Вот и свела нас судьба (хотят ли русские войны)…

Глава 06

События развиваются?

Конечно, любая сказка должна иметь счастливый конец. У нас в жизни и так плохого хватает. Вот и у меня чуть позже Аннуит, и по наводке шамана и его приближённых, похитили неандертальцы, но князю сразу же удалось перехватить дикарей и спасти её. Жаль, но в жестокой схватке с похитителями погиб матрос Григорий. Попал под резкий удар дубины волосатого дикаря. Поручик Крестовский смог разоблачить шамана и в ходе жестокой схватки один на один зарубил его кавалерийским палашом. Но тут на отважных путешественников, несмотря на хорошее расположение к ним вождя Вулкана, напало почти всё племя, и им пришлось покинуть кратер. Убивать индейцев князь и поручик не хотели, да и патронов бы не хватило. Так и пришлось отходить назад.

В обратный путь вместе с неудачливыми путешественниками осмелилась отправиться только вторая жена князя Павла Аннуит. Они как раз искренне полюбили друг друга. Жаль, но и поручик Крестовский остался в далёкой и холодной земле. Он сам решил прикрыть на время князя Павла и его жену, но от постоянных выстрелов обвалился хрупкий потолок пещеры и наглухо закрыл проход для него. Хорошо, что обвал одновременно надёжно отрезал путь и преследователям. Только это и помогло израненной паре с большим трудом добраться до берега. К счастью, крейсер как раз успел вернуться на место высадки и подобрал их. Спасательной команде так и не удалось пробраться к поручику. Но ждать было небезопасно, да и запасы еды и пороха уже подходили к концу. Потом, команду начали одолевать и болезни, особенно цинга. Хоть и не имелось достоверных данных о гибели поручика Крестовского, крейсеру «Аврора» всё равно пришлось покинуть негостеприимные воды. По пути на корабль попыталась напасть пара английских фрегатов, но крейсеру удалось отбиться. Только через три тяжёлых месяца пути он бросил якорь в Петербурге. Хорошо, что князь Павел, хоть и не успел прикрыть купца, но содержимое его тайника, пусть и не полностью, при уходе смог изъять. Хоть и не хотел, но пришлось. Большая часть ценностей была распределена средь команды и оставлена для семей погибших, но и ему, и его жене тоже достались интересные вещи. В том числе древние артефакты инков, и даже корона одного из их правителей. Хотя, оказалось, что Аннуит даже приходилась тому дальней родственницей.

Конечно, повесть я закончил намёками о подготовке князем Павлом собственной экспедиции и, как приложение, немного описал саму Антарктиду. Даже пару карт нарисовал, где были показаны именно земли подо льдом. Пусть и не совсем точно, но примерное их расположение мне удалось вспомнить. Память не подвела.

Да, совсем необычная сказка, точнее, повесть, получилась. Ничего общего с тем, что я помнил. Но, вроде, ничего получилось? И другими важными и интересными приложениями к нему явились песни, само собой, «Есть только миг», которую как бы исполнял незадолго до своей гибели поручик Крестовский, и совершенно нереволюционная «Крейсер «Аврора». Я решился добавить и её, конечно, немного изменённую. Мало того, была приложена ещё и «Ламбада», хоть и без слов, уже как образец танцевальной музыки индейцев. Слова на испанском языке можно было привести и позже. Ещё я записал и «Танец с мечами» или «Танец с саблями», якобы как танец шамана при колдовстве. Само собой, нарисовал и множество рисунков. Показал как ледяные пейзажи Антарктиды, пингвинов, так и мифическую долину. И особо интересными у меня получились виды кратеров, динозавров и неандертальцев. Совсем как в разных научных книжках, пока, наверное, и ненаписанных. Конечно, сделал множество рисунков и к танцам. Может, удастся их и поставить? И больше всего любви и мастерства я вложил в изображения крейсера и главных героев. Князь Павел у меня вышел однозначно похожим на отца, Аннуит, конечно, на маму. А вот поручика Крестовского я вывел типичным гвардейским офицером. И особенно интересно смотрелись щуплый купец и его крупная жена Саламанка, конечно, и шаман Распутин. Тот выглядел дикарь дикарём, но имел и немалое сходство с одним бородатым старцем, особо приближённым к некоторым высоким особам. Пусть потом. Самому понравилось. И на шее он носил не простой медный крест, а железную свастику. И концы у неё были загнуты под прямым углом. А вот у его учеников немного скруглены, так как те как бы ещё не смогли достичь полного озарения и уровня мастерства. Учитель главнее! Он же фюрер!

