ВРЕМЯ ДЛЯ РАЗВИТИЯ

1. Необходимость интеграции усилий государственного сектора и иных секторов для социально-экономического развития

Потенциал государственного сектора для применения трудового потребительностоимостного критерия выбора инновационных проектов создаётся единой собственностью в этом секторе. Это даёт возможность внедрять проекты, неэффективные при стоимостной оценке в экономически обособленных предприятиях, но создающие значительные потребительные стоимости. Теория трудовой потребительной стоимости (ТПС) неприменима в частных обособленных предприятиях, как и стремление к стиранию различий между людьми умственного и физического труда (поскольку это различие зависит от общества в целом, а не искусственно созданных местных условий).

Государственные секторы капиталистических экономик — относительно новое явление, так как эпоха капитализма свободной конкуренции сделала привычной частную инициативу абсолютно во всех областях, включая оборонные производства и иногда даже пенитенциарную систему (частные тюрьмы в США). Тем не менее, необходимость развивать производительные силы за счёт разработки и внедрения новых технологий — прежде всего в оборонной отрасли, но не только — заставила сформировать схему взаимодействия между государством и корпорациями, наподобие проиллюстрированной на рис. 1. Что хорошо иллюстрирует понятие «государственно-монополистический капитализм». Выше мы говорили, что потенциал этого метода взаимодействия себя, судя по стагнации венчурной отрасли в последнее десятилетие, исчерпал. Мы в качестве нового метода взаимодействия предложили использовать интеграцию уже (разрозненно) существующих структур поддержки инноваций (таких как базовые кафедры НИИ и корпораций в вузах, междисциплинарные учебные курсы, корпоративные акселераторы, студии акселерации, экспертные сети и деловые сообщества) в планомерно развивающиеся инновационные консорциумы. Работающие над разработкой, актуализацией технологических дорожных карт развития и привлекающих к их реализации инициативные команды и необходимые ресурсы. Мы назвали эти системы в их полном варианте межотраслевыми системами управления знаниями (МОСУЗ).

Отметим, что такая интеграция через взаимодействие направлена на реализацию скрытого потенциала развития, в его формулировке в терминах всеобщей организационной науки (тектологии)[158]: «Системное расхождение заключает в себе тенденцию развития, направленную к дополнительным связям[159]». То есть интеграция за счёт дополнительных рабочих взаимосвязей между столь разными по своему контексту организациями, как НИИ, вузы, корпорации и государственный сектор, а также государственные органы власти, направленная на общие цели, означает реализацию возможностей для развития. За счёт схождения в общей деятельности форм, без него существующих в разных контекстах, разных внешних средах.

При этом эти интегрируемые элементы могут принадлежать как государственным корпорациям и учреждениям, так и частным.

Консорциум как организационная форма достаточно гибок для этого. Но формальная инициатива должна исходить от государства, так как в противном случае не удастся организовать взаимодействие частных партнёров с управленцами госструктур, связанными своими негибкими регламентами работы.

Чтобы проявить сущность этой интеграции, нам будут полезны такие два термина из тектологии, как централистические и скелетные формы организации. Под централистическими формами организации[160] во всеобщей организационной науке подразумеваются формы, концентрирующие активности (силы и их вектора), под скелетными формами организации — фиксирующие активности, закрепляющие их в данной форме[161]. Примерами централистических форм являются планетные и все прочие астрономические системы, все воспроизводственные системы (в том числе экосистемы), планетарная модель строения атома, организации с иерархией (вплоть до авторитаризма и армейской дисциплины) и все прочие системы, отличающиеся циклическим функционированием и/или подчинением сконцентрированной силе. Примерами скелетных форм является центральная нервная система (во главе с мозгом) в организмах, языки (естественные и искусственные), классификации понятий и прочие формы, основанные на специализации за счёт снижения разнообразия в структурах пограничных областей (что повышает прочность границы) и создания таким образом искусственной среды с тепличными условиями для областей внутренних. Как «экономический человек Робинзон», который может существовать лишь в рамках допущений соответствующей экономической теории.

Структуры централистские — характеризуются наличием центра, к которому тяготеют и с которым тесно связаны, подчиняясь ему, все части систем. Центр концентрирует активности всех частей. Централистский тип структуры всего более концентрирует активности, создаёт возможности максимального их накопления в одной системе.

Структуры скелетные состоят из двух частей — пластичной и скелетной. Пластичность означает подвижный, гибкий характер связей системы, лёгкость перегруппировки её элементов. Чем пластичнее система, тем больше в ней образуется комбинаций при изменяющихся условиях. По преимуществу фиксирует активности, закрепляет их в данной форме, обуславливает максимальную прочность системы.

Оба вида структурных форм нужны в соответствующих условиях — когда-то выявление и реализация скрытого потенциала развития требуют концентрации активностей, когда-то — их фиксации. И в обоих случаях нужно вовремя понять, когда пора ослабить концентрацию либо фиксацию. Именно постоянно возникающие в рамках работы МОСУЗ новые организационные взаимосвязи и позволят проявлять эти моменты. И взаимодействие столь разных сущностей, как негибкое государство и гибкое предпринимательство, вместе с не очень гибкими корпорациями, а также инициативными командами всех возрастов, может дать такую своевременность. Сама МОСУЗ является скелетной формой, а государственный сектор — централистической. Их взаимодействие должно дирижироваться таким образом, чтобы скелетная форма своевременно «отпускала» потерявшие актуальность формы (ставшие наивными на фоне новых знаний и методов обучения и развития), замещая их актуальными, ориентируясь на эффективность работы государственного сектора как централистической формы. А централистическая форма, в лице госсектора меняла вектор централизации в интересах освоения новых перспективных областей хозяйства (как всадник может менять центр тяжести, опираясь на стремена).

То есть: взаимодействие скелетной формы и централистской превращает централистскую из слепого механизма в телеологию, то есть в субъекта с целью. Цель при этом внешне задана, то есть отделима от субъекта, а значит является идеей, самодвижущейся сущностью.

Говоря более строго, приведённые субъекты (госсектор и МОСУЗ) являются комплексами централистических и скелетных форм, и в каждом из них один или другой принцип может усиливаться и ослабевать. Государство может как в большей степени концентрировать (собирать средства и перераспределять), так и фиксировать (защищать рынки, границы и т. п.). Корпорации могут делать то же самое. Это относится ко всем организациям.

МОСУЗ же, как единая система управления знаниями, должна способствовать постоянному взаимообогащению этим опытом и практиками. И государство может быть гибче, и инициативные команды могут направлять свою энергию на реализацию планомерного развития. Но это возможно лишь при действительной интеграции всех перечисленных активностей, что и является предназначением и миссией МОСУЗ. Разделение же этих сфер, их независимая друг от друга деятельность, в современных условиях приводит лишь к отставанию в развитии. И это подтверждается мировой кризисной ситуацией, из которой на момент написания этих строк не предвидится выхода уже более десятилетия. Поясним это в следующем разделе параграфа.

2. Риски опоры на государство и государственный сектор экономики

В современных условиях эти риски сводятся прежде всего к подмене развития государственного сектора государственным стимулированием и «спасением слишком крупных для того, чтобы дать им погибнуть[162]». Вторая группа рисков сводится к подмене развития имитацией развития с подбором отчётных показателей, в реальности выполнимых и без повышения эффективности экономики, но по истечении отчётного периода представляемых как доказательство реального развития.

Первая группа на фундаментальном уровне была описана в первом разделе параграфа 2 главы 1 как «главная ошибка при разрешении противоречий монополизма». Сейчас мы на более глубоком уровне вернёмся к этому вопросу, так как в заключительной главе нужно показать, какие объективно существующие экономические явления вызвали эти ошибки, и как наш метод позволяет их снять.

В литературе описаны системные проблемы рыночной экономики, регулируемой механизмом свободных цен, обрекающие её как на циклические кризисы и периодические кризисы эффективности капитала, так и неспособность концентрировать ресурсы для реализации проектов, обеспечивающих общеэкономический эффект (а не локальный). К настоящему времени мы имеем целые десятилетия бесплодных попыток международных институтов и крупнейших государств, включая США, выйти из тупика кризиса мировой финансовой системы (его можно назвать кризисом финансового капитализма), но все попытки основаны на изучении возможностей к самостоятельному действию финансовой системы либо промышленного капитала. Как мы описали ещё в главе 1, государственный сектор рассматривается исключительно либо как регулятор, либо как спонсор, но не как субъект развития. Сначала мы рассмотрим, что нам рассказывается в экономической литературе для отвлечения внимания от его потенциала как ядра развития.

Например, описан т. н. «парадокс бережливости» (Paradox of Thrift[163]), также встречаются названия «парадокс корпоративной бережливости». Считается, что, если множество компаний проводит программы сокращения расходов и экономии затрат, спрос на товары и услуги со стороны уволенных работников ослабевает, и в результате корпоративные доходы и прибыль снижаются. Это, в свою очередь, приводит к новым увольнениям, что снова сказывается на доходах и приводит к потере прибыли. По словам Дж. М. Кейнса: «Каждая такая попытка сберечь больше за счёт сокращения потребления настолько повлияет на доходы, что эта попытка обязательно потерпит поражение»[164]. Такой ход мыслей приводит к заключению о том, что хотя сбережения могут обогатить конкретного индивида, если общество в целом решит сберегать больше, результатом может станет снижение благосостояния для всех[165]. Мы, вооружённые теоремой Аганбегяна — Багриновского, доказавшими математически ещё в 1960‑х годах, что сумма локальных максимумов эффекта в экономике почти никогда не даёт общего максимума, видим в этом лишь закономерный результат максимизации частной выгоды.

Экономисты же, стоящие на рыночных позициях, обвиняют в этой ситуации монетарную политику национальных центробанков. Имеется в виду, что «процесс систематического вмешательства центрального банка порождает новые подъёмы, за которыми следуют спады»[166] (это было постулировано ещё Людвигом фон Мизесом и до сих пор исповедуется либертарианцами). То есть стремление создать экономию на локальном производстве бьёт по покупательной способности, а попытки центробанков смягчить последствия денежной эмиссией создают необеспеченный спрос, то есть вносят искажения в работу стремящегося к равновесию ценового механизма, что приводит к ещё большему перепроизводству и усиливает кризисы.

Хотя, по представлениям такого столпа либертарианской мысли, как фон Мизес и его до сих пор немалочисленных последователей, эффект должен быть противоположным. Ведь «…единственная цель всей производственной деятельности — использовать факторы производства таким образом, чтобы они обеспечивали максимально возможный выпуск продукции. Чем меньше становятся затраты, необходимые для производства изделия, тем больше дефицитных факторов производства остаётся для производства других изделий[167]».

