Война

Глава двадцать вторая Затишье перед бурей

Майское затишье в Гражданской войне завершилось. Первого июня императорская армия перешла в решительное наступление в направлении на Берлин. Утром первого числа удар нанесла многочисленная авиация Третьего рейха. Гинденбург умудрился получить самолеты не только из Италии, но и британские и даже французские машины. И вся эта немаленькая армада обрушилась на позиции республиканцев, причём на сравнительно небольшом участке фронта. После мощного авианалета в дело вступила артиллерия, которую сумели тайно подтянуть на это направление. Разведка республиканцев этот маневр проспала и о подготовке удара имперцев не подозревала. Если бы не прибывшие срочным порядком из Берлина бронепоезда — всё могло бы закончится катастрофой. Но и этот прорыв, в который ввели бронетехнику и те небольшие кавалерийские части, что были в распоряжении Гинденбурга, был весьма и весьма неприятным. Фронт проломили по правому берегу Эльбы в районе Гесхахта. Буквально за несколько дней атакующая группировка добралась до Перлеберга, где и была остановлена резервами республиканцев. Основу обороняющихся войск составили рабочие дружины и отряды красной гвардии, сформированные из ротфронтовцев — ветеранов Мировой войны. Линию фронта удалось восстановить на рубеже Виттенберге — Перлеберг, далее, не доходя до Прицвалька, она поворачивала резко на запад — Пархим — Шверин — Ратценбург. Республиканцы провели контратаку на Шверин, создавая угрозу перерезать коммуникации наступающей группы, что замедлило ее продвижение и дало возможность создать на полпути к Берлину довольно неплохую полосу обороны. Но ситуация оставалась сложной, противник мог наращивать ударную группировку и прорваться в любой момент.

Третьего июля стало ясно, что эти действия — скорее всего отвлекающий маневр: началось наступление имперской армии из района Магдебурга на Берлин. Впрочем, этот удар ожидался и рассматривался командованием Веймарской республики как наиболее вероятный. Поэтому противника встретила хорошо организованная система укреплений, опирающаяся на города Ратенов — Бранденбург — Бельциг — Дессау. И более-менее подготовленные войска с этой линии не перебрасывались. То есть, в окопах было кому встретить наступающую группировку. Плюс — Гинденбург вынужден был перебросить сюда авиацию — на два направления самолетов просто-напросто не хватало. Однако, ситуация для республиканцев всё равно складывалась критическая: резервов фактически не было — из Берлина вымели практически все рабочие дружины, ополченцами затыкали дыры в обороне, но они постоянно образовывались. И вот сегодня пришло сообщение, что Польша согласилась остановить военные действия и начала отвод войск с территории Германии. Наступающий на Варшаву Тимошенко решил не класть людей в городских боях, его кавалерийские дивизии обошли город с севера, а пехотная Чапаевская дивизия при поддержке бронетехники прорвалась к южным окраинам польской столицы. Гарнизон оказался под угрозой полного окружения. Впрочем, сами пшеки были настроены дать бой красным на улицах столицы: всюду возводились баррикады, строились иные укрепления, в подвалах и на чердаках разместили позиции пулеметчиков. Тем большей неожиданностью оказалось решение беглого правительства из Бухареста — признать поражение и начать переговоры с представителями Веймарской республики и СССР. Может быть, сыграло свою роль и факт перехвата неизвестными лицами золотого запаса Польши? Впрочем, не могу сказать уверенно — я в этой операции участия не принимал, работало несколько групп из Москвы. Я узнал об этой операции намного позже, из уст Артузова. Оказывается, был захвачен далеко не весь запас презренного металла: примерно две трети — поляки вывозили золото по трем маршрутам, один из которых не удалось вовремя вскрыть. А тут еще и снующий как челнок между странами личный представитель президента США.

