Восточные узоры

Египетская Александрия

Средиземноморская Александрия сегодня несколько потеряла свое былое великолепие, стала, как и все египетские города, очень перенаселенной людьми и автомашинами и поэтому не столь уютной и ухоженной. Но эти неудобства не мешают наслаждаться его красивой 40-метровой набережной, памятниками античности и арабского средневековья и знакомиться с его богатой политической историей и культурными традициями.

Этот самый большой порт Египта носит имя Александра, македонского царя, роль которого в древней истории оценивается однозначно в превосходной степени. Александр относился к тому типу людей, появление которых в истории связывают с попытками переломить ход событий. Не случайно греческая традиция приписывает Александру рассечение гордиева узла, который невозможно было развязать или распутать руками. Оракул предсказал тому, кто распутает узел, победу в Азии и господство над ее просторами. Александр не стал ломать ногти и разрубил узел ударом меча.

Великий полководец появился в Египте в декабре 332 года до нашей эры. За его спиной были победы над персидским царем, покорение греческих городов Малой Азии, успешные походы в Финикию и Палестину. Он только что провел переговоры с персами о финикийском городе Тире и отказался от лестных предложений: получить половину персидской державы — территорию от побережья Средиземного моря до Евфрата, 10 тысяч талантов золота и руку старшей дочери царя Дария.

Поведение Александра в Египте резко отличалось от характера действий других завоевателей этой страны. Персы грабили египетские храмы, убили божественного быка Аписа, оскорбили других местных богов. Александр вел себя иначе. В Мемфисе он совершил жертвоприношение в честь Аписа, принес жертвы другим богам, в том числе и тем, которым поклонялось греческое население Египта. По местной традиции жертвоприношение Апису был достоин совершать только фараон. Тем самым Александр-завоеватель сыграл на самой чувствительной струне египтян. Жрецы даровали ему все почетные титулы фараона, и тогда простые египтяне стали его обожествлять.

Мать Александра, эпирская вакханка Олимпиада, передала сыну горячность, страстность, необузданность своей натуры. Однако блестящие деяния Александра, его победы и политические удачи, его характер и интеллектуальные способности невольно создавали мнение о его божественном происхождении. Сам Александр, захватив финикийский Тир в августе 332 года до нашей эры, принес жертвоприношение богу Мелькарту, которого отождествляли с Гераклом. И этот жест не случаен. Геракл, совершив 12 подвигов, стал бессмертным. Сонм придворных льстецов прославлял подвиги Александра, намекая на то, что простому смертному они недоступны. А разве нельзя посчитать за подвиг, равный подвигу Геракла, победу Александра при Иссе над огромным войском Дария?! Среди пленных были мать, жена, две дочери и сын персидского царя; добычей стали огромные сокровища.

Чей он сын? Этот вопрос Александр задает себе с детства, так как знает, что его мать всегда тревожило присутствие богов и мучали сновидения с их участием. Предком Александра по отцу считался Геракл — сын верховного бога Зевса, а род матери велся от Ахилла — сына богини Фетиды. И вот Александр отправляется в оазис Сива в Ливийской пустыне, в святилище Амона-Зевса. Эта поездка в далекий оазис в период, когда дел было по горло и в долине Нила, соратники Александра посчитали одним из его самых необъяснимых поступков. Однако, зная характер великого македонянина и легенды о его происхождении, можно не сомневаться в том, зачем он поехал в оазис Сива и что хотел спросить у знаменитого оракула.

После долгого путешествия на запад от Нила вдоль побережья примерно до нынешнего египетского города Мерса-Матрух Александр углубился на юг, в пустыню, оставляя по левую сторону гигантскую впадину Каттара. Как рассказывает древнегреческий историк Плутарх, в песках Александра встретил жрец храма и на виду у всех «обратился к нему по-гречески: „О пайдион!” („О дитя!”), но из-за своего варварского произношения выговорил „с” вместо „н”, так что получилось „О пай Диос!” („О сын Зевса!”). Александру пришлась по душе эта оговорка, а отсюда ведет начало рассказ о том, что бог назвал его сыном Зевса. Говорят также, что Александр слушал в Египте Псаммона; из всего сказанного философом ему больше всего понравилась мысль о том, что всеми людьми управляет бог, ибо руководящее начало в каждом человеке — божественного происхождения. Сам Александр по этому поводу судил еще более мудро и говорил, что бог — это общий отец всех людей, но что он особо приближает к себе лучших из них».

В оазисе Сива он один зашел в святилище Амона, задал вопрос оракулу и, получив ответ, вышел из храма. Толпа друзей и соратников, толпившихся вокруг храма, напрасно ждала разъяснений. Александр сказал, что он узнал от бога все, что хотел узнать.

Эта поездка в оазис, его слова, сказанные при выходе из храма, и сообщение Плутарха многое объясняют, если попытаться рассмотреть поступок Александра с точки зрения египетской традиции. Бог Амон в эпоху Нового царства в Египте почитался как ”царь всех богов”, как бог-творец. Фараон считался его сыном во плоти, причем он, фараон, рождался от брака Амона и египетской царицы. Поэтому Амон, изображавшийся в виде человека с короной, украшенной солнечным диском и перьями, играл важную роль в церемонии восшествия на трон, считался покровителем фараона, которому он помогал одерживать победы над врагами и чужеземными странами. Оракулы храма Амона изрекали его волю, решали спорные дела, а в древней Нубии, лежащей к югу от Египта, иногда выбирали царей.

После визита в оазис Сива убежденность Александра в своем божественном происхождении усиливается. Сын Зевса-Амона, которому покровительствуют все боги Египта и Греции, должен совершить новые подвиги, достойные его божественных предков. Эти мысли приходят ему в голову, когда он отмечает свое 25-летие.

Во время путешествия в оазис Александр обратил внимание на крошечный остров Фарос, против которого на побережье раскинулось небольшое рыбацкое поселение. На обратном пути, по-видимому сгорая от нетерпения сделать что-либо достойное своего божественного предназначения, Александр, шедший напрямик через пустыню в Мемфис, приказал на этом месте построить порт и основать город, который впоследствии будет назван его именем и станет столицей его державы, раскинувшейся на трех континентах — Европе, Азии и Африке. ”Основанная по решению Александра в устье одного из рукавов Нила, на месте, поселения рыбаков и пастухов, на перекрестке морских, речных и наземных путей трех континентов, она быстро становится универсальным складочным пунктом товаров, самым большим торговым городом мира и одновременно, по крайней мере на три столетия, культурной столицей эллинистической эпохи”, - пишет видный швейцарский ученый-эллинист Андрэ Боннар в книге ”Греческая цивилизация” (Т. 3. М., 1962, с. 234).

История сохранила нам имя архитектора Александрии. Им был Динократ Родосский, который еще при жизни Александра Македонского составил общий план города, принципы которого были положены в основу строительства античных городов. Динократ разделил город двумя улицами, пересекающимися под прямым углом, образуя тем самым четыре квадрата. О масштабах города говорит тот факт, что спустя несколько десятков лет со дня основания главная улица с востока на запад имела длину более 7 километров и ширину около 30 метров. Другая улица, идущая с севера на юг, являлась своеобразным бульваром: по ее середине были высажены деревья.

Город строился из камня и мрамора, и очень быстро. К концу III века до нашей эры, т. е. спустя 50 лет со дня основания, Александрия насчитывала около 300 тыс. жителей, а к началу нашей эры — около 1 миллиона человек. Можно смело утверждать, что в то время это был самый большой город в Средиземноморье. Заселить его было довольно сложно. Египетские цари из династии Птолемеев приглашали жителей из всех стран Средиземноморья и прибегали даже к искусственному переселению. Птолемей I Сотер (Спаситель), например, переселил в Александрию 50 тыс. евреев из взятого им Иерусалима.

Такой город на берегу моря должен был иметь хороший порт и набор культурных учреждений, обычных для классического греческого города. Построенный Состратом Книдским трехъярусный маяк на острове Фарос (одно из семи чудес света) достигал высоты примерно 120 метров. Под куполом, опиравшимся на восемь колонн, поддерживался огонь, свет которого усиливался системой зеркал. (Кстати, Фаросский маяк — это и есть Александрийский столп, т. е. башня; к Александровской колонне в Петербурге данное название применяется в переносном смысле.) Поэт из Македонии, впоследствии переселившийся в Александрию, — Посидипп (III век до нашей эры) посвятил Фаросскому маяку стихотворении, которое точно передает местоположение и значение этой башни для мореплавателей:

Башню на Фаросе, грекам спасенье, Сострат Дексифанов,

Зодчий из Книда, воздвиг, о повелитель Протей!

