Время тьмы

1

Предполагалось, что пойдет настоящий дождь, и это могло бы помешать новогоднему "свинцовому" дождю. Но прогноз оказался неверным. Небо было сине-черным и ясным. И Рене Бэллард приготовилась к беспорядкам, расположившись на северной стороне трассы под прикрытием эстакады Кауэнга. Она предпочла бы быть одна, но приехала с напарницей, причем поехавшей неохотно.

Детектив Лиза Мур из отдела по борьбе с сексуальными преступлениями Голливудского участка была ветераном дневной смены и просто хотела побыть дома со своим парнем. Но в канун Нового года всегда нужно было быть во всеоружии. Тактическая тревога: все в отделе в форме и работают по двенадцать часов. Бэллард и Мур работали с шести вечера, и все пока было спокойно.

Но вот-вот пробьет полночь последнего дня года, и начнутся неприятности. К тому же где-то рядом находились Полуночники. Бэллард и ее неохотному напарнику нужно было быть готовыми к быстрым действиям, когда поступит вызов.

— Нам обязательно оставаться здесь? — спросила Мур. — Я имею в виду, посмотри на этих людей. Как они могут так жить?

Бэллард осмотрела импровизированные убежища из брезента и строительного мусора, которые стояли по обе стороны подземного перехода. Она увидела несколько костров для приготовления пищи и людей, копошащихся в своих скудных жилищах. Здесь было так тесно, что некоторые лачуги даже прижимались к передвижным туалетам, которые городские власти поставили на тротуарах, чтобы сохранить хоть какое-то подобие достоинства и санитарии в этом районе. К северу от эстакады находилась жилая зона с квартирами, выходящими на склон холма, известный как Делл.

После многочисленных сообщений о том, что люди испражняются на улицах и во дворах района, городские власти предоставили им переносные туалеты. Это было названо гуманитарной акцией.

— Ты спрашиваешь об этом так, будто думаешь, что все они хотят жить под эстакадой, — сказала Бэллард. — Как будто у них есть выбор. Куда они пойдут? Правительство дает им туалеты. Оно убирает их дерьмо, но больше ничего не делает.

— Неважно, — ответила Мур. — Это такое убожество — каждая эстакада в этом гребаном городе. Это просто третий мир. Люди начнут уезжать из города из-за этого.

— Они уже уехали, — заметила Бэллард. — В любом случае, мы остаемся здесь. Я провела здесь последние четыре новогодних праздника, и это самое безопасное место, где можно оказаться, когда начнется стрельба.

Несколько мгновений после этого они молчали. Бэллард уже подумывала о том, чтобы уехать, может быть, вернуться на Гавайи.

Дело было не в неразрешимой проблеме бездомности, охватившей Лос-Анджелес. Дело было во всем.

Город, работа, жизнь. Это был плохой год: пандемия, социальные беспорядки и насилие. Полицейский департамент был очернен, а вместе с ним и она. Ее оплевали, в переносном и буквальном смысле, люди, которых, как она считала, она защищала. Это был тяжелый урок, и чувство тщетности усилий навалилось на нее и засело глубоко в мозгу. Ей нужна была какая-то передышка. Может быть, разыскать свою мать в горах Мауи и попытаться восстановить связь с ней после стольких лет.

Она убрала одну руку с руля и прижала рукав к носу. Она впервые надела форму после протестов. И почувствовала запах слезоточивого газа. Она дважды сдавала форму в химчистку, но запах въелся в нее навсегда. Это было сильное напоминание о прошедшем годе.

Пандемия и протесты все изменили. Департамент превратился из проактивного в реактивный. И эти перемены как-то выбили Бэллард из колеи. Она не раз подумывала о том, чтобы уволиться. Так было до тех пор, пока не появились Полуночники. Они дали ей смысл.

Мур проверила часы. Бэллард заметила это и взглянула на часы на приборной панели. Часы показывали час, но, посчитав, она поняла, что до полуночи осталось две минуты.

— Ну вот, началось, — сказала Мур. — Посмотри на этого парня.

Она смотрела в окно на мужчину, приближающегося к машине. Было ниже 60[1] градусов, но на нем не было рубашки, и он придерживал рукой свои грязные штаны. Маски на нем тоже не было. Окно у Мур было открыто, но теперь она нажала на кнопку, закрыла и загерметизировала машину.

Бездомный постучал в окно. Они могли слышать его через стекло.

— Эй, офицеры, у меня тут проблема.

Они были в машине Бэллард без опознавательных знаков, но она включила проблесковые маячки на решетке радиатора, когда они припарковались в центре под эстакадой. К тому же они были в полной форме.

— Сэр, я не могу говорить с вами без маски, — громко сказала Мур. — Сходите за маской.

— Но меня обокрали, — сказал мужчина. — Эта сука забрала мое дерьмо, когда я спал.

— Сэр, я не смогу вам помочь, пока вы не наденете маску, — повторила Мур.

— У меня нет никакой чертовой маски, — сказал он.

— Тогда извините, сэр, — сказала она. — Нет маски — не спрашивайте.

Мужчина ударил кулаком в окно, и его кулак угодил в стекло перед лицом Мур. Она отшатнулась назад, хотя удар не был таким, чтобы разбить стекло.

— Сэр, отойдите от машины, — приказала Мур.

— Пошла на хуй, — ответил он.

— Сэр, если мне придется выйти, вы поедете в округ, — сказал Мур. — Если у вас нет коронаровируса сейчас, там вы его получите. Хотите?

Мужчина начал уходить.

— Пошла на хуй, — повторил он. — На хуй полицию.

— Как будто я никогда не слышала этого раньше, — сказала Мур.

Она снова сверила часы, и Бэллард снова посмотрела на приборную панель. Наступила последняя минута 2020 года, и для Мур, как и для большинства людей в городе и мире, этот год не мог закончиться достаточно быстро.

— Господи Иисусе, может, переедем на другое место? — пожаловаласьМур.

— Слишком поздно, — ответила Бэллард. — Я же говорила тебе, здесь мы в безопасности.

— Только не от этих людей, — сказала Мур.

2

Это было похоже на пакет попкорна, который готовится в микроволновке. Несколько хлопков во время финального отсчета года, а затем шквал, когда из-за частоты выстрелов невозможно было разделить их на отдельные разряды. Симфония выстрелов.

В течение пяти минут не прекращалась канонада, когда праздновавшие Новый год стреляли в небо, следуя многолетней лос-анджелесской традиции.

И неважно, что то, что летит вверх, должно упасть вниз. Каждый новый год в Городе Ангелов начинался с риска.

К выстрелам, конечно же, присоединялись законные фейерверки и петарды, создавая уникальный для города звук, который с годами становится таким же надежным, как смена календаря.

На перекличке было восемнадцать вызовов, связанных со свинцовым дождем. В основном жертвами становились лобовые стекла, хотя за год до этого Бэллард получила вызов по делу, в котором пуля, пролетев через световой люк, попала в плечо стриптизерше, танцевавшей на сцене внизу. Падающая пуля даже не пробила кожу.

Но зазубренный кусок падающего стекла светового люка сделал клиенту, сидевшему недалеко от сцены, новый пробор в его волосах. Он решил не писать заявление в полицию, потому что это показало бы, что место, где он находился, не совпадает с тем, где он должен был быть, как он сказал своей семье.

Сколько бы ни было вызовов, патруль справлялся с большинством из них, если только не требовался детектив. Бэллард и Мур ждали в основном одного вызова. О Полуночниках.

Это была болезненная реальность: иногда нужно, чтобы хищники нанесли новый удар в надежде на ошибку или новую улику, которая могла бы привести к разгадке.

Полуночники — так Бэллард неофициально называла двух насильников, которые за пять недель напали на двух женщин. Оба нападения произошли в праздничные ночи — в канун Дня благодарения и Рождества. Эти случаи были связаны между собой по способу действия, а не по ДНК, поскольку Полуночники старались не оставлять после себя ДНК. Каждое нападение начиналось вскоре после полуночи и продолжалось целых четыре часа, в течение которых хищники по очереди насиловали женщин в их собственных постелях, завершая истязания тем, что отрезали по большому клоку волос каждой жертвы ножом, который был приставлен к ее горлу во время кошмарных мучений. Кроме этого, и другие унижения, применявшиеся при нападении, помогли связать эти случаи, выходящие за рамки редкого случая изнасилования командой из двух человек.

Бэллард, как детектив третьей, ночной смены, открыла оба этих дела. Затем она передала дела детективам дневного дежурства из отдела по борьбе с сексуальными преступлениями Голливудского участка. Лиза Мур была членом этой группы из трех детективов. Поскольку Бэллард работала в те смены, когда произошли нападения, ее неофициально включили в команду.

В прошлые годы пара серийных насильников сразу же привлекла бы внимание отдела по борьбе с сексуальными преступлениями, который работал в здании полицейской администрации в центре города в составе элитного отдела по расследованию грабежей и убийств.

Но в результате сокращения мэрией финансирования полиции это подразделение было расформировано, и делами о сексуальных нападениях теперь занимались детективные отделы. Это был пример того, как протестующие, требующие прекращения финансирования полицейского департамента, добились своей цели косвенным путем. Политики города отвергли предложение о дефинансировании, но полицейский департамент спустил весь свой бюджет на борьбу с протестами, последовавшими за смертью Джорджа Флойда от рук полицейских в Миннеаполисе. После нескольких недель тактической тревоги и связанных с ней расходов у департамента закончились деньги, и в результате были заморожены наймы, расформированы подразделения и прекращены несколько программ. По сути, департамент лишился финансирования в нескольких ключевых областях.

Лиза Мур — прекрасный пример того, как все это привело к снижению качества обслуживания населения. Вместо того чтобы расследованием Полуночников занималось специализированное подразделение с большим количеством ресурсов, а также детективами, имеющими дополнительную подготовку и опыт в расследовании серийных преступлений, оно перешло к перегруженной работой и недоукомплектованной группе по расследованию сексуальных преступлений Голливудского участка, которая отвечала за расследование каждого изнасилования, попытки изнасилования, нападения, ощупывания, непристойного обнажения и заявления о педофилии в обширной географической зоне с большой плотностью населения. И Мур, как и многие в департаменте после протестов, стремилась сделать как можно меньше за время, оставшееся до выхода на пенсию, какой бы далекой она ни была. Она рассматривала дело Полуночников как временной отстойник, отвлекающий ее от привычного существования с восьми до четырех, когда она покорно заполняла бумаги в первой половине дня и вела минимальную следственную работу после этого, покидая участок только в том случае, если не было возможности выполнить работу по телефону и компьютеру. Назначение работать в ночную смену с Бэллард в новогодние каникулы она восприняла как большое оскорбление и неудобство.

Бэллард, напротив, восприняла это как шанс приблизиться к поимке двух хищников, от которых страдают женщины.

— Что ты слышала о вакцине? — спросила Мур. Бэллард покачала головой.

— Наверное, то же самое, что и ты, — сказала она. — Возможно, в следующем месяце.

Теперь Мур покачала головой.

— Засранцы, — сказала она. — Мы, блядь, первая помощь и должны получать ее вместе с пожарными. А вместо этого мы получим её с работниками бакалеи.

— Пожарные считаются медицинскими работниками. – сказала Бэллард. — А мы — нет.

— Я знаю, но дело в принципе. Наш профсоюз — дерьмо.

— Дело не в профсоюзе. Дело в губернаторе, в департаменте здравоохранения, во многих вещах.

— Гребаные политики…

Бэллард пропустила это мимо ушей. Эту жалобу часто можно было услышать на перекличках и в полицейских машинах по всему городу. Как и многие в отделе, Бэллард уже переболела Ковид-19. В ноябре она провалялась три недели, и теперь надеялась, что у нее хватит антител, чтобы дотянуть до появления вакцины.

Во время последовавшего за этим задумчивого молчания рядом с ними на одной из двух южных полос остановилась патрульная машина со стороны Мур.

— Ты знаешь этих парней? — спросила Мур, потянувшись к кнопке стеклоподъемника.

— К сожалению, — ответил Бэллард. — Натяни маску.

Это была команда P2, состоящая из Смоллвуда и Вителло, в крови которых всегда было слишком много тестостерона.

Они также считали себя "слишком здоровыми", чтобы заразиться вирусом, и игнорировали обязательное требование департамента о надевании маски.

Натянув маску, Мур опустила окно.

— Как дела на лодке с тунцом? — сказал Смоллвуд, широко улыбаясь.

Бэллард натянула маску, выданную ей департаментом. Она была темно-синего цвета с серебряным тиснением LAPD по линии челюсти.

— Ты мешаешь движению, Смоллвуд, — сказала Бэллард. Мур снова посмотрела на Бэллард.

— Правда? — прошептала она. — Маленькая дубинка[2]? Бэллард кивнула.

Вителло нажал на кнопку светового индикатора на крыше патрульной машины. Мигающий синий свет осветил граффити на бетонных стенах над палатками и лачугами по обе стороны эстакады.

Различные варианты надписей "На хуй полицию" и "На хуй Трампа" были забелены городскими службами, но под проникающим синим светом надписи проступали.

— Ну как? — спросил Вителло.

— Эй, там какой-то парень хочет заявить о краже имущества, — ответила Бэллард. — Почему бы вам двоим не пойти и не принять заявление?

— На хуй надо, — сказал Смоллвуд.

— По-моему, это похоже на детективную работу, — добавил Вителло.

Разговор, если его можно было так назвать, был прерван голосом диспетчера комцентра, который зазвучал по рации в обеих машинах и запросил любое подразделение 6-Уильям, "6" — это обозначение Голливуда, а "Уильям" — детектива.

— Это тебя, Бэллард, — сказал Смоллвуд.

Бэллард вытащила рацию из зарядного устройства на центральной консоли и ответила.

— Шесть-Уильям-двадцать шесть. Продолжайте.

Диспетчер попросил ее ответить на сообщение о стрельбе с ранением на Гауэр.

— Галч, — отозвался Вителло. — Нужна подмога, дамы?

Голливудский отдел был разбит на семь различных зон патрулирования, которые назывались базовыми. Смоллвуд и Вителло были приписаны к зоне, включавшей Голливудские холмы, где преступность была низкой, а большинство жителей, с которыми они сталкивались, были белыми. Это было сделано для того, чтобы оградить их от неприятностей и не допустить конфронтации с меньшинствами. Однако это не всегда срабатывало. Бэллард слышала о том, как они издевались над подростками в машинах, незаконно припаркованных на Малхолланд-драйв, откуда открывался захватывающий вид на ночной город.

— Думаю, мы справимся с этим, — сказала Бэллард. — Вы, ребята, можете вернуться на Малхолланд и присмотреть за детьми, выбрасывающими презервативы из окна. Обеспечьте там безопасность, ребята.

Она перевела машину в режим "драйв" и нажала на газ, прежде чем Смоллвуд и Вителло успели развернуться.

— Бедняга, — сказала Мур без сочувствия в голосе. — Офицер Маленькая дубинка.

— Да, — сказала Бэллард. — И он пытается это компенсировать каждую ночь во время патрулирования.

Мур рассмеялась, когда они поехали на юг по Кауэнга.

3

Гауэр-Галч — так в Голливуде называли перекресток бульвара Сансет и Гауэр-стрит, где почти сто лет назад собирались поденщики. Эти рабочие ждали на углу работы в качестве статистов в вестернах, которые киностудии снимали каждую неделю. Многие голливудские ковбои ждали на перекрестке в полном обмундировании — в пыльных сапогах, чапанах, жилетах, десятигаллонных шляпах, — поэтому это место стало известно как Гауэр-Галч[3].

Говорили, что здесь нашел работу молодой актер по имени Мэрион Моррисон. Впоследствии он стал более известен как Джон Уэйн[4].

Сейчас Галч — это торговая площадь с выцветшим фасадом городка Старого Запада и портретами голливудских ковбоев — от Уэйна до Джина Отри — на внешней стене аптеки "Rite Aid". Если двигаться на юг от Галча, то с восточной стороны тянулась полоса студийных площадок размером с гимнастический зал, вплоть до жемчужины Голливуда — студии Paramount. Эта знаменитая студия была окружена стенами высотой в двенадцать футов и железными воротами, как в тюрьме. Но эти барьеры были построены для того, чтобы не пускать людей внутрь.

Западная сторона Гауэра представляла собой противоречие. Вдоль нее тянулась череда автомастерских, делящих пространство со стареющими многоквартирными домами, где все окна и двери были закрыты решетками от взлома. Западная сторона была испещрена граффити местной банды под названием "Лас-Пальмас 13", но стены студий на восточной стороне оставались незапятнанными, как будто те, кто распылял краску, каким-то чутьем знали, что не стоит связываться с индустрией, которая построила город.

Вызов на происшествие со стрельбой привел Бэллард и Мур на уличную вечеринку во дворе автосервиса. Несколько человек слонялись по улице, многие из них без масок. Большинство наблюдали за полицейскими из двух патрульных машин, которые огораживали пленкой место преступления в закрытом и заасфальтированном дворе, где стояли автомобили, находящиеся на разных стадиях ремонта и восстановления.

— Значит, нам придется это сделать, да? — спросила Мур.

— Да, — ответила Бэллард.

Она открыла дверь и вышла из машины. Она знала, что ее ответ заставит Мур последовать за ней. Бэллард была уверена, что ей понадобится помощь Мур.

Бэллард пробралась под желтую ленту, натянутую перед входом в предприятие, и быстро убедилась, что жертвы стрельбы на месте нет и что ее уже увезли. Она увидела сержанта Дэйва Байрона и еще одного офицера, пытавшихся загнать группу потенциальных свидетелей в один из открытых гаражей предприятия. Двое других полицейских выстраивали внутреннюю границу вокруг места преступления, на которой виднелась лужа крови и обломки, оставленные медиками. Бэллард подошла к Байрону.

— Дэйв, что у тебя для есть меня? — спросила она.

Байрон посмотрел на нее через плечо. Он был в маске, но по его глазам она поняла, что он улыбается.

— Бэллард, у меня для тебя сэндвич с дерьмом, — сказал он.

Она подала ему знак отойти от граждан, чтобы они могли поговорить наедине.

— Народ, оставайтесь все здесь, — сказал Байрон, подняв руки вверх, призывая свидетелей оставаться на месте, что, по мнению Бэллард, означало, что они, возможно, не понимают по-английски.

Он присоединился к Бэллард у передней части ржавеющего кузова старого автобуса "Фольксваген". Потом просмотрел то, что записал в маленьком блокноте.

— Наша жертва — предположительно Хавьер Раффа, владелец бизнеса, — сказал он. — Живет примерно в квартале отсюда.

Он показал большой палец через плечо, указывая на район к западу от кузовного цеха.

— Если уж на то пошло, он связан с Лас-Пальмас, — добавил Байрон.

— Хорошо, — сказала Бэллард. — Куда они его перевезли?

— В Голливуд Прес[5]. Он мог истечь кровью.

— Что тебе сказали умники?

— Ничего особенного. Оставил их для тебя. Раффа, видимо, держит ворота открытыми и каждый Новый год выставляет бочонок. Это для соседей, но приезжают многие из Лас-Пальмас. После обратного отсчета в небо раздались выстрелы из огнестрельного оружия, а затем Раффа вдруг оказался на земле. Пока никто не говорит, что видел, как в него попали. А у нас повсюду гильзы. Удачи вам.

Бэллард повела подбородком в сторону камеры, установленной на карнизе крыши над углом гаража.

— А что насчет камер? — спросила она.

— Камеры снаружи — муляжи, — сказал Байрон. — Внутри камеры легальные, но я их не проверял. Мне сказали, что они не в состоянии оказать большую помощь.

— Хорошо. Вы приехали сюда раньше медиков?

— Я — нет, но "семьдесят девять" да. Финли и Уоттс. Они сказали, что это ранение в голову. Они там, и ты можешь с ними поговорить.

— Поговорю, если понадобится.

Бэллард проверила, не говорит ли кто-нибудь из тех, кто обозначал границу, по-испански. Бэллард знала базовый испанский, но не знала его достаточно хорошо, чтобы проводить опросы свидетелей. Она увидела, что один из офицеров, привязывающих ленту с места преступления к боковому зеркалу старого пикапа — Виктор Родригес.

— Не возражаешь, если я оставлю Ви-Рода для перевода? — спросила она.

Бэллард показалось, что на маске Байрона проступили хмурые черты.

— Как долго? — спросил он.

— Предварительно со свидетелями, а потом, возможно, с семьей, — ответила Бэллард. — Я возьму кого-нибудь из другого подразделения, если мы перевезем кого-нибудь в участок.

— Хорошо, но, если что-то еще всплывет, мне нужно будет вытащить его обратно.

— Принято. Я буду действовать быстро.

Бэллард подошла к Родригесу, который проработал в отделе около года после перевода из "Рэмпарт".

— Виктор, ты со мной, — сказала Бэллард.

— Я? — сказал он.

— Пойдем поговорим со свидетелями.

— Круто.

Мур догнала Бэллард и направилась с ней к группе свидетелей.

— Я думала, ты останешься в машине, — сказала Бэллард.

— Что нужно тебе? — спросила Мур.

— Мне нужен кто-нибудь в Голливуд Прес, чтобы проверить состояние жертвы. Хочешь взять машину и поехать туда?

— Черт.

— Или ты можешь опросить свидетелей и родственников, пока я съезжу.

— Дай мне ключи.

— Я так и думала. Ключи все еще в машине. Дай мне знать, что ты выяснишь.

Бэллард шепотом инструктировала Родригеса, пока они шли к свидетелям.

— Не веди их, — сказала она. — Мы просто хотим знать, что они видели, что слышали, что они помнят до того, как увидели мистера Раффа на земле.

— Понятно.

Следующие сорок минут они потратили на быстрый опрос собранных свидетелей, ни один из которых не видел, как стреляли в жертву. В отдельных беседах каждый из них описывал многолюдную, хаотичную сцену на стоянке, во время которой большинство людей смотрели в полночь на фейерверки и пули, рассекающие небо. Хотя никто не признался, что делал это сам, они признали, что в толпе были те, кто стрелял в воздух из пистолетов.

Никто из этих свидетелей не рассказал ничего такого, что сделало бы их достаточно важными для того, чтобы доставить в участок для очередного допроса. Бэллард переписала их адреса и номера телефонов в свой блокнот и сказала, чтобы они ожидали последующих контактов со следователями убойного отдела.

Затем Бэллард пригласила Финли и Уоттса подойти, чтобы спросить их о первых впечатлениях от преступления. Они рассказали, что жертва по прибытии не реагировала и, похоже, была ранена падающей пулей. Рана была в верхней части головы. По их словам, они были заняты в основном тем, что сдерживали толпу, не подпуская людей к жертве и освобождая место для парамедиков.

Когда она заканчивала работу с ними, Бэллард получила звонок от Мур, которая находилась в Голливудском пресвитерианском медицинском центре.

— Семья жертвы уже здесь, и им вот-вот сообщат, что он не выжил, — сказала она. — Что ты хочешь, чтобы я сделала?

Я хочу, чтобы ты вела себя как опытный детектив, подумала Бэллард, но промолчала.

— Пусть семья остается там, — сказала она вместо этого. — Я ужееду.

— Я постараюсь, — ответила Мур.

— Не старайся, а делай, — сказала Бэллард. — Я буду там через десять минут. Ты не знаешь, говорят ли они по-английски?

— Не уверена.

— Ладно, узнай и напиши мне. Я возьму с собой кого-нибудь на всякий случай.

— Как там все выглядит?

— Слишком рано говорить. Если это был несчастный случай, то стрелок здесь не задержался. А если нет, то у меня нет ни камеры, ни свидетелей.

Бэллард отключилась и подошла к Родригесу.

— Виктор, ты должен отвезти меня в Голливуд Прес, — сказала она.

— Без проблем.

Бэллард сообщила Байрону, куда она едет, и попросила его охранять место преступления до ее возвращения.

Когда она пересекала стоянку, следуя за Родригесом к его машине, то увидела первые капли дождя, падающие среди гильз на асфальт.

4

Родригес использовал фары, но не сирену, чтобы ускорить их поездку в больницу. Бэллард же воспользовалась этими минутами для того, чтобы позвонить своему лейтенанту домой и сообщить ему последние новости. Дерек Робинсон-Рейнольдс, начальник голливудских детективов, ответил сразу же, отправив Бэллард смс-сообщение с просьбой сообщить последние новости.

— Бэллард, я ожидал услышать тебя раньше, чем сейчас.

— Извини, Л-Т[6]. Нам нужно было поговорить с несколькими свидетелями, прежде чем мы смогли разобраться с этим делом. Я также только что узнала, что наша жертва умерла.

— Тогда мне придется вызвать Западное Бюро. Я знаю, что они уже работают полным составом над вчерашним убийством.

Убийствами занималось Западное бюро. Робинсон-Рейнольдс был готов передать расследование, но знал, что его коллега из убойного отдела Западного бюро без радости примет его.

— Сэр, вы, конечно, можете это сделать, но я еще не определила, что это за дело. В полночь было много людей, стрелявших из оружия. Не уверена, что это – случайность или умысел. Сейчас я отправляюсь в больницу, чтобы осмотреть его.

— А никто из свидетелей этого не видел?

— Не те свидетели, которые остались. Они просто видели жертву на земле. Все, кто видел, как это произошло, разбежались еще до того, как на место прибыли полицейские.

Наступила пауза, пока лейтенант обдумывал свои дальнейшие действия.

Они находились в квартале от больницы. Бэллард заговорила раньше, чем Робинсон-Рейнольдс ответил.

— Позволь мне начать, Л-Т.

Робинсон-Рейнольдс молчал. Бэллард изложила свою версию.

— Западное бюро работает по принципу "беру два"[7]. Мы же еще даже не знаем, что это было такое. Позволь мне оставить дело, и мы посмотрим, что будет утром. Я тогда тебе позвоню.

Лейтенант наконец заговорил.

— Не знаю, Бэллард. Не уверен, что хочу, чтобы ты была там одна.

— Я не одна. Я с Лизой Мур,помнишь?

— Да, да. Сегодня ничего нет?

Он спрашивал о Полуночниках.

— Пока нет. Мы сейчас въезжаем в Голливуд Прес. Семья жертвы уже здесь.

Это подтолкнуло Робинсона-Рейнольдса к принятию решения.

— Ладно, я воздержусь от Западного бюро. Пока что. Держи меня в курсе независимо от времени, Бэллард.

— Принято.

— Хорошо.

Робинсон-Рейнольдс отключился. На телефон Бэллард пришло сообщение, когда Родригес остановился за машиной Бэллард, оставленной Мур в отсеке для машин скорой помощи.

— Это был Дэш? — спросил Родригес. — Что он сказал?

Он использовал сокращенное имя Робинсон-Рейнольдса, которым большинство сотрудников отдела называло его, когда не обращались к лейтенанту лично. Бэллард проверила сообщение. Оно было от Мур:

Здесь не говорят по-английски.

— Он дал нам зеленый свет, — сказала Бэллард.

— Нам? — спросил Родригес.

— Вероятно, ты мне тоже здесь понадобишься.

— Сержант Байрон велел мне в два счета вернуться.

— Сержант Байрон не отвечает за расследование. Отвечаю я, и ты со мной, пока я не скажу иначе.

— Понял, если только ты ему скажешь.

— Обязательно.

Бэллард нашла Мур в приемной скорой помощи в окружении группы плачущих женщин и одного подростка. Семья Раффа только что получила плохие новости о своем муже и отце. Жена, три взрослые дочери и сын в разной степени проявляли шок, горе и гнев.

— О, Боже, — сказал Родригес, когда они подошли.

Никому не нравилось вмешиваться в травму, которую приносит неожиданная смерть.

— Я слышала, ты хочешь когда-нибудь стать детективом, Ви-Род, – спросила Бэллард.

— Да, черт возьми, — ответил Родригес.

— Хорошо, я хочу, чтобы ты помог детективу Мур опросить семью. Не просто переводи. Задавай вопросы. Какие-нибудь известные враги, его связь с Лас-Пальмас, кто еще был в магазине сегодня вечером. Узнайтеимена.

— Хорошо, а что насчет тебя? Где…

— Мне нужно осмотреть тело. Тогда я присоединюсь к вам.

— Понял.

— Хорошо. Сообщи детективу Мур.

Бэллард отделилась от него и пошла к стойке регистрации. Вскоре ее привели в медпункт, который находился в центре отделения скорой помощи. Его окружали многочисленные смотровые и процедурные кабинеты, разделенные занавесками. Она спросила у медсестры, не перенесли ли еще тело жертвы огнестрельного ранения из процедурного кабинета, и ей ответили, что больница ждет, когда его заберет бригада судмедэкспертов. Медсестра указала ей на закрытую занавеску.

Бэллард отодвинула пастельно-зеленую занавеску, вошла в помещение для осмотра на одну койку и закрыла за собой занавеску. Тело Хавьера Раффы лежало на кровати лицом вверх.

Его не пытались накрыть. Его рубашка — синяя рабочая рубашка с его именем на овальной нашивке — была расстегнута, а на груди виднелась мазь, вероятно, от электродов дефибриллятора, который использовался при попытке привести его в чувство. На коричневой коже груди и шеи виднелись беловатые пятна. Глаза были открыты, а изо рта торчало резиновое устройство. Бэллард знала, что его поместили в рот до того, как применили дефибриллятор.

Бэллард достала из кармашка на поясе пару черных латексных перчаток и натянула их.

Обеими руками она осторожно повернула голову мертвеца в поисках входного отверстия. Его волосы были длинными и вьющимися, но она обнаружила входное отверстие в верхней части затылка под волосами, покрытыми кровью. Судя по его расположению, она сомневалась, что там было выходное отверстие. Пуля все еще находилась внутри, что с точки зрения криминалистики означало разрыв.

Она перегнулась через кровать, чтобы внимательно рассмотреть рану. Она поняла, что та была получена от малокалиберной пули, и заметила, что некоторые волосы вокруг нее были опалены. Это означало, что оружие при выстреле держали на расстоянии менее фута. В волосах Хавьера Раффы она увидела крупинки сгоревшего пороха.

В этот момент Бэллард поняла, что это неслучайность.

Раффа был убит. Убийца воспользовался моментом, когда все взгляды были устремлены в полуночное небо, а вокруг раздавались выстрелы, чтобы поднести пистолет к голове Раффы и нажать на курок. И Бэллард поняла, что ей нужно это дело, что она найдет способ держать эту разгадку при себе, пока она не укоренится в мозгу слишком глубоко, чтобы ее можно было оттуда вытащить.

Она знала, что это может быть тем самым решением, которое ей нужно, чтобы спасти себя.

5

Выйдя из процедурного отсека, Бэллард задернула занавеску и подошла к медпункту, чтобы не мешать движению в оживленном отделении скорой помощи. Она достала телефон и набрала номер отдела по борьбе с бандами Голливудского отделения. Никто не взял трубку. Тогда она позвонила по внутренней линии в дежурную часть. Ответил сержант Кайл Даллас, и Бэллард спросила его, кто от отдела работает во второй двенадцатичасовой смене.

— Это Янзен и Кордеро, — ответил Даллас. — И я думаю, что сержант Девенпорт тоже где-то рядом.

— В отделе или на выезде? — спросила Бэллард.

— Я только что видел Кордеро в комнате отдыха, так что, наверное, они все пришли, раз уж "час ведьм" прошел.

— Ладно, если увидишь их, скажи, чтобы оставались на месте. Мне нужно с ними поговорить. Я скоро приеду.

— Будет сделано.

Бэллард прошла через автоматические двери в комнату ожидания и увидела Мур и Родригеса, сидящих в углу вместе с семьей Раффа на групповой беседе. Рене раздражало, что Мур не проводит индивидуальные беседы, но потом она напомнила себе, что Мур привыкла расследовать сексуальные нападения, которые обычно предполагали индивидуальные беседы с жертвами. Здесь Мур была не в своей тарелке, а Родригес просто не знал ничего лучшего.

Бэллард заметила, что сын сидит вне группы и смотрит на Мур через плечи двух своих сестер. Он был достаточно молод, чтобы еще учиться в школе, а значит, мог говорить по-английски. Мур должна была это знать.

Она подошла и потрепала его по плечу.

— Ты говоришь по-английски? — прошептала она. Мальчик кивнул.

— Пойдем со мной, пожалуйста, — сказала Бэллард.

Она повела его в другой угол. В зале ожидания было на удивление мало народу. Удивительно для любого вечера недели, но особенно для полуночи в канун Нового года.

Она указала мальчику на стул, а затем отодвинула второй стул от стены и поставила его так, чтобы они могли поговорить лицом к лицу.

Они оба сели.

— Как тебя зовут? — спросил Бэллард.

— Габриэль, — ответил мальчик.

— Ты сын Хавьера?

— Да.

— Я сожалею о твоей утрате. Мы собираемся выяснить, что произошло и кто это сделал. Я детектив Бэллард. Можешь называть меня Рене.

Габриэль посмотрел на ее форму.

— Детектив? — спросил он.

— Мы должны были быть в форме в канун Нового года, — сказала Бэллард. — Все на улице, и всё такое. Сколько тебе лет?

— Пятнадцать.

— В какую школу ты ходишь?

— В Голливудскую.

— И ты был на эвакуационной площадке магазина сегодня в полночь?

— Да.

— Ты был с отцом?

— Нет, я был… возле"Кэдди".

Находясь на месте преступления, Бэллард видела старый ржавый "Кадиллак", припаркованный на стоянке. Его багажник был открыт, а в нем на ледяной подстилке стоял пивной бочонок.

— Ты был с кем-нибудь возле "Кадиллака"? — спросила Бэллард.

— С моей девушкой, — ответил Габриэль.

— Как ее зовут?

— Я не хочу, чтобы у нее были неприятности или что-то в этом роде.

— У нее нет неприятностей. Мы просто пытаемся выяснить, кто был там сегодня вечером, вот и все.

Бэллард подождала.

— Лара Розас, — наконец произнес Габриэль.

— Спасибо, Габриэль, — сказала Бэллард. — Ты знаешь Лару по школе или по району?

— И то, и другое.

— И она ушла домой?

— Да, она ушла, когда мы приехали сюда.

— Ты видел, что случилось с твоим отцом?

— Нет, я только после видел. Он лежал там.

Габриэль не проявлял никаких эмоций, и Бэллард не видела на его лице следов слез. Она знала, что это ничего не значит. Люди по-разному переживают и выражают шок и горе.

Необычное поведение или отсутствие явных эмоций не должно вызывать подозрений.

— Видел ли ты на вечеринке кого-нибудь, кто показался тебе странным или вообще не оттуда? — спросила Бэллард.

— Не совсем, — ответил Габриэль. — Там был парень у бочки, который не выглядел так, будто ему там место. Но это была уличная вечеринка. Кто знает.

— Его попросили уйти?

— Нет, он просто был там. Он взял свое пиво, а потом, я думаю, ушел. Больше я его не видел.

— Он был из нашего района?

— Сомневаюсь. Я никогда не видел его раньше.

— Почему ты говоришь, что он не выглядел как местный?

— Ну, он был белым парнем, к тому же он казался каким-то грязным, понимаете. Его одежда и все такое.

— Ты думаешь, он был бездомным?

— Не знаю, может быть. Я так и подумал.

— И это было до стрельбы, когда ты его видел?

— Да, до. Определенно. Это было до того, как все стали смотреть вверх.

— Ты сказал, что его одежда была грязной. Во что он был одет?

— Серые худи и синие джинсы. Его штаны были грязными.

— Это была грязь или жир?

— Вроде грязи, я думаю.

— Капюшон был надет или опущен? Ты мог видеть его волосы?

— Он был поднят. Но было похоже, что у него бритая голова.

— Хорошо. А что насчет его обуви, ты ее помнишь?

— Нет, я не помню его обувь.

Бэллард сделала паузу и попыталась запомнить детали незнакомца.

Она ничего не записывала.

Она решила, что будет лучше поддерживать зрительный контакт с Габриэлем и не пугать его, доставая блокнот и ручку.

— Кого еще ты заметил, кто не подходит? — спросила она.

— Больше никого, — ответил Габриэль.

— И ты не уверен, что парень в худи оставался поблизости после того, как получил свое пиво?

— Я его больше не видел.

— Когда ты видел его в последний раз, сколько времени прошло до полуночи и начала стрельбы?

— Не знаю, с полчаса.

— Ты видел, чтобы кто-нибудь, например твой отец, спросил его, что он там делает, или попросил его уйти?

— Нет, потому что это было похоже на вечеринку в квартале. Всех приглашали.

— Ты видел других белых людей на вечеринке?

— Нескольких, да.

— Но они не вызывали подозрений.

— Нет.

— Но этот другой парень вызывал.

— Ну, это было похоже на вечеринку, но он был грязный. И у него был капюшон, понимаете?

— На твоем отце была рабочая рубашка. Это было обычно?

— Потому что на ней было его имя. Он хотел, чтобы все соседи знали, кто он такой. Он всегда так делал.

Бэллард кивнула. Настало время задавать более сложные вопросы и удерживать этого парня на своей стороне так долго, как только она могла.

— Ты стрелял сегодня из какого-нибудь оружия, Габриэль? — спросила она.

— Нет, ни в коем случае, — ответил Габриэль.

— Ладно, хорошо. Ты связан с "Лас-Пальмас-Тринадцать"?

— О чем вы меня спрашиваете? Я не гангстер. Мой отец сказал, что ни за что.

— Не расстраивайся. Я просто пытаюсь понять, что к чему. Ты не связан с ними, это хорошо. Но твой отец был связан, верно?

— Он давно завязал с этим дерьмом. Он был абсолютно легален.

— Хорошо, это приятно знать. Но я слышала, что на вечеринке во дворе магазина были парни из "Лас-Пальмас". Это правда?

— Не знаю, может быть. Мой отец вырос с этими людьми. Он не просто выбросил их на помойку. Но он был легальным, его бизнес был легальным, у него даже был белый человек в качестве партнера. Так что не надо нести всякую чушь про "связь с бандой". Это чушь собачья.

Бэллард кивнула.

— Приятно слышать, Габриэль. Можешь сказать, был ли там его партнер?

— Я его не видел. Мы закончили?

— Еще нет, Габриэль. Как зовут партнера?

— Я не знаю. Он врач в Малибу или что-то в этом роде. Я видел его только один раз, когда он приехал с погнутой рамой.

— Погнутой рамой?

— Его Мерседеса. Он врезался во что-то и погнул раму.

— Понятно. Ладно, мне нужно от тебя еще две вещи,Габриэль.

— Что?

— Мне нужен номер телефона твоей девушки, и мне нужно, чтобы ты вышел на минутку к моей машине.

— Почему я должен идти с вами? Я хочу увидеть своего отца.

— Они не позволят тебе увидеться с отцом, Габриэль. Только позже. Я хочу помочь тебе. Я хочу, чтобы это был последний раз, когда тебе придется говорить об этом с полицией. Но для этого мне нужно вытереть твои руки, чтобы убедиться, что ты говоришь правду.

— Что?

— Ты сказал, что не стрелял из пистолета сегодня ночью. Я протру твои руки чем-то, что есть у меня в машине, и мы будем в этом уверены. После этого ты услышишь обо мне только тогда, когда я приду сказать тебе, что мы поймали человека, который сделал это с твоим отцом.

Бэллард подождала, пока Габриэль обдумывал варианты.

— Если ты этого не сделаешь, я буду вынуждена предположить, что ты мне солгал. Ты ведь этого не хочешь, правда?

— Ладно, как скажете, давай сделаем это.

Бэллард первой подошла к группе, чтобы попросить у Мур ключи от машины. Мур сказала, что они в машине. Затем она повела Габриэля к отсекам для машин скорой помощи. Там она достала из заднего кармана блокнот. Записав номер мобильного телефона девушки Габриэля, она записала его описание человека в худи. Затем она открыла багажник своей машины.

Рене достала упаковку салфеток для анализа следов выстрела, отдельными салфетками протерла обе руки Габриэля, а затем запечатала их в пластиковые пакеты, чтобы отдать в лабораторию.

— Видите, пороха нет, верно? — сказал Габриэль.

— Это подтвердит лаборатория, — сказал Бэллард. — Но я уже верю тебе, Габриэль.

— Так что же мне теперь делать?

— Иди и будь с мамой и сестрами. Они будут нуждаться в том, чтобы ты был сильным для них.

Габриэль кивнул, и его лицо исказилось. Как будто слова о том, что он должен быть сильным, выбили у него все силы.

— Ты в порядке? — спросила Бэллард. Она коснулась его плеча.

— Вы ведь поймаете этого парня, верно? — спросил он.

— Да, — ответила Бэллард. — Мы его поймаем.

6

Бэллард вернулась в участок только почти в три часа ночи.

Она поднялась по лестнице из заднего коридора и вошла в зал, который делили между собой отделы по борьбе с бандами и нравов. Он был длинным и прямоугольным и обычно пустовал, потому что оба подразделения в основном работали на улицах. Но сейчас было многолюдно. Офицеры обоих подразделений, одетые в форму, как и Бэллард, сидели за столами и за рабочими столами, расположенными по всей длине зала. На большинстве из них не было масок. Большое скопление людей можно объяснить по-разному. Во-первых, было трудно работать с преступниками и бандами в полной форме, как того требовала тактическая тревога департамента. Это означает, что тревога, которая должна была вывести на улицы как можно больше полицейских во время празднования Нового года, имела обратный эффект. Это также могло означать, что, поскольку время было уже за полночь, больше двух часов ночи, все вернулись на перерыв. Но Бэллард понимала, что это могло быть и так: это была новая полиция Лос-Анджелеса — офицеры, лишенные мандата проактивного правоприменения и ожидающие реактивного, чтобы выходить на улицы только тогда, когда об этом просят и требуют, и даже тогда делать минимум, чтобы не вызывать жалоб и споров.

По мнению Бэллард, большая часть сотрудников департамента заняла позицию гражданина, попавшего в центр ограбления банка.

Голова опущена, глаза отведены в сторону, соблюдается предупреждение: никто не двигается, и никто не пострадает.

Она заметила сержанта Рика Девенпорта, сидящего за одним из рабочих столов, и направилась к нему. Он поднял глаза от мобильного телефона и увидел, что она идет, и на его лице без маски появилась узнающая улыбка. Ему было около сорока, и он работал с бандами в отделе уже более десяти лет.

— Бэллард, — сказал он. — Я слышал, Эль Чопо получил своё сегодня вечером.

Бэллард остановилась у стола.

