Война Бешеного

VII. Киллер Калигула

Ранним мартовским утром Сергей Петрович Челышев, сорокалетний первый заместитель мэра города Санкт-Петербурга, вышел из подъезда своего дома. Сопровождавший его телохранитель предусмотрительно открыл перед шефом дверцу его служебной «Вольво». Сергей Петрович сел на заднее сиденье. Телохранитель уселся спереди рядом с шофером.

— Иван, в мэрию! — приказал вице-мэр шоферу, доставая из портфеля несколько документов, которые он хотел еще раз проглядеть перед утренней планеркой.

Машина тронулась. Проехав по улице Рубинштейна, «Вольво» затормозила на пересечении улицы с Невским проспектом. Сергей Петрович не любил включать полагающиеся ему по рангу сирену с мигалкой, и шофер, стоя в левом ряду, поджидал, когда на светофоре загорится зеленый свет.

Поток машин на Невском схлынул, светофор мигнул зеленым, давая дорогу, и «Вольво» медленно стала выворачивать на проспект. Вдруг заднее стекло автомобиля разлетелось на мелкие стеклянные брызги, вслед за звоном раздалось еще два отчетливых щелчка; охранник ощутил, как в его кресло сзади что-то с силой ударило. Шофер, демонстрируя отличную реакцию, резко вывернул руль вправо и подогнал машину к обочине. Телохранитель тем временем перелезал на заднее сиденье, где среди забрызганных кровью осколков стекла, скрючившись, лежал тяжело раненный — это было видно сразу — Челышев.

— Гони в больницу! — заорал охранник шоферу.

Тот включил сирену и, распугивая мигалкой спешащих на работу в это раннее время автовладельцев, погнал машину в сторону расположенной неподалеку Военно-медицинской академии. Охранник тем временем пытался помочь своему шефу. У того было два серьезных ранения в голову и одно в спину навылет. Сергей Петрович не мог говорить, кровь булькала у него в горле, выступая на губах, расширенные от боли глаза слезились, а руки непроизвольно тянулись к груди, как бы пытаясь прикрыть рану.

Через пять минут «Вольво» стремительно вкатила во двор академии. Охранник вытащил из машины безвольное тело Челышева. Тот уже был без сознания.

На звук сирены выбежали два санитара. Увидев раненого, они побежали назад в здание за носилками. Когда они вернулись к машине, все уже было кончено: Сергей Петрович умер на руках телохранителя, который так и не смог защитить своего шефа от пуль…

Пока в медицинской академии врачи спешно делали вскрытие тела вице-мэра, извлекая из его головы две засевшие пули, поднятая по тревоге милиция прочесывала район, прилегающий к месту покушения.

Как обычно бывает при заказных убийствах (а в том, что это заказное убийство, никто не сомневался) людей такого высокого ранга, как Челышев, киллер был очень хорошим специалистом. Он не оставил после себя ни одного следа. Если, конечно, не считать снайперской винтовки, оснащенной оптическим прицелом с лазерной наводкой, — ее обнаружили на чердаке дома, стоящего напротив выезда на Нев-ский проспект с улицы Рубинштейна.

Прибывший на место кинолог с собакой дальше чердака так и не продвинулся: видимо, убийца обработал свою обувь специальным составом, отбивающим у собак запах. На винтовке, естественно, ни единого отпечатка пальцев обнаружено не было.

Через неделю изысканий следователи обнаружили любопытные данные: Челышев и до того, как стал работать с мэром, и во время этой работы активно контактировал с двумя местными криминальными структурами: с чеченской и с тамбовской. Если первая держала под собой крупнейшие банки и торговлю иномарками, то тамбовцы были попроще. Они довольствовались тем, что контролировали в городе проституцию, торговлю недвижимостью и черный рынок оружия. И те и другие совсем не были заинтересованы в смерти вице-мэра: Челышев за приличную мзду активно помогал им, и теперь, после его смерти, положение этих двух ведущих криминальных структур заметно пошатнулось.

Следователи сделали вывод: вице-мэра заказали конкуренты по криминальному миру. Пойдя дальше по предполагаемому следу, следователи зашли в тупик. Оказалось, что в северной столице по-настоящему серьезных конкурентов чеченцам и тамбовцам не существует. Азербайджанские рыночные торговцы и азиатские наркодилеры были не в счет, они никогда не пытались выйти на верхние уровни криминалитета. Значит, заказ поступил не из Петербурга. Откуда?

