Глава 16

Хоркем. Секретная военная база вооруженных сил Таглианы, учебный центр подразделений особого назначения. Штаб, офис Тонорима ХофСэма.

— Не хотите горячего сэлло? — спросил генерал.

— Нет, спасибо. — Фаннур Гриф недавно пообедал и чувствовал себя вполне сытым. Стоило всерьез подумать над тем, какова будет цена этой жизни в довольстве.

— А я выпью.

— Вы в хорошем настроении, ХофСэм, — заметил шаари.

Он полюбил кресла. Это незатейливое удобство, недоступное для «призрака» в Цитадели, казалось ему символом цивилизованного комфорта. И в то же время, шептал сердитый разум, первым шагом к тому, чтобы потерять форму.

Гриф поглядел в окно, на горы и лес. Это стало традицией. Генерал налил из высокого чайника в прозрачную чашку пахучего травяного напитка и бросил кусочек коричневого сахара.

— Скоро все закончится, — сказал Тонорим. — Так или иначе.

— А что комиссия? Известно, что стало с лабораторными работниками?

— Нет. Два дня они тут землю носом роют и пока ничего не нашли, зато с моего разрешения арестовали Рибро ПакЛана, который составил компанию Эдду Болу. — Делая маленькие глотки из чашки, генерал присел на край своего стола. — Может, в нашем лазарете и нет каких-нибудь особенно хитрых приборов, но это не значит, что эти облеченные полномочиями зазнайки лучшие спецы. Чушь. Никто из них не годится майору Тешши в подметки.

— А что вы думаете?

— Об эпидемии? — Тонорим помрачнел. — Ну что… роковая случайность, я полагаю. Я уже дал свои показания и объяснил, как это вижу. Мы в чужом мире, малоизученном. Чему удивляться? Диккай считает, то животное не могло быть причиной заражения, того же мнения придерживается и Сипар. Значит, возбудитель проник другим путем.

— Что ни говори, а ЧП есть ЧП. — Фаннур бросил косой взгляд на генерала, проверяя его реакцию.

Похоже, ХофСэм относился к этому спокойно, даже философски.

— Это не повлияет на боеспособность нашей ударной группировки. Остальное меня мало заботит.

— А разве Главное Управление Безопасности Таглианы не пытается установить тут свои порядки? Я слышал об этом — Хоркем слухами полнится.

Лакиш выпятил нижнюю губу.

— Странно было бы, не попытайся они влезть туда, куда Советник Виида их не пускал ни под каким предлогом. Он понимал, что безопасников лучше держать подальше от проекта.

Фаннур наблюдал за птицей, которая кружила над верхушками деревьев.

— Но Вииды нет. Как я понимаю, Советник больше к нам не вернется.

— Да… это верно. — Генерал отставил пустую чашку. — Потеря, отрицать глупо, немалая. Виида был нашим щитом, гарантией, что его противники не будут доставать нас. Там, на Таглиане, они плетут заговоры, заключают союзы — но это далеко…

— Теперь будет близко, — заметил шаари. — Может сюда уже летят флотилии проверяющих…

— Нет. Думаю, пока ГУБТ здесь, оно не даст чиновникам ступить на Хоркем. К тому же сегодня утром я получил от президента Даврала ОкМи и Кодры Скалана, заместителя Вииды в Совете, сообщение, что проекту ничего не угрожает. Хотя Скалан и не тот, кто может заменить Вииду, он, заняв его место во главе Высшего Совета, даст нам время. — Тонорим подошел к терминалу и включил его. Развернулась изображение Рашдана. — Атака через три дня. — Рашдан сменился видами штурмовых групп, яростно бросающихся на сложную, многоступенчатую систему укреплений, выстроенных к западу от базы. Судя по желтым отметинам на броне лакишей, сейчас сдавала экзамены рота Миххела Джоса. — Не могу поверить, что наша цель близко. Но… Обойтись без драки?

Фаннур спокойно смотрел на генерала.

— Я до сих пор не услышал от вас вашего мнения, Гриф.

— Потому что его и нет, — отозвался «призрак».

ХофСэм сцепил руки на груди, наблюдая, как штурмовики под плотным огнем роботов лезут наверх. Работой хибранийских наемников генерал восхищался: за короткое время они добились потрясающих результатов. За какой-то месяц создать из разношерстной толпы солдат элитные подразделения!

Вот только где их теперь использовать?

Наемники еще не знают о предложении, которое сделал Архонт Глеш своим новым союзникам.

— Нет? — Генерал повернулся к шаари. — Почему?

— Я хочу возмездия. Дэррны должны быть уничтожены все до единого.

— То есть, другие варианты не рассматриваются?

— Нет.

— А как же Архонт Глеш?

— Я не дал ему ответ.

— Но у нас уже нет времени на раздумья. Три дня… Или мы атакуем или просто пронимаем капитуляцию Цитадели.

— Поймите, генерал, предложение Глеша просто глупое. Власть не у него в руках, по-прежнему существует Совет, который не пойдет на его предложение, существует Коллегия Представителей, Ширулл с его Системой Безопасности. Если Архонт появится во Внутренней Сфере с предложением капитулировать, я не дам за его жизнь и ломаного гроша. — Шаари махнул рукой, точно говоря, что не намерен больше это обсуждать: — Думаю, Архонт болен, и это сказывается на его способности мыслить.