То есть предприниматели, в трактовке современных либералов (более точно — австрийской школы экономики) действуют в общественных интересах, экономя издержки в производстве и тем самым высвобождая ресурсы для производства дефицита, а мягкая монетарная политика смешивает все сигналы ценовой системы, предоставляет предпринимателям ложные ориентиры и направляет их усилия в случайном, а потому неправильном направлении. И это пытаются учитывать, но странным образом.

Точка зрения современного (2020‑е гг.) истеблишмента, позиционирующего себя как кейнсианский, состоит в том, что спасения с помощью эмиссии заслуживают миллиардеры и инвестиционные банкиры, а не потребители конечной продукции. «…такие люди, как Саммерс, хотят заставить нас поверить в то, что раздавать деньги обычным людям безответственно с финансовой точки зрения, но печатание 7 триллионов долларов новых денег для скупки государственных и корпоративных долгов[168] — все это имеет смысл[169]». Таким образом осуществляется попытка использовать эмиссионный механизм для решения проблем, якобы, не создавая при этом необеспеченный платёжеспособностью спрос (в действительности он создаётся для предметов роскоши, так как эмитированные средства попадают на биржу, создают пузыри котировок и через продажу необоснованно подорожавших акций выводятся с неё).

Изначальным изъяном этой логики является игнорирование того обстоятельства, что, во-первых, предприниматели не обладают полнотой информации о дефицитах. Во-вторых, уволенные рабочие и непроизводственные работники в ещё большей степени не обладают информацией о профессиях, на которые предстоит рост спроса. В-третьих, не предусмотрен доступный институт переквалификации — ведь и образование рассматривается как бизнес, удовлетворяющий платёжеспособный спрос.

Монополия же, тем более государственная, имеет возможность считать не только возможности экономии на производстве (тем более локальном), а по экономике в целом. Заранее планируя и вывод новых продуктов в потребление, и подготовку/переподготовку кадров. Соответственно, возможность планомерного развития снимает необходимость как для монетарной политики (с её изъянами), так и для государственного стимулирования (его недостатки описаны в главе 1).

Помимо парадокса бережливости, следует отметить внимание исследователей к таким намного более описанным в литературе явлениям, как инфляция и дефляция. При этом умеренная инфляция считается фактором повышения надёжности вложений в экономику в части обеспечения возвратности (поскольку даже при ошибочно завышенном прогнозе продаж инвестиционный проект окупится за счёт удорожания продукта вследствие общего роста цен). Дефляция считается ростом рисков невозврата вложенных средств, поэтому её старательно избегают. Ну и максимальным злом является гиперинфляция, которая делает финансовые инвестиции бессмысленными.

Поскольку гиперинфляция стала объектом изучения после её проявления в Германии 1914–1923 гг. (особенно 1919–1923), большинство исследователей сошлись на том, что причиной стало финансирование расходов бюджета не из налогов, а на 99,2 % из денежной эмиссии Рейхсбанка[170]. Стоит отметить, что боязнь современных «кейнсианцев» финансировать потребителей за счёт эмиссии, о которой мы писали выше, имеет в этой истории практическое основание.

Что мы можем сказать по этому поводу? Ошибкой является сам метод концентрации ресурсов для инвестиционных и инновационных проектов через биржу при современном уровне развития производительных сил. По-видимому, он становится устаревшим, допускающим неприемлемо много ошибок. Ведь если он подразумевает инфляцию, то лишь умеренную, а дефляция вообще избегается. Это означает, что система должна быть управляемой неслучайным образом. Кто или что справится с такой задачей, как управление последствиями триллионов сделок в день? Даже применение роботов в биржевой торговле не исключило возможностей для человеческих манипуляций в частных интересах (существуют трейдеры, зарабатывающие на биржевой игре против роботов. Они пытаются воспользоваться человеческим преимуществом в части классификации сущностей и распознавания образов — поскольку роботы обучаются этому в ходе работы, что называется машинным обучением (или оптимизацией по критерию минимизации ошибки), а брокеров множество, и они, как и все люди крайне разнообразны в части индивидуальных способностей. То есть мы имеем людей, в своих частных интересах соревнующихся с нейросетями). Так кто же гарантирует выполнение этого необходимого для правильной работы биржевого механизма условия? Никто и ничто. Ни роботы, ни люди, ни правила (последние обходимы), ни такое чисто человеческое свойство, как разнообразие способностей. Поэтому ошибочные решения накапливаются десятилетиями и в наши дни не просто тормозят развитие, а приводят к деградации мировой экономики.

Концентрация же ресурсов в государственном секторе и его системе заказов для реализации проектов, обеспечивающих экономию для потребителя (то есть дефляцию), не имеет ни такого странного механизма, как соревнование брокеров с роботами, ни требований обязательно низкой или высокой дефляции. Вместо биржевых игр используются гибкие планы, а все частные интересы реализуются через достижение общих. Такой подход проще и гибче.

Описав проблемы, создаваемые невозможностью снять при рыночном подходе парадокс бережливости и обеспечить непротиворечивость работы биржевого механизма, можно перейти к общему источнику этих системных проблем.

Мы считаем таковым сложность в организации управления. Ещё в 1941 году Джеймс Бернхэм в работе «Управленческая революция: что происходит в мире» описал эту проблему как общую и при классовом анализе общественного развития (поскольку классы возникли вследствие разделения труда и обособлении умственного и физического труда, причём первым умственным стал управленческий), и при рыночной теории фирмы (управленческий контроль замещает контроль со стороны собственников, возникает агентская проблема).

Но мало просто осознать, что проблема управления и управленцев как отдельной прослойки со своими частными интересами имеет общий характер и для капитализма, и для социализма. Мы это назвали выше противоречием монополистического развития. Нужно дать метод, позволяющий разрешить эту проблему.

Проблема управления и управленцев как отдельной прослойки со своими частными интересами имеет общий характер и для капитализма, и для социализма.

Мы это назвали выше противоречием монополистического развития.

В таком качестве мы и видим использование критерия общественной экономии труда с превращением рабочего времени в свободное. Дав управлению этот критерий, который отвечает требованиям SMART[171] (конкретность, измеримость, достижимость, актуальность, согласованность по времени), мы задали теоретическую возможность подконтрольности управления обществу. А в виде формулы (12) этот критерий, поскольку он состоит из измерения времени — общего показателя для всех естественных наук — мы дали возможность при этом контроле опираться на экспертизу всей науки как системы знаний.

А создав возможность для управляемости развитием в общественных интересах, мы даём возможность всему обществу, а не отдельному классу, преследовать свои интересы. И государство, как инструмент в руках господствующего класса, должно теперь стать таковым в руках самоуправляющегося общества. Поэтому государственный сектор, как непосредственная собственность общества, и его система заказов, как взаимодействие с прочими секторами, должен теперь стать передовой технологической монополией. И межотраслевая система управления знаниями поставит многообразие индивидуальных человеческих способностей на службу этой монополии, развитие производственного самоуправления подключит массы к развитию, а метод оптимизации по критерию минимума ошибки (искусственный интеллект) будет сопряжён с методом динамического межотраслевого баланса, оптимизируемого по критерию (12), и вместе они станут математическим обеспечением планомерного социально- экономического развития.

И тем самым одновременно будет снята вторая группа рисков опоры на государство и государственный сектор экономики — имитационные риски, когда управленцы в своих интересах симулируют развитие. Ведь управление развитием станет прозрачным, и помимо подконтрольности обществу это даст ещё и возможность каждому построить для себя подходящую траекторию индивидуального свободного развития.

Государственный сектор, как непосредственная собственность общества, и его система заказов, как взаимодействие с прочими секторами, должен теперь стать передовой технологической монополией. И межотраслевая система управления знаниями поставит многообразие индивидуальных человеческих способностей на службу этой монополии, развитие производственного самоуправления подключит массы к развитию, а метод оптимизации по критерию минимума ошибки (искусственный интеллект) будет сопряжён с методом динамического межотраслевого баланса, оптимизируемого по критерию (12). Управление развитием станет прозрачным, и помимо подконтрольности обществу это даст ещё и возможность каждому построить для себя подходящую траекторию индивидуального свободного развития.

Все сказанное позволяет нам заключить: в условиях государственно-монополистического капитализма, находясь на современном уровне развития производительных сил, с характерной для него степенью разделения труда, применение рыночного ценового механизма лишь усиливает агентскую проблему (проблему неподотчетности управленцев как частным собственникам активов, так и обществу в целом). Планомерное же государственно-монополистическое развитие на основе оптимизирующих моделей по критерию (12) позволяет сделать управление прозрачным, подотчётным обществу и двигаться в сторону постепенного расширения производственного самоуправления.

То есть государственный сектор обязан стать передовой технологической монополией.

3. Развитие производства на основе ТПС-оптимизации планов

Значит, мы пришли к необходимости преобразования государственного сектора экономики в технологическую монополию, вооружённую межотраслевой системой управления знаниями, планомерно развивающейся на основе ранжирования и отбора проектов вложений по критерию создания трудовой потребительной стоимости (превращения рабочего времени в свободное).

Чтобы госсектор на основе данного подхода получил максимальное развитие, нужно его применять в наиболее перспективных отраслях, которым предстоит стать основными драйверами роста в ближайшие десятилетия. В настоящий момент таковыми из числа присутствующих в Российской Федерации считаются квантовые технологии, атомная отрасль, космическая, различные новые материалы, нано- и биотехнологии, химфизика, биохимия, развитие искусственного интеллекта. Но эта оценка (скорее всего, справедливая) дана не на основе понимания путей развития данных отраслей с получением максимального эффекта для экономики России, а исходя из оценки научно-технологического уровня продукции и перспективных разработок данных отраслей по отношению к мировому уровню. Иначе говоря, чаще всего это оценка технологического лидерства. При этом во многих случаях лучшие разработки не могут найти путь в производство иначе, как достигнув в российских лабораториях стадии макета или опытного образца (TRL 3 или 4) далее развиваться в других странах, в которых имеются крупные рынки, индустриальные партнёры и инфраструктура поддержки инноваций для уровней TRL 5 и выше. Мы писали в предшествующих главах, что это обусловлено логикой стоимостной оценки эффективности вложений в инновационный проект: стартап рассматривается как товар, который в любой момент может быть продан на венчурном рынке, поэтому нужно оценивать его стоимость как бизнеса на продажу и управлять ею. А поскольку в России эта инфраструктура за 3 десятилетия «рыночных реформ» так и не преодолела зачаточного уровня, либо, в части усилий государства, присутствует в виде мозаичной и звонко отчитывающейся об успехах инфраструктуры «институтов развития», перспективные стартапы идут по тем дорогам, которые проложены: в США, в ЕС, в Сингапуре и немногих других местах. То есть все вложения в эти разработки в конечном итоге для страны оказываются убытками — мы потом покупаем конечную продукцию, в которой они воплощены, со всеми спекулянтскими наценками. И это помимо косвенных убытков через вложения в инфраструктурные технологии наподобие CERN (см. Рис. 1), поскольку при покупке iPod и iPhone российские налогоплательщики не имеют скидок за наш вклад в использование в этих продуктах разработок этого международного исследовательского центра, софинансируемого Россией. Иными словами, многие самые передовые лаборатории России в настоящий момент работают на откачку ресурсов нашей страны в пользу нероссийских технологических монополий. И единственное, чем это потенциально может быть оправдано — сохранение научных школ, на создание которых ушло порой до сотни лет. На самом деле совершается невольный подвиг со стороны учёных — в стране, в которой разработки в основном в принципе не востребованы уже 30 лет, по многим позициям сохраняется передовой мировой уровень. Таким образом на уровне конкретных коллективов частично исправляется стратегический вред от безразличной к развитию, но симулирующей интерес к нему государственной политики.

