Возвышение империи

Глава 24

Ариам проснулся перед рассветом — то была привычка, сопутствовавшая ему всю жизнь и сослужившая ему хорошую службу, сражался он или убегал.

Пошлой ночью он поздно лег, снова оставшись в новом доме Кортхака. Ариам предпочел бы выспаться в собственном доме, который отобрал у Никара. Бывший правитель Аккада прожил там больше десяти лет. Ариам с наслаждением приказал ему убираться вон. Теперь самый богатый представитель здешнего высшего сословия и вся его семья ютились в жалкой однокомнатной грязной хижине и еще считали, что им повезло, что у них есть хоть такое жилище.

К несчастью, Кортхак хотел, чтобы Ариам находился у него под боком, и Ариам проглотил возражения и принял «приглашение» своего командира занять комнату в его большом доме. Во многих отношениях это оказалось хорошей идеей. У Ариама имелось полдюжины младших командиров, которые непрерывно досаждали ему вопросами и своими жалкими проблемами. Теперь, когда им приходилось проходить мимо угрюмых египтян Кортхака, которые редко говорили и часто сжимали рукояти мечей, Ариаму было проще ускользать по вечерам от своих людей.

Он благодарил всех богов, о которых когда-либо слышал, за то, что у Кортхака нет еще нескольких дюжин египтян. Именно поэтому Кортхаку нужен был Ариам и набранные им люди. Нет, Кортхак не доверял Ариаму и его новобранцам, да и сам Ариам не слишком им доверял. У него было несколько достаточно опытных бойцов, умевших не только следовать приказам и размахивать мечами. Но через несколько дней все это станет неважным. Ариам отправится верхом проверять округу и набирать новых неприкаянных и отчаявшихся людей, готовых выполнить все, что он им скажет, за возможность сытно поесть и заработать немного серебра. С большим числом бойцов, пусть даже неопытных, они смогут вечно держать в подчинении этот город.

Еще не рассвело, когда Ариам закончил одеваться и вышел из своей комнаты, находившейся рядом с кухней. К его удивлению, он услышал доносившийся из верхних комнат голос Кортхака. Взойдя по лестнице, Ариам увидел, что Кортхак сидит за большим столом; лампа озаряла просторное помещение мягким светом. Неизменный охранник стоял в нескольких шагах за спиной своего хозяина, наблюдая за внутренней комнатой, но посматривал и на Ариама.

— Рабыня уже родила?

— Да, примерно час назад, — Кортхак нахмурился, глядя на Ариама. — Ты разве не слышал ее воплей? Она перебудила весь дом, прежде чем, наконец, разродилась.

— Вопли женщины ночью? — засмеялся Ариам; его гулкий смех разнесся по комнате. — Это никогда не могло меня разбудить.

Кортхак бросил на него взгляд, оборвавший смех Ариама.

— Ты готов отправиться сегодня в объезд?

— Да, господин.

Ариам ухитрился выглядеть достаточно раболепным.

— Я поеду на восток. Я должен тем или иным способом заставить присоединиться к нам еще десять или двадцать крестьянских мальчишек.

Ариам собирался взять дюжину человек и наведаться в большие крестьянские хозяйства, окружавшие Аккад. У местных землевладельцев много серебра, женщин и других ценностей, и Кортхак не хотел, чтобы они чувствовали себя в безопасности на своих фермах — как обитатели города не чувствовали себя в безопасности в Аккаде. Ариам собирался в придачу к рекрутам собрать какие-нибудь трофеи, после того как позабавится с тамошними женщинами.

— Вернись к закату, — сказал Кортхак. — И я хочу, чтобы ты поехал на север, к Дилгарту, а не на восток. Я еще не получал вестей от Зиусудры, но думаю, что к этому времени Эсккар уже мертв. Однако на случай, если это не так, мне нужны дополнительные патрули на дороге, если Эсккар попытается двинуться против нас.

Ариам пожал плевами.

— Даже если он жив, что он может сделать? Меньше чем с семьюдесятью людьми? Я бы не удивился, если бы он остался там, где он сейчас, или бежал бы на запад.

Кортхак вздохнул — долгим вздохом, который заставил Ариама пожалеть о своих беспечных словах.

— Нет, варвар явится сюда. За последние недели я многое о нем узнал. Он не отдаст такую власть без боя. И в его шлюхе есть нечто, — Кортхак кивнул в сторону спальни, — что приведет его сюда.