Шестого июня началось движение третьей ударной колонны имперцев: из района Йены на Лейпциг. Такой численный перевес белогвардейцев стал результатом тотального превосходства в людях, который обеспечили отряды нацистов. Фактически, удвоив численность армии Третьей империи, к тому же белые с чистой совестью сняли резервы с линий соприкосновения с нацистами. Итог — тотальное преимущество в силах на ключевых направлениях. Под Лейпцигом развернулись ожесточенные бои. И только переброска частей, снятых с польского фронта, позволила хотя бы удерживать весьма нестабильную ситуацию под этим важным городом. При этом под Берлином ситуация стабилизировалась окончательсно. Наступление выдохлось, Гинденбург начал перегруппировку своих войск. А вот обстановка у Лейпцига оставалась критической. Бои шли на окраинах города. При этом ни у одной из сторон не было бронетехники — ее всю стянули к Берлину. Та же ситуация была и с авиацией. Тут все решалось по старинке: пуля и штык! Девятого июня, совершив почти пятисоткилометровый марш, в тыл наступающей группе имперцев нанесла удар Железная армия под командованием Жлобы. Ему удалось продавить решение о походе. Сложность была в том, что кроме бригад интернационалистов-анархистов в эвакуацию ушло более шестидесяти тысяч гражданских — беженцев, которые боялись расправы со стороны нацистов. Тем не менее, Жлоба прошелся стальным катком по тылам наступающей группировки, фактически, спас Лейпциг и всю ситуацию на фронтах. В середине июня наступило временное затишье, противники ограничились локальными стычками и разведкой боем. Необходимо было накопить для наступления вооружение и боеприпасы. При этом обе стороны объявили о выходе из ограничений Версальского договора — заработали военные заводы по всей Германии, но у республиканцев основные конгломераты предприятий были сосредоточены в районах Берлина и Восточной Пруссии. На империю работала промышленность всего запада Рейха. Плюс начались поставки не только из Италии, но и Британии, хотя и через Бельгию — напрямую лимонники продавать оружие рейху не решились.

В среду, тринадцатого в городе Люблин начались переговоры. На них были представлены делегации Польского правительства к экзиле, которую возглавил сам Игнаций Мосцицкий, делегация СССР, во главе с товарищем Молотовым, Веймарскую республику представлял Эрнст Тельман и группа товарищей, большая часть из которых была коммунистами. Присутствовала и Литовская делегация, впрочем, в ближайшее время в Литве должны были произойти внеочередные выборы, на которых вполне ожидаемо, должен был победить блок коммунистов и социал-демократов, поддерживаемых Красной армией. И в этой коалиции ведущую роль играли как раз коммунисты. Социал-демократы играли роль декоративного украшения объединении и никакого влияния пока что оказать на ситуацию не могли. Кроме этого приехала и делегация Чехословакии, а также было представлено так называемое Белостокское правительство Польши, которую быстро организовали силами Коминтерна. 10 июня в городе Белосток объявили о создании временного правительства Польской народной республики, которую возглавил Станислав Янович Бобинский (Рафаль). Кроме него в делегацию вошли Франц Янович Гжельчак, Стефан Александрович Круликовский, Адольф Ежи Варский и Юлиан Миранович Ленский[36]. Делегации Франции, САСШ и Великобритании тоже прибыли в Люблин, но не были допущены для переговоров, фактически, оказывая неформальную поддержку правительству Мосцицкого.

Ну а я сюда попал, потому что мне надо было встретиться с неким товарищем Трилиссером. Надо сказать, что карьера Меера Абрамовича сделала очередной неожиданный виток. Человек, стоявший у истоков создания ИНО ОГПУ и привлекший туда много ценных сотрудников, находился в очень сложных отношениях с Ягодой. Правда, падение его противника и доказанная связь последнего с троцкистами позволили Трилиссеру восстановить доверие партии и товарища Сталина. Было такое мнение, что в МОЕЙ реальности громкие провалы нашей внешней разведки были спровоцированы Ягодой через тот же Коминтерн с целью дискредитации Меера Абрамовича. С Артузовым он нашел общий язык довольно быстро (два умных человека общий язык найдут обязательно), сейчас был его заместителем. И вот для встречи со мной (конечно же, не только ради этого) оказался включен в состав советской делегации.