— Эль Чопо? — спросила она.

— Так мы называли Хавьера в те времена, — сказал Дэвенпорт. — Когда он был гангстером и использовал дом своего отца как мастерскую.

— Но больше нет?

— Предположительно, он ушел из банды сразу после того, как его жена начала рожать детей.

— Я удивилась, что не видела тебя сегодня на месте преступления.

Поэтому?

— Поэтому и по многому другому. Просто делаю то, что хотят люди.

— Что означает "не выходить на улицу"?

— Совершенно ясно, что если они не могут отменить финансирование, то они хотят убрать нас, верно, Кордо?

Дэвенпорт обратился за подтверждением к полицейскому из ОББ[8] по имени Кордеро.

— Верно, сержант, — сказал Кордеро.

Бэллард пододвинула пустой стул справа от Девенпорта и села. Она решила перейти к делу.

— Итак, что ты можешь рассказать мне о Хавьере? — спросила она. — Ты веришь, что он перешел на легальную сторону? А у Лас-Пальмас это вообще возможно?

— Говорят, что двенадцать или пятнадцать лет назад он купил себе выход, — сказал Дэвенпорт. — И насколько нам известно, с тех пор он чист и легален.

— Или слишком умен для тебя? Девенпорт рассмеялся.

— Всегда есть такая возможность.

— Ну, у вас все еще есть досье на этого парня? Карточки, что-нибудь?

— О, у нас есть досье. Наверное, оно немного запылилось. Кордо, достань досье на Хавьера Раффу и принеси его детективу Бэллард.

Кордеро встал и подошел к ряду картотечных шкафов с четырьмя ящиками, которые стояли по всей длине одной стороны комнаты.

— Вот как далеко этот парень уходит в прошлое, — сказал Дэвенпорт. — Он в бумажных файлах.

— Значит, точно не активный? — уточнила Бэллард.

— Да. И мы бы знали, если бы он был. Мы следим за некоторыми из ОГ[9]. Если бы они встречались, мы бы это заметили.

— Как далеко Раффа забрался, прежде чем бросить?

— Не очень. Он был солдатом. Мы так и не завели на него дело, но знали, что он разбирал краденые машины для банды.

— Как вы узнали, что он купил себе выход?

Дэвенпорт покачал головой, словно не мог вспомнить.

— По слухам, — сказал он. — Я не могу назвать тебе стукача — это было очень давно. Но так говорили, и, насколько мы могли судить, это было точно.

— Сколько стоит что-то подобное? — спросила Бэллард.

— Не могу вспомнить. Возможно, это есть в деле.

Кордеро вернулся от шкафов и передал папку Девенпорту, а не Бэллард. Тот, в свою очередь, передал ее Бэллард.

— Флаг тебе в руки, — сказал он.

— Могу я взять это? — спросила Бэллард.

— При условии, что ты вернешь ее обратно.

— Принято.

Бэллард взяла папку, встала и вышла. У нее было ощущение, что несколько мужчин смотрят ей вслед, когда она выходит из комнаты. Она не пользовалась популярностью в этом офисе после того, как целый год уговаривала, а затем требовала информации и помощи в расследовании от людей, настроенных на то, чтобы делать как можно меньше.

Бэллард спустилась по лестнице и зашла в детективное бюро, где увидела Лизу Мур за своим столом. Та печатала на компьютере.

— Ты вернулась, — сказала Бэллард.

— Не благодаря тебе, — ответила Мур. — Ты оставила меня с теми людьми и этим мальчишкой-полицейским.

— Родригес? Он, наверное, уже лет пять работает. Он работал в Рампарте, прежде чем прийти сюда.

— Неважно. Он выглядит как ребенок.

— Ты узнала что-нибудь хорошее от жены и дочерей?

— Нет, но я все записываю. Куда это все пойдет?

— Я собираюсь оставить это на некоторое время. Присылай мне все, что у тебя есть.

— Не в Западное бюро?

— Они задействовали все команды по двойному убийству. Так что я буду работать с этим, пока они не будут готовы его принять.

— И Дэш не против?

— Я с ним поговорила. Это не проблема.

— Что у тебя там?

Она указала на папку, которую несла Бэллард.

— Старое досье на Раффу по банде, — сказала Бэллард. — Девенпорт сказал, что он не проявлял активности уже много лет, что он купил себе выход, когда завел семью.

— О, разве это не мило, — сказала Мур.

В ее голосе отчетливо слышался сарказм. Бэллард давно поняла, что Мур утратила способность сопереживать. Вероятно, к этому привела постоянная работа над делами по сексуальным преступлениям. Потеря сочувствия к жертвам была мерой самозащиты, но Бэллард надеялась, что с ней такого никогда не случится. Работа в полиции может легко выбить из колеи. Но она считала, что потерять сочувствие — значит потерять душу.

— Присылай мне отчеты, когда будут готовы, — сказала Бэллард.

— Пришлю, — ответила Мур.

— И ничего о Полуночниках, верно?

— Пока нет. Может, они сегодня затаились.

— Еще рано. В День благодарения мы получили вызов только на рассвете.

— Замечательно. Не могу дождаться рассвета.

Снова сарказм. Бэллард проигнорировала его и села за пустой стол неподалеку. Поскольку она работала в позднем шоу[10], у нее не было закрепленного за ней места. Предполагалось, что она займет стол в комнате, когда ей понадобится. Взглянув на несколько безделушек на единственной полке в кабинке, где она сидела, она быстро поняла, что это рабочее место детектива дневного отдела по борьбе с преступлениями против личности по имени Том Ньюсом. Он любил бейсбол, и на полке стояло несколько сувенирных мячей на маленьких подставках. Они были подписаны игроками "Доджерс" прошлого и настоящего. Жемчужина коллекции лежала в маленьком пластиковом кубе, чтобы защитить ее. Он не был подписан игроком. Вместо этого подпись принадлежала человеку, который более пятидесяти лет вел игры "Доджерс" по радио и телевидению. Вин Скалли почитался как голос города, потому что он выходил за рамки бейсбола. Даже Бэллард знала, кто он такой, и она подумала, что Ньюсом рискует и что мяч украдут даже в полицейском участке.

Открыв лежащую перед ней папку, Бэллард увидела фотографию Хавьера Раффы в молодости. Он умер в возрасте тридцати восьми лет, а фотография была сделана в 2003 году при аресте за получение краденого имущества. Она прочитала подробности в протоколе ареста, к которому была прикреплена фотография. В нем говорилось, что Раффа был остановлен на пикапе "Форд" 1977 года выпуска, в багажнике которого находилось несколько подержанных автозапчастей. На одной из этих деталей — трансмиссионной оси — все еще был выбит серийный номер, и по нему можно было определить, что она принадлежит Mercedes G-wagon, угнанному в долине Сан-Фернандо месяц назад.

Согласно записям в деле, адвокат Раффы, указанный как Роджер Миллс, договорился о том, чтобы двадцатидвухлетний Хавьер получил условный срок и общественные работы в обмен на признание вины. Дело было исключено из послужного списка Раффы, когда он без проблем прошел испытательный срок и отработал 120 часов общественных работ.

В деле отмечено, что его общественные работы включали закрашивание бандитских граффити на эстакадах автострад по всему городу.

Это была единственная запись об аресте в деле, хотя в нем было несколько карточек с результатами допроса на месте, скрепленных бумагой. Все они были датированы до ареста и относились к тому времени, когда Раффе было шестнадцать лет. Большинство из них были составлены в ходе обычных разборок с бандами — патрули разгоняли вечеринки или прогулки на Голливудском бульваре. Офицеры записывали имена и фамилии подельников, татуировки и прочие характеристики, чтобы затем внести их в файлы и базы данных Gang Intel. Будучи сыном владельца кузовного цеха, Раффа всегда ездил на классических и отреставрированных автомобилях или лоурайдерах, которые также были описаны в карточках для встряски[11].

С самого начала работы с картами Раффа получил прозвище Эль Чопо. Это была очевидная рифма на прозвище одного из крупнейших главарей картеля, известного как Эль Чапо, что в переводе с испанского означает "Коротышка". Одно примечание, которое привлекло внимание Бэллард и повторилось в четырех карточках, составленных и поданных в период с 2000 по 2003 год, — это описание татуировки на правой стороне шеи Раффы. На ней был изображен белый бильярдный шар с оранжевой полосой и цифрой 13 — ссылка на "Лас-Пальмас 13" и его ассоциацию с тюремной бандой "la eMe", известной также как мексиканская мафия, и ее почитание. Число 13 было отсылкой к букве М, тринадцатой букве алфавита.

Бэллард подумала о пятне, которое она видела на шее Раффы. Она поняла, что это лазерный шрам, оставшийся после удаления татуировки.

В деле была ксерокопия отчета о разведданных от 25 октября 2006 года, в котором пунктиром перечислялись многочисленные крупицы ничем не подтвержденных сплетен и информации, полученной от конфиденциального информатора по кличке LP3.

Бэллард предположила, что информатор — инсайдер из Лас-Пальмас.

Она пролистала отдельные записи и нашла ту, что касалась Раффы.

Хавьер Раффа (Эль Чопо), дата рождения 02/14/82, — говорят, что он заплатил Умберто Виере 25 тысяч долларов наличными за выход из банды без всяких условий.

Бэллард никогда не слышала, чтобы кто-то выкупал свой выход из банды. Она всегда знала о правилах бандитского закона:"Кровь в дом, кровь из дома, пока смерть не разлучит нас."Она подняла трубку настольного телефона. Ньюсом приклеил к нему телефонный справочник участка. Она позвонила на номер ОББ и попросила соединить с сержантом Девенпортом. Пока она ждала, пока он окажется на линии, она взяла с подставки один из бейсбольных мячей и попыталась разобрать нацарапанную на нем подпись. Она мало что знала о бейсболе и игроках "Доджерс" прошлого и настоящего. По ее мнению, первое имя в подписи было похоже на Муки, но она решила, что ошиблась.

На линии появился Девенпорт.

— Это Бэллард. У меня вопрос.

— Говори.

— Умберто Виера из Лас-Пальмас, он еще здесь? Девенпорт усмехнулся.

— Зависит от того, что ты подразумеваешь под словом "здесь", — сказал он. — Он живет в Пеликан-Бей[12] уже по меньшей мере восемь-десять лет. И не собирается возвращаться.

— Твоё дело? — спросила Бэллард.

— Да, я принимал в нем участие. Взял его за пару "один-восемь-семь"[13] парней из "Белой ограды". Мы раскололи водителя-беглеца, и на этом для Умберто все закончилось. Пока-пока.

— Хорошо. Есть еще кто-нибудь, с кем я могла бы поговорить о том, что Хавьер Раффа выкупил свой выход из банды?

— Хм. Не думаю. Насколько я помню, это было довольно давно. Я имею в виду, что вокруг всегда есть ОГ, но они являются основателями, потому что придерживаются линии. Но в большинстве своем состав этих банд меняется каждые восемь или десять лет. Никто не будет говорить с тобой о Раффе.

— А как насчет LP3?

Наступила пауза, прежде чем Дэвенпорт ответил. Стало ясно, что раньше, когда он утверждал, что не помнит стукача, он лгал.

— Что ты хочешь из нее вытянуть?

— Так это женщина?

— Я этого не говорил. Что ты думаешь получить от него?

— Я не знаю. Я ищу причину, по которой кто-то пустил пулю в голову Хавьера Раффы.

— Ну, LP3 уже давно кончился. Это тупик.

— Теперь ты уверен?

— Уверен.

— Спасибо, сержант. Увидимся позже.

Бэллард положила телефон в подставку. Из слов Девенпорта ей стало ясно, что LP3 — женщина и, возможно, все еще активный информатор. В противном случае он не стал бы так неуклюже пытаться скрыть свой промах.

Бэллард не знала, что это значит для ее дела, учитывая, что Раффа, судя по всему, отделился от банды четырнадцать лет назад. Но было приятно осознавать, что, если дело повернется в сторону банды, у ОББ есть инсайдер, который может предоставить информацию.

— Кто это был? — спросила Мур.

Она сидела через проход от Бэллард.

— ОББ, — ответила Бэллард. — Они не хотят, чтобы я разговаривала с их информатором из Лас-Пальмас.

— Понятно, — сказала Мур.

Бэллард не была уверена, что это значит, но ничего не ответила.

Она знала, что с Мур на позднем шоу покончено. Ее участие в этом деле закончится, когда взойдет солнце, закончится ее смена, закончится тактическая тревога, и все офицеры вернутся к своему обычному графику. Мур вернется в дневную часть, а Бэллард останется одна, чтобы работать в часы тьмы.

Все было именно так, как она хотела.

7

Бэллард начала составлять книгу убийств по делу Раффы. Оно началось с кропотливой работы по составлению отчета об инциденте, в котором описывалось убийство и идентифицировалась жертва, но также включалось множество обыденных деталей, таких как время первого звонка, имена патрульных, прибывших на вызов, температура окружающей среды, уведомление ближайших родственников и другие детали, которые были важны при документировании. но они не раскрывают дело. Затем она написала резюме опросов свидетелей, которые она провела и собрала у Лизы Мур, хотя отчеты Мур были короткими и поверхностными. Краткое содержание интервью с младшей дочерью Раффы содержало всего одну строчку:

Эта девушка ничего не знает и ничем не может помочь расследованию.

Все это было вложено в папку с тремя кольцами. Наконец, Бэллард завела хронометраж дела, который фиксировал ее перемещения по времени и включал упоминание о ее разговоре с Дэвенпортом. Затем она сделала копии документов из файла ОББ и также положила их в папку. Она закончила все это к 5 часам утра, а затем встала и подошла к Мур, которая просматривала электронную почту на своем телефоне. Их смена заканчивалась через час, но для Бэллард это не имело значения.

— Я собираюсь съездить в центр, посмотреть, что собрали криминалисты, — сказала Бэллард. — Ты хочешь остаться или поедешь?

— Думаю, я останусь, — ответила Мур. — Ты ни за что не вернешься к шести.

— Верно. Тогда не могла бы ты отнести файл ОББ назад Дэвенпорту?

— Конечно, я передам его. Но зачем ты это делаешь?

— Что делаю?

— Ведешь дело. Это убийство. Ты ведь просто передашь это Западному бюро, как только там все проснутся.

— Возможно. Но, может быть, они позволят мне поработать с ним.

— Из-за тебя у всех нас плохая репутация, Рене.

— О чем ты говоришь?

— Просто оставайся на своей полосе. Никто не двигается, никто не пострадает, верно?

Бэллард пожала плечами.

— Ты этого не говорила, когда я ввязалась в дело Полуночников, — сказала она.

— Это изнасилование, — ответила Мур. — Ты же говоришь о деле об убийстве.

— Я не вижу разницы. Есть жертва и есть дело.

— Ну, скажем так: Западное бюро увидит разницу. Им не понравится, что ты пытаешься отнять у них одно из их дел.

— Посмотрим. Я собираюсь. Дай мне знать, если наши два засранца снова объявятся.

— Я так и сделаю. И ты сделай то же самое.

Бэллард вернулась за свой позаимствованный стол, закрыла ноутбук и собрала свои вещи. Она натянула маску, чтобы пройти по заднему коридору к выходу. Там была скамья для задержанных, и ей нужна была дополнительная защита. Невозможно было сказать, что арестованные приносят в участок.

Покинув участок, она поехала по шоссе 101 в сторону центра города, проезжая сквозь предрассветные сумерки к башням, которые всегда казались освещенными в любой час темноты.

Во время пандемии движение обычно сокращалось вдвое, но в этот час город был безлюден, и Бэллард добралась до 10-й восточной развязки менее чем за пятнадцать минут. Оттуда оставалось всего пять минут до выезда в кампус УКЛА[14]. Центр судебной экспертизы, пятиэтажная лаборатория, которую делили Департамент полиции Лос-Анджелеса и департамент шерифа округа Лос-Анджелес, находился в южной части обширного кампуса.

Здание казалось таким же тихим, как и улицы. Бэллард поднялась на лифте на третий этаж, где работали криминалисты. Она вошла и была встречена криминалистом по имени Энтони Мансано, который был на месте преступления Хавьера Раффы.

— Бэллард, — сказал он. — Мне было интересно, кого я увижу.

— Пока что меня, — ответила Бэллард. — Западное бюро работает с дублем, и там все в сборе.

— Тебе не обязательно мне это говорить. Все, кроме меня, работают над этим. Пойдем.

— Должно быть, тяжелый случай.

— Больше похоже на утреннее шоу[15], и они не хотят выглядеть плохо.

Бэллард было любопытно, почему ни один человек с бейджиком ПРЕССА не появился на месте проиcшествия в Гауэр-Галч. Она думала, что первоначальная теория о том, что кто-то был убит падающей пулей, покажется СМИ "кошачьей мятой", но до сих пор, насколько ей было известно, никаких расследований не проводилось.

Мансано провел ее через лабораторию к своему рабочему месту. Она увидела трех других криминалистов за работой в других отсеках и предположила, что они работают над делом Западного бюро.

— Что там за дело? — небрежно спросила Бэллард.

— Пожилая пара ограблена и убита, — ответил Мансано. После паузы он произнес ключевую фразу.

— Их подожгли, — сказал он. — пока они были живы.

— Господи Иисусе, — произнесла Бэллард. Она покачала головой, но тут же подумала:

Да, средства массовой информации будут повсюду освещать это дело, и департамент бросит на него несколько подразделений, чтобы создать видимость того, что не оставит камня на камне. Это означало, что у нее были хорошие шансы сохранить дело Раффы, если она сможет получить одобрение лейтенанта Робинсон-Рейнольдса.

В отсеке Мансано стоял легкий столик, а на нем был разложен широкий лист миллиметровки, на котором он делал наброски места преступления.

— Прямо здесь ваше место преступления, и я нанес на карту расположение гильз, которые мы собрали, — сказал Мансано. — Это было похоже на перестрелку в О.К. Коррал[16].

— Ты имеешь в виду стрельбу в небо, верно? — спросила Бэллард.

— Да, и это интересно. У нас найдена тридцать одна гильза, и я думаю, что в игре всего три пистолета, включая орудие убийства.

— Покажи мне.

Рядом с миллиметровкой лежал блокнот с заметками Мансано и рисунками с места происшествия. Там же была открытая картонная коробка, в которой лежала тридцать одна гильза в отдельных пластиковых пакетах для улик.

— Хорошо, значит, при тридцати одном выстреле на земле осталась тридцать одна гильза, — сказал Мансано. — У нас есть три разных калибра и марки боеприпасов, так что это довольно легко вычислить.

Он сунул руку в коробку, порылся в ней и вытащил одну из упакованных в пакет гильз.

— Мы идентифицировали семнадцать гильз как девятимиллиметровые патроны PDX1 производства Winchester, — продолжил Мансано. — Тебе нужно будет получить подтверждение от ГОО[17], но для меня, как для неспециалиста, следы от ударника на них выглядят одинаково, и это позволяет предположить, что все они были сделаны из девятимиллиметрового оружия, в обойме которого было бы шестнадцать патронов, а в патроннике — один, если он полностью заряжен.

Мансано ссылался на Группу по Огнестрельному Оружию, которая больше так не называлась из-за другого значения, связанного с аббревиатурой. Оно было обновлено до Группы анализа огнестрельного оружия[18].

— Я думаю, ты, скорее всего рассматриваешь Глок 17 или подобное оружие, — сказал Мансано. — Тогда у нас есть тринадцать гильз сорокового калибра, изготовленных компанией Federal. Я просмотрел наш каталог боеприпасов, и, скорее всего, это были гильзы с полыми наконечниками, но у ГОО было бы свое мнение на этот счет. И, конечно, они могли быть выпущены из любого огнестрельного оружия. Двенадцать в обойме, один в патроннике.

— Хорошо, — сказала Бэллард. — Остается одна.

Мансано полез в коробку и нашел пакет с последней гильзой.

— Да, — сказал он. — А это Ремингтон двадцать второго калибра.

Бэллард взяла пакет с уликами и посмотрела на латунную гильзу. Она была уверена, что она от патрона, пулей которого был убит Хавьер Раффа.

— Это хорошо, Энтони, — сказала она. — Покажи мне, где ты ее нашел.

Мансано указал на крестик на схеме места преступления, рядом с которым был маркер с номером 1 и который находился внутри прямоугольного контура автомобиля. Справа от машины стояла фигурка из палочек, которую Бэллард приняла за Хавьера Раффу.

— Конечно, жертву перевезли до того, как мы туда добрались, но лужа крови и обломки машины скорой помощи отметили это место, — сказал он. — Гильза находилась на расстоянии девяти футов и двух дюймов от крови и была под одной из тачек на эвакуационной площадке. "Шевроле Импала", я полагаю.

Бэллард поняла, что у них появился шанс. Выпущенная гильза попала под машину, и это затруднило стрелявшему возможность извлечь ее до того, как люди начали замечать, что Раффа упал.

Она подняла пакет с уликами.

— Могу я отнести это в ГОО? — спросила она.

— Я напишу РЦХ[19], — ответил Мансано.

Он говорил о документе о цепочке сохранности улик с момента их получения.

— Ты не знаешь, есть ли там кто-нибудь? — спросила Бэллард.

— Кто-нибудь должен быть, — ответил Мансано. — Они задействованы по максимуму, как и все остальные.

Бэллард достала свой телефон и проверила время. Тактическая тревога закончится через пятнадцать минут. Была пятница и праздник 1 января. ГАОО, возможно, уйдет.

— Хорошо, давай я подпишу РЦХ и приду туда до того, как они уйдут, — сказала она.

Лаборатория находилась дальше по коридору, и Бэллард вошла, имея в запасе десять минут. Сначала она подумала, что опоздала — она никого не увидела. А потом услышала, как кто-то чихнул.

— Эй?

— Извините, — сказал кто-то. — Выхожу.

Мужчина в черной рубашке поло с логотипом ГАОО вышел из-за одного из стеллажей для хранения оружия, расположенных вдоль одной из стен подразделения. За годы работы подразделение собрало так много разновидностей огнестрельного оружия, что они были выставлены рядами на стеллажах, которые можно было сложить гармошкой.

В руках у мужчины была метелка из перьев.

— Просто немного прибрался, — сказал он. — Мы бы не хотели, чтобы пистолет Сирхана[20] запылился. Это часть истории.

Бэллард мгновение просто смотрела на него.

— Митч Элдер, — сказал мужчина. — Чем могу быть полезен? Бэллард представилась.

— Вы собираетесь уходить по окончании тактической тревоги? — спросила она.

— Предполагалось, — сказал Элдер. — Но … что у вас есть?

По своему опыту Бэллард знала, что помешанным на оружии всегда нравились сложные задачи.

— Сегодня утром у нас было убийство. Один выстрел. У меня есть гильза, и я искала марку использованного оружия, возможно, в НИСБИ[21] найдется.

Национальная интегрированная сеть баллистической информации представляла собой базу данных, в которой хранились характеристики пуль и гильз, использованных при совершении преступлений. Каждая из них имела маркировку, которую можно было сопоставить с конкретным оружием и сравнить преступление с преступлением.

Гильзы были лучшим выбором, чем пули, потому что пули часто дробились или превращались в грибовидные пломбы при ударе, что затрудняло сравнение.

Бэллард подняла прозрачный пакетик для улик с гильзой в качестве приманки. Взгляд Элдера остановился на нем. Он не заставил себя долго ждать.

— Что ж, давай посмотрим, что у вас есть, — сказал он.

Бэллард передала ему пакетик, а затем последовала за ним к его рабочему месту. Он надел перчатки, вынул гильзу и изучил ее под увеличительным стеклом с подсветкой. Он повертел ее в пальцах, изучая ободок на предмет следов, оставленных оружием, из которого она была выпущена.

— Хорошая маркировка экстрактора, — наконец сказал он. — Я думаю, вы ищете Вальтер... Но посмотрим. Мне потребуется немного времени, чтобы закодировать это. Если вы хотите пойти позавтракать, я буду здесь, когда вы вернетесь.

— Нет, я в порядке, — ответила Бэллард. — Мне нужно позвонить.

— Тогда, может быть, мы сможем позавтракать после того, как закончим.

— Э-э-э... … Я думаю, мне, вероятно, нужно продолжать заниматься этим делом. Но, спасибо.

— Поступайте как знаете.

— Я собираюсь найти свободный стол.

Она ушла, почти покачав головой. Она разозлилась на себя за то, что добавила слова благодарности в конце отказа.

Она нашла рабочее место, которое было совершенно пустым, за исключением телефона на столе. Она достала свой собственный телефон и позвонила Робинсон-Рейнольдсу, явно разбудив его.

— Бэллард, в чем дело?

Он казался раздраженным.

— Ты сказал мне сообщать в любое время.

— Да. Что у тебяесть?

— Я думаю, что наша стрельба была умышленным убийством, и я хочу придерживаться этого.

— Бэллард, ты знаешь, что это должно быть...

— Я знаю протокол, но Западное бюро расследует крупное дело для СМИ, и я думаю, они были бы рады, если бы я сняла это с их рук — по крайней мере, до тех пор, пока они не выйдут в эфир с двойным убийством, которое у них есть.

— Ты не детектив из отдела убийств.

— Я знаю, но я была им. Я справлюсь с этим, Л-Т. Мы уже опросили свидетелей, и я была в судебно-медицинской экспертизе, и сейчас я в отделе огнестрельного оружия, проверяю гильзу, которую мы нашли.

— Тебе не следовало ничего этого делать. Тебе следовало передать это дело, как только ты поняла, что это не случайность.

— Западное бюро было занято; я справлюсь с этим. Мы можем передать это сейчас, но они не ухватятся за него, и пройдут часы, а может быть, и дни, прежде чем они это сделают.

— Это не мне решать, Бэллард. Это их решение. Лейтенант Фуэнтес там.

— Не мог бы ты позвонить ему и смазать это для меня, Л-Т? Он, вероятно, будет рад, что мы хотим избавить его от лишних забот.

— В этом вопросе нет никаких "мы", Бэллард. Кроме того, предполагается, что ты свободна от дежурства уже десять минут назад. У меня нет для тебя сверхурочных.

— Я делаю это не для переработки. Никаких "зеленых" на этом деле. "Зеленые" — это ссылка на цвет карточек размером 3х5 см, которые должны были быть заполнены и подписаны руководителем, разрешающим сверхурочную работу.

— Никаких "зеленых"? — спросил Робинсон-Рейнольдс.

— Нет, — пообещала Бэллард.

— Что насчет Полуночников, и где во всем этом Мур? Предполагается, что вы работаете вместе.

— Она осталась в участке, чтобы начать составлять протокол убийства и писать свидетельские показания. По Полуночникам ничего не появилось, но я все равно буду работать над ними. Я не собираюсь отказываться.

— Тогда у тебя много забот.

— Я бы не просила об этом, если бы не могла справиться со своей тарелкой.

Последовала пауза, прежде чем Робинсон-Рейнольдс принял решение.

— Хорошо, я позвоню Фуэнтесу. Я дам тебе знать.

— Спасибо, Л-Т.

Лейтенант отключился первым, и Бэллард вернулась к рабочему месту Элдера. Он ушел. Она огляделась и увидела, что он сидит за компьютерным терминалом у окна, выходящего на 10-ю автостраду. Это означало, что он был в базе данных НИСБИ. Она подошла.

— Бэллард, для тебя здесь что-то есть, — сказал Элдер.

— Действительно? — спросила Бэллард. — Что?

— Еще одно дело. Пуля связана с другим убийством. Почти десять лет назад в Долине. Парня застрелили при ограблении. Гильзы совпадают. Использовался тот же пистолет Вальтер П-двадцать два.

— Вау.

Бэллард почувствовала, как холодок пробежал по ее спине.

— Какой номер дела? — спросила она.

Элдер продиктовал номер с экрана компьютера. Бэллард схватила ручку из стаканчика рядом с компьютерным терминалом и записала номер в свой блокнот.

— Как зовут жертву? — спросила она.

— Ли, Альберт, DOD два-два-одиннадцать. Она все записала.

— Это открытое дело? — спросила она.

— Открыто и нераскрыто, — ответил Элдер. — Дело ОГУ[22].

Отдел по расследованию ограблений и убийств, бывшее подразделение Бэллард до того, как ее бесцеремонно отправили работать в "ночное шоу" в Голливуде. Но 2011 год был до того, как она попала туда.

— Там указано, кто отвечает за ввод-вывод? — спросила она.

— Так и есть, но оно устарело, — ответил Элдер. — Здесь говорится, что следователем является Гарри Босх. Я его знал, и он уже некоторое время на пенсии.

Бэллард замерла всего на мгновение, прежде чем смогла заговорить.

— Я знаю, — затем сказала она.

8

Бэллард затормозила перед домом на Вудро Вильсон. Она зевнула и поняла, что, вероятно, было ошибкой сначала заехать домой. Сменить жесткую униформу было неплохо, но потом часовая дремота на диване каким-то образом только подчеркнула ее усталость, а не сбила ее с ног.

Она услышала доносящуюся из дома музыку, как только открыла дверцу машины. Что-то быстрое, но более блюзовое, чем она привыкла слышать от Гарри Босха. И там был вокал. Это навело ее на мысль, что, возможно, кто-то еще слушал внутри.

Она громко постучала в дверь, чтобы ее было слышно сквозь музыку.

Ее тут же оборвали, а затем дверь открылась. Это был Босх.

— Ну что же, — сказал он. — Блудный сыщик.

— Что за…? — спросила Бэллард. — Что ты хочешь этим сказать?

— Ну, я просто давно от тебя ничего не слышал. Думал, ты забыла обо мне.

— Эй, ты был тем, кто перешел на темную сторону, работая на того адвоката. Я думала, что у тебя для меня нет времени.

— Правда?

— Правда. Итак, тебе уже сделали прививку? Как ты относишься к тому, что внутри будут посетители? У меня есть антитела, и я могу не снимать маску.

Босх отступил назад, пропуская ее внутрь.

— Ты можешь войти и можешь снять маску. Я еще не сделал прививку, но рискну. И для протокола, я не работал на Микки Холлера. Я работаю на себя.

Бэллард переступила порог, проигнорировав комментарий о Холлере и не снимая маски.

— Звук был такой, как будто у тебя здесь вечеринка.

— Я, наверное, немного прибавил громкость.

Дом не изменился. Кухня-камбуз находилась справа от входной зоны, и она пошла вперед, чтобы полюбоваться видом, пройдя мимо столовой в гостиную. Раздвижные двери выходили на террасу и открывался вид на перевал Кауэнга. Она указала на открытые двери.

— Чтобы все в каньоне слышали твои ритмы, — сказала она. — Мило.

— Так вот что это такое? — спросил Босх. — Жалоба на шум? Она повернулась и посмотрела на него.

— На самом деле, это жалоба, но по поводу чего-то другого.

— Отличный способ начать Новый год — с того, что полиция Лос- Анджелеса злится на меня. С таким же успехом можешь ударить меня.

— Только не полиция Лос-Анджелеса. Пока что. Только я. Этим утром я проделала дорогу до Вестчестера, чтобы посетить новую библиотеку отдела по расследованию убийств, которую они там открыли. Ты знаешь, где они хранят все книги по раскрытым делам об убийствах. Наконец-то они собрали их все в одном центральном месте. И я попросила книгу из одного из твоих старых дел, и мне сказали, что она пропала, последний раз она проверялась тобой.

Босх нахмурился и покачал головой.

— Я читал об этом месте в газете, — сказал он. — Спонсором выступила семья Ахмансон. Но торжественное открытие состоялось уже после того, как я вышел за порог полиции Лос-Анджелеса. Я никогда не заходил туда, не говоря уже о том, чтобы взять книгу.

Бэллард кивнула, как будто ожидала его ответа, и у нее уже был готов свой ответ.

— Архивы перемещали из подразделений по одному, — сказала она. — Если книгу выписывали, они перемещали кассовую карточку, чтобы на полке в Ахмансоне было для нее место. Карточка по твоему делу датирована 2014 годом — через три года после убийства и до того, как ты был уволен.

Босх сначала не ответил, как будто проверял факты в уме.

— Дело было в 2011 году? — наконец спросил он. — Как его звали?

— Альберт Ли. Убит из Вальтера П-двадцать два. Очевидно, ты нашел гильзу. Но это, пожалуй, все, что я знаю, потому что ты забрал чертову книгу убийств. Мне нужно ее вернуть, Гарри.

Босх поднял руку, словно пытаясь остановить обвинение.

— Я не брал книгу, ясно? — сказал он. — Когда я уходил, я скопировал хронометраж каждого дела, которое у меня еще оставалось открытым. С некоторых я скопировал все. Но я никогда не брал книгу. А поскольку архивы находятся в подразделениях, кто угодно мог взять эту книгу и вписать мое имя в кассовую карточку. Книги не охранялись. Предположительно, нам это было не нужно, потому что они считались в безопасности. В конце концов, они находились в полицейских участках.

Бэллард скрестила руки на груди, пока не готовая уступать в этом вопросе.

— Итак, ты говоришь, что у тебя может быть хроно, но нет книги?

— Точно. Я сохранил хроно на случай, если их когда-нибудь оправдают, и меня вызовут в суд для дачи показаний о первоначальном расследовании. Я хотел освежить свою память, что-то в этом роде. Я вспомнил дело Альберта Ли. Это было не то дело, в котором я бы даже захотел украсть книгу.

Бэллард сменила позу и оглянулась на обеденный стол. Она увидела шестидюймовую стопку документов, которую не заметила, когда вошла. Верхняя страница явно была первой страницей отчета о вскрытии. Она указала на нее.

— И что это? — спросила она. — Это выглядит, как минимум, как целая книга.

— Это части примерно из шести книг, — ответил Босх. — Но это не Ли. Посмотри сама, если мне не веришь. Зачем мне лгать тебе об этом, Рене?

— Я не знаю. Но воровать книги убийств — это не круто.

— Я согласен. Вот почему я никогда этого не делал.

Она подошла к столу и рукой разложила стопку на столе, чтобы она могла видеть некоторые документы. К одному из документов было прикреплено что-то похожее на фотографию с камер наблюдения. На нем был запечатлен мужчина, садящийся в машину на стоянке ресторана "In-N-Out". На нем не было отметки о времени и дате, так что это не был официальный снимок с места наблюдения.

— Кто это? — спросила она.

— Это не дело Ли, — настаивал Босх. — Это что-то совсем другое,ясно?

— Я просто спрашиваю. Кто это?

— Финбар Макшейн.

Бэллард кивнула. Это объясняло стопку. Некоторые дела порождают множество книг об убийствах. Особенно нераскрытые дела.

— Я так и думала, — сказала она. — Не можешь оставить это так, не так ли?

— И что, ты думаешь, я должен? — спросил Босх. — Он убил целую семью, и ему это сошло с рук. Я должен оставить все как есть?

— Я этого не говорю. Я знаю, что это твой белый кит, Гарри. Мы говорили об этом.

— Хорошо, тогда ты знаешь.

Бэллард хотела вернуть разговор к своему делу.

— Ты сказал, что Ли не тот случай, ради которого стоит переписывать целую книгу — сказала она. — Что ты под этим имеешь в виду?

— Оно не зацепило меня, — ответил Босх.

— Почему?

— Ну, как ты знаешь, или, как я предполагаю, ты скоро узнаешь, некоторые люди являются своего рода архитекторами собственной гибели. А другие попадают под автобус. Они просто оказались не в том месте в неподходящее время и не сделали ничего, что могло бы повлиять на их судьбу. Они невиновны.

Босх указал на стопку документов, разложенных на его столе.

— И именно они вцепились в тебя, — сказал он.

Бэллард кивнула и на мгновение замолчала, словно выражая свое уважение всем тем, кто был невиновен.

— Зацепки или не зацепки, ты можешь рассказать мне, что ты помнишь о Ли? — спросила она. — Я установила логическую связь с убийством человека в Голливуде прошлой ночью.

Босх поднял брови. Он был наконец заинтригован.

— Последнее убийство года, да? — сказал он.

— На самом деле, первое, — ответила Бэллард. — Когда в полночь началась стрельба, кто-то всадил пулю в голову моей жертве.

— Звуковой камуфляж. Умно. Кто жертва?

— Гарри, не ты здесь задаешь вопросы. Сначала расскажи мне о Ли, а потом мы сможем поговорить о моем деле. Возможно.

— Понял. Не хочешь присесть?

Он указал на стол, а не на более уютную гостиную. Он прошел за него, где его спина была бы прижата к стене с неухоженными стопками книг, папок, компакт-дисков и пластинок, и сел. Бэллард села напротив него.

С этими словами Босх сложил папки, разложенные Бэллард, обратно в ровную стопку:

— Альберт Ли, чернокожий мужчина, я думаю, ему было тридцать четыре, когда он умер. Может быть, тридцать три. У него была хорошая идея. Рэперы становились звездами в одночасье, записывали свои собственные треки, выходили прямо из гетто и все такое. Он занял денег и открыл студию звукозаписи в Северном Голливуде. Это было здорово, это было за пределами бандитских территорий Южного Централа, и люди могли приходить, арендовать время в студии и записывать свой рэп. Это была отличная идея.

— Пока этого не случилось.

— Верно, пока этого не произошло. Я упоминал, что он занял деньги. У него был ежемесячный взнос, который он должен был выплачивать, плюс арендная плата и другие расходы. Плюс некоторые из этих людей, которые приходили к нему домой записываться…

— Были гангстерами.

— Нет. То есть, да, они были, но я хотел сказать, что у них не было денег на студийное время, и Альберт — у него был мягкий характер — разрешил им записываться, если они подписали контракт на часть того, что они заработают на битах, понимаешь?

— Поняла. Просто постарайся собрать на это деньги в дальнейшем.

— Точно, и несколько из этих людей добились больших успехов, но даже тогда сбор средств шел медленно. Он подал в суд на пару из этих парней, и все запуталось в судах.

— Он собирался выйти из бизнеса?

— Так бы и было, но он нанял инвестора. Ты знаешь, что такое факторинг?

— Нет.

— Это бизнес-кредит под высокие проценты, который является своего рода промежуточным займом. Он обеспечен твоей дебиторской задолженностью. Понятно?

— На самом деле, нет.

— Допустим, твоей компании задолжали сто долларов, но они не поступят в течение пары месяцев. Факторный кредитор даст тебе сто долларов, чтобы ты мог продолжать бизнес, но он не обеспечен имуществом или оборудованием, потому что ничто из этого не принадлежит компании. Все это сдано в аренду. Единственная ценность, которую компания имеет для обеспечения кредита, это то, что ей должны — дебиторская задолженность.

— Хорошо, я поняла.

— Так вот что сделал Альберт Ли. Только это займы под высокие проценты, это граничит с ростовщичеством, но не переходит грань дозволенного. Это законно, и Альберт пошел по этому пути. Он взял три разных кредита на общую сумму в сто тысяч, все перевернулось с ног на голову, и он не смог их выплатить, потому что его судебные иски все откладывались и откладывались. Итак, вскоре его специалист по займам берет бизнес в свои руки. Он оставляет Альберта за главного и управляет заведением, он платит ему зарплату и, и вот в чем дело, он заставляет его оформить страховой полис для ключевых персон на случай, если с ним что-то случится.

— О, черт. Сколько?

— Миллион.

— Итак, Альберта замочили, а кредитору заплатили.

— Точно.

— Но вы не смогли возбудить дело.

— Не смогли добиться этого.

Босх указал на стопку документов на столе.

— Например, вот это. Я догадываюсь, кто это сделал, но не могу довести дело до конца. Но в отличие от этой семьи, Альберт пошел по пути своего убийцы. Для некоторых людей волк врывается в дом. А такие, как Альберт, сами приглашают волка в дом.

— Так что никакой симпатии к парню, который приглашает волка войти. Как это согласуется с "все имеют значение или никто не имеет значения"?

— Парень, который открывает дверь, по-прежнему имеет значение. Но невинные на первом месте. Когда я раскрою все эти дела, мы сможем поговорить о следующей волне. Все по-прежнему имеют значение. В сутках не так много часов, а дней в году не так много.

— И вот почему парень, убивший целую семью, находится на вершине твоей кучи.

— Ты поняла.

Бэллард кивнула, когда переварила мнение Босха о том, что нужно, чтобы либо увлечься делом, либо поставить его в конец очереди.

— Итак, — наконец сказала она. — В деле Альберта Ли кто был решающим фактором?

— Это был врач, — сказал Босх. — Вообще-то, дантист. Его звали Джон Уильям Джеймс. Его офис находился в Марине, и я думаю, он заработал столько денег на установке зубных пломб, что начал заниматься факторингом.

— Ты сказал "был" и что "его звали Джон Уильям Джеймс".

— Да, с твоим делом это будет проблемой. Джон Уильям Джеймс мертв. Через пару лет после убийства Альберта Ли Джеймса тоже замочили. Он сидел в своем Мерседесе на стоянке возле своего офиса, когда кто-то всадил и ему в голову пулю 22-го калибра.

— Черт.

— Вот и твоя зацепка, да?

— Возможно. Но я все равно хотела бы посмотреть, сможешь ли ты найти хронологию по делу и все остальное, что у тебя есть.

— Конечно. Оно либо в кладовке под навесом для машины, либо под домом.

— Под?

— Да, я построил там кладовку после того, как вышел на пенсию. Там довольно мило. У меня даже есть скамейка, когда я спускаюсь и просматриваю дела.

— Что, я уверена, ты часто делаешь.

Босх не ответил, что она восприняла как подтверждение.

— Кстати, — сказала Бэллард. — Как у тебя дела со всем... что связано с радиацией?

Она заколебалась, не произнося слово лейкемия.

— Очевидно, я все еще на ногах, — сказал Босх. —Я принимаю таблетки, и, похоже, они помогают мне держать себя в руках. Это может вернуться, но пока у меня нет никаких претензий.

— Приятно слышать, — сказала Бэллард. — Так ты не против поискать этот хронометр сейчас?

— Конечно, я сейчас вернусь. Это может занять некоторое время.

Хочешь, я снова включу музыку?

— Все в порядке, но я собиралась спросить, что это у тебя играло, когда я подъехала? В ней был ритм.

— "Compared to What". Некоторые говорят, что это была первая джазовая песня протеста: "Никто не дает нам ни рифмы, ни причины. Если есть сомнения, они называют это изменой".

— Хорошо, включи это снова. Кто это?

Босх встал и подошел к стереосистеме, чтобы нажать кнопку воспроизведения. Затем он уменьшил громкость.

