Время Перемен

Глава 6. Выгода

Весенний дождь весело стучал по капюшону плаща, тут и там блестел от солнца. Иногда капля-другая попадала Александру на лицо, приятно освежая.

«Маленькие дорожные радости, как важно уметь их ценить».

Нелепая горная страна с её каменистыми дорогами, крутыми склонами и упрямыми людьми, на этот раз встречала хорошо. Он помнил прошлый: сильный ветер с дождём, обвалы, хоть и мелкие, грубияны на заставе. Хотя, чего ещё можно ожидать от людей, поклоняющихся мечу, как божеству?

— Байл, что ты думаешь о горцах?

— О, не хотел бы с ними связываться, — взводный шёл рядом, то и дело помогая себе пятой протазана.

Почти всех лошадей оставили внизу, где росло больше травы. Взяли только тех, что тащили фургоны.

— И что же, знаменитый Пурпурный отряд боится дикарей? Вы же лучшие воины в мире, разве нет? — закинул удочку древний.

— Лучшие? Да кто-ж его знает-то? На континенте полно сильных отрядов… Летучая гвардия Оазисов, кирасиры Мешмуллы Ирьяказа, его же телохранители, Гвардейские полки Лемэса. Если вдруг они надумают проверять, кто лучший, я точно участвовать не буду. Одно несомненно — случись такое, горцы будут среди претендентов.

— Многие считают, что их воины не лучше других, просто эту землю удобнее защищать.

— Удобнее, верно, но это не всё. Кто хоть раз видел, как они сражаются, знают: горную страну оружием не взять. У них нет нормальных кабаков, люди живут в каменных домах, в каких жили пятьсот лет назад, но воины обучаются с детства, и оружие хорошее, хоть и купленное втридорога. Для этих ребят важнее всего уметь сражаться. Пока это не изменится, только сумасшедший вроде Мешмуллы будет нападать на них.

Александр улыбался.

— Э, хитрый древний, ты всё это уже знал, не так ли?

— Просто интересно твоё мнение. Вряд ли кто бывал здесь больше меня, кроме местных.

— Ай, опять забыл, что тебе триста пятьдесят лет. И как ты всё время меня проводишь?

— Не бери в голову, ты просто привык ко мне. Давай отправим обратно часть отряда и всё оружие, иначе застава не пропустит.

— Доведём до моста, а там разоружимся.

— Трясти протазанами у них перед носом — только злить лишний раз. Застава после этого поворота. Никто тут нас не ограбит, Байл, разворачивай людей. Оставь по два человека в фургоне, и чтоб без оружия.

— Взвод, стой!

Пока разбирались, кто останется, а кто поедет дальше, древний всё раздумывал об инвестициях. Вот ведь как бывает: Бен Изирь — город посреди пустыни, а на удобрение деньгами отзывается благодатно. Плоды приносит, и ещё какие. Горная страна — богатейший край с лучшей в мире рудой, вдобавок золото и драгоценные камни. А куда здесь инвестировать? Всё потому, что народ тёмный, и страна прячется, как черепаха в панцирь.

Живо вспомнился разговор с одним из их вождей несколько лет назад:

— Поставьте хорошие кузни, которые могут не только править металл, но и делать оружие, доспехи, механизмы…

— Зачем? У нас и так полно мечей, а коня подковать любой холуй сможет.

— Сейчас оружие продают вам, а с кузнями вы сможете сами продавать его в другие страны, и получать больше денег. Гораздо больше.

— Денег? Видно, прожитые годы не прибавляют мозгов, а отнимают! Как хорошо, что Горной страной правят не выжившие из ума старцы, а лучшие воины. Ты думаешь, у нас мало денег, древний? На оружие не хватит? Да наша казна может купить твою страну целиком!

— Вдруг вам перестанут продавать оружие? Или руда иссякнет…

— Ты видел наши горы? Иссякнет, да, конечно, жди. Мы купим всё, что нам нужно. Всегда так было. И будет, пока воины правят этой страной!

— Любое государство должно развиваться. Вы живёте в домах предков, маленьких и холодных. Так, словно всё время воюете. А на равнинах у людей высокие удобные дома, в которых хочется остаться.

— Пусть ваши трусы-низинники прячутся по норам, а нам, воинам, ни к чему все эти нежности. От них только закалку потеряем.