Нет никаких островных сторожей на утесах в Египте,

Но от земли проведен мол для стоянки судов,

И высоко, рассекая эфир, поднимается башня,

Всюду за множество верст видная путнику днем,

Ночью же издали видят плывущие морем все время

Свет от большого огня в самом верху маяка,

И хоть от Таврова Рога готовы идти они, зная,

Что покровитель им есть, гостеприимный Протей.

Птолемей Сотер сделал Александрию столицей своего государства и в этом качестве она пребывала с 305 по 30 год до нашей эры. Решив затмить славу Афин, этот греческий царь Египта прилагал все усилия для того, чтобы привлечь в новую столицу знаменитых поэтов, ученых, философов. Среди них был Филет Косский, который стал наставником его сына (будущего Птолемея II Филадельфа) и учителем многих поэтов-александрийцев, в том числе Феокрита. В Александрии появились также врачи, астрономы и математики, но знаменитые философы отказались покинуть Афины, которые продолжали оставаться центром философской мысли античной эпохи. В Александрию перебрался лишь один философ — Деметрий Фалерский (ок. 345–283), который через своего учителя Теофраста считался учеником Аристотеля.

Деметрий Фалерский до своего приезда в Александрию провел бурную жизнь. Он был талантливым оратором и по просьбе царя Кассандра Македонского управлял Афинами. Он оказался хорошим администратором, и ему даже ставили статуи как монарху. Затем он был свергнут, а после смерти Кассандра ему пришлось эмигрировать в Александрию. Его связь с македонским царским домом послужила причиной доверия к нему Птолемея, который поручил Деметрию заботу о литературе, искусстве и науке в новом городе. Именно он, Деметрий, стал инициатором создания одного из главных центров науки и культуры древности — Александрийского мусейона (храма Муз) — прообраза современных академий наук. Идея создания этого учреждения восходит через Аристотеля и Теофраста к Пифагору, который основал братство, где царил культ Муз.

Об организации Александрийского мусейона да и о самих его строениях нам ничего не известно. Однако реализация этой идеи Аристотелем и Теофрастом в других местах дает нам основание предполагать, что Мусейон включал Библиотеку, залы для лекций и для работы ученых, общежития для преподавателей и слушателей, залы для трапез и общих собраний. Со временем в нем появились коллекции растений и животных, обсерватория и даже анатомический театр.

Ученые и поэты жили в Мусейоне за счет государства. Руководство осуществлял главный жрец Муз и управитель, который не был ученым. Важной должностью считалась должность хранителя Александрийской библиотеки. Ее занимали самые известные в то время ученые и поэты; в одном из списков мы встречаем следующие имена: Зенодот, Аполлоний Родосский, Эратосфен Киренский, Аристофан Византийский, Аполлоний Эйдограф, Аристарх Самофракийский.

С Мусейоном связана деятельность Евклида (III век до нашей эры) — знаменитого математика. Его книга ”Начала”, вобравшая все достижения геометрии, служила основным учебником геометрии более двух тысячелетий. В Александрии несколько лет жил один из величайших ученых древности, математик, физик и механик — Архимед. Крупнейшим географом эллинизма был Эратосфен из Кирены. Он ввел в науку само слово ”география”. Можно было бы и дальше называть имена замечательных исследователей, чья деятельность связана с Александрийским мусейоном.

Славой Мусейона была Александрийская библиотека, которая и сегодня во всех работах по истории древнего мира пишется с большой буквы. Собирание книг было дорогим удовольствием. Такую роскошь могли позволить себе только цари. Первой большой частной библиотекой было собрание книг Аристотеля, причем она была создана только благодаря щедрым субсидиям Александра. Именно эта Пиолиотека и была положена в основу Александрийской библиотеки. Птолемей Филадельф по рекомендации Деметрия выкупил у Теофраста остатки библиотеки Аристотеля, разумеется, за огромную сумму. Однако расходы не смущали правителей Египта. Корабли из Афин привозили кипы свитков, которые переправлялись в Библиотеку. Сам Филадельф писал царям и правителям соседних стран, прося их прислать сочинения поэтов, историков и других ученых. Сын Филадельфа, Птолемей III Эвергет (Благодетель), взял под огромный залог экземпляр свитка, содержащий все произведения великих афинских трагиков и поэтов и скопированный еще в IV веке до нашей эры, а затем отказался от налога и оставил книгу себе. Библиотека росла с каждым годом, и ученые расходятся в оценке количества хранившихся там книг. Наиболее распространено мнение, что в 47 году до нашей эры, когда Цезарь высадился в Египте, Библиотека насчитывала 700 тыс. томов-свитков.

Значительная часть наших знаний о древнем мире так или иначе восходит к трудам ученых Александрийской библиотеки. Например, египетский жрец Манефон составил ”Египетскую хронику”, в которой дал периодизацию истории Египта. Халдейский жрец Берос — автор ”Истории”, которая служит многим источником по истории Палестины. Обе работы, написанные по-гречески, сыграли важную роль в ознакомлении эллинства с восточной культурой. В годы царствования Птолемея II Филадельфа (285–246) александрийские евреи перевели на греческий язык Пятикнижие — самые важные пять книг Ветхого завета. Эту работу сделали 70 ученых-евреев, и поэтому их труд получил название ”Септуагинта” — ” Перевод семидесяти толковников ”.

В конце II века нашей эры слава Мусейона уже миновала. Среди его обитателей не стало крупных имен. В малоазийском городе Пергаме, который соперничал с Александрией в собирательстве книг, был изобретен выделываемый из кожи животных пергамент, который служил материалом для письма. Пергамская библиотека, располагая богатым собранием книг и своей медицинской школой, постепенно отодвинула на второе место библиотеку Александрийского мусейона.

Папирус был непрочным и очень горючим материалом. Александрийская библиотека несколько раз горела. Наиболее известны два больших пожара: в 47 году до нашей эры, во время высадки Цезаря в Египте, и в 273 году нашей эры, во время войны императора Аврелиана против царицы Пальмиры — Зенобии. Известно также, что часть Библиотеки была уничтожена в 391 году. Арабы захватили Александрию в 639 году, но Библиотека и Мусейон продолжали существовать. Традиция приписывает арабам уничтожение этих культурных учреждений, хотя возможно, что Мусейон, официально ликвидированный еще Аврелианом в 272 или 273 году, постепенно хирел и мусульманские правители Египта, основавшие свою новую столицу — Фустат, а затем (в IX веке) Каир, уже не опекали это учреждение.

Однако почти тысячелетнее существование Александрийского мусейона и Александрийской библиотеки не прошло бесследно для человеческой цивилизации. Александрия со своими культурными учреждениями, по словам уже упоминавшегося Андрэ Боннара, ”благодаря своему длительному существованию возвела первую арку моста, переброшенного между античностью и новым временем”.

В феврале 1987 года я оказался в Египте в качестве руководителя делегации Советской ассоциации содействия ООН.

В Александрию, эту вторую столицу Египта, из Киира ведут две дороги. Та, по которой мы едем, пустынна в отличие от другой, проложенной в дельте Нила. Две полосы идут в сторону Александрии, две — обратно. В некоторых местах асфальт, видимо, клали прямо на песок или на чуть-чуть выровненное и утрамбованное полотно. Однако в целом дорога вполне пристойна, и наша машина, делая 120–140 километров в час, приближается к Александрии.

Среди достопримечательностей сегодняшней Александрии нам показывают памятник ”Похищение Европы”. Это сооружение — трехконечная стела из монолитного бетона, уходящая вверх, и крупная грудастая женщина, сидящая на спине могучего быка, — расположен прямо на набережной, которую здесь именуют на французский манер ”Корниш”.

Памятник находится перед так называемым военным объектом — блюдцем радарной установки, поэтому фотографировать его запрещается. Собственно говоря, здесь и фотографировать-то нечего: памятник зарос олеандрами, и из длинных плетей кустарника с острыми листьями и пахучими бледно-розовыми цветами лишь торчат два металлических отростка арматурного железа — рога несчастного белого быка — Зевса. Однако он здесь поставлен не случайно. По греческой мифологии, дочь финикийского царя Агенора Европа была похищена влюбившимся в нее Зевсом, превратившимся в могучего белого быка, Европа переплыла море и попала на остров Крит, где родила от Зевса троих сыновей. Крит находится в нескольких сотнях километров отсюда, и его история тесно связана с историей Древнего Египта.

