Восход солнца

Глава X

Остролистая беспокойно ворочалась в своем неуютном гнездышке под корнями дерева. Лежавший рядом с ней Львиносвет крепко спал, но уши и хвост у него подергивались, словно молодому воину снились плохие сны. Но по крайней мере, он спал! А вот Остролистая никак не могла уснуть в такой близости от Гремящей тропы. Даже ночью тут носились чудища, кричали Двуногие и лаяли собаки.

«В жизни не видела такого шумного места! Ума не приложу, как ручные киски могут тут жить?»

Она снова заворочалась на сухих листьях. Ближе к рассвету Остролистая все-таки провалилась в тревожный сон, но почти сразу же проснулась, потому что Львиносвет зашуршал листвой, выбираясь наружу. Широко зевая, Остролистая вылезла следом за ним.

Оранжевый свет, горевший в небе над территорией Двуногих, сменился бледными предрассветными сумерками. Крыши палаток Двуногих четко вырисовывались на фоне светлеющего неба. Холодный ветер свистел над землей, трава была покрыта инеем. Ежевика и остальные патрульные молча смотрели в сторону территории Двуногих.

— Нужно вернуться туда, — начал Ежевика, — и поискать кота, которого мы повстречали прошлой ночью. Я хочу знать, о чем он говорил вчера.

— Мне показалось, здешние коты не жалуют чужаков, — настороженно пошевелила усами Орешница.

Березовик ободряюще дотронулся носом до ее уха.

— Нас много, так что нам хилые котишки не страшны!

Остролистая быстро переглянулась с братом.

— Я думаю, мы вышли на след Сола, — прорычал Львиносвет, терзая когтями траву. — Клянусь самой жирной полевкой из кучи, что это из-за него вчерашний кот так нас испугался!

Остролистая кивнула. Любопытство придало ей храбрости, и она уверенно побежала следом за Ежевикой через участок травы к просвету между гнездами Двуногих. Ее соплеменники ни на шаг не отставали от них, все шли с поднятыми хвостами и гордо поднятыми головами.

«Мы коты-воители! Мы не должны никого бояться!»

Ветерок усилился, превратившись в холодный режущий ветер, воющий в глубоких ущельях между краснокаменными домами. Здесь было так темно, что коты с трудом разбирали дорогу, а слабые лучи солнца не могли растопить лед, стянувший лужи вдоль Гремящей тропы.

— Пить хочу! — проскулила Остролистая. — У меня язык стал шершавый, как мышиная шерстка!

Когда Ежевика в очередной раз остановился, чтобы принюхаться, она присела возле лужи и лизнула языком лед, наслаждаясь его покалывающей свежестью.

— Идем, — скомандовал глашатай. — Сюда.

Остролистая хотела вскочить, но тут же со сдавленным писком съежилась на земле. Оказалось, что язык у нее примерз ко льду, и малейшая попытка оторвать его вызывала острую боль.

— Что случилось? — крикнул Львиносвет.

— Ой… Яжык! — с трудом выговорила Остролистая. — Он… приклеился.

Львиносвет сдержанно хихикнул. Подбежавший Березовик наклонился к Остролистой, чтобы получше рассмотреть ее беду, и она с трудом подавила раздражение, заметив веселые искорки в его глазах.

— Это де хмехно! — промычала она настолько отчетливо, насколько позволял примерзший язык.

— Отойдите, — раздался за ее спиной спокойный голос Бурого. — Дайте-ка взглянуть. — Наклонившись, он аккуратно отодвинул в сторону Березовика и осмотрел Остролистую. — Так и есть, язык примерз, — сказал он, и Остролистая поняла, что старший воин едва удерживается от смеха. — Думаю, придется обломать лед вокруг твоего языка. Только тебе придется нести льдинку на языке, пока она не растает.

— Чудесная мысль! — прыснула Орешница. — Ты только что открыл новый способ приносить воду старейшинам!

Ощетинившись от злости, Остролистая снова попыталась оторвать язык, но лишь заскулила от боли.

— Ой, бойно, бойно! Хделайте зе хто-нибудь!

Она представила, как лежит на земле с высунутым языком и невольно прыснула со смеху.

«Звездное племя, до чего же потешно, я наверное, выгляжу!»

— Остролистая! — бросился к ней Ежевика. Смех плясал в его янтарных глазах, но голос был ласков, и он участливо дотронулся носом до ее уха. — Дыши изо всех сил. Лед совсем тонкий, ты растопишь его своим дыханием.

Улегшись рядом с ней, Ежевика набрал побольше воздуха и выдохнул на кусочек льда, к которому примерзла Остролистая. Неожиданное тепло разлилось по телу Остролистой.

«Как все-таки хорошо, когда кто-то о тебе заботится!»

Но это слабое тепло тут же сменилось холодом, когда Ежевика добавил:

— Ты вылитая мать! Она тоже вечно всюду застревала и попадала в дурацкие положения.

«Никакая она мне не мать!»

