Возрождение клана

Глава 22

Раньше я считал словосочетание «запах смерти» избитой книжной метафорой. Пока в прошлом году на зимних каникулах Танюха, староста группы, не заставила меня посетить дом престарелых, над которым наш филфак взял шефство. Я считал это пережитком прошлого — носить старикам сумки с едой, выслушивать их воспоминания о прошлом, петь им песни из репертуара Надежды Бабкиной и разыгрывать перед ними глупые сценки о студенческой жизни.

Но портить отношения со старостой, заведовавшей журналом посещаемости, мне не хотелось. Так что я послушно таскал тяжести, выслушал бесконечные истории о давно умерших людях и пел, хотя медведь поплясал на моем ухе от души.

Я всю жизнь буду помнить запах того мрачного заведения — запах пота и старых тел, крови, хлорки и еще чего-то неуловимого. Вот и в медицинском крыле Школы магии пахло этим неуловимым, хотя умирающие синкретисты были молоды.

Я зажал нос, стараясь дышать ртом. Не хватало еще чего-нибудь не к месту наколдовать.

Удивительно, но подобные места и запахи тоже пробуждают синкретические способности. Боль, вонь, отвращение, страх — лучшие проводники для синкретизма, поэтому нас и толкают в бой с первых же ступеней обучения.

Я ускорил шаг: не хватало опоздать на лекцию к Альмире, и так уже прогулял вчера весь день. Сложновато совмещать обязанности главы клана с обучением.

У двери в комнату Раама меня охватил страх: вдруг зайду, а эльфа там нет — забыли внести в списки. Или, что еще хуже — вредный вампиреныш решит отбросить копыта у меня на руках.

Первым, что бросилось в глаза, когда вошел — спокойное дыхание и бледность раненого. Именно бледность, а не тот серый цвет лица, который был раньше. А еще — запах трав и микстур, который хотелось вдохнуть полной грудью. Я оглядел Раама и во второй раз поймал себя на мысли, что он какой-то странный. Даже не он, а в окружающей обстановке присутствовало нечто, чего здесь быть не могло.

— Доброе утро, — поздоровался я с вошедшим Оглаем.

— Доброе, — тот радостно потирал руки и чуть не прыгал от счастья. — Ты видишь? Видишь? Одаренный мальчик спасен!

— Серьезно? Раам будет жить?

— Это ли не чудо синкретизма?! — с пафосом произнес лекарь. — Хотя, скорее всего, дело тут в редкой регенерации тканей у черных эльфов. Они же много экспериментируют с магией, так что я ничему не удивлюсь.

— Я тогда пойду, а то на занятия опоздаю. Пусть отдыхает.

— Иди, иди, думаю, друг присоединится к тебе через пару недель.

Через пару недель после ранения, сродни огнестрельному? Тогда это точно будет чудо синкретизма.

Я в последний раз оглянулся на эльфа, но так и не понял, что же меня смущает. Затолкал мыслишку в дальний угол подсознания — главное, что Раам жив, и не важно, какой ценой.

Альмира явилась на занятия, чуть опоздав, но в приподнятом настроении. Видимо, накупила вчера на базаре новых нарядов. Я обратил внимание на ее зеленое шелковое платье, выгодно оттенявшие золотистые косы и белую кожу.

— Сегодня у нас будет очень приятная тема, особенно для девушек. Правда, приятная до поры-до времени. Итак: Особенности магии цвета в синкретизме.

Я опустил глаза на брусок, и тот послушно вывел название темы, да еще и услужливо нацарапал карикатурный образ Миры — с огромной грудью и пухлыми губками. Так, надеюсь, кураторша не будет проверять, чем это я занимаюсь на задней парте. Обычно мы сидели с Раамом, Таней и Ульрикой, но сегодня девицы куда-то запропастились. Что ж, не только мне прогуливать занятия.

