Возвращение клана. Том 2

Глава 5

Силуэты приближались к нам на огромной скорости и я даже не мог нормально следить за их движениями, когда тётка Марфа рявкнув: «Отступайте!», вдруг резко выстрелила собой в крайнюю из быстро приближающихся фигур. И единственная мысль, которая в тот момент меня поразила, что одноглазая чародейка, возможно и справится со своим противником, но вот, что нам пятерым делать с остальными?! Отступай, не отступай, а эти люди всё равно нас скоро догонят, а дальше… Судя по их скорости, мы даже приблизительно не находились в одной с ними лиге и если могли казать какое-то сопротивление, то разве что случайно!

А затем… мы дружно облегчённо выдохнули! В оставшихся пятерых нападающих метров за десять до нас, буквально врезались новые действующие лица на совершенно безумной скорости пронёсшиеся за мгновение до этого мимо нашей казалось бы уже обречённой группы. Время на какие-то секунды, словно бы замедлилось и всё вокруг замерло…

Первое же что я увидел, сипну мужчины в уже привычной бажовской гвардейской полевой форме. И только потом понял, что это Андрей Емельянович, который одной рукой, сжимающей наш клановый меч, медленно, но верно продавливает им заблокированное изогнутое лезвие мужчины в капюшоне и маске, одетого во всё чёрное.

Чуть в стороне, скрестив нож со странным довольно короткой ромбовидной формы аналогом, который удерживала женщина, застыла чародейка с длинными красными волосами. Беловолосая, явно одна из Светловых, уже во всю обменивалась ударами в рукопашной схватке с довольно массивным мужиком в чёрных одеждах, который возвышался над ней на полторы головы.

Пролегающая мимо нас полоса непроглядной тьмы, на конце которой во вспышках звенела сталь, говорила что в группе «наших», был кто-то из звёздных, который сейчас уже отчаянно сражался с неизвестным. Однако больше всего, меня удивил опасно выглядевший блондин с длинным конским хвостом, яростно атаковавший при помощи тактической булавы ещё одну женщину в чёрном, которая вооружённая какими-то трёхзубыми вилами с короткой ручкой вынуждена была показывать высший класс акробатики, что бы избежать его быстрых и мощных ударов. И всё это как мне показалось происходило очень медленно, словно бы я находился в своём замедленном времени «Пушечного выстрела».

Потом, что-то как будто щёлкнуло и внезапно всё взорвалось движением и действием! Фигуры старших чародеев вновь смазались став трудно-читаемыми, когда они вновь переплелись в смертельном танце. Парным выдохом полыхнуло и яростно заревело изумрудное пламя, сталкиваясь то с облаками белёсого тумана с одной стороны, то с выбросами песка там, где уже во всю воевала со своим противником тётка Марфа. Неровными кусками по полю начала расползаться тьма, так и стремящаяся поглотить и уничтожить каскады фиолетовых молний. Резкими быстрыми вспышками замерцал красный огонь Ефимовых, разбиваясь о всполохи белого света. От массового применения миражей Светловыми начала казалось искажаться сама реальность когда они накладывались на вырывающиеся из-под земли водные гейзеры, а розовое сканирующее сияние «эго» Сердцезаровых яркой звёздочкой так и носилось между остальными бойцами преследуя то, что я бы назвал кружащимися на ветру листьями.

— Отходим! Отходим! — закричал я, быстро как мог, расталкивая своих товарищей…

В сражениях целых групп настоящих чародеев, таким как мы пока что просто не было места! На таких скоростях кто-то вроде нас, чародеев деревянного ранга, скорее сам подставит под удар свою голову просто пытаясь уклониться даже не видя от чего, нежели действительно избежит попадания. Да и как от поддержки, толку от нас немного! Эти люди в чёрном, судя по тому, что я видел, могут буквально вальсировать вокруг выпущенного мною огненного шара, а затем порубить меня на мелкие кусочки ещё до того, как он взорвётся об землю.

Как-то за всеми случившимися в последнее время событиями, я даже начал забывать, что помимо «Мисахики», все остальные известные мне атакующие чары по сути — заклинания школьного уровня! Тот же «Огненный шар», прекрасно зарекомендовавший себя в моих сражениях, по сути, просто игрушка в глазах настоящих воинов. И пусть используя свои знания и умения я и одолел в прошлом парочку взрослых чародеев, они были либо очень низкого ранга, либо как тот же Шнуровски-старший просто не относились к боевому типу!

— К лесу, за деревья! — быстро сориентировалась Дашка и мы всей группой рванули в сторону Запретной Зоны, потому как выбора у нас особо-то и не было.

Конечно, сражение вполне может привлечь к себе опасных чудовищ из местных трущоб, но с другой стороны дороги располагалось самое что ни на есть обычно поле на котором росли редкие тщедушные деревца, да кустарник, который ну ни как не мог послужить нам укрытием. Тем более, что противники начали применять друг против друга мощные чары и если толстые стволы, ещё могли послужить хоть каким-то укрытием, то в противном случае оставалось только надеяться на чистую слепую удачу.

— Денки но дзюцу: Сурудори имазума! — донёсся до нас рычащий голос говорящий на незнакомым инополисном языке и едва ли в паре метрах от бегущего чуть сбоку на максимальной для него чародейской супер-скорости Борислава, по земле, с шипением прочертив оплавленную линию, пробежал луч словно бы состоящий из молний.

