Возгласы прошлых лет. Часть первая

Марш пламени

Взгляд Виеля всё не упускал из виду внутренние каменные стены замка. Он смотрел размеренно, вглядываясь в каждую деталь, то и крутя головой в разные стороны. Все, кто был в замковом дворе, сочли бы действия Виеля странными, но вряд ли чересчур странными. Слухи о Вилейнах ходили разные. От странных и загадочных до смешных и нелепых. Обсуждение правителей Арсмерда всегда были в порядке вещей у знати, горожан и крестьян. Все Вилейны, так или иначе, становились свидетелями чего-то необычного. Вмешивались в тайные дела. Попадали в ситуации, до того нелепые, что любой холуй мог фыркнуть, едва вспомнив весёлый рассказ о Вилейнах. Слава о них ходила, шибко говоря, двойственная. Но их всё равно боялись, поэтому если и говорили о них, то за спиной. Виель не понаслышке знал обо всех тех слухах, что ходили о его семье, но в подробности никогда не вдавался. Все попытки расспросить отца давались тяжело, а иногда были тщетными. Теперь Виель думал, что и он попал в эту волну. Волну распространяющихся со скоростью ветра – слухов. «Сир дерьма в штанах» – кажется, теперь так его называли.

«Сир Виель Вилейн с испуганными глазами тащил некого странника из Гарвельда. Они были мокрые, обугленные, и от них пахло гарью и дерьмом. Они прошли через весь город к Высокому камню и были словно потасканы», – так кто-то говорил о них в тавернах. Простые городские людишки частенько обменивались вестями друг с другом. И если изначально весть была относительно правдивой, то к десятому рассказу от правды оставалось только лишь название. Виель не поддавался чувствам, если слышал такое в свой адрес. Ему было непонятно только одно: «Почему о нём столько говорят, а о страннике из Гарвельда – ничего». Тем более если он такой не один. Почему тогда о них никто не знает? Виель долго думал и всё рассматривал замок, ловя на себе хихикающие взгляды красивых служанок и молодых слуг. Даже щербатый, сморщившийся как засушенный лимон – конюх, едко ухмылялся. Со светло-русыми кудрями, причесанными не один раз; в недавно выстиранной, шёлковой ткани, отливающей зеленью, Виель, стоял величаво и гордо. Пока не замечал на себе все взгляды, нервничал и неуверенно сбегал или отворачивался. От сира Виеля Вилейна до сира дерьма в штанах – только один ехидный взгляд простолюдина. Виель рассерженно покидал замковый двор и чувствовал, как в спину ему продолжают глазеть. А солнце не переставало светить, палёными лучами, подогревая нежную кожу служанок, под льняными, красными и коричневыми платьями. Сегодня пот стекал со всех стремительно, подобно Лунной реке, спускающейся с высоких хребтов. «Наверное, странник уже где-то там – далеко за Арсмердом. Скачет мимо гор наравне с ветром, резво подгоняющим его». Виель не переставал думать о Глене Локроге, Когте и окровавленном конверте, внутри которого лежало письмо и обрывок старого пергамента. Тексты, что были написаны на нём, не давали покоя ещё молодой голове. Искривлённые, ужасно не привлекающие и совсем не похожие ни на какой другой язык, который Виель видел когда-либо. Попытки добиться ответов, которых Виель уже так жаждал, были неумелыми и неуверенными. Виелю не хватало подкованности в разговоре с кем-либо. Допросить Глена не вышло. Коготь ничего не сказал, Отер ничего не знал, а отец только и заливал себя старым, выдержанным в бочках, вином. Виель только вошёл в башню, ведущую к голубятне, как навстречу ему выбежали сорванцы Отера – Гѐнель и Юэн. Шестилетние близнецы резко остановились и тут же набросились обнимать ноги Виеля.

– Дядя Виель, доброе утро! – сказали малыши и выбежали из башни.

Виель стоял, ошарашенный, и весь в мыслях, и только крикнул им вдогонку:

– Не бегайте так быстро!

Неважно выдохнув, потревоженный Виель обернулся и увидел двух служанок, спешно покидающих башню. Прекрасные, молодые лица быстро поклонились и пронеслись мимо него. Он только и успел осмотреть их немного смущённо.

