Вражда и любовь

Глава 6

Шина сидела в комнате для рукоделья, облачившись в один из своих самых красивых нарядов: ярко-желтое платье, которое так сочно контрастировало с темной медью ее волос, распущенных по плечам. Она с тоской трудилась над подвенечным нарядом, а две служанки ей помогали. Платье получалось очень красивым: из богатого бархата и шелка двух оттенков голубого и яркого синего – почти под цвет ее глаз. Но Шину это ничуть не радовало. Когда она наденет это платье, то навсегда свяжет свою жизнь с незнакомцем, который увезет ее из родного дома.

Комната для рукоделья была в этом доме отличным местом для уединения – сестры Шины все еще нежились в постелях и не докучали ей своим присутствием. Хотя ее замужество было уже делом решенным, они ничуть не смягчились по отношению к отцовской любимице. Больше всего доставалось ей от Маргарет, которая винила Шину в том, что ей пришлось столько ждать, чтобы выйти замуж за Гилберта Макгира. И больше всего раздражало сестер то, что Шина была копией отца, который всегда считался красавцем. Дугалд был не слишком высок, зато хорошо сложен, а его волосы до сих пор так же отливали медью, как и волосы Шины, хотя ему было уже около пятидесяти. Лишь виски чуть посеребрила седина. А глаза у него были такие же чистые и синие, как у его первенки.

Правду сказать, жена его была несколько простовата, а все остальные сестры пошли именно в мать. Элспет все же унаследовала синие глаза отца и его рыжеватые волосы, но Маргарет и Фионе достались бледно-голубые глаза матери и ее тускловатые русые волосы. Как ни странно, Шина нередко жалела, что не похожа на сестер. Чертовски утомительно слышать каждый день, как тебя называют красавицей.

Казалось, Шину и ее сестер разделяет глубокая пропасть – их взаимная неприязнь граничила с ненавистью. Старшая не очень-то огорчалось по этому поводу – никогда с сестрами она и не была близка. Поскольку она родилась первой, то училась всему у отца. Причем Дугалд никогда бы не стал обучать всему этому дочь, если бы Найалл родился раньше. Отец всегда брал ее на рыбалку и охоту. Когда Шине исполнилось пять, и вновь вместо сына появилась девочка, Фиона, Дугалд подарил любимице ее первого пони. Отца совершенно не интересовали остальные дочери, которые крутились вокруг матушки и были для нее все любимыми и желанными. С годами пропасть между сестрами и Шиной становилась все шире.

Но она все равно не могла винить отца за ту боль, которую она сейчас испытывала. Интересы клана превыше всего. Она это прекрасно понимала.

Она выбрала комнату для рукоделия еще и потому, что это последнее место, где ее станет искать Вильям Мак-Эфи. Она до сих пор не могла понять, почему чувствует такую неприязнь к Вильяму. Было в нем что-то отталкивающее, какая-то едва уловимая жестокость, которая не укрылась от нее, даже когда она была еще ребенком.

Ведь дядюшка стал на нее заглядываться с тех пор, как Шине исполнилось двенадцать. Он постоянно отводил ее в сторону, чтобы поговорить, бранил то за одно, то за другое, мешал ее играм с Найаллом. Когда ей исполнилось шестнадцать, он предложил ей выйти за него замуж. И тогда, и сейчас она его одинаково недолюбливала и боялась.

Но следовало признать, что Вильям имел слишком большое влияние на ее отца. А если уж отец принимал решение, то менял его очень редко. И эта его черта характера сработала против Вильяма, когда Дугалд решил, что Шина должна выйти замуж за Мак-Доно. Но отца все же можно было заставить изменить свое решение, если аргументы покажутся ему достаточно весомыми. Пока она не выйдет замуж за Аласдера Мак-Доно, как бы ей ни претила сама мысль о замужестве, ее дядюшка не даст ей покоя.

Даже сейчас Вильям находился рядом с ее отцом, внизу в зале, обсуждая, как же им связаться с Мак-Киннионами, чтобы потребовать выкуп за узника. Она надеялась, что Найалл тоже с ними, чтобы она потом могла от него узнать, что же они обсуждали.

Как будто услышав ее мысли, в комнату ворвался Найалл:

– Вот ты где! Я всюду тебя ищу. Не думал, что найду тебя здесь.

Шина усмехнулась.

– Ну нашел же! Чего это ты такой возбужденный?

Найалл выразительно посмотрел на двух служанок, и Шина тут же отослала прислугу.

