Восьмой цикл

Глава 9: Создание совета семи

Война между Эдваром и Дурмаром резко изменила мир. Преимущество техномагии представилось всем народам неоспоримым. Гномам тут же поступило более сотни заказов на военную технику, каждый захудалый барон хотел иметь подобные машины.

Тут же возникло много проблем.

Во-первых, нынешнее производство не успело бы произвести все желаемые заказы даже за десять лет.

Во-вторых, обеспечивать баронов и других мелких вассалов подобной техникой — значит собственными руками подтолкнуть их к сепаратизму. Эдвар после провальной войны полгода подавлял восстания на востоке. Что было бы, если гномы дали бы бароном эту технику, император старался не думать.

В-третьих, гномы еще были связаны контрактом с орками, хотя сейчас, когда Академия Волшебства потеряла более половины всех магов, равенство сил нарушилось, и Дурмар становился сильнейшей державой в Арее. Пока они никому не угрожали, но все окружающие поселения стали побаиваться Дурмара.

Гномы ничего не могли сделать. Орлых очень умно рассчитал ход войны, и в результате еще четыре года после войны имел эксклюзивный контракт с гномами, в то время как остальные государства эти четыре года просто не могли заключить контракт на боевую технику.

Это не устраивало Малика. Он не ожидал такой быстрой победы и сам слишком поздно понял все преимущества своих изобретений. Он хотел, оказав помощь Орлыху, удержать равенство между императором и Орлыхом, но просчитался и собственными руками создал фору игроку Агрыгха.

Тогда он обратился к совету семи племен гномов, с просьбой заморозить контракт с орками до новых переговоров, ввиду слишком сильного перекоса сил в политическом мире, если гномы выполнят контракт перед Дурмаром в полной мере.

Совет согласился и пошел на беспрецедентный шаг, когда в одностороннем порядке приостановил договор.

На переговоры приехал сам Орлых.

— Я не понимаю причин, по которым вы отказываетесь выполнять контракт на старых условиях. Дурмар выполнил свои обязанности перед гномами, в тяжелый период для нас, отдав лучших магов и много золота ради этого контракта, — как и подобает повелителю, Орлых говорил уверенно и спокойно, — прошу объяснить причины, или вернуть наш вклад в этот договор.

— Ваше превосходительство, — от гномов выступал Моргин, которого недавно избрали главой совета старейшин, — когда мы заключали контракт, мы не представляли, как успешно себя проявит наша техника. При всем уважении к вам, но если мы выполним в полной мере контракт, что помешает вам захватить весь Арей, в том числе и нас? Вы предоставили столько магов, чтобы контракт мог бы быть выполнен, но при этом в то же время мы не сможем выполнить заказы других правительств.

— Я понимаю ваши опасения, но мы подписали договор. Дурмар в полной мере выполнил свои обязательства. Разве наша вина, что вы не можете выпускать больше техники и для других держав?

— Конечно, нет. Но мы надеялись, что вы согласитесь на изменение контракта, или на одно наше предложение, если вы настаиваете на полном исполнении договора.

— И что же вы предлагаете?

Вперед вышел Малик и поклонился повелителю орков. Тот встал с кресла, подошел к человеку, и так же глубоко поклонился в знак уважения.

— Говори, друг орков, Малик. Я выслушаю любое твое предложение, ведь именно тебе, мой народ обязан своим выживанием.

— Ваше превосходительство, меня пугает неравенство сил, которое возникло, после поражения Эдвара. Эта победа была слишком эффектна и вызвала ответную реакцию. Народы, ранее жившие раздельно, стали объединятся. Ими движет страх перед вами. За прошедшие полгода возникло четыре государства, каждое из которых по площади может сравниться с Эдваром или Дурмаром. И все они, по моим сведениям, собирают войска и магов, пытаются постичь основы техномагии и готовятся к агрессии с вашей стороны.

— Поверь, Малик, у орков мирные планы на будущее. Войну с Эдваром начали не мы, и если бы не ваша техника, нас ждало бы истребление. Даже сейчас Академия Волшебства сильна, а после поражения теперь Архимаг напрямую подчиняется императору. Уверяю тебя, если начнется новая война, таких побед, как при Агриппы уже не будет. Мы не собираемся становиться жандармами Арея.

— Но именно это я и хотел предложить, — сказал Малик, смотря на изумленное лицо Орлыха.

Интерлюдия 8

Они встретились снова, после полугода, прошедшего, от капитуляции Эдвара.

Казраэль был взволнован, и он вздохнул с облегчением, увидев, что и его подопечный тоже беспокоится о диспозиции, сложившийся после победы Дурмара.

— Малик, ты понимаешь, что своими действиями, ты создал эгрегор орков? До этого они всего лишь были объединением разных племен, но победоносная война сплотила их, смыла границы между племенами и теперь, это единое государство, с правителем, который является выражением их воли и намерений, он оператор их Силы, и он сильно вышел вперед в игре.

— Казраэль, я слишком поздно понял, на что способна моя техника в умелой стратегии. Такого эффекта я сам не ожидал.

— А вот Орлых предвидел это. Теперь помимо всего, орки могут покорить и другие народы? Кто им теперь помешает? Эдвар? Он ослабел, потеряв множество магов. Гномы? Но их число намного меньше населения Дурмара.

— С другой стороны, это привело к объединению и других рас в эгрегоры. Я собираюсь стать исполнителем их намерений.

— Мысль интересная, и как ты этого достигнешь?

— Смотри Казраэль. Я знаю, эта игра забавляет тебя, так смотри, не хочу заранее раскрывать тебе секрет.

Казраэль еще долго наблюдал за уходящим Маликом. С момента их знакомства прошло около трех лет. Мальчишка, конечно, возмужал, стал искусным магом, создал свое направление в магии, но еще очень молод, и не всегда верно оценивает последствия своих действий. Это придет с опытом, но как бы до этого времени он не наломал дров.

Казраэль думал, что возможно вскоре ему придется вмешаться самому.

План Малика был прост, но не легок в исполнении. Он хотел создать собрание всех ныне крупных государств, которые образовались в последнее время. Они в основном сплачивались по расовому признаку, но это не было правилом. К примеру, эльфы Вечного леса объединили десять эльфийских поселений и три человеческих, эльфы Карэндра объединились с пиратскими общинами людей юга.

Даже Хомико пришлось окончательно войти в гномье царство.

Итого, государств получалось семь, и они занимали три четверти всей обжитой территории Арея. И это явно был не весь список. Арей был известен, как мир с одним материком окруженный морем, но никто никогда не переплывал от западных земель, до восточных. Это Малик понял, лишь, когда начал заниматься политикой более углубленно. Арей мог быть больше, иметь еще материки и еще народы. Малик решил это узнать у Казраэля в следующую встречу. Но пока получалось семь держав, примерно с равными силами, на фоне которых пока выделялся Дурмар, благодаря недавней победе над Эдваром. Помимо гномов, Эдвара и Дурмара на карте появилось Эзреаль, государство, построенное вокруг Вечного леса, Карэндр, Халистра, государство людей и молоков живущих севернее Дурмара, Тридцатиградье, союз тридцати торговых городов эльфов, людей и гоблинов.

Севернее Тридцатиградья и восточнее Эзреаля лежали бесплодные необитаемые земли. По легендам, когда-то очень давно, более семи тысяч лет назад, там обитал народ колреев. Легенды гласят, что каждый из этого народа имел дар к владению магией, но магией темной. Однажды, накопив силы, они пошли войной на остальные народы. Объединенные силы эльфов, людей и гоблинов не смогли их остановить. Но потом колреи резко исчезли. Малик думал, что это тот народ, из-за которого погиб Высший Торанц. Теперь же, эти земли бесплодны, на них никто не живет. А маги, заходившие в те места, жаловались, на очень сильное давление Силы, такое, что им приходилось выставлять щит и убираться подобру-поздорову как можно быстрее от этих проклятых земель.

Малик был уверен, что все государства откликнуться на просьбу прислать послов с максимальными полномочиями. Ведь просьба исходила от него, как от представителя гномов, и в ней был намек, на распределении техники между ними. Совет предложили держать в Хомико, как на нейтральной территории.

И он оказался прав. Первыми прибыли правители Эдвара и Дурмара. Малик впервые видел перед собой Ридирла Пятого, и был несколько разочарован его внешностью. Он был маленького роста, еле достигал Малику до плеч, а Малик сам был всего лишь среднего роста, худощав, лицо сухое, с длинным и острым носом. Император напоминал грифа, и вызывал бы усмешку, если бы не его внутренняя Сила, которую чувствовали даже обделенные даром магии. Его взгляд был очень тяжел, и почти все отводили свои глаза от этого взгляда.

Но не Малик с Орлыхом. Повелитель орков поклонился императору, совсем чуть-чуть, как того требовал этикет, получил такой же поклон и они удалились, ведя разговор о прошедшей войне. С первого взгляда могло показаться, что это беседуют два старых друга, но Малик уже неплохо освоился в политике и понимал, что этот разговор — разведка для обоих правителей. Они не знали смысла их сбора и пытались выяснить это друг у друга, но безуспешно. Ридирл Пятый официально принес извинения народу орков, объяснив тем, что у него были неверные разведданные, в которых говорилось, что Дурмар готовится к войне.

Орлых посетовал на подобное недоразумение, которое привело к войне, отметил храбрость полков Эдвара, а также то, что Эдвар объявил войну официально, а не напал исподтишка, что, безусловно, делает честь всему государству людей.

Вскоре уши Малика стали уставать от подобных дипломатический реверансов, и он пошел готовить комнаты для других гостей. К вечеру прибыл посол Эзреаля, брат правитель Треима, Тограэн. Вот уж чье описание выветрилось из головы Малика сразу, как только он отвернулся от посла. Это означало высшую выучку эльфа как мага и шпиона. Он направился к уже прибывшим послам, вести светскую беседу. К ночи подоспел правитель Карэндра, Болин. Он также, как и Тограэн казался неприметным, но его отличал цвет волос. Как и все эльфы Вечного леса, Тограэн был светловолос, а вот Болин имел черные волосы. Болин не стал присоединяться к беседе, а сразу пошел в свои покои.

На следующий день ждали еще двух послов, Халистры и Тридцатиградья. Посол Халистры, также ее правитель, молок Вашаэль прибыл к обеду. Вот на кого все девушки Хомико сбежались посмотреть. В Вашаэле сошлись лучшие черты обоих народов. Рост, стать и ширина плеч орков, но при этом нежное, красивое человеческое лицо. Малику рядом с ним стало казаться, что он человек второго сорта, Ридирл же вообще побагровел от зависти. Вашаэлю он приходился ростом по пояс. Даже Орлых был меньше ростом, хоть и не намного.

К большой проблеме для посла, он не был женат, и уже к концу дня прятался, где только мог от желающих выйти за него замуж. Так как он магом не был, дошло до того, что Малик приставил к нему одного из трех учеников чародейства Хомико, чтобы тот отводил глаза от Вашаэля, которого такое внимание очень смущало.

Совет должен был начаться вечером, а посол Тридцатиградья так и не прибыл. Малик стал волноваться, что он опоздает, как посередине площади возник немолодой уже человек, с посохом в руке.

Посол прибыл.

Эффектное появления посла Тридцатиградья вызвало негодование, даже гнев у Ридирла Пятого. Малик и остальные не сразу разобрались в ситуации, а повелитель людей уже выступил с требованием сменить посла тридцати городов.

Посла звали Киреен. На заявления Ридирла, он спокойно ответил, что он является координатором всех тридцати городов, что в других государствах называется правитель. На немые вопросы Малика и Орлыха он ответил:

— Уважаемый Ридирл Пятый не хочет видеть меня в совете по причине, что до конца войны с Дурмаром я был Архимагом Академии Волшебства.