— Дыхание жар-птицы: Активация! — рявкнул в ответ Андрей Емельянович и рёв вырывающегося из его рта пламени на мгновение заглушил все остальные звуки набирающей обороты битвы.

— Быстрее!! — крикнул я, в последний момент схватив за рукав и затянув в укрытие не самую атлетичную среди нас Машку, прежде чем в ствол дерева, там где она только что находилась, ровной линией, глубоко впились несколько не длинных стержней квадратного профиля, явно выкованных из довольно дрянного железа.

— Что будем делать? — тяжело дыша спросил Борислав, как и все остальные внимательно наблюдая за битвой.

— Наблюдать, — ответил я с прищуром вглядываясь во всё набирающее обороты сражение. — А если всё станет плохо, то попробуем как и приказано, отступить к Полису. Возможно, прямо через Запретную Зону!

— Мы… Мы им не поможем? — чуть запинаясь спросила раскрасневшаяся Нинка.

— Чем? — довольно грубо ответила ей Дашка.

— Не знаю! — признала Ефимова.

— Вот и я не знаю! — чуть спокойнее согласилась с ней Светлова. — Уверена только в том, что меня выпотрошат быстрее, нежели я смогу об этом подумать.

— Антон — прав, — вставил свои пять копеек Борислав. — Максимум, что кто-то вроде нас, может сделать в подобной ситуации это постараться увидеть, что происходит, а затем, если противник будет побеждать, выполнить приказ и отступить к своим. Предупредить Полис и кланы, о том что в этом районе действует очень опасная группа вражеских чародеев.

— Ну… В конце-концов, именно это и входит в наши задачи при патрулировании, — поддержала его Сердцезарова.

— Мне только интересно, откуда здесь взялась московская боевая группа, да ещё с таким составом… — пробормотал Борислав, потирая подбородок.

— Глава клана, пару недель назад чуть не погибший во время массовых беспорядков, три наследницы и парень по которому сохнет одна высокопоставленная в своём клане кудрявая брюнетка, в наше беспокойное время выходят на своё первое одиночное патрулирование за стены Полиса… — довольно язвительно ответил ему я. — Тебя действительно удивляет, что наши старейшины связались друг с другом и выслали по пятам манёвренно-охранную группу? Нужно ли объяснять, почему нас об этом не предупредили? Да к тому же, Манька, вон пару раз предупреждала, что ощущает кого-то следующего за нами на самом пределе своего восприятия.

— Не стоит… — покачал головой Борислав. — Действительно глупость спросил…

— Ты лучше выставь побольше своих дымных кукол в охранение, — предложил я. — Что бы покуда мы тут на врага пялимся, к нами кто-нибудь из леса закусить не явился.

— Сделаю… — кивнул белградец.

В то же самое время, бой из одиночных сражений, вдруг окончательно перешёл фазу противостояния двух групп. И пусть мы успели отбежать на довольно приличное расстояние, обзор у нас с этого места был довольно хорошим. Пусть и хотелось бы иметь в своём распоряжении бинокль или что-то типа того.

За то и дело грохочущими взрывами и яркими вспышками чар, трудно было сосредоточиться на самом сражении, а из-за скорости противостоящих друг-другу чародеев, не получалось полностью охватить картину не сосредотачиваясь на ком-то конкретном. Можно было только с уверенностью сказать, что бой затягивался и силы противников казались примерно равными.

Нет, не было ничего удивительного в том, что чародеи могли сражаться друг с другом часами, однако так обстояли дела в основном при не летальных поединках, когда противники просто не ставили перед собой задачу как можно быстрее прикончить соперника. Либо при боях между опытными и сильными одарёнными «один на один».

С увеличением же количества вовлечённых в битву чародеев, соответственно увеличивался и риск совершить хоть кукую-нибудь оплошность, которой немедленно воспользуется враг. Так собственно и получилось… я наблюдавший всё это время то за Андреем Емельяновичем и тёткой Марфой, даже не заметил этого момента, в отличии от радостно вскрикнувшей Машки.

Как оказалось, ей соклановец, в какой-то момент оказавшись на удобной позиции, смог наложить сковывающее проклятье на массивного, а потому не очень поворотливого противника чародейки Светловой. Которая тут же этим воспользовалась и ударом ноги проломила ему грудину.

Примерно в то же самое время, наша одноглазая наставница вдруг бросив своего соперника, во вспышке зелёного пламени появилась за спиной у мечника сражавшегося с капитаном бажовской Гвардии и вогнала ему в затылок «Мисахику», начисто снеся мужику голову. Андрей Емельянович, же в свою очередь, в «Пушечном выстреле», на лету рассёк мечом ещё одного человека в чёрном, незащищённый торс собравшемуся сотворить какие-то чары в незащищённую спину Марфы Александровны.

В это время, чародей из Ефимовых прорвал наконец оборону своего противника и эффектно спалил его в чарах показавшихся издалека похожими на водоворот алого пламени. Последние же двое, явно мужчина и женщина, резко разорвав дистанцию быстро переглянулись, а затем, молниеносным движением выхватив из-за спины что-то вроде коротких кривых кинжалов, резко воткнули их в себе в живот.

— Они… убили себя? — пробормотала нахмурившись Нина, глядя как эти двое, вспоров себе брюшину, дружно завалились набок, при этом, чародей из Сердцезаровых двинулся было к ним, но затем резко отскочил спиной назад.