Трудовая же потребительностоимостная оценка проектов развития производства (начиная от разработок ранних стадий и до адаптации в конкретном производстве включительно) исключает такие риски. Ведь отправной точкой всех расчётов является экономия для потребителя, а монопольное планирование, объединяющее тысячи и сотни тысяч проектов единым рейтингом, в конечном итоге все усилия команд проектов направляет на экономию для конечного потребителя и создание возможностей для свободного развития каждого работника.

Государственно-частное партнёрство здесь, представленное государственной технологической монополией и её системой заказов, призвано сохранять потребительностимостной баланс производства на рынок и производства для общественного потребления. Предлагается критерием для выбора пропорций между госвложениями и частными вложениями в развитие той или иной отрасли брать принцип — насыщение внутреннего рынка приоритетно перед экспортом. Экспортировать означает производить на мировой рынок, и это допустимо лишь если внутренняя потребность удовлетворена в достаточной мере. И мера эта — оптимальное значение плановых показателей производства по критерию формулы (12). То есть частные инвестиции будут больше тяготеть к экспортно-ориентированным проектам, государственные — к удовлетворению внутреннего спроса. Керосин «кукурузникам» для авиаперелетов между райцентрами и посёлками — бесплатно, а что останется — продаём за валюту, недостающие технологии, современное оборудование!

4. ТПС-оптимизация в развитии образовательных систем

Теперь посмотрим на результаты работы образовательной системы в существующих условиях и в случае функционирующего как технологическая монополия государственного сектора российской экономики. В настоящее время мы осуществляем такое же дотирование мирового рынка высококвалифицированной рабочей силы со стороны российской образовательной системы, как и дотирование зарубежных технологических монополий со стороны передовых исследовательских лабораторий. Причина та же самая — платёжеспособный спрос работодателей на высококвалифицированные кадры внутри России меньше, чем выпускают ещё сохранившиеся передовые учреждения образования. За 30 лет сформировалась индустрия подготовки к эмиграции с детства — это считается во многих семьях наилучшей перспективой для их детей. И если за экспорт разработок мы в конечном счёте платим деньгами, то в данном случае общество платит потерей способных кадров, а их семьи — перспективой одинокой старости родителей этих эмигрантов. Это похоже на коллективное самоубийство нации, но с нашей точки зрения является следствием отказа от реальной, а не имитируемой планомерности в развитии страны.

Планирование долгосрочного развития, с доступом к технологическим картам развития для любого школьника, позволило бы с юности задумываться о своей будущей жизни в отраслях родной страны. Практика автора двух десятилетий работы с инновационными проектами показала, что до настоящего момента страна не оскудела ни ищущими достойного применения себе молодыми людьми, ни состоявшимися профессионалами, которые могли бы быть наставниками. Это создаёт потенциал для сотрудничества поколений за пределами образования и семей, но он не может проявиться в тех условиях, когда фактический никакой стратегии развития, с понятными на десятилетия направлениями, на государственном уровне не существует, иначе чем формально, а уровень частных компаний слишком мал, чтобы использовать эти возможности без координирующей роли государства. Если же мы имели бы функционирующую межотраслевую систему управления знаниями, описанную в параграфе 2 главы 3, она стала бы источником информирования и наставничества и для младших поколений, ещё не вошедших в систему высшего образования. Поскольку студент, вставший на перспективную траекторию свободного развития под наставничеством как непосредственных менторов, так и системы в целом, естественным образом транслирует знания об этих возможностях тем, кто младше[172].

Более того — поскольку информация о перспективной потребности в кадрах будет доступна не только нашим гражданам, наиболее подходящие из иностранцев смогут приложить свои усилия в тех местах, для которых страна не способна предоставить кадры с соответствующими способностями. Человечество на индивидуальном уровне более разнообразно, чем на национальном и даже расовом. «Такая изменчивость мозга даже внутри одной этнической группы может превышать видовые различия, типичные для других видов млекопитающих. Получается, репродуктивно мы один вид, а церебрально — разные»[173]. Это разительное (по сравнению с другими обитателями планеты Земля) отличие нашего вида является преимуществом человечества, которое система образования XXI века, подстраиваясь под потребности позаказного производства XXI же века, обязана использовать. Индивидуальные различия есть потенциальное богатство XXI века, ранее недоступное экономикам. И одно из предназначений межотраслевой системы управления знаниями, усиливающей госсектор как технологическую монополию, состоит в том, чтобы научить нас это богатство использовать.

5. Необходимость управления рисками договорной деятельности и долгосрочного государственного плана развития для получения большего эффекта от ТПС-оптимизации

Для организации взаимодействия государственного и частного секторов в рамках системы заказов нужна единая прозрачная для всех участников цифровая платформа. Участники договорных отношений — заказчики и подрядчики — и сопутствующие сервисы (банковское обслуживание, гарантии, страхование и т. д.) снижают транзакционные издержи при заключении и исполнении заказов, если работают через платформу, обеспечивающую двустороннюю прозрачность деятельности партнёров и одновременно необходимый уровень конфиденциальности. При этом сопутствующие сервисы через платформу получают доступ к массовым заказам — то есть платформа системы госзаказа становится экосистемой, в которой возникают новые, повышающие эффективность продукты и услуги. То есть выгода сотрудничества через цифровую платформу такова: государственный заказчик управляет рисками договорной деятельности, частный сектор получает заказы на дополнительные услуги.

Таким образом, растущий передовой государственный сектор народного хозяйства не только вытесняет устаревших «кустарей-частников», направляющих труд в малоэффективном направлении, но и создаёт спрос на частные производственные услуги, так как невозможна одновременно высокотехнологичная и при этом замкнутая экономика. Пока у нас народное хозяйство, а не глобальное, будет постоянно возникать неравномерность развития отраслей — а значит и основа для производства на обмен. И только долгосрочный государственный план развития, вооружённый математическим моделированием по критерию ТПС-оптимизации, не даст экономике снова уйти в хаотичное разрастание рыночной экономики — а значит постоянные кризисы и отказ от реального развития. Тем более, внешняя торговля на рыночной основе в XXI веке никуда не исчезнет — а это означает, что она должна адекватно и оптимально регулироваться на основе математических методов. Это не даст возможность лишить страну необходимых ей ресурсов ради образования прибыли внешнеторгового предприятия, как и не даст лишить производительной работы собственных тружеников с целью создания торговой прибыли за счёт поставок из-за рубежа.

Межотраслевой баланс должен задавать объективно обоснованные пропорции распределения трудовых ресурсов между производством для обмена (на внутреннем и внешнем рынках) и производством для общественного потребления, а также между производством для потребления в стране и за рубежом — вот что должно стать результатом развития госсектора и его взаимодействия с прочими секторами.

1. Выход из венчурного тупика

Итак, мы пришли к тому, что социально-экономические преобразования, обеспечивающие соединение научного развития и монополистических сил следует начинать с развития государственного сектора как технологической монополии, а преобразования в прочих секторах осуществлять через систему заказов госсектора. И при этом соблюдать баланс между вложениями в общественные блага и развитием производств для поставок на внутренний и внешний рынки, а также между производством для потребления в стране и за её пределами.

Признание госсектора основой национальной экономики будет значить изменение отношения к практикам венчурного инвестирования в России. Ведь именно эта практика много лет виделась как основной метод создания новейших технологически передовых отраслей. Тем временем профессиональные круги сферы поддержки и содействия инновациям давно поняли, что модель перепродажи бизнесов работает в наших условиях слабо. Выше в различных параграфах мы объясняли, что государственно-монополистический капитализм имеет свою инновационную систему (рис. 1), но он завязан на возможности лоббирования в среде как финансовых институтов, так и крупнейших технологических монополий. Чтобы достичь максимального объёма внедрения, лоббирование это нужно осуществлять в местах управления этими финансовыми институтами и транснациональными корпорациями, поэтому выстраивание национальной инновационной системы (что есть венчурная система плюс инфраструктура её консалтинговой поддержки) в стране, оторванной от этих возможностей — дело безнадёжное. Мы уже писали о том, что на уровне конкретных проектов это решается с помощью переезда из страны. И это не случайно. Такая роль России была уготована архитекторами её нынешнего экономического устройства ещё в 1990‑х годах. Для краткости воспользуемся предпринятыми тогда шагами в описании Е. Н. Ведуты:

«1. …приведение в соответствие российских стандартов продукции и технологий для присоединения России в ГАТТ[174].

1. Прямое и косвенное инвестирование высокорентабельных сырьевых отраслей — нефти и газа и экономию их использования на внутренние нужды… благодаря низкой заработной плате во всех смежных отраслях, обслуживающих воспроизводство в них рабочей силы…

2. … организация банковской системы подчинена задачам реализации программ массовой приватизации и послеприватизационной реструктуризации развития рынка капиталов… для последующей перепродажи предприятий частным инвесторам через развитие рынка ценных бумаг, а также для ликвидации ненужных (иностранным инвестором — прим. А. С. У.) отраслей…

3. … развитие инфраструктуры — транспорта, связи и энергетики, поскольку в эти отрасли неохотно вкладывают деньги местные инвесторы (а нужны они для успеха проектов, в которые вложили средства инвесторы иностранные — прим. А. С. У.)

…

7. Обеспечение стабильного удешевления рабочей силы и снижения рождаемости в России… (с помощью — прим. А. С. У.) увеличения доли услуг, оплачиваемых гражданами»[175].