Тонорим перевел взгляд на голограмму.

Это была уже вторая группа штурмовиков, проходящих финальные испытания. Первыми шли «Черные» Жанны Саболы. Очередность определили наемники простой жеребьевкой и попросили генерала держаться от полигона подальше, чтобы не смущать солдат своим присутствием.

Штурмовики старались вовсю. Суть испытания заключалась в том, чтобы взять сложное вражеское укрепление как можно быстрее и как можно эффективнее.

ХофСэм снова наполнил свою кружку горячим сэлло. Лакиш не мог избавиться от мысли, что Фаннур пойдет на геноцид целой расы ради исполнения своей мечты. Не то чтобы он не был способен… просто генерал не мог в своем сознании соединиться две вещи — стремление к свободе и такую кровожадность. Впрочем, с чего он взял, что шаари должен быть паинькой и добряком? Сам Тонорим верил в возмездие за зло. Дэррны натворили его достаточно, чтобы заплатить сполна.

— Ваша сестра не выходила на связь?

— Нет, — ответил Фаннур.

— Может быть…

— Скоггер добрался до места. Борткомп послал мне на коммуникатор уведомление.

Тонорим не особенно рассчитывал, что Гриф будет откровенным. «Призрак» всегда останавливался на самом интересном месте, а у лакиша не хватало духу настаивать.

Интересно, все люди такие?

ХофСэм оставил чашку и одернул на себе мундир.

— Итак, что мы будем делать? Предложение Архонта Глеша не принимается?

Фаннур кивнул.

— Если мы пойдем на компромисс сейчас, это даст ему и, возможно, другим повод думать, что возможна игра по их правилам. — Шаари стремительно встал из кресла. — Атака начнется в расчетное время, генерал. Впервые вижу, что вы сомневаетесь. Не надо.

Тонорим закусил губу. С технической точки зрения было куда проще дать набравшей обороты военной машине двигаться вперед до конца, чем пытаться остановить ее. Слишком много ресурсов задействовано, слишком много потрачено сил и нервов. Некоторые и вовсе не дожили до триумфа, и сам Советник Виида уже не увидит, чем завершится проект, какая судьба ожидает его детище. Генерал терпеть не мог этого самодовольного мерзавца, но испытывал сожаление, что для Валака все закончилось именно так. Когда-то мать Тонорима любила Вииду, и, наверное, не зря. Что-то в нем было такое… о чем знали только они.

«А сколько еще не доживет, несмотря на наше мужество и стойкость».

Генерал раздраженно потер бровь, в который раз удивляясь, откуда у него в мыслях столько неуемного, юношеского пафоса. Иногда он думал так, словно выступал перед кем-то на торжественном митинге.

Может, недаром его называли «мальчишкой», попавшим в мир взрослых и пытающимся играть по взрослым правилам.

— Что ж, еще увидимся, генерал. — Голос шаари выдернул ХофСэма из самокопаний.

Кивнув, Тонорим понял, что остался один в офисе. Лакиш до сих пор не мог привыкнуть к стремительным исчезновениям «призраков».

Чуть позже. Казармы

Для проживания членов комиссии выделили целый пустующий казарменный корпус. Диккай Этту считал, что ему повезло: здесь можно было заниматься чем угодно, не рискуя попасть на глаза посторонним.

Чиновник положил личный терминал на стол, настроил гиперпространственную связь и убедился, что включены все нужные шифровальные протоколы. Прежде, чем нажать на кнопку вызова, лакиш проверил, насколько хорошо экранирован отсек от прослушивания.

Ждать пришлось не больше двадцати секунд, после чего в пустоте повис голоэкран, на котором Диккай увидел одетого в мундир лакиша с повязкой на левом глазу.

— Приветствую, — сказала собеседник Диккая, находящийся за тысячи световых лет от Хоркема. Голос у него был тихим, по интонации обыденным, словно принадлежал не директору Главного Управления Безопасности Таглианы, а какому-нибудь скромному клерку в пыльной скучной конторе.

— Добрый день, господин Брун. Надеюсь, я вам не помешал?

— Нет. Не помешали. — Единственный глаз лакиша уставился на медика. Это был глаз змеи, холодного, расчетливого хищника.

Диккай ощутил ледяной пот у себя на спине, но заставил себя улыбнуться.

— Я переслал вам мой отчет и хотел бы получить инструкции. Что мне делать дальше, господин Брун.

Килан Брун сидел неподвижно, положил ладони на пустую столешницу.

— У меня не было времени прочесть его. Опишите в двух словах, что вы узнали.

— Результаты, скорее, отрицательные. Нам не удалось выяснить причину массового заражения сотрудников лабораторий.

— Вскрытия сделаны?

— Да. При моем личном участии. Анализы отрицательные.

— В каком смысле?

— Мы видим поражения нервной системы в большинстве случаев. У других умерших картина иная — словно это результат работы энтеровирусной инфекции. — Диккай сглотнул. В такие моменты он начинал ненавидеть свою должность, которой добивался годами. Безопасники понемногу запускали щупальца всюду, где видели свой интерес. Проект «Цитадель» курировал лично директор ГУБТ — тайно, разумеется. Об этом не знал даже Советник Виида, не подозревающий, сколько вокруг него работает внедренных агентов. — Нет единой картины.

