Указав основные условия и стратегические варианты, география продолжает управлять такими менее важными вещами, как сорт нижнего белья, которое войска или моряки должны носить, и род оружия, который они должны использовать.
Несомненно, география и климат полностью определяют основные условия, сопутствующие войне между США и Японией. География накладывает те ограничения и определяет те условия, которые создают "правила", а климат дополняет эти правила (как мы это увидим, когда будем разбирать стратегические варианты и ход кампании) некоторыми своими собственными, весьма строгими поправками.
Возьмем нашу самую большую карту, с ее океанами, материками и островами, и сосредоточим на некоторое время наше внимание на том ее отрезке, где находятся США. Мы сразу увидим, что наша страна является континентальной державой, граничащей с юга со страной, которая явно не может напасть на нас, а с севера - с народом, чьи симпатии, по меньшей мере, будут с нами. Мы увидим, что наша страна выходит на два отделенных друг от друга и самых больших в мире океана, беспрепятственное сообщение между которыми возможно только кружным путем, проходящим на 10700 км к югу от самой южной оконечности нашего Тихоокеанского побережья{122}.
США (мы рискуем повторением элементарных истин, хорошо усвоенных еще со школьной скамьи) составляют часть непрерывной материковой стены, простирающейся от Северного до Южного Ледовитого океана. Единственным проходом в этой стене является Панамский канал, расположенный в 5 300 км к югу от Сан-Диэгв и находящийся под нашим контролем. Наше Атлантическое побережье укрыто за стеной, длиной в два континента, и отделено от Японии 4 800 км суши и 8 000 км водного пространства или, учитывая открытые чисто морские пути, 32 000 км океана через мыс Доброй Надежды{123} и 25 000 км через Суэц. Фантастические расстояния!
70% нашего населения, огромное большинство нашей промышленности и большая часть наших сельскохозяйственных и минеральных ресурсов находятся в той части нашей страны, которая расположена между р. Миссисипи и восточным побережьем и сильно удалена от Тихого океана. К западу от континентального раздела (горного хребта), отгораживающего восточную часть страны от фактического театра военных действий, проживает небольшой процент нашего населения и расположена малая часть наших промышленных и сельскохозяйственных ресурсов.
Наш собственный материковый фронт Тихого океана (схемы 8 и 9) простирается на 1 800 км от Пюджет-Саунда до Сан-Диэго и сравнительно с Атлантическим побережьем имеет мало больших и глубоких гаваней, годных для создания морских баз. Но к северо-западу, за Тихоокеанским побережьем Канады, расположены Аляска и вулканические Алеутские острова, простирающиеся больше чем на 1 500 км от полуострова Аляски к Азии и окружающие Берингово море своей изящной дугой. К юго-востоку, ниже Тихоокеанского побережья Мексики и центральноамериканских республик, находится Панама - ключ к нашей позиции между двумя океанами, наша великая твердыня и артерия, одинаково жизненная для нас и в Атлантической и в Тихоокеанской войне. Эти владения, хотя и не являются составной частью нашей континентальной державы, все же представляют в действительности продолжение и границы нашего континентального фронта.
Спускаясь огромной перевернутой буквой "S" на 12 800 км от бесплодных скал западных Алеутов в Беринговом море, вокруг залива Аляска и вдоль Калифорнийского побережья к тропической бухте Панама, расположенной почти на экваторе, - проходит наша "линия жизни", наша внутренняя линия обороны, огромный растянутый континентальный фронт, с которого, как из слухового окна, мы обозреваем Тихий океан и Азию.
Посмотрим еще дальше к западу. Там, в Тихом океане (но все еще в восточной его части), расположены Гавайские острова, удаленные от Сан-Франциско почти настолько же (3 800 км), насколько Сан-Франциско удален от Нью-Йорка. Они кажутся почти затерянными на нашей большой карте, простыми точками, но тем не менее они тянутся с северо-запада на юго-восток на расстояние в 2 600 км, причем Гонолулу находится вблизи одного конца, а Мидуэй - на другом. 2 600 км - это почти расстояние воздушной линии между Нью-Йорком и Денвер!
Это - наш центральный форпост, ключевая позиция к защите нашего континентального фронта. Мидуэй в 2 700 км к югу от Алеутов и в 10 500 км к северо-западу от Панамы образует вершину огромного треугольника, основанием которого служит линия Алеуты - Калифорния - Панама и который выступает в Тихий океан как естественный оборонительный кордон для материка против опасностей, которые могут пересечь этот океан с Дальнего Востока.
География, таким образом, дает нам в этой, непосредственно примыкающей к материку части Тихого океана, три линии обороны: 1) наша береговая линия Пюджет - Саунд - Сан-Диэго, длиною в 1 800 км; 2) наша внутренняя линия, длиною 12800 км - Алеуты - Аляска - Калифорния - Панама; 3) наша внешняя линия, длиною также около 12800 км, - Алеуты - Гаваи - Панама. Наше положение лицом к Азии похоже на позиции развернутой армии: наш авангард Гаваи, наш: правый фланг - Алеутские острова и Аляска, наш левый фланг Панама, и наши главные силы - континентальная часть США.
Несмотря на то, что вершиной нашего большого треугольника является остров Мидуэй, центром обороны этой вершины и фокусом стратегических расстояний и расчетов является Пирл-Харбор (Гонолулу), единственная база флота на Гаваях. Отсюда географические интересы США расходятся в двух направлениях. Одна линия простирается вниз, в Южные моря, не доходя, примерно, половины расстояния до Австралии. Эта линия, длиной 4 200 км, фланкируется с запада британскими островами Феникс и Жильберта, а также Маршальскими островами, подмандатными Японии, и заканчивается в Паго-Паго, идиллической гавани архипелага Самоа. Вторая линия по ступенькам Гавайской группы тянется к западу, к острову Уэйк, Гуаму и Филиппинам. От Гонолулу до Гуама прямого пути 6 200 км, но если, прежде чем прыгнуть дальше, идти вдоль цепи островов до Мидуэй, то путь разделяется на два перехода: первый - до Мидуэй - 2 100 км и второй - от Мидуэй до Гуама - 4 250 км. Остров Уэйк находится, примерно на полдороге между Гуамом и Мидуэйем. Манила, наш дальневосточный форпост, находится в 2 800 км к западу от Гуама, а в несколько меньшем расстоянии к северу расположены Иокогама и сердце Японской империи.
Взглянем на минуту на Гуам (скорее печально - не потому, что к этому побуждает его настоящее положение, а потому, что мы учитываем, чем он может стать для нас в будущем). Этот остров мы захватили во время войны с Испанией, когда один из наших крейсеров обстрелял Апра, а испанский губернатор, не подозревая, что объявлена война, прибыл на маленькой шлюпке на крейсер с извинениями, что он не может ответить на салют! Как Пирл-Харбор контролирует нашу континентальную линию, расположенную в его тылу, так и Гуам географически расположен так, чтобы контролировать Филиппины и Японскую империю. Если Пирл-Харбор является ключом к восточной части Тихого океана, то Гуам является ключом к его западной части, Гуам, как мы знаем, почти не защищен.
Итак, мы, наконец, в Азии; но сколько бесконечных километров мы пропутешествовали по океану! От Сан-Франциско до Манилы четыре перехода общей длиной более 12800 км. Наиболее короткий из этих переходов составляет 2 100 км, или расстояние от Нью-Йорка до середины штата Небраска; наиболее длинный - 4 250 км, или расстояние, большее чем от Нью-Йорка до Сан-Франциско. А все расстояние в 12800 км равняется перелету от Нью-Йорка через Атлантический океан, Европу, Малую Азию, Туркестан, Памир в Синцзян, самую западную провинцию Китая. Расстояние от Нью-Йорка до Китая - через Европу - представляет, таким образом, длину нашей внутренней линии обороны, длину нашей внешней линии обороны и длину линии наших владений, достигающих Азии!
Как мы видим, путь в Азию через Гонолулу - Мидуэй - Гуам проходит по открытым океанским просторам, и при пользовании им расстояние между Сан-Франциско и Манилой или Иокогамой практически одно и то же. Но география (посмотрите, пожалуйста, на север) дает нам другую дорогу в Азию, которая тщательно отметьте это - не только значительно короче, особенно до Японии, но которая в большей части своего протяжения лежит вдоль нашей собственной территории.
Этот второй путь начинается в Пюджет-Саунд, северной оконечности нашего континентального фронта, и на протяжении 3 200 км - до Детч-Харбор (Уналяска) в восточной части Алеутских островов - идет вдоль большого круга и северного отрезка нашей внутренней линии обороны, имея в тылу Аляску и полуостров Аляска.
От Детч-Харбор этот путь идет вдоль цепи Алеутских островов почти на протяжении 1 600 км до Атту. (В то время как прыжок в 2 100 км от Гонолулу к Мидуэй не обеспечен никакими возможностями базирования, Алеуты имеют несколько гаваней, в частности, на островах Киска и Адак, которые могут быть превращены в убежища для флота). В августе 1935 г. президент своим приказом закрыл острова между Детч-Харбор и Атту для всей гражданской авиации "из соображений общественной безопасности". Взяв Атту в качестве исходной точки, наш путь поворачивает к югу и идет мимо оконечности Камчатки и вдоль Курильских островов к самой Японии. Расстояние между Иокогамой и Детч-Харбор составляет 4 600 км по сравнению с 6 250 км расстояния от Гонолулу. От Атту до Иокогамы расстояние составляет 3 500 км по сравнению с 4 200 км от Мидуэй. Ближайшее японское владение (самый северный из Курильских островов) отстоит от Атту меньше чем на 1 500 км.
Далее (мы будем еще иметь случай вновь вернуться к этому факту) расстояние от Детч-Харбор до великолепного русского порта Петропавловск (на Камчатке) равно 2 300 км, а от Атту - 1 050 км. Петропавловск в свою очередь расположен в расстоянии 2 600 км по воде, или 2 450 км по воздуху от нервных центров Японии. А теперь посмотрим на географическое положение этой азиатской империи.
Изучение Японии по карте позволяет почти немедленно уяснить не только факторы, которые обусловливают ее стратегические проблемы, но также и причины ее политического и экономического наступления. Ее положение, так же как и Англии, является специфическим положением островного государства в индустриальный век. Именно это географическое островное положение направляет весь ход ее национальной жизни и управляет ее отношениями с другими государствами как в мирное, так и в военное время{124}. Но все эти факты мы рассмотрим более детально несколько позднее; сейчас же нас интересуют чисто физические факторы.
Центральная часть Японии состоит из четырех островов{125}, являвшихся ранее частью Азиатского материка. Собственно, Япония, кроме ее континентальных владений, включает около 600 островов с общей площадью в 437 000 кв. км, т. е. несколько большей, чем площадь штата Калифорния. Ее общая площадь, включая все ее владения, все же меньше площади штата Тексас.
Ее островные владения рассеяны к северу и к югу от ее центральной части. На севере Курильские острова тянутся на 960 км к. северу-востоку, вплоть до Камчатки.
На юге одна длинная цепь островов, группа Рюкю, тянется на юго-запад параллельно побережью Китая и оканчивается Формозой, расположенной к северу от Филиппинских островов. Другая цепь в виде огромной буквы L идет сначала на 3 600 км на юг, почти до экватора (Бонинские и Марианские острова), а затем на 4 300 км тянется на восток (Каролинские и Маршальские острова). Всеми этими островами, за исключением Бонинских, Япония владеет на основании мандата Лиги Наций.
Это - самая маленькая и наименее населенная подмандатная территория Лиги, состоящая из более чем 1 600 островов, главным образом, небольших атоллов (только дюжина их представляет собою какую-нибудь ценность с точки зрения размеров) общей площадью всего в 2 000 кв. о и с населением в 73 000 человек. Таким образом Япония, если рассматривать ее без континентальных владений и сфер влияния, является не просто островной державой, а растянутой островной державой. Ее государственные линии идут по двум большим дугам, сходящимся на ее главном острове Хонсю, - дугам, которые составляют, поскольку это касается США, ее внешнюю и внутреннюю линии обороны.
Внешняя линия идет по полукругу длиной в 9 600 км (вогнутому со стороны Тихого океана и выгнутому к Азии) от Камчатки по Курильским островам, к Бонинскому и Марианскому архипелагам, заворачивает к востоку по Каролинским островам и заканчивается на Маршальских островах, главный порт которых, Джалуит, расположен в 3 800 км к юго-западу от Гонолулу. Внутренняя линия Японии, значительно более короткая, проходит по дуге в 6 000 км, вогнутой со стороны Азии и выгнутой к Тихому океану; это линия - южная часть Сахалина Хоккайдо - Хонсю - острова Рюкю - Формоза. Она закрывает побережье Азии и прикрывает населенные части Кореи, Манчжоу-го и Китая вплоть до британского Гонконга.