И вовремя. На том месте, где лежали два тела самоубийц, совершенно внезапно прогрохотал мощный взрыв. И когда дым и пыль рассеялись, мы увидели как коротко переговорив друг с другом Андрей Емельянович и чародейка из Сердцезаровых, вдруг резко сорвались со своего места и ринулись куда-то в чащу Запретной Зоны.

— Пойдём что ль к ним? — как-то не уверенно спросил Борислав, оглядываясь в сторону леса. — А то там живность шнырять начала…

— Нет подожди… — остановил его я. — Даша, ты можешь создать перед ними мираж и на языке жестов запросить новый приказ?

— Ага, — кивнула девушка и сосредоточилась.

Тёмная фигура с накинутом на голову капюшоном медленно вышла из небольшого, лишённого окон садового домика, быстро вытирая руки о ветошь, а затем в раздражении откинула окровавленную тряпку в массивную каменную урну для мусора, установленную неподалёку. После чего, запахнувшись в своё плащ, прячась от сильного на такой высоте, пробирающего до костей ветра, быстро зашагала по дорожке, ведущей прямиком к главному зданию усадьбы.

Впрочем, пройдя ещё несколько метров, человек в нерешительности остановился прямо на развилке, а затем повернув, зашагал прямо через парковые насаждения, прямиком к внешнему ограждению. От которого открывался прекрасный вид как на панораму Москвы, так и на громаду Кремля, высившуюся прямиком в центре города. После чего, откинул капюшон, под которым скрывалась искусно сделанная и гравированная золотом костяная маска работы мастеров Венецианского Полиса. Отороченная пушистым рыжим мехом, покрывающим голову и уходящим на плечи под плащ, она выглядела как искажённое, но всё-равно милое кукольное личико, которому создатель наряду с торчащими сверху острыми ушками, постарался придать схожесть с хитро улыбающейся мордочкой какого-то животного из семейства псовых.

Здесь, в усадьбе, расположенной на вершине княжеского Лубянского небоскрёба, наверное самого таинственного и жутковатого здания во всей Москве, мало кого мог удивить столь эксцентричный внешний вид этого, скрывающего своё лицо человека. Когда-то именно здесь базировалось легендарное «Семицветье», которого до дрожи в коленях боялись во всём Полисе, а после жуткого пожара, якобы уничтожившего всё, что хранилось во внутренних помещениях, по повелению молодого тогда ещё Князя, в небоскрёбе была организована крупнейшая в городе психиатрическая лечебница.

И пусть всё здание, от самого цоколя и до верхних этажей было буквально забито самыми настоящими психами, его главный и самый именитый и тайный обитатель, жил именно здесь. В собственном громадном особняке, тонущем в безвкусной роскоши в самом центре разбитого на крыше небоскрёба элегантного парка. Человек же в маске, ныне был не только его временным гостем, потому как о том, что «он», а точнее она, ибо это была женщина, со своими спутниками вообще сейчас находилась в Москве знать не следовало никому постороннему.

Ещё некоторое время посмотрев на высокие тёмные стены Кремля и подумав о том, как легко обмануть «Шипы», «Листву», кланы и прочих верных псов Московского Князя, спрятавшись фактически на самом виду. Она болезненно улыбнулась под своей маской и развернувшись и быстрым шагом направилась прямиком к главному зданию усадьбы.

Первым делом, войдя внутрь, она направилась в северное крыло, где были расквартированы как она сама, так и её сопровождающие. «Инари-сама», «Инари-сама», зазвучало со всех сторон покуда женщина гордо шла мимо кланяющихся одарённые синоби с нихонских островов, которые нынче составляли большую часть её свиты. Конечно, ей было лестно, что завидев её эти одарённые буквально бросали всё и вскакивали, тут же отвешивая глубокий поклон, но она не обманывалась на счёт их демонстрируемой верности. Потому как никакой её собственной заслуги в том не было, такова была их культура… В то время как настоящее уважение к ней, а так же желание угодить, зиждилось в первую очередь на том, что главы их кланов в какой-то момент времени принесли вассальную клятву предыдущим лидерам организации Садовников. Когда они много сотен лет назад, с мечом и чарами пришли на их изолированные острова, в то время как вся Европа и остальная Азия быстро трансформировались отринув ортодоксальные догматы веры в Древо, близкие к изначальному шаманизму.

— Госпожа Инари, уделите мне немного времени, ага? — фраза сказанная не на языке полисов островов Нихон, а на московском, вырвала женщину из накатившей задумчивости, заставив обратить внимание на подошедшего к ней человека. — Мне нужно, ваше одобрение по бумагам на выделение средств для реализации наших программ в Варшаве, Берлине, Риме и Вашингтоне. Ага?

— Что за программы? — нахмурилась она, пристально глядя из-под глазных вырезов маски на человека, которого можно было бы считать её адъютантом или секретарём.

— Пересмотренные по вашему приказу новым советом Архонтов, планы предыдущего командования по продвижению наших целей в данных Полисах, ага! — улыбаясь кивнул чернявый юноша, который хоть и был шевалье родом из Парижа, но став её правой рукой, на удивление быстро выучил московский язык и если бы не слова-паразиты, говорил на нём достаточно чисто. — Все необходимые материалы переданные через вашу зверушку, собраны в этой папке, ага!