– Куда сегодня все спешат? – проворчал им в спину Виель и продолжил свой путь к отцу. Похоже, только Виель сегодня никуда не спешил и всё медленно перебирал ногами, глубоко вдумываясь о своём. «Вот бы и мне стать таким, как Глен Локрог. Всем плевать, кто он, откуда он и во что одет. Никому до него нет дела, а вот ему есть дело до всех», – последнее, о чём подумал Виель, зайдя в голубятню, где отец продолжал потягивать вино и нахмурено смотреть на Арсмердские хребты. Дёргающейся рукой он подносил кубок к своим губам и неважно выглядел. Виеля настораживал такой вид отца. До приезда Глена Локрога он так не выглядел.

– Отец, ты в порядке? – Виель подошёл достаточно близко и встал за спиной.

– Зря я с ним так…, – горестно сказал отец на выдохе после тяжёлого глотка.

Виель давно не видел отца таким подавленным и огорчённым, постоянно видев его одновременно и строгим, и насмешливым. Радостным по вечерам, когда они все вместе собирались ужинать, и вдумчивым к ночи. Но таким, как сейчас – никогда. Виелю стало обидно за то, что старые друзья так и не поговорили по душам. Точнее, обидно за отца, изрядно тоскующего по своему прошлому, о котором он никогда не рассказывал ни Отеру, ни ему.

– Отец? Ты тут или где-то очень далеко? – с ухмылкой спросил Виель и сел рядом с отцом. Звук похлопывания белоснежных голубиных крыльев заполнял помещение. Посмотрев, как голубь вылетел из рук голубевода и унёсся, взмахивая крыльями, Виель подумал о Глене Локроге, стремительно направлявшемся к столице, чтобы передать конверт. Подобно голубю, который нёс куда-то значимую весть.

– Виель… Я давно уже где-то не здесь. Я всё ещё там, где почти разрушилась моя жизнь, – монотонно ответил граф-отец, поддерживая голову рукой.

– Может, пора вернуться? – Виель спрашивал, улыбаясь, не придавая значения словам отца. Он часто упивался вином и нёс какую-то пургу, поэтому они с Отером не слушали его и лишь пытались побыстрее уложить в постель.

– Нет. Там я оставил частичку её… И теперь всё думаю, как так смог допустить произошедшее, – отец продолжил говорить о своём немного с отдышкой.

– Ты переживаешь за Локрога? Брось это, с ним ничего не приключится. Тем более после сражения с огненными призраками…, – радостно сказал Виель, но на последнем будто обомлел, снова вспомнив тот вечер.

Пылающие ярким пламенем, облепленные углем, пеплом и золой; языки пламени, которые стекали с них, будто вода, и звук их появления – всё это заставляло Виеля содрогаться. Никаких лиц и только безудержное пламя: бездушное, бесчувственное и безжалостное. Они будто были не из этого мира. Не из мира людей и птиц, а из мира страхов и сгоревших надежд. Обычно огонь приносит тепло и уют, но стоит представить его в таком виде – обволочёт и сожжёт дотла.

– Ты боялся, сын. – сказал отец, расположившись ближе. – Я тоже когда-то впервые увидел их и услышал то, что они напевают во мраке. Словно возглашают. Зазывают природу и не только. Тогда мне тоже было страшно, Виель. Столкнуться с ними было нашей судьбой. Вилейны теперь вовлечены в тайну этого мира.

– В ту тайну, что находилась в конверте? – Виель занервничал и неуверенно встал, чтобы отойти к проёму.

Чистое, голубое небо сегодня было застелено пышными облаками, плывущими медленно над острыми зубьями Арсмердского хребта. Эти зубья в народе были прозваны пиками. Острыми и блестящими, как клинки алебард. Герб Вилейнов – три горные «пики». Самые высокие из всех гор и возвышенно стоящие перед всеми – символ мужественности, стойкости и величия. Даже длинный Тельтерский хребет, у которого и возвели столицу Ильдарии, уступал в высоте и обширности Арсмердскому.

– Тайну? Нет, Виель. Это куда больше, чем тайна. А то, что ты прочёл – лишь малая часть нашей людской истории. – спокойно сказал Эйвенд и больше не выглядел раздражённо. Возможно, приход Виеля немного отвлёк его.

– Почему тогда ты никогда не рассказывал, про «нашу людскую историю»? – Виель слегка возмутился и сложил руки за спиной.

– Я много тебе рассказывал, Виель, – граф вымолвил томно. – И легенды, и мифы. – Старую, седую бороду, Эйвенд стал почёсывать.

– Ты всё ещё помнишь, что читал мне по ночам?

– Помню, Виель.

– Ты не хочешь рассказать, откуда у тебя были эти книги?

