Восточный квест

27. ЗЕМЛЯ-2. 15.06.1670–16.06.1670. УРАЛ

Лето в горах гораздо прохладнее, чем на Лазурном берегу Франции, где Олег загорал в 1668 году. Следующий, 1669 год для него выпал совсем из-за безумных прыжков с планеты на планету в мире Земли-1.

Извилистая тропа тянулась у подножий невысоких гор, покрытых зеленым ковром. Спереди трусили лошади казаков-попутчиков, сзади — десять оставшихся драгун. На привале пережили еще один налет. Часовой погиб сразу, другой француз мучился еще полдня. Остальных пострадавших Олег смог спасти. Грабителей, даже легкораненых, добили. Среди дикого леса они все равно становились кормом для зверья. Погиб один из казаков.

Луи де Бернье, командир драгун и единственный дворянин в отряде, получил тяжелые ранения. Олег остановил кровотечение и запустил процессы регенерации. По-хорошему офицеру полагалось лечение в стационарном аппарате, который был лишь в Париже. Перекинувшись парой слов с Чонгом, он оставил с командиром двух драгун и лошадей, наказав ждать трое суток, пока де Бернье окрепнет, а затем выдвигаться в сторону Камы и возвращаться в Москву.

Похоронили покойников. Над казаком установили грубый крест. На могильных холмиках французов камушками выложили двойную звезду. Разбойников просто закидали камнями. Олег подошел к Прохору Сивухе, предводителю казачьего отряда, и молча протянул ему винтовку M1 одного из убитых с горстью патронов. Вторую оставил себе, и у него собрался целый арсенал: тяжелый и карманный бластеры, наган и винтовка. Если бы не вторая лошадь, на которой еще был навьючен десантный скаф, невозможно тащить столько оружия на огромное расстояние.

Подойдя к месту очередного привала, путники увидели в стороне от тропы тонкую струю дыма. В этих безлюдных местах любое человеческое присутствие могло нести угрозу. Казаки спешились, Прохор взял драгоценный карабин и с двумя своими людьми растворился в сосновых зарослях. Через полчаса казак вернулся и махнул рукой.

Около маленькой хижины, наполовину врытой в склон холма и перекрытой какой-то смесью веток и коры, орудовали Сивуха с помощником, собирая хворост и дрова. Между булыжников журчал ручеек, камни и растительность образовали уютную площадку. На деревянной колоде у хижины сидел старец. Строгое худое и морщинистое лицо обрамляли редкие и длинные седые волосы. Светло-серая хламида подпоясана обрывком веревки, на ногах подобие деревянных сандалий, в руке сучковатая палка. Сухие пальцы, обхватившие посох, напоминали засохшие корешки.

Драгуны установили три пятнистые палатки. Казаки расположились вокруг костра прямо на земле. Олег бродил по поляне, ничем не выделяясь среди драгун в такой же пятнистой полевой форме. Старец сидел неподвижно, не обращая внимания на непрошеных гостей. Когда в походном котелке подоспело нехитрое варево, Прохор наполнил плошку и с ломтем хлеба подошел к старику. Тот медленно повернул голову, столь же медленно кивнул и принял еду.

Хлебные крошки падали на редкую белую бороду. Под ней не было креста, что было удивительно. Старообрядцы, составлявшие большинство святых отшельников, протестовавших против реформ Никона, носили кресты, как и православные, подчинившиеся новому стилю. Вместо него на шнурке висели странные фигурки, трудноразличимые из-под нечесаных волос.

Скоро нашлось объяснение. В стороне от хижины стоял деревянный столб с орнаментом и грубовато вырезанным лицом. Увидев идола, Олег понял, что впервые столкнулся с одним из последних представителей языческой Руси, и с любопытством глянул на старца. Отложив опустевшую плошку, старик приглашающе махнул рукой. Второго сиденья не было, бывший десантник опустился на корточки.

Язычник протянул руку, коснувшись камуфляжа.

— На тебе нет креста.

— На тебе тоже, отец.

Отшельник промолчал. Казалось, короткая фраза далась ему с трудом, он говорил медленно, тихо и отчетливо.

— Мне помогают Род и Велес. Мне не нужен знак смерти.

Олег припомнил, что символами раннего христианства были рыбы, доступное пропитание, добытое рыбаками галилейского озера Кинерет. Их делил Иисус со своими учениками. Мрачное олицетворение мученической смерти появилось позднее, утвердившись на храмах и грудных клетках христиан.

— Ты несешь имя Бога и знаешь, что этого Бога нет.

Опасливо обернувшись, слышат ли этот разговор драгуны, Олег попробовал возразить:

— В далекой стране, откуда я прибыл, многие верят в нового Бога.

— Ты прибыл из более дальней страны. Наверно, там вообще не верят в богов.

Старец говорил по-русски, но его речь казалась архаичной даже в семнадцатом веке. Его можно было понять только с подсказками электронного переводчика из комма, который, подключившись к серверу Миссии, разбирал церковнославянский и некоторые другие древние языки. Наоборот, старик понимал все, даже когда собеседник случайно перепрыгивал на современный русский.

— Что еще тебе открыто?

Волхв снова прикоснулся к униформе, будто щупал ауру пальцами, и посмотрел в лицо Олегу. Выцветшие сухие зрачки смотрели не в глаза собеседника, а как бы вокруг него.

— На тебе много крови. Кровь будет впереди. Твои спутники умрут. Множество врагов — тоже. Еще больше непричастных.

— Тогда, может, мне свернуть? Все останутся целы.

— У тебя трудная судьба. Есть огромная цель. Но чтобы ее достичь, нужна столь же огромная плата.

— Я достигну своей цели или погибну?

— Это скрыто от меня.

— Ты не видишь моей смерти? Значит, она угрожает только моим товарищам, но не мне?

— Не вижу. Она ждет тебя за углом. Или придет очень нескоро. Сложные судьбы не просто читать.

— Что сделать для тебя, отец?

— Поднеси еду идолу. Людей с крестом просить не могу.

Олег поднялся и поклонился. Затем положил к подножию столба кусок конины, а губы истукана намазал похлебкой. Казаки с недоумением наблюдали за ритуалом.

— Идолищу поганому служите? — грозно спросил Прохор.

— Писание знаешь? Не суди и не судимым будешь, учил Иисус Христос. На небесах старцу воздастся, отправить его в рай или ад. Мне дорога в рай закрыта, слишком много грехов на душе. Или ты Господу не доверяешь, хочешь сам судить? Ну, бери грех на себя.

— Свят, свят, — перекрестился казак и больше не задавал глупых вопросов. Тем более, сколько раз видел, как мать крестилась на красный угол, а потом наливала молоко домовому.

Распределили часы несения караула, в паре стояли французы и русские, чтобы не отвлекались на треп. Чонг, услышав про мрачное пророчество, спросил:

— Отправим остальных назад? — сам он не испытывал ни малейших сомнений в продолжении экспедиции.

— Пусть идут до Тобольска. Там решим. Не дождусь, пока на Иртыш не спустят очередного жука. Хочу понять, что за китайцы впереди.