Следователи выбились из сил, разыскивая хотя бы одну тонкую ниточку, которая могла бы их вывести к исполнителю этого дерзкого убийства, но прошло еще несколько недель поисков, а они так и не сдвинулись с мертвой точки.

Через две недели после убийства в Санкт-Петербурге местного вице-мэра в одном из самых богатых городов Сибири — Красноярске также произошло одно неожиданное и так никем и не объясненное заказное убийство.

На этот раз жертвой киллера стал коммерческий директор крупного алюминиевого завода Анатолий Анатольевич Добрин.

За короткое время милиция еще двух городов столкнулась с дерзкими по исполнению заказными убийствами. Сначала во Владивостоке неподалеку от дома был задушен в собственном джипе начальник хозяйственного обеспечения Тихоокеанского флота вице-адмирал Ковалев. Судя по багровой полосе, оставшейся на его шее, адмирала задушили тонкой проволочной удавкой.

Как убийца оказался на заднем сиденье машины, принадлежащей Ковалеву, следователю, занимавшемуся этим делом, объяснить не удалось. Попытка проследить связи адмирала с местными криминальными авторитетами закончилась неудачей. Дело это, как и в остальных подобных случаях, пришлось отложить в долгий ящик…

Неделю спустя в Москве, непосредственно в здании столичной мэрии, был убит авторитетный вор в законе — Реваз Миминошвили. Владелец нескольких шикарных казино и основатель двух благотворительных фондов открыто поддерживал все начинания мэра и не скрывал, что собирается помочь ему стать Президентом России.

Миминошвили с тремя телохранителями вылез из своего бронированного «Мерседеса» и вошел в высотку мэрии, что стоит в самом конце Нового Арбата. В лифте к нему и его людям присоединился еще один человек. Он был одет в комбинезон уборщика и держал в руке небольшой пылесос. Охранники было хотели его вытолкать из лифта, но шеф остановил их, проявляя демократичность.

Двери закрылись, лифт быстро пошел наверх. Уборщик стоял у дверей, разглядывая мигающие кнопки на панели управления лифтом. После пятнадцатого этажа он как-то неловко развернулся ко всем спиной, двинул локтем, задев по кнопке экстренного торможения, и лифт остановился.

Дальше произошло нечто непонятное. Один из охранников потянулся к панели, чтобы нажать нужную кнопку, но тут уборщик неожиданно включил пылесос. Из него ударила струя белесого дыма. Охранники рванулись к уборщику, пытаясь отнять у него пылесос и выключить его, но было уже поздно. Смерть настигла всех четверых буквально за пару секунд: они, хватаясь руками за горло, захрипели и повалились на пол лифта. В живых остался только «уборщик» — он успел, одной рукой включая пылесос, другой выхватить из кармана и приложить к лицу какую-то маску.

По-прежнему не отпуская маску от лица, киллер поднялся на последний этаж и вышел из лифта. Затем он заблокировал дверь лифта, снял с себя комбинезон уборщика, сунул его в пластиковый пакет и на соседнем лифте спустился вниз. Пылесос, с корпуса которого киллер предварительно вытер все отпечатки, он оставил на память милиционерам рядом с трупами Миминошвили и его людей.

Эксперты, исследовавшие убийство, были поражены: газ, которым были убиты Миминошвили и его люди, был одной из разновидностей цианида и состоял на вооружении у американского спецназа. Откуда и как смертоносный газ появился в Москве? Этот вопрос так и остался без ответа.

Подобные необъяснимые истории случились и в Краснодаре, и в Кемерове, и еще в паре российских областных центров. Последнее по времени убийство произошло снова в Москве: в туалете Большого театра было найдено тело депутата Государственной Думы от Приморского края Василия Сергеевича Голубева.

Его обнаружила после окончания спектакля уборщица, мывшая туалет. Голубев сидел на унитазе, упершись головой в запертую изнутри дверцу туалетной кабинки. Вызванный уборщицей вахтер взломал дверцу, и на пол мягко упал уже остывший труп депутата. Вскоре появилась милиция и эксперты.

Оказалось, что Василия Сергеевича кто-то отравил. По всей видимости, яд подействовал не сразу. Наверное, когда в буфете Голубев что-то пил, убийца незаметно сыпанул ему в стакан отравы, через несколько минут депутат почувствовал рези в желудке и отправился в туалет, где и отдал богу душу.

