Время падать, время летать

Глава четырнадцатая

Страшный сон, вселивший в душу тревогу, закончился резким пробуждением. Блейз будто вынырнула на поверхность с глубин темных-темных вод.

— Эй, все хорошо, — успокаивающе прошептала незнакомая девушка с круглым лицом и длинной косой. — Теперь ты в безопасности. Ты спасена.

— Спасена? — глухо переспросила Блейз, мазнув рукой по лицу. Голова раскалывалась так, будто вчера она до утра тусила на очередной вечеринке с дрянными коктейлями.

В комнату вошла худая женщина с темными волосами, рассыпанными по плечам. Как и первая, она была облачена в белое платье, кажущееся слишком инородным и непрактичным для Бездны.

— Милая, ты в Храме Мтимеи. Я — старшая жрица Ильгре, она — жрица Лаквай. Как тебя зовут? — ласково спросила она.

— Блейз. — Она попыталась вспомнить, когда ее в последний раз называли милой. Не сумев вспомнить, спросила: — Что случилось?

Жрицы переглянулись.

— Что ты помнишь?

— Помню, как мы собирались отправиться за снежником для Шани… — Блейз запнулась. Странное чувство — будто собственные воспоминания прятались от нее в глубинах подсознания. Как крысы, забившиеся по углам.

— И больше ничего? — мягко спросила Ильгре.

В голову словно вонзили раскаленный штырь. Застонав, Блейз сжала виски ладонями. Но когда прошла боль…

Она вспомнила.

Кровь. Алая, такая яркая, что казалась ненастоящей. Но она пахла как настоящая… и она была всюду. На стенах школы, на полу, на разбитых стеклах окон, через которые ученики пытались убежать от настигшего их кошмара.

Ученики… Их тела усеяли пол и лестницу. Кто-то из девочек — длинные волосы закрывали лицо — полулежал на ступенях. Рука, перекинутая через перила, свешивалась вниз, и кровь падала на плечо Блейз. А она уже не могла подняться.

Она помнила, как сбегала вниз с третьего этажа, когда услышала отчаянные крики несших вахту. Но они — враги, звери в человеческом обличье, высокие незнакомцы с мечами наперевес, уже были здесь. Блейз напрыгнула на одного, целясь ножом в глаз. Ее сбросили с плеча, как игрушку. Огромный детина, раззявив рот в яростном крике, бросился на нее. Как в замедленной съемке, Блейз смотрела на нож Виктора, который вошел в грудь врага, лишив его жизни. Падение грузного тела. Протянутая ей рука. Вик помог ей подняться, крикнул, что надо уходить.

Не слушая его, Блейз бросилась в лазарет. И, увидев Шани — храбрую малышку Шани — с колотой раной в животе, глядящую в потолок невидящими глазами, упала на колени и впервые в жизни разрыдалась. Снова Виктор. Снова бег куда-то через тела и алое, размытое пеленой слез. Они бежали. Чтобы найти тех, кто выжил. Чтобы спасти хоть кого-нибудь — или спастись самим.

Не сумели. Не успели.

Все в школе уже были мертвы. Тех, кто еще умирал, добивали враги.

Хлоэ и Джоэл лежали рядом — наверняка он защищал ее до последнего. Голова лежащей у подножья лестницы Лексы была неестественно вывернута, среди рыжих волос затесались темно-красные прядки. Она тяжело, натужно дышала, на губах пузырилась кровь. Один из тех, кто ворвался в школу и напал на подростков, которые никогда оружия в руках не держали, вонзил меч в обтянутую футболкой грудь Лексы.

Виктор попытался помешать ему — напал сбоку, целясь в плечо… Враг обернулся так стремительно, что все внутри Блейз обледенело. И легко, почти играючи, провел лезвием клинка по шее Виктора.

— Виктор! — закричала Блейз.

Она больше не плакала. Просто уже не могла. А на его шее расцветало кровавое ожерелье.

— Вик…

Чей-то жестокий удар вдавил Блейз в перила, а следующий и вовсе перекинул через них. Она упала на пол первого этажа, и это было самое долгое в ее жизни падение. Лицо Виктора все это время стояло у нее перед глазами.

Они спустились за ней — чтобы закончить начатое. Добить. И когда она, не имея возможности даже пошевелиться, уже примирилась с неизбежным, что-то произошло. Ослепительно яркая белая вспышка отбросила врагов к стене. И того, кто добивал Лексу, кто убил Виктора и спустился, чтобы убить ее — тоже. А потом все потонуло в белом тумане.

