Возвращение надежды

Глава 26

Эльке сидела у постели Патрика. Ее долгое неподвижное бдение вознаграждалось каждый раз, когда она видела, как под широкой марлевой повязкой поднимается его грудь. Казалось совершенно непостижимым, что какой-то жалкий Детвайлер мог посягнуть на его жизнь.

– Мистер Прайд, вы счастливчик, – сказал доктор Вортон после операции.

– Счастливчик? – ответила она, горько засмеявшись.

– Вот именно, счастливчик. Наверное, за ним присматривает сам Господь Бог. Если бы пуля прошла на долю дюйма ниже, он был бы сейчас мертв. А так задеть жизненно важные органы ей помешало ребро. Она прошла через мягкие ткани».

Но настоящим счастьем в этой кошмарной цепи обстоятельств было то, что в Льяно оказался доктор, причем не просто доктор, а такой опытный, как Вортон, последователь Пастера.

Эльке коснулась его лица кончиками пальцев. Ей хотелось обнять Патрика и прижать близко-близко, сильно-сильно. Наклонившись ниже, она принялась пить его мягкое дыхание. Она все неправильно себе представляла. Ей казалось, что сильнее любить его уже невозможно. Но в эти ужасные минуты, когда казалось, что она может потерять его навсегда, ее любовь раскрылась еще больше, как раскрывается роза в пору полного цветения.

И в это мгновение сознание Эльке приняло то, что сердце знало всегда. Она любила Патрика Прайда больше жизни. И ничто не имело значения – ни Шарлотта, ни мнение общества.

Когда Патрик выздоровеет, она будет любить его всего, она будет любить его своим телом так же, как сердцем и душой.

Эльке настолько забылась, что не слышала, как в комнату вошел доктор Вортон.

– Вам надо обязательно отдохнуть, миссис Прайд, – мягко произнес он.

Доктор принимал ее за жену Патрика, но Эльке не стала его поправлять. Положение жены давало ей право находиться у его постели.

Она отказывалась даже думать о том, как объяснит этот маскарад Шарлотте, если она появится здесь. А Рио, должно быть, уже сообщил ей страшную новость.

Доктор Вортон мягко тронул ее плечо.

– Вы так долго не спали. Пожалуйста, отдохните. Сделайте это ради мужа. Сейчас вам хорошо бы набраться сил, иначе и заболеть недолго.

– Я просто хочу быть здесь, когда он проснется, – сказала Эльке, повернув стул, чтобы посмотреть на спасителя Патрика.

Генри Вортон был молодым человеком лет двадцати пяти – двадцати семи. У него было узкое лицо аскета, длинные изящные руки и пальцы прирожденного хирурга.

Как странно, что со всем своим опытом ухода за больными наблюдать за операцией Патрика она не смогла.

Доктор Вортон попросил нескольких мужчин донести Патрика до его приемной. Он делал операцию в на удивление хорошо оборудованной операционной. Стоило ему сделать скальпелем первый надрез, как Эльке стало плохо. У нее закружилась голова, так что она едва успела выйти из операционной, прежде чем упасть в обморок.

Сколько времени она находилась без сознания, Эльке представления не имела. Она пришла в себя на руках Рио. Он обмахивал ее лицо шляпой.

Четверть часа спустя к ним присоединился Террил Микс. Эльке мерила шагами комнату, превозмогая слабость в ногах, пока Микс рассказывал, как и почему Патрик начал поединок с Детвайлерами. Во всем он обвинял себя.

Эльке слушала его признания вполуха. Ее хищными лапами сжимал ужас. Недосуг ей было объяснять обезумевшему от горя молодому человеку, что конфликт между Патриком и Детвайлерами с ним ничего общего не имеет.

Каждый раз, когда Эльке чудилось в операционной какое-то движение, ее сердце стягивали железные обручи, так что она едва могла дышать. Когда же наконец двери операционной отворились, у нее отказали ноги. Эльке всегда считала себя крепкой женщиной – и физически и эмоционально, – но она бы упала, если бы рядом не было Рио.