Найти человека, отравившего Голубева, было практически невозможно: как обычно, театр был переполнен, каждый второй побывал в буфете; помощница, которая сопровождала депутата, смогла лишь подтвердить, что Голубев действительно выпил с ней пару бокалов шампанского, но кто вокруг них вертелся, она припомнить не смогла.

Депутата похоронили в Москве, а в Приморье были назначены довыборы на его место — тем вся эта история и закончилась.

Андрей Воронов сидел в своем кабинете и перелистывал сводки преступлений, совершенных за последние два месяца. Сводки эти регулярно поступали из МВД к ним в ФСБ, в отдел борьбы с организованной преступностью. Хотя Воронов работал в другом отделе, он, сейчас занимаясь Велиховым, считал, что должен знать ситуацию с криминальной обстановкой в стране.

Андрей вчитывался в информацию, стекавшуюся в Москву со всей страны, и удивлялся тому всплеску заказных убийств, сообщения о которых он там обнаружил.

«Странно… Очень странно… — размышлял Андрей. — Можно еще понять, что где-то в одном городе местные авторитеты не поделили власть и сводят между собою счеты, но чтобы так сразу, повсюду — от Питера до Владивостока… Что-то происходит, какие-то подводные течения, которые никто пока толком не может проследить, сталкивают лбами мафию и бизнесменов, бизнесменов и чиновников, чиновников и мафию. Можно с известной долей вероятности предположить, что все эти убийства идут из одного центра, направляются и оплачиваются одной и той же рукой. Уж слишком все как-то одновременно происходит. И где только набрали столько киллеров сразу? Ведь нужно бригаду такого высокого уровня подготовить, что опять же только в организованном порядке можно сделать. Да, головоломка та еще!»

Воронов отложил в сторону сводку: он решил зря не ломать голову над чужими проблемами, ему хватало и своих.

После истории с дальневосточным золотом Велихов был тише воды ниже травы. Установленная за ним тотальная слежка не давала никаких существенных результатов — банкир вел себя как благовоспитанный гражданин, и если бы не знание того, что он всерьез готовился к недалеким президентским выборам, то слежка с него давно бы уже была снята.

В те минуты, когда Воронов ломал голову над сводкой происшествий, в другом кабинете того же самого здания на Лубянской площади, только двумя этажами повыше, раздался телефонный звонок по правительственной связи. Хозяин кабинета генерал Богомолов снял трубку.

Звонили из Кремля.

— Константин Иванович, здравия желаю!

Богомолов узнал голос. Это звонил генерал в отставке, тоже фээсбэшник, Юрий Николаевич Сухарев. Сейчас он занимал должность заместителя руководителя президентской администрации и курировал вопросы, связанные с безопасностью и взаимодействием силовых структур.

— Здравствуйте, Юрий Николаевич! — откликнулся Богомолов. — Сколько лет, сколько зим! Какими судьбами?

— Да, давно мы с тобой в баньке не парились, Костя… Года два, наверное. Ну, что уж теперь об этом мечтать. Дела, все дела! Вот и теперь, как сам понимаешь, я тебя по делу решил побеспокоить. — Зная его очень хорошо, Константин Иванович сразу понял, что тот позвонил неспроста. — Позавчера был на докладе у президента. Он мне так прямо и рубанул сплеча: дескать, что это у нас в России-матушке за беспредел творится? Совсем какой-то шабаш начался, понимаешь. Ты, кстати, с последней сводкой происшествий знаком?

— Нет, как-то все времени поинтересоваться не хватает, — на всякий случай подстраховался Богомолов. — А что?

— Да то! По всей России — сплошь заказные убийства! Грохают всех подряд, как говорится, от самых известных депутатов до воров в законе. Кстати, Константин Иванович, президент, в отличие от тебя, сводку читает регулярно. И, судя по всему, последние события его, верно, совсем из терпения вывели. Короче говоря, он приказал во всем этом разобраться. И дело ставит под личный контроль, и ты конечно же понимаешь, что это такое. Чуть что, полетят звезды с погон. Наш батя суров и цацкаться ни с кем не будет.

— Это-то я знаю. Но чем я могу помочь? — Константин Иванович постарался изобразить удивление в голосе. — У нас есть отдел по организованной преступности, там дельные мужики работают, им и карты в руки.

