Восточный пакт

Глава 15

Из гимназии в усадьбу Юсуповых-Штейнберг решил возвращаться пешком. Мне надо было прогуляться на свежем воздухе, подумать над услышанным сегодня, а также осмыслить вообще все происходящее за минувшие несколько дней.

Хотя кого я обманываю – прогулка оказалась вынужденной. С отъездом Мустафы у меня просто больше не было ординарца, поэтому заказать такси оказалось просто некому. Ассистант гимназиста выхода в общую сеть не имел, а мой АйДи на Артура Волкова находился в комнате усадьбы. Когда утром уезжал из поместья, об этом даже не вспомнил – потому что на утро, на семь тридцать, Мустафа как понимаю заказал машину на месяц вперед, и проблема с вызовом не возникла.

Подойти к секретарю в гимназии и воспользоваться его услугой – прямой путь получить взыскание, потому что каждому учащемуся одаренному наличие ординарца предполагалось согласно уставу. Просить же об услуге – ни сокомандников, ни Андре я не захотел. Единственная, к кому мог комфортно и без предубеждения обратиться – ясноглазая Наденька, но она скомкано попрощалась и убежала, едва занятия закончились. Был еще Фон Колер – опекун как-никак, но он после окончания лекции направился по своим важным преподавательским делам.

Я попробовал было пойти за ним и отвлечь на минутку, но у него действительно оказались дела. «Важные дела» с миловидной внешностью дамой, облаченной в униформу преподавательского состава гимназии. Глядя на то, как закрывается за ней дверь кабинета профессора, я задумался. Да, слухи о том, что фон Колер был вынужден покинуть Петербург из-за не очень удачных амурных коллизий, вполне вероятно вовсе не прикрытие его легенды, а самая настоящая что ни на есть быль. И ведущие мою судьбу кураторы из императорской канцелярии просто совместили нужное с полезным. Как это они обычно и делают, создавая многослойные конструкции, в чем я убеждался уже неоднократно.

Не найдя простой возможности заказать такси, я решил не суетиться и прогуляться по улочкам Елисаветграда. Езды на машине не больше десяти минут, значит за час примерно доберусь, даже если идти неспешным прогулочным шагом.

Людей навстречу попадалось немного, машин на улицах и того меньше. Поначалу шагать, погрузившись в мысли, оказалось не очень удобно: центральные улицы старого города почти повсеместно выложены брусчаткой, так что приходилось задирать мыски, чтобы не запинаться о покатые камни. Ходить по таким улицам строевым шагом наверняка то еще удовольствие – вскользь отметил я, мазнув взглядом по фасаду Елисаветградского кавалерийского училища.

Пройдя по Дворцовой улице, свернул на Большую Перспективную – которая также была замощена брусчаткой. После, перейдя мост через реку Ингул, ориентируясь на собор повернул налево, на Пермскую. Именно благодаря куполам собора хорошо запомнил, где поворачивать к усадьбе.

Только после того, как пересек мост закончилась успевшая поднадоесть брусчатка и начался привычный асфальт. Вот только не закончился старый город: шагая по тротуарам, я с интересом оглядывался по сторонам. Непривычно все выглядит. Раньше – из окон такси, внимания как-то не обращал.

Крашенное багрянцем заходящего солнца Бобринецкое шоссе, вдоль которого сейчас двигался по тротуару, оказалось широкой дорогой с зеленой разделительной полосой, на которой высажены тополя. За ними явно следили и ухаживали – одинаково узкими зелеными конусами деревья стремились ввысь.

Пока шагал, оглядываясь с интересом и некоторым зудящим непониманием увиденного, по сторонам наблюдал сохранившиеся с восемнадцатого и девятнадцатого века дома, перемежаемые новостроем. Но из общего ряда недавно построенные дома не выбивались – красный кирпич, клинкерная плитка, темные стеклопакеты, низкая этажность. Двигаясь по тротуару, все никак не мог понять, что же меня исподволь смущает, цепляя внимание. Вскоре догадался – обочин нет. Встречались периодически асфальтированные парковочные карманы, а вот привычные грунтовые обочины, предназначенные по ГОСТу для движения гужевого транспорта, отсутствовали. Словно не в России оказался, а где-нибудь в городской агломерации по типу окраин французского Лилля или бельгийского Льежа.

