Война семей (Веласкес, ч.3)

Глава 11

Глава 11.

8 июля 335 года от Разделения, воскресенье

Верхний город, клиника Святой Марии

Лабораторный корпус клиники Святой Марии насчитывал одиннадцать надземных этажей — для защиты от излучения Сола фасад здания был цельным, без окон, внутри здания на каждый этаж вёл отдельный лифт. Лаборатория на последнем, одиннадцатом этаже была вотчиной доктора Шварца. Многие сотрудники приходили пораньше, чтобы заняться исследованиями. Помимо того, что они здорово поднимали уровень лечения, это хорошо оплачивалось и позволяло продвинуться по карьерной лестнице.

Клэр Биркин шагнула в лифт с номером одиннадцать за полтора часа до второй трети, приложила к считывателю ладонь, потом карточку. На одиннадцатом этаже створки раздвинулись, выпустив доктора в шлюз, а оттуда, после ещё одной проверки — в длинный коридор. Постоянный штат одиннадцатой лаборатории состоял из пяти сотрудников, ещё двадцать семь приходили сюда время от времени. Биркин приветливо улыбнулась хирургу Поземскому, тот помахал рукой в ответ и скрылся в хранилище образцов. Клэр встала перед дверью с номером 1113, внешняя дверь раздвинулась, запуская врача в небольшую приёмную, в которой никого не было, а потом открылась и вторая, ведущая в личный кабинет главного врача.

— Отлично, ты как раз вовремя, — Лео Шварц сидел в глубоком кресле, с надвинутой на глаза полусферой, и двигал пальцами по сенсорным панелям возле висков. — Как дела у нашего друга Паулу?

— В эту пятницу я его не видела, но в прошлый раз никаких признаков поражения нервной системы пока не было, — Клэр уселась на край стола, закинула ногу на ногу. — Он нам не слишком доверяет. Точнее, вообще не доверяет.

— Ну ещё бы, ты ведь сначала переспала с ним, а потом пыталась убить.

— По твоему приказу, — парировала Биркин.

— Ну, во-первых, мы не знали, что именно он добрался первым до нашего груза, а во-вторых, это всё затея Хельги, — Лео снял полусферу, поднялся, — в нашей семье она кровожадная и злопамятная, а я добрый и всепрощающий. Идём.

Дверь за спиной Шварца открылась в большую комнату со светящимися стенами и потолком. В комнате стоял цилиндр, заполненный зеленоватой жидкостью, внутри угадывались контуры ребёнка. От цилиндра уходила труба, соединяющая его с набором из четырёх чёрных кубиков.

— Образец шесть, предпоследний, — Шварц постучал ногтем по пластиковой колбе. — Маркус, как ты знаешь, сделал семь. Четыре эмбриона пока так и остаются в ампулах, пятая, Мона, сейчас у Паулу. Как она?

— Процесс стабилизации почти завершён, — Клэр разглядывала графики на экране, помечая нужные показатели. — Ещё несколько месяцев, и будет практически обычным человеком, никакого риска самоуничтожения и отторжения импланта, стабильная ДНК. Новые подавители намного лучше старых, и легко очищаются, смотри, даже перерывы можно не делать, несколько месяцев в растворе — и всё. Останется только договориться с властями, и будем лечить магов одного за другим.

— Они — больше не маги, — поправил её Лео. — Небольшие способности, которые никогда не разовьются, если верить исследованиям Маркуса и тем данным, которые мы получаем. Сначала вырастим оставшиеся образцы, надо подобрать для них семьи, и возьмём несколько детей из приюта, тех, кого только туда привезли.

— Какого приюта?

— Хейвен теперь принадлежит больнице, Совет попечителей договорился со Службой контроля, с понедельника наш сотрудник сместит там прежнего директора. У нас теперь два комплекта подавителей, составь график, просмотри, кого из детей можно изъять незаметно, и начнём со следующего месяца.

