Восточный фронт. Война на море, 1941–1945 гг.

ДЕЙСТВИЯ В МОРЯХ СЕВЕРНОГО ЛЕДОВИТОГО ОКЕАНА

После того как 22 июня 1941 г. немецкие войска перешли советскую границу, побережье Северной Норвегии и моря, лежащие к северу от него, также стали театром военных действий. Только узкая полоса финской территории около Петсамо разделяла советские и немецкие сухопутные силы, но и этот слабый барьер рухнул уже в первые дни войны. Немецкие войска с разрешения финнов перешли границу, пересекли финскую территорию и вторглись в Советскую Россию[338]. Хотя и было известно, что Советский Союз начиная с 1933 г. имел в Баренцевом море военно-морские базы и корабли, число которых продолжало расти, немцы не подготовили с самого начала план ведения боевых действий в этих водах. Немецкое военно-морское командование, видимо, не рассчитывало на то, что Англия немедленно начнет помогать Советскому Союзу, поставляя через северные порты военные материалы и продовольствие.

В гитлеровском плане «Барбаросса» не учитывалась возможность операций немецких или советских военно-морских сил в северных морях. В результате 22 июня 1941 г. в Норвегии находились только небольшие и самые слабые немецкие «Соединения обороны побережья»[339]. Советский Северный флот, напротив, имел в своем составе примерно 10 эскадренных миноносцев, 40 подводных лодок, 3 миноносца, 10 эскортных кораблей, 20 тральщиков, 30 торпедных катеров и приблизительно около 50 вспомогательных боевых кораблей[340]. Лишь 11 июля 1941 г. в Киркенес прибыла 6-я флотилия эскадренных миноносцев в составе 5 кораблей, а затем подводные лодки «U 451» и «U 566»[341] и артиллерийский учебный корабль «Бремзе». Советский флот имел три недели, когда он практически мог оспаривать господство на море в этих районах, дни, которые он не использовал для атак силами надводных кораблей немецких судов, доставлявших снабжение, и для нападений на норвежское побережье[342].

Так как немцы предполагали, что русским еще неизвестно о прибытии в Киркенес 6-й флотилии эскадренных миноносцев, командир флотилии капитан 1 ранга Шульце-Хинрикс и генерал Дитль запланировали внезапный удар по советским каботажным перевозкам. Однако мотоциклист, который должен был доставить этот приказ, случайно переехал линию фронта, из-за чего пришлось отказаться от проведения этой операции.

Первый поход немецких эсминцев состоялся 12–13 июля и длился 35 часов. Всего было пройдено 710 морских миль. Выйдя из Киркенеса, корабли сначала направились на север, затем, в разведывательных целях, на восток, где находились до наступления темноты. После этого они сосредоточились и, разделившись на две группы, направились к побережью. Немцы отказались от первоначально запланированного выдвижения на северо-восток до Гензе-банк, чтобы захватить находившиеся там, по слухам, советские рыболовные суда, после того как флотилия по пути туда трижды атаковывалась русскими летающими лодками, и можно было предположить, что русские, несмотря на то, что немецкие корабли неоднократно ложились на ложный курс, правильно определили цель нападения. Во время возвращения у побережья в районе Териберки был уничтожен советский конвой, состоящий, по меньшей мере, из двух сторожевых кораблей и нескольких вооруженных буксиров и барж. Только одному буксиру удалось выброситься на берег в районе Териберки. По советским данным, при этом был потоплен эскортный корабль «Пассат». Чтобы избежать обнаружения советской авиацией, немецкие эскадренные миноносцы вошли в Тана-фьорд[343].

Уже 15–16 июля 5 немецких эсминцев предприняли второй поход, проследовав строем фронта на северо-восток, чтобы в промысловых районах захватить рыболовные суда и помешать движению пароходов. Однако, не считая охоты за подводной лодкой[344], которая не дала результатов, немецкие эсминцы не вступили в соприкосновение с советскими военно-морскими и воздушными силами и снова вернулись в Киркенес.

Следующая атака проводилась с 22 по 24 июля четырьмя эсминцами. «Ганс Лоди» остался в порту, так как у него ремонтировался котел. Маршрут этого набега должен был пролегать далеко на севере, чтобы, несмотря на дневное солнце и в большинстве случаев хорошую видимость, избежать обнаружения. По пути были встречены подводные лодки «U 451» и «U 566». Позднее немецкое соединение заметили и атаковали две советские летающие лодки, но безуспешно. Хотя эскадренные миноносцы, видимо, своевременно легли на обратный курс, следовало рассчитывать на то, что на берегу была объявлена тревога[345]. Учитывая данное обстоятельство, флотилия продвинулась еще дальше по направлению на северо-восток и приблизительно на 24 часа скрылась под завесой тумана. Вечером 23 июля корабли изменили курс с северо-восточного на южный и направились ко входу в Белое море, а затем пошли вдоль побережья Кольского полуострова на запад. Сразу же после наступления полуночи 24 июля артиллерийским огнем был уничтожен советский танкер водоизмещением приблизительно в 2000 брт. Густой дым и огромное черное облако были видны на расстоянии 30 миль. Две советские летающие лодки приблизились и выпустили красные опознавательные сигналы, на которые немецкий командир эскадренного миноносца немедленно ответил таким же сигналом, после чего самолеты полетели дальше на восток. Спустя некоторое время снова появились две летающие лодки, которым эскадренные миноносцы снова дали звездный сигнальный знак, уже производившийся ранее. После этого один самолет сел на воду недалеко от немецких кораблей и немедленно был уничтожен артиллерийским огнем, открытым с одного из эсминцев. Так как приходилось рассчитывать на то, что на советском побережье объявлена тревога, то пришлось отказаться от приближения к Мурманску. Эскадренные миноносцы снова направились на север и вскоре после этого подверглись интенсивной бомбардировке. Сначала на высоте 5000 метров в бледно-голубом небе были замечены приблизительно 15 бомбардировщиков. Немцы предполагали, что все это сделано лишь один раз для устрашения, но спустя 20 минут поняли, что ошиблись, так как появилось и сбросило бомбы еще одно крупное соединение бомбардировщиков, опять летевших на высоте, непостигаемой для зенитных орудий. Тогда эскадренные миноносцы снова скрылись в полосе тумана, которую они обнаружили несколько дней тому назад, но, прежде чем они успели до нее добраться, им в третий раз пришлось испытать на себе воздушный налет, не давший, правда, результатов. Затем корабли без дальнейших происшествий добрались до Киркенеса[346].

Немцам было известно, что с начала августа начинается судоходство по Северно-Сибирскому морскому пути и в водах южнее Новой Земли; поэтому планировалось провести атаку на торговые суда, которые ожидалось встретить в этом районе. Поход имел место 30 и 31 июля 1941 г., но на широте острова Колгуев он был прерван, так как поступило много сообщений по радио о налетах палубных самолетов англичан на корабли, стоявшие в Киркенесе и Петсамо[347]. Эскадренные миноносцы находились в неприятном положении, так как, с одной стороны, приходилось считаться с уничтожением в Северной Норвегии имеющихся запасов топлива, а с другой стороны, возникла опасность, что немецкие корабли при возвращении на запад будут перехвачены охранением авианосцев. В действительности флотилия несколько раз пересекала курс отходящих англичан и должна была бы быть обнаружена британской военной разведкой. Немецкая радиосвязь между берегом и кораблями, находящимися в море, работала довольно плохо, и к тому же на эскадренные миноносцы напали стартовавшие немецкие бомбардировщики, и только благодаря дымовой завесе им удалось спастись от последствий этой ошибки, когда их спутали с соединением английских авианосцев. Эскадренные миноносцы вошли в Тана-фьорд и позднее вместе с конвоем передислоцировались в Киркенес.

Между тем со всех концов поступали жалобы немецких частей, продвинувшихся до реки Лица, относительно действий советских военно-морских сил в Мотовском заливе. Так, например, уже в середине июля сообщалось о том, что советский крейсер открыл в этом районе огонь по немецким позициям. Однако в действительности речь могла идти в лучшем случае лишь о советских эскадренных миноносцах и канонерских лодках. Хотя было известно, что полуостров Рыбачий и район Кольского залива имели сильные укрепления, и к тому же приходилось рассчитывать на наличие там минных заграждений и на всякого рода военно-морские силы, немецкое командование решило нанести удар, чтобы облегчить положение сухопутной армии. В рейде 9-10 августа приняли участие только эскадренные миноносцы «Ганс Лоди», «Фридрих Эккольдт» и «Рихард Байтцен». Немецкие корабли вышли вечером и, идя с большой скоростью, прибыли в устье Кольского залива. Приблизительно в 10 морских милях от острова Кильдин удалось напасть на советский сторожевой корабль «Туман» и уничтожить его артиллерийским огнем. После этого эскадренные миноносцы прошли на расстоянии видимости у устья Кольского залива на запад и приблизительно через полчаса повернули на север. Как только русские узнали, что немецкие корабли повернули обратно, тяжелые батареи открыли огонь. Кроме 4 самых тяжелых батарей, по уходящим зигзагообразным курсом на предельной скорости эскадренным миноносцам, использовавшим дымовую завесу, открыли огонь орудия среднего калибра с острова Кильдин, полуострова Рыбачий и мурманского побережья. Последние падения советских снарядов вблизи кораблей флотилии имели еще место на расстоянии 38 000 метров[348]. Вслед за этим советские самолеты несколькими волнами совершили налеты, в результате которых из-за близкого разрыва «Рихард Байтцен» получил тяжелые повреждения в машинном отделении[349]. «Ганс Лоди» ушел в Киркенес, а два других эскадренных миноносца — в Тромсе. Так как у «Германа Шамана» была неисправна машина, пришлось этот эскадренный миноносец вместе с «Рихардом Байтценом» отпустить в Германию.

После ремонта в Нарвике три оставшихся немецких эскадренных миноносца использовались преимущественно для конвоирования, и после того, как 30 августа британская подводная лодка «Трайдент» из конвоя, охраняемого одним из этих эсминцев[350], торпедировала и потопила два транспорта в районе острова Сольвен, эскадренные миноносцы взяли на себя транспортировку частей из Тромсе до Киркенеса (360 миль за 15 часов).

По истечении сентября эскадренный миноносец «Ганс Лоди» вследствие длительных течей в котле должен был быть отпущен в Германию, а эскадренный миноносец «Фридрих Эккольдт» при сопровождении конвоя на рейде Тромсе получил тяжелые повреждения в результате столкновения и тоже был отослан на родину[351]. Наконец, в ноябре пришлось отправить в Германию для ремонта на верфи последний эскадренный миноносец «Карл Гальстер» после того, как он прошел 32 000 морских миль.

Так как немецкие ударные надводные военно-морские силы из-за выхода из строя эскадренных миноносцев оказались сведены к нулю, в декабре в Киркенес была передислоцирована 8-я флотилия эскадренных миноносцев в составе пяти кораблей. Между тем из Германии прибыли наконец первые годные для наступательных операций мины, снабженные очень длинными минрепами. Новый поход 8-й флотилии эскадренных миноносцев под командованием капитана 1 ранга Пенитца должен был стать первым и единственным во Второй мировой войне боем между немецкими и советскими эскадренными миноносцами.

16 декабря 1941 г. пять немецких эскадренных миноносцев[352] покинули Киркенес, получив задание поставить мины перед входом в Кольский залив, что и было планомерно осуществлено в ночь с 16 на 17 декабря (Для участия в немецкой операции по постановке мин 16 декабря выходил также и «Х 26», но из-за неполадок с машиной вскоре вынужден был вернуться на базу. 110 данным из других источников, бой произошел до постановки чинного заграждения, поэтому от дальнейшего продолжения операции пришлось отказаться. — Прим. авт.)[353]. На обратном пути 17 декабря 8-я флотилия эскадренных миноносцев во время арктических сумерек и снежной пурги натолкнулась на неохраняемое соединение советских кораблей. Они были вначале обнаружены с помощью немецких аппаратов «DT», а затем визуально на расстоянии 2000–3000 метров. При этом речь шла наверняка о двух, а возможно, даже о четырех советских эскадренных миноносцах современного класса «Г». Русские корабли, видимо, полностью попали врасплох, они шли на небольшой скорости с орудиями, развернутыми по-походному. Немецкие эскадренные миноносцы, напротив, своевременно перешли на скорость 26 узлов и сразу же при появлении русских выпустили шесть торпед и открыли огонь. Эсминец «Z 27», выпустивший четыре торпеды, по истечении времени их прохождения заметил взрыв. Советские эсминцы тем временем увеличили скорость, видимо, также до 26 узлов, и, идя почти параллельным курсом, открыли ответный огонь, но попаданий не добились.

Немцы открыли огонь в 17.35, но через 13 минут, в 17.48, вынуждены были прекратить его, так как из-за арктических сумерек и тумана контакт не только с противником, но и между своими кораблями был прерван. Из-за плохой видимости и большой скорости немецких эскадренных миноносцев командир флотилии был вынужден маневрировать осторожно, стараясь избегать ситуаций, в которых какой-нибудь из его кораблей мог быть протаранен. Вследствие этого он постепенно снижал скорость так, что контакт с советскими кораблями был потерян и не мог быть больше восстановлен.

Морской бой имел место в квадрате 2377-AW северо-восточнее мыса Городецкий. По мнению немцев, торпедой и попаданием артиллерийского снаряда был поврежден русский эскадренный миноносец (по всей вероятности, он затонул), в то время как второму поврежденному эскадренному миноносцу под прикрытием тумана удалось скрыться.

Советскими сведениями об этом бое пользоваться невозможно. Название, вероятно, потопленного эсминца точно установлено не было[354].

По сведениям англичан, командир советской флотилии эскадренных миноносцев «был ликвидирован», так как он должен был действовать энергично![355] Возможно, это смещение с должности связано с боем 17 декабря; во всяком случае советские эскадренные миноносцы до осени 1944 г. почти не проводили операций западнее полуострова Рыбачий, за исключением тех случаев, когда им приходилось взаимодействовать с британскими военными кораблями[356].

Некоторые немецкие источники уже в 1941 г. выражали сомнение в том, что обнаруженные корабли являлись эскадренными миноносцами противника. Более вероятно то, что обстрелянные корабли являлись сторожевыми кораблями, которые, видимо, были лишь повреждены. Однако так как в этом случае русские наверняка опубликовали бы сообщение об успешно проведенном бое своих слабых сторожевых кораблей с четырьмя немецкими эскадренными миноносцами, следует предположить, что противником были два русских эсминца. Так как Гитлер «интуитивно» предполагал, что союзники высадятся в Норвегии, то в начале 1942 г. туда были посланы немецкие военно-морские силы. Эти корабли должны были играть не только стратегическую роль и отражать все попытки противника высадиться там, но и атаковать транспорты союзников, которые во все больших и больших количествах следовали в Мурманск.

Первую атаку предприняли линкор «Тирпиц» и эсминцы 5-й флотилии «Фридрих Ин», «Герман Шёман» и «Z 25» под командованием вице-адмирала Цилиакса. Корабли 6 марта 1942 г. в 12.30 вышли в море, а вечером в 18.01 их обнаружила британская подводная лодка «Силайон», сообщившая о них. Эскадренные миноносцы, которые с разведывательными целями шли несколько впереди, держа курс на север, в послеполуденное время 7 марта увидели советское грузовое судно «Ижора», отставшее от английского конвоя QP-8 и вначале принявшее немецкие корабли за союзников. Однако русские были проучены, когда «Фридрих Ин» дал залп и попал в носовую часть судна, которое застопорило ход, но в 16.32 по радиотелеграфу сообщило о том, что заметило корабли противника. После этого немецкие эскадренные миноносцы выпустили две торпеды, не попавшие в цель, так как на море было сильное волнение. Пароход, груженный, видимо, древесиной, был еще интенсивнее обстрелян тремя эскадренными миноносцами в течение получаса и в конце концов, после того, как недалеко от него была взорвана глубинная бомба, затонул.

Немецкие эскадренные миноносцы 8 марта до полудня были отправлены в Тромсе для пополнения запаса горючего. «Тирпиц» в очень плохую погоду один продолжал двигаться на север, но не стал продолжать операцию, так как были замечены признаки сосредоточения британских ВМС. Действительно, британский флот метрополии находился в море, и утром 9 марта недалеко от Лофотенских островов имели место несколько энергичных, хотя и неудачных, воздушных налетов британских ВВС; на линкор были сброшены торпеды[357].

Другая атака имела место 29 марта 1942 г., когда эскадренные миноносцы «Z 26», «Z 24» и «Z 25» напали на конвой союзников, шедший в Мурманск, при этом британский крейсер «Тринидад» и эскадренный миноносец «Эклипс» получили повреждения, а один танкер был потоплен. Во время этого боя огнем британских корабельных орудий был потоплен эскадренный миноносец «Z 26»[358].

После того как 30 апреля подводной лодке «U 456» удалось тяжело повредить английский крейсер «Эдинбург», находившийся в эскорте конвоя QP-11, в кормовую часть которого попали две торпеды, эскадренные миноносцы «Герман Шёман», «Z 24» и «Z 25» (они сформировали новую группу эскадренных миноносцев «Арктика») вышли в море и попытались подойти к британскому конвою. Британское ближнее охранение, состоявшее из четырех эскадренных миноносцев, защищало суда весьма удачно, используя дымовые завесы, так что немецким эскадренным миноносцам удалось в ходе пяти атак потопить только одно советское грузовое судно «Циолковский» и артиллерийским огнем повредить английский эскадренный миноносец «Амазон».

Возвращаясь 2 мая, три немецких корабля натолкнулись на «Эдинбург», находившийся в аварийном состоянии, и его охранение. Крейсер, носовые башни которого еще могли вести огонь, буксировался советским буксиром. Два английских и советский эскадренный миноносец и четыре английских тральщика попытались защитить поврежденный крейсер, потерявший управление и идущий со скоростью лишь 8 узлов, от немецких эсминцев. В «Эдинбург» попала еще одна торпеда, и его пришлось бросить, но в машинные отделения эскадренного миноносца «Герман Шаман» с дистанции 7800 м попали снаряды, он потерял ход и после снятия экипажа был потоплен.

Английские эскадренные миноносцы «Форсайт» и «Форестер», а также немецкий эскадренный миноносец «Z 25» получили повреждения вследствие попадания в них артиллерийских снарядов.

Следующая операция немецких военно-морских сил являлась примером самого мощного сосредоточения немецких военных кораблей во Второй мировой войне. Нападение под условным наименованием «Россельшпрунг» было направлено на уничтожение союзнического конвоя PQ-17. Кроме линейного корабля «Тирпиц», тяжелых крейсеров «Лютцов», «Адмирал Шеер» и «Адмирал Хиппер», а также 12 эскадренных миноносцев (немецкое охранение состояло из 7 эсминцев и 2 миноносцев. — Прим. авт.), атаковать конвой должны были авиация и подводные лодки. После интенсивных налетов немецкой авиации британское ближнее и дальнее охранение конвоя было отозвано, а торговые суда получили приказ немедленно взорвать самих себя[359]. Когда это стало известно немцам, их надводные корабли в ночь на 5 июля вышли в море и стали продвигаться на север. При этом «Лютцов» и эскадренные миноносцы «Ганс Лоди», «Карл Гальстер» и «Теодор Ридель» наскочили на неизвестные скалы в норвежских фьордах и получили тяжелые повреждения, так что им около шести месяцев пришлось простоять в ремонте. Немецкая боевая группа, которая после ухода поврежденных кораблей состояла из одного линейного корабля, двух тяжелых крейсеров и девяти эскадренных миноносцев, вышла в 15.00 5 июля в районе Рольфсё из норвежских шхер и уже в 17 часов советская подводная лодка «К-21» сообщила о ней, после чего Штаб руководства войной на море учел положение и перспективу уничтожения торговых судов подводными лодками и авиацией и счел излишним подвергать опасности дорогостоящие надводные корабли. Поэтому боевая группа под командованием вице-адмирала Шнивинда в 21.51 получила приказ вернуться и в 10.00 6 июля 1942 г. снова вошла в Альтен-фьорд. Разгром и уничтожение конвоя привели во время и после войны к серьезным разногласиям между англичанами и русскими. Но так как советский флот ничего не предпринял, чтобы, использовав свои силы, помочь торговым судам пробиться в Мурманск, то упреки англичан в этом случае, конечно, были направлены на то, что у русских не хватает сообразительности[360]. Все же было бы интересно узнать из английского источника, почему охранение конвоя держалось вначале севернее от судов, а затем было отозвано назад.

