21

Ах, вот и это место! Мило. Нет, не просто мило: прекрасная маленькая деревенька. Какая жалость, какой стыд!

Маленький тщедушный человечек на скамейке положил ногу на ногу, обхватил руками колено и несколько мгновений раскачивался взад-вперед, еле заметно — его плечи едва отрывались от спинки. Он задумчиво похлопал рукой по тонкой тросточке с серебряной рукоятью.

Случайный прохожий мог бы принять это местечко за совершенно обычное — ну, может быть, слишком милое с этой старомодной гостиницей и живописными домишками, этой лужайкой и прудом, слишком милое, чтобы назвать его совершенно обычным, — но, конечно, прохожий бы решил, что тут спокойно и определенно ничего не происходит. О да, и случайный приезжий, вероятно, заключит, что деревенские обитатели — очень милые люди без каких-либо особых забот, кроме обыденных мечтаний; и он не заметит за вежливыми улыбками отдаленной, но — если приглядеться — заметной тревоги, какого-то душевного дискомфорта в бегающих глазах.

Несомненно, это то место. Великий Боже, да здесь чувствуется подрагивание в самом воздухе, чувствуется запах тревоги. Эти люди — стоит только посмотреть, как они прохаживаются мимо, еле кивая друг другу, избегая встречаться глазами, — эти люди подозревают, что в их деревне происходит что-то ужасное, но пока не знают, что это. Они ждут чего-то, но у них нет нити к тому, что может случиться.

О чем-то задумавшись, Симус Фелан поскреб в носу и вытер палец носовым платком в красно-белую крапинку, который выхватил из нагрудного кармана своего твидового пиджака. Некоторое время он рассматривал землю перед собой, изучая темные пятна на траве, и глубокие морщины избороздили его лицо, а обычно веселые глаза на время затуманились.

Ну вот, отвратительная высохшая кровь заляпала траву (какой мерзкой становится эта жизненная жидкость, когда так безрассудно расплескивается!) и теперь нарушает душевный покой, заставляя размышлять и гадать, откуда она. Что-то случилось здесь, на этом самом месте, совсем недавно, что-то ужасное и жестокое. Смерть запустила сюда свои костлявые пальцы, но ее хватка еще недостаточно крепка. Да, да, я чувствую это. Смерть еще не прошла здесь, но хмуро стоит рядом. И ждет удобного момента.

Он вытянул шею, чтобы разглядеть подъезжающий к лужайке красный «форд», его заинтересовала не машина, а водитель. Маленькие глазки, в которые вернулась веселость, прищурились, пытаясь рассмотреть его лицо, но солнце стояло высоко, и внутри машины казалось темно. Однако удалось различить профиль.

Хм, волевое лицо. Впрочем, наполнено сомнениями. Так почему этот человек привлек мое внимание? Ах, да, он тоже часть этого. И ощущение сильное. Ну-ка, он тоже что-то уловил. Смотрит сюда, что-то разыскивая. Он увидел меня, но не уверен. Снова смотрит мимо, осматривает дорогу. Совершенно сбит с толку.

Маленький ирландец наблюдал, как Дэвид Эш втиснулся на последний свободный пятачок стоянки по ту сторону пруда, как запер машину и пересек дорогу, направляясь к «Черному кабану», как обошел стоящий у поребрика полицейский автомобиль и подошел к входу в гостиницу. И снова остановился и осмотрелся, прежде чем войти.

Он не здешний, наверняка. Приезжий, как и я. Да, он участвует в происходящем здесь. Интересно, его тоже позвали эти страшныё вибрации? Его тоже привели сюда они?

Фелан замер на скамейке, уставившись на вход в гостиницу.

Нет, энергия этого человека не очень сильна. Или, точнее сказать, слишком подавлена. Как бы то ни было, мы должны поскорее сойтись. То есть пока не поздно. Но в данный момент пусть просто сидит и впитывает то же, что и я, что бы это ни было. Например, пруд вон там. Ужасный застоявшийся пруд. И он глубокий, глубже всяких земных пределов, мне даже не нравится сидеть рядом. Пожалуй, я прогуляюсь к церкви, что виднеется вдали. Церковь — всегда хорошее место для начала, и приезжий, шныряющий вокруг подобных древних достопримечательностей, ни у кого не вызовет удивления.

Симус Фелан встал и потряс по очереди обеими ногами, будто расправляя складки на собственном теле. Потом приподнял легкомысленную шляпу с узкими полями, чтобы пробежать рукой по редеющим посеребренным волосам. Проделав это, он быстрым движением водрузил шляпу на место, снова взял трость, резко расправил плечики уже было пошел к церкви на возвышенности. Но что-то снова привлекло его внимание — нечто, удивившее его тем, что он не замечал этого раньше. Позорный столб и колодки он заметил еще до того, как сел на скамейку; в них не было ничего неуместного. Однако в этот момент по иззубренному старому дереву позорного столба текла темная жидкость, такая же темная, как на траве.

Фелан подошел к памятнику пыткам и мучениям и пальцем провел по гладкой мокрой полоске. Когда он оторвал его, палец окрасился красным.

Посмотрите-ка на это!

Он снова осмотрел место для бичевания, потом свой палец. И удивленно покачал головой.

Господи Иисусе, почему дерево плачет кровью?



Загрузка...