Частично вопреки, а частично благодаря разбросанности владений Японии ее стратегическое положение приближается к теоретическому идеалу. Впереди ее находится огромный океан, в который она протягивает три длинных руки как раз в тех единственных направлениях, откуда к ней может приблизиться неприятельский флот: Курильские острова, прикрывающие подходы с Алеутских островов, Мандатные острова, прикрывающие подходы со стороны Гавайев или Южных морей, и острова Рюкю и Формоза, прикрывающие подходы от Сингапура или Филиппин. Позади нее находятся узкие моря - Японское море и Желтое море. За этими морями, защищенный ее длинными океанскими руками и прикрытый ее центральными островами, лежит ее задний двор, ее континентальная база, жизненная линия ее экономики: Корея и Манчжоу-го{126}. Таким образом география обеспечивает Японии идеальное стратегическое положение; центральную сконцентрированную позицию, с которой она может выбрасывать свои силы вдоль собственных естественных линий обороны в любом направлении, где ей угрожает опасность. Нет ни одной морской державы в мире, которая владела бы таким же преимуществом географического положения, как Япония.
И все же в этой броне имеется несколько очевидных изъянов. Во-первых, как Антверпен считался кинжалом, направленным в сердце Англии, так и Владивосток, всего в 1 100 км от Токио, может угрожать Японии. Во-вторых, хотя море является защитой Японии со стороны Азии, Австралазии и Северной Америки, ее территория настолько мала, что именно поэтому Япония крайне уязвима. Ширина ее главного острова в большей его части меньше 160 км и ни в одном месте эта ширина не превышает 320 км. Ее населенные и промышленные центры расположены непосредственно у моря, либо легко достижимы с него.
Вернемся вновь к нашей карте и на этот раз включим в поле нашего зрения всю совокупность огромных пространств материка, океана и островов, о которых мы только что говорили. Один основной географический факт бросается в глаза, а именно: все пути из США в Австралию, Южные моря, Китай и ко всем нашим Тихоокеанским владениям, расположенным вне нашего океанского треугольника, открыты для вмешательства или контроля со стороны Японии. Наши пути в Австралию фланкируются японскими мандатными островами. Филиппины безнадежно сжаты японскими владениями.
Гуам является частью японских Марианских островов и окружен другими островами этой группы, - группы, которая лежит поперек пути от США или Гаваев к Филиппинам и Китаю. Путь к Филиппинам через Аляску и Алеутские острова фланкируется Курильскими островами, Японией и Формозой. География учит, что незащищенные Гуам и Филиппины являются в сущности, заложниками в руках Японии.
Внешний фронт Японии в отношении США включает всю ее внешнюю линию обороны. Нашим внешним фронтом в отношении Японии является северная сторона Тихоокеанского треугольника: Гаваи - Алеутские острова. Эти группы островов и эта линия являются ключом наших позиций в случае войны.
XII. Политические элементы
Последний залп из орудий белых крейсеров адмирала Дюэй{127} прогремел над волями Манильской бухты, испанский флаг над старинной крепостью Кавите пополз вниз по флагштоку, и США стали азиатской державой. Они тоже схватили тигра за хвост.
Сражение в Манильской бухте 1 мая 1898 г. поистине может войти в историю как настоящая Пиррова победа{128}. Она дала нам Гуам и Филиппины империю и проблему.
На сегодня США имеют на Дальнем Востоке и территориальные и коммерческие интересы. Мы не только не заявляем никаких дальнейших территориальных домогательств, но фактически даже пытаемся удалиться из наибольшей части наших азиатских владений - отпустить хвост тигра. В 1934 г. США выразили согласие на организацию управления Филиппинами по типу доминиона.
Причины нашего отступления с Востока различны. Во-первых, мы давно обещали этим островам независимость, и с каждым годом все большая и большая часть политически развитых филиппинцев требует своей свободы. Во-вторых, некоторые американские торговые круги, страдающие от конкуренции филиппинцев, давно настаивают на разрыве уз, связывающих США с филиппинцами. Но самой непосредственной причиной явилось то обстоятельство, что японская агрессия в Азии, начавшаяся в 1931 г., ясно указала нам, что если бы мы захотели удерживать эти острова неопределенное время, то нам пришлось бы, рано или поздно, сражаться за них. Требования "политиканами" независимости весьма точно совпало с нашим собственным желанием избежать войны за территорию, которая экономически является для нас убытком и население которой не хочет нашего владычества.
Непреклонно расширяющаяся и становящаяся все более и более нетерпимой к иностранным влияниям в Азии Япония была восхищена. Адмирал Нобумасу Суэцугу, бывший до последнего времени командующим Соединенным флотом, сказал: "Если Америка умоет свои руки в отношении Филиппин, на что надеется остальной мир (Япония), двери этих островов могут быть открыты для предприимчивых молодых людей из соседних стран, в частности, из Японии, в целях дальнейшего развития непочатых ресурсов этих островов".
Что Япония горит желанием "почать" эти ресурсы (как политические, так и остальные) настолько же верно, насколько наивно заявление адмирала. Ее проникновение в торговую и сельскохозяйственную жизнь на Филиппинах развивается быстрыми шагами уже и теперь. Но не завоевав их на войне, она должна будет сдерживать свое нетерпение, посвятив себя торговому "почину" еще по меньшей мере на 10 лет, а может быть, и больше. США будут продолжать управлять внешними делами Филиппин и сохранять свою верховную власть до 1945 г.; кроме того, они оставили за собой право (подлежащее уточнению дальнейшими переговорами) содержать на Филиппинах морские базы и устанавливать запретные зоны, которые они сочтут необходимыми.
Но, видимо, попытка Японии включить Филиппины в состав империи (поглотив их политически после того, как она поглотит их экономически) явится только вопросом времени. Пока же мы не сможем формально и недвусмысленно отречься от всякой ответственности за Филиппины и поставить себя в положение рассматривающих их судьбу с полным безразличием, до тех пор эти острова будут оставаться для нас тем, чем они являются сейчас: нашими заложниками в Токио.
Как народ, мы совмещаем чувство с дипломатией. Большинство из нас мало знакомо с иностранными делами и еще меньше заботится о них (несмотря на то, что мы все больше и больше впутываемся в мировую политику и экономику). Но из поколения в поколение мы продолжаем повторять ходячие слова, не исследуя объективно ни их исторических корней, ни современного их значения, и болтаем, как попугаи, фразы вроде "доктрина Монроэ", "свобода морей", "никаких связывающих нас союзов" равно, как и две другие фразы, имеющие непосредственный интерес: "территориальная целостность Китая" и "открытые двери".
Дальневосточные торговые интересы США опирались на эти два последние политико-торговые символа веры. Помощью первого из них мы старались предотвратить раздел Китая (любознательные могут спросить: почему Китай, а не Абиссиния, например?). При помощи второго мы попытались обеспечить равенство торговых возможностей в Китае для всех наций. Эти две доктрины были объявлены - хотя не впервые - в составленном на Вашингтонской конференции 1921 г. пакте, подписанном США, Великобританией, Японией и шестью другими державами и озаглавленном: "Договор, касающийся принципов и политики, которых необходимо придерживаться в китайских делах".
В этом и в дополнительном договорах США сформулировали их желание обеспечить и сохранить на Востоке "статус кво"{129}. В этом они оказались похожими на все государства и на всех людей, которые "забрали свою долю" и поэтому хотят мирового равновесия, которые сердятся на тех, которые грешат так же, как грешили они сами в своей юности. Но после подписания этого договора мы забыли две очевидные истины: первая - что нации уважают договоры, как и люди уважают законы, только до тех пор, пока они соответствуют общему чувству справедливости и благополучия, безопасности и необходимости; вторая - что нации и люди во все времена поднимались только за счет или "статус кво" или других наций и людей.
В 1931 г. Япония гнусно нарушила этот договор военными действиями в Манчжурии. Скоро стало очевидным, что мир поставлен лицом к лицу не с изолированным инцидентом. США, играющие часто роль международного романтика, заняли решительную и антагонистическую позицию в отношении Японии, в то время как все остальные подписавшие договор державы, стоя в сторонке, были очень довольны, что Америка пытается вытащить для них каштаны из огня. И что же вышло? Японская агрессия (или ее начальная фаза) была осуществлена точно по плану, а мы, несомненно, "потеряли лицо", так как не были готовы отстаивать свою политику оружием, другого же средства противодействовать японской агрессии не было{130}. Не следует совать кочергу в печь, если действительно не хочешь вытащить из нее горшок!
Политика Японии отражает ее основное географическое и экономическое положение. Островной характер, бедность естественных ресурсов, индустриализация, отчаянная нужда в сырье и рынках - вот факторы, которые управляют ее наступлением. Когда она вступила в современный мир, эпоха империализма была в полном расцвете, западные державы захватили почти все годные территории. Ко времени, когда Япония вышла из войны с Россией и обнаружила, что она является первоклассной державой, в свои права вступил "земельный империализм"{131} и развилось чувство империалистической морали, - факторы, слишком часто являющиеся изобретением богатых наций (и людей) средних лет, позволяющих им удерживать приобретенное путем убеждения начинающих жить в греховности тех самых поступков и действий, которые позволили им преуспеть во время их собственной юности. Будучи исключительным реалистом, Япония продолжала "пренебрегать благопристойным мнением человечества" в Манчжурии и Китае со всем прекрасным пылом Англии, Франции или США в начальный период их создания.
А теперь, продолжая свою политику, Япония решила, что она будет владычествовать на Дальнем Востоке. В апреле 1934 г. она объявила паназиатскую (или Монроэ!) доктрину: Япония рассматривает себя ответственной в первую очередь за мир и порядок на Дальнем Востоке; ни одна другая держава не может проводить эксплуатационной политики на Дальнем Востоке; Япония будет противиться всякой деятельности иностранцев в Китае, которую она сочтет враждебной ее собственным интересам.
"Япония одна должна решать, что хорошо для Китая", - заявил один из ее послов. И она будет решать, и вы можете быть уверены, что ни убеждения, ни брань не удержат ее. Своим вызывающим поведением по отношению к западным державам, и особенно к США, она необычайно подняла свой престиж на всем Дальнем Востоке{132}.
В свете возможной дальневосточной войны имеет значение и Британская империя, или, более точно, ее доминионы. От одной Великобритании мы едва ли могли бы ожидать большего, чем дружественный нейтралитет; возможно, ее политика заключалась бы в том, чтобы плотно сидеть в точке равновесия сил в Европе. Но тем, что в конечном счете определит курс Великобритании, если она хочет сохранить свою империю, будет позиция доминионов - Канады, Австралии, Новой Зеландии. А относительно моральной и материальной заинтересованности доминионов в войне между США и Японией не может быть никакого вопроса. Недавно один канадский писатель заявил: "Если основа нашей ткани английская, то уток - американский". При посещении же в 1925 г. флотом США Австралии, самая распространенная сиднейская газета поместила на первой странице рисунок, изображающий корабли нашего флота на фоне лучей восходящего солнца с надписью: "Между нами и Восходящим солнцем"{133}.
Британские же тихоокеанские доминионы заставили в 1921 г. свою метрополию разорвать союз с Японией. Австралии, с площадью, только немного меньшей, чем площадь США, и населением, равным, примерно, населению штата Огайо, в течение ряда лет снились кошмарные сны о японском вторжении. Она дрожит при каждом продвижении Японии на юг, и огромная морская база в Сингапуре была предназначена, главным образом, для того, чтобы прогнать ее страхи.
Сомнительно, однако, чтобы Британия, частью вследствие ее нелюбви заниматься чем-либо слишком далеко от Европы и, таким образом, рисковать нарушением равновесия сил на этом континенте, пошла бы сначала на что-нибудь большее, чем выражение своей нейтральной симпатии и добрых пожеланий. Пока мы будем побеждать, доминионам нечего будет бояться, и у них не будет конкретных причин для присоединения к нам. Но если счастье повернется против нас, или если Япония создаст базу в Аляске поблизости от Канады, или если она станет слишком агрессивной в Южных морях или вдоль торговых путей Австралии и Новой Зеландии, - тогда мы можем рассчитывать на быструю помощь британского оружия.
Недавно из Англии пришли пророческие слова. Генерал Смэтс, бывший премьер-министр Южно-Африканского Союза, член британского кабинета во время войны, полномочный представитель на Парижской мирной конференции, а теперь министр юстиции Южной Африки, заявил в ноябре 1934 г. в Лондоне, в Британском королевском институте международных дел.
"На Дальнем Востоке рука судьбы все еще пишет свои непонятные письмена... Я сказал бы, что, по-моему, будущая политика нашего великого Британского государства совпадает больше с политикой США, чем с какой-либо другой мировой группировкой... На этом пути лежат наши прежние объединения, наши общие моральные взгляды, наши надежды и опасения относительно будущности нашей общей цивилизации... Через доминионы британская политика окончательно связана с США в чрезвычайно глубоком смысле слова... Это конечное родство... является или должно быть истинным фундаментом всей британской высшей политики".
А Стэнли Болдуин, премьер-министр Великобритании{134}, заявил 27 мая 1935 г.:
"Я всегда полагал, что тесное сотрудничество Британской империи с США явится величайшим обеспечением против войны в любой части света.. . соединенная мощь флотов, потенциальная человеческая мощь, непосредственное экономическое воздействие в виде отказа торговать или ссужать деньги - все это было бы такой санкцией, против которой никто, как бы силен он ни был, не мог бы устоять".