– Книги? Книги… Да, Виель. Пришло время. Я уже стар, постоянно пьян и даже не способен держать меч. – Спокойный голос графа погрубел. – Не способен сражаться, как ты, или Отер. Разум мой помутнел до того, что теперь с трудом различаю людей, их чувства и переживания. Мне пора передавать бразды правления вам с Отером.

– Сегодня после ужина я всё вам расскажу, Виель, – отец склонил голову. После резко её поднял, чтобы ещё раз взглянуть на прекрасный, открывавшийся вид, и продолжил тихо бормотать. – Виель… Виель…

– Что-то ещё, отец? – с наивным удивлением спросил Виель.

Глаза отца вмиг опустели.

– Виель… Она назвала тебя в честь своего музыкального инструмента. Я был против, ведь над тобой могли насмехаться, но она настояла на своём. К сожалению, я был бессилен лишь перед ней. Леврия… Она носила белое перо за левым ухом и молила стража о благосклонности. Я никогда не понимал её женские ритуалы подношения, но когда понял, моя жизнь сразу перевернулась с ног на голову.

Виель стоял подавленный и взбудораженный одновременно. Внутри его переполнял страх и чувство неизведанности. Непонимания той сути, которую отец держал в своей старой и тяжёлой голове.

– Я помню, как она пела мне, перебирая струны виелы. Волшебное звучание того дня: шелест листвы, лёгкий ветер и музыка матушки. В лицо слепили лучи утреннего солнца, а её лик словно блестел тогда.

Отец печально добавил:

– Она была волшебна, с того самого дня, когда я повстречал её с труппой музыкантов. Я был молод и силён, но груб, как твой дед. Однако мне удалось познать волшебство твоей матери. Ах… Ты бы знал, Виель, какой я был тогда нелепый, неуклюжий и нервный. Моё сердце разрывалось от счастья, когда Леврия начинала петь и когда смотрела на меня. Я считал, что она была моей истинной целью, и любил её… Любил настолько сильно, что даже забывал есть.

Отец медленно приподнялся, скрывая своё лицо, и направился к двери. Возможно, он не желал показывать ту грусть, которая печалила его до слёз.

Виель с трудом вымолвил слова, которые несколько раз проговорил про себя.

– Третий ребёнок, отец. Это был мальчик или девочка?

– Это был рождённый убийца твоей матери. – грубо ответил он.

Виель жаждал правды, вглядываясь в медленно плывущие облака. Он обернулся посмотреть на отца, который вяло покидал голубятню и снова обернулся, уже вглядываясь в ночное небо, устеленное звёздами и одинокой луной. День пролетел слишком быстро из-за мыслей, не покидавших голову Виеля.

Он то ходил по замку, всё обдумывая случившееся, то поговорил с Отером и посетил все башни да террасы. Между раздумьями приказал конюху привести в порядок лошадей, а оруженосцам подготовить его боевые доспехи и оружие. Рассмотрел все гобелены и картины прежних правителей Вилейнов, мысленно прощаясь с ними. Ещё раз вспомнил тот вечер у Лунной реки, те сгорающие и тлеющие невинные тела людей, которые позже стали пеплом. Те звуки ударов белых и ярких молний. Поникшее лицо Лысого уса, оставшегося без своего уютного и приносящего прибыль заведения. Сражающегося, без сомнений, без страха и без чьей-либо помощи – Глена Локрога. В тот вечер все что-то потеряли. Виель лишился самообладания, став посмешищем в глазах собственных людей. Кто-то лишился приближённых и подданных, как Брафи Таллард. Кто-то лишился жизни, а кто-то потерял все мысли о защите и спокойной жизни. Таким, определённо был его отец – строгий и угрюмый Эйвенд Вилейн. «Но лишился ли чего-то Глен Локрог?» – подумал Виель и снова восхитился отважностью загадочного сероглазого бородача. Может, он и стал таким только после того, как лишился чего-то. Напоследок он успел донять Брафи Талларда, разыскав его после обеда и изрядно пожаловавшись.

– Зачем я взял тогда конверт, если мог не брать? Или почему взял, но доставил? Из-за долга и чести? Ты же был там, Таллард. – Виель говорил так, будто пытался найти ответ.

– Вы сделали то, чего не смогли бы другие, господин. – Таллард то и делал, что закручивал свои густые усы. Складное тело выдавало в нём молодого и мужественного мужчину, но лицо выглядело уже малость постаревшим. Светло-зелёный плащ Талларда с белыми окантованными линями по краям резво развевался ветром.