— Вот именно, я изгнал тебя и запретил использовать магию! — лицо Ридирла стало уже пунцовым, Малик уже заволновался, не хватит ли от злости повелителя людей удар.

— Но ваш указ имеет силу лишь на территории Эдвара. Изгнанный я стал путешествовать, и в свете последних изменений, главы свободных городов Тридцатиградья обратились ко мне, с просьбой возглавить их. Так что, вы не можете просить отозвать меня.

— Тогда я сам отказываюсь участвовать в этом совете.

Тут уже пришлось вмешаться Малику. Остальных послов поведение Ридирла явно забавляло. Да и у самого Малика, вид разгневанного Ридирла вызывал смех, настолько потешным он сейчас выглядел. Но Малику нужно было, чтобы на совете были все, поэтому ему пришлось мирить Ридирла Пятого с Кирееном. Это заняло весь вечер. Совет назначили на вечер следующего дня.

— Все вы наблюдали, на что способна боевая техника гномов, — Малик начал совет как представитель гномов, — Даже небольшое ее количество меняет ход боя. Противостоять ей могут лишь опытные и склонные к импровизации маги, которых рождается в нашем мире все меньше.

Малик начинал издалека. Он вел разговор о прогрессе, о естественной замене редкого дара на технику для всех. Вкратце он рассказал, как придумал техномагию. Этой частью особенно интересовался бывший Архимаг Эдвара.

— Так, как это секреты расы гномов, и мы не собираемся их открывать, нам пришлось заморозить существующий контракт с Дурмаром, чтобы не создавать сильный дисбаланс сил. Мы не хотим, чтобы мир жил в страхе перед возможной войной. Я, от имени гномов, предлагаю создать постоянный совет семи держав, который будет решать политические споры мирным путем, который будет распределять боевую технику, в чьи обязанности будет помощь в сохранении целостности государств. Основные запасы боевой техники останутся, будут сформированы части подчиняющиеся лишь большинству совета.

Это предложение вызвало бурю эмоций среди правителей. Они договорились встретиться через три дня, все обдумав, принять решение.

Эти три дня они провели в переговорах между собой. Все понимали, что преимущество в таком совете будет за Дурмаром, который уже обладает боевой техникой и опытом ее использования. Но этот совет мог восстановить равенство сил и избавить Арей от будущей войны.

Через три дня совет семи держав собрался вновь.

Первое слово было за Маликом:

— Как уже я говорил, мы заморозили, но отнюдь не отменили контракт с Дурмаром. Мы предлагаем боевую технику, а также и мирную и остальным, но с теми же условиями. То есть помимо золота, вы должны предоставить гномам двадцать магов, опытных, но еще способных постигать новое. Еще у меня было предложение создать независимую Академию Волшебства, в чьи цели входит нахождение наделенных даром магии, независимо от их расы и обучение. После экзамена они возвратятся вновь в свои родные государства, так же им позволено будет постигать техномагию, но только приняв гражданство гномов.

После стали выступать остальные. Как и думал Малик, их не совсем обрадовала идея общего совета, что, конечно, ограничивало возможности самостоятельной внешней политики, но при этом они и смогли усмотреть большие плюсы. Главный из них — военный статус-кво.

После кучи придирок идея была принята, последнее слово говорил Киреен:

— Наше замечание состоит в том, что председателями совета и обладателями решающего голоса в совете должны быть гномы. По многим причинам им выгоднее быть объективной стороной в спорах.

Это предложение было принято.

Идея Малика прошла.

Был образован постоянный совет, базировавшийся в Хомико, всех семи держав.

Также в этот совет по различным вопросам могли обращаться независимые от них народы. В права совета входило урегулирование политических конфликтов, сотрудничество в сохранении магии, защита от внутреннего сепаратизма. Конечно же, от подобного состояния дел кто-то выигрывал больше, кто-то меньше. Малика избрали послом гномов в совете и одним из трех учредителей новой, Всеобщей Академии Волшебства. Вторым учредителем стал Киреен, третьим ведущий маг Эзреаля, Креим.

Малик добился еще и того, чтобы адептам Всеобщей Академии был открыт доступ к источникам силы на территории всех семи государств.

Неожиданно легко, для себя, Малик получил доступ к созданию очень мощных артефактов.

Глава 10: Дела Академии

Строительство студенческого городка и зданий академии заняло полгода. Конечно, все ускорялось с помощью техники гномов и магии учредителей.

Городок создавался недалеко от Хомико, на равнине, рядом с горами. Когда-то именно через эту равнину Малик шел к своему первому серьезному испытанию в жизни, к его экзамену на взрослость.

Эти полгода дались легко, дальше было более тяжелое дело — надо было отыскать достойных учителей и разработать систему факультетов.

Акеял, нынешний Архимаг Эдвара, сам отказался помогать, сославшись на дела, но прислал вместо себя третьего мага Эдвара. Точнее чародейку.

Ее звали Милена. При очень красивой внешности, в ней чувствовалась внутренняя сила, что сразу поубавило смелости местным ловеласам.

Милена предложила им гибкую систему факультетов:

— Во-первых, нужен общий факультет для всех, в котором бы учили управлять силой, использовать амулеты и различные источники магии, а также теории магии. Во-вторых, при делении надо учитывать особенности магии рас и делать перекрестные факультеты. Например, один студент учится на трех факультетах сразу. Утром он ходит на общий факультет, днем постигает азы какого-нибудь факультета, при этом учась еще и на факультете расовой магии.

Система была сложная, и обговаривалась около недели. В конце споров у них вышла следующая схема:

— Факультет общей теории магии, обязательный для всех.

— Факультеты расовых особенностей магии, их выделялось три, эльфийская, человеческая и оркская.

— Факультеты стихийной магии, выделены четыре основных элемента, вода, воздух, огонь, земля.

— Факультеты ритуальной магии, сюда входила алхимия, магия рун, создание артефактов, история магии.

Конечно, основы всех факультетов, кроме расовых, студенты изучали, но более углубленные знания получались на одном выбранном факультете. Там же основывался факультет техномагии, в который можно было поступить после окончания Академии и с обязательным принятием гражданства Митранда и клятвы о неразглашении.

Осталось найти за три месяца достойных учителей и распределить должности деканов, ректора и заведующих кафедр.

Все это время Малик метался между местом в совете и строительством академии. В совете он смог восстановить равенство всех стран, и в течение полугода у всех держав появились такие же контракты, как и у Дурмара. Возрос спрос на мирные машины для сельского хозяйства и строительства. Послы научились приходить к компромиссу, и через полгода Малик посвятил себя исключительно делам Академии.

Милена оказалась очень сильной чародейкой. И еще очень молодой. Она возглавила два факультета — общей магии и человеческой.

Такого было общее решение трех соучредителей. Но с местом ректора возник спор. Малик хотел, чтобы это место занял опытный Киреен, но Милена и Креим были против. Они считали, что глава государства не должен возглавлять Академию. И даже более того. Они настояли, чтобы в уставе Академии было прописано, что ректор обязан быть независимой фигурой, не подлежащий государственной и военной службе любого из государств.

Малик внимательно рассматривал Милену, пока принимал решения. Она очень жарко противилась назначению Киреена, никак обида за побег с поля боя под Агриппой. Милена вообще представляла все лучшее, что есть в человеческой расе. О ней ходили слухи, что она в одиночку остановила чуму на юго-востоке Эдвара, что она не побоялась выступить против мнения нынешнего Архимага и вызвалась помочь созданию Академии. Внешность ее напоминало Малику его мать в молодости. Те же каштановые волосы, волевой подбородок, тонкая талия и пунцовые губы. Но самое красивое и одновременно страшное — глаза. Они у Милены были чисто черного цвета, не возможно было разглядеть белок или хрусталик глаз. Черная бездна. Молва и тут нашла, о чем поспорить. Кто-то заявлял, что это последствия чрезмерного поглощения силы у источника, кто-то, что это отметина темных искусств.

Через день он согласился. За три недели они смогли составить высший управляющий совет. Ректором стал Малик, Милена возглавила, как и решили до этого, факультет человеческой и общей магии, Креим возглавил эльфийский факультет и изучение воздушной стихии. Найдены были и другие деканы. Аркаин возглавил историю магии, хотя Малик боялся, что его полусгнившее тело будет пугать студентов.

В лице Креима Малик нашел верного союзника в делах Академии. Этот пожилой эльф, сколько ему лет — Малик не представлял, он лишь знал, что эльфы живут намного дольше и стареют намного медленнее людей, то ли утратил свойственную его народом черту, то ли подавлял ее сам, но его внешность Малик мог запомнить. В отличии от магов и стариков людей он не ссутулился, имел богатырский рост за два метра, но узкие плечи, тонкие руки, похоже не знавшие физической работы и бесцветные глаза. Их цвет Малик так и не смог для себя определить. Лицо сухое, впалые щеки, тонкие губы, маленький нос. Многие проблемы Малик решил только благодаря ему.

Наконец Академия открылась.

Два года пролетели для Малика просто ужасно. Когда он соглашался на пост ректора, он не понимал, какой груз падет на него. Он строил Академию с нуля, решал проблемы с перекрестным обучением, разбирал споры между факультетами и преподавателями. По окончанию второго года обучения он решил отказаться от поста ректора. Никогда раньше он себе не мог признаться, что он в душе сорвиголова, место ректора для него скучно и уныло.

Обучение у студентов длилось четыре года, с осени по весну, а летом они направлялись в отдаленные деревни держав, практиковать свое искусство. Трое учеников Хомико достигли возраста обучения техномагии, и Малик готов был начать обучать их. Еще около ста магов, уже опытных и состоявшихся проходили у него обучение техномагии, согласно контрактам с их родными странами.

На собрании деканов он выступил с речью, в которой просил заменить его на посту ректора.

Не сказать, чтобы совет удивился. Будучи ректором, Малик стал мастером по сбрасыванию части своих обязанностей на деканов, и уход виделся логичным итогом подобных действий. Но по заменяющей персоне пошли споры. Выдвижение кандидатов решили отложить до сдачи экзаменов студентами.

После своего заявления Малик стал чувствовать себя намного лучше, свободнее. Он с радостью вернулся домой, в Хомико, к матери, которая сына видела раз в полгода и которая сильно обрадовалась и побежала накрывать на стол. Дома Малик ощущал легкость и по-настоящему мог отдохнуть от дел.

Мило поболтал с матерью, выслушав ее рассказы о повседневных делах, о свадьбе Тошибы, которую он, к большому для себя сожалению, пропустил, и о многом другом. Разговаривая с мамой, забывалась война, неурядицы в Академии.

Но его идиллию прервали в первый же день. В дверь постучали, несмотря на поздний час, и матушка побежала открывать дверь. Малик успел уже поднять к себе, на второй этаж, как смущенная матушка зашла к нему в комнату:

— Сынок, к тебе пришла девушка. Очень красивая. Почему ты мне о ней не рассказывал? — во взгляде матери читалась надежда, что ее сын готов уже остепениться и завести детей.

Малик же, не подозревавший о мечтах матери, не понял, какой такой красивой девушке он понадобился в Хомико в такой поздний час.

Когда к нему вошла Милена, удивление не исчезло, даже наоборот:

— Добрый вечер, Милена. Проблемы в Академии?

— О нет. Там все спокойно. Неужели я просто не могу навестить своего ректора?

Насчет «просто» верилось с огромным трудом:

— Милена, обычно, такие сильные маги как ты, просто так, к некому не заходят. Я удивлен, столь поздним визитом в мой дом, особенно после того, как я сложил свои обязанности ректора.

— Малик, ты уже год, как перекладывал свои обязанности на деканов. Твое заявление было для меня предсказуемо. Я хочу знать, кого, ты видишь приемником.

«Хитрая бестия сама решила стать ректором?»

— Милена, я как раз думал о твоей кандидатуре. Ректор должен быть сильным магом и ответственным.