Действия Японии в Китае за последние 5 лет должны в случае войны привлечь на нашу сторону, по крайней мере морально, китайцев, хотя крайне невероятно, чтобы Китай захотел или смог решиться на национальную войну против Японии{135}. Но он, несомненно, воспользуется связанностью Японии, чтобы вернуть себе хоть что-нибудь из того, что Япония забрала у него, и путем бойкота и других форм экономического сопротивления, а также партизанской войной причинит Японии значительные неудобства. Поведение Японии в Китае дает другой пример ее безумия, заключающегося в восстановлении против себя народа в своем тылу, народа, на доброжелательность и нейтралитет которого она могла бы рассчитывать.
Когда затронуты национальные интересы, с расовыми симпатиями считаются мало.
Голландская Ост-Индия, где японские торговые захваты уже причиняют откровенное беспокойство, будет в случае войны нервничать, так же, как и Австралия. Япония, вероятно, будет вынуждена полагаться в отношении многих насущных для нее материалов на эти острова, являющиеся великим дальневосточным резервуаром нефти, резины и олова. Судьба Филиппин сильно беспокоит голландских колонистов. В руках США эти острова представляют собою буфер между Ост-Индией и Японией. В конечном счете Голландия последует! за Великобританией, от Сингапурской базы которой зависит оборона и голландских колоний.
Суммируем. Япония имеет в своем тылу две великих нации, одну могущественную и другую слабую{136}, которые являются нашими неизбежными союзниками в случае войны. К югу и востоку от нее расположены крупные доминионы, чьи интересы и симпатии будут с нами с самого начала и которые вместе с Англией будут активно поддерживать нас, если выявится, что Япония побеждает. На Тихом океане у Японии не будет союзников, а у США - другого противника. Но при всем этом Япония не менее грозна и не менее решительна. Однако ее решимость, ее грозный вид частично обусловлены факторами социального и психологического характера.
ХШ. Социальные и психологические элементы
В современные войны вовлекаются не только те, которые сражаются. Моральное состояние и жизненная сила тех, которые живут, работают и надеются за линией фронта, обусловливают моральное состояние и жизненную силу флотов и армий. Столкновение между США и Японией явится первым вооруженным испытанием между современным западным либерализмом и азиатским абсолютизмом, и несомненно, что в таком испытании невесомое является потенциально таким же грозным, как и орудия.
Япония является вооруженной нацией, и, как естественный результат этого (вспомните довоенную Германию), вооруженные силы играют господствующую роль в определении путей внутренних и внешних дел. По ее конституции начальники генеральных штабов армии и флота не ответственны перед премьер-министром, представляющим гражданское правительство, а подчиняются непосредственно императору. Поэтому они никогда не связаны решениями кабинета, а могут преследовать свои собственные цели.
Возможно, что конечные фатальные последствия этого господства могут стать очевидными даже японскому народу; поистине, предупреждений было достаточно! За последние 5 лет офицеры убивали одного политического или государственного деятеля за другим, совершили целую серию убийств, закончившуюся убийством премьера только потому, что он возглавлял правительство, которое санкционировало лондонский морской договор. А в августе 1935 г. это правление помощью убийств распространилось, по иронии судьбы, и на армию, когда один из высших ее чинов был зарублен на смерть одним полковником, который воспротивился попытке ограничить политическое влияние вооруженных сил. Все эти убийства были совершены хладнокровно, безлично, беспристрастно.
Военное министерство чрезвычайно часто публикует пропагандистские брошюры, "объясняющие" его политику и необходимость еще больших военных приготовлений. Эти брошюры наводняют деревню и школы. Военные власти играют доминирующую роль в составлении перечня предметов, преподаваемых в школах, и в подборе преподавательских кадров для школ; они также осуществляют и цензуру над книгами, читаемыми взрослыми. После военного министра одним из важнейших чинов армии является генеральный инспектор военного обучения. Недавно правительство организовало под руководством военных школу для будущих невест офицеров. Когда один известный ученый осмелился мягко намекнуть, что государство, помимо императора, может само владеть некоторыми правами по управлению, - военное и морское министерства немедленно потребовали от него опровержения его доводов и заставили правительство принять дисциплинарные меры. Они заявили, что теория профессора Минобэ "является просто китайской или американской революционной теорией, проповедующей изгнание правителя для блага народа".
Доктрина профессора Минобэ так взволновала военных (которые боятся, как бы народ не вздумал иметь на этот счет своих собственных мыслей), что в августе 1935 г. правительство, вынужденное, как сообщала газета "Токио Асахи", уступить энергичным требованиям армии, опубликовало декларацию относительно конституции. В этой декларации заявлялось, что "национальная политика Японии ясно указана в божественном послании, данном богиней солнца ее внуку, первому императору. Япония управляется непрерывной линией императоров, и процветание императорской генеалогической линии является одновременно законом неба и земли. Отсюда ясно, что верховная власть принадлежит императору".
Ясно, что ни един американец не мог бы поверить в божественное происхождение императора; несомненно также, что большая часть тех японцев, которые много путешествовали и видели свет, тоже смотрит на это скептически. Нам эта теория напоминает выражение "Я и бог"{137}, и на ее изложение мы реагируем: "О, в самом деле?"
Попытка государя в целях большего утверждения своей власти отождествлять себя с божеством является для скептического американца просто избитой политической выдумкой, старой, как и политическая организация человечества. Но то, что мы думаем об японском императоре, не так уж важно.
Важно понять, как резко отличаются японские представления о правительстве и обществе от наших представлений. Несомненно, что понимание должно быть смягчено вежливым уважением к убеждениям и привычкам других: в христианстве имеется много положений, которые кажутся японцам абсурдными, так же как их религиозное почитание своего императора - нам. И все же американцы всегда будут оставлять за собой право критиковать и высмеивать кого им угодно. Японцы в гораздо большей степени, чем мы, уязвимы для насмешек, но насмешки не изменяют убеждений. И если они иногда изменяют взаимоотношения между людьми и нациями, то только в худшую сторону.
Контраст между этой азиатской машиной войны (почти единственным препятствием, которое может сдерживать ее изнутри, являются финансы) и оппортунистическим, недисциплинированным конгломератом, который представляет собою США, - просто поразителен.
Наш народ - упрямый, сентиментальный, требовательный и обособленный не имеет воинственной обстановки. Наши вооруженные силы целиком подчинены правительству, правительству полностью гражданскому, подверженному влиянию общественного мнения в еще большей степени, чем общественное мнение влиянию правительства. Страна так велика, что возникает опасность разделения на отдельные группировки; огромные районы ее относятся безразлично к проблемам (или вовсе не знают их), которые представляют первостепенную важность для других районов страны.
С другой стороны, современная война касается и людей и науки, и возможно, что те самые свойства, которые до сих пор способствовали нашей расхлябанности, обусловило наше научное развитие. Во всяком случае верно, что в этом отношении мы значительно впереди юной и склонной только к подражанию Японии. Упругость также является качеством, которым стоит обладать. История войн дала ряд примеров того, что отсутствие упругости может явиться катастрофой для нации, которая, слишком полагаясь на механизацию, поддается перед неожиданными резервами только потому, что она не знала ничего, кроме механизма, который не оправдал себя. Такие страны даже и в мирное время постоянно находятся в состоянии нервного напряжения.
Посмотрите на Японию. Вспомните целый ряд ребяческих шпионских страхов: Линдберги под подозрением, потому что простодушно пролетели над каким-то фортом; туристы (любые мистер и миссис Бэббит) под подозрением, потому что по неведению гуляли за армейскими казармами или снимали гавань, чтобы по возвращении домой показать снимок литературному клубу "Среды", яхтсмены под подозрением, и у них отбирают их суда за то, что они нарушили святость спокойных тихоокеанских атоллов. Очень хорошо, когда принимаются меры предосторожности против шпионажа в отношении тех сравнительно немногих объектов, которые представляют собою действительно ценные секреты. Но для людей Запада подобные выходки не всегда ассоциируются с представлением о силе и самоуверенности страны и ее населения. И если вы думаете, что эти истерики направлены исключительно против США, то послушайте удивительную - в духе Жильберта и Сюлливана{138} - историю о голландском нефтянике "Джюно".
6 апреля 1935 г. "Джюно" вышел из Тамсую (Япония), направляясь в Палембанг (Голландская Ост-Индия), имея на борту пустую нефтяную тару. Пароход уже несколько раз проделывал этот путь, но на этот раз он впервые шел под командой нового капитана, некоего Тирлинга. Ожидался тайфун, и капитан Тирлинг, незнакомый с этим морем, направился к закрытому порту Мако{139} на Пескадорских островах. Был вызван лоцман, корабль был благополучно введен в порт, а капитана Тирлинга немедленно стали допрашивать морские офицеры. Через несколько дней гражданские власти приказали кораблю идти в Такао{140}, и 29 апреля местный суд вынес решение, согласно которому корабль был конфискован, а капитан приговорен к штрафу в 2 000 иен. Была подана апелляция, и пока она разбиралась, формозская газета "Ници-Ници" поместила заявление одного офицера, прикомандированного к морской базе Мако, под заголовком, объявляющим, что "Джюно" обвиняется в шпионаже! История, переведенная на английский язык в номере "Джапан Уикли Кроникл" от 13 июля 1935 г., цитировала слова японского офицера следующим образом:
"Капитан "Джюно" заявил, что его приход в Мако был вызван желанием укрыться от шторма; это заявление, однако, проверенное со всех сторон, не может рассматриваться, как правильное. Решено, что он был виновен в шпионской деятельности. Решение, вынесенное на этот счет на днях судом первой инстанции, было действительно мудрым решением: народ был доволен, а флот - удовлетворен и признателен суду. .. Было заявлено, что существенных улик для доказательства того, что капитан является шпионом, нет; однако, не было и показаний, убеждающих нас в том, что капитан не является шпионом. Поэтому, как мы говорили выше, подозрения в том, что он шпион, конечно, чрезвычайно сильны. Мы понимаем, что мы не должны вмешиваться в независимость судебных органов; тем не менее, во имя обороны страны и поддержания достоинства императора, случаи, подобные этому, должны рассматриваться крайне внимательно для того, чтобы искоренить угрозу будущих несчастий".
Никакая сумасшедшая фантазия, возникшая в удивительном мозгу человека, не может идти в сравнение с монументальным абсурдом вышеприведенных строк. Пока существуют такие чудаки, реалисту трудно поверить в прочность мира. И, конечно, при нашей теперешней системе нет истинного мира даже тогда, когда армии находятся в казармах, а флоты - в своих базах. Борьба между нациями за прибыли и за рынки продолжается с бессмысленной яростью крабов в ведре, и проигравший всегда готов перенести эту борьбу в более откровенную плоскость фактической войны.
Япония и США в состоянии войны: монархия в войне, демократия в войне. Какой народ, какое социальное устройство лучше выдержит напряжение долгой войны? Какой народ сможет лучше читать ежедневные списки потерь в течение долгого периода времени, лучше принимать поражения его войск в сражении, лучше сопротивляться месяц за месяцем при неблагоприятных условиях "пата"{141}; выносить нервное напряжение и физическое истощение, сохранить свою дисциплинированность и свою волю к победе? Только война может это сказать{142}.
XIV. Экономические элементы
Война между США и Японией будет являться конфликтом между двумя наиболее развитыми, наиболее искусно уравновешенными государственными организмами во всем мире; между странами, которые наиболее полно олицетворяют классическую капиталистическую систему. Экономические факторы будут играть большую роль в этой борьбе; они, несомненно, проявят все свое влияние, оказываемое ими на стратегические планы и на движение вооруженных сил, а также, как мы увидим, и на результаты войны.
Внутри континентальной части США, почти полностью защищенной от непосредственной атаки с моря, расположена величайшая комбинация финансовых, промышленных, сельскохозяйственных и минеральных ресурсов. Экономическая производительность нашей страны равна общей производительности всех стран Европы к западу от СССР.
Несмотря на это, у нас будут импортные проблемы - не промышленные, но минеральные и сельскохозяйственные. Имеется около 30 продуктов, необходимых для ведения современной войны, которые мы либо не производим совсем, либо производим в недостаточном для наших нужд количестве. Этот список охватывает: олово, сурьму, камфару, хром, джут, пробку, марганец, никель, резину, шелк.
Кроме того, имеются другие импортные материалы, не являющиеся потребностью для войны, но из-за отсутствия которых мы будем испытывать неудобства в нашей повседневной жизни. Во время мировой войны наше положение в отношении, примерно, 200 продуктов было временами критическим. Весь наш импорт необходимых продуктов, за исключением поступающих из Мексики или Канады, должен идти морем.
Наши правительственные учреждения знакомы с этой проблемой, и она внимательно изучалась армией и флотом. Одна из подкомиссий комиссии по иностранным делам при Конгрессе, после года изысканий рекомендовала ряд мер, направленных к тому, чтобы сделать нас менее зависимыми от заграницы в снабжении стратегическими материалами, в частности, оловом, которого мы ввозили 60 000 т ежегодно даже в мирное время. Эта комиссия также предложила создать "Бюро стратегических материалов".