Несмотря на некоторое, все же присутствующее раздражение собственной непредусмотрительностью, прогулка оказалась удивительно полезной. Пустые улочки и спокойствие тихого города позволили немного расслабиться, а равномерный ритм шага помогал мыслям не сбиваться на развилках ассоциаций, а мне самому не акцентироваться на лишних эмоциях. Так что за сорок-пятьдесят минут успел подумать о многом. И многое обдумать.

Неторопливо шагая под раскидистыми каштанами, выстраивал хронологическую конструкцию первого прожитого в новом мире месяца. Тщательно вспоминал с самого начала, впервые за долгое время вдумчиво вернувшись мыслями к прежней своей физической оболочке и старой жизни. Странно, но я уже себя не воспринимал в полной мере тем, предыдущим. Тридцатипятилетний Артур Волков уже, хотя всего месяц прошел, казался невероятно далеким, даже немного чужим человеком. Тот, кем я сейчас был – это, нынешнее тело, стало уже более своим и родным, что ли. Изменилось даже мироощущение. Я стал совершать больше эмоциональных и нерациональных поступков, словно доставшиеся в наследство вместе с воспоминаниями юношеская порывистость и максимализм понемногу форматировали мое сознание.

Продолжая шагать по тротуарам вдоль шоссе, подумал, что кроме всего прочего впервые за долгое время у меня выдался абсолютно спокойный час. Меня никто меня не отрывал от дел, не беспокоил, не пытался поддеть, завуалированно оскорбить, проверить на прочность, догнать чтобы закрыть в клетку или даже убить. Поэтому я шел и наслаждался неспешным ходом мыслей. Ходом мыслей наслаждался, вот только мысли сами по себе мне не нравились – потому что чувствуется: легкий бег новой жизни прервался, а коготок увяз.

Выторговывав себе самостоятельный год под личиной Артура Волкова, я оказался в роли статиста-наблюдателя. У меня ведь здесь не было никого и ничего. Оставалось только жить и ждать, что произойдет дальше. Или попытаться что-то сделать, найти пути маневрирования или даже отхода. И в этом я вроде бы начал понемногу преуспевать, но события закрутились так, что я сейчас – если говорить прямо самому себе, снова обычная фигура. Причем в положении, гораздо худшем чем при появлении в этом мире. Я ведь теперь на доске – словно появившись на обозримый свет из-за того, что самостоятельно привлек с себе внимание, позволил ввести себя в игру. Да, может быть и не в роли пешки, учитывая мои способности к темным искусствам, но… да что там, обычная пешка. Даже учитывая мои недюжинные способности к темным искусствам.

Способности? Стрела Тьмы в споре со взводом мотострелков не сильно поможет. А если и поможет, то дело исправит подкрепление в виде роты мотострелков. Или несколько других умелых одаренных, пусть поодиночке и не таких могуче-способных, как я.

Происхождение? Пока у меня за спиной нет хороших денег, влиятельных покровителей или больших батальонов, чихать хотели на мое происхождение. Как говорится, кости аристократа хрустят в тисках также музыкально, как кости обычного мещанина.

Размышляя обо всем этом, понимал, что сейчас, когда я умудрился оказаться в фокусе самых разных чужих интересов, печальный вариант развития событий кажется все реалистичнее. Да, меня на свою сторону пытались перетянуть Демидов, как агент ФСБ, и граф Безбородко, как Тайный советник Императорской канцелярии. Пусть это было совсем недавно, но ту диспозицию уже не вернуть: Демидова отстранили, а Безбородко сам отошел в сторону – при этом предупредив мне об опасности для жизни. Демонстрирующую какое-никакое, но все же расположение мачеху внезапно посадили, а Император (может даже сам) прислал банан с намеком. С очень, надо сказать, говорящим намеком.

Оптимизм внушает только то, как госпожа «Нелидова А.», она же Ольга, дочь герцогини Мекленбургской, подтвердила приглашение на бал дебютанток. Значит, рассчитывает, что до февраля я доживу. Хотя… может она просто всего не знает?

