Времена года

Душа не чувствует сомнений,

Склоняясь ивой у пруда

Пред милой осени мгновенья

Очарованием, когда

На нить прозрачной паутины

Ложатся капельки росы,

А в них налит кармин рябины

И цвет каштанов золотых.

Берёз игривых конопушки

Слетают с птичьим озорством,

И сосен плотные макушки

Безмолвно спят на голубом.

В небес бездонные пучины

Взметнутся тени облаков,

И над землёю приподнимут

Туман ленивый долгих снов.

Ах, сколько в этом томной неги,

Душевно милой теплоты,

Когда вокруг червонной медью

Кружит вуаль сухой листвы.

Лелеет память день весенний

И лета пламенную стать,

Метелей зимних утешенье,

Но сердце счастливо признать

С мгновеньем осени сравниться

Ничто не сможет всё равно.

Ни то, что будет с нами после,

Ни то, что было с нами до.

Если в это время года

Ватой стелется туман,

А капризная природа

Солнце спрятала в карман,

Листья вспыхнули багряно,

И распутица дорог

Вкривь и вкось виляет пьяно,

Шаг не ступит за порог

Пёс. С рассвета до заката

Льют холодные дожди…

Уж поверьте мне, ребята,

Это осень, чёрт возьми!

Не всегда, лишь осенней порою

тень ушедшего в прошлое дня,

словно выцветшей плотною шторой,

кроет свет на душе у меня.

В пространстве свет лазоревый

И тени.

Осенний шёпот

Призраком кружит,

В себе упрятав сотни отражений

И трепет человеческой души…

Вы правы, осень, милый друг.

Приходит сонная пора

Невольной горести разлук

И ожидания письма.

Ладони утренних ветров

Неисчислимо много лет

В тени холодных облаков

Хранят невидимый конверт.

Его слова среди ветвей,

Укрытых трепетом листвы,

На рыжем золоте полей,

Уснувших в шёпоте травы.

Безмолвна тайна грустных строф

В пунктирной нити журавлей,

Среди дымов ночных костров,

И череде ушедших дней.

Сквозь пелену и шум дождя

Сквозь сны, в надежде рассмотреть,

Ловлю дыханье ноября,

Чтоб прочитать успеть, успеть…

Поверив, где-то на земле

Есть строки нежные любви,

Я знаю, ты их пишешь мне

И буду ждать слова твои.

На тонких нитях серого дождя

За окнами, как лодочка в тумане,

Осенними сырыми вечерами

Задумчиво качается земля,

И, словно призрак, думой удручён,

Средь золота застывшего покоя,

Тоскуя над потерянной листвою,

Склоняется ветвями старый клён.

Заученная мною наизусть,

Как слабый свет угасшего заката,

Минувшая, но тяжкая утрата,

Сжимает грудь пронзительная грусть.

К полуночи со скрежетом в зубах,

Насыпав в раны соль воспоминаний,

Стихает боль горячих покаяний

И тает каплей крови на губах.

Твой образ милый, молча уходя,

Кладет печать печали в изголовье,

Душе оставив горькое безмолвье.

И с тонких нитей серого дождя

В ночную тьму срывается земля.

Погасил на прозрачности неба

День ненастный в осеннем бреду

Цвет тоски удивительно белый,

Как туман на морском берегу.

И неведомой краской заката,

Далеко полоснув окоём,

Он померк… чтобы сделать утратой

Недосказанность в сердце моём.

Лето с грустью собирает

Всё, что дорого ему,

И неслышно исчезает

В неизвестную страну…

А над мокрою тропинкой

Кружит рыжая листва,

И отчаянной слезинкой

Дождь стучится у окна.

Травы сыростью обняли

Склоны каменных холмов,

Грустью нежной прокричали

Птицы в дымке облаков.

В ожиданье зимней стужи

Лес укрылся жёлтым сном,

Лишь закат осенний лужи

Лижет алым языком.

Заснеженное утро ноября,

Лаская дрёму, стелется уютом,

Раздумья наступающего дня

Растягивая в долгие минуты.