— Это большая честь для меня, Малик, но я, так же как и ты, не люблю рутину. Так что я откажусь.

Это очень удивило Малика. Он не понимал при таком раскладе смысл визита.

— Ну, может тогда, я выдвину Креима. И все-таки я повторюсь, что привело тебя ко мне домой так поздно?

И тут Малик почувствовал очень тонкие, незаметные чары, направленные на него. Года два назад, он еще не различил бы их, но теперь его опыт помог стать ему более чувствительным к волшебству, он научился различать на грани чувств, когда происходит чародейство. Милена что-то колдовала, и явно целью был он. И это колдовство не должно было причинить ему вред, но было направленно на его мыслесферу. Он почувствовал легкое головокружение, почуял ее запах, ее слова стали для него очень приятными на слух. Еще чуть-чуть, и он бы согласился бы с любым ее предложениям. Но он смог противиться чарам, прочитал в уме заклятье оберега, и чары спали. Ранее он не пользовался подобными заклятьями, но после получения места в совете, всерьез обеспокоился безопасностью не только физической, но и защитой от чужого влияния. Именно поэтому он оказался готов и смог среагировать. И как раз вовремя, Милена в своей речи стала подходить к главному:

— … и раз теряется смысл Академии Эдвара, как обучающего органа, я хотела бы предложить сделать Архимага Акеяла ректором нашей Академии. Я надеюсь на твою поддержку при моем выдвижении его кандидатуры.

«Вовремя я пришел в себя. Хитер Ридирл, не оставляет надежды подмять общие структуры под Эдвар».

— Акеял, действительно, могучий маг. И был бы достоин место ректора, но его статус Архимага, подразумевает не только главенство над Академией Эдвара, но и правящее положение в Эдваре, а мы записали в уставе, что все преподаватели должны быть независимы от воли своих правительств. Конечно, если он откажется от поста Архимага и даст клятву соблюдать устав…

Он видел, как красивое лицо Милены становится разочарованным. И не только. На нем появился так же и страх. Именно это ее выражение лица заставило Малика играть в открытую:

— Милена, ты ведь пыталась меня очаровать, чтобы протиснуть его кандидатуру. Он на тебя давит? Или это приказ императора?

Теперь гордая волшебница стала выглядеть еще и отчаянной.

«Все ясно. В Эдваре решили подмять под себя Академию. Но с какой целью?»

— Милена, я жду ответа. Ты недооценила меня. Говори честно.

Впервые, он увидел ее живой. Обычно она всегда выглядела холодной и горделивой, сильной. А сейчас она расплакалась, как беспомощная девушка, на его плече. Через несколько минут она достаточно успокоилась, чтобы говорить.

— Меня заставили. О твоем решении узнали позавчера, наверно ты кому-то проговорился о нем, и вызвали меня к императору. Там был и Акеял. Они давили на меня, я пыталась им объяснить, что устав не допускает этого, но они и слушать не хотели. Акеял напомнил, что я все еще принадлежу и подчиняюсь Академии Эдвара…

Даже проиграв войну, Ридирл не оставлял мечты о мировом господстве. Поэтому он согласился с идеей совета и общей Академии. В его задачи, для начала было протиснуть закон, о разглашении тайн техномагии. По словам Милены, попытки повторить машины в Эдваре уже были, но все это оказывалось лишь магически созданной вещью. Соединить инженерию и магию они сами не смогли.

Не дала результата и попытка надавить на своих представителей на факультете Малика, те уже присягнув Митранду, отказывались нарушить клятву.

Тогда возникла идея давления изнутри Академии. Для этого хотели поставить ректором Архимага. Потом создать искусственно какой-нибудь прецедент с магами, изучающими техномагию и через совет семи государств потребовать разглашение тайн техномагии.

Не будучи опытным политиком, Малик не особо понимал, как Ридирл собирался через ректора добиться такого указа совета семи, но он понял, что Милена попала в сети заговора поневоле.

Плача, девушка многое рассказала ему. Отец Милены был бароном с востока, бывшим независимым до нападения Эдвара. У него хватило ума добровольно войти в состав будущей империи. Учась в Академии Эдвара, Милена достигла уровня четвертого мага империи, как началась война. И вот тут, ее отец просчитался. Он был противником войны, он выполнил свой долг, и его войска влились в состав полков Эдвара, но на каждом военном совете он выступал против. Однажды, императору это здорово надоело, и после поражения войск в ущелье Крелс, он сорвал на нем злость. Отец Милены был разжалован, вместе с семьей объявлен изменником и посажен в тюрьму. Когда война закончилась, и начались закладываться основы союза семи и новой Академии, Милену послали представителем магического сообщества Эдвара, не забыв напомнить, что если она хочет, чтобы ее семью отпустили, она должна стать глазами и ушами Эдвара в Академии.

Как только стало известно об уходе Малика, Ридирл вызвал к себе Милену и вместе с Акеялом попытался убедить выставить кандидатуру Архимага. После отказа, ей напомнили о бедном бывшем бароне. На ее слова, что совет не согласится с этим, ей предложили заставить, неважно какими способами, совет сделать Акеяла ректором.

Она вначале пришла к Малику, но теперь, потерпев неудачу, просто плакала у него на плече.

Несмотря на все ее могущество, ей было всего двадцать лет, она еще не научилась тонкостям придворных интриг, и была легкой игрушкой в руках императора. А могущество у нее было велико.

Как-то, Малик решил узнать, почему у нее такие странные глаза. Иногда у магов во время чтения особенно могущественных заклинаний меняется цвет глаз, иногда глаза становятся как впадины, но лишь на время действия заклятья. Глаза Милены, были странными, и заинтересовали его. Ответ крылся в прорыве под Агриппой. Она не сразу подчинилась приказу Архимага, и держала щит на трех скоплениях войск, пока Орлых не прекратил эту бойню. Она использовала слишком много силы не своего источника, и начала плыть, растворяться в нем. Как только она услышала приказ Орлыха, она сняла щиты и переместилась, но эта мощь заклятья оставила отпечаток на всю жизнь в виде этих глаз…

Малик поймал себя на мысли, что что-то такого он обязан был ожидать. Постоянно держать в секрете технологию такой силы он не мог. Сейчас Эдвар, потом кто-то другой из семи попробует вникнуть в тайны его науки.

Но сейчас он просто хотел помочь девушке, судьба которой зависла от него. Он не мог просто бросить ее с такой бедой. Ему надо было придумать способ, как вызволить этого барона из Эдвара и не дать при этом Ридирлу контроль над Академией.

При всех своих достоинствах, опытным интриганом, Малик себя не считал. И решил обратиться к тому, о ком думал именно в таком ключе.

Интерлюдия 9

Я появился в его комнате. Он был не один. У него на плече повисла зареванная девушка, и ему явно это было приятно. Совсем перестал соображать, если вызывает меня при свидетелях. Я не стал материализовываться, стал ждать, когда эта сцена пройдет.

Через полчаса девушка успокоилась и заснула. Я проверил ее ауру, она не притворялась, действительно спала.

— Я смотрю ты уже на девушек смотреть стал… А она ничего, вполне миленькая, — я позволил себе усмешку. И паренек резко покраснел. Эх, молодость, я уже подозревал, что мне придется участвовать в спасении сей милой дамы, на которую мой ученик явно запал.

— Не до твоих шуточек, — какой серьезный вид. Похоже он полностью в ее власти.

Он мне все быстро рассказал. И посмотрел на меня так, как будто я должен по его указке прыгать через обруч. Никогда еще он на меня не смотрел так. Все-таки я Высший. Я по-честному обиделся, и просто стал молчать.

— Ты поможешь?

То же молчание. Буду игнорировать, пока не дойдет, что я не джин из бутылки.

— Казраэль, извини, если был груб, — до мальца стало доходить, похоже, — Помоги советом. Как помочь ей, не отдавая Академию в руки Эдвара.

— Во-первых, можно как в легендах пойти, и вытащить ее семью из тюрьмы. Ты ж у нас славный герой, — я еще был обижен и вообще, сарказма мало не бывает.

— Казраэль, я же серьезно… — а вот это что-то новенькое. Похоже он впервые в тупике.

— Ты не думал, что слезами эта девчонка добилась больше, чем чарами и враньем?

— Думал. Но если это правда, не хочу брать на себя ответственность за ее семью, зная характер Ридирла.

Ну вот. Рос мой ученик, мужал и возмужал до благородного идиота. Любой дипломат ему сказал бы, что у него идеальное положение. Откажи сейчас Эдвару, выдвори ее с поста декана по уставу, и лишишь Эдвара шпиона. Он так не хочет. Ну что ж, придется его учить закулисным играм. Он заслужил, чтобы я обратил на него внимание, когда он просит. Но что интересно, от наглости и напыщенности, как в прошлой встрече, не осталось и следа. Теперь он снова обращается ко мне, как к Высшему, а не как к равному.

Милена проснулась в чужой комнате. Вспомнив ночное откровение, покраснела. В комнате никого не было, но у постели на столике стоял завтрак.

Комната была аскетична, сразу было видно, что теперь тут редко живут. Никакого беспорядка, аккуратно убрана, пустой письменный стол, книжный шкаф заполнен магическими трактатами и учебниками. В остальном комната была пуста.

Услышав, что гостья проснулась, мать Малика тут же поднялась к ней.

— Утро доброе, дорогая гостья, — вчера Милена даже не успела с ней познакомиться, так спешила с заданием к Малику. Сейчас ей было стыдно. А мать тем временем, не замечая неловкости, продолжала говорить:

— Вчера познакомиться не успели, видно срочное дело к сыну было. Меня Марика зовут.

— Утро доброе, Марика. Спасибо за чудесный завтрак, — Милена вспоминая этикет, поклонилась хозяйке дома, потом решила говорить по местному говору, — Меня Миленой звать. Простите, что вчера так ворвалась в ваш дом.

— Понимаю, дела важные. Малик отлучился, перед уходом просил вам передать, чтобы вы его подождали.

— Значит, он ушел… — Милена испугалась. Малик вчера так и не раскрыл, что он будет делать теперь, зная ее историю. Она боялась, что зря раскрылась ему, как глупая девчонка. Если он воспользуется этим, и выкинет ее из Академии, что Ридирл Пятый сделает с ее семьей? Страх накрыл Милену, и Марика это заметила:

— Не волнуйся дочка, я своего сына хорошо воспитала, он плохого не совершит. Хочешь, угощу чаем с пряниками. Сама пекла к приезду сына, а у него все времени посидеть, попить со мной чайку, нет, — мать вздохнула.

Могущественная волшебница смотрела на уже немолодую женщину, и снова слезы начали подкатывать к глазам. Марика создавала такой домашний уют, которого у Милены не было и в детстве. Ей резко захотелось побыть с матерью Малика подольше. Она никогда не была с мамой в нормальных, дочерних отношений. Ее забрали в Академию с раннего детства, и она почти не видела мать. В Академии ее иногда навещал отец, но обращался с ней, как с уже взрослой. Конечно, уже в восемь лет она могла создать огненный шар, который мог бы убить человека, в четырнадцать она потопила огромный пиратский флот на юге Эдвара. Но детства ей в душе не хватало.

— С удовольствием, матушка, — уже в слезах прошептала она.

Пили чай они долго. Милена, проникшись чувствами, рассказала Марике всю ее жизнь, сама многое узнав о Малике. И чем больше узнавала, тем становилась увереннее, что он ее не подставит. Сын такой матери просто не мог быть негодяем, так она решила для себя. Да и нравился ей Малик давно уже… Он был открытым, честным и немного смешным, по сравнению с адептам Академии Эдвара. Несмотря на всю свою лень кое-что лично в Академию он внес. Он внес именно дух знаний, а не интриг, дух легкости и открытости. Учиться в его Академии было и интереснее, и приятнее чем в узких магических кругах семи стран.