— Зиусудра — умелый человек, более чем умелый и сможет справиться с Эсккаром, — сказал Ариам, переступив с ноги на ногу и желая, чтобы его пригласили сесть. — Ты пообещал ему много золота, если он справится с поручением. Даже если он потерпит неудачу, у Эсккара уйдет несколько дней, чтобы выяснить, что случилось, поэтому у нас сколько угодно времени, чтобы приготовиться.

Аннок-сур появилась в дверях спальни и низко поклонилась, не отрывая глаз от пола.

— Господин, могу я принести Трелле свежей воды?

Ариам посмотрел на нее и ухмыльнулся.

— Может, ты принесешь что-нибудь для…

Резкий звук пронесся по дому, раздавшись откуда-то снизу. Мгновение Ариам и Кортхак смотрели друг на друга. Потом со двора донесся крик на египетском, и даже Ариам без труда понял, что он означает. Он шагнул на площадку и посмотрел вниз, в темную комнату. Главная дверь оставалась закрытой. Потом тяжелые шаги эхом отдались на кухне, и он снова услышал, как люди выкрикивают имя Эсккара. Внизу шаги зазвучали громче, и Ариам с проклятием скрипнул зубами.

Покинув лестничную площадку, он захлопнул дверь и уронил поперек нее тяжелый деревянный брус.

— В чем дело? — Кортхак поднялся на ноги, хотя и не вышел из-за стола.

Охранник встал рядом с ним, положив руку на рукоять меча.

— Нас атакуют! Эсккар вернутся!

Ариам услышал тяжелую поступь на лестнице, потом дверь содрогнулась. Он узнал голос, который снова и снова выкрикивал: «Трелла!»

Ариам попятился от двери.

— Это Эсккар! Он здесь!

Что-то тяжелое грянуло о дверь, заставив ее задрожать. Ариам вытащил меч из ножен. Проклятый варвар! Как он ухитрился пробраться в город, и не только в город, но и в дом?

Неважно.

Ариам повернулся к египтянину.

— Где твои люди, Кортхак?

Как бы в ответ на его вопрос со двора донеслись звуки боя.

— Остановите ее!

Голос Кортхака заставил Ариама обернуться. Он увидел, что Аннок-сур, которая съежилась у стены, когда поднялся шум, теперь метнулась к двери. Ариам ринулся, чтобы ее догнать, но она проскользнула у него под рукой, добралась до двери и подняла покоящийся в скобах брус, выкрикивая имя Эсккара. Ариам поймал ее за волосы и оттащил назад, но дверь уже распахнулась настежь, врезавшись в стену. В дверном проеме обрисовался темный силуэт человека с длинным мечом.

Тревожные крики звенели по всему двору. Эсккар знал, что враги сейчас начнут выскакивать изо всех дверей за его спиной с мечами в руках, и крикнул:

— Не подпускайте их! — надеясь, что Митрак и его лучники смогут сдержать противника.

А потом сквозь дикий гвалт Эсккар услышал голос Гронда, который ревел, призывая его:

— Командир, сюда!

Услышав этот полный нетерпения крик, Эсккар перестал атаковать главный вход и ринулся к своему телохранителю. Кухонная дверь была открыта. Ее открыл полусонный слуга, то ли чтобы впустить атакующих, то ли чтобы посмотреть, что творится снаружи. Каковы бы ни были его намерения, Гронд уже ворвался внутрь, и Эсккар последовал за ним. Вдвоем они пробежали через кухню, отбрасывая в сторону табуреты, направляясь к темному коридору, который вел в главную комнату.

Они едва успели оставить кухню позади, как два человека, спотыкаясь, вышли в прихожую из спален.

Один из них закричал, когда Гронд ударил его и схватился со вторым. Эсккар не стал тратить на них времени, оттолкнув обоих в сторону. Он хорошо знал дом даже в темноте и бегом миновал две другие двери, повернул за угол и взлетел по прильнувшим к стене ступенькам, прыгая через одну. На площадке он толкнул дверь, ведущую в рабочую комнату, но обнаружил, что она тоже заперта. И все-таки он обрушился на нее всем весом, однако дверь эта, такая же крепкая, как и главный вход внизу, едва дрогнула.

Выкрикивая имя Треллы во все горло, Эсккар колотил в дверь рукоятью меча. К его удивлению, он услышал, как его окликает женский голос, потом услышал шорох скользящего засова, снова толкнул толстые доски, и дверь распахнулась. Свет, озаряющий комнату, осветил и площадку, и Эсккар увидел Аннок-сур, которая боролась с каким-то человеком, пытавшимся закрыть дверь. Эсккар толкнул плечом массивное дерево и ворвался внутрь.