— Произошла страшная трагедия. На ваш лагерь напали. Мне жаль… что мы пришли слишком поздно. Мы смогли спасти только тебя.

Голос старшей жрицы вырвал ее из прошлого. Но настоящее пугало не меньше. Она одна. Она осталась совсем одна.

— Вы убили их? — Глаза Блейз были закрыты. Она все еще была там — стояла на коленях рядом с Шани, смотрела в глаза Виктора, из которых по капле уходила жизнь.

— Мне жаль, но нет, — тихо сказала Ильгре. — Нам не хватило бы сил. Мы хотели предупредить вас. Забрать и излечить выживших, если бы предупредить не успели… И мы забрали… тебя.

Блейз резко открыла глаза.

— Кто это был? — хриплым от ненависти и боли спросила она.

— Один из королей Бездны. Я скажу тебе его имя, когда придет время.

Блейз вскочила с постели, едва устояв на ногах — перед глазами потемнело.

— Я хочу знать сейчас! Этот ублюдок убил всех, кого я знала!

Ильгре мягко взяла ее за плечи.

— Бессмысленная ярость ничем тебе сейчас не поможет. У него — армия воинов, у нас — жалкие остатки магии, которую он хочет отобрать. И… ты. Наша надежда на справедливость.

— Уйдите, — безжизненно сказала Блейз. Вся ее ярость вдруг испарилась, оставив внутри только пустоту. — Вы спасли меня, и я должна быть вам благодарной…

— Ты не можешь ощущать сейчас благодарности, я знаю, — обронила Ильгре. — Ты хотела бы, чтобы тебя и вовсе не спасали. Но это пройдет, поверь. А пока…

Они ушли. Как ушли все, кого Блейз когда-то знала и с кем была — или только могла быть — близка: кто-то остался в Альграссе, а остальных Бездна забрала в свои недра. Лекса говорила, что Бездна не оставляет тел… она использует их для создания тварей, своих лишенных рассудка детей.

Блейз замутило, стоило ей только подумать, что этот чертов свихнувшийся мир может сделать с останками Шани… или Виктора… Что однажды они могут встретиться ей в обличье тварей Бездны — измененных, чудовищных склеек человеческого и нечеловеческого, как те, о ком рассказывала Лекса: Дрессировщица, повелевающая зверьми, с плетями с разрядами молний в руках; двуногая тварь, у которого вместо рук были цепи…

Они встретятся, схлестнутся в битве… а она их не узнает. И, не узнав, убьет.

Блейз закричала, разбивая тишину: серая пустота в ней снова уступила место раскаленной добела ярости. Давая ей выход, замолотила кулаками в каменные стены храма, разбив костяшки в кровь. Ее никто не остановил. Попытался бы — наверное, убила.

Она не помнила, как уснула. Думала, что больше ей никогда уже не уснуть. Не было кошмаров: зачем, если они могли преследовать ее наяву, раздирая душу в клочья каждое мгновение, пока она дышит.

Поднявшись, Блейз поразилась тому, что ни одна клеточка ее тела не болит, хотя то, что ей подсказывала память… Должно быть, магия жриц ее исцелила. Должно быть, она и впрямь отныне их должница. И, судя по всему, у них общий враг. Блейз толкнула дверь — не заперто. По длинному коридору с рядами дверей и арок она добралась до огромного зала с высоким потолком, но лишенном окон.

— Вы хотите, чтобы я его убила, верно? — жестко бросила она. — Того, кто убил моих… друзей.

Жрицы обернулись. Среди незнакомых лиц Блейз заметила Лаквай и Ильгре.

— А ты не хочешь? — негромко спросила старшая жрица.

Она не раздумывала ни мгновение.

— Хочу.

— Тогда мы станем твоими наставницами, а ты — нашим оружием.

— И когда начнется первый урок? — надтреснутым голосом спросила Блейз.

— Сначала тебе нужно поесть, — мягко сказала Ильгре. — Исцеление выпило из тебя много сил. Не говоря уже о том, что ты уже сутки обходишься без пищи.

— Я не голодна.

— Ты не ощущаешь голод, потому что все твои чувства затмевает одно: ярость.

— Но я действительно не голодна, — процедила Блейз. — Давайте, скажите, что мне нужно делать и с кем сражаться.

Ильгре подошла ближе, замерла на расстоянии ладони от нее.

— Я скажу, что тебе делать. Поесть. Считай это своим первым уроком.

Блейз зло рассмеялась.

— Уроком, что при любой возможности нужно набивать желудок?