Пылинкой одинокою блестит,

В оконного проёма тусклом цвете,

И так собою сладок этот миг,

Так невесом, так робок, предрассветен…

Где даже бесшабашный аромат

Горячего ромашкового чая,

Как мыслями пустыми невпопад,

Виденья снов приветливо качает.

Отдал бы всё, чтоб здесь остаться, в нём,

В тиши, неторопливости и лени,

И вновь, и вновь являться на поклон,

Его желанной, ласковой премьере.

Но надо же такому, как назло,

По чьей-то воле выпало случиться,

Что это утро — именно оно! —

Уже не может больше повториться.

Осень, выжжа чисто поле и деревья, и кусты,

небо нагло раздевает до прозрачной наготы,

за грудки схватив осинки, так пугает бедолаг,

словно хочет апельсинки с них стрясти, а после как

зверь, завыв истошным воем, поднимаясь на дыбы,

ветром бьёт, озлясь, в заборы и фонарные столбы,

пьяным сумраком вползает в душу, сердце бередит,

и над крышами в тумане гадкой ведьмою чудит,

да дождём наотмашь окна хлещет резво по щекам,

глядя пасмурно и блёкло…

Я любуюсь на бедлам.

Хуже! Это вековечный, нескончаемый бардак.

Он, похоже, тут… надолго

и… не кончится никак.

Под вечер солнце катится по краю

Кофейной чашки бликом янтаря,

И в сумерках неспешно догорают

Рябиной спелой краски октября.

Один глоток горячего напитка

Дарует сердцу нежное тепло,

Пока сдержав прощальную улыбку,

Целует дождь оконное стекло.

Природа вновь меняет, смежив очи,

Свою печаль на вынужденный тлен,

Но лик волшебный искренне не хочет

Ни зимних снов, ни скорых перемен.

Молча исчезают журавли,

Падая за край сырой земли,

Как бремя.

В золоте ладоней сентября

Нитями прозрачными летят

Их тени.

Кратких дней кривые зеркала

В голые просторы тишина

Опустит.

Веки смежат медленные сны

Ревностные стражи пустоты

И грусти.

Зимнего безмолвия покой

Ляжет в души ранней сединой,

И память

Всё, что будет спрятано от глаз,

Но такое важное для нас,

Помянет.

Как возвратить ушедшее назад

И влагой вновь наполнить чрево туч,

На сон дерев набросить листопад,

Вернуть рассвету солнца первый луч?

А снегопад поднять с сырой земли,

Твою улыбку видеть на губах…

Мы что-то в жизни той не сберегли,

Не те когда-то сказаны слова.

Порой, не внемля искренней мольбе,

За белой чёрная приходит полоса,

И, может быть, назло своей судьбе

Сентябрь, как дождь, струится в небесах.

Люблю увядшую траву

И свет хрустальный,

Когда осенняя хандра

Рисует плавно

Края оттенков белизны,

Неровной прядью

Бросая тени синевы

По водной глади.

Когда янтарные стволы

Качают рощи,

И одеяние листвы

На крыльях ночи

Уносят буйные ветра,

Туманный саван

Приняв покорно, спит судьба

В краю усталом…

Обезлюденно смотрится осень

В опостылую синеву,

Желтоглазая медная проседь

Рассекает сухую траву.

Перехмурилась даль серооко,

Заморозились лысины луж,

И, поднявшись высоко-высоко,

Расплескалась небесная тушь.

Скоро снова мурашками стужа

Разбежится в сердечке моём,

А печали прорвутся наружу,

Запузырившись мелким дождём.

Ах, осени волшебное виденье

сплетает листьев призрачный ковёр,

куда-то шёпот ветра прячет время,

безмолвия небесного тапёр.

Неторопливо в душу льётся сладость,

томительность щемящая и грусть

и дарит восхитительную радость,

не знаю, то ли неги, то ли… Пусть!

Да. В этом есть счастливое забвенье.