Следующая достопримечательность, осмотренная нами, — это средневековая крепость, построенная мамлюком Каит-беем в XV веке на мысу, где когда-то стоял Фаросский маяк. Миниатюрная, игрушечная цитадель Каит-бея обнесена высокой стеной из белого известняка. Внутренний дворик еще не обустроен, и видны кучи черного ила, привезенного из дельты для удобрения лужаек, которые следующей весной зазеленеют свежей травой. Сама цитадель имеет три этажа, кокетливые башенки по углам и флагшток в центре. На белые стены, залитые ослепительным средиземноморским солнцем, больно смотреть без защитных очков. Однако это не помешало нам заметить в стенах цитадели обломки античных мраморных и гранитных колонн.

Наше посещение крепости Каит-бея заканчивается осмотром ее внутренних помещений и прогулкой по крепостной стене. Внутри цитадели, на втором этаже устроен небольшой музей предметов, извлеченных со дна моря в бухте Абукир, где в начале августа 1798 года произошел роковой для французов бой между флотом Наполеона Бонапарта, высадившегося в Александрии, и флотом английского контр-адмирала Горацио Нельсона. Работавшая несколько лет экспедиция достала со дна залива старые ядра, орудийные стволы, обшивки судов и другие предметы. Карты на трех языках рассказывают, где и как Нельсон выстроил свои корабли, как они громили французов, рискнувших посягнуть на Египет — в то время османское владение. Экспозиция довольно бедная: пока не удалось достать другие предметы, занесенные песком. На извлеченный из моря судовой журнал французского корабля небрежно брошена визитная карточка ”Принц Наполеон, Париж”. Карточка — современная. Это подтверждает египтянин — служитель музея, который сообщает, что эту выставку недавно осматривал француз, назвавший себя принцем Наполеоном.

Схватка в этой бухте английских и французских колонизаторов была, пожалуй, единственным случаем их открытой борьбы за Египет.

В 1882 году англичане подвергли бомбардировке Александрию, чтобы подавить выступление Ахмеда Араби — лидера национально-освободительного движения египтян против англичан. Особенно упорные бои шли летом того же года, и англичане, подогнав к Александрии свой флот, начали бомбардировку города. Русский путешественник Елисеев, посетивший Александрию в 1883 году, писал в своей книге ”По белу свету”: ”Уже первое впечатление прекрасного города, лучшие кварталы которого были разрушены бомбардировкой, было не в пользу надменных англичан, гордо прохаживавшихся теперь по улицам Александрии. Дальнейшее знакомство с новыми порядками, заведенными в Египте победителями Араби-паши, еще более увеличило это нерасположение, и я скоро стал искренне разделять убеждение всех честных египтян… Бомбардирование Александрии, превратившее многие кварталы ее в настоящую каменоломню, опсыпанную каменьями и наполненную едкою известковою пылью, представляет позорную страницу в истории английского флота, стрелявшего тяжелыми бомбами в беззащитный город”.

Я испытываю чувство искренней признательности к русскому врачу, путешествовавшему в прошлом веке, Александру Васильевичу Елисееву, любовь которого к Востоку, уважительное отношение к местным жителям может служить образцом для каждого, кто вступает на путь изучения истории и культуры народов зарубежных стран.

”Поездка на Дальний Север, совершенная в 1882 году, несмотря на весь интерес, вынесенный из продолжительных странствований по Лапландии, все-таки мало удовлетворила меня, — писал Елисеев. — Поэтому при первой возможности меня потянуло в знойные страны Востока. Небольшое практическое знакомство с арабским языком, французским Востока, выработанная привычка обращаться с ориенталами, заманчивость предметов, подлежащих наблюдению, и масса интересного материала, встречающегося там на каждом шагу, — все это стало манить меня на Восток всякий раз, когда представлялась возможность и заводилась лишняя деньга в кармане…”

Интерес и доброжелательное отношение отдельных представителей передовой русской интеллигенции к странам Востока, простое сочувствие к выходцам из этих стран — ”ориенталам”, как их называет Елисеев, попавшим, часто вопреки своей воле, в Россию, неизменно вызывали ответные добрые чувства и благодарную реакцию. Елисеев рассказывает, что египтяне во время английской бомбардировки Александрии избивали европейцев на улицах города — естественная реакция и проявление чувства ненависти простых египтян, на головы которых падают бомбы цивилизованных колонизаторов. «Одно слово „я москов” спасало русских от общей участи. С помощью этого магического слова /некий/ Ф-ко спасал неоднократно жизнь и себе, и своим соотечественникам, и даже иностранцам, прибегавшим под его защиту. Этот факт всего лучше иллюстрирует отношения ориентала к русским, еще более улучшившиеся после последней /русско-турецкой/ войны 1877-78 г., когда сотни тысяч мусульман, захваченных нами в плен, на себе самих испытали все радушие и гостеприимство русских».

Титульное название записок этого автора, изданных в трех томах в Санкт-Петербурге в 1894–1896 годах (работа над четвертым томом была прервана смертью автора), таково: ”По Белу-Свету. Очерки и картины из путешествий по трем частям Старого Света доктора А.В.Елисеева”. Все три тома богато иллюстрированы 11 известными художниками, имена которых вынесены на титул. Весьма искусные заставки к главам и многочисленные рисунки — не менее одного на каждой странице — все подписаны художниками и хотя, на мой взгляд, не всегда верно отражают географические особенности и все детали природы и быта народов тех стран, которые пометил Елисеев, тем не менее оставляют хорошее впечатление. И самое, пожалуй, любопытное, что эти записки, весьма популярные среди читающей публики дореволюционной России, внимательно следившей за работой Русского географического общества и его ”вечного труженика” и ”симпатичнейшего исследователя природы Старого Света”, как именует Елисеева петербургский издатель П.П.Сойкин, были адресованы молодежи. Экземпляры елисеевских томов, которыми я пользуюсь, довольно зачитаны, и каждый из них жирно проштампован: ”Детская библиотека 1-ой Московской женской гимназии”.

Но вернемся в Александрию. С невысокой стены форта открывается удивительный вид на город. Через узкий канал во внутреннюю гавань входят рыбацкие лодки и небольшие катера. Пологой дугой изгибается набережная. В своей самой старой части она засажена кокосовыми пальмами, которые издали кажутся расставленными в огромной зеленоватой вазе распустившимися гвоздиками. Упорные рыбаки с удочками сидят на огромных камнях мола. Один из них прямо у нас на глазах вытащил серебристую маленькую рыбку, чему несказанно обрадовался.

Рядом с цитаделью Каит-бея находятся местный яхт-клуб и Океанографический институт с аквариумом. Хотя Средиземное море считается и не очень богатым рыбой, но рыбный порт со специфическим запахом сложенных в штабеля пустых плоских ящиков и с рыбацкими судами свидетельствует о том, что этот промысел продолжает процветать.

Рыбацкие лодки — маленькие, средние и большие баркасы с моторами, работающими на сжиженном газе, — не только теснятся на небольшом пятачке рыбного порта, опутанные развешанными для просушки нейлоновыми сетями, но и строятся. Несколько новых баркасов с еще не крашеными бортами стоят под навесами, а рядом с ними суетятся мастера.

Александрия, как Каир да и любой город сегодняшнего Египта, забит людьми и автомобилями, С большим трудом наша машина пробивается к колонне Помпея через бедняцкие кварталы с закопченными серыми домами. На балконах сушится белье — обычная картина любого восточного города, Внизу, прямо на мостовой, среди грохочущих трамваев и большегрузных автомашин, коробейники на тележках торгуют кусками цветастых тканей, пластмассовой посудой, дешевыми конфетами с химическим привкусом, резиновыми тапочками, вазочками и разной мелочью.

Колонна Помпея находится за высоким забором, отсекающим от города известняковый холм, где находились развалины античного города. За забором не слышно шума городского. Высокие деревья манго и акации с длинными сухими стручками окружают небольшой домик музейных служащих, Вокруг колонны, поставленной императору Диоклетиану жителями Александрии в благодарность за помощь зерном в голодные годы и называемой по ошибке колонной Помпея, беспорядочно стоят небольшие гранитные сфинксы с отбитыми носами, которых доставили сюда из других городов Египта. Сама колонна сделана из красного гранита и увенчана изысканной капителью. В глубине известнякового холма, на котором стоит колонна, пробиты цистерны для сбора дождевой воды и имеется подземелье, которое местный служитель выдает за древнее книгохранилище. Подземелье, в которое он нас отвел, благодаря своему микроклимату могло бы служить книгохранилищем.