Они стояли на возвышении за стенами замка, на устеленном травой и цветами холме. Здесь также росли несколько крепких дубов, на один из которых опирался Виель и вдумчиво вглядывался. Он продолжал строить из себя предрешённого. Быть подготовленным стало его негласным призывом к действиям. Теперь Виель хотел всегда готовиться перед тем, чтобы что-то сделать. Один только шаг стоит обдумать двадцать раз. Иначе, если уже шагнул, то времени думать нет. Так и было с конвертом.

– Передай конверт, малец…, прошу тебя. – Снова вымолвил свои последние слова умирающий гонец под кличкой «Коготь». Только теперь в голове Виеля.

– Уже нет смысла думать о том, что мы могли бы исправить в прошлом. Нужно думать о том, что происходит сейчас. Так, я говорю своему сыну, когда он, вспоминая, плачет из-за своей потерянной игрушки. – Таллард стоял гордо, всучив свои руки за кожаный ремешок, туго опоясывавший его тёмный кафтан.

– Ты прав, Таллард. Нет смысла оборачиваться. Выбор уже не изменишь. Вот если бы мне сказал что-то подобное отец…да только игрушек я никогда не терял, – ответил Виель.

– Столько игрушек, сколько было у вас, не было ни у кого, – утвердительно сказал Брафи, немного тряхнув своей головой. – Даже если вы что-то и потеряли, никто бы этого и не заметил.

– Нам нечего терять, когда мы имеем всё? – ухмыльнувшись, спросил Виель.

– Смотря чего вы не хотите потерять. – Брафи продолжил гордо стоять, а после отправился на обход.

Виель же снова вспомнил свой ужасающий сон. Там ему было одновременно страшно и горячо в прямом смысле. Его тело будто прожигалось изнутри от вонзающихся пламенных клинков бездушных созданий, порождённых огнём и пеплом. Пепла тогда было достаточно, чтобы его не заметить. И тысячи перьев: красных, голубых, зелёных, серых, белых и чёрных, медленно парящих над огненной землёй и сгорающих в полёте. Где-то позади послышались лязги кольчуг и звон стали, бьющейся о сталь, лошадиные визги и тяжёлые взмахи крыльев. Ослепляющий, белый луч на горизонте, разделивший небо на две части и Глен Локрог, который так же отливал сияющей пеленой. «Смотри, Виель…, смотри», – говорил он тогда. Но куда нужно было смотреть, Виель не знал. Может, на тот пепел, сыплющийся со сгорающих перьев? Вряд ли ответ нашёлся бы в его глупой голове. Да и это – всего лишь сон. Странный и насыщенный бредом из воспоминаний, внутренних переживаний и заумных мыслей.

Облако медленно проплыло и открыло вид на одну из ярких звёзд, на которую смотрел Виель из окна комнаты отца – обширной и пустой. Здесь не было ничего лишнего: красочные ковры, привезённые из-за морей, несколько тумб для свечей, кресла, картины, развешенные на каменных стенах. Большой камин и высокое, арочное окно с выходом на балкон. Виель как раз стоял здесь и глазел то на вечерний город, прекрасно видневшийся из Высокого камня, то на ночное небо и окутанные мраком горные хребты. Он не заметил, как пронеслось время, будто мгновение. Ещё утром Виель с Отером провожали странника Глена Локрога, а уже вечером они ждали отца в его комнате раздумий и одинокого покоя. Отер сидел в кресле и время от времени вставал и расхаживал по комнате, видимо, от некоторых волнений.

– Что он хочет нам сказать, Виель? – спросил Отер и подошёл к камину. Заведя руки за спину, он стоял стройно и величаво, но словно не хотел здесь находиться. Отца Отер как-то ненавязчиво презирал за его вечерние винные приёмы. Отец, бывало, достаточно напивался, чтобы побранить неважным словом и Отера, и Виеля. Вряд ли отец делал это специально. Всё-таки сыновей он любил. Виель же только и ждал прибытия отца, ловя уже сумеречный, холодный ветерок своим лицом. Он стоял в проёме, между распахнутыми дверцами окна, высотой в свой рост. Шёлковые, белоснежные шторы легко развевались под натиском ветра и томно спускались книзу, как и кудри Виеля. Этим вечером всё затаивало дыхание и только ждало. Огонь в камине слабо разгорался, и некогда толстые поленья уже дотлевали мелкими огоньками. Слишком спокойно было здесь, как и тогда, по дороге от постоялого двора к Арсмерду. Ничего не предвещало беды, пока не случилось что-то неожиданное, что призвало тех бездушных порождений огня, появившихся из ниоткуда. Так было и сегодня. Не хватало только туманной пелены, густо спустившейся к земле. Виель настораживался, но, как заверил его Таллард, стража прочёсывает леса вокруг замка и города. Никто не будет сегодня потревожен, как и вчерашним вечером. Виель поправил свою бело-зелёную котту и повернулся к Отеру.