Неуловимо в пламени свечи,

робея, память тысячью мгновений

былое вспоминает и… молчит.

Раскрасила поля в медовый сплин

Дождливых слёз хозяйка золотая,

Меж гроздьями карминовых рябин

И в призрачных туманах замирая.

Но все её увядшие цветы

Не повод ни для грусти, ни для скуки.

Не верьте, что пора сырой листвы

Роняет в сны томление разлуки.

О тайне колдовской не нам судить.

Но осень, видно, знает изначально,

Как нужно лучшим в жизни дорожить,

Соединив задумчивость с печалью.

Дождит.

Стемнело.

Капли в подоконник

бьют и бьют…

В душе моей намоленый уют

Пьёт чай, зачерпывая мёд,

Из блюдца. И, укрывшись пледом,

Чуть-чуть грустит, но сон ему не ведом,

И, глядя через мутное окно

На ночи бархатной слезливое вино,

Доволен всем. Вздыхает понемногу,

Желая тем, кто вышел на дорогу

В такую непогоду

Счастливого пути… крепиться и дойти.

И он не гасит свет.

Надеясь, видимо, случайный гость заметит…

Но нет. За дверью никого.

Лишь только полночь

Плачется в окно,

Не ведая уюта своего.

Давай укроемся в странном мире

Двух одиночеств осенним днём.

Зашторим окна, защёлкнем двери,

Оставшись только с тобой. Вдвоём

Средь полок пыльных, где будут книги

О путешествиях, о любви,

О тех местах, где когда-то были

И где хотели, но не смогли.

Набросим плед на дождливый сумрак,

Зажжём камин, разольём вино

В бокалы, с горсткой рахат-лукума,

И станем молча смотреть кино,

И так уснём, обнимаясь нежно,

И будем видеть цветные сны

О чём-то ласковом и безбрежном,

Как море синее. До весны.

И день безрассветен, и ночь беспробудна,

И тени застыли, как совы во тьме,

И хочется мне волшебства или чуда,

Хоть чуточку света в холодной воде.

Немного тепла, беззаботного лета,

И в море солёном прозрачной волны,

И ярко-малиновых буйных рассветов,

И зелени бешеной новой весны.

Вот кто бы слегка повернул в небосводе

Какой-нибудь ключик и сделалось так,

Чтоб осень на милость сменилась в природе,

И вновь Близнецов объявил зодиак.

Не видно ни лета, ни солнца, ни счастья,

Заполнен дождями промозглый эфир.

Но мало нам этой противной напасти,

Так задницей осень уселась на мир.

В глади ночной волны

Нежится блеск звезды

И догорает вечер.

Прячут свои следы

На темноте воды

Сон тишины и вечность.

Свет фонарей упал

Скатертью на причал,

Будто пятном яичным.

Ветви пустых дерев

Словно бы нараспев

Шёпот доносят птичий.

Август. Скрывает грусть,

Лишь из дождливых уст

Будет дарить слезами.

В осени мираже

Он растворил уже

Наши тоску и память.

Ну, здравствуй, друг. Опять нахмурил тучи

Над крыльями послушных флюгеров,

Распарывая шпилями колючий

Узор дождей и северных ветров.

Твой лик ещё державно-грациозен,

Но глубже взрыт каналами морщин,

А Невского потрёпанную проседь

Стыдливо прячешь в отблесках витрин.

И я теперь не барышня в кисейном,

Храбрюсь слегка, но тоже не брюнет,

Мы с Бродским разминулись на Литейном

Всего-то, почитай, на двадцать лет.

А ты сиял! И ел на золочёном,

Каприз Петра, поклонник киверов.

Забыт теперь. Пусть был непревзойдённым

Властителем полутора веков.

И я терял. Как свечи поздней ночью

Надежды гасли искрами огня.

Отрада глаз и ангел непорочный

Для мук тоски оставили меня.

Скрывая в тень задумчивые лица,

Безмолвствуем, ведь что ни говори,

Нет хуже: быть покинутой столицей,

И горьким одиночеством в любви.