— Изначально Эдди Харрис и Лес МакКанн, но в этой версии Джон Ледженд и The Roots.

Бэллард расхохоталась. Босх снова нажал на кнопку.

— Что? — спросил он.

— Ты меня удивляешь, Гарри, вот и все, — сказала Бэллард. — Я не думала, что ты слушаешь что-либо, записанное в этом столетии.

— Это больно, Бэллард.

— Прости.

— Я сейчас вернусь.

9

Бэллард была в гараже своего кондоминиума, доставала из багажника сумку с инструментами, держа под мышкой распечатки от Босха, когда к ней подошел мужчина. Она напряглась, осматривая гараж, но больше никого вокруг не увидела. В сумке с инструментами был ее пистолет.

— Привет, соседка, — сказал мужчина. — Я просто хотел представиться.

Ты двадцать третья, верно?

Она поняла, что он имеет в виду номер ее квартиры. Она прожила в этом здании всего несколько месяцев, и, хотя в нем было всего двадцать пять квартир, она еще не познакомилась со всеми своими соседями.

— Да, привет, — сказала она. — Рене. Они столкнулись локтями.

— Я Нейт из тринадцатой, прямо под тобой, — сказал он. — С Новым годом!

— И тебя с Новым годом, — ответила Бэллард.

— Моего компаньона зовут Роберт. Он сказал, что встретил тебя, когда ты перевозила вещи.

— О, точно, да, я познакомилась с Робертом. Он помог мне затащить столик в лифт.

— И он сказал, что ты коп.

— Да.

— Думаю, в наши дни не лучшее время быть копом.

— В этом есть свои моменты. Не все хорошо, не все плохо.

— Просто, чтобы ты знала, я присоединился к протесту "Жизни черных имеют значение". Не держи на меня зла.

— Я не буду. И я согласна, что жизни черных имеют значение.

Бэллард заметила, что у него был шлем и велосипедная экипировка, в том числе обтягивающие велосипедные шорты с подкладкой на ягодицах, которые выглядят неловко, когда вы слезаете с велосипеда.

Она хотела сменить тему, не нагрубив соседу.

— Ты катаешься? — спросила она.

Это был глупый вопрос, но лучшее, что она смогла придумать.

— Я использую любую возможность, — ответил Нейт. — Но я уверен, что у тебя другое хобби.

Он указал на доски, которые Бэллард прислонила к стене гаража перед своим "Дефендером". Одна была ее доской для гребли в спокойные дни, другая - ржавым мини-танкером для серфинга на закате. Остальные ее доски лежали в кладовке кондоминиума, но ее шкаф был полон, и она знала, что, оставляя свои наиболее используемые доски в гараже, рискует тем, что они могут быть украдены. Рене надеялась, что камеры на выходах послужат сдерживающим фактором.

— Да, думаю, мне нравится пляж, — сказала она, и ей сразу же не понравился ее ответ.

— Что ж, рад с тобой познакомиться и добро пожаловать, — сказал Нейт. — Я также должен сказать тебе, что я действующий президент ассоциации домовладельцев. Я знаю, что ты арендуешь у корпоративных владельцев — мы это одобрили — но, если тебе понадобится что-нибудь, связанное с ТСЖ, постучи в мою дверь на первом этаже.

— Хорошо. Я так исделаю.

— И я надеюсь увидеть тебя на одной из вечеринок во дворе.

—Я об этом не слышала.

— Первая пятница каждого месяца, не считая сегодняшнего, конечно.

Счастливый час. Это ВСВ[23], но люди делятся.

— Ладно, хорошо. Может быть, увидимся там. И приятно познакомиться.

— С Новым годом!

— То же самое.

Бэллард все еще привыкала к соседям и чувствовала себя неловко во время встреч и приветствий — особенно когда выяснилось, что она полицейский. Большую часть последних четырех лет она провела, чередуя для ночлега палатку на Венис-Бич и дом своей бабушки в Вентуре.

Но ковид-19 закрыл пляжи, в то время как растущее число бездомных в Венис сделало его местом, где она не хотела быть.

Она сняла квартиру, которая находилась всего в десяти минутах езды от участка. Но это означало, что у нее были соседи сверху и снизу, слева и справа.

Нейт направился к лифту, в то время как она решила подняться по лестнице, чтобы не ехать с ним и не заводить больше светскую беседу. Ее телефон начал жужжать, и она попыталась вытащить его из кармана, не уронив документы от Босха. Она увидела на экране, что звонит Лиза Мур.

— Пиздец! — сказала Лиза вместо приветствия.

— Что случилось, Лиза? — спросила Бэллард.

— У нас дело, а я с Кевином в пяти минутах от "Мирамара".

Бэллард истолковала это так, что Полуночники заявили об еще одной жертве, а Мур была почти на курорте в Санта-Барбаре со своим бойфрендом, сержантом Олимпийского подразделения.

— В чем дело? — спросила она.

— Жертва сообщила об этом только час назад, — сказала Мур. — Я думала, у нас чисто.

— Ты имеешь в виду, что ее изнасиловали прошлой ночью, но сообщили об этом только сейчас?

— Точно. Она просидела в ванне несколько часов. Послушай, они отвезли ее в отделение неотложной помощи… Есть ли шанс, что ты справишься с этим, Рене? Я имею в виду, что мне, вероятно, потребуется два с лишним часа, чтобы вернуться отсюда с пробками и прочим дерьмом.

— Лиза, мы были на дежурстве все выходные.

— Я знаю, я знаю, я просто подумала, что после нашего разговора у нас всё чисто, понимаешь? Мы изменим ситуацию. Нехорошо просить тебя.

Бэллард развернулась и направилась обратно к своей машине. Это была серьезная просьба со стороны Мур не только потому, что технически это было ее дело. Бэллард знала, что любая поездка в центр лечения изнасилований оставит в ней след. В ЦЛИ не было никаких воодушевляющих историй. Она открыла дверцу своего "Дефендера" и положила сумку обратно.

— Я разберусь с этим, — сказала она. — Но в какой-то момент Дэш соберется проверить, и он может позвонить тебе. Это ты из секс- преступлений. Не я.

— Я знаю, знаю, — ответила Мур. — Я думаю, что сейчас позвоню ему и скажу, что нас вызвали, и один из нас сообщит ему новости после того, как мы поговорим с жертвой. Если ты позвонишь ему позже, это будет и меня касаться. А если я понадоблюсь тебе завтра, я вернусь.

— Неважно. Я просто не хочу, чтобы моя задница висела на волоске за то, что я прикрываю тебя.

— Этого не будет. Ты лучшая. Я позвоню тебе позже, чтобы проверить.

— Хорошо.

Они разъединились. Бэллард была раздражена. Это было не из-за отсутствия у Мур трудовой этики. После года пандемии и антиполицейских настроений иногда было трудно найти приверженность работе. Болезнь "почему-мы-должны-заботиться" заразила весь департамент. Что ее раздражало, так это срыв ее плана провести вечер дома, сделать заказ в "Литтл Домз", покопаться в хронологических записях об убийстве Альберта Ли и поискать связи с убийством Хавьера Раффы. Теперь, когда она взялась за новое дело Полуночников, лейтенант Робинсон-Рейнольдс наверняка с утра первым делом передаст расследование дела Раффы в отдел убийств Западного бюро.

— Черт, — сказала она, заводя "Дефендер".

ЦЛИ был придатком медицинского центра Калифорнийского университета в Санта-Монике. Бэллард много раз бывала там по делам, в том числе, когда ее саму осматривали на предмет наличия признаков изнасилования. Она знала большинство женщин — там работали одни женщины — по именам. Она вошла в дверь без опознавательных знаков и увидела двух человек в форме дневной смены, в которых она узнала МакГи и Блэка — оба мужчины — стоящих в комнате ожидания.

— Эй, ребята, дальше я сама разберусь, — сказала она. — Как поступил вызов?

— Это она позвонила, — сказал Блэк. — Жертва.

— Она думала об этом весь день, а потом решила, что ее изнасиловали, — сказал МакГи. — Какие бы улики там ни были, они исчезли в канализации ванны.

Бэллард на мгновение уставилась на него, пытаясь понять, что скрывается за таким мудацким заявлением.

— Ну, это мы еще посмотрим, — наконец сказала она. — Просто, чтобы ты знал, я предполагаю, что у нее не было сомнений в том, была ли она изнасилована, хорошо, МакГи? Ее колебания, скорее всего, были связаны с тем, что она собиралась сообщить о нем в департамент и офицерам, которым на это наплевать и которые не рассматривают изнасилование как серьезное преступление.

Щеки Макги начали покрываться красными пятнами то ли от гнева, то ли от смущения, то ли от того и другого вместе.

— Не расстраивайся, МакГи, — сказала Бэллард. — Я не говорила, что говорю о тебе, не так ли?

— Да, чушь собачья, — ответил МакГи.

— Как бы то ни было, — сказала Бэллард. — Она говорила вам, что подозреваемых было двое?

— Да, — подтвердил Блэк. — Один вошел, затем впустил другого.

— Во сколько это было? — спросила Бэллард.

— Примерно в полночь, — сказал Блэк. — Она сказала, что не стала дожидаться встречи Нового года. Вернулась домой с работы около половины десятого, приготовила ужин, затем приняла душ и легла спать.

— Какой адрес? — спросила Бэллард.

— Она живет в Делл, — ответил Блэк.

Он вытащил из заднего кармана карточку для собеседования и протянул ее Бэллард.

— Черт, — сказала Бэллард.

— Что? — спросил МакГи.

— Я сидела под эстакадой Кауэнга в полночь. — сказала Бэллард. — Как раз в тот момент, когда эти парни были там, наверху, позади меня.

Делл располагался на склоне холма в нескольких кварталах к северу от эстакады, где Бэллард и Мур пережидали новогоднюю канонаду. Взглянув на информационную карточку, она увидела, что жертва, Синтия Карпентер, жила на Дип-Делл-Террас. Это был почти весь путь вверх по холму к плотине Малхолланд.

Бэллард подняла карточку, как бы спрашивая: "Это все, что у вас есть?"

— Вы будете РП[24] сегодня, верно? — спросила она.

— Как только мы выберемся отсюда, — ответил Блэк.

Бэллард кивнула. Отчет об инциденте был нужен ей как отправная точка расследования.

— Что ж, дальше я сама, — сказала она. — Вы можете возвращаться и идти писать его.

— А ты можешь идти к черту, Бэллард, — ругнулся МакГи.

Он не двинулся с места. Блэк схватил его за руку и потащил к двери.

— Давай просто уйдем, чувак, — сказал он. — Оставь ее.

Бэллард подождала, чтобы увидеть, что МакГи собирается сделать еще. На мгновение воцарилась напряженная тишина, а затем он повернулся и последовал за своим напарником на парковку.

Бэллард перевела дыхание и повернулась к стойке регистрации.

Медсестра Сандра улыбнулась ей, услышав обмен репликами.

— Ты поставила их на место, Рене, - сказала она. — Твоя жертва в третьей палате с Мартой. Я передам ей, что ты будешь в коридоре.

— Спасибо, — поблагодарила Бэллард.

Рене обошла стойку и прошла по короткому коридору, в котором были двери в четыре смотровые палаты. Бэллард бывала там в те времена, когда во всех четырех содержались жертвы сексуального насилия.

Прихожая была выкрашена в пастельно-голубой цвет, и была добавлена фреска с цветами, растущими из плинтуса, в попытке сделать обстановку более приятной в месте, где документировались ужасы. На стене между палатами 1 и 3 висел рекламный щит с различными предложениями посттравматической стрессовой терапии и занятий по самообороне. Бэллард изучала прикрепленную к доске визитную карточку отставного офицера полиции Лос-Анджелеса по имени Хенрик Бастин, который предлагал инструкции по владению огнестрельным оружием. Она поймала себя на том, что предполагает, что он извлек из этого места много пользы для своего бизнеса.

Дверь в палату 3 открылась, и доктор Марта Фэллон вышла, прикрыв за собой дверь. Она улыбнулась, несмотря на обстоятельства.

— Привет, Рене, — поприветствовала она.

— Марта, — сказала Бэллард. — У тебя нет выходных, да?

— Я думаю, когда изнасилования возьмут отпуск, у нас тоже будет такой. Извини, это прозвучало банально, и я не это имела в виду.

— Как Синтия?

— Она предпочитает Синди. Она, э-э, ну, она на темной стороне Луны.

Бэллард слышала, как Фэллон использовала эту фразу раньше. На темной стороне Луны жили люди, которые прошли через то, через что только что прошла Синди Карпентер.

Где несколько часов тьмы меняли все в каждом последующем часе.

Место, которое понимали только те, кто прошел через это.

Чья жизнь уже никогда не будет прежней.

— Возможно, ты слышала — она принимала ванну, — сказала Фэллон.

— Мы ничего не получили, хотя это действительно не имеет значения.

Бэллард восприняла эту последнюю часть как отсылку к нерассмотренным наборам для анализа изнасилования, ожидающим открытия в Группе судебной экспертизы для определения ДНК и другого анализа доказательств. Один этот факт, казалось, говорил о том, какое место занимало сексуальное насилие в спектре тяжких преступлений для департамента и половины общества, не говоря уже об офицере МакГи. Каждые несколько лет возникал политический резонанс, и находили деньги для рассмотрения накопившихся дел об изнасилованиях. Но затем фурор утихал, и дела снова начинали накапливаться. Это был цикл, который никогда не заканчивался.

Отчет Фэллон не стал неожиданностью для Бэллард. В двух других делах Полуночников также не было обнаружено ДНК. Неизвестные преступники тщательно планировали и осуществляли свои преступления. Эти дела были связаны просто способом действия и редкостью в виде пары насильников в одной команде.

На самом деле это было настолько редким явлением, что у него была своя аббревиатура — МСН[25].

— Ты закончила? — спросила Бэллард. — Могу я с ней поговорить?

— Да, я сказала ей, что ты здесь, — ответила Фэллон.

— Как она? — спросила Рене.

Бэллард понимала, что у жертвы не все хорошо. Ее вопрос касался уровня психологической травмы в пределах диапазона, известного Фэллон по работе с тысячами жертв изнасилований на протяжении многих лет, причем с изнасилованиями незнакомцами было труднее всего справиться.

— Она не в порядке, — сказала Фэллон. — Но тебе повезло, потому что прямо сейчас она злится, и это подходящее время для разговора. Как только у нее будет больше времени подумать, это будет сложнее. Она замкнется в себе.

— Верно, — согласилась Бэллард. — Я войду.

— Я принесу ей какую-нибудь одежду, которую можно взять домой, — сказала Фэллон. — Я предположила, что ты возьмешь ее повседневную одежду и сложишь ее в пакет.

Женщины разошлись в противоположных направлениях. Бэллард направилась к двери в палату 3, но на мгновение задержалась снаружи и прочитала, что офицер Блэк записал в карточке, которую он заполнил при транспортировке Синди Карпентер в ЦЛИ.

Карпентер было двадцать девять лет, она была разведена и работала менеджером кофейни "Натив Бин"[26] на Хиллхерст-авеню. Бэллард внезапно поняла, что может узнать эту жертву, потому что кофейня находилась по соседству с ней в Лос-Фелисе, и, хотя Бэллард переехала сюда всего за несколько месяцев до этого, "Натив Бин" стала ее любимым местом, куда она заходила за кофе и иногда за черничным маффином по утрам после работы, особенно если ей хотелось прогнать сон и отправиться к океану.

Бэллард легонько постучала в дверь и вошла. Синди Карпентер сидела на смотровом столе, все еще в халате. Несмотря на то, что она оделась после купания, ее одежда была собрана в качестве вещественного доказательства и лежала в коричневом бумажном пакете на стойке смотрового кабинета. Это соответствовало протоколу, и пакет был опечатан доктором Фэллон. Был второй пакет для улик, в который Блэк и МакГи хватило присутствия духа положить ночную рубашку, которая была на Карпентер во время нападения, а также простыни, одеяло и наволочки с ее кровати. Это была стандартная процедура, но патрульные часто упускали ее из виду. Бэллард пришлось неохотно поставить МакГи и Блэку высокие оценки за это. Также на прилавке лежал выписанный Фэллон рецепт на утреннюю таблетку, а также карточка с инструкциями о том, как получить доступ к результатам тестирования на ВИЧ и ЗППП, которые последуют за осмотром в ЦЛИ.

Бэллард действительно узнала Карпентер. Она была высокой и худощавой, со светлыми волосами до плеч. Бэллард много раз видела ее в витрине "Натив Бин". В некоторых случаях она заказывала у нее, хотя было ясно, что Карпентер была больше, чем просто бариста, и отвечала за бизнес. Бэллард с нетерпением ждала того дня, когда кафе вновь откроется после пандемии, и она сможет зайти и посидеть за столиком. Ей всегда хорошо было в кофейнях. Это была одна из вещей, по которой она больше всего скучала в прошлом году.

Ничто для Бэллард в медицинской карте или из того, что Фэллон сказала в коридоре, не указывало на физическое состояние Карпентер. У нее были геморрагические кровоподтеки вокруг обоих глаз от удушья и рваные раны на нижней губе и левом ухе от укуса. На одной брови также была ссадина, которая, как Бэллард знала по предыдущим случаям, вероятно, появилась, когда с нее грубо сорвали маску, которая была заклеена скотчем на глазах. И, наконец, ее волнистые светлые волосы были бессистемно выстрижены нападавшими, — унижение, о котором Бэллард знала, что Карпентер скажет ей, что это было сделано в конце, и было жутким завершающим аккордом нападения. Насильники забрали волосы с собой.

— Синди, меня зовут Рене, — сказала Бэллард, стараясь говорить непринужденно. — Я детектив из Голливудского подразделения полиции Лос-Анджелеса. Я собираюсь расследовать это дело, и мне нужно задать вам несколько вопросов, если вы не возражаете.

Будучи одна в комнате, Карпентер плакала. В одной руке она держала салфетку, в другой — мобильный телефон. Бэллард хотела знать, кому она звонила или отправляла смс, но это можно сделать попозже.

— Я почти не позвонила вам, ребята, — сказала Карпентер. — Но потом я подумала, а что, если они вернутся? Я хотела, чтобы кто-нибудь знал.

Бэллард кивнула, что поняла.

— Что ж, я рада, что вы позвонили, — сказала Бэллард. — Потому что мне понадобится ваша помощь в поимке этих людей.

— Но я ничем не могу вам помочь, — ответила Карпентер. — Я даже не видела их лиц. На них были маски.

— Что ж, давайте начнем прямо с этого. Вы видели их руки? Другие части их тел? Они были белыми, черными, коричневыми?

— Оба были белыми. Я могла видеть их запястья и другие части их тел.

— Ладно, хорошо. Расскажите мне о масках.

— Как лыжные маски. Одна была зеленой, а другая синей.

Это соответствовало двум другим нападениям. Связь между тремя случаями теперь была больше, чем теория. Это подтверждалось.

— Хорошо, это полезно, — сказала Бэллард. — Когда вы увидели лыжные маски?

— В конце, — ответила Карпентер. — Когда они сорвали маску с моих глаз.

Это было необычной частью для всех трех нападений. Полуночники приносили готовые маски из скотча, которые они надевали на своих жертв только для того, чтобы снять их в конце нападений. Это указывало на то, что они не хотели оставлять маски в качестве улик. Но что более важно, это свидетельствовало о том, что они не маскировались от женщин, чтобы те их не увидели. Их собственные лыжные маски защищали их личности. Это означало, что они хотели скрыть что-то еще от своих жертв.

— Вы заметили в них что-нибудь еще? Или только лыжные маски?

— Один из них натягивал рубашку. Я увидела повязку у него на руке.

— Какой парень, зеленый или синий?

— Зеленый.

— Что это за повязка? Как она выглядела?

— Это была одна из самых больших, какие только есть. Она была квадратной. Прямо здесь.

Она указала на внутреннюю сторону своего предплечья.

— Вы думаете, это было сделано, чтобы скрыть татуировку?

— Я не знаю. Я видела это всего полсекунды.

— Хорошо, Синди, я знаю, это трудно, но мне надо пройти через то, что они с вами сделали, и мне также нужно сделать свои собственные фотографии ваших травм. Но сначала я хочу спросить, говорили ли они вам что-нибудь, вообще что-нибудь, что могло бы означать, что они знали, кто вы такая, до вчерашнего вечера?

— Вы имеете в виду, что это не было случайным? Нет, я не знала этих парней. Совсем.

— Нет, я имею в виду, как вы думаете, они видели вас где-нибудь, например, в кафе, или там, где вы делаете покупки, или где-нибудь еще, и решили нацелиться на вас? Или все было наоборот? Они нацелились на ваш район и таким образом выбрали вас.

Карпентер покачала головой.

— Я понятия не имею, — сказала она. — Они ничего такого не говорили, они просто угрожали мне и наговорили всякой ерунды. Типа, ты думаешь, что ты такая крутая и такая могущественная. Они…

Она остановилась, чтобы поднять салфетку к лицу, когда накатила волна слез. Бэллард протянула руку и коснулась ее руки.

— Мне жаль, что я заставляю вас пройти через это, — сказала Бэллард.

— Мне как будто приходится переживать это заново, — проговорила Карпентер.

— Я знаю. Но это поможет нам поймать этих двух... мужчин. И не дать им, возможно, причинить вред другим женщинам.

Бэллард подождала несколько мгновений, пока Карпентер придет в себя. Затем начала снова.

— Давай поговорим о прошлой ночи до того, как что-то случилось, — сказала она. — Вы куда-нибудь выходили или оставались дома на Новый год?

— Ну, я работала до девяти, когда мы закрыли магазин. — ответила Карпентер.

— Вы говорите о "Натив Бин"?

— Да, мы называем это "Бин". У одной из моих девочек ковид, и график сбился. Мне пришлось работать в последнюю смену в этом году.

— Мне нравится ваше кафе. Я переехала в Финли несколько месяцев назад и с тех пор пью там кофе. Ваши кексы с черникой просто фантастические. В любом случае, вы закрылись в девять, а потом пошли домой? Или вы где-то останавливались?

Бэллард предположила, что она скажет, что остановилась в супермаркете "Гелсон" на Франклин. Это было по пути домой, и одна из других жертв делала там покупки в ночь нападения.

— Я пошла прямо домой, — ответила Карпентер. — Я приготовила ужин — остатки еды на заказ.

— И вы живете одна? — спросила Бэллард.

— Да, с тех пор как я развелась.

— Что вы делали после ужина?

— Я только что приняла душ и легла спать. Я должна была открыться сегодня утром.

— Вы почти всегда открываете по утрам, верно? Тогда я вас и видела.

— Да. Мы открываемся в семь.

— Вы обычно принимаете душ утром, перед уходом на работу?

— На самом деле, обычно нет, я предпочитаю поспать подольше, так что я... Почему это важно?

— Потому что на данный момент мы в действительности не знаем, что может быть важно.

Разочарование Бэллард из-за того, что она не смогла установить связь с "Гелсоном", исчезло, когда Карпентер упомянула о принятии душа. Две предыдущие жертвы сказали, что они принимали душ перед сном в те ночи, когда на них напали. Поскольку только две жертвы сказали это, это может быть совпадением. Но три случая из трех стали закономерностью.

Бэллард почувствовала, как в ней просыпаются инстинкты. Она верила, что у нее может быть с чем поработать.

10

Синди Карпентер отказалась от дальнейшего медицинского ухода за полученными ею травмами. Она сказала Бэллард, что просто хочет вернуться домой. Обратный путь от ЦЛИ до Делл был долгим, и Бэллард воспользовалась этим, чтобы еще раз прослушать историю. К этому времени Карпентер была измучена и устала, но она сотрудничала, снова рассказав историю во всех ее унизительных подробностях, рассказав, что насильники заставляли ее делать, что она слышала и что ей удалось увидеть, когда маска, заклеивающая ее глаза, начала сползать. От первого рассказа в ЦЛИ до второго в машине Карпентер рассказывала одну и ту же историю, добавляя или убавляя несколько деталей здесь и там, но не противореча себе ни в одном месте повествования. Бэллард знала, что это было хорошо. Это означало, что она будет хорошим свидетелем в ходе расследования и на суде, если дело когда-нибудь будет возбуждено.

Бэллард похвалила ее и объяснила почему. Важно было продолжать сотрудничество с Карпентер. Часто жертвы отказывались, когда начинали взвешивать свое психическое выздоровление против доверия системе.

Бэллард намеренно не записывала ни тот, ни другой разговор. Запись, сделанная через несколько часов после нападения, может оказаться золотой в руках адвоката защиты. Она — да,она, — умные насильники часто нанимали женщин-адвокатов для работы с присяжными — могла использовать любое несоответствие между показаниями в суде и первым рассказом, чтобы пробить в деле брешь, достаточную для того, чтобы автобус под названием "разумное сомнение" проехал через присяжных. Бэллард всегда приходилось думать о дальнейших действиях, пытаясь раскрыть настоящее дело.

Карпентер предоставила множество деталей, которые неопровержимо связывали ее нападение с двумя предыдущими случаями. Главными из них были время нападений, конкретные акты сексуального насилия, которым подверглись женщины, и меры, принятые насильниками, чтобы избежать оставления улик. Эти усилия включали ношение перчаток и презервативов и, в частности, захват с собой тряпки для пыли, которой обметали жертву и другие помещения в доме перед тем, как подозреваемые уходили.

В машине в рассказе Синди о своей истории всплыла пара новых деталей. Одна из них заключалась в том, что у мистера Зеленого, как они привыкли называть подозреваемого в зеленой лыжной маске, были рыжие волосы на лобке, в то время как у мистера Синего были там темные, почти черные волосы.

Предполагая, что цвет волос на их теле совпадал с цветом волос на голове, Бэллард теперь располагала частичными описаниями обоих преступников. Две предыдущие жертвы никогда ничего не видели, потому что скотч, наложенный им на глаза, так и не отклеивался. В то время как все три жертвы сказали, что по прикосновению насильников они могли определить, что на них были перчатки, Карпентер во время поездки рассказала, что она видела их руки, когда скотч отклеили, и перчатки, которые они носили, были одноразовыми из черного латекса. Бэллард знал, что такие перчатки были широко доступны. Это не было бы веским доказательством вины, но это была одна из многих деталей, которые могли бы оказаться важными, если бы подозреваемые когда-нибудь были установлены.

Была еще одна улика, связывающая эти три случая в рамках МО[27]. Во время опроса в машине Бэллард сосредоточилась на том, как разговаривали мужчины и какие инструкции они давали Карпентер. Бэллард не стала приводить Карпентер конкретные примеры, потому что это могло привести к ложному подтверждению связи. Ей пришлось попросить Карпентер в более общем плане попытаться вспомнить, что ей было сказано, но молодая женщина дала ключевую связь.

— В конце, перед тем как уйти, один из них — я думаю, это был мистер Синий — сказал: "С тобой все будет в порядке, куколка. Однажды ты оглянешься на это и улыбнешься". Затем он рассмеялся, и они ушли.

Бэллард ждала этого. Половинчатое извинение в конце. Две другие жертвы сообщили то же самое, вплоть до того, что назвали жертву “куколкой”.

— Ты уверена, что он это сказал? Он назвал тебя "куколкой"?

— Я уверена. Никто никогда не называл меня так раньше. Это как в 1980-х или что-то в этом роде.

Бэллард чувствовала то же самое, но это шло вразрез с оценкой Карпентер, основанной на том, что она видела тела нападавших сквозь неплотно прилегающую ленту, что им было лет около тридцати или чуть за тридцать.

До рассвета оставался еще час или около того, когда они остановились перед маленьким бунгало на Дип-Дэлл-Террас, где жила Карпентер. Бэллард хотела проверить дом, чтобы посмотреть, сможет ли она найти точку проникновения и определить, стоит ли проводить полную судебно- медицинскую экспертизу помещения. Она также хотела прогуляться по окрестностям при дневном свете, а затем вернуться после полуночи, чтобы оценить условия освещения и бдительность других жителей района Хиллсайд.

Оказавшись внутри, Бэллард попросила Карпентер посидеть на диване в гостиной, пока она быстро осмотрит дом.

— Ты думаешь, они вернутся? — спросила Карпентер. В ее голосе слышался страх.

— Дело не в этом, — быстро ответила Бэллард. — Я хочу поискать что- нибудь, что патрульные, возможно, упустили из виду. И я хочу выяснить, как плохие парни проникли внутрь. Ты уверена, что ничего не оставила открытым?

— Ничего. У меня ОКР[28] по поводу запирания дверей. Я проверяю их каждый вечер, даже когда знаю, что не выходила через них.

— Хорошо, просто дай мне несколько минут.

Бэллард начала передвигаться по дому одна, достав из кармана пару латексных перчаток. На кухне была дверь, которая, как она предположила, вела прямо в пристроенный гараж на одну машину. На ручке был простой кнопочный замок, а засова не было. В данный момент дверь была не заперта.

— Эта дверь на кухне ведет в гараж? — крикнула она.

— Да, — ответила Карпентер. — А что?

— Она не заперта. У тебя так и было?

— Я так не думаю. Но, возможно, я пропустила это мимо ушей, потому что мусорные баки стоят в гараже, а гараж все равно всегда заперт.

— Ты имеешь в виду закрыт? Или закрыт и заперт на ключ?

— Ну, закрыт и заперт на ключ. Снаружи ты не сможешь открыть его без пульта дистанционного управления.

— Есть ли еще наружная дверь в гараж? Помимо подъемной двери?

— Нет. Только подъемная.

Бэллард решила не открывать дверь в гараж, даже в перчатках, пока ее не проверят криминалисты. Это могло быть средством проникновения. Она также должна была учитывать, что либо МакГи, либо Блэк открыли дверь, проверяя дом во время первоначального вызова. Она могла бы спросить их, но знала, что ни один из них не признался бы в такой оплошности. Она могла бы точно знать, открывали ли они дверь, только если бы один из них оставил отпечатки пальцев на ручке.

Бэллард решила, что осмотрит гараж в последнюю очередь, зайдя снаружи. Она прошла в коридор, который вел к двум спальням и ванной. Сначала она проверила ванную и не увидела никаких следов вторжения через маленькое окошко над ванной.

Она перешла в хозяйскую спальню, где произошло нападение. Там она обнаружила окно, которое было заделано несколькими слоями краски, нанесенной за много лет. Она посмотрела на кровать. Карпентер сказала, что она не знала о вторжении, пока не проснулась от того, что один из мужчин лежал на ней сверху и заклеивал ей глаза и рот скотчем. Затем он привязал ее руки к перилам медного изголовья кровати. Он велел ей не двигаться и не издавать ни звука, а затем она услышала, как он вышел из комнаты и открыл входную дверь своему напарнику.

Бэллард опустилась на колени и заглянула под кровать.

Там было чисто, за исключением нескольких книг. Она вытащила их и увидела, что все они написаны женщинами-авторами: Алафэр Берк, Стеф Ча, Айви Почода. Она задвинула их обратно и встала. Она снова обвела взглядом комнату, но ничего не привлекло ее внимания. Она вернулась в коридор и проверила вторую спальню. Здесь было чисто и просторно, очевидно, комната для гостей. Дверца шкафа была приоткрыта на четыре дюйма.

Бэллард открыла шкаф до конца, не прикасаясь к ручке. Половина пространства была заставлена картонными коробками, помеченными как "Натив Бин". Другая половина была пуста, очевидно, для гостей. Она снова опустилась на колени, чтобы изучить покрытый ковром пол. Она ничего не увидела на ковре, но на ткани был отчетливый узор, свидетельствующий о недавней уборке пылесосом. Все еще стоя на коленях, она откинулась на пятки и позвала Синди в комнату.

Та сразу же пришла.

— Что?

— Ты сказала, что у тебя нет пылесоса и ты вообще не пылесосишь,верно?

— Нет, а что?

— Этот шкаф пропылесосили. Я думаю, именно здесь он прятался. Синди уставилась на тщательно ухоженный ковер.

— Мы положили его, потому что предыдущий владелец хранил там банки с краской, и некоторые из них пролились на пол. Под ним все выглядит ужасно.

— "Мы"?

— Мой муж и я. Мы купили это место, а потом, после развода, я оставила его за собой.

— Дверь — ты оставляешь ее открытой? Типа, чтобы там циркулировал воздух или что-то в этом роде?

— Нет, я держу ее закрытой.

— Ты уверена, что закрыла ее после того, как в последний раз покупала что-то для кофейни?

— Уверена.

— Ладно. Послушай, извини, я знаю, ты, наверное, просто хочешь, чтобы тебя оставили в покое, но я хочу, чтобы сюда приехали криминалисты и осмотрели шкаф и, возможно, остальную часть дома.

Карпентер была удручена.

— Когда? — спросила она.

— Я позвоню им прямо сейчас, — сказала Бэллард. — Я сделаю это как можно быстрее. Я знаю, что это вторжение, но мы хотим заполучить этих парней, и я не хочу упустить ни одной детали. Думаю, что ты тоже этого не хочешь.

— Ладно, я думаю. Ты будешь здесь?

— Если они смогут прийти сейчас, я останусь. Но через несколько часов у меня начинается другая смена. Мне нужно будет зарегистрироваться в участке.

— Пожалуйста, попытайся уговорить их приехать сейчас.

— Я постараюсь. Э-э, ты упомянула своего мужа. Он все еще в Лос-Анджелесе? Какие у тебя с ним отношения?

— Он здесь, и у нас все хорошо, потому что мы не видимся. Он живет вВенис.

Но в том, как она это сказала, чувствовалось явное напряжение.

— Чем он занимается? — спросила Бэллард.

— Он в технологической индустрии, — сказала Карпентер. — Работает на стартапы и все такое. Он находит инвесторов.

Бэллард встала. Ей пришлось сделать шаг, чтобы удержать равновесие.

Она поняла, что сказывалось недосыпание.

— С тобой все в порядке? — спросила Карпентер.

— Я в порядке, просто не выспалась, — ответила Бэллард. — Как твой бывший отнесся к тому, что ты получила дом?

— С ним все было в порядке. Почему…? Я имею в виду, что ему это не понравилось, но … В чем дело?

— Я просто должна задать много вопросов, Синди, вот и все. В этом нет ничего особенного. Это тот, с кем ты переписывалась?

— Что?

— Когда я сегодня вошла в смотровую, у тебя был такой вид, будто ты писала сообщение или звонила.

— Нет не он, я писала Лейси в кафе, сказала ей, что она должна держать все под контролем, пока я не вернусь.

— Ты рассказала ей, что произошло?

— Нет, я солгала. Я сказала, что попала в аварию. Она указала на повреждения на своем лице.

— Я должна придумать, как это объяснить, — сказала она.

Это заставило Бэллард задуматься, потому что она знала, что то, что Карпентер сказала людям сейчас, может вернуться и разрушить дело, если оно когда-нибудь дойдет до суда. Каким бы безумным это ни казалось, довод защиты о том, что секс был по обоюдному согласию, мог бы получить поддержку присяжных заседателей, если бы имелись показания подруги предполагаемой жертвы о том, что она никогда не упоминала о нападении. Это была надуманная возможность, но Бэллард знала, что в какой-то момент ей понадобится научить этому Карпентер.

Но сейчас было не время.

— Итак, ты расскажешь об этом своему бывшему? — спросила она. — О том, что произошло?

— Я не знаю, наверное, нет. Это не его дело. В любом случае, я не хочу думать об этом прямо сейчас.

— Я понимаю. Я сейчас вызову криминалистов, посмотрим, смогу ли я их вытащить. Тебе придется остаться в гостиной, если не возражаешь. Я хочу, чтобы они поработали в твоей спальне.

— Можно я пойду возьму свою книгу почитать? Она под кроватью.

— Да, все в порядке. Просто постарайся больше ничего не трогать. Карпентер вышла из комнаты, а Бэллард достала свой телефон.

Прежде чем вызвать бригаду криминалистов, она присела на корточки и сфотографировала ковер в шкафу, надеясь, что на снимке будет виден след от пылесоса. Затем она позвонила криминалистам и получила расчетное время прибытия в течение часа.

В гостиной Бэллард сказала Карпентер, что криминалисты скоро будут. Затем она спросила, есть ли в доме пульт дистанционного управления, который открывает подъемную дверь гаража. Она объяснила, что не хотела трогать ручку на двери из кухни. Даже рука в перчатке может уничтожить отпечатки пальцев.

— Я использую гараж для хранения вещей и просто паркуюсь перед домом или на подъездной дорожке, — сказала Карпентер. — В моей машине есть кнопка, которая открывает ее, и на стене внутри гаража рядом с кухонной дверью есть кнопка.

— Хорошо, — сказала Бэллард. — Мы можем подойти к машине и воспользоваться пультом?

Они вышли, и Карпентер дистанционным ключом отперла свою машину. Габаритные огни мигнули, но Бэллард не услышала характерного щелчка замков.

— Твоя машина была заперта? — спросила она. — Я не...

— Да, я заперла ее прошлой ночью, — ответила Карпентер.

— Я не слышала, как щелкнули замки.

— Ну, я всегда запираю ее.

Бэллард была раздражена на себя за то, что сначала не проверила, заперта ли машина. Теперь она никогда не узнает наверняка.

— Я собираюсь зайти со стороны пассажира, — сказала она. — Я не хочу прикасаться к ручке водительской двери. Где находится пульт гаража?

— На козырьке, — сказала Карпентер. — Со стороны водителя.

Бэллард открыла дверцу и наклонилась к машине. Она достала из кармана свою связку ключей и концом ключа от квартиры нажала кнопку на пульте дистанционного управления гаражом. Затем она вышла из машины и увидела, как дверь гаража открылась с громким скрежетом пружин.

— Она всегда издает такой звук? — спросила она.

— Да, мне нужно смазать ее или что-то в этом роде, — ответила Карпентер. — Мой муж обычно занимался подобными вещами.

— Ты слышишь изнутри, когда она открывается?

— Могла, когда мой бывший все еще жил здесь.

— Как вы думаешь, это разбудило бы тебя в спальне?

— Да. Это трясет весь дом, как от землетрясения. Ты думаешь, так они…

— Я пока не знаю, Синди.

Они стояли на пороге открытого гаража.

Карпентер была права. Там не было места для машины. Единственный отсек был забит коробками, велосипедами и другим имуществом, включая три контейнера для мусора, вторичной переработки и дворовых отходов. Похоже, Карпентер хранила в гараже еще и припасы из "Натив Бин". Там были стопки стаканчиков и защелкивающихся крышек в прозрачных пластиковых упаковках, а также большие коробки с различными подсластителями. Бэллард подошла к двери, ведущей на кухню. Она заметила кнопку, которая открывала дверь гаража на стене слева от дверного косяка.

Она наклонилась, чтобы посмотреть на замочную скважину в ручке, но не смогла увидеть никаких признаков того, что к ней кто-то прикасался.

— Итак, мы не знаем наверняка, была ли эта дверь заперта, — сказала она.

— Нет, но в большинстве случаев так и есть, — ответила Карпентер. — И, как я уже сказала, гараж определенно был закрыт.

Бэллард просто кивнула. Она не рассказала Карпентер свою текущую теорию о том, что один из насильников проник в дом еще до того, как она пришла с работы, и прятался в шкафу в гостевой комнате, пока она не приняла душ и не легла спать. Затем он сделал свой ход, вывел ее из строя, заклеил ей рот и глаза скотчем и впустил другого насильника.

Рабочий стол справа от кухонной двери был заставлен оборудованием, которое, как предположила Бэллард, привезли из кофейни. Там стоял открытый ящик с инструментами, беспорядочно сложенными на верхнем подносе. Она увидела отвертку, лежащую на скамейке, саму по себе, как будто ее вынули из ящика с инструментами и оставили там. Она задалась вопросом, принесли ли насильники свои инструменты для взлома или рассчитывали найти что-то в гараже дома, в котором жила одинокая женщина.

— Эта отвертка твоя? — спросила она.

Карпентер подошла, чтобы взглянуть на нее. Она протянула руку, чтобы взять.

— Нет, не трогай, — сказала Бэллард.

— Извини, — произнесла Карпентер. — Может быть. Я не могу точно сказать. Все эти вещи, инструменты, оставил Реджи.

— Твой бывший?

— Да. Как ты думаешь, они воспользовались ею, чтобы проникнуть внутрь? Тогда как они попали в гараж?

В ее голосе послышались пронзительные нотки.

— Я не знаю ответа ни на один из вопросов, — сказала Бэллард. —Давай посмотрим, что установит экспертиза.

Бэллард проверила свой телефон и сказала, что криминалисты прибудут через сорок пять минут. Пока она смотрела на экран, поступил звонок. Это был Гарри Босх.

— Мне нужно ответить, — сказала она Синди. — Почему бы тебе пока не вернуться в гостиную.

Бэллард вышла из гаража на улицу, чтобы ответить на телефонный звонок. Но затем она быстро обернулась, чтобы помешать Карпентер дотронуться до ручки кухонной двери.

— Синди, нет, — позвала она. — Извини, ты не могла бы выйти этим путем и войти через парадную дверь?

Карпентер выполнила инструкции, и Бэллард ответила на звонок.

— Гарри, привет.

— Рене, похоже, ты чем-то занята. Я просто проверял. Ты извлекла из хроно[29] что-нибудь полезное?

Бэллард потребовалось мгновение, чтобы вспомнить, о каком случае и о каком хроно он говорил.

— Э-э, нет, — сказала она. — Меня отвлекли, вызвали по делу.

— Еще одно убийство?

— Нет, мы ищем серийных насильников.

— Несколько? МСН?

— Да, странно, — ответила она. — Это команда. Прошлой ночью у нас была третья жертва, но она сообщила об этом только после того, как я уже побывала у тебя дома.

Наступила тишина.

— Гарри, ты там?

— Да, я просто подумал. Команда. Это довольно редкое явление. Обычно это групповые изнасилования. Не бывает двух парней с одинаковой психопатией.

— Да. Итак, я провозилась с этим весь день. Мы называем их Полуночниками.

— Когда у тебя есть два таких парня … ну, знаешь, которые думают одинаково...

Он замолчал.

— Да, что насчет этого? — спросила Бэллард.

— Просто один и один не значит два, понимаешь? — сказал Босх. — Они питаются друг от друга. Один плюс один — три … они обостряются, становятся более жестокими. В конце концов, изнасилования недостаточно. Они убивают. Ты должна достать их сейчас, Рене.

— Я знаю. Ты думаешь, я этого не знаю?