Они разговаривали часов пять, не меньше, когда, наконец, пришел Малик.

Глава 11: Интриги

Малик посвятил в планы Эдвара деканат и предложил оригинальное решение проблемы. Технически все было просто, а некоторые решения давно уже назрели, и требовали их выполнения.

Деканат собрался официально для выборов ректора. Малик пригласил лично Акеяла. Пусть посмотрит, что Милена честно пыталась пропихнуть его кандидатуру.

— Уважаемые коллеги и высокоуважаемый гость. Я ухожу с поста ректора, потому что это должность слишком важна, чтобы доверять ее таким лентяям, как я, — дружный смех деканов. И, надо отметить, вполне справедливый, — Пост ректора должен занимать не просто могучий маг, и не просто ответственный. Эта должность для объективного, умеющего различать новые веяния в магии и фильтровать устаревшее. Я был годен, только, как строитель, более я снимаю с себя обязанности. Начнем процедуру выдвижения кандидатов и их обсуждение.

И вот начало его, Малика, спектакля. Всего для одного зрителя, но этот зритель должен верить, что все происходит не по заранее написанному сценарию, а вживую. Встала Милена:

— Я предлагаю Архимага Эдвара Акеяла. Мы с Маликом обсудили его кандидатуру, и нашли ее вполне подходящей. Он сильный маг, уже опытный, но еще молод и его глаза открыты новому.

— Поддерживаю и подписываюсь под всеми словами. В войне мне посчастливилось видеть уважаемого Акеяла во всей красе, поверьте, он очень могучий и склонный к импровизациям маг, — Малик сыграл свою роль. Акеял прям зарделся от лести. Все-таки рано его назначили Архимагом. Он силен, с этим не поспоришь, но излишне самоуверен, жизнь ему преподала еще мало уроков, чтобы он по праву был бы Архимагом. Ни по опыту, ни по проницательности он не мог сравниться с его предшественником. Теперь начинается главный акт представления. Встает Креим:

— Я согласен со всем сказанным, уважаемой Миленой. Но, боюсь, как декан Академии я должен возразить против этой кандидатуры. Ведь устав Академии запрещает нанимать в состав преподавателей зависимых от своих государств магов. Архимаг Эдвара — не просто титул. Это должность. Он возглавляет магов Эдвара, находится в правительстве Эдвара. Это может вызвать конфликт интересов. Вот если уважаемый откажется от своего поста в Эдваре… — Взгляды деканов устремились на Акеяла.

По лицу Акеяла было непонятно, заподозрил он спектакль или нет. Но, конечно, он отказался от предложения Креима, сославшись на то, что Эдвар нуждается в нем.

— Тогда, к моему большому сожалению нужен другой кандидат.

Диспуты, конечно, всего лишь для глаз Акеяла, длились час. Сошлись на персоне Меркана, как опытного преподавателя и управленца. Как раз подошел к концу его контракт с гномами на обучение магов Хомико.

Но отпускать ни с чем Архимага нельзя было. Малик собирался смягчить поражение Эдвара:

— Пока я еще ректор, я хотел бы вынести на обсуждение идею попечительского совета. За два года управления Академией я столкнулся с тем, что постоянно надо вести диалоги с бюрократическими аппаратами всех семи стран насчет всяких мелочей. Примеров много. Практика студентов летом, сбор трав растущих в определенных странах, переговоры о финансовой поддержке держав не просто утомительны. Этим должны занимать дипломаты на постоянной основе. Я предлагаю, чтобы у Академии появился попечительский совет из представителей магического и дипломатического общества всех семи держав. Чтобы они занимались делами, не касающимися непосредственно обучения студентов, и прошу Архимага поддержать мою идею перед императором Эдвара.

По глазам Архимага стало понятно, что он заглотил наживку. Но и для Академии это будет большим подспорьем.

Через три дня попечительский совет утвердили. Милена не пострадала, что очень обрадовало Малика.

Совет семи горячо приветствовал идею попечительского совета. Государства в быстром порядке утвердили своих членов в него. Правда, почему то Тридцатиградье на этих переговоров представлял не Киреен, а его заместитель.

Ридирл сдержал обещание, данное Милене, и освободил ее семью, вернув земли, принадлежавшие им.

Довольный своим успешным представлением, Малик через два дня пришел домой в Хомико. В прошлый раз, из-за Милены он так толком и не увиделся с матерью, не отдохнул.

Матушка была в восторге, что он второй раз за неделю посетил ее. Марика в течение разговора за столом, пыталась разузнать, что думает Малик о Милене, собирается ли он остепениться в ближайшее время. Малик отвечал уклончиво, но слова матери заставили покопаться в своих чувствах. «Наверное, я и в самом деле к ней не равнодушен. Слишком уж рьяно я стал помогать ей, конечно, это на меня похоже, но все ж…», — Малик был честен с собой. Он не причислял себя к кругу ее обожателей, но как-нибудь прогуляться с ней наедине и поговорить очень даже хотел.

От мыслей отвлек стук в дверь. Снова ему не дают отдохнуть. На этот раз в поздний час пришел Киреен:

— Добрый вечер, Киреен. Чем обязан визиту?

— Добрый вечер, Малик. Мне нужна твоя помощь.

Оказывается, Киреен отсутствовал на совете из-за чрезвычайных событий на границе с Эдваром. Один город перестал отвечать, присылать налоги, исчезла и магическая связь с городом. Через пару дней в столицу прибежал солдат гарнизона того города, Хайрона, и сказал, что их ночью взяли штурмом неизвестная армия, перерезали всех магов в городе, перебили стражу. Правительство послало разведотряд к городу.

— Он только что вернулся. После доклада, я тут же переместился к тебе. Малик, над городом стяг Эдвара!

Киреен смотрел на лицо Малика, и видел его удивление. И недоверие:

— Я не верю, чтобы Эдвар так поступил, зная, что это вызовет гнев совета семи и возможные санкции вплоть до объявления войны. Вы уверены, что — это Эдвар?

— Стяг их. Форма солдат тоже. Правда, город был захвачен без участия техники, но она и не требовалась. Мы не Эдвар и не Дурмар. Мы союз свободных торговых городов, а не унитарное государство, поэтому и города на границе так не защищены. Но, конечно, у нас есть армия, она готова отбить город, но это будет объявление войны. Я хочу, чтобы завтра собрался совет, и мы выслушали Ридирла.

— Так и сделаем. Это просто так им с рук не сойдет, — Малик наполнялся решимостью. Он не просто так создавал совет, если Эдвар вознамерился напасть на Тридцатиградье, он получит отпор и изоляцию со стороны шести держав.

Ночь прошла в переговорах с Кирееном, по выработке единой стратегии на совете. Нужно было уговорить остальных членов совета вмешаться.

Днем следующего дня, совет семи начался.

— …И как я уже сказал, разведчики обнаружили, что над городом развевается знамя Эдвара.

— Что может сказать представитель Эдвара?

Ридирл Пятый пребывал в шоке. Он не нападал на город, у него и в мыслях не был, что-то захватывать, он побаивался объединенной мощи держав. Незнание вызывало отчаяние. Кто-то хотел подставить не просто Эдвар, а его самого:

— Даю слово, что армия Эдвара тут ни при чем. Я не отдавал приказов к захвату города.

— И, тем не менее, над ним ваше знамя, и улицы патрулируют солдаты в вашей форме, — начал наступление Орлых, — Вы уже как-то нападали на мирное государство. Почему же нам верить, что вы снова не повторили тот поступок?

Ридирл сжал губы. Он знал, что Орлых тоже игрок, и не остановится, чтобы смести его. Неудачная война против него сделала слово Орлыха очень важным в совете. Ему верили, и куда больше, чем самому Ридирлу.

— Мы тогда не считали, что у вас мирные замыслы. И, если уважаемый Орлых не забыл, мы официально объявили войну, а не нападали исподтишка.

— Но я считаю это недостаточным оправданием. Ваша экспансия на восток идет уже более трех лет. Захват Хайрона не просто вписывается в эту политику, он ее непосредственное продолжение. Но вы просчитались. Не знаю как остальные, но Дурмар не останется в стороне, и если нужно поможет и экономически и военно Тридцатиградью.

Остальные члены совета поддержали Орлыха. Они объявили ультиматум Эдвару. Если город не будет отдан в течение недели, вначале заморозятся все торговые соглашение, если и после этого Эдвар не одумается, то объединенные армии выступят против него.

Ридирл слушал все это, и не мог понять, что делать ему. Даже, если он поведет свою армию, отобьет город у самозванцев и вернет его, ему никто не поверит, что это был он, и Эдвар все равно останется в политической изоляции.

Совет решил собраться через неделю, и вынести свое решение, если ситуация не разрешится.

Ридирл в ужасном расположении духа направился домой. Его сопровождал, Акеял, тоже молчавший.

Когда он прибыл во дворец, ему сообщили, что ожидают его аудиенции по очень важному вопросу, касающегося дел на востоке.

Он хотел отказать, но когда назвали имя просившегося, он заинтересовался. Это был барон Грейн, отец Милены, освобожденный из тюрьмы несколько дней назад.

— Выше императорское величество, у меня скверные новости.

— Вряд ли они сквернее тех, что я уже слышал сегодня, но так и быть, выслушаю тебя. Говори и молись, чтобы это был не пустой разговор, а не то будут последствия.

Конечно, неприлично бросать человека в тюрьму, только выпустив его, но Ридирл был в отвратительном распоряжении духа и готов был пойти на это.

— Когда ваше величество освободили меня, ко мне обратился сосед мой, барон Лайсер. Он долго допытывался, сержусь ли я на ваше величество или нет. Я честно был обижен тем, что меня посадили в тюрьму, о чем и ответил Лайсеру. Не гневайтесь, ваше величество, я так ответил не просто. Лайсер явно прощупывал мое отношение к вам и на что я готов, чтобы отомстить. Решив, что я им подхожу, он предложил присоединиться к заговору, с целью свергнуть вас. И способ это странный.

— Ну что ж, я понимаю, что это не пустой разговор. Расскажи о заговоре подробнее, и получишь императорскую благодарность.

— Это честь для меня, ваше величество. Заговорщиков семеро. Это восточные бароны, чьи земли вы присоединили несколько лет назад. Они посчитали, что на гражданскую войну у них не хватит сил, переворот устроить не получится, армия за вас и бароны далеки от столичных постов. Они решили свергнуть вас по-другому.

— И как же, барон Грейн, не медли.

— Они объединили войска и своих магов и захватили пограничный город Хайрон. И все под вашими стягами, не скрываясь, дали бежать одному солдату, чтобы он рассказал Киреену. Они надеются, что совет семи объявит вам войну и сместит вас, или казнит.

— Ты присоединился к заговору?

— Конечно, ваше величество. Я буду вашими глазами и ушами в заговоре. Но позвольте дать вам совет.

— Ты заслужил это право верной службой, что ты хочешь мне посоветовать?

— Не действуйте сами. Вы можете разбить их, сослать или даже убить, но они позаботились, чтобы в таком случае совет семи убедился, что это вы захватили Хайрон. Воспользуйтесь советом семи, пусть они сами проверят мои слова, и тогда ваш престиж в совете не упадет. А как они убедятся, что виновник не вы, сами отбейте город и верните его Тридцатиградью.

— Мудрый совет, спасибо за него. Направляйся к мятежникам и давай знать мне, об их планах.

— Есть, ваше величество.

Ридирл остался один, и стал думать, какие слова ему произносить, чтобы ему поверили на совете.

Глава 12: Комиссия

По просьбе владыки Эдвара, совет собрали на пять дней раньше, чем планировали. Ридирл Пятый рассказал о заговоре баронов, свидетелем выступил барон Грейн. Мнение совета разделилось.

Орлых и Киреен были склонны считать это попыткой выкрутиться из скандала и не поверили слова императора. Остальные, под предводительством Малика были скорее склонны верить, чем не верить.