— Хорошо, будет сделано. Образец номер семь, — напомнила Клэр, — у Маркуса о нём ничего не сказано. Как думаешь, он чем-то отличается? И вообще, он существует?

— Если он есть, то наверняка отличается, — Лео помрачнел. — Маркус не просто так его прятал, значит, сделал что-то революционное. Он был очень скрытен, не хотел говорить заранее, пока не получит результат, а потом погиб. Остались только комплект подавителей и отрывочные данные экспериментов, которые нам удалось достать.

— Украсть, — поправила его Клэр. — У собственной дочери. Причём два раза.

— Ирина пытается изменить технологию, но пока только усовершенствовала. Зато наша цель — она благородная, никаких самосожжений, изломанных судеб и блокираторов, несчастных семей и прочего дерьма — это именно то, что хотят люди. Им надоело вздрагивать при виде браслета на чьей-то руке.

— Конечно, — Биркин кивнула. — А что с остальными?

— Будем искать тех, кто наиболее перспективен, — Шварц улыбнулся ей в ответ, под потолком появился глобус Сегунды, он медленно вращался, в разных местах, не только на Параизу, мерцали оранжевые искорки. — Почти сорок тысяч эсперов, все они зарегистрированы, и стоят на учёте в Службе контроля, их блокираторы подают сигнал.

Оранжевые искорки исчезли, и появились голубые. Их было гораздо меньше, всего две — в южном полушарии, самая большая концентрация пришлась на столицу.

— Это те, кто прошёл инициацию и стабилизировался, такие, как мы с тобой, триста одиннадцать человек. Миру не нужны полчища сверхлюдей, сотен будет вполне достаточно, чтобы проследить за планетой. За двести лет доведём численность до пятисот, потом до тысячи, главное — качество.

Клэр расстегнула пуговицу на блузке, вытащила кулон с синим камнем, сжала его между ладонями, одна из голубых искорок зажглась ярче.

— Тут ведь нет твоей дочери?

Шварц помрачнел.

— У Ирины, как она считает, свой путь, ей, наверное, до сих пор мерещится, что из Портала полезут чудовища, которых обычным оружием не победить, и тогда каждый маг будет на счету. Так она говорит, что думает на самом деле, не знаю. Но у нас нейтралитет, она не лезет в наши дела, а мы — в её.

Главврач отключил экран, приглушил свет, вернулся в свой кабинет и уселся в кресло. Клэр осталась стоять.

— Почему ты не хочешь, чтобы мы заставили Веласкеса приехать сюда? — спросила она. — Я сама не справлюсь, но Жерар скрутит его и притащит. Нормальные приборы только здесь, в лаборатории, переносной анализатор не всё показывает, а без них мы не увидим первую степень поражения.

— Он должен сам до этого дойти, — вздохнул Шварц. — Когда-нибудь он всё мне расскажет сам.

— Ты сам в это веришь?

— А если не расскажет, то у нас есть Жерар, — Лео рассмеялся, ткнул пальцем в экран. — Раньше говорили — лёгок на помине. Смотри.

В холле больницы стоял Веласкес, и что-то говорил доктору Мириам Гомеш. Рядом с ними стоял молодой человек с бородкой и браслетом на левой руке.

— Приведи их сюда. Обоих, — распорядился Шварц.

— На одиннадцатый этаж? И ладно, Веласкес, а второй?

— Обоих, — ещё раз повторил Лео — На минус четвёртый, в лабораторию.

Эфраим не отрывая глаз смотрел на черноволосую красавицу, с которой разговаривал Павел. Они встретились в холле больницы, женщина куда-то спешила и остановилась, чтобы поздороваться с Веласкесом. Лицо с высокими скулами, тонкими ироничными губами и широким лбом, огромные черные глаза, ни одна прежняя знакомая инженера Геллера с ней и рядом не стояла.

— Привет, — сказало это неземное чудо, — снова снимаешь репортаж?