— Мне жаль. Я знаю, ты в курсе. В любом случае, у меня где-то здесь есть книга, которую тебе стоит прочитать.

— Какая книга?

— Это о давнем деле о "Душителе на склоне холма". Боб Гроган — он был легендой в ОГУ. Но в этом случае оказалось, что душителей было двое, а не один. Гроган поймал их, и об этом есть книга. У меня где-то здесь есть она. Называется "Двое — отдельный вид".

— Что ж, если ты найдешь это, дай мне знать. Я могла бы подойти и взять ее. Возможно, она поможет мне понять этих двух уродов.

— Итак, если ты собираешься заниматься делом об изнасиловании, как насчет того, чтобы я немного поработал над другим делом? Стрельба прошлой ночью.

— У меня такое чувство, что оно будет снято с моей повестки дня. Теперь у нас есть три связанных дела об изнасилованиях. Они оставят меня в этом деле и передадут в отдел убийств Западного бюро.

— Ну, до тех пор я мог бы работать. Хотя мне нужно посмотреть, что у тебя есть.

Бэллард на мгновение задумалась. Привлечение к расследованию постороннего человека — даже если это был кто-то с опытом Гарри Босха — могло вляпать ее в дерьмо.

Особенно после того, как годом ранее Босх работал с адвокатом защиты Микки Холлером над получившим широкую огласку убийством.

Никто из командного состава департамента не одобрит этого. Никто во всем департаменте не одобрит.

Это должно было быть внеурочным занятием.

— Что ты думаешь? - подсказал Босх.

— Я думаю, если ты найдешь эту книгу, мы могли бы поторговаться. — сказала Бэллард. — Но это опасно для меня — с точки зрения департамента.

— Я знаю. Подумай об этом. Если увидимся, значит, увидимся.

11

Ожидая прибытия криминалистов, Бэллард прогулялась по окрестностям и начала размышлять над тем, чем это нападение отличается от первых двух. У нее не было сомнений, что это были одни и те же преступники. Было слишком много сходства. Но в этом последнем происшествии были и уникальные моменты. Бэллард на ходу начала перечислять их в уме.

Основное различие заключалось в географическом местоположении. Первые два случая произошли в квартирах в районах с план-сеткой[30], которые предоставляли насильникам несколько путей отступления, если что-то пойдет не так. Не так с Дип-Делл-Террас. Это была улица-дорога, которая вела в тупик. Это была также извилистая, узкая горная дорога в районе, по которой в конечном счете было всего два или три пути вверх и обратно вниз.

В этом районе не было маршрута, который вел бы через горы. Это было важным отличием. Выбирать жертву в этом районе было более рискованно. Если бы у насильников что-то пошло не так и поступил сигнал о помощи, пути отступления могли быть легко перекрыты полицией. В то же время, когда она мысленно отметила это различие в схеме, она также признала, что схемы эволюционировали. Успех первых двух изнасилований мог бы ободрить насильников, приведя их к новым, более рискованным охотничьим угодьям.

Вторым аспектом, который заметно отличался от первых двух случаев, была топография. Бэллард, как и Лиза Мур, действовали в соответствии с теорией о том, что нападения были тщательно спланированы. Как только жертва становилась мишенью, насильники следили за ее распорядком дня и готовились к проникновению и нападению. Скорее всего, это означало проникновение в район снаружи. Каждая из предыдущих жертв жила в нескольких кварталах от главных магистралей восток-запад — Мелроуз-авеню в первом случае и бульвара Сансет во втором. Предполагалось, что насильники входили внутрь, а затем крадучись передвигались по дому, наблюдая за жертвой, ее домом и распорядком дня в этом районе.

Следовательно, ровный район с сеткой позволял лучше добраться до жертвы и скрыться после совершения преступления. Но когда Бэллард спустилась по Дип-Делл-Террас, сразу стало ясно, что такого рода подготовка и стратегия ухода будут здесь трудными, если не невозможными. Доступ к задней части дома Синди Карпентер был сильно ограничен крутым горным склоном. Дома, расположенные позади него на следующей улице вверх по холму, были консольно расположены на почти отвесной скале. Здесь не было никакого движения между домами и за ними. Этим домам даже не нужны были заборы и ворота; естественный рельеф обеспечивал безопасность.

Все это подсказало Бэллард, что они искали не в том направлении. Они искали пару бродяг, вуайеристов, которые пришли в этот район с оживленной торговой улицы, перемещались между домами и за ними и обнаружили свою добычу, заглядывая в окна, возможно, чтобы нанести удар или вернуться позже. Это подтвердилось, когда опросы жертв и ограниченное сопоставление их привычек и передвижений в предыдущие дни не выявили никакой связи между двумя женщинами. Они вращались в разных кругах, не пересекаясь.

По всем признакам, третье дело изменило все это. Третье дело указывало на то, что жертва была выбрана в качестве жертвы где-то в другом месте и за ней следили до ее дома. Это изменило ход расследования, и Бэллард молча ругала себя за то, что впустую потратила время, глядя в другую сторону.

Бэллард получила уведомление по электронной почте на свой телефон и открыла приложение, чтобы увидеть, что офицер Блэк отправил ей копию РП. Она открыла его и просмотрела две страницы на своем маленьком экране. В деталях ничего не выделялось как новая информация. Она закрывала приложение, когда была поражена бесшумно проносящимся мимо нее автомобилем. Она обернулась и узнала в нем один из электромоторов BMW, которые использовались экспертами.

Департамент закупил целый парк таких машин для использования детективами, но радиус действия в шестьдесят миль на одном заряде батареи ограничивал их полезность, когда детективам нужно было ехать дальше, не сбавляя темпа расследования. Рекламируемый диапазон также значительно снизился при движении по автостраде, а в Лос- Анджелесе редко удавалось провести расследование, не выезжая на автостраду. Появилось множество историй о детективах, брошенных на произвол судьбы с севшими аккумуляторами, а машины были изъяты и припаркованы на крыше городского гаража более чем на год, прежде чем их снова распределили, на этот раз по таким подразделениям, как криминалистика и аудио-визуализация, которые совершали одиночные поездки на места преступлений, а затем возвращались к кораблю-матке.

Бэллард направилась обратно к дому Синди Карпентер и встретила эксперта-криминалиста, когда тот выходил из BMW. Он открыл багажник.

— Бэллард, Голливудский отдел, — представилась она. — Я звонила.

— Я — Рено, — сказал мужчина. — Извини, если я напугал тебя там, сзади. Здесь так тихо. У меня бывали люди, которые буквально проходили передо мной, не глядя.

— Ну, может быть, если бы ты немного сбавил скорость, этого бы не случилось.

— Ты знаешь, какая скорость на этих штуках? Ты едва касаешься педали, и ты уже на скорости сорок. В любом случае, что тебе здесь нужно?

Он закрыл багажник и встал наготове, держась одной рукой за ручку большого чемодана с оборудованием, вес которого сгибал его плечи. Это был худощавый мужчина в темно-синем комбинезоне. на нагрудном кармане белыми буквами было вышито "сид".

— Прошлой ночью у нас было изнасилование с участием двух подозреваемых, расследуем по горячим следам, — сказала Бэллард. — Я не могу найти точку входа, но я думаю, что это был гараж. Я хочу, чтобы ты начал с этого. На верстаке лежит отвертка — может, нам с ней повезет. После этого в комнате для гостей есть шкаф, на который я хочу, чтобы ты взглянул.

— Хорошо, — сказал Рено. — Пострадавшая в больнице?

— Нет, она отказалась от дальнейшего лечения. Она внутри.

— О.

— Она знает, что ты приедешь, и я останусь с тобой. И я хочу, чтобы ты тоже занялся машиной.

Она указала на "Тойоту", припаркованную на улице позади машины Рено.

— Она была в гараже? — спросил Рено.

— Нет, но он открывается из машины, и я думаю, что они сели в машину, потом открыли гараж, потом зашли в дом. Простой замок на двери в кухню.

— Машина была не заперта?

— Не уверена. Возможно. Открывается пультом на ключе.

— Понял.

— Только побыстрее, ладно? У нее был очень плохой день.

— Похоже на то. Я быстро.

— И я схожу за ключом, чтобы открыть машину.

Пока Рено раскладывал свое оборудование, Бэллард вернулась в дом и попросила у Синди ключи от ее машины. Она объяснила, зачем, и Синди, казалось, восприняла это как еще один уровень насилия — ее дом, ее тело, а теперь даже ее машина были захвачены этими злыми людьми. Она начала плакать.

Бэллард признала, что Синди становится очень уязвимой. Она спросила, есть ли у нее друг или член семьи, которому она могла бы позвонить, чтобы узнать, могут ли они остаться с ней.

Карпентер ответила: "Нет".

— Я видела в отчете о происшествии, что ты указала своего бывшего мужа в качестве ближайшего родственника, — сказала Бэллард. — Он приедет?

— О Боже, нет, — воскликнула Карпентер. — И, пожалуйста, не звони ему. Я указала его только потому, что не могла трезво мыслить. И он единственный живет в Лос-Анджелесе. Вся моя семья живет в Ла-Хойе.

— Ладно, извини, что спросила. Просто ты кажешься какой-то уязвимой.

— А разве ты не была бы?

Бэллард поняла, что попала прямо в точку.

— Прости, — сказала она. — Это было глупо. А как насчет Лейси из магазина?

— Ты, кажется, не понимаешь. Я не хочу, чтобы люди знали об этом. Как ты полагаешь, почему я так долго думала, прежде чем позвонить вам? Я в порядке, хорошо? Просто делайте то, что должны, а потом оставьте меня в покое.

Возврата к этому не было. Бэллард извинилась и отнесла ключ Рено. Он уже посыпал серебряным порошком ручку двери со стороны водителя в поисках отпечатков пальцев.

— Что-нибудь есть? — спросила она.

— Просто пятна, — сказал Рено.

— Как будто их вытирали?

— Может быть, а может и нет.

Это было бесполезно. Бэллард положила ключи от машины на крышу машины.

— Я собираюсь постучать в несколько дверей. Я должна вернуться до того, как ты закончишь. Если нет, попроси связистов позвонить мне. У меня нет ровера.

— И она знает, что я войду?

— Да, но сначала постучи.

— Понял.

— Ее зовут Синди.

— Это тоже понял.

Бэллард остановилась на домах с восточной стороны дома Карпентера, полагая, что у жителей этой стороны больше шансов увидеть что-то необычное, потому что западная сторона ведет в тупик. Любому, кто покидает дом Карпентер пешком или на машине, придется двигаться на восток.

Опрос соседей после изнасилования — дело деликатное. Последнее, что нужно жертве, это чтобы все на улице знали о случившемся. Некоторые жертвы стойко отказывались подвергаться стигматизации, но другие в конечном итоге испытывали стыд и теряли уверенность в себе после такого нападения.

С другой стороны, если по соседству существовала опасность, жители должны были знать об этом.

Кроме того, закон связал Бэллард руки. Согласно законам Калифорнии, жертвам сексуального насилия предоставляется полная конфиденциальность, если только они не решат отказаться от этого права.

Бэллард даже не обсуждала эту тему с Синди Карпентер и на данный момент была обязана по закону не раскрывать ее как жертву изнасилования никому за пределами правоохранительных органов.

Бэллард полностью натянула маску и подняла свой значок, когда дверь дома по соседству с домом Карпентер открыла женщина лет шестидесяти, у которой был один из признаков того, что ее заперли на девять месяцев. У основания ее темных волос виднелась густая полоска седины, свидетельствующая о том, что она давно в последний раз ходила в салон краситься.

— Полиция Лос-Анджелеса, мэм. Я детектив Бэллард, и мне жаль вас беспокоить, но я разговариваю со всеми соседями в округе. Прошлой ночью после полуночи на этой улице произошло преступление, и я просто спрашиваю, видели ли вы или слышали что-нибудь необычное ночью.

— Что за преступление?

— Это был взлом.

— Боже мой, в какой дом?

То, что она спросила, какой дом, а не чей, указало Бэллард на то, что эта женщина, возможно, не знала своих соседей лично. Это не имело бы значения, если бы она что-то слышала или видела. Но это означало, что она, возможно, не начнет сплетничать с соседями после ухода Бэллард. Это было хорошо. Бэллард не хотела, чтобы соседи уже знали о ее приходе, когда она постучит в их двери.

— Соседний дом, — сказала Бэллард. — Вы слышали или заметили что- нибудь необычное прошлой ночью?

— Нет, — ответила женщина. — Насколько я помню, нет. Кто-нибудь пострадал?

— Мэм, я не могу обсуждать с вами детали. Я уверена, вы понимаете. Вы живете здесь одна?

— Нет, мы с мужем. Наши дети выросли. Это была девушка по соседству? Та, которая живет одна?

Она указала в направлении дома Синди Карпентер.

То, что она назвала ее "девушка" вместо того, чтобы называть по имени, было еще одним признаком того, что эта женщина плохо знала своих соседей, если вообще знала.

— Ваш муж дома? — спросила Бэллард, игнорируя вопросы. — Могу я с ним поговорить?

— Нет, он ушел играть в гольф, — сказала женщина. — В загородный клуб Уилшир. Он скоро будет дома.

Бэллард достала визитную карточку и отдала ее женщине, проинструктировав ее, чтобы ее муж позвонил, если вспомнит, что слышал или видел что-то необычное прошлой ночью. Затем она записала имя женщины для своих отчетов.

— Мы в безопасности? — спросила женщина.

— Я не думаю, что они вернутся.

— Они? Их было больше, чем один?

— Мы думаем, что это были двое мужчин.

— Боже мой.

— Вы случайно не видели двух мужчин на улице прошлой ночью?

— Нет, я ничего не видела. Но теперь мне страшно.

— Я думаю, вы в безопасности, мэм. Как я уже сказала, мы не ожидаем, что они вернутся.

— Ее изнасиловали?

— Мэм, я не могу говорить об этом деле.

— Боже мой, ее изнасиловали.

— Мэм, послушайте меня. Я сказала, что это был взлом. Если вы начнете распространять слухи, вы причините много боли своей ближайшей соседке. Вы этого хотите?

— Конечно, нет.

— Хорошо. Тогда, пожалуйста, не надо. Скажите своему мужу, чтобы позвонил мне, если он слышал или видел что-нибудь необычное прошлой ночью.

— Я позвоню ему прямо сейчас. Он уже должен ехать домой.

— Спасибо, что уделили мне время.

Бэллард вернулась на улицу и направилась к следующему дому. И так далее. В течение следующего часа она постучала еще в семь дверей и побеседовала с жильцами пяти из них. Ни у кого не было никакой полезной информации. На дверях двух домов были установлены камеры видеонаблюдения, но просмотр видеозаписи, сделанной накануне вечером, не дал ничего полезного.

Бэллард вернулась в дом Синди Карпентер как раз в тот момент, когда Рено укладывал вещи в багажник своего электромобиля.

— Итак, что ты получил? — спросила Бэллард.

— Большое жирное ничего, — ответил Рено. — Эти ребята были хороши.

— Дерьмо.

— Прости.

— А как насчет отвертки в гараже?

— Протерта начисто. Что означает, что ты, вероятно, была права. Они использовали ее, чтобы открыть дверь, а затем протерли ее. Дело в том, что дверь гаража громкая. Пружины скрипят, мотор скрежещет. Если они проникли таким образом, то почему это ее не разбудило?

Бэллард собиралась объяснить Рено, что, по ее мнению, по крайней мере один из злоумышленников уже был в доме, когда Карпентер вернулась с работы. Но она внезапно осознала ошибочность этой теории. Если они открыли гараж с помощью пульта дистанционного управления от машины, то машина должна была быть у дома, а это означает, что Карпентер была дома после работы. Это изменило ее мнение о том, что связывало трех жертв.

— Хороший вопрос, — сказала Бэллард.

Она хотела избавиться от него, чтобы поработать над этими новыми мыслями.

— Спасибо, что приехал, Рено, — сказала она. — Я собираюсь вернуться.

— В любое время, — сказал Рено.

Бэллард вернулась к входной двери, постучала, а затем вошла.

Карпентер сидела на диване.

— Он уходит, и я тоже не буду тебе мешать, — сказала Бэллард. — Ты уверена, что я никому не могу позвонить по твоему поводу?

— Уверена, — ответила Карпентер. — Со мной все будет в порядке.

Сейчас у меня открывается второе дыхание.

Бэллард не была уверена, что такое "второе дыхание", учитывая произошедшую травму. Карпентер, казалось, прочитала ее.

— Я думаю о своем отце, — сказала она. — Я не помню, кто это сказал, но он всегда цитировал какого-нибудь философа, когда я обдирала коленку или случалось что-то плохое. Он говорил: "Если это тебя не убивает, это делает тебя сильнее". Что-то вроде того. И это то, что я чувствую сейчас. Я жива, я выжила, я стану сильнее.

Бэллард мгновение не отвечала. Она достала еще одну визитную карточку и положила ее на маленький столик возле двери.

— Хорошо, — сказала она. — Вот мои номера, если я тебе понадоблюсь или ты еще что-нибудь вспомнишь.

— Хорошо, — ответила Карпентер.

— Мы поймаем этих парней. Я уверена в этом.

— Я надеюсь на это.

— Ты можешь кое-что для меня сделать, а потом, может быть, мы завтра поговорим?

— Думаю, да.

— Я собираюсь отправить тебе анкету. Она называется опрос Лэмбкина. В основном это вопросы о твоей недавней истории перемещений и взаимодействий — как лично, так и в социальных сетях. Для отслеживания твоего местонахождения есть календарь, который тебя попросят заполнить как можно точнее. Я думаю, что это относится к шестидесяти дням, но на чем ты действительно должна сосредоточиться, так это на последних двух-трех неделях. Каждое место, которое ты сможешь вспомнить. Эти ребята видели тебя в какой-то момент и в каком-то месте. Может быть, это было в кафе, но, возможно, это было где-то еще.

— Боже, я надеюсь, что это было не кафе. Это ужасно.

— Я не говорю, что это было так. Но мы должны все учесть. У тебя здесь есть принтер?

— Да. Он в шкафу.

— Что ж, было бы лучше, если бы ты могла распечатать опрос и заполнить его от руки.

— Почему он называется "ягненок[31] — как-ты-там-сказала"?

— Так зовут парня, который это придумал. Он был экспертом по сексуальным преступлениям в полиции Лос-Анджелеса, пока не вышел на пенсию. Обновлен с учетом аспектов социальных сетей. Хорошо?

— Пришли ее мне.

— Как только смогу. И я могу прийти завтра и обсудить это с тобой, если хочешь. Или просто заберу ее, как только закончишь.

— Я должна открыться завтра и, вероятно, пробуду там весь день. Но я возьму ее с собой и заполню, когда смогу.

— Ты уверена, что хочешь выйти завтра?

— Да. Это поможет мне отвлечься.

— Ладно. И я еще немного побуду по соседству. Просто, чтобы ты знала, моя машина будет стоять у входа.

— Ты расскажешь соседям, что со мной случилось?

— Нет, не собираюсь. Вообще-то, по законам Калифорнии я все равно не могу. Я просто говорю, что по соседству произошел взлом. Вот и все.

— Они, вероятно, узнают. Они разберутся.

— Может, и нет. Но мы хотим поймать этих монстров, Синди. Я должна делать свою работу, и, возможно, кто-то из твоих соседей видел что-то, что может помочь.

— Я знаю, я знаю. Кто-нибудь говорил, что что-то видел?

— Пока нет. Но мне еще нужно пройти этот конец улицы. Она указала на запад.

— Удачи, — сказала Карпентер.

Бэллард поблагодарила ее и ушла. Она направилась к соседнему дому. Ответил пожилой мужчина, который, как оказалось, ничем не помог, даже рассказал, что на ночь вынимает слуховые аппараты, чтобы лучше спать. Затем Бэллард перешла улицу и поговорила с другим мужчиной, который сказал, что ничего не видел, но предоставил полезную информацию, когда его спросили, что он слышал.

— Вы находитесь прямо напротив гаража через дорогу, вы когда- нибудь слышали, когда он поднимается или опускается? — спросила Бэллард.

— Все время, черт возьми, — сказал мужчина. — Я бы хотел, чтобы она смазала эти пружины. Они верещат, как попугаи, каждый раз, когда открывается дверь.

— А вы не помните, слышали ли вы это прошлой ночью?

— Да, я слышал это.

— Случайно не помните, во сколько?

— Э-э, не совсем, но было довольно поздно.

— Вы были в постели?

— Нет, еще нет. Но собирался лечь спать. Я никогда не смотрю ничего из этого новогоднего. Это не мое. Я просто ложусь спать, и это один год, а потом я просыпаюсь, и это уже следующий. Вот как я делаю.

— Итак, до полуночи. Вы помните, что вы делали или смотрели по телевизору? Я пытаюсь сократить временной промежуток.

— Подождите, у меня есть это для вас.

Он вытащил из кармана сотовый телефон и открыл текстовое приложение. Он начал просматривать сообщения.

— У меня в Финиксе живет бывшая жена, — сказал он. — Мы не могли жить вместе, но теперь мы друзья, потому что это так. Забавно, как это работает. В любом случае, она смотрит, как спускается шар в Нью-Йорке[32], чтобы пораньше лечь спать. Итак, я отправил ей сообщение с Новым годом по нью-йоркскому времени. Именно тогда я услышал звук гаража.

Он протянул телефон Бэллард.

— Держите.

Бэллард наклонилась, чтобы посмотреть. Она увидела сообщение "С Новым годом", отправленное некоей Глэдис, которое было отправлено в 8:55 прошлой ночью.

— И в это же время вы услышали шум в гараже?

— Да.

— Вы слышали, как он открывался и закрывался, или просто открывался?

— Открывался и закрывался. Вниз не так громко, как наверх, но я это слышу.

Бэллард спросила у соседа, как его зовут для ее записи, и поблагодарила его. Она не сказала ему, что он только что помог ей положить кусочек головоломки на место. Она была уверена, что он слышал, как Полуночники входили в дом Синди Карпентер. Синди работала до 9 часов вечера и все равно не парковалась в гараже.

Бэллард не могла придумать другого объяснения. Один из насильников проник в гараж, с помощью отвертки легко открыл кухонную дверь, а затем ждал в шкафу в гостевой комнате возвращения Синди домой.

Но добавление кусочка головоломки привело к появлению другого.

Если Синди Карпентер все еще была на работе и ее машина была при ней, то как Полуночники открыли гараж?

12

Дом Гарри Босха находился по соседству, прямо через автостраду от Делл. Рене позвонила ему, как только направилась в его сторону.

— Я рядом, — сказала она. — Ты нашел ту книгу?

— Да, — ответил он. — Ты сейчас приедешь?

— Я буду через пять минут. Мне также нужно позаимствовать твой Wi-Fi.

— Хорошо.

Она повесила трубку. Бэллард знала, что ей следовало бы отправиться в Голливудский отдел, чтобы присутствовать на перекличке перед началом своей вахты, но она хотела продолжать работать с делом. Вместо того, чтобы ехать в отдел, она позвонила в дежурную часть, чтобы узнать, какой сержант будет проводить перекличку, а затем попросила поговорить с ним. Это был Родни Спеллман.

— Что у тебя, Бэллард? — спросил он вместо приветствия.

— Прошлой ночью Полуночники нанесли нам третий удар, — сказала она. — В Делл.

— Слышал об этом.

— Я занята этим и не буду присутствовать на перекличке. Но не мог бы ты поднять этот вопрос и спросить о прошлой ночи? Особенно пятнадцатая и тридцать первая машины. Я хочу знать, видели ли они что-нибудь, задерживали ли кого-нибудь, вообще что-нибудь.

— Да, я могу это сделать.

— Спасибо, сержант, я перезвоню позже.

— Тебя понял.

Она отключилась. Рене пересекла шоссе 101 по мосту Паломничества и вскоре оказалась на Вудро Вильсона, направляясь к дому Босха. Прежде чем она добралась туда, ей позвонила Лиза Мур.

— Что происходит, сестра Бэллард? — спросила она.

Бэллард догадалась, что она уже налегла на вино, и ее приветствие прозвучало фальшиво и раздражающе. Тем не менее, Бэллард нужно было поговорить с кем-нибудь о своих выводах.

— Я все еще работаю, — сказала Бэллард. — Но я думаю, нам нужно переосмыслить. Третий случай отличается от первых двух, и, возможно, мы смотрим не в ту сторону.

— Вау, — произнесла Мур. — Я надеялась услышать, что мне можно остаться здесь до воскресенья.

Терпение Бэллард по отношению к Мур иссякло.

— Господи, Лиза, тебя это вообще волнует? — спросила она. — Я имею в виду, где-то там эти два парня...

— Конечно, мне не все равно, — парировала Мур. — Это моя работа. Но прямо сейчас это портит мне жизнь. Хорошо, я возвращаюсь. Я буду завтра в девять. Встретимся в участке.

Бэллард сразу же почувствовала себя неловко из-за своей вспышки.

Теперь она сидела в машине возле дома Босха.

— Нет, не беспокойся, — сказала она. — Я прикрою тебя завтра.

— Ты уверена? — спросила Мур.

Она сказала это слишком быстро и с надеждой, как показалось Бэллард.

— Да, как скажешь, — ответила Бэллард. — Но ты заступаешь на мою смену, без вопросов, в следующий раз, когда мне это понадобится.

— Договорились.

— Позволь спросить тебя. Как вы проводили перекрестную проверку первых двух жертв? Опросили или заставили заполнить анкету Лэмбкина?

— Теперь эта анкета на восьми страницах с обновлениями. Я не собиралась просить их об этом. Я проводила с ними допрос, и Ронин тоже.

Ронин Кларк был детективом из отдела по борьбе с сексуальными домогательствами.

Они с Мур не были партнерами в традиционном смысле.

У каждого из них была своя нагрузка, но при необходимости они поддерживали друг друга.

— Я думаю, мы должны дать им анкету, — сказала Бэллард. — Теперь все по-другому. Я думаю, мы неправильно определили выбор жертвы.

Мур промолчала. Бэллард восприняла это как несогласие, но Мур, вероятно, чувствовала, что не может высказать возражение после того, как уехала из города, оставив Бэллард работать над новым делом водиночку.

— В любом случае, я разберусь с этим, — сказала Бэллард. — А сейчас мне пора идти. У меня много дел, и сегодня вечером у меня смена.

— Я завтра зайду, — услужливо сказала Мур. — И большое тебе спасибо, Рене. Я верну тебе долг. Назови день, я возьму твою смену.

Бэллард отключилась и надела маску. Она вышла со своим портфелем.

Входная дверь Босха открылась прежде, чем она добралась донее.

— Увидел, что ты сидишь там, — объяснил Босх. Он встал спиной к двери, чтобы она могла войти.

— Я просто вела себя как дура, — сказала Бэллард.

— О чем ты? — спросил Босх.

— О моей напарнице в деле по изнасилованиям. Позволила ей сбежать на выходные со своим парнем, пока я работаю над двумя делами. Я веду себя глупо.

— Куда она поехала?

— В Санта-Барбару.

— Там есть свободные места?

— Я не думаю, что они планируют часто выходить из номера.

— О. Что ж, как я уже сказал, я здесь и могу помочь. Везде, где я тебе понадоблюсь.

— Я знаю. Я ценю это, Гарри. Это просто принцип. Она полностью перегорела. Сочувствия не осталось. Ей следует попросить о переводе из отдела секс-преступлений.

Босх указал на стол в столовой, где у него уже был открыт ноутбук. Они сели лицом друг к другу. Музыка не играла. Также на столе лежала книга в твердом переплете с пожелтевшими страницами. Это был Дарси О'Брайен "Двое — отдельный вид".

— Преступления на сексуальной почве действительно опустошают, — сказал Босх. — Что произошло с тех пор, как мы поговорили?

— Все переворачивается с ног на голову, — сказала Бэллард. — Как я уже говорила тебе, все три дела определенно связаны, но это третье — оно отличается от первых двух. Это многое меняет.

Бэллард поставила свой портфель на пол рядом со стулом и достала ноутбук.

— Ты хочешь поручить это мне, раз твоя напарница не тянет? — спросил Босх.

— Ты что, мой любимый дядя, которого у меня никогда не было? — спросила Бэллард. — Ты собираешься дать мне доллар на конфеты, когда я буду уходить?

— Э-э...

— Прости, Гарри. Я не имею в виду... Я просто не в духе из-за Лизы. Я злюсь на себя за то, что позволила ей так кататься на мне.

— Все в порядке. Я понимаю.

— Могу ли я по-прежнему воспользоваться твоим Wi-Fi?

Рене открыла свой ноутбук, и Босх помог ей подключиться к Интернету. Его паролем к учетной записи Wi-Fi был номер его старого бейджа 2997. Бэллард нашла чистую копию опросника Лэмбкина и отправила ее Синди Карпентер, получив по электронной почте отчет, который Блэк отправил ей. Она надеялась, что Карпентер не проигнорирует это.

— Знаешь, что послужит уроком твоей напарнице? — спросил Босх. — Взять этих засранцев до того, как она вернется.

— Это крайне маловероятно. Эти парни … они хороши. И они только что изменили правила игры.

— Скажи мне, как.

Следующие двадцать минут Бэллард вводила Босха в курс дела, все время думая, что ей следовало бы сообщить Лизе Мур такие подробности. Когда она закончила, у Босха были те же выводы и мнение, что и у Бэллард. Расследование необходимо было изменить. Они ошибались насчет Полуночников и того, как они выбирали своих жертв. Сначала выбирался не район. Дело было в жертвах.

Их выбирали, а затем следили за их районами и домами. Все три женщины попали в поле зрения преступников где-то в другом месте.

Теперь Бэллард предстояло найти эту точку пересечения.

— Я только что отправила последней жертве анкету Лэмбкина, — сказала Бэллард. — Я надеюсь получить ее обратно завтра или в воскресенье. Мне пришлось уговорить первых двух жертв сделать это, потому что Лиза тогда подумала, что требовать от них этого слишком много. Первое изнасилование было совершено в День благодарения, и я сомневаюсь, что у жертвы сейчас будет такая же хорошая память, как если бы ее попросили сделать это в первую очередь.

— Теперь и меня начинает раздражать эта Лиза, — сказал Босх. — Это было лениво. Ты собираешься отправить это двум другим прямо сейчас?

— Нет, я хочу сначала позвонить и поговорить с ними. Я сделаю это после того, как уйду отсюда. Ты знал Лэмбкина, когда он работал в отделе?

— Да, мы работали над некоторыми делами. Он знал, что делал, когда дело доходило до подобных нападений.

— Он все еще в городе?

— Нет, я слышал, он уехал за пределы штата и никогда не возвращался. Где-то на севере.

— Ну, мы по-прежнему используем опрос с перекрестными ссылками, в котором указано его имя. Я полагаю, это своего рода наследие. Тебе нужно то, что у меня есть по Хавьеру Раффе?

— Если ты готова поделиться.

— У тебя есть принтер?

— Здесь, внизу.

Босх потянулся к одной из нижних полок книжного шкафа за своим креслом. Он достал похожий на коробку принтер, который выглядел так, словно его ввели в эксплуатацию в прошлом веке.

— Ты, должно быть, шутишь, — сказала Бэллард.

— Что, это? — переспросил Босх. — Я печатаю нечасто. Но он работает.

— Да, наверное, пять страниц в минуту. К счастью, мне особо нечем поделиться. Дай мне разъем и подключи его. У тебя есть бумага?

— Да.

Он протянул ей разъем к ноутбуку. Пока он подключал принтер и загружал бумагу, она открыла файл дела на своем экране и начала отправлять в очередь на печать документы, которые она собрала в свою последнюю смену.

Она не ошиблась. Принтер работал медленно.

— Видишь, я же говорил тебе, что он работает, — сказал Босх. — Зачем мне нужен навороченный принтер?

Казалось, он гордился своим техно-упрямством.

— Может быть потому, что я хотела бы приступить к работе как-нибудь вечером. — сказала Бэллард. — Я до сих пор даже не просмотрела материалы из твоего дела.

Босх проигнорировал ее и вынул из лотка принтера первые две страницы, пока единственные две страницы. Сначала Бэллард прислала ему двухстраничный отчет о происшествии, за которым следовали хронология расследования, показания свидетелей и карта места преступления. Она не была уверена, что он сможет со всем этим сделать, но хроно было самым важным, потому что в нем содержалось пошаговое описание действий, которые Бэллард совершала в течение ночи. Хотя у нее не было никакой надежды на то, что ей удастся долго держать это дело, она знала, что если Босх сможет провести расследование, ведущее от дела Раффы к его старому делу — убийству Альберта Ли, тогда ей, возможно, будет с чем поторговаться, когда власти придут забирать у нее Раффу.

Она терпеливо ждала, пока страницы будут напечатаны, но ее беспокоило, что она не сможет добраться до участка и показаться на людях, не говоря уже о работе, которая ждала ее по делу Полуночников.

— Хочешь чего-нибудь выпить? Я мог бы сварить кофе, — предложил Босх. — Это может занять некоторое время.

— Будет ли кофе быстрее готов, чем этот принтер? — спросила Бэллард.

— Вероятно.

— Конечно. Мне бы не помешало немного кофеина. Босх встал из-за стола и пошел на кухню.

Бэллард уставилась на дряхлый принтер и покачала головой.

— После того, как ты приходила сюда сегодня утром, тебе не удалось выспаться, не так ли? — Босх крикнул из кухни.

Принтер был не только старым, он был громким.

— Да, - отозвалась Бэллард.

— Тогда я воспользуюсь сверхкрепкой заваркой, — сказал Босх.

Бэллард встала и подошла к раздвижной двери, ведущей на веранду.

— Можно мне выйти на веранду?

— Конечно.

Она открыла дверь и вышла. Она сняла маску, чтобы свободно дышать. У ограждения она увидела редкое движение на 101-м шоссе, и было ясно, что многоуровневая парковка в Юниверсал Сити пуста. Парк развлечений был закрыт из-за пандемии.

Рене услышала, как принтер остановился. Снова надев маску, она вернулась внутрь. Убедившись, что все напечатано, она отсоединила свой ноутбук от принтера и выключила его. Бэллард встала и уже собиралась сказать Босху, чтобы он не парился с кофе, когда он вышел из кухни с дымящейся чашкой для нее.

— Черный, верно? — спросил он.

— Спасибо, — ответила Бэллард, принимая чашку.

Она стянула маску и отвернулась от Босха, чтобы пригубить горячую жидкость. Напиток был обжигающим и крепким. Ей показалось, что она уже чувствует, как кофеин разливается по ее телу, пока он еще не остыл.

— Он хорош, — сказала Рене. — Спасибо.

— Это тебя поддержит, — ответил Босх.

Телефон Бэллард начал жужжать. Она отстегнула его и посмотрела на экран. Это был номер 323, но имя не высветилось.

— Я думаю, мне следует ответить, — решила она.

— Конечно, — сказал Босх. Она соединилась.

— Детектив Бэллард.

— Детектив, это Синди Карпентер. Я получила присланный тобой опрос и поработаю над ним. Но я только что кое-что вспомнила.

Бэллард знала, что часто у жертвы преступления подробности события всплывают спустя часы, а иногда и дни после произошедшего. Это было естественной частью преодоления травмы, даже несмотря на то, что в суде адвокаты защиты часто обвиняли жертв в удобном изготовлении воспоминаний, чтобы подогнать их под улики против обвиняемого.

— Что ты вспомнила? — спросила Бэллард.

— Должно быть, я сначала не обратила на это внимания, — сказала Карпентер. — Но я думаю, что они меня сфотографировали.

— О какой фотографии мы говорим?

— Нет, я имею в виду фотографию. Они сделали мою фотографию … ну, знаешь, когда насиловали меня.

— Почему ты так думаешь, Синди?

— Потому что, когда, знаешь, они заставляли меня делать оральный секс, один из них схватил меня за волосы и запрокинул мою голову назад на несколько секунд и как бы удерживал ее. Это было похоже на то, что он позировал со мной. Как какое-то извращенное селфи.

Бэллард покачала головой, хотя Карпентер не могла этого видеть. Она чувствовала, что Карпентер, вероятно, точно угадала, что делали насильники. Она подумала, что, возможно, это было причиной закрытия глаз жертвам, а также их лыжных масок. Они не хотели, чтобы жертвы знали, что нападения были сфотографированы или, возможно, записаны на пленку. Это открывало новый круг вопросов относительно того, почему насильники это делали, но в то же время подтолкнуло Бэллард к размышлениям об их мотивах.

И это укрепило ее решимость поймать этих двух мужчин, независимо от того, какую помощь она получит или не получит от Лизы Мур.

— Ты здесь, Рене? — спросила Карпентер. — Могу я называть тебя Рене?

— Извини, я здесь. И да, пожалуйста, зови меня Рене, — ответила Бэллард. — Я как раз записывала это. Я думаю, ты права, и это хорошая деталь, которую стоит знать. Это нам очень поможет. Мы найдем эти фото в их телефоне или компьютере, и потом они надолго сядут. Это неопровержимая улика, Синди.

— Что ж, тогда хорошо, я думаю.

— Я знаю, это еще одна болезненная вещь, но я рада, что ты вспомнила об этом. Я напишу криминальную сводку, которую ты должна будешь просмотреть, и помещу это в нее.

— Хорошо.

— Итак, об опросе, который я тебе только что отправила. Там есть раздел, где тебя просят составить список всех, кого ты знаешь, кто, возможно, хотел бы причинить тебе боль по какой-либо причине. Это очень важно, Синди. Хорошенько подумай об этом. Как о людях, которых ты знаешь, так и о тех, которых ты на самом деле не знаешь. Рассерженный клиент в кафе, кто-то, кто думает, что ты его чем-то обидела. Этот список важен.

— Ты имеешь в виду, я должна сделать это первым делом?

— Не обязательно. Но я хочу, чтобы ты подумала об этом. В этом всем есть что-то мстительное. С фото и стрижкой ваших волос. Всё это.

— Хорошо.

— Хорошо. Тогда я поговорю с тобой завтра, чтобы узнать, как ты справляешься с домашним заданием.

Карпентер молчала, и Бэллард почувствовала, что ее попытка придать в разговор юмор с этим домашним заданием провалилась. В этой ситуации не было никакого юмора.

— Э-э, в любом случае, я знаю, что тебе завтра рано на работу, — неуклюже продолжила Бэллард. — Но посмотрим, что ты сможешь сделать, и я свяжусь с тобой во второй половине дня.

— Хорошо, Рене, — произнесла Карпентер.

— Хорошо, — сказала Бэллард. — Да, Синди? Ты можешь звонить мне в любое время, когда захочешь. А теперь, до свидания.

Бэллард отключилась и посмотрела на Босха.

— Это была жертва. Она думает, что они сфотографировали ее во время орального секса.

Босх отвел от нее взгляд, когда зарегистрировал это и занес в свои знания о злых поступках мужчин.

— Это немного меняет дело, — сказал он.

— Да, — ответила Бэллард. — Так и есть.

13

Бросив портфель на стол в комнате детективного отдела, Бэллард направилась в дежурную часть, чтобы навести справки и выяснить, нет ли в отделе дел, которые могли бы потребовать привлечения детектива. Дежурным лейтенантом был пожилой коп по имени Данте Ривера, который приближался к своему золотому билету на выход. Тридцать три года работы означали максимальную пенсию в размере 90 процентов от его окончательной зарплаты. Ривере оставалось всего пять месяцев, и на стене дежурной части висел календарь с обратным отсчетом. Каждый день он отрывал по странице не только для того, чтобы вести подсчет, но и для того, чтобы удалить непристойные комментарии, написанные на календаре каким-нибудь умником из дневной смены.

Ривера провел большую часть своих лет, выполняя различные задания в Голливудском участке. По стандартам Департамента он считался старожилом, но, поскольку он заступил на службу рано, ему все еще не было и близко к шестидесяти годам. Он возьмет свои 90 процентов, дополнит их работой охранника на полставки или лицензией частного детектива и прекрасно проведет остаток своих дней. Но годы работы окутали его плотным коконом инерции. Он хотел, чтобы каждая ночная смена проходила гладко, как стекло. Он не хотел никаких волнений, никаких осложнений и никаких проблем.

— Л-Т, — спросила Бэллард. — Что у нас происходит сегодня вечером в большом плохом городе?

— Ничего, — ответил Ривера. — На западном фронте все спокойно.

Ривера всегда использовал эту фразу, как будто Голливуд находился на окраине города. Возможно, ночью это было справедливо, поскольку богатые кварталы на западе обычно становились тихими и безопасными. Голливуд был западным фронтом. Большую часть вечеров Бэллард терпеть не могла слышать, как он говорит, что все тихо, потому что она искала дело или что-то еще, к чему можно было бы присоединиться. Но не этой ночью. У нее была работа.

— Я буду в детективном отделе и на своем ровере, — сказала она. — У меня есть дополнительные сведения о вчерашних проделках. Ты не видел Спеллмана поблизости?

— Сержанта Спеллмана? — переспросил Ривера. — Он в соседнейкомнате.

Бэллард отметилась на часах на выходе из дежурной части и направилась в главный коридор. Она спустилась в следующий кабинет, который неофициально назывался кабинетом сержанта, потому что это было место, где начальники могли отделиться ото всех, чтобы звонить, писать отчеты или решать, стоит ли увольнять офицеров за нарушение процедуры.

Спеллман был один в комнате и сидел за длинной стойкой, просматривая видео на своем ноутбуке. Он сразу же закрыл ноутбук, когда вошла Бэллард.

— В чем дело, Бэллард?

— Не знаю. Пришла узнать, что происходит, и посмотреть, не всплыло ли что-нибудь по моему делу в Делл.

Выглядело так, как будто он просматривал запись с камеры слежения за приближением к припаркованной машине. Это было частью его работы, поэтому то, как быстро он закрыл ноутбук, заставило Бэллард подумать, что то, что было снято на камеру, было одним из двух вариантов: применение силы или секс — и то, и другое могло произойти на любой дороге или стационарной автомобильной остановке.

— О, да, забыл тебе перезвонить, — сказал Спеллман.

— На перекличке стало суматошно, потому что к нам пришли сотрудники Отдела нравов для сбора информации, а потом мне пришлось выводить людей на улицы. Но я поймал Вителло и Смоллвуда в комнате комплектации, прежде чем они ушли. Прошлой ночью у них не было ничего примечательного. К тому же, они вместе были выведены из зоны в резерв.

— Хорошо, — сказала Бэллард. — Спасибо, что спросил.

