Врата Миров

Глава 22. Саша

- Я, как вы, козликом неизвестно куда не смогу перепрыгнуть, и здесь не хочу один оставаться, - голос Сережи неожиданно затих. Саша окончательно проснулся, когда, повертев головой во все стороны, не нашел рядом своего друга.

Сильно примятая хвоя указывала, что недавно рядом с ним кто-то сидел. Ясное дело - Сережка. Может, за водой пошел?

- Хватит шутить, вылезай, - не на шутку рассердился беспечности своего друга Саша. Иногда заботливость Сергея перевешивала элементарную осторожность, и тот забывал о безопасности, считая все окружающее увлекательной игрой. Не думал ли и сейчас, что происходящие события - всего лишь военизированная игра на пересеченной местности? Да нет, не совсем же он такой доверчивый. Саша отбросил эти мысли и решил осмотреть окрестности в поисках Сережи, жалея о том, что громко звал его. Бравые спецназовцы чудесным образом канули в воду, но неизвестно, какие неожиданные встречи ждут впереди.

Водоем, поглотивший спецназовцев, исчез. Не мог же он привидеться? Саша отчетливо помнил и вертолеты, и Виктора с Диной, которую заставляли рисовать, и... до чего же сильно болит голова. Надо пройтись, найти Сережу.

С физическим усилием, сравнимым с напряжением строителей пирамид, он с трудом заставил себя привстать, разогнуться и тут же опустился на подстилку из колючей хвои - в голове все завертелось, закружилось, как будто его засунули в центрифугу гигантской стиральной машины, которая мелко-мелко дребезжала в висках и не давала сосредоточиться. Оставалось прибегнуть к испытанному средству - отпустить боль от себя. Для этого Саша крепко сжал виски, надавив большими пальцами на височные ямки, мизинцами он коснулся центра лба, а остальные пальцы расположил равномерно куполом до макушки головы и начал ритмично нажимать и отпускать. "Черепашка по черепушке", так он называл для себя это лечение. Сам метод он подглядел у местной знахарки, а позже прочел в китайской книге по иглоукалыванию что-то подобное. Старуха, сама того не зная, активировала энергетически активные точки, точки боли, как она их называла.

При первом нажатии резкая боль до тошноты пронзила всю голову, в ушах сильно зазвенело, следующие манипуляции растеклись по голове долгожданным теплом и угнетающий шум с тошнотворным состоянием постепенно отступили. Теперь мальчик смог вспомнить последние события и трезво их оценить.

Саша был не только замечательным художником, но прочитал много книг в печатном варианте, что в век плееров и различных аудиокниг считалось анахронизмом. Так же хорошо, как в живописи, он разбирался и в музыке. Его можно было спросить что угодно по теории и истории музыки, и он тут же выдавал полную версию написания произведения, время первого исполнения, первого исполнителя и много другой информации. Мало того, он мог любое произведение воспроизвести почти на любом музыкальном инструменте и однажды удивил всех на школьном концерте, когда исполнил "Полонез" Огинского на гитаре, никогда до этого не беря ее в руку. Но в среде мальчишек эти качества не особенно ценились, поэтому мальчик не выпячивал выдающиеся музыкальные способности и не претендовал на роль лидера, безоговорочно признавая ее за Олегом.

И сейчас он невольно копировал поведение лидера их маленькой дружной команды, хотя внешне это никак не проявлялось.

Еще с самого детства Саша чувствовал в себе необъяснимую силу, которая выражалась в его исключительной памяти.

Он тяготился этим своим даром, всегда хотел обычным среди своих сверстников. Прятал, как мог, свой дар и пытался ничем не выделяться. Иногда его таланты невзначай проявлялись. В эти мгновения он проклинал себя, мучился! Его жгло одно желание: быть, как все.

Впрочем, с возрастом он замечал, что всё видит наперед, и его дар нужен людям. Превратившись из малолетнего юнца в подростка, он уже не старался затереть в себе необычные способности и с радостью пытался помочь людям. Но этот дурацкий комплекс своей несвоевременной исключительности он в себе так и не изжил. Чувствовал неосязаемую вину перед о б ы ч н ы м и людьми.

Саша осмотрелся вокруг. Ничего подозрительного, ни звука, никого. И Сережа куда-то пропал. Последние слова его перед тем, как он исчез, были про одинаковый сон Саши и Дины. А что он говорил? Только "хватит шутить, вылезай". Значит, бормотал в отключке. Теперь мальчик понял, что уничтожение спецназовцев сильно ударило по его психике, и обошлось не только головной болью, но и провалом в памяти. Что же ему привиделось во сне?

В полуобморочной дрёме перед Сашей пронеслись картины яви, которой он не помнил: спецназовцы; его общение с Динкой. Глаза у него были широко открыты. Перед его взглядом, содержавшим перед собой реальные и будто несуществующие картины недалекого прошлого, - он видел, как деревья вдруг принимали знакомые черты спецназовцев; он слышал их переговоры и злобное ворчание, что они никак не могут найти себе успокоения в одной из открывшихся реальностях: словно проклятые души они гудели в Сашиных ушах, но никто, казалось, не видел и не слышал их горьких стенаний.

Беспросветное будущее ожидало этих развоплотившихся полузомби, полулюдей, но на этом не стоило заостряться. Где Сережа? Надо найти друга и догонять Дину с Виктором. Что же хотела нарисовать его неугомонная подружка? При мысли о девочке хмурое лицо Саши невольно разгладилось, и подобие улыбки появилось на его измазанном глиной лице. Ему всегда хотелось находиться рядом с хрупкой, но независимой Динкой, оберегать ее от всех неприятностей, но не доводилось случая. А сейчас быть может, она находится в опасности, и как назло, он не может помочь.

Чувствуя, что не может успокоиться и здраво размышлять, Саша стал насвистывать про себя свою любимую музыку - Мессу си - минор Баха. В биографии Иоганна Себастьяна Баха он прочитал, что "В мировоззрении композитора преобладает чувство беспредельной красоты и радости жизни", и полностью был согласен с этими словами.

Ему всегда казалось, что каждая нота гаммы соотносится с определенным цветом радужного спектра. И, когда звучала эта Месса, воображение наделяло картины подсознания под звучание ноты СИ ярко-синим цветом.

Это было даже не напевание - величавая музыка струилась внутри его, то, поднимая его к вершинам синих гор, то, спуская к ущельям с ярко - синими озерами, то взмывала вместе с ним выше туч.

Головная боль понемногу отпускала, по телу волнами от головы до кончиков пальцев на ногах и руках растекалось приятное успокаивающее тепло, Саша полностью расслабился и растворился в музыке, звучащей внутри его.

- Сейчас, еще немного полежу, еще немного и встану, буду искать всех. Динка меня, наверное, уже заждалась, - уговаривал он себя.