– Ты помнишь день, когда мы были у сгорающей деревни?

– Сгорающей деревни? Ты не пил случаем? – Отер недоумённо ухмыльнулся и уселся в кресло, запрокинув ногу на ногу.

– Тогда в постоялом дворе, смотря на разгорающееся дерево, что не тухло под стеной дождя, открыло мне одно воспоминание. Я видел дома, и их было много. Возведённые на поляне, скрытой величием леса, а позади была гора. Эта деревня полыхала, Отер, и там было много людей. Кто-то держал меня за плечи и не отпускал, а в мысленной картине мне показался отец. Только стройный и не седой. У него была густая, окладистая борода, а сам он был в сюрко с нашим гербом, натянутым поверх кольчуги, – томно и долго говорил Виель.

– И что же там делал наш отец? – с ухмылкой спросил Отер. – Знаешь, Виель…, тот день выбил тебя из колеи. Ты стал слишком вдумчивым после той охоты.

– Тебя там не было, и ты даже не понимаешь, с чем я столкнулся! – Виель раздражённо выкрикнул.

– Тише, брат. Я прекрасно знаю, что там произошло и понимаю твои чувства. Я к тому, что не стоит себя закапывать лишними мыслями. – Отер резко встал и взбудоражено стал объяснять. – Перестань думать о том, что случилось, и ты будешь меньше видеть мысленных картин.

– Ты так говоришь, словно знаешь больше, чем я, – оскалился Виель и отвернулся к окну.

Отер глубоко выдохнул за спиной Виеля и медленно приблизился.

– Помнишь тот день, брат? Когда мы провожали мать в поднебесье к великому стражу? Сколько слёз мы там обронили… – Отер сказал спокойно и встал рядом с Виелем, немного возвысившись над ним.

– Трудно забыть тот день, – промолвил Виель.

– Мы его никогда не забудем, но и не вспоминаем попросту. Воспоминание это наводит на горесть и тоску. Поэтому не стоит и тебе вспоминать то, что приносит тебе боль, страх или переживания. Так, ты сделаешь себе только хуже, – сказал Отер и легко провёл рукой по шторам.

Будто вспоминал тот день, когда также легко проводил рукой по простыне, на которой лежала мать. Вместе с Отером они тогда держали её руку и истерично прижимались к ней. Кровь, что была на ней, окрашивала всю простыню от живота до ног. Им дали лишь малость времени, чтобы попрощаться с матерью, а после отец приказал их увести. Виель никогда не забывал тот день и жалостливый взгляд матери. Своими необычными глазами она посмотрела на него в последний раз, а после её взгляд замер. Карие с вкраплениями жёлтого, глаза больше не находились в этом мире, а дух её улетал куда-то далеко. Туда, где находится великий, четырёхликий страж.

– Наша, только рождённая, сестра тоже тогда погибла вместе с матерью, – тоскливо выдал Виель.

– Или брат. Отец тогда так и не сказал, кто был рождён. – Отер развернулся и ехидно посмотрел на Виеля. – Ладно, брат. Достаточно на сегодня грусти и воспоминаний, – сказав это, он отошёл к креслу и снова уселся в него поудобней.

– О воспоминаниях отец нам хочет сказать, – сказал Виель, словно прикрикнул, продолжая смотреть в арочное окно. Огни города, что горели где-то внизу, ещё не собирались тухнуть, и Виель внимательно осматривал каждый огонёк. Свежий воздух, что задувал в комнату, смешивался с тлеющими поленьями. Приятный аромат горения наполнял комнату. Небо сегодня было необычно тёмным. Даже лунный свет затерялся где-то в этой темноте.

– Помилуй меня, страж… – недовольно выпалил Отер. – И ради этого я сижу тут целый час? Чтобы слушать бредни?

– Я думаю, ты сильно удивишься, раз ничего не знаешь, – за сказанным Виелем послышался тихий звук отворявшейся двери. От чего Виель мигом взбудоражился, а тело прочувствовало резкую пробежку мурашек и холод. Дверь полностью отворилась, и в проёме показался огонёк от фонаря. Он медленно заходил в комнату и показал за собой нескольких слуг, которые занесли какие-то предметы и оставили их на небольшом деревянном столе, стоявшем у кресла, на котором сидел Отер и недовольно обводил их своим взглядом.