Человек шагнул назад, сбив Аннок-сур с ног ударом кулака и одновременно направив меч на Эсккара. Лишь одна масляная лампа горела во внешней комнате, но мерцающее пламя давало достаточно света, чтобы Эсккар узнал своего противника.

— Ариам!

Эсккар вложил в это имя весь свой гнев и всю свою ненависть. Он презирал этого человека каждый день, когда служил под его началом, а теперь Ариам стоял здесь, в комнате Эсккара. Меч скользнул к сердцу врага.

Но Ариам отпрянул и сам ответил мощным выпадом. Еще один человек с черной бородой, смуглой кожей, наверняка один из охранников Кортхака, появился рядом с Ариамом и тоже ткнул мечом. Эсккар отбил клинок, но отступил на шаг: длинный меч был не очень удобен в такой битве, где оставалось слишком мало места, чтобы сделать замах.

А нападавшие рвались вперед, и Эсккар, замахиваясь клинком то на одного, то на другого, был вынужден отступить еще на шаг, чтобы защититься. Еще шаг — и он снова очутится на лестничной площадке, и дверь закроется перед ним.

Внезапно Ариам закричал от боли, споткнулся и с проклятьем упал на колени: Аннок-сур вцепилась зубами в его лодыжку. Это подарило Эсккару драгоценные мгновения.

Он сделал полшага назад, пригнулся и ринулся вперед. Чужестранец передвинулся, чтобы отбить удар, но Эсккар вытянул длинную руку и подался вперед всем телом, нанеся удар. Охранник ухитрился отбросить кончик меча, направленного ему в живот, но клинок погрузился в его бок, и он задохнулся от боли. Эсккар попытался вытащить меч, но раненый пошатнулся, прислонился к стене, и меч прочно застрял в его теле.

Эсккар повернул рукоять, человек закричал от пронзительной боли, уронив свой меч и вцепившись обеими руками в воткнувшийся в него клинок. Эсккар ринулся вперед, толкнул плечом раненого охранника и опрокинул на спину. В тот же самый миг Ариам ударил рукоятью меча Аннок-сур по голове и вырвался из ее хватки. Он отвел меч назад, но не успел нанести удар, как на него прыгнул Эсккар. Врезавшись в Ариама, он вытащил-таки свой длинный меч из умирающего египтянина.

Ариам и Эсккар сошлись в слишком близкой схватке, чтобы можно было пустить в ход такой меч, поэтому Эсккар уронил его и поймал Ариама за обе руки, прежде чем тот смог воспользоваться своим оружием. Кто-то на мгновение заслонил свет позади Эсккара. Не выпуская Ариама, Эсккар стремительно обернулся, чтобы его противник оказался между ним и неведомой опасностью, угрожавшей сзади.

Эсккар успел заметить блеснувшее в свете лампы лезвие, и Ариам завопил, когда меч рассек его руку выше плеча. В приступе дикой ярости приподняв Ариама, Эсккар швырнул его в сторону нового врага, на мгновение остановив его атаку. Нападавший отпихнул Ариама к стене, и бывший начальник стражи ошеломленно соскользнул на пол, зажав рану на руке.

Эсккар уже успел нагнуться и подхватить свой меч. Перед ним, должно быть, стоял сам Кортхак. Больше никого не должно было быть в этих комнатах.

Теперь только Кортхак стоял между ним и Треллой.

Но дверь за спиной Эсккара была раскрыта настежь, и тут в любой миг могли очутиться люди Кортхака.

Эсккар поднял окровавленный меч и двинулся вперед.

На вершине башни звезды и луна давали достаточно света, чтобы Дракис мог видеть своих врагов — снующие вокруг тени, вырисовывающиеся на фоне ночного неба. Вопя, как демон, он рубил направо и налево, разя каждого, что не выкрикивал имя Эсккара.

Его люди с воинственным кличем ворвались в башню следом за ним. Они погнали сбитых с толку защитников вверх по ступенькам, потом — на окруженную зубцами площадку на вершине башни. Но воинов Кортхака все еще предстояло убить.

Дракис думал теперь только о том, чтобы размахивать мечом, вопить во всю глотку имя Эсккара и рубить и рубить врагов перед собой, не заботясь о том, куда попадет его клинок.