Война с Японией может отрезать некоторые наши торговые пути и лишить нас известных товаров, но это не будет иметь катастрофического влияния на нашу морскую торговлю в целом и не лишит нас многих жизненно необходимых потребностей. Но мы немедленно потеряем наши пути в Китай, на Филиппины, в Сингапур и Ост-Индию, а в настоящее время четверть нашего импорта сырья (стоимостью в 405 млн. долларов в 1934 г.) идет из районов, расположенных в расстоянии 1 600 км от Сингапура и 19 000 км от Нью-Йорка. Необходимые продукты, импорт которых будет прекращен из-за военных действий в этом районе или на торговых путях в Индию, Австралию и Новую Зеландию, нужно будет добывать на нейтральных рынках, или должны быть найдены суррогаты.
Нашу торговлю с Мексикой и Центральной Америкой придется перенести с западного побережья в защищенное Караибское море. Наши пути к западному побережью Южной Америки могут изредка встречаться с помехами; однако едва ли вероятно, что эти помехи будут серьезными или продолжительными.
66% нашего импорта идет через Канаду, Мексику, Караибское море и Атлантический океан. Через эти же каналы проходит также 73% всей нашей морской торговли. Материковые барьеры и невероятные расстояния защищают этот импорт и эту торговлю от Японии. Наша каботажная торговля, однако, может быть прервана, и на нее окажут влияние различные "страхи". Она, несомненно, будет сведена до минимума, а железные дороги принуждены будут принять двойную нагрузку: обычные военные грузы (люди и материалы), двигающиеся к побережью, и вдобавок большую часть товаров, которые теперь перевозятся кораблями через Панамский канал. Канадские железные дороги, конечно, примут на себя часть коммерческой перегрузки!
Япония, по иронии судьбы, является нашим третьим до количеству поглощаемого им товара покупателем и вторым по величине источником нашего импорта. Наш экспорт в Японию (главным образом хлопок) примерно в два раза превышает ее экспорт (главным образом шелк) к нам. Прекращение этой торговли будет большим ударом для нее, чем для нас, по причинам, которые сейчас станут ясными.
Одна Япония не может оказать рокового давления на нашу экономику. Наша внешняя торговля составляет всего около 10% всего нашего оборота, и из этой цифры Япония может лишить нас максимально 20%, т. е. 2% всего оборота. Наша торговля, наша промышленность, наше сельское хозяйство и наш народ могут жить за континентальной стеной в относительной безопасности.
Экономическое положение Японии, с ее точки зрения, значительно менее удовлетворительно.
Ее экономические проблемы, так же как и ее политические проблемы, вытекают из ее островного характера и перенаселенности. Под ее флагом, на территории, только немного большей, чем Калифорния, живет 70-миллионный народ, имеющий ежегодный прирост в 1 млн. Однако только 16% этой земли годны для земледелия, так что эти 70 млн. должны стараться прокормить себя, возделывая площадь, меньшую, чем площадь Южной Каролины{143}. Имея население, не желающее эмигрировать, Япония попыталась применить решение, принятое Англией в XVIII и XIX столетиях, а именно - индустриализацию. Индустриализация, однако, требует сырья и рынков для экспорта. То обстоятельство, что Англия в XIX столетии возглавляла промышленность, объяснялось, главным образом, обильными запасами каменного угля. У Японии нет ни этого, ни почти всех остальных важнейших ископаемых. Поэтому ее существование как современного промышленного государства зависит от импорта не только сырья для обработки, но также и сырья, при помощи которого эта обработка производится.
Благодаря тому, что ее неприхотливый народ довольствуется стандартными меню, состоящими из рыбы и риса, Япония в мирное время справляется с проблемой питания, хотя ввоз таких пищевых продуктов Запада, как мясо и пшеница, все увеличивается. Ее крестьянские массы крайне бедны и влачат полуголодное существование, а ее аграрная проблема является самой серьезной и трудной из всех ее проблем. Во время же войны потребление еще возрастает.
Японская промышленность занимается, главным образом, производством таких товаров, которые могут быть быстро и дешево изготовлены для экспорта в Азию. Ее тяжелая промышленность, вероятно, потребует быстрого развития для того, чтобы соответствовать потребностям большой войны. Постоянный пассивный баланс ее внешней торговли вместе с большими капиталовложениями в Манчжоу-го серьезно расстроили ее финансовое положение. Ее бюджетный дефицит велик и все увеличивается, вследствие правительственных субсидий для поощрения индустриализации и возрастающих затрат на вооружение. Расходы на армию и флот в настоящее время достигают 45% всего бюджета{144} (мы уже видели, что они больше чем удвоились с 1930 г.) по сравнению с 16% в США.
Статистика ввоза Японии наглядно показывает, до какой степени ее жизнь зависит от других стран и от морской торговли. Даже в мирное время она ввозит 100% потребного ей хлопка; шерсти, резины и никеля, больше 90% сахара, леса и свинца, 78% олова, 68% продуктов химической промышленности, 57% чугуна и 45% кожи. Ее угольные залежи невелики и плохого качества; она производит меньше 10% потребной ей в мирное время нефти (годовая продукция нефти в собственно Японии меньше, чем однодневная продукция США), а ведь нефть является наиболее важным продух-том в современной войне. Япония ввозит полные 60% потребного ей сырья, а во время войны она должна быть в состоянии ввозить нефть, хлопок, резину, никель и железо или она должна будет умолять о мире.
Для США экспорт является средством избавления от излишков и, таким образом, увеличения продукции. Для Японии же он является единственным средством уплаты за насущно необходимый импорт, и поэтому осуществление контроля над соответствующими рынками для экспорта является для нее вопросом жизни и смерти. То, что она понимает это, показывают ее усиленные поиски рынков повсюду, в особенности для ее хлопчатобумажных товаров. С 1913 г. ее экспорт утроился, а с 1931 г. он увеличился на 75%.
Жажда источников необходимого для нее сырья, на которые она могла бы рассчитывать во время войны, и рынков для сбыта своего экспорта является главной причиной авантюр Японии в Манчжоу-го, Внутренней Монголии и Китае. В Манчжоу-го она видит источник сырья для ее промышленности и рынок для продажи продукции той промышленности. В Китае, где она инвестировала 1 400 млн. долларов против 230 млн. долларов, инвестированных США, она видит источник доходов и материалов, которые во время войны могут приобрести огромную важность.
Минеральные и сельскохозяйственные ресурсы Манчжоу-го (к последним относятся: хлопок, соевые бобы и пшеница) огромны, но по большей части не развиты. Основными ископаемыми являются: железная руда (низкого качества), уголь и нефть из сланцев. Орудием для управления Манчжоу-го является Квантунская армия, а для эксплуатаций - Южно-Манчжурская железная дорога.
Но вся индустриализация Японии, весь ее импорт сырья и экспорт шелка и готовых изделий, все ее экспансии на азиатский материк - все это зависит от ее морских путей. Вся ее внешняя торговля, даже с ее владениями, должна поддерживаться морей; больше того, море является средством связи между отдельными островами, входящими в состав империи. Таким образом две основные истины относительно ее военной экономики заключаются в том, что, во-первых, она полностью зависит от своей внешней торговли, и, во-вторых, - поскольку эта торговля является целиком морской торговлей, - она может подвергнуться "нажиму с моря". Япония больше всех стран в мире, за исключением Великобритании, чувствительна к блокаде или эмбарго{145}.
При войне с США она немедленно потеряет своего лучшего покупателя и свой наиболее важный источник импорта необходимых продуктов. В 1934 г. США купили у Японии товаров больше, чем вся Европа, Канада, Центральная и Южная Америки вместе, и в том же году Япония купила у нас больше, чем у всего остального мира, кроме Азии. Торговля с США составляет 26% всей торговли Японии, а во время войны, она, несомненно, лишится всех ее торговых путей в Канаду, Центральную Америку и Южную Америку, т. е. еще 4% всей ее торговли.
14% торговли Японии приходится на Европу и Северную Африку. Для того чтобы удержать эту торговлю во время войны с США, Японии придется ее защищать. Каждая тонна груза должна пройти в Средиземное море через Суэцкий канал. Суэц же находится в 9 600 км. от Нью-Йорка и в 13 000 км от Нагасаки; таким образом, нам будет значительно легче уничтожить эту торговлю, чем Японии защитить ее. Торговля Японии с Австралией и Новой Зеландией составляет всего 4% всей ее торговли, и хотя эта торговля будет под угрозой со стороны США, все же Япония не лишится ее полностью.
Только торговля Японии с Азией, Голландской Ост-Индией, Британской Индией и с некоторыми частями Африки будет обеспечена от посягательств США. Вероятно, Япония будет продолжать держать в руках пути, идущие к югу через Китайское море, - пути, которые вместе с путями, идущими прямо на запад к Азии, являются ее артериями. Но торговля, ведущаяся по этим путям и составляющая 50% торговли Японии в мирное время, во многом зависит от Китая (который будет настроен враждебно) и от благожелательности Британской империи - благожелательности, которой будет недоставать во время войны.
С наступлением военных действий Япония должна рассчитывать на немедленную потерю больше чем 30% своей торговли; другие 20% станут крайне сомнительными, и даже большая часть оставшихся 50%, которые могут быть достаточно хорошо защищены от наших посягательств, будет зависеть от несимпатизирующих Японии стран.
Трудно понять, как Япония (являющаяся страной-должником с не слишком устойчивым даже в эти мирные времена финансовым положением) сможет разрешить почти неразрешимую проблему финансирования войны с нами, в особенности затянувшейся войны, какой эта война, несомненно, будет. Мы видели, как сильно зависит она от иностранного сырья и иностранных рынков в мирное время, и какую огромную часть их она потеряет во время войны, т. е. как раз тогда, когда ее потребность именно в этих материалах и рынках необычайно возрастет.
Манчжоу-го ни в коем случае не сможет восполнить этих потерь. Япония должна будет обеспечить ввоз из других источников, главным образом, из английских, французских и голландских источников.
Но как заплатить за эти необходимые материалы, без которых она не сможет вести войну? Имеются только три средства: 1) экспорт золота - но Япония почти его не имеет; 2) экспорт товаров - но она к этому времени уже потеряет большую часть своих рынков и вряд ли она может надеяться на осуществление необходимого фантастического расширения ограниченных азиатских рынков перед лицом высоких покровительственных пошлин в одних случаях и бойкота - в других; 3) заем - но Нью-Йорк, конечно, будет исключен и использует все свои финансовые связи и всю свою финансовую мощь, чтобы не допустить займа Японии; Лондон - величайший мировой денежный рынок будет закрыт для нее (доминионы и Нью-Йорк позаботятся об этом); следующие два наиболее значительных нейтральных рынка - Париж и Роттердам (потому что на весы брошена судьба Голландской Ост-Индии) будут крайне ограничены; и везде, где можно будет достать только гроши, риск будет велик, а проценты высоки. Таким образом с экономической точки зрения дела обстоят далеко не в пользу Японии.
Экономика, однако, вопреки современным источникам, не всегда останавливала отчаявшуюся нацию от ставки на войну. Имеются, ведь, и другие факторы.
XV. Характер конфликта
А теперь, сопоставляя эти элементы, - географические, политические, социальные, психологические и экономические, - мы сможем постичь стоящую перед нами проблему, понять характер конфликта, которому суждено почти наверное стать "войной на истощение", продолжительным и убивающим всякую надежду испытанием народов, организации и ресурсов.
Благодаря наличию географических факторов, которым мы посвятили одну из предыдущих глав, война между Японией и США (мы сжигаем за собой наши бумажные мосты) будет величайшей с начала истории морской борьбой. США имеют владения в западной части Тихого океана; Япония не имеет никаких владений в восточной части Тихого океана. Эти факторы непреложно устанавливают основы стратегии этой войны.
С началом военных действий Япония выйдет - очень недалеко - за пределы своих вод для захвата Гуама и Филиппинских островов. Когда это будет выполнено, она прочно засядет на своих позициях, а мы, не имея другого выхода, будем принуждены перейти в наступление и выполнить трудную задачу переброски наших вооруженных сил в западную часть Тихого океана. Если эти острова были бы хорошо укреплены, Япония осадила бы их, и наша задача (снятие этой осады) все равно потребовала бы операций нашего флота в районе, удаленном от наших баз на тысячи миль.
Другой альтернативы - по крайней мере, военной альтернативы - нет. Мы могли бы, конечно, решить бросить на произвол судьбы как эти владения, так и наши дальневосточные торговые интересы и нашу дальневосточную политику, считая, что они не стоят того, чтобы из-за них начинать войну с Японией. Но это маловероятно; во всяком случае, в настоящей книге мы не учитываем такой возможности.
Таким образом нам придется вести морскую войну; театром военных действий в этой войне явится океан, покрывающий почти половину земного шара, а мы будем принуждены почти с самого начала перейти в наступление.
Эта война явится борьбой двух важнейших морских держав современности, поэтому ее можно будет сравнить по значению только с борьбой между Англией и Голландией в XVII столетии, борьбой, которая решила вопрос о владении мировыми морскими путями на 200 лет вперед.