Жена доктора Вортона, Милдред, розовощекая медсестра, которая работала вместе со своим мужем, вышла сказать, что операция прошла успешно и что Патрик будет жить. Вспоминая этот момент сейчас, Эльке не могла сдержать улыбки. Она не знала, кто плакал больше – она или Микс.

Голос доктора Вортона вернул ее к действительности.

– Ваш муж получил серьезную рану и к тому же потерял много крови. Он не придет в себя еще много часов. А вы, моя дорогая, выглядите сейчас ужасно.

– Может быть, вам постелить здесь же, в этой комнате? – спросила Милдред, выглядывая из-за плеча мужа.

У Эльке сдавило горло. Доброта этих двух незнакомых людей возродила ее слабеющую веру в людей.

– Да. Это было бы чудесно.

Милдред кивнула. От улыбки, осветившей ее лицо, она сделалась сразу же красивой.

– Я вас понимаю. Я бы тоже не оставила моего Генри, если бы он был ранен.

Милдред покинула комнату, пока ее муж проверял пульс Патрика и слушал сердце. Несколькими минутами позже она возвратилась с простынями, одеялами и подушками. Доктор Вортон оставил женщин одних.

– Генри рассказал мне, как вы прискакали, чтобы защитить мужа. Это так романтично, – вздохнула Милдред. – Я не могу не удивляться тому, как вы узнали, что ему нужна помощь.

Эльке не хотелось разрушать романтические иллюзии Милдред.

– Я просто всегда знаю, когда Патрику плохо. У меня инстинкт на такие вещи.

Милдред кивнула, как если бы Эльке дала исчерпывающее объяснение.

– У меня тоже. Один взгляд на Генри – и я знаю, в каком он настроении и что его тревожит. Конечно, я никогда никому ничего подобного не говорила. Но видя, как сильно вы любите своего мужа, осмелилась признаться вам. Думаю, вы меня поймете!

Она легонько обняла Эльке, пожелала ей спокойной ночи и на цыпочках вышла из комнаты, осторожно прикрыв за собой дверь.

Хотя постель манила усталое тело Эльке, она продолжала сидеть и смотреть на Патрика. Он выглядел таким юным, несмотря на широкие плечи и темные волосы на груди, – даже моложе, чем когда она в первый раз увидела его много лет назад.

Сейчас обнажилась мягкая нежность его натуры, которая так хорошо скрывалась за обликом решительного человека действия. Эту его ранимость – вот что она больше всего в нем любила.

Эльке наклонилась, коснулась губами его лба, а затем нырнула в постель и быстро погрузилась в сон, первый настоящий сон, с тех пор как на ранчо прибыла Вельвит с новостью о Детвайлерах.

Патрик проспал много часов, и все это время его мучили кошмары. Он снова и снова вытаскивал пистолет и стрелял, причем видел все это в ужасном замедленном движении, чувствовал пулю, входящую в грудь – она входила медленно дюйм за дюймом, – и наблюдал, как кровь окрашивала его рубашку.

В этот ранний утренний час он проснулся от острой боли, проходящей через грудь и руку. Задернутые шторы и керосиновая лампа, горевшая на ночном столике, не давали ни малейшего представления о времени суток.

Его память о том, что случилось после ранения, была покрыта туманом. Где он и как долго здесь находится? Перед ним возникло видение. Он увидел ангела-мстителя с золотистыми локонами, который прискакал на его защиту, и все снова кануло во мрак…

Эльке! Ему спасла жизнь Эльке. Господи, когда он вспомнил, как она стояла перед Илаем… Ведь он мог ее ранить или даже убить. Патрик хотел увидеть ее, ему нужно было коснуться ее, чтобы убедиться, что она невредима. Это нужно было ему сейчас так же остро, как и потребность дышать.

Он попытался сесть и застонал.

– Эльке, ты здесь?