— Это само собой разумеется. Тем не менее, Константин Иванович, я хочу, чтобы ты меня правильно понял: никто из нас в стороне остаться не может! — Он сделал небольшую паузу. — Ты ж меня знаешь как облупленного: просто так буранить не буду! Да, конечно же знаю, что у тебя своя работа. Более того, не сомневаюсь, что очень важная. — Он тяжело вздохнул. — Однако прошу тебя лично: подключись к этому конкретному президентскому поручению. И вот еще, чтобы не было недоговоренностей: прошу, не расценивай это как приказ, это просьба. — Чуть понизив голос, он многозначительно добавил: — Моя просьба!

Богомолов знал цену таким просьбам: ответственность за их выполнение была никак не меньше, чем за исполнение приказов от вышестоящего начальства, а люди и средства для реализации задач официально не выделялись. Поэтому такие личные просьбы было гораздо труднее выполнить. Но зато потом это учитывалось при распределении должностей и — чего греха таить — когда у исполнившего просьбу генерала возникали личные проблемы.

Фактически Сухарев после этого звонка становился должником Богомолова, и последний тоже получал моральное право на личную, не связанную с текущей работой просьбу.

— Ну, так как, Константин Иванович, возьмешься? — с явным напряжением в голосе спросил Сухарев.

Он прекрасно понимал, что сейчас на Богомолова лучше не давить.

— Куда же я денусь, Юра? — ответил генерал. — Надо — значит, надо…

— Ну, вот и славно! — облегченно вздохнул тот, явно не ожидая легкой победы, теперь его тон стал совсем другим: четким, деловым, даже официальным. — Прочти сводки, подбери народ и действуй! Звони мне, как только что-то появится. — Почувствовав, что чуть перебрал с официозом, добавил: — Банька-то на даче еще функционирует?

— Как часы! — усмехнулся Богомолов, отлично понимая смену тона беседы, и не ошибся.

— Президент требует докладывать ему о ситуации каждые три дня, — вернулся Сухарев к тому, с чего начал.

— Хорошо, я позвоню послезавтра.

Богомолов положил трубку.

«Да, время идет, года бегут, Сухарева ничего не берет: каким был с десяток лет назад, таким и остался…» — усмехнулся Богомолов.

Минуту поразмышляв, он вызвал звонком своего помощника, сидящего в предбаннике кабинета.

— Миша, возьми у подполковника Арабова сводки по заказным убийствам и принеси мне. Да, и еще: вызови майора Воронова, капитана Потапова, а также… — Генерал на мгновение запнулся, а потом уверенно добавил: — А также попробуй найти Сергея Мануйлова. Всех троих через час ко мне на оперативное совещание.

— Слушаюсь, Константин Иванович! — Помощник исчез за дверью.

Через час, уже проглядев сводки, присланные из МВД, Богомолов начал оперативку. Он оглядел приглашенных на совещание людей.

Андрея Воронова генерал решил привлечь к этой работе потому, что знал: с Велиховым, которым Андрей сейчас занимался, никаких подвижек нет и вряд ли они в ближайшем будущем произойдут. Капитан Потапов напрямую был связан с Интерполом и по просьбе оперативников этой организации часто отслеживал контакты международных мафиози в России.

Ну а Говорков… Он попал в обойму потому, что Богомолов чувствовал: Савелий со своими знаниями и опытом может пригодиться в этой работе.

— Так вот, друзья, — начал Богомолов, — есть поручение президента, связанное с организованной преступностью. Кроме нас, им занимаются еще несколько оперативных бригад, но мы на них оглядываться не будем. — Генерал оглядел присутствующих. — У каждого из вас — богатый опыт. Я уверен, что и мы сможем внести ощутимую долю в общую копилку. Вот копии оперативных сводок происшествий за последние два месяца, ознакомьтесь. Потом продолжим.

— Так я ее только утром читал! — не выдержал Воронов. — Неудивительно, что президента она так задела. Там столько интересного!

— И что же тебе показалось там интересным, майор? — спросил Богомолов.

— К примеру, когда я ее прочел, мне почему-то показалось, что все эти заказы на убийства от одного человека исходят. Никак не пойму, кому и для чего нужно убивать в Питере вице-мэра, а во Владивостоке — начальника тыла Тихоокеанского флота, но когда читаешь подряд о стольких непонятных убийствах, закрадывается мысль, что именно этой своей непонятностью они как раз-то и связаны. — Он был уверен в том, что говорил, и потому не моргая взглянул прямо в глаза Богомолову.