Ах, да, я ещё и нарисовал символ спортивных соревнований у индейцев Антарктиды. Конечно, Солнце. Вдруг мне вспомнилась трогательная песенка «Солнечный круг», и она тут же отправилась в нотную тетрадь. Да, немного и не к месту, но пусть будет. Хотя, текст был немного изменён. Заодно я, просто решив пошутить, предложил и знак в виде семи колец для земных Олимпиад. В середине чёрное для Африки, сверху голубое для Европы, снизу белое с тонкими чёрными ободками для Антарктиды. Вроде, вполне подходят? А слева уже бело-красное и красное для Северной и Южной Америк, а вот справа жёлтое и оранжевое для Азии и Австралии. Тоже ведь символично. Самому понравилось. И очень даже, ага, оригинальный символ для будущих Олимпиад получился. Хотел для Северной Америки предложить розовое кольцо, но не решился. Пока явно не то. Там больше место для шестиконечной звезды, но такого шага точно никто не поймёт. Так что, что предложил, то пусть и останется.

Конечно, я ни на что не рассчитывал. Просто такое озорство, которое вряд ли кто оценит. Несмотря на обладание странными знаниями, я ведь ещё ребенок. Просто у меня детство, изначально сорванное или трагичное, тоже получается странным. Даже то, что имелось, пришлось вынужденно прервать. Точнее, его прошлогодняя болезнь прервала. А сейчас у меня от детства остались только жалкие осколки. Вот они и играют.

Вообще-то, сказку я закончил уже к концу сентября. Как она была написана, я в течение ближайшей же недели перевёл её, так и тексты песен, на французский, немецкий и английские языки. Заодно получились и уроки по изучению Александрой иностранных языков. Тётя Арина по прочтению от души похвалила меня.

Я уже как-то сомневался, отправлять сказку княжне Татьяне или нет, но тут именно в это время от неё пришло сильно тёплое письмо из имения «Татиана», и мои сомнения быстро расстаяли. Ладно, пока отправлю. Вот и ушла сказка «Земля Санникова» за границу в Швейцарию, конечно, вместе с моим ответным письмом. И там можно было увидеть лишь мой наивный детский лепет насчёт учёбы в гимназии, о погоде в Петербурге и некоторые сплетни, услышанные у Нелидовых. И всё. Хотя, и ранее мои письма были такими. Не любил я разные телячьи нежности, но приходилось. Чтобы скрыть свои мысли, честно говоря, как бы и взрослые, но одновременно и вполне детские. Отчего-то именно такая странная смесь получалась. И ни капли, как ранее в письмах в Москву, о своих делах. Хотя, в конце я сделал приписку «Из России с любовью». Пусть хоть как понимают. Правда, о делах немного было в письме тёти Арины, адресованной княгине Татьяне.

В последние две недели нам с тётей Ариной и Александрой через день или чаще два пришлось посещать и репетиции. Ничего такого тяжёлого в них для нас не было. Мы вполне успели и справились. Так как на первом концерте должно было исполняться «Улетай на крыльях ветра», то в консерваторию на репетиции танца к нему приходили и балерины из своего театра. Так я познакомился с одной из лучших русских балерин Екатериной Вазем. Правда, это она сама ко мне подошла. А так, я о ней только слышал, и судить о её танце не мог. Хотя, говорили только самое хорошее.

Почему бы и не поговорить? Оказалось, в «Щелкунчике» Вазем выделили роль феи Драже, а в «Баядерке» — роль Люции. Хотя, раз наш балет детский, там больше участвовали ученики и ученицы Театрального училища. Конечно, кое-кто из них был выделен и для исполнения танцев в предстоящих концертах. Жаль, но только тут я получил немного, ага, информации о как бы своём творения.