Во время нашего посещения александрийского университета речь зашла о месте этого города в нашей цивилизации, в частности в литературе, в том числе в поэзии, недаром названной александрийской, и ее последователях. Завоевания Александра Македонского ознаменовали начало эпохи эллинизма, в которой соединилось культурное наследие к классической Греции с культурой других народов. Именно в этот период Александрия стала естественной культурной наследницей Афин и центром эллинизма, но в несколько тяжеловесной для нашего времени александрийской поэзии много самобытного и оригинального.

Поэты александрийской школы не хотели походить на своих предшественников и воспевать мифических героев и богов. Главой новой школы стал Каллимах, потомок знатного рода, уроженец северо-африканского города Кирена, получивший прекрасное образование в Афинах. Вначале скромный учитель начальной школы в родном городе, он затем перебирается в предместье Александрии и открывает свою школу. Он пишет поэмы-манифесты, эпиграммы и льстивые послания монарху в надежде быть замеченным и приближенным к царствующей особе.

Каллимах призывает поэтов уйти от эпических форм классической Греции, от богов и героев, умирающих ради славы и общества, обратиться к отдельной личности с ее обыденными заботами и хлопотами. Каждая эпоха накладывает отпечаток на литературу. Вкусы жителей огромного города-космополита, волновавшихся за свой комфорт и свое место под солнцем, должны быть отражены, должны придать жизнь искусству. Каллимах этого добился. Его поэзия не обладала гротескным величием, но была понятна александрийцам и любима ими. Для него было характерно внимание к бытовым деталям, простой народной шутке, личной жизни людей:

Пьяницу Эрасиксена винные чаши сгубили:

Выпил несмешанным он сразу две чаши вина.

Или другое, не менее колоритное стихотворение биографического содержания:

Кто бы ты ни был, прохожий, узнай: Каллимах из Кирены

Был мой родитель, и сын есть у меня Каллимах.

Знай и о них: мой отец был начальником нашего войска,

Сын же искусством певца зависть умел побеждать.

Не удивляйся, — кто был еще мальчиком Музам приятен,

Тот и седым стариком их сохраняет любовь.

В древности Каллимаху приписывалось более 800 стихотворных и прозаических произведений на всевозможные темы. Обычно его сочинения были небольшими по объему. От Каллимаха сохранилась поговорка: ”Чем больше книга, тем она хуже”.

Каллимах известен также тем, что собрал в 120 свитках папируса антологию греческой литературы, названную ”Списки. Каталог писателей, просиявших во всех областях образованности, и трудов, которые они сочинили”. Этот аннотированный каталог Александрийской библиотеки известен и как ”Таблицы” в 120 книгах. Имена писателей, сопровождаемые краткими биографическими и литературно-критическими заметками, располагались в ”Списках” в систематическом порядке, по отделам. Это — древнейший опыт истории греческой литературы. Последующие представители александрийской поэзии дополняли и исправляли ”Списки”. Несмотря на то что Каллимах плодотворно и много работал при Мусейоне, на должность библиотекаря был назначен не он, а его ученик и соперник Аполлоний.

Отказ Каллимаха от воспевания героизма не был воспринят всеми его последователями. Один из учеников поэта, 20-летний Аполлоний, написал поэму о героическом походе аргонавтов за ”золотым руном” и любви Ясона и Медеи. Собрав друзей, учителей и знатных горожан Александрии, среди которых был и Каллимах, он прочитал свою ”Аргонавтику”, вызвавшую бурю восторга его приятелей и возмущение зрелой публики. Каллимах пожаловался правителю, и Аполлоний был отправлен на остров Родос. Так к его имени прибавился эпитет ”Родосский”. Здесь, на острове, он переработал свою поэму и вскоре приобрел как поэт и учитель такую славу, что родосцы даровали ему гражданство. А еще позднее Аполлоний Родосский возвратился в Александрию и возглавил Александрийскую библиотеку.

В его поэме после поздних исправлений среди действительно блестящих отрывков о любви Медеи, пораженной стрелами Эрота, жанровых сцен и диалогов появилось немало мест, перегруженных биографическими сведениями. Некоторые исследователи даже называют ”Аргонавтику” туристическим справочником, в который Аполлоний втиснул массу сведений о Европе и Северной Африке. Но вряд ли стоит судить его за это строго, хотя бы потому что тема Аполлония о любви Медеи к Ясону переросла в ”Энеиду” Вергилия, а затем в эпические поэмы классицизма.

В числе друзей и сторонников Каллимаха, выступавших против Аполлония Родосского, был Феокрит (родом из Сиракуз), известный своими короткими эпическими поэмами и тем, что создал новый литературный жанр — идиллию (”картинка”), или буколику (”пастушеское стихотворение”). В основе этого жанра лежало изображение добродетельной сельской жизни на фоне прекрасной природы. Идиллия требовала точности в деталях, и сочинения Феокрита можно назвать образцом реалистического искусства. Его поэма ”Праздник жатвы” в этом отношении показательна. Поэт, тоскующий в огромном городе по красоте естественного мира, рассказывает о прогулке по острову Кос и посещении своего приятеля, где друзья собирались отметить праздник в честь греческой богини плодородия Деметры:

Я же пошел к Фрасидаму… Ожидало нас мягкое ложе:

Был нам постелен камыш и засыпан листвой виноградной,

Только что срезанной с веток. И весело мы отдыхали.

Много вверху колыхалось, над нашей склонясь головою,

Вязов густых, тополей. Под ними священный источник,

Звонко журча, выбегал из пещеры, где Нимфы скрывались.

В тень забираясь ветвей, опаленные солнца лучами,

Звонко болтали цикады, древесный кричал лягушонок,

Криком своим оглашая терновник густой и колючий;

Жаворонки пели, щеглы щебетали, стонала голубка;

Желтые пчелы летали, кружась над водной струею, —

Все это летом богатым дышало и осенью пышной.

Падали груши к ногам, и сыпались яблоки щедро

Прямо нам в руки, и гнулся сливняк, отягченный плодами,

Тяжесть не в силах нести и к земле приклоняясь верхушкой.

Сегодняшние египтяне считают себя наследниками Древнего Египта с его гигантскими храмами и пирамидами, его таинственными богами, его достижениями в медицине, математике и астрономии. И это в значительной степени верно. Египет за время своего многотысячелетнего существования поглотил, перемолол и ассимилировал многих пришельцев. Самый глубокий след в истории страны оставили арабы. Египтяне приняли принесенный ими ислам и язык, и сейчас страна справедливо считается самым населенным государством арабского мира. Затем появились турки. Их постепенно вытеснили англичане, которые вплоть до революции 1952 года были фактическими хозяевами страны.

В синайском монастыре Св. Екатерины

Мы отъезжаем от каирской гостиницы ”Меридиан” в двухдневную поездку по Синайскому полуострову. Гостинице уже 15 лет, но этот пятизвездочный отель продолжает оставаться очень популярным. Он построен в северной части острова Рода, откуда открывается вид на Каир, на мусульманскую цитадель и холм Мукаттам. Не видно лишь пирамид: они находятся в северном районе Гиза, и во всяком случае из моего номера с 14-го этажа их не видно. Этот относительный недостаток компенсируется великолепным видом на каирские районы Гезира и Докки с новыми высотными гостиницами и административными зданиями, на Нил, его тяжелые фелюги с косыми парусами, на большой, подсвечиваемый ночью мощный фонтан. Рассказывать о самой гостинице нет смысла. Здесь все сделано для удобства посетителей, которых всегда много и которые приезжают сюда со всех концов мира.

Мы заехали в Дипломатический клуб Каира, где пл с ожидала египетская часть нашей группы, направляющейся на Синайский полуостров. Этот клуб находится недалеко от площади Тахрир, на углу двух шумных торговых улиц, в трехэтажном красивом особняке, построенном в конце прошлого века. Здесь проходят дипломатические приемы и встречи с журналистами, а также учебные семинары. Мы остановились у входа, охраняемого солдатом в черной суконной форме и швейцаром в длинной серой рубахе. Из ресторана этого клуба выносят десятки коробок — по три на каждого на день. Это наш завтрак, обед и ужин. Но это еще не все: нам дают ящики с питьевой водой в литровых пластмассовых бутылках, с соком манго и гуайява. Если плод манго у нас знают, то гуайява из семейства миртовых большинству неизвестна. Этот плод, напиваемый по-арабски ”гаввафа”, по виду похож на среднюю грушу, розовая сердцевина которой набита мелкими семечками. Говорить о вкусе этого пахучего плода довольно трудно: он напоминает и грушу, и землянику, и еще что-то одновременно.