— Ты понимаешь, что своим этим «ага», меня дико бесишь? — тяжело выдохнув, спросила женщина, забирая у парня папку и открывая её. — Если бы не тот факт, что одними своими чарами клана стихии пустоты, ты вполне можешь сравнять с землёй целый район Полиса одним ударом… я бы за твоё «ага», тебя давно бы уже содрала с тебя шкуру!

— Я прекрасно знаю, что вы любите меня госпожа Иннари, ага! — мило улыбнулся адъютант, прежде чем коротко поклонившись, развернуться чтобы уйти.

— Карл, — окликнула она его. — Позови мне нашего «Пророка», если он конечно ещё в особняке.

— «Пророк» изволил вновь переодеться в нищего бродяжку и спешно уйти, покуда вы отдыхали в садовом домике, ага, — тут же ответил парень. — Он просил передать, что в Полис приехала делегация Карбазовых, а потому, их нужно кое о чём скрытно проинформировать, потому что как вам он уже говорил, он предвидит, что наши уважаемые синоби справятся с паршивцем. Ага…

— Уроборос и черви из бездны! — зло выругалась женщина. — Этот сумасшедший старик, похоже окончательно выжил из ума и потерял связь с реальностью! Он так вжился в эту роль и и даже мною пытается манипулировать с помощью этих своих фальшивых предсказаний! Впрочем, покуда для наших планов от него пользы от него больше чем вреда. К тому же он действительно показал и доказал, что умеет заводить и мотивировать толпу… Ладно, свободен. А, и да, позови мне Ксюю Янжина.

— Слушаюсь, ага! — вновь поклонился мужчина и без шумно исчез.

«Безумной силы человек… — уже в который раз подумала о своём верном прислужнике женщина в маске, провожая своего помощника взглядом. — Жаль, что сама я не могу даже приблизиться к его уровню… Впрочем, какая разница, насколько я сильна, пока такие вот монстры находятся на моей стороне!»

Зайдя наконец в перламутровую гостиную, она присела на один из диванчиков целиком погрузившись в переданные ей бумаги. С одной стороны, она по началу, заняв нынешнее месте, просто не понимала сумасбродства Архонтов, как младших лидеров тайной и повсеместно опальной организации Садовников, которые вполне могли послать ей какие-нибудь сверх-важные, компрометирующие документы практически на другой конец мира… Но за прошедший год, привыкла и сочла это даже удобным. Вполне себе стоящим огромных затрат за почти шестьсот лет покровительства и защиты, а так же целенаправленной селекции одного маленького клана нихонских синоби, чьё «эго» завязанное на землю, делало их с родни муравейнику или пчелиному улью. Только завязанному не на феромоны, а на связь разумов, формирующих этакую общую «сеть», для которой расстояния между людьми, практически не играли никакой роли.

Получившиеся в итоге своеобразные «печатные машинки» уже два века играли важную роль в глобальной организации и информационных коммуникациях организации Садовников. Помогало и то, что её предшественники не были доверчивыми идиотами, а потому малый клан Чинозука, чьё «эго» было столь полезно, в результате шести столетий целенаправленных усилий евгеников, специалистов по манипуляции разумом и чаровников организации, те только выжил в кровавой мясорубке нихонских островов… Но нынче был довольно многочисленным, а так же оказался незаметно для них самих, низведён до состояния очень полезных домашних животных.

Так её личный питомец, девочка Чучико, подаренная ей прямо из питомника, с самого рождения считала себя кем-то вроде котёнком. Пусть она и бегала, как человек на двух ногах, но передвигаться как животное. Разговаривать к своим десяти годам, Чучико так и не научилась, зато прекрасно знала, кто её нынешняя хозяйка, откликалась на своё имя и даже понимала и выполняла некоторые простенькие команды. Однако, самым ценным в ней была конечно же, неведомым образом созданная учёными Садовников способность кланового «эго», на чисто инстинктивном уровне позволяющая принимать и передавать большие объёмы текстовой информации. Даже если сама «девочка» не понимала в них ни слова и уж тем более не могла никому ничего рассказать.

Инари, не раз и не два видела как Чучико, только что игравшая со своими мячиками, вдруг на мгновение застывала, уставившись невидящим взглядом в пустоту, а затем, начинала метаться по всей комнате в поисках особой бумаги, сделанной из очень чувствительной к живице древесины, произрастающей исключительно в юго-восточной Азии. Получив же требуемое, она клала на лист свою маленькую ладошку и выплёскивала из неё живицу, покуда на бумаге не проступал оттиск текстового документа или рисунок. Закончив же «передачу», Чучико почти сразу же забывала о том, что только что делала.

В общем, это было удобно, особенно учитывая краткий срок существования таких «копий». Которые если и попадут в чужие руки, то всё-равно ровно через сутки бумага насыщенная живицей представителей клана Чинозука, становится совершенно чёрной, полностью уничтожая ранее сдержавшуюся на ней информацию.

В дверь вежливо постучались и когда женщина в маске не отрываясь от чтения разрешила войти, в перламутровую гостиную мягко ступил не высокий слегка сутулый мужчина с азиатскими чертами лица и желтоватым цветом кожи, которого ещё два года назад Инари непременно приняла бы за одного из жителей Полиса Казань. Хотя на самом деле, Ксюю Янжин, если конечно это было его настоящее имя, был уроженцем и ренегатом Полиса Шанхай и стал в своё время очень ценным приобретением для всей организации Садовников.