После того как «Адмирал Хиппер» был передислоцирован из Альтен-фьорда в бухту Боген Уфут-фьорда, с 5 по 9 ноября 1942 г. имела место операция, направленная против советского судоходства и носившая условное наименование «Хоффунунг». Она была в основном направлена на уничтожение отдельных судов в Норвежском и Баренцевом морях. 5 ноября боевая группа в составе крейсера «Адмирал Хиппер» и эскадренных миноносцев «Z 27», «Z 30», «Фридрих Эккольдт» и «Ричард Байтцен» вышла в море и прочесала район между мысом Нордкап и островом Медвежий по направлению на восток. При этом 7 ноября в 05.15 в квадрате 3819-АС они встретили советский охотник за подводными лодками № 78, который даже не оборонялся и был потоплен. Его команда, состоявшая из 43 человек, включая 7 офицеров, была захвачена в плен[361]. В 14.50 был задержан танкер «Донбасс», потопленный тремя торпедами, выпущенными эскадренным миноносцем «Z 27». Капитан, один офицер и 14 матросов были взяты в плен. Так как немцы предполагали, что операция боевой группы не стала известна русским, они отказались от публикации сведений по этому вопросу.

Когда в конце 1942 г. английский конвой JW-51B приблизился к Мурманску, группа немецких кораблей под командованием вице-адмирала Кумеца в составе тяжелых крейсеров «Лютцов» и «Адмирал Хиппер», а также эскадренных миноносцев «Z 39», «Z 30», «Z 31», «Теодор Ридель», «Фридрих Эккольдт» и «Рихард Байтцен» пыталась атаковать его. Операция проводилась под условным наименованием «Регенбоген» с 30 декабря 1942 г. по 1 января 1943 г., но она, как, впрочем, и все немецкие операции, из-за недостаточной свободы для принятия каких-либо решений у командующего, скованного приказами Гитлера, потерпела неудачу. Правда, немцам удалось атаковать конвой и его эскорт, состоящий из пяти эскадренных миноносцев, двух корветов, тральщика и двух траулеров, а также двух крейсеров, находившихся в дальнем охранении, и потопить эскадренный миноносец «Акейтес» и тральщик «Брэмбл», при этом «Адмирал Хиппер» получил неприятное попадание под ватерлинию в котельное отделение, а эскадренный миноносец «Фридрих Эккольдт» был потоплен со всем экипажем артиллерийским огнем британского крейсера.

Этот сам по себе незначительный бой имел для немецкого флота в дальнейшем большие последствия. Гитлер, недовольный неудовлетворительным исходом атаки и тем, что об этом событии англичане сообщили раньше, чем он узнал сам, настолько рассердился, что приказал немецким крейсерам и линкорам вообще прекратить действия. Напрасно адмирал Редер пытался отменить эту меру, которая позволила бы Англии оттянуть тяжелые корабли на Средиземное море и на Дальний Восток. В конечном итоге Редер вынужден был подать в отставку, и его пост занял командующий подводными силами адмирал Дениц. Ему, правда, впоследствии удалось добиться у Гитлера разрешения использовать тяжелые корабли, но больше не имели места никакие операции против упомянутых объектов русских. Рейд на Шпицберген «Тирпица» и «Шарнхорста» с 10 эскадренными миноносцами 5-й и 4-й флотилий с 6 по 9 сентября 1943 г., а также операция «Шарнхорста» и 5 эскадренных миноносцев 4-й флотилии против шедшего в Мурманск британского конвоя JW-558 с 25 на 26 декабря 1943 г. во время которой «Шарнхорст» был потоплен, не помешали в дальнейшем союзническим конвоям двигаться вдоль побережья на севере России. После того как «Тирпиц» вышел из строя на несколько месяцев в результате атаки британских сверхмалых подводных лодок 22 сентября 1943 г., а тяжелые крейсера отправились в Германию для проведения ремонта, наступательные операции немецких надводных кораблей в морях Северного Ледовитого океана прекратились.

Возможность проведения операции с целью помешать советским судам следовать в водах северо-восточного морского пути интересовала командование немецких ВМС с самого начала войны с Советским Союзом. Командование исходило из опыта успешного рейса вспомогательного крейсера «Комет», который с помощью советских ледоколов прошел в этих водах в 1940 г., и основывалось на интересном докладе, который был использован соответствующими инстанциями. С момента начала войны между Японией и США возник проект установления регулярного судоходства и осуществления рейсов военных кораблей и торговых судов по Северному морскому пути между Японией и Германией, чтобы таким образом противодействовать блокаде союзников. Для этого немецкие военные корабли должны были оказывать давление на советский флот в Карском море и так далее, что позволило бы немецко-японским торговым судам без помех проходить путь длиной около 6300 миль. Этот интересный проект не был, однако, осуществлен[362]. В мае 1942 г. командование группы ВМС «Север» получило указание составить докладную записку о возможности проведения операции тяжелыми крейсерами в северо-сибирских водах. Германский адмирал Норвежского моря высказался по поводу того, что в распоряжении не имелось достаточного материала о результатах разведки. Командование группы ВМС «Север», напротив, лучше оценивало возможности проведения операции и предлагало другие варианты; особенно подчеркивалась необходимость осуществления разведки подводными лодками, двумя рыболовными судами английского типа и самолетами. Одновременно служба радиоразведки получила задание следить за службой связи на советских кораблях и ледоколах.

В июле 1942 г. командование группы ВМС «Север» представило на рассмотрение проект операции тяжелых крейсеров в Карском море, в котором особенно подчеркивалось следующее.

1) Наибольшие трудности при ведении войны в Карском море вызывались процессами замерзания и таяния льдов, которые за последние 10 лет происходили очень неравномерно.

2) Немецкая служба радиоразведки почти не в состоянии правильно расшифровать сведения, передаваемые с советских кораблей и ледоколов на северно-сибирском морском пути, поэтому необходимо создать свою собственную немецкую метеослужбу и ледовую службу, привлекая для этого рыболовные пароходы (№ 13 и № 24), которые смогли бы передавать донесения короткими сигналами.

3) Необходимо учесть, что оперативный район не намного шире, чем Балтийское море, в то время как длина его настолько велика, что наступление или отступление потребуют нескольких дней. Незаметный выход в море и внезапность нападения крейсера при ограниченном времени пребывания в оперативном районе являются основными предпосылками успеха. Воздействие противника в оперативном районе мало вероятно, но следует рассчитывать на то, что противник сможет преградить обратный путь.

Эта докладная записка была одобрена Штабом руководства войной на море. Операция тяжелого крейсера «Адмирал Шеер» была назначена на середину августа. Первоначально планировалось провести рейд «Адмирала Шеера» и «Лютцова», однако «Лютцов» из-за повреждений, полученных во время операции «Россельшпрунг» (из-за касания грунта) на несколько месяцев выбыл из строя.

Из оперативного приказа следует упомянуть следующие важные пункты:

а) условное наименование «Вундерланд» доказывает, насколько необычными и новыми были условия, в которых проводилась операция[363];

Ь) основная задача заключалась в том, чтобы парализовать советское судоходство в Карском море, при этом предпочтительнее было нападать на конвои, следующие с востока. Возможно, что пришлось бы неожиданно сталкиваться с одиночными эскадренными миноносцами. Запасной задачей был обстрел порта Амдерма. Немцы предполагали, что этому порту вследствие воздушных налетов на Мурманск придается большое значение при разгрузке конвоев, прибывающих из Англии[364];

с) вместо рыболовных пароходов задачу проведения ледовой разведки взяли на себя подводные лодки. Одна подводная лодка должна была производить разведку севернее Новой Земли до границы ледового района. Вторая подводная лодка должна была оперировать в направлении островов Белый и Диксон. Было решено не брать с собой эскадренные миноносцы, так как радиус их действия слишком мал и эти легко построенные корабли почти невозможно было использовать во льдах.

В начале августа японцы сообщили, что советский конвой в составе 4 ледоколов и 19 грузовых судов 1 августа прошел через Берингов пролив в северном направлении. По расчетам немцев, конвой ожидался в Карском море около 22 августа.

16 августа вечером «Адмирал Шеер» (командир — капитан 1 ранга В. Меендсен-Болькен) в сопровождении четырех эскадренных миноносцев вышел из Скомм-фьорда в районе Нарвика и взял курс на север. 17 августа в полдень южнее острова Медвежий эскадренные миноносцы повернули обратно, и крейсер один продолжил путь на север. При этом 18-го было замечено одно груженое торговое судно, которое держало курс на Мурманск; крейсеру было дано указание не обнаруживать себя[365]. 18 августа в 23.40 «Адмирал Шеер» встретился севернее Новой Земли с находившейся в том районе с разведывательными целями подводной лодкой «U 601», которая сообщила, что граница ледового покрова находилась приблизительно на расстоянии 80 морских миль севернее острова. «Адмирал Шеер» совершил сначала разведывательный поход севернее мыса Желания, а затем — в направлении острова Уединения — пролива Вилькицкого, при этом против всякого ожидания там не было обнаружено движение судов, зато пришлось столкнуться с труднопроходимыми ледяными полями. Корабль медленно и осторожно продвигался на восток. Бортовой самолет стартовал, чтобы найти свободную от льдов воду, но приблизительно в 100 милях западнее острова Уединения командир решил повернуть обратно, так как ледовые условия, казалось, не становились лучше. Подводная лодка «U 601» сообщила между тем, что, как и раньше, никакого движения судов противника в этом районе не наблюдается и, таким образом, для «Адмирала Шеера» не было причины оперировать в этом районе.

Крейсер вышел из льдов на запад, надеясь пройти в южном направлении вдоль границы замерзания и попасть в Западно-Сибирское море, где на следующий день была намечена встреча с подводной лодкой «U 251». В 04.30 20 августа подводная лодка подошла к борту, оба корабля остановились, и «Адмирал Шеер» передал на «U 251» горючее и получил за это хороший кофе, но подводная лодка не могла сообщить каких-либо интересных сведений.

Вскоре после этого крейсер взял курс на юг в направлении островов Известия ЦИК и, приближаясь к берегу, ясно заметил, что лед становится рыхлым, а затем появилась вода, свободная ото льдов, и таким образом можно было постепенно продолжать идти в направлении пролива Вилькицкого.

Несмотря на авиаразведку, до обеда все еще не было обнаружено движения каких-либо судов, но после обеда экипаж самолета сообщил, что им замечен конвой, состоящий из пароходов, приблизительно на расстоянии 60 морских миль, который шел на юго-запад и находился северо-восточнее острова Киакова. Немцы предполагали, что речь шла о конвое, следовавшем на юго-запад[366]. Чтобы помешать торговым судам осуществить возможный проход через фарватер, находившийся между континентом и островами Мона, который трудно было бы пройти крейсеру, самолет стартовал с заданием нападать на пароходы, пытавшиеся пройти, и продолжать наблюдение за передвижениями конвоя. Вскоре после вылета самолета поступило донесение, что с востока быстро надвигается большая полоса тумана, которая почти уже укрыла весь конвой, так что продолжать наблюдение уже невозможно. После еще одного вылета, уже после того, как «Адмирал Шеер» был окутан туманом, самолет в последний момент вернулся обратно.

Капитан 1 ранга Меендсен-Болькен решился, наконец, занять выжидательную позицию недалеко от банки Ермак на внешнем фарватере, где, используя радиолокационные приборы, корабль курсировал с севера на юг. Когда после длительного ожидания русские корабли не были обнаружены с помощью радиолокационных приборов, да и служба радиоперехвата не сообщала о приближении кораблей, немцы начали сомневаться, правильно ли был сообщен курс. Так как служба радиоперехвата обнаружила радиопереговоры, ведущиеся в северо-восточном направлении, то было решено, несмотря на туман при видимости едва в 100 м и ненадежные ледовые условия, продолжать продвижение вперед в направлении пролива Норденшельда. После того как туман рассеялся, самолет снова стартовал для разведки района моря в направлении пролива Норденшельда. Однако авиаразведка, несмотря на видимость до самого пролива Вилькицкого, не обнаружила никаких судов; зато было сообщено, что весь этот район свободен от льдов. Из-за поломки поплавка самолет периодически терял курс. Поэтому следующая авиаразведка была назначена на утро 22 августа.

Тем временем «Адмирал Шеер» подошел на расстояние 10 миль к проливу Норденшельда, благодаря чему морской район просматривался теперь от западного края этого водного пути до Скота-Ханзен и при этом движения судов обнаружено не было, что вызвало новые сомнения в правильности данных авиаразведки от 21 августа. Можно было по меньшей мере предполагать, что экипаж самолета ошибся в курсе обнаруженного конвоя, и это предположение подтвердилось после того, как было получено донесение службы наблюдений; ей удалось подслушать и расшифровать приказ командира советского корабля, в котором предлагалось грузовым судам идти курсом 43 со скоростью в 5 узлов. После пеленгования стало ясно, что корабли направляются к восточному выходу пролива Вилькицкого. Утверждаемое предположение, что замеченный конвой шел на восток, не могло быть немедленно проверено из-за того, что самолет не был готов к вылету из-за вновь наступившего ухудшения видимости.

Рано утром 22 августа самолет стартовал с целью пролететь по треугольному маршруту над районом пролив Норденшельда — пролив Вилькицкого, но очень скоро вернулся обратно из-за сильного тумана. Лишь несколькими часами позднее, после того, как видимость значительно улучшилась, можно было вылететь для разведки пролива Шокальского, острова Русского и дальше на запад в направлении острова Уединения. В районе самого южного острова из группы островов Фирилея был обнаружен небольшой пароход, гидрографическое судно или ледокол, но конвой, который так искали, обнаружить не удалось. Как всегда сообщались данные о состоянии льда: район архипелага Норденшельда до входа в пролив Вилькицкого был свободен от льдов, имелось лишь одно ледяное поле в районе острова Кабак, в районе восточного выхода пролива Вилькицкого наблюдалось сильное таяние льдов, в самом проливе имелись льды и крупные айсберги и, наконец, ледяное поле в юго-западном углу Северной Земли, которое тянулось на 40 миль севернее островов Русский и Ютащенко. В то время как крейсер занимался разведкой дальше в северо-западном направлении к Русским островам (при этом встречались дрейфующие льды, передвигающиеся в северном направлении, которые представляли большую опасность для корабля), корабельный самолет в полдень 23 августа еще раз вылетел на разведку. Когда крейсер проходил между двумя ледяными полями, в воду бросился белый медведь и попытался переплыть на другую льдину. По приказу командира, большого любителя зверей, корабль застопорил ход, так что король Арктики добрался до места невредимым и побежал, не удостоив «Адмирала Шеера» даже взгляда! Тем временем служба радиоперехвата приняла большое число русских радиодонесений, при этом особенно интенсивно работала береговая станция на острове Диксон[367]. Далее Адмирал Норвежского моря сообщил, что будто бы с востока движется конвой в составе 4 ледоколов и 19 судов. Воздушная разведка в этот раз, наконец, дала ожидаемые результаты: было замечено 10 советских пароходов, стоявших на якорях юго-западнее острова Ганзен в южной стороне пролива Вилькицкого. Пароход, обнаруженный 22 августа, все еще находился на том же месте. Далее сообщалось, что средняя часть пролива Вилькицкого до дрейфующих льдов на востоке была свободной от льда, а у восточного выхода находился проч-ный ледовый барьер. На севере граница пакового льда проходила от юго-западного угла острова Большевик прямо до точки, расположенной в 30 морских милях от острова Русский, а перед этой границей паковых льдов в направлении на север и на юг была свободная от льдов полоса шириной приблизительно в 5 миль, которая в районе острова Русский достигала ширины 15 миль.

Для того чтобы окончательно решиться на прорыв в пролив Вилькицкого с целью уничтожить конвой противника, командирам немецких кораблей нужны были еще дополнительные сведения о состоянии льдов в районе острова Русский, так как лишь на этом пути можно было напасть на конвой. Пройти через пролив Норденшельда невозможно было также и по навигационным причинам: у «Адмирала Шеера» на борту не имелось специальных карт, да и к тому же таким путем можно было лишиться фактора внезапности при нападении.

Итак, 24 августа крейсер занимался разведкой в районе северо-западнее и севернее острова Русский, так как из-за недостатка горючего самолет можно было использовать лишь в крайних случаях. Требовалось найти исходную точку севернее этой группы островов, откуда можно было бы внезапно напасть на конвой. Последняя разведка, проведенная на самолете до полудня, из-за тумана не дала никаких результатов. После полудня из-за перемены направления ветра на западное «Адмирал Шеер» внезапно был окутан туманом. Дрейфующие льды пришли в движение и вскоре окружили корабль, который попал из-за этого в неприятное, а вскоре даже и в опасное положение. Крупные глыбы уже начали давить, но, к счастью, наступило некоторое прояснение, которое позволило крейсеру маневрировать таким образом, чтобы выбраться в район более рыхлых льдов. Этот случай со всей ясностью показал, в какое тяжелое положение мог бы попасть «Адмирал Шеер» при проходе через пролив Вилькицкого во время дувшего там западного ветра. Примерно за 9 часов льды, соединяясь, образовали ледяное поле размером в 10 миль.

Но, несмотря на это, после того, как Адмирал Норвежского моря по радиотелеграфу предоставил крейсеру свободу действий в Карском море, на 25 августа было запланировано войти в пролив Вилькицкого для атаки конвоя. Самолет снова вылетел на разведку ледовой обстановки и уточнения географических координат в район пролива Вилькицкого и острова Ганзен. Определить место было важно, так как за 48 часов не было представлено точных астрономических данных и обнаружился снос под влиянием течения.

Но самолет вскоре вернулся обратно, потому что из-за плохой видимости задача не могла быть выполнена. При посадке на воду случилась авария, экипаж удалось спасти, а самолет пришлось потопить огнем 20-мм зенитного орудия.

Из-за потери единственного самолета «Адмирал Шеер» лишился одного из важнейших своих разведывательных средств и был вынужден отказаться от нападения на советский конвой. Вместо этого он сам произвел разведку в морском районе архипелага Норденшельда на юго-запад до широты острова Монай — банки Ермака.

Во время этой операции погода заметно улучшилась. Около полудня «Адмирал Шеер» заметил одиночно двигавшееся судно, направлявшееся с юго-запада к проливу Норденшельда. Речь шла о советском грузовом ледоколе «Сибиряков» (1909 г., 1384 брт), скорость которого равнялась 12 узлам, на борту стояли три 76-мм орудия и несколько зенитных пулеметов, а экипаж состоял из 128 человек, среди которых было 35 советских моряков и несколько метеорологов. «Сибиряков» находился на пути к метеорологической станции на мысе Молотова, на нем был большой груз и даже несколько моторных шлюпок. «Адмирал Шеер» немедленно повернулся носом к русским, чтобы по возможности дольше не дать противнику опознать себя, выбросил американский флаг и запросил «Сибирякова» прожекторами по-русски: «Кто вы, куда вы направляетесь, подойдите ближе». После этого русские передали по радио на о. Диксон следующее странное сообщение: «Вижу незнакомый вспомогательный крейсер, пожалуйста, наблюдайте за нами». Тогда «Адмирал Шеер» начал заглушать волну, на которой вело передачи торговое судно и одновременно в 12.02 с расстояния примерно 12 000 метров открыл огонь. Следует предположить, что русские не приняли эту радиограмму[368]. «Сибиряков» немедленно повернул к берегу острова Белуха, расположенного приблизительно на расстоянии 10 миль, и очень удачно замаскировался с помощью дымовых шашек, одновременно открыв огонь по немецкому крейсеру из всех орудий. «Адмиралу Шееру» удалось вторым залпом попасть в цель. Всего было произведено шесть залпов из 280-мм орудий, из них половину — обеими башнями. В советский ледокол попало, видимо, четыре снаряда, и он после некоторого маневрирования потерял ход. «Адмирал Шеер» в 12.45 прекратил огонь и приблизился к нему приблизительно на 4000 м, а «Сибиряков» продолжал стрелять, охваченный пламенем, но не добился попаданий. И наконец, в 13.15 русское судно затонуло на ровном киле; «Адмирал Шеер» спустил шлюпку, которая спасла 21 человека, среди которых были инженер и метеоролог. Другие русские побоялись сесть в шлюпку[369].

В тот же вечер был замечен советский самолет, который на большом расстоянии на бреющем полете летел над морем, возможно, для того, чтобы разыскать пропавший без вести «Сибиряков», и одновременно немецкая наблюдательная служба перехватила радиограмму «Всем, всем». «В районе побережья Харитона Лаптева появился вспомогательный крейсер противника. Для осведомления всех командиров кораблей, находящихся в Карском море». Однако, как выяснилось из дальнейших донесений службы наблюдения, русские не могли себе представить ясно судьбу ледокола и действия немецкого «вспомогательного крейсера».