— Что же, Горная страна состоит только из воинов?

— Остальные не в счёт!

Бесполезный, пустой разговор. Александр жалел, что лучшее сырьё для стали именно в этой стране. Куда как проще было бы брать её, например, из Лемэса. Но спрос был так велик, что перекупить руду никогда не получалось. Вот и приходилось раз в два-три года карабкаться по этим горам.

Часть солдат, нагруженная оружием — и своим, и соратников — повернула обратно. Фургоны со скрипом двинулись дальше. Одна из лошадей спереди совсем устала, так и норовила остановиться и ущипнуть редкую траву сбоку от дороги. Прут свистел: солдат погонял животину всё чаще и чаще. Наконец, они оставили позади последний поворот и поднялись к заставе.

Горцы равнодушно и немного презрительно смотрели на них со стен, пока мост опускался. Один воин слез вниз по верёвке и подбежал через мост к первому фургону. Бегло осмотрел один за другим, дал знак людям на стене, и только после этого решётки поползли вверх.

— По одной телеге, — сказал воин и ушёл назад в крепость.

Александр прошёл внутрь вместе с первой. Горцы бросились проверять их. Как всегда, на малую пневматику внимания никто не обратил. В зал вошёл седой воин среднего роста с кожаной полосой на плече.

— В доспехах, но оружия у них нет, сотник! — выдал ему один из бойцов.

Александр узнал седого. Не самый плохой командир горцев.

— Цвейг Цикада, как же, помню. Твой таможенный сбор здесь, — древний показал в угол фургона, — Семь телег, семь бочонков.

— Недурно, древний. Шесть мы заберём, а один отвези вождю Трому в Западную Рудню. Скажи, от меня. И передай привет Марку с близнецами.

— Новый вождь… Раньше не слышал про него. Расскажи, кто таков?

— Тром Быстрый его называют. Некоторые считают, лучше него поединщика нет.

— А какого склада? Что говорит, что любит, что нет?

— Так воинского склада. Добрую драку любит, хороший меч, или топор, да бабу посисястее.

«Типичный вождь горцев. Словами не убедишь, подарками не задобришь, деньгами не подкупишь».

…

Не прошло и трёх дней, как Александр с караваном доехал в Рудню. Его отряд встал подальше от местного людного базара на ночлег. Мимо них шастали горняки да слуги. Он всё время дивился — на столько рудных шахт всего две кузни, да и те выплавкой толком не занимаются, а правят готовое.

Когда дороги становились годными, торговля тут шла довольно бойко. Впрочем, Александр жалел, что оружие разрешено продавать только в горной столице, иначе можно было бы получить здесь руду почти за бесценок.

Под эти мысли к нему незаметно пришёл сон.

Разбудил его деревянный стук. Неритмичный — то сильнее, то слабее. Древний знал этот звук — тренировка на деревянных мечах. Если и было на что посмотреть в этих проклятых горах, так это на то, как дерутся горцы. Александр оделся, плеснул воды в лицо из бурдюка и пошёл на звук. О, что это была за картина! Метрах в ста от их палаток, на фоне горных вершин, среди цветов и зелени, раскинулась площадка. Примерно сорок воинов уселись на ней кругом, а в центре бились двое. Один из наблюдателей — здоровенный бородатый муж, единственный из всех без доспехов, сидел на пеньке и следил за боем, постоянно подёргиваясь и отшатываясь, будто примеряя каждое движение и удар на себя. Он был полностью захвачен боем. Несколько зрителей кинули мимолётный взгляд на древнего, но тут же отвернулись. Ощущение чего-то сакрального так и витало в воздухе. Александр стал наблюдать за поединком.

Невысокий крепыш держался против довольно большого воина. Весь взмыленный и потный, он не давал большому ни секунды отдыха, постоянно меняя углы атаки и напирая. Он победил довольно быстро и вызвал на поединок следующего. А потом ещё одного. Видно, в кругу оставались до первого поражения.

Крепыш был хорош — настоящий мастер меча. «Протяни и бей… Ялло, брат, темпа дай, темпа…», — подбадривал его из толпы похожий как две капли воды воин. Древний не мог оторваться от зрелища. Через пару минут аж руки зачесались, захотелось самому попробовать. Бородатый с такой же кожаной нашивкой на плече, как у Цикады, судя по всему, главный в этом сборище, заметил его и презрительно бросил:

— Что, низинник, стоишь и дрожишь, а? Смотри, как дерутся лучшие воины в мире, ты, торговая душа!