Мириам, казалось, не обращала внимания на то, как на неё пялится спутник знакомого репортёра, но ей было приятно. Незнакомец с продетой в кольцо бородкой делал это деликатно.

— Нет, мы к доктору Биркин. Как раз собирался получить карточку.

— В прошлый раз ты тоже её искал, — женщина засмеялась, Эфраим подумал, что приятнее смеха он не слышал. — Чем она тебя так заинтересовала?

— Мы вроде как встречаемся, — Павел понизил голос. — Только никому не говори, это секрет.

— С Клэр? — Мириам удивилась. — Неужели наша строгая мисс Биркин изменила своим принципам, и променяла врачей на тебя?

— Все любят магов, потому что мы отличные ребята, — Павел улыбнулся.

— Как пациенты — да, самые лучшие, вас не нужно лечить. А твой друг, — доктор Гомеш кивнула на Эфраима, — тоже к ней?

— Гордон Шамуэй. У него проблемы с глазами, — невозмутимо ответил Веласкес. — Смотри, как на тебя пялится.

Инженер тут же отвернулся.

— И вовсе он не пялится, — вступилась Мириам за Эфа. — Просто он, в отличие от некоторых, скромный и вежливый. А ты, Веласкес, мог бы быть потактичнее. Ладно, я побежала, ваша Клэр Биркин — вон она, тут как тут.

Клэр и Мириам явно друг друга недолюбливали, они холодно раскланялись, доктор Гомеш ушла, а Клэр поманила Павла за собой. Они прошли по длинному коридору мимо морга и нового отделения реанимации, поднялись на второй этаж, в стеклянную галерею, идущую от одного здания к другому, снова спустились, и вышли на внутреннюю территорию больницы.

— Лабораторный корпус, — Клэр ткнула в высокое здание без окон, — мы с тобой проведём несколько тестов.

— Не со мной, с ним, — Павел кивнул на Эфраима.

— У нас договорённость.

— Я сказал, что подумаю, — Веласкес наклонился к Клэр, словно собирался открыть ей какой-то секрет, — и знаешь, я всё ещё думаю. А вот у него время идёт на минуты.

Доктор Биркин всё ещё не могла понять, зачем Веласкес притащил к Лео Шварцу какого-то мага. Совершенно обычного — браслет на левой руке, сосредоточенный взгляд. Она потянулась, чтобы дотронуться до гостя, но Павел её остановил.

— Не здесь, — сказал он.

Инженер тоже не мог понять, зачем им доктор Биркин, обычный офтальмолог. Что бы там Павел не говорил Мириам, с глазами у него всё было в порядке. И с мозгами. Он мог поверить в то, что здесь, в больнице, какая-то группа исследователей разработала способ, как остановить безумие, если прошло совсем немного времени — наука не стояла на месте, и наверняка разработки в этом направлении велись. Он не мог сложить вместе все детали головоломки — процедуру, которая вернёт ему контроль, отсутствие настоящего браслета и то, почему они не отправились сюда сразу, а сначала сделали протез.

Троица зашла в холл, Биркин приложила к сканеру ладонь, потом карточку, выбрала одиннадцатый этаж. Когда лифт остановился, и зажглись две единички, она хлопнула по клавише «Стоп», потом вдавила квадратик рядом с ней. Кусочек облицовки словно провалился. Клэр засунула туда мизинец, подождала, вытащила обратно. И лифт поехал вниз, он миновал минус второй этаж — последний, самый нижний, и ещё некоторое время двигался вниз.

На площадке непонятно какого этажа их встретил доктор Шварц, Эфраим впервые его видел — невысокий пожилой мужчина с круглым брюшком, золотой оправой очков и надменным выражением лица.

— За мной, — коротко приказал он, и вальяжно зашагал по длинному, плохо освещённому коридору.