— Что ж, действительно оригинальная мысль! — чуть подумав, одобрил генерал. — Осталось только вычислить заказчика — и дело в шляпе! — добавил он, не скрывая иронии.

— Смеетесь, Константин Иванович? — обиделся Воронов. — А что, если…

— Если бы да кабы, то во рту росли грибы, и не нужно было бы в лес ходить! — с досадой заметил Богомолов. — Вот так-то, майор! Нам нельзя руководствоваться предположениями, а следует аккуратно и взвешенно проанализировать те сферы общества, в которых крутились убитые по заказу люди. И никаких различий, депутат он был или вор в законе. Честно говоря, у меня есть подозрение, что все убитые так или иначе были связаны с криминалом. — Генерал вновь оглядел присутствующих, словно ища поддержки. — Конечно, это можно установить только на местах, но общую тенденцию мы и отсюда сумеем обнаружить.

Савелий всегда читал очень быстро, это было одним из многих его талантов. Он уже прочел сводку и теперь внимательно вслушивался в разговор генерала с Андреем. Почему-то он без колебаний принял сторону своего названого брата. Он еще не знал почему, но где-то глубоко в его подсознании повисла одна идея, которую он, пытаясь развить, все еще никак не мог точно сформулировать. Савелий чувствовал, что, поймав ее, он найдет ключ к разгадке и этой череды загадочных убийств.

— Ну что, все прочли? — спросил генерал, видя, как капитан Потапов отодвигает от себя экземпляр сводки. — Может быть, вы что-то скажете, капитан Потапов? Давайте высказывайтесь. — Богомолов усмехнулся: — Не стесняйтесь! Вот Воронов уже свою точку зрения выложил. Теперь ваша очередь.

— Мне тоже кажется, что все убитые были тесно связаны с криминалом, — начал капитан Потапов. — Их убивали не из-за передела сфер влияния и не для того, чтобы оттяпать у конкурентов бизнес: даже если и была такая мотивация, то она вряд ли была главной. — Он говорил медленно, взвешивая каждое слово.

— Надо определить положение каждой жертвы в местной иерархии. Я нисколько не удивлюсь, если окажется, что любой из них был одним из ведущих авторитетов на местном уровне.

— Дело говоришь! — похвалил Богомолов. — Так, значит, ты этим и займешься, раз эта мысль тебе в голову пришла. Свяжись с нашим отделом по оргпреступности, у них там списки есть по всем городам, где последние убийства происходили. Думаю, об иерархиях местных они тебе много рассказать смогут. Ну а ты что молчишь, товарищ Мануйлов?

У Савелия с генералом давно сложилось правило: коль скоро присутствуют посторонние люди, настоящее его имя ни в коем случае не должно фигурировать.

— Пока ничего сказать не могу, вот и молчу, Константин Иванович, — откликнулся Говорков. — Я только чувствую, что Андрей в правильном направлении размышляет. Вот только данных ему не хватает. Но если капитан что-то нароет по своему направлению, может быть, и Андрей сможет увидеть свет в конце тоннеля…

— Мудрено выражаешься, Сергей, а нам сейчас ясность нужна. — Богомолов нахмурился: было заметно, что он не очень доволен ответом крестника, ожидая от него больше. — Президенту домыслы наши ни к чему. Ему ясность нужна. Ясность, Мануйлов! Ладно, на этом закончим. — Генерал припечатал обеими ладонями стол. — Действуйте!.. Майор Воронов, передай Велихова Кравченко, а сам попробуй концы нащупать здесь, в Москве. А Мануйлов тебе помощником будет. Все! Послезавтра днем доложите, как работа движется.

Участники оперативки молча вышли из генеральского кабинета. Говорить было не о чем, надо вгрызаться в многочисленные сводки, доклады, советы аналитиков и думать, думать, думать…

Савелий попрощался с Вороновым. Он хотел немного побыть один, чтобы нащупать ту важную идею, которая поселилась в его мозгу, когда он прочел сводку, и которая никак ему не давалась, а таилась где-то в глубине его подсознания.