— И никаких следов ядов?

— Нет. Мы собираемся отправить тела на Таглиану, чтобы все серии тестов провели в Институте инфекционных заболеваний.

Килан Брун кивнул.

— Верно. Отправляйте. А что насчет Эдду Бола и Рибро ПакЛана?

Этту развел руками.

— У нас нет опыта проведения допросов, господин Брун. Мы арестовали обоих.

— Генерал ХофСэм?

— Сотрудничает.

Директор ГУБТ опустил взгляд, словно хотел убедиться, что на пустом столе ничего не прибавилось.

— К вам летит корабль с моими людьми. Они займутся подозреваемыми, так что об этом не беспокойтесь.

Диккай мысленно вздохнул. Роль пыточных дел мастера ему совершенно не улыбалась, достаточно было того, что он стал в руках Бруна послушной зверюшкой.

— Каковы же мои дальнейшие шаги? — спросил он.

Здоровый глаз директора снова уперся в него.

— Вы чего-то боитесь?

— Конечно, я боюсь, — выпалил чиновник, — совсем рядом со мной живут хибранийские наемники. Эти дикари… эти грязные твари…

— Они настолько опасны?

— Ну… они же люди! — выплюнул с отвращением Этту.

Проклятье, он больше не мог сдерживаться! Как вообще Советник Виида додумался до такого — прибегнуть к помощи чужаков! Он точно сумасшедший.

— Кстати, что вы о них думаете? — спросил Брун.

— Думаю?..

— Они могут быть причастны к тому, что произошло в Секторе Икс?

— Я… не знаю. Я не рассматривал такую возможность.

Он солгал. Рассматривал. Но именно по причине своего крайнего отвращения к людям, удовлетворился приватным разговором с Тоноримом, который заверил его, что наемники совершенно не представляют угрозы. Они верны данному слову и точно следуют букве контракта.

Килан Брун побарабанил пальцами по столу. Диккай решил, что сейчас директор предложит ему вплотную заняться этой проблемой.

— А они могут?

Безопасник не ответил.

— Продолжайте изучать медицинские данные, господин Этту. Корабль прибудет на Хоркем завтра утром. Затем он и транспортник с телами улетят.

— А мы?

— Вы тоже, — ответил Брун. — Можете сказать вашему пилоту, чтобы держал двигатель наготове.

Чиновник улыбнулся — довольно коряво. Трудно было понять, шутит одноглазый или нет. На его лице не шевельнулся ни один мускул.

— Всего хорошего, — произнес директор ГУБТ тихо — Диккай едва расслышал. — Мы еще увидимся.

Сеанс связи закончился. Чиновник сжал пальцы до хруста, думая, что на этот раз пронесло. Говорили, тихая, никак не проявляющаяся внешне ярость Бруна многим стоила не только карьеры и свободы, но и жизни. Об этом на Таглиане ходило много темных слухом. В частности, что своего шефа, предыдущего директора, он задушил собственными руками и инсценировал самоубийство.

Конечно, бред, сказала себе Диккай, но какая-то его часто отчаянно верила подобной россказни.

Он закрыл терминал и спрятал в сумку. Этту срочно требовалось чего-нибудь выпить. И не воды.

Несколько часов спустя

Выпускные экзамены штурмовых подразделений закончились лишь к полуночи по местному времени. Вымотанные, грязные все семь рот штурмовиков собрались на главном плацу, чтобы в торжественной обстановке узнать результаты. Обработка данных закончилась несколько минут назад — и ХофСэму принесли запечатанный конверт. Судейством занимался мощный искусственный интеллект, проделавший работу, которую не смогли бы осилить и полсотни специалистов. Алгоритм оценки включал тысячи параметров, действия каждого штурмовика, всех взводов и всей роты в отдельности и в целом. Никто, даже наемники-инструкторы, занимавшие наскоро собранную трибуну, не знали, к чему их воспитанники пришли в итоге. То, что «Черные» Жанны Саболы показали лучшее время, еще не гарантировало им первого места.

Нетерпение носилось в воздухе. Ален Джер чувствовал посасывание под ложечкой. Он устал, но был доволен. Если его «Синие» и не вырвались вперед, то лично он мог сказать, что ребятки потрудились не напрасно, а остальное неважно.

Когда охотник, чья броня была покрыта отметинами от попадания, взошел по лестнице на широкий помост, к нему шагнул сам генерал.

— Поздравляю, — сказал Тонорим, тряся ему руку. — Великолепная работа.

— Конверт, как вижу, еще не открыт, — кивнул Джер, державший под мышкой свой шлем.

— Дело двух минут.

Тонорим повертел бумагу в руках.

За плечом генерала наемник разглядел остальных хибранийцев. Им было, что рассказать друг другу и о чем поспорить. Для каждого из них это тоже был экзамен, ведь командовали инструкторы своими ротами непосредственно на поле боя, под настоящим огнем.

Ничем подобным не мог похвастаться лишь Ламас Тиброн, сидевший в своем парящем кресле. Вид у бывшего шаари был самым мрачным. Увидев Джера, он сдержанно кивнул и устремился взгляд на плац, где стояли штурмовики.