Так, благодаря именно ему, женщина в лисьей маске практически не напрягаясь и не тратя времени даром, выучила как несколько диалектов Нихонских островов, так и родной для Ксюю Янжина шанхайский, а так же некоторые языки Европейских Полисов, которые были особо распространены среди Садовником. Обычно, на это ушла бы прорва времени, ведь полиглотом Инари никогда не была, а что бы управляться со столь разношёрстным коллективом как Садовники, знания одного лишь московского было совершенно недостаточно! Да те же документы которые она сейчас держала в руках, были составлены и написаны в нихонских иероглифах, что вроде бы как сокращало общие объёмы текста и облегчало его «передачу» крупных массивов через Чинозук, которым было куда как проще транслировать эти азиатские «значки», чем европейские слова и предложения состоящие из букв и знаков препинания.

Вздохнув, она оторвалась наконец от бумаг и с прищуром за глазными прорезями маски посмотрела на мужчину. Ксюю Янжин внешне был стар и казалось бы не опасен, одетый в гражданский костюм, мало того, что по лет сто назад устаревшей моде, он даже в помещении носил забавную шляпу «котелок», к тому же, вся его одежда, как всегда была какой-то невзрачной. Выцветшей и застиранной и много ношенной и казалось даже пахнущей нафталином, так что о её носителе, в в результате складывалось ложное впечатление как об этаком безобидном дедушке, который едва-едва сводит концы с концами. А что бы пойти на встречу с важной персоной, распотрошившем старый бабкин шкаф, который не открывался десятилетиями со дня её смерти.

Впрочем, стоило ему из вежливости к Инари снять с себя неизменные затемнённые очёчки, которые он носил даже ночью, как весь безобидный образ рушился из за взгляда его абсолютно чёрных глаз, не имевших ни склеры ни радужки. И только тогда вспоминалось, что Кюю Янжин, это ещё один могучий монстр на службе Садовников. Человек с казалось бы безобидным вторичным аспектом, развивший его до невообразимых высот и единственный ответственный за так называемое «Резню чёрных глаз» в Шанхае. Массового помешательства случившегося пятьдесят три года назад и продлившейся три дня непрерывной бойни «все, против всех», стоивших этому полису почти трети населения или двух миллионов человек.

— Госпожа Инари, — первым обратился он к ней на чистом московском языке, хоть нынешняя поездка и была его первым посещением данного Полиса. — Вы хотели меня видеть?

— Да мастер Кюю Янджин, — кивнула женщина откладывая в сторону недочитанную папку с документами. — Мне хотелось бы прояснить два вопроса.

— С удовольствием отвечу, — слегка фальшиво улыбнулся старик.

— Первое: вы можете объяснить, по какой причине вы отказались реализовать мой первоначальный план и предложили свой? — всё так же с прищуром, как будто это помогло бы прочитать хоть что-нибудь на полностью лишённом настоящих эмоций лице шанхайца спросила она. — В представленном мне в начале лета отчёте, говорится, что повторение «Резни чёрных глаз» в Москве невозможно, из-за вашего почтенного возраста и накопившейся за это время избыточной силы. Не желаете ли пояснить, как это?

— Всё просто госпожа Инари. Я боюсь Бояра! — кисло улыбнулся Кюю Янжин.

— Бояра? — глаза женщины под маской широко раскрылись от этого признания. — Ректора Тимирязевской Академии?

— Да, — кивнул шанхаец. — Его самого. Я в курсе, что вы с ним «знакомы» и считаете его безобидным чудаком, но поверьте мне госпожа Инари, вы знаете тот образ который он хочет, но совсем не знаемы с этим человеком.

— Поясните…

— Бояр, как здесь в Москве бы сказали: «Настоящий чародей». Человек с множеством лиц и образов. Вы знаете его как ректора, а я как безжалостного бойца победить которого в прямом противостоянии, я не мог даже в лучшие свои годы, — ответил старик с безмолвного разрешения женщины усаживаясь в ближайшее к нему кресло. — За сорок лет с нашей последней встречи, мы оба в значительной степени постарели. Мне почти сто двадцать лет, он на полтора десятилетия младше, физические силы у нас уже не те, но ядро живицы, все эти годы неизменно росло. Так что сейчас, повтори я то, что совершил в Шанхае, уже с первых минут я где бы не прятался, стал бы одиноким маяком в безбрежной ночной тьме. Тем более, что мою живицу он сто процентов узнает и… С моей смертью, распространение чар прервётся, как и исполнение вашего плана, да и умирать я пока ещё не готов.

— Признаться, я всегда считала, что он — просто вздорный старик, которого уважают за его возраст и долго занимаемую должность, — пробормотала женщина глубоко задумавшись. — Но… Если вы знали Бояра, то почему вы раньше мне ничего не сказали. Почему согласились приехать в Москву и…

— А вы бы в то время меня послушали? — задал очень каверзный вопрос Кюю Янджин, посмотрев на Инари чуть склонив голову.

— Нет, — признала она, слегка прикусив под маской губу, после нескольких секунд молчания. — Я была слишком наивна и упёрта. Так, что по началу, сделала много глупостей… Почти фатальных.

— И именно по этому я как и многие другие, последовал за вами, — довольно хлопнул себя по колену азиат. — Вы действительно хотели что-то делать для реализации идей нас, Садовников, в отличие от вашего предшественника. Да, у вас тогда было мало опыта, но вы показали себя готовой учиться у лучших. И я это видел!