Вновь вернувшись мыслями к самому началу, я промотал в голове события богатого на события последнего месяца, с самого момента своей смерти от рук обиженной демонессы. Иномирье, разговор с Астеротом, множественность миров и перемещение душ; ознакомительные сутки в теле Олега, дуэль с аравийцем, предательство Степана и глупая смерть. Стол вивисекторов, воскрешение и знакомство с кураторами из ФСБ и канцелярии, а также неожиданными родственниками. Знакомство с темными искусствами и убитый мною одаренный Готфрид, отдавший свою жизнь для создания моего слепка души. Дальнейшая поездка в протекторат, организованная как ширма, и возникшая незримая связь с Самантой. Ее чувственное, интимное даже «мы с тобой одной крови» только подтвердило определенную химию, возникшую между нами с первого взгляда.

«Oh, my lord!» - словно вживую возник передо мной образ голубоглазой смуглой красавицы. Ненадолго споткнувшись на мыслях о красавице мулатке, я все же вернулся к воспоминаниям о последовавшей после памятного бала кровавой карусели королевской битвы, а также ее непредсказуемых последствий, уместивших в себя множество событий, в числе которых договор с аравийским принцем и знакомство с герцогиней Мекленбургской.

Подумав еще немного, я пришел к выводу, что все же первая поездка в протекторат хоть и была… несколько непредсказуема, но все же повернул не туда я во время второго, самостоятельного визита. Не тогда, когда заключил договор с Андре, и не в момент объявления себя варлордом. Все вышло из-под контроля и пошло наперекосяк тогда, когда не позволил Войцеху убить Шиманскую, а после сам попытался ее спасти. Именно в тот момент все не покатилось, но за один раз словно ухнуло вниз, опустив меня сразу на уровень ниже. После дикой гонки по улицам протектората и эвакуации в посольство Конфедерации меня словно отпустили в свободное плавание по бурной реке, и теперь наблюдают с отстраненным интересом – преодолеет гремящие пороги, или нет. Недвусмысленно дав при этом понять, что помощи в случае чего ожидать не следует.

Еще раз со всем тщанием обдумав произошедшее, я легко покачал головой, словно не соглашаясь с самим собой. Ну хорошо, дал бы я убить Шиманскую, или сам бы прикончил ее после того, как у Анжелы самоуничтожились глазные импланты, ослепив ее. С одной стороны, с рациональной точки зрения, бросить Шиманскую было бы правильно. С другой стороны – если я буду каждый раз отходить в сторону, когда убивают или убирают нужных мне людей, тогда вообще стоит сесть на стуле ровно и ждать, пока все за меня решат. Или это сейчас говорит во мне тот самый юношеский максимализм, доставшийся в наследство от Олега? Да и пусть говорит, хмыкнул я, еще раз осмысливая все произошедшее и решив, что пусть я не всегда прав в своих действиях, но никогда в них не ошибаюсь.

По мере приближения к усадьбе на улице постепенно темнело. Вскоре еще и зелени по сторонам стало больше, так что шагал я теперь в сгустившемся полумраке под сенью деревьев. Старый город уже закончился и начались пригороды. Дорога еще больше расширилась, зеленая разделительная пропала. Дома от дороги отдалились, став в большинстве одноэтажными и вызывающе белея вдали сквозь сумерки.

Нужный поворот едва не пропустил, опомнившись только когда мимо прошел. Прошагав по темной, неосвещенной подъездной дороге, я наконец вышел к воротам усадьбы Юсуповых-Штейнберг. Только собрался было утопить звонок рядом с калиткой, как от стены неподалеку отделилась смутная тень. От неожиданности я в прыжке взвился с места и отскочил на несколько метров, готовясь к чему угодно. Вдруг тень посмотрела на меня, и что-то сказала на африкаанс. В темноте я увидел белки глаз и белоснежные зубы, и облегченно выругался.

«Вася, ты в следующий раз думай, прежде чем подкрадываться так незаметно, это может быть опасно для твоей жизни!» - примерно так я сказал ему. Уложился, правда, всего в два слова, одно из которых было «Вася», а второе интонацией безошибочно передало нужный посыл.