И далее:

«1. Высокая рентабельность иностранных инвестиций в России обеспечивается её дешёвой рабочей силой…

3. Выполнение правительством России, главами администраций и правительствами республик диспетчерских функций по распределению иностранных инвестиций в соответствии с заданиями кредиторов…[176]».

То есть: искусственное удешевление воспроизводства рабочей силы в экспортирующих отраслях создаёт в них прибыль. Вот формула богатства российских олигархов в последние 30 лет.

Эти строки пишутся в начале 2020‑х годов, но мы не видим принципиальных изменений в модели образования прибыли за прошедшие после издания книги Е. Н. Ведуты 23 года. Где здесь обеспечиваются условия для развития и внедрения высоких технологий? Если мы хотим создавать их рыночными методами, нужен большой внутренний рынок. Нужны многочисленные потребители. Они моделью не предусмотрены, а напротив, предусмотрено их разорение. При этом были попытки со стороны российских либералов, архитекторов описанной Ведутой модели, что-то поправить пару десятилетий спустя, не пересматривая главного — стабильного удешевления воспроизводства рабочей силы[177]. Так, г-н А. Б. Чубайс, будучи в тот момент главой государственной корпорации «Роснано», призванной внедрять венчурную схему в отрасли нанотехнологий, предлагал по примеру калифорнийских пенсионных фондов разрешить использовать средства российских негосударственных пенсионных фондов для венчурных вложений[178]. Это предложение не было принято. По-видимому, оно создавало определённые риски для сырьевых экспортных проектов, поскольку они хоть и рентабельны за счёт дешёвой рабочей силы во всех смежных отраслях, обслуживающих воспроизводство рабочей силы сырьевиков, но «дешёвый» не означает «заморённый голодом».

А направлять пенсионные деньги, пусть и негосударственные, в рискованную модель вложений означает повышать риски в целом для пенсионной системы, а значит и для воспроизводства рабочей силы также. По-видимому, это оказалось не в интересах реальных бенефициаров основных российских экспортных отраслей.

Помимо несоответствия месту России в глобальной экономике, сохраняющемуся уже три десятилетия (поставщик сырья), венчурная модель, в том числе в виде национальной инновационной системы (это система перепродаж проектов между уровнями TRL + сопутствующий консалтинг), имеет и собственные изъяны. Даже если бы мы и не были в основном поставщиками сырья на мировой рынок. Основной из них состоит в том, что при перепродаже проектов и/или долей в них каждый продавец стремится максимизировать своё вознаграждение перед выходом из проекта. Это приводит к лишению проекта необходимых для успешной реализации средств. И чем сложнее технология, тем меньше шансов у неё воплотиться по такой модели. Это видно на примерах стран, которым в мировом разделении труда ранее была отведена более высокотехнологичная роль — в частности, Израиль и США. Так, Израиль начинает терять свои позиции по мере старения миллионов уникальных специалистов, приехавших туда в 90‑х из СССР — он не в состоянии воспроизвести их в новом поколении. США использует инновации для биржевых спекуляций, чем и объясняется налаженная система перепродаж проектов (стартап покупается транснациональной монополией для того, чтобы на этой новости получить взлёт котировок её акций, который перекроет цену покупки). В ЕС же вообще не удалось скопировать такую систему, поскольку европейские биржи используют иные механизмы для надувания пузырей на фондовых рынках.

Мы же предлагаем избрать государственный сектор для первоочерёдного внедрения оптимизации по трудовому потребительностоимостному критерию. Это не должно вступить в противоречие с интересами кругов, контролирующих сырьевые отрасли, так как госсектор находится за их пределом. Более того: поскольку ТПС-оптимизация означает удешевление потребительных стоимостей, это снизит издержки на воспроизводство рабочей силы в том числе для сырьевиков. То есть, как ни покажется странным, прямых столкновений с интересами бенефициаров сырьевых отраслей нет. Зато есть прямая выгода бенефициаров развития госкорпораций, так как предлагаемый нами путь включает в себя не только применение математических методов для их планомерного развития, но и развитие на основе инновационных проектов. А разработанные в главе 3 рекомендации по управлению превращением рабочего времени в свободное направлены на успешное и полномасштабное внедрение этих проектов.

А это означает, что лица, принимающие решения о внедрении этих инноваций в госсекторе, получают возможность их поддерживать и таким образом входить в команды проектов. Это — легальный путь к созданию крупных индивидуальных состояний в условиях государственно-монополистического капитализма, не противоречащий общественным интересам, а на данном историческом этапе продвигающим их. Ведь речь идёт о содействии масштабному внедрению, что по мере роста масштаба создаёт всё больший трудовой потребительностоимостной эффект — экономию для потребителя, создающую основу дальнейшего развития.

2. Мозаичность действий по развитию экономики в современной России

В современной России поддержка проектов по развитию экономики не только ориентирована на неработающую у нас венчурную модель, но ещё и мозаична. Если смотреть насыщенность уровней TRL инструментами поддержки, можно заметить, что они сконцентрированы на TRL 3–4 и TRL 8–9. Очевидно, что нелогично из этих 9 уровней зрелости поддерживать только некоторые, при этом каждый раз переведя только на 1 ступень выше и потом бросая. Но именно так обстоит дело. Это следствие распространения рыночного подхода (купля-продажа проектов и долей в них) на инновационный процесс.

Поскольку эти 9 уровней реализуются в разных секторах — 1–3 уровни характерны для академической науки, 4–5 для вузов, 6–7 для отраслевой науки, 8–9 для промышленности — каждая из перечисленных сторон понимает под инновациями только свои стадии и их поддержку. Они неспособны договориться о взаимодействии без внешней модерации.

Нельзя сказать, что проблема не осознана. Так, в январе 2021 шесть институтов развития (направленные на разные стадии и разные отрасли), договорились о так называемой «бесшовной интеграции мер поддержки»[179]. По замыслу сторон, будет обеспечен эффективный информационный обмен между институтами развития — участниками соглашения — о командах, проектах и компаниях, об их развитии и успехах. Тем самым облегчится и ускорится процесс принятия решения о поддержке (финансировании). При этом финальное решение о финансировании остаётся за соответствующим институтом развития.

Это логичный первый шаг в верном направлении. Но институтов развития не шесть, а десятки… И даже в этих шести не следует ожидать прорывов. Ведь информационный обмен не сделает методику оценки проектов единой. Поэтому «отличники» в глазах одного фонда не станут автоматически таковыми в глазах прочих. И это, не говоря об ограниченности стоимостных методик оценки эффективности инновационных проектов в целом, чему была посвящена глава 2. То есть первый шаг, если им ограничиться, не изменит ни эффективности отбора проектов, ни места инновационной экономики в российской экономике в целом. Инновационные проекты так и останутся кандидатами «на выход» в США или иные технологически развитые страны.

Так что же мы предложим, чтобы сформировать в российской экономике действительно лучшие условия для внедрения инноваций? Для соединения результатов научно-технического прогресса и монополистического развития? Об этом — ниже.

3. Пути совершенствования государственного сектора на основе ТПС-оптимизации. Переход к концентрации усилий

Вместо устаревшей и отмирающей инновационной системы нужны государственные цифровые платформы, поддерживающие не просто планирование, а коллективные принятия решений на основе критерия ТПС. Причём в данном случае речь не о трудовых коллективах, а о межотраслевых взаимодействиях.

Таким образом, принятие ТПС и отказ от идеи «межуровневой перепродажи» в пользу практики создания инновационных консорциумов, разработки и обновления технологических карт развития, системы поддержки решений о межотраслевой кооперации и системы управления рисками договорной деятельности (то есть улучшения взаимодействия между предприятиями) переведёт общество от распыления творческих сил к их концентрации.

Последнее (системы управления рисками договорной деятельности) также повысит эффективность работы системы заказов государственного сектора, а значит — его воздействие на трансформацию экономики в целом, на подчинение все большего количества субъектов экономики (изо всех секторов) общественным интересам (через работу на реализацию системы целей национального развития).

Создание этих двух систем — поддержки принятия решений о межотраслевой кооперации и управления рисками договорной деятельности — и есть два магистральных направления совершенствования государственного сектора на основе трудовой потребительностоимостной оптимизации. Фактически речь идёт о внедрении нового поколения математических методов в управление, которые помогут фактически преодолеть хозяйственную обособленность предприятий госсектора, интегрировать его естественным образом, а также сделать ядром развития экономики в целом.

Далее в этом параграфе мы расскажем об этих двух системах, а в заключительном параграфе главы и работы в целом — о государственном секторе как ядре развития экономики в условиях функционирования данных систем.

Поскольку сначала нужно инициировать межотраслевую кооперацию, а затем управлять её рисками, сначала рассмотрим уже имеющиеся предпосылки для создания автоматизированной МОСУЗ (МОСУЗ как цифровой платформы).

Мы описали в параграфе 2 главы 3, что именно должна организовывать межотраслевая система управления знаниями; теперь требуется предъявление ближайших существующих предшественниов такой системы уже на уровне цифровых платформ, и объяснение чего им не хватает, чтобы стать платформой межотраслевой системы управления знаниями в нашем понимании.

Речь идёт о существующих системах, являющихся маркетплейсами для продажи или продвижения на рынок знаний в том или виде. Мы возьмём две системы — систему для создания учебников и распространения учебно-научного контента ITU Publisher и поисковую интернет-платформу, объединяющая реферативные базы данных публикаций в научных журналах и патентов, в том числе базы, учитывающие взаимное цитирование публикаций — Web of Science.

Взято с сайта itupublisher.com:

Для нас в сданной системе важны не технические функции системы, отвечающие за работу распределённого издательства, а те, которые делают её РЫНОЧНОЙ системой управления знаниями: механизмы контроля авторских прав, работы издателей, поисковых систем, создания эффективной системы показателей популярности контента. Поскольку это все ещё маркетплейс, здесь нет функции планирования — нет дорожных карт развития, активно обновляемых и используемых как для генерации нового контента, так и его потребления. Нет функции организации кооперации. В этом направлении продвигается система Web of Science[180]:⁸⁰

То есть система уже предлагает принимать решения на основе принципа открытых инноваций — анализ большого количества информации показывает области возможного сотрудничества, чтобы найти партнёров для доконкурентной стадии разработок инноваций, а также найти наилучших исследователей для этих разработок. Это уже не просто отслеживание интересов авторов в части их вознаграждения, и не просто более удобная доставка сведений о подходящем контенте его пользователю.