Фаннур Гриф и Кервол Элетейн занимали место у перил, ни с кем не разговаривая, в том числе, и друг с другом.

Для Джера они оставались таким же непонятными, как в самом начале.

— Обстановка не такая торжественная, как хотелось бы, — сказал, извиняясь, Тонорим.

— Ничего. После победы устроим парад. Я не возражаю, — отозвался Ален Джер.

Техи, суетившиеся возле помоста, установили микрофон, чтобы командующий базой мог обратиться к личному составу подразделений.

— Ваш выход, — подмигнул ХофСэму хибраниец.

Лакиш нервно оправил на себе мундир, тот самый, с позолотой.

— Не люблю официоза…

Что ж, наемник мог ему только посочувствовать. Ален присоединился к своим, выдержав целую бурю криков и постукивания по спине и плечам. Хибранийцы радовались как дети. Условия, максимально приближенные к боевым, доставили им удовольствие, сравнимое лишь с тем, какое получает гурман от самого изысканного блюда.

— Ладно, — сказал Джер, пытаясь прекратить шум, — у нас еще будет время отпраздновать. Все помнят про призовой фонд?

— Ага. Но, дается мне, получит его Ламас Тиброн. Посмотрите на его «Серых», — пробурчал Терек Родин. — Они как с картинки стоят. У них ни одного раненного! А у меня трое… — Хибраниец выдал сочную тираду на хибо.

Бывший шаари ухом не повел — слышал или нет, неизвестно. Его вид мог натолкнуть на мысль, что инвалид просто погрузился в одну из своих медитаций.

— Итак, полдела сделано, — сказала Жанна, — давайте закроем эту страницу истории…

«Ей хочется, конечно, — подумал Ален. — После того, что она сотворила с яйцеголовыми… Кто бы мог подумать, что чимар так подействует на них…»

Официальная часть началась. Стих гул. Генерал, занявший место у микрофона, скомандовал «смирно».

Бах! Эхо разнеслось в прохладном ночном воздухе. Почти семь сотен бойцов, закованных в броню, замерли как статуи.

Над Хоркемом светили звезды; вокруг плаца, освещая каждую трещинку на бетонном покрытии и каждое пятно грязи на броне лакишей, горели прожекторы. Тени сделались резкими.

Ален, стоявший слева от ХофСэма, вцепился руками в перила. Через визор шлема он видел своих «Синих». Рота присутствовала в полном составе, двое тех, кто получил травмы во время штурма последнего, самого сложного укрепления на полигоне номер два, отказались остаться в лазарете. Для них было честью стоять на плацу вместе с боевыми братьями.

Джер ощутил себя гордым папашей, чьи отпрыски с лихвой оправдали возлагаемые на них надежды. Ему в самом деле было начихать на призовой фонд и место в гонке.

Тонорим, между тем, произносил сбивчивую речь, в которой затрагивал проблему Великого Будущего Таглианы, чести и доблести ее Вооруженных сил, мастерство и выучку новоиспеченных штурмовиков. Именно они, по мысли золоченого, должны были нести знамя величия родного мира через время и пространство…

Джер повернул голову, чтобы посмотреть на Тонорима. Откуда он набрался такой ереси? Неужели высшим военным чинам устав предписывает прикидываться идиотами перед как можно большим количеством народа?

Охотник услышал вздох Жанны. Она страдала от лакишского пафоса куда больше, ибо бедняжке не терпелось в честь окончания курса смочить горло чем-нибудь с крепостью от сорока градусов и выше. Да, Ален и сам бы не отказался от порции-другой. Жаль, на базе нет приличного бара, дымной и душной мрачной забегаловки, как в каком-нибудь дальнем варварском мире. Офицерский клуб здесь напоминал место, где шли вечные поминки. Лакиши не умели развлекаться и проводили свое свободное время так, что в их компании можно было умереть со скуки. Играла роль и неприязнь к людям, к чужакам, и хотя таглианцы всеми силами старались быть приветливыми, хибранийцы чувствовали фальшь.

Впрочем, Джера она не задевала. Его ремесло никогда не было инструментом для массового разведения доброжелателей, а на расовую неприязнь он вообще чихать хотел. В конечном итоге, он здесь только работает. Исключение составляли «Синие», обожавшие своего инструктора до степени поклонения.

Вот это была проблема.

Оказывается, Тонорим перешел непосредственно к делу. Молодец, не стал затягивать до утра.

Ален бросил взгляд по сторонам. Позади импровизированной трибуны столпился обслуживающий персонал базы. Тут были все, включая до сих пор не собравшихся в обратный путь медиков во главе с Диккаем Этту. Отсутствовали, наверное, лишь две персоны — Рибро ПакЛан и Эдду Бол; бедолаги до сих пор парились в карцере. Ходили слухи, что их увезут в метрополию, чтобы снять семь шкур — в поисках истины, разумеется.

«А если найдут — эту самую истину? — подумал хибраниец. — Тогда нам лучше держаться подальше. Как-никак выкрутасы Саболы тянут на самый настоящий биотеракт. О чем она думала?»