– Ну, рассказывай, что тебя так озадачило, – и девушка похлопала по стоящему рядом с ней стулу, приглашая брата сесть, но Найалл был слишком возбужден и просто не мог усидеть на месте.

– Я не должен никому ничего говорить! – выпалил он, а его светло-голубые глаза лихорадочно блестели. – Но я не в силах сдерживаться. Я должен тебе все рассказать, Шина. Но только тебе одной!

Девушка улыбнулась: Найалл мог устроить шум из ничего, даже мелочи на какое-то время могли приобрести для него невероятную важность.

– Я был в темнице!

– Когда?

– Сегодня, глубокой ночью.

Шине стало не до веселья.

– Найалл, ты же знаешь, что не должен туда ходить.

– Знаю-знаю, но я не мог удержаться, – признался он. – Я должен был его увидеть.

– И что? Увидел?

– Да, – улыбнулся Найалл и стал взахлеб рассказывать. – Ты не поверишь, какой он огромный, Шина! И с норовом! И говорил со мной, как настоящий мужчина… большую часть времени.

– Ты что, еще и разговаривал с ним?! – ахнула старшая сестра.

– Да, и довольно долго. Но не это я хотел тебе сказать, Шина. В нашей темнице томится сам Джеймс Мак-Киннион! Сам Мак-Киннион! Не кто-то из его людей, а он собственной персоной! И правду говорят – он настоящий наглец!

Шина похолодела, внезапно ей нечем стало дышать. А Найалл вообще превратился в соляной столб, когда у них за спиной раздался голос Маргарет Фергюссон:

– Сам Мак-Киннион!

Дверь была закрыта неплотно, и Маргарет все слышала. Любопытная сестра тут же бросилась прочь, а Шина наконец-то обрела способность говорить:

– Догони ее, Найалл! Она точно бежит, чтобы все рассказать отцу!

Мальчик ринулся вдогонку за сестрой по коридору, но Маргарет уже неслась по лестнице, которая вела прямо в зал, и что-то кричала.

Найалл вернулся к Шине. Она еще никогда не видела брата таким жалким.

– И что мне теперь делать?

У нее разрывалось сердце от боли за брата.

– Не бойся, Найалл. Тебе же не запрещено приближаться к темнице. Отец, конечно, разозлится, но наказывать тебя не станет.

– Дело не в этом, Шина. Все дело в пленнике! Я дал ему слово, что никому о нем не расскажу!

Шину задело, что Найалл беспокоится из-за того, что нарушил слово, данное злейшему врагу, Мак-Кинниону, пусть и самому лэрду.

– Тогда не стоило и мне рассказывать, – отрезала она.

– Но ты – это совершенно другое дело! – возразил мальчик. – Ты же никогда никому не расскажешь.

– Вот видишь, что произошло? – Ей нравилось, что он так ей предан, но он должен понимать, что был не прав.

– Знаю я, – Найалл едва не рыдал. – Он меня за это возненавидит.

– Да что с тобой, Найалл? – воскликнула она. – Ты же Фергюссон. Он и так ненавидит всех нас.

Она понизила голос и сказала:

– Жаль, что ты не сохранил тайну. Я боюсь того, что после этой новости могут придумать Вильям с отцом.

На мальчика было жалко смотреть.

– Мне что, нужно обмануть отца? Я могу сказать, что Маргарет послышалось. Или я просто пошутил.

– Нет, обманывать нельзя, потому что отец несомненно спросит Мак-Кинниона. И кто тебе сказал, что он станет отпираться? Почему он вообще решил сохранять инкогнито?

– Ему стыдно, что его схватили.

– Ох уж эти мужчины! Никогда их не пойму! Скоро его освободят, так что он должен обрадоваться. Отец не рискнет удерживать самого Мак-Кинниона.

Дугалд расстроился больше, чем она ожидала. Вильям не спускал с нее глаз с того мгновения, как она вошла в зал. Его высокомерный взгляд не сулил ничего хорошего. Найалл, сгорбившись, стоял перед отцом.

– Значит, это правда, что ты ходил к темнице? – спросил Дугалд.

– Да.

– И что ты там забыл?

– Ничего.

– Это правда, что ты рассказал сестре? Что там сидит сам Джеймс Мак-Киннион?

Найалл слишком замешкался с ответом, и Дугалд ударил его наотмашь. Шина ахнула и встала рядом с Найаллом. Глаза ее метали молнии.

– Его не за что бить! – закричала она на отца. – Он не сделал ничего ужасного.

– Он узнал, что наш пленник Джеймс Мак-Киннион, и ничего мне не сказал.