Но это все ещё ПОИСК того, что есть, это ещё не переход к управлению воспроизводством квалифицированной рабочей силы. И заняты этим поиском сейчас только управленцы экспертного уровня — то есть немногие. Новое же качество, согласно диалектике движения категорий, возможно за счёт количественных изменений. За счёт вовлечения в этот поиск новых структур и работающих в них людей, которые сейчас ещё не вовлечены — тех, кто воспроизводит кадры. Это и образовательная система, и семьи, и сообщества. Нужен встречный поиск от них — поиск экспертов, наставников, постановщиков задач. Сейчас такой поиск существует, но он стихиен, не организован. Его организация на основе цифровых платформ нового типа (не маркетплейсов, а платформ кооперации) даст требуемый скачок. Новое качество.

Такой переход даст кристаллизацию и объединение центров кристаллизации процесса самоуправления развитием (широчайшее использование дорожных карт развития и квалифицированного поиска не только экспертами, но всеми). Дорожные карты развития и профессиональные поисковики в существующем виде можно сравнить с системой коммуникаций на основе азбуки Морзе — работает, но мало кто ею владеет. А нужно, чтобы это было так же просто и доступно, как современные социальные сети.

То есть МОСУЗ, когда она реализована как цифровая платформа — это социальная сеть, распространяющая развивающий контент, причём развивающий не в стихийных направлениях, а в общественно целесообразных. То есть это не маркетплейс, продвигающий продукты к потребителю, а система самоуправления развитием позаказного производства.

Весь специфический инструментарий платформ-маркетплейсов знаний при этом, по-видимому, будет сохранён. Но его использование будет увеличено на порядки.

4. Система поддержки принятия решений о межотраслевой кооперации (МОСУЗ как цифровая платформа)

Построение межотраслевой системы управления знаниями, описанной в главе 3, требует выявления как актуальных межотраслевых задач, так и носителей знаний, наиболее подходящих для их разрешения. Интеграция же компетенций и квалификаций требует взаимодействия этих носителей разных знаний в рамках единой среды — эта среда является необходимым условием схождения в единую систему ранее рассеянных знаний и практик. Говоря о единой среде, мы говорим о программно-аппаратной части межотраслевой системы управления знаниями.

В современных условиях существует возможность организовывать эту программно-аппаратную часть как цифровую платформу. Сейчас мы объясним, как мы её видим.

Такая цифровая платформа предназначена для организации разрешения задач, которые требуют коллективного принятия решений (бизнес-советы, стратегические сессии, мозговые штурмы, обсуждения, поиск нового решения и т. п.) когда требуются участие специалистов с различными компетенциями, опытом, установками восприятия, профессионального уровня, управленческого уровня, из разных отраслей. Современные средства информационных технологий позволяют не просто модерировать такие мероприятия, но и делать это в распределённых группах с использованием критерия экономии затрат у потербителя с превращением рабочего времени в свободное (то есть используя то, что мы назвали ТПС-оптимизацией). Это можно назвать цифровой платформой нейросетевой поддержки принятия коллективных решений распределённых групп пользователей.

Развитие технологий, рост междисциплинарной составляющей в современных проектах, географическая распределённость участников проектов — всё это создаёт не только возможности, но и проблемы:

— уменьшается управляемость и прозрачность за счёт зашумлённости информационных каналов;

— затрудняется формирование команд, эффективно работающих на стыках разных областей знаний;

— коммуникации через общепринятые каналы связи — социальные сети, электронную почту, видеоконференцсвязь, мессенджеры, личные встречи — не решают всех этих проблем.

Следовательно, необходима открытая информационная среда, которая снижает информационный шум, помогает правильнее друг друга понимать и за счёт этого позволяющая разнородным и распределённым командам находить и вырабатывать решения стоящих перед ними задач. Данная среда должна быть доступной через смартфон и интернет, позволять вести полноценный смысловой обмен в удалённом формате, помогать находить междисциплинарные решения на стыке разных областей знаний. Она должна воплощать приёмы медиации междисциплинарной дискуссии, поддерживать разработку онтологий междисциплинарных проблемных областей путём создания сетевых смысловых полей (понятийных графов) по обсуждаемой теме. Эти семантические поля и онтологии должны накапливаться в базе данных и использоваться в дальнейшем, по сути являясь уже интегральным продуктом работы межотраслевой системы управления знаниями. Нейросеть в этом процессе призвана помогать повысить качество и эффективность использования накапливаемых таким образом знаний. Работая в одном из двух режимов — автономном или по запросу администратора рабочей группы — нейросеть должна:

— проводить понятийную классификацию созданных смысловых полей;

— находить поля, в которых встречаются равнозначные и/или близкие понятия;

— находить поля, в которых встречаются равнозначные и/или близкие кластеры понятий;

— по результатам поиска предлагать администраторам групп списки смысловых полей из разных обсуждений (и из работ разных групп) к обозрению и принятию решений на предмет того, появляются ли новые смыслы и идеи из этих совпадений, а если это совпадения из баз знаний разных групп, то предлагает администраторам этих групп обсудить эти совпадения и найти возможности для сотрудничества.

Общий алгоритм онтологического нейросетевого поиска представляет следующую последовательность операций:

— выделение базовых понятий данной предметной области;

— определение «высоты дерева онтологий» — числа уровней абстракции;

— распределение понятий по уровням и их классификация;

— построение связей между понятиями — определение отношений и взаимодействия базовых понятий.

Помимо задач классификации и поиска совпадений, нейросеть должна проводить интерполяцию между смысловыми полями разных групп экспертов с целью поиска междисциплинарных областей сотрудничества и предлагать соответствующим группам провести совместную коллективную смысловую сессию для возможного создания совместного проекта.

По мере развития базы знаний нейросеть будет проводить автоматическую кластеризацию накопленных знаний с целью поддержания классификации в актуальном состоянии. Области применения платформы:

— стратегические сессии;

— бизнес-советы;

— форсайты;

— мозговые штурмы;

— другие подходы, методы и приёмы коллективного принятия решений.

Описанный подход заменяет традиционные подходы к коллективному принятию решений. Основное преимущество в том, что он позволяет создать человеко-машинную систему, в которой за человеком остаётся творческий элемент, а за машиной — функция контроля протокола коммуникации и черновой обработки базы знаний (онтологический нейросетевой поиск).

Прочие преимущества:

1. Простота и интуитивная понятность использования экспертами.

2. Согласованность между экспертами полученного результата (все участники согласны с полученным результатом, что гарантируется методикой продукта).

3. Командообразование экспертов вокруг обсуждаемой темы.

4. Автоматизированное рейтингование и классификация экспертов, автоматическое создание базы экспертов по компетенциям и результатам сессий.

5. Большая вероятность получения нестандартных, творческих, неожиданных (даже для самих участников) выводов и результатов.

6. Возможность открытого проведения стратегических сессий при сохранении закрытости темы.

7. Возможность полноценного удалённого участия экспертов в обсуждении (у эксперта должен быть лишь компьютер либо смартфон и выход в Интернет).

8. Выращивание сообщества экспертов, организующееся вокруг методологии.

9. Выявление имеющихся проблем за счёт познания их в адекватных им понятиях и благодаря этому — выработке эффективных решений.

Подводя итог раздела, поясним, что данная система способна вырасти в программно-аппаратную часть межотраслевой системы управления знаниями, вполне использующей возможности современных математических методов в экономике. Поскольку речь идёт о новом направлении применения метода оптимизации по критерию минимума ошибки (именно к этому методу относится онтологический нейросетевой поиск), мы снова говорим о сопряжении и значит взаимном усилении этого метода с оптимизацией межотраслевого динамического баланса по критерию превращения рабочего времени в свободное.

5. Система управления рисками договорной деятельности системы заказов государственного сектора

Риски договорной деятельности в целом (ненадёжность контрагента, невыполнение условий и т. д.) особенно велики в инновационном процессе. Одним из основных преимуществ платформенного решения является, с одной стороны, снижение роли посредников в процессе заключения соглашений, а с другой — формирование новой практики, при которой договор (в алгоритмизированном виде) становится активным электронным агентом, формирующим спрос на соответствующие сопутствующие и обеспечивающими услуги, которое могут быть представлены на платформе.

К 2025 году некоторые эксперты прогнозируют следующие изменения, независимые от реализации наших предложений по системе управления рисками договорной деятельности:

1. Существенная часть юридических услуг будет оказываться с помощью ботов.

2. Большинство юристов смогут работать дистанционно. Их личное присутствие станет самой высокооплачиваемой услугой.

3. Основными работодателями для юристов станут крупные аудиторские и консалтинговые компании.

4. Юридические документы станут больше похожи на специальное программное обеспечение.

На этом фоне, мы считаем необходимым реализовать набор сервисов заключения и сопровождения хозяйственных договоров частного и частно-государственного торгового оборота. Необходима платформа, в рамках которой факты хозяйственной деятельности отдельных юридических лиц будут оцифрованы, храниться на платформе и отображаться в личном кабинете клиента. Ключевой, научно-технической проблемой является обеспечение возможности согласования, электронного подписания и сохранения договоров и соглашений и в распределённую систему документооборота на основе документно-ориентированной базы данных. Сохранённые документы, в результате автоматизированной процедуры выявления ковенант[181] сохраняются в системе в алгоритмизированном виде. Анализ будет реализован с построением онтологий правовых знаний — как и в системе поддержке принятия решений о межотраслевой кооперации, на основе алгоритма онтологического нейросетевого поиска.

Реестры алгоритмизированных ковенант договора могут быть автоматизировано преобразованы в смарт-контракты для фиксации в блокчейн-среде.

В настоящее время повсеместно используются информационные системы проверки контрагентов. Это программные продукты, выдающие заключения о рисках сотрудничества с контрагентом на договорной основе в момент проверки с целью минимизации рисков предъявления претензий со стороны контролирующих органов. Дальнейшим шагом станет возможность анализировать данные о контрагенте «в динамике» (как в момент первоначальной проверки, так и в процессе сотрудничества, когда договор имеет долговременный характер и рискованность взаимодействия может измениться), и за счёт:

— анализа общедоступных ресурсов, — обработки собранной информации, далее переходить к:

— информационной поддержке решения по снятию выявленных рисков,

— регистрации и ведению бизнес-процесса (договора и всех фактов хозяйственной деятельности по его исполнению) на платформе,

— поддержке ведения договора (отслеживания календарного плана, напоминания управленцам о предстоящих существенных действиях по бизнес-процессу — выставлению актов, заключению допсоглашений и т. п.)