От прошлого не многое осталось,

И судьбы наши тлеют в унисон,

Но кто сказал, что осень — это старость,

Всего лишь сон. Всего лишь грустный сон.

Исчезла, будто навсегда,

Дождей холодная вода

И желтизна сырой листвы,

И терпкий запах темноты,

В котором царствовала осень,

И стал чертовски несерьёзен

Бесцветьем крашеный пейзаж,

Что так томил характер наш

Тоской и грустью безнадёжной,

А ныне скрыт и заморожен

В просторах вечной белизны.

По нём порой скучаем мы.

Когда, скажите мне на милость,

Вернёт пленительную сырость

Дождливых слёз на небосводы

Каприз изменчивой природы?

Ветви тяжкие клоня

От печали и тревоги,

Листопадом тополя

Плачут молча у дороги.

Тих, прозрачен, недвижим,

И надежды не питая,

Мир становится чужим,

Понемногу увядая.

Замолкает гомон птиц,

Свет осенний пахнет пылью,

В искрах гаснущих зарниц

Ночь раскидывает крылья.

И во сне и наяву,

Словно тень былых пророчеств,

Тучи медленно плывут

Стаей гордых одиночеств.

Улетают от земли,

Завершая жизни веху,

В небе тёмном журавли

И звучат прощальным эхом…

Если б я был ноябрём,

я бы вас

не мочил дождями, и

каждый час

не пугал прищуром хмурым

своим,

а приветливо ласкал

и любил

красотою обнажённых

дерев,

и ветвями шелестел

нараспев

в голубом, как небо,

солнечном дне…

Вот как было бы

в моём ноябре.

И ещё! Студёным буйным

ветрам

я бы вежливо сказал:

— А-та-та!

Настал черёд осеннего покоя,

И слушает безмолвие земли,

Как журавли прерывистой строкою

В далёкий край разлуку понесли.

Берёз ватага в трепетном наряде

Поспешно гасит золото огней.

Их жёлтые застенчивые пряди

Укладывает ветер меж ветвей.

Пора печали — поздний вечер года —

Сожгла над миром пламенный закат,

Темнеет лик суровый небосвода,

И сумерки глотают листопад.

Но тут! В луче прощального сиянья

Блеснула нить, и крохотный паук

В травинку безнадёжным заклинаньем

Вцепился силой всех костлявых рук.

Он, дурачок, как мячик на резинке,

Лишь клоуну печальному под стать,

На тоненькой прозрачной паутинке

Осенний день стремится удержать.

Хмелеет лес от пряного покоя,

Скрывая думы сонные в ночи,

И дела нет до скромного героя,

Что целый мир пытается спасти.

Восток улыбкой пламенной Авроры

Смущён в сияньи розовых небес,

И чуткая надменность Терпсихоры

Танцует с ветром бойкий дубль-диез.

Вздыхает утро медленным туманом,

Густым и вязким, словно мармелад,

В осеннее беззвучие нирваны

Лениво отпуская листопад.

О, боги, вы ничуть не изменили

Своей привычке делать чудеса,

И хочется, чтоб ласково продлили

И этот миг хотя б на полчаса.

Белое задумчивое небо

Краткостью неискреннего дня

Снова заливает в наши вены

Сон и неизбежность ноября.

Кружат мысли в памяти листвою,

Словно запоздалая хандра,

Падая багряной тишиною

В пазухи пустынного двора.

Только гроздь отчаянной рябины

Веру в настоящее хранит

И, взывая к жалости, невинно

Алым откровением горит.

Пеплом выкрашено небо.

Над макушкой ноября,

Как испуганная небыль

Еле теплится заря.

Кошкой серой, осторожно

Лапу тянет к облакам

В алом блике безнадёжном

С тенью рыжей пополам.

Незаметно за оконцем

Утро бледное встаёт,

И слепой осколок солнца

Начинает свой полёт.