— Уроком терпения. И хладнокровия. — Старшая жрица осталась невозмутима. — Настоящий воин не должен идти на поводу у своих сиюминутных порывов. Поддашься им — значит, покажешь свою слабость. Как настоящий хищник, ты должна уметь выжидать.

Блейз стиснула зубы так сильно, что они заныли. Ильгре усмехнулась.

— Мелри, отведи ее в столовую и накорми.

Обед был шикарен — не чета тем трапезам, которыми заведовала мисс Булочка. Блейз прикрыла глаза, с горечью вспоминая, как ее дразнила. Все обидные слова, что она в свое время сказала мисс Гейс, Лексе, Хелене… Теперь они, обернувшись тонкими бритвенными лезвиями, терзали ее изнутри — ведь те, над кем она когда-то смеялась, были мертвы. Жестоко убиты, заколоты… как свиньи на убой.

Еда показалась пресной — словно Блейз жевала бумагу. Но она съела все. Силы ей еще пригодятся.

Она видела, в какую игру играют жрицы, но ничего не имела против. Если им нужен солдат, она им станет. Нужен убийца короля — она станет и им. Но смерть двадцати шести безоружных ребят, Малкович и мисс Гейс безнаказанной она не оставит.

Так глупо… Перемещение в Бездну, которое шокировало каждого из них, Блейз восприняла как некий знак. Подумала — может, это шанс измениться? Судьба рассмеялась ей в лицо, превратив школу в кровавое побоище, спася Блейз… и отправив прямо в руки жриц, которые захотели сделать ее своим клинком. Можно сдаться, сказать: я не стану убивать. И тогда ублюдок, на чьих руках кровь двадцати восьми человек, будет наслаждаться жизнью, когда они… Когда Бездна заберет их себе.

А значит, та тьма, которая всегда боролась в ней со светом, должна победить.

Блейз не была убийцей. Но станет.

— Я поспала. Я поела, — бросила она, отодвигая пустую тарелку. — Что мне нужно сделать теперь?

Мелри вздохнула.

— Если то, о чем шептались жрицы — правда, я бы на твоем месте наслаждалась каждой минутой покоя — пока есть такая возможность.

— Наслаждалась? Покоя? — выплюнула Блейз.

— Я знаю, какие внутри тебя гнездятся кошмары. Ты — не единственная, кто здесь кого-то потерял. Твоя война началась давно, а наша длится уже годами.

Она молчала.

— Мелри… — Блейз медленно взяла нож, которым прежде нарезала странно пахнущее мясо на кусочки. — Что мне мешает приставить нож к твоему горлу и потребовать назвать имя того, кто убил моих друзей? А потом просто выйти отсюда?

— Ничего, — спокойно ответила жрица, пригубив вино. — Беда в том, что это мало что тебе даст.

— Правда, что ли? — хмыкнула она.

— Правда. Ты знаешь, где именно он находится и как пробраться в его логово, оставшись незамеченной? Ты действительно думаешь, что одна твоя ярость поможет тебе победить не только его, но и его солдат, которые встанут у тебя на пути?

Блейз положила нож на стол.

— Мы поможем тебе стать сильнее. Научим тебя всему, что знаем сами.

— Вы? — Она окинула скептическим взглядом худощавую фигуру Мелри. — Я не вижу здесь ни одного воина.

— Да, наша сила в другом, — согласилась жрица. — Ты сильнее нас — и телом, и духом. Именно поэтому Ильгре и взялась тебя обучить. Чтобы ты свершила свою месть… и нашу. Это и будет твоя благодарность, твоя плата за то, чему мы тебя научим.

— И чему же? — Блейз приподняла бровь, выжидающе на нее глядя.

Но ответила ей не Мелри, а вошедшая в столовую Ильгре.

— Звериной ярости. Звериной силе.

Такого ответа Блейз не ожидала. Поразмыслив, нахмурилась:

— Почему тогда вы…?

— Наши тела слабы — из-за магии, которой мы обладаем. В сошедшем с ума мире стало почти невозможным быть и сильным воином, и сильным магом. Мы не исключение. Но ты… Как сказала Мелри, ты сильна и телом, и духом. И именно это позволит тебе достичь цели. Не справишься — уйдешь отсюда ни с чем. Возможно, сломленной, возможно, целостной, но разочарованной в себе.

— А если справлюсь? — глухо спросила Блейз, глядя в стену перед собой.

— Станешь идеальным убийцей. Тихим, яростным и невероятно опасным.

Блейз молчала. Этого ли она хотела? Таким ли видела свое будущее?

Нет. Но есть ли выбор?