– Что это? Меч? – нахмуренный Отер провёл рукой по лицу, как бы разглаживая натянутую кожу, и завлёкся интересом.

– И книги… – добавил Виель и недоумённо смотрел на эти странные предметы.

– И плащ Айрѝлла Вилейна – вашего покойного дяди и моего родного брата. – С этими словами тяжело вошёл в комнату Эйвенд Вилейн. Одновременно и граф, и отец. Его ночной, бархатный халат спускался ниже колен и отливал тёмно-синим, с вышитыми золотистыми узорами на нём. Он неважно перебирал ногами и слегка похрипывал, будто с отдышкой. В руках отец держал такого же цвета плащ, сложенный в несколько раз и перемотанный ремешком. Слуги спешно покинули помещение и оставили семейство Вилейнов наедине. Комната была слабо освещена, и отец будто стоял во мраке у двери.

– Возьми его, Виель, – подозвал Виеля отец.

– Но что они значат? – вопросительно посмотрел Отер на отца.

Виель взял плащ растерянно. Лишь мысль о страннике Глене Локроге теперь ошарашивала его с ног до головы.

– Неужели… – Виель сказал себе под нос, рассматривая плащ из грубой ткани. Теперь он точно всё понимал, а мысленная картина в его голове стала складываться.

– Да, Виель. Ваш дядя был карателем. Таким же, как и Локрог, – с отдышкой утвердил граф и медленно направился к окну. – Таким же, как и Фѝст из рода Фѐйров. Как и Ва̀льхар «Полуночник». Длан Тормерг и Ю̀ндар, и много кто ещё…, – томно говорил отец.

– Карателем? О чём ты, отец? – Отер также недоумевал, откинувшись в кресле. Виель теперь точно понимал, что старший брат тоже ничего не знал.

– Карателем священных гильдий Мардолората. Вынь меч из ножен, Отер, – сказал граф и встал в проёме арочного окна. Порывы ветра всё ещё легко развевали длинные шторы. Сегодня вечером отец был без кубка и без кувшина с вином, хотя всё необходимое стояло на тумбе у окна, но даже туда он не смотрел. Взгляд его направлялся к сумеречным пейзажам, открывавшимся из окна. Руки его дрожали и медленно спускались к карману халата, из которого отец достал что-то похожее на трубку, какая была у Локрога.

– Никогда не любил эту Арлинтерскую дурь… – тяжело сказал отец и взял свечу с тумбы, чтобы поджечь то, что находилось в трубке.

Виель всё стоял в недоумении, а Отер вынул меч из ножен. Удивлённые глаза старшего брата смотрели на изгибающийся, пламенеющий клинок. Освещённый светом от камина, фонарей и свечей в комнате, клинок отблескивал тёплым светом и переливался. Руны, выбитые на нём, окрасились в цвет пламени и излучали, подобно ему.

– «Пламя» – меч карателей. Именно этим мечом казнят заклинателей – всех тех, что принадлежат к крови династии Эльна, – воодушевлённо говорил граф, поджигая траву в трубке. Он медленно поднёс её к губам и сделал тугую затяжку.

– А плащ? – удивлённо спросил Виель, разворачивая длинный тёмно-синий плащ, на подкладке которого он разглядел такие же руны, как и на мече, что держал Отер.

– И плащ карателей. Способный укрывать их от ненужных взглядов и защищать от магии. – Граф неторопливо выпустил дым из своего рта.

– Магии? – Отер резко поднялся из кресла и поднёс меч ближе к огню, чтобы детальней его рассмотреть.

– Значит, история о «тёмном заклинателе», что сжёг дотла некий город, правдива? – с удивлением спрашивал Виель и вопросительно смотрел на отца. В его голове перемешалось всё, и теперь он не пытался что-то понять. Лишь надеялся на то, что отец всё ему объяснит самостоятельно.

– Значит, наш дядя нёс чью-то кару? Скольких он убил этим мечом? – Отер продолжал рассматривать клинок. Он то брался за него рукой, чтобы ощутить заточку, то проводил рукой по рунам.