«Адмирал Шеер» отправился после этого на северо-запад для того, чтобы оперировать в районе между мысом Желания и островом Диксон. На пути в этот район пришлось преодолеть большое число ледовых полей и даже пройти через ледяной барьер — доказательство молниеносных изменений ледовой обстановки в этом районе, которые прежде всего следовало отнести за счет перемены ветра. Командир решился совершить нападение на советский береговой опорный пункт, и выбор пал на Диксон, который во всех отношениях представлял собой центр Западно-Сибирского морского пути. Из-за потери самолета и недостатка сведений, имевшихся в картах (старая английская карта масштаба 1:200000 в проекции Меркатора) эта операция ставила большие навигационные требования перед командованием корабля. Было запланировано захватить остров Диксон внезапно, чтобы взять там пленных и ценные военные материалы.

Для этого из экипажа «Адмирала Шеера» должны были быть высажены на берег 160–180 человек, но так, чтобы это не влияло на боеспособность корабля. Советский гарнизон состоял, кажется, из 60 человек ГПУ и милиции.

После запланированного перехода сразу же после полуночи 27 августа был совершен прорыв во внутренний рейд порта Диксон. Русская радиостанция, находившаяся там, сообщила немедленно «Всем, всем» о том, что приблизился немецкий крейсер, но «Адмирал Шеер» заглушил передачу. Видимость опять ухудшилась, что очень мешало опознавать советские корабли, стоявшие в порту. «Адмирал Шеер» открыл огонь по советскому ледоколу «Таймыр» (1909 г., 1290 брт, 12 узлов) и по танкеру «Валериан Куйбышев» (1914 г., 4629 брт, 10 узлов, дизель). Оба советских судна были вооружены и открыли ответный огонь, при этом танкер вел точный и быстрый огонь, а «Таймыр» ставил дымовую завесу. Затем открыла огонь еще одна, до сих пор неизвестная береговая батарея, находившаяся на континенте напротив острова Диксон, так что «Адмирал Шеер» был вынужден два часа спустя прекратить бой. В оба русских судна имели место попадания, вследствие которых танкер взорвался и затонул. В немецкий крейсер попаданий не было, однако удачное задымление «Таймыра» помешало продолжить действия в районе порта, и из-за этого пришлось отказаться от высадки десантного отряда. Советская береговая батарея выпустила около 40 снарядов, которые ложились рядом с целью. «Адмирал Шеер» прошел вдоль острова, лег на обратный курс и с запада повернул на север, обстреливая при этом удобно расположенные сигнальные установки на Медвежьем, различные маяки и радиопеленгаторы. Вслед за этим он обстрелял радиостанции и другие здания на острове, используя при этом всю артиллерию; в это время советская береговая батарея снова начала действовать, но она не добилась попаданий[370].

I обстрел: 00.37–00.46, с дистанции 6000–6500 м по пароходам (при этом израсходовано 25 снарядов тяжелой, 21 — средней и 32 — зенитной артиллерии)[371].

II обстрел: 01.14–01.23, с дистанции 3600 м и обстрелян остров Медвежий, при этом выпущено 226 снарядов зенитных орудий.

III обстрел: 01.19–01.24 и в 01.40–01.45, с дистанции 7500 м обстреляна северо-западная часть главного острова (израсходовано 76 снарядов средней артиллерии).

IV обстрел: 01.31–01.43, с дистанции 5000–4800 м обстреляна радиостанция (при этом израсходовано 35 снарядов тяжелой и 24 — средней артиллерии).

V обстрел: 01.48–01.57, с дистанции 8400 м обстреляна восточная часть острова Диксон (при этом израсходовано 17 снарядов тяжелой артиллерии).

Всего было выпущено 77 снарядов тяжелой, 153 снаряда средней и 226 снарядов зенитной артиллерии. Советская береговая артиллерия стреляла с расстояния 13 000 м, однако снаряды падали от 500 до 2000 м от цели. Огонь, видимо, велся из 130-мм орудий.

По советским данным, опубликованным после войны, в обороне участвовал также ледокол — грузовое судно «Семен Дежнев», на борту которого находилось одно орудие, у него при этом были потери среди личного состава, а также им были получены повреждения[372].

Вскоре после 02.00 «Адмирал Шеер» покинул место боевых действий и ушел обратно в направлении Земли Франца Иосифа.

Настал, наконец, момент на борту немецкого крейсера вновь дать оценку положению и принять новые решения. Обстреливая Диксон «Адмиралу Шееру» стало, конечно, ясно, что ввиду недостаточно сильной обороны в этом районе возможно продолжать боевые действия. Предварительным условием для этого было улучшение средств разведки, прежде всего приобретение нового самолета и горючего или летающей лодки типа «BV-138».

Необходимо было также создать возможность тактического взаимодействия с подводными лодками, при этом отправка этих лодок на выполнение задания должна была производиться не адмиралом Норвежского моря, а командиром корабля «Адмирал Шеер». Еще один момент должен был быть учтен командованием немецких ВМС. Несколько дней тому назад появились признаки того, что соединения союзнических ВМС действовали в Баренцевом море. В действительности речь шла о тяжелом крейсере США «Тускалуза», который в сопровождении эскадренных миноносцев «Родмэн» (США), «Эммонс» (США) и «Онслот» (Англия) доставлял военные материалы и госпиталь (последний русские отказались принять и не разрешили личному составу спуститься на берег в Ваенге и в Архангельске). Получив сведения о действиях неизвестного военного корабля в Карском море, командующий британским флотом метрополии адмирал сэр Джон С.Тови намеревался оставить американский тяжелый крейсер в северной России, что, однако, сразу же было отклонено соответствующим британским морским офицером, который при этом сослался на постоянные немецкие воздушные налеты. После этого «Тускалуза» и три эсминца, а также вновь прибывшие британские эскадренные миноносцы «Мартин» и «Марн» 24 августа снова вышли в море. При этом 3 британских эскадренных миноносца 25 августа в 22.34 на расстоянии приблизительно 100 миль восточнее острова Медвежий потопили немецкий минный заградитель «Ульм»[373]. 28 августа корабли союзников вернулись в Исландию.

В то время как «Адмирал Шеер», согласно плану, действовал севернее Новой Земли, служба радиоразведки сообщила, что станция Диксон на вызов не отвечает, из чего можно было заключить, что радиостанция разрушена. Из-за очень плохой видимости не удалось связаться с подводной лодкой «U 255», имевшей задание вести наблюдение за льдами в районе севернее Новой Земли, да и к тому же лодка находилась южнее, чем это предполагалось. Кроме того, когда она увидела «Адмирала Шеера», то сообщила, что видела быстроходный, одиночно следовавший корабль противника! Однако встреча с подводной лодкой была бы очень желательной, так как командование корабля хотело бы послать радиограмму, в которой сообщались бы его успехи и предложения относительно дальнейшего проведения операции во взаимодействии с подводными лодками «U 601», «U 251» и «U 255». Эти лодки должны были действовать в качестве боевых и разведывательных кораблей и, наконец, необходимо было передать запрос относительно придания нового корабельного самолета или летающей лодки BV-138 с запасом горючего. Это донесение подводная лодка должна была передать дальше на запад, чтобы крейсер сам не был замечен англичанами или русскими во время передачи радиограмм, что выдало бы его местоположение. Почти одновременно поступила радиограмма от адмирала Норвежского моря, в которой сообщалось, что в Норвегии объявлена тревога, так как у ее берегов был замечен корабль противника. Поэтому «Адмирал Шеер» хранил полное радиомолчание. Утром 28 августа инцидент в Норвегии был выяснен. Прибыло радиодонесение от адмирала Норвежского моря, в котором сообщалось, что 29 августа в полдень следовало начать отход. До этого в Карском море в районе 73 градуса с. ш. следовало предпринять еще одну атаку, если не было других, заслуживающих внимания целей. Этот приказ по радио противоречил в некотором смысле указаниям от 24 августа, которые исключали всякие агрессивные действия в Карском море. Видимо, в высших инстанциях мнения относительно возможностей проведения операции сильно изменились; это было тем более удивительно, что подводные лодки «U 251» и «U 601» уже несколько дней ничего не могли сообщить о морском районе Диксон — Белый.

Чтобы выяснить ситуацию и добиться разрешения произвести поиск судов в направлении Шпицбергена, был дан короткий сигнал с указанием местоположения. Адмирал Шмундт ответил на этот запрос и приказал «Адмиралу Шееру» до возвращения произвести атаку в Карском море, а возвращаться раньше только в том случае, если крейсер будет обнаружен противником. Действия в Карском море должны были вестись без всяких ограничений. Этот приказ спустя несколько часов был подтвержден по радио с прямым указанием провести операцию в Карском море даже тогда, когда столкновение уже имело место. Прекратить следование по курсу нужно было только в том случае, если корабль был бы обнаружен или если бы возникли какие-либо другие веские причины для этого. Радиограмма адмирала Норвежского моря, в которой указывалось, что «Адмирал Шеер» должен обстрелять Амдерму, если ничего другого не случится, тоже не вносила ясности в положение. Только более длинная радиограмма, данная с крейсера, могла бы тут помочь, но при неизвестном положении противника вследствие опасности быть запеленгованным от этого нужно было отказаться. Поэтому был дан лишь короткий сигнал: «Обстрелял Диксон, для продолжения операции на морском пути в Сибирь необходим самолет с горючим», но смысл последней группы в сигнале был неправильно понят. Спустя несколько часов от адмирала Шмундта пришел приказ прекратить операцию. Возвращение проходило без всяких инцидентов 29 и 30 августа, при этом три эскадренных миноносца 29 августа в 19 часов у острова Медвежий встретили «Адмирала Шеера» и эскортировали его через Харстад в Нарвик, куда он прибыл в 18 часов 30 августа. Так закончилась эта операция.

Одновременно или во взаимосвязи с действиями «Адмирала Шеера» в северо-сибирских водах имели место также другие немецкие операции. 4 немецкие подводные лодки, которые должны были прикрывать «Адмирала Шеера» с запада, находились в районе между островом Медвежий и Новой Землей. О действиях этих подводных лодок ничего особенного сообщить нельзя[374]. Лодка «U 255» 25 августа в 04.30 по собственной инициативе обстреляла русскую радиостанцию в районе мыса Желания, что привело, правда, с одной стороны, к замешательству противника, так как «Адмирал Шеер» в тот же день намного восточнее потопил «Сибирякова», но с другой стороны плохо повлияло на засекреченность действий крейсера. «Предприимчивый» командир подводной лодки при возвращении заработал себе этим хороший выговор.

Операции немецких подводных лодок продолжались в этом районе и после 30 августа. Относительно русских оборонительных мероприятий, предпринятых после 25 августа, ничего не известно. Они, видимо, ограничились полным прекращением движения кораблей, а также тревогой, объявленной всем береговым батареям. Русское морское командование, которое чувствовало, что оно несет какую-то ответственность, возможно, попыталось бы с помощью подводных лодок помешать немецкому крейсеру уйти обратно, или использовало бы против «Адмирала Шеера» флотилию современных эскадренных миноносцев. Ничего этого не случилось. Если бы крейсер наткнулся на конвой, то, вне всякого сомнения, это привело бы к крупному сражению, так как советские ледоколы были вооружены 130-мм орудиями[375].

Еще раньше чем командир «Адмирала Шеера» получил подробный приказ об операции, штаб ВМС запланировал вторую операцию в Карском море под наименованием «Доппельшлаг». В соответствии с этим планом «Адмирал Шеер» и «Адмирал Хиппер» уже 3 сентября 1942 г. должны были выйти в море в сопровождении трех эскадренных миноносцев. При этом «Адмирал Шеер» имел задание нападать на торговые суда в районе между островами Норденшельда — о. Диксон — устьем Енисея и заниматься обстрелом побережья. «Адмирал Хиппер», со своей стороны, должен был оперировать в районе устья реки Обь и в западной части Карского моря. Пребывание в Карском море должно было продолжаться всего 2–3 дня. После этого обоим крейсерам следовало вернуться обратно, а затем в районе между Новой Землей и Шпицбергеном охотиться за одиночными судами и кораблями союзников. Но после того, как было получено сообщение командира крейсера о действительных трудностях, связанных с вопросами навигации и разведки во льдах, а также сообщения о том, что двигательная установка нуждается в ремонте, командование поступило правильно, отказавшись от проведения операции «Доппельшаг». Вместо этого капитан 1 ранга Меендсен-Болькен предложил заминировать все фарватеры в районе пролива Вилькицкого и острова Диксон с помощью быстроходных минных заградителей, но командование ВМС не согласилось осуществлять этот проект, видимо, из-за нехватки кораблей, необходимых для этой операции[376]. Там были оставлены лишь подводные лодки «U 601» и «U 251». В остальном планировались различные атаки крейсеров и эскадренных миноносцев в направлении Новой Земли и Западно-Сибирского моря, но и эти проекты из-за больших сроков, которых требовало приведение в боевую готовность другого крейсера, не были выполнены. Самому «Адмиралу Шееру» срочно требовалось проверить двигатели, так как он мог развить скорость лишь 24 узла по сравнению с 27,5 узла, которые он делал в середине августа.

Операция, запланированная на 1943 год вместе с «Лютцовом» и подводными лодками, из-за общего положения не могла быть осуществлена.

Ход операции «Вундерланд» позволяет сделать несколько интересных заключений. Прежде всего следует раз и навсегда запомнить, что нормальный военный корабль для операций в водах, покрытых льдами, мало пригоден. Винты и рули очень чувствительны к сжатию льдами. Да и отдельные большие ледяные блоки или поля могут погнуть их. Что же касается условий на «Адмирале Шеере», то приходится констатировать, что на нем недоставало карт, а информация, которой он пользовался, была далеко не достаточной: так, например, были обнаружены два рифа, не отмеченные ни на одной карте!

Особенно скверно обстояло дело с авиаразведкой. На борту «Адмирала Шеера» находился всего лишь один самолет типа «Арадо» и два экипажа для него, которые могли сменять друг друга. Обычно совершалось два вылета — один утром, а другой вечером. Большая польза была бы в том случае, если бы можно было захватить с собой еще второй самолет, а также больший запас бензина; но командир корабля не распоряжался этим.

Ошибкой оказалось и то, что подводные лодки, предназначенные для разведывательных целей, подчинялись адмиралу Арктики, который из-за радиомолчания не мог быть тотчас же информирован о событиях и поэтому использовал лодки не так целесообразно, как это мог бы сделать сам командир крейсера.

Решающее влияние на все операции в сибирских водах оказывало положение льдов и погода. Часто командир корабля из-за быстро менявшейся ледовой обстановки попадал в неожиданные ситуации. Воды, которые только что были совершенно свободны от льдов, превращались внезапно из-за перемены ветра в белые ледяные поля, которые снова исчезали, как только менялся ветер. Часто возникал туман и мешал походу корабля. И напротив, во время ясной погоды видимость доходила до 90 000 м. Еще одно затруднение вызывали неправильные наблюдения и донесения наблюдателей, которые, обманутые миражами и освещением, часто полагали, что видели подводные лодки и самолеты.

Радиолокатор на «Адмирале Шеере» работал тоже неудовлетворительно, а компасная установка на самолете вообще не действовала в течение всего плавания![377] Хотя в результате проведения операции «Вундерланд» было потоплено мало судов, эту операцию следует все же считать успешной[378]. Экипаж корабля сумел с малопригодными для этой цели приборами пройти в воды, которые до сих пор не посещал ни один германский корабль. Несмотря на неполадки в механизмах, он справился со всеми трудностями. Только гибель самолета спасла советский конвой от больших потерь. Русские могли как положительное явление отметить лишь храбрость командира «Сибирякова», который принял безнадежный для себя бой и вел его, пока не был потоплен. Уже имел место случай, когда «Адмирал Шеер» сталкивался с активным сопротивлением вооруженного торгового судна. Это был британский вспомогательный крейсер «Джервис Бей» в 1941 г. в Атлантике. «Джервис Бей» был намного больше и гораздо лучше вооружен, чем «Сибиряков», к тому же бой британского корабля имел смысл, поскольку он прикрывал отход торговых судов союзников, который удался большей части грузовых судов. Капитан 1 ранга Фиджен, командир британского вспомогательного крейсера, получил посмертно Крест Виктории. О награждении такого же храброго советского командира ничего не известно. Также бросается далее в глаза, что «Сибиряков» дал себя обмануть «Адмиралу Шееру», который по азбуке Морзе (флажками) представил себя как корабль Соединенных Штатов «Тускалуза» и к тому же о типичном военном корабле сообщил как о вспомогательном крейсере[379]. Таблицы с силуэтами иностранных военных кораблей, имевшиеся на борту советских кораблей, должно быть, были очень плохими или их вообще не было.

Внезапное нападение на остров Диксон «Адмиралу Шееру» не удалось, но, несмотря на это, огонь советских береговых батарей и трех вооруженных судов не мог помешать ему разрушить все важнейшие сооружения на дистанциях от 5000 до 10 000 метров.

Удивительно, что русские не защитили свои важнейшие сибирские опорные пункты минными заграждениями; правда, и немцы не рассчитывали на то, что таковые там имеются!

И наконец, советское военно-морское командование после потопления «Сибирякова» и обстрела Диксона оставалось пассивным и не приняло энергичных мер, чтобы задержать немецкий военный корабль на обратном пути с помощью союзнических ВМС в районе севера России или около Исландии.

Русские вскоре после этого поставили несколько минных заграждений и организовали патрулирование эскадренных миноносцев и подводных лодок в Карском море, и было одновременно ускорено усиление находившихся в том районе береговых батарей и гарнизонов. Однако это не помешало немецким подводным лодкам в 1943–1944 гг. добиться в Карском море, а также в водах близлежащих районов новых успехов.

В течение 1942 г. немцы все чаще и чаще занимались минированием советских портов и фарватеров. Первую минную постановку, имевшую место 13 января 1942 г., выполнила 8-я флотилия эскадренных миноносцев в составе «Z 23», «Z 24» и «Z 25». Всего было поставлено 100 контактных мин ЕМС в четырех полях у входа в западный фарватер Белого моря восточнее мыса Каховский. Лидером флотилии был эскадренный миноносец «Z 25», а два других корабля ставили мины. Русские, видимо, не заметили эту операцию[380].

Группа минных заградителей «Север» под командованием капитана 1 ранга Шенермарка 19 марта 1942 г. поставила заграждение «Бантос А». В операции участвовали минные заградители «Бруммер» и «Кобра», которые выставили четыре поля, состоявшие из 400 мин ЕМС. При этом заградители сопровождались охотниками за подводными лодками «Uj 1108», «Uj 1109», тральщиком «М 1506» и сторожевым кораблем «Поларкрейс», а также четырьмя катерами 8-й флотилии торпедных катеров. Заграждение, поставленное северо-восточнее полуострова Рыбачий, должно было мешать движению советских кораблей и создать для немцев в известной степени охрану с фланга. Постановка, по-видимому, также не была обнаружена русскими[381].

Операция «Россельшпрунг» привела к рассредоточению конвоя PQ-17, некоторые транспорты укрылись в прибрежных водах Новой Земли и несколькими неделями позже достигли русских портов. Чтобы помешать подобной возможности отхода, Штаб руководства войной на море решил поставить мины вокруг этой группы островов. Но первая операция все же не удалась.

Новый минный заградитель «Ульм» получил задание перекрыть прибрежный фарватер западнее северной части Новой Земли в районе мыса Большая заграждением из 260 мин. Хотя операция «Вундерланд», а также действия немецких подводных лодок вызвали повышение бдительности у русских и англичан, минный заградитель 23 августа 1942 г. вышел из своей базы и отправился на север. 26 августа около 23 часов «Ульм» находился приблизительно в 150 милях восточнее острова Медвежьего. Погода была дождливой и пасмурной, ветер — северо-западный силой 5–6 баллов. Когда солнце находилось в самой низкой точке над горизонтом, в 23 часа небо стало постепенно проясняться, и вскоре после этого на расстоянии 5000 метров были замечены 3 эскадренных миноносца, которые тотчас же сманеврировали, чтобы окружить «Ульм». У немцев создалось впечатление, что минный заградитель запеленгован и что англичане точно знали, с каким кораблем они имеют дело[382].