Дождь уже слезою ноет,

Будто знает, лишь на час

Осень слабо приоткроет

И закроет мутный глаз.

Меж многих дней застенчивых и серых,

Что каждый год толкутся в ноябре,

Один бывает солнечным и смелым,

Как блик случайный в мутном янтаре.

Казалось бы, откуда взяться чуду,

Кому он нужен, главное — зачем?

Известно всем, что светлые минуты

Не остановят тёмных перемен.

Но так, видать, судьба распорядилась,

Что даже в сердце скаредной зимы

Случается порою божья милость

И дарит миг предчувствия весны.

Тучи сложены навесом,

И грозит с небес, увы,

Нам опять брезгливым жестом

Злой осенний перст судьбы.

Вестник скорбный буден серых

И тоски унылой груз,

Загоняет в кровь и нервы

Незалеченную грусть.

Будет снова одиноко,

Безутешно, без конца

Песнь невидимого рока

Ныть в израненных сердцах.

Тлеет алый закат. Делят око простора

Тишина и покой опустевшей земли,

Облака розовато надменным узором

Улеглись на краю бесконечной дали.

У размытых дорог поникают каштаны.

Гаснут лики зеркал в тёмных заводях рек.

Тень печали лежит в стороне первозданной,

Где прощается день, исчезая навек.

Цвет густой бирюзы растекается в выси,

Там осенняя ночь, словно саван, грядёт,

Отнимая у неба окрас барбариса,

И мерцание звёзд в чёрный бархат кладёт.

В сумерках осени лист серебрится,

Серп медноликой луны

В зеркало озера сонно глядится,

В поле туман одеялом ложится.

Как далеко до весны!

Как далеко до веселья цветного,

Что холодам не унять.

Лишь остаётся надеяться снова

Небу подарит тона голубого

Жизнь. И вернётся опять.

Яснее слышен голос лета

Средь увядающей листвы,

Когда в безмолвие одета

Печаль осенней пустоты.

Меж сплина сумерек тягучих

И струй холодного дождя

Под небом в тёмных серых тучах

Душой опять скучаю я.

Как сладок мне июльский гомон,

Как песня знойная мила,

Когда под солнечным простором

Звенит полёт её крыла.

В тоске по жаркому раздолью

В объятьях неги голубой

Кляну осеннюю неволю

С её унылою судьбой.

Уже не слышен голос летний,

Уже зима на полпути,

И только сумрак предрассветный

Доносит тихое: «Прости».

Зима в подбрюшье сентября вонзила стремя.

Настало время.

В прохладном воздухе тоской запела птица,

И лист кружится

Ещё осенний, но уже в просторе дальнем

Толпой вокзальной

Ползут устало облака к исходу ночи

И стало очень

Печально в сердце и душе от тяжких взоров

Седых узоров

Туманов тёмных за чертой зеркал озёрных

Бездонно чёрных.

В хрустальном воздухе зари, за краем леса

Прощальным жестом

Звучит протяжен, невесом, срываясь клином,

Зов журавлиный.

Крик запоздалый, одинокий, предрассветный

И безответный

Крадёт из памяти последний отблеск лета

И прячет в небо.

Стихи — печаль осенних дней

В прощальном крике журавлином

И вещий сон души моей

Под звуки песни соловьиной.

Стихи во всём, в краю небес,

В прохладе грушевого сада,

В волшебном шорохе чудес,

И яркой песне звездопада.

Они даны людским устам,

Чтоб слышал искренность безумства

Господь и знал, в каких словах

Мы открываем наши чувства,

На раны сердца бросив соль,

Признав мученья и потери,

Любовь и гнев, тоску и боль,

И то, во что он сам не верит.

Стихи — зари вечерней свет,

Рассказ о вечном и насущном,

О том, чего на свете нет,

И что появится в грядущем.

Завтра выплывет ноябрь

Кораблём, по-боевому

Распахнёт его печаль

Паруса по дождевому

Небу в латках серых туч,

Понесётся в тьму ненастья,

А потом последний луч

Солнца сгинет в одночасье,

Люто схватят холода

Заскорузлыми руками

И засыплют, как всегда,

Землю белыми снегами.