Ндабанинга от экспрессивного напора фразы отшатнулся и явно всерьез испугался – проняло, видимо. Меня, кстати, тоже – переведя дыхание от неожиданности, я уже на английском объяснил Василию, что прятаться в тени не самая лучшая идея. Юный ганста-мэн, что-то лопоча на африкаанс, суматошно склонился несколько раз подходя ближе. В тот момент, когда он змеиным жестом вытянул руку, пытаясь коснуться моей ладони, я понял, что не чувствую от чернокожего гангстера вообще никаких эмоций. И ведь именно поэтому его не заметил.

Уклоняясь от рывка Васи, попытался ударить. Поздно – гангстер находился в полуприседе и прянул вперед как прыгающая лягушка. В этот миг я столкнулся с его демоническим взглядом ставших багровыми глаз. Сразу после пространство вокруг завертелось каруселью, к горлу подкатил ком тошноты, а я вдруг оказался в безвременной пустоте. На несколько мгновений водоворот сменило ощущение пугающей легкости и неожиданно я почувствовал, что сижу. На деревянной скамье, довольно жесткой и неудобной.

- Я умер? – вырвалось у меня, едва вынырнул из пугающего мига безвременья и осмотрелся по сторонам. Знакомый замковый зал, посыпанные соломой каменные полы, грубый дубовый стол с деревянными скамьями и панорама бескрайнего космоса за окном.

- Пока нет, - покачал головой устроившийся напротив Астерот, одинаково выглядящий в обоих мирах. Сейчас, правда, одет он гораздо менее официально чем совсем недавно в гимназии Витгефта: как и во время нашей первой встречи, Астерот по-прежнему щеголял в пиджаке, джинсах и кедах. Вот только в прошлый раз кеды были синего цвета, а в это раз ярко-красные.

Князь Тьмы. Архидемон Астерот, он же Алессандро Медичи, первый гонфалоньер справедливости Новой эпохи в мире, где я сейчас обитаю. Или обитал? Что значит его «пока нет» - Вася меня все же убил? Или меня убил тот, кто был в теле Васи? Но ведь ощущения после смерти от рук обиженной демонессы были совершенно иные – боль и падение, а сейчас легкость и полет…

За краткий миг у меня возник сразу десяток вопросов, но едва осознав их я вспомнил, что Астерот умеет читать мысли. И напряженно замер, приготовившись слушать. Ведь я сейчас – если обратившийся в демона Василий меня убил там, могу просто исчезнуть из плана бытия.

- Ты не умер, причин для волнения нет, - успокаивающе покачал головой архидемон. – Я просто воспользовался удачным моментом, чтобы поговорить с тобой, не привлекая ничьего внимания.

- Отлично, - действительно немного успокоился я.

- Чай, кофе? Может быть что покрепче? – поинтересовался Астерот.

- Джим Бим со льдом, - в этот раз от предложения отказываться я не подумал.

Стаканы с напитком не появились на столе – они словно бы стояли там до этого. Мне оставалось только взять и сделать маленький глоток. Бурбон, как и заказывал. В родном мире мне всегда сдержанный европейский стиль был много ближе, чем ковбойский американский. Но есть вещи, которым европейцам стоит поучиться у американцев. Например, Форд Мустанг 68-го года, вторая поправка и, конечно же, виски на кукурузе, а не на ячмене.

- Вопрос, - сделав второй маленький глоток, отставил я стакан в сторону. Кто его знает, как алкоголь подействует на меня здесь, в Иномирье? К тому же тело молодое, а если меня с пятидесяти граммов развезет, будет не очень приятно.

- Слушаю, - с интересом посмотрел на меня Астерот.

- Как дела у Олега? В моем теле?

- Он уже разобрался с демонессой, которая тебя убила, если ты об этом, - улыбнулся собеседник. – Вижу, у тебя есть еще вопросы по старой оболочке, но на твоем месте я бы не стал их пока задавать.

- Почему?

- В прошлую нашу беседу я упоминал, что количество информации, которую могу закрыть от магов-ментатов ограничено. Так что не стоит тратить столь ценный ресурс на полезную только в плане морального удовлетворения информацию, - ровным голосом произнес Астерот.