— Сейчас я понимаю… — кинула она. — Но тогда, мне казалось, что за всем стоит мой интеллект и харизма. Хорошо… Матер Кюю Янжинг, вы сможете позже представить мне все ваши мысли по Бояру на бумаге… Потому что, как мне сейчас кажется, только вы видели реальную угрозу за образом чудаковатого старика в белом ватном халате…

— Как скажете… — кивнул азиат.

— И я так понимаю, что в других намеченных Полисах, так же есть свои Бояры?

— Вполне возможно, — кивнул мужчина. — Город в нашем мире, всегда стоит за кем-то огромной силы. Иначе его раздерут внешние враги и внутренние противоречия. Но… По той же Москве, я лично знаю только Бояра и не могу дать гарантий, что тот же Верховный Жреу, не будет посильнее его.

— Уроборос! — почти прорычала женщина. — Как же я была глупа! Так именно по этой причине вы в результате и предложили текущий план действий?

— Основное правило одарённых во всём мире: «Всегда смотри на то, что скрывается под тем что видят остальные»… — с лёгкой улыбкой произнёс Кюю Янжин. — Так что, прибыв в Москву, я в первую очередь поднял все контакты организации в поисках надёжных союзников. Ведь если я сам, не могу провернуть свой старый трюк, то кто-то может помочь заиграть ему новыми красками!

— И ты сделал это в конце августа, — кивнула Инари, непроизвольно приложив руку к низу живота. — Ваш план был хоть и сложнее, требовал дополнительных ресурсов, но оказался куда как лучше гениальных идей тогда ещё глупой девочки. Но у меня есть вопрос? Как вы избежали внимания Бояра, всё-равно используя свои чары?

— Довольно просто, — пожал плечами старик. — Это было ограниченное воздействие на простецов, без необходимости постоянно удерживать контроль над одарёнными. Плюс, была проведена предварительная подготовка, людей распалились и превратились в толпу, которая и по сути, сама хотела крови и насилия… Другими словами есть разница в том, что бы выйти на улицу и начать спонтанный массовый хаос изливая массу собственной живицы и тем, чтобы слегка помочь сойти с ума и без того готовой к крови массе народа, которая вообще не может тебе сопротивляться.

— Понятно. Что ж, жду ваших выкладок по Бояру, — кивнула женщина, — а заодно прикажу прочесать все остальные Полисы на предмет помех нашим планам… подобных ректору. Однако мой второй вопрос, который я хотела бы задать был связан с нашим «Пророком». Как вы его оцениваете…

— Себе на уме, — пожал плечами старик. — Как собственно всё зеленоглазое племя.

— Он — угроза? — нахмурившись под маской спросила Инари.

— Я считаю, — очень осторожно и дипломатично начал Кюю Янжин, — что он больной человек, давно потерявший свою собственную личность за надеваемыми им масками. Настолько, что вполне способен убить собственного ребёнка, если его текущая личина требует подобного.

— Насколько я знаю, у него нет детей…

— Госпожа Инари, это всего лишь аллегория! — покачал головой старик. — В отличие от меня, в переломной точке его судьбы у него был клан и как я понял из наших бесед, у него не было никаких причин участвовать в его уничтожении. Кроме, разве что той маски которую он носил и в которую искренне поверил. И все его дальнейшие действия, имеют под собой ту же мотивацию… Да даже сейчас, он став нашим «Пророком» искренне желает уничтожить своего родича только по той причине, что вы его ненавидите.

— Я давно его не ненавижу, — поджав губы буркнула женщина. — Я это пережила в себе… Я думаю.

— Не стоит обманывать ни себя ни меня, — мягко укорил её Кюю Янжин. — За личную месть, никто вас не осудит, тем более что изумрудный клан мешает всем нам самим своим существованием…

— Уроборос… Вы как всегда правы, — скрипнула она зубами. — Я действительно его ненавижу, за то, что он со мной сделал! Но ладно, не важно. Так что по «Пророку»?

— Однажды, он станет угрозой… — шанхаец замолчал и посмотрев в потолок своими чёрными глазами, добавил. — Но сейчас, этого ренегата из изумрудного клана можно и нужно использовать… И я буду внимательно следить за ним, а потом — убью, когда маска «Пророка» ему наконец наскучит и он попытается принять новую…

— Сделай это! — жёстко произнесла Инари.

— Есть что-нибудь ещё?

— Нет, можешь идти…

Поднявшись и легко поклонившись старый азиат одел свои очки и быстро покинул гостиную, оставляя женщину одну. И именно в этот момент с верхних этажей особняка разнёсся звонкий, визгливый вопль полный гнева и ярости. Инари же услышав его только тяжело вздохнула и покачала головой, после чего вновь прикоснулась к низу своего живота, прежде чем опять взяться за документы. Как бы ни был полезен для Садовников приютивший их хозяин, всё же следовало признать, что как говорят лондонцы, он «Безумнее чем кекс!»

Прошло минут пятнадцать и Инари практически закончила с бумагами, когда в перламутровую гостиную, утирая пот со лба почти вбежал обычно респектабельный Половский. Новопреставленный чиновник утирая платочком пот со лба и на ходу поправляя пиджак, направился прямо к сидевшей на диванчиках женщине. Поправив сползшие на кончик длинного носа очки, он кивнул и тут же выпалил.

— Госпожа Инари, он опять вышел из себя прямо посреди моего доклада и срочно требует вас!