От этого будет напрямую зависеть экономическая эффективность реализации проектов, целевое расходование бюджетных средств, безопасность бизнеса. Количество организаций, так или иначе связанных с договорной деятельностью, совпадает с общим количеством действующих юридических лиц, — то есть на 2020 год около 4 миллионов. Сюда относятся различного уровня заказчики и инвесторы (предприятия и организации различных форм собственности), экспертные и контролирующие органы. Непосредственно работать с новой платформой могут юристы организаций, специалисты отделов закупок, бизнес-аналитики, и т. п. вплоть до руководящих работников (финансовый директор, коммерческий директор). Можно сделать вывод, что потребность является массовой. Таким образом, экономический эффект от неё будет складываться из:

— снижения потерь от недобросовестных действий контрагентов,

— снижения трудозатрат юристов, специалистов по закупке и руководства на проверку контрагентов,

— снижения трудозатрат управленцев на ведение договоров, — снижения потерь от санкций контролирующих органов; — снижения трудозатрат адвокатов организаций.

В настоящее время в России активно проводится процесс цифровизации государственного регулирования и администрирования экономики. При этом проблемой является механическое использование возможностей налоговых органов по выявлению фактов ухода от уплаты налогов. В силу специфики их технических возможностей они выявляют так называемые «разрывы по НДС» (проще говоря, объёмы недоплат по налогу на добавленную стоимость) в цепочках сделок между различными компаниями, но не выявляют точно кто именно организовал недоплату и реально занизил налогооблагаемую базу. Поэтому практикой стало писать требования об уплате всем участникам цепочки сделок (которые могут быть и не знакомы друг с другом) с предложениями самим решить, кто доплатит. Также предлагается в договорах заранее предусматривать, что, если кто-то заплатит за фактические действия другого участника поставок, потом он сможет требовать возмещения от истинного виновника… через суд. То есть вместо экономии трудозатрат предлагается кратное увеличение спроса на услуги юристов.

В настоящее время наименее адаптированы к этому «цифровому усилению» контролирующих органов организации «белого сектора» экономики (то есть те, которые не применяют расчёты неучтённой наличностью или с применением криптовалют), так как именно они являются наиболее видными в этой ситуации. Следовательно, они заинтересованы довести свою прозрачность для государства и друг друга до разумного максимума и таким образом снять с себя и риски, и непроизводительные трудозатраты (см. выше). При этом регистрация бизнес-процессов и фактов хозяйственной деятельности не в виде общедоступного реестра договоров, а в виде платформы с управлением правами доступа, позволит обеспечить также необходимую для сохранения коммерческой тайны конфиденциальность. То есть становится достижимым совпадение интересов государства и бизнеса, заказчиков и исполнителей, происходит реальная цифровая трансформация их взаимодействия.

Реальная цифровая трансформация взаимодействия государства и бизнеса (организация через платформы) приведёт к максимальной взаимной прозрачности при сохранении необходимой конфиденциальности. И первое, и второе означает кардинальное снижение рисков взаимодействия.

Ключевая идея формирования любых цифровых платформ — создание коммуникационной и функциональной среды цифрового взаимодействия между двумя или большим числом взаимозависимых групп участников. Платформы позволяют экономическим агентам активно использовать возможности, формируемые в рамках цифровой экономики. Они повышают эффективность бизнес-процессов, создают возможности для развития экономики совместного пользования и формирования новых способов создания стоимости, механизмов взаимодействия и обмена между экономическими агентами, снижая при этом роль географических, временных и иных факторов, влияющих на социально- экономические процессы, институты и явления.

Основное назначение платформы управления рисками договорной деятельности — формирование экосистемы участников договорных отношений (контрагентов заключения договоров) и сопутствующих сервисов (банковское обслуживание, гарантии, страхование и т. д.), с целью снижения транзакционных издержек при заключении и исполнении сделок. Информация, формируемая на платформе, позволяет участникам договорных отношений снижать риски взаимодействия с ненадёжными контрагентами и от нарушения условий сделок.

Одним из основных преимуществ платформенного решения является, с одной стороны, снижение роли посредников процесса заключения соглашений, а с другой — формирование новой модели, при которой договор (в алгоритмизированном виде) становится активным цифровым агентом, формирующим спрос на сопутствующие и обеспечивающие услуги, которые могут быть представлены на платформе. Таким образом платформа формирует область притяжения для модульных решений и сервисов, решающих востребованные задачи в рамках платформы, при этом их поставщики получают доступ ко всем клиентам, использующим платформу.

Для этого необходим следующий функционал.

1. Сохранение договора, заключённого сторонами в распределённой документно-ориентированной базе данных. При этом обеспечиваются:

консенсус участников соглашения;

синхронизация версий договора и формирование «эталонного экземпляра», защищённого от уничтожения и искажения;

обеспечение доступности экземпляра договора или его частей для заинтересованным партнёрам, которым может быть предоставлен доступ.

2. Выделение бизнес-процесса исполнения договора на платформе. Благодаря этому достигаются:

контроль этапов с момента заключения с отчётом контрагента по основным точкам исполнения работ;

формирование рейтинга исполнителей заказов;

учёт в нем всех относящихся к нему фактов хозяйственной деятельности;

уведомление заказчика — руководителя или уполномоченного сотрудника — о возникновении риска и вариантах его урегулирования.

Итогом для системы заказов госсектора (и корпоративного) станут:

минимизация рисков договорной деятельности;

автоматизация контроля реальности операций в процессе их исполнения;

оперативность реагирования при мониторинге выполнения договорных работ.

1. Текущие исторические условия

Поскольку данный параграф является заключительным в нашей работе, он призван собрать воедино все основные её положения, окончательно раскрыв их взаимосвязь и полезность для разрешения противоречий государственно-монополистического капитализма.

Главное противоречие империализма было сформулировано В. И. Лениным в работе «Империализм как высшая стадия капитализма» как противоречие между фактически обобществленным производством и частнособственнической формой хозяйственных отношений[182]. Термин государственный капитализм был предложен им же в ранее цитированной нами лекции 14 (27) мая 1917 года «Война и революция»: «…начала огосударствления капиталистического производства, соединения гигантской силы капитализма с гигантской силой государства в один механизм, ставящий десятки миллионов людей в одну организацию государственного капитализма». Хотя это сращивание было показано ещё и в «Империализме как высшей стадии…», ссылаясь на Шульце-Геверница: «Тридцать лет тому назад свободно конкурирующие предприниматели выполняли 9/10 той экономической работы, которая не принадлежит к области физического труда «рабочих». В настоящее время чиновники выполняют 9/10 этой экономической умственной работы. Банковое дело стоит во главе этого развития»[183]. Все это дало основания более поздним исследователям пользоваться понятием «государственно-монополистический капитализм», подразумевающим более развитую форму монополистического капитализма, для которой характерно соединение силы капиталистических монополий с силой государства. И отчасти такое соединение стало методом ослабления противоречий империализма — поскольку государство через лоббистские практики стало если не ставить монополии общественным интересам, то хотя бы отчасти согласовывать их векторы.

В сказанном нами наиболее существенным считаем это замечание «отчасти согласовывать», следствием чего и является не снятие противоречий империализма, а их ослабление. Именно в силу недостаточной мощности лоббистских механизмов и процедур согласования, ошибки в системе накапливаются. Долгое время есть возможность их компенсировать — ограблением стран периферийного капитализма (то есть старыми империалистическими методами), контролем над эмиссией и возможностью неэкономическими методами перераспределять богатство, кредитованием конечного спроса. Но все эти механизмы дают лишь временную отсрочку, а не снимают противоречия за счёт прогрессивного развития. Не только малый и средний бизнес, но и промышленная буржуазия постепенно теряет возможности ими пользоваться, они остаются в руках чисто финансовых спекулянтов. Это, как и столетие назад, порождает ошибочное мнение о возможности решить проблемы за счёт возврата назад, — то ли в эпоху свободной конкуренции, то ли в эпоху разделённых валютных зон и таким образом разделённых рынков. В принципе, такую картину наблюдал ещё Ленин в 1916 году[184].

Столетие назад именно опора на государства и сращивание до степени государственно-монополистического капитализма стало прогрессивным выходом. Сейчас это решение перестаёт работать до такой степени, что финансовый капитал начинает действовать, ослабляя опорные государства, и буквально в наши дни мы видим драматический эпизод, связанный с фактическим национальным расколом в ещё совсем недавно передовой державе под названием Соединённые Штаты Америки, в которой технологические и финансовые гиганты объединились против президента Трампа, пытавшегося решить хозяйственные проблемы страны за счёт возвращения протекционизма. То есть, действовавшего в интересах национального промышленного капитала. Поражение Трампа закономерно — он также пытался сделать шаг назад в историческом развитии. Его противники ответили дискретидацией государства, подрывом легитимности выборной власти и таким образом объективно ослабили силу, на которую опирались столетие. Они считают, что субъект «государство» более им не нужен в той степени, чтобы мириться с его субъектностью. Они просто не принимают это даже на уровне идеи. Мы считаем, что это ошибка[185]. Это означает, что и их ждёт закономерная катастрофа.

У финансистов нет идей, способных заместить идею государственно-монополистического капитализма. Мы же прогрессивным путём видим не его разрушение или замещение, а его дальнейшее развитие.

Выходом стало бы привлечение вызревших новых общественных сил, а не взаимное ослабление монополий и государств. Мы таким выходом видим соединение государственно-монополистического развития с научно-техническим прогрессом. Этому соединению мешают обсуждённые нами в настоящей работе методики стоимостной оценки эффективности инновационных проектов, из-за специфики которых (этих методик) масса проектов, создающих для общества ресурс для развития, просто не видна.

Конечно же, это противодействие, заложенное в методики оценки эффективности, не случайно, а необходимо для капитала. Вот что писал об этом ещё Маркс: «В одном направлении он (капитал), стало быть, вызывает к жизни все силы науки и природы, равно как все силы общественного сочетания и общественных отношений, чтобы сделать богатство независимым (относительно) от затрачиваемого на него рабочего времени. В другом же направлении он хочет эти созданные таким путём громадные силы общества измерять рабочим временем и втиснуть их в границы, необходимые для того, чтобы уже созданную стоимость сохранить в качестве стоимости»[186]. И в другом месте: «… применение науки в материальном производстве отделено от знаний и умений отдельных рабочих»[187].

То есть специфическим для капитала требованием является необходимость соединять силы природы и общества с использованием науки, но не во всех случаях, когда это возможно технически, а лишь в тех, в которых это приносит частную прибыль. То же самое с соединением науки и знаний и умений рабочих. Но ведь у нас имеет место не капитализм свободной конкуренции и даже уже не империализм, а государственно-монополистический капитализм. И мы предлагаем не взаимное уничтожение государств и монополий (как это происходит сегодня в США), а принятие государством в лице государственного сектора экономики участия в соединении сил науки как системы знаний, сил природы и сил широких масс людей (в т. ч. знаний и умений конкретных работников). Ведь государство не сковано условием создания богатства в виде стоимости, в отличие от капитала (который иначе просто прекратит существование — капитал по определению есть самовозрастающая стоимость). Пусть капитал сохраняет созданную им стоимость в качестве стоимости (то есть эквивалента рабочего времени). Зачем этот же метод навязывать государственному сектору?