В течение получаса мы едем по перегруженному транспортом Каиру. Улицы забиты автомашинами всех марок. По статистике, ежегодно в Египет ввозится 50 тыс. автомашин очень престижной для египтян западногерманской марки ”Мерседес”. Эта цифра экспорта больше, чем в других странах региона, даже более богатых. Подобный феномен вызывает много вопросов, но факт остается фактом. От вокзальной площади, где стоит закопченная фигура фараона Рамсеса, идут переполненные электрички в пригороды Каира. Люди висят на бамперах последнего вагона, как это было у нас, когда по Москве ходили еще деревянные трамваи.

Проблема роста населения стоит очень остро. В стране сейчас насчитывается более 50 млн. человек, а в самой столице с пригородами — Большом Каире — около 14 млн. Ежегодно рождаются 1,5 млн. человек. При таких темпах роста к 2000 году число жителей Египта составит 70–80 млн. И все это население живет в узкой долине и дельте Нила, на морском побережье и в немногочисленных оазисах Ливийской пустыни.

Нас ждет новое и сильное впечатление — переезд под Суэцким каналом через подземный туннель. Этот туннель был открыт 30 апреля 1980 года. Он назван именем Ахмеда Хамди — офицера инженерных войск египетской армии, погибшего в октябре 1973 года, во время войны с Израилем. Мы постояли немного у въезда в туннель, ожидая встречные автомашины (одна полоса была почему-то закрыта), и начали движение точно с предписанной нам скоростью — 50 километров в час. Общая длина туннеля — 4,5 километра, из них 1,6 тыс. метров проходит под Суэцким каналом на глубине 37 метров Этот канал, точнее, его присутствие я ощущаю и даже вижу: у меня перед глазами двигаются палубные надстройки корабля. Его корпуса не видно из-за низкого уровня воды. Мои попутчики обращают внимание, что туннель чистый и ухоженный. Гидроизоляция отменная, и ни на полотне дороги, ни на желтых, отделанных пластиком стенах нет никаких подтеков.

Мне в голову приходит неожиданная мысль: ведь мы сейчас пересекаем границу между Африкой и Азией. Синайский полуостров находится в Азии, а попадаем мы туда из Египта, т. е. из Африки.

Синайский полуостров древние египтяне называли ”землей луны и бирюзы”. Здесь действительно добывали бирюзу, а луна, отраженная в водах Суэцкого и Акабского заливов, придавала особое очарование его побережью. Но при ближайшем рассмотрении Синай не столь монотонен и однозначен, как может показаться с борта летящего над полуостровом самолета. Да, здесь редко идут дожди, земля малопригодна к земледелию. Сильная жара днем и пронзительный холод ночью не добавляют приятности этому краю, но Синай многолик и интересен. На севере вдоль побережья раскинулись рощи финиковых пальм, в которых спряталась столица Северного Синая — город Эль-Ариш. По этой дороге вдоль Средиземного моря к границам современного Израиля в XV веке до нашей эры шли войска, египетского фараона Тутмоса III. В 333 году до нашей эры по ней в сторону Египта из Сирии прошли отряды Александра Македонского, а в 18 году до нашей эры войска Цезаря и Клеопатры ожидали приближения войск ее брата, соправителя и соперника — Птолемея XIII. По этой, самой короткой дороге в Египет бежало ”святое семейство” — дева Мария с младенцем Иисусом и своим мужем Иосифом.

В южной части города Эль-Ариш византийцы возвели крепость, стратегическое значение которой оценили впоследствии арабы и Наполеон Бонапарт, высадившийся в Египте в 1798 году. Однако север Синая был полем боя не только в древности, но и в наше время. Следов этих военных сражений между Египтом и Израилем не осталось, хотя в некоторых местах в пустыне можно встретить остовы сгоревших египетских танков.

Примерно через час мы съезжаем к берегу в живописном местечке, называемом Бадр. Это небольшой туристический комплекс: гостиница с рестораном и десятка два красивых и уютных вилл. Большая часть из них пустует — мертвый сезон. На открытой площадке кафе 15-16-летние девушки-египтянки расположились на отдых. Это ученицы старших классов средней школы из каирского района Мыср аль-Гадида (Новый Египет) приехали сюда на воскресный отдых.

Этот район побережья очень красив, и через несколько километров мы встречаем еще один туристический комплекс — Дагнаш-ленд. Он состоит из четырехугольных брезентовых палаток, обнесенных камышовым забором. И опять-таки не видно отдыхающих, хотя, по нашим представлениям, сейчас здесь бархатный сезон: температура воды +22° а на берегу на солнце очень жарко.

На горизонте, вдали от моря, я вижу высокую конусообразную башню и ломаю голову, кому же пришла мысль построить так далеко от моря еще одно туристическое сооружение. Но я ошибся — это всего лишь хранилище готового гипса, который осыпается сюда, в этот конус. Отдаю должное творческой находке архитектора, который прозаический склад готовой продукции расположил в чистой металлической пирамиде.

…С каждой минутой мы приближаемся к одной из достопримечательностей южного Синая — Фараоновым баням. Они расположены немного в стороне от главной дороги, прямо на берегу моря. Здесь довольно оживленно: несколько машин стоят у горы, поднимающейся на полкилометра, снуют арабы и одетые в темные платья египтянки. У самого подножия горы из подземных источников вытекает горячая вода со слабым запахом серы. Сбросив на ходу ботинки, мы вступаем в воду и вмиг выскакиваем обратно: ее температура, оказывается, почти +72°, причем вода сочится не только ”из горы”, но и прямо из песка на пляже в нескольких местах. Чем глубже погружаешь ноги в песок, тем становится горячее, и лишь в небольшой лужице в 20 метрах от кромки морского прибоя, где вода немного поостыла на ветру, можно спокойно постоять по щиколотку.

Небольшая лестница ведет к отверстию в горе, где уже сгрудилось несколько мужчин и женщин. Поднимаемся сюда и мы. Мы оказываемся единственными европейцами и несколько смущаемся присутствием женщин: Египет — мусульманская страна, и нравы мусульман нам хорошо известны. Поощряемый египтянами, я решаюсь спуститься по скользким камням немного в глубь пещеры. Когда глаза чуть-чуть привыкают к темноте, я вижу удивительную картину: вдоль уходящих наклонно вниз стен пещеры, тесно прижавшись к стене и друг к другу, сидят мужчины и женщины, старые и молодые. Два ряда людей теряются где-то внизу. В пещере умеренно тепло от нагретых каменных стен. Окуда-то из глубины тянет теплым ветром, но запаха сероводорода не чувствуется. Один из египтян любезно предлагает фонарик и советует спуститься вниз: может быть, там, в конце каменного коридора, найдется свободное местечко и для меня. Посетители обильно потеют. Да ведь это турецкая баня, где теплой водой, бьющей из недр, обогреваются пол и стены пещеры. Скоро и я покрываюсь потом и еще через минуту выбираюсь на волю. Следом за мной вылезает пожилая египтянка с довольной, лоснящейся физиономией. А прямо у входа в пещеру расположилась египетская семья, чтобы немного перекусить.

Мы удаляемся от берега и выезжаем в широкую долину. В море уходят вышки нефтепромысла Абу-Рудейс, где добывается большая часть египетской нефти. Голые горы возвышаются по обе стороны долины, усыпанной красноватыми, зеленоватыми и желтоватыми камнями. Растений нет никаких, кроме верблюжьей колючки. Воздух сухой и чистый. Наш водитель утверждает, что в Каире у нас будет несколько часов болеть голова — результат смены чистого воздуха на загазованный, отравленный автомобилями воздух египетской столицы, солнце стоит почти в зените, но не жарко. Я не знаю, на какой высоте от уровня моря мы находимся, но знаю, что мы поднимаемся в гору: монастырь Св. Екатерины, куда мы едем, находится на высоте 1570 метров.

По дороге в монастырь мы проезжаем богатый оазис Фиран. Это место упоминается в библейских преданиях. Здесь скиталась Агарь со своим сыном Исмаилом, которые были изгнаны Авраамом под влиянием его недовольной жены Сарры. До VII века Фиран был центром большого христианского поседения со своим епископом. Здесь находятся источник Моисея, бьющий из горы, и скала, напоминающая по очертаниям кресло и поэтому называемая ”макаад ан-наби Муса”, т. е. ”кресло пророка Моисея”.

В долине, ведущей к монастырю, по обеим сторонам дороги, вдоль склонов голых гор, отрыты окопы, идущие от подножия к вершине. Это — Израильские окопы, и появились они в период оккупации Синая. Сделаны они добротно, в некоторых местах выложены металлическими балками и даже закрыты бетонными колпаками. Металла Египту всегда не хватало, и сейчас в некоторых местах металлические стены разбираются и отправляются на переплавку на металлический завод в Хелуане.