Остролистая шумно выдохнула, а потом снова пошевелила языком и со стоном облегчения отлепила его ото льда. На замерзшей луже появилась крошечная лунка, продышанная горячим дыханием Ежевики. Но Остролистая не собиралась благодарить глашатая за помощь. Он ей не отец — и вообще никто!

— Вот и хорошо, — буркнула она, вставая. — Все в порядке. Давайте…

Низкое рычание, раздавшееся за ее спиной, не позволило ей договорить. Все обернулись.

На другой стороне Гремящей тропы, в нескольких лисьих прыжках от них, стояла целая стая собак. Их было пятеро, все разного роста и размера — от маленькой бурой жесткошерстной собачонки до огромной черной с рыжими подпалинами псины. Но в глазах всех пятерых горела одна и та же свирепая ненависть.

— О, нет… — услышала Остролистая сдавленный вскрик Орешницы.

— Назад, — спокойно и твердо скомандовал Ежевика. — Ни в коем случае не бегите и не поворачивайтесь к ним спиной.

От страха у Остролистой лапы примерзли к земле, причем гораздо крепче, чем язык ко льду лужи. Она просто не могла пошевелиться. Слишком живо она представляла, как огромные собачьи клыки вонзятся в ее шкуру, как кровь хлынет из раны и…

Она пошатнулась от резкого тычка Львиносвета.

— Шевелись! — зло прошипел брат.

Внезапно она почувствовала, что снова может двигаться. Все инстинкты приказывали ей повернуться и бежать, но она заставила себя медленно, шажок за шажком, двинуться прочь от стаи собак.

Черный с рыжими подпалинами пес разинул огромную пасть, демонстрируя два ряда острых желтых клыков. Угрожающее рычание исторглось из его глотки.

«Осталось совсем немного. Только бы пройти территорию Двуногих, а там мы заберемся на деревья».

И тут шерсть у нее встала дыбом, потому что сзади послышалось новое рычание. Обернувшись через плечо, Остролистая увидела еще двух собак, преградивших им путь к бегству. Эти двое выглядели еще страшнее первых пятерых, пасти у них были разинуты, с клыков капала слюна.

— Ну вот и все, — прошептал Березовик. — Мы уже падаль.

В тот же миг, словно услышав его слова, первая стая бросилась на котов.

— Бежим! — крикнул Ежевика.

С силой оттолкнувшись задними лапами, он бросился в узкий проход между гнездами Двуногих и высокой деревянной изгородью. Остролистая и остальные бросились следом за глашатаем, а собаки устремились в погоню. За всю свою жизнь Остролистая не испытывала такого слепого ужаса; она не боялась так даже тогда, когда Уголек грозил сжечь их заживо на краю скалы. Она неслась вперед и ждала, что острые клыки вот-вот вонзятся ей в бок. Твердая дорога в кровь раздирала ее лапы, дыхание обжигало грудь.

Львиносвет мчался рядом с ней, шерсть его стояла дыбом, так что он казался вдвое больше ростом. Остролистая чувствовала, что брату хочется остановиться и сцепиться с настигающими собаками.

«Не смей! Они порвут тебя в клочья!»

— Не… бросай… меня! — судорожно прохрипела она на бегу.

Впереди показались новые собаки. Сгрудившись в кучу, они преградили котам узкую тропинку. Развернувшись на бегу, Ежевика бросился в другой просвет между сплошными изгородями. Коты помчались за ним, но собаки все равно настигали.

Остролистая видела, что их враги бегут без всякою напряжения, словно ожидая, когда коты выбьются из сил и станут легкой добычей.

«Точно так же Грач учил Ветерка охотиться на кроликов, когда мы путешествовали в горы. Но сейчас мы сами стали дичью!»

Внезапно Ежевика резко остановился и полез в узкий лаз под изгородью. Лаз был узкий, и глашатай судорожно заскреб задними лапами по земле, пытаясь втиснуться в него.

— Сюда! — пропыхтел он. — Им сюда ни за что не пролезть!

Бурый подтолкнул к лазу Остролистую, потом Березовика.

— Быстро! — рявкнул он.

Остролистой не хотелось оставлять брата, но сейчас было не время спорить. Она молча юркнула сквозь колючие ветки, а коты последовали за ней, причем Львиносвет так торопился, что оставил на ветках клочья своей золотистой шерсти.

— Блохастые пожиратели падали! — завизжал он, очутившись по другую сторону ограды.

Тяжело переводя дыхание, Остролистая огляделась по сторонам. Они стояли на узкой полоске ярко-зеленой травы, окруженной низкими кустами. С одной стороны виднелось гнездо Двуногих, по все окна и двери в нем были закрыты, и кругом парила тишина.

— Что если нам… — начал Ежевика.

Он резко замолчал, и Остролистая в ужасе увидела, что возле самой стены гнезда спасительная живая изгородь заканчивается, а дальше начинается низенький деревянный заборчик. Одна зa другой, собаки без труда перепрыгивали через этот забор и мчались к сбившимся в кучу патрульным. Глаза их горели голодным огнем погони, а угрожающее рычание сменилось веселым победным лаем.