Паникующие защитники башни, решив, что врагов куда больше, чем их, потеряли волю к сопротивлению. Застигнутые врасплох посреди ночи, они думали теперь только о бегстве. Один человек погиб, потом второй, прежде чем остальные бросили мечи и побежали.

Они толкались, торопясь убраться прочь, взывали о пощаде и прыгали на парапет, примыкавший к башне. Те, кто умудрились убежать, благодарили богов за спасение жизни. Один человек свалился со стены в ров. Вопль боли возвестил о его приземлении.

Хватая ртом воздух, со вздымающейся грудью, Дракис помотал головой, чтобы прийти в себя. Он взял башню.

Оглядевшись по сторонам, он увидел валяющиеся повсюду окровавленные тела. Стрела свистнула мимо его головы, и он понял, что ее выпустили со второй башни. Возбуждение Дракиса испарилось; он быстро пригнулся. Вторая башня все еще находилась в руках врагов, и ее охраняли люди, вооруженные луками.

А снизу доносились звуки битвы.

К этому времени большинство людей Дракиса добрались до площадки.

— Спускайтесь! Берегитесь вражеских лучников на второй башне! — крикнул Дракис, схватив одного из своих людей и рванув его в сторону укрытия.

В следующий миг он почувствовал горькое разочарование: Энкиду не сумел взять правую башню.

— Пустите в ход луки, чтобы очистить площадку второй башни, потом стреляйте в сторону ворот! Позаботьтесь о том, чтобы они остались закрытыми! Я спускаюсь.

Снова нырнув в черноту башни, Дракис осторожно зашагал по покрытым кровью ступенькам, сначала пробуя, куда поставить ногу. Он быстро добрался до низа, споткнувшись и почти проехав по нескольким последним ступенькам.

В основании башни входом служило только отверстие без дверей. Вдоль стен вились ступени, которые вели вверх, к площадке, окруженной зубцами.

Дракис увидел, что Энкиду и его люди стоят у входа и стреляют из луков по всему, что движется.

— Что случилось? Почему вы не…

— Они загородили вход столом, прежде чем мы успели до него добраться, Дракис. Они говорят на странном языке… Должно быть, это люди Кортхака. Я потерял двух человек, пытаясь ворваться внутрь, — Энкиду сделал паузу, чтобы перевести дыхание. — Поэтому я приказал всем оставаться здесь.

— Проклятье богам!

Яростно фыркнув, Дракис оглядел площадь. План взять обе башни провалился, но с одной башней он все-таки мог охранять ворота, если ему удастся ее удержать. По крайней мере, все его люди будут вместе.

Костер снаружи все еще горел, но пламя уже начало угасать. Энкиду подал Дракису идею. Если бы он смог чем-нибудь загородить дверь, они удержали бы башню и ворота. В этой башне не было стола, там вообще ничего не было, кроме нескольких расстеленных на полу одеял. Дракис выглянул из дверного проема. Дальше по улице, идущей вдоль стены на север, он с трудом разглядел обыкновенные тележки и столы, которыми хозяева домов на ночь подпирали двери. Один предмет казался больше остальных, даже в таком сумеречном свете — деревенская повозка, с колесами почти в рост мужчины. Если ее удастся прикатить сюда, из нее получится внушительное заграждение.

— Видишь повозку там, на улице? Мы притащим ее сюда и используем, чтобы перекрыть вход.

Энкиду выглянул наружу.

— Они начнут в нас стрелять. Бойцы Кортхака собрались рядом со второй башней. Их стрелки уже держат на прицеле этот выход.

Словно в подтверждение его слов, стрела отскочила от стены у входа.

— Я схожу за повозкой. Возьму с собой трех человек. Отправь несколько твоих людей на верх башни, пусть прикроют нас оттуда. Быстрей.

Не обращая внимания на протесты Энкиду, Дракис отобрал трех человек и рассказал им о своем плане. Опустив лук, он шагнул ближе к выходу и осмотрел улицу. Отовсюду звучали изумленные крики, люди метались по открытому пространству, но пока никто не осмеливался приблизиться к башне, и улица, ведущая на север, казалась пустой. Но пройдет немного времени, и кто-нибудь возьмет под командование людей Кортхака и начнет наступление.

— Пошли! — сказал Дракис, выскочил из башни и побежал что было сил.

Оглянувшись, он увидел, что его люди последовали за ним, и даже мельком увидел, как Энкиду и его лучники встали за входным проемом с луками наготове.

Повозку отделяла от башни добрая сотня шагов, а потом им еще придется толкать громоздкое сооружение обратно.