— Я бы и сам не прочь размяться, — пожал плечами древний, — Доспех одолжит кто?

Бородач расхохотался, а вслед за ним и остальные воины, кроме самого здоровенного, что сидел подле лидера. Главный, всё ещё смеясь, ответил:

— Ты получишь тумаков, как давеча моя баба боли! Но я вовсе не прочь повеселиться. Гвихренн, одолжи ему доспех. Вы оба с виду доходяги, авось, впору будет.

Один из воинов быстро снял нагрудник, кольчугу и стёганку. Пока Александр облачался, воин сказал:

— Ты споро как доспех натягиваешь. Умеешь драться, э?

— За триста пятьдесят лет было время научиться.

— Дак у нас здесь древний! — пробасил бородач, — Ты первый древний, кого мы отлупим!

Смех со всех сторон.

Глуповатое поведение главного не сбило с толку Александра. Может, этот горец и разговаривает, как свинопас, но в военном деле понимает: доспех он выбрал отлично, всё сидело, как влитое.

Александр принял меч у крепыша и встал посреди круга, ожидая. Бородач указал на конопатого парнишку, который сразу выскочил в круг, будто только и ждал команды.

— Поехали! — сказал их командир.

Конопатый подскочил к древнему, но бой не продлился долго: опыт и хороший финт решили дело. Тогда бородач вызвал того, кто бился с крепышом, и снова всё разрешилось быстро. Потом третий, четвёртый, пятый — всё молодые бойцы. Горцы уже не смотрели на него с усмешкой. Пятого и шестого древний одолел с трудом. После этого командир встал и сказал громадному воину:

— Марк, одолжи мне доспех!

— Думаешь, ты уже готов? — с сомнением ответил гигант.

— Самое время начинать. Зудит уже всё внутри от безделья!

— Не запутаешься в моей кольчуге?

— Будет чуток неудобно, но то хорошо. Уравняем шансы.

— Вождь, может я? — всё ещё сомневаясь, спросил здоровенный.

— Не боись, не посрамлюсь. Ничего он мне не сделает.

«Вождь? Да неужто это тот самый Тром?»

Гигант примирительно вздохнул и стал быстро снимать доспехи.

Когда бородатый закончил с кольчугой, он кивнул Александру. Они начали сходиться. Древний обратил внимание, что бородатый вождь немного припадает на левую ногу, и слишком длинная кольчуга ему немного мешает. Но, несмотря на это, с первых секунд боя древний понял: он действительно ничего не сделает вождю. Этот воин был слишком опытным, слишком быстрым и слишком большим. Наверное, чтобы заставить такого напрягаться, нужно года три постоянных тренировок. Сейчас же вождь заранее предвидел большинство его манёвров. А там, где, вроде бы, получалось обмануть, всё равно уходил в последний момент благодаря невероятному звериному чутью. Бородатый то и дело бил в ответ в самый неподходящий миг, но будто специально делал удар помедленнее, и Александр успевал. Ещё какое-то время с ним игрались, как кошка с мышкой, но вот бородач неудачно атаковал, древний сделал отменный контрудар, но проткнул только воздух, а горец схватил его левой рукой за предплечье и сильно пнул сзади по ногам. Древний рухнул на спину. Вождь прижал его же меч ему к горлу.

— Тром Быстрый! — заорал крепыш. Остальные подхватили.

Вождь схватил его за плечо и поставил на ноги так легко, словно Александр был ребёнком, и хлопнул по спине:

— Ты неплохо сражался.

«Хорошо, что это учебный бой».

— Цикада просил передать вождю Трому бочонок эля. И привет Марку с близнецами.

— О, так это мне значит. Молодец Цикада, — улыбнулся бородач, — А привет сам передай. Вот Марк, — он указал на приближающегося к ним гиганта. Вождь и сам был здоровенным по сравнению с Александром, а Марк ещё на полголовы выше вождя.

— Вместо привета лучше бы ещё бочонок передал… Но ты ж с нами поделишься, а, вождь? — громила улыбался, — Ты скоро совсем перестанешь хромать. Мелкая язва умеет лечить.