Свободное время общества, как накапливаемый ресурс для развития, противоречит интересам капитала. Но не противоречит интересам государственного сектора. А также не противоречит интересам государственно-монополистического капитализма. А напротив, создаёт условия для взаимодействия госсектора и частного капитала, включая финансовый. Взаимодействие вместо борьбы (то лоббистской, то вооружённой), ослабляющей общество в целом и тратящей жизни все новых поколений на выживание вместо свободного развития.

Но самое главное, замеченное ещё Марксом, состоит для всего общества в следующем: «Свободное развитие индивидуальностей; поэтому — не сокращение необходимого времени ради увеличения прибавочного труда, а вообще сведение необходимого труда общества к минимуму. Этому тогда соответствует художественное, научное и т. д. воспитание индивидов в свободное для всех них время и средствами, сделавшихся доступными для всех»[188].

Потенциал для этого развития становится виден при трудовой потребительностоимостной оценке эффективности стратегических планов государственного сектора. И сейчас мы покажем, что это предложение от новейшей политэкономии не только является спасительной рукой помощи запутавшемуся человечеству, но и соответствуют именно текущему моменту истории. Для этого расширим наш фокус зрения с особенностей текущей формации (государственно-монополистический капитализм в кризисном состоянии) до осознания вектора исторического прогресса в целом. То есть посмотрим на соответствие наших предложений цели поддержки исторической прогрессивной тенденции.

2. Содержание исторической прогрессивной тенденции

Мы должны показать, что предлагаемый нами способ сравнения влияния альтернативных проектов, программ и планов на свободное время общества не только позволяет концентрировать необходимые для развития ресурсы, но и задаёт прогрессивный вектор преобразований.

Как мы упоминали в главе 3, исторической тенденцией развития является уничтожение различия между людьми физического и умственного труда. Если говорить полнее, сначала развитие производительных сил и отношений осуществляется за счёт возникновения и совершенствования управленческих структур, затем наращивание уровней иерархии теряет эффективность, порождая лишь бюрократизм, и начинается постепенное обогащение содержания физического труда атрибутами труда умственного (в частности, происходит передача части функций труда управленческого — за счёт частичного делегирования «вниз», например, части контроля производственного процесса). Первый момент (возникновение иерархии) отрывает работников физического труда от понимания сущности производства как общественного[189], второй момент (обогащение содержания труда) восстанавливает эту связь. Это два момента в движении производительных сил и отношений, направленных на уничтожение различия между людьми физического и умственного труда.

Такое движение, несмотря на наличие в нем противоположных моментов, создаёт исторически устойчивый рост потребности во всех видах свободного развития, всех его коллективных и индивидуальных форм. Переход от производства на рынок к производству на заказ требует планомерности как в развитии производства, так и подготовке трудовых ресурсов, но усложнение производительных сил требует не просто планомерности, а ещё и её гибкости. То есть все больше становятся востребованы редко используемые компетенции — то, что при массовом производстве рассматривалось как «излишняя квалификация», становится нужным и для гибкости в решении оперативных задач, и для наставничества во всех его проявлениях. Все это требует совершенно иного объёма свободного времени для все большего количества людей.

Но почему нельзя сохранить существующий объём рабочего времени для одних людей, создав излишние объёмы свободного времени для других? Потому, что прогресс движется не в сторону разделения людей на «рабочих» и «творческих», а в сторону их воссоединения. Есть люди, коллекционирующиe дипломы, — им нравится учиться. Чаще всего эти знания остаются абстрактными. Они не приводят к расширению передовой, прогрессивной практики. Чтобы чем-то овладеть, нужно это делать. Актуальные проблемы, требующие подготовки, обычно становятся известны из практики. Поэтому именно превращение рабочего времени в свободное у конкретных людей создаёт основу для развития, а не тратит ресурсы общества на «вечных студентов». Это — проявление закона возвышения потребностей, обоснованного школой трудовой теории потребительной стоимости.

Закон возвышения потребностей — образование новых или удовлетворение ранее не удовлетворённых потребностей — есть рост реального богатства. Их возрастание обеспечивается в первую очередь превращением сэкономленного в материальном производстве труда и рабочего времени в другие виды деятельности, порождающие и удовлетворяющие новые потребности.

Мы говорим о том, что такое превращение создаёт временной ресурс и задаёт верный вектор для развития. С первым (созданием ресурса для развития), как нам представляется, уже все очевидно, но почему мы считаем, что ещё и задаётся правильный вектор? Мы исходим из неотъемлемых свойств вектора как математического объекта. Ведь мы предлагаем использовать трудовой потребительностоимостной критерий, опираясь на возможности применения математических методов в политэкономии. Вектор — это математический объект. Алгоритмы оптимизации — хоть трудовой потребительностоимостной (в межотраслевом динамическом балансе), хоть по критерию минимума ошибки (в системах поддержки принятия решений и управления рисками) — осуществляют операции с преобразуемыми ими векторными объектами (системами линейных уравнений). Значит, свойства векторов должны сохраняться для системы и после её преобразования математическими методами.

Поскольку мы говорим о превращении рабочего времени в свободное, мы можем этот критерий брать как единый векторный объект (величина превращения рабочего времени в свободное: t рабочих часов были сэкономлены и потрачены на программы развития), а можем как троичный, состоящий из перехода рабочего времени в нерабочее и нерабочего в свободное (рабочее время сократилось на x, нерабочее выросло на x, при этом часть x а конкретно t часов были потрачены на программы развития, y часов остались нерабочими. При этом x = t + y). И вот что нам эти представления дают с учётом свойств векторов. Для нас важны не все атрибуты математического объекта «вектор», а следующие[190]:

«1. Триединость. Мы можем анализировать превращение рабочего времени в свободное, а можем изменения в рабочем, нерабочем и свободном. Два варианта расчётов дают абсолютно эквивалентный результат, который позволяет сравнивать проекты по их эффективности.

…

5. Специфичность. Каждая составляющая (изменение в рабочем, нерабочем и свободном временах) может сместить её только вдоль «своей» оси и никак не может сделать этого по «чужим» осям. Это показывает, что три составляющие вектора принципиально не способны заменить друг друга, что и говорит об их специфичности.

…

6. Взаимодействие. Взаимодействие составляющих сводится к тому, что они суммируются по правилам векторной алгебры. (В пункте 1 говорилось об эквивалентности монады и триады, здесь же указывается процесс, ведущий к этой эквивалентности)».

И этот последний процесс, ведущий к эквивалентности целостного и рассматриваемого по составляющим результата преобразований, означает возможность находить оптимальный путь накопления ресурса для развития. То есть не просто абстрактного времени, которое можно потратить неэффективно. А времени работников, владеющих существующими практиками и осознающих их ограничения. И данный ресурс должен выявляться и собираться, а с помощью межотраслевой системы управления знаниями вовлекаться в проекты развития. Выявляться с помощью системы поддержки принятия решений о межотраслевой кооперации. А реализовываться через создание консорциумов, риски которых будут управляемы при поддержке системы управления рисками договорной деятельности. Последняя система также будет способствовать развитию системы заказов государственного сектора экономики — то есть ставить частный капитал на службу общественным интересам через постановку задач.

Работа данных трёх систем (МОСУЗ, включая её программно-аппаратную часть — систему поддержки принятия решений о межотраслевой кооперации, системы управления рисками договорной деятельности, системы заказов государственного сектора), координируемая через исследование влияния альтернативных планов на изменение свободного времени общества, сделает госсектор ядром развития всего народного хозяйства. В силу единства и крупного объёма собственности он получит возможность реализовывать самые масштабные инновации, и в рамках этого госсектора возникнут центры кристаллизации новейших отраслей (авангардные структуры развития и сети взаимодействия). А благодаря системе заказов, эффективно пользующейся системой управления рисками договорной деятельности, эти передовые центры вовлекут в развитие общества и ресурсы других секторов. Все это создаст необходимую гибкость в развитии, возможность отрабатывать лучшие практики и интегрировать их. Снимет такие стандартные недостатки централистских структур (см. тектологию), как инертность и безразличие к местным особенностям. Также эта гибкость создаст практику постоянного обновления, сняв ещё и такую проблему скелетных структур (также см. тектологию), как стремление к неизменности и догматизации принципов.

Отметим, что все описанное двумя абзацами выше есть востребованное в нашу эпоху движение развития производительных сил и отношений в направлении уничтожения различий между людьми физического и умственного труда. Это историческая задача эпохи.

И хотя данная работа не является политологической, отметим, что такое движение отразится и на политических практиках. Поскольку общий принцип нашего подхода состоит в отказе от локальных максимумов в пользу общего максимума (что является выводом из теоремы Аганбегяна — Багриновского), следствием должно стать изменение стремления к защите прав различного рода меньшинств в пользу отстаивания всеобщих интересов. Постепенно работа межотраслевой системы управления знаниями достигнет такого уровня вовлечения общественности в общий дискурс, что станет возможным действительное самоуправление. Вначале, конечно же, потребуется подход, вызванный текущим разделением обществ на «эхо-камеры»[191], группы по интересам и прочие меньшинства. «Путь вперёд — это мобилизация и разделение, а не убеждение»[192]. Но со временем (10–20 лет работы межотраслевой системы управления знаниями, поддерживаемой системами принятия решений о межотраслевой кооперации и системами управления рисками договорной деятельности) станет возможной более массовое вовлечение работников в принятия решений о развитии. Тогда уже можно будет говорить о действительном вовлечении трудовых коллективов в управление.

3. Новые структурные единицы для новой экономики управления свободным временем

Очень часто для того, чтобы воплотить на практике прорывные идеи, вырывающие из омута обострившихся противоречий на новый уровень развития, нужны не только эти идеи в их абстрактном выражении, но и ранее не существовавшие организационные структуры, в рамках которых они способны действовать. Например, для перехода от средневекового войска к профессиональной армии в XVI–XVII столетиях понадобился новый уровень управления — младший офицерский состав. Для воспроизводства которого понадобилась соответствующая система обучения (в XVII–XVIII веках артиллерийский офицер был самой массовой интеллектуальной профессией). Разница между воином из средневекового войска и военнослужащим армии состоит в том, что первый выращивался для этого в соответствующей среде — феодальной или в наёмнических династиях — с детства овладевая боевыми навыками и больше ничем. Военнослужащие же проходили обучение знаниям и умениям, которые имели ценность лишь в определённой среде (артиллерии и т. д.) Отсюда и замеченный феномен: армейцы чаще всего проигрывали воинам в единоличных схватках, но побеждали в строю многочисленно превосходящего противника.