Потому что, если мыслить логически, император не мог не предвидеть последствий захвата города. Цена слишком высока, чтобы это было правдой.

Именно поэтому Малик поверил императору людей.

После споров, было решено организовать комиссию по проверке слов Ридирла. Правильнее ее назвать диверсионной группой. Их задача была проникнуть в Хайрон, разведать обстановку и проверить слова императора. Возглавил группу Малик.

Так как было лето, и преподаватели Академии освободились, он решил взять с собой Милену. Аргументировал тем, что она очень сильная волшебница, может глаза отвести и в бой при надобности вступить. Себе же он признался, что просто хотел бы показать ей себя в деле и побыть рядом. Третьим членом группы взяли, уже баронессу Дурмара, ту памятную для Малика наемницу, Мирию. Как сказал Орлых, магия это хорошо, но иногда ничего нет лучше меткой стрелы или доброго меча.

Они выступили через три дня, когда из Дурмара прибыла Мирия. Пешком до Хайрона два месяца пути, но Милена умела перемещаться в пространстве, и не одна. Вместе с Маликом, они смогли перенести и Мирию.

Появились они в дне пути. Ближе было опасно, маги в Хайроне могли засечь магическое возмущение. После перемещения они оказались в небольшом лесу, около города, который им посоветовал Киреен. Этот лес был посередине трех городов Тридцатиградья. Он был небольшим, но здесь обитали редкие животные, как цветастый олень и пушной марикл, и он был центром промысловой охоты Хайрона и их шкуры были одним из товаров этого города. Группа Малика соорудила привал, так как Мирия потребовала, чтобы прежде чем они пойдут в город, она разведала обстановку. В отличие от них двоих, подобная миссия ей не была в новинку.

Малик раскинул палатку, зачарованную внутри, а Милена тем временем занялась охранными и сигнальными заклинаниями. Теперь, если кто-то подойдет к ним на расстоянии ста метров, кроме них самих, он захочет уйти в другое место, а они узнают, что к ним пытались подойти. Мирия отправилась к городу, сказала, что через сутки придет.

Целые сутки маги должны были сидеть без дела. Милена решила воспользоваться этим моментом, чтобы отблагодарить за помощь с семьей. Она подошла к нему, когда он сидел у костра. Он сидел, вглядываясь в огонь и о чем-то размышляя. Она присела рядом, не желая тревожить его мысли. Полено, на котором он сидел было достаточно длинным, для двоих, и хотя они оба могли создать огонь, Малик предпочел собрать хворост и зажечь настоящий костер.

На его лице играли тени от деревьев. Взгляд буквально остекленел, и Милена поймала себя на мысли, что слишком долго и внимательно его рассматривает. Не успела она задуматься о причине, как он ее заметил, и чуть смущено сказал:

— Я не заметил, как ты присела. Я подвинусь, чтобы было удобно.

— Я так и не успела поблагодарить тебя, за помощь мне…

— Пустое, — перебил Малик, — Не надо благодарностей, на моем месте, ты бы поступила так же. Плюс, я основатель Академии и должен думать о благе ее преподавателей, — он улыбнулся.

Эта искренняя улыбка раскрепостила Милену. Она вспомнила разговор с его матерью и отметила сходство. Он был непросто похож на мать, он обладал тем же даром создавать вокруг себя уютную атмосферу, ему также хотелось рассказать все сокровенное, поделиться горестями и радостями.

— Знаешь, когда ты тогда ушел с утра, я очень испугалась. Думала, ты воспользуешься моей слабостью, но потом я поговорила с твоей матерью…

— И что она сказала?

— Что не верит, что ты способен на подлость. Мы с ней долго разговаривали, она у тебя такая, как бы лучше объяснить ощущения… Уютная. Я ей тогда все рассказала, и она посоветовала довериться тебе. И не зря. Спасибо тебе огромное. У меня не было счастливого детства, но они все же моя семья и важны для меня. Спасибо, спасибо… — она покраснела и отвернулась. На глазах выступили слезы.

Малик не знал как себя вести. У Милены выступили слезы и она замолчала. Он был смущен и ошарашен благодарностью, хотел ее успокоить, но слова не приходили в голову. Он обнял ее за плечи, и она тут же уткнулась ему в плечо. В отличие от ситуации дома, она не ревела, просто сидела, уткнувшись в плечо. Через пару минут она сказала:

— Ты такой же уютный, как твоя мать. Я буду благодарна тебе всю жизнь, — она подняла глаза, в ее черных очах блестели слезинки, но губы уже сошлись в улыбке.

Он смотрел на нее, и благодарил Мирию, что та оставила их вдвоем. Так они смотрели друг на друга еще несколько минут, а потом он ее поцеловал. И ее губы ответили.

Потом воцарилось неловкое молчание. Несмотря на их величие в магическом обществе, в обычных, человеческих отношениях они были молоды и мало что понимали. Для обоих это был первый в жизни поцелуй. Что делать дальше не знали оба. Какое-то время молчали.

Малик это время судорожно думал: «Она ответила на поцелуй. Зачем я ее поцеловал? Что говорить дальше? Она мне нравится, это да. Но что дальше?»

Милена же была в легкой прострации. Она давно себе признавалась, что неравнодушна к нему. И этот поцелуй. Она ждала, что будет дальше, прикрыв глаза.

— Извини, не знаю что…, - эти слова Малика были прерваны новым поцелуем.

Мир Малика разворачивался в новом свете. Теперь он понимал тот взгляд матери, когда она говорила, что к нему пришла Милена. Он даже подумал, не остановиться ему, ведь она не простая девушка с его деревни, но это был последний голосок разума, умолкающий.

Ночь пролетела незаметно. Они не спали. Разговаривали о многом. Как стали магами, о семьях, об отношениях их, когда впервые понравились друг другу. Оба, преодолев смущение, ощущали легкость и эйфорию, от того, что они вместе. Потом лежали, смотрели на звезды.

— Знаешь, я ведь изначально приметил тебя, — Разговор начинался вновь.

— Да? И что вначале подумал обо мне? Что я стерва магичка, считающая себя выше остальных?

— Ну не совсем уж так. Ты похожа на мою мать, но твои глаза… Я долго выяснял, почему они такие.

— Они тебе не нравятся?

— Нет, наоборот. А когда узнал в чем дело, стал очень сильно тебя уважать.

— Тогда был отдан предательский приказ. Я не прощу его Киреену. Твоя техника была великолепна, противостоять ей могли лишь мы, маги, а он приказал бежать!

— И ты ослушалась…

— Не могла же я бросить войска на растерзание тебе и оркам, — их руки сплелись вместе, — Я до сих пор считаю, что ту битву мы могли бы свести вничью.

— Ты испугалась, когда увидела впервые свои глаза?

— А ты как думаешь? Я испугалась, и пыталась вернуть их в нормальное состояние. Даже плакала из-за этого, считая это уродством.

Милена все больше раскрывалась как девушка. В обычном мире им обоим было не до отношений, они не знали вкуса любви, и Малик зачастую, как и все окружающие, думал о Милене лишь как о маге, забывая, что она еще очень молодая девушка.

— А потом я привыкла. Знаешь, когда я в первый раз тебя встретила, мне хотелось вызвать тебя на дуэль, смыть тот позор поражения.

— И я думаю, ты бы победила, — улыбнулся он.

— И я так думаю. И не смей даже сомневаться в этом, — она воинственно шмыгнула носом и рассмеялась. — Но все же прими мои восхищения твоей техникой. Особенно тот доспех Орлыха. Он правда победил Акеяла?

— О да. Тот самоуверенно считал свой щит неуязвимым, что стоило жизни его трех магов. А потом он бежал.

— Похоже на него. Он очень силен, но самонадеян. Но давай не будем о прошлом, — они снова сошлись в поцелуе.

— Я вам не помешаю? — услышали они. Как подошла к ним Мирия, они даже не слышали…

После небольшой неловкости, маги привели себя в порядок и выслушали Мирию. Она смогла проникнуть в город:

— По улицам ходят солдаты в императорской форме. Над городом развевается флаг его императорского величия. Если честно, разница между полками Эдвара и этими войсками не заметила. Слова Ридирла могут быть, как и правдой, так и ложью. Я опросила пару ребятишек в городе, они ответили, что солдаты заявили, что их послал император освободить и присоединить к исконному королю.

— Как будем действовать дальше? — оба мага смотрели на наемницу.

— Ну не зря ж я туда лазила. Я слышала, что командиры соберутся сегодня вечером в ратуше. Предлагаю туда пролезть и разузнать все, что требуется.

— И как попасть в город?

— Я прошла через северные ворота. У них там охрана ни к черту. Пару золотых и рассказ о больной бабушке в городе их проняли, и они меня пропустили. Втроем придется действовать по-другому.

— Я могу отвести страже глаза, — Милена уже отошла от их ночи и готова была действовать, — но ратушу могут охранять маги, и там этот фокус не пройдет.

— А в ратуше это и не понадобиться. Там есть чердак, а я уже выяснила, как на него попасть сзади здания. Послушаем и посмотрим сверху, а при необходимости, захватим этих командиров.

— Мирия, нас легко могут обнаружить заклятием поиска, вряд ли они не обследуют здание прежде, чем держать там совет.

— А вы господа маги на что? Или мне врали о вашем могуществе? Не сможете нас защитить от каких-то заштатных чародейчиков, которые даже не входят в Академию Эдвара? — слова Мирии были обидны, но справедливы. В конце концов, они лучшие из лучших. Преподаватели Академии, мастера боевой магии.

— Хорошо, веди к этой ратуше. Полежим на чердаке, послушаем, кто ж это на самом деле.

Охрану на северных воротах прошли легко. Для них ничего не происходило, когда троица вошла в город. Так продолжалось и дальше. Они просто шли, а караулы их не видели.

Лишь однажды маги напряглись. Мимо них проходил, судя по ауре какой-то чародей, или вернее ученик чародейства. Но заклятье отвода глаз работало отменно. Малик даже удивился, насколько сильным оно у него получилось, и подумал, возможно, он так пытается покрасоваться перед уже, наверное, возлюбленной.

Нашли они эту ратушу, забрались на чердак и стали ждать. Мирия где-то поломала крепление досок чердака так, чтобы они могли слышать все, что происходит внутри.

Милена же начала очерчивать круг защиты от поисковых заклинаний. Малик бездельничал, любуясь ее работой. Они пришли заранее, до совета командиров было еще время.

Через час зашел какой-то чародей и начал плести защитные чары от прослушивания. Троица лишь ухмыльнулась, видя, что он не может их обнаружить. После его бесполезной ворожбы в ратушу зашли двенадцать человек.

Лишь шестеро из них были одеты в военную форму. Остальные шесть были одеты богато, в них чувствовалась «голубая» кровь.

Один из военных, про себя Малик дал ему кличку «Шрам» обратился к благородным:

— Барон, мы в городе уже более недели. Долго нам его еще занимать? Если Тридцатиградье приведет войско с техникой гномов, нам не выстоять.

— Клейвен, не паникуйте вы раньше времени. Все идет по плану. Совет семи уже выставил Ридирлу ультиматум. Скоро его трон пошатнется, и к власти придем мы.

Малик слышал все, что ему нужно было. Он подал знак Мирии, и та мгновенно сломала доски и все трое прыгнули вниз. Малик тут же кинул заклинание оглушение на всех военных, Милена же отделила трех, в том числе того, к кому обращались барон и перенесла их в Хомико.

Этот барон оказался тем самым бароном Лайсером, который пытался переманить отца Милены на свою сторону. Допрос вел весь совет семи, и к вечеру они знали уже все. Слова Ридирла и барона Грейна подтверждались.

Ридирл сам вызвался очистить город от предателей и в течение трех дней город вернули Тридцатиградью.

