Ли не сумеет допросить странное создание. Я, шатаясь, встал на ноги и мы вместе подошли к трупу. Парик из замечательных волос отлетел на пять чи, одно из фальшивых ушей отвалилось. Красные глаза слепо глядели на нас.

— Какая-то мазь, дающая эффект красных глаз, — ученым тоном сказал Мастер Ли. — Но я узнал его. Это один из карликов, которые забавляют евнухов Запретного Города, и, кажется, как-то раз я видел его в компании Кота Ли.

Он поднял упавшую клетку и помахал ею в воздухе.

— Кое-кто очень постарался, — задумчиво сказал он. — Когда мы вынули клетку из витрины, скрытая пружина вбросила в воздух порошок, который казался обыкновенным паром. Но это кое-что совершенно другое. Толкут плоды юань ха, который варвары называют лиловый волчеягодник, добавляют листья лавра и кору волчьего лыка. Если его вдохнуть, гортань начинает чесаться в той точке, где воздух идет в легкие, жертва инстинктивно пытается избавиться от чесотки и в результате душит сама себя. Единственное противоядие — лимонная кислота, и, на наше счастье, среди орхидей растет лимонное дерево.

Мудрец посмотрел на крошечный труп.

— Но для чего такая абсурдно сложная ловушка? — риторически спросил он. — Есть тысячи простых и надежных способов нас убить, и, значит, у Кота Ли есть шпион в доме Небесного Мастера. Кто-то прочитал записку и успел подготовить ловушку до того, как мы появились здесь, и теперь надо проверить, не случилось ли чего с самим Небесным Мастером.

— Да, господин, — ответил я и привычно нагнулся, Мастер Ли прыгнул мне на спину и я помчался галопом.