«Ульм», которым командовал капитан Бит, на предельной скорости стал уходить в юго-западном направлении и укрылся дымовой завесой, но вскоре был накрыт сильным артиллерийским огнем эсминцев и потоплен. Одно за другим выходили из строя орудия, но, видимо, один из британских эсминцев получил попадание. После того как имели место большие потери в личном составе, командир сам приказал затопить «Ульм», при этом в быстро погружавшийся корабль в последний момент попали еще одна или две английские торпеды, выпущенные с дистанции 200 метров. Из экипажа англичане спасли 70 человек, а спасательную шлюпку найти не удалось, и она удалилась в направлении Норвегии. Эта спасательная шлюпка 10 днями позже прибыла в Норвегию, в ней находились 4 живых и 21 мертвый; благодаря этому немецкое командование смогло получить более подробные сведения о судьбе корабля. Относительно потерь на английских эсминцах «Мартин», «Марна» и «Онслот» ничего не известно[383]. Возможно, что англичане и в самом деле имели какие-то данные о запланированной операции и поэтому им удалось поймать минный заградитель.

Вследствие этого отпала необходимость проведения 6–8 других минных операций, запланированных для «Ульма», которые предусматривали минирование фарватеров, используемых союзническими и советскими кораблями. Немцы отказались в дальнейшем от использования тихоходных и слабо вооруженных минных заградителей и стали проводить операции вдали от своих берегов только с помощью крейсеров (операция «Царин»).

С 4 по 8 сентября 1942 г. 5-я флотилия эскадренных миноносцев в составе «Рихарда Байтцена», «Z 29» и «Z 30» выставила активное минное заграждение у побережья Кольского полуострова. Операция была повторена эскадренными миноносцами «Рихард Байтцен», «Фридрих Эккольдт», «Z 27» и «Z 30» с 13 по 15 октября 1942 г. у входа в Белое море в районе мыса Канин Нос[384].

Операция «Царин» была направлена на минирование района северо-западнее Новой Земли тяжелым крейсером «Адмирал Хиппер».

24 сентября 1942 г. в 21 час крейсер, а также эскадренные миноносцы «Z 23», «Z 28», «Z 29» и «Z 30» 8-й флотилии во главе с командующим крейсерами вышли из Каа-фьорда и отправились на северо-восток.

26 сентября в 09.00 после прохождения квадрата 5265 эскадренные миноносцы были отпущены, а «Адмирал Хиппер» отправился дальше со скоростью 25 узлов, и в 14.15 он уже находился на расстоянии видимости с Новой Землей. В 17.30 с крейсера заметили створный знак у мыса Спидвилл, и с 18.30 до 22.35 с корабля было поставлено 96 неконтактных якорных мин EMF в шести заграждениях по 15 мин в каждом и одного из шести мин (минное углубление 17 метров при 300-метровой длине минрепа). Затем при усиливавшемся ветре «Адмирал Хиппер» вернулся на запад, и 27 сентября в 11.50 он встретился с эскадренными миноносцами, которые с 05.00 находились в дозоре. 28 сентября в 04.07 корабли вернулись на базу[385]. Однако от запланированных на зиму 1942/43 г. операций по постановке мин и нападению на торговые суда с участием легкого крейсера «Нюрнберг» из-за недостаточной остойчивости этого типа корабля пришлось все же отказаться.

С 4 по 6 февраля 1943 г. эскадренные миноносцы «Теодор Ридель» и «Z 31» совместно с минным заградителем «Бруммер» в районе острова Кильдин предприняли очередную активную минную операцию. Так как «Бруммер» имел скорость только 20 узлов при не слишком надежных машинах, а мины должны были быть поставлены в советском тылу, немцы шли на очень большой риск. Участвующие в этой операции корабли во время похода держали наготове тросы, чтобы в случае необходимости взять «Бруммер» на буксир. Возможно, что русские эти минные операции немцев не заметили[386] (20 января 1943 г. минные заградитель «Скагеррак», 2 тральщика, 2 охотника в 21.20 восточнее Маккаура на дальности около 3,5 км вели огневой бой с двумя советскими эсминцами; поставив дымовую завесу, им удалось быстро уйти от противника и невредимыми дойти до Сюльте-фьорда. Минная операция с 4 по 6 февраля 1943 г. носила кодовое наименование «Бантос-В». В два ряда были установлены мины типа EMF. — Прим. авт.). Охранение этого морского района русскими, их действия в воздухе и на море велись не очень энергично. С другой стороны, немецкие минные заграждения не особенно мешали русским проводить операции и не привели к каким-либо серьезным потерям их кораблей.

Последнюю минную операцию под условным наименованием «Катарина» должна была проводить 4-я флотилия эскадренных миноносцев в составе четырех кораблей (1 обеспечивающий и 3 заградителя, на каждом — по 50 неконтактных мин EMF и 20 минных защитников). Планировалась постановка трех заграждений в районе мыса Канин Нос у восточного выхода из Белого моря. На обратном пути было запланировано произвести внезапное нападение на советские корабли между мысом Канин Нос и Мурманском. Эскадренные миноносцы вышли 27 октября 1943 г. в 20 часов из Альтен-фьорда и направились вначале на север, а затем на восток; в течение дня их сопровождали самолеты морской авиаразведки. В принятых по радио в 12.25 28 октября донесениях разведки сообщалось об обнаружении двух легких крейсеров союзников, девяти эсминцев и шести сторожевых кораблей, находящихся в 205 милях от Канина Носа, что соответствовало дистанции в 255 миль до 4-й флотилии эскадренных миноносцев[387]. Однако, хотя сообщалось, что обнаруженные корабли идут на небольшой скорости кильватерной колонной, замаскированные дымовой завесой, командир 4-й флотилии капитан 1-го ранга Иоганнессон предположил, что речь, видимо, идет о конвое, и решил проводить операцию дальше. В 16.20 был получен приказ адмирала Норвежского моря прекратить операцию. Так как командир не сомневался в том, что может провести операцию успешно, то дважды короткими сигналами испросили разрешения продолжать операцию, что снова было отклонено. В 09.10 29 октября эскадренные миноносцы стали на якорь в Каа-фьорде.

Позднее выяснилось, что обнаруженные корабли были, видимо, американскими десантными судами и охотниками за подводными лодками, переданными по ленд-лизу и переводившимися советскими экипажами из английских портов на север России. Эти корабли не представляли опасности для запланированной минной операции, так что в прекращении похода, как выяснилось впоследствии, не было необходимости.

Немецкие заградители, и прежде всего «Бруммер» и «Кайзер», в 1942-43 годах поставили большое количество оборонительных минных заграждений для того, чтобы защитить входы в норвежские фьорды. Эти постановки производились у Тронхейма, Нарвика и Тромсе[388].

Весной 1943 г. немецкое командование учитывало возможность проведения русскими высадки в районе Петсамо с полуострова Рыбачий. Поэтому было необходимо поставить минное заграждение перед юго-западной оконечностью полуострова Рыбачий. Первоначально операцию планировали провести в длинные февральские ночи, но вследствие долгого прохождения по инстанциям она задержалась до середины апреля; после наступления белых ночей пришли к выводу, что ее осуществить невозможно. Тем не менее в конце концов эту задачу поручили капитану 3 ранга Бриллю. Заграждение должно было находиться на расстоянии трех морских миль от многочисленных советских береговых батарей, и проходить параллельно берегу. Со стороны суши с помощью немецких и финских береговых батарей расположение советских береговых батарей было установлено с максимальной точностью. После этого во время специального рейса «Бруммера» по нему был открыт огонь с закрытых позиций, в результате чего появилась надежда запеленговать русские батареи, укрытые туманом и сумерками. Наблюдение в течение дня позволило вычислить определенные моменты времени, когда русские дают отдельные группы залпов; отправной точкой расчета являлся курс постановки минных заграждений, а поэтому необходимой предпосылкой его правильности была точная навигация. В соответствии с этим, исходя из падений каждой группы залпов, было установлено место кораблей. Местонахождение русских береговых батарей, по данным разведки, было очень точно известно, и поэтому, заранее зная места расположения кораблей, можно было установить направление по градусам и расстояние по таблице, при этом, конечно, точно можно было внести и упреждение по направлению по всем документам для каждой группы залпов.

Операцию «Сагитта» провели 17 апреля 1943 г. минные заградители «Бруммер» и «Скагеррак», охранявшиеся тральщиками «М 31», «М 154», «М 202», «М 251» и четырьмя кораблями 5-й флотилии моторных тральщиков, а также охотниками за подводными лодками, которые находились у Петсамо на отсечной позиции. Приблизительно за полчаса до начала постановки мин немецкий пароход (транспорт продовольствия) «Альтенфельс» и моторный тральщик «R 57» направились в Петсамо. Русские, как обычно, открыли сокрушительный заградительный огонь с освещением входа в Петсамо, но после удачного прорыва транспорта прекратили его. Вскоре после этого соединение немецких кораблей, по возможности используя искусственное задымление, легло на курс минной постановки и уже начало постановку мин, когда было обнаружено русскими и вслед за этим подверглось интенсивному обстрелу. «Бруммер», имевший сильное артиллерийское вооружение, вел ответный огонь по батареям противника. Снаряды часто перелетали, но попадания были только осколочными. Операция по постановке мин проводилась почти в течение 20 минут, на расстоянии 5000 метров от русских батарей, при этом «Бруммер» накрыл по меньшей мере одну из них. На обратном пути немецкие минные заградители в 01.15 были атакованы русскими торпедными катерами, торпеды которых взорвались у отвесных скал[389]. Тщательно подготовленная немцами операция была для русских неожиданной. В ходе войны часто оказывалось, что при условии полной внезапности можно было идти на большой тактический и стратегический риск в действиях против русских.

При дальнейших постановках оборонительных минных заграждений, например 17 апреля 1943 г. десантной баржей «F 276» и 13 апреля заградителем «Скагеррак», столкновений с русскими не происходило. Всего за время постановки оборонительных минных заграждений в районе ответственности «Адмирала полярного побережья» было выставлено 6000 мин в 65 заграждениях.

Так как немцы в начале войны с Советским Союзом не ожидали, что союзники станут оказывать русским великодушную помощь, то для участия в боевых действиях в морях Северного Ледовитого океана имелись лишь три подводные лодки. Лодки «U 81», «U 451» и «U 682» были позднее дополнены «U 566», «U 134» и «U 454». В ноябре 1941 г. «U 566» и «U 451» пришлось отдать командующему подводными лодками группы «Запад», взамен в Нарвик прибыла «U 584». (Затем в декабре на Северный Ледовитый океан были переведены «U 131», «U 134» и «U 454», потом их заменили «U 132», «U 567», «U 578» и «U 757». — Прим. авт.)[390].

Разумеется, такими слабыми силами невозможно было сковать движение союзных конвоев, которые вскоре начали прибывать в северные русские порты. Все же немецкие подводные лодки в 1941 г. добились двух достоверных и одного вероятного потопления советских торговых судов. И, хотя позднее основные действия немецких военно-морских сил были направлены против союзных конвоев, в 1942–1945 годах отдельные подводные лодки все же использовались в районах восточнее Мурманска, где можно было встретить исключительно советские военные корабли и торговые суда.

В 1942 г. в полярных морях действовали 32 немецкие подводные лодки. Число лодок, имевшихся в распоряжении в течение месяца, составляло в январе — 4, в феврале — 14, в марте — 21, в апреле — 21, в мае — 16, в июне — 20, в июле — 23, в августе — 23, в сентябре — 23, в октябре — 20, в ноябре — 26 и в декабре — 23. Они подчинялись начальнику подводных лодок в Норвегии, а начиная с 1944 г. — начальнику подводных лодок в Арктике.

В операциях против союзнических поставок подводным лодкам удалось потопить 31 корабль, при этом пять лодок погибло[391].

В связи с операцией «Вундерланд» три подводные лодки действовали в Карском море в качестве разведчиков и, кажется, еще и потопили при этом несколько судов. Всего якобы в 1942 г. восточнее Мурманска было уничтожено три буксира, два лихтера, три парохода тоннажем 8000 брт[392]. Далее, подводная лодка «U 584» 10 января 1942 г. в квадрате АС 8493 торпедировала советскую подводную лодку «М-175». Четыре советских грузовых судна погибли в составе союзных конвоев в результате нападения немецких лодок.

В 1942 г. немецкие субмарины впервые поставили мины на различных советских фарватерах и у входов в порты. В результате пяти операций были заминированы входы в проливы Югорский и Маточкин Шар[393]. Наряду с этим подводные лодки обстреливали русские станции на безлюдных берегах морей, омывающих Сибирь. «U 601» 27 июля 1942 г. в районе радиостанции на острове Кармакульский уничтожила артиллерийским огнем две находившихся на воде летающих лодки типа «Консолидейтед».

Во время операции «Вундерланд» подводная лодка «U 225» 25 августа 1942 г. обстреляла русскую радиостанцию в районе мыса Желания, однако это действие не нашло одобрения в Штабе руководства войной на море.

8 сентября 1942 г. подводная лодка «U 251» уничтожила радиостанцию на острове Уединения у северного побережья Северной Земли.

18 сентября 1943 г. «U 711» разрушила радиостанцию «Правда», а 24 сентября — радиостанцию «Благополучие».

Наконец, в 1944 г. для уничтожения радиостанции восточнее мыса Стерлигова производилась высадка десанта. 24 сентября эту операцию провели субмарины «U 711», «U 957» и «U 739». Наряду с захваченными пленными подводники добыли интересные данные. В связи с ухудшением погоды высаженные команды не сразу удалось принять обратно. Десантники в течение двух дней управляли радиостанцией и поддерживали радиосвязь, чего русские, видимо, не заметили.

Советская оборона в этих удаленных районах оказалась очень слабой и носила временный характер. 19 августа 1942 г. подводная лодка «U 209», находившаяся у северного входа в пролив Костин Шар, была безрезультатно обстреляна артиллерией четырех сторожевых кораблей, а «U 251» 20 августа 1942 г. наблюдала на позиции 77°20′ с. ш. и 75°20′ в. д. советский малый охотник за подводными лодками. В отдельных случаях наблюдались самолеты.

20 августа 1942 г. в квадрате 4881 АТ «U 456» безрезультатно атаковала советский ледокол[394].

В 1943 г. немецкие подводные силы, действовавшие в морях Северного Ледовитого океана, увеличились. Всего имелось 39 подводных лодок, но их число уменьшилось, так как часть из них была отдана начальнику подводных лодок «Запад», а часть погибла во второй половине года. В январе имелась 21 лодка, в феврале — 18, в марте и апреле — 17, и начиная с мая их оставалось только 12. Основные действия немецких подводных лодок были опять направлены против конвоев союзников, идущих в Мурманск. В результате этих действий западнее Мурманска погибло пять союзных грузовых судов, среди которых не было ни одного транспорта под советским флагом.

Летом и осенью 1943 г. немецкие подводные лодки проводили операции в Западно-Сибирском и Карском морях. Выяснилось, что русские, проводя весьма скромные оборонительные мероприятия, были не в состоянии своевременно реагировать на быстрое перемещение направления главного удара немецких подводных сил.

В конце июля две немецкие подводные лодки вначале выполнили две успешные атаки в районе Спорого Навлока и Костина Шара. В августе их действия сконцентрировались в основном в Западно-Сибирском море, где две субмарины потопили два парохода и повредили один. В октябре основной удар был нанесен в Карском море, где в начале месяца внезапным нападением четыре подводные лодки потопили пять советских судов[395].

В общей сложности в 1943 г. было произведено 14 минных операций подводных лодок, во время которых в Печорском море, в Югорском проливе, у портов Амдерма и Диксон, в устьях Оби и Енисея было поставлено приблизительно 16–20 мин типов ТМС или ТМВ. После проведения операции «Зеехунд» — минирования основного устья Оби 24 минами ТМВ, которая, по-видимому, проводилась в ночь с 17 на 18 августа 1943 г., по неизвестной причине не вернулась на базу «U 639» (с 21 августа считается пропавшей без вести). Это была единственная погибшая немецкая подводная лодка в морях Северного Ледовитого океана в 1943 г. (По советским данным, «U 639» 30 августа 1943 г. была торпедирована советской подводной лодкой.

«U 737» потопила 800-тонный корабль охранения, тогда как «U 957» претендовала на уничтожение океанографического судна «Норд» и эсминца. — Прим. авт.)[396].

Кроме того, пять подводных лодок, использовавшихся для постановки мин восточнее Новой Земли, принимали участие в шести походах, чтобы помешать советскому судоходству. Так, например, «U 960» после проведения минной операции потопила севернее Диксона из конвоя с 30 сентября на 1 октября 1943 г. два парохода и сторожевое судно.

После того как в конце 1943 г. два последних немецких линейных корабля вышли из строя, борьба с конвоями, идущими в Мурманск, велась исключительно подводными лодками и авиацией. Действующих подводных лодок было всего 50, из которых, однако, 23 погибли в 1944 г. Было потоплено 15 союзных торговых судов — среди них одно советское грузовое судно — из состава конвоев, направлявшихся в Мурманск.

В августе и сентябре 1944 г. возобновились действия подводных лодок в сибирских водах и в Карском море. Там действовала группа «Грайф» из шести единиц. Всего эти подводные лодки, согласно их донесениям, потопили один транспорт, четыре сторожевых, одно конвойное и одно гидрографическое судно, а также эскадренный миноносец[397]. Несколько пароходов получили повреждения. Далее, подводные лодки поставили шесть минных заграждений по 12 мин ТМС в районах мыса Канин Нос, остров Колгуев, губа Белушья, на подходах к Печорской губе и Югорскому проливу[398].

Советская противолодочная оборона, которая усилилась большим количеством кораблей, полученных по ленд-лизу, впервые достигла успеха: 6 сентября 1944 г. в районе острова Кракова «U 362» была атакована и уничтожена глубинными бомбами[399].

Подводные лодки, действовавшие в этом районе, докладывали о многочисленных неисправностях в торпедах и промахах, что было, видимо, вызвано низкими температурами и дрейфующими льдами.

23 августа 1944 г. «U 711» атаковала военные корабли, ранее принадлежавшие союзникам и шедшие из Англии в Мурманск под русскими флагами с советскими командами. В 06.50 подводная лодка обнаружила в перископ линейный корабль «Архангельск» и по меньшей мере восемь эскадренных миноносцев типа «Деятельный» (бывш. «Черчилль»). Три самолета кружили над соединением, которое шло со скоростью от 12 до 14 узлов. В 07.20 «U 711» с дистанции 3500 метров произвела двухторпедный залп, а в 07.28 последовал взрыв торпеды. В перископ было видно, что в момент взрыва из передней трубы линкора пошел густой дым, на мачтах подняли сигнал, а по данным акустика, корабль дал задний ход. Два советских эскадренных миноносца начали сбрасывать глубинные бомбы. Тем не менее в 07.29 «U 711» с дистанции 10 000 метров выстрелила торпеду по третьему эскадренному миноносцу, который находился в охранении с правого борта линкора. Спустя 8 минут 32 секунды наблюдался взрыв торпеды, у цели поднялся большой столб воды, а сам эскадренный миноносец стал опускаться кормой. В 07.41 подводная лодка, которой казалось, что она наблюдала гибель эскадренного миноносца, оставила район боя, в то время, как другой советский эсминец продолжал сбрасывать глубинные бомбы на безопасном расстоянии, а воздушное охранение, усиленное шестью самолетами, тщетно пыталось найти подводную лодку. В действительности вторая торпеда, видимо, попала в другой корабль, поскольку все корабли, включая и поврежденный, прибыли на базу[400]. Во всяком случае русские возвратили англичанам через несколько лет после войны только 8 кораблей, девятый, по их признанию, был потоплен в 1945 г. Деятельность германских подводных лодок в 1945 г. протекала в условиях растущего превосходства сил союзников. И все-таки подводным лодкам удалось потопить еще 8 союзных транспортов, в том числе один советский, а также 5 конвойных кораблей. Эти потери союзников при создавшейся тогда обстановке оказались незначительными.

16 января 1945 г. вблизи Кольского полуострова подводная лодка потопила советский эсминец «Деятельный». Доклад «U 293» о потоплении ею 21 января еще одного миноносца до сих пор не подтвердился[401].