И как бы в ответ на его молитвы она возникла в поле его зрения, как будто выплыла из ничего. Эльке была одета в мужскую рубашку и брюки, и волосы ее в беспорядке разметались по плечам, но никогда еще она не выглядела более прекрасной.

– Это действительно ты или это только лучший сон, какой мне когда-либо снился?

Нежность ее глаз омывала его, как Божье благословение.

– Я уж и не чаяла, что ты проснешься.

Патрик попытался дотронуться до нее своей правой рукой, но она была плотно прибинтована к груди. Казалось, угадав его намерение, она наклонилась над постелью и двумя руками взяла его левую руку. И тотчас они оба образовали единое тело.

– Как ты себя чувствуешь? – спросила она.

– Как после кавалерийской атаки. Где мы?

– В комнате Вортонов. Доктор Вортон не хочет тебя никуда переводить, пока ты не почувствуешь себя лучше. Они все думают, что я твоя жена. Надеюсь, ты не возражаешь?

– Возражаю? Да ведь ты моя жена во всех возможных смыслах.

Она сильнее сжала его руку.

– Ты мне тоже муж, в моем сердце.

– Где Детвайлеры?

– Джуд, наверное, в аду, а Илай, поджав хвост, покинул город. Не думаю, что он причинит вред кому-нибудь еще. – Ее губы задрожали. – О, Патрик, почему ты согласился драться сразу с двумя? Тебя могли убить, – последние слова прозвучали, как стон.

– Потому что знал: если это не сделаю я, сделаешь ты.

Несмотря на слезы, застилавшие глаза, уголки рта Эльке тронула слабая улыбка.

– Ты прав. Вельвит слышала, что они появились в Льяно, и приехала на ранчо предупредить меня. Вот почему я появилась здесь.

– Моя храбрая девочка!

Слабость охватила его. Он боролся с ней, пытаясь держать глаза открытыми. Ему хотелось видеть лицо Эльке. Он хотел сказать ей, как сильно ее любит, но погрузился в сон, прежде чем эти слова сорвались с его губ.

Эльке не отходила от постели Патрика. Для нее сейчас ничего не имело значения – ни ее собственная усталость, ни горы лжи, громоздящиеся одна на другую, ни отсутствие подходящей одежды. Она была бы рада провести остаток своей жизни в этом поношенном мужском костюме, если бы это сохранило жизнь Патрика.

Через два дня после операции он почувствовал себя достаточно хорошо, чтобы сидеть в постели. На следующее утро Патрик нетвердой походкой доковылял до стула у окна и решил, что будет есть сам.

На четвертый день пришла Милдред и сказала, что к ним посетитель.

– Пожалуйста, пригласите ее войти, – сказала Эльке, чувствуя, как у нее под ногами поплыл пол.

О том, что они здесь, не знал никто, кроме Рио и Шарлотты. Рио не мог оставить ранчо. Значит, посетитель этот Шарлотта.

– Это не она, а он, – удивленно ответила Милдред.

Эльке не успела перевести дух, как в комнату ввалился Террил Микс со свертком в руках. Увидев Патрика сидящим на стуле, он расплылся в широкой улыбке.

– Вы выглядите лучше, чем в последний раз, сэр.

– А вот ты выглядишь много хуже. Кажется, у тебя не было достаточно времени поспать. Как дела на ранчо?

– Прекрасно, насколько мне известно. Вы правы, у меня не было достаточно времени оглядеться вокруг. Рио рассказал вашей супруге о том, что случилось, и она послала вам письмо. Я поскакал сразу же.

Эльке направилась к двери, намереваясь оставить Патрика одного, чтобы он мог прочесть письмо.

– Пожалуйста, не уходи, – мягко произнес Патрик.

Микс сунул ей сверток.

– Кончита послала вам одежду, миссис Саншайн.

– Передай ей большое спасибо. – Эльке прижала сверток к груди, как если бы хотела отвратить плохие новости, которые, она чувствовала, определенно содержались в письме. Скорее всего Шарлотта сообщала о своем приезде.