— Некоторые маги считают, что цвет в синкретизме второстепенен и используют его в основном для любовной магии, предсказания и целительства. Крайне редко — в бою, — продолжала кураторша. — Я же думаю, что со временем цвет будет оценен по достоинству. Синкретизм не стоит на месте. Конечно, какие-то заклинания были утеряны, но также появилось много новых. А еще магия цвета прочно вошла в обыденную жизнь синкретистов. К примеру, на предсвадьбу и свадьбу жених и невеста надевают одежду цвета главенствующей над собой стихии. Синие наряды — для водников, белые — для воздушников, коричневые и зеленые — для земельников и красно-желтые предпочитают маги огня. Впрочем, сейчас у нас в Грандфанте новая мода — жениться в клановых цветах. Безвкусица и глупость — вот что я вам скажу. Ладно, вернемся к нашему родному синкретизму.

— Мира, а что такое предсвадьба? — поинтересовался я.

— Праздник, предваряющий первую ночь между женихом и невестой.

— А у нас в мире все наоборот, — не выдержал я. — Помолвка, свадьба, брачная ночь.

— Но как же тогда проверить, подойдет ли тебе жених в постели или нет? — захихикала Ариста.

— У меня была подружка, которая захотела выйти замуж за влиятельного мага и войти в его гарем, — начала саламандра.

— Сепентина, светские сплетни нам не интересны. Аль, о свадебных традициях узнаешь у твоей подруги Танны, — отрезала Мира. — Давайте на занятиях синкретизма говорить о синкретизме и, прежде всего, рассмотрим магию цвета в целительстве.

Но я никак не мог успокоиться, продолжая донимать кураторшу вопросами:

— А что такое любовная магия в синкретизме? Всякие привороты-отвороты? Я имею в виду, можно ли с помощью синкретизма заставить человека полюбить тебя или разлюбить?

— Аль, ты сегодня решил выполнить обязанности Раама по задаванию вопросов к месту и не к месту? — захихикала Альмира. — Но надоедливого эльфа тебе все равно не переболтать, так что оставь ему роль выскочки и затычки в каждой бочке. Ты спросил про любовную магию, но подумай сам: зачем заставлять кого-то тебя любить? Проще принять равнодушие как данность. Даже если вдруг синкретизм позволит тебе покорить объект страсти, то ты же всегда будешь знать, что «любовь» — не настоящая.

— Скажи это людям из нашего мира, которые платят огромные деньги бабкам-гадалкам, чтобы завоевать любовь. И тем, кто не платит, а добавляет менструальную кровь в пищу объекту обожания.

— Вот поэтому я и не осталась в твоем мире, — сказала Мира. — А знаешь, в синкретизме есть заклинания отталкивания, которое называется «слишком горячо». Это когда человек тебе нравится, но ты хочешь, чтобы ваши отношения развивались помедленнее. Или у тебя есть другие причины отсрочивать сближение. Тогда понадобится синяя краска, птица, символизирующая магию воздуха и лист бумаги. Зажигаешь свечу, пишешь слово «холод» синей краской, привязываешь бумагу птице на лапку и отпускаешь ее. И, конечно, надо вложить немного личной силы. После этого воздыхатель не охладеет, но станет более сдержанным.

— Да у вас, женщин, есть тысячи способов отморозиться от навязчивого поклонника и без магии! — воскликнул Базарус.

Это были его первые слова после смерти Лазариуса. И с ними я не мог не согласиться, вспоминая поведение Тани и Танриель.

— А вообще любовная магия — это больше не о чувствах, а о сексе, — подытожила Альмира. — Вам придется изготавливать различные возбуждающие зелья, расслабляющие и притормаживающие… семяизвержение.

Я подумал: «Если вернусь на землю, открою интим-магазин. К черту филологию».

— Но вернемся к магии цвета. Я не буду мучить вас долгими теоретическими подробностями, лучше займемся практикой. Аль, ты сегодня очень любознательный и разговорчивый. Поэтому выходи ко мне, будешь первым.

Я не стал возмущаться, все-таки сам нарвался, и послушно вышел из-за парты. В учебных классах не было досок, потому что нужные материалы преподаватели рисовали прямо в воздухе.

— Назови свой любимый цвет, — подмигнула Мира и снова захихикала.