Геллер крутил головой, подмечая датчики, сканеры и скрытые барьеры, если бы он стал окончательным параноиком и заперся в бункере, то поставил бы примерно половину от того, что разместили в этом коридоре, и мог спокойно ждать штурма. Павел шёл, глядя вперёд, выбор, который пришлось сделать, был нелёгким.

Коридор уходил вниз обычной лестницей, справа от неё, стоило им приблизиться, раздвинулись белоснежные створки, ведущие в такое же ослепительно-белое помещение. В нём стояли несколько кресел, глубоких и удобных, и длинный узкий стол, продетый в матово-серое кольцо. Клэр поёжилась, она предназначение подобного устройства когда-то испытала на себе. Не точно такого — новый образец стоял здесь всего третий год.

— Сначала ты, — Лео похлопал Павла по плечу, — не отказывайся, изменения накапливаются незаметно, лучше знать, чем не знать.

Веласкес спорить не стал, скинул куртку, улёгся на стол, кольцо медленно прошло от его головы к ногам и обратно. На экране возникло анатомическое изображение человека, зелёные точки вспыхивали по мере продвижения кольца. Клэр всматривалась в появляющиеся цифры, делая пометки в планшете, дождалась оранжевой, вспыхнувшей в районе поясницы, и остановила на этом месте кольцо.

— Здесь, — сказала она, увеличивая область. — Концентрация на пять процентов выше нормы.

— Что это значит? — не выдержал Эфраим.

— Он имеет право знать, — Лео поднял ладонь, пресекая возражения Клэр, — в двух словах, молодой человек, на планете присутствует вещество, которое накапливается в организме человека — не каждого, а того, у кого есть предрасположенность, и это вещество взаимодействует с особым полем планеты. Вы ведь Эфраим Геллер, и работаете на Нину Фернандес?

Инженер кивнул, потом помотал головой.

— Больше нет, — сказал он, — сейчас я, так сказать, свободный художник.

— Это к лучшему, возникнет меньше вопросов. Так вот, блокиратор не даёт этому веществу накапливаться, он вытягивает это вещество из организма, как пылесос, оставляя там совсем чуть-чуть. Когда вы снимаете браслет, вещество сразу оседает в нервных волокнах, и через несколько минут его уже оттуда просто так не извлечь.

— А если надеть несколько браслетов?

— Количество неважно. Есть минимум, больше которого ваш организм просто не отдаст, оставит себе, и он, этот минимум, без браслета растёт. Павел — любитель снимать блокиратор по поводу и без, да ещё и рекорды ставить, в ближайшее время я бы ему порекомендовал этого не делать. Доктор Биркин?

Клэр, за время разговора сместившаяся Эфраиму за спину, приставила инжектор к его шее, надавила на сенсор, подхватила обмякшее тело. Лео тем временем остановил установку, Павел слез со стола.

— Когда мне за ним вернуться? — спросил он.

— Два дня, — Шварц вздохнул. — Ты ведь понимаешь, что каждая работа чего-то, но стоит?

— Эфраим — взрослый мальчик, и сам может решить, что и сколько стоит, а ваш долг передо мной всё ещё не оплачен, — Веласкес улыбнулся, — пойдёт это в зачёт, и в чью пользу, мы ещё обсудим. Парень — находка, настоящий гений, и он не из болтливых.

— Договорились, — Лео кивнул. — Что-то ещё?

— Да. Заберите Мону, в коттедж могут заявиться посторонние. Если, конечно, вы не вмешаетесь. Куда его, на стол?

Шварц кивнул, подождал, когда створки за Павлом и Клэр сомкнутся, положил ладонь Эфраиму на лоб, включил установку. Кольцо пошло вдоль тела, оранжевые точки вспыхнули на изображении, покрывая экранного человека с головы до пят, особенно много их было в районе шеи. Геллер был в сознании, Лео переместил экран так, чтобы ему было всё видно.