Выйдя из здания ФСБ, Савелий прошел мимо Политехнического музея и отправился вниз по бульвару. Найдя свободную лавочку, он уселся на нее и подставил лицо под лучи уже ласкового мартовского солнца.

«Так, о чем я тогда думал в кабинете генерала?» — начал размышлять Савелий.

Он, пытаясь поймать ускользающую от него мысль, решил с самого начала восстановить весь разговор в кабинете Богомолова.

«В том, что Андрюша прав, говоря о странной, пока неуловимой закономерности этих убийств, лично у меня не вызывает никаких сомнений! Но когда капитан добавил, что он уверен в том, что убитые были местными криминальными авторитетами, у меня мелькнуло… — Савелий наморщил лоб и напряг мозг. — Мелькнуло что-то такое…»

Савелий постарался полностью отключиться от окружающего мира. Он поудобнее сел на лавке, затем расслабил тело и сконцентрировал сознание на одной-единственной задаче.

«Ты должен вспомнить, какая идея пришла тебе в голову!» — приказал он себе.

Савелий закрыл глаза, изо всех сил настраивая свою биоэнергетику, словно направляя пучок энергии в свой напряженно работающий мозг…

Вначале была одна тьма; потом некий пучок энергии, как тонкий луч прожектора, зашарил по его подсознанию, выхватывая из тьмы обрывки чужих слов, какие-то давно забытые цифры, знакомые и полузнакомые лица. Промелькнул список убитых, который он вычитал в сводке, — при желании Савелий мог бы повторить его без запинки, как будто вызубрил наизусть.

Неожиданно во тьме всплыло ненавистное ему лицо Велихова. Список убитых разбился на отдельные имена и фамилии и закружился вокруг лица банкира.

«Надо проверить, не общались ли эти люди с Велиховым… — вспомнил наконец свою идею Савелий. И тут же начал ее развивать: — А если и не общались, то не мешали ли они ему в осуществлении его планов. Надо проверить это хотя бы по Москве. Если здесь совпадет, то будем копать дальше. Судя по тому, что Велихов в Израиле встречался с человеком из Красноярска, стало быть, хотя бы еще в одном городе, где происходили заказные убийства (кроме Москвы, разумеется), у него наверняка были свои интересы…»

Савелий открыл глаза и тут же сощурил их, пряча отвыкшие от света зрачки: солнце било своими лучами прямо ему в лицо. Савелий почувствовал облегчение: теперь-то он знал, что делать.

Он решил, что до поры до времени никому о своих догадках говорить не будет. Появятся результаты — тогда, пожалуйста, с полным вашим удовольствием! А пока…

Савелий бодро встал и направился в сторону здания Государственной Думы. Он решил поподробнее разузнать о деятельности недавно погибшего депутата Голубева.

С пропуском, в котором было написано «Проход везде» — его выправил Савелию в ФСБ Воронов, — Говорков беспрепятственно прошел в Думу и, узнав, в какой фракции состоял погибший, направился в Общий отдел. Проведя пару часов в Думе, Савелий успел узнать много интересного. Во-первых, очень важным было то, что Голубев приехал в Москву из той области, где руководил один из «Совета пятерых» — Кузнецов. Во-вторых, ему удалось выяснить, чем занимался Голубев до своего депутатства.

Оказалось, он торговал лесом с Китаем, и одно только это уже насторожило Савелия: известно, что подобные дела можно проворачивать или имея весьма авторитетного покровителя, или будучи в авторитете самому.

Ему удалось найти в офисе фракции бывшую помощницу депутата Веронику Мордвинову. От нее Савелий узнал много такого, что подтвердило его догадку о том, что Голубев у себя на родине занимал весьма влиятельное положение в деловой среде, нередко тесно связанной с криминалом. Депутатство для него, по всей видимости, было лишь официальной ширмой и наверняка нужно было для получения статуса неприкосновенного лица.

Оставалось лишь найти подтверждение еще одной догадке. И Савелий его получил.

Они с Вероникой сидели в буфете Думы и пили кофе. Вероника сбивчиво рассказывала о смерти своего шефа.

— Нет, Сергей, вы можете представить мой ужас? — излишне кокетливо проговорила она. — Уважаемый депутат, бизнесмен, отличный семьянин и все такое — и вдруг лежит со спущенными штанами в общественном туалете! Да вдобавок еще кем-то отравленный! Господи, кому он помешал, этот бедняга?