Микс вытащил из кармана рубахи свернутый листок и протянул Патрику.

– Вот письмо, сэр.

Эльке возвратилась на свое кресло напротив Патрика и с опаской следила за выражением его лица, пока он бесстрастно пробегал глазами его содержание.

– Мне обождать, пока вы напишете ответ, сэр? – спросил Микс, когда Патрик закончил.

– В этом нет необходимости, сынок. – Он потянулся к карману своих брюк, достал монету и протянул ее юноше. – Поешь как следует, прежде чем ехать назад.

– Большое спасибо, сэр. Рио оставил меня пока на работе. Вы не возражаете?

– Я был бы очень сердит, если бы он позволил тебе уйти.

Микс покраснел.

– Ну если так, сэр, то тогда я действительно сейчас пообедаю.

– Не в салуне, надеюсь.

Краска на лице Микса стала еще гуще.

– Нет, сэр. Я этот урок усвоил на всю жизнь. Патрик выждал, пока уйдет Микс, а затем сказал:

– Он еще совсем зеленый, но со временем станет настоящим человеком. Мне бы хотелось иметь такого сына.

– У тебя будет… когда-нибудь. Патрик покачал головой.

– Нет, если ты не будешь его матерью.

Эльке не ответила. Ей не хотелось вспоминать об их безвыходной ситуации, но все же она, эта ситуация, сама нашла способ напомнить о себе и вторгнуться в их теперешнее счастливое существование.

– Что написала Шарлотта?

– Прочитай сама.

– Ты уверен, что мне следует это делать?

– От тебя у меня секретов нет. – Он передал ей бумагу.

«Дорогой Патрик, – писала Шарлотта своим размашистым почерком, – я была ужасно огорчена, услышав о твоем ранении, но тем не менее Рио заверил меня, что ты попал в очень хорошие руки. Во-первых, с тобой Эльке, а значит, уход обеспечен, а во-вторых, мне сказали, что доктор Вортон очень опытный врач. С учетом этого, мое присутствие в Льяно не имеет смысла.

Мы все здесь молимся за твое скорое выздоровление. Кончита зажгла много свечей на алтаре, который устроила в кухне. Так что дом сейчас весь пропах воском.

С уверенностью, что ты имеешь лучший уход, чем, возможно, я могла бы тебе обеспечить, остаюсь любящая тебя Шарлотта Прайд».

Эльке перечитала письмо дважды не веря своим глазам. Оно казалось холодным даже на ощупь.

Эльке никогда не понимала Шарлотту, но все же любила ее. Теперь же она ее почти ненавидела. Как могла Шарлотта написать такое письмо?

Эльке наконец посмотрела на Патрика, а он на нее, как будто ожидал каких-то комментариев. Но что она могла сказать? Не огорчайся, мол, ты же знаешь Шарлотту.

Это банально.

– Ты обижен на Шарлотту?

Его радостная улыбка Эльке сильно удивила.

– Конечно, нет. Все это время я жил в смертельном страхе, что в ней вдруг проснется чувство долга, что она почувствует себя обязанной остаться со мной. Честно говоря, для меня лучше еще один поединок с Детвайлерами.

– Стало быть, ты не огорчен?

– Огорчен? Собираясь перегонять скот, я по пальцам считал часы, которые оставались у нас с тобой. Благодаря Шарлотте и Детвайлерам мы получили не часы, а недели. Я предлагаю провести их… – Его голос сорвался. – Перед поединком я думал не о Шарлотте, я думал о тебе. Я думал о всем том, что мы так и не сказали друг другу. Я думал о моей любви.

Предчувствие необъяснимого восторга охватило Эльке.

– Когда ты лежал здесь после операции, я тоже думала о том же самом.

– Означает ли это, что ты можешь теперь принадлежать мне не только душой, но и телом?

– Да, когда ты достаточно окрепнешь для такого рода занятий.

– Солнышко, я уже окреп. Туда меня не ранили. – Он встал, взял ее руку и потянул к себе. – Я не могу ждать. И не хочу.