Тяжело дыша, Дракис добежал до повозки и обнаружил, что она повернута не в ту сторону. Придется развернуть, иначе катить ее станет куда трудней.

Дракис промчался мимо заднего конца фургона, встал на колени и приподнял длинное деревянное дышло, крякнув под его весом.

К нему присоединился один из его людей, вместе они подняли тяжелый деревянный брус с земли и толкали его все выше и выше до тех пор, пока дышло не упало назад, с громким треском рухнув на повозку. Второй человек уже проскользнул вдоль стены дома и начал толкать.

Дракис схватился за переднее колесо и налег на него всем весом. Медленно, с протестующим скрипом, тяжелая повозка сдвинулась с места. Едва она откатилась от стены, Дракис созвал всех к задней части повозки. Вчетвером, поднатужившись, они приподняли ее сзади и повернули кругом, передом к башне.

— Толкайте плечами, — велел Дракис, задыхаясь от усилий, и всем телом налег на неуклюжую повозку.

Громко затрещав, она начала двигаться. Дракис проклял себя за то, что не взял еще людей; повозку такого размера обычно тащили два взрослых быка. Но через несколько шагов толкать стало легче, хотя они могли двигаться только медленно, и никакие усилия не смогли заставить повозку катиться быстрее. И все-таки они одолели половину расстояния до башни, прежде чем появился первый знак того, что кто-то заметил их приближение.

Стрела со стуком ударила в дерево, и, судя по тому, под каким углом она воткнулась, Дракис понял, что ее послали с правой башни.

— Удерживайте повозку между нами и башней, — приказал он, и его люди слегка передвинулись влево.

Еще одна стрела просвистела над их головами. Потом кто-то крикнул сверху:

— Осторожно, сзади!

Предупреждение донеслось с крыши ближайшего дома; все жители Аккада, многие еще полусонные, поднялись на крыши — некоторые в поисках безопасного места, некоторые, чтобы посмотреть на происходящее внизу.

Дракис обернулся через плечо и увидел совсем близко четырех человек с мечами, бегущих к ним.

— Сзади!

Он вытащил меч из ножен и высоко поднял его, приготовившись защищаться. Еще несколько шагов — и атакующие оказались рядом, но один из них споткнулся и упал, в ночи раздался крик боли. Дракис увидел, что из ноги этого человека торчит стрела. Значит, одним врагом стало меньше, и нападавшие на миг заколебались, прежде чем броситься в бой, а к тому времени Дракис и его люди были уже готовы.

Клинки со звоном скрестились. Дракис, все еще во власти боевого безумия, размахнулся и нанес сперва колющий удар, потом боковой, вложив в них такое неистовство, что оно вселило страх в сердце его врага. Его противник повернулся и побежал. Еще один лежал мертвый или умирающий, а последний исчез в темноте.

Дракис не остановился даже для того, чтобы перевести дух. С мечом в руке он уперся спиной в повозку и толкнул. Его пятки глубоко врылись в землю, он снова и снова скользил, но наконец почувствовал, что повозка заколыхалась.

Спустя нескончаемое мгновение она снова начала двигаться, и теперь ее пришлось катить, слегка забирая влево, чтобы направить прямо ко входу в башню. Движение еще больше замедлялось, когда повозка поворачивалась, но внезапно она покатила быстрее, и Дракис понял, что два лучника выскочили из башни и принялись тянуть за левое колесо, помогая волочь неподатливую телегу и направлять его ко входу в башню.

Теперь они сделались легкими мишенями. Перед повозки был открыт не только для лучников Кортхака на правой башне, но и для трех людей, которых Дракис видел на другой стороне площади. Он услышал, как стрела отскочила от подножия башни, потом еще две ударили в саму повозку.

А потом телега проскрипела мимо входа.

— Все внутрь!

Дракис последовал за своими людьми, его ноги дрожали от напряжения так, что он споткнулся и чуть не упал. Битва на мечах и сражение с тяжелой повозкой истощили его силы, и ему потребовалось время, чтобы перевести дух. Он услышал, как Энкиду отдает приказы, а он некоторое время только наблюдал.

Его помощник отрядил шестерых бороться с повозкой, на этот раз, чтобы втащить одно из огромных деревянных колес в дверной проем.

Один человек прополз под повозкой, очутившись на улице, потом перепрыгнул через стенку телеги, оказавшись внутри нее. Там лежали два толстые бревна, без сомнения, использовавшиеся для того, чтобы вытаскивать повозку из грязи или мягкого песка. Смышленый воин, вокруг которого свистели стрелы, толкнул бревна вниз, Энкиду, прежде чем головой вперед нырнуть обратно в башню. Два ствола толщиной в туловище мужчины помогут закрепить повозку у стены.