В апреле 1945 г. 14-я флотилия подводных лодок в Нарвике имела в своем составе «U 427», «U 711», «U 968», «U 295», «U 286», «U 307», «U 481», «U 312», «U 369», «U 313», «U 716», «U 294» и «U 997». Эти лодки атаковали конвой из семи транспортов и охранения, шедший в Мурманск. Субмарины вышли из Нарвика 21 апреля, осуществляя в дальнейшем переход в надводном положении в район, расположенный в 70 милях к западу от полуострова Рыбачий. Затем они погрузились под шнорхель и развернулись на назначенных им позициях. Позицию, расположенную непосредственно у входа в Кольский залив, занимала «U 711», дальше от нее в море были развернуты еще четыре лодки. В открытом море развернулись три группы подводных лодок по три единицы в каждой. Каждой группе выделялся квадрат в 3 мили. Группы располагались вблизи друг друга. 24 апреля «U 294» донесла о потоплении у входа в Порсангер-фьорд советского эскадренного миноносца, в то время как «U 997» предположительно потопила один транспорт к северу от Мурманска. Эти подводные лодки вслед за тем стали возвращаться на базу. 26 апреля конвой вошел в Мурманск. Результаты действий «U 711», которой удалось выпустить торпеды, остались неизвестными. «U 716» подверглась атаке самолета, получила повреждения от бомб и возвратилась в базу. 26, 27, 28 и 29 апреля подводные лодки неоднократно атаковывались противолодочными кораблями, траулерами и самолетами. Несмотря на это, они ожидали выхода из Мурманска конвоя из 42 транспортов, который пришел туда в марте. В 19.00 29 апреля у входа в Кольский залив «U 968» предположительно торпедировала эскадренный миноносец. Несколькими часами позже вышел конвой, по которому «U 427» выпустила веером три торпеды, одна из которых взорвалась у цели. После этого она подверглась длительному преследованию эскадренным миноносцем и другими кораблями. За пять с половиной часов на нее было сброшено 678 глубинных бомб, и она получила повреждения. Подводная лодка все-таки смогла вернуться на базу, несмотря на неоднократные атаки авиации, которым она подвергалась на переходе морем. «U 313» пыталась прийти на помощь «U 427», но была атакована советскими торпедными катерами, которые вышли из базы для захвата подводной лодки «U 427». В дальнейшем «U 313» едва удалось уйти от преследования. Корабли охранения английского конвоя 29 апреля потопили подводные лодки «U 286» и «U 307»[402].

В 1945 г. германским подводным лодкам не ставилась задача действовать на советских коммуникациях, проходящих к востоку от Мурманска. Отдельные выходы субмарин и их действия носили демонстративный характер и преследовали цель вынудить русских к тому, чтобы они и в этом удаленном районе развернули соответствующую систему обороны. Наряду с этим подводные лодки исходя из обстановки должны были стремиться к атакам наиболее ценных конвоев. Фактически достигнутые подводными лодками успехи оказались незначительными. Об успехах в минно-заградительных действиях что-либо определенное сказать нельзя.

Хотя действия подводных лодок против мурманских конвоев отмечались большими успехами, особенно в 1942 г., им все-таки не удалось прервать эту очень важную коммуникацию. В период 1944–1945 годов в борьбе со все более усиливающимся охранением конвоев подводные лодки понесли тяжелые потери.

При оценке действий подводных лодок у Сибирского побережья необходимо помнить, что германские лодки не строились в расчете на возможное их использование в северных морях и что эти подводные лодки, по крайней мере до 1942 г., не имели опыта плавания в ледовых условиях.

В течение 1943–1944 гг. в связи с постоянным ростом сил охранения союзных конвоев, идущих в Мурманск, силы германских подводных лодок и авиации сравнительно падали, так что уже нельзя было рассчитывать на достижение решающих боевых результатов от этих сил. С уничтожением линкора «Тирпиц», сокращением, а затем и отводом надводных кораблей с Севера боевые возможности сил, действующих против конвоев, сокращались.

В конце 1944 г. германская сторона стала размышлять над способами действий против конвоев в этих новых условиях. Возник план, заключавшийся в том, чтобы нападение на суда конвоя организовать после того, как последний придет в Мурманск, но еще до начала разгрузки транспортов, которые к этому времени будут находиться на рейде Мурманска. Для подобного нападения предполагалось использовать сверхмалые подводные лодки типа «Бибер». С этой целью в начале ноября 1944 г. через Любек в северную Норвегию передислоцировалась 256-я флотилия сверхмалых подводных лодок, которая ранее с успехом использовалась на западе. В качестве базы для этих подводных лодок был избран район расположения батарей береговой артиллерии Тронденес вблизи Харстада.

Боевые действия планировались следующим образом: на палубы трех субмарин типа VIIC принималось шесть сверхмалых подводных лодок. Выход из Харстада намечался за трое суток до начала атаки. Переход — прибрежными фарватерами в надводном положении. В лунную ночь — покладка на грунт в Ланг-фьорде. На следующий день — продолжение перехода на большом расстоянии от побережья. Конечный пункт перехода намечался к северо-западу от острова Кильдин в 40 милях от района атаки. Отсюда за 12 часов до начала атаки сверхмалые подводные лодки начинают самостоятельный поход в район действий — бухту Ваенга. Атака (выпуск торпед) намечалась на 03.00. В период 02.30–03.30 планировался налет на Ваенгу нескольких самолетов в расчете отвлечь внимание русских. Ожидалось, что подводные лодки встретят большие трудности в бухте Ваенга и в ближайших районах, поскольку у германской стороны не было данных о минных заграждениях в этих водах. Предполагалось наличие минного заграждения у мыса Сеть-Наволок. Далее было известно, что у острова Сальный имелся бревенчатый бон. Следовало рассчитывать также и на то, что такие ценные корабли, как, например, линейный корабль «Архангельск», окажутся прикрыты сетями («U 315» выходила из Хаммерфеста для безрезультатной атаки находившегося в Кольском заливе линкора «Архангельск» еще 14 сентября 1944 г. — Прим. авт.), а в их охранении будут находиться многочисленные катера. Считалось, что внимание русских постов наблюдения к 03.00 резко падало.

Особенно тщательно планировалось снятие экипажей с подводных лодок «Бибер» после проведения ими атак, поскольку эти подводные лодки вследствие малого радиуса действия самостоятельно не могли дойти до ближайших германских баз, расположенных к западу от Порсангер-фьорда. Через 4 часа после начала атаки, вблизи мыса Сеть-Наволок, намечалось первое рандеву с лодками типа «Бибер», которые должны были всплывать по сигналу субмарины типа VlIC. В обусловленное время с подводной лодки типа «Бибер» должны были подаваться сигналы ударами молотка по корпусу. Лодка типа VlIC, приняв сигналы, должна была приблизиться, а затем дать сигнал на всплытие. В дальнейшем «Биберы» затоплялись, а их личный состав принимался на лодку типа VIIC. В случае, если подводная лодка типа «Бибер» не успевала в назначенное время прийти к первому пункту встречи, то на следующий день она должна была быть во втором пункте, расположенном восточнее полуострова Рыбачий. При этом предусматривалась аналогичная организация встречи. Если же и в этом случае встреча не состоялась, то «Биберы» должны были пересечь Варангер-фьорд и идти в Перс-фьорд. Там экипажи должны были затопить подводные лодки и идти в необжитые места побережья (в это время немцы эвакуировали Финляндию), откуда в обусловленное время их могли снять подводные лодки. В крайнем случае команды могли направиться внутрь страны на запад с расчетом дойти до немецких позиций или выйти в населенные места Швеции. Такой путь разрешал вопрос с продуктами питания.

Успешное проведение атаки в значительной мере зависело от подготовки людей, которая проводилась с исключительной энергией и необходимой осмотрительностью. Из 30 подводных лодок 256-й флотилии для намеченных действий были выделены восемь единиц с наиболее устойчивыми командами. Подводные лодки передислоцировались в Харстад на специально оборудованном судне «Блек Уотч». Вскоре подводные лодки приступили к тренировкам, которые постепенно все более усложнялись. Для подводных лодок создавалась обстановка, при которой они должны действовать в неизвестном для них фьорде, с преодолением сетевых заграждений Харстада. При учебных атаках многим подводным лодкам удалось подойти незамеченными на расстояние менее 100 метров к «Блек Уотч», который охранялся катерами.

Затем прибыли три субмарины, каждая из которых должна была транспортировать по два «Бибера». Ими отрабатывалась погрузка и спуск на воду «Биберов» и прием плавающих команд. В ходе тренировок выявились трудности приема сигналов «Биберов» даже на очень малых расстояниях, и в связи с этим — трудности организации встречи, несмотря на то, что большие подводные лодки использовали свою гидроакустику. Неожиданно долгим оказался поиск команд, плавающих в условиях полной темноты.

Во время тренировок произошли два несчастья, причины возникновения которых потом стали основой неудачи намеченных действий. При длительной транспортировке сверхмалых подводных лодок нарушалась герметичность подводящих бензиновых трубопроводов, вследствие чего в лодках появились бензиновые пары, хотя и в небольшом количестве. При погружении и переходе с бензиновых двигателей на электромоторы от электрической искры пары бензина воспламенились. В одном случае при спасении подводной лодки, которую охватило пламя, командир получил ожоги, а во втором случае удалось спасти «неповрежденного» командира, но зато подводная лодка затонула.

Схема 1. Война на Балтийском море, 1941 г.

Схема 2.

Схема 3. Война на Балтийском море, 1942 г.

Схема 4. Война на Балтийском море, 1943 г.

Схема 5. Война на Балтийском море, 1944 г.

Схема 6. Балтийское море.

Схема 7. Действия в Баренцевом море 1941–1945 гг.

Схема 8. Операция «Вундерланд».

Схема 9. Советские десантные операции в Баренцевом море.

Схема 10. Ладожское и Онежское озера.

Схема 11. Война на Черном море 1941–1945 гг.

Схема 12. Действия на Азовском море 1941–1943 гг.

Схема 13. Действия на Дунае 1941–1945 гг.

Схема 14. Борьба за Будапешт.

Отряд германских минных заградителей в Балтийском море, 1941 г.

Моряки с потопленного советского торгового суда на борту немецкого торпедного катера. Балтика, июнь 1941 г.

Пассажирский лайнер «Вильгельм Густлов», потопленный 30.1.1945 г. советской подводной лодкой С-13 (довоенное фото).

Солдаты немецкой 17-й армии эвакуипуются из Севастополя на быстроходной десантной барже, май 1944 г.

Наряду с практическими тренировками команды систематически работали над повышением своих теоретических знаний. Кроме общих сведений по району действий, командирам дали для изучения зарисовки берегов, а также силуэты побережья, каким оно представляется с определенных дистанций и высоты глаза наблюдателя в 80 см от поверхности. Повторялись и заучивались наизусть названия и виды известных пунктов побережья, уровень воды, время восхода луны и направления, курсы и расстояния, которые должны быть пройдены на соответствующих курсах. Свои знания района действий командиры совершенствовали путем изучения фотоснимков, сделанных самолетами, и материалов разведки. Наконец, команды готовились к боевым действиям и в физическом отношении путем специальных физических упражнений, организации полноценного сна, разнообразного питания. После четырехнедельного обучения представлялась возможность окончательно выбрать шесть командиров для проведения намеченной операции. Тем временем большая подводная лодка провела разведку района предстоящих действий и установила, что «Биберы» лучше всего спускать на воду для их самостоятельного движения в район действий на расстоянии 10–15 миль от побережья, полагая, что на эти действия потребуется всего лишь 10 минут. На рейде Мурманска в районе острова Сальный и по обе стороны от него против обычных подводных лодок установлены боны и сети, кроме того, имеются многочисленные световые заграждения, расположение минных заграждений не установлено. Между островом Кильдин и мысом Сеть-Наволок патрулируют многочисленные русские быстроходные катера. Данных об охранении бонов и сетей, а также о рекомендованных в этом районе курсах получено не было.

1 января 1945 г. гросс-адмирал Дениц информировал Гитлера об обсуждении запланированных действий против русского линкора. Кроме того, в этой операции объектами атак могли оказаться конвойный авианосец, груженые транспорты и эскадренные миноносцы. Всего подводные лодки типа «Бибер» могли принять 12 торпед.

Ранним вечером 5 января 1945 г. из базы вышли три субмарины с шестью карликовыми лодками; на переходе до Тромсе они обеспечивались флотилией моторных тральщиков, а затем пошли самостоятельно. С восходом луны они в соответствии с планом зашли в Ланг-фьорд и легли на грунт. В утренние часы следующего дня переход был продолжен. Затем обнаружилось, что в две карликовые лодки попала вода и появились бензиновые пары, что могло быть вызвано вибрацией корпуса подводной лодки-носителя во время длительного перехода. Эти неисправности удалось устранить корабельными средствами. После выхода из норвежских шхер подводные лодки продолжили переход в открытом море в рассредоточенных порядках. В связи с ветром в 3–4 балла подводные лодки шли умеренным ходом, чтобы исключить возможные повреждения карликовых лодок. Дважды пришлось погружаться в связи с воздушной опасностью. При подходе к Нордкапу на двух карликовых лодках обнаружились повреждения и появление бензиновых паров. Переход продолжался с расчетом использовать остальные четыре лодки. Через некоторое время вышла из строя третья, а затем и четвертая карликовые лодки, в связи с чем операция была отменена. Подводные лодки возвратились в Харстад. Бензиновые трубопроводы, видимо, не были рассчитаны на большие скорости хода. При последующем осмотре эти неисправности устранили, но момент возможного использования сверхмалых подводных лодок против русских был упущен. Интересно, что в дальнейшем по поводу этой операции в германском флоте распространились слухи, согласно которым были предприняты две попытки проведения атак русских кораблей и что в обоих случаях подводные лодки-носители подверглись преследованию и получили повреждения. Во втором варианте этих слухов двум карликовым подводным лодкам удалось пройти через сети, выставленные для обороны линкора «Архангельск», но плохая подготовка команд привела к тому, что оружие использовано не было и им пришлось уйти.

Подготовка намеченных действий проводилась основательно, а неудача операции объяснялась техническими неполадками карликовых подводных лодок. Это была единственная попытка использования германских сверхмалых подводных лодок против защищенных портов противника. В дальнейшем использовались германские человеко-торпеды типа «Мардер» и «Негер» против транспортов в Киркенесе. Командир большой подводной лодки «U 995» старший лейтенант Хесс выразил пожелание выполнить эти атаки и торпедировал два вражеских судна в Киркенесе[403]. Эти действия стали для русских предупреждением о возможных новых способах действий против них, так что от последующего использования сверхмалых подводных лодок пришлось отказаться.

Кроме того, успешная операция против Мурманска уже не могла повлиять на выход из войны. Одно было ясно, что русские рисковали потерять линкор «Архангельск», который с момента прихода из Англии постоянно находился в гавани и бездействовал.

В июне 1941 г. германская авиация в Северной Норвегии имела в своем составе эскадрилью дальних разведчиков «Do-18», эскадрилью ближних разведчиков «Не-60», звено дальних разведчиков «Ju-88», а также части 5-й эскадры пикирующих бомбардировщиков, вооруженной самолетами «Ju-87», и 5-й истребительной эскадры (самолеты «Ме-109»), всего около 120 самолетов[404].

Этими небольшими силами обеспечивалась оборона побережья Северной Норвегии и прилегавшего к нему водного пространства. Авиация вела разведку до острова Ян-Майен и южного побережья Шпицбергена, а также в районе Архангельска. При этом во многих случаях обнаруживались английские и советские военно-морские силы.

Весной 1942 г. решение оперативных задач в районах Мурманского побережья обеспечивалось авиационным командованием «Финланд». Действия авиации концентрировались, главным образом, на районе Мурманск — полуостров Рыбачий, в то время как действия в других районах были связаны с операциями против союзных конвоев и специальными операциями германских военно-морских сил. В отдельных случаях разведка проводилась на север до пролива Ольга и на восток до пролива Вилькицкого. Специальные вылеты, производимые почти ежедневно из Киркенеса в Баренцево море с целью выяснения погоды, давали дополнительные разведывательные данные.

Вскоре после начала войны с Советским Союзом авиационные соединения в Северной Норвегии начали постепенно пополняться, и летом 1942 г. число самолетов увеличилось до 250, и до конца войны этот состав оказался наибольшим. К числу прибывших соединений относилась 3-я группа 30-й бомбардировочной эскадры, 2-я группа торпедоносцев 26-й бомбардировочной эскадры, 1-я эскадрилья 906-й береговой авиагруппы и часть 40-й бомбардировочной эскадры. В дальнейшем количественный состав германской авиации постепенно уменьшался до 30 самолетов в декабре 1943 г., но еще раз увеличился до 90 машин в сентябре 1944 г.[405].

К основным задачам германской авиации относились действия против союзных конвоев и бомбардировка советских портов разгрузки. При атаках союзных конвоев в море в 1942 г. авиация потопила 36 транспортов и 5 транспортов (из них один советский) были уничтожены в Мурманске[406].

В 1943 г. в открытом море не было потоплено ни одного судна союзников, лишь было уничтожено одно грузовое судно в Мурманске. В 1944 г. условия были еще менее благоприятными, так как авиация вообще не потопила ни одного судна. Единственное и последнее потопление в открытом море имело место в 1945 г.[407].

Если налеты на торговые суда союзников, находящиеся в открытом море, совершали соединения бомбардировочной и торпедоносной авиации, пикирующие бомбардировщики, главным образом, совершали налеты на мурманский порт. В 1942 г. в день производилось по 16–18 вылетов, несмотря на большое число прибывающих грузовых судов, русские (в основном — женщины) своевременно успевали все разгрузить. Немецкие истребители-бомбардировщики в 1943 г. в дневное время нападали на суда, доставлявшие снабжение между Мурманском и полуостровом Рыбачий и потопили несколько малых судов[408].

Точных цифровых данных относительно потерь немецкой авиации еще не имеется. Самые большие потери немцы несли в 1943 г. при налетах на Мурманскую железную дорогу до района Кандалакши, так как русские имели здесь хорошую службу воздушного наблюдения, а также зенитные батареи и истребители. Однако значительный процент сбитых немецких пилотов удалось спасти самолетами «Шторх» и гидросамолетами аварийно-спасательной службы.

Во время обороны при налетах советской авиации на немецкие аэродромы, порты и конвои часто приходилось вступать в воздушные бои. Немцы с мая до октября 1943 г. во время обороны от налетов советской авиации приблизительно на 45 конвоев удалось сбить в общей сложности 700 русских самолетов[409].

Воздушные налеты на советские военные корабли были только второстепенной задачей для немецкой авиации. Первый налет имел место 30 июня 1941 г. на шесть советских эскадренных миноносцев, которые поддерживали высадку русских частей южнее полуострова Рыбачий. При этом два эскадренных миноносца получили повреждения[410]; еще в два эсминца, находившихся восточнее Рыбачьего, 26 августа попали бомбы, сброшенные пикирующими бомбардировщиками[411]. Сообщение о потоплении советского эскадренного миноносца, находящегося в Полярном, прямым попаданием бомбы 22 августа, напротив, казалось сомнительным[412]. 16 сентября 1941 г. главное командование вермахта сообщило о еще одном эскадренном миноносце, который был поврежден самолетом восточнее Колы[413]. Два ледокола, среди них один типа «И. Сталин», 15 января 1942 г. в Западном проливе Белого моря подверглись налету немецкой авиации и получили повреждения[414]. В последующие годы войны авиация сообщала об успешных потоплениях советских судов, хотя эти сведения не всегда были точными.

Разведывательным действиям немецких летчиков, наблюдавших за конвоями и их силами прикрытия, постоянно мешали неблагоприятные метеорологические условия и недостаточный по численности состав соединений. Военно-морской флот постоянно жаловался на недостаточность результатов разведки и слабое прикрытие истребителями. Операции немецких военно-морских сил в марте и декабре 1942 г., в декабре 1943 г. со всей ясностью показали последствия недостаточности данных авиаразведки.

Командование ВВС организовало некоторые интересные специальные операции. Так, например, самолет «Юнкерс» 25 сентября 1941 г. высадил 10 метеорологов в Банзо на Шпицбергене и в конце июня 1942 г. забрал их обратно. Зато попытка установить автоматическую метеорологическую станцию на Новой Земле и подготовить ее, сбросив туда парашютистов, потерпела полную неудачу из-за действий советской авиации. Группу метеорологов на Земле Франца Иосифа, заболевших от употребления в пищу сырой медвежатины, пришлось в июне 1944 г. эвакуировать на самолете. Поздним летом 1943 г., после предварительной рекогносцировки местности с воздуха, двумя подводными лодками был оборудован пункт базирования на Новой Земле севернее пролива Маточкин Шар, который служил базой для летающих лодок «BV-138». Эти самолеты производили разведку в Карском море в восточном направлении и в течение трех недель искали советский конвой, о котором имелись сведения. Несмотря на советскую воздушную разведку, база работала без помех и лишь после окончания операции она прекратила свое действие. Всего было выполнено восемь разведывательных полетов, которые проводились в направлении острова Диксон — острова Белый и до пролива Вилькицкого. В отдельных случаях русские порты минировались авиацией. Так, например, 10 мин было сброшено 29 августа 1942 г. перед Архангельском в связи с операцией «Вундерланд»[415].