Эльке зарылась лицом в его шею. Его касания воспламенили огонь, который прошел снизу от живота прямо в ее мозг.

– Я тоже.

Он повел ее к постели.

– Но учти, большую часть работы придется проделать тебе.

– Тяжелая работа меня никогда не пугала. Патрик засмеялся.

– Самую тяжелую часть все же выполню я. Теперь, прошу тебя, раздень меня.

Она развязала халат, который он носил поверх брюк, и слегка приласкала его забинтованную грудь.

– Ну как, я пока все делаю правильно?

– Великолепно.

Эльке поцеловала его и начала расстегивать брюки, одновременно лаская.

Спазма прошла сквозь тело Патрика, глубокий стон вырвался из его груди.

– Я что-то делаю не так?

– Нет. Ты все делаешь чертовски правильно, но лучше остановись. Я хочу тебя так сильно, что едва могу сдерживаться. – Здоровой рукой он сбросил брюки. Под ними белья не было.

Эльке догадывалась, что он красивый везде, но у нее не хватало воображения представить, как это в действительности. Патрик был великолепным мужчиной.

В походе он сбросил вес, отчего мускулы выделялись еще рельефнее. Его шея и грудь были сильно загорелыми, а ноги и низ живота цвета слоновой кости. Сделав два шага назад, Патрик оказался в постели.

Эльке начала лихорадочно сбрасывать с себя одежду, отрывая пуговицы отцовской рубахи. Она бросила ее на пол, туда же вскоре полетело и все остальное.

Его дыхание стало шумным.

– Боже, как ты прекрасна! Остановись, дай мне посмотреть на тебя.

Эльке всегда немного стеснялась своего тела. Теперь же, видя восхищение в его глазах, она забыла о своих комплексах. Подняв руки, она вытащила булавки из волос, и они свободно упали ей на плечи. Затем неожиданно повернулась к нему спиной, наклонилась и собрала свои вещи, отлично сознавая, какой вид ему открывает.

– Иди сюда, пока я не умер от желания, – хрипло простонал он.

Эльке бросила свои вещи на кресло и, дразня его чувственным покачиванием бедер, нырнула в постель. Она ждала этого мига полжизни, но ждать еще хотя бы секунду возможности уже не было.

Прильнув к нему, она начала покрывать его лицо поцелуями, начиная со лба, исследуя каждый миллиметр, прежде чем оказаться у его губ. Он жадно ринулся ей навстречу. Все прежние их поцелуи были целомудренными по сравнению с тем, что творилось сейчас.

– Это пытка, – простонал Патрик, и его дыхание перешло в хриплые всхлипы. – Не иметь возможности сделать то, что хочешь. Рана не позволяет мне это сделать.

– А что ты хочешь?

– Я хочу почувствовать твои груди у себя во рту. Она притворилась возмущенной.

– Обе сразу?

– Если обе, то это было бы самое лучшее. Испытывая острые восхитительные покалывания по всей коже, Эльке приподнялась над ним и приблизила сосок к его рту. Он принялся ласкать его губами, сначала нежно, затем все судорожнее и судорожнее.

– Теперь другую, – прошептал он, не поднимая головы.

Это было уже слишком.

Этого было так недостаточно.

Вытащив нежный бутон из его рта, она приподнялась и широко раздвинула ноги.

Патрик никогда не думал, что любовь и желание могут так сильно переплетаться друг с другом, что невозможно даже узнать, где начинается одно и кончается другое. Он никогда не представлял, что одновременно могут соединяться и души, и тела. Он никогда не знал страсти такой, как эта, и все было для него теперь новым, как если бы он занимался этим с женщиной в первый раз.

Эльке двигалась медленно и нежно, а он тоже – насколько мог – приподнимал свои бедра. Ее голова была откинута назад, глаза закрыты. Она отдавала этому акту любви себя всю.

Все, не надо больше. Оставим их, читатель. Они полетели за край небес, чего же еще ожидать от судьбы?!