За оазисом Фиран дорога поднимается в гору и вскоре вливается в широкую долину, называемую ”Вади ар-Раха”, т. е. Долина отдохновения. Здесь, по Ветхому Завету, евреи, выведенные из Египта Моисеем, ожидали его возвращения с горы Хорив, где он получил от Бога десять заповедей, ставших основой их религиозной и общественной жизни. Греческий православный монастырь, куда мы едем, стоит в начале долины, ведущей в глубь Синая. Он построен в правление византийского императора Юстиниана I в середине VI века по проекту греческого архитектора Алисиоса. Монастырь Св. Екатерины и местность вокруг его стен являются почитаемыми местами верующих всех религий. И вот после долгой дороги и мы вступаем на эту священную землю.

В Ветхом Завете говорится, что Моисей в возрасте 40 лет оказался в этой долине и около источника познакомился с семью дочерями Иофора, пастуха и священника; одна из них, Сепфора, стала его женой. Этот источник находится в стенах нынешнего монастыря, в северной его части. Квадратное, обложенное светлым камнем отверстие сейчас закрыто деревянной крышкой. Рядом стоит насос, который приводится в движение большим тяжелым колесом. 40 лет Моисей прожил вместе со своим тестем, родил двух сыновей и очищал свою душу молитвами до тех пор, пока Бог вновь не призвал его на помощь своему народу.

Все мы слышали выражение ”неопалимая купина” — куст, который, по библейской мифологии, горит, но чудесным образом не сгорает. Этот куст стелющегося терновника раньше находился в монастыре, в часовне, построенной по приказу матери императора Константина Елены, а сегодня — за ее пределами, на небольшом, отделанном красным гранитом пьедестале — сооружении высотой в человеческий рост. Здесь имеется строгая надпись: ”Нельзя дотрагиваться и рвать листья”. Предупреждение вполне обоснованно: по свидетельству специалистов, это растение с небольшими, похожими на ежевичные, листьями встречается на Синае лишь в том месте. В часовне остался только продолговатый камень. К нему приближаются верующие без обуви и с благоговением его лобызают.

По библейскому преданию, горящий, но не сгорающий терновый куст привлек внимание Моисея, пасшего близ горы Хорив своих овец. Моисей подошел к кусту и услышал из куста голос Бога, посылавшего его в Египет для организации исхода находившихся там евреев. Моисей исполнил это указание примерно в 1300 году до Рождества Христова. ”И повел Моисей Израильтян от Чермного (т. е. Красного. — О.Г.) моря, и они вступили в пустыню Сур… И пришли в Елим; там было двенадцать источников воды и семьдесят финиковых деревьев; и расположились там станом при водах”. По мнению ученых, израильтяне перешли Красное море и двинулись в сторону нынешнего города Эль-Тур. Видимо, это место и следует считать Елимом, поскольку здесь находятся источники и пальмовые рощи. Затем израильтяне через вади Хебран прибыли в город Рефидим. Три месяца блуждания по Синайской пустыне завершились стоянкой евреев у начала вади эр-Раха, где сейчас находится монастырь. И здесь случилось еще одно важнейшее событие — Моисей на вершине горы Синай получил от Бога десять заповедей, высеченных на двух каменных скрижалях.

Эти заповеди и сегодня составляют основу христианской морали. Некоторые из них полезно и напомнить: ”Почитай отца твоего и мать твою, чтобы продлились дни твои на земле… Не убивай. На прелюбодействуй. Не кради. Не произноси ложного свидетельства на ближнего твоего. Не желай дома ближнего твоего…” Когда Моисей сошел с горы, где он был 40 дней и 40 ночей, он увидел, что его народ сотворил себе кумира. Им был золотой телец, отлитый, как бы сейчас сказали, из золота личных драгоценностей (”И весь народ вынул золотые серьги из ушей своих…”). Мягкий и кроткий Моисей в гневе бросил на землю каменные скрижали откровения, взял тельца, сжег его в огне и стер его в прах. Его гнев был понятен. Ведь заповедь гласит: не сотвори себе кумира и никакого изображения.

Я так подробно останавливаюсь на этих хорошо известных библейских историях в надежде, что идеи, заложенные в них, могли бы послужить и нам, как служат другим в цивилизованных странах.

Пустынность и изолированность Синайского полуострова, его причастность к библейским сюжетам сделали, в частности, это место пригодным и привлекательным для христианских отшельников, искавших уединения от столичной суеты Рима и провинциальных центров Римской империи. В IV веке здесь появляются анахореты, или монахи (”одинокие”), которые селятся в пещерах и в небольших обителях близ ”неопалимой купины”, на горе Хорив, в оазисе Фиран и других святых местах. Первые поселенцы, страдавшие от враждебно настроенного местного населения и сильной нужды, собирались вокруг ”неопалимой купины” на христианские праздники и творили общую молитву. Подвижнический образ жизни христианских отшельников и их миссионерская деятельность привели к тому, что к V веку большая часть населения Синая исповедовала христианство.

Во времена римского императора Константина I Великого (306–337) христианство было признано государственной религией, и все христианские общины автоматически получали покровительство официальных властей. В 325 году церковный собор в малоазийском городе Никее проходил с участием императора; были сформулированы основы христианского вероучения. Христианство вступило в новый период своего развития и укрепления. Естественно, в привилегированном положении оказались те христианские общины, монастыри и церкви, которые находились в Палестине или в местах, связанных с фактами библейской истории.

Синайские монахи обратились к матери Константина Елене с просьбой принять их под свое покровительство. Это произошло в 313 году, когда эдиктом Константина было прекращено преследование христиан и была признана свобода вероисповеданий в Римской империи. Известная как активная поборница христианства, она согласилась принять эту почетную ношу и в 330 году отпустила средства на строительство небольшой часовни, посвященной деве Марии, и укрепленной башни на месте ”неопалимой купины” для укрытия паломников и монахов. К концу IV столетия на Синае сложилась большая христианская община, где было немало видных богословов, иконописцев и переписчиков. Среди них историки выделяют Св. Нила — старого офицера гвардии императора Константина, оставившего после себя ряд богословских трудов.

Новый расцвет христианства на Синае приходится на годы правления византийского императора Юстиниана! (527–565). Он приказал построить здесь укрепленный монастырь и большую церковь, которая существует до настоящего времени. При церкви были небольшая часовня, посвященная деве Марии, и башня на месте ”неопалимой купины”. Все это нашло отражение на страницах древних рукописей. Прокоп, историк Юстиниана, описал строительство церкви на страницах своей книги ”Основание”, а патриарх Александрийский в IX веке Ибн аль-Батрак изложил эти же события в рукописи, которая хранится в монастырской библиотеке. Правда, патриарх не был свидетелем строительства церкви, поэтому детали, которые он приводит, в известной степени носят налет последующих легенд и мифотворчества.

Строительство церкви и монастыря началось в 542 году. Но до этого случилось событие, которое наложило отпечаток на деятельность монастыря и его братии. Речь идет о Святой Екатерине, имя которой сейчас носит монастырь.

По библейской традиции, Екатерина, которая носила имя Доротеи, родилась в 296 году в египетской Александрии в богатой языческой семье. В школе она изучала философию, риторику, поэзию, музыку, математику, астрономию и медицину; у нее было немало поклонников, но это ее не радовало. Сирийский монах обратил ее в христианство, и сна получила имя Екатерины. В начале IV века, во времена императора Максимиана христиане преследовались, заточались в тюрьмы. Екатерина публично осудила императора и призвала его уничтожить идолов. Пятьдесят мудрецов, приглашенных из других районов империи, пытались убедить строптивую христианку отказаться от своей веры, однако Екатерина в дискуссии с язычниками была не преклонной и даже смогла обратить в христианство несколько членов императорской семьи и аристократов. В результате Екатерина была казнена, а ее тело ангелы перенесли на самый высокий пик Синая. Три столетия спустя монахи из монастыря, уже отстроенного Юстинианом, обнаружили тело и перенесли его в монастырь, где оно было помещено в золотой саркофаг. История великомученицы Екатерины была рассказана крестоносцами в Европе. Ее причислили к лику святых, но только в XI веке монастырь Преображения на Синае стал называться монастырем Св. Екатерины. В церкви и сегодня находится саркофаг, покрытый тонким слоем золота, подаренный в 1860 году одной из великих княгинь правившей в России династии Романовых. Близ монастыря мне указали на гору Св. Екатерины. Она действительно высокая и достигает высоты 2642 метров над уровнем моря.