С 1944 г. в связи с возникновением материальных трудностей прекратились дальние полеты разведывательной авиации на запад и восток. В 1945 г. германская авиация начала использовать при атаках самолеты новых типов, но и в этом случае больших успехов достигнуто не было. При последней атаке союзного конвоя в конце марта 1945 г. германские самолеты не смогли его найти вследствие недостатка самолетов наведения и вынуждены были ни с чем возвратиться на аэродромы.

К началу войны с Советским Союзом в Северной Норвегии находились два соединения обороны побережья — 1-е и 2-е соединения охраны побережья. В дальнейшем в ходе войны туда прибыли многочисленные соединения и флотилии, в том числе 5, 7-я и 21-я флотилии моторных тральщиков; 11-я, 12-я и часть 17-й флотилии охотников за подводными лодками; 5-я и 22-я флотилии тральщиков; 21-я флотилия сторожевых кораблей; 21-я и 22-я флотилии десантных кораблей и многие другие.

На короткое время немцы передислоцировали в Северную Норвегию и торпедные катера. Четыре единицы 8-й флотилии торпедных катеров с плавбазой «Адольф Людериц» с ноября 1941 г. до августа 1942 г. находились в Киркенесе, а шесть торпедных катеров с плавбазой «Карл Петерс» с декабря 1942 г. по июнь 1943 г. — в Буде. Немецкие торпедные катера не имели, однако, возможности нападать на советские корабли западнее полуострова Рыбачий. От операций восточнее полуострова Рыбачий, где имелось достаточно целей стратегического значения, отказались, предполагая, что условия погоды и небольшой радиус действия сделают невозможным их осуществление.

Соединения, предназначенные для охраны побережья, а также для конвойной службы, в ходе войны постоянно усиливались. Основная их задача заключалась в эскортировании транспортов, доставлявших снабжение 20-й горной армии генерала Дитля. Наряду с этим они использовались для очистки фарватеров от мин, для обеспечения выхода в море линейных кораблей и эскадренных миноносцев и по возможности для нападения на караулившие советские подводные лодки.

Так как капитальный ремонт не мог быть проведен в северных норвежских базах даже с помощью плавучих мастерских, то каждую действующую флотилию по истечении года приходилось отправлять в Германию; для переходов туда и обратно, а также во время стоянки на верфях расходовалось много времени и горючего. К тому же атаки англичан в районе Средней и Южной Норвегии на проходившие туда и обратно суда вызывали некоторые потери. Также играло роль то обстоятельство, что различные флотилии, участвовавшие в операциях в морях Северного Ледовитого океана, заменялись на другие соединения, которые до того действовали в Бискайском заливе и в Балтийском море. Эти передислокации на большие расстояния сильно трепали корабли и требовали больших затрат горючего и времени.

В отдельных случаях немецкие конвойные силы выполняли некоторые боевые задачи. Например, в ноябре 1942 г. 7-я флотилия моторных тральщиков совместно с другими силами поставила минное заграждение для защиты водного пути из Киркенеса в Петсамо, причем при абсолютно ясной погоде мины ставились на расстоянии 5000–8000 метров от русского берега. Удивительно, что со стороны русских не было предпринято никаких оборонительных действий.

Другая операция, запланированная на ноябрь 1942 г. при взаимодействии военно-морского флота с авиацией и направленная против полуострова Рыбачий, не была проведена, так как авиация отказалась принять в ней участие из-за плохих метеорологических условий. Во время этой операции моторные тральщики должны были вызвать на себя артиллерийский огонь и свет прожекторов, а авиация — атаковать позиции русских пикирующими бомбардировщиками.

Организация немецких конвоев не всегда была удачной. Например, с большим трудом груженный бомбами пароход прибыл в Петсамо, где выяснилось, что он, собственно говоря, был предназначен для отправки в Киркенес, где он до этого уже находился 60 дней! Другой пароход, груженный углем, прибыл в Киркенес. Ввиду того что там не нашли для него применения, пароход отправился обратно и в районе мыса Нордкин был потоплен русской подводной лодкой. Картофель и овощи выгружались зимой во многих портах, и при этом продовольствие замерзало и становилось непригодным для употребления, но, несмотря на это, все-таки удалось наполнить продовольственные склады 20-й немецкой армии на Крайнем Севере запасами, по крайней мере на шесть месяцев. Во время эвакуации Лапландии большая часть продовольствия не могла быть вывезена, и ее пришлось оставить.

Германские эскадренные миноносцы, базирующиеся в Северной Норвегии, в 1943–1944 годах проявляли гораздо меньшую активность, чем в 1941–1942 годах. Это частично объяснялось усилением обороны союзников, а также техническим несовершенством германских эскадренных миноносцев и плохими условиями базирования в Северной Норвегии. Фактически эскадренные миноносцы не отвечали требованиям плавания в бурных северных морях и были весьма чувствительны к этим условиям в связи с тем, что они имели машинные установки, работавшие на паре высокого давления и требующие очищенной от примесей котельной воды. Серьезные ремонты могли выполняться исключительно на верфях Германии. Из-за недостатка топлива не только сокращалось число переходов в Германию, но и в ходе боевых действий проводилась экономия энергетических ресурсов кораблей, их полные возможности не использовались. Пребывание в Северной Норвегии крупных германских кораблей заставляло одновременно держать там большое количество эскадренных миноносцев, и только после уничтожения «Тирпица» необходимость в этом отпала.

4-я флотилия эскадренных миноносцев (капитан 1 ранга Иоханессон), состоявшая из «Z 29», «Z 31», «Z 33», «Z 34» и «Z 38», базировавшаяся на Каа-фьорде, 19 октября 1944 г. вышла в Смал-фьорд и в 05.00 21 октября стала на якорь на подходах к Тана. Во время этого перехода советские торпедные катера атаковали два конвоя в районе мыса Кибергнес, при этом два германских судна были потоплены и два повреждены. Эскадренные миноносцы тем временем находились слишком далеко от места боя, чтобы оказать помощь. В это время главной задачей флотилии была борьба с советскими десантами, поскольку русские пытались упредить отход германских войск высадками в тыл. Так как место стоянки эскадренных миноносцев неоднократно просматривалось советскими самолетами, то они 22 октября перешли в Хопс-фьорд и вечером того же дня вышли в море с расчетом прикрыть от атак советских торпедных катеров германский конвой, идущий на запад. Конвой, эсминцы и советские торпедные катера разминулись, и удар сорвался, после чего эсминцы вернулись в Хопс-фьорд. 23 октября эскадренные миноносцы вновь вышли в море, чтобы прикрыть идущий на запад конвой в составе шести пароходов, 12 конвойных кораблей и девяти моторных тральщиков от восьми находящихся в море торпедных катеров. Конвой, суда которого разошлись на значительные расстояния друг от друга, неоднократно атаковывался советскими самолетами и подводными лодками, но, по имеющимся данным, не понес каких-либо потерь. 24 октября эскадренные миноносцы вошли в Смал-фьорд.

В последующие дни германская разведка получила данные о выходе в море советских эскадренных миноносцев[416]. 4-я флотилия 26 октября предприняла попытку перехватить советские эсминцы, но успеха не имела и 27 октября стала на якорь в Ско-фьорде. (В действительности 4 советских эсминца 26 октября 1944 года в 04 часа сделали по Вардё около 30 выстрелов. — Прим. авт.) В тот же день эскадренные миноносцы участвовали в эвакуации Мессерсанд. 29 октября расположенную в районе мыса Кибергнес батарею взорвали, а личный состав эвакуировали на трех моторных тральщиках, охранение которых взяли на себя два эскадренных миноносца. Вследствие плохой погоды пришлось в море производить перегрузку на эскадренные миноносцы принятых на моторные тральщики людей (380 человек). 30 октября эскадренные миноносцы привлекались к эвакуации Варде, а 31 октября «Z 33» поставил 20 мин ЕМС в районе мыса Маккаур[417].

6 ноября разведка получила данные, согласно которым по крайней мере 30 русских кораблей ведут атаку против мыса Берлевог[418]. В связи с этим в море вышли эскадренные миноносцы, в течение нескольких часов они маневрировали в районе мыса Нордкин, а затем возвратились к месту стоянки.

4-я флотилия под командованием капитана 1 ранга Вангенхайма совершила еще несколько выходов в море для обеспечения эвакуации германских войск из Северной Норвегии, в ходе которых не имела ни одного боевого столкновения с русскими. Позднее эта флотилия передислоцировалась на юг; на переходе морем 17 января 1945 г. у западного побережья Норвегии флотилия провела успешный бой с превосходящими английскими военно-морскими силами[419].

Можно полагать, что пять эскадренных миноносцев могли облегчить отход германских войск из Северной Норвегии и с побережья. Русские миноносцы выходили в море и обстреливали отдельные гавани и острова, занятые германскими войсками, но уклонялись от встречи и боя с германскими эсминцами. Так как русские имели всего пять современных кораблей этого класса, но с более слабым вооружением, такое предположение имеет под собой основания и становится понятным.

Напротив, менее понятной являлась пассивность англичан. Они имели достаточные военно-морские силы, чтобы не допустить германских перевозок морем и исключить их осуществление по единственному идущему преимущественно вдоль побережья пути, используя для этого артиллерийский огонь, мины и высадку десантов на островах. Решение немцев об использовании даже в темное время суток имевшихся в небольшом количестве ценных эскадренных миноносцев против советских торпедных катеров, видимо, было вызвано критическим положением, созданным этими постоянными атаками.

Во всех опубликованных материалах русские подчеркивали, что германские конвои имели сильное охранение. Такое мнение следует считать правильным применительно к 1942 и 1943 годам. Немцами было установлено, что советские подводные лодки атаковали, главным образом, корабли внешнего охранения и редко прорывались к самим транспортам. Например, по русским материалам, германский конвой, который наблюдался 12 октября 1943 г. в районе Тана-фьорда, состоял из трех транспортов, двух эскадренных миноносцев, 12 траулеров, пяти базовых и 10 катерных тральщиков. Из другого конвоя, который охранялся четырьмя эскадренными миноносцами, восемью траулерами, двумя мотоботами и двумя моторными тральщиками, русская подводная лодка типа «М», видимо, потопила, несмотря на такое охранение, один транспорт.

Во всяком случае, до 1944 г. немцы имели потери в границах допустимого. Только с отходом Лапландской армии и вводом в действие англичанами своих палубных самолетов для ударов по конвоям[420] немцы начали нести тяжелые потери. После окончания немцами эвакуации для них сложились более благоприятные условия для ведения боевых действий, поскольку протяженность коммуникаций уменьшилась, а русские должны были действовать на значительно большем удалении от своих баз.

Исходя из опыта зимней войны, в июне 1941 г., когда обострились советско-финские отношения, финское командование решило сформировать отряд военно-морских сил в Баренцевом море. В результате мирного договора, заключенного в 1940 г. в Москве, Финляндия вынуждена была отказаться от прав на полуостров Рыбачий, но в ее владении оставался имеющий важное значение Петсамо-фьорд с портом Лиинахамари (Петсамо).

Финский морской отряд был создан 14 июня 1941 г. и состоял из трех офицеров и 75 рядовых и унтер-офицеров. Корабельные силы были представлены сторожевым судном «Турья», пароходами «Сурсари» и «Аунус», траулером «Руйя», который использовался в качестве минного заградителя, а также моторными катерами «Фарт» и «Зигге». Управление портом вместе с шестью лоцманами, а также электростанцией Петсамо отошло к флоту. Осенью 1941 г. планировалось перевести на север 5-ю бригаду обороны побережья с целью защиты Петсамо-фьорда. Бригаду, часть которой уже прибыла на Север 10 октября 1941 г., тем не менее перевели на Онежское озеро.

Финские морские силы принимали участие в охране конвоев на участке от Киркенеса до Петсамо, а также в обороне Петсамо. Финны имели батарею береговой артиллерии, установленную в районе Ристиниеми. Далее, на финской территории находились аэродромы Лоустари, Салмиярви и Наутси. Порт Петсамо непрерывно атаковывался русскими с воздуха и обстреливался береговой артиллерией с полуострова Рыбачий. При входе в Петсамо каждого конвоя завязывался бой с участием значительных сил. Например, 22 августа 1943 г. из Киркенеса вышел германский конвой, состоявший из семи транспортов, буксира, шести моторных тральщиков и сторожевого судна «Турья». Три летающие лодки и шесть истребителей обеспечивали воздушное охранение. На переходе для прикрытия конвоя моторные тральщики и самолеты ставили дымовые завесы. Береговые батареи полуострова Рыбачий, не имея возможности вести прицельный огонь по конвою, открыли огонь по входу во фьорд, израсходовав при этом 300 снарядов, и по самому порту Петсамо, на обстрел которого было израсходовано 40 снарядов. Вскоре порт подвергся налету шести советских самолетов. В 02.10 23 августа конвой обнаружил дрейфующую мину. В то время как вход в Петсамо-фьорд прикрывался дымовой завесой с береговых постов Нуменсати и Пайтахамина, батарея с мыса Ристиниеми и германская батарея 210-мм орудий обстреливали русские позиции на Рыбачьем.

Финны жаловались, что немецкая сторона плохо информирует их об обстановке. В связи с этим летом 1943 г. они создали собственный пост наблюдения в районе Вуореми.

После того как в сентябре 1944 г. Финляндия вышла из войны, сторожевое судно «Турья» 6 сентября получило приказ подготовиться к переходу вокруг Норвегии в южную Финляндию. 8 сентября этот приказ отменили, а на следующий день сторожевое судно, с которого было снято вооружение, передали Германии. Видимо, и остальные суда попали в руки немцев, а финский морской отряд оставил Петсамо и сухим путем направился в Турку. Петсамо заняли немцы, но его использование немцами исключалось, поскольку русские 12 октября высадили десант у входа в Петсамо-фьорд. Вскоре Петсамо заняли высаженные русские части. О дальнейшей судьбе финских военных и торговых судов, захваченных немцами, данные отсутствуют.

22 июня 1941 г. германские войска перешли норвежско-финскую границу и переправились на саперных паромах через Петсамо-фьорд. 27 июня германские войска вторглись на советскую территорию и 30 июня форсировали реку Титовка, тем самым полуостров Рыбачий был отрезан от остальной советской территории. 1 июля германские войска достигли реки Лица, а 4 июля форсировали и остановились на этом рубеже.

Еще 30 июня шесть советских эскадренных миноносцев вошли в Мотовский залив, обстреляли находившиеся там германские войска и высадили слабые десантные части. После шестичасового обстрела германских позиций эскадренные миноносцы вместе с охранявшими их сторожевыми катерами вынуждены были отойти в связи с атакой 40 германских самолетов, в результате которой два эскадренных миноносца получили повреждения. Находившиеся на берегу выносные посты наблюдения, обеспечивавшие стрельбу кораблей, снимались сторожевыми катерами в условиях ожесточенного огня со стороны немцев и воздушных атак[421]. Уже 7 июля русские вновь высадили десант в Мотовском заливе в тыл германских войск. Так как германские войска в этот период не располагали резервами, то борьба с этим десантом легла на финский 14-й пехотный полк, который издалека был доставлен к району высадки советского десанта. Только в ходе ожесточенных и продолжительных боев финнам удалось сбросить советский десант[422].

В ночь с 28 на 29 апреля 1942 г. русские снова высадили в Мотовском заливе две бригады морской пехоты. Высадка была поддержана действиями Северного флота. Одновременно с этим русские начали наступление на фронте на рубеже реки Лица и предприняли попытку зайти с тыла через открытую тундру. Развернулась тяжелая продолжительная борьба, в ходе которой удалось к 15 мая 1942 г. ликвидировать высаженный десант. Видимо, на этот раз русские отказались снять высаженные части[423].

Русские часто предпринимали набеговые десантные действия против изолированных германских батарей береговой артиллерии и наблюдательных постов, а в отдельных случаях и против аэродромов. Так, только один десантный отряд под командованием капитан-лейтенанта В.Н. Леонова провел свыше 50 различных операций и при этом уничтожил 10 орудий, большое количество различных боевых машин и военных материалов, а также захватил 80 пленных. К этому надо прибавить, что германские войска потеряли от этих действий свыше 1000 человек убитыми. Неудачно закончилась попытка русских 20 июля 1943 г. высадить десант в районе Виберг. Также потерпела неудачу попытка русских 22 декабря 1943 г. высадить десант в районе между устьями рек Титовка и Лица[424].

Оживленная боевая деятельность русской морской пехоты, в том числе операция 28 марта 1944 г. между Варде и Вадсе[425], и постоянная угроза высадки большого русского десанта в тыл германских войск, приковывали значительные германские силы к обороне побережья. Сумев удержать достигнутые в 1941 г. рубежи, немцы оказались не в силах отбросить русских на Кольском полуострове и занять важнейший порт Мурманск и Полярный.

В 1944 г. русские сконцентрировали на севере сильные части, подготовленные к ведению боевых действий в данных условиях, рассчитывая с выходом Финляндии из войны начать наступление на германские позиции.

Советский 99-й штурмовой корпус в составе 14, 65-й Новгородской, 10-й гвардейской стрелковых дивизий и тяжелыми танками должны были прорвать позиции 2-й германской горнострелковой дивизии, повернуть на север, выйти в тыл 6-й горнострелковой дивизии и затем всей массой перейти в наступление к побережью. 126-й легкий стрелковый корпус с 31-й лыжной бригадой, 72-й бригадой морской пехоты, полком гаубичной артиллерии и полком тяжелых минометов получили задачу на марш со всем вооружением, боеприпасами и снабжением из района Челивноберг в тыл 2-й германской горнострелковой дивизии. Предусматривались демонстративные действия 52-й и 153-й стрелковых дивизий на фронте реки Лица и 1, 2-й и 63-й бригад морской пехоты с полуострова Рыбачий. Наступление достигло определенного успеха, вынудило германские войска к отходу и освобождению советской и финской территории, но русским не удалось окружить германские войска.

Первые русские атаки на сухопутном фронте состоялись 7 октября 1944 г. и уже 9 октября советские десантные части высадились в районе Муста-Тундри (у основания полуострова Рыбачий). 12 октября советские торпедные катера высадили штурмовые группы в Петсамо-фьорде, а военно-морские силы атаковали некоторые базы в тылу германских войск. Так, германский опорный пункт на мысе Крестовский оказался в руках штурмовых отрядов капитана Барченко и капитан-лейтенанта Леонова, которые в течение двух суток шли к позициям германских войск. Попытки немцев забрать обратно эти позиции привели к трехдневным ожесточенным боям и не увенчались успехом. При этом русские захватили соседнюю германскую батарею и взяли в плен 60 человек. В ночь с 12 на 13 октября советские сторожевые катера и торпедные катера под командованием капитан-лейтенанта Шабалина высадили части морской пехоты у пристани в Петсамо, несмотря на мощный артиллерийский обстрел. В ходе тяжелых боев, которые велись до 15 октября, русские полностью овладели Петсамо.

Таким образом, русским удалось перекрыть единственный путь отхода германских войск, идущий от Петсамо на Киркенес, и немцам вновь пришлось бороться за его освобождение. Тем не менее русские, несмотря на предпринятые немцами атаки, не освободили захваченного ими плацдарма. И уже после того, как русские высадили десанты к северу и северо-востоку от Киркенеса[426], германским войскам более ничего не оставалось, как освободить этот порт и занятую ими норвежскую провинцию Финмарк.

На этом закончились десантные операции русских войск на севере. Не все они давали ожидаемый результат, но они сковывали германское командование и заставляли при принятии того или иного решения считаться с возможностью высадки десанта. Кроме того, значительную часть войск и артиллерии приходилось выделять для обороны побережья, что тем не менее не исключало многочисленных высадок десантов. Вследствие отказа германской стороны от использования своих военно-морских сил в Мотовском заливе, советские эскадренные миноносцы и канонерские лодки получили возможность обстрела германских позиций и проведения десантных операций при отсутствии серьезных помех. По многим причинам германская сторона отказалась от использования в этом районе торпедных катеров и подводных лодок против советских кораблей.

Германская сторона не произвела ни одной десантной операции в районах северных морей; для этого отсутствовали войска, корабли и даже подходящие места для высадки, которые имели бы коммуникации с внутренними районами. Поэтому немцы считали, что высаживать десант не имеет смысла и что высадка в таких условиях могла бы привести только к потере судов, обеспечивающих снабжение высаженного десанта.

В ходе Второй мировой войны, а также после окончания военных действий русские сообщали о исключительно больших успехах своих подводных лодок в северных морях. И хотя оценка по документам немецкого военно-морского флота подтверждает только дробное число по отношению к советским данным об их успехах, в послевоенных сообщениях Советского Союза об успехах даются сильно преувеличенные данные. (Только советская подводная лодка М-172 за 18 боевых походов потопила якобы 13 кораблей общим тоннажем 73 000 бpт… — Прим. авт.)