«Довольно лёгкое общение, учитывая его статус».

Древний тоже решил не напускать официоза:

— Тром, дай мне бойца. Верну с подарком.

Бородач указал на конопатого:

— Прогуляйся с гостем. Кстати, пришелец, как тебя звать?

— Александр, уполномоченный легат государства древних. За рудой к вам пожаловал, — он начал стягивать доспех.

— Тебе больше трёх телег?

— Да, семь фургонов.

— Понятно, значит, свидимся ещё, — ответил вождь, тоже снимая броню, — А сейчас меня ждут вождёвские дела, будь они прокляты, — он повернулся к людям, — Десятка Ялло со мной, остальные тренируют стену щитов и черепаху с Марком!

— Тогда до встречи, вождь, — древний пошёл к лагерю. Конопатый молча шагал следом.

— Парень, чего молчишь? Обиделся что-ль из-за боя? Не переживай, опыт для тебя хороший. Поживи с моё, ещё не тому научишься.

— Я столько не проживу, — отрезал парень.

С этим было сложно спорить. Александр больше ничего не спрашивал по дороге. В лагере уже все проснулись и готовились к предстоящему дню.

— Байл, ты отправил бойца занимать очередь? — крикнул он сидящему у палатки взводному.

Старый солдат прекратил орудовать ложкой и поставил миску на землю:

— Ага, час назад умотал, ты спал ещё. Кто это с тобой?

— Выдай ему бочонок эля. Я нашёл вождя.

— И каков из себя?

— Горная лавина во плоти! Минут пять меня гонял, от скуки скорее, а как надоело, опрокинул одним махом. Благо, мечи учебные.

— Ты сражался с вождём горцев? Я думал, седина в бороду бес в ребро — это не про древних. Ладно с нами разминаться, но эти горные дикари — сущие звери.

Конопатый злобно глянул на взводного.

— Я только хотел подчеркнуть вашу неистовость! — развёл руками командир, — Пойдём, ваш эль вон в той телеге…

Горец, кажется, успокоился и ушёл с Байлом. Древний же не спеша побрёл к роднику. Весна в горной долине — не много на свете мест и времён красивее этого. Он наслаждался, вдыхал воздух полной грудью, смотрел на цветущие растения вокруг, ловил редкий миг умиротворения.

…

Очередь из повозок тянулась в обе стороны, скрываясь за поворотом позади и уходя к площадке возле шахт спереди. Часть людей нервничала от ожидания, кто-то неустанно гомонил, пытаясь скоротать время, некоторые спокойно сидели, но таких было меньше. Шум, гам, пыль от гружёных повозок, проезжающих обратно. Невозможно сосредоточиться. Взводный, вон, рядом сидит, но спросить чего — это ещё толпу перекричать надо. Где утреннее умиротворение? Впрочем, обычная очередь за рудой. У горцев вечно так.

Александр пытался читать, пробовал занять себя разговором, отходил и снова возвращался. О, он бы организовал это совсем по-другому. Но местные вожди не стремились к прогрессу ни в чём, кроме убийства себе подобных.

Очередь продвинулась немного вперёд и опять стала намертво. Легат начинал нервничать.

«Нужно пройтись».

Он уходил всё дальше от очереди, от этого нескончаемого шума, обогнул местный базар, на котором орудовали торговцы победнее, у кого не было денег на руду, дошёл до местного поселения. Здесь шума меньше, чем в очереди. Александр стал смотреть, как кто-то из горцев режет кабана. Мужик, по виду охотник, работал споро, сбрасывая куски мяса в деревянные миски, которые то и дело меняла женщина. Охотник старался не встречаться глазами с древним и сильно горбился, будто всё время чего-то боялся.

Рядом прошёл воин — грудь колесом, подбородок вверх…

«Глупость, какая глупость ваше такое отношение. Друг без друга существовать не могут, а один перед вторым нос задирает».

В большом доме неподалёку раздавались крики. Люди вокруг никак на них не реагировали.

— Что там происходит? — спросил древний у пробегающего мимо.

— Роды там.

— Ей помогает кто?

— Поглядите, коли не противно. Наверняка.

Александр подошёл и заглянул в светлое помещение. Изба боли, да. Внутри столпилось с десяток баб, а дитя заорало, лишь только на глаза упал свет из дверного проёма.