Поскольку это касается нас, армии в этой войне будут играть явно второстепенную роль. Сухопутные операции между нами и Японией будут заключаться, в основном, в обороне своих владений и в захвате, под прикрытием флота, владений противника; последние операции будут возможны только после предварительных операций флота по очищению моря от кораблей противника.
Более трудно определить роль авиации в этой войне, так как только сама война сможет установить, насколько развилась авиация как средство нападения с 1918 г. и как развились противовоздушные оборонительные средства. Не приходится сомневаться, что и морские силы и авиация будут иметь почти одинаковую ценность. Но несмотря на то, что воздушные операции будут проводиться в несравнимо более широких масштабах, чем в минувшую войну, воздушные силы все же в течение всей японо-американской войны почти наверное останутся только оружием флота.
Одним из отличительных свойств морских сил, имеющих задачу заставить противника капитулировать, является то обстоятельство, что они достигают результатов со значительно меньшими потерями по сравнению с сухопутными операциями, преследующими те же цели. Это одинаково верно и для воздушной войны. Поэтому (дайте же нам возможность утешиться хоть этим) мы можем рассчитывать на то, что потери в будущей японо-американской войне будут значительно меньшими, чем потери в мировой войне, когда в жертву приносились десятки тысяч людей (т. е. больше, чем количество личного состава целого флота) только для того, чтобы поддержать какое-нибудь незначительное продвижение или заставить противника отойти на 1 - 2 км на небольшом фронте.
И если обстановка заставит нас выполнить неизбежную и трудную задачу по переброске всей нашей морской мощи в азиатские воды, то и здесь мы можем найти некоторое утешение при мысли о том, что эта переброска удаляет военные действия от нашего побережья, что, в свою очередь, уменьшает количество непосредственных потерь среди мирного населения. Впрочем, в наш век в войну втягивается весь народ, не только благодаря количеству мобилизованных вооруженных сил, но также и потому, что необходимо финансировать операции этих вооруженных сил и обеспечивать их всем необходимым для этих операций. Поэтому теперь, быть может, ошибочно применять термин "мирное население", а будет более правильным, пожалуй, ввести, наравне с терминами "сухопутный боец", "морской боец" и "воздушный боец" также и термин "гражданский боец".
Чтобы нам все-таки не остаться при убеждении, что географические факторы, влияющие на исход войны, благоприятствуют только Японии, приведем одно важное соображение: нельзя представить себе, чтобы можно было установить блокаду США; Япония же вследствие своего островного положения может подвергнуться морской блокаде в большей мере, чем какая-либо другая страна, за исключением Англии. Это, правда, - в теории. Прекратите ее морскую торговлю, от которой она зависит в отношении многих продуктов, необходимых ей для существования и ведения войны, и она немедленно сдастся. На практике, однако, установление блокады Японии представляет собою (как мы увидим ниже) трудную и продолжительную операцию.
Блокада родилась вместе с флотом и морской торговлей; при самых неблагоприятных условиях блокирующие несут незначительные в сравнении с сухопутными операциями потери в лично" составе.
Флот, которому удается хорошо осуществить блокаду, достигает ценой небольших потерь победы, равной по значению победе в особо успешном бою на суше. Блокада поражает тыл противника, косвенно вызывая потери среди "гражданских бойцов". Лишенная военных материалов, павшая духом и измученная голодом страна, подвергающаяся блокаде, должна в конце концов сдаться, как бы ни была сильна она на фронте, если только ей не удастся невероятным усилием разжать пальцы, схватившие ее за горло. Германия была разгромлена не потому, что ее армии потерпели поражение в боях, а прежде всего потому, что Англия своей морской мощью установила блокаду, которая подорвала внутренний фронт Германии и лишила ее войска поддержки тыла. А ведь Германия в значительно большей степени, чем Япония, может обходиться внутренними ресурсами.
Поэтому блокада, как бы ни было трудно ее осуществить, и экономические затруднения, возникающие в результате блокады, могли бы привести Японию к падению скорее, чем ее поражение в большом морском бою, чего нельзя сказать про США. Если к нам присоединилась бы Англия, проблема осуществления блокады, конечно, сильно упростилась бы! Во всяком случае война, которую придется вести Англии, будет в основном иметь такой же характер морской войны, с широким применением операций воздушных сил, как и война, которую будут вести США. Роль же британской армии будет незначительной.
Ввиду того, что блокада представляет такую большую угрозу для Японии, трудно понять позицию последней в отношении подводной войны; возможно, что Япония когда-нибудь будет сожалеть об этой своей позиции. В мировую войну Англия в результате эффективности германской подводной блокады была почти поставлена на колени; в результате этого своего горького опыта Англия на всех международных конференциях требовала, чтобы применение подводного оружия на войне было бы либо ограничено, либо вовсе запрещено. Япония же, с другой стороны, постоянно отстаивала подводные лодки. Абсолютно пренебрегая ужасным опытом войны, доказавшим на примере Англии ту огромную опасность, которой подвергаются островные государства от подводной войны, Япония считает, что подводные лодки совершенно необходимы как для того, чтобы воспрепятствовать флоту противника приблизиться к ее берегам, так и для действий против побережья противника.
Обсуждение этих двух тем - блокады и роли авиации в войне с Японией обязывает нас рассмотреть грядущий конфликт с точки зрения международного права. Положения международного права в отношении прав воюющих и нейтральных стран точно не установлены и не приняты всеми странами. Хотя некоторые установлений международного права уцелели во время мировой войны, и хотя мы теперь больше не убиваем или не порабощаем просто так, походя, все же приходится признать, что во многих областях международных отношений никакого международного права не существует. Гаагские конвенции явились попыткой сформулировать законы войны, но наиболее важные постановления этих конвенций были уничтожены после 1914 г.
Из-за отсутствия верховной международной организации, которая могла бы заставить всех считаться с международным правом и которой принадлежало бы право толкования его, в действительности обычно действуют те "законы", которые, под видом международного права, устанавливает для себя каждая воюющая или нейтральная держава. Так было всегда, в особенности в отношении блокады, контрабанды, заходов в порты и обысков. Отношение США к этим вопросам определило их участие в двух величайших войнах - в войне 1812 г. и в мировой войне.
Во время гражданской войны в Америке Север, установив блокаду портов Юга, создал новую доктрину, которая была выгодна ему в то время и которая определялась формулой: "беспрепятственное плавание"; согласно этой формуле вопрос о том, подлежит ли контрабандный груз захвату или нет, разрешался в зависимости не от первоначального, а от конечного назначения этого груза. Европейские страны, получавшие огромные барыши от торговли с Югом, горячо протестовали против этого. Во время мировой войны, пока мы оставались нейтральными, наблюдалось обратное явление. Мы желали вести возможно широкую торговлю со всеми воюющими странами и поэтому горячо протестовали против некоторых мер, установленных Великобританией, с целью воспрепятствовать потоку нейтральных грузов в Германию. Но стоило только нам вступить в войну, как наше отношение к законности этих мер изменилось, и мы стали в этом вопросе на точку зрения Англии. Этот случай является превосходным примером условности международного права, которое истолковывается каждой страной соответственно ее желаниям в данный момент; при этом отношение одной и той же страны к любому вопросу может претерпевать изменение в зависимости от того, является ли она нейтральной или воюющей, блокирующей или блокируемой страной. Многие обязательные постановления, торжественно выносимые празднословными учеными законоведами, являются не более логичными, чем суд, который чинила над Алисой "Колода карт", когда судейское постановление: "Все лица, ростом свыше 3 м, должны покинуть зал суда", было вынесено как раз в тот момент, когда Алиса достигла этого роста{146}.
В войне с Японией США, несомненно, будут блокирующей страной, а Япония - блокируемой. Вы можете быть поэтому совершенно уверены, что мы присвоили себе все освященные историей права блокирующей страны и будем применять именно те "законы", которые помогут нам добиться от нейтральных государств признания блокады и объявить контрабандой почти все предметы торговли (это было проделано во время мировой войны). В случае необходимости мы сможем возвестить одну или две новые доктрины (которые будут выгодны нам), и уже совершенно очевидно, что мы будем как можно строже применять доктрину "беспрепятственного плавания".
Япония, стараясь обеспечить приток импортных товаров, займет (по крайней мере, в начале войны) освященную историей позицию блокируемых стран и будет настаивать как на предоставлении нейтральным государствам максимальных прав, так и на сведении списка товаров, объявленных контрабандой, до минимума. В этом она будет поддержана (как это всегда бывает) нейтральными странами, которые стремятся использовать войны для оживления своей торговли и поэтому желают минимальных ограничений.
США, несомненно, примут участие в оргии обмена нот, которая ознаменовала первые годы мировой войны 1914 - 1918 г.; только на этот раз по иронии судьбы получать эти ноты придется именно нам Умники из министерства иностранных дел, не зная, как отвечать т неизбежные протесты нейтральных стран, могли бы, пожалуй, извлечь из архивов ответы, которые нам посылали Англия и Германия в те дни, когда мы забивали кабели нашими негодующими протестами по поводу вмешательства этих стран в нашу торговлю.
Нам, вероятно, будет нетрудно отбросить те исторические доктрины, которые создавались тогда, когда мы были юной страной, хорошо зарабатывавшей на торговле с воюющими державами Европы, доктрины, сущность которых излагалась лозунгами: "свобода морей", "свобода торговли". Приятная растяжимость международного права - в истолковании расторопных юристов, привыкших составлять жульнические договоры, - поможет нам в этом деле. Новая обстановка будет, может быть, несколько непривычной для Великобритании, которой (при условии, что она останется нейтральной) придется выступать в совершенно необычной для нее роли поборника прав нейтральных стран. Англия, владеющая превосходным флотом и являвшаяся участником почти всех больших морских войн, всегда косо смотрела на "права нейтральных".
Но США принуждены будут действовать осторожно, балансируя между желанием максимально урезать торговлю Японии и опасностью толкнуть раздраженных нейтралов в объятия Японии. Если бы Германия сохранила это равновесие, она имела бы в мировой войне одним противником меньше.
Некоторые положения международного права, возможно, будут действовать в первый период войны{147}. Они подвергнутся, однако, опасности быть сильно урезанными различного рода "репрессиями", налагаемыми воюющими странами за нарушение противником этих положений. До мировой войны Германия (вполне правильно предвидя, что она может оказаться в положении блокированной державы) никогда не соглашалась с доктриной "беспрепятственного плавания". Англия же, с другой стороны (вполне правильно предвидя, что ей придется оказаться в положении блокирующей страны), охотно приняла эту доктрину и вскоре после начала военных действий начала жестоко ее применять. Германия, считая, что Англии этими своими действиями нарушает международное право в чистом (в толковании Берлина) его виде, ответила установлением запретной зоны вокруг Британских островов, заявив, что всякий неприятельский торговый корабль, обнаруженный в этой зоне, будет потоплен. Англия в виде репрессии за этот незаконный способ ведения войны объявила, что она постарается полностью прекратить торговлю Германии (как непосредственную, так и через нейтральные порты). Германия ответила на это объявлением неограниченной подводной войны против торговых кораблей (как неприятельских, так и нейтральных), обнаруженных в ранее установленной зоне вокруг Британских островов.
После войны по всему миру прокатилась в виде реакции на ужасы войны волна международного идеализма, и на Вашингтонской конференции 1921 г. державы подписали договор, которым обязывались отказаться как от использования подводных лодок для уничтожения торговых кораблей, так и от применения ОВ. Франция отказалась ратифицировать этот договор, который, таким образом, остался недействительным. В Лондонском договоре 1930 г. (к этому времени теплые чувства 1921 г. уступили место преждевременному охлаждению) ни слова не говорится о химической войне; соглашение же относительно подводных лодок предусматривает только, что они "должны согласовать свои действия в отношении торговых кораблей с теми положениями международного права, которые касаются надводных кораблей". В договоре, впрочем, оговорено, что эта статья, запрещающая неограниченную подводную войну, сохраняет свою силу "без ограничения времени", хотя действие самого договора истекает в 1936 г.
Было бы, однако, слишком поспешно утверждать, что эта статья выдержит испытание войной. Разве будут считаться с ней США или Япония в своем стремлении победить?
Сейчас трудно установить момент, когда та или другая страна решит, что положение настолько серьезно, что больше нельзя придерживаться соглашения о запрещении неограниченной подводной войны, но такой момент, по всей вероятности, когда-нибудь все же наступит. США могут заявить: "Разве эта статья более священна, чем договор, согласно которому Япония обязалась, уважать территориальную целостность Китая и который она так гнусно нарушила?"
Впрочем, все это может произойти и по-другому. Предположим, что обе страны начали войну с твердым намерением вести ее в полном согласии с существующими правилами войны. Но вот какой-нибудь командир подводной лодки (той или другой страны) по глупости или от чрезмерного усердия нарушил эти правила; другая Страна, несомненно, немедленно же воспользуется этим и проведет, если ей это будет выгодно, ответное мероприятие.
Вследствие такой запутанности и изменчивости международного права использование авиации в японо-американской войне поднимет целый ряд новых проблем. Совершенно очевидно, что авиация будет применяться в этой войне значительно шире, чем в войну 1914 - 1918 гг.; и если это оружие будет применяться бессердечно и без всякого "разбора", то оно, при определенных обстоятельствах, может быть более смертельным, более ужасным, чем подводная лодка. Если все товары считаются контрабандой и если каждый гражданин подвергается опасности пасть жертвой неприятельских авиабомб, то "мирного населения" быть не может. Тем не менее невозможно указать того предела, после которого воздушные операции могут быть морально оправданы.