Ален с большим трудом отбросил эти мысли. Каждый раз, когда он вспоминал о Жанне, его голова шла кругом. Можно только удивляться прихотям судьбы, что никто до сих пор не приставил хибранийцам нож к горлу, требуя объяснений.

Наибольшая опасность исходила, несомненно, от лакишей со стороны. Тонорим — свой, им можно манипулировать. Но что делать с гипотетическими — или даже вполне вероятными, — дознавателями, о возможности прилета которых Джер думал уже давно? Он пытался поставить на место властей Таглианы себя и не сомневался, что в своем стремлении покарать преступников не остановился бы ни перед чем.

— Где ты витаешь?

Жанна уловила его настрой и обратилась к нему по внутренней связи. Никто их не слышал, даже хибранийцы.

— Далеко, дорогая. Все пытаюсь понять, как мы будем выкручиваться.

Наемница фыркнула в ответ. Ее просто бесило, что кто-то ставит под сомнение ее природные способности к изворотливости. Особенно, мужчина, с которым Сабола делит постель.

— …по результатам выпускных экзаменов лидирует рота… — сказал Тонорим.

Ален вернулся в реальность, едва не пропустив исторический момент.

Дрожащими руками лакишский генерал уже разорвал конверт. Над плацем повисла тишина.

— Лидирует рота «Серых», инструктор Ламас Тиброн…

«Прямо вручение премии в области голоискусства…»

Алену захотелось плюнуть. Все-таки этот получеловек, возомнивший себе, что он лучше других, оказался впереди.

— Поздравляю, господа, — заключил Тонорим ХофСэм, после чего окрестности задрожали от аплодисментов и приветственных криков.

Бывший шаари не стал бы прыгать от радости, даже если и смог. Он лишь развернулся в своем кресле и пожал руку генералу и всем присутствующим. Хибранийцы, умеющие держать удар, подходили к Тиброну по очереди, и только Жанна сказала ему:

— Проиграть в честной борьбе тому, кто сильнее — что может быть лучше?

Шаари посмотрел на нее с удивлением. Пожалуй, такой искренний — или хорошо сыгранный? — комплимент произвел на него больший эффект, чем замечания в духе «Тебе просто повезло, приятель!»

Ален знал, что хибранийцы расстроены. С другой стороны, сам он испытывал облегчение: никто из их маленького сообщества не стал предметом зависти. Пусть официально лидируют «Серые» — что, в конце концов, теряют наемники? Ничего. Но получают при этом возможность сделать кое-какие выводы. Искин не может ошибаться — если штурмовики Тиброна оказались первыми, то так оно и есть.

Плац гремел. Солдаты, верные привычке, колотили себя по нагрудным пластинам в знак приветствия. Рота «Серых» стояла неподвижно, очевидно, не зная, что делать. Здесь они растерялись, чего явно не было на полигоне, где им приходилось действовать без своего папочки.

— Что будем делать с призовым фондом? — спросил подобравшийся к Джеру Миххел Джос.

— Потрать на благотворительность, — бросил Ален, которому не хотелось обсуждать этот вопрос сейчас.

Надо было пойти и переброситься с «Синими» парой слов.

Тонорим попросил еще немного внимания и перечислил, кто на каких позициях находится согласно показателям.

После «Серых» шли «Черные» Жанны Саболы, затем «Синие» Алена Джера, «Желтые» Миххела Джоса, «Красные» Терека Родина, «Зеленые» Дайны Лиш и «Фиолетовые» Клема Бирда… Расклад был, что называется, сенсационным. Фавориты — Дайна и Клем — сползли в конец списка. Жанна очутилась на втором месте, хотя, по мнению Джера, вполне могла быть первой. Хибранийцы оказались разочарованы. Генералу не следовало расковыривать свежую рану: продули и все, неважно, каким образом.

ХофСэм, похоже, исходил из чистого альтруизма, полагая, что лучше страшная правда, чем симпатичная ложь. Не подкопаешься.

— С кем не бывает, — сказала Дайна. — Это, в конце концов, только учения. Посмотрим, что будет в Цитадели.

Клем, чьи «Фиолетовые» всерьез не уложились по времени и потеряли семерых раненными, трое из которых очутились в тяжелом состоянии в лазарете, промолчал. Джер видел очевидные ошибки, которые он допустил при построении тактики.

— Задвинули моих «Желтых» ради песиков этого недоноска? — Миххел разозлился, потребовалось призвать его к дисциплине.

Джер насильно развернул Джоса. Тот нацелился на бывшего шаари.

— Вспомним, для чего мы тут, — сказал Ален, надеясь, что гнев не заставит охотников натворить чего-нибудь. Меньше всего им сейчас нужно лишнее внимание к себе. — Делаем свою работу, берем свою долю и быстро уматываем. Кто-нибудь всерьез хочет доказать лакишам, что он лучший? Есть желающие? Нет. Здесь не душевая, где можно меряться… короче, вы поняли.

Никто больше не возражал. Пока, во всяком случае, соплеменнички Джера вели себя смирно.