- В прошлый раз остались недосказанности, или количество доступной мне информации увеличивается с ростом способностей?

- Увеличивается, и напрямую зависит от твоего уровня развития.

- Тогда я весь внимание.

- Ты уже слышал о равновесии?

- Да, совсем недавно.

- Что именно?

- Разговор зашел о вере в бога, как о некой высшей силе, которой подчиняются процессы нашего мира, - вспомнил я лекцию фон Колера. И под внимательным взглядом Астерота продолжил: - Мне была представлена версия о том, что бог – это наш обитаемый мир. Вся планета как единый организм, а мы в нем – отдельные клетки. И мы, как одержимые, владеющие темной силой, предназначены хранить равновесие…

Мои слова были прерваны архидемоном, который неожиданно весело рассмеялся, даже откинувшись на спинку скамьи.

- Прошу простить, - все еще улыбаясь, принял прежнее положение Астерот, вытерев появившуюся в углу глаза слезинку. – Версия как версия, ничем не хуже, но и не лучше других, - покивал он, вдруг посерьезнев. – Итак, равновесие. В любом поединке равных противников для того, чтобы нанести удар, ты вынужден открыться. И когда демонесса убила тебя в твоем мире, мои враги открылись, давая возможность… не контратаки, но ответных действий. Именно потому я получил возможность вмешаться, перехватив твой дух.

Чтобы тебе было понятнее происходящее сейчас, представь, что очередной раунд противостояния входит в завершающую фазу, и из-за интенсивности событий у меня раз за разом появляются возможности реагировать, вмешиваясь в происходящее без опаски ответного удара.

Подождав немного, видя, как я размышляю над услышанным, Астерот кивнул и продолжил.

- Этот мир не относится к тем, где у меня есть серьезное влияние. Этот мир, если быть честным, относится к тем, что мне недоступны. Но некоторые события дали мне возможность безбоязненно появится здесь и сейчас, подарив тебе немного знаний для использования грядущих возможностей.

Архидемон вновь замолчал и неожиданно поднялся. Отойдя к одному из окон-бойниц, он начал всматриваться в панораму бескрайнего космоса за окном, прихлебывая свой виски. Я в этот момент подумал, что беседа ведется слишком неторопливо – а ведь там, откуда я пришел, на меня в общем-то бросился неожиданно оказавшийся демоном Вася.

- Немого не так, - ответил моим мыслям Астерот. – Твой человек Василий попал под влияние тьмы. В него вселили низшего демона, совсем недавно. И у тебя будет возможность выбора – либо убить своего спутника, либо попробовать помочь ему, прогнав или убив демона. Последнее связано с некоторым риском, поэтому если решишься на схватку с низшим демоном, будь предельно острожен.

Я ничего не сказал, но Астероту это и не было нужно – он почувствовал мой детальный интерес. Кивнув, он запрыгнул на подоконник и удобно сел, вытянув одну ногу и периодически поглядывая сквозь проем бойнице на панораму космоса.

- Вселившийся в твоего человека демон не полностью подчинил себе тело носителя, которое сейчас можно просто убить. Демон при этом будет вынужден покинуть твой мир. Если хочешь сохранить жизнь своему человеку, тебе надо добиться физического истощения носителя, и только после этого заставить демона покинуть человеческое тело.

- Как?

- Свет, огонь, страх, холод, злоба, ультразвук, русский рэпчик из уличной колонки, - сходу выдал сразу несколько вариантов Астерот. – Демон совсем недавно вызван в твой мир и очень слаб. Это ограниченно разумная тварь, у нее есть пока лишь желание убить указанную цель.

- Если этот демон слаб, как он может меня убить?

- Ты пока тоже не силен в темных искусствах, - пожал плечами архидемон. – Для тебя сил у низшего демона хватит. Хватит сил по замыслу отправившего его, конечно же, а не по факту твоих способностей, - ободряюще улыбнулся архидемон.

- Демон собирается перебраться из тела Васи в мое?

- Да. Сейчас он в теле человека не укрепился, а использует его как сосуд, поэтому возможности демона сильно ограничены.

- Почему?