Можно рассуждать следующим образом: почему укрепление можно подвергать бомбардировке, а военный завод - нельзя? Люди, работающие на этом заводе, являются юридически "мирным населением", в то время как фактически они воюют совершенно так же, как моряки и солдаты, носящие военную форму. Если Америка или Япония, подогретая такими рассуждениями, предприняла бы бомбардирование военного завода, разве другая страна не считала бы себя вправе объявить неограниченную воздушную войну против всех граждан и всякого рода деятельности так называемого врага? А в этом случае разве эта неограниченная бомбардировка больших городов не вызовет возмущения всего мира и разве нейтральные государства не предпримут каких-либо мер, если (что представляется почти неизбежным) будут убиты их подданные?
Мировая война явилась первой войной, в которой так широко применялись подводные лодки, и к концу этой войны правила, касающиеся применения подводных лодок, оказались в хаотическом состоянии. Совершенно так же широкое использование фугасных, зажигательных и химических бомб в японо-американской войне приведет к возникновению целого ряда проблем международного характера, касающихся использования армейской и морской авиации и опасностей, которым подвергается мирное население.
Япония больше всего боится именно воздушной войны; об этом можно судить по той широкой подготовке, которая проводится ею. Совершенно очевидно, что Япония, с точки зрения безопасности самой страны и сохранения жизни своих граждан, является наиболее уязвимой имен но со стороны воздух а.
Промышленность Японии и ее занятое в промышленности население сконцентрированы в двух районах, удаленных друг от друга на расстояние меньше чем 320 км, что следует признать рискованным. В большем из этих районов - Токио - Иокогама - живет более 7 млн. человек. Здесь, в районе диаметром в 65 км, расположены большой порт, главная морская база и столица страны. Второй район - Осака-Кобэ - имеет, примерно, 4 млн. населения; здесь, расположены в расстоянии нескольких километров друг от друга главный порт Японии и ее величайший промышленный центр. На протяжении всей этой книги мы старались показать, насколько заблуждаются те, которые возлагают на авиацию как на оружие слишком большие надежды. Крайне невероятно, что исход будущей войны решат самолеты или что они будут играть в ней главную роль. Несмотря на это, самолет по только что перечисленным причинам явится особенно эффективным оружием в применении к Японии; эффект, который это оружие своей угрозой пожаров окажет на моральное состояние населения, будет иметь более важное значение, чем повреждения, наносимые непосредственной бомбардировкой промышленных заводов или корабельных доков.
Японии это известно. Все страны Европы, видимо, рассчитывают, что им придется как выполнять эти ужасные воздушные налеты, так и самим подвергаться таким же нападениям; поэтому, готовясь к ним, они изобрели целый ряд различных массовых учений для гражданского населения. Ни в одной стране, однако, эти массовые учения не производятся в таких масштабах, как в Японии, где завывающие сирены периодически созывают городское население для условной обороны от "неприятельских бомбардировщиков". На этих учениях огромные отряды самолетов пролетают над столицей, а граждане в противогазах неистово тушат "пожары", возникающие в результате попадания зажигательных бомб. Даже в морских и сухопутных маневрах не обращается так много внимания на реализм, как на этих учениях.
Если мы попытаемся путем ссылки на существующие своды законов или международную этику определить вероятный курс, которым будет следовать страна во время войны, мы неизбежно запутаемся. Чтобы разобраться в этом вопросе, необходимо только установить, в чем могут заключаться материальные интересы данной страны. Это положение верно и для Японии с подмандатными островами. Условия, на которых ей отданы бывшие германские острова, расположенные к северу от экватора (Каролинский, Маршальский и Марианский архипелаги), предусматривают, что на этих островах нельзя возводить укреплений и что они не могут быть использованы в качестве морских или военных баз. Это - как раз то, что Япония, несомненно, сделает, найдя какую-нибудь юридическую отговорку для оправдания своих поступков, которые будут продиктованы потребностями государственной безопасности и необходимостью{148}. Причины - фактические или вымышленные - таких поступков ни в коей мере не касаются нас, поскольку мы не являемся членом Лиги наций, от которой Япония получила мандат; однако нарушение Японией условий мандата может вооружить Лигу против нее{149}.
Равным образом, Япония, несомненно, оккупирует Шанхай и все побережье Китая к северу от реки Янцзы, причем особые усилия будут приложены ею к тому, чтобы обеспечить за собой районы Шаньдунь и Тяньцзин. Она сделает это под тем предлогом, что невыполнение этих мер поставит под угрозу ее государственную безопасность (что вполне может случиться), и в этом отношении Япония пойдет даже на риск разрыва с европейскими державами. Юридическая фикция Манчжоу-го исчезнет одновременно с возникновением войны, так же, как исчезнут и те остатки независимости, которые еще оставлены Внутренней Монголии.
Если США захотят осуществить актуальный экономический нажим на Японию посредством блокады, то им придется сначала провести морскую и воздушную кампанию в удаленных водных районах и на широком фронте, на фронте, настолько удаленном и настолько широком, что стране придется напрячь все свои ресурсы, все свое терпение, весь свой дух.
Япония будет воевать в своих водах и на прилегающих к ней территориях, на концентрированном фронте. Эта война будет для Японии преимущественно морской войной, в которой, однако, сухопутные и воздушные операции будут играть важную роль. Военные-действия будут сосредоточены в ограниченных районах моря и вдоль побережья островов, но вместе с тем японскому флоту придется с самого начала войны выходить на океанские просторы и иметь столкновения в открытом океане. В этой войне Японии будет угрожать опасность медленного паралича в результате экономической блокады, которая не обязательно должна быть абсолютно эффективной, чтобы повлечь за собой разгром Японии. Учитывая эти опасности блокады, Япония, однако, может утешать себя тем обстоятельством, что районы, являющиеся наиболее опасными с точки зрения нападения на ее торговлю, являются в то же самое время наиболее легко защитимыми.
XVI. Стратегия и стратегические варианты
Стратегия не является чем-то таким, что недоступно пониманию непосвященного; в широком смысле слова этот термин означает создание планов и использование всех доступных средств для достижения целей войны. В круг ведения стратегии входит все, начиная от большой военной политики правительства и кончая устройством баз, распределением сил и операциями флота до момента вступления его в бой с противником. "Высокой стратегией" называется гот основной курс, который избирается правительством для достижения своих намерений и определяется в результате изучения целей, возможностей и невозможностей экономической, политической, военной и морской стратегии. Нас, конечно, больше всего интересует последнее - морская стратегия войны между США и Японией.
Победитель во франко-прусской войне 1871 г. генерал фон-Мольтке определял стратегию как "практическое применение средств, предоставленных в распоряжение генерала (или адмирала) для достижения намеченных целей". Более точно - морская или сухопутная стратегия (они имеют одну и ту же теоретическую базу) является искусством сосредоточения нужных сил в нужное время в нужном месте; сосредоточение сил - основной принцип стратегии.
Тактика начинается там, где кончается стратегия, т. е. там, где вооруженные силы противника приходят в соприкосновение. Стратегия диктует расположение сил до боя или в районах, находящихся вне поля сражения; тактика диктует расположение сил при подготовке к бою (исходное положение) и во время самого сражения. Таким образом тактика является стратегией в миниатюре, и сущность ее так же, как и сущность стратегии, заключается в сосредоточении превосходных сил против слабейшего противника.
Больше чем 300 лет тому назад сэр Фрэнсис Бэкон{150} (которому приходилось так много высказываться по целому ряду вопросов и который всегда высказывался хорошо) заметил, что "тот, кто владеет морем, имеет полную свободу действий и может вести войну по своему желанию". Это верно еще и теперь. Основная цель морской стратегии заключается в достижении "владения морем" для осуществления контроля над морскими коммуникациями. Вопрос, до какой степени достижение этой цели морской стратегии (контроль над морскими коммуникациями) обеспечит успех "высокой стратегий" правительства, решается в зависимости от того, насколько противник уязвим с моря или с воздуха. Мы уже знаем, что Япония по своему географическому и экономическому положению уязвима в этом отношении более всех других стран мира, за исключением, возможно, одной Англии.
Выражение "трезубец Нептуна"{151} является скипетром мира" стало уже поговоркой. Целью морской стратегии США в войне с Японией должна стать попытка безусловного овладения трезубцем Тихого океана, чтобы таким образом подвергнуть Японию морской блокаде, так как экономическое давление, являющееся результатом этой блокады, заставит Японию капитулировать.
Однако страна, являющаяся слишком слабой для того, чтобы "владеть морем", может все же добиться успеха, если будет оспаривать это "владение морем". Как мы сейчас увидим, цели морской стратегии Японии более ограничены и менее активны, чем цели США. Она не будет бороться с нами за трезубец Тихого океана; она понимает, что это - безнадежно, да, кроме того, в этом нет и надобности. Ее стратегия ограничится стремлением воспрепятствовать нашей попытке овладеть одним из зубцов этого трезубца - западной частью Тихого океана.
Когда мы говорили о задачах флота, мы указывали, что стратегические планы США и Японии не предусматривают обязательного столкновения боевых флотов обеих стран. Блестяще задуманная и хорошо проведенная кампания не только достигнет своих целей, но достигнет их с минимальным количеством боев, а может быть, и вовсе без них. История знает такие примеры, когда флот сдавался без всякого большого сражения и сдавался потому, что его ставили умелыми действиями в очевидно безвыходное положение. Но такие случаи редки, и поэтому будет справедливо предположить, что столкновение между флотами США и Японии произойдет не потому, что Япония не сможет достичь своих целей без серьезной борьбы, а потому, что США, по всей вероятности, не смогут добиться своих целей без этой борьбы.
Стратегия США в войне с Японией базируется на одном факте, который мы приводили в предыдущей главе: мы имеем владения в западной части Тихого океана, в то время как Япония не имеет никаких владений в восточной части этого океана. Поэтому нам придется перебрасывать наши вооруженные силы в западную часть Тихого океана. Мы отмечали также, что географическое положение Японии дает ей почти идеальную позицию для обороны занимаемых или прикрываемых ею территорий и что ее центральное положение и ее внутренние линии связи с Азией сильно отягощают задачу противника. Переводя эти географические условия на язык стратегии, мы можем установить, что эта война представит для Японии классический пример войны "с ограниченными целями". Стратегия с "ограниченными целями" (ее преимущества, особенно для слабейшего из противников, излагались многими военными историками, в частности Мэхэном. Корбеттом, Клаузевицем и Жомини) заключается в том, что одна из воюющих сторон, обычно (но не всегда) более слабая, ограничивает свои основные действия захватом определенных, легко достижимых пунктов, вместо того чтобы предпринимать большое наступление на противника. Если противник пожелает вернуть эти пункты обратно, ему придется приложить для этого непропорционально большое количество энергии и средств.
Применение стратегии такого рода во многом способствовало росту Британской империи; эта небольшая страна захватывала лакомые кусочки земного шара за счет значительно более могущественных держав. При помощи такой же стратегии Япония выиграла войну с Россией{152}, эта же стратегия освободила Кубу. Испании пришлось примириться со своей потерей, так как в противном случае ей пришлось бы пересечь Атлантический океан для борьбы с повстанцами.
Япония в войне с нами применит такую же стратегию. Она не пошлет, никаких крупных сил через Тихий океан для атаки нашего континента, а захватит наши дальневосточные владения. Захватив эти острова, Япония поставит нас перед совершившимся фактом, и мы должны будем либо примириться с этим положением, либо пойти на войну с "неограниченными целями", т. е. пересечь Тихий океан, чтобы предпринять общее наступление на Японию. Провоцируя нас на этот шаг, Япония надеется, что мы растратим наши силы и истощим себя до такой степени, что не будем больше в состоянии поддерживать наше превосходство. Тогда Япония сама может начать войну с "неограниченными целями", имея неплохие шансы на успех.
Это положение дает прекрасную иллюстрацию той истины, что равенство в вооружениях не обеспечивает равенства в безопасности; исходя из этого, мы и требовали на конференциях по разоружению флот, превосходящий флот Японии. Соотношение вооруженных сил США и Японии нельзя устанавливать путем подсчета числа кораблей, находящихся в отечественных водах обеих стран в мирное время; это соотношение определяется только составом тех сил, которые во время войны могут быть переброшены каждой страной в определенный пункт, имеющий решающее значение. Этот пункт будет сильно удален от отечественных вод США, но будет находиться в непосредственной близости от Японии!
Война, как и всякое оружие, является одновременно и наступательной и оборонительной, и даже грандиозный стратегический план войны содержит те же элементы. Это еще более верно в отношении кампаний, имеющих специфический характер. План кампании строится так, что в нем предусматриваются наступательные действия в одном направлении и оборонительные меры в другом направлении, причем конечные цели войны ни на минуту не выпускаются из поля зрения. При проведении плана в жизнь наступление и оборона быстро чередуются между собой, а враждующие стороны меняются ролями в зависимости от требований обстановки. Теоретически говоря, оборона должна представлять собою только разумное и преднамеренное сохранение энергии в ожидании благоприятного случая для перехода в наступление.