— Когда все кончится, пойдите к своим парням и поговорите с ними. Если кто-то из них считает, что место в рейтинге самое важное в жизни, разубедите. Нам не нужно, чтобы во время штурма Цитадели кто-то начал брыкаться и показывать норов. — Вольный охотник оглядел каждого наемника по очереди, жалея, что не владеет телепатией. — И вас это напрямую касается. Мы мирные, послушные, дисциплинированные… смирные, как воспитанники религиозного интерната… до момента, пока я не скажу: «Хватит». Помним о нашем плане.

Они помнили. Ален надеялся, у них хватит терпения дотянуть до конца операции.

Тонорим еще говорил — и тут не обошлось без пафосных пассажей, — а затем объявил всему личному составу подразделений два дня отпуска и пригласил штурмовиков на праздничный ужин. Желудки многих присутствующих уже оценили запахи, которые ветер то и дело приносил к плацу со стороны столовой. Джер сам сглотнул слюну. Лакиши, ничего не евшие с утра, уже начали переминаться с ноги на ногу. Дисциплина оказалась слабее голода.

Генерал хорошо понимал настроение личного состава, поэтому не стал больше задерживать минуту назад отпущенных в увольнительную солдат. Построения на плацу смешались, нарушились, толпа забурлила. Лакиши потекли в направлении столовой, точно животные к долгожданному водопою. Наемники-инструктора присоединились к ним, договорившись позже встретиться в укромном месте на междусобойчике.

В общем потоке не было лишь «Серых». Они стояли на том же самом месте, терпеливо дожидаясь, когда бывший шаари соизволит съехать с помоста и отдать распоряжение. Ален пытался разглядеть через головы лакишей, что было дальше, но у него не получилось. «Серые», в конце концов, появились в столовой, однако своей привычке держаться отдельно от остальных не изменили.

Впрочем, в атмосфере всеобщего веселья этого почти никто не заметил.

Неизвестное пространство. Рашдан. Цитадель, Внутренняя Сфера. Малый зал заседаний Совета Архонтов

— Я собрал вас всех для того, чтобы огласить свое решение… — сказал Спикер Шогг. — И, клянусь, оно далось мне тяжело… особенно, после того, что случилось…

Слова его падали тяжело, как булыжники, и сам дэррн испытывал чувство, граничащее с паникой, настолько сильной, что она слепила его и искажала сознание. Фигуры Архонтов, собравшихся под утро на экстренное заседание Совета, для Шогга были всего лишь размытыми тенями.

Спикер почти не помнил последних часов. С момента смерти Зендрис до той минуты, как его нога ступила на пол малого зала, прошла вечность. О ее содержании у дэррна остались самые смутные воспоминания.

«Что же я хотел им сказать?!»

Шогг замялся. Губы онемели, не желая шевелиться.

Первым вскочил Мункар.

— Мы требуем объяснений. Что значат все эти видеозаписи, присланные Глешем? Это шутка?

Архонты яростно загудели.

— Где Зендрис? — крикнул Хоршан.

— Глеш утверждает, что заговор раскрыт… но разве мы не его подозревали в этом?

— Его! Это какая-то игра. Шогг, не стой!

— Заговор!

— Шогг, что происходит!?

— Или он заодно с Глешем, с этим… сумасшедшим. Я знал, что нельзя ему доверять и вводить в Совет, но ведь меня никто не слушал!

Последнюю тираду выдал высоким визгливым голосом Архонт Вэштиин, самый старый из присутствующих. Он помнил еще очень давние времена и был членом Совета, когда большая часть коллег еще не вышла из нежного возраста.

Его поддержали, даже те, кто когда-то настаивал на кандидатуре Глеша, и крик едва не оглушил Шогга. Но он же вывел его из кратковременного ступора. Эффект был схож с тем, как если бы кто-то залепил ему оплеуху. Спикер оглядел малый зал и яростно спорящих Архонтов. К горлу подкатила тошнота. Кучка выживших из ума «политиков» — что может быть отвратительнее? Это ведь они, морально разложившиеся подонки, виноваты в том, что случилось. Им никогда не было дела до того, что происходит наверху. Внутренняя Сфера казалась им незыблемой твердыней, а право ставить себя в центр вселенной и отмахиваться ото всего неприятного, мешающего получать удовольствие, они считали священным.

Шогг хорошо знал психологию этих типов. Он сам недавно был одним из них, и часть ответственности лежала на нем.

Пришло время все изменить… Проклятье! Теперь Спикер понимал Глеша. Да, именно руководитель проекта «Призрак» сейчас был куда ближе ему, чем кто бы то ни было во Внутренней Сфере.

Перемены.

Они или спасут дэррнов, или окончательно низвергнут их с пьедесталов и превратят в космическую пыль.

Шогг нажал на клавишу на панели, что была встроена в столешницу перед ним. Резкий звук, пролетевший по залу, заставил Архонтов замолчать. Тяжело дыша, дэррны уставились на Спикера.

— Сядьте и слушайте меня. От вашего поведения будет зависеть ваша жизнь.

— Что? Это угрозы? — прошипел Архонт Руххан.

— Нет, — холодно бросил Шогг, — простая констатация.

Дэррны молчали, напряжение, разлитое в воздухе, можно было потрогать.

— Файлы, которые прислал вам Глеш, реальны. Но это не те заговорщики, о существовании которых мы знали, — сказал Спикер, убедившись, что его слушают. — Это Ваа Данг и его люди. Улады, как он их называл. Вы помните. — Пауза. — Пока мне неизвестно, что именно подвигло Ваа на действия против Глеша, но, в сущности, это неважно. Теперь мне совершенно ясно, что именно Архонт стоит за всем этим.