- Ему нельзя оставлять следов. Судя по происходящему, он собирается выжечь твою душу, чтобы все выглядело как твоя неудачная попытка работы с тьмой. На месте атаки должно остаться два трупа – убитый тобой Василий, в котором не будет и следа тьмы, и твой, якобы уничтоженный невозвратной одержимостью.

- Ты сказал, что демон неразумная тварь, но это не стыкуется с такими продуманными действиями.

- Так это не замысел демона, а расчет призвавшего его демонолога.

- Как демон попал в тело Васи?

- Не думаю, что именно это тебе обязательно узнать от меня. Выживешь, легко справишься сам.

- Понял, - кивнул я, лихорадочно размышляя.

- Ты беспокоился начет времени, - отвлек меня Астерот, – мы сейчас вне времени твоего мира, так что можно не торопиться. Без суеты, ты ведь везде успеваешь.

Я вознамерился было задать волнующий вопрос, но Астерот прервал меня жестом. Даже без слов я понял, что сейчас на очереди передача важных знаний – потому что явно ресурс доступного объема не бесконечен.

- Мир, в котором ты сейчас живешь, не находится в зоне моего влияния. Аллесандро Медичи, если что, ко мне не имеет никакого отношения – в первый раз я специально принял эту внешнюю форму, зная о грядущей твоей встречи с ним. Это человек может быть тебе весьма полезен. Он тебе не враг, но и не друг.

- Буду иметь ввиду.

- Ты появился в теле человека, который для меня небезразличен. Более того, если у тебя все получится, я смогу получить достаточно влияния в этом мире. Приобрести, не потеряв ничего в другом месте, а для меня это важно.

- Ты же сказал, что этот мир тебе недоступен.

- Формально да. Но принадлежность земли определяется не нарисованными на карте государственными границами, а тем чья армия находится на этой земле. Поэтому не буду скрывать, я на тебя надеюсь.

- Если не получится?

- Это будет огорчительно. Для тебя, конечно же, гораздо больше огорчительней, чем для меня.

- Я недавно создал себе много проблем.

- Когда не позволил убить Шиманскую и после не прикончил ее сам? – задумчиво спросил Астерот.

- Да.

- И ты хочешь спросить, если бы ты остался в стороне, как бы это решение повлияло на выполнение пункта контракта о соблюдении законов божьих и человеческих?

- Да.

- А то, что ради спасения Шиманской ты убил трех человек, просто выполняющих свою работу, тебя совсем не смутило?

- Они сами пришли ее убить, знали на что шли.

- Видишь, как все просто. Нет объективной истины, потому что только ты сам – мера всех вещей.

- Homo deus? – иронически улыбнулся я, вспомнив недавнюю лекцию фон Колера.

- Знаешь чем цивилизованный человек отличается от варвара? Цивилизованный человек осознает всю искусственность и условность установленных правил, но тем не менее продолжает им следовать. Варвар же признает божественную нерушимость правил категорично, вплоть до того, что готов убиться ради их соблюдения. Либо, осознав всю их условность, начинает жить вовсе без каких-либо правил. Еще раз повторю – когда понимаешь иллюзорность условностей, только ты сам становишься мерилом своих деяний.

- Это уже софистика. Мне бы попроще объяснение.

- Так это и есть попроще. Более того, это данность твоего мира, где одаренные варвары получили слишком большую силу, а сейчас из-за своих действий стоят на пороге пропасти. И вообще, чем плоха софистика? – деланно нахмурился Астерот.

- Всем хороша, - согласился я. – Особенно если уметь ею правильно пользоваться.

- Я умею.

- Заметно.

- Конечно заметно, я ведь был одним из ее основоположников, - улыбнулся архидемон.

- Оу.

- Не удивляйся. Выживешь, привыкнешь.

- В этом все и дело.

- Это сейчас про что? – не понял, или сделал вид что не понял моих эмоций архидемон.

- Демон в теле Васи. Ты сказал, что я могу попробовать его изгнать, а это опасно для меня.

- В чем противоречие?

- Если я так важен как исполнитель, зачем неоправданный риск?

- Представь, что у тебя есть маленький ребенок. И ты его любишь. Представил?