Пусть слова мои к утру

Злой осенний день разбудят.

Что ж, корите, если вру,

Но поверьте, так и будет.

Октябрь приставил ветер ко двору,

И тот под строгим взглядом облаков

Пинает суетливую листву

Похожую на пыль чужих грехов,

Вылизывая фантики конфет

С достоинством голодного бомжа,

Докуривает искры сигарет,

Над ломаной скамейкою кружа.

А к ночи выставляет в пустоту

Нагую беззастенчивость берёз,

Чтоб видно было даже за версту —

Трудился как положено, всерьёз.

Под осень и душа, что старый двор,

Заброшена, грязна и холодна,

И память, сука злая, будто вор,

Готова не оставить ни хрена.

Сглотнёт мои надежду и тепло,

Затушит пальцем скромненький уют,

И, хлопнув дверью, прошлому на зло

Уйдёт туда, где слаще подают.

Осень щёлкнула крышкой брегета,

Поведя утомлённой рукой,

И, припрятав в кармашек жакета,

Чуть вздохнула:

— Пора на покой.

Срок! Немедля покончив с делами,

Завершая весёлый банкет:

— Я б ещё позабавилась с вами,

Развлеклась бы. Но времени нет.

Завернула полей одеяло,

И туманов лесных облака,

Тенью звёзд подмигнула устало

И шепнула тихонько:

— Пока.

Исполняя веленья обета,

Были к нам бесконечно добры

И рассветы ушедшего лета,

И закаты осенней поры.

И ни звука, ни стука, ни смеха,

Ни её незаметных шагов…

Только слышно далёкое эхо

Предстоящих зимы холодов.

Тлеет белёсым пятном заря,

В окна пустые зеркальных луж

С неба промозглого октября

Выплеснув дня ледяную тушь.

Голые ветви в объятьях снов

Замерли, кожицей чуя страх

Скорых на явь ледяных ветров,

Скрытых заклятьем в иных мирах.

Я откликаюсь на дым костра,

Слушаю голос сухой листвы,

Чувствую пыль на своих губах,

И настороженность тишины.

Время не ценит счастливый миг,

И, превращая его в ничто,

Просто забудет, как серый блик,

Номер случайный в игре лото.

Робкий денёк, промелькнув едва,

Быстро уймёт показную прыть,

Но, перечитан в моих словах,

Кем-то запомнится… может быть.

Ещё не выпал снег. Октябрьский день

По-дворницки замёл сухие листья.

Прозрачную отбрасывая тень,

Рябины спелой бронзовые кисти

Упрямо тянут к выцветшей земле

Усталостью изогнутые ветви,

И в воздухе уютно, как во сне,

Струится горечь дымом сигаретки.

В такие дни разлука суждена.

Но странною надеждой близок вечер.

Его звезда нечаянно зажгла

Предчувствие блаженства новой встречи…

Мешая в осеннем стакане

Чаинок густой листопад,

В колодцы дворов разливает

Горячий цветной шоколад,

Взлетает, смеётся и кружит,

Любуясь, как солнечный цвет

Ныряет в прозрачные лужи

Пригоршнями медных монет.

На плечи пустых тротуаров

Кладя золотое кашне,

Смущённых небес пеньюары

Крадёт в голубой вышине.

Ах, ветер, шалун и проказник,

Любимец октябрьского дня,

Ты будишь оранжевый праздник

И нежность в душе у меня.

Погода-ведьма милости не знает,

Её капризов нам не превозмочь,

И, что поделать, снова наступает

Осенняя Вальпургиева ночь.

Гадюки-лужи липнут под ногами,

Тумана вата горечи полна,

А на распутство, полная слезами,

Глядит с небес дебёлая Луна.

Ненастье в пляске мечется по кругу,

Безумно хлещет струями дождя,

И в пустоту с немыслимым испугом

Кричит проклятьем чрево сентября.