– Когда-то давным-давно существовало могущественное королевство, и называлось оно Эльндарией. Территории королевства разрастались от материка Эскультера, захватывая некоторые части Тельтера и Фарнтера. Населяли его тогда люди обычные и необычные. Необычных было меньше и называли они себя магами, но в народе их прозвали заклинателями. С помощью текстов, написанных Элька̀рскими рунами – языком магов, они заклинали природу. Призывали её выполнять то, о чём и сами же просили. И природа подчинялась им. Слухи и вести о магах ходили по всему миру. Ровно до того дня, пока королевство не пало под натиском простых людей. Объединившись, люди свергли магов, разрушили их столицу и выбрали путь уничтожения…

– Уничтожения? – удивился Отер. – Каковыми были причины, приведшие к уничтожению?

– Месть за содеянное, – твёрдо сказал отец, выдув ещё немного дыма.

– Что же совершили маги? Убивали простых людей? – недоумённо повёл глазом Виель и отошёл к креслу, чтобы повесить на спинку плащ.

– Они правили слишком долго и не умирали! – грубо ответил граф, словно проснулся. – Их правление отметилось страшными событиями для всех людей, населявших тогда Эскультер. Почти все заклинатели продлевали свою жизнь. И для этого им требовалось забирать чьи-то души. Невинные люди гибли тысячами ради их вечности. Поэтому причины были слишком весомыми, и магов стали истреблять по всему миру. В каждом, вновь образовавшемся королевстве людей, были возведены гильдии. Обучали там карателей, призванных нести людскую кару на отпрысков крови Эльна. Уже целую сотню лет, а может, и больше, простой люд совсем не знает о магах и их заклинаниях. И всё благодаря карателям и изменённой истории этого мира. Всё для того, чтобы полностью искоренить магию и тех, кто ею может владеть по праву рождения. Мой брат Айрилл вступил в гильдию, чтобы защищать этот мир, но погиб в битве с одним из заклинателей. Обычно мечи, плащи и остальные реликвии карателей возвращаются в гильдию, но тогдашний магистр оставил их мне. – Граф снова выдохнул едкий дым, но уже над собой, послав его к высокому потолку. – В надежде, что кто-то из моих сыновей возьмёт на себя бремя Айрилла…

– Потрясающе… Я никогда не видел таких мечей, – восхищался Отер, всё рассматривая меч. – Ты или я, Виель? – с ухмылкой спросил Отер и вложил меч в ножны. – Кто же станет карателем священной гильдии? – продолжил растягивать свою острую улыбку Отер.

Виель стоял, ошарашенный. В голове его был такой же едкий дым, который исходил от лица его отца. Он понимал совершенно – ничего. Рассказ отца только добавил больше вопросов, нежели ответов.

– Смейся…смейся, сын. Но когда встретишься с ними и их порождениями, не моли о пощаде, вставая на колени, – грубо высказался граф.

– Дым тебя одурманил, отец. Зачем нам выбирать, кто возьмёт бремя нашего покойного дядюшки? Если можно послать целую армию солдат и приказать прочёсывать местность по всей Ильдарии? – едко разговорился Отер и снова откинулся на кресле.

– Они не настолько глупы, в отличие от тебя. Тем более они ничем не отличаются от людей. Верно же, отец? – грубо сказал Виель.

– Всё так, Виель…

– Тогда объясни же, отец. Что это был за конверт, из-за которого на нас наслали град из молний? Что это были за пылающие всадники, которых Локрог прозвал «огненными призраками»? – Виель разозлился не на шутку. Он всё ещё не получил ответов на свои вопросы и лишь краснел, смотря на меч, плащ и старые, запылённые книги.

– Это были заклинания, что читали заклинатели со своих текстов, написанных своим же языком! Языком безжалостным, разрушительным и нечистым, – отец грубо выкрикивал своё негодование. Похоже, ему не шибко-то и хотелось доносить до родных сыновей какие-то тайны, окутанные под запретом распространения. Виель поник, рассматривая узорчатый халат отца, его волосы на затылке, выступавшие проседью, и плащ его покойного дяди – Айрилла Вилейна.

– Получается, те сказки и легенды… Они правдивы? Основаны на реальных событиях?

– Да…, – тяжело и на коротком выдохе сказал граф.

– Скажи мне, отец. Почему каратели до сих пор не покарали всех заклинателей? Или правильней, магов? – Отер будто не верил в рассказ отца. Либо ему совсем не хотелось верить, поэтому он то и дело ехидничал. – Почему люди до сих пор страдают?

– На этот вопрос у меня нет ответа.

– Ты что, не слышал? – выкрикнул Виель. – Наш дядя погиб в битве с одним из них. Может, и другие так же гибли, сражаясь с ними. – Лицо Виеля побурело, а в глазах выступила неимоверная ярость. Он и так был раздражён, а тупые вопросы Отера только добавляли ему внутренней злости.