Дракис прислонился к краю проема. Телега перекрыла вход и, как стена, защитила от стрел лучников. Теперь его люди, по крайней мере, могли удержать эту башню. Дракис вдохнул поглубже.

— Приготовь своих лучников, Энкиду, — распорядился он.

Дракис знал, что в отличие от того сброда, который он застал врасплох и прогнал с этой башни, ему теперь придется иметь дело с дисциплинированными египетскими бойцами и что настоящее сражение только начинается.

— Они скоро пойдут на нас.

Эн-хеду просыпалась задолго до рассвета, не то что завсегдатаи питейного дома. Эту привычку она усвоила с тех пор, как начала наблюдать за домом Кортхака. Так как египтяне покинули этот дом, едва Кортхак захватил в городе власть, Эн-хеду перестала торговать своими кожаными изделиями. Теперь уже не нужно было наблюдать за домом египтянина; он стал правителем города, по крайней мере, до возвращения Эсккара.

А пока Эсккар не вернулся, они с Таммузом ждали, радуясь в первую очередь тому, что почти никто не знает об их тайных делах.

И все-таки привычка рано вставать у нее осталась, хотя теперь Эн-хеду использовала эти короткие минуты до рассвета с другой целью.

Она повернулась на бок, лицом к Таммузу, который все еще крепко спал. Она не могла встать с постели, не перебравшись через него, поэтому решила его разбудить. Это стало для нее новым источником впечатлений. Не то, что она будила мужчину, — она довольно часто будила своего прежнего хозяина. В последние недели будить Таммуза стало для нее удовольствием, а не началом еще одного ужасного дня.

Она придвинулась к нему ближе и приподнялась на локте так, что ее груди упали на его голую грудь. Таммуз шевельнулся, но не проснулся, поэтому Эн-хеду потянулась и начала гладить его между ног.

Все еще не проснувшись, он напрягся, а когда Эн-хеду взяла в руку его начавший подниматься член, Таммуз застонал от удовольствия.

— Проснись, хозяин, — прошептала она ему на ухо. — Почти рассвело.

Он резко приподнял голову, но ее по-прежнему крепко сжатая рука не дала ему сесть.

— Что… Эн-хеду…

Он удовлетворенно вздохнул и снова уронил голову на постель.

Она сильнее сжала пальцы и начала двигать рукой вверх и вниз.

С тех пор, как она спасла жизнь Таммузу в тот день, когда Кортхак захватил власть, ее чувства к юноше изменились, стали еще глубже и крепче. Теперь она хотела доставить ему удовольствие, позаботиться о нем, удержать его как можно ближе. Эн-хеду до сих пор удивляла его нежность, и она становилась все храбрее и храбрее с каждым разом, когда они занимались любовью. В отличие от ее бывшего хозяина Таммуз был другим и на вкус и на ощупь. То, что раньше ее опустошало, превратилось в нечто возбуждающее, приносящее наслаждение.

Довольно скоро она обнаружила, что стала такой влажной, что влага эта потекла по ее бедрам.

Теперь она снова сжала его, потом наклонилась над Таммузом, отбросив одеяло. Поцеловала его член, мазнув им по губам, прежде чем взять в рот. Звук, который он издавал, когда она так поступала, всегда ее возбуждал; Эн-хеду волновала власть, которую она в такие мгновения над ним имела, и его потребность чувствовать ее прикосновения, потребность в ее теле. Это утро будет особенным, решила Эн-хеду, и почувствовала, как в ней растет возбуждение.

Внезапно она остановилась и села на кровати.

— Что это такое?

— Что? Ничего… ничего… не останавливайся…

— Нет, что-то происходит, — настаивала она, отпустив Таммуза. — Мужчины кричат…

Шум раздался снова, на этот раз громче.

Таммуз сел, сбросив одеяло на пол. Теперь оба они ясно услышали шум, за которым последовал отдаленный звук трубы — сигнал тревоги.

Они услышали, как над их головами на крыше задвигался Гат, и знали, что он тоже все это услышал. Таммуз сбросил ноги с кровати и встал.

— Гат, — негромко окликнул он, задрав голову, — что там такое?

Эн-хеду услышала, как скрипнула лестница, потом воин на мгновение заслонил собой отверстие в крыше и стал спускаться в комнату.