Ничего, поговорили. Я постарался довести до балерины и, кстати, весьма милой и отзывчивой собеседницы, свою точку зрения и обрисовал некоторые сцены, интересные ей. И так почти на каждой репетиции. По ходу разговоров я передал Вазем и много самых разных рисунков из сцен «Щелкунчика», и не только с её участием. А так, великая балерина знала о моём участии в сочинении некоторых сцен и сюит «Баядерки» и видела многие мои рисунки. Вообще-то, оказывается, что композитор Людвиг Минкус и автор либретто Константин Худеков отнеслись к вмешательству одного юного наглеца резко отрицательно. И их вполне можно было понять. Так-то, они и сами бы справились. А тут мелкий прохвост вмешался в их работу и как бы и украл результаты их труда. Но Мариус Иванович их всё же уговорил и, как сказала, великая балерина, обоснованно. Представленные мной музыка и рисунки сильно, и в лучшую сторону, отличались от предложения авторов. Уж «Танец теней» всем сильно понравился. По другому быть и не могло. То, что мне вспомнилось, уже было отточено многими мастерами. Я и балерине, настроенной ко мне вполне благожелательно, передал несколько сюит и, конечно, и рисунки к ним. Так-то, только «Танец девочек в оранжевом» там имел отношение к «Баядерке». Но моя память хранила и индийские песни. Похоже, явно интересовался и даже исполнял на досуге. Но пока решил использовать только два — «Jimmy Jimmy Jimmy Aaja» и «Goro ki na kalo ki». Как ни странно, вспомнились. Из одного знаменитого индийского, ага, фильма «Танцор Диско». Чтобы было убедительнее, даже слова приложил, и вполне на индийском языке, конечно, хинди, пусть и с небольшими изменениями. Может, и с ошибками? Явно интересовался и выучил. Но это, честно говоря, было озорством, да и намёк такой. Вдруг Мариусу Ивановичу захочется изменить что-то в своём балете? Ведь бывает, что во время работы от первоначальных замыслов и материалов ничего не остаётся. И кто узнает? Музыка ведь точно индийская. И танцы тоже.

В общем, неплохо и тепло пообщались. Великая балерина точно осталась довольной. Ещё мне пришлось немного поработать и с ученицами Театрального училища. Было видно, что они уже носили во многом изменённую балетную форму. Как я и предлагал. Кстати, частично пошитую и в Доме Моды «Татьяна». Красивую и удобную.

И, согласно пожеланиям старших товарищей, я с молоденькими балеринами нисколько не заигрывал. Так-то, они, видимо, из-за запретов наставниц, и сами старались не подходить ко мне просто так, но понятно было, что интерес имелся. Ведь некоторые совсем мои ровесницы! Мы общались друг с другом только при репетиции номеров с танцами. И девочки занимались со мной с удовольствием.

Отчего-то профессора консерватории расщедрились и отвели нам по четыре номера на каждый концерт. А как бы нашего, конечно, больше моего, авторства было уже по восемь номеров. Народа на субботний концерт явилось много, но пока без высоких особ. Всё же уже прошла одна неделя октября. Многие и домой вернулись. Кстати, тётя Арина заранее пригласила и Нелидовых. Всё же родня, и на приём нас позвали. Помимо Марии, старшие взяли на концерт и сына Аркадия. Так-то, и у других аристократов виднелись дети.

Как ещё зимой, сначала тётя Арина, и третьим по ходу концерта, исполнила записанную ей самой народную песню. Само собой, музыкантами являлись ученики консерватории. Чуть позже на сцену вышла Александра и задорно исполнила «Облака». Кстати, её номер сопроводили весьма милым танцем две ученицы-балерины в лёгких белоснежных накидках. Конечно, они изобразили облака или что ни есть белокоылые лошадки. Всем точно понравилось. Мне достался «Letter to my mother», которую мы неплохо исполнили на двух фортепиано вместе с Анной Николаевной Есиповой, конечно, ещё и в сопровождении небольшого оркестра. Оказалось, что пианистка недавно вернулась из гастролей в Вену и Париж. Что же, вовремя и удачно. Ну и мне немалую радость доставила. Среди произведений, исполненных ею за границей, имелись как бы и мои. Конечно, они были приняты очень тепло. Сам того не ожидая, хотя, тайно желая, я тоже постепенно становился мировой знаменитостью.

Тут и тётя Арина отметилась очень сильно. Она исполнила пока никому неизвестные «Осенние деньки» и сорвала заслуженные овации. И я словно вспомнил давно забытое!