– Пожалуйста, отец. Я нашёл тебе карателя. Уже закалённого и готового к сражениям, – оскалился Отер.

– Не был бы ты моим братом – уже давно пересчитывал кровавые зубы на полу. – Виель злостно оглядел Отера, его острую растянувшуюся улыбку и равнодушное лицо. Отец стоял стройно и продолжал выдувать едкий дым, не обращая внимания на словесную перепалку сыновей.

– Но я твой брат. Усмири свой пыл, братец. Лучше подготовь его к сражениям с магами, – противно захихикал Отер. Виель уже решительно подходил к нему с неустойчивой яростью внутри, как тот резко удивился и стал недоумённо чувствовать что-то в воздухе.

– Что за странный запах? Вы чувствуете? Пахнет гарью…

– Бесчувственный кретин! – Виель резко сблизился и уже хотел замахнуться кулаком, как его неожиданно прервал отец.

– Молчать! – его голос загрубел и, словно гром, пронёсся раскатом по комнате. – Два глупца! И кого я вырастил?! Вы не можете совладать даже со своими словами! – Граф был слишком зол и теперь обернулся.

– Ты ничего не рассказывал нам на протяжении стольких лет! Не посвящал в свои тайны и тайну нашей семьи, а теперь требуешь от нас выбора! Почему сам не взял этот меч и плащ? – Отер тоже был в ярости.

Виель же поник и слегка испугался от услышанного.

– Ты даже не представляешь, с чем нам предстоит столкнуться! Эти твари объединились в Тельтере… Жгут города, вылавливают карателей, словно крыс, и если Локрог не доставит конверт, всё покроется огнём! – Граф не переставал кричать, но Виель слышал их приглушённо, всё всматриваясь на слишком тёмное небо и ощущая странный запах гари. Виель поглядел на камин, но поленья уже догорали углями и не могли так пахнуть. Аромат от камина всегда был приятным.

– Если вести настолько печальны, то ни я, и тем более Виель ничего уже не сделаем, скрывшись под плащом дядюшки Айрилла. Мы не каратели, отец, а рыцари, и поэтому нам стоит созывать армию, – выпалил Отер.

– Безумец… – сказал себе под нос граф. – Безумец! – но теперь заорал.

– Это… дым… – тихо молвил Виель, но вряд ли его кто-то слышал.

– В моих словах нет и доли безумства. Мы должны действовать решительно и числом. Только так можно победить.

– Нельзя победить магию числом и решительностью, глупец! Даже несколько сотен закованных в сталь рыцарей падут без боя, только лишь повстречав заклинателя. Только эти мечи могут что-то изменить, и только этот плащ сможет спасти. Руны! Ты видишь их? Это оружие врага. Они сами их создали и закляли магией, чтобы люди смогли сражаться…

– Дым! – крикнул Виель, чтобы прервать их. – Это дым! Облако дыма! – Виель стал дрожать в голосе.

Отер спешно подбежал к окну, позабыв о ярости и раздражённости, а отец только слегка дёрнулся и медленно повернулся. Сегодняшнее ночное небо было слишком тёмным, и Виель это замечал не один раз. Звёзд почти не было видно, а ветер теперь задувал запах гари и золы. Будто где-то что-то горело.

– Неужто что-то горит? – ошарашенное лицо Виеля стало ещё сильнее ошарашенным. Его скулы подёргивались от страха, который теперь пробирал его, как тогда, в постоялом двору.

– Это точно дым, – утвердительно сказал Отер.

После его слов послышался звон колоколов и чьи-то завывания в городе. Глухой голос раздался за стенами комнаты, где-то на лестнице.

– Люди! Люди идут! – глухие выкрики слышались всё ближе, и дверь стремительно была отворена стражником.

– Граф Вилейн! – стражник тяжело дышал и говорил с отдышкой.

– Там… люди! Люди идут… И их слишком много. Они тянутся длинной колонной. Везут обозы, тянут скот. Они идут по тракту из Лиртеда и несут за собой густой, чёрный дым.

– Какие люди? – недоумённо спросил Отер.

– Выжившие с юга, сир… Говорят, что юг Тельтера охватило пламя…

Виель вопросительно и ошарашенно посмотрел на отца, который затаил дыхание и стоял сам не свой. Трубка из его рук медленно падала, рассыпая тлеющую траву внутри себя. Искры мигом рассыпались на его рубахе, скрытой под бархатным халатом, а сам отец резко откинул голову, будто терял сознание.