Лето вступило в свои права, правда, удушающей жары не было. Я, со своим свидетельством журналиста из Испании — Мигеля Мартинеса расположился в удобном кафе на одной из старинных улиц древнего города. Впрочем, если вы бывали хоть в одном польском древнем городе, то имеете представление обо всех таких городах. Люблин не был столицей государства, но город в истории не раз отмечен. Тут произошла историческая Люблинская битва, в которой удалось остановить монголо-татарское войско, тут заключена уния между Польшей и Литвой, после которой и возникла Речь Посполита, одно из сильнейших государств средневековой Европы. Надо сказать, что город не раз и не два подвергался захватам и разрушению, кто тут только не отметился: и монголо-татары, и литвины, и украинцы, и немцы, и русские. Но на этот раз люблинцам повезло: война так и не зацепила его и улицы местечка были аккуратно убраны, дома не разрушены, население выглядело в меру озабоченным, но повальной озлобленности не было. Польские панночки наблюдали за интернациональным сборищем с явным интересом, рестораны работали почти круглосуточно, деньги лились рекой. Ну вот, наконец-то появился невысокий худощавый мужчина в довольно дорогом костюме, в шляпе с широкими полями, на лице — круглые очки, щеточка усов под Ворошилова, неспешная походка солидного и немного уставшего человека. Хорошо, что он уже появился! А то кофе тут, в Люблине, варить не умеют. Хуже пока что пить не приходилось. И это надо так уметь испортить вполне приличный напиток! Скорее всего, пережарили зерна, или они попали сюда из какой-то левой партии, типа контрабандный продукт, где-то протухший по дороге. Конечно, понимаю, экономия, но поить такой бурдой посетителей — себя не уважать!

— Можно присесть — поинтересовался Трилиссер.

— Конечно.

Мы прекрасно знаем друг друга и поэтому никаких паролей не требуется.

— Кофе лучше не заказывай!

Меер Абрамович оценив мою недопитую чашечку, кивнул головой. Тут же появился официант. Мой визави заказал ему чай. Я же отодвинул недопитую чашку и попросил спички.

— Как вам кофе? — поинтересовался официант. Мой плохой польский все-таки позволил ответить:

— Отвратительно! Хуже пить не приходилось!

— Видите, все-таки в чем-то мы, поляки, все-таки первые! — нашелся официант, чем вызвал мою улыбку. Ладно, чаевых ему отсыплю, но немного, пусть не зазнается.

— Что скажете, Меер Абрамович? — спросил, когда официант принес заказанный чай с пирогом для Трилиссера и коробок спичек для меня. Я как раз по случаю купил неплохих сигарилл и теперь, откусив кончик, вдумчиво, наслаждаясь процессом, закурил.

— Для вас, Мигель, есть новое поручение. Есть данные, что американцы сильно давят на правительство Отто Брауна. Почему-то им позарез необходимо скорейшее прекращение гражданской войны в Германии. Если британцы и французы ничего не могли предложить Брауну, то Джеймс Фарли, личный представитель Рузвельта, какой-то подход к ним найти смог. Но увы, что конкретно и какие там у них договоренности, нам неизвестно.

— И что нужно пиндосам? — я задумался и пустил клуб ароматного дыма к потолку кафе. Впрочем, тут не было мест для некурящих, курить можно было везде и всюду на столиках стояли пепельницы.

— Кому? — поинтересовался Трилиссер.

— Это я в Ростоке у матросов нахватался, они так американцев называют. — выкрутился, мысленно обматюкав себя, опять распустил язык и перестал контролировать речь!

— У них сейчас экономический кризис в самом разгаре. К европейским деньгам их кузены не подпускают. Взять бы тихонько этого Фарли и поговорить по душам. А что? Пропадают же люди в Германии? Гражданская война всё-таки. Никто ему гарантировать безопасность не может. Что скажешь?

— Так себе идея? Скажу честно, мы с Артуром это обсуждали, но нам сразу по лапам дали. С самого верха. Там сейчас сидит еще один представитель Рузвельта и они обсуждают экономическую помощь СССР в проведении индустриализации. С ним вместе приехало представители финансовых кругов, так что там всё очень и очень серьезно. И если в этой ситуации пропадет Фарли…

— Да, а жаль. И что думаете? На кой ляд пиндосам… прости, амерам, замирение в центре Европы? Они же на той заварушке заработали больше всех.

Да нет, ничего, мне этот термин понравился. Есть мнение, что амеры заинтересованы в серьезных инвестициях в Германию.