— Скажите, Вероника, а с губернатором Кузнецовым покойный был в добрых отношениях? — перебил ее воспоминания Савелий.

— Да, честно говоря, не в очень добрых, — как-то сразу напряглась Вероника, похоже, эта тема была для нее чем-то неприятна.

— Им было что делить? — как бы между прочим поинтересовался Савелий.

— Ну… как вам сказать… — В голосе Вероники вдруг ясно обозначилась тревога.

— Скажите так, как было на самом деле, — мягко посоветовал ей Савелий.

— Хорошо! — Она решительно кивнула, словно кидаясь в омут. — Была одна история… — Начав, Вероника как будто передумала и засомневалась, стоит ли продолжать. — Но она чисто личная и вряд ли имеет какое-то значение.

Савелий интуитивно почувствовал: в этой истории что-то есть. И он, слово за слово, постепенно «расколол» осторожную Веронику. Оказалось, все дело было лично в ней. Когда она поведала Говоркову, что до работы у Голубева была пресс-атташе губернатора, то Савелий сразу вспомнил рассказ Воронова о его командировке в Приморье, после которой он восторженно отзывался о тамошней красотке журналистке, с которой переспало все местное начальство. Судя по всему, это и была именно Вероника.

Как и по каким причинам она сменила губернатора на депутата, Вероника не пояснила, только намекнула, что ее уход с должности пресс-атташе губернатору не понравился.

«Еще бы, такую девицу из-под носа увели! — подумал Савелий, оглядывая выдающиеся женские прелести Вероники. — Ни один мужик такого бы не простил. Да за такое и жизни лишить можно. Хотя, конечно, губернатор вряд ли на это пошел бы: кишка у него тонка. Тут надо настоящим мужиком быть. Ну ладно Кузнецов, старый хрыч, но она-то о чем думала, меняя шило на мыло? Голубев не моложе губернатора был. Значит, дело не в мужских достоинствах. Ведь если губернатор по статусу выше какого-то, пусть даже самого популярного депутата, то променять его можно только в случае большой выгоды…»

В том, что сидящая перед ним молодая дама была очень и очень расчетлива, Савелий не сомневался.

«Остается сделать простой вывод: обычный депутат Голубев, баллотировавшийся по банальному одномандатному округу, был круче, чем сам губернатор. Круче? Но чем именно? Ясно, что не общественным положением. Значит, он занимал у себя в Приморье такое место, что вполне мог конкурировать с самим Кузнецовым. Вывод: Голубев мешал Кузнецову. Он напрягал губернатора и как влиятельный конкурент, и просто как мужик, уведший от него любовницу. Кстати, переход бабы от одного начальника к другому очень доступно иллюстрирует реальное положение дел: один поднялся над другим, и она перепорхнула к тому, кто круче…»

Савелий взглянул на девушку, заканчивая выстраивать логическую схему.

«Все очень просто. Голубев, мешая Кузнецову, мешал и Велихову — ведь эта парочка неразрывно связана общими делами и планами. Что и требовалось доказать…»

Довольный Савелий поблагодарил Веронику за беседу и попрощался. Он спешил уточнить кое-что о еще одном недавно убитом на заказ гражданине — Ревазе Миминошвили.

О нем Савелию мог рассказать, пожалуй, лишь один человек — Андрей Ростовский. Говорков позвонил ему на мобильный и договорился о встрече.

Андрей, как всегда, был весел и деловит.

— Ну, братишка, говори, что там снова у тебя стряслось? — спросил он, когда они с Савелием уселись за столиком небольшого уютного кафе «Санчо» на Пироговке.

— У меня пока все в норме, — успокоил его Савелий. — Сейчас мне нужна просто информация. Реваз Миминошвили. Знал такого?

— Ого, ну ты и спросил! — усмехнулся Ростовский. — Ну ты чудак: да кто же не знал в Москве Реваза? — Улыбка мигом погасла, и Андрей горестно вздохнул.

— Ну, я, например, не знал, — сказал Савелий. — А сейчас хочу узнать…

— Поздновато спохватился… Я бы вас свел. А что именно тебя интересует о Ревазе?

— Все. Что он был за человек, на чем делал деньги, кто у него ходил в друзьях, а кто был врагом. И желательно выслушать твое мнение о том, кто бы мог его заказать.