Предположим, что между США и Японией объявлена война. Япония немедленно приступает к легкому захвату наших дальневосточных островов. Таким образом на первых порах Япония является наступающей, а мы - обороняющейся стороной. С захватом этих островов, однако, она осуществляет свои ограниченные цели; следующий шаг - за нами. Мы начинаем контрнаступление, а Япония переходит к обороне. В этом переходе от наступления к обороне всегда кроется большая опасность для политике морального состояния, особенно, если приходится оставаться в положении обороны продолжительное время. И поскольку мы пробираемся через Тихий океан для проведения войны с неограниченными целями, Япония знает, что ей тоже придется вновь перейти в наступление.
Она выжидает, однако, того момента, когда мы достаточно, по ее мнению, растянемся и когда достигнем в нашем движении на запад такого пункта, в котором ее силы будут иметь фактический перевес над нашими. Тогда и только тогда она снова перейдет в наступление и на этот раз не против отдельных и локализированных пунктов, а против всех наших сил: она сама начнет войну с неограниченными целями.
Таким образом мы имеем три фазы войны: первоначальное наступление Японии, продолжительное контрнаступление США, возобновление наступления Японии. Это, однако, относится только к главным силам, к взаимным действиям и направлениям главных сил. На поверхности этих глубоких и грозных течений будут появляться как будто ненужные волны в виде самостоятельных или вспомогательных экспедиций и операций, смешение наступательно-оборонительных узоров, зачастую, по-видимому, не связанных с главными целями, но в действительности составляющих единую цепь в борьбе за окончательный исход войны.
Если после того, как Япония захватит наши дальневосточные владения, нам придется развивать наше наступление во второй фазе кампании, чтобы путем установления блокады заставить Токио капитулировать, то наш нажим должен быть не только сильным: он должен быть обеспеченным. Постоянное давление, являющееся простой помехой, не даст результатов; сильное давление, которое не может быть обеспечено, будет также бесплодным. Хотя выполнение контроля над морем зависит от наличия крейсеров, подводных лодок и авиации, обеспечение этого контроля возлагается на боевой флот, а обеспечение боевого флота, в свою очередь, зависит от наличия баз.
Мы знаем, что надежный радиус действия современного флота в боевой обстановке при самом щедром подсчете не превышает 3 200 км. Это значит, что мы можем рассчитывать на использование всей боевой мощи флота только в районе, ограниченном кругом, радиусом в 3 200 км, и центром этого круга должна быть какая-либо база. Самой западной нашей базой является Пирл-Харбор. Однако расстояние от этой базы до Иокогамы превышает радиус действия флота, примерно, в два раза. Поэтому нашей особой задачей является создание в западной части Тихого океана базы флота, которая: 1) включала бы в пределах 3 200 км радиуса нервные центры Японской империи, район Йокогама-Кобэ и все важнейшие морские коммуникационные линии империи Японское море, Желтое море, а также Южные моря; 2) обладала бы (или была бы обеспечена) безопасной линией связи с континентом США.
"На войне, - говорил Наполеон, - все дело в позициях", для нас же все дело, главным образом, в базах. Прежде чем думать об осуществлении давления в западной части Тихого океана, мы должны сначала создать операционную базу для нашего флота, откуда он смог бы осуществлять это давление. Поэтому первоначальной целью нашего флота, продвигающегося на запад, должно быть не немедленное установление блокады Японии и не бой с японским флотом, а создание для себя конечной операционной базы и в ее тылу цепи вспомогательных баз, в направлении к отечественным водам. Когда это будет выполнено, флот может приступить к блокаде Японии.
А теперь мы можем перейти от общих практических проблем к обсуждению возможных стратегических вариантов; с этой целью полезно будет еще раз взглянуть на карту. Для похода на запад наш флот имеет на выбор три пути. Первый путь лежит прямо на запад, и так как он является наихудшим из остальных, то будет, пожалуй, уместно сразу же разделаться с ним.
Переход из Пирл-Харбор к Гуаму через острова Мидуэй и Уэйк
Гуам (Марианский архипелаг) представляет собою остров, площадью около 500 кв. км, т. е. является наибольшим островом из всех островов Марианского, Каролинского и Маршальского архипелагов. Гуам - гористый остров вулканического происхождения, обладающий природными условиями для создания сильных укреплений и устройства авиационной базы. Главнейшая гавань острова - Порт-Апра - является лучшей гаванью архипелага и может обеспечить спокойную и защищенную при любой погоде якорную стоянку для кораблей всех классов.
Гуам, таким образом, может быть развернут в базу флота, и если бы мы неоспоримо владели этим островом, - капитуляция Японии явилась бы только вопросом времени. Во-первых, Япония никоим образом не смогла бы удержать своих позиций на Маршальских и Каролинских островах, так как Гуам расположен между этими островами и Японией. Сайпан, представляющий собою другую имеющую значение гавань в Марианской группе, расположен всего в 240 км к северу от Гуама и, конечно, был бы немедленно потерян для Японии. Единственным портом между Гуамом и Японией, дающим возможность базирования флота, является Порт-Ллойд, расположенный на острове Цицидзиме (Бонинская группа). Этот порт, лежащий примерно в ? пути от Гуама до Иокогамы, представляет собою превосходную гавань и будет развит (или уже развит) Японией для военных целей.
Читатель помнит (а если нет, то он может взглянуть на схему 8), что Гуам отстоит на 2 800 км от Манилы и на 2 500 км от Иокогамы. Таким образом оба эти пункта расположены в пределах 3 200-км радиуса действия флота. Наши объекты - нервные центры Японской империи и ее коммуникационные линии с Азией и с югом - легко достижимы с Гуама; поэтому мы были бы вполне удовлетворены, если бы наш флот обосновался на Гуаме, имея линии коммуникации, идущие к Пирл-Харбор и к США через остров Уэйк-Мидуэй или (еще лучше) через Каролинские и Маршальские острова и Пирл-Харбор. К сожалению, однако, практические трудности, лежащие на пути к нашему закреплению на Гуаме, так велики, что было бы, пожалуй, одинаково разумно отправиться прямо в Иокогаму и пытаться устроить базу в заливе Токио.
В самом начале войны Япония захватит фактически беззащитные Филиппины и Гуам и сильно укрепится в обоих этих пунктах. Одно дело - направляться непосредственно в дружеский порт или даже спешить на помощь осажденному гарнизону, чьи действия будут облегчать задачу спешащего на выручку флота, и совсем другое дело продвигаться к Гуаму при вышеизложенных обстоятельствах. Военная и морская история знает много примеров, демонстрирующих бесплодность попыток атаки даже сильным флотом хорошо укрепленных береговых позиций. Нашей эскадре, пересекшей половину Тихого океана, пришлось бы сначала разгромить неприятельский флот, базирующийся на одну из близлежащих баз. Но трудности заключаются не только в этом, так как нашему флоту пришлось бы тащить с собой огромное тихоходное и громоздкое бремя в виде вспомогательных судов и транспортов с войсками, чтобы попытаться высадить десант под огнем тяжелых крепостных орудий. Возможно, что в результате набеговых операций японцев вспомогательные корабли и транспорты будут на пути потоплены. Появление же у Гуама одного боевого флота, без вспомогательных средств, будет совершенно бесцельным. Мидуэй и остров Уэйк, мимо которых должен пройти флот после выхода из Пирл-Харбор, не обеспечивают никакого укрытия флоту. Мидуэй - большой коралловый атолл - обладает небольшой гаванью, которая может вместить только малые корабли. Флот, конечно, мог бы остановиться здесь и стать на якорь на рейде для приемки нефти, но и только, да и то это зависело бы от состояния погоды. Мидуэй имеет все возможности для устройства великолепной базы для подводных лодок и авиации, но для флота он не представляет никакой ценности, пока не будут проведены большие работы по развитию Уэллес-Харбор. Остров Уэйк представляет собою небольшую лагуну, полностью отгороженную от океана невысокой и узкой полосой земли. Здесь можно, пожалуй, создать гидросамолетную станцию; об устройстве же базы подводных лодок, а тем более, базы флота, говорить не приходится. Поэтому, когда флот выйдет из Пирл-Харбор для следования на Гуам, ему придется пройти 6 200 км, не имея нигде поблизости ни одной дружественной базы.
Больше того: последние 3 100 км этого безнадежного плавания флоту придется идти, имея на флангах принадлежащие Японии Маршальские и Каролинские острова, где будет сосредоточено большое количество крейсеров, подводных лодок и гидросамолетов. Они будут беспокоить флот днем и ночью, нападая не столько на боевые корабли, сколько на тихоходные и беспомощные вспомогательные корабли. Потопив один корабль здесь, другой там, они создадут замешательство и деморализуют флот раньше, чем он приблизится к месту своего назначения на расстояние 1 600 км, где его будут ожидать еще большие трудности. Таким образом этот стратегический вариант явно невозможен. Япония была бы весьма довольна, если бы мы избрали его. Поэтому рассмотрим теперь вторую возможную линию наступления.
Переход из Пирл-Харбор до Гуама чеpeз Маршальские и Каролинские острова
Начинаясь с востока Маршальскими островами (около 3 100 км к юго-западу от Гонолулу), Маршальский и Каролинский архипелаги идут на запад беспрерывной цепью длиной около 4 300 км. Гуам расположен примерно в 720 км к северу от горизонтальной (с запада на восток) оси этой цепи. Обе эти группы состоят, главным образом, из коралловых атоллов, хотя имеются и острова вулканического происхождения; огромное большинство островов имеет микроскопические размеры, так что эта часть архипелагов не без основания носит название Микронезии. Все эти острова расположены в тропиках, и здесь всегда тепло.
При этом варианте нашим первым объектом явятся ближайшие острова Маршальские, в частности остров Джалуит, главный остров этой группы и наиболее значительный атолл Микронезии. Этот остров, отстоящий от Пирл-Харбор на 3 800 км, находится на расстоянии всего 2 900 км от Мидуэй, Так как мы должны производить расчеты с момента выхода флота на Пирл-Харбор, мы предположим, что флот, выйдя из этой гавани, направится на Мидуэй, где пополнит запасы топлива, после чего направится к Маршальским островам. Атолл Джалуит (имеющий в длину 53 км, а в ширину - 29 км) состоит из 50 островов, образующих большую лагуну; эта лагуна имеет несколько узких, но глубоких выходов в океан. Наиболее широкий из этих выходов имеет ширину около 200 л. Сама лагуна представляет собою большую, хорошо защищенную и достаточно глубокую якорную стоянку и является идеальным убежищем для крейсеров и подводных лодок, где могут разместиться также " все линкоры флота.
Прежде чем двинуться с Джалуита дальше, флоту будет необходимо закрепиться на всей Маршальской группе, устроить базы подводных лодок и гидроавиации и создать надежные коммуникационные линии на Гаваи. Когда это будет выполнено, флот сможет двигаться дальше.
В 1 300 км к западу от Джалуита, в западной части Каролинского архипелага, расположен остров Понапе - наша следующая предполагаемая база по пути к Гуаму. Понапе - высокий вулканический осетров, окруженный местами коралловыми рифами, и в этом отношении он отличается почти от всех островов этих групп, которые представляют собою атоллы, окружающие лагуны. Бухты и якорные стоянки Понапе допускают стоянку кораблей всех классов, хотя ни одна из бухт не может вместить всего флота.
Пройдя еще 650 км, флот очутится в непосредственной близости к Гуаму. Трэк - группа из 10 островов - расположен в расстоянии около 650 км к западу от Понапе. Между этими островами, составляющими самую большую группу Каролинского архипелага, имеется несколько глубоких проливов, а внутри лагуны располагается ряд больших, защищенных якорных стоянок. Флот может хорошо разместиться здесь, в этой лучшей естественной базе мандатных островов; с захватом Трэка флот сможет также установить контроль над Маршальскими островами и восточной половиной Каролинского архипелага.
Отсюда до Гуама всего 1 050 км. Таким образом решительная борьба произойдет либо непосредственно вблизи Гуама, либо где-то в районе 1 050 км, разделяющих Гуам от Трэка. Однако наше продвижение к Гуаму при этом втором варианте будет резко отличаться от продвижения по первому варианту. Флоту не придется идти несколько тысяч миль открытым океаном для совершения лобовой атаки; вместо длинного и изнурительного плавания он будет продвигаться медленно, делая короткие переходы. Он будет отдыхать по пути, закрепляя свои позиции и создавая в своем тылу сеть опорных пунктов, обеспечивающих его коммуникации с Пирл-Харбор и континентом США. Этот вариант удаляет также опасность нападения японцев с фланга, которая угрожала бы нашему флоту, если бы он продвигался более или менее прямо на Гуам.