Она повернулась и направилась к выходу из комнаты. Она была маленькой и душной и пахла одеколоном, которым пользовался Спеллман.

Бэллард проделала долгий путь обратно в детективный отдел, чтобы ей не пришлось снова проходить через дежурную часть. Она поняла, что для Риверы "с глаз долой" означало "из сердца вон". Вернувшись к столу, который она позаимствовала, она достала записную книжку, открыла свой ноутбук и вызвала файлы по делам Полуночников. Она нашла номер сотового первой жертвы, Роберты Кляйн, и позвонила по нему. Ожидая ответа, она посмотрела на часы на стене над экранами телевизоров. Она написала 9:05 вечера на странице в блокноте, чтобы они были у нее, когда она обновит хронометр. Роберта Кляйн сняла трубку после шестого гудка.

— Привет, Бобби, это детектив Бэллард из Голливудского отдела.

— Ты их поймала?

— Нет, пока нет, но мы работаем над делом — даже в праздничный день. Извини, что звоню так поздно.

— Ты напугала меня. Я подумала: "Кто мне сейчас звонит?"

— Мне жаль. Как у тебя дела?

— Нехорошо. Я ничего не слышу от вас, люди. Я не знаю, что происходит. Мне страшно. Я продолжаю думать, что они могут вернуться, потому что полиция Лос-Анджелеса не может их поймать.

Бэллард снова почувствовала раздражение из-за Лизы Мур.

Случаи сексуального насилия требовали, чтобы жертв сопровождали и информировали.

Их нужно было держать в курсе, потому что чем больше они знали о том, что делает полиция, тем в большей безопасности они себя чувствовали. Чем в большей безопасности они себя чувствовали, тем больше вероятность того, что они будут сотрудничать. В деле об изнасиловании сотрудничество может означать, что вы будете смотреть в лицо нападавшему на опознании или в суде. Это требовало мужества и поддержки. Это была просто еще одна ситуация, которую Лиза упустила. Это было ее дело. Бэллард была всего лишь ночным детективом — она не была ведущей. Видимо, до сих пор.

— Что ж, я обещаю, что мы занимаемся этим делом полный рабочий день, и именно поэтому я звоню, — сказала Бэллард.

— Я ушла с работы, — сказала Кляйн.

— Что ты имеешь в виду?

— Я уволилась. Я не хочу выходить из дома, пока их не поймают. Я слишком напугана.

— Ты встречалась с кем-нибудь из психотерапевтов, о которых мы тебе говорили?

— Я ненавижу копание. Я перестала ходить. Это так безлично.

— Ну, я думаю, тебе стоит пересмотреть свое мнение, Бобби. Это может помочь тебе пережить это время. Я знаю, что это тяже...

— Если ты их не поймала, зачем ты мне звонишь?

Было ясно, что Кляйн не было интересно слушать, как психотерапевт на экране компьютера может помочь ей пережить темные часы.

— Бобби, буду с тобой откровенна, потому что знаю, что ты сильная личность, — сказала Бэллард. — Нам нужно переориентировать расследование, и нам нужна твоя помощь в этом.

— Как? — спросила Кляйн. — Почему?

— Потому что мы рассматривали это дело с точки зрения района. Мы думали, что эти люди сначала выбрали район, а затем искали в нем жертву — потому что там был легкий и быстрый доступ внутрь и наружу.

— А это не то, что произошло?

— Ну, мы думаем, возможно, всё это было нацелено на конкретную жертву.

— Что это значит?

Ее голос стал немного пронзительным, когда она начала понимать.

— Возможно, их пути пересеклись с тобой по-другому, Бобби. И нам нужно…

— Ты хочешь сказать, что они выбрали именно меня?

Раздался резкий крик, напомнивший Рене о тех случаях, когда она нечаянно наступала на лапу своей собаке.

— Бобби, послушай меня, — быстро сказала Бэллард. — Бояться нечего. Мы действительно не думаем, что они вернутся. Они пошли дальше, Бобби.

— Что это значит? — спросила Кляйн. — Есть еще одна жертва? Ты это хочешь сказать?

Бэллард поняла, что весь разговор ускользнул от нее. Она должна была направить его в нужное русло или закончить и перейти к следующей жертве, используя все, чему она научилась, неправильно отреагировав на этот звонок, при следующем.

— Бобби, мне нужно, чтобы ты успокоилась, и чтобы я могла поговорить с тобой и рассказать, что происходит, — сказала Бэллард. — Ты можешь сделать это для меня?

Последовало долгое молчание, прежде чем женщина на другом конце ответила.

— Хорошо, — проговорила она ровным тоном. — Я спокойна. Скажи мне, что, черт возьми, происходит.

— Была еще одна жертва, Бобби, — сказала Бэллард. — Это произошло сегодня рано утром. Я не могу рассказать тебе подробности, но это изменило наше отношение к делу. И именно поэтому мне нужна твоя помощь.

— Что ты хочешь, чтобы я сделала?

— Прежде всего, мне нужно, чтобы ты сказала мне, ходила ли ты когда- нибудь в кофейню "Натив Бин" в Лос-Фелисе.

Последовала пауза, пока Кляйн обдумывала вопрос.

— Нет, — ответила Кляйн. — Я никогда там не была.

— Это на Хиллхерсте, — сказала Бэллард. — Ты уверена?

— Уверена. Это…

— Ты знаешь кого-нибудь, кто там работает?

— Нет, я даже никогда не хожу этим путем.

— Спасибо, Бобби. Теперь я хочу…

— Там на кого-то напали?

— Я действительно не могу обсуждать это с тобой, Бобби. Точно так же, как у тебя есть защита от идентификации, у других жертв тоже есть. Итак, у меня есть для тебя электронное письмо. Я собираюсь отправить тебе документ. Это анкета о твоей жизни и твоих передвижениях, и она поможет нам выяснить, где ты могла изначально пересекаться с этими мужчинами.

— О Боже мой, о Боже мой.

— Не из-за чего паниковать, Бобби. Это будет…

— Не из-за чего паниковать? Ты издеваешься надо мной? Эти люди легко могут вернуться сюда и снова причинить мне боль. В любое гребаное время.

— Бобби, этого не произойдет. Это очень маловероятно. Но я пойду в дежурную часть, как только мы здесь закончим, и попрошу лейтенанта усилить патрулирование на твоей улице. Я прослежу, чтобы они это сделали. Хорошо?

— Неважно. Это их не остановит.

— Что подводит нас к опросу, который я хочу, чтобы ты заполнила. Это поможет нам остановить их. Не могла бы ты уделить немного времени сегодня вечером и завтра и сделать это для меня? Ты можешь отправить его мне обратно по электронной почте или, если хочешь, распечатать и поработать над ним, я зайду и заберу его, как только ты закончишь. Просто позвони мне.

— Что насчет детектива Мур? Где она?

Хороший вопрос, подумала Бэллард.

— Мы работаем над этим вместе, — сказала она. — Я провожу опрос.

Бэллард стала давать те же инструкции, которые ранее давала Синди Карпентер. То, что ей дали задание, которое хотя бы на время отвлекло бы ее от страхов, казалось, успокоило Кляйн, и она, наконец, согласилась заполнить анкету. Бэллард, в свою очередь, пообещала зайти, забрать ее и провести обследование дома с точки зрения безопасности. К тому времени, когда звонок закончился, Бобби Кляйн говорила спокойно и, казалось, была готова приступить к работе.

Бэллард была выжата после звонка, и она чувствовала, как усталость закрадывается в ее мышцы. Она решила отложить звонок второй жертве. Рене встала и пошла в комнату отдыха в участке, где сварила чашку кофе на кофеварке Keurig. Он был не так хорош, как смесь Босха, и не такой крепкий. Затем она пошла в дежурную часть и попросила Риверу, чтобы машина, приписанная к району Бобби Кляйн, сделала несколько дополнительных заездов по ее улице. Ривера сказал, что сделает.

Когда Бэллард вернулась за свой стол, она решила воплотить в жизнь идею, которая зрела у нее с тех пор, как ей позвонила Синди Карпентер и сообщила, что насильники, возможно, сфотографировали ее.

Она подключилась к настольному компьютеру, авторизовалась и открыла исходный отчет о преступлении и приложение к нему о жертвах. Она нашла в списке Реджи Карпентера, бывшего мужа Синди, и пробила его имя по базе данных DMV. Было несколько совпадений, но только в одном из них был указан адрес в Венис, где, по словам Синди, жил ее бывший. Затем она проверила имя и дату рождения по базе данных преступлений и узнала, что Реджинальд Карпентер был арестован за вождение в нетрезвом виде и за нападение на нее семью годами ранее. Он получил условный срок за оба преступления и, по-видимому, с тех пор не привлекался к ответственности.

Бэллард позвонила по номеру, указанному в справке о жертвах, которую Синди предоставила о своем бывшем муже. Когда ответили, Бэллард услышала множество голосов — мужских и женских — на заднем плане, прежде чем один из них сказал: "Привет".

— Мистер Карпентер, это детектив Бэллард из полиции Лос- Анджелеса. Я не вовремя застала вас?

— Подождите. Заткнись на хрен! Привет? Кто это?

— Я сказала, это детектив Бэллард из полиции Лос-Анджелеса. У вас найдется несколько минут?

— Э-э, хорошо, в чем дело?

Бэллард решила поиграть, чтобы посмотреть, поможет ли это получить информацию.

— Я расследую преступление в вашем районе — взлом.

— В самом деле? Когда?

— Вчера вечером. Вскоре после полуночи, что, я полагаю, технически соответствовало бы сегодняшнему дню. Я звоню, чтобы узнать, были ли вы дома в это время и не заметили ли вы случайно какой-либо подозрительной активности на вашей улице.

— Э-э, нет. Меня здесь не было. Я вернулся домой довольно поздно.

— Вы были поблизости? Может быть, вы что-то видели откуда-нибудь...

— Нет, меня не было поблизости. Я был в Палм-Спрингс на Новый год и вернулся всего пару часов назад. В каком месте это произошло?

— Один-пятнадцать Дип Делл Террас. Мы думаем, что преступники наблюдали за местом, прежде чем выбрать время для нападения…

— Позвольте мне прямо здесь прервать вас. Я больше не живу в Дип Делл. Ваша информация неверна.

— Действительно. Моя ошибка. Итак, вы не были в том районе?

— Нет, там живет моя бывшая жена, поэтому я взял за правило держаться от него подальше.

На заднем плане раздался смех. Это придало Карпентеру смелости.

— Как вы сказали, вас зовут?

— Бэллард. Детектив Бэллард.

— Что ж, я ничем не могу вам помочь, детектив Бэллард. То, что там происходит, меня больше не касается.

Он сказал это официальным тоном, что вызвало еще больше смеха у людей, с которыми он был. Бэллард сохранила бесстрастный тон, поблагодарила его за уделенное время и отключилась. Она не была уверена, зачем вообще позвонила. Она использовала что-то, что уловила в голосе Синди Карпентер, когда та говорила о своем бывшем муже. Это была нотка опасения, возможно, даже страха.

Вернувшись к компьютеру, Бэллард открыла базу данных системы окружных судов и прошла через портал в отдел судов по семейным делам. Она просмотрела документы о разводе Карпентера, но, как она и ожидала, записи были запечатаны, за исключением первой страницы первоначального ходатайства о расторжении брака. В этом не было ничего необычного. Бэллард знала, что большинство бракоразводных дел было закрыто, потому что стороны обычно выдвигали друг другу негативные обвинения, и публичное распространение этих обвинений могло нанести ущерб репутации, особенно без предоставления доказательств.

Бэллард смогла извлечь два факта из ограниченной информации. Во- первых, иск о разводе был подан Синди, а во-вторых, были указаны имя, адрес и номер телефона ее адвоката. Бэллард поискала в Google имя адвоката, Эвелин Эдвардс, что привело ее на веб-сайт юридической фирмы Эдвардс & Эдвардс, специализирующейся на семейном праве. Согласно веб-сайту, юридическая фирма предлагала свои услуги двадцать четыре часа в сутки, семь дней в неделю.

Бэллард открыла биографию Эдвардс и увидел улыбающуюся фотографию афроамериканки лет под сорок.

Бэллард решила проверить утверждение фирмы о том, что она готова помочь вам 24 часа в сутки 7 дней в неделю.

Она позвонила по номеру, указанному в заявлении о разводе, и попала на автоответчик, который попросил ее оставить сообщение и заверил, что мисс Эдвардс перезвонит как можно скорее. Бэллард оставила сообщение.

— Меня зовут Рене Бэллард, я детектив из полиции Лос-Анджелеса, и мне нужно, чтобы Эвелин Эдвардс перезвонила мне сегодня вечером. Я расследую насильственное преступление с участием одного из ее клиентов. Пожалуйста, перезвоните мне.

Бэллард отключила вызов и долгое время сидела неподвижно, наполовину ожидая, что Эдвардс немедленно перезвонит.

И все же она знала, что это маловероятно. Она начала обдумывать следующие шаги и необходимость создания файла перекрестных ссылок, в который она поместила бы данные, которые она получит от трех жертв Полуночников.

Она открыла новую папку с файлами на своем ноутбуке, но даже не успела дать ей название, как зазвонил ее телефон. Это была Эвелин Эдвардс.

— Извините, что прерываю ваш пятничный вечер.

— Детектив, должна сказать, что это было не то сообщение, которое хотелось бы получить в любой вечер. Кто из моих клиентов стал жертвой?

— Синди Карпентер. Вы занимались ее разводом два года назад.

— Да, она моя клиентка. Что случилось?

— Она стала жертвой вторжения в дом. Поскольку у нас открытое расследование, я не собираюсь вдаваться в подробности. Я надеюсь, вы это понимаете.

Был момент, в течение которого Эдвардс читала между строк.

— С Синтией все в порядке? — спросила она.

— Она в безопасности, и ей лучше, — сказала Бэллард.

— Это был Реджинальд?

— Почему вы спрашиваете об этом?

— Потому что я не понимаю, зачем вам звонить мне, если это не имеет никакого отношения к ее разводу и бывшему мужу.

— Я могу сказать вам, что на данный момент ее бывший муж не является подозреваемым. Но любое тщательное расследование включает в себя рассмотрение всех возможностей, так что это то, что мы делаем. Я просмотрела записи о разводе и увидела, что они были закрыты. Именно это заставило меня позвонить вам.

— Да, записи засекречены по уважительной причине. Я нарушила бы постановление суда, а также свои обязательства по защите адвокатской тайны и конфиденциальности клиентов, если бы стала обсуждать с вами такие вопросы.

— Я подумала, что, может быть, есть какой-то обходной путь, чтобы вы могли бы рассказать мне об их отношениях, так сказать, не нарушая тайны.

— Разве вы не спрашивали Синтию?

— Я спрашивала, и она неохотно говорила об этом сегодня. Я не хотела давить на нее. У нее был трудный день.

— Что вы мне недоговариваете, детектив?

Адвокат всегда хотел задавать вопросы, а не отвечать на них. Бэллард проигнорировала это.

— Вы можете сказать мне вот что... — сказала Бэллард. — Кто просил судью закрыть записи?

Последовала долгая пауза, пока Эдвардс, очевидно, изучала нормы права, чтобы определить, может ли она ответить.

— Я могу сказать вам, что я попросила судью закрыть протокол, — наконец сказала она. — И эта просьба была рассмотрена в открытом судебном заседании.

Бэллард поняла намек.

— Вы знаете, что я не смогу найти стенограмму этого слушания в пятницу вечером, — сказала Бэллард. — Возможно, даже не в понедельник. Будет ли нарушением правил, если вы кратко изложите, почему вы попросили судью в открытом судебном заседании закрыть протокол?

— Не посоветовавшись предварительно с моей клиенткой, я скажу вам только это, — ответила Эдвардс. — Основание для иска при разводе содержало утверждения о том, ЧТО мистер Карпентер делал с моей клиенткой, чтобы унизить ее. Ужасные вещи. Она не хотела, чтобы эти утверждения содержались в каких-либо публичных записях. Судья согласился, дело было закрыто — и это все, что я могу вам сказать.

— Реджи плохой парень, не так ли?

Это был выстрел вслепую. Бэллард думала, что, возможно, получит ответ, но Эдвардс не клюнула.

— Что еще я могу для вас сделать, детектив Бэллард? — вместо этого спросила она.

— Я ценю ваше время, мисс Эдвардс. Спасибо, что перезвонили мне.

— Не стоит благодарности. Я надеюсь, вы найдете того, кто совершил это преступление.

— Я намерена это сделать.

Бэллард отключилась. Она откинулась на спинку стула, чтобы обдумать то, что узнала от Эдвардс, и звонок Реджинальду Карпентеру. Она только что потянула за ниточку без особой причины, кроме своего внутреннего ощущения того, как Синди Карпентер говорила о своем бывшем. Но это дело касалось двух серийных насильников, которые напали на трех разных женщин. То, что это может быть связано с Реджинальдом Карпентером, был ли он жестоким мужем или нет, казалось надуманным. Плюс, он утверждал, что был в Палм-Спрингс. Она сомневалась, что он упомянул бы об этом детективу, если бы это нельзя было подтвердить.

Тем не менее, информация, почерпнутая из двух звонков, осталась у Рене, и она решила, что, несмотря на то, что, очевидно, это была тема, которую она хотела оставить в покое, в какой-то момент ей нужно будет поговорить с Синди Карпентер о ее бывшем. Тем временем она решила вернуться к новому направлению расследования: поиску связи, которая соединяла трех известных жертв.

Она позвонила второй жертве, Анджеле Эшберн, и уговорила ее заполнить анкету, которая будет отправлена ей по электронной почте.

Эшберн не проявляла такого страха и расстроенности, как Бобби Кляйн. Хотя она и выразила нежелание возвращаться к размышлениям о нападении, в конечном итоге согласилась поработать над опросом Лэмбкина на следующий день, поскольку у нее будет выходной. Бэллард поблагодарила ее и сказала, что заглянет к ней в субботу днем.

Бэллард вернулась к работе на своем ноутбуке, создавая файл, в который она будет заносить информацию, поступающую от жертв. Она только приступила к выполнению задания, когда услышала, как на ровере, который она положила на стол, высветился ее позывной. По легкому акценту в его голосе она поняла, что это лейтенант Ривера.

— Вызываю шесть-Уильям-двадцать шесть.

Она подождала тридцать секунд, пока Ривера снова выйдет на связь.

— Код шесть, Адам-пятнадцать, Кауэнга и Один.

Это означало, что патрульным офицерам требовалась помощь в расследовании, и они запрашивали детектива. В нем не указывалось, в чем заключалось расследование или преступление. Бэллард часто вызывали на место происшествия, где она заранее не знала подробностей. В девяти случаях из десяти детектив на самом деле был не нужен, и вызов был попыткой патрульных офицеров снять с себя часть своих обязанностей и возложить их на нее. В этом случае она знала, что машина с кодом Adam-15 принадлежала Вителло и Смоллвуду, и она ожидала, что это будет один из таких случаев.

Но она ответила Ривере утвердительно, не спрашивая дополнительной информации.

— Принято, шесть-Уильям-двадцать шесть.

Она закрыла свой ноутбук, положила его в портфель и взяла ровер.

Затем она прошла по заднему коридору к двери полицейского участка.

14

Выехав с парковки полицейского участка, Бэллард проехала один квартал на восток, миновала пожарную часть и повернула налево на Кауэнгу. Это был прямой путь до перевала Кауэнга, где, впереди на пересечении с Одином, она увидела синие мигалки. Она остановилась позади патрульной машины, которая стояла за темным купе. Вителло и Смоллвуд стояли между двумя машинами с мужчиной, запястья которого были скованы наручниками за спиной.

Бэллард вышла, держа в руках свой ровер.

— Ребята, — спросила она. — В чем дело?

Смоллвуд сделал ей знак следовать за ним к передней части купе, чтобы они могли поговорить вне пределов слышимости человека в наручниках.

— Эй, Мэллард, у нас есть один из тех подонков, которых ты ищешь, — сказал Смоллвуд.

Бэллард проигнорировала игру с ее фамилией со стороны офицера, чья собственная фамилия вызывала в подразделении гораздо больше смеха.

— Каких подонков? — спросила Бэллард.

— Ты знаешь, команда, — ответил Смоллвуд. — Насильники, которые напали прошлой ночью. Этот парень — один из них.

Бэллард посмотрела через плечо Смоллвуда на мужчину в наручниках.

Он стоял, опустив голову от стыда.

— И откуда вы это знаете? - спросила она. — Почему вы его остановили?

— Мы остановили его за вождение в нетрезвом виде, — сказал Смоллвуд. — Посмотри на пол у заднего сиденья. Мы не обыскивали на случай, если тебе понадобится ордер или что-то в этом роде. Мы не хотели ничего испортить, понимаешь?

— Дай мне твой фонарь чтобы посмотреть. Ты вообще разговаривал с этим парнем?

— Нет. Не хотел облажаться.

— Да, ты говорил.

Смоллвуд дал ей свой фонарик, и она обошла купе сбоку и направила луч через окна внутрь машины. Она осмотрела передние сиденья и центральную консоль, прежде чем перейти к заднему сиденью. В пространстве для ног со стороны пассажира она увидела открытую картонную коробку, а в ней - рулоны клейкой ленты, синюю изоленту и нож для разрезания коробок. Она почувствовала прилив адреналина.

Она зашла за машину и направила свет на мужчину в наручниках, ослепив его и заставив отвернуться. У него были темные вьющиеся волосы, ему было за тридцать, и на щеках были шрамы от угревой сыпи.

— Сэр, откуда вы ехали, когда вас остановили полицейские?

— Я был на Малхолланд.

— Выпили?

— Я выпил пару кружек пива после того, как закончил свою работу и припарковался на смотровой площадке.

Бэллард уловила что-то похожее на легкий английский акцент. Ни одна из жертв Полуночников не сообщала, что у кого-либо из насильников был акцент. Тем не менее, она понимала, что это может быть уловкой.

— Куда вы направлялись, когда вас остановили?

— Хм, просто домой.

— Где это?

Вителло протянул ей водительские права. Она поднесла их к свету и прочитала, когда мужчина назвал соответствующий адрес. Права были на имя Митчелла Карра, тридцати четырех лет, проживающего на Коммонуэл-стрит в Лос-Фелисе. Бэллард поняла, что он может быть ее соседом. Она вернула права Вителло.

— Вы пробили его? - спросила она.

— Он чист, за исключением нарушений правил дорожного движения, — сказал Вителло.

— Я выпил всего два пива, — услужливо добавил Карр.

Бэллард посмотрела на него. Она заметила что-то пристегнутое к его поясу и направила туда свет. Это была выдвижная рулетка. Адреналин начал спадать. Это казалось неправильным.

— Откуда вы? — спросила она. — Родом.

— Новый Южный Уэльс, — сказал Карр. — Давным-давно. Вителло доверительно наклонился к ней.

— Австралия, — прошептал он.

Бэллард подняла руку и жестом пригласила его отодвинуться от неё, не прикасаться к ней.

— Чем вы зарабатываете на жизнь, сэр? — спросила она.

— Занимаюсь дизайном интерьеров, — ответил Карр.

— Вы дизайнер?

— Ну нет, я работаю на дизайнера интерьеров.

— Чем занимаетесь?

— Доставка и установка мебели, развешивание картин, снятие мерок и тому подобное.

Бэллард посмотрела на Смоллвуда, который присоединился к ним между машинами. Она вернула ему фонарик и повернулась к Карру.

— Что за нож для разрезания коробок и скотч у вас в машине? — спросила она.

— Я записывал размеры мебели в доме, — ответил Карр. — Чтобы владелец мог видеть, куда все будет помещаться. Как это подойдет.

— Это было на Малхолланд?

— На самом деле, это было на улице под названием Аутпост. Прямо возле Малхолланд.

— Вы носите ручной пылесос на работу?

— Что вы имеете в виду?

— Типа пылесос на батарейках — что-то вроде пылесборника.

— Аа. Нет, не совсем. Я контролирую установку мебели, а эти ребята обычно убирают после.

— Вы не возражаете, если мы заглянем в ваш багажник, мистер Карр?

— Валяйте. Что, по-вашему, я сделал?

Бэллард проигнорировала вопрос и кивнула Смоллвуду.

Он подошел к открытой водительской двери, потратил несколько секунд, чтобы найти замок багажника, и, наконец, распахнул его. Бэллард подошла посмотреть, Вителло последовал за ней.

— Оставайся с ним, — проинструктировала Бэллард.

— Хорошо, — сказал Вителло.

Бэллард проверила багажник. Там было еще несколько открытых коробок с оборудованием для заявленной профессии Карра — рулоны скотча, еще кусачки для картона, маленькие банки с краской и промышленные чистящие средства. Ни ручного пылесоса, ни комбинезонов, ни лыжных масок, ни готовых масок для глаз.

— Спасибо, мистер Карр, — сказала она.

Бэллард повернулась к Смоллвуду и Вителло.

— И вам двоим спасибо за то, что потратили мое время впустую.

Она протиснулась мимо них и направилась обратно к своей машине, поднеся ровер ко рту и сообщив по рации в центр связи, что она освобождает место происшествия. Смоллвуд последовал за ней.

— Мэллард, — сказал он. — Ты уверена?

Возвращаясь к своей машине, Бэллард ничего не сказала. Открывая дверцу, она оглянулась на Смоллвуда, который все еще ждал ответа.

— Вы проверили его рост в водительском удостоверении? — спросила она.

— Э-э, нет, — ответил Смоллвуд.

— Пять одиннадцать[33]. Мы ищем парней примерно пять шесть, максимум пять восемь.

Она села в машину, посмотрела в боковое зеркало, а затем уехала, оставив Смоллвуда стоять там.

Так как она уже была на улице, то решила осуществить свой план — заехать в Делл и проверить все в темное время суток. Она медленно проехала по улице мимо дома Синди Карпентер. В гостиной за задернутыми шторами горел свет. Бэллард также увидела свет в той части дома, которая должна была быть гостевой спальней. Она подумала, что Синди, вероятно, перешла спать в эту комнату, оставив спальню, где на нее напали. Ей стало интересно, будет ли Синди спать с включенным светом с этого момента.

Решив пройтись взад-вперед по улице, она доехала до тупика и прижалась к обочине. Ночная прохлада могла придать ей сил, и она увидела бы все тени и темные места.

Первое, что Рене отметила, когда шла, было то, что, хотя улица казалась тихой, был заметен фоновый звук с близлежащей автострады 101. Чуть раньше она была на задней веранде у Гарри Босха, с которой открывался вид на ту же автостраду с другой стороны, но шум уличного движения не был таким навязчивым, как здесь, наверху. Она также представила, что соседи услышат слабые звуки Голливуд Боул, который был расположен прямо через автостраду. Вероятно, это был приятный звук, и его могло бы не хватать уже почти год из-за закрытия вследствие пандемии.

Уличные фонари были расположены слишком далеко друг от друга, чтобы обеспечить непрерывное освещение улицы. Были участки темноты, и дом Карпентер находился в одном из них, затененный глубже, потому что ближайший уличный фонарь — в восточной части участка — не горел. Бэллард достала маленький фонарик, который всегда носила в кармане своей куртки Van Heusen, и направила его на непрозрачный стеклянный шар в верхней части столба. Это был старинный уличный фонарь, из тех, что предпочитали жители богатых районов на склоне холма, где их больше заботили дизайн и эстетика, чем потребность в свете, как средстве сдерживания преступности. Многие районы на холмах и в богатых сообществах все еще освещались тусклым светом этих ламп. В Лос-Анджелесе решения о стиле, интенсивности и количестве уличных фонарей были оставлены на усмотрение местных групп домовладельцев. Следовательно, по всему городу существовали десятки различных конструкций, и большинство ассоциаций домовладельцев боролись с любыми попытками модернизировать уличные фонари.

Запотевшая стеклянная верхняя часть фонаря, казалось, была цела.

Бэллард не смогла определить, была ли она повреждена или с ней что- то делали. Она проследила лучом фонарика вниз по сборному каменному столбу до основания, где была стальная пластина, через которую можно было получить доступ к внутренней проводке фонаря. Она уже собиралась наклониться, чтобы поискать следы подделки на тарелке, когда ее испугал мужской голос позади нее.

— Это желудь.

Бэллард резко обернулась и направила луч фонарика в глаза старика, держащего на руках маленькую собачку. Собака была похожа на чихуахуа и казалась такой же старой и дряхлой, как и ее владелец. Мужчина попытался поднять руку, чтобы заслониться от света, но не смог дотянуться достаточно высоко, чтобы не уронить свою собаку. Бэллард опустила фонарь и натянула маску на рот и нос.

— Извините, — сказала она. — Вы меня напугали.

— О, я не хотел, — сказал мужчина. — Я вижу, вы восхищаетесь нашим желудем.

— Вы имеете в виду светильник?

— Да, видите ли, мы называем их желудями из-за формы шара. Мы очень бережно относимся к ним.

— Ну, у этого дела не слишком хороши.

— О нем сообщили в БУО. Я звонил лично.

— Вы живете на этой улице?

— О, да. Более пятидесяти лет. В свое время я даже знал Питера Отшельника.

Бэллард понятия не имела, кого или что он имел ввиду.

— Я офицер полиции, — сказала она. — Детектив. Вы часто ходите по этой улице ночью?

— Каждую ночь. Фредерик стал слишком старым, чтобы ходить, поэтому я ношу его на руках. Я знаю, ему это нравится.

— Когда вы сообщили, что этот... желудь... не работает?

— Вчера утром. Я хотел, чтобы его починили перед праздником, но они этого не сделали. Но я сказал им, что вы, люди, напортачили, возвращайтесь сюда и исправьте это. Я не хотел, чтобы это откладывалось в долгий ящик. Я знаю, как работает БУО.

— А что такое БУО? И кто что напортачил?

— Бюро уличного освещения. Но я говорю, что это означает Большое Уёбищное Обосранство. Они должны сохранять, но их не волнует история. Или красота. Они хотят, чтобы весь город выглядел одинаково. Уродливое оранжевое свечение от их больших стальных столбов. Пары натрия. Вот почему они здесь саботируют нас, если хотите знать мое мнение.

В этот момент Бэллард очень заинтересовалась стариком.

— Как вас зовут, сэр?

— Джек. Джек Керси. Председатель комитета по уличному освещению Ассоциации Голливуд Делл.

— Когда вы заметили, что это освещение не работает?

— В среду вечером на нашей прогулке, позавчера.

— И вы думаете, что это была диверсия?

— Я знаю, что так и было. Я видел их здесь с фургоном. Сколько парней из БУО нужно, чтобы открутить уличный фонарь? Я думаю, ответ — два. Они были здесь, а потом в ту ночь он так и не включился.

Бэллард направляла свой фонарь на землю. Теперь она направила луч обратно на панель доступа у основания уличного фонаря.

— Они работали над этим здесь? — спросила она.

— Верно, — ответил Керси. — К тому времени, когда я схватил Фредерика и поднялся сюда, они уже разворачивались, чтобы уехать. Я помахал им, но они просто проехали мимо меня.

— Вы разглядели кого-нибудь из них?

— Не совсем. Парень за рулем был белым. У него были рыжие волосы, я это помню.

— А что насчет другого парня? Он покачал головой.

— Я просто смотрел на водителя, я думаю.

— Расскажите мне об их фургоне. Какого он был цвета?

— Он был белый. Просто фургон.

— На нем были какие-нибудь опознавательные знаки, вроде Бюро уличного освещения, герба мэрии или чего-то еще?

— Э-э... да, я видел это. БУО прямо на двери, когда они пронеслись мимо меня.

— Вы хотите сказать, что видели буквы БУО?

— Да, прямо на двери.

— И не могли бы вы сказать, что это был за фургон?

— Не совсем. Один из их рабочих фургонов.

— Например, у него была плоская передняя часть, как у фургонов старого образца с двигателями между передними сиденьями? Или, скорее, наклонная передняя часть, как у новых фургонов?

— Да, наклонная передняя часть. Он выглядел новым.

— А как насчет окон? У него были окна по бокам, или это было то, что они называют панельным фургоном?

— Панельный. Вы действительно разбираетесь в фургонах, детектив.

— Это уж пришлось.

Она не потрудилась упомянуть, что в своей жизни у нее было несколько фургонов, когда она таскала с собой множество досок для серфинга.

Бэллард снова направила свой фонарь на табличку внизу столба. Она могла видеть, что два винта удерживают ее на месте. В ее дорожной сумке в машине лежал базовый набор инструментов.

— Мистер Керси, где вы живете? — спросила она.

— Прямо в конце, — сказал он. — На перекрестке.

Он назвал конкретный адрес и указал на четвертый дом от дома у следующего уличного фонаря. Бэллард поняла, что это был один из домов, где никто не ответил на ее стук ранее днем.

— Вас сегодня не было дома? — спросила она. — Я стучала в вашу дверь.

— Да, я был в магазине, — ответил он. — В остальном я был дома.

Почему вы стучали? В чем дело?

— Прошлой ночью на улице произошел взлом. Я веду расследование.

Свет могли погасить преступники.

— О боже. Чей дом?

Бэллард указала на дом Карпентер.

— Вон тот.

— Там все только начало налаживаться.

— Что вы хотите этим сказать?

— Ну, там жил один парень. Он был шумным, всегда кричал, разбрасывал вещи. Горячая голова, вот как я бы его назвал. Потом, я думаю, она выгнала его, и все снова стало тихо. Мирно.

Бэллард кивнула. Она осознавала, как ей повезло, что Керси выгуливал свою собаку, когда она была на улице.

Его информация была важной.

— Вы случайно не заметили ничего необычного по соседству прошлой ночью, не так ли? — спросила она.

— Прошлой ночью … Я так не думаю, — сказал Керси.

— Совсем ничего после восьми или около того?

— Ничего не приходит на ум. Извините, детектив.

— Все в порядке, мистер Керси. Я собираюсь пойти взять кое-какие инструменты из своей машины, которую я припарковала в тупике. Мне нужно открыть эту крышку. Я сейчас вернусь.

— Наверное, мне следует уложить Фредерика спать. Он устает, знаете ли.

Бэллард попросила у него номер телефона на случай, если она захочет задать какие-либо вопросы или показать ему фотографии фургонов.

— Спасибо, мистер Керси, — сказала она. — Спокойной ночи.

— Вам тоже, детектив, — произнес Керси. — Спокойной ночи и берегите себя.

Он повернулся и направился обратно по улице, бормоча слова утешения собаке, которую держал на руках.

Бэллард прошла по улице к своей машине, села в нее и поехала туда, где был затемненный уличный фонарь. Она открыла багажник и открыла пластиковый бокс с мини-набором инструментов, который хранила в дорожной сумке. Натянув перчатки, она вернулась к фонарю с отверткой и быстро сняла панель. Винты были тугими, но поворачивались легко. Это было не то, чего она ожидала от чего-то, что, по сути, было антиквариатом. Она заметила выцветшую бирку производителя на табличке с надписью "Pacific Union Metal Division".

Сняв пластину, она направила луч в отверстие и увидела клубок проводов, свисающих с металлического трубопровода, который, как она предположила, шел вверх по столбу к осветительному прибору. Один из проводов был перерезан, его медный центр все еще ярко блестел в луче фонарика. Медь вообще не подверглась разложению или окислению, что указывает на то, что она была свежесрезана.

У Бэллард не было сомнений. Полуночники перерезали провод и выключили свет в среду, прежде чем вернуться в четверг вечером, чтобы вломиться в дом Синди Карпентер и изнасиловать ее. Также им не повезло с Джеком Керси так, как повезло ей. Он видел их и кое-что знал об уличных фонарях. Его основное описание рыжеволосого водителя фургона совпадало с описанием Синди одного из нападавших.

Теперь она чувствовала себя виноватой из-за того, что обругала Смоллвуда и Вителло за то, что они вызвали ее на остановку автомобиля. Если бы они этого не сделали, она, возможно, в нужное время не проехала бы по району и не столкнулась бы с Джеком Керси. Ей казалось, что все каким-то образом выровнялось, и теперь она была на шаг ближе кПолуночникам.

Она прикрутила крышку на место, а затем направилась обратно к своей машине. Она хотела проехать на юг и проверить уличные фонари возле домов первых двух жертв.

15

Все уличные фонари теперь ярко горели на улицах, где произошли первые два нападения Полуночников.

Бэллард, однако, получила прямой пример эклектичного характера городской программы уличного освещения. На двух улицах были установлены шары и столбы разного стиля, в том числе богато украшенные железные столбы и фонари с двойными шарами на одной улице и простые "желуди" на другой. Бэллард злилась на себя за то, что она была детективом, работавшим в ночную смену, но никогда не замечала разницы в освещении улиц в разных районах. Это послужило напоминанием о том, что всегда нужно быть наблюдательной, обращать внимание на детали, которые могут иметь значение.

Она стояла на обочине и искала адрес Бюро уличного освещения, когда ей поступил очередной вызов для ночного детектива. Ей нужно было выехать на место смерти под эстакадой на Гауэр-стрит.

Она записала адрес ближайшего офиса БУО — на самом деле их было много — и поехала в Гауэр. Она знала, что направляется в одно из самых многолюдных и уродливых сообществ бездомных в Голливуде. Во время пандемии оно выросло из нескольких палаток в полноценное сообщество палаток, навесов и других разношерстных сооружений — некоторые из них были построены с удивительной изобретательностью — принадлежащих сообществу бездомных, насчитывавшему по меньшей мере сто человек. За последние десять месяцев Бэллард дважды вызывали на место смерти в Гауэр-Грим, как офицеры отдела называли зону для бездомных. Одна из этих смертей была связана с Covid-19, другая - с передозировкой опиоидов.

Она приехала с Голливудского бульвара, местность плавно поднималась к Бичвуд-Каньону, поселку на склоне холма к востоку от долины. Она могла видеть мигалки двух патрульных машин, которые сказали ей, что на месте происшествия находится сержант патрульной службы. Она припарковалась за одной из патрульных машин и увидела двух копов и сержанта Спеллмана возле небольшой будки с бортами, сделанными из грузовых поддонов. На бетонной стене, которая поддерживала эстакаду автострады, кто-то написал краской из баллончика лозунг "Нет маски, нет вакцины, нет проблем".

Бэллард натянула маску, вышла и присоединилась к группе коллег-офицеров.

— Бэллард, — сказал Спеллман. — Нужно, чтобы ты подписала это. Еще одна передозировка. Похоже на фентанил.

Бэллард была там, чтобы решить, вызывать ли бригаду по расследованию убийств или списать это на несчастный случай или "смерть в результате несчастного случая" — фраза, которую любила использовать служба судебно-медицинской экспертизы. От ее решения зависело, будет ли запущен весь механизм расследования убийств, когда детективы и криминалисты будут вызваны посреди ночи.

Копами были Ла Кастро и Вернон, оба молодые люди, только что закончившие испытательный срок и недавно назначенные в Голливуд из тихого девонширского подразделения в Вэлли.

Они еще не сталкивались с открытой и враждебной средой, которая вернется в Голливуд после окончания пандемии.

Бэллард натянула перчатки и достала свой мини-фонарик.

— Давайте посмотрим, — сказала она.

Кусок синего пластикового брезента, который использовался в качестве двери, был натянут поверх импровизированной хижины. Там не было достаточно места, чтобы войти кому-либо, кроме Бэллард.

Помещение было меньше, чем камера в старой окружной тюрьме.

На полу лежал грязный матрас, а на нем тело полностью одетого мужчины с растрепанными волосами и всклокоченной бородой. Бэллард прикинула, что ему было за двадцать, хотя выглядел он на тридцать, его тело состарилось из-за употребления наркотиков и жизни на улицах. Он лежал на спине, его глаза были широко раскрыты и устремлены вверх. Крыши не было. В двадцати пяти футах над ними была стальная нижняя часть автострады. Она грохотала каждый раз, когда ее пересекала машина, и даже в полночь движение там было постоянным.

Бэллард присела на корточки и поднесла фонарь поближе к телу. Губы были синевато-фиолетовыми, рот слегка приоткрыт.

Она могла видеть засохшую желтоватую рвоту на губах, в бороде и на матрасе рядом с правым ухом мертвеца. Она провела лучом вниз по телу и заметила, что пальцы обеих рук плотно прижаты к ладоням.

Над головой тяжело прогрохотал грузовик, отчего поддоны задрожали. Бэллард посветила фонариком и увидела, что покойник утеплил свой дом свернутыми картонными коробками, прибитыми гвоздями к поддонам. Она увидела, что в одной коробке находился телевизор с плоским экраном, который был расположен так, чтобы мужчина мог смотреть на него со своего грязного матраса.

На матрасе и вокруг него был мусор. Перевернутые коробки, грязный рюкзак, вывернутый наизнанку, пустая банка из-под майонеза, в которой, возможно, были монеты, собранные на углах улиц. Что бы там еще ни было, теперь исчезло. Жители Гауэр-Грим обязательно перерывали вещи мертвеца, прежде чем сообщать в полицию.

С бездомными было трудно установить причину смерти от передозировки на месте. Не было оставлено пустых или наполовину заполненных пузырьков из-под таблеток, которые могли бы помочь следователю. Зависимые в лагерях для бездомных не могли позволить себе роскошь иметь излишки, а если и могли, то к моменту прибытия полиции их уже давно не было. Но чаще всего из-за изнурительного существования таблетка, которая их убивала, была последней, которую они могли себе позволить. Причина смерти этого человека, безусловно, будет установлена при вскрытии и тестировании на токсичность, но сейчас она должна была принять решение о том, подключать ли детективов. Это решение нелегко было принимать. Самым безопасным решением всегда было бы вызвать Отдел по расследованию убийств. Но это часто означало бы неоправданный вызов. Это вызвало бы ропот, который привел бы к недоверию к Бэллард. За четыре с лишним года работы в ночную смену она несколько раз вызывала отдел по расследованию убийств, и ни разу не ошиблась.

Она встала и вышла обратно на улицу. Она увидела подъезжающий белый фургон коронера с синей полосой по бокам.

— Ну? — спросил Спеллман.

— Пурпурная дымка, — сказала Бэллард.

— Что это должно означать?

— Джими Хендрикс задохнулся в собственной рвоте после того, как принял слишком много таблеток. Так же поступил и этот парень. Кто- нибудь идентифицировал его?

Спеллман начал смеяться.

— Это хорошо, Бэллард, — сказал он. — Я должен это запомнить.