Но Малика смущала легкость, с которой этот заговор был раскрыт и разбит. Оставалось ощущение, что кто-то за спиной играл ими, просматривая и оценивая их реакцию.

Барона Лайсера и его шестеро подельников ждала неприятная судьба. Ридирл их казнил, особо изощренным способом. Первого четвертовали, но маги не дали умереть сразу и на его глазах его конечностями кормили любимую пуму императора. Еще трех разорвали пополам лошади. Двоим удалось бежать, а вот главу заговора, Лайсера посадили в чан с нечистотами и раз в минуту палач рубил мечом. Барону приходилось нырять в нечистоты, если он хотел жить. После трех часов он устал, и один раз не успел нырнуть, и его голову срубил меч палача.

Отец Милены, барон Грейн получил земли четырех заговорщиков и стал советником короля.

Малик расследовал этот заговор, но не смог накопать чего-то нового. Но легкость, с которой они его раскрыли, не давала ему покоя.

Глава 13: Летнее путешествие

История с захватом города произошла в самом начале лета. У преподавателей был отпуск, и Малик собирался его провести вместе с Миленой. И конечно же, не за отдыхом. Он начал обучать ее азам техномагии и они решили посетить родник в Вечном лесу, по словам Казраэля, который был источником силы, достаточно мощным, чтобы благодаря ему создавать могущественные артефакты.

Малик собрал вещи и ждал прихода Милены. Она уже успела побывать у него дома в качестве возлюбленной, и Марика не могла нарадоваться за сына.

Милена пришла вовремя, поговорила сначала с Марикой внизу, потом поднялась к нему.

— Здравствуй, — Они поцеловались. Малик давно уже заметил, что они ведут себя как влюбленные подростки, но ничего с собой поделать не мог.

— Малик, меня вызвал отец.

— Что-то случилось?

— Ридирл решил его наградить графским титулом. Церемония будет помпезная, Ридирл хочет тем самым еще и запугать возможных будущих бунтовщиков. Отец хочет, чтобы мы присутствовали. Нас тоже чем-то наградят.

— Когда церемония? — когда она попыталась ответить, он снова ее поцеловал, ему нравилось вести себя так, как будто он мальчишка, а не бывший ректор Академии.

— Через три дня, — ответила она, когда они наконец оторвались друг от друга, — Но я не хочу перемещаться туда, давай сядем на твою машину и проедем весь Эдвар до столицы. Он сейчас должен потрясающе выглядеть! — ее глаза сверкали. Малик не мог ей отказать в такой момент, да и в Эдваре он еще не был.

— Я уже собрала все необходимое, — он даже не удивился ее словам. Милене очень нравилось всем заправлять и отводить ему роль исполнителя плана. И Малику это нравилось, — Поедим завтра, хорошо? А переночую я у тебя, ты ведь не против?

— И в мыслях не было.

Выехали поутру. Машины резко сократили расстояния в Арее. Если раньше пешком от Хомико до Хитрины надо было идти сутки, то на машине два часа всего лишь. Малик хотел заехать в Хитрину. Он, как начинающий политик, интересовался, как заставили Хитрину добровольно вступить в Эдвар.

Справа от тракта виднелись поля, с уже созревающей пшеницей. Дорога на Хитрину сворачивает с тракта. Справа виднелись горы, именно там Малик сдал свой экзамен, а спереди раскинулся Вечный лес.

Они свернули с тракта и поехали прямо к дому старосты. Мальчишки тут же окружили их машину, когда они остановились. Милена решила их покатать, пока Малик будет разговаривать со старостой.

Он постучался, дверь открыли быстро. Это был тот самый староста, который просил его несколько лет назад избавить от нежити. Он его узнал, очень обрадовался и пригласил войти к чаю:

— Очень рад вас видеть молодой человек. Вы успели прославиться, с момента нашей последней встречи, — он налил чай Малику, потом себе. С улицы слышались восторженные крики детей, которых развлекала Милена.

— Приятно слышать такие добрые слова, староста. Как у деревни дела, после вхождения в Эдвар?

— Мы довольны. Знаете, у нас раньше были проблемы со сбором и посевом урожая. В последнее время у нас рождается немного детей, и мы просто не успевали посеять все вовремя. А Эдвар нам предоставил три машины, для сбора урожая. Спасибо вам, за их изобретение, они нам очень помогли.

— Я рад, что мои изобретения используются не только на войне. А как же дань Эдвару? Она не обедняет вас?

— О нет. Наоборот. Раньше мы же чем жили? Продавали излишки Эдвару, но таможенные сборы были очень высоки. Сейчас мы богатеем. Поверьте, Малик, нас не угнетают, — он улыбнулся. Малик поверил ему.

— Но как вы решились попросить о вхождении в Эдвар?

— До нас дошли слухи о зверствах орков. Плюс последние урожаи были не обильны. Деревня умирала потихоньку. А Эдвар наоборот процветал. Мы узнали, что Эдвар собирает земли и выслали прошения принять и нас в их государство.

— И вас никто не заставлял?

— Говорю же, нет. Лучше расскажите, что в мире происходит. А то у нас тут довольно скучно.

И Малик стал рассказывать последние новости. Рассказал о заговоре баронов, об академии, о работе совета семи. А на улице тем временем раздался громкий рык. Малик со старостой тут же выбежали на улицу, но оказалось, что это лишь мираж дракона, который создала Милена, не уставая развлекать детишек.

Они засобирались. Их провожали всей деревней, желая счастливого пути.

Когда настала темнота, они уже проехали половину пути до столицы Эдвара, Эзраэля. Название города похоже на название государства Вечного леса и неспроста. В эпоху зарождения Эдвара, именно эльфы Вечного леса помогли им строить первые города, и в честь одного из них и назвали столицу. Путники решили устроить привал в развалинах старой крепости. По легендам она называлась Мирдея, и была жемчужиной западного Эдвара. Она была последним рубежом обороны Эдвара в той старой, разрушительной войне против остальных народов.

Ее брали эльфы в союзе с орками. Она держалась в осаде тринадцать лет и двести шесть дней. Когда же Эдвар потерпел поражение на остальных фронтах, защитники города, уже не понимая, ради чего воюют, вывесили белый флаг. Эльфы и орки с огромным уважением относились к этим людям, свободно их выпустили из осады, с условием, что они сами разрушат крепость и более не будут служить Эдвару. Защитники, их предводителем был дальний родственник короля Эдвара, приняли условия. Их маги сами разрушили стены и укрепления.

Именно эти люди основали деревни Хомико, Хитрину и еще четыре западных поселения.

Малик возвел маленький дворец из камней, показав отличное владение магией земли, Милена отнеслась к этой попытке, пустить пыль в глаза, снисходительно, и пользуясь той же магической техникой создала памятник защитникам города. И Малик признал свое поражение. Памятник был в четыре человеческих роста, выполнен без единой трещинки, на лице неизвестного защитника можно было разглядеть малейшие морщинки. Лицо выражало усталость, но благородство и уверенность в себе.

Они легли вместе, но долго не могли заснуть. Это место было насыщено энергетикой. Она вдохновляло на подвиги, на страсть, но никак не на сон.

Но к двум часам ночи они все же уснули.

С рассветом проснулся первым Малик. Минут десять наслаждался видом спящей Милены, потом пошел добывать завтрак.

В нем кипела энергетика этого места, и он решил добыть крупную дичь. Он хотел боя, честной охоты. Неподалеку был лес. Довольно большой, но темный. Не было в нем светлости Вечного леса, деревья казались кривыми и старыми. Именно в таких лесах в сказках живут чудовища. Перед сном, он слышал волчий вой. И Малик пошел в тот лес.

Войдя в лес, Малик накрыл себя заклинанием невидимости. Но пройдя около четверти лиги, он почувствовал на себе взгляд. Он с помощью поиска нашел обладателя этого взгляда. Это был огромный, в холке достигающий ему груди волк. Заклинание невидимости его не обманывало, он чуял его запах.

Малик снял заклятье и достал кинжал. Он хотел честного боя с этим зверем. Теперь они смотрели друг другу в глаза. Волк рыкнул, и оскалился. Малик тоже зарычал.

Первым не выдержал борьбы взглядов волк. Он бросился на Малика. Малик с трудом увернулся и попытался пырнуть кинжалом волка, но промахнулся. Они снова стали смотреть в глаза друг другу. Теперь прыгнул Малик выставив нож вперед. Волк отпрыгнул и прыгнул сам, попал на грудь Малика, опрокинув его на землю, стал пытаться добраться до горла. Во время падения Малик выпустил кинжал и пытался теперь отбиваться руками. Он хотел честной победы, без магии, но сейчас это могло стоить ему жизни. Но он не воспользовался магией. Его руки сошлись на огромной шее волка, он пытался задушить его, но не мог даже полностью обхватить горло, и лишь держал его морду подальше от своего лица. Надо сказать, что сдерживать волка Малику было очень тяжело. В отличии от своих друзей в родной деревне, он не отличался физической мощью, и волк хоть с трудом, но по миллиметрам приближался к горлу мага. Так они боролись пять минут, а потом раздался смех.

Смеялась Милена, смотря на его геройство:

— Тебе напомнить заклинания оглушения? Или ты возомнил себя обычным человеком?

Малик, все еще борясь с волком, прокричал:

— Не вмешивайся, я хочу честно победить.

— А что значит честность? Дорогой, ты не рос воином, у тебя не сильные руки, ты силен магией. Волк силен своими клыками и физической мощью, так что значит для тебя честный бой?

Она рассуждала, как будто Малику не угрожала смертельная опасность. Малик задумался над ее словами, только вот волк вдруг отпрыгнул. Он стал переводить мордой от Милены на Малика, а потом, неожиданно для Малика, поклонился ей.

— Малик, ты изучал волшебных животных? — Милена уже смеялась в полный голос, — Тебя не удивил его размер? Это не просто волк. Это волколак. Они наделены разумом и чувствуют настроения и ауру. Он напал, потому что твоя аура выражала желания драки. Моя же, незамутнена подобными глупостями, и он видит мою мощь. Они служили когда-то магам Эдвара, во время той войны, но потом их становилось, все меньше и меньше.

Опозоренный Малик признался сам себе, что о подобных животных он даже и не слышал. Все-таки разница в образовании чувствовалась. Он самоучка, а Милену воспитывали в Академии Эдвара.

— И что теперь делать с ним?

— Он признал во мне мага. И хочет служить мне.

Малик удивленно посмотрел на волколака и понял, что это так. Волколак подошел к Милене и поклонился ей еще раз.

— И что дальше? Мы возьмем его с собой?

— А почему бы и нет. Он очень мил, по-своему. Ведь он не убил моего любимого, хотя и мог, из-за глупости возлюбленного. Или ты думаешь, что ты смог противостоять его мощи на равных? Он играл с тобой, захотел бы убить, то твои руки не были бы препятствием для него.

Малик всегда сердился, когда она говорит о нем в третьем лице. Но понимал, что против то обычного волка не каждый может побороться пять минут, а уж с этой то громадиной… Да, если подумать она права, он играл с ним, не пытаясь по-настоящему навредить магу.

— Он в машину то полезет?

— Зачем? Он свободное существо, он будет рядом, но это не значит, что он будет ручной собачкой. Захочет — залезет, не захочет — побежит следом.

Так и получилось. Они поехали дальше, и их иногда сопровождал волчий вой.

На въезде в столицу их остановила стража. Стражникам достаточно было узнать фамилию Милены, чтобы без проволочек пропустить в город. Грейн уже стала влиятельной фамилией.