«Здесь мне уже делать нечего».

Ни поздравлений, ни счастливого отца поблизости, только мать слегка улыбалась — и то, похоже, больше от облегчения, чем от радости.

И тут горцы отличились — у них не было семей. Детей воспитывали женщины. Всех скопом, пока им не исполнялось десять. Тогда половину забирали учиться на воинов, а остальных — в деревни, где не хватало холуёв. Чаще всего вообще не знали, кто отец. Воинам до детей дела не было, как и охотникам. Если же девка рожала от холуя, то не спешила говорить об этом чаду — такие знания рождают неуверенность. Это может помешать, когда ребёнок захочет стать воином.

«Вывернутая страна. Идеальное место — они тут как сыр в масле катаются. Но это же их и губит. Зачем развиваться, когда всё и так на блюдечке?»

Он брёл дальше. Воины то и дело бросали на него надменные взгляды, но не останавливали — безоружный их не пугал. И древний бродил в своё удовольствие, вспоминая, где тут что. Длинный одноэтажный дом с соломенной крышей впереди был, кажется, детским, для мальчишек до десяти. Да, так и есть, небольшая стайка ребят подходила к крылечку, вокруг валялись деревянные мечи и игрушки, кое-где сушилась детская одежда. Пацанята что-то увидели, когда открыли дверь, и бросились внутрь. Древний тоже решил посмотреть.

Внутри по обе стороны тянулись два этажа деревянных лежаков. Ближе к середине, на нижнем ряду, сидел громила вождя, Марк, окружённый детьми со всех сторон. Он смотрел на одного мальчишку лет шести:

— Да, Рурк, все не очень-то жалуют охотников, а мне всё одно нравится это дело. И тренировка неплохая, и дичь свежая. Давай-ка я расскажу тебе одну историю. Был я тогда, наверное, вдвое тебя старше. Тром валялся в избе боли, покусанный пчёлами.

— Вождя в детстве кусали пчёлы? Расскажи, Марк, расскажи! Расскажиииии, — загоготали дети вокруг.

— Потом. Так вот, пошёл я, значит, один в лес. Ягоды собирал и не заметил, как далеко ушёл. Долго бродил и на кабана нарвался. В холке с тебя ростом, Рурк. Здоровенная зверюга стоит, землю роет и фыркает на меня. Перепугался я тогда всерьёз. Всё, что смог — на дерево забраться.

— Как же так, Марк? Ты испугался свиньи? Воин великой сотни? — перебил один мальчишка.

— А ты как думал?! Весу в нём тогда было раза в три поболе, чем во мне, клыки с палец, да бегает — что твой конь! Я и не знаю, как сражаться-то против таких!

— Что было дальше, Марк?

— Сижу я на дереве, а зверюга вниз не пускает. Полдня, небось, просидел — холодать стало к вечеру. Всё, думаю, замёрзну тут и свалюсь, а этот клыками подерёт, да в землю втопчет.

— Он заснул, а ты его ножом, да?

— Неееет… Куда там? Охотник меня спас. По следам меня нашёл, и по ним же понял, что за зверь. Рогатину с собой захватил и кабана того проткнул. Меня отпустило — всё, думаю, сейчас обратно в деревню пойду, да не тут то было! Кабан с дырой в боку бегать начал пуще здорового, чуть не разорвал мужика того! Но не робкого десятка был охотник — второй раз насадил свинтуса на рогатину. Думаю я, с кабаном биться — совсем не то, что с человеком, конечно. Но смелости надо не меньше, а то и поболее… Смотрите, кто тут у нас! Это древний, дети. Все говорят, что древние знают много такого, чего обычный человек не разумеет. Что скажешь, гость? Правда это? Может, поделишься историей какой?

Взоры обратились на него. Александр уселся напротив громилы и оглядел детей:

— Знали вы, что далеко, за Бирюзовым морем, есть страна, где люди говорят на другом языке?

— Это как? — растерянно посмотрел на него Марк.

— Вот так, — древний вдруг понял, что горцы и не понимают, что значит другой язык, — Меч у них вовсе не меч, а шворд… Щит — не щит, а шылд.

— И какой он из себя, этот меч-не-меч? — перебил Рурк.

— А такой же, как и наш меч, только называется по-другому.