Кто-то из присутствующих тихо выругался.

— Он толкнул шаари на бунт и играл с Советом. Он обманывал нас, убеждая, что опасность Внутренней Сфере не грозит. Это Глеш замыслил наше убийство и собирался использовать своих «призраков» против Внутренней Сферы!

На этот раз Спикер дал коллегам выпустить пар. Пораженные, потрясенные, они походили на кучку испуганных детей.

И эти дети были целиком в его, Шогга, власти.

— Прошу тишины!

Архонты закрыли рты в то же мгновенье.

— Времени у нас мало. Или мы что-то предпримем, или Глеш и его бешеная шайка уничтожат нас. Ваа Данг был прав… И — я признаю свою ошибку — напрасно мы не позволили ему и его людям уничтожить предателей, когда была возможность. Полагаю, Глеш вынудил Данга потерять контроль, раскрыться и атаковать. Мы имеем дело с наглой провокацией, господа. Первой частью плана Глеша: посеять панику и сломить наш дух!

До них доходило с трудом — Шогг это видел. Нарастающий страх мешал Архонтам мыслить ясно и верно классифицировать факты. Но он их не винил, ведь даже для него, казалось бы, прозревшего, еще не все было окончательно ясно. Шогг боялся совершить ошибку, и в то же время не сомневался в главном: только его решительные шаги спасут дэррнов от гибели.

— Но что же делать? — спросил Орниш.

Своим вопросов он выражал мысли и чувства всех остальных.

— Да, мы ошиблись. Если бы направили Ваа по следу предателей, сейчас было бы легче. Мы не потеряли бы Пайтала и Ахкада… Это моя вина, вина Спикера. Сейчас, в эти минуты, предатели строят планы захвата Внутренней Сферы.

— Уничтожить! — крикнул визгливо, по-стариковски Вэштиин. — Чего мы ждем?

— Да! Да!

— Стереть в пыли!

— Я бы… Раздавить!

Архонты вновь повскакивали, меся стиснутыми руками воздух, но быстро вернулись в кресла. Они были стары, слабы и подобные физические усилия пагубно отражались на их здоровье. Многие годы, даже века эти дэррны проводили в пьяных оргиях, прерываясь лишь для решения самых неотложных дел сообщества.

Шогг позволил себя откровенно издевательскую улыбку в их адрес, которую Архонты, видимо, приняли за выражение праведного гнева.

— Мы потеряли верных союзников… теперь нам неоткуда получать информацию, и мы не знаем, что происходит наверху. Запрос по открытым каналам в отделение Корпуса Охраны ничего не дал. Они сообщают, что все спокойно.

— Никто из этих болванов не заметил… бойни? — спросил Архонт Эмшо.

— Думаю, Глеш позаботился о том, чтобы это осталось втайне. Взломать сеть КО не так сложно.

— А остальные наставники? Разве нельзя с ними связаться и потребовать арестовать Глеша? — Эта мысль — на первый взгляд, дельная — принадлежала Хоршану.

— Связи с ними нет. Думаю, каким-то образом, сообщники Глеша сумели блокировать их коммуникаторы.

— Предательство, — бросил Орниш, — наставники заодно с предателями.

— Нет, не верю! — возразил Вэштиин. — Не могли они все…

— Могли, — перебил Муркан. — Сколько они живут там, наверху? Какими мыслями? Какими идеями? Все они — предатели…

— Так это или нет, — повысил голос Спикер Шогг. — А мы должны уяснить, что вне Внутренней Сферы теперь у нас нет друзей.

— Но Корпус Охраны? — спросил Эмшо. — Вдруг они еще с нами.

— Возможно, они просто ничего не знают. Пока, — ответил Спикер. — Настанет время, и будет ясно, на чьей стороне офицеры Корпуса.

На некоторое время стало тихо. Архонты усиленно переваривали информацию. Шогг гадал, готовы ли они к основному блюду и от кого следует ожидать сопротивления.

— Значит, война… — подвел итог Вэштиин.

— Война, — кивнул Спикер.

— Когда же они нанесут удар?

— Неизвестно. Считаю, мы обязаны работать на опережение.

— Каким образом? У нас нет армии, нет осведомителей в стане врага, мы не знаем их планов. И времени, когда они собираются выступить! — сказал Архонт Эмшо.

Воображение Спикера нарисовало ему, как из головы дэррна распространяются волны страха.

— Это не имеет значения… — сказал Шогг.

Архонты застыли в немом изумлении, никто из них не видел выхода из положения.

«Слепые, сытые животные. Я могу сделать с вами все, что захочу».

Конечно, ничего подобного Спикер говорить им не собирался. В их глазах он должен выглядеть спасителем отечества, несгибаемым стражем интересов расы. Иначе никак.

Шогг постарался состроить приличествующую своей новой роли физиономию.

— А все-таки… где Зендрис? — спросил Архонт Руххан.

Спикер мысленно похвалил его за вопрос, он был кстати.