Эзраэль, древняя столица Эдвара, единственный город, который не пал в той безумной войне. Малик был не просто в восхищение от видов, он был поражен. Город был огромен, как половина западных земель. Они проезжали по богатым улицам, дома стояли не просто каменные, а с использованием мрамора. В их соединениях чувствовалась магия. Витрины лавок и гостиниц магически переливались разными цветами, некоторые, явно использовали магию для привлечения клиентов, так витрина гостиницы «У Мирдея» вызвала жуткое желание остановиться в ней. В городе были свои трущобы, темные кварталы, которые населяли бедняки, и в которых процветала преступность. Но туда не вела роскошная дорога, по которой ехал Малик.

Малик с большим эстетическим наслаждением проезжал по центру города. Они подъезжали к императорскому дворцу. Дворец был украшением города. Он был построен с использованием арок и галерей, вершины украшены шпилями со стягами герба императорского дома. Любой барон, взглянув на этот дворец, зеленел от зависти и в душе признавался, что его замок — жалкое подобие роскоши. Настоящая роскошь здесь, в центре столицы. У красивейших ворот, металлических с украшениями стояли восемь рыцарей его величества и барон Грейн. Он специально вышел встретить их.

— Доченька, здравствуй! — он поцеловал дочку в лоб и обратил внимание на Малика, — Вы тот самый знаменитый изобретатель этих чудесных машин?

— Да ваша светлость. Вы же уже граф?

— Да, император уже издал указ, где не только наградил званием графа, но и назначил главным советником, держателем императорской печати.

Если бы не этикет, Малик бы присвистнул. Держатель королевской печати — это высшая должность в Эдваре. Если что-то случится с императором, держатель занимает его место и возглавляет совет до избрания нового императора. Во время отъездов императора именно он управляет столицей и империей. Да, барон Грейн очень высоко поднялся за несколько недель.

— Я вас поздравляю. Это очень высокая честь!

— Спасибо, дорогой Малик. Предлагаю пройти со мной в комнату для гостей, обсудим последние новости, до встречи с императором. Он и вас пригласил на приватную беседу.

Вот этому Малик не удивился. Он был представителем от гномов и поддержал Ридирла во время заговора баронов, и теперь Ридирл ищет союзника в совете.

Они разговаривали около часа в комнате для гостей, выпив по бокалу вина. Их обслуживал сам граф, что являлось большой честью. Потом их позвали на официальную часть церемонии.

Награждение было помпезным, но ужасно скучным для Малика. Он даже некоторое время боролся с желанием зевнуть, Милена же бросала на него умоляющие взгляды потерпеть еще немного. Наконец, эта пытка для Малика закончилась, и император пригласил их в свои покои, предварительно выгнав всех слуг. Они остались вчетвером: император, граф и они.

— Спасибо, что почтили нашу церемонию своим визитом, — Ридирл был чересчур вежлив, явно чего-то ожидая от этой встречи.

— Это большая честь, что вы пригласили меня на столь важную церемонию, — Малик вспоминал этикет.

— Ведь это и ваша заслуга, что я до сих пор император, если бы не ваша поддержка в совете…

— Ваши слова были логичны, и если не доверять императору Эдвара, то кому верить тогда? — такой лести Малик до этого не произносил. Стало противно за себя.

— Я хотел бы предложить новый контракт гномам, но пока предлагаю выпить за графа Грейна, и его преданную службу.

Новоиспеченный граф разлил вино, все пригубили немного.

— Так вот, я хотел… — Вдруг император поперхнулся. Его лицо стало зеленеть. Глаза округлились, губы сделали попытку что то сказать, но остановились только начав двигаться. Малик с Миленой тут же бросились на помощь, но император был уже мертв.

Он умер за секунды. И это явно был яд. Они повернулись лицом к новому графу:

— Не волнуйтесь, дети мои, я дал вам противоядие, когда мы с вами пили наедине.

— Вы убили своего императора!

— Ты прав Малик. Я надеюсь, скоро ты станешь моим зятем. Он вел Эдвар на путь новой войны…

— Вы убили его ядом!

— Надеюсь, ты не скажешь об этом совету семи. Малик, я могу привести тебе доказательства, что это было необходимо. А пока, надо позвать лекаря и объявить, что у императора случился удар.

— Так это вы стояли за заговором баронов? — Малик стал понимать теперь все.

— Да, догадливый мой. Я хотел подобраться к нему поближе, чтобы он стал доверять мне, чтобы выпил со мной без всяких дегустаторов еды и напитков. Надо было, чтобы он расслабился и доверился мне.

— Ты знала? — Малик повернулся к Милене, которая все это время молчала.

— О чем? О планах убить императора? Нет. Но подозрения, насчет заговора были. Папа, и что дальше ты собираешься делать?

— Императорский род прерван. Соберем совет и назначим новую династию. Малик, ты с нами?

Малик посмотрел на труп бывшего игрока. Он не испытывал жалости к нему, Ридирл ему не нравился, но убивать ядом? Для него это было слишком. Но потом он встретился глазами с Миленой, и ответил:

— Да. Но вы мне расскажите все.

— Да будет так.

Глава 14: Сутки в столице

Лекарь выглядел очень испуганным. Еще бы, если бы выяснилось, что императорский род прервался из-за того, что он вовремя не увидел болезнь, его ждала смертная казнь. Да и вообще, его выдернули со светского приема, который еще шел во дворце, сообщили, что император умер так быстро, что его не успели позвать. Конечно уж, он испугался. Малику было его жаль.

Но свою задачу он выполнил:

— По первым признакам, его императорское величие хватил удар. Подробнее смогу сказать позже, если вы позволите вскрыть тело, граф Грейн.

Императорская персона была священна, и для вскрытия требовалось разрешение наследника. Или держателя печати.

— Народ должен быть уверен, что император умер не по вашей вине, понимаю вашу заботу. Я разрешаю вам провести вскрытие, а сам должен заняться срочными делами. Извините, гости дорогие, — он обратился к Малику и Милене, — вас позовут завтра, на показания королевского совета. А пока мне придется покинуть вас, и дать срочные распоряжения.

Они удалились в комнату, которую им отвел распорядитель уже мертвого императора.

Малик прежде всего проверил комнату заклинанием поиска способов их прослушать. Получив отрицательный ответ, он повернулся к Милене:

— Дорогая, скажи честно, ты знала, что твой отец готовит это убийство?

— Малик, я уже сказала тебе, я не знала. Насчет заговора, я думала, что мы его слишком легко раскрыли, поэтому и были сомнения, но не более! Но, завтра, прошу тебя, подтверди слова отца. Мне самой противно, каким способом он избавился от этого тирана, но возможно это был самый верный способ сместить его, не начиная гражданскую войну.

— А с каких пор мы вмешиваемся во внутреннюю политику, Милена? Мы не граждане Эдвара, и уж тем более откуда мне знать, кто будет лучшим правителем, твой отец, или Ридирл. Твой отец меня подставил, чтобы я засвидетельствовал в его пользу. Конечно, если бы император умер с ним наедине или с тобой, это вызвало бы подозрения, но привлечь меня, представителя совета семи от гномов было умным шагом. А если я откажусь подтверждать это вранье? Я лично считаю, что яд… Вообще, убийца должен быть наказан!

— Малик, он мой отец!! Вспомни, как этот тиран Ридирл развязал войну с орками! Как пошел войной, нарушив Хартию, на восточные земли! Как он сослал моего отца и использовал меня в Академии!! Ради этого человека ты отправишь моего отца на плаху?!

— Твой отец использует и тебя, чтобы я засвидетельствовал в его пользу! Стоило ему узнать о наших отношениях, как он продумал этот план! Чем он лучше законного властителя? Он узурпатор и убийца. И манипулятор не лучше Ридирла!

— И все же он мой отец… Ради меня… Прошу…

Малик смотрел на Милену, а в душе у него шла борьба. Его благородоство кричало против этого плана, требовала выдать графа суду даже не Эдвара, а семи! Но он любит Милену. «Да и Казраэль, я уверен, поддержит план графа. Ведь таким образом и избавился от сильного соперника в игре. Но почему же я чувствую себя так, как будто это я подлил яд?» Его борьба шла уже больше десяти минут. Глаза Милены вопрошающе смотрели на него. И тут, ему в голову пришла одна мысль.

— Милена, ты единственный ребенок в семье?

— Да.

— И если графу удастся утвердить свою линию на троне, твой сын будет наследником престола?

Глаза Милены округлились. Теперь они оба поняли план графа, и ради кого он пошел на эти жертвы. Он не просто совершил личную месть и удовлетворил свои амбиции. Он подумал и о своей дочери. Вознаграждение за верность и преданность, за те муки, что она испытала, пока граф и его жена были в тюрьме. И этот намек про зятя…

— Милена, я люблю тебя. Я пойду на этот шаг, но он мне обещал доказать, что Ридирл собирался начать новую войну. Я хочу чтобы он предъявил эти доказательства. И еще. Если мы поженимся, это будет не ради престола…

— Я знаю Малик…

Для Милены он сделает вид, что все нормально. Этот шаг похож на заключение сделки с дьяволом, как гласит церковь Спасителя. Но никого Спасителя нет. Это был игрок. И он, Малик, тоже игрок. И пора бы ему об этом почаще вспоминать. Если трон Эдвара достанется ему, он получит огромные возможности для победы, которых у него сейчас нет.

Интерлюдия 10

Я появился в роскошной комнате. На кровати спала та девчужка, которая плакалась Малику в прошлый раз. Она симпатичная, вот только прикрыл бы он ее, что ли… А то замерзнет еще. Но он слишком был погружен в мысли, даже моего присутствия не заметил. Я клюнул его в темя. Нравилась мне личина воробья, сам не знаю почему. Свыкся с ней. Он дернулся, схватился за голову и прошипел:

— А по-другому привлечь внимание нельзя?

— Я могу еще соловьем пропеть. Вот только эта прекрасная дама проснется.

Тут он покраснел как мальчишка и прикрыл ее одеялом. А потом выдал мне как на духу все свои противоречия. Не, я решительно не понимаю его. За него устранили препятствие, ему дают шанс возглавить человеческое государство, а он противится. Я понимаю, мораль, честь, но выиграть он хочет вообще?

— Малик, что ты хочешь от меня услышать?

— Скажи, граф может быть игроком?

— Он родился до начала игры, так что нет. Малик, не упускай птичку, идущую в руки.

— Я понимаю. Я знал, что ты так скажешь.

— Для этого ты меня и позвал, не так ли? Чтобы очистить совесть?

— Да…

Утром их разбудил слуга:

— Завтрак подан, уважаемые гости, — через дверь голос казался невозмутимым, как будто ничего не произошло.

В столовую путь шел через коридор, увешанный портретами императоров и королей. Был тут и портрет Ридирла. Малик остановился перед ним. Художник, как это ни странно, не пытался его как-то приукрасить. Ридирл был похож на себя, но что поразительно, при всей внешней неказистости художнику удалось передать внутреннюю силу бывшего императора во взгляде. Это взгляд пронзал насквозь, вглядывался в душу. Малик похолодел. Создалось ощущение, что Ридирл живой и осуждающего смотрит на него, обещая отомстить за предательство. Малик спросил у сопровождающего слуги:

— Уважаемый, не скажите, кто автор этого портрета?

— Автор был сам император.

Этот ответ удивил Малика. Он не знал, что Ридирл был так талантлив и самокритичен. Он захотел взглянуть на другие его картины. Милена удивленно и с беспокойством смотрела на него.

— А можно взглянуть на другие картины императора?

— К сожалению, император за всю свою жизнь написал лишь одну картину, этот автопортрет.

Ответ чрезвычайно удивил Малика. Как, без практики, император смог настолько искусно написать с первого раза свой портрет? Да еще передать этот взгляд… Он очень тяжел. Малик застыл перед портретом. Милена дернула его за руку, намекая, что пора идти, но он не мог отвернуться. Он стоял уже минут пять, слуга вежливо кашлянул, Милена все настойчивее тянула за руку, а он никак не мог отвести взгляд от портрета.