— Я… — женщина на мгновение запнулась, внутренне поморщившись, а потом продолжила. — Понимаю. Сейчас закончу с бумагами и поднимусь.

— Поторопитесь пожалуйста…

Спокойно дочитав послание из штаба организации, не обращая на всё усиливающиеся вопли доносящиеся сверху, Инари отдала папку своему адъютанту, высказав свой общий вердикт, который был положительным, после чего всё так же не торопясь направилась к витой лестнице ведущей на второй этаж особняка. Поднявшись по ней, женщина ещё разок глубоко вздохнула и повернув массивную ручку, открыла толстую металлическую дверь плотно обитую изнутри мягкой ватой покрытой дорогой замшей.

— И-и-и-и-и-у-а-а-а-а… — тут же буквально ударил её в лицо полный бешенства визг владельца особняка почти безвылазно живущего в этих комнатах второго этажа которые гордо именовались «Художественной галереей». — Всё не так! Не так! Не та-а-а-ак!

Собственно это были всё те же некогда роскошные помещения что и внизу, разве что нёсшие на себе глубокий отпечаток увлечения их хозяина. И так грязный здесь дорогой паркет, был заляпан пятнами масляных красок и покрыт странными подпалинами, забрызганные стены некогда обитые дорогой тканью и увешанные картинами, на которых в основном красно-чёрными тонами было изображено не пойми что, так же были местами повреждены и кое-где сохранили на себе следы едва не начавшегося пожара.

Однако хуже всего конечно, были новые живые «скульптурные» украшения, которые автор посчитал нужным выставить на всеобщее обозрение на этой своеобразной выставке в собственной прихожей. И Инари вовсе не имела в виду двух практически неподвижных боевых чародеев, с каменными лицами и пустыми взглядами по стойке смирно застывших у входа.

Нет, «предметы» творчества хозяина особняка были более менее аккуратно расставлены вдоль стен, являли собой искусство «особого рода». Простушки, обнажённые девочки, девушки и женщины, зачастую явно беременные, в зафиксированные в неудобных, порой болезненных позах при помощи кованных металлических каркасов, являли собой по мнению «творца» произведения на тему «быстро увядающей и саморазвивающейся мимолётной красоты».

Поморщившись от стойкого, казалось въевшегося в само помещение запаха мочи и человеческих фекалий, ведь медленно умирающие, способные только плакать и тихо мычать в кляпы «экспонаты», всё это время ходили исключительно под себя, прямо на пол, Инари направилась прямиком к дверям в «мастерскую». Всё так же медленно и неторопливо, прошла мимо трёх хмурых мужиков в простой заляпанной в сём-то одежде и жёстких кожаных кузнечных фартуках, которые в этот момент быстрыми, уверенными ударами молотков по зубилам расклёпывали кандалы и ободы, одного из «произведений», всё ещё удерживающие в себе, какое-то время уже мёртвое тело.

— Ик-ца-ца! Ну где же она? Гдее-е-е! — вновь раздался безумный вопль перемежающийся со смехом из «мастерской» вместе с каким-то невнятным бульканьем и женщина, поморщившись вошла внутрь. — Я не могу больше жда-а-а-ать! Всё не так! Всё не то-о-о-о!!

Мастерская хозяина особняка, совершенно не изменилась. Это была всё так же просторная комната, буквально заваленная разнообразными холстами с мазнёй владельца особняка. Дальняя часть была отгорожена, так как там располагалась небольшая кузня, которая как Инари знала, в обычное время, когда его помощники не творят очередной «шедевр», раздражала хозяина своим утилитарным плебейским видом.

В центре же, располагался большой мольберт с явно не законченной картиной, установленный перед грубо сколоченным деревянным стендом на котором висела в странной поломанной позе, жестоко исполосованное ножом с практически срезанным лицом, тело совсем молодой девушки, даже скорее всего девочки.

— Ваше Высочество Князь Московский, — вежливо но не кланяясь произнесла Инари аккуратно стирая со своей одежды долетевшие до неё капли крови и привлекая внимание хозяина особняка, который резко развернулся к ней, продолжая сжимать в руке довольно массивный тесак. — Вы хотели меня видеть?

Среднего роста, щуплый мужчина с болезненно худым лицом, седыми волосами до плеч и горящими безумием глазами, тяжело дыша и явно не узнавая, несколько долгих минут просто смотрел на неё. Выглядел он на удивление молодо и женщина сказала бы, что он лишь чуть-чуть старше её, если бы не знала что этому человеку на самом деле, за сорок. Как и его старший брат, настоящий Правитель Московского Полиса, а так же сестра, Княжина Ольга, он давно уже разменял пятый десяток лет, проведя более половины своей жизни в принудительной изоляции Лубянской Психиатрической Лечебницы.

Настоящее бельмо на глазу нынешний правящей семьи, почти с самого рождения, Дмитрий Васильевич, как его звали унаследовал тщательно скрываемый психический недуг, редко, но пробуждающийся в прямой линии наследников Святогора Тимирязева. Злые языки, поговаривал, что то, было родовое проклятье насланное на основателя Москвы его бывшим побратимом, Еремеем Пожарским, когда после создания Полиса тот чем-то его сильно обидел.