— Сражение, — сказал Гат, шагнув с последней ступеньки. — Люди сражаются возле казарм. Я слышал, как кто-то выкрикивает имя Эсккара.

Это имя не произносилось вслух уже несколько дней, с тех пор как Кортхак издал свой кровавый указ.

К тому времени, как Гат добрался до середины комнаты, Эн-хеду уже встала с кровати. Пошарив в темноте, она нашла нож, который дал ей Таммуз — тонкое медное лезвие в ножнах из мягкой кожи, пристегнутых к ремню. Она завязала ремень под грудью и натянула через голову платье. Если она скрестит на груди руки, нож не будет виден.

— Неужели он мог вернуться так скоро? — спросил Таммуз, одевшись и взяв свой нож.

Гат засмеялся, нагнувшись и зашнуровывая сандалии.

— Эсккар умеет двигаться быстро, если ему это надо. Никто другой не смог бы поднять этих трусов. Он, наверное, был уже на пути сюда, когда получил весть о том, что случилось.

— Кортхак послал людей наблюдать за дорогами, — сказала Эн-хеду. — Те бы предупредили о появлении Эсккара.

— Эсккар мог проскользнуть мимо них, — фыркнул Гат. — Он знает округу лучше любого другого… Но какая разница, как он очутился здесь. Пришло время боя. Я пойду к казармам. Вы двое оставайтесь здесь.

Он открыл дверь в общую комнату пивной и быстро зашагал через нее.

— Как же, жди, — сказал Таммуз за спиной старого воина, уже зашнуровывая сандалии.

Эн-хеду помогла Таммузу застегнуть пояс. К тому времени, как Таммуз и Эн-хеду покинули комнату, половина из отсыпавшихся там людей уже ушли, разбуженные усиливавшимися звуками битвы, которые почти заглушали имя Эсккара. Остался только один пьяный, все еще не в силах очухаться после слишком обильного вчерашнего возлияния.

Снаружи несколько посетителей Таммуза стояли у двери пивной, спрашивая друг друга, что происходит, и возбужденно разговаривая со всеми, кто их слушал.

— Куда пойдем? — Эн-хеду протиснулась мимо Таммуза, постояв рядом с ним в дверном проеме.

— К дому Треллы. Может, мы сумеет там чем-нибудь помочь. Но ты должна остаться…

— Я пойду с тобой, — сказала Эн-хеду.

Она знала, что Таммуз не хочет, чтобы она пошла, но они уже обсуждали это раньше. Куда бы он ни направлялся, она была полна решимости быть рядом с ним. Не сказав больше ни слова, Эн-хеду двинулась по улице, направляясь к дому госпожи Треллы.

— Эй, мошенники, если кто-нибудь из вас хочет подраться, пошли за мной, — бросил Таммуз через плечо, последовав за своей женщиной.

Эн-хеду, посмотрев на угасающие звезды над головой, поняла, что скоро должен наступить рассвет. Повсюду вокруг люди говорили друг с другом, спрашивали, что случилось, что им делать. Сквозь весь этот шум Таммуз и Эн-хеду слышали голоса, радостно выкрикивающие имя Эсккара, и время от времени — звон оружия.

Таммуз догнал Эн-хеду и пошел впереди, прокладывая путь сквозь растущую толпу. Трое людей Кортхака выскочили из питейного заведения перед ними и, спотыкаясь, пошли по улице, двигаясь в том же направлении. Вскоре эта улица пересеклась с другой, и первый человек повернул налево, в сторону казарм. Путь к дому Эсккара лежал направо.

Эн-хеду в ужасе наблюдала, как Таммуз побежал изо всех сил, догнал последнего из людей Кортхака и воткнул нож ему в спину. Даже не остановившись, Таммуз свернул направо, оставив раненого, который сделал еще несколько неверных шагов, прежде чем с криком боли рухнуть на землю. Два его товарища, исчезнув в темноте, даже не заметили его отсутствия.

Эн-хеду побежала со всех ног и ухитрилась догнать Таммуза. Вместе они повернули на улицу и увидели прямо впереди дом Эсккара. Таммуз внезапно остановился. Улица была полна людей Кортхака, большинство из них были египтянами, высыпавшими из ближайших домов, где они жили. Эн-хеду наблюдала, как они ринулись во двор Эсккара, и из-за стен зазвучали звуки боя и крики.

Она схватила Таммуза за руку и изо всех сил удержала его.

— Ты не можешь. Их слишком много!