И сейчас для того, чтобы создать госсектор, нацеленный на создание и сохранение богатства не в виде стоимости, а в виде трудовой потребительной стоимости (то есть экономии труда и свободном развитии при постоянном развитии средств труда), нужны новые структуры. Старые предприятия, привыкшие к хозяйственной обособленности и достижению стоимостных показателей, не соответствуют этой цели. Новые ещё не найдены, они должны возникнуть из эволюции старых форм. Плоские организации, гибкое управление — все эти и подобные им практики являются поиском именно таких форм, которые соответствуют новой экономике. Экономике с развитыми информационными технологиями, в которой не работают, как отмечалось в первой главе, ни закон стоимости, ни закон предельной полезности.

Наблюдая общий вектор поисков, мы выдвигаем гипотезу, что эволюционный отбор идёт в пользу организаций с самоуправлением работников. Это логично, так как самоуправление — при всем разнообразии его форм и степени проявления — является движением для снятия таких проблем, создаваемых неадекватной работой управленческого аппарата, как бюрократизм, местничество, клановость, карьеризм, ведомственность. История гибели СССР показала, что нерешённость таких проблем приводит к перерождению управленцев в буржуа. Западная экономическая мысль показала, что эта же проблема приводит к фактической замене буржуа управленцами. Результатом является постоянный конфликт интересов.

Движение к самоуправлению является фактическим движением к уничтожению различий между управленцами и остальными трудящимися — то есть входит в русло исторического движения по уничтожению различий между людьми физического и умственного труда. Это было осмыслено ещё в школе управления народным хозяйством Ленинградского университета. Вот что по этому поводу пишут В. Я. Ельмеев, В. Р. Полозов и Б. Р. Рященко: «Преодоление односторонности трудовой деятельности работников умственного и физического труда возможно лишь на основе органического соединения умственного и физического труда в деятельности как тех, так и других, а это предусматривает коренное преобразование в материально-техническом базисе производства, составляющем материально-техническую основу существования определённых видов общественного разделения труда, в частности разделения физического и умственного труда между разными людьми. Формирование всесторонне развитой личности неотделимо от создания условий для выявления и совершенствования способностей людей»[193]. И далее: «вместо принципа разделения труда необходимо переходить к принципам перемены и сочетания физического и умственного труда»[194].

Заметим, что воплощение этих принципов возможно лишь в рамках достаточно крупных коллективов, а не атомизированных мелких поставщиков. Но само такое движение требует поддержки и за счёт развития наставничества, и за счёт большей взаимной прозрачности (понятности целей и интересов) и при этом конфиденциальности (понятие закрытой информации скорее всего ещё очень долго будет востребованным. И это касается не только медицинской тайны, но и многих производственных вопросов).

Описывая среди направлений совершенствования государственного сектора межотраслевую систему управления знаниями (с её программно-аппаратной частью — системой поддержки принятия решений о межотраслевой кооперации), систему управления рисками договорной деятельности, систему заказов государственного сектора, мы упоминали, что их работа усилит взаимную прозрачность для структурных единиц и одновременно требуемую конфиденциальность взаимодействия. И через систему заказов такие условия сотрудничества распространятся и на внешних партнёров.

Сейчас пора объяснить, что таким образом перечисленные три системы воплощают в рамках госсектора и его партнёров принципы медиации[195]. МОСУЗ с его программно-аппаратной частью, система управления рисками договорной деятельности и система заказов госсектора работающие вместе как цифровые платформы и есть такой медиатор-посредник. А за счёт их воплощения на базе современных информационных технологий и математических методов поддержки управления (ТПС-оптимизация, оптимизация по критерию минимума ошибки) — ещё и акселератор роста эффективности госсектора в целом и его партнёров.

Управление же свободным временем на предприятиях — основание вовлечения коллективов в управление развитием. То есть уже не межотраслевых групп, не проектных групп на предприятиях и их сети, а именно коллективов. И именно в управление развитием, а не просто в управление воспроизводством.

Это условие эффективного управления распределением труда в обществе. Добровольность, сотрудничество, прозрачность, конфиденциальность и прочие принципы медиации[196] коллективных взаимодействий должны становиться частью реальной практики как через взаимодействие с соответствующими цифровыми платформами, так и через возрастающую очевидность большей успешности таких взаимоотношений чем парные «ты мне — я тебе».

Развивающиеся предприятия госсектора с растущим производственным самоуправлением — путь к выявлению и эволюционному отбору[197] оргструктур, позволяющих наиболее эффективно создавать и сохранять богатство как трудовую потребительную стоимость — свободное время общества. И это есть переход к вовлечению трудящихся в планомерное развитие общества на основе трудового потребительностоимостного подхода. Возможности для этого необходимо выявлять и изучать в рамках МОСУЗ на междисциплинарных курсах.

Понимая свободу по Марксу, а управление диалектически, управление свободным временем мы понимаем как поддержку усиления господства над обстоятельствами через усиление знания дела.

Свобода — господство над обстоятельствами со знанием дела.

Поэтому управление свободным временем всегда есть, и всегда есть наиболее успешные в нем на данный момент. Нужно выявлять людей и предприятия, преуспевающие благодаря успешному применению знаний, и вовлекать их во взаимодействие на основе создания консорциумов. Даже если сейчас они являются лишь технологическими предпринимателями, они станут через это вовлечение центрами компетенций, ценными кадрами для общества, развивающемся на основе увеличения свободного времени общества и управления им.

4. Технологическое предпринимательство как перспективный общественный институт

Технологическое предпринимательство сейчас находится в кризисе, как и любая производительная деятельность в условиях противоречия между стремлением к устойчивому развитию и накоплением капитала (мы это выше назвали «современное противоречие» — между двумя моделями развития, недостигнутой устойчивой и исчерпавшей себя моделью развития через накопление капитала). При стихийном развитии событий испытывающий кризис государственно-монополистический капитализм уничтожит огромную часть мировой экономики в борьбе групп за сферы влияния[198], после чего победители займутся повторным освоением мировой экономики и запустят очередной цикл ещё на несколько лет, возможно десятилетий, который закончится таким же или ещё более разрушительным кризисом.

Технологические предприниматели в таких условиях нас интересуют как пусть не передовой, но адекватный институт, вовлекающий активную часть общества в управление общественным свободным временем в существующих условиях. Для этого им нужно постепенное освоение принципов медиации, то есть информационного посредничества в создании межотраслевых систем управления знаниями. Что станет для них интересно, если начнутся практические проекты по созданию предложенных нами систем — межотраслевой системы управления знаниями как программно-аппаратной платформы, системы управления рисками договорной деятельности и системы заказов госсектора, работающих так же, как платформы.

Платформа — информационно-коммуникационная среда, снимающая необходимость в среднем уровне управления, торговых посредниках и лоббистах.

При этом создаёт необходимость в медиаторах — информационных посредниках.

Медиатор — посредник, содействующий эффективной коммуникации.

Технологические предприниматели могли бы образовать необходимые для этого центры компетенций — проводники идей и практик применения трудового потребительностоимостного подхода для проведения проектов через уровни TRL. И это означало бы для них возможность как организовать планомерное развитие экономики, так и получить за это предпринимательское вознаграждение в виде оплаты за эксплуатацию той интеллектуальной собственности, которую они помогли широко внедрить. Это тот случай, когда предпринимательское стремление сохранить богатство как стоимость поддерживает создание и сохранение богатства в виде свободного времени общества. Финансистам это также станет доступно, если они помогут технологическим предпринимателей необходимыми финансовыми ресурсами.

5. Путь к преодолению постоянных кризисов как формы существования общества

Выше мы закончили описание нашей концепции социально-экономических преобразований на основе трудовой теории потребительной стоимости. А что дальше, после её воплощения? Ниже очень реперно о том, как мы видим дальнейшее развитие событий.

Выход на уровень народнохозяйственного планирования, разработка и реализация технологических карт развития уровня средне- и долгосрочного государственного планирования, создание международных программ. Выход на данные уровни планомерности ознаменует изменение социально-экономической формы производства. Будет создана всеобщая монополия, служащая общественным интересам. Это есть (по определению) социализм.

Выявление новой социальной роли проводников преобразований (тех, кто постепенно сменит технологических предпринимателей). Пока что мы не рискнём описать эту роль и дать ей название, но в памяти всплывают образы Сергея Павловича Королёва, Константина Эдуардовича Циолковского, Абрама Фёдоровича Иоффе… Исполнителям этой роли необходимо осознание ими всеобщих интересов как их собственных. Максимизация доли потребительных стоимостей, доставляемых потребителю непосредственно от общества, не через обмен (бесплатные здравоохранение, образование, жильё…). Формирование растущего планомерно развивающегося сектора народного и затем мирового хозяйства.

Достижения научной школы трудовой теории потребительной стоимости — путь к выходу из нынешней госмонополистической капиталистической формы производства, в которой кризисы являются регулярным событием. Но выхода эволюционного, сохраняющего высшие достижения. Самоорганизация труда является содержанием этого пути. Напомним: авангардные структуры развития — послепроектные группы на предприятиях — их сетевое взаимодействие — межотраслевая система управления знаниями и системы её поддержки — обретение самоорганизующимся трудом субъектности — подчинение госсектора целям этого субъекта — достижение возможности оптимизировать развитие экономики — концентрация усилий по развитию — развитие практики коллективных решений, в том числе и на уровне трудовых коллективов и общества в целом. Вовлечение трудящихся в планомерное развитие на основе интеграции образования, производства и науки с помощью информационных технологий и математических методов, обеспечивающих сбалансированное развитие экономики и постоянное усвоение ею результатов научно-технического прогресса.

Путь самоорганизации труда: авангардные структуры развития — послепроектные группы на предприятиях — их сетевое взаимодействие — межотраслевая система управления знаниями и системы её поддержки — обретение самоорганизующимся трудом субъектности — подчинение госсектора целям этого субъекта — достижение возможности оптимизировать развитие экономики — концентрация усилий по развитию — развитие практики коллективных решений, в том числе и на уровне трудовых коллективов и общества в целом. Вовлечение трудящихся в планомерное развитие на основе интеграции образования, производства и науки с помощью информационных технологий и математических методов.

Закономерным итогом станут:

а) сохранение населения, здоровье и благополучие людей;

б) возможности для самореализации и развития талантов;

в) комфортная и безопасная среда для жизни;

г) достойный, эффективный труд и успешное предпринимательство;

д) цифровая трансформация экономики.