После начала войны советский подводный флот в морях Северного Ледовитого океана был усилен 19 подводными лодками с Балтийского моря (4 подводные лодки типа «К», 2 — типа «Л» и 13 — типа «С») и в конечном итоге были сформированы 5 флотилий[427]. Однако их действия в начале войны не имели никакого значения, так как им прежде всего следовало многому научиться в тактическом отношении. В начале августа в Полярный прибыли английские подводные лодки «Тайгрис» и «Трайдент» и до конца 1941 г. им удалось добиться нескольких потоплений немецких судов, подвозивших снабжение. Пользуясь британскими советами, а также в результате приобретения собственного опыта до конца 1941 г. русским также удалось потопить первые немецкие корабли[428]. Растущая предприимчивость русских показала себя впервые тогда, когда подлодка «М-171» 26 сентября 1941 г. пробилась в порт Петсамо. Она не могла пройти узкий фьорд под водой и вынуждена была идти, наполовину погрузившись. Так как порт был пуст, лодка выпустила по причалам 2 торпеды, которые, однако, не взорвались. Несмотря на огонь, который был открыт немецкими частями, лодке удалось уйти. Эта попытка была повторена 2 октября 1941 г., русские при этом сообщили, что ими были торпедированы два транспорта, что не соответствовало действительности[429]. Во всяком случае русские подводные лодки позднее, 12 января и 10 июля 1943 г., входили в Петсамо-фьорд, но не предпринимали никаких атак[430].

В 1941 г. 12-я флотилия охотников за подводными лодками и три корабля 17-й флотилии охотников за подводными лодками находились в Заполярье. Эти корабли базировались в порту Хаммерфест и охраняли морской район от Тромсе до Петсамо. Немецкие охотники за подводными лодками в то время имели на вооружении лишь 20-мм зенитные орудия, что скоро стало известно советским подводным лодкам, в силу чего они пытались где могли навязывать немцам надводный артиллерийский бой. Уже 3 ноября 1941 г. охотник за подводными лодками «Uj 1231», вышедший из Хоннигсворга, был торпедирован и потоплен[431], а охотник за подводными лодками «Uj 1708» погиб со всем экипажем 3 декабря в районе Хаммерфеста. Советская подводная лодка типа «К» всплыла после этого и приняла артиллерийский бой с двумя другими немецкими охотниками за подводными лодками. При этом русские чуть было не потопили еще один охотник за подводными лодками, и только вступление в бой третьего корабля, вооруженного 88-мм пушкой, заставило советскую подводную лодку повернуть обратно[432].

Необычное происшествие в истории подводного флота во Второй мировой войне имело место 18 февраля 1942 г. в районе мыса Нордкап, когда минный заградитель «Бруммер» в сопровождении двух кораблей 15-й флотилии тральщиков шел из Киркенеса в Тромсе. На крейсерском ходу, идя со скоростью 8 узлов, он в полночь на расстоянии 400–500 метров увидел всплывшую подводную лодку, которая застопорила ход. «Бруммер» дал полный вперед и хотел протаранить ее, но подводная лодка пришла в движение и, обойдя большой дугой с правого борта «Бруммер», прошла у него под носом. Во время ее прохождения несколько человек стояли на палубе подводной лодки, размахивая руками и крича «Русские, русские», полагая, что имеют дело с кораблями союзников! Так как «Бруммеру» не удалось таранить лодку, то тральщик «М 1503» прошел со стороны левого борта шедшего большим ходом «Бруммера» и спустя несколько минут таранил ее за рубкой под углом 45 градусов. Команда бросилась в рубку, остался лишь командир, которому преждевременно закрывшейся крышкой люка придавило ногу. После тарана подводная лодка еще некоторое время находилась рядом с тральщиком «М 1503», при этом один из унтер-офицеров без приказа с помощью бросательного конца перепрыгнул на лодку и доставил раненого русского на борт тральщика. Сразу после этого лодка, оставляя за собой след и пузыри, начала погружаться. «Бруммер» бросил несколько глубинных бомб, но подводной лодке «Щ-403» удалось уйти, хотя она и получила повреждения. Взятый в плен командир лодки оказался капитан-лейтенантом Коваленко. Немцы получили в качестве трофея не только знаменитую фуражку, но и самого командира, хотя, несмотря на это, лодке удалось скрыться[433].

Аналогичный случай имел место еще раз 11 апреля 1943 г. в районе Свейнсгрунна, когда советская подводная лодка «К-21» (которой командовал капитан 2 ранга Попов), вышедшая 3 апреля из Полярного, открыла артиллерийский огонь по двум норвежским рыболовным катерам. Но внезапно появившиеся немецкие военные корабли заставили ее быстро погрузиться, при этом матрос-старшина упал за борт и был подобран немецкими кораблями[434].

В январе 1942 г. с Балтийского моря в Хаммерфест прибыла 11-я флотилия охотников за подводными лодками в составе 7 кораблей и сменила 12-ю флотилию охотников за подводными лодками, которая в марте 1942 г. была отправлена на Балтику. Начиная с 1943 г. 12-я флотилия охотников за подводными лодками снова действовала в Заполярье.

13 мая 1942 г. до полудня севернее мыса Нордкап была обнаружена всплывшая русская подводная лодка. Три корабля 11-й флотилии охотников за подводными лодками начали ее преследовать и заставили вновь погрузиться. Однако небольшой масляный след выдавал ее и позволил трем немецким кораблям, временами поддерживаемым самолетами, продолжать преследование, а после обеда лодку удалось уничтожить глубинными бомбами, при этом было выловлено свыше шестидесяти обломков[435].

Подводные лодки типов «Д» и «Л» ставили также мины на маршрутах следования немецких конвоев и у входов в норвежские порты[436].

По советским данным, в морях Северного Ледовитого океана 85 % всех атак подводных лодок было проведено на немецкие конвои и лишь 15 % — на одиночно следовавшие корабли. 40 % всех немецких потерь кораблей у входа в северные норвежские порты следует отнести за счет действия русских подводных лодок. Самым талантливым был командир подводной лодки Николай Лунин, который потопил 16 кораблей, а также Стариков, Колышкин и Фисанович.

Особенно успешно действовала, по сообщениям русских, подводная лодка «Д-3», так как она за время одного похода потопила 3 немецких транспорта и 1 танкер. «К-22» также действовала успешно. Несмотря на это, число побед, которое опубликовалось русскими, было сильно преувеличенным[437]. До 1 мая 1942 г. русские сообщили, что ими потоплено около 0,5 миллиона брт и до 1 июня 1943 г. — уже 1,5 миллиона брт.

В действительности было потоплено лишь 20 % от указанной цифры. Но хотя успехи русских были значительно меньше, чем они сообщали, постоянная угроза на путях следования конвоев заставляла немцев продолжать увеличивать число кораблей охранения. Правда, немецкие конвои на некоторых участках использовали фарватеры внутри норвежских фьордов и между островами, а на других участках защищались минными заграждениями и огнем береговых батарей, но все еще оставалось большое число незащищенных морских районов, где постоянно находились русские подводные лодки, ведущие наблюдение. В общем, однако, в море никогда не находилось одновременно более 5–8 советских подводных лодок. Русские в своих сообщениях всегда повторяли, насколько сильным было охранение немецких конвоев. Немецкие охотники за подводными лодками стали значительно лучше вооружаться, так что русские подводные лодки после того, как им в 1942 г. еще раз удалось потопить один охотник за подводными лодками в артиллерийском бою[438], стали избегать надводных боев. Охота за подводными лодками проводилась часто с большой храбростью; так, например, на подводную лодку «М-172» под командованием капитана 2 ранга Фисановича, было сброшено 324 глубинных бомбы, и все же с повреждениями, но ей удалось уйти[439].

Советские подводные лодки использовались также для разведывательных целей и высаживали в различных пунктах норвежского побережья, занятого немцами, агентов и команды радиосвязи.

У немцев охоте за подводными лодками, наряду с недостатком кораблей, мешали также гидрологические условия, так как более теплые воды Гольфстрима смешивались с более холодной пресной водой таявших норвежских глетчеров, и из-за этого шумы винтов погрузившихся подводных лодок исчезали.

С 1 апреля 1941 г. по 1 апреля 1944 г. вдоль норвежского побережья в оба конца прошли приблизительно суда общим тоннажем 30 миллионов брт. За этот период примерно от 0,5 до 1 % перевезенного тоннажа погибло. Лишь за последние 6 или 8 месяцев цифры потерь увеличились примерно до 10 % вследствие атак британских самолетов.

Оперативные районы советских подводных лодок находились севернее Нарвика[440]. В 1944 г. англичане передали русским 4 современных подводных лодки типа «U», из которых «В-1» погибла во время перехода в северные русские порты[441].

В течение всей войны в операциях постоянно участвовали британские, французские и норвежские подводные лодки, нападая на немецкие суда, подвозившие снабжение в Петсамо и Киркенес, и, хотя пока не имеется окончательного списка потерь, англичане могли приписать себе 60–70 %[442]. Команды английских подводных лодок, действовавшие из советских баз, констатировали, что советские подводные лодки хорошо построены и содержатся в хорошем состоянии, да и с точки зрения морской практики хорошо справлялись с боевыми задачами в суровых условиях Арктики, но в тактическом отношении оставляли желать много лучшего. Связь между русскими подводными лодками, самолетами и базами также была недостаточно хорошей. Слишком малы были успехи советских подводных лодок в борьбе с немецкими кораблями. Помимо 3 или 4 потопленных охотников за подводными лодками и эскортного корабля, русские утверждали, что 5 июля 1942 г. в связи с операцией «Россельшпрунг» ими якобы был поврежден линкор «Тирпиц» и потоплен эсминец. Это фальшивое заявление было во время войны, да и после нее, принято союзниками и опубликовано ими, и его можно найти даже сегодня во всех советских книгах. Поэтому эта операция заслуживает того, чтобы на ней остановиться подробно.

После того как немецкая боевая группа под командованием адмирала Шнивинда в 15.00 5 июля 1942 г. вышла из шхер в районе Рольвсе, уже в 17.00 о ней сообщалось советской подводной лодкой «К-21» и в 20.30 английской «Р-54»[443]. У союзников на случай выхода в море немецких кораблей были предусмотрены две линии подводных лодок (9 английских и 2 русские подводные лодки) между мысом Нордкап и островом Медвежий. «К-21» с 28 июня 1942 г. находилась в своем секторе. Погода была хорошей, видимость также, было облачно, ветер 4–5 баллов, волнение на море 2–3 балла. После того как в 16.30 был услышан шум винтов (пеленг 212 rp.), «К-21» погрузилась на перископную глубину и в 17 часов на расстоянии около 50 кабельтовых увидела немецкий корабль, который, правда, она вначале приняла за подводную лодку. Вскоре после этого были замечены 2 эскадренных миноносца, они остановились с правого борта в 70 кабельтовых на пеленге 5-10 rp. При этом речь шла об авангарде немецкой боевой группы. Советская подводная лодка сманеврировала, чтобы занять позицию для атаки по отношению к эскадренным миноносцам, и в это время — в 17.18 — на пеленге 202 гр. на расстоянии 10 миль появился дым и верхушки мачт, из чего можно было сделать вывод о присутствии тяжелых немецких кораблей. Командир подводной лодки капитан 2 ранга Лунин решил не атаковать эскадренные миноносцы и обратил свое внимание на большие корабли. Вскоре можно было различить два из них, двигавшиеся параллельными курсами на траверзе и эскортировавшиеся семью эскадренными миноносцами. Немецкие корабли держали курс на северо-запад и шли в сопровождении самолета. Оба эскадренных миноносца, замеченных ранее, которые держали курс на северо-запад, вскоре легли на противоположный курс и снова примкнули к эскорту больших немецких кораблей.

Тем временем подводная лодка увеличила скорость и в 17.36 установила посредством перископа, что немецкие корабли левым бортом повернулись на северо-запад. Спустя 10 минут снова был поднят перископ и обнаружено, что немецкая боевая группа со скоростью 20 узлов на расстоянии около 4 5 мили по пеленгу 212 гр. (магнитный) с правого борта направлялась к северо-западу. С правого борта «Тирпица» шли на зигзаге 2 эскадренных миноносца, в то время как на самом линейном корабле развевались сигнальные флаги, которые, по мнению русских, указывали на предстоящий поворот. Таким образом, положение подводной лодки становилось неблагоприятным, и в 17.50 немецкие корабли действительно сделали поворот и, казалось, на короткое время выстроились в кильватерную колонну. «К-21» в 17.54 на максимальной скорости стала сближаться с кораблями, и, когда вновь был поднят перископ, командир смог увидеть, что он находится в окружении немецких кораблей. Акустики подводной лодки указывали на сильные шумы проходивших мимо кораблей. Со стороны правого борта «Тирпица» также шли два эскадренных миноносца. Необходимо было незаметно держаться внутри немецкого строя, пока нос немецкого линейного корабля не покажется в перекрестье прицела. В 18.02 «К-21» выпустила торпеды, и спустя 2 минуты 15 секунд был услышан характерный звук двух взрывов. Немецкая боевая группа шла со скоростью 26 узлов, 7 эскадренных миноносцев на траверзе тяжелых кораблей, которые также с траверзов и с флангов охранялись миноносцами, по одному с каждого фланга[444]. Начиная с 17.36 боевая группа легла на компасный курс 90 гр. В 17.12 Лунин увидел немецкие эскадренные миноносцы на расстоянии приблизительно 13 000 метров, а в 17.54, то есть вскоре после того, как немцы изменили курс, эскорт находился за минным заграждением. Между 18.31 и 18.38 Лунину казалось, что он слышал взрывы глубинных бомб, но в 19.08 он всплыл и передал радиограмму, которая была расшифрована немецкой службой радиоразведки (здесь дается советское время, немецкое время отстает на 1 час). Так как немецкие корабли не заметили торпедную атаку, советскому командиру удалось привести подводную лодку невредимой на свою базу, после чего он получил звание Героя Советского Союза[445]. Эти сведения взяты из советского источника, и в них имеются кое-какие тактические неточности и противоречия.

Странно, что в советских сообщениях постоянно фигурировали только «Тирпиц» и «Адмирал Шеер», а «Адмирала Хиппера» они, видимо, не заметили.

После того как немецкая боевая группа в 21.51 5 июля 1942 г. получила приказ прекратить операцию, из-за навигационных неточностей не сразу был найден вход во фьорд, и, таким образом, дорогостоящие корабли почти 2 часа вынуждены были курсировать вдоль побережья. Здесь русским подводным лодкам еще раз представлялся блестящий шанс для атаки, но, по всей вероятности, поблизости больше не было подводных лодок.

Из советских сообщений, возможно, заслуживают внимания упоминания о следующих атаках:

4 марта 1944 г. подводная лодка типа «С» атаковала германский конвой из одного транспорта тоннажем 6000 брт и 5 кораблей охранения. В 04.02 были выпущены 2 торпеды, и через 45 секунд были услышаны взрывы торпед, на основании чего делался вывод о потоплении транспорта. По германским данным, русские не достигли ни одного попадания[446].

17 марта 1944 г. подводная лодка типа «М» потопила транспорт. Но в германских документах нет соответствующих указаний об этом случае[447].

Также, по германским данным, не увенчалась успехом атака подводной лодки типа «С», которая 20 июня 1944 г. потопила транспорт и повредила один корабль охранения. Этот конвой, атакованный подводной лодкой с 15.36 по 17.27, состоял из 6 транспортов и по крайней мере из 8 кораблей охранения[448].

Другой конвой, обнаруженный подводной лодкой типа «М» в 18.37 14 июля 1944 г., по русским данным, состоял из 12 транспортов, 2 эскадренных миноносцев, 2 конвойных судов, 6 траулеров, 6 охотников за подводными лодками и 10 катерных тральщиков. Подводная лодка преследовала этот конвой, и, наконец, в 07.27 15 июля ей удалось выйти в атаку и потопить один транспорт в 5000 брт. По немецким данным, было потоплено два малых суда тоннажем 240 брт[449].

Успешной оказалась атака подводной лодки типа «С», которая 12 октября 1944 г. обнаружила конвой в составе 6 транспортов и 10 кораблей охранения. Подводная лодка обнаружила германские суда в 12.14 на дистанции 90 кабельтовых и быстро заняла выгодную позицию для торпедной атаки. В 13.17 с дистанции менее 40 кабельтовых был произведен торпедный залп, которым, по русским данным, были потоплены транспорт тоннажем 7000 брт и один корабль охранения. Фактически подводная лодка потопила пароход «Лумме» тоннажем 1730 брт[450]. Уже в 12.20 германский конвой подвергся бомбардировке с самолетов, а в 13.32 бомбардировка повторилась.

Русские опубликовали большое число сообщений о значительных успехах своих торпедных катеров. По немецким данным, русские действительно могли начиная с 1943 г. отметить целый ряд успешных действий, хотя их число не соответствовало значительно преувеличенным цифрам, которые были ими опубликованы. Все же немцы с удивлением отмечали, что относительно небольшие и не обладавшие хорошими мореходными качествами русские торпедные катера действовали западнее полуострова Рыбачий вплоть до Нордкина с необычной для русских предприимчивостью. Имеются отдельные данные о следующих операциях: о первом своем успехе русские сообщили в сентябре 1941 г., когда ими был потоплен немецкий транспорт тоннажем 7000 брт; победу одержал торпедный катер под командованием А.О. Шабалина. Уже к середине октября этот командир потопил еще один транспорт[451].

Хотя в 1942 г. советские торпедные катера чаще бывали в море, достоверных сведений относительно успехов и потерь за этот период не имеется[452]. Лишь с 1943 г. русские торпедные катера стали постоянной угрозой для немецких конвоев. Правда, сильная атака, имевшая место 7 апреля 1943 г., была отбита[453], но начиная с лета 1943 г. русские катера почти каждую ночь действовали между Петсамо и Киркенесом и потопили 3 немецких грузовых суда.

4 торпедных катера 18 декабря 1943 г. атаковали конвой, но были отбиты, потеряв при этом один корабль. Уже 22 декабря флотилия под командованием Шабалина с наступлением темноты снова атаковала немцев и, по сообщенным данным, потопила два судна из немецкого конвоя. По сообщениям немцев, во время этого боя было уничтожено три русских торпедных катера, а два других получили повреждения[454].

По сильно преувеличенным русским данным, сообщалось, что во время атаки трех торпедных катеров 25 декабря 1943 г. были потоплены миноносец, два траулера и транспорт, в то время как у русских получил повреждение только один торпедный катер[455].

9 апреля 1944 г. 4 советских торпедных катера атаковали конвой, идущий в Киркенес, и якобы потопили танкер, транспорт и корабль охранения. По германским данным, в этом бою был уничтожен один торпедный катер[456]. По русским данным, при атаке другого конвоя, шедшего 28 июня 1944 г. в районе между Киркенесом и Петсамо, три торпедных катера торпедировали танкер, транспорт, тральщик и сторожевое судно. Фактически в этом бою торпедные катера потопили германский транспорт «Нерисса». Кроме того, в этом бою участвовали авиация и береговая артиллерия с полуострова Рыбачий[457].

Русские сообщали, что в большом бою, который состоялся в ночь с 18 на 19 августа 1944 г. в районе Варде, когда 15 советских торпедных катеров атаковали германский конвой, состоявший из 26 судов, было уничтожено 2 миноносца, 3 тральщика, 7 малых конвойных кораблей и 2 больших транспорта. Немцы же сообщили об уничтожении 3 русских торпедных катеров и потере одного транспорта и двух сторожевых кораблей. (После боя 22 декабря 1943 г. было захвачено 5 советских пленных. В сентябре 1944 г. были отражены две атаки и захвачено 11 пленных, но один немецкий сторожевой корабль затонул 25 сентября 1944 г., а еще четыре были повреждены. — Прим. авт.)[458]

Более успешной оказалась атака советскими торпедными катерами конвоя, шедшего 20 октября 1944 г. в районе Киберга, в результате которой был потоплен тральщик «М 31» и поврежден моторный тральщик «R 311». С рассветом этот же конвой атаковала авиация, которая уничтожила еще один тральщик — «М 151» — и повредила спасательный буксир «Ясон». По германским данным, в этом бою 6 тральщиков 21-й флотилии потопили советский торпедный катер и повредили несколько других[459].