Она испугалась, что Таммуз ринется очертя голову на всех этих людей, а ведь его нож был бесполезен против стольких мечей.

— Я вижу, — с проклятием отозвался он. — Пошли обратно.

Они повернули и двинулись обратно по улице, прочь от дома. Впереди мигали звезды, над ними начали просвечивать первые отблески наконец-то наступившего рассвета.

Вокруг сновали люди, и Эн-хеду увидела еще двух захватчиков с мечами в руках, проталкивающихся через толпу к дому Эсккара.

— Оставайся за моей спиной, — приказал Таммуз.

Эн-хеду сунула руку в разрез платья, вытащила из ножен нож и прижала его к бедру. Она чувствовала, как бешено колотилось о ребра ее сердце.

Таммуз съежился у стены, когда мимо прошел первый человек Кортхака, но, оттолкнувшись, оказался на пути другого. Не успел ругающийся египтянин оттолкнуть Таммуза или поднять меч, как нож Таммуза мелькнул снизу вверх, воткнувшись в живот этого человека, прямо под грудной клеткой. Египтянин коротко всхрапнул от боли и от удивления, получив неожиданный удар. Он еще не опустился на землю, как Таммуз уже скользнул мимо него и побежал по улице, Эн-хеду — рядом с ним, оглядываясь через плечо, чтобы убедиться, что их никто не преследует.

Они нашли открытую дверь и шагнули внутрь, наблюдая, как толпа движется взад и вперед; все кричали и спрашивали друг друга, что делать. Звуки боя стали громче, и Эн-хеду поняла, что шум этот доносится из нескольких разных мест. Потом она услышала неистовые голоса, кричащие на египетском и, выглянув из дверей, увидела кучку людей, шагающих по улице к воротам. Она узнала голос Хатхора, пробивающийся сквозь шум. Слова этого человека казались спокойными и сдержанными, несмотря на царящий вокруг хаос: он отдавал приказы, подталкивая своих людей вперед.

— Кто-то приказал им идти к воротам, — сказала Эн-хеду.

— Там, наверное, тоже идет бой.

Они присели на корточки, когда отряд чужеземцев, тяжело дышащих, ругающихся и орущих друг на друга, прошел мимо двери, в которой прятались Таммуз и Эн-хеду. Не успели они ничего предпринять, как еще полдюжины мужчин пробежали мимо, направляясь вслед за первой группой к воротам.

Таммуз высвободил свою руку из хватки Эн-хеду, и та поняла, что он собирается делать. Когда последний из людей Кортхака прошел мимо, Таммуз скользнул за отставшим, догнал его в три шага и ударил ножом.

Теперь было уже достаточно светло, чтобы ясно видеть, и, к своему ужасу, Эн-хеду поняла, что по улице идут новые чужеземцы. Первый, закричав на египетском, поднял меч и ударил Таммуза.

Тот увернулся от удара, сделал шаг назад и, когда человек этот двинулся к нему, с криком занося меч, Таммуз ринулся вперед, почти неуловимым движением выбросив вперед правую руку и погрузив нож в грудь врага. Египтянин завопил от боли, меч выпал из его пальцев. Нож Таммуза торчал прямо под грудиной.

Но смертельно раненый рухнул на Таммуза, сбив хозяина Эн-хеду с ног. Она услышала, как голова Таммуза ударилась о подножие стены, когда тот приземлился, оглушенный, почти скрытый под телом мертвого или умирающего врага.

Подбежали двое египтян, один выкрикивал другому что-то непонятное. Обогнув своего павшего товарища, один из воинов продолжал бежать.

Эн-хеду увидела, что Таммуз пытается спихнуть со своей груди мертвеца здоровой рукой. Второй египтянин поднял меч, собираясь ударить Таммуза, все еще сжимающего рукоять ножа и пытающегося выбраться из-под трупа. Удар о стену оглушил Таммуза, и нож выскользнул из его дрожащих пальцев.

Эн-хеду с воплем прыгнула вперед, занося нож. Человек увидел ее и увернулся, потом круто повернулся, нацелившись, чтобы ударить мечом в ее голову. Она поднырнула под клинок, прокатилась по грязи и приземлилась рядом с Таммузом, потеряв по дороге свой нож. Она привстала на колени и бросилась между Таммузом и египтянином. Ему придется сперва убить ее!

Эн-хеду потянулась за оброненным ножом, но, нащупывая рукоять, в ужасе не сводила глаз со стоявшего над ней человека, и смотрела, как меч устремляется вниз, к ее голове.