Однако, в любом случае, как бы то «семья» не пыталась скрыть выбросить и забыть о существовании Дмитрия, именно он в детстве был любимчиком у предыдущего Князя и ходили даже слухи, что тот собирался именно своего сумасшедшего, но любимого младшего сына назначить официальным преемником. Когда же после Кремлёвского переворота устроенного старшими детьми и отречения их отца, тогда ещё юная Княжна Ольга Васильевна которая по старшинству должна была наследовать трон, отказалась от него в пользу старшего из двух братьев, это вызвало недовольство как у некоторых влиятельных чиновников, так и некоторых кланов.

Старший, Юрий, почти сразу же оправдал эти опасения, для начала избавившись от обоих обоих родственников-конкурентов, одну выдав замуж за своего друга Ланского, а младшего брата заточив в Лубянскую лечебницу, после чего, взялся полностью перетряхивать доставшийся ему от отца чиновничий аппарат. Быстро и безжалостно расправившись со многими влиятельными и уважаемыми представителями Княжеского Стола.

Так что в глазах многих, совершенно безумный, но легко контролируемый Дмитрий, стал для многих намного более привлекательной фигурой, о забывать о которой на самом деле не спешили. А затем, вокруг него, как некого символа, негласно сплотилась сплотилась настоящая оппозиция, как в Кремле так и среди чародейских кланов из людей, которые в отличии от фракции в Совете возглавляемой Морозовыми, готовы были на решительные действия. Именно они, в итоге и способствовали тому, чтобы в начале, функции наблюдения за опальным Дмитрием, перешли полностью под их контроль. А затем особняк на вершине Лубянского небоскрёба и вовсе превратился в «несуществующую» для Полиса зону, невидимую для официальных властей и кланов, в которой желания его хозяина выполнялись практически мгновенно, какими бы странными и изуверскими они ни были, главное, чтобы их подопечный оставался доволен. Помогло в этом, конечно и то, что как брат, так и сестра кажется действительно пожелали забыть о существовании ещё одного своего родственника.

Так что, для вновь вернувшихся в Москву Садовников, эти люди оказались просто идеальными временными союзниками, которых потом можно было уничтожить или просто подмять под себя. Особенно учитывая, что сейчас в этой скрытой от остального Полиса силе, пусть с ней и следовало считаться, остались в основном змеи и крысы, которые обладая хитростью, всё равно не видели дальше своего носа. Однако были прекрасными исполнителями. Настоящие же политические зубры, которые собственно стояли у истоков всей этой аферы с безумным Дмитрием, способные разглядеть реальные интересы организации и воспрепятствовать союзу, либо сами вымерли, либо были отправлены на тот свет в ходе других неудачных политических интриг.

Сейчас же, пусть месть, которая должна была уже случиться за пределами Полиса и была приятным дополнением, а так же отличным предлогом, Инари рискнула приехать в Москву, в первую очередь из-за Дмитрия Васильевича. А точнее, из-за того, что возглавляемый Кюю Янжином отряд, получил доступ к его «телу».

После небольшой обработки от старого шанхайца, претендент на Московский трон, не только подписал кое-какие важные официальные бумаги, но и смог не впадая в кровавое безумие, после приёма хитрой алхимии провести с Инари ночь, успешно оплодотворив женщину, которая теперь по всем московским законам была его единственной официальной супругой пред лицом ортодоксального культа Древа. Последнее, в плане перехвата власти в Полисе официально исповедовавшем еретическую религию Древа и Уробороса, не волновало ни Инари ни совет Архонтов. Как собственно и возможная в перспективе конфронтация с кланами и Верховным Жрецом.

Когда Дмитрия, его сторонники при поддержке Садовников посадят на трон, конфессия в которой был заключён брак, не будет играть ровным счётом никакой роли, потому как сама Москва появилась и долгое время развивалась ещё до прихода еретических течений. И за это время, никто не позаботился о том, чтобы официально осудить и отречься от старой веры.

Точно так же и с сумасшествием Дмитрия. Новая власть, мало того, что будет повязана с организацией, так если и найдутся смельчаки которые заявят, что новый Князь не дееспособен, а потому его подпись под брачным договором недействительна… То его немедленно заткнут свои же понедельники!

— Лисичка? — вдруг широко то ли улыбнулся, то ли оскалился Дмитрий Васильевич, прервав наконец своё молчание. — Ты то мне была и нужна! Ты представляешь, я хотел нарисовать сегодня свою музу… Но эта тварь…

Мужчина с рёвом еще раз с разворота рубанул тесаком по и так мёртвому телу девочки… В результате чего нож воткнувшись застрял и после нескольких неудачных попыток вытащить его, Инари пришлось вновь окликнуть будущего Князя Московского, а затем ещё и напомнить ему о чём он говорил.

— …Она никак не хотела правильно мне позировать! — скуля пожаловался ей хозяин особняка. — И у меня никах не получалось придать ей уродливой морде правильные черты… А потом я вспомнил твой прекрасный образ и решил, что хочу видеть именно его!! Лисичка, ты можешь мне попозировать пока я завершаю свой новый шедевр?

Вздохнув, женщина не стала спорить, зная что это бесполезно. К тому же, она совершенно не боялась того, что может с ней сделать сумасшедший «художник», прекрасно зная, что легко может справиться со своим новым мужем, если того в процессе вдруг понесёт. А потому, она просто от щёлкнув запор своей маски, стянула её с головы, обнажая жутко изуродованное ожогами, словно бы оплавившуюся голову на почти лысом черепе которой редкими пусками торчали её некогда прекрасные зелёные волосы.