— Уже зима близка, и нету ни листка на деревце.

И всё же я молчу, и всё же я хочу надеяться.

Сады пусты опять, уже теперь терять им нечего.

Хоть, грустная пора, я жду тебя с утра до вечера.

Осенние деньки, осенние деньки…

На пристани речной прощальные гудки.

Осенние деньки, осенние деньки…

В беде вы так длинны, а в счастье коротки.

И княгиню Елизавету Андреевну тоже вызывали на «бис». Она душевно спела «Пообещайте мне любовь», а потом уже «Шербурские зонтики». Последнюю, конечно, на французском:

— Depuis quelques jours je vis dans le silence

Des quatres murs de mon amour.

Depuis ton départ l'ombre de ton absence

Me poursuit chaque nuit et me fuit chaque jour.

(Уже несколько дней я живу в безмолвии

Четырёх стен своей любви.

С тех пор как ты уехала каждую ночь меня

Преследует тень твоего отсутствия, и убегает от меня днём.)

(Уезжаешь, милый, вспоминай меня,

Пролетят столетья, вроде птичьих стай,

Пролетят столетья, вспоминай меня,

Где бы ни был ты, я тебя жду.)

Ну, да, публике всё французское очень даже нравилось. Ясно же, успех. Правда, чисто русский текст я ещё никому не показывал. Может, сам спою? Но, скорее всего, его исполнит Александра. Как только подучит, так сразу. А потом текст отдам уже княгине.

Да, профессоры верно надеялись и песни удачно подобрали. Дальше концерт продолжили как бы мои «Песенка кавалергарда» и нежданно «Хотят ли русские войны». Их исполнили уже ученики консерватории, и очень достойно. Последняя песня была исполнена даже хором. И получилось сильно грозно!

— Не только за свою страну

Солдаты гибли в ту войну,

А чтобы люди всей земли

Спокойно ночью спать могли.

Спросите тех, кто воевал,

На Альме насмерть кто стоял!

Мы этой памяти верны.

Хотят ли русские, хотят ли русские,

Хотят ли русские войны?

Конечно, и другие номера были очень хорошими и заслужили немалых оваций. И именно такой являлась песня «Улетай на крыльях ветра», которую наконец-то и очень трогательно исполнила опять же Елизавета Андреевна. Да, вот этого я не ожидал! Решились важные особы! Эта песня и завершила концерт, и очень достойно. Тут блестящий танец показали Екатерина Вазем и другие балерины, уже молоденькие, из Театрального училища. С некоторыми из них весной я как раз работал над этим танцем. На этот раз его поставили, ещё в училище, конечно, два Ивановича — Лев и Мариус. Очень красивая и трогательная танцевальная сцена получилась. Многие такого успеха не ожидали. Конечно, княгиню и всех артистов и музыкантов, да и обоих маэстро тоже, ожидаемо вызвали на «бис». Ещё и Александра Порфирьевича, без сомнения, одного из могучих русских композиторов. Я, конечно, и так знал, что у моего старшего товарища блестящее творение. Теперь и «Князя Игоря» все будут ждать с нетерпеньем. Замечательная же опера! Лишь бы успел дописать! Придётся попросить помочь Модеста Петровича!

По уже устоявшейся привычке мы все трое на банкет после концерта не остались. На этот раз нас никто и не приглашал, да мы и не стремились. Я и сам мал, да мне надо было оберегать покой и честь своих близких людей, особенно Александры. Она для них тоже немало значила. Уж в отношении моих красавиц были возможны разные нехорошие действия как со стороны высоких особ, так и прочих кавалергардов и аристократической золотой молодёжи. Я уже знал, что на банкетах тон задавали именно они. Что делать, развлекались, и никто им указывать не мог. Нам в разные скандалы влипать не хотелось. Я бы никого в обиду не дал, но ведь пока никто меня всерьёз не воспринимал, да и не хотелось раскрываться. Уж нужные умения у меня теперь имелись.

Кстати, домой нас проводил Иван Фёдорович Тутолмин, и до самого нашего дома. И Арина Васильевна отнеслась к этому вполне благосклонно. Вышло даже романтично! Похоже, что у них что-то и намечалось. Ну, это её дело. Я в любом случае приму выбор тёти.