- Да.

- Ты готов стать причиной его боли и подвергать смертельной опасности?

- Нет.

- Нет?

- Нет, - не очень уверенно ответил я, чувствуя подвох

- А теперь представь, что ты учишь кататься его на велосипеде. Если он упадет, ему ведь будет больно.

- Есть защита.

- Никакая защита не поможет от дерева на крутой горке, или от идиота на автомобиле, летящего на красный свет.

- Я сделаю все, чтобы научить его соблюдать осторожность.

- А я сейчас что делаю? – несмешливо взметнул брови Астерот. - Опасность – неотъемлемая часть обучения жить.

- Я понял.

- Я рад. Ты сейчас находишься в сфере внимания сразу нескольких могущественных группировок этого мира. Это из-за полученного права по рождению – кроме врожденных способностей к темным искусствам, твои настоящие отец и мать подарили тебе происхождение, которым могут похвастаться считанные люди в этом мире. Но пока оно не несет для тебя никакой практической пользы – даже если ты будешь знать, что именно тебе полагается и попытаешься об этом заявить, в лучшем случае тебя объявят деревенским дурачком, в худшем – быстро и по-тихому повесят.

Целенаправленно сильные мира сего не будут предпринимать никаких прямых действий – вспомни, что я говорил об опасности открытого нанесения удара, это работает не только в битвах на перекрестках миров. Но и помогать тебе никто не будет, так что придется пробовать справляться самому. Уже завтра на тебя запланирована масштабная атака – которая учитывает наличие слепка души. С этим я помогу, если что – последний шанс у тебя будет. С остальным не все так просто, поэтому я на твоем месте подумал бы о том, чтобы попробовать позвать на помощь.

- У меня нет союзников.

- Есть соперники. Какая разница, кто тебе помогает? – в очередной раз удивленно вздернул бровь Астерот. – Уж от тебя то я подобной наивности не ожидал, - покачал он головой, а после отхлебнул виски и спрыгнул с подоконника.

- Буду иметь ввиду, спасибо.

Действительно, об этом я даже не подумал – на миг устыдился я своей столь глупой ошибки.

- Действия твоих врагов окажутся слишком прямолинейными, пользуйся этим, чтобы извлечь максимальную выгоду.

- У меня получится…

Я хотел было спросить «получится выжить», причем подразумевая не завтрашнее обещанное нападение, а общую перспективу. Но не успел даже договорить, потому что архидемон меня прервал.

- Откуда ж я знаю? - пожал плечами удивленный Астерот, и пояснил: - Я могу наблюдать течение времени этого мира до нескольких точек бифуркации, развилок. В тот момент, когда я тебя призвал сюда, ни один из путей не вел к свету. Сейчас ситуация немного получше.

«К свету?» - мысленно произнес я. Но вслух задал совсем другой вопрос.

- Кто мои враги?

- Названные мною сейчас имена принесут больше вреда, чем пользы. В скором времени ты сможешь узнать их и сам.

- Кто твои враги?

- Кроме моей бывшей жены, врагов у меня нет. Есть ситуативные союзники, которые в зависимости от мира или фазы игры становятся противниками, - улыбнулся архидемон.

«С нами Богъ» - вспомнил я надпись на штандартах Русской императорской армии.

- Так кто же против нас, если ты на одной стороне с князем Тьмы? – прочел мои мысли Астерот.

- Именно. Очень волнующий вопрос.

Архидемон усмехнулся, а после поставил на подоконник стакан с виски, выпрямился и заговорил с выражением:

- И произошла на небе война: Михаил и Ангелы его воевали против дракона. Дракон и Ангелы его воевали, но не устояли, и не нашлось им места на небе. И низвержен был великий дракон, древний змей, называемый диаволом и сатаною, обольщающий всю вселенную, низвержен на землю, а с ним и Ангелы его были сброшены, - процитировал Астерот явно церковный текст, и добавил уже обычным голосом: – Да, только что прослушанное откровение есть эпилог истории твоего мира. Вернее, эпилог истории состоявшейся за него борьбы. Историю этого мира еще предстоит написать, и какой она будет, не скрою, отчасти зависит и от тебя.