Церковь, построенная Юстинианом, была обнесена стенами. Их высота колебалась от 8 до 18 метров, а толщина — от 1,8 до 2,7 метра. Материалом для этих стен послужили крупные обтесанные блоки из синайского гранита, обработанного прямо здесь, на месте. Верхняя часть стен сложена из их обломков, скрепленных известковым раствором. Эти стены были столь величественны и мощны, что в течение 14 веков они не нуждались в переделке. На южной стене видны кресты, монограммы и другие символы христианства, выбитые в граните. Первая реконструкция мощных стен была произведена в 1801 году, вторая — в 1951-м. Во время второй реконструкции к южной стене с внутренней стороны были пристроены помещения для библиотеки, галерея для демонстрации икон, апартаменты для архиепископа и трапезная для монахов. Здесь же разместилась и небольшая амбулатория с зубоврачебным кабинетом.

Основное здание церкви — большой центральный зал и боковые приделы — было сооружено по проекту архитектора Этьена Элизиоса. Стены, колонны и потолок и сегодня те, которые были изготовлены во времена Юстиниана. Двенадцать колонн соответствуют числу месяцев в году. Они сделаны из монолитного гранита и покрашены белой масляной краской. На каждой колонне подвешена икона с изображением святых и великомучеников, деяния которых отмечаются в соответствующем месяце. Резная капитель, покрашенная зеленой краской, имеет изображения креста, знамен, виноградных гроздьев и агнца — символа Иисуса Христа. Церковные иконы очень старые, и самые ранние из них датируются VI веком. Мозаичный белого и серого мрамора пол, иконостас и внутреннее убранство церкви датируются XVII и XVIII веками. Самое большое впечатление на нас произвели высокие резные двери из ливанского кедра, сделанные византийским ремесленником 1400 лет тому назад. Вся площадь дверей, состоящих из четырех створок, разбита на квадраты и прямоугольники, заполненные изображениями животных, птиц, деревьев, цветов и листьев. Наверху выгравированы слова из Священного писания: ”Вот дверь, ведущая в Вечность; через нее войдут все праведники”.

…Инок Михаил ведет нас по церкви. Вот богатый иконостас, а за ним — два серебряных саркофага. За алтарем — место для хора, а еще дальше прямо по центру — часовня ”неопалимой купины”, куда можно попасть через часовню Св. Жака, что слева от алтаря, или через часовню великомучеников Синая. Здесь я с удовольствием обнаружил несколько икон московского письма со старославянскими надписями. На обеих сторонах церкви находится по три небольшие часовни, а точнее, продолговатых, увешанных иконами помещения, отделенных от центрального нефа невысоким деревянным ограждением. Так, слева от алтаря, от входа с древними византийскими дверями расположена часовня Св. Марины, затем идет часовня Св. Константина и Св. Елены и часовня Св. Антипа. Справа — часовни Св. Косьмы и Св. Демьяна, Св. Симеона Столпника, Св. Иоахима и Св. Анны.

За византийскими дверями находится небольшая галерея, где выставлена часть икон, собранных в монастыре. Всего в монастыре насчитывается более 2000 икон, из них 150 выставлены в галерее; 12 самых древних икон исполнены в редкой технике — энкаустике (греч. ”выжигаю”), т. е. живописи восковыми красками, наносимыми горячими металлическими инструментами. В монастыре в течение веков сложился свой, синайский стиль иконописи, но здесь представлены и православные иконы, выполненные в примитивном византийском, а также греческом, грузинском, сирийском и коптском стилях и датируемые VI–XV веками. Большое впечатление на меня произвели две иконы, выполненные в технике энкаустики в реалистической манере, характерной для греческой александрийской школы иконописи доисламского Египта. Одна из них изображает Св. Петра — зрелого человека с седой короткой шевелюрой, пронзительными карими глазами и сильным волевым лицом. Этот портрет очень напоминает знаменитые портреты из Файюма, исполненные в Древнем Египте. Второй портрет — Иисуса — написан таким образом, что его взгляд следит за вами, с какой бы стороны портрета вы ни находились. В левой руке он держит Евангелие, а пальцы правой руки сложены для крестного знамения. Эта икона тоже исполнена в византийском стиле в VI веке.

Но самое сильное впечатление в монастыре оставляет библиотека, которая считается второй в мире после ватиканской по количеству и ценности собранных здесь рукописей и книг религиозного содержания. И не случайно, что в библиотеку пускают далеко не всех посетителей монастыря. А если и пускают, так только в небольшую прихожую. Из 3 тыс. фолиантов 2 тыс. написаны на древнегреческом языке, остальные — на арабском, арамейском, грузинском, армянском, коптском, эфиопском и старославянском языках. Большая часть рукописей скопирована или переведена самими монахами. Среди манускриптов есть и работы на историческую тему; некоторые из них скреплены золотыми или свинцовыми печатями императоров, патриархов и султанов.

Одним из таких уникальных документов является эдикт пророка Мухаммеда о протекции над монастырем. Мухаммед бывал на Синае во время своих поездок с караваном из Мекки, и в Коране есть упоминание о святых местах на Синае. Поэтому, когда в 625 году в Медине появилась делегация монахов из Синайского монастыря, пророк Мухаммед ее немедленно принял. Монахи получили покровительство мусульман и освобождение от налогов, и в 641 году, когда мусульмане появились на Синае, монастырь не был разорен и продолжал нормально существовать. В XI веке внутри стен монастыря была построена мечеть — случай беспрецедентный в истории. Это было сделано с единственной целью — уменьшить давление на христианскую общину Синая и монастырское братство со стороны мусульманского окружения. Однако это не смогло изменить ситуацию: количество монахов все равно постепенно уменьшалось, большая часть христианского населения Синая была обращена в ислам, а часть христиан выехала в другие части христианского мира.

Сопровождавшие нас при осмотре монахи охотно показывают дверь, которая была подарена крестоносцами. В период крестовых походов (1096–1270) монастырь переживал период расцвета. Был создан специальный орден ”Крестоносцы горы Синай”, который охранял христианских паломников, посещавших монастырь. В мамлюкский период монастырь переживал тяжелый период, но в 1517 году турецкий султан Селим! Грозный захватил Египет и Синай и объявил себя покровителем монастыря. Турецкие власти предоставили ряд привилегий монахам и архиепископу — главе этой братии. Христианские государи Европы, конечно же, не отставали от турецких султанов, старались дарами и предоставлением различных привилегий выразить свое благожелательное отношение к монахам монастыря Св. Екатерины. Монастырь получил земли и имел свои отделения в Греции, на острове Крит, в Палестине, Турции, Румынии, России и даже в Индии.

Появившийся в Египте Наполеон Бонапарт не изменил традиции и взял монастырь под свое покровительство. 19 декабря 1798 года он собственноручно подписал декларацию из девяти пунктов, в которой перечислялись привилегии монастыря. Более того, Бонапарт выделил деньги на реконструкцию стен монастыря, поврежденных ураганом 1798 года. Последующие годы не были благоприятны для монастыря. Он постепенно терял свои владения в Турции, Румынии, России и других странах, продолжая существовать в основном за счет паломников и своей библиотеки. В 1966 году с большой помпой было отмечено 1400-летнее существование монастыря с участием представителей православной церкви и Константина, в то время короля Греции.

Связи России и монастыря Св. Екатерины (независимой общины, действующей в системе восточной православной церкви) заслуживают того, чтобы остановиться на них подробнее. В этих отношениях есть и светлые и темные страницы. Русские цари и особенно царицы с большим трепетом относились к христианской общине синайских монахов. За счет пожертвований Русской православной церкви была построена в 1871 году высокая колокольня монастыря. В Одесской губернии монастырю были отписаны поместья, доходы от которых поступали в монастырь. К числу фактов духовного общения можно отнести посещение монастыря в 1870 году архимандритом Антонином (Андрей Иванович Капустин) — руководителем Русской духовной миссии в Иерусалиме. Он также был вдохновителем создания Императорского Православного Палестинского общества, возникшего в 1882 году с целью организации паломничества русских богомольцев к библейским местам в Палестине, а также научной и просветительской деятельности представителей православия. Архимандрит Антонин составил каталог некоторых греческих манускриптов монастырской библиотеки, в которой он обнаружил 38 текстов на старославянском языке. Монахи подарили Антонину, некоторые листы из этих манускриптов, которые датируются X веком и хранятся сейчас в киевской Центральной академической библиотеке.