Она вспоминала обреченность в глазах умирающего Виктора. Вспоминала, как он пришел ей на выручку, приставив нож к горлу Берджи — хотя знал, чем это могло ему грозить. Никто и никогда за нее не заступался. Возможно, сложись все иначе… Нет, даже думать об этом больно. Но эта боль — за него, за Шани, единственную, кого во всей этой долбаной школе она могла назвать своей подругой — была нужна, чтобы принять окончательное решение. Единственно верное решение.

— Я справлюсь, — твердо сказала она.

— Давай проверим, — улыбнулась Ильгре.

Следом за ней Блейз шла по узким коридорам, которым, казалось, не было конца, вдоль стен с канделябрами с зажженными свечами. В конце концов они уткнулись в тупик — в смутно знакомую ей каменную дверь с углублением в виде человеческой ладони. Блейз попыталась вспомнить, где она могла видеть подобное, но, как ни старалась, так и не смогла.

Ильгре вложила ладонь в углубление. Невидимый механизм заставил дверь задрожать и опуститься вниз, в незаметную прежде нишу.

Первое, что увидела Блейз — огромную клетку. Второе — странное существо с вытянутой головой с прижатыми к ней ушами и мощным кошачьим телом, оканчивающимся… змеей. Самой настоящей — на том месте, где у животного должен был располагаться кончик хвоста, змеиная голова, шипя, высовывала раздвоенный язык.

Оторопев от неожиданности, Блейз смотрела на этот странный гибрид кошачьего и змеиного.

— Эта львица станет твоей соседкой по клетке на ближайшие несколько дней.

— Вы называете ее львицей? — хмыкнула Блейз. Не иначе, это название придумал тот, кто был не понаслышке знаком с фауной Альграссы.

И только потом до нее дошел смысл брошенной Ильгре фразы.

— Стоп. Соседкой?!

Старшая жрица беззлобно рассмеялась. Подошла к ней с деревянной шкатулкой, взятой с одной из полок. Вынула стальную палочку, прошептала что-то, и она раскалилась.

— Будет больно, — предупредила Ильгре, макая палочку в пиалу с серебряной краской из той же шкатулки. А затем прикоснулась сталью к коже Блейз.

Она закусила губу, но стону вырваться не позволила. Несколько долгих минут была только боль. Потом все ушло, оставив на память странный рисунок на предплечье.

— Я не обещала, что овладеть подобной способностью будет просто, — заметила Ильгре. Провела рукой по прутьям клетки. Кольцо на пальце рождало странный звук — создавалось впечатление, что Ильгре играет на диковинном инструменте. Львица села на задние лапы, обернув вокруг них змеиный хвост. Она не отрывала от гостий настороженного взгляда, но рычать не спешила.

— Все время, проведенное в клетке, ты будешь учиться думать, как она, дышать, как она, и видеть мир ее глазами. Метка, наложенная на львицу, не позволит ей на тебя напасть. Она будет приглядываться к тебе, воспринимая тебя своим придатком. Но со временем чары ослабеют… и тогда только от тебя зависит, сумеешь ли ты ее подчинить. Одной метки на твоем плече, которая позволит тебе буквально залезть в голову львице, недостаточно — нужна железная воля. Выдержка. Бесстрашие. Если все это у тебя есть… ты ее приручишь. Если нет… Твоя смерть нам не нужна. Жрицы, которые будут наблюдать за тобой постоянно, просто заставят львицу замереть на месте, а тебя выведут из клетки. И все. Второго шанса не будет.

— Я поняла, — напряженно отозвалась Блейз, глядя на усмиренного хищника. — Что произойдет, если я приручу львицу?

— Слияние сознаний. Та сила, что есть в ней, станет твоей силой. Она ловкая, невероятно быстрая и стремительная. Услышать и увидеть ее в привычной для нее среде почти невозможно — до тех самых пор, пока она, возникнув из ниоткуда, не опрокинет тебя на землю и не склонится над тобой, чтобы перекусить шею.

— И с этой милахой мне предстоит провести несколько дней взаперти? — покачала головой Блейз.

Жрица понимающе улыбнулась.

— Я обещаю, что тебе ничего не грозит. Кроме, разве что, разочарования — если твоя воля не пройдет проверку более сильным сознанием.

— Неважно, грозит или нет. Терять мне уже нечего.

Блейз подошла к своей будущей стальной тюрьме вплотную — чтобы заглянуть в золотистые глаза львицы. Постояв так несколько мгновений, обернулась к Ильгре.

— Я готова. Открывайте клетку.