— Давайте проясним, молодой человек. Я пытаюсь спасти вашу жизнь — подделка, которая у вас вместо браслета, никого не обманет. Никаких гарантий не даю, но если всё получится, потом вы мне будете обязаны, как говориться, по гроб. Можете говорить, паралич я частично снял.

— А что с блокиратором? — просипел Геллер.

— Так да или нет?

— Да, конечно. Могу клятву кровью подписать.

— Ещё успеете. Он больше не будет необходим, хотя для вида носить придётся, организм сам приучится регулировать концентрацию в нервных волокнах. Но для этого нужна тренировка — один день сейчас, и, если всё получится, потом ещё несколько месяцев необходимы сеансы, сначала часто, потом реже. Предупреждаю, это будет очень неприятная тренировка, молодой человек, я бы даже сказал — смертельная.

— Я готов, — Эфраим закрыл глаза.

Шварц запустил установку, кольцо отодвинулось, давая тёмно-серебристой плите спуститься с потолка. Он взял инженера за руку — на девяносто процентов успех зависел от того, как он, Лео Шварц, сможет контролировать состояние пациента.

Павел связался с Ниной, сказал, что Геллера укусила акула, и что он в клинике. Женщина явно была занята другими мыслями, велела связаться с ней, когда Эфраим придёт в себя, посоветовала в очередной раз держаться от всего подальше, желательно — в сотнях километров, и отключилась. Веласкес решил, что так и сделает, на яхте оставалась Лулу, которую надо было высадить на берег, желательно в одежде — её Павел прихватил по дороге, в первом попавшемся магазине. Камеры на яхте пришлось отключить, полиция и так проявила слишком много интереса, не хватало только, чтобы она перехватила сигнал с прикованной к кровати девушкой, внешняя камера ничего подозрительного с прошлого вечера не обнаружила. Были небольшие сбои, но у порта существовали собственные камеры, следящие за пришвартованными судами, и Веласкес, заплатив немного реалов, следил и через них тоже.

Дьяболо, наконец заполучив хозяина в седло, загудел двигателем и выдал привычные триста километров в час, ещё не наступил полдень, когда Веласкес поставил мотоцикл на парковку и не спеша дошёл до яхты. Он отметился у дежурного по пирсу, новичка — тот долго искал данные, и сосканировал ключ только с третьего раза, и залез на корму. Отсоединил фиксатор швартовых, включил водомёты, чтобы отчалить от причала, но отплыть ему не дали — наперерез яхте ринулся полицейский катер, две машины с маяками вылетели на площадку, и оттуда выскочили полицейские, доставая оружие.

— Сеньор Веласкес, — громкий голос женщины с нашивками сержанта через усилитель разносился на весь порт, — оставайтесь на месте. Держите руки на виду.

Павел вышел на палубу, развернул ладони в сторону полиции, трое офицеров тут же перескочили через узкую пропасть, отделяющую корму от причала, двое держали мага на прицеле, пока третий фиксировал руки за спиной.

— Оружие? — сержант тоже перелезла на яхту, остановилась перед Павлом, расставив ноги и держа руки на рукоятках пистолетов. Ей было лет тридцать, и она немного волновалась.

— Карабин в мотоцикле, пистолет в кобуре, — Веласкес показал глазами на куртку, полицейский вытащил глок, засунул в контейнер, стащил с мага очки, отобрал комм.

— Пройдёмте со мной, — сержант направилась к каютам, офицер подтолкнул Павла в спину.

Они спустились по крутой лестнице, и остановились у открытой двери.

— Вам знакома эта женщина? — сержант кивнула на кровать, где лежала Лулу.

С располосованным горлом, крови натекло столько, что с простыни ручеёк пролился на пол, образовав лужу. Павел вспомнил бегающие глаза Стэна, и его слишком уверенный отрицательный ответ на вопрос, жив ли Стоцкий.

— Мне нужен адвокат, — сказал он. — Его фамилия Ломакс, можете найти его по реестру Нижней столицы.