Но есть и другие стороны наших отношений, которые вызывают жгучий стыд за свое отечество. Во время посещения библиотеки ее служитель, высокий бородатый грек, сообщил, что самым ценным памятником библиотеки считается Кодекс Сириакус V века. С этого тексту Евангелия монахи сделали копию между VII и VIII столетиями. Сама рукопись была открыта только в 1892 году. Прежде монастырская библиотека имела другую, более ценную реликвию, датированную IV веком, — Кодекс Синайтикус. Далее я приведу слова из текста брошюры, которую тысячами раскупают паломники и туристы со всех концов мира: ”Этот греческий список Библии… попросил немецкий ученый Тишендорф (Tischendorf) для русского царя на предмет научных изысканий. Он был послан в Санкт-Петербург и никогда оттуда не вернулся. В 1933 году советское правительство продало его британскому правительству...”. Монах показал копию нескольких листов Кодекса Синайтикус, который находится в Британском музее из-за нашего нецивилизованного отношения к этой святыне христианского мира.

Несколько слов скажу о том, как эта рукопись попала в Россию. Константин фон Тишендорф, ученый-богослов и путешественник, в 1840 и 1853 годах совершал поездки на Восток, в том числе на Синай. Из своего третьего путешествия, предпринятого за счет русского правительства, он в 1859 году привез в Петербург древнейшую греческую рукопись Библии, ставшую известной под названием Codex Siniticus. Она была издана в 1862 году к юбилею тысячелетия Русского государства. Поднесение императору Александру II Кодекса, сначала доверенного Тишендорфу синайскими монахами на время, состоялось в 1869 году. Тогда же Константин фон Тишендорф получил потомственное русское дворянство.

Но я забежал вперед. Когда мы прибыли в монастырь, уже стемнело. Въехали во двор, где останавливаются туристические автобусы и автомашины. Через некоторое время к нам вышел грек Михаил (в общину принимаются только монахи греки), который, как мы поняли, является ключником в монастыре, и расселил нас по комнатам. Мы оказались в комнате, где стояло пять железных солдатских кроватей с толстыми стегаными одеялами. Наученные бывалыми людьми, которые предупреждали нас о сильном холоде на Синае, мы попросили служителя гостиницы выдать нам по лишнему одеялу, на что он сразу же согласился.

Дорога, которая ведет на гору Синай (гору Моисея), довольно сложная. Считается важным встретить восход на этой горе, и поэтому отправляться нужно было довольно рано, ибо путь занимает два с половиной-три часа. Мы попросили служителя разбудить нас в два ночи. Ровно в два он забежал к нам в комнату и что-то выкрикнул. Мы спали очень настороженно, поэтому сразу проснулись. Выпили по стакану чая из термоса, оделись потеплее и вышли в звездную ночь. Несмотря на то что на мне был свитер и теплая, на подкладке куртка, холод все равно ощущался. Потом уже мы прочитали в газетах, что в это время на Синае температура воздуха была +4°.

На первом этапе подъем проходил довольно просто. Дорога была достаточно ухоженная и утоптанная, однако через некоторое время у нас начались сложности. Сначала мы наткнулись на большую группу лежащих верблюдов и их погонщиков. Это были бедуины Синайского полуострова, которые обслуживают всех желающих подняться на гору Моисея, но не уверенных в своих силах. Работы у них хватает: ведь ежедневно сюда прибывает около 400 туристов и паломников, большая часть которых отправляется по тропе Моисея на самую высокую гору этой местности. Многие, идущие в гору пешком, берут с собой посох и, так же как в библейские времена Моисей, поднимаются, опираясь на него. Мы не стали нанимать верблюдов и продолжили путь, светя себе под ноги фонариком. Я поднял глаза на небо и был поражен яркими большими звездами. Крупный светлый объект двигался по небу — наверное, советский или американский спутник. Я пытался найти знакомые мне созвездия Большой Медведицы, Орион, но так и не нашел, потому что это место близко к тропику Рака и всё звезды имеют здесь совсем другое расположение.

Через некоторое время из-за гор показался серповидный месяц, и мы пошли немного быстрее. Чем выше он поднимался, тем лучше можно было различить под ногами дорогу. На пути нам попался небольшой, сколоченный из досок сарайчик, где, несмотря на позднюю ночь, араб торговал различными прохладительными напитками и горячим чаем.

Арабы Синайского полуострова отличаются от арабов-египтян по своему физическому облику. Синай — это уже Азия. Здесь живут бедуины, по своему типу близкие к бедуинам Сирии и Саудовской Аравии. Они высокие, сухопарые, стройные, не похожи на несколько крупных и тяжеловатых египтян. И это вполне естественно: бедуины относятся к семитам, а египтяне — к хамитской группе народов, живущих в Африке.

Серп луны освещал под ногами крупные камни, валуны, но в целом дорога устроена хорошо. По словам монахов, египетское правительство построило эту дорогу в конце прошлого века специально для паломников. Наконец мы вышли на финишную прямую. Здесь начинается лестница в 850 ступеней, которые ведут на самую вершину. Лестница сложена из крупных каменных блоков, но марши различные, поэтому вслепую передвигаться нельзя. Но фонарь уже был не нужен: луна поднялась достаточно высоко и хорошо освещала все спокойным, тихим светом. Моему взору представилась совершенно фантастическая картина. Вокруг поднимались освещенные луной горы, похожие на зубы дракона, внизу можно было различить длинные белые полосы — это под лунным светом отражался песок долин. Некоторые ученые считают, что Синай был назван таким именем потому, что его горы похожи на зубы (по-арабски ”син”).

Последние метры нашего подъема были чрезвычайно сложными. Мы выбивались из сил, приходилось через каждые 150-200 метров отдыхать. Долгая дорога, почти пять часов езды на автомашине и практически бессонная ночь давали о себе знать. Но мы упорно двигались вперед, желая до конца испить эту чашу познаний.

На вершину горы мы ступили уже с первыми проблесками зари. Порозовевший восток постепенно становился все более и более красным. Вдруг мы увидели, что на площадке, где мы стояли, возникло какое-то движение. Оказывается, здесь прямо в скалах есть небольшие комнатки, куда еще днем приходят паломники и туристы, с тем чтобы не утруждать себя путешествием по ночным горным кручам. Рядом с нами уже стояли несколько американцев, которые настраивали свои фотоаппараты. Потом из спальных мешков появились израильские туристы. Зашевелились, как можно было понять из разговора, и западные немцы. Светало. Очертания гор представали уже в новом свете. Находясь на самой высокой точке, мы силились увидеть Красное море. Опаловый свет еще не взошедшего солнца освещал окрестности. Потом появился небольшой кусочек его диска, и дневное светило быстро стало подниматься от горизонта. Горы приняли более резкие очертания. Пейзаж менялся буквально на глазах.

Гора оживала. Здесь, на вершине, пристроился араб, который уже готовил чай на примусе, предлагал утомившимся от подъема туристам воду, печенье и какие-то сладости. Откуда-то из щелей повыползали новые туристы, а те, которые провели здесь долгую ночь, собирались в обратный путь. В это время подходили другие, цепочкой растянувшись по длинной тропе. Постепенно собралась небольшая группа японцев, которые, на удивление всем, достав небольшие книжечки, что-то громко пропели на своем языке.

На самой вершине горы построено прямоугольное здание часовни Св. Троицы. Она, естественно, была закрыта. Видимо, молебны в часовне происходят только по каким-то памятным датам. Рядом с ней сооружена небольшая мечеть, и это соседство не случайно. Именно здесь, на вершине, Моисей, почитаемый последователями трех мировых религий — иудаизма, христианства и ислама, получил скрижали с десятью заповедями.

Не могу сказать, что обратный путь легче подъема. Спускаясь, ногу приходится ставить под прямым углом. Ступать очень жестко, хотя ботинки достаточно толстые и камней мы не чувствуем. Только сейчас я замечаю, что торговцы чаем и прохладительными напитками еще продают и местные достопримечательности Это кристаллический гипс, разбитые пополам белые голыши, внутри которых видны вкрапления гипса, куски гранита, тоже с вкраплениями, похожими на веточки дерева или какой-то сухой травы. Немного поторговавшись, я приобретаю эти сувениры и, нагруженный камнями, отправляюсь вниз.

Солнце уже взошло. Стало жарко, и пришлось снять с себя все теплые вещи. Мы остановились, чтобы попить, после чего продолжили спуск. Навстречу нам шли другие группы. Многие опирались на палки, изображая из себя древних мудрецов. Наконец мы оказались внизу.

Через некоторое время мы пошли осматривать монастырь и церковь. Но об этом я уже рассказал. Добавлю, что перед самым отъездом мы еще раз зашли в монастырь, чтобы купить кресты, открытки и книги. И вот машина увозит нас из монастыря в Каир, другими словами — из Азии в Африку.