– Он бы рассказал.

– Когда? После того как я бы потребовал за него выкуп, словно за обычного крестьянина? Святая Дева Мария! – неистовствовал Дугалд. – Мой сын хранит от меня секреты, а моя дочь его защищает!

– Какие секреты? – возмутилась Шина. – Если бы ты сам к нему пошел и поговорил, ты бы легко выяснил, кто он такой.

Дугалд сердито смотрел на нее. Но правды не утаишь: он тратит время на пустые ссоры. От новости о том, что у него в темнице сидит сам Джеймс Мак-Киннион, у него кровь похолодела в жилах. Насколько он знал, Мак-Киннионы как раз готовились напасть на их замок.

– Я его отпущу, – устало произнес Дугалд. В голосе его звучала горечь, словно он уже проиграл.

– Не стоит спешить, – посоветовал Вильям. – Наш узник ранен и обесчещен. Он не очень-то обрадуется свободе. Быть может, он как раз вынашивает план мести и воплотит его, как только ты его освободишь.

– Но я не могу держать его в яме.

– Нет, можешь. Пару дней ему не повредят, пока ты не придумаешь, как себя защитить.

– Ты уже что-то придумал?

– Да, я знаю, как положить конец вражде.

Шина замерла, а потом вмешалась:

– Не слушай его, отец! Просто отпусти пленника. А в качестве платы за освобождение попроси его дать слово, что он положит конец вражде.

– Слово Мак-Кинниона ничего не стоит! – равнодушно заметил Вильям.

– Откуда тебе знать? – Шина тут же развернулась к нему, в ее глазах плескалась ярость.

– Довольно болтать! – сердито оборвал Дугалд. – Шина, тебя это совершенно не касается, поэтому ступай.

– Но…

– Ступай! Сегодня вечером приедет твой жених, чтобы договориться о свадьбе, поэтому приготовься.

Дугалд дождался, когда дочь выйдет из зала, а потом взглянул на сына.

– И ты ступай, Найалл. И запомни: если еще раз приблизишься к темнице – ждет тебя английский двор! Верно тебе говорю!

Шина остановилась у лестницы, чтобы подождать Найалла, но расстояние было слишком большим, чтобы она могла расслышать, о чем говорит Вильям ее отцу. Хотя она и так это знала.

– Храни меня Господь, Найалл, иначе не знаю, что я сделаю, если меня отдадут Мак-Кинниону.

– Не говори такого! – пожурил мальчик сестру.

– Ненавижу Вильяма! – яростно продолжала шептать она. – Клянусь, я бы убила его, если бы не знала, что гореть мне за это в аду.

– Шина, ты тревожишься раньше времени. Сомнительно, что на сей раз отец прислушается к Вильяму. Ты же уже обручена. Отказаться от свадьбы – все равно что нарушить договор и развязать войну с Мак-Доно.

– Думаешь, это кого-то остановит, когда на горизонте маячит возможность брака с Мак-Киннионом?

Найалл нахмурился.

– Знаешь, ты опять волнуешься раньше времени. Никто не говорит, что Мак-Киннион возьмет тебя в жены. С чего бы вдруг?

– Я говорила то же самое Вильяму, но он уверяет, что любой, кто меня увидит, готов будет взять меня в жены, – с несчастным видом заявила Шина. – Боже, почему я такая!

У Найалла сердце ухнуло вниз, когда он вспомнил, что Мак-Киннион уже видел, не зная того сам, Шину и возжелал ее. Она его боится, и нельзя ее за это винить. Только чем же он, Найалл, может ей помочь?

– Он же не знает, что ты именно та, кого он хочет, Шина, – все еще обдумывая ситуацию, попытался Найалл ее подбодрить.

Она удивленно изогнула бровь.

– Что ты имел в виду, скажи на милость?

– Я… я имею в виду, что он же пока тебя не видел, поэтому он не может знать, захочет ли он тебя в жены или нет.

– Да, но если отец меня ему покажет?

– Если будет нужно, я тебя спрячу, – поспешил заверить ее Найалл, в очередной раз напомнив Шине, что он еще ребенок.

– Найалл, очень жаль, но ты не сможешь. Интересно знать, где можно в открытом поле спрятать тело. Никто из фермеров не пойдет против лэрда и меня не приютит.

– Я что-то придумаю. Не бойся.

Она улыбнулась, чтобы подбодрить его.

– Надеюсь на тебя, братишка. Я клянусь, что не выйду замуж за Джеймса Мак-Кинниона. Уж лучше умереть.