Пьянеет вечер в бархате заката

На тонком одеяле облаков,

Чья алым цветом крашеная вата

Повисла средь небесных берегов.

Хранит неповторимый запах лета

Собравшийся над озером туман,

И мягкий выдох дремлющего ветра

Несёт с полей овсяный аромат.

Река застыла зеркалом у плёса,

Полмира отражая в глубине,

Где редкие оранжевые звёзды

Мерцание даруют тишине.

В объятиях невидимой истомы

Ночная птица чертит небеса,

И как-то плавно, зыбко, невесомо

Кружит листва…

Таков удел осеннего прихода,

В котором спит безмолвие. Пока

Дождливая, ненастная погода

Не произносит грустные слова.

Играя отблеском прощальным,

траву целует солнца луч,

но замирает в ожиданье

суровых дней и серых туч.

Смывает золото природы

каприз осеннего дождя,

шаги обманчивой погоды

звучат тоскливо, уходя.

А ветер, нежною рукою

лаская бархаты полей,

кружит багряною листвою

и дышит чуточку сильней.

В тиши звенящей вечерами,

на лики звёзд обращена,

лампадой грустной меж мирами

горит холодная луна.

Печальный сон уснувшей неги

налит в бокал моей души,

но скоро белой пеной снега

зима притворство завершит.

Звёзды хрустальные. Звонкие, светлые.

Искрами яркими. Может не зря

Падают в тихое и разноцветное

Чрево застывшего ноября.

Мы, загадав роковые желания,

Сердцем коснёмся небесной мечты,

И, затаив на секунду дыхание,

Примем объятья его красоты.

Сменило червонное золото летний

Поношенный солнцем и ветром пейзаж.

Безмолвная осень почти незаметно

Последнюю встречу украла у нас.

Ни тёплой надежды прощального взгляда,

Ни кратких объятий, ни сомкнутых рук,

И даже письма не оставил в награду

Пустых холодов заколдованный круг.

Насмешливый шабаш разлука пирует,

Глотая мечты в изнурительный мрак,

И горькая нежность чужих поцелуев

Стихает навек у меня на губах.

Я чувствую сердцем усталым скитальца,

Как жёстко по венам измученным бьёт,

И болью стекает на кончики пальцев

Моё одиночество. И её.

Невольная предсказанность разлук

На время безнадёжных расставаний

Словами недосказанных прощаний,

Как облачко, слетает с наших губ.

Заката блеск скрывается вдали,

Листву бросают плачущие ветви,

И журавли летят в чужие земли,

Сменяя цвет поверхности земли.

Навстречу разом, как предрешено,

Спешат тоска и грусть осенней скуки.

Ночей унылых верные подруги,

Настигнув нас, погубят всё равно.

А значит предстоит, глотая сплин,

И жребий проклиная, невезуче

Взбираться по предчувствиям скрипучим

На чердаки своих холодных зим…

Осени кроткой багровый шрам

Нитями слёз, как седой шаман,

Частым стежком усмиряя дрожь,

Сшил торопливо сентябрьский дождь.

Небо в промозглую немоту

Скрыло бездонную высоту.

Над пеленою и туч среди

Зреет безумие зимнее и

Белыми иглами колется снег,

Вновь предвещая холодный век,

В кому забвенья вводя живьём

Осень, залатанную сентябрём.

Листвы увядшей сбрасывает ветер

В туманный сон промокшие холсты,

И ставит, словно подпись на портрете,

Деревьев чёрных голые кресты.

Навзрыд поёт и всхлипывает лихо,

Ломая ветвь под гроздьями рябин,

Тоскливою, промокшею веригой

Стянув колени трепетных осин.

Срывая с рощ остатки паутины,

Как будто ставит дуло у виска,

И бьёт по небу криком журавлиным,

Выстреливая клином в облака.

Но тут же, хитро сдерживая норов,

Прикинувшись, что ангелом воскрес,

Ласкает беззастенчивым узором

Прозрачную излучину небес.