Осенью 1944 г. деятельность торпедных катеров усилилась, но им не всегда удавалось выйти в атаку на конвои. Так, 23 октября германскому конвою, шедшему из Киркенеса на запад в составе 6 транспортов, 12 сторожевых судов, 9 моторных тральщиков и канонерской лодки «К 3», удалось обойти советские торпедные катера, развернутые для атаки в районе Варде. Только в результате налета советской авиации некоторые корабли этого конвоя получили повреждения и имелись некоторые потери в личном составе. (После того как 11 октября 1944 г. немецкий тральщик «М 303» был потоплен торпедным катером, немцы смогли в боях 13, 16 и 18 октября уничтожить четыре советских торпедных катера. — Прим. авт.) Несмотря на значительные потери в торпедных катерах[460], боевая деятельность их достигла осенью 1944 г. наивысшего уровня, чем значительно затруднялась эвакуация германских войск. Наряду с безвозвратными потерями, многие суда, получив повреждения, на многие месяцы выходили из строя в связи с отсутствием на месте дееспособных верфей.

Несмотря на то что успехи в донесениях русских были сильно завышены, постоянная угроза германским коммуникациям, созданная советскими торпедными катерами, заставляла немцев усиливать охранение конвоев. Русские катера нападали на конвои и днем и ночью, часто они ожидали подхода конвоев, находясь вблизи скал и в малых бухтах. В связи с тем, что торпедные катера действовали на значительном удалении от своих баз, можно было полагать, что для них имелись скрытые базы снабжения на побережье Норвегии или они обеспечивались топливом, получая его от подводных лодок[461].

Немцам, не имевшим артиллерийских катеров по типу британских MGB, было трудно бороться с торпедными катерами в условиях севера, которые характеризовались плохой видимостью и туманами. Относительно успешно против торпедных катеров действовали самолеты, которые часто достигали успехов. Неподтвержденное германское сообщение говорило даже о том, что истребители-бомбардировщики буквально загнали на берег 4 советских торпедных катера[462].

Как и на других театрах военных действий, советская авиация в Арктике в первое время в тактическом отношении сильно уступала авиационным соединениям немцев. Несмотря на это, советские летчики немедленно начали активные действия и продолжали их в течение войны, невзирая на большие потери в самолетах. Помимо обороны русских портов, железных дорог и воинских частей, русские иногда участвовали и в истребительном прикрытии прибывающих караванов судов союзников. Наряду с этим более мелкие соединения бомбардировщиков нападали на занятые немцами финские и норвежские порты и аэродромы. Так, например, уже 27 июня 1941 г. во время воздушного налета русских была уничтожена радиоустановка на финском маяке в Нурменсетти и фьорде Трифона, а 29 июня 3 русских самолета повредили погрузочные эстакады и нефтяные цистерны в Петсамо. 15 советских бомбардировщиков снова совершили налет на порт 30 июля, при этом был потоплен стоящий у причала норвежский пароход и вообще был нанесен большой ущерб[463]. Далее были успешно проведены налеты 20 октября 1941 г., 17 января (повреждены центральная электростанция и радиостанция) и 28 января 1942 г. Особенно успешным оказался налет на порт 16 июня 1944 г. 36 советских самолетов, в результате которого русские уничтожили большое количество различных материалов. 27 и 28 июня 1944 г. в Петсамо до 30 раз объявлялась воздушная тревога. В это же время русские сообщили об уничтожении ими в Киркенесе 4 транспортов[464]. В дальнейшем основными целями воздушных атак русских оказались порт и аэродром Киркенес, а также другие аэродромы. При этом русские обычно производили атаки с бреющего полета, имея в строю до 10 истребителей и истребителей-бомбардировщиков.

По советским данным, 7 истребителей морской авиации Северного флота 15 сентября 1941 г. сбили 13 немецких самолетов из числа совершавших налет 52 бомбардировщиков. Эскадрилья истребителей под командованием советского летчика Бориса Т. Сафонова сообщила в первые три месяца войны, что ею сбито 52 немецких самолета. Если оценивать действия советских летчиков в связи с участием в охранении конвоев союзников, можно установить большие различия между тем, как это комментируется англичанами и русскими. Англичане, правда, удивлялись способности русских проводить операции при неблагоприятных метеорологических условиях с примитивно устроенных полевых аэродромов, но считали, что русские действовали слишком близко к берегу и что их операции с тактической точки зрения не приносили особенных результатов. Русские, однако, придерживались того мнения, что лишь благодаря действиям их авиации грузовые суда союзников могли благополучно прибывать в порты назначения. На всякий случай англичане считали необходимым для себя отправить соединение английских истребителей на север России, а в августе 1942 г. еще 24 самолета-торпедоносца, которые должны были пытаться нападать на выходившие в море немецкие военные корабли[465]. Русские, кажется, сосредоточили к этому же времени 19 бомбардировщиков, 10 торпедоносцев, 43 истребителя дальнего и 42 истребителя ближнего радиуса действия. Видимо, в это время в Арктике существовало равновесие между немецкими и британско-русскими ВВС[466].

В 1941–1942 гг. русские совершали атаки либо с высоколетящих бомбардировщиков, либо с одиночных самолетов, летавших на бреющем полете, но из-за недостаточной обученности и сравнительной технической слабости, а также вследствие сильной немецкой обороны они не достигли значительных успехов.

15 января 1943 г. 2 советских торпедоносца якобы потопили 1 транспорт тоннажем 4000 брт из состава конвоя, состоявшего из 3 грузовых судов, 1 миноносца и 2 эскортных кораблей. Вскоре после этого тот же конвой был атакован двумя другими торпедоносцами, которые сообщили, что они будто бы потопили оставшиеся два транспорта, тоннажем по 6000 брт каждый. Атаки 20 советских торпедоносцев 4, 19 и 24 июля 1943 г., напротив, успеха не имели[467].

Все более интенсивно советская морская авиация атаковала суда, доставлявшие снабжение в Киркенес. При этом русским, по-видимому, удалось добиться значительных успехов. Так, например, сообщалось, что в 1943 г. там было потоплено два транспорта и траулер из состава одного конвоя и сбито 14 самолетов. В июне 1944 г. русские сообщили об уничтожении 7 транспортов, танкера, 2 траулеров и 3 сторожевых кораблей из состава двух конвоев и о том, что они сбили 13 самолетов[468].

Действительные успехи русской морской авиации, которые стали известны теперь, были значительно скромнее, чем те, о которых сообщалось ранее. Все же деятельность советской авиации, подводных лодок, торпедных катеров в сочетании с минными заграждениями и огнем береговых батарей сильно мешали немцам доставлять снабжение и отвлекали большую часть немецких сил для оборонительных действий, так что начиная с 1943 г. конвои союзников, следующие в Мурманск, значительно меньше подвергались атакам[469].

Советская воздушная разведка проводилась довольно схематично. В большинстве случаев она проводилась в направлении Нордкап до Хаммерфеста, а иногда до Тромсе в целях обнаружения конвоев, идущих в Петсамо и Киркенес. С обнаружением на этом маршруте конвоя, в дальнейшем разведка дополнительно проводилась по определенным секторам. Только с осени 1944 г., когда германские войска начали эвакуацию Северной Норвегии, русские предприняли два раза в один день разведку мест якорных стоянок эскадренных миноносцев. Разведка морского направления производилась в 200-мильной прибрежной полосе. Русские полагались в первую очередь на созданную ими в Норвегии собственную сеть разведчиков, а также на соответствующую сеть союзников, которые использовали для разведки норвежских бойцов движения Сопротивления. Русские организовали вдоль всего северного побережья полуострова Варангер сеть агентов, которые взаимодействовали с подводной лодкой, имевшей якорную стоянку в одной из бухт. Летом 1943 г. агенты этой организации неожиданно были пойманы, у них были найдены радиостанции и отобраны кодовые материалы; подводной лодке все же удалось ускользнуть. В дальнейшем русские своих агентов засылали на самолетах и сбрасывали их на парашютах. Наконец, осенью 1944 г. русские предоставили англичанам аэродром, с которого они осуществляли в этот период воздушные удары по линкору «Тирпиц».

В связи с конвоями, отправлявшимися в Мурманск, и движением советских судов по северо-восточному морскому пути русские вынуждены были взять на себя задачу эскортирования этих судов. Судоходство в Западно-Сибирском и Карском морях, а также движение судов вдоль северного побережья России проводились исключительно советскими кораблями[470]. По этой причине, а также потому, что Советы не хотели давать возможность западным державам получить возможность близко ознакомиться с северными морями своей страны, советский военно-морской флот полностью взял на себя эскортирование судов, осуществлявших в этих районах морские перевозки.

Большие конвои, прибывавшие с Тихого океана, в большинстве случаев сопровождались ледоколами, на вооружении которых находились 130-мм пушки. Так, например, японский флот сообщил немецкому Штабу руководства войной на море, что советский конвой в составе 4 ледоколов и 19 торговых судов общим тоннажем 75 000 брт 1 августа 1942 г. прошел через Берингов пролив, что заставило немцев предпринять операцию «Вундерланд». Судоходство по всему северо-восточному морскому пути возможно было, в лучшем случае, в августе и сентябре, так что число советских судов, прибывавших с востока, оставалось относительно небольшим. В 1942–1944 гг. из гаваней Западного побережья США вышло 89 русских (бывших американских) судов с военными материалами, которые должны были идти в тихоокеанские порты Советского Союза. Только 10 судов из этого количества направлялись северо-восточными путями прямо в европейские порты России.

В отдельных случаях русские в Карском море, видимо, использовали эскадренные миноносцы[471] и, наряду с этим, охраняли важнейшие участки на гидрографических и других вспомогательных судах. Конвои, состоявшие из каботажных судов, ходившие вдоль побережья Кольского полуострова и направлявшиеся на полуостров Рыбачий, сопровождались эскортными кораблями, имевшими дополнительное вооружение.

Русские, согласно англо-русским договорам, должны были оказывать помощь конвоям, прибывавшим из Англии и Исландии, высылать им навстречу эскадренные миноносцы и сопровождать их. По английским и американским данным, русские делали это не всегда, а если и делали, то плохо. Британские и американские служебные инстанции сегодня уже не в состоянии указать точно, какие советские корабли участвовали в эскортировании. Так, например, эскадренные миноносцы «Сокрушительный» и «Гремящий» должны были сопровождать конвой QP-11, но англичане не смогли установить, почему участие в бою за «Эдинбург» 2 мая 1942 г. принимал лишь один эскадренный миноносец и какой именно[472]. Ясно, что обычно любовь русских все засекречивать делала невозможным удачное взаимодействие между советскими и английскими военными кораблями[473]. В общем имеются следующие данные относительно действия советских кораблей во время встречи мурманских конвоев: 1 эскадренный миноносец встречал конвой PQ-13 в марте 1942 г., он же принимал участие в бою 29 марта с тремя немецкими эскадренными миноносцами. Этот бой закончился безрезультатно[474]. 2 эскадренных миноносца встречали конвой PQ-17 в июле 1942 г., 1 эскадренный миноносец встречал американскую боевую группу с крейсером «Тускалуза» 23 августа 1942 г., а 4 эскадренных миноносца встречали конвой PQ-18 в советских прибрежных водах в сентябре 1942 г. В этих действиях участвовали также несколько тральщиков. И с 1943 до 1945 г. действия советских военно-морских сил при эскортировании союзнических конвоев на пути от мыса Нордкап до Мурманска велись незначительным числом кораблей[475].

В апреле 1944 г. на 41 транспорте и 21 военном корабле из Кольского залива в Англию было доставлено большое количество советского морского персонала. Там они обучались управлению военными кораблями, которые передавались Советскому Союзу по ленд-лизу[476]. В августе 1944 г. основная часть этих кораблей прибыла в северные базы России. Еще с осени 1943 г. на советские базы прибывали небольшими группами конвойные суда, противолодочные корабли, тральщики и десантные суда. Эти слабые отряды, осуществлявшие самостоятельные переходы, могли бы стать легкой добычей германских эскадренных миноносцев в случае их обнаружения германской воздушной разведкой[477].

После того как русские перевели с Тихоокеанского флота северным путем 3 эскадренных миноносца и получили 9 англо-американских эскадренных миноносцев, они имели с 1944 г. материальный перевес над немцами, но должного применения этой силе так и не нашли[478]. Английские попытки организовать взаимодействие между английскими и русскими конвойными кораблями потерпели неудачу[479].

Русские береговые батареи на полуострове Рыбачий в течение всей войны играли большую роль. По немецким данным, там имелось по меньшей мере до 14 различных батарей, частично состоявших из орудий крупного калибра и пяти прожекторов[480]. Полуостров Рыбачий был сразу же отрезан во время немецкого наступления от русского фронта и мог снабжаться продовольствием и боеприпасами лишь морским путем. Русский гарнизон состоял в основном из 1, 2 и 63-й морских пехотных бригад на сухопутном фронте и, видимо, из 12-й и 254-й морских бригад, размещенных на побережье. Возможно, что на полуострове находилось также несколько отрезанных частей войск Красной армии.

У русских батарей имелись две задачи: преградить вход в Петсамо с целью предотвращения доставки немцами снабжения и заградить залив Мотовский, расположенный восточнее полуострова Рыбачий, от немецких надводных кораблей.

Русские, видимо, обстреливали практически каждое судно, входящее в Петсамо-фьорд. Начиная с 1942 г. огонь русских, несмотря на туман, даже ночью был очень точным, так что можно предположить, что русские уже тогда использовали радиолокационные установки союзников[481].

Ночью мощный прожектор каждые десять минут освещал морской район. Если обнаруживался немецкий корабль, то начинали светить все остальные прожектора, чтобы получить такой скрещенный пеленг, по которому могли открыть огонь батареи. Несмотря на это, результаты для русских были малоутешительными. Немецкие корабли, прикрываясь искусственной дымовой завесой, постоянно входили во фьорд, а сопровождавшие их моторные тральщики бросали за борт резервуары, наполненные горящей ветошью, чтобы таким образом инсценировать попадания. Часть немецких военных и торговых кораблей получила повреждения из-за попаданий и осколков[482].

О постоянных обстрелах Петсамо уже говорилось. Приблизительно 17 декабря 1942 г. советский огонь достиг даже Трифона, а позднее также и Киркенеса. Часто немецкие конвои, не доходя до входа в Петсамо-фьорд из-за сильного артиллерийского огня, вынуждены были поворачивать обратно и могли достигнуть порта лишь со второй или третьей попытки. Так, например, 19 октября 1943 г. конвой, на одном из кораблей которого находился немецкий вице-адмирал Краузер, вынужден был повернуть обратно. Русские в течение войны все время сообщали о больших успехах своих береговых батарей. Как сообщалось, батарея в первые дни войны потопила 3 немецких корабля, после чего немецкие орудия выпустили по русским позициям в одну ночь 872 снаряда.

30 ноября 1942 г. русские снова сообщили о том, что два немецких транспорта, которые пытались под прикрытием тумана войти во фьорд, были потоплены[483]. Совершая налеты пикирующих бомбардировщиков, немцы пытались отвлечь огонь советских батарей, чтобы таким образом помочь важнейшим транспортам пройти в критических местах по возможности без помех[484]. Когда норвежское грузовое судно «Линеа» в сопровождении четырех моторных тральщиков вошло в устье Петсамо-фьорда, русские обстреляли его, выпустив 138 снарядов. Но попаданий не было, и судно вернулось невредимым.

Если советским батареям не удавалось помешать немцам доставлять снабжение в Петсамо, то они не допускали немецкие эскадренные миноносцы в Мотовский залив[485]. Там советские эскадренные миноносцы и канонерские лодки под прикрытием огня береговых батарей и минных заграждений могли спокойно заниматься обстрелом немецких позиций и производить высадку войск. Немецкий план — совершить туда рейд эскадренных миноносцев — был отклонен, так как советские береговые батареи считались очень мощными.

Немцы также установили вдоль северо-норвежского побережья большое число батарей, только в районе Киркенеса их было 8. Однако из-за того, что русские держались в отдалении от них, им редко приходилось стрелять. Лишь осенью 1944 г. некоторые батареи незадолго до их эвакуации и взрыва вступали в бой с легкими советскими кораблями.

Иногда легкие немецкие корабли вступали в бой с советскими батареями, например, десантные суда 21-й десантной флотилии 20 июня 1942 г. обстреляли русские позиции на полуострове Рыбачий. Уже 22 июня операция была повторена; было совершено нападение, при этом между был дан 91 залп. Русские немедленно ответили и добились при этом двух попаданий в десантную баржу «F 116». 10 июля 1942 г. десантные баржи и моторный тральщик «R 58» пять раз вступали в перестрелку с русскими батареями. Между 15.02 и 15.17 десантная баржа «F 105» сделала 5, «F 109» — 10, «F 163» — 70, а «F 264» — 14 выстрелов, всего выпустив 99 снарядов. Следующие артиллерийские бои имели место 17 июля, 1, 24 и 27 августа, 20, 21 и 28 сентября 1942 г. Конечно, десантные баржи, имевшие слабое вооружение, во время этих и последующих обстрелов могли достигнуть лишь незначительных успехов по сравнению с тяжелыми, хорошо замаскированными и частично бронированными русскими батареями.

Если теперь сделать вывод об операциях в Северном Ледовитом океане, то можно сказать, что они ни для одной из воюющих сторон не были успешными[486]. Русские, правда, с 1933 г. систематически и с большой энергией создавали там свои военно-морские силы, но использовали их в течение 1941–1945 годов очень сдержанно и недейственно. И напротив, русской армии удалось остановить наступление немецких дивизий в районе Мурманска. Этим был доказан неоспоримый успех русских при обороне.

Морские операции немцев страдали из-за недостатка необходимых сил и хороших, близко расположенных баз. И все же в 1942 г. немецкие подводные лодки, эскадренные миноносцы и самолеты сумели настолько сильно атаковать некоторые конвои союзников, что доставка снабжения на долгое время прекратилась. Но уже в 1943 г. союзникам удалось воспрепятствовать немцам в действиях по конвоям, хотя последние в это время имели здесь 2 линейных корабля, тяжелый крейсер и до 12 эскадренных миноносцев. Видимо, для немцев было тяжело вести действия в столь удаленном районе и обеспечивать их там топливом. После того как англичане в 1943 г. повредили «Тирпиц» и потопили «Шарнхорст», действия германского флота в Заполярье не имели большого значения и устремлялись, главным образом, на защиту своих морских перевозок в Петсамо, что потребовало усилий всех германских военно-морских сил, сосредоточенных в северных районах. К этому времени русские имели линкор, легкий крейсер и до 15 эскадренных миноносцев, что позволяло им отрезать снабжение морем германской Лапландской армии, а в связи с капитуляцией Финляндии эта армия могла оказаться в очень тяжелом положении.

Английский флот на этом театре также был занят выполнением задач, связанных с проводкой конвоев, и выполнял эти задачи успешно, за исключением проводки конвоя PQ-17. Предпринятая в 1941 г. попытка помешать немцам в осуществлении перевозок в Петсамо не удалась и оказалась без последствий. Тем не менее действия британских сил в 1942 и 1943 годах по германским каботажным перевозкам оказались весьма чувствительными. Английские набеговые и десантные действия против побережья Норвегии не имели какого-либо значения[487]. Потери немцев на северо-норвежских коммуникациях стали быстро увеличиваться, когда в 1944 г. англичане ввели в действие ударные авианосные группы.

Почти половина военных материалов, поставлявшихся союзниками в Россию, шла по маршруту через Мурманск, здесь сочетались относительно короткое расстояние — благоприятный фактор и отрицательная сторона — большая опасность. По английским данным, в составе сорока одного конвоя в Мурманск прошли 792 торговых судна, из которых 62 (7,8 %) были потоплены. Из возвращающихся 739 судов были потоплены еще 28 (3,8 %). За период 1941–1942 годов в Мурманск было доставлено 24 400 грузовых автомашин союзников, 3276 танков, 2665 самолетов, 614 664 тонны боеприпасов и прочего военного имущества, а также 69 483 тонны нефти. За тот же отрезок времени на борту потопленных торговых судов погибли 8422 грузовые автомашины, 1226 танков, 656 самолетов, 232 433 тонны боеприпасов и военного имущества и 7373 тонны нефти. Начиная с 1943 г. ситуация, однако, решительно улучшилась для союзников, и потери в открытом море составляли лишь незначительный процент. На 20 военных кораблях союзников погибло 1840 человек личного состава ВМС, а на 90 торговых судах — 829 моряков. В северных русских портах за 1941–1945 годы было выгружено свыше 3,5 миллиона тонн военного имущества.

Советский торговый флот за 1941–1943 годы потерял в морях Северного Ледовитого океана всего 324 000 брт торгового тоннажа, но эти сведения из немецкого источника могут быть сильно преувеличены[488].