Бэллард немедленно пожалела о том, что употребила эту фразу. Это было бессердечно, и теперь этот бессердечный патрульный сержант употребит ее снова. Это передалось бы дальше и добавило бы еще один уровень бессердечия в департамент.

— Удостоверение личности? — подсказала она, чтобы вернуть все в прежнее русло.

— Нет, удостоверение личности не найдено, — сказал Ла Кастро. — Мы поспрашивали — люди здесь знали его просто как Джимми.

— Черт возьми! — сказал Спеллман. — Точно Пурпурная дымка.

Он отвернулся, чтобы стянуть маску, чтобы можно было безудержно смеяться. Бэллард увидела, что несколько бездомных наблюдают за ними из своих палаток и навесов.

Бэллард почувствовала, что все их пустые взгляды устремлены на нее как на автора шутки, которая рассмешила сержанта.

Бэллард оставалась на месте происшествия в течение следующих получаса, пока следователь коронера проводил тот же обзор, что и она, и пришел к тому же выводу. Смерть не была квалифицирована как убийство. Пока она ждала, она воспользовалась своим ровером, чтобы вызвать машину, оснащенную мобильным считывателем отпечатков пальцев.

Если бы покойный когда-либо оставлял отпечаток большого пальца при получении водительских прав в Калифорнии или при отправке в тюрьму, его личность была бы установлена. Считыватели были дорогими и раздавались не каждой патрульной машине или детективу.

Когда привезли считывающее устройство, Бэллард отнесла его в хижину мертвеца и приложила большой палец правой руки к экрану. Результат был отрицательным. Совпадений нет. Человека не было в системе. Это было необычно, почти неслыханно для бездомного наркомана. Бэллард еще раз сняла показания с большого пальца, и снова результат был отрицательным. Это означало, что офису коронера придется провести более глубокое расследование, чтобы установить личность мужчины и уведомить ближайших родственников. Если это не удастся, его тело будет храниться в холодильнике в течение года, а затем сожжено, а его прах захоронен под номером на кладбище Эвергрин в Восточном Лос-Анджелесе.

После того, как тело погрузили в фургон с синей полосой, Бэллард поехала обратно в участок, чтобы оформить документы до окончания дежурства. Сначала она обновила хронику расследования Полуночников, затем написала отчеты о смерти неопознанного мужчины. Она узнала от следователя коронера на месте происшествия, что в записях он будет идентифицирован как Джон Доу 21-3, пока не будет установлена его истинная личность. Бэллард поняла, что это означало, что всего через двадцать четыре часа после начала нового года в Большом склепе в офисе коронера уже лежали три неопознанных тела. То, что в этом городе было так много анонимных и неучтенных людей, сохранялось даже после смерти.

Закончив, она распечатала свои отчеты и оставила копии в почтовом ящике для лейтенанта детективной службы. Он не увидит их до понедельника, когда должен был вернуться на работу. Она также отправила обновленный хронометраж Лизе Мур по электронной почте. В этом не было необходимости, но она хотела, чтобы следователь по сексуальным преступлениям увидела, как далеко она продвинула расследование без ее помощи.

Работа с бумагами заняла у Бэллард время до конца ее смены в шесть.

Но ей нужно было убить еще час, потому что она хотела заскочить в "Натив Бин", когда оно откроется в семь. Она потратила время на проверку электронной почты и серфинг в Интернете, сначала введя в поисковик "Питер-отшельник". Она обнаружила, что он был легендарным обитателем долины. Он жил на Ивар-авеню, у него были длинные седые волосы и борода, что позволило ему сниматься в фильмах на библейскую тематику в 1920-х и 30-х годах. Ему также приписывали то, что он был одним из первых, кто стал работать в качестве имитатора персонажей на Голливудском бульваре, позируя в своих библейских одеждах туристам в обмен на чаевые. Он был символом Делл в 1960-х годах, когда скончался.

Затем она обнаружила, что заходит на веб-сайт Wags and Walks, чтобы ознакомиться с последними предложениями о помощи собакам. Бэллард все еще оплакивала потерю своей собаки Лолы, которая умерла от рака костей восемь месяцев назад.

Все чаще она ловила себя на том, что заглядывает в пункты спасения, рассматривает фотографии и подумывает о том, чтобы взять домой собаку. Лола была помесью питбуля, и ее внешний вид напугал не одного человека на Венис-Бич.

Бэллард никогда не приходилось беспокоиться о своих вещах, когда она брала свою доску для серфинга и оставляла Лолу в палатке.

Но теперь, когда она жила в новой квартире, существовало ограничение по весу разрешенных животных, и Бэллард искала больше общения, чем защиты.

Она просмотрела фотографии и прочитала несколько сопроводительных историй — все с точки зрения собаки.

Наконец она пришла к Пинто, помеси чихуахуа с золотистыми глазами и искренним взглядом. Он привлек внимание Бэллард две недели назад, когда впервые появился на карусели с фотографиями собак, нуждающихся в доме. Он все еще был в приюте и все еще был доступен.

Бэллард взглянула на настенные часы. Пора было идти и увидеть Синди Карпентер, которая открывала кофе. Она снова посмотрела на Пинто. Он был коричнево-белым, и у него была более длинная морда, чем у чистокровного чихуахуа, похожая на Фредерика, пса, которого носил Джек Керси. Рене нажала на кнопку под его фотографией, и появилась форма электронной почты. Она напечатала: "Я хочу познакомиться с Пинто". Она колебалась, но всего секунду или две, а затем добавила номер своего сотового и нажала кнопку отправки.

Она была смертельно уставшей, когда пересекала парковку на участке к своему "Дефендеру". Но Рене надеялась на Пинто.

Она посчитала часы с тех пор, как спала, и оказалось, что прошли почти сутки. Она хотела взять свою доску и отправиться на пляж, чтобы Тихий океан восстановил ее силы, но она знала, что сон необходим. Она заедет в "Натив Бин", проверит, как там Синди, затем доберется до своей квартиры, чтобы поспать как минимум до полудня. Бэллард выехала со стоянки и ехала до Сансет.

Там она повернула направо, и это был прямой путь в Хиллхерст.

Бэллард приехала в "Натив Бин" в семь и увидела, что четыре человека уже стоят в очереди к окошку. Она припарковалась на другой стороне улицы, натянула маску и вышла.

Когда подошла очередь Бэллард, Синди ее не обслуживала. Бэллард заказала черный кофе без кофеина и смогла увидеть Синди на заднем плане, готовящую напитки. Она окликнула ее и помахала рукой.

— У тебя есть минутка?

— Ээ… не совсем. Позволь мне разнести эти заказы. Там сбоку есть столик.

Поскольку Бэллард не заказывала изысканный кофе, она сразу же получила свою чашку. Она отнесла ее за угол здания, где вдоль тротуара на поперечной улице были расставлены четыре столика. Она села за столик рядом с боковой дверью магазина и стала ждать. Ей не хотелось кофе, который она только что купила, хотя он был без кофеина. Она хотела поспать.

Карпентер вышла со своей чашкой кофе примерно через пять минут.

— Извини, мы были заняты.

Она сидела за столом напротив Бэллард. Синяки на ее лице расползались и стали темно-фиолетовыми. Рваные раны только начинали затягиваться.

— Без проблем, — сказала Рене. — Я не говорила тебе, что приду. Я просто хотела проведать тебя и узнать, как у тебя дела.

— Со мной все в порядке, — сказала Карпентер. — Я так думаю, учитывая обстоятельства.

— Да, ты прошла через то, чего никому не следует испытывать.

— Есть какие-нибудь новости? Вы…

— Нет, не совсем. Я имею в виду, никаких арестов. Когда мы их возьмем, я сразу же дам тебе знать, днем или ночью.

— Спасибо.

— У тебя было время поработать над анкетой?

— Да, но я не закончила. Она большая. Я принесла ее с собой и поработаю над ней после утренней суеты.

Словно по сигналу, сетчатая дверь магазина открылась, и женщина, принимавшая у Бэллард заказ в витрине, высунулась наружу.

— У нас есть заказы, — сказала она.

— Хорошо, — произнесла Карпентер. — Я сейчас приду. Служащая позволила двери захлопнуться.

— Извини, — сказала Карпентер. — Мне действительно нужно быть там.

— Все в порядке, — ответила Бэллард. — Мы можем поговорить позже, когда ты заполнишь анкету. Я просто хотела спросить, не пришло ли тебе в голову что-нибудь еще. Знаешь, ты вспомнила о фото, поэтому я хотела узнать, не вспомнила ли ты больше подробностей.

Карпентер встала из-за стола.

— Нет, не совсем, — сказала она. — прости.

— Все в порядке, сожалеть не о чем, — сказала Бэллард. — Но еще кое- что, очень быстро. Один из твоих соседей видел белый фургон на улице перед нападением на тебя. Двое мужчин, предположительно, работали над уличным фонарем, но свет определенно погас. Я была там наверху. Так что я думаю, что это были они, и они отключали свет, чтобы снаружи твоего дома стало темнее.

— Это жутко, — произнесла Карпентер. — Ты уверена?

— Я проверю в Бюро уличного освещения, не было ли у них там кого- нибудь, но я в этом сомневаюсь. Один из проводов на том фонарном столбе был перерезан. В любом случае, я просто хотела спросить. Ты не знаешь никого, у кого есть белый фургон, не так ли?

— Э-э, нет.

— Хорошо, возвращайся к работе.

После того, как Карпентер вернулась в кафе, Бэллард встала и выбросила свой нетронутый кофе в мусорное ведро. Пора было ложиться спать.

16

Жужжание сотового проникло в ее сон, вырвав Бэллард из грез о воде. Она подняла маску для сна на лоб и потянулась к телефону. Она увидела, что звонит Босх, и был ровно полдень.

— Гарри.

— Черт, ты спала. Перезвони мне, когда проснешься.

— Я не сплю, не сплю. Что происходит?

— Кажется, я нашел связь.

Использование им слова связь навело Бэллард на мысли о жертвах Полуночников. Это был тот случай, с которым она работала, пока усталость не погрузила ее в глубокий сон, который Босх только что прервал. Она откинула одеяло, спустила ноги на край кровати и приняла сидячее положение.

— Подожди минутку, — сказала она. — Что ты хочешь сказать? Ты связал трех женщин? Как…

— Нет, не женщин, — перебил Босх. — Убийства. Хавьер Раффа и Альберт Ли.

— О, да, поняла. Извини. Мне нужно проснуться.

— Когда ты легла?

— Около восьми.

— Времени недостаточно. Ложись спать, позвони мне позже.

— Нет, я теперь не смогу уснуть. Я буду думать о деле. Знаешь что? Ты голоден? Я вчера так ничего и не съела. Я могла бы принести что-нибудь.

— Э-э, да. Если ты уверена.

— Я уверена. Чего ты хочешь?

— Я не знаю. Что угодно.

— Я приму душ, а потом поеду. Напиши мне, что ты хочешь из "Бёрдс"[34]. Это по пути. Меню онлайн.

— Я уже знаю, чего хочу. Четвертинка курицы с запеченной фасолью и капустным салатом. И я возьму обычный соус для барбекю.

— Все равно напиши, чтобы я не забыла.

Она отключилась, затем долго сидела на кровати, размышляя, не следовало ли ей последовать совету Босха и попытаться снова заснуть. Рене повернулась и снова посмотрела на свою подушку. Проработав четыре года в ночную смену с восьми до шести четыре ночи в неделю, она поняла, что нарушение режима сна может иметь плохие последствия.

Она встала с кровати и направилась в ванную.

Час спустя она остановилась перед домом Босха. У нее с собой были ноутбук и пакет из "Бёрдс". Ресторан находился всего в нескольких минутах езды от ее квартиры и стал ее любимым местом во время пандемии, где она покупала еду навынос.

Они также предоставляли скидку любому, у кого был значок, хотя сотрудникам полиции Лос-Анджелеса не полагалось пользоваться такими привилегиями.

Босх забрал у нее пакет с едой и положил его на обеденный стол, где освободил место среди своего ноутбука, принтера и бумаг. Он начал доставать коробки с их едой.

— У меня то же, что и у тебя, — сказала Бэллард. — Должно быть просто. Ты не против, если я сниму маску, чтобы поесть? У меня есть антитела. Предположительно.

— Да, нет вопросов. Когда ты заразилась?

— В ноябре.

— Насколько все было плохо?

— Я провалялась несколько недель, но, очевидно, мне повезло больше, чем другим. Ты думаешь, новый президент собирается ускорить внедрение вакцины? Я не знаю никого в департаменте, кто бы уже получил ее.

— Надеюсь на это.

— А как насчет тебя? Ты подходишь.

— Я никогда не покидаю это место. Для меня было бы опаснее пойти вакцинироваться.

— Тебе следует записаться на прием, Гарри. Не превращай это в пустяк.

— Ты говоришь как моя дочь.

— Что ж, твоя дочь права. Как поживает Мэдди?

— Хорошо. Она хорошо учится в академии, и теперь у нее есть парень.

Он больше ничего не сказал, и Бэллард поняла, что это означало, что он видит ее не очень часто. Ей было неловко из-за этого.

Они оба ели из картонных коробок, в которые была упакована еда. У Босха уже было приготовлено настоящее столовое серебро, поэтому они оставили пластиковые приборы в пакете.

— В старые времена копам делали скидку. — сказал Босх. — В "Бёрдс".

— Они все еще её делают, — уточнила Бэллард. — Им нравится, когда их клиентами являются копы.

Она дала ему немного времени, чтобы насладиться его первым кусочком курицы-гриль, намазанной соусом барбекю. Это была такая еда, которая заставляла подносить салфетку ко рту после каждого кусочка.

— Итак, расскажи мне о той связи, которую ты обнаружил, — попросила она.

— Все, что у меня есть, — это публичные записи, которые можно найти в Интернете. — сказал Босх. — Корпоративные документы поданы в государственный архив. Тебе придется использовать свой доступ, чтобы подтвердить их.

— Хорошо, и что я подтвержу?

— Я думаю, это похоже на факторинг, который произошел в деле Альберта Ли. Право собственности на автомастерскую, включая участок, на котором она расположена, было передано Хавьером Раффой три года назад корпорации, принадлежащей Раффе и его партнеру.

— Кто партнер?

— Дантист по имени Деннис Хойл. Офис в Шерман-Оукс.

— Другой дантист. Деннис-дантист. Дантист по делу Альберта Ли работал рядом с Мариной[35], верно?

— Да, Джон Уильям Джеймс.

— Есть связь между Хойлом и Джеймсом?

— Это и есть связь.

Бэллард могла сказать, что Босх гордился тем, что ему удалось найти, и тем, что он сделал это, даже не выходя из дома.

Она надеялась, что в его возрасте она тоже все еще будет работать над делами.

— Скажи мне, — попросила она.

— Хорошо, начнем с того, что Хойл и Джеймс были дантистами. — сказал Босх. — Совершенно разные практики. Джеймс, он внизу, в Марине, с этой толпой — знаменитостями, одиночками, актерами, кем угодно. Твой парень, Хойл, живет в Вэлли, у него другая клиентура, скорее семейная практика. Похоже, что эти двое никогда не встречались,верно?

— Я размышляю. Может быть, они знали друг друга по профессиональным ассоциациям. Ну, знаешь, Зубодеры[36] из Лос- Анджелеса или что-то в этом роде.

— Близко. Большинство стоматологов, когда они устанавливают коронку, имплантат или что-то еще из подобного, не делают это самостоятельно. Они изготавливают слепок зуба пациента и отправляют его в зуботехническую лабораторию, где изготавливают коронки и зубные протезы.

— Они отправляли в одну и ту же лабораторию?

— Они владели одной лабораторией. Они были партнерами — пока кто- то не замочил Джеймса. Все это есть в документах государственных корпораций. Если кто-то хочет потратить время на поиски этого в лабиринте холдинговых компаний, это прямо здесь.

— И ты потратил время.

— Что еще мне остается делать?

— Преследовать твоего парня Финбара МакШейна?

— Финбар — белый кит. Ты сама так сказала. Но это? Это реально.

Босх тщательно вытер руки о стопку салфеток, а затем потянулся за пачкой документов, лежавших на краю стола. Бэллард разглядела печать штата Калифорния на верхнем листе.

— Ты распечатал, — сказала она. — Это, должно быть, заняло все утро.

— Забавно, — ответил Босх. — Это документы о регистрации совместного предприятия под названием Crown Labs Incorporated. Оно расположено в Бербанке, рядом с аэропортом. Им владеют еще четыре корпорации, и я проследил их до четырех дантистов: Джеймса, Хойла и двух парней по имени Джейсон Эббот и Карлос Эскивель.

— Как Джеймс может все еще владеть им, если он мертв уже семь лет?

— Его компания называется JWJ Ventures. Корпоративные записи показывают, что вице-президентом этой компании при ее основании была Дженнифер Джеймс, которая — тут я собираюсь сделать смелое предположение — была его женой. Через семь месяцев после его убийства в записи вносятся поправки, и Дженнифер Джеймс теперь президент. Итак, он мертв, но у нее есть его часть лаборатории.

— Ладно. Итак, Джеймс, когда он был жив, знал Хойла и вел с ним бизнес. И каждый из них был связан с бизнесом, основной владелец/оператор которого убит. Из того же пистолета.

Босх кивнул.

— Из того же пистолета, — повторил он. — Очень рискованно. Гильзы связывают дело более прочно, чем корпоративные документы. Должна быть причина.

— Ну, двадцать второй трудно сопоставить, — сказала Бэллард. — Пули становятся грибовидными или разлетаются вдребезги. Речь шла о гильзах. И в деле об убийстве Раффы мы получили фору. Гильза попала под машину, и ее было нелегко извлечь.

— То же самое с Альбертом Ли. Гильзу было нелегко извлечь. Сейчас ты увлекаешься совпадениями, а я на такие совпадения не куплюсь.

— Итак, возможно, у нас есть другие убийства, в которых не осталось гильз, и нам просто повезло с этими двумя.

Они оба на мгновение замолчали, обдумывая это. Бэллард подумала, но не сказала, что должна была быть еще одна причина, по которой убийца хранил пистолет. Это противоречило планированию и точности ударов. Она знала, что на этот вопрос нужно будет ответить в ходе расследования.

— Итак..., — сказала Бэллард, двигаясь дальше. — Давай предположим, что связь Хойла с Хавьером Раффой возникла в результате факторинговой сделки. У этих дантистов должен был быть кто-то, кто все это организовал. Кто-то, кто знал, что этим людям, Альберту Ли и Хавьеру Раффе, нужны деньги.

— Точно.Кредитор.

— И это тот, кого мы должны найти.

— Ты должна вернуться к семье Раффы и выяснить, когда у него случился финансовый кризис и к кому он обратился по этому поводу.

— Я знаю одно. Ему пришлось откупиться от банды. По нашим сведениям, он заплатил Лас-Пальмас двадцать пять тысяч наличными, чтобы уйти.

— Где такой парень, как он, раздобыл столько наличных, не ограбив банк?

— Он мог бы заложить бизнес или недвижимость.

— Что? И сказать банку, что ему нужны были деньги, чтобы откупиться от уличной банды? Удачи ему с этим.

Бэллард не ответила, обдумав это.

— А что насчет двух других дантистов? — наконец спросила она. — Эббота и Эскивеля.

Босх постучал по стопке распечаток.

— Они у меня здесь, — ответил он. — У одного из них практика в Глендейле, у другого в Вествуде.

— Странно, — произнесла Бэллард. — Я помню, как сын Раффы сказал прошлой ночью, что партнером его отца был белый парень из Малибу.

— Может быть, Хойл живет где-то там и ездит на работу в Шерман-Оукс. Малибу приближает его к Джеймсу с Марины. Тебе придется проверить их всех через ДАТ[37], чтобы узнать домашние адреса.

— Я так и сделаю. Когда Crown Labs впервые зарегистрировалась?

— В 2004.

— Итак, эти ребята по возрасту были где-то рядом.

— О, да. Джеймсу было тридцать девять, когда семь лет назад он был убит.

Бэллард прикончила салат из капусты, который подавался к ее курице.

Затем она в последний раз вытерла рот салфеткой и закрыла упаковку.

— До понедельника я мало что могу сделать, чтобы официально установить все связи со штатом, — сказала она. — И это только в том случае, если я все еще буду заниматься этим делом.

— Это так, — согласился Босх.

— Независимо от того, участвую я в этом тогда или нет, сегодня мне хочется посетить несколько из этих мест. Лаборатория, дом Хойла, может быть, его офис. Посмотреть, как роскошно он живет. Я проверю двух других через ДАТ и нанесу их на карту. Но прямо сейчас между ними нет реальной связи. Вот почему я собираюсь понаблюдать. Я хочу посмотреть, с чем я столкнулась. Тогда я пойду поговорю с семьей Раффы.

Наблюдение было чисто полицейским жаргоном Лос-Анджелеса — менее формальное слово для обозначения слежки. Это означало проехать мимо интересующего человека, проверить его. Его происхождение обсуждалось: в одном лагере считали, что оно происходит от слова schematic, означающего получение физических параметров места работы или проживания подозреваемого. Другие говорили, что это сокращение отscheming — первый шаг в плане по выявлению места преступной деятельности. В любом случае, Бэллард не пришлось переводить для Босха.

— Я поеду с тобой, — сказал он.

— Ты уверен? — спросила Бэллард.

— Уверен, — ответил Босх. — Я возьму маску.

17

Наблюдение стартовало со стоматологической лаборатории недалеко от аэропорта.

Это было большое одноуровневое здание с закрытой автостоянкой сбоку на Сан-Фернандо-роуд, в промышленной зоне, примыкающей к автостраде №5. На двери была небольшая табличка, идентифицирующая компанию, а также логотип: мультяшный зуб с глазами и яркой улыбкой.

— Она больше, чем я думала, — сказала Бэллард.

— Ей владеют четыре организации, но, скорее всего, она работает на стоматологов всего города, — уточнил Босх.

— Можно подумать, что такое место, как это, приносит им достаточно денег, чтобы не нужно было участвовать в схемах факторинга и убийств.

— У некоторых людей никогда не может быть достаточно денег. И опять же, возможно, мы совершенно неправы, и они абсолютно законны.

— Это выглядит не так.

— Хочешь попробовать зайти?

— Они закрыты. На стоянке нет машин. Кроме того, мы не хотим заранее предупреждать их о том, что мы что-то вынюхиваем.

— Логично. Но проедем до конца, посмотрим, что мы сможем увидеть.

Бэллард ехала вдоль линии забора, пока они не увидели третью сторону здания. Здесь был аварийный выход у мусорного контейнера.

— Хорошо, — сказала Бэллард. — И что дальше?

Босх захватил с собой распечатки и наметил порядок, в котором они должны были провести осмотр. Их следующая остановка была неподалеку от Глендейла. Они проехали мимо торгового центра на бульваре Бранд, где у Карлоса Эскивеля была семейная стоматологическая практика. Он находился на втором уровне площади, и до него можно было добраться по наружному эскалатору, который был отключен на праздничные выходные.

— Похоже, у него здесь неплохая практика, — сказала Бэллард.

— Давай объедем сзади, — предложил Босх. — Посмотрим, как выглядит ситуация с парковкой.

Бэллард последовала его указаниям и нашла переулок, который проходил за площадью и где была зарезервирована парковка для сотрудников здания. Они увидели имя Эскивеля на плакате, на котором было зарезервировано одно место. Прямо рядом с ним было место, зарезервированное для доктора Марка Пеллегрино.

— Похоже, у него есть напарник, — сказал Босх.

Следующей остановкой был дом Эскивеля на холмах над Глендейлом: современный дом стоимостью в несколько миллионов долларов с белыми стенами, четкими линиями, черными оконными рамами и закрытой подъездной дорожкой.

— Неплохо, — сказал Босх.

— У него все в порядке, — заявила Бэллард. — Я думаю, сверлить зубы — значит сверлить золото.

— Но ты можешь представить себе такую жизнь? Никто никогда не рад тебя видеть.

— И ты тот парень, который собирается засунуть свои пальцы и металлические инструменты мне в рот.

— Отстой.

— Не так уж сильно отличается от работы копом. В наши дни люди тоже не хотят нас видеть.

Так и пошло. Далее они проехали по Вэлли, осмотрев офис и дом Денниса Хойла. Записи ДАТ показали, что ранее он жил в Малибу, но его нынешнее место жительства находилось на холмах у каньона Колдуотер. Это была закрытая территория с видом на всю долину Сан-Фернандо. Затем они спустились через перевал Сепульведа в район Вествуд, где практиковал Джейсон Эббот, а затем перешли на другую сторону автострады в Брентвуд, где он жил.

Они направились на юг, чтобы в последний раз проехать мимо мест, где работал, жил и умер покойный Джон Уильям Джеймс. Но, прежде чем они добрались туда, Бэллард неожиданно свернула в Венис.

Босх подумал, что она совершила ошибку.

— Не туда, — сказал он.

— Я знаю, — ответила Бэллард. — Я просто хочу сделать небольшой крюк. У одной из моих жертв Полуночников — последней — есть бывший, который живет здесь. И я подумала, раз уж мы наблюдаем, что я просто пробегусь и посмотрю, что там.

— Без проблем. Ты думаешь, он один из Полуночников?

— Нет, дело не в этом. Но в этом что-то есть. Они развелись два года назад, но она, кажется, боится его. Я позвонила ему вчера вечером, чтобы посмотреть, какой будет его реакция, и он вел себя как мудак. Он занимается инвестициями в технологии.

— Они все мудаки. Какой адрес мы ищем?

— Спинакер пять.

Они находились на узкой улочке в квартале от пляжа. Все дома были современными, многоуровневыми и дорогими. У Реджинальда Карпентера, по-видимому, финансовые дела шли лучше, чем у его бывшей жены. Они нашли его дом через два дома от пляжа. Это было трехуровневое здание, расположенное на крыше гаража на три машины, с достаточным пространством между очень похожими домами с обеих сторон, чтобы разместить мусорные баки.

— Я надеюсь, у него есть лифт, — сказал Босх.

Справа от гаража была дверь с табличкой "Посторонним вход воспрещен". Бэллард наклонилась к окну, чтобы посмотреть на фасад дома. Она увидела кончик доски для серфинга, перегнувшийся через перила балкона.

— Интересно, знала ли я этого парня в то время, как жила здесь, — сказала она.

Босх не ответил. Бэллард развернула машину и направилась обратно на Пасифик-авеню.

Тихий океан протекал вдоль лагуны Баллона, которая отделяла Венис от Марина-дель-Рей. Они добрались до Виа Марина, а затем проехали мимо домов, стоимость которых была даже выше, чем в Венис с уже завышенными ценами. Они проехали мимо жилого комплекса, где жил Джеймс, а затем отправились на бульвар Линкольна, где в торговом центре, примыкающем к огромному комплексу доков и лодок, составляющих одноименную пристань для яхт в этом районе, находилась его стоматологическая клиника. Здесь наблюдение окупилось. Семейная стоматологическая практика Джеймса спустя семь лет после его нераскрытого убийства все еще работала.

Имя, указанное на двери, было Дженнифер Джеймс, доктор медицинских наук.

— Что ж, это кое-что объясняет, — сказала Бэллард.

— Она унаследовала партнерство своего мужа и его практику, — заметил Босх. — Если, конечно, это не была совместная практика с самого начала.

— Интересно, что она знала или догадывалась о факторинге.

— И убийствах, включая убийство ее собственного мужа. Босх указал на пустое парковочное место в углу стоянки.

— Прямо там, вот где он был припаркован, — сказал он. — Предположительно, стрелявший вышел со стороны Марины, пересек стоянку и выстрелил в него прямо через окно. Два выстрела в голову, очень чисто, очень быстро.

— Я так понимаю, гильзы не осталось? — спросила Бэллард.

— Никакой.

— Это было бы слишком просто. А пули? Босх покачал головой.

— Это было не мое дело, — сказал он. — Но, насколько я помню, пули не пошли на экспертизу. Они сплющились, когда попали в кость.

Бэллард выехала с парковки на бульвар Линкольна и направилась на север, к 10-й автостраде.

— Что еще тебе известно об этом расследовании? — спросила она.

Босх объяснил, что делом об убийстве Джона Уильяма Джеймса занимался отдел по расследованию убийств Тихоокеанского отдела, где было установлено, что не было достаточных причин или улик, чтобы связать это с убийством Альберта Ли.

— Я пытался донести это до них, — сказал Босх. — Но они не захотели слушать. Парень по имени Ларкин из Пасифик работал над этим. Я думаю, у него было мало времени, примерно три месяца до того, как он выходил на пенсию, и он не искал громкого дела о сговоре. К тому времени я уже два года работал над делом Ли и не мог найти связи, которая заставила бы задуматься. Последнее, что я слышал, это то, что они назвали это ограблением. Джеймс носил часы "Ролекс" за десять тысяч долларов, которые подарила ему жена. Они пропали.

— Его жена, которая унаследовала его собственность в лаборатории, а также его практику, — сказала Бэллард. — Когда она подарила их ему?

— Этого я не знаю. Но, насколько мне известно, дело так и не было раскрыто. Теперь это "холодное" дело, а книга об убийстве хранится в Центре Ахмансона..

— Ты хочешь, чтобы я развернулась?

— Все зависит от того, что еще у тебя сегодня намечается.

— У меня сегодня смена, и мне нужно позвонить своим жертвам по поводу Полуночников. Они все заполняют для меня опросники.

— Предстоит найти еще одну связь.

— Надеюсь. Я также хочу поговорить с женой Раффы, чтобы спросить о его займе в двадцать пять тысяч долларов.

Бэллард увидела просвет и развернулась на Линкольн.

Она направилась на юг, в сторону Вестчестера, района города недалеко от Лос-Анджелеса.

— Какое удовольствие! - сказала она. — Мы в один и тот же день получаем возможность попасть в пробки из двух аэропортов.

— Эти пробки сущий пустяк, — заметил Босх. — Подожди, пока пандемия закончится и люди выйдут и захотят путешествовать. Вот тогда — удачи.

Учебный центр Ахмансона находился на Манчестерском бульваре и был частью сети учебных заведений полиции Лос-Анджелеса для новобранцев. Департамент давно перерос академию на холмах, окружающих стадион "Доджерс", и располагал вспомогательными помещениями здесь и в Вэлли. Здесь же размещался общегородской архив отдела по расследованию убийств.

Он открылся всего несколько лет назад, когда избыток нераскрытых дел — шесть тысяч с 1960 года — переполнил картотеку в подразделениях департамента. Книги по убийствам стояли на полках в комнате размером с обычную районную библиотеку, и продолжался проект по оцифровке дел, чтобы всегда оставалось место для новых.

—У тебя есть с собой значок пенсионера или удостоверение личности? — спросила Бэллард. — На случай, если они спросят.

— У меня в бумажнике есть моя карточка, — ответил Босх. — Не думал, что буду кого-то обманывать.

— Тебе, вероятно, это не понадобится. По выходным и праздникам у них просто пара новобранцев на дерьмовой службе, охраняющих заведение. Они, вероятно, будут слишком запуганы такими, как ты, чтобы спрашивать документы.

— Тогда, я думаю, приятно знать, что я все еще могу сделать это.

— Почему бы тебе не взять свои распечатки, чтобы мы могли узнать номер дела для книги, которую мы хотим найти.

Припарковавшись, они поднялись по ступенькам и оказались в просторном холле, стены которого были увешаны большими фотографиями сотрудников полиции Лос-Анджелеса. В предыдущем воплощении центр был корпоративной штаб-квартирой нефтяной компании. Бэллард представила себе, что стены тогда были увешаны фотографиями нефтедобытчиков.

Библиотека отдела по расследованию убийств находилась на втором этаже в конце большого зала. На его двойных дверях не было никаких надписей, вероятно, полагая, что не стоит афишировать, что в городе есть целая библиотека книг об убийствах по нераскрытым делам.

За стойкой сидел на вращающемся стуле одинокий курсант и играл в какую-то игру на своем телефоне. Он пришел в полную боевую готовность, когда вошли Бэллард и Босх, вероятно, его единственные посетители за день. Это был тот самый парень, который дежурил накануне, когда Бэллард приходила за книгой Альберта Ли. Тем не менее, она показала свой значок, в то время как Босх положил свои распечатки на стойку и начал их раскладывать.

Новобранец был одет в тренировочную форму с его именем на нашивке над правым нагрудным карманом. Она была прикреплена на липучке, чтобы ее можно было легко оторвать, если новобранец сбежит из академии. Его звали Фарли.

— Бэллард, Голливудское подразделение. Я была здесь вчера. Нам нужно достать еще одну книгу. Эта из дела 2013 года.

Она посмотрела на распечатку, на которой сосредоточился Босх. Это была его копия хроно из дела Альберта Ли, и он водил пальцем по странице с записями за 2013 год. Он нашел то, в котором подробно описывались его запросы в Отдел по расследованию убийств Тихоокеанского отдела об убийстве Джона Уильяма Джеймса. Он назвал номер дела, и Фарли послушно записал его.

— Хорошо, давайте я пойду посмотрю, — сказал он.

Он отошел от прилавка и исчез в лабиринте полок, уставленных пластиковыми папками, на каждой из которых была каталогизация жизни, отнятой слишком рано и до сих пор не получившей должного ответа.

Фарли, казалось, потребовалось много времени, чтобы найти книгу об убийстве. Они были разложены в хронологическом порядке, поэтому казалось, что будет несложно найти полки 2013 года и подшивку Джона Уильяма Джеймса.

Бэллард нетерпеливо забарабанила пальцами по стойке.

— Что, черт возьми, с ним случилось? — спросил Босх.

Бэллард перестала барабанить, когда к ней пришло какое-то осознание.

— Ее там нет, — сказала она.

— Что ты имеешь в виду? — спросил Босх.

— До меня только что дошло. Книги Альберта Ли больше нет, так зачем им оставлять эту?

— Им? Кому им?

Прежде чем Бэллард смогла придумать ответ, Фарли вернулся без книги об убийстве в руках. Вместо этого у него была разлинованная кассовая карточка из манильской бумаги, похожая на ту, которую Бэллард видела, когда приходила за книгой Альберта Ли.

— Все проверено, — сказал Фарли.

— Это дает мне ноль вместо двух, — сказала Бэллард. — Кто проверял? Фарли прочитал имя с контрольной карточки.

— Тед Ларкин, отдел убийств, Тихоокеанский отдел. Но там сказано, что он проверил его пять лет назад. Это было еще до того, как здесь появился этот центр. Как и то, что вы просили.

Бэллард хлопнула рукой по стойке. Она могла предположить, что это, вероятно, было проверено после того, как Ларкин ушел на пенсию. Кто- то выдал себя за ведущих детективов по двум делам, чтобы проникнуть в два разных полицейских участка и украсть книги убийств, оставив то, что можно было бы счесть правдоподобными контрольными карточками.

— Пошли, — сказала Бэллард.

Она отвернулась от стойки и направилась к двери. Босх последовал за ней.

— Спасибо, Фарли, — бросила она через плечо.

Бэллард зашагала по широкому коридору к главному входу, оставив Босха с трудом поспевать за ней.

— Подожди минутку, подожди минутку, — крикнул он ей вслед.

— Куда ты бежишь? Ты ничего не…

— Я хочу убраться отсюда, — сказала Бэллард. — Чтобы мы могли поговорить снаружи.

— Тогда мы можем идти так быстро, как только я могу. Так что притормози.

— Ладно. Я просто чертовски зла.

Бэллард замедлила шаг, и Босх догнал ее.

— Я имею в виду, это чушь собачья, — сказала она. — Кто-то крадет книги по убийствам в нашем собственном чертовом отделе.

Настойчивость в ее голосе привлекла внимание двух курсантов, проходивших мимо по коридору.

— Просто подожди, — сказал Босх. — Ты сказала, давай поговорим снаружи.

— Хорошо, — ответила Бэллард.

Она придержала язык, пока они не вышли за дверь, не спустились по ступенькам и не направились через парковку к ее машине.

— У них есть кто-то внутри, — сказала она.

— Да, мы это знаем. — ответил Босх. — Но кто такие "они"?

Стоматологи? Или посредник?

— Вот в чем вопрос, — сказала Бэллард.

Они сели в "Дефендер", и Бэллард рванула с парковки, как будто у нее был вызов по коду 3. Долгое время они ехали молча, пока Бэллард не въехала на въездной пандус 10-й автострады.

— Итак, что теперь? — спросил Босх.

— Мы собираемся сделать последнюю остановку, — ответила Бэллард.

— Потом мне нужно вернуться к работе над другим моим делом. Я сказала жертвам, что позвоню.

— Это хорошо. Какую остановку мы делаем?

— Стадион "Доджерс".

— В академию? Зачем?

— Не в академию. На стадион. Я собираюсь сделать тебе прививку, Гарри. Ты имеешь право, и у меня такое чувство, что, если я не помогу тебе это сделать, этого никогда не произойдет.

— Послушай, просто отвези меня домой. Я могу сделать это в свое свободное время и не тратить впустую твое.

— Нет, мы едем. Сделай это сейчас. Доверься науке, Гарри.

— Я сделаю. Но есть чертовски много людей, которые заслуживают этого раньше меня. Кроме того, мне нужно записаться на прием.

Бэллард сняла значок со своего пояса и подняла его вверх.

— Вот твоя запись на прием, — сказала она.

18

После того, как Бэллард прошла перекличку, не будучи втянутой ни во что новое, она сказала начальнику смены, что собирается поехать в Вэлли для повторного интервью с последней жертвой Полуночников. Он сказал ей убедиться, что у нее есть с собой ровер.

Она могла бы разобраться с Синди Карпентер по телефону, но личные встречи с жертвами всегда были лучше. Встреча с детективом лично не только обнадеживала их, но и повышала вероятность того, что они поделятся вновь всплывшими подробностями преступления. Мозг защищает себя, переключаясь на необходимую систему жизнеобеспечения во время физической травмы. Только после возвращения в безопасное место начинают возвращаться все подробности травмы. Карпентер вспоминает, что у нее было ощущение, что ее снимали на видео или сфотографировали.

Бэллард надеялась, что во время этого визита возникнет продолжение связи между детективом и жертвой.

Но Карпентер, все еще одетая в свое рабочее поло с логотипом "Натив Бин", открыла дверь со словом "Что?"

— Привет, все в порядке? — спросила Бэллард.

— Все в порядке. Почему ты продолжаешь возвращаться?

— Ну, ты знаешь почему. И я надеялась, что ты закончишь заполнять анкету для меня.

— Я не закончила.

Она сделала движение, чтобы закрыть дверь, но Бэллард протянула руку, останавливая ее.

— Что-то не так, Синди? Что-то случилось?

Рене быстро изменила цели своего визита. Теперь она просто хотела попасть внутрь.

— Ну, во-первых, ты позвонила моему бывшему мужу, а я просила тебя не делать этого, — сказала Карпентер. — Теперь мне придется иметь с ним дело.

— Ты не просила меня не звонить ему, — ответила Бэллард. — Ты сказала мне, что не хочешь говорить о нем, но ты также дала офицеру, прибывшему на вызов, его имя и номер телефона как твоего ближайшего контактного лица. И это…

— Я сказала тебе, что не знаю, почему я это сделала. Я была смущена и напугана. Мне никто другой не пришел на ум.

— Я все это понимаю, Синди. Поверь. Но у меня идет расследование, и мне нужно вести его, куда бы оно меня ни привело. Ты указала имя своего бывшего в отчете о происшествии, но ты не хочешь о нем говорить. Это насторожило меня. Итак, да, я позвонила ему. Я не сказала ему, что на тебя напали. На самом деле, я нашла способ обойти это. Я так понимаю, он позвонил тебе. Что он сказал?

Карпентер покачала головой, как будто была раздражена тем, как легко Бэллард справлялась с этой конфронтацией.

— Могу я войти? — спросила Бэллард.

— Входи, — сказала Карпентер.

Она отступила от двери. Бэллард попыталась еще больше разрядить ситуацию.

— Синди, я надеюсь, ты понимаешь, что прямо сейчас моя единственная цель — найти мужчин, которые напали на тебя, и посадить их навсегда. Неважно, какие шаги я предприму в расследовании, ни один из них не предназначен для того, чтобы причинить тебе еще больший вред или расстроить. Это последнее, что я хочу сделать. Итак, почему бы нам не сесть и не начать с того, что произошло после моего разговора с Реджинальдом.

— Хорошо.

Карпентер заняла место на диване, где Бэллард в последний раз видела ее накануне. Рене сидела в мягком кресле напротив низкого кофейного столика.

— Итак, он звонил тебе? — Бэллард подтолкнула Синди к разговору.

— Да, он звонил мне, — сказала Карпентер. — Он спросил, что случилось, и в итоге я рассказала ему.

— И он сочувствовал тебе?

— Он вел себя так, как будто это был он, но он всегда говорил так, будто заботился обо мне. В этом была проблема — у него это всегда было притворством. Но …

— Но что?

— Вот почему я злюсь из-за того, что ты ему позвонила. Теперь у него есть власть надо мной.

Бэллард ждала, что она скажет что-то еще, но она этого не сделала.

— Я не понимаю, Синди. Что он имеет против тебя?

— Я ушла от него, ясно? Я была тем, кто хотел уйти.

— Хорошо.

— И он сказал мне, он сказал, что я пожалею об этом. И теперь, благодаря тебе, он знает, что со мной случилось, и, как я уже сказала, он притворился сочувствующим, но я могу сказать, что это не так. Он говорил, что я же тебе говорил, не произнося этого вслух.

Карпентер отвернулась и посмотрела в окно на улицу. Бэллард молчала, обдумывая историю брака Карпентеров. Наконец, она задала вопрос.

— Синди, ты помнишь, когда он спросил тебя о том, что случилось, у тебя возникло ощущение, что он уже знал?

— Конечно, он знал. Ты же рассказала ему.

— Я не говорила ему, что ты подверглась сексуальному насилию. Я сказала, что это было проникновение со взломом. Он уже знал, что на тебя напали?

— Я не знаю.

— Попытайся вспомнить, что именно он сказал?

— Он сказал: "Я слышал, что какие-то парни вломились в дом, и с тобой все в порядке?". Что-то в этом роде.

Бэллард на мгновение замолчала. Она хотела правильно сформулировать следующий вопрос.

— Синди, вспомни тот звонок. Он сказал "какие-то парни" вломились в дом? Он употребил множественное число?

— Я не знаю. Я не могу вспомнить. Возможно, я сказала ему, что это были двое парней, потому что я рассказала ему, что произошло. Дело в том, что теперь он знает, и я действительно хотела бы, чтобы он этого не знал.