Вдруг к нему пришло видение. Он видел, как Ридирл сходит с портрета и осматривается. Малик понимал, что это не может быть на самом деле, но он это видел собственными глазами!!!

— Вы…вы… это видите????

— Что Малик? Этот портрет? Уже десять минут как видим, пошли, я есть хочу, — Милена обеспокоенно смотрела на него.

Тем временем видение продолжалась. Ридирл внимательно осмотрел их троих, потом перевел взгляд на Малика, приложил палец к губам, и вошел внутрь Малика! Маг ощутил в голове другое сознание. И оно заговорило с ним!

— Я не могу долго жить… Если я вышел из портрета, значит мое тело и я сам мертвы. Я должен был открыться наследнику престола, каким образом им оказался ты? Я тебя знаю. Ты Малик, представитель гномов. Как ты можешь быть моим наследником?! — голос в голове закричал властным тоном.

— Выше величество…

— Малик, ты с кем разговариваешь? — Милена еще обеспокоеннее смотрела на него.

— Говори про себя. Я слышу твои мысли.

«Вы умерли раньше, чем планировали…»

— И в каком году я умер?

Малик ответил. Сознание императора взвыло. А тем временем Милена магически дотронулась до его сознания, пытаясь понять, что с ним.

— Иди и делай вид, что меня нет. Не застывай на месте.

Малик пошел за слугой. Рядом шла испуганная Милена. А сознание продолжало говорить.

— Я прочитал у тебя в мыслях, как я умер. Просить тебя о мести бессмысленно, а подавить твое сознание я не могу, ты слишком силен. Ты знаешь об игре, Малик. Я старался не только для себя. Веришь ты, или нет, но я делал все ради блага человечества. Именно мы должны победить. Не думай, что орки или эльфы при победе будут нас жалеть. Это особенная игра, тут будут играть жизнями тысяч.

«Пока войну развязывал только ты».

— Я пытался предотвратить образование оркского эгрегора, но ты мне помешал! А это был шанс сплотить людей в единое целое! Этот отпечаток вряд ли сможет долго прожить. Я вложил в его создание много силы, но вряд ли оно проживет и сутки. Мой род прерван. Нужно, чтобы ты, а не Грейн встал во главе людей!

«Но меня не изберут в королевском совете».

— Я помогу. Я проживу примерно шесть часов. Когда вас будет допрашивать совет о моей смерти я перенесусь в члена совета, а потом в другого.

«Если ты попытаешься отомстить, выдав Грейна, ты развяжешь гражданскую войну и ослабишь Эдвар!»

— Я понимаю это. Как я уже говорил, я делал все ради блага Эдвара. И я забуду о мести. Но ты должен пообещать, что не откажешься от престола! Нельзя доверять Эдвар не игроку!

«Обещаю. А я могу продлить твою жизнь?»

— Это невозможно… Я советовался с Высшим об этом. Сутки — максимум сколько у меня есть, а это время уже истекает.

А тем временем они уже дошли до столовой.

Завтрак прошел в споре с сознанием Ридирла. Он хотел поставить Малика на трон сразу, Малик сопротивлялся и предлагал сделать королем Грейна, а его наследником, как будущего мужа Милены. Ридирл боялся, что может в их отношениях с Миленой что-то пойти не так и Малик окажется вне борьбы за престол. Малик уверял, что все пройдет по плану, Милена любит его, а он ее, и Грейн уже назвал его зятем. Сознание Ридирла вынужденно было согласиться, но пообещало тогда позаботиться о Грейне, если он переиграет планы. Как оно это сделает, Малик не спрашивал. Нахождение второго сознания стало утомлять.

Да и Милена весь завтрак бросала на него озабоченные взгляды. Он пытался показать, что все в порядке, но ее обеспокоенность не проходила. Что он ел, он даже не замечал, пока наконец голос Милены не вернул его сознание в столовую:

— Правда, жаренный ихтоин был замечателен? Конечно, это варварство, что их так мало оставшихся, пускают на завтрак, но вкус великолепный.

«Так я ел легендарного ихтоина? Ну, спасибо Ридирл, может единственный раз в жизни пробую этот деликатес, а ты меня своим спором от вкуса отвлек». Ихтоин был редким зверем, остался только в королевском лесу. Внешне напоминал смесь оленя и дикобраза, их мясо считается самым изысканным. А он потратил эти ощущения на спор со сварливым духом императора. Несправедливо!

— Скажите, милейший, — он обратился к слуге, — а мы еще сможем отведать это прекрасное блюдо?

— Оно будет на ужине, если вы останетесь…

— Непременно милейший. И передайте мое восхищении повару.

Милена успокоилась. Теперь перед ней снова был ее Малик.

Через час после завтрака их вызвали на королевский совет.

Лекарь уже сделал вскрытие, и королевскому совету перед совещанием, что делать с короной, осталось выслушать свидетелей смерти.

В королевском, или как правильнее уже называть императорском, совете заседали шесть советников бывшего императора, все славных и благородных фамилий, но уже довольно старые. Только граф Грейн среди них был моложе семидесяти лет. И ни одного мага. Как будто Ридирл заранее готовил их состав для переноса своего сознания. Обычные люди не почувствуют его вмешательства…

— Приветствую вас, уважаемые гости в столь тягостный для нас час. Мы уже заслушали показания графа Грейна и лекаря. В принципе допрос вас — это обычная формальность. Лекарь уже доложил, что смерть была от естественных обстоятельств, а Грейн описал как это случилось. Мы императорский совет, я председатель совета герцог Аустерос, — к ним обратился самый старый член совета. На взгляд Малика ему было не менее семидесяти лет, но развалиной он бы его не назвал.

Малик с Миленой рассказали все как было, кроме яда разумеется. Это заняло не более десяти минут. Их быстро отпустили, но граф Грейн попросил не уезжать пока из столицы. Именно в этот момент Малик увидел, как Ридирл выходит из него, поклонился ему и прошептав еще раз их соглашение вошел в герцога.

— Вроде все идет неплохо, так ведь Малик? — Милена обратилась к нему в отведенной им комнате.

— Да, — Малик был еще задумчив, но решил довериться Ридирлу, и сразу пришло спокойствие, — теперь дело за твоим отцом. Сможет ли он объединить совет в преимуществе своих прав на престол.

— Ты не знаешь моего отца… Он явно готовил это давно и все продумал… Доверься ему. И да, нам в таком случае надо пожениться. Чтоб не говорили, что у его рода нет наследника.

Сейчас Малик смотрел на Милену и удивлялся. Уже второй человек его удивлял сегодня. Вначале Ридирл, потом она… Сейчас перед ним была дочка своего отца. Верная и преданная своему роду, готовая на все ради семьи. Эта решительность…

— Милена, ты только не подумай ничего плохого. Но не слишком ли быстро это все? Я тебя люблю и понимаю, но как-то так сразу…

— Малик, мне в ближайшее время по замыслу отца нужен муж. Если ты отказываешься, то найдется другой желающий, я знаешь не уродина, — потом она взглянула на ошарашенного Малика, поцеловала того в щеку, и уже намного мягче произнесла, — Милый, я пошутила. Конечно, это должен быть ты. Ну пожалуйста… — и посмотрела на него своими черными глазами. И впервые Малик не хотел смотреть в них. Ему стало противно.

Все-таки его совесть слишком сильна. И все эти интриги вызывали в нем и раздражение, и презрение. Он хотел стать ее мужем, но не так, не по этой причине! «Ну ну… А вчера с Казраэлем не это ли ты обсуждал? Не обманывай сам себя. Ты уже решил играть в ту игру. Так играй до конца, чтобы победить».

— Но ты понимаешь всю серьезность этого поступка? Это уже назад не отыграть.

— Ты хочешь быть со мной? — этот вопрос она задала смотря ему в глаза.

И он честно ответил:

— Да.

— Тогда решено, — сказала она, в своем привычно повелительным тоном.

«Что-то уж больно легко мне в игре дается все… И соперников устраняют без моего участия, и дают мне силы… Когда-нибудь, боюсь, придется платить за эту помощь. Но это потом.»

— И когда ты хочешь пожениться? — сказал он уже смирившимся тоном.

— Ну не завтра уж. Я ж не простая горожанка, моя свадьба должна быть пышной! И вся Академия должна придти. Думаю двух месяцев хватит на подготовку. Милый, ну улыбнись, я ж тебя не неволю…

— Нет, — он поцеловал ее. И снова весь мир временно пропал для них.

Вернул в этот мир их снова стук слуги. На этот раз их звали на обед.

Они снова пошли через тот коридор. Малик еще раз внимательно всмотрелся в портрет Ридирла Пятого, пытаясь найти различия картины без сознания императора с утренним вариантом. Все было так же, только взгляд его больше не завораживал, не манил Малика. На этот раз он долго не задерживался подле него, чтобы не волновать Милену.

На обед подали суп из грандоина. Как и все пища во дворце, грандоин обитал в королевском лесу. Там есть озеро, только в одном этом озере обитает рыба грандоин. На вид она ужасна, слишком много шипов на взгляд Малика. Но вкус у нее один из самых изысканных. Их явно баловали, почитая за высоких гостей. Во время обеда к ним присоединился граф Грейн. Он завел разговор, но больше о решениях совета и о назначении его местоблюстителем трона до собрания благородных родов Империи, на котором изберут будущего монарха. Свои планы он в столовой не выдавал, боялся, что их могут услышать.

После обеда пошли к ним в комнату. Там уже граф расслабился и готов был отвечать на вопросы Малика. И у него в сюртуке оказалась карта.

— Малик, я тебе обещал принести доказательства, что Ридирл собирался развязать войну. Эту карту он показывал на военном совете, избранным доверенным подданным.

Малик взглянул на карту. На первый взгляд это была современная карта семи держав. Но на территории трех из них были отмечены белые зоны, граничащие с Эдваром. На них стояли даты. Они были разные. Самая большая зона располагалась на территории Тридцатиградья. Так же на них были указаны номера полков Эдвара. Если понимать карту, как ее пытается представить граф, то Ридирл собирался через двадцать лет поглотить большие территории соседних государств, а Тридцатиградье вообще разделить с Вечным лесом…

— На ней, как видишь, стоит императорская печать. Показал он нам ее примерно две недели назад, это был уже готовый план с точными временными промежутками и просчетами реакций. Тогда я и начал действовать.

Звучало прекрасно, но не сходилось с заговором баронов. Если именно эта карта стала причиной смерти Ридирла, то почему же бывший барон стал подбираться к нему еще за две недели до того через ложный баронский заговор? Малик точно для себя решил, что даже если это и не фальшивка, то все равно это я вно не было причиной действий графа. Но Малик промолчал. Он лишь спросил:

— Что решил императорский совет?

— Они неожиданно сами выдвинули меня, как основного претендента на престол, с условием, что моя дочка в течение года выходит замуж. Я так понимаю, мужем будешь ты?

Он проговорил с улыбкой последнюю фразу. «О да, это буду я. Ридирл все-таки сдержал слово, и не стал торопить события. У меня есть много времени еще до того, как эта империя свалится мне на голову.»

— Конечно папа, мы уже поговорили, — Милена выглядела счастливой, — и решили. Свадьбу сыграем наверное в самом конце лета, чтобы успеть до начала учебного года. Но у нас были планы на этот месяц…

— Распорядитель тебе со всем поможет, не волнуйся дорогая. Месяца с его помощью хватит, на подготовку. Мою кандидатуру еще должен поддержать совет благородных, но теперь это формальность. Я одобряю твой выбор. Малик, я счастлив, что столь талантливый и умный человек станет моим зятем.

— Спасибо за столь приятные слова. Тогда мы завтра уедем куда и собирались, в Вечный лес, через три недели тогда вернемся.

— Буду ждать.

На этом разговор закончился, и Малик с Миленой остались наедине, лишь прерываясь на ужин, на котором Малик таки попробывал ихтоина и он был великолепен!