— Ерунда какая-то, — недоумевал Марк, — Зачем же они всё перевернули с ног на голову?

— Они ничего не переворачивали, просто придумали все слова по-своему, а нас рядом не было, чтобы договориться.

— Хм… — Марк уставился на собственные сапоги и задумался. Дети молчали.

Древний плеснул масла в огонь:

— И ещё у некоторых из них чёрная кожа!

— Чёрная? — глаза у Рурка были как два блюдца.

— Сказочник ты, древний, на выдумки горазд. И как же у них кожа-то чёрная? Неужто всех так подпалили, что аж обуглили, а они живут? — с недоверием перебил Марк. Но, чуть подумав, спросил, — Или магия какая?

— Да нет, никакой магии… — древний понял, что будет сложно объяснить, — Вот ты за лето загораешь, смуглее становишься, так?

— Ну, так…

— А у них там всё время лето, вот они и загорели до черноты!

На лице у воина отразилось понимание:

— Вот оно как. Слыхали, дети? — громила улыбнулся.

— Как же там всё время лето?

— И снега не выпадает?

— Дома топить не нужно? Зачем тогда дрова?

— А кто у них там вожди?

— Туда далеко идти?

Вопросы сыпались со всех сторон. Александр улыбнулся и кивнул Марку:

— Извини, сотник, мне пора. Но ты меня удивил. Молодец, что к детям приходишь, они пример с тебя берут.

В дверь вошёл крепыш Ялло:

— Марк, вождь сказал взять воинов и перетащить золото к нам в барак…

— Добро. Скажи, соберу ребят и сразу к нему.

Александр вышел наружу. Ялло окликнул его:

— В карьер к вождю?

— Да.

— Я дорогу короткую знаю. Пойдём, провожу.

Древний шёл за десятником по проулкам меж каменных домов. Кажется, так действительно можно было срезать путь.

— Марк часто навещает детей?

— Да, каждый раз, когда приходим в город. Он детей любит, это все знают. Лишней оплеухи малому никто не даст, если Марк рядом. Боятся.

— Что, заступается?

— Было пару раз. С тех пор никто проверять не хочет.

Древний попрощался с десятником и вернулся в очередь. Им оставалось немного — они уже видели, как идёт торговля внизу, возле шахт. Тром-бородач восседал на массивном деревянном кресле и свысока, надменно разговаривал с торговцем. Хоть слов отсюда было не разобрать, осанка и жесты выдавали пренебрежение вождя.

В громадные весы насыпали руды, записывали и ссыпали в телеги.

Приближался их черёд. Очередной караван из четырёх телег двинулся обратно, гружёный рудой. Торговцы подталкивали телеги в гору, чтобы облегчить работу лошадям.

«Хоть бы дорогу серпантином проложили: лошади в такую крутую гору могут и не потянуть. Конь оступится, телега вниз покатится, тогда что?»

Один из торговцев окликнул тех, кто толкал телегу:

— Как вождь сегодня, сильно лютует?

— Дерёт как липку… Этот, небось, и из камня пару капель выжмет, коли нужда будет.

Вождь поставил аж триста медяков за тонну, но никто без руды не уходил.

«Ой, бедные вы бедные. Продавать будете, три конца возьмёте с этой руды, а то и больше, а причитают тут…»

Ещё пол часа, и настала их очередь. Тром весело приветствовал его криком:

— Ха, да вот же он! Ну подходи давай! Среди трусов да слабаков хоть один крепкий муж — и то хорошо!

— Спасибо, вождь, за доброе слово.

— Рёбра-то не болят после утренней забавы?

— Вовсе нет. Здорово размялись, но в следующий раз я подготовлюсь, и тебе несдобровать, вождь! — древний картинно выпятил грудь колесом, выставил правую ногу вперёд и задрал подбородок вверх.

Люди вокруг — и горцы, и торговцы — уставились на него: кто это так дерзок с лучшим поединщиком?

Александр смотрел на Трома и улыбался. Оба понимали, как нелепо это звучит.

Бородач расхохотался раскатистым медвежьим басом. Он чуть ли не подпрыгивал на стуле, сотрясаясь от смеха.

— Тебе придётся поторопиться, не то я помру от скуки с этими торгашами! Напомни, сколько ты хочешь забрать?