Бэллард знала, что она не упомянула о том, что подозреваемых было несколько, когда разговаривала с Реджинальдом по телефону. Но теперь Синди Карпентер не могла достоверно вспомнить, кто упомянул этот факт в их разговоре. Это еще больше укрепило подозрения Рене, потому что пересказ разговора Синди раскрыл больше об их браке. В ее описании своего бывшего мужа он показался мелочным, эгоистичным и мстительным.

И снова, однако, ей пришлось спросить себя, почему она продолжала возвращаться к Реджинальду. Предположительно, у него было алиби. И не было никакой известной связи между Синди или Реджинальдом Карпентером и двумя другими жертвами Полуночников.

— Реджинальд случайно не говорил, где он был на Новый год? — спросила она.

— Он сказал, что только что вернулся с игры в гольф в пустыне, когда ты позвонила ему, — ответила Карпентер. — Он не сказал точно, где это было, а я не спрашивала. Это было последнее, что меня волновало. Почему ты об этом спрашиваешь?

— Он просто казался озабоченным, когда я ему звонила.

— Пожалуйста, перестань ему звонить.

— Я уже это сделала.

Палм-Спрингс квалифицировался как пустыня. Как бы сильно Бэллард ни недолюбливала Реджинальда Карпентера, казалось маловероятным, что он был причастен к нападениям полуночников. Она решила забыть о бывшем муже и продолжить поиски связи между тремя жертвами.

— Какую часть анкеты ты заполнила? — спросила она.

— Я почти закончила, — сказала Карпентер. — Вот она.

Она взяла сложенную пачку бумаг с приставного столика и попыталась толкнуть ее через кофейный столик Бэллард. Она сильно промахнулась, и пачка оказалась на другом конце дивана.

— Упс, извини, — сказала Карпентер. Бэллард встала и собрала бумаги.

— Там календарь датируется шестьюдесятью днями, — сказала Сидни.

— Я едва могу вспомнить, где я была неделю назад. Так что это определенно неполно. Но я справилась с остальным.

— Спасибо, — поблагодарила Бэллард. — Я знаю, что для тебя прямо сейчас это было головной болью, но это действительно ценно для расследования.

Она пролистала страницы и прочитала некоторые ответы Карпентер в разделе "Календарь".

К ним относились рестораны и магазины. Неделя перед Рождеством и сам день были отмечены как "Ла-Хойя".

— Ла-Хойя? — спросила Бэллард.

— Мои родители живут там, — ответила Карпентер. — Я всегда езжу туда на Рождество.

Бэллард закончила просмотр.

— Ты целый месяц не заправляла машину? — спросила она. — А как насчет заправки, чтобы поехать в Ла-Хойю?

— Я не знала, что тебе нужны такие вещи, — сказала Карпентер.

— Нам нужно все, Синди. Все, что ты сможешь вспомнить.

— Я заправляюсь в "Шелл" на Франклин и Гауэр. Это по дороге на работу.

— Видишь, это именно то, чего мы хотим. Местонахождение твоих рутинных действий. Когда ты в последний раз заправлялась?

— На обратном пути от родителей на следующий день после Рождества.

Где-то в округе Ориндж, недалеко от Файв.

— Хорошо, я не думаю, что нас это волнует, поскольку это единичный случай. Как насчет споров? Кто-нибудь на работе или где-либо еще?

— Не совсем. Я имею в виду, клиенты постоянно жалуются — мы просто наливаем им еще кофе, и все.

— Значит, никогда ничего не выходило из-под контроля? Особенно в последнее время?

— Я не могу вспомнить.

— У тебя здесь есть запись о массажном кабинете "Енви" - это тот, что на Хиллхерсте?

— Да, мои сотрудники вручили мне подарочный сертификат на Рождество, и я воспользовалась им однажды, когда ушла с работы пораньше. Ничего не произошло.

— Массажист — мужчина или женщина?

— Женщина.

— Хорошо. Вероятно, у меня появятся еще вопросы после того, как я просмотрю это.

Чего она не сказала, так это того, что у нее могут возникнуть вопросы после того, как она сопоставит ответы Карпентер с ответами двух других жертв.

— Итак, ты что-нибудь узнала о парнях, занимающихся уличным освещением? — спросила Синди.

— Нет, пока нет, — ответила Бэллард.

— Ты думаешь, это были они?

— Это могло быть так. Анкета важна, потому что нам нужно выяснить, где твои пути пересеклись с твоими нападавшими. Мы хотим попытаться понять, кто и почему выбрал тебя в качестве мишени.

Карпентер хлопнула рукой по бедру, как будто была сыта по горло.

— Почему это моя вина? — сердито спросила она. — Почему это из-за того, что я сделала?

— Я этого не говорила, — быстро сказала Бэллард. — Я вообще этого не говорила.

Бэллард почувствовала, как завибрировал ее телефон. Она посмотрела на экран и увидела, что это внутренняя линия на участке Голливуд. Это был начальник смены, и она поняла, что оставила ровер на зарядке в своей городской машине. Она убрала телефон, не ответив на звонок.

— Но похоже на то, — сказала Карпентер.

— Тогда мне жаль, — ответила Бэллард. — Итак, позволь мне прояснить. Ты не сделала ничего, чтобы заслужить или привлечь это. В том, что с тобой случилось, никоим образом нет твоей вины. Мы говорим здесь о нападавших. Я пытаюсь узнать, где и при каких обстоятельствах эти больные, извращенные личности решили выбрать тебя. Вот и все, и я не хочу, чтобы ты думала, что я смотрю на это как-то иначе.

Карпентер снова отвернулась. Она что-то пробормотала.

— Хорошо, — произнесла она.

— Я знаю, что иногда расследование — это просто постоянное напоминание о том, через что тебе пришлось пройти, — сказала Бэллард.

— Но это необходимое зло, потому что мы хотим поймать этих засранцев и посадить их за решетку.

— Я знаю. И мне жаль, что я веду себя как стерва.

— Это не так, Синди. И тебе не за что извиняться. Вообще. Бэллард встала и сложила анкету Лэмбкина пополам.

— Ты уходишь? — спросила Карпентер.

После того, как Карпентер отворачивалась от нее и неоднократно раздраженно отвечала на ее вопросы, теперь она казалась расстроенной, что Бэллард уходит.

— Похоже, у меня еще один вызов, — сказала Бэллард. — Мне нужно идти. Но я могу зайти позже, если ты захочешь.

— Хорошо.

— Ты завтра работаешь?

— Нет, у меня выходной.

— Хорошо, я свяжусь с тобой, если мне будет о чем сообщить.

Бэллард вышла из дома и направилась к своей машине, проверяя на телефоне, нет ли сообщения из дежурной части. Его не было. Когда она добралась до своей машины, она оглянулась на уличный фонарь на переднем углу участка Синди Карпентер.

Он все еще не работал.

19

Прежде чем она добралась до своего служебного автомобиля, телефон Бэллард снова зазвонил.

На этот раз звонил ее командир-детектив. Это означало, что начальник смены разбудил Робинсон-Рейнольдса дома, чтобы пожаловаться, что она не отвечает на звонки по радио или сотовому.

— Л-Т, — сказала она. — Я собираюсь связаться с начальником смены.

— Какого черта, Бэллард? — спросил Робинсон-Рейнольдс.

— Я была со своей жертвой изнасилования. Она была очень эмоциональна, и это было неподходящее время для ответа на звонок. К тому же, когда уезжала из участка у меня оказался разряженный ровер. Он заряжался в моей машине.

— Ну, ты, блядь, нужна им на месте происшествия.

— Я уже в пути. Что это? Где это?

— Я не знаю, какое-то нападение в тайском районе. Узнай подробности у начальника смены.

— Я сейчас позвоню ему.

— Мне не нравится, когда звонят по поводу моих людей, Бэллард. Ты это знаешь.

— Да, Л-Т. Этого не случится …

Робинсон-Рейнольдс отключился.

— … снова.

Она надеялась быть с ним на связи, чтобы иметь возможность сообщить ему о делах, над которыми она работала. Теперь ей придется подождать до понедельника. Многое может случиться за это время.

Хорошо, что Бэллард нравилось работать в одиночку, потому что департамент заморозил продвижение по службе и прием на работу до тех пор, пока мир не избавится от пандемии. Но что затрудняло работу в одиночку, так это отсутствие партнера, с которым можно было бы разделить обязанности. Бэллард должна была охватить все и по- прежнему бороться за то, чтобы сохранить дела, которые она хотела сохранить. Сев в машину, она по роверу позвонила дежурному лейтенанту. Она выбрала этот путь, потому что разговор должен был транслироваться в прямом эфире по радио. Звонок на мобильный дал бы ему карт-бланш отчитать ее за то, что она не отвечала на первоначальные звонки.

Поскольку это были праздничные выходные, а люди со стажем работали сутками, на дежурстве был еще один начальник смены, что делало его третьим за три ночи.

Лейтенант Сандро Пуч сохранял сдержанный тон, когда велел Бэллард прибыть по адресу на Хобарт-авеню для расследования вторжения в дом и нападения. Она спросила, есть ли на дежурстве какие-нибудь тайские офицеры, и он ответил, что в 6А79 — обозначение патрульного подразделения, назначенного в район тайского города, — есть офицер, который может переводить.

Бэллард потребовалось пять минут, чтобы спуститься вниз и выбраться из Вэлли, а затем еще пять, чтобы добраться до нужного адреса, который представлял собой двухуровневый жилой дом 1950-х годов постройки с парковкой под ним. Выглядело так, будто в последний раз кто-то пытался покрасить это место в прошлом веке.

Она припарковалась позади патрульной машины. Она еще не видела фургона скорой помощи, хотя вызов был квалифицирован как нападение.

Входы в квартиры находились вдоль наружного прохода. Когда она поднималась по ступенькам к квартире 22, на верхней площадке внезапно появился мужчина без рубашки с окровавленным глазом, увидел поднимающуюся Бэллард и бросился вниз по лестнице к ней.

В тот же момент она услышала пронзительный женский голос, кричащий:

— Эй! Стой!

Мышечная память взяла верх. Бэллард сделала шаг вбок на середину бетонной лестницы и подняла руки вверх, чтобы принять тело, атакующее ее сверху. Мужчина ударил ее всем своим весом.

Он был маленького роста, но удар был сильным, и ее отбросило назад и вниз. Она приземлилась задницей на нижнюю лестничную площадку, а вес мужчины обрушился на нее сверху. После удара он сразу же начал скатываться с нее. Она попыталась схватить его, но без рубашки на его скользком от пота теле не было никакой опоры. Так же быстро, как произошло столкновение, он вскочил и убежал. Бэллард увидела женщину-офицера, спускающуюся к ней по ступенькам. Офицер приземлилась, перепрыгнула через распростертое тело Бэллард и продолжила погоню, выкрикивая что-то похожее на: "Йуд, йуд, йуд!"

Бэллард поняла, что ударилась головой о бетон. Она хотела встать и присоединиться к погоне, но мир начал вращаться. Она повернулась на бок, затем на живот и, наконец, поднялась на четвереньки.

— Бэллард, с тобой все в порядке?

Она повернула голову в сторону лестницы и увидела спускающегося другого офицера. Вскоре она почувствовала руку на своей руке, когда кто- то пытался помочь ей подняться.

— Подожди, — сказала Бэллард. — Дай мне секунду.

Она остановилась, а затем посмотрела на второго офицера. Это был Виктор Родригес, ее переводчик с ночи убийства Раффы.

— Ви-Род[38], — проговорила Бэллард. — Кто, черт возьми, это был?

— Это была наша чертова жертва, — сказал Родригес. — Он внезапно вскочил и побежал.

— Иди за своей напарницей. Со мной все в порядке.

— Ты уверена?

— Иди.

Родригес поспешил уйти, а Бэллард, схватившись за перила лестницы, поднялась в положение стоя. У нее закружилась голова, и она схватилась за перила для поддержки. В голове у нее наконец прояснилось, и она неуверенно отпустила перила. Сделав несколько шагов, чтобы убедиться, что все работает, она сунула руку под куртку к пояснице, чтобы проверить, нет ли крови или других повреждений, но ничего не обнаружила.

Она дотронулась до затылка. Крови не было, но она почувствовала набухшую шишку в месте удара.

— Черт.

Вскоре она услышала вертолет, рассекающий небо над головой, и поняла, что офицеры вызвали воздушное судно, чтобы помочь найти бегущего человека.

Но этому не суждено было сбыться. Вскоре Родригес вернулся с другим офицером, Чарой Пайтун. Оба были раздражены неудачной погоней пешком.

— Он сбежал, — сказал Родригес.

— Ты в порядке, Рене? — спросила Пайтун.

— Я ударилась головой, — ответила Бэллард.

Пайтун была одним из немногих офицеров тайского происхождения в департаменте. Она была невысокого роста и плотного телосложения, носила короткую стрижку с выбритыми боками и вощеной волной спереди.

Бэллард знала, что многие женщины-офицеры носят обычные мужские прически, чтобы оградить себя от нежелательного внимания офицеров-мужчин.

— Можно мне посмотреть? — спросила Пайтун. - Дай-ка я проверю твои глаза.

Пайтун включила фонарик. Она держала фонарь так, чтобы внешний край его луча слегка касался лица Бэллард.

Пайтун стояла близко, смотря ей в глаза.

— У тебя небольшое расширение зрачков, — сказала она. — Тебе следует попросить парамедиков проверить себя.

— Да, где они? — спросила Бэллард. — Я думала, это было нападение. Пайтун отошла и убрала свой фонарь.

— Мы позвонили им, но, я думаю, они заняты, — сказал Родригес.

— Итак, что именно здесь произошло? — сказала Бэллард.

— Позвонил сосед, сказал, что в двадцать втором была драка, — ответил Родригес. — Мы приехали сюда, и подозреваемые исчезли по нашему прибытию. Чара разговаривала с парнем, а затем внезапно он толкнул ее на меня и скрылся. Остальное ты знаешь.

— Он был нелегалом? — спросила Бэллард.

— До этого так и не дошло, — ответила Пайтун. — Однако он не был тайцем. Сосед, который позвонил в полицию, был тайцем, но этот парень был камбоджийцем. Я думаю, это был бизнес ABZ, и он испугался, что мы собираемся арестовать его, поэтому он сбежал.

Бэллард знала, что под ABZ имелась в виду Asian Boyz, банда, которая охотилась на иммигрантов, легальных и не очень, из Юго-Восточной Азии.

Два парамедика вошли в центральный двор многоквартирного дома, и Пайтун поприветствовала их.

— Наша жертва — беглец, но вам нужно взглянуть на детектива Бэллард, — сказала она. — Она упала и ударилась головой.

Парамедики согласились осмотреть Бэллард, но хотели сделать это в своем фургоне. Пайтун и Родригес остались, чтобы разобраться с тем, что оказалось вызовом о нападении без жертвы.

Бэллард сидела под фонарем на откидной задней стенке фургона скорой помощи, пока медтехник проверял ее жизненно важные органы, а также глаза на предмет расширения зрачков и кожу головы на предмет синяков и припухлостей. Нашивка с именем на его униформе гласила"Сингл"[39].

— Это твое имя или семейное положение? — спросила Бэллард.

— Это мое имя, но меня часто об этом спрашивают, — ответил Сингл.

— Конечно, ты же понимаешь.

— Итак, я думаю, у тебя легкое сотрясение мозга. Наблюдается небольшое расширение зрачков и немного повышенное кровяное давление.

Он пальцами в перчатках надавил на кожу вокруг глаз Бэллард. Она могла видеть сосредоточенность на его лице, когда он работал. На нем была маска, но у него были проницательные карие глаза и густые каштановые волосы, и он был, возможно, на несколько лет моложе ее. У одного из его зрачков на пять часов была выемка немного не по центру.

— Колобома, — сказал Сингл.

— Что? — спросил Бэллард.

— Ты смотришь на мой глаз. Выемка в моем зрачке вызвана врожденным дефектом радужной оболочки, называемым колобомой. Некоторые называют это зрачком в виде замочной скважины.

— Оо. Это...

— Влияет на мое зрение? Нет. Но мне приходится носить солнцезащитные очки, когда светит солнце. Так большую часть времени.

— Что ж, это хорошо. О твоем зрении.

— Спасибо. Итак, ты по другую сторону стены, верно?

— Что?

— Голливудский отдел?

— Аа, да, Голливуд. Значит, ты в пожарной части?

— Ага. Может быть, я когда-нибудь увижу тебя на парковке.

— Уверена.

— Но вот что я думаю тебе сейчас нужно сделать — пойти домой и отдохнуть.

— Я не могу этого сделать. Я единственный детектив, который сегодня дежурит.

— Да ну, из тебя не получится хорошего детектива, если твой мозг опухнет и у тебя начнется припадок.

— Серьезно?

— Ты получила сильный удар по голове. Травмы при перевороте и контратаке — ушибы головного мозга, отек — со временем могут развиться. Я не говорю, что у тебя это есть, потому что наблюдается лишь легкое расширение, но ты определенно должна успокоиться. Ты должна спать, но надо, чтобы каждые пару часов или около того кто-нибудь будил тебя и проверял, как ты себя чувствуешь. Просто следи за этим. У тебя дома есть кто-нибудь, кто мог бы присмотреть за тобой ночью?

— Я живу одна.

— Тогда дай мне номер, и я буду звонить тебе каждые несколько часов.

— Ты серьезно?

— Полностью. Ты же не хочешь возиться с такой травмой. Позвони своему начальнику и скажи ему, что отправляешься домой. Если он захочет поговорить со мной, я передам ему то, что только что сказал тебе.

— Хорошо, хорошо, я сделаю это.

— Дай мне номер, по которому можно будет позвонить.

Бэллард дала ему визитную карточку, на которой были указаны ее имя и номер мобильного телефона. Она по-прежнему сомневалась, что он позвонит, чтобы проведать ее. Но она надеялась, что он позвонит. Ей понравился его внешний вид и манеры. Ей понравилась замочная скважина в его глазу.

— Итак, я могу вести машину? — спросила она. — Мне нужно проехать по городу, я должна сдать эту, а потом забрать свою машину.

— Я могу отвезти тебя обратно, раз уж мы возвращаемся в участок. Где ты живешь?

— Лос-Фелис.

— Ну, может быть, ты сможешь вызвать Uber или кто-нибудь из патрульных отвезет тебя домой.

— Ладно. Я могу поработать над этим.

— Хорошо. И я позвоню через пару часов, чтобы узнать, как ты.

20

Казалось, что каждый раз, когда Бэллард глубоко погружалась в сон, ее вытаскивало жужжание мобильного телефона, и это был парамедик, выполняющий свое обещание проведать ее. Этот цикл продолжался всю ночь до утра воскресенья, когда он, наконец, сказал, что для нее безопасно спать спокойно.

— Ты имеешь в виду, что теперь, когда солнце встало, я могу хорошенько выспаться? — спросила она.

— Я полагал, это твой обычный график, — сказал Сингл. — Ты ведь работаешь в ночную смену, верно?

— Я просто доставляю тебе хлопоты. Спасибо, что проверял меня. Это много значит.

— В любое время. При следующем сотрясении позвони мне.

Рене закончила разговор с улыбкой на лице, несмотря на головную боль за глазами. Она поднялась, пошатнулась, вставая на ноги, и пошла в ванную. Ополоснув лицо холодной водой, Рене внимательно посмотрела на себя в зеркало. У нее были синеватые тени под глазами, но расширение зрачков, казалось, вернулось к норме, по крайней мере, по сравнению с тем, каким оно было, когда она вернулась домой накануне вечером. Затем она подумала о зрачке-замочной скважине парамедика и снова улыбнулась.

Было 8 утра, и она все еще чувствовала усталость после неоднократно прерываемого цикла сна. Она осталась в спортивных штанах и вернулась в постель, думая, что подремлет еще немного. Рене знала, что предстоит многое сделать, но ей нужно было отдохнуть и подготовиться к своей следующей ночной смене. Она закрыла глаза, и вскоре все это былозабыто.

В своем сне Бэллард могла дышать под водой. Не было необходимости подниматься на поверхность за воздухом. В легких не было жжения. Она посмотрела сквозь голубизну на солнце, его лучи проникали в воду с теплом и уютом. Она перевернулась на спину и лениво поплыла по течению, подняв глаза и осознав, что солнце имеет форму желудя и вовсе не является солнцем.

Звонок телефона, казалось, разбудил ее, как только она закрыла глаза, но когда она потянулась к нему, то увидела, что время было 3:50 и что она проспала почти восемь часов. Звонок был от Босха.

— Ты получила мои сообщения?

— Нет. Что? Что случилось? Ты звонил?

— Нет, я отправил смс. Сегодня поминальная служба по Хавьеру Раффе.

— Черт, когда? Где?

— Начало через десять минут в церкви Святой Анны на Оксидентал.

Бэллард знала, что это недалеко от нее. Она включила громкую связь с Босхом, чтобы просмотреть пропущенные сообщения и электронные письма по электронной почте. Было три от Босха и одно от ее лейтенанта. Одно из пришедших электронных писем было от Бобби Кляйн, первой жертвы Полуночников. Остальные были не важны.

— Я не знаю, как я все это проспала — этой ночью у меня было сотрясение мозга.

— Что случилось?

— Я расскажу тебе позже. Ты на службе?

— Я здесь, но не заходил. Думаю, я бы выделился. У меня хорошее место, и я наблюдаю, как прибывают люди. Я думаю, Хойл здесь. По крайней мере, есть один белый парень, которого я считаю им.

— Хорошо, я уже в пути. Спасибо, что разбудил.

— Ты уверена, что с тобой все в порядке?

— Я в порядке.

Бэллард быстро оделась и направилась в гараж.

Ее машина стояла там, потому что она проигнорировала приказ парамедика Сингла и сама поехала домой после того, как накануне вечером отметилась у дежурного лейтенанта.

Она проехала по Хиллхерсту до самого Беверли, а затем до Оксиденталя. Она нашла свободное место на обочине в полуквартале отсюда и позвонила Босху.

— Я здесь. Ты все еще на месте?

— Да.

— Хорошо, я собираюсь войти. Я посмотрю, сможем ли мы поговорить после с вдовой.

— Звучит заманчиво.

— Кто-нибудь еще заметный прибыл?

— Здесь много явных бандитов, татуированных до ушей. Ты хочешь, чтобы я пошел с тобой?

— Нет, со мной все будет в порядке. Как ты думаешь, стоит ли следить за Хойлом, если ты видел именно Хойла?

— Я не знаю. Куда он собирается пойти в воскресенье вечером? Вероятно, он здесь просто для вида. Могли бы возникнуть подозрения, если бы он не появился — ты понимаешь, что я имею в виду?

— Да. Но подожди, пока вдова Раффа не узнает, что происходит.

— Ты собираешься рассказать ей там?

— Нет, я подожду. Хорошо, я иду.

Бэллард отключилась и вышла из машины. Она пошла вверх по улице и последовала за несколькими опаздывающими. Она поспешила последовать за ними и использовать их в качестве прикрытия. Панихида проходила в часовне сбоку от главной церкви.

Маленький зал был слишком переполненным, чтобы войти, и Бэллард стояла в коридоре снаружи с отставшими. На потолке были динамики, поэтому она услышала отзывы и слезливые воспоминания друзей и коллег, а также гимн, который пела толпа. Гимн и большинство свидетельств были на испанском. Бэллард понимала достаточно, чтобы понять, что многие люди сетовали на то, что Хавьер Раффа оставил жестокую жизнь, чтобы создать семью и управлять бизнесом, но, в конце концов, насилие все равно нашло его и отняло все это.

Через сорок пять минут церемония закончилась, и ближайшие родственники первыми покинули часовню, чтобы выстроиться в очередь у дверей. Бэллард держалась в стороне и наблюдала из одного из арочных проемов, расположенных вдоль дорожки, идущей вдоль стены церкви.

Вскоре она увидела молчаливого партнера Хавьера Раффы, доктора Денниса Хойла, появившегося в очереди из часовни. Бэллард узнала его по студийным фотографиям на веб-сайте его семейной стоматологии. Он был во всех ракурсах: худощавый, с острыми плечами и локтями. У него были седеющие волосы и козлиная бородка с проседью.

Бэллард поняла, что это, возможно, лучшее время для разговора с ним, когда он меньше всего ожидал, что его будут допрашивать полицейские. Она быстро отправила Босху сообщение о своем плане, а затем смотрела, когда настала очередь Хойла идти вдоль семейной линии. Было ясно, что он встречается с ними впервые, даже с вдовой. Он никого из них не обнял, а вдову сочувственно пожал двумя руками. Он наклонился вперед, чтобы что-то сказать ей или, возможно, представиться, но Бэллард прочитала по выражению лица и языку тела вдовы, что она понятия не имела, кто он такой.

Сын Хавьера Раффы, Габриэль, был в конце очереди на прием. Хойл просто кивнул один раз и дружески хлопнул молодого человека по плечу, а затем направился прочь с выражением искреннего облегчения на лице. Бэллард придерживала рукой куртку поверх значка на поясе. Она пропустила Хойла мимо себя, а затем повернулась, чтобы последовать за ним.

Когда Хойл направился к улице, Бэллард увидела Босха, стоявшего на тротуаре. На нем был костюм, просто на случай если ему понадобится пойти на поминальную службу. Но костюм также подходил и для того, что они собирались сделать.

Бэллард вышла вслед за Хойлом и прибавила скорость, чтобы догнать его. Босх встал посреди тротуара, притормаживая Хойла, пока тот решал, в какую сторону идти.

— Доктор Хойл? — спросила Бэллард.

Хойл резко обернулся, как будто был шокирован тем, что кто-то в этой части города может знать его по имени.

— Э-э, да? — сказал он.

Бэллард распахнула куртку, чтобы показать значок, а также пистолет в кобуре на бедре.

— Я детектив Бэллард из полиции Лос-Анджелеса. Это мой коллега Гарри Босх.

Она указала на Босха, который теперь стоял позади Хойла. Дантист резко обернулся, чтобы посмотреть на Босха, а затем снова на Бэллард.

— Да? — спросил он.

— Я расследую убийство Хавьера Раффы, — сказала Бэллард. — Я хотела бы задать вам несколько вопросов, если у вас есть время.

— Мне? — спросил Хойл. — Почему вы хотите задать мне вопросы?

— Ну, для начала, вы были его партнером, не так ли?

— Ну, да, но я ничего не знаю о том, что произошло. Я имею в виду, меня там даже не было.

— Все в порядке. Нам нужно быть внимательными и поговорить со всеми, кто его знал. Если вы были его партнером, вы, должно быть, знали его довольно хорошо.

— Это была инвестиция в бизнес, вот и все.

— Хорошо, приятно это слышать. Где вы припарковались? Может, нам стоит отойти подальше от церкви и поговорить.

— Эм, я здесь, но я…

— Показывайте дорогу.

Хойл ездил на четырехдверном "Мерседесе" и по стечению обстоятельств припарковался прямо за старым джипом Босха. Ни Босх, ни Бэллард не упомянули об этом, потому что это, возможно, дало бы трещину в фарсе о том, что Босх был детективом полиции Лос- Анджелеса. Когда они добрались до машины Хойла, он достал дистанционный ключ из кармана и отпер двери. Затем он повернулся к Бэллард и Босху.

— Вы знаете, сейчас не самое подходящее время для разговоров, — сказал он. — Я только что был на похоронах моего друга, и я немного взволнован по этому поводу. Я просто хочу вернуться домой. Можем ли мы…

— Как вы узнали? — перебила Бэллард.

— Откуда я узнал, что он мертв? — спросил Хойл. — Это было в газете-онлайн.

Бэллард на мгновение замолчала на случай, если Хойл ляпнет что- нибудь еще. Он этого не сделал.

— Нет, я имею в виду, как вы узнали, что он ищет партнера? — сказала она. — Инвестора. Кого-нибудь, кто выкупил бы его из банды.

На секунду глаза Хойла расширились. Он был удивлен ее осведомленностью.

— Я... Ну, у меня есть советники для такого рода вещей, — сказал Хойл.

— Действительно? — спросила Бэллард. — Кто это? Я бы хотела поговорить с ними.

— Я же говорил вам, сейчас неподходящее время. Я могу идти?

Бэллард широко развела руки, как бы говоря, что она не мешает ему уйти.

— Так я могу идти? — спросил Хойл.

— Для вас, доктор Хойл, было бы лучше, если бы мы прояснили кое- что из этого сейчас, — сказала Бэллард.

— Прояснил что? Вы только что сказали, что я могу идти.

— Нет, я сказала, что для вас будет лучше поговорить с нами прямо сейчас, прямо здесь. Я не думаю, что вы хотите, чтобы мы пришли к вам в офис, не так ли?

Хойл распахнул дверцу своей машины, и она тут же захлопнулась обратно. Раздраженный, он снова открыл ее и придержал.

— Я не сделал ничего плохого, а вы меня преследуете!

Он запрыгнул в машину и захлопнул дверцу. Он завел двигатель и отъехал от обочины, проехав мимо Бэллард и Босха.

— Если он думает, что это было преследование, то он еще ничего не видел, — сказала Бэллард.

Босх стоял рядом с ней, и они смотрели, как "Мерседес" едет на север по Оксидентал.

— Я что, слишком сильно надавила? — спросила Бэллард.

— Он так думает, — ответил Босх.

— Пошел он.

— Он, наверное, прямо сейчас звонит своим партнерам. Ты этого хотела?

— Я хотела, чтобы они знали, что я здесь.

21

Бэллард и Босх вернулись в церковь, чтобы посмотреть, закончила ли семья прием процессии доброжелателей.

У дверей часовни никого не было. Бэллард заглянула внутрь и увидела вдову и дочерей, но не сына Габриэля.

— Мне нужно найти Габриэля, чтобы он мог переводить, если понадобится, — сказала она. — Оставайся здесь на случай, если они начнут уходить.

— Я задержу их, — произнес Босх.

Бэллард вернулась по коридору и заглянула через двойные двери, ведущие в большой собор. Она увидела Габриэля, сидящего на скамье в одиночестве. Она вошла и тихо прошла по центральному проходу. Габриэль перочинным ножом что-то царапал на деревянной скамье. Там было написано "БОГ С", и она не думала, что после последних трех дней он работал над словом "СПАСАЕТ".

— Габриэль, — сказала она. — Остановись.

Он был так сильно поражен, что выронил нож, и тот со звоном упал на мраморный пол. Бэллард видела размазанные по его лицу слезы.

— Послушай, — сказала она. — Я знаю, что то, что случилось с твоей семьей, ужасно. Если ты хочешь помочь что-то с этим сделать, помоги мне поговорить с твоей матерью. Пойдем.

Она отступила в проход. Он заколебался, затем начал тянуться за своим ножом.

— Дай мне его, — сказала Бэллард. — Тебе это не нужно, и это только навлечет на тебя неприятности. Пойдем поговорим с твоей матерью.

Габриэль поднялся со скамьи и протянул ей нож. Он шел с опущенной головой всю дорогу до часовни. Бэллард закрыла нож и положила его в карман.

— То, что сделали с твоим отцом, было неправильно, — сказала Бэллард. — Но он ушел с улиц, и это то, чего он хотел для тебя. Не подведи его, Габриэль.

— Я не подведу, — ответил Габриэль.

— Ты сказал мне прошлой ночью, что у твоего отца был партнер — белый парень из Малибу. Он приходил сегодня на панихиду?

— Я думаю, да. Он был белым парнем, верно?

— Я не знаю, Габриэль. Я тебя спрашиваю. Ты знаешь его имя?

— Нет, я его не помню. Я видел его только один раз, когда он приходил в мастерскую.

Босх ждал за дверью часовни. Он кивнул Бэллард, показывая, что остальные члены семьи все еще внутри.

Бэллард и Габриэль вошли. Босх последовал за ними, но задержался у двери. Бэллард снова представилась семье и сказала, что ей нужно задать несколько вопросов. Она сказала, что Габриэль вызвался переводить, если потребуется. Мать звали Жозефина, и она согласилась поговорить с Бэллард. Она выглядела так, словно слезы последних дней оставили неизгладимые морщины на ее смуглом лице. У нее был взгляд, который Бэллард сотни раз видела у женщин, чьи мужчины подвергались насилию, — взгляд, который спрашивает: "Как мне жить? Как мне заботиться о своей семье?"

— Во-первых, я хочу заверить вас, что мы делаем все возможное, чтобы выяснить, кто сделал это с Хавьером, — медленно начала Бэллард. — У нас есть несколько зацепок, по которым мы следуем, и, я надеюсь, они приведут нас к аресту. Я не могу рассказать вам обо всем, что мы делаем, поэтому некоторые из моих вопросов могут показаться странными. Я просто прошу вас быть терпеливой и знать, что информация, которую вы предоставляете, важна. Вы понимаете или хотите, чтобы Габриэль перевел?

— Да, я понимаю, — сказала Жозефина.

— Хорошо. Спасибо. Позвольте мне начать с того, о чем мы спрашивали прошлой ночью в больнице. Вы знаете кого-нибудь, кто хотел причинить вред Хавьеру?

— Нет. Кто мог это сделать? Хавьер был хорошим человеком.

— Он недавно говорил что-нибудь о рассерженных клиентах или сотрудниках?

— Нет. Все счастливы. Это было счастливое место.

— У Хавьера было завещание?

На лице Жозефины отразилось замешательство. Бэллард посмотрела на Габриэля, пытаясь придумать, как объяснить. Босх крикнул из глубины часовни: "Ультимо тестаменто".

Бэллард оглянулась на него и кивнула, понимая, что за годы работы детективом отдела по расследованию убийств у него было много подобных бесед. Она оглянулась на Жозефину, которая разговаривала со своим сыном по-испански.

— Она не знает, — сказал Габриэль.

— У него был адвокат? — спросила Бэллард. — Абогадо?

— Да, да, да, — сказала Жозефина. — Дарио Кальвенте — это его абогадо.

Бэллард кивнула.

— Спасибо, — сказала она. — Мы собираемся навестить его, и он, возможно, попросит у вас разрешения поговорить с нами.

Габриэль перевел, и Жозефина кивнула.

— Мистер Кальвенте приходил сегодня? Жозефина кивнула.

— Вы знали делового партнера вашего мужа? — спросила Бэллард.

— Нет, — ответила Жозефина.

— Он был здесь сегодня? Доктор Хойл?

— Я не знаю.

Бэллард было ясно, что Жозефина мало что знала о деловых отношениях Хавьера и что ей нужно было поговорить с адвокатом для прояснения таких вещей, как завещание, страховка и записи, относящиеся к партнерству.

—Жозефина, вы знали, что Хавьеру пришлось заплатить за выход из банды Лас-Пальмас? — спросила Бэллард.

Жозефина кивнула и, казалось, задумалась над ответом. Она говорила по-испански, а Габриэль переводил.

— У нас не могло бы быть семьи, если бы он занимался такими вещами с бандой, — сказал он.

— Сколько ему пришлось заплатить? — спросила Бэллард.

— Вейнтичинко, — сказала Жозефина.

— Двадцать пять тысяч?

— Да. Да.

— Ладно. Где он взял эти деньги?

— Эль дантиста.

— Его партнер?

— Да.

— Откуда он знал дантиста? Кто привел дантиста?

Габриэль перевел вопрос, но ответа, который можно было бы перевести обратно, не было. Жозефина покачала головой. Она не знала.

Бэллард сказала, что свяжется с ней, когда у нее будет что сообщить о расследовании, и попросила Габриэля перевести для Жозефины, чтобы убедиться, что она поняла. Затем они с Босхом вышли и направились к его машине.

— Может, посмотрим, сможем ли мы разыскать Дарио Кальвенте, абогадо? — спросила Бэллард.

— Сегодня воскресенье, — ответил Босх. — Я сомневаюсь, что он будет в своем офисе.

— Мы можем его найти. Давай возьмем мою машину. Я потом отвезу тебя обратно.

— Отлично.

Бэллард погуглила имя адвоката в своем телефоне и нашла его веб-сайт. Прежде чем сесть в машину, она оставила сообщение на линии его офиса. Как и адвокат Синди Карпентер, веб-сайт Кальвенте обещал круглосуточное обслуживание.

— Я проверю его через автоинспекцию и узнаю его домашний адрес, если он быстро не перезвонит, — сказала она Босху.

Они сели в "Дефендер", и почти сразу Бэллард позвонили с заблокированным идентификатором, который, как она предположила, принадлежал Кальвенте.

— Детектив Бэллард.

— Бэллард, ты что, игнорируешь мои звонки?

Она узнала голос лейтенанта Робинсона-Рейнольдса.

— Л-Т, нет. Я, э-э, была в церкви, поэтому у меня был выключен телефон.

— Я знаю, что сегодня воскресенье, Бэллард, но я не думал, что ты из тех, кто ходит в церковь.

— Это была панихида по моей жертве убийства. Мне нужно было поговорить с семьей и, знаешь, посмотреть, кто пришел.

— Бэллард, ты не должна работать. Ты должна быть на больничном.

— Я в порядке, лейтенант. Это был просто удар головой.

— Послушай, в ночном отчете говорится, что парамедик сказал тебе идти домой. Я не хочу, чтобы это было от парамедиков, хорошо? Я хочу, чтобы ты поехала в отделение неотложной помощи и проверилась, прежде чем продолжать работать.

— Я иду по следу и говорю тебе, я...

— Это не предложение, детектив. Это приказ. Мы не собираемся рисковать травмой головы. Поезжай в отделение неотложной помощи и пройди обследование. Затем перезвони мне, чтобы я знал.

— Хорошо. Я закончу здесь и уйду.

— Сегодня вечером, детектив. Я хочу услышать тебя сегодня вечером.

— Поняла, Л-Т.

Она отключилась и рассказала Босху о приказе.

— Это правильно, — сказал он.

— И ты тоже? — спросила она. — Я в порядке, и это будет пустой тратой времени.

— Ты коп. Они быстро обслужат тебя.

— Я не собираюсь этого делать, пока не заступлю на дежурство. Я не трачу впустую свое время. И, говоря о времени, я не собираюсь ждать, пока этот мерзавец перезвонит. Двадцать четыре минуты седьмого, черт возьми.

Она позвонила в центр связи, представилась и назвала свой серийный номер, затем попросила проверить записи ДАТ на Дарио Кальвенте. Ей повезло. Был только один, у которого был адрес в Лос-Анджелесе. Она поблагодарила оператора и отключилась.

— Силвер Лейк, — сказала она. — Ты все еще хочешь поехать?

— Поехали, — ответил Босх.

Поездка заняла у них пятнадцать минут. Кальвенте жил в доме в испанском стиле 1930-х годов напротив водохранилища.

Они поднялись по каменной лестнице на переднее крыльцо.

Там было большое панорамное окно с видом на озеро, но оно было закрыто табличкой с надписью "Жизни чернокожих имеют значение"[40].

Бэллард постучала в дверь, сняла с пояса свой значок и держала его в руке. Дверь открыл мужчина лет сорока, которого Бэллард узнала среди стоявших в очереди на прощании. На нем все еще был костюм, но галстука не было. У него были густые усы и карие глаза, такие же темные, как у Босха.

— Мистер Кальвенте, полиция Лос-Анджелеса, — сказала Бэллард. — Извините, что беспокою вас дома, но мы оставили сообщение в вашем офисе, а вы на него не ответили.

Кальвенте указал на нее.

— Я видел вас сегодня, — заметил он. — На панихиде Хавьера.

— Верно, — сказала Бэллард. — Меня зовут Рене Бэллард, а это мой коллега Гарри Босх. Жозефина Раффа сказала нам, что вы адвокат ее мужа, и мы хотели бы задать вам несколько вопросов.

— Я не знаю, что я могу вам сказать, — ответил Кальвенте. — Да, я выполнял кое-какую работу для Хавьера, но это было в обмен на ремонт моей машины. Я бы не стал называть себя его адвокатом как таковым.

— Вы не знаете, был ли у него другой адвокат?

— Нет, я так не думаю. Вот почему он спросил меня, могу ли я помочь.

— И когда это было?

— О, несколько месяцев назад. Моя жена попала в аварию, и я отбуксировал машину к Хавьеру. Когда он узнал, что я юрист, он попросил меня кое-что сделать.

— Что это была за работа? Не могли бы вы рассказать нам?

— Речь шла о привилегиях, но это был контракт, который он подписал.

Он хотел знать, как расторгнуть партнерство.

— Это было для его бизнеса?

Кальвенте посмотрел мимо них на водохранилище. Он наклонил голову взад-вперед, как будто взвешивая, стоит ли отвечать. Затем он посмотрел на Бэллард и один раз кивнул головой.

— Вы смогли ему помочь? — спросила Бэллард.

— Контрактное право не моя специальность, — ответил Кальвенте. — Я сказал ему, что не вижу в контракте места, которое, по моему мнению, он мог бы оспорить. И я сказал ему, что ему следует обратиться за вторым мнением к адвокату по контракту. Я спросил, не хочет ли он получить направление, и он сказал "нет". И за это он дал мне скидку на ремонт нашей машины. Вот и все.

— Вы не помните, партнера звали Деннис Хойл?

— Я думаю, что так его звали, но я не уверен. Прошло несколько месяцев.

— Он говорил вам что-нибудь о том, почему он хотел разорвать контракт?

— Он просто сказал, что это была нехорошая ситуация, потому что он давно выплатил долг этому человеку, но ему приходилось продолжать выплачивать ему из прибыли. Я помню, что контракт не был расторгнут. Это было полное партнерство на всю жизнь бизнеса.

— Какова была доля Хойла в бизнесе?

— Я думаю, двадцать пять процентов.

— Если этот отзыв — все, что вы сделали для него, почему вы пошли сегодня на панихиду?

— Ну, я, э-э, хотел выразить свои соболезнования семье и сказать, что я готов сделать все, что им может понадобиться. В качестве юридического лица, конечно.

— Кстати, как вы узнали, что он стал жертвой убийства?

— Я увидел запланированную панихиду в церкви, когда был там сегодня утром. Я не знал, что это было убийство, пока не оказался там сегодня. Это было ужасно для семьи.

Бэллард повернулась к Босху, чтобы узнать, нет ли у него каких-либо вопросов, которые она пропустила. Он покачал головой, и она снова посмотрела на Кальвенте.

— Спасибо, мистер Кальвенте, — сказала она. — Вы очень помогли.

— Не за что, — ответил Кальвенте.