Я вдруг осознал, какая она молоденькая, не на много старше меня. Даже не окончила курс магии, а уже сама работает преподавателем и куратором. Раньше у Миры было мало часов, ей ведь самой приходилось учиться, хоть и по индивидуальному расписанию. Но после мятежа в Школе осталось мало преподавателей: кто-то уволился и вернулся в свой клан, а кто-то погиб. Так что Мира сбивалась с ног, обучая несколько групп подряд. Да еще и прохиндей Эрик устроил себе незапланированный отпуск.

— Синий, — назвал я первый, который пришел в голову.

— Сразу видно мага воды, — Альмира опять захихикала.

Да что ее так веселит? Явно задумала что-то нехорошее.

— Раз ты выбрал синий, который традиционно ассоциируется с водянкой, то вся группа подцепит это заболевание, — кураторша резко стала серьезной. А ты будешь лечить товарищей с помощью магии свечей. У меня нет времени объяснять, как она работает, потому что мы половину занятия проболтали про любовь, предсвадьбу и прочую чепуху.

Одногруппники зароптали. Я же понял, что разозлил Миру не на шутку, как однажды Раама, когда кураторша «угостила» его медом. Впрочем, Альмира всегда была отходчивой. Я подошел к девушке и поцеловал ей руку:

— Прошу извинить меня за неподобающее поведение на лекции, ваше Синкретство.

— Вот таким ты мне больше нравишься, — произнесла Мира. — Итак, объясняю в двух словах, как работают свечи и цвет в синкретизме. Конечно, они высвобождают наши глубинные ассоциации с предметом. Зеленый — это общее исцеление, желтый — успешное исцеление, сиреневый — исцеление других людей и черный — изгнание болезни. На первый раз разрешаю вам воспользоваться травами, которые стимулируют лекарские способности — мятой, розой, розмарином, тимьяном и другими. Найдете их вон в том синем сундуке. Но самое важное, мои юные маги — это ваше умение накладывать цвет, звук, запах. Аль, сосредоточься. Даю тебе пять минут на приготовления и насылаю водянку на твоих товарищей.

Делать нечего, я выбрал из сундука несколько листов дуба, чтобы вобрать в себя его крепость, и несколько листов ивы, отвечающих за гибкость. Как-то странно было осознавать, что мои способности понадобятся для таких мирных целей. Я-то привык к битвам и добыванию артефактов.

Люблю зеленый цвет — на нем глаза отдыхают. Я постарался максимально расслабиться и слиться с теплом свечи. Но когда лица и конечности моих одногруппников распухли до огромных размеров, стало не до медитации. Бедные синкретисты охали и стонали, но как бы я ни старался, помочь им не мог.

— Наложи цвет на тепло! Ты же — маг! — воскликнула Мира. — Высвободи магию огня. Она прямо перед тобой — бери и пользуйся.

— Ничего не получается! Я сдаюсь…

Кураторша со вздохом освободила одногруппников от болезни.

— Я даю тебе вторую попытку. И поверь, теперь придется вылечить твоих товарищей любой ценой.

Я взглянул на Миру и не узнал свою смешливую девочку-златовласку.

— Сначала придется сместить тебе сознание. Я буду считать вслух, а ты представляй каждую цифру имеющей цвет. Один — голубой, два — зеленый, три — красный, четыре — желтый, пять — синий.

— Каждый охотник желает знать, где сидит фазан, — насмешливо сказал я. — А если опять не получится?

— Тогда, вероятно, твои товарищи погибнут. Я не стану снимать чары.

— И тебя порвут их кланы. Пойдут клочки по заулочкам. Мира, ты заигралась.

Но девушка молча усадила меня на стул, а сама встала сзади. Наклонилась, упираясь огромной грудью в мои плечи и зашептала: один, два, три, четыре, пять — воображай цвета скорей.

У меня закружилась голова. Губы пересохли, и вдруг стало неважно, смогу ли помочь одногруппникам. Чтобы не поддаваться наваждению, я вместо цифр начал представлять буквы.