— Да, тут разговора не на полчаса будет… — задумчиво протянул Ростовский. — Давай, что ли, помянем Реваза?

Андрей жестом подозвал официанта и заказал бутылку армянского коньяка и легкую закуску к нему, не забыв и про лимончик. Официант быстро подсуетился, и вскоре на их столе стоял графинчик с коньяком, блюдце с нарезанными лимонными дольками, несколько тарелок с разнообразными салатами и большая ваза с фруктами.

Ростовский разлил коньяк по маленьким рюмкам, и они с Савелием, не чокаясь, молча выпили.

— Реваз… — тихо, словно вспоминая, начал Ростовский. — Реваз был правильным, уважаемым человеком! — со значением произнес он, закусывая коньяк лимоном и тут же добавил: — Вором в законе… Именитый был жулик, авторитетный вор! И между прочим, его авторитет не на силе и не на деньгах держался, а на уме его. Хотя, конечно, и сила, и деньги — большие деньги — у Реваза были. Он крепко сидел в Москве. Под себя подминал только зажравшихся; тех же, кто жил по понятиям, он всегда старался поддерживать. Лично я от него только хорошее видел… Вот так, братан. — Андрей вздохнул и покачал головой. — Давай помянем правильного урку… мало таких осталось…

Они так же молча выпили еще по рюмке. Ростовский помолчал немного, потом продолжил:

— А что касается заказчика, я тебе вот что скажу. Многие на эту тему думали: прикидывали и так и эдак… Более того, и по сию пору на эту тему мозги напрягают. Конечно, у такого человека, как Реваз, было много врагов. Еще больше было тех, кто слабее его и мог позволить себе по отношению к нему лишь зависть. Лично я могу назвать, как минимум, пятерых, кому смерть Реваза на руку была. Но один на этом точно больше всех выиграл.

— Кто?

— Ты его отлично знаешь! Эта псятина и тебе дорогу переходила!

— Кто? Говори, не тяни! — нетерпеливо потребовал Савелий, уже предчувствуя ответ Андрея.

— Банкир этот, Велихов, кто ж еще? Реваз ему как кость в горле был. Он так крепко стоял, что и сдвинуть нельзя было. А у Велихова дела не шли, он все время в Реваза упирался: то с одной стороны, то с другой.

— А могло повлиять на их вражду то, что Миминошвили симпатизировал Лужкову? — вслух подумал Савелий.

— При условии, что Велихов сам в президенты намылился. Тогда да. Только Аркадий Романович на эту должность не тянет, кишка у него тонка. Да и рожей не вышел: жид пархатый! Наш народ такого никогда не выберет, это я тебе точно говорю.

«Вот оно, доказательство! — пронеслось в мозгу у Савелия. — В Москве бизнесу Велихова многие мешали, но заказал ведь он только Реваза… Конечно, банкир и не собирался сам становиться президентом страны; ему гораздо спокойнее поставить на этот пост своего человека, а самому спокойно потом дела крутить из-за его спины… Простенько и со вкусом!..»

Получив третье косвенное свидетельство заинтересованности Велихова в убийствах — пусть косвенные, но они были явным сдвигом с мертвой точки, — Савелий в буквальном смысле заерзал на стуле от нетерпения.

Ростовский заметил это.

— Ну вот, опять! — улыбаясь, сказал он. — Получил в зубы кость, так теперь норовишь побыстрее ее оприходовать. Не дело, братишка. Мы с тобой и так редко видимся. Давай хоть немного посидим по-людски, за жизнь побазарим. А то все в бегах и бегах… В кои-то веки встретились два нормальных человека — что, нам уж и поговорить не о чем? Успеешь еще по своим делам пробежать. Расскажи лучше, как у тебя там с Розочкой твоей? Все по-прежнему, ждешь удобного случая ей позвонить?

«Ну что ты в самом деле. Прав Ростовский, не надо дергаться, — устыдил Савелий самого себя. — Никуда Велихов от тебя не уйдет. Посиди спокойно с хорошим человеком!»

Ему вдруг пришло в голову, что с Ростовским действительно комфортно и душевно сидится.

И Говорков, успокоившись, стал рассказывать Ростовскому о своих переживаниях, связанных с Розочкой. Он знал, что Андрей поймет его правильно, и это давало ему возможность выговориться, излить все, что в нем накопилось за то время, что он не виделся со своей далекой американской любовью.