— Выковать ядро новой мировой войны? А что? Гинденбурги с Герингом не откажутся. Это им сейчас не хватает техники и вооружений, а когда их из-за океана завалят дешевыми долларами, вполне себе справятся. Смотри, какой расклад: вкладывают в нас и немцев. Потом стравливают. Бритиши остаются за бугром схватки, а мы истощаем друг друга до нулевой отметки. Тогда англосаксы вмешиваются и всем каюк — получают всё, что хотят. Главное — вовремя вмешаться. И этому противопоставить нечего.

— Мы приблизительно так себе и представляем это дело. А, знаешь, что еще очень и очень интересно? Между англосаксами тоже возникли противоречию. Если Лондон требует возвращения в Варшаву правительства Мосцицкого, то Фарли утверждает, что Вашингтон готов признать Белостокское правительство законным представителем Польши и дать Мосцицкому только подписать акт капитуляции.

— А что, это интересно! И как оно ложится в нашу общую концепцию? Это зачем надо Вашингтону?

— Сами голову ломаем. Это настораживает. Сам понимаешь, такие подарки имеют двойное дно. Только какое? Пока неясно.

— Жаль, что нельзя Фарли разговорить. Хотя… Я бы попробовал с ним встретится, вдруг бы наш разговор что-то прояснил. Хотя бы можно будет что-то понять по тому, что он не скажет. Чёрт! Сыпануть ему в кружку чая что-то, чтобы язык развязать, так он чай, чай не из кружки хлещет?

Я затушил окурок сигариллы. О! очень приличный сорт. Сигариллы — это небольшие сигары, это я для тех, кто с ними не встречался. От сигар отличаются только длиной и толщиной — они короче и тоньше. Но при этом намного проще в производстве, их можно скатывать машинным способом, что делает их решительно дешевле скручиваемых вручную сигар. При этом аромат не хуже.

— Я запрошу разрешение на твой разговор с Фарли. У тебя есть кому подвести к нему? — поинтересовался Трилиссер.

— Есть идеи. Надо уточнить. Пока придёт ответ — буду точно знать.

— Кстати, чай тут тоже дерьмовый. — Меер Абрамович поморщился. — С китайским даже сравнивать не буду. Помои.

— Куда ни кинь — польский клин. — сымпровизировал я.

На этой оптимистической ноте мы расстались. Чаевые я всё-таки оставил, правда весьма небольшие. И сделал вывод: в этом кафе больше встреч не проводить!

Надо сказать, что разрешение на встречу пришло весьма оперативно. Видимо, башни Кремля очень интересовали перспективы событий в Германии. Правда, события настолько быстро понеслись вскачь, что воспользоваться случаем и встретиться с главой почт США мне не удалось.

15 июня была подписана капитуляция Польши. Мосцицкий тут же покинул Люблинскую конференцию, с ним вместе уехала и делегация Великобритании. Которая заявила, что не признает Белостокского правительства. А вот франки остались. Как и американцы. Поляки много чего потеряли. Правда, статус этих территорий был весьма неопределенным, так называемые «территории под управлением». Виленский край отошел к СССР, как и Полесье с Волынью. Германия получила большой кусок вокруг Данцига, точнее, отобрав у поляков все Приморье. Чехословакии вернули отторгнутые ляхами земли. Присовокупив в качестве компенсации Станиславовское воеводство. Скорее всего, это был такой широкий жест, для того, чтобы привязать чехов как можно надежнее к СССР, показать, что никто им кроме нас не поможет. Да и появлялся коридор в Чехословакию, на всякий пожарный случай. Литва хотела вернуть себе Виленский край, но товарищ Молотов был категорически против. Так что Вильно и Полесье стали частью Белоруссии. А в Литве сменилось правительство. Новое правительство, что весьма удивительно, устраивало всё. Впрочем, Литве единственной досталась денежная компенсация, правда, ее еще предстояло с поляков содрать.

А семнадцатого грянул гром. Немецкая делегация еще не уехала в Берлин, а оттуда пришло сообщение о том, что Эрнст Тельман и ряд других коммунистов исключены из правительства, их обвинили в попытке узурпации власти и государственного переворота.