Другим преимуществом второго варианта является то обстоятельство, что этот вариант нарушает намерение Японии в ее войне с ограниченными целями оставаться как можно ближе к своим водам и принудить нас насколько возможно растянуть наши силы. Наше медленное продвижение, предусматриваемое вторым вариантом, ставит Японию перед вопросом: где атаковать нас? Если она хочет остановить нас, она должна во что бы то ни стало принудить нас принять бой; но где? Японии было бы наиболее выгодно атаковать нас, очевидно, в тот момент, когда мы будем заканчивать наш самый длинный переход (2900 км) от Мидуэй до Джалуита, т. е. пока мы еще не обосновались в первом опорном пункте Микронезии. Но Джалуит (где же преимущества ограниченной цели?) более удален от Иокогамы, чем от Пирл-Харбор! Решится ли Япония перебросить свой боевой флот в Гуам и дальше к Цжалуиту, т. е. на расстояние свыше 4 800 км, растянув, таким образом, свои коммуникационные линии и подвергаясь опасностям набеговых операций крейсеров и подводных лодок противника? Или, может быть, она не будет искать боя до тех пор, пока мы не придем, положим, в Трэк? Но, придя в Трэк, флот США окажется всего в 1 050 км от Гуама и в 3 200 км от Иокогамы, т. е. уже будет в состоянии оказывать действительное давление на важнейшие коммуникации Японии и посылать подводные лодки и крейсеры в районы, расположенные в тылу Японии, для больших набеговых операций. Таким образом, Японии предстоит разрешить важнейшую проблему: по мере нашего продвижения вперед мы растягиваем наши первоначальные превосходные силы, в то время как ее силы (первоначально уступавшие нам) становятся относительно более мощными, но в то же время мы приобретаем твердую опору в виде баз. Когда же надо остановить наше наступление?
И все же, несмотря на то, что этот второй вариант наступления, в отличие от первого, не является невыполнимым, он, тем не менее, таит в себе огромные трудности. Если бы нам удалось захватить Трэк, наш флот оказался бы удаленным от западного побережья США на 9 600 км (через Пирл-Харбор) или на 11 200 км (через Мидуэй - Пирл-Харбор). Это, конечно, очень далеко от источника снабжения! Больше того, острова Микронезии представляют собою, по выражению командующего флотом Японии, "естественные авианосцы" и идеальные базы для подводных лодок. Япония, несомненно, использует их для этих целей в полной мере, а подходы к ним будут сильно минированы. Наши потери при таком продвижении будут, бесспорно, настолько тяжелыми, что мы, возможно, их не выдержим. Бесконечный поток тихоходных танкеров, транспортов с боезапасами и других вспомогательных кораблей, которые неизбежно должны сновать взад и вперед между Трэком и Калифорнией, представит великолепную добычу для японских подводных лодок. К западу от Пирл-Харбор нет никаких возможностей для ввода судов в док. Правда, сделав 5 600 км утомительного перехода на запад от Пирл-Харбор, перехода, последние 1 900 км которого лежат в районах, буквально кишащих кораблями противника, мы прибыли бы в пункт, отстоящий от Иокогамы на 4 000 км, откуда смогли бы начать действовать. Но нам нет смысла предпринимать этот трудный поход, так как имеется еще третья - и последняя возможность.
Движение по большому кругу от Пюджет-Саунд до Атту и Петропавловска, через Детч-Харбор
Наше продвижение по этому варианту начинается не из Пирл-Харбор, который сам отстоит на 3 800 км от нашего побережья, а непосредственно с материка. До Детч-Харбор можно добраться различными путями. Можно, например, пройти по прямой линии через северо-западную часть Тихого океана, покрыв 3 200 км открытого океана, а можно и разбить это плавание на любое количество переходов, двигаясь вдоль побережья залива Аляска и полуострова Аляска. Вполне вероятно, что будет избрано что-нибудь среднее между этими двумя курсами, с устройством, по мере продвижения, промежуточных баз. Первый переход, возможно, закончится где-нибудь в районе Ситки; для второго перехода может быть избран путь через залив Аляска к острову Кодиак; третий переход пойдет вдоль полуострова до Детч-Харбор. Как эти маршруты, так и более длинный маршрут, идущий все время вдоль побережья (съемка которого закончена и карты составлены) могут быть обеспечены воздушной связью с Детч-Харбор.
Если Канада не присоединится к нам, то на переходе от Пюджет-Саунд до Аляски нам придется идти открытым морем, пройдя мористее Ванкувера и островов Королевы Шарлотты, т. е. 1 550 км до Ситка-Саунд. Здесь, однако, мы столкнемся с общим свойством, присущим многочисленным бухтам и гаваням Аляски и Алеутов - глубоководьем. Даже в небольших, узких проходах дно обычно быстро идет вниз от самого берега и достигает глубин, не позволяющих постановки на якорь. Поэтому отнюдь не каждая, хорошо защищенная бухта может быть превращена в базу флота или даже в место якорной стоянки.
В 1 050 км от Ситки (через залив Аляска), к югу от Кенай и к востоку от полуострова Аляска, расположен остров Кодиак. Здесь, в заливе Мармот, с противоположной стороны полуострова, на котором расположен город Кодиак, имеется удобный, почти полностью окруженный берегами залив Кижуяк с неожиданно весьма умеренными глубинами.
Нашей будущей главной базой в этом углу Тихоокеанского треугольника явится Детч-Харбор, на острове Уналяска, отделенный от Кодиак 1100-км переходом вдоль полуострова Аляска. Детч-Харбор, расположенный на самом большом острове Алеутской группы, будет выполнять при третьем варианте такие же функции, какие возлагаются на Пирл-Харбор при первом и втором вариантах. Однако, в отличие от Пирл-Харбор, Детч-Харбор в настоящее время совершенно не оборудован как база флота, хотя планы его развития составлены и ожидают момента прекращения действия Вашингтонского договора. Как этот порт, так и все Алеутские острова на протяжении 1 600 км к западу от него, уже закрыты для коммерческих кораблей и авиации.
Возможности для устройства здесь базы обеспечиваются наличием трех гаваней: хорошо защищенной Детч-Харбор, бухты Илюлюк и бухты Кептэн, почти полностью окруженной берегом.
Таким образом, идя вдоль побережья к Алеутским островам, мы заменили прямой путь дальностью в 3 200 км тремя переходами общей длиной в 3 600 км, причем наибольший переход составляет 1 500 км. Корабль, идущий этим путем с 20-узловой скоростью, всегда будет находиться в пределах односуточного перехода от одной из этих баз. Это путешествие перенесло нас от густых лесов и серебряных ледников побережья Аляски к угрюмым, бесплодным, с внешнего вида почти доисторическим Алеутским островам!. Это - цепь пустынных островов, тянущаяся на 1 600 км на запад в виде дуги; они населены рассеянными там и тут первобытными эскимосами, питающимися оленьим мясом и тюленьей ворванью - этими печальными гражданами пустынного, покрытого туманами мира.
Продолжая движение вдоль этой цепи островов, следующую остановку флот сделает на острове Адак (примерно, в 800 км от Детч-Харбор), хотя по пути он пройдет две могущие представить ценность якорные стоянки: остров Атка (160 км от Детч-Харбор) и остров Амелия (240 км от Атка). На острове Адак имеются две якорные стоянки, в которых наш флот может свободно укрыться: бухта Островов (Айлэндс-Бэй) и бухта Водопадов (Уотерфолс-Бэй). Последняя, длиной около 12 км и шириной (у входа) около 6 км, может вместить весь флот; ее глубины, однако, таковы, что только меньшая ее часть может быть использована для якорной стоянки. Этого, однако, будет вполне достаточно, и возможности для устройства здесь базы следует признать хорошими.
А теперь - последний переход: 320 км на запад, к Атту, крайней точке Алеутских островов и северному углу нашего великого Тихоокеанского треугольника. В Атту имеется несколько бухт и годных для развития гаваней; хотя производимые морскими силами съемки этого острова являются секретными (как, например, все недавние гидрографические и воздушные съемки Алеутов), можно с уверенностью сказать, что флот будет в состоянии создать здесь для себя базу.
Прежде чем обсуждать следующий шаг, будет полезно взглянуть еще раз на наше путешествие к этому самому западному форпосту. Последовательными шагами, ни один из которых не превышал 1 500 км, мы прошли 5 100 км от Пюджет-Саунд до Атту (прямое расстояние между этими пунктами составляет 4 500 км). Мы прошли все это расстояние (за исключением короткого перехода мимо Британской Колумбии) вдоль нашего собственного побережья, изобилующего убежищами и гаванями различного рода не только для флота, но и для подводных лодок и гидросамолетов. Окончив этот путь, мы практически оказались в Азии. От Атту до ближайших японских владений - меньше 1 300 км, а до Иокогамы всего 3 200 км. Таким образом мы так же близки к Иокогаме, как если бы находились в Трэк (второй вариант). Разница только в том, что мы прибыли бы в Трэк, пройдя 10500 км от нашего побережья, и нам пришлось бы вместо наличия позади нас сети баз на нашей собственной территории иметь в тылу два перехода открытым океаном по 3 800 км каждый. Больше того: эта северная вершина нашего Тихоокеанского треугольника на 4 800 км ближе к Иокогаме, чем центральная вершина этого треугольника у Пирл-Харбор.
Из Атту мы смотрим на запад, на полуостров Камчатку, где в Авачинокой губе - огромной естественной гавани - расположен порт Петропавловск. Из этого порта, находящегося всего в 1 050 км к западу от Атту, начнется движение на юг для окружения островов Японии.
Авачинская губа с физической и гидрографической точек зрения обладает почти идеальными условиями для создания базы флота. Вход, шириной около 1,5 км, вводит в закрытый берегом водный бассейн, имеющий форму почти правильного круга диаметром в 10 км; в глубине имеется вторая бухта, которая сама по себе могла бы вместить целый флот. В заливе - прекрасные глубины для якорных стоянок; мелей почти нет. И Петропавловск расположен всего в 2 500 км от Иокогамы и в 320 км от наиболее северного острова Курильской группы, принадлежащей Японии!
По прибытии в Петропавловск мы несколько выходим за границы нашего Тихоокеанского треугольника и оказываемся в 320 км от японских владений. Петропавловск таким образом является (следом за Детч-Харбор) ключевой позицией при третьем варианте. Это название следует запомнить, так как этот порт может стать "кровавым уголком" в японо-американской войне, обнимающей в качестве своего театра военных действий весь мир{153}.
Из Петропавловска наш морской и воздушный флот может оказывать давление на два главнейших острова Японии: Хоккайдо и Хонсю. Попытка нашего флота еще ближе подойти к противнику обусловит необходимость, изменив курс к югу, пройти вдоль Курильских островов со стороны Тихого океана.
Курильские острова еще угрюмее (если это возможно), чем Алеуты. Берега этих островов, тянущихся на 1 050 км от Камчатки до Хоккайдо, опутаны огромными зарослями водорослей; их бесплодные горы окутаны сернистыми испарениями действующих вулканов. Они населены немногочисленными туземцами волосатыми, живущими в пещерах (айны){154}, миллионами морских птиц и бесчисленным количеством морских львов. Во всей Курильской группе имеется только одна достаточно хорошо защищенная и сколько-нибудь большая гавань это - Хитокаппу на острове Йеторофу, примерно в 3/4 пути от Камчатки до Хоккайдо. Эта бухта, длиною около 8 и шириной около 5 км, имеет хороший грунт для якорной стоянки и дает прекрасное укрытие со стороны моря.
Если боевому флоту пришлось бы идти дальше Петропавловска или даже Атту, явилась бы абсолютная необходимость предварительного очищения и захвата Курильских островов; в противном случае операциям флота угрожала бы опасность с фланга, а кроме того, эти острова явились бы барьером между флотом и его последней базой{155}. Однако, как мы увидим далее, в отправке линейного флота на юг не будет необходимости, хотя крейсеры и подводные лодки, конечно, проявят в этой фазе войны большую активность в районах, непосредственно прилегающих к Японии. Поэтому нет необходимости продолжать наш третий вариант дальше - до Йеторофу и до Хоккайдо и собственно Японии. Ибо, если нам удастся солидно укрепиться в Петропавловске или даже в Атту, падение Японии будет почти предрешено. Из любого из этих пунктов наши морские и воздушные силы могут наносить удары в самое сердце Японии. Если, однако, этого было бы недостаточно, мы, конечно, продолжали бы наше наступление на юг до Йеторофу, расположенному всего в нескольких стах километрах от Иокогамы. В этом случае, однако, нам не пришлось бы продвигаться "тихой сапой": раньше чем мы достигнем этого пункта, и, самое позднее, именно здесь, должен разыграться генеральный морской бой.
ТЕЛЕГРАМКанал с обзорами, анонсами новинок и книжными подборками
Книжный Вестник
Бот для удобного поиска книг (если не нашлось на сайте)
Поиск книг
Свежие любовные романы в удобных форматах
Любовные романы
О психологии, саморазвитии и личностном росте
Саморазвитие
Детективы и триллеры, все новинки
Детективы
Фантастика и фэнтези, все новинки
Фантастика
Отборные классические книги
Классика
ВКОНТАКТЕБиблиотека с любовными романами, которая наверняка придётся по вкусу женской части аудитории
Любовные романы
Библиотека с фантастикой и фэнтези, а также смежных жанров
Фантастика
Самые популярные книги в формате фб2
Топ фб2
книги