«Им все это нравится!»

Остролистая приготовилась бежать, но тут дверь гнезда широко распахнулась, и на пороге показался Двуногий. Он затопал своими длинными ногами и закричал на собак, размахивая длинной палкой. Следом из гнезда показался еще один Двуногий, он тоже громко кричал, сжимая в руках длинную извивающуюся змею, изрыгавшую из пасти поток воды. Мощная струя обдала собак, но те лишь отряхнулись, даже не подумав остановиться.

Дальняя часть территории Двуногих тоже была обнесена деревянной изгородью. Поманив хвостом патрульных, Ежевика со всех лап бросился туда.

Задыхаясь от бега, коты вскарабкались по скользким доскам наверх. Выбившаяся из сил Орешница едва не сорвалась, но Бурый подтолкнул ее снизу, а Ежевика ухватил зубами за шкирку и втащил наверх. Карабкаясь наверх, Остролистая заметила, что ее лапы оставляют кровавые отпечатки на деревянных досках.

Не успели коты залезть на забор, как внизу выстроились собаки. Громко скуля, они вставали на задние лапы и скребли передними по доскам, пытаясь дотянуться до котов. Выгнув спину, Ежевика смотрел на них сверху, полосатая шерсть его стояла дыбом, в сверкающих янтарных глазах страх мешался с бешенством.

— Идите прочь, блохастые шкуры! — прошипел он.

Внезапно огромный черно-рыжий пес выскочил из толпы своих товарищей и помчался по траве к низкому заборчику возле гнезда Двуногих. Видимо, этот разбойник был у собак вожаком, потому что все остальные тут же бросились за ним следом. Одна за другой, собаки перепрыгивали через ограду и выбегали на улицу.

— Они хотят добраться до нас с той стороны, — прошептал Березовик.

— Здесь оставаться опасно, — коротко бросил Ежевика. — За мной!

В гот самый миг, когда первая собака выскочила из-за угла, Ежевика спрыгнул с забора и помчался вниз по улице, едва касаясь животом камней. Полосатый хвост глашатая был отлично виден издали. Остролистая и остальные бросились за ним следом.

«Но мы не сможем все время убегать от них! Скоро мы выбьемся из сил!»

Ежевика юркнул в очередной просвет — и остановился. Остальные патрульные сгрудились за его спиной. Эта тропа оказалась тупиковой. Прямо перед котами возносилась высокая стена из тех же красных камней, из которых были сложены гнезда Двуногих.

«Ну вот и все. На эту стену нам ни за что не взобраться».

Ежевика подпрыгнул, но тут же рухнул на земно, не достав когтями до вершины стеньг. Остролистая сразу поняла, что Орешница точно туда не допрыгнет. А живые изгороди по обеим сторонам от дороги, как назло, были на редкость плотными, без единого просвета.

— Бегите, — клацая зубами от страха, выдавила Орешница. — Не беспокойтесь за меня.

Бурый устало погладил ее хвостом по плечу.

— Мы не можем больше бежать. Мы все слишком устали. Похоже, это конец.

— А если туда? — крикнула Остролистая, заметив чуть в стороне несколько высоких сверкающих штуковин, похожих на неестественно гладкие камни. От штуковин сильно пахло мусором Двуногих. — Может, попробуем спрятаться там?

Ежевика огляделся по сторонам, но никакого другого укрытия поблизости не было.

— Бежим! — кивнул он.

Первым делом Ежевика помог спрятаться Орешнице, потом затолкал Березовика в узкую щель между сверкающими камнями. Остролистая и Львиносвет забрались следом, а Ежевике и Бурому места уже не осталось, и они съежились рядом с убежищем, ожидая появления собак.

Остролистая тесно прижалась к Орешнице. Казалось, храбрость окончательно покинула ее подругу, бедная кошка дрожала всем телом и тщетно пыталась подавить тоненькие испуганные всхлипы.

— Я знаю, что уже никогда не увижу своих котят, — еле слышно прошептал Березовик. — Надеюсь только, что у Белолапы все будет хорошо.

Вскоре громкий топот и оглушительный вой возвестил о приближении преследователей. Даже запах мусора был бессилен заглушить мерзкую собачью вонь.

«Значит, они нас тоже сейчас учуют».

И тут Остролистая почувствовала, как Львиносвет протискивается мимо нее наружу, где сидели Ежевика и Бурый.

Ужас ледяной волной окатил Остролистую с головы до хвоста, когда она поняла, что ее брат решил вступить в бой с собаками.

— Нет! Ты не можешь! — прошипела Остролистая.

— Могу, — ответил Львиносвет, бросив на нее пылающий взгляд своих больших глаз. — Ты же знаешь, что я выйду невредимым из любой битвы.

С этим словами он вышел наружу и, не обращая внимания на гневный окрик глашатая, остановился перед сверкающими камнями.

— Нет, Львиносвет! — завизжала Остролистая. — Вернись!