— Случилось несчастье, господа. Зендрис умерла сегодня ночью… — от моей руки. Я выяснил, что она работала на Глеша и поставляла ему секретную информацию, которую похищала с моего терминала. Увы… — Шогг развел руками, они почти не дрожали. — Я уличил ее в преступлении, после чего Зендрис попыталась застрелить меня. Я едва остался жив. Защищаясь, ответным выстрелом я уничтожил ее. Поверьте, господа, я сожалею — в моих мыслях не было убивать Зендрис… хотя бы потому, что она должна была предстать перед судом.

Архонты молчали, и от этой тишины даже у Шогга по спине побежали мурашки.

— Что… у вас есть сомнения? По-вашему, я лгу?

— Нет, конечно, — отозвался Эмшо. — Просто все так неожиданно…

«Еще бы… Я ведь собирался устроить Зендрис публичный суд, такой, чтобы его видели все дэррны с первой до последней минуты».

Шогг оправил на себе одеяние, решая, что, пожалуй, хватит молоть языком.

Архонты тихо перебрасывались репликами — испуганные, жаждущие руки, которая провела бы их через все тернии и помогла не испортить драгоценную шкурку. Спикер оказался прав во всем. Невзирая на умение произносить громкие слова и строить из себя богов, эти облеченные властью дурни ни к чему не способны. Глеш и Зендрис могли… но судьба сделала их врагами Шогга.

На миг он зажмурился, точно надеялся еще на какой-то знак, который бы повлиял на его решение.

Знака не было.

— А теперь слушайте меня! — Шогг поднялся со своего места. Теперь незримое течение само несло его к намеченной цели, и он уже не принадлежал себе, став просто орудием провидения. — В виду чрезвычайных обстоятельств и исключительной угрозы нашей расе, всей Внутренней Сфере с этой минуты я ограничиваю власть Совета Архонтов и упраздняю Коллегию Представителей. Отныне все властные функции я, Спикер Шогг, беру на себя. Я объявляю в Цитадели чрезвычайное положение, которое будет длиться вплоть до моего особого приказа.

Первым осмелился подать голос Вэштиин.

— Это невозможно! Ты нарушаешь закон!

— Чрезвычайные обстоятельства вынуждают меня, и я не вижу здесь никого, кто бы горел желанием пожертвовать собой во имя общих интересов! Ну? Кто? Кто бросит все и начнет войну с предателями?

Смельчаков не нашлось, дэррны прятали взгляды, пожимали плечами и смущенно покашливали.

— Видите? Я прав. А тебе, Вэштиин, я напомню о Хаане, который однажды ступил на ту же дорогу, что и я. Если бы не Хаан, Великий Вождь, не взял на себя ответственность, сумели бы мы выжить? В час, когда Старый Враг обрушивался на нас, сея смерть и ужас, только он осмелился собрать вокруг себя неравнодушных, сплотить народ и дать отпор… Да, мы потеряли свой дом и отправились в изгнание, преследуемые, изможденные, растерянные… Но Хаан своей верой и сильной рукой не дал нам погибнуть. Забыли, благородные господа?

Архонты хранили гробовое молчание.

— Сейчас нам не до соблюдения дурацких правил и уложений. Пожалуй, кроме одного, очень древнего… — продолжил Шогг, облизнув пересохшие губы. — Помните, «Речи Буурхина»[25]? Легендарный Прапредок нашей расы говорил, и слова его имеют силу и сегодня: «В час грозы, в час, когда смерть на пороге, сильный берет на себя право судить и вести других. Нет миссии почетней, чем стать орудием судьбы для братьев…» — Спикер слышал свой дрожащий, но удивительно при этом сильный голос и не верил в собственную правоту. Разве можно говорить такое? А что последует дальше?.. Одно дело строить планы в тиши кабинета, совсем другое взваливать на себя такую ответственность.

«Интересно, Хаану было страшно?»

Шоггу было.

— Я — тот сильный. При вас, свидетелях, я объявляю себя Диктатором со всеми полномочиями. Отныне вы — мои помощники. Впрочем, кто не желает или боится — можете уйти. Я найду себя других.

Архонты сидели неподвижно — никто не двинулся к выходу, даже если и хотел.

— Итак, возражений нет?

Снова молчание. У этих разложенцев не хватало смелости открыть рот.

Тем лучше.

— Архонт Руххан, вы официально объявите о моем решении по всей Внутренней Сфере. Сейчас я ухожу, но вернусь через два часа. Мы проведем первое заседание Чрезвычайного комитета. Присутствие обязательно.

— А как же Корпус Охраны и Ширулл? — спросила Муркан.

— Думаете, я заранее не позаботился об этом? Ширулл уже арестован за измену… офицеры Корпуса Охраны Внутренней Сферы куда более контактны и сговорчивы, нежели те, что наверху. — Шогг улыбнулся. — Командующий слишком долго позволял себе пренебрегать своими обязанностями. Что ж… — добавил он уже безо всякого пафоса. — Увидимся через пару часов.

Запахнувшись в плащ, Спикер Шогг сошел по ступенькам и направился к выходу. Там, снаружи, стояли два Гвардейца. Как только дэррн пролетел мимо них, крилоки двинулись следом. Им был дан четкий приказ — охранять Диктатора от любых посягательств.

Загрузка...