Повадка ветра зла и неизменна.

Такая роль у всякого шута,

Над жертвою смеяться откровенно,

Целуя невиновную в уста.

Сентябрьский полдень похитил тени,

А в небе сплёл, с облаков скользя,

Узоры тысяч цветных мгновений

Из паутинок и лент дождя.

Проплыл над озером вереницей

Сырой прохлады, как невзначай,

Прошёлся важно в полях пшеничных

Волною плавной из края в край.

Потом, рассыпав хрустальной влаги

Над крышей дома фонтаны слёз,

Кружил и лаял моей дворнягой,

Себя хватая за куцый хвост…

Ничто не может продлиться вечно,

Осенний полдень — короткий миг.

Собой изменчив и быстротечен,

Но как запомнился, озорник!

Мне нравятся вечерние минуты,

Когда на покрывале бытия

Туманно, неуверенно и смутно

Рисует осень каплями дождя

Узоры, позабытые с годами,

Как будто предсказанья наяву,

О том, что было или станет с нами,

И что в душе надеждой назову.

Гадать люблю задумчиво и грустно

На гуще сумерек ноябрьских допоздна,

Медлительно, настойчиво, до хруста

Касаясь пальцем мокрого стекла…

Глянул нынче из окошка.

Осень! Словно хитрый вор,

Тут чуть-чуть да там немножко

Вновь малюет свой узор.

Где листва желтеет прядкой,

Где оранжева коса.

Посередь садовой грядки

Красной дыни телеса.

Неприметно-незаметно,

Всё тайком-молчком-бочком,

Набросала разноцветно

Блёстки рыжие на холм.

Хулиганство — раньше срока!

Сёдня краски, завтра — хмарь?

Не спешите-ка с наскока,

А глядите в календарь.

Ваше злато нам не надо.

Потрудитесь не встревать.

Три денька до листопада!

Так извольте соблюдать.

За окном пелена дождя

Накрывает притихший город,

Ждёт пришествия ноября,

Окунаясь в колючий холод.

На стекле ручейки воды

Высыхают, оставив пятна,

Будто в прошлом мои мечты

Растворяются безвозвратно.

Ты навеки исчезла в ночь,

И судьба затворила дверцу.

Все надежды умчались прочь,

Бросив горечь с тоской на сердце.

Одиночество спит в душе,

Боль разлуки неслышно тает.

Мне тебя не вернуть уже,

Только я всё равно скучаю.

Убаюкав, усыпила

осень шар земной,

незаметно окружая

нежностью ночной,

плавно-плавно выдыхая

негу сладких грёз,

бережливо поливая

капельками слёз.

И качается над миром

спящая земля

на поющих тихо-тихо

ниточках дождя.

Лето кричит: «Держи!

Осень,

Как вороньё,

Солнечное тепло

Уволокла моё.

Нужно скорей догнать

Зелень

И цвет полей.

Всё утащила тать

С криками журавлей».

Ведьма.

Умеет красть.

Словно лихой ямщик,

Молнией пронеслась.

Где там! Ищи-свищи.

Люто.

И не щадя,

Дикий издала свист,

Серым кнутом дождя

Сбив пожелтелый лист…

Растворяется тень ноября.

Год упорно стремится к зениту,

Примеряя тулуп декабря,

Сбросив осени серой хламиду.

Скучный месяц — предтеча зимы! —

Надоел. Это правда. И всё же

Очень жаль, в этой жизни, увы,

С ним увидеться больше не сможем.

Всё. Отмучался сердечный,

Худший день календаря,

Унеся с собой навечно

Грязный призрак ноября.

Мир плюётся чудесами.

Святу месту пуста нет,

И под нашими ногами

Серый сменит белый цвет.

Только стало в небосводе

Чуть светлее, глядь, сама

Сыплет в темечко природе

Снегом матушка зима.

Что ж, теперь по разнарядке

Дюжий месяц у ворот.

Наступает нам на пятки

Бодрый праздник — Новый год.