— Семь телег. По две кучи с весов в каждую должно влезть.

— Холуи, грузите! Да чтоб точно всё!

Люди принялись спешно забрасывать весы из кучи рядом, пока чаша не перевесила груз с другой стороны. Тогда один из холуёв подал знак вознице, чтобы тот подогнал телегу.

— Триста медяков за кучу, древний. Как тебя, кстати, звать? Забыл…

— Александр.

— Марк, Александр, Изергиль… Меня окружают красивые имена, а, Реко? — обратился вождь к крепышу рядом.

Тот крякнул что-то непонятное, но явно подтверждающее.

— Стой, — Тром дёрнулся в кресле, будто внезапно что-то вспомнил, — Тебе по сто пятьдесят тонну отдадим, — улыбка озарила его лицо, — А этим, — он указал на очередь, — Буду по триста пятьдесят продавать!

Торговец, что был за ними, раскрыл рот, как рыба, выброшенная на берег, но так ничего и не сказал. Лишь сгорбил плечи, разочарованно выдохнув.

— Ты видел его рожу, древний? Клянусь, ради этого стоит подымать цену на каждом следующем сквалыге! Кстати, не хочешь распить с нами тот бочонок сегодня вечером?

— Я благодарен за приглашение, вождь. И рад был бы погостить, но меня ждёт отряд внизу. И припасы у них не бесконечные. А ты сам знаешь — плох тот командир, что не думает о своих бойцах.

— Твоя правда. Раз так, поспешай. Но через год жду в гости.

Холуи почти закончили грузить, осталась одна телега. Александр отсчитал двадцать один золотой и подошёл к вождю, протягивая деньги:

— Через год непременно. Скажу своим больше еды взять.

Он пожал руки Трому и Реко, дождался, пока холуи закончат, и дал знак каравану. Он уже прилично отошел, когда услышал, как Тром спрашивает следующего:

— Сколько ты хочешь увести, бедолага?

…

«Цвик… цвик… цвик» — мерно скрипело колесо фургона.

«Раз пять уже смазывали, всё без толку. Нужно показать мастеру, как доберёмся до города».

Его караван покинул Горную страну несколько дней назад и сейчас неспешно пылил по равнине. То не была пустыня или степь — благодатный, цветущий край с плодородной землёй, реками и лесами.

Пение птиц, синее небо и чистый воздух вокруг будто говорили: «Отвлекись, расслабься, забудь о делах хоть на миг, пока ты в дороге. Мы стараемся для тебя». И Александр выкинул дела из головы на несколько дней, отдавшись окружающей идиллии.

Но всему хорошему рано или поздно приходит конец.

Древний открыл походный дневник и прочитал одну из записей: «Государство Кантания, имение Прияр, Симон де Прияр, дворянин, учёный. Возможна угроза государственной безопасности. Необходимо ликвидировать. Важно: инсценировка несчастного случая. Уничтожить все результаты исследований свойств пороха. Проконтролировать возможные утечки информации. Рецепт пороха не должен попасть в руки остального мира».

Он думал оставить отряд на постой в каком-нибудь селе, а в Прияр ехать одному. Таскать за собой караван, когда нужна незаметность и мобильность — не лучшая идея. К тому же, даже если дело придётся решать грубой силой, Пурпурный отряд тут не поможет. Они наёмные солдаты, не наёмные убийцы.

Как раз с убийцей были проблемы. Прияр… Из крупных поселений рядом только Печальный гарнизон. Если не найдётся других способов, придётся ехать в Лемэс и искать исполнителя там. Однако, Александр надеялся обойтись без этого.

Исполнять волю совета и ликвидировать потенциальные угрозы Государству древних — государственный долг посла. Он давно смирился с этой необходимостью — убивать людей, которые зачастую даже не сознают, в чём их преступление. Были среди древних послы, кого забавляли подобные задачи. Они находили их нетривиальными, свежими, разбавляющими повседневную рутину. Но Александр видел в этом лишь необходимость. Тяжёлую и неприятную.

Он посмотрел на зелёную траву, на синее небо, на канарейку среди берёзовых веток. Равнодушно, уныло, отвлечённо. Сознание уже охвачено заботами, и синего неба слишком мало, чтобы прогнать уныние от ненавистной мысли: ему снова предстоит убивать.