Босх медленно спустился по ступенькам на улицу. Бэллард пришлось подождать его. Дойдя до тротуара, он прошептал себе под нос.

— Адвокат-стервятник. Он едва знает этого парня и ходит на его панихиду?

— Да. Ты когда-нибудь смотрел фильм Сидни Люмета "Вердикт"?

— Я так не думаю. Я больше не хожу в кино.

— Это старый фильм с Полом Ньюманом. У меня был период увлечения им. В общем, он юрист - на самом деле пьяница - и пытается наладить бизнес, посещая похороны и раздавая визитки.

Босх оглянулся на дом.

— Этот парень, должно быть, побывал на многих похоронах, — сказал он.

— Что ж, то, что он нам дал, было хорошо, — подытожила Бэллард. — Хавьер хотел расторгнуть контракт. В этом есть мотив.

— Есть. Но контракт защитит Хойла. Кальвенте сказал, что это законно. Нам все еще нужно найти агента и надеяться, что он приведет нас к человеку с "Вальтером П-двадцать два".

— Сегодня вечером я вернусь к разведданным по бандам. У них был осведомитель, который сказал им много лет назад, что Хавьер купил себе выход из Лас-Пальмас. Я думаю, это была женщина. Раньше они не называли мне ее имени, но я заставлю их назвать его мне сейчас. Она может знать, кто свел его с Хойлом.

— Это звучит как план.

Пятнадцать минут спустя Бэллард подвезла Босха к его машине и направлялась в отделение неотложной помощи в Голливудской пресвитерианской больнице, когда ей позвонил парамедик Сингл.

— Как ты себя чувствуешь? — он спросил.

— Вообще-то, я направляюсь в отделение неотложной помощи, - сказала она.

— О, нет, что происходит?

— Ничего, я в порядке. Мой босс не выпустит меня сегодня вечером на работу, пока я не получу справку из клиники. Я сказала ему, что сегодня меня выписал очень хороший медик, но они все равно заставляют меня идти.

— О, очень жаль. Я как раз собирался пригласить тебя на ужин в пожарную часть.

— Вау, я никогда раньше не получала подобных приглашений. Что у вас, ребята, будет?

— Все что угодно. Сыр на гриле, чили. Кажется, кто-то принес пару яблочных пирогов. У нас есть немного салата, немного кукурузы в початках.

— Ну, я бы взяла салат и сыр для гриля.

— Похоже, мы выбираем овощи.

— Просто больше никакого красного мяса.

— Не проблема, но я думал, ты собираешься в отделение неотложной помощи.

— Я бы предпочла прийти на ужин, а в неотложку в рабочее время.

— Что ж, заходи. Ужин через тридцать пять минут, если только нас не вызовут и мы не отправимся на выезд.

— Уже еду. Но тебе можно пригласить гостя?

— Один из нас может. Один гость за ночь. Я поменялся с одним парнем, чтобы получить эту ночь, потому что надеялся, что тебе понравится пожарное чили.

— Но сыр на гриле не хуже.

— Ладно, круто. Увидимся позже. Последний вопрос...

— Конечно.

— Как тебя зовут?

— Гаррет.

— Гаррет. Круто. Скоро увидимся, Гаррет.

После отключения Бэллард создала запись с полным именем Сингла в своем списке контактов. Она надеялась, что оно останется там на некоторое время. Она припарковала свою машину за полицейским участком. Прежде чем отправиться в пожарную часть, она заглянула в раздевалку на участке и нанесла легкий макияж. Она собиралась в пожарную часть всего лишь на ужин с сыром на гриле, но хотела произвести впечатление.

22

Ужин прошел весело, Сингл представил Бэллард своим коллегам, и она получила бурные аплодисменты. И сыр на гриле был неплох, но еда и веселье были прерваны, когда Сингла и его команду спасателей вызвали из-за дорожно-транспортного происшествия на Хайленд-энд-Голливуд, одном из самых оживленных перекрестков в городе. Они помчались на место происшествия, а Бэллард отнесла вторую половину своего сэндвича с сыром, приготовленного на гриле, на салфетке за стену, отделявшую пожарную часть от полицейского участка. Она закончила есть в участке, сидя на перекличке у дежурных. Ночная вахта началась в восемь — обычное время начала Бэллард — и команда была небольшой, что делало перекличку менее многолюдной и более неформальной. Никто не возражал, когда она доела свой сэндвич.

После этого она направилась прямиком по коридору второго этажа в дежурную часть ОББ, чтобы поискать сержанта Дэвенпорта. Он сидел там, где она в последний раз видела его тремя днями ранее.

Если бы на нем не было другой одежды, она могла бы подумать, что он никуда не уходил. Она достала из портфеля папку, которую он ей дал, и бросила ее на его стол. Она указала на папку.

— LP3, — сказала она. — Мне нужно с ней поговорить. На этот раз по-настоящему.

Дэвенпорт снял ноги с перевернутого мусорного бака, на который они опирались, и сел прямо.

— Бэллард, ты знаешь, что я не могу просто назвать имя осведомителя,

— заявил он.

— Я знаю, — сказала Бэллард. — Тебе нужно связаться с капитаном. Или ты мог бы пойти к осведомителю, а я могла бы присоединиться. Меня устраивает любой вариант, но теперь это дело о преднамеренном убийстве, которое связано с другим делом о преднамеренном убийстве, и мне нужно выяснить, что ей известно. Итак, как ты хочешь разыграть это?

— Прежде всего, я сказал тебе, я не утверждаю, что это...

— Женщина. Да, я знаю. Давай просто скажем, что я догадалась. Ты собираешься помогать или препятствовать этому расследованию?

— Если бы ты перестала перебивать меня и просто выслушала, ты бы узнала, что LP3 больше не активна, не была активна много лет, и ей не будет интересно разговаривать с напоминаниями о ее грязной истории.

— Тогда ладно. Я позвоню капитану домой.

Бэллард повернулась к двери.

— Бэллард, перестань, — сказал Дэвенпорт. — Почему ты всегда должна быть такой су…

Бэллард повернулась к нему.

— Что? — спросила она. — Такой сукой? Если ты называешь желание раскрыть убийство, значит быть сукой, тогда ладно, я сука. Но в этом Департаменте все еще есть люди, которые хотят поднять свои задницы и постучать в двери. Я одна из них.

Виски Дэвенпорта порозовели то ли от ярости, то ли от смущения. Как сержант II ранга, он был на один ранг выше ее детектива-II, но, хотя он был в штатском, он не был детективом, и эта разница сводила на нет его преимущество в звании. Бэллард могла сказать ему то, что хотела, без последствий.

— Ладно, послушай, — сказал Дэвенпорт. — Мне потребуется некоторое время, чтобы связаться с ней и уговорить ее на это. Я сделаю это и дам тебе знать.

— Я хочу встретиться сегодня вечером, — сказала Бэллард. — Это убийство. И, кстати, ты только что снова сказал, что это женщина.

— Это было совершенно неожиданно, не так ли, Бэллард?

— Мне нужно забежать на несколько минут в Голливудский пресвитерианский медицинский центр, а затем я ожидаю услышать от тебя, что у нас назначена встреча.

— Хорошо, ты это услышишь.

— Я позвоню тебе, когда освобожусь.

Бэллард взяла ровер и поехала на своей служебной машине в больницу, где она направилась к началу очереди в отделение неотложной помощи. Ее осмотрел врач, а затем, вернувшись в машину, она позвонила лейтенанту Робинсон-Рейнольдсу домой и сообщила ему новости.

— Это хорошо, Бэллард, — сказал он. — Я рад, что с тобой все в порядке.

— Я же сказала, что я в порядке, — ответила Бэллард.

— Да, но мы должны были сделать это официально, — произнес он. — Эти парамедики — кучка еху[41]. Если бы мою мать сбросили с лестницы, я бы хотел, чтобы ее осмотрел врач, понимаешь, что я имею в виду?

Бэллард не знала, против чего из этого возражать и стоило ли вообще это делать. Но та часть, где ее сбросили с лестницы, могла иметь более поздние последствия с точки зрения того, как Робинсон-Рейнольдс оценивал ее и ее возможности.

— Я не знаю, что тебе сказали, Л-Т, но меня не сбрасывали с лестницы,

— сказала она. — Я поднималась по лестнице, когда так называемая жертва подбежал ко мне. Я схватила его, и мы оба полетели вниз.

— Семантика, Бэллард, — ответил Робинсон-Рейнольдс. — Итак, ты готова вернуться к работе?

— Я работала. Я никогда не останавливалась.

— Ладно, ладно, виноват. Итак, почему бы тебе просто не рассказать мне, чем ты занималась, раз уж ты никогда не прекращала работать. На чем мы остановились в расследованиях?

Бэллард на мгновение задумалась.

— По делу Раффы — это убийство, и я назначаю встречу со стукачом из банды, который, как я надеюсь, даст нам информацию о финансисте, имеющем мотив для убийства Раффы.

— Какой мотив? Он был должен ему денег? Это никогда не бывает хорошим мотивом. Зачем убивать парня, который должен тебе деньги? Тогда он не сможет тебе заплатить.

— Это не мотив. Раффа когда-то взял деньги, двадцать пять тысяч, у этого финансиста, чтобы откупиться от Лас-Пальмас. Это дало ему молчаливого партнера. Теперь, когда Раффа мертв, молчаливый партнер получает бизнес, страховой полис, если таковой имеется, и, что самое важное, землю, на которой расположена ремонтная мастерская. Вот где деньги и мотив.

— Понял, Бэллард. Это хорошо. Действительно хорошо. Но ты знаешь, что все это, вероятно, отправится в Западное бюро, когда они освободятся.

— Я знаю, лейтенант, но ты хочешь, чтобы я просто сидела с ним или передала им готовое дело? Я имею в виду, это отразится на тебе, не так ли?

Робинсон-Рейнольдс молчал, но ему не потребовалось много времени, чтобы соединить эти точки.

— Ты права, — сказал он. — Я не хочу, чтобы ты сидела на нем. Я хочу, чтобы это работало, пока нам не придется его передавать. Они проводили вскрытие?

— Пока нет, — ответила Бэллард. — Сейчас я ведущий детектив, так что они позвонят, когда будут готовы к работе. Вероятно, где-нибудь завтра.

— Ладно. И с этим стукачом — ты собираешься подстраховаться?

— Рик Дэвенпорт из "Банд" все устраивает. Он будет там.

— Хорошо, что насчет Полуночников и нового дела?

— У нас все три жертвы, заполняют опросы Лэмбкина, и завтра я ожидаю, что вся команда по сексуальным преступлениям начнет делать перекрестные ссылки и посмотрим, к чему это нас приведет. Теперь мы по-другому смотрим на поиск жертвы, основываясь на новом деле.

"Мы". Бэллард была недовольна собой за то, что продолжала покрывать Лизу Мур.

— Хорошо, — сказал Робинсон-Рейнольдс. — Я поговорю об этом с Ноймайером завтра утром.

Мэтью Ноймайер был детективом, возглавлявшим подразделение по борьбе с сексуальными преступлениями, состоящее из трех человек, и непосредственным начальником Лизы Мур.

— Тогда, я думаю, я вернусь к работе, — проговорила Бэллард.

— Конечно, — сказал Робинсон-Рейнольдс. — Я приду завтра пораньше, может быть, застану тебя до того, как ты закончишь смену.

Бэллард отключилась и немедленно позвонила Дэвенпорту.

— Бэллард. Итак, мы собираемся заняться этим сегодня вечером или нет?

— Не расстраивайся так. Мы собираемся это сделать. Я заберу ее и привезу на встречу с тобой. Во сколько? Она не хочет, чтобы ты приближалась к тому месту, где она живет.

Бэллард почувствовала, как ее пронзил заряд. Она собиралась добраться до LP3.

— Как насчет часа?

— Час подойдет.

— Где?

— На стоянке у пляжа в конце Сансет.

Бэллард хорошо знала это место по тому, как она много раз занималась серфингом там по утрам после работы. Но добраться туда было непросто.

— Я на дежурстве, и это отнимет у меня сорок минут езды из отдела.

Если мне позвонят, мне крышка.

— Ты хочешь поговорить с ней или нет? Ее жизнь теперь там, и она не вернется в Голливуд.

Бэллард чувствовала, что у нее нет выбора.

— Хорошо, в час. Я буду там.

— И Бэллард, без имен. Даже не спрашивай ее.

— Хорошо.

Она знала, что сможет получить это имя позже, если ей это будет необходимо по судебным причинам. Тогда власть имущие обрушатся на Дэвенпорта и заставят его отказаться от соблюдения конфиденциальности. Прямо сейчас Бэллард интересовало только то, сможет ли LP3 сблизить ее с человеком с Вальтер П-22.

Закончив разговор с Дэвенпортом, она пошла в комнату наблюдения и сообщила дежурному лейтенанту, что в течение следующих двух часов ее не будет на радарах и в подразделении. Дежурным был Ривера, дежуривший в последнюю ночь праздничных выходных, и ему, казалось, было все равно, пока у Бэллард был с собой ровер на случай, если, как он сказал, начнется настоящий ад.

После этого она пошла в дежурную часть, чтобы распечатать фотографию Хавьера Раффы, вставить новые батарейки в свой мини- диктофон и забрать полностью заряженный ровер из док-станции, прежде чем вернуться к машине.

Дорожное движение на Сансет-стрит быстро сократилось, как только она пересекла Стрип и въехала в Беверли-Хиллз. Из-за того, что все клубы и рестораны были закрыты почти на год, поток людей сократился. Бэллард почувствовала, что температура упала, когда она ехала на запад. Ночь была ясной и морозной. Она знала, что ей придется надеть пуховик, который она хранила в багажнике для долгих ночей на местах преступлений. Ветер с Тихого океана охлаждал парковку, где она собиралась встретиться с информатором, и она не знала, будут ли они разговаривать на открытом воздухе или в машине.

Говорили, что любому, кто хочет познакомиться с Лос-Анджелесом, нужно проехать по бульвару Сансет от начала до пляжа.

Это был маршрут, по которому путешественник мог узнать все, что представляет собой Лос-Анджелес: его культуру и славу, а также его многочисленные трещины и недостатки. Начинаясь в центре города, где тридцать лет назад несколько кварталов были переименованы в проспект Сезара Э. Чавеса в честь лидера профсоюза и движения за гражданские права, маршрут вел путешественников через Чайнатаун, Эхо-парк, Силвер-Лейк и Лос-Фелис, прежде чем повернуть на запад и пересечь Голливуд, Беверли-Хиллз, Брентвуд и Палисейдс, а затем, наконец, достигнуть Тихого океана. По пути его четыре полосы проходили через бедные и богатые кварталы, мимо лагерей бездомных и особняков, мимо культовых заведений развлечений и образования, культовой еды и культовой религии. Это была улица ста городов, и все же это был одингород.

Размышления об этом заставили Бэллард вспомнить о Босхе. Она достала свой телефон и позвонила ему, включив громкую связь.

— Я собираюсь встретиться с LP3.

— Сейчас? Одна?

— Нет, там будет мой знакомый по ОББ, Дэвенпорт. Он все устроил. Он заедет за ней и привезет на встречу.

— Куда?

— Сансет-Бич. На парковку.

— Это немного странно.

— Я и сама была не слишком рада этому. Она вышла из банды и живет там. По словам Дэвенпорта, у меня не было выбора.

— И когда это произойдет?

— Примерно через сорок пять минут. Я уже еду туда.

— Ладно, слушай, если что-то пойдет не так, зажги сигнальную ракету или что-нибудь в этом роде. Ты меня не увидишь, но я буду там.

— Что? Гарри, все будет в порядке. Дэвенпорт будет там. И этот осведомитель теперь честная Джейн. Просто оставайся дома, я позвоню тебе позже. Кроме того, тебе только вчера сделали укол, так что тебе следует залечь на дно, пока ты не убедишься, что побочных эффектов нет.

— Я в порядке, а ты кое-что забываешь. Единственный способ, которым эти книги по убийствам могли исчезнуть из двух разных отделов, — это если их забрал кто-то внутри департамента. Я не пытаюсь очернить Дэвенпорта, но он был в Голливуде, когда я был там, и мне не нравился этот парень. Я не говорю, что он был грязным копом, но он был ленивым и любил поговорить. И мы не знаем, с кем он говорил об этом.

Бэллард сначала не ответила, поскольку задумалась над опасениями Босха.

— Ну, я могу подтвердить, что он ленив, но я думала, что это появилось совсем недавно, — сказала она. — Его личный ответ на прекращение финансирования. Но я не думаю, что возникнет проблема. Я рассказала своему лейтенанту, что я делаю, и дежурному Л-Т, потому что я уезжаю так далеко от подразделения. Я не собираюсь препятствовать твоему приезду, Гарри. Мы даже можем встретиться и поговорить после. Но я думаю, все будет хорошо.

— Надеюсь, ты права, но я буду там. А сейчас мне лучше ехать.

Они разъединились, и Бэллард остаток пути думала о словах Босха, пока ехала по извилистым улочкам бульвара Сансет.

23

После последнего поворота Сансет спустилась к пляжу, и Бэллард увидела обширную парковку рядом с закрытым туристическим рестораном. На стоянке была только одна машина, и у нее не было прямоугольных очертаний, характерных для служебных автомобилей. Бэллард забыла, что Дэвенпорт, скорее всего, работал под прикрытием в своей банде. Пока она ждала, когда переключится сигнал светофора, она позвонила ему.

— Ты уже там?

— Мы здесь ждем, а ты опаздываешь.

— На какой машине ты ездишь? Я сейчас подъеду.

— Это будет очевидно, Бэллард. Мы единственная машина на стоянке.

Просто заезжай сюда.

Он отключился. Бэллард посмотрела на горящий красный сигнал светофора. Она призналась себе, что Босх напугал ее. Она проверила заправочную станцию на углу и парковку супермаркета за ней и не увидела старого "Чероки" Босха. Он никак не мог добраться сюда из своего дома так быстро.

Загорелся зеленый, и она въехала на парковку. Рене протянула руку к автомату для выдачи билетов, потому что было нерабочее время. Она подъехала к машине, припаркованной посреди стоянки под таким углом, что свет ее фар попадал в окно со стороны водителя. Подъехав ближе, она узнала Дэвенпорта за рулем. Затем она сделала круговой разворот и увидела, что его пассажир сидит на переднем сиденье. Она припарковала свою машину рядом, чтобы они могли разговаривать из окна в окно, и переключила передачу на парковку. Прежде чем заглушить двигатель, она достала свой мини-диктофон, включила его и начала запись. Она вставила его в боковое отверстие кондиционера, где информатор не мог его увидеть, но диктофон мог уловить каждое слово. Затем она подняла ровер и сообщила свое местоположение в центр связи, чтобы на случай, если что-то пойдет не так, была запись о ее последнем местоположении.

Она опустила стекло и заглушила двигатель.

Женщина, сидевшая в трех футах от нее в машине Дэвенпорта под прикрытием, была латиноамериканкой, и ей было около сорока лет. У нее был густой макияж глаз, длинные каштановые волосы и высокий воротник блузки, который, по мнению Бэллард, вероятно, скрывал татуировки или шрамы, оставшиеся после их удаления.

Дэвенпорт наклонился вперед, чтобы видеть Бэллард через своего пассажира.

— Что за игра в плащи и кинжалы, Бэллард? И ты сообщила о встрече?

Ты, блядь, издеваешься надо мной?

— Робинсон-Рейнольдс приказал мне.

— Ты даже не должна была говорить ему об этом.

— Я должна была. Ты вытащил меня на сорок минут из отдела, и я должна был кому-то рассказать. Он сказал мне сообщить связистам, когда я ...

— Да ну, он долбоеб. У тебя есть двадцать минут, Бэллард. Задавай свои вопросы.

Бэллард посмотрела на женщину. Казалось, ее вывели из себя крики, доносившиеся от Дэвенпорта, сидевшего рядом с ней.

— Хорошо, как тебя зовут? — спросила Бэллард.

— Никаких имен! — закричал Дэвенпорт. — Господи Иисусе, Бэллард, я же говорил тебе. Никаких имен.

— Хорошо, хорошо. Как ты хочешь, чтобы я тебя называла? — спросила Бэллард. — Я хочу, чтобы это был разговор, и я хотела бы обращаться по имени к человеке, с которым я разговариваю.

— Как насчет Джейн Доу? — закричал Дэвенпорт. Он произносил J как H.

— Ладно, неважно, — сказала Бэллард. — Давай начнем с того, что тебя связывало с Лас-Пальмас Тринадцать.

— Мой жених, по крайней мере, мужчина, которого я считала своим женихом, был лидером в то время, когда я была с ним, — ответила женщина. — Главарем.

— И ты была информатором в то время?

— Да.

— Почему?

Женщина говорила без запинки и следа акцента. Она как ни в чем не бывало рассказала о потенциально опасной двойной жизни, которую вела.

— Он начал трахаться со мной. При этом, встречался с другими девушками. Шлюхами из банды. Никто так со мной не поступает.

— Значит, ты его не бросила. Ты стала информатором.

— Верно. И мне платили. Моя информация была достоверной.

Она оглянулась на Дэвенпорта, как будто ожидая подтверждения. Дэвенпорт промолчал. Бэллард должна была догадаться, что женихом, о котором она говорила, был Умберто Виера, который, по словам Дэвенпорта, уехал в Пеликан-Бей и никогда не вернется.

Бэллард разговаривала с живым воплощением предупреждения о униженной женщине. В аду нет ярости.

— Пятнадцать минут, — услужливо подсказал Дэвенпорт.

— Около четырнадцати лет назад ты сказала своему куратору из полиции Лос-Анджелеса, что Хавьер Раффа выкупил свой выход из Лас- Пальмас, — сказала Бэллард. — Он заплатил двадцать пять тысяч долларов Умберто Виере. Ты помнишь это?

— Я помню, — ответила женщина.

— Как ты в то время узнала эту информацию?

— Я видела деньги. Я видела, как он доставил их.

То, что она увидела сделку, казалось, еще раз подтвердило, что Виера был ее женихом и что его заключение в Пеликан-Бей было частично вызвано ее местью.

— Как произошла эта сделка? — спросила Бэллард. — Раффа предложил?

— Это было согласовано, — ответила информатор. — Раффа хотел уйти и знал, что есть только один способ — в ящике. Но мой человек был жадным. Он всегда думал о себе раньше банды. И раньше меня. Он сказал Раффе, что тот может расплатиться. Он назначил цену и помог Раффе ее получить.

— Разборка машин?

— Нет, Раффа уже этим занимался. Это была его работа. Они даже прозвали его Эль Чопо. Как в анекдоте.

— Итак, где же он тогда взял деньги?

— Ему пришлось взять ссуду.

— Где можно взять ссуду, чтобы выйти из банды?

— Был такой человек. Люди его знали. Банкеро кальехеро. Он пошел к нему.

— Уличный банкир.

— Да, он получил от него деньги. Банкеро знал людей, у которых можно было их получить. Людей, которые хотели предоставить ссуду.

— Ты помнишь его имя или кем он был?

— Я слышала, что он был полицейским.

Дэвенпорт распахнул свою дверцу и обошел машину спереди, подойдя к окну Бэллард.

— Что ты делаешь— спросила Бэллард.

Его рука потянулась к ней, и она отпрянула. Он протянул руку и вытащил ключ из замка зажигания ее машины.

— Это все, — сказал он. — Больше ничего.

— О чем ты говоришь, Дэвенпорт? — спросила она. — Это расследование.

— Я не подписывался втягивать в это ни одного копа. Только не в мое гребаное дежурство.

— Дай мне мой ключ.

Дэвенпорт уже снова обходил свою машину, возвращаясь к открытой дверце.

— Я верну его после того, как увезу ее туда, где ты, блядь, не сможешь ее найти.

— Дэвенпорт, отдай мне ключ. Я, трахну тебя по один-двадцать-восемь, если ты...

— Иди на хуй, Бэллард. Я сразу же верну тебе один-двадцать-восемь. Посмотрим, кому они поверят. Ты на волосок от гребаной двери на выход.

Он запрыгнул обратно в машину и захлопнул дверцу. Бэллард сосредоточилась на женщине.

— Кто был тот полицейский? — спросила она.

— Ты, блядь, не отвечай, — заорал Дэвенпорт.

Он посмотрел налево, и пассажирское стекло начало подниматься.

— Кто это был? — снова спросила Бэллард.

Дэвенпорт завел машину. Информатор просто смотрела на Бэллард, когда ее окно закрылось. Машина сорвалась с места и помчалась через парковку к выходу.

— Черт возьми! — закричала Бэллард. — Дерьмо!

Затем ее телефон начал жужжать, и она увидела имя Босха на экране.

— Гарри!

— Что только что произошло?

— Я расскажу тебе позже. Где ты? Ты их видишь?

— Ты имеешь в виду другую машину? Да, он просто выключил фары и поехал по шоссе в сторону Малибу.

— Ты можешь проследить за ним? Он схватил мой ключ, и я застряла здесь. Он забирает ее домой, и мне нужно знать, кто она и где живет.

— Я займусь этим.

Бэллард услышала, как телефон со стуком упал на центральную консоль, когда Босх завел двигатель и уехал. Бэллард выскочила из машины и осмотрела предприятия и парковки вдоль шоссе Пасифик-Кост. Она увидела прямоугольный джип "Чероки", выезжающий со стоянки супермаркета на PCH и направляющийся сквозь свет на закате в сторону Малибу.

— Поймай его, Гарри, — сказала она вслух.

24

Дэвенпорт не возвращался почти сорок минут.

Бэллард стояла, прислонившись к борту своей машины, скрестив руки на груди, и смотрела, как его машина подъезжает к ней через стоянку. Он высунул руку из окна машины, ключ от машины Бэллард болтался в его руке. Он не вышел из машины. Дэвенпорт смотрел вперед сквозь лобовое стекло, пока говорил.

— Я должен был это сделать, Бэллард. Рене выхватила ключ у него из рук.

— Почему?

— Потому что мы тонем, Бэллард. Все, что нам нужно, это втянуть еще одного копа в очередной скандал. Разве ты этого не понимаешь?

— Нет, Дэвенпорт, не понимаю. Кто тот полицейский, которого ты защищаешь?

Теперь он повернулся к ней лицом.

— Я не знаю, и я не спрашивал ее, потому что не хочу знать. Я защищаю Департамент, Бэллард, а не копа. Вот почему, если ты будешь давить на меня, а я на тебя, ты проиграешь. Департамент всегда на первом месте. Департамент всегда выигрывает. Подумай об этом.

Он нажал на газ, и его машина рванула с места. Бэллард не вздрогнула и не пошевелилась. Она проследила за широким поворотом, который тот сделал, чтобы вернуться к воротам, затем достала телефон и позвонила Босху.

— Гарри, ты нашел ее?

— Она живет в доме здесь, на ПКХ[42]. На воде, сразу за светофором в каньоне Топанга. Что случилось? Он вернул твой ключ?

— Он у меня. Дай мне адрес, и я приеду к тебе.

Пятнадцать минут спустя Бэллард съехала на обочину Пасифик-Кост, позади джипа Босха. Она вышла, подошла к машине и села на пассажирское сиденье рядом с ним.

— Это тот, с иллюминаторами, — сказал Босх.

Он указал на противоположную сторону улицы. Вдоль дороги тянулись дома, консольно возвышавшиеся над камнями, песком и водой. Они были прижаты друг к другу, как зубы во рту, так близко, что невозможно было сказать, что они находятся на берегу океана, если бы не шум волн, эхом отдававшийся позади них.

Дом, на который указал Босх, был двухэтажным, с одноместным навесом для машины. Он был из серого дерева с белой отделкой и двумя круглыми окнами на втором этаже. Бэллард знала, что вид будет открываться с другой стороны. Там будет большое стекло, выходящее на океан.

— Они подъехали, — сказал Босх. — Он проводил ее, пробыл две или три минуты, а затем ушел. Что происходит, Рене?

— Она собиралась назвать имя финансиста, — ответила Бэллард. — Она назвала его уличным банкиром и сказала, что он полицейский. Затем вмешался Дэвенпорт и прекратил опрос. Он вел себя типа благородно, как будто пытался защитить Департамент. Но я на это не купилась. Я думаю, она собиралась раскрыть что-то, о чем он знал.

— Он грязный коп?

— Где граница грязи? Я думаю, он, по крайней мере, знает что-то о Департаменте, что может нанести ему ущерб. Его решение - скрыть это, а не убрать. Если это грязь, то да, он грязный. Но что бы это ни было, он не знал, что она собирается проболтаться. Иначе он не назначил бы встречу.

— Логично. Итак, что ты хочешь сделать?

— Мне нужно имя уличного банкира.

— Тогда давай сходим за ним.

Был воскресный вечер, и Малибу опустел в конце праздничных выходных. Движение было небольшим, и никакой угрозы для Бэллард и Босха, когда они в темноте пересекали четыре полосы ПКХ, не было. Входная дверь в дом, где, по-видимому, жила информатор, находилась под навесом для машины рядом с водительской частью припаркованного там Porsche Panamera. Бэллард сильно ударила кулаком, чтобы это было слышно сквозь шум волн, разбивающихся о дом.

Дверь открылась прежде, чем она успела ударить по ней еще раз. На пороге стоял мужчина. Ему было за шестьдесят, белый, с банальными попытками выглядеть моложе на виду: серьги, браслеты, крашеные волосы и борода на подбородке, потертые синие джинсы и серая толстовка с капюшоном. Все это было увязывалось с Porsche.

— Да? — спросил он.

Бэллард показала значок.

— Мы здесь, чтобы увидеть женщину, которую высадили полчаса назад, — сказала Бэллард. — Я полагаю, она может быть вашей женой.

— Я не понимаю, о чем вы говорите, — ответил он. — Сейчас полночь, и это исключено…

Его прервала информатор, подошедшая сзади, чтобы посмотреть, кто стоит у двери.

— Ты? — произнесла она. — Чего ты хочешь?

— Ты знаешь, чего я хочу, — сказала Бэллард. — Мне нужно имя.

Бэллард шагнула вперед, и ее устрашающий вид заставил мужчину отступить, хотя он и протестовал.

— Подождите минутку, — воскликнул он. — Вы не можете просто…

— Это ваша жена, сэр? — спросила Бэллард.

— Да, — ответил он.

— Что ж, отойдите, если не хотите, чтобы этот разговор происходил в полицейском участке, — сказала Бэллард.

Затем она посмотрела прямо на информатора.

— Ты бы этого не хотела, не так ли? — спросила она. — Возвращаемся в старый район. Никогда не знаешь, кто из Лас-Пальмас может оказаться на скамейке задержанных, когда мы войдем через заднюю дверь в участок.

— Джин, — сказала информатор. — Впусти их. Чем скорее я разберусь с ними, тем скорее они уйдут. Выйди на терассу.

— Умная девочка, — сказала Бэллард.

— Там холодно, — пожаловался Джин.

— Просто уйди, — скомандовала информатор. — Это не займет много времени.

— Господи, — запротестовал Джин. — Ты сказала, что с этим дерьмом покончено.

Он неторопливо направился к раздвижным дверям, ведущим на террасу. За террасой сине-черные волны были красиво освещены прожекторами, закрепленными под домом. Информатор подождала, пока Джин выйдет на террасу и закроет заслонку, чтобы заглушить шум океана.

— Мне это не нравится, — сказала она. — Дэвенпорт сказал мне больше с тобой не разговаривать. И кто ты, черт возьми, такой?

Эта последняя часть была адресована Босху.

— Он со мной, — сказала Бэллард. — Это все, что тебе нужно знать. И мне все равно, что тебе сказал Дэвенпорт и нравится ли тебе это. Ты расскажешь мне о банкире, или у тебя будут такие неприятности, с которыми деньги Джина тебе не помогут.

— Я не нарушала никаких законов, — заявила информатор.

— Есть законы штата, а есть законы банд, — сказала Бэллард. — Ты думаешь, Умберто Виера из Пеликан-Бей считает тебя невиновной? Ты думаешь, он не хочет узнать, где ты была последние десять лет?

Бэллард видела, как угроза пробивает броню информатора.

Бэллард все правильно сложила. Виера был тем распутным женихом, и теперь у него была вся оставшаяся жизнь в строгом режиме, чтобы подумать, кто его обидел.

— Садись вон туда, — сказал Босх, указывая на диван.

— Сейчас.

Он тоже понял ситуацию. Информатор только что превратилась из крутой бывшей бандитки в содержанку, напуганную тем, что ее тщательно налаженная жизнь с богатым пожилым мужчиной может внезапно измениться.

Она сделала, как ей было сказано, и прошла к дивану. Бэллард заняла вращающееся кресло напротив бамбукового кофейного столика, развернув его так, чтобы вид через задвижки был обращен к информатору. Босх подошел к задвижкам и остался стоять спиной к Джину, который пытался наблюдать за происходящим через стекло.

— Как тебя зовут? — спросила Бэллард.

— Я не называю своего имени, — сказала информатор. На ее лице было написано негодование.

— Мне нужно как-то называть тебя, — настаивала Бэллард.

— Тогда зови меня Дарла, — сказала женщина. — Мне всегда нравилось это имя.

— Хорошо, Дарла, расскажи мне об уличном банкире. Кем он был?

— Все, что я знаю, это то, что он был копом и его звали Боннер. Вот и все. Я никогда его не видела. Я не знаю, как он выглядит. Пожалуйста, уходите сейчас же.

— Что за коп?

— Я не знаю.

— Полиция Лос-Анджелеса? Департамент шерифа?

— Я сказала, что не знаю.

— Как его звали?

— Я тоже этого не знаю, иначе я бы сказала.

— Откуда ты знаешь, что он был копом? Откуда ты узнала его фамилию?

— От Берто. Он рассказывал об этом парне.

— Он сказал, что тот был уличным банкиром?

— Он сказал, что это тот парень, который может достать деньги для Раффы. Он сказал ему. Я была там.

— Где?

— Мы поехали к отцу Раффы. Где они чинили машины спереди и разбирали их на заднем дворе. Раффа подошел к машине, и Берто сказал ему. Он дал ему номер, по которому можно позвонить. И он также предупредил Эль Чопо, что Боннер был копом. Он сказал, что ему нужно быть осторожным в общении с ним, потому что он был копом, и они были серьезными людьми.

— Что это значит, "серьезные люди"?

— Знаешь, типа не перечь ему. За такое дерьмо бывают последствия.

— Означало ли это, что он был убийцей?

— Я не знаю. Это означало, что он серьезный человек.

— Ладно. Были ли другие случаи, когда упоминался Боннер?

— Да, когда Раффа принес деньги Умберто. Он сказал, что Боннер получил их для него от врача, и ему пришлось подписать бумаги и все такое.

— Что за врач?

— Я не слышала этого, или они не говорили об этом. Я помню только"врача".

— Почему ты никогда не рассказывала об этом своему куратору в полиции Лос-Анджелеса о том, что банкир был копом?

— Потому что я не дура.

— Что это значит? — спросила Бэллард.

— Во-первых, если что-то случится, Берто будет знать, что это от меня, потому что он рассказал мне о Боннере. А во-вторых, нельзя сдавать копов копам. Это просто глупо. В следующий момент кто-то сдаст тебя твоему человеку. Ты понимаешь, о чем я говорю?

— Да. Как, по-твоему, Берто вообще познакомился с Боннером?

— Я этого не знаю. Они просто каким-то образом сошлись. Они знали друг друга до того, как я оказалась вовлечена.

Бэллард знала, что это ключевая связь, которую нужно установить.

— Когда это было? — спросила она. — Когда ты была вовлечена?

— Мы с Берто познакомились, когда мне было семнадцать, — сказала Дарла. — Это было в 04-м. И мы были вместе шесть лет.

Бэллард испытала некоторое уважение к Дарле и ее пути. Уехать из Восточного Голливуда и оказаться на пляже было маловероятным путешествием. Она видела, что Дарла испытывала определенную гордость за это, несмотря на выбор мужчин, которых она использовала, чтобы попасть сюда.

— Ты не знаешь, были ли другие сделки между Берто и Боннером? — спросила Бэллард. — Я имею в виду, помимо сделки с Раффой.

— Да, у них был бизнес, — сказала Дарла. — Например, когда кому-то нужны были большие деньги, они, типа, болтали и прочее дерьмо. Я думаю, были и другие сделки.

Бэллард посмотрела на Босха, чтобы узнать, есть ли у него какие-либо вопросы, на которые она не ответила. Он кивнул.

— Как общались Берто и Боннер? — спросил он.

— В основном по телефону, — сказала Дарла. — Иногда они встречались.

— Где?

— Я не знаю.

Отвечая, Дарла отвела взгляд. Это был первый раз за время разговора, когда Бэллард увидела намек на неправду. Бэллард взглянула на Босха, и тот слегка кивнул. Он тоже это заметил.

— Ты уверена? — спросила Бэллард.

— Да, я уверена, — сказала Дарла. — Ты думаешь, я все время спрашивала Берто о его бизнесе? Из-за этого меня убили бы.

Дарла снова отвела взгляд, выражая свой протест. Бэллард понимала, что та что-то скрывает. Она подумала о том, как вытащить это на свет божий, и подумала о том, что Дарла стеснялась бы обсуждать. Затем она догадалась, что это, вероятно, было.

— Давай, Дарла, расскажи нам.

— Я уже говорила тебе. Я не знаю.

— Ты ведь видела Боннера, не так ли?

— Я же сказала тебе, нет.

— Ты последовала за ним, за Умберто. Ты последовала за ним, потому что думала, что он собирается встретиться с девушкой, но это был Боннер. Ты видела их вместе.

Дарла откинулась на спинку дивана, как будто была шокирована догадкой Бэллард.

— Где они познакомились? — настаивала Бэллард. — Это важно, Дарла.

Дарла взмахнула рукой в воздухе, как бы говоря:Почему бы и нет? Ты уже получила все остальное.

— Они пошли в то место на Франклин, где так вкусно готовят цыплят. Бэллард взглянула на Босха.

— "Бёрдс"? — спросила она.

Это было заведение, где копам делали скидку.

— Да, это оно, — сказала Дарла. — Я увидела их, а потом развернулась и ушла.

— Как выглядел Боннер? — спросила Бэллард.

— Я не знаю, белый. Он был белым парнем.

— Какого цвета волосы?

— У него была бритая голова. Ублюдок думал, что он Вин Дизель.

Бэллард подумала о том, как Габриэль Раффа описал мужчину в толстовке.

— Боннер был в форме? — спросила она.

Дарла рассмеялась.

— Да, крутой гангстер Берто Виера обедал с полицейским в форме.

— Ладно, без формы. Что еще ты помнишь, Дарла?

— Это все. Больше ничего.

— Ты уверена? Это был единственный раз, когда ты их видела?

— Единственный раз.

Бэллард кивнула. На данный момент с нее было достаточно. И она знала, где сможет найти Дарлу, если понадобится. Она посмотрела на Босха, и он кивнул. Он тоже закончил. Чтобы подчеркнуть завершенность интервью, Джин постучал по стеклу с веранды и широко развел руки.

Ему было холодно, и он хотел войти.

Бэллард махнула ему, чтобы он заходил, а затем посмотрела на Дарлу.

— Спасибо тебе… Дарла, — сказала она. — Ты была очень полезна.

— Ты собираешься мне заплатить? — спросила Дарла. — Парни из банды всегда так делали.

— Если мы сделаем это, нам придется снова сделать тебя стукачем. Я не думаю, что ты этого хочешь.

Дарла посмотрела на Джина, когда он проходил через стеклянные двери, и вместе с ним донесся гулкий звук разбивающейся волны.

— Нет, я думаю, нет, — сказала Дарла.

Бэллард поблагодарила "счастливую" пару и вышла вместе с Босхом. Движения не было, и они пересекли шоссе ровным шагом.

— Это была хорошая догадка, - сказал Босх. — О том, что она последовала за ним, чтобы проверить, встречается ли он с девушкой.

— Спасибо, — ответила Бэллард. — Меня просто внезапно осенило. Они стояли между своими машинами.

— И что теперь? — спросил Босх.

— Я собираюсь разыскать Боннера, — сказала Бэллард. — Посмотрим, что из этого выйдет. Ее описание совпадает с тем, которое сын жертвы дал мне о белом парне на новогодней вечеринке. Лысый парень в толстовке с капюшоном.

— Есть кое-что, что не вписывается в ее историю.

— Что?

— Если банкир, Боннер, был полицейским, то почему Умберто не воспользовался этим, чтобы избежать пожизненного заключения?

Бэллард кивнула. Это было хорошее замечание.

— Может быть, он пытался, но желающих не нашлось, — сказала она.

— Или, может быть, этот Боннер настолько "серьезен", что тот побоялся. Может, он думал, что раз Боннер коп, значит, он сможет добраться до него в округе.

— Много "может быть".

— Это всегда так. Дай мне знать, что узнаешь. Я буду рядом, если понадоблюсь.

— Спасибо, Гарри. И спасибо, что был там сегодня вечером. Мы бы не дошли до этого, если бы ты не подумал, что Дэвенпорт каким-то образом согнулся.

— Тогда, я думаю, мы оба сегодня хорошо отработали.

— Какая команда. Дай пять. Бэллард подняла руку.

— Мы не должны этого делать во время ковида, — сказал Босх.

— Давай, Гарри, — настаивала Бэллард. — Ты можешь это сделать. Босх протянул руку и без особого энтузиазма хлопнул ее по руке.

— Нам придется поработать над этим, — сказала Бэллард.

25

Отметившись в дежурной части у лейтенанта Риверы, Бэллард отправилась в детективное бюро, чтобы попытаться установить личность Боннера. Список действующих сотрудников отдела можно было легко найти на внутреннем сайте. В настоящее время в отделе работали два Боннера, но один из них — была женщина, Анна-Мария, а мужчина, Горацио-младший, не служил в отделе в то время, когда Хавьер Раффа выкупил свой путь из Лас-Пальмас 13.

В лучшем случае эти двое могли быть наследниками того Боннера, которого она искала. Но спрашивать их было нельзя. Они будут верны своему отцу, дяде или кому бы то ни было. Они предупредят Боннера, которого искала Бэллард, прежде чем она сможет добраться до него.

В каждом подразделении имелась так называемая пенсионная книжка. Это была папка, ежегодно обновляемая списком офицеров в отставке, получающих пенсии, что означало, что они все еще живы. Отследить погибших офицеров было труднее всего. Записи в пенсионной книжке включали контактные данные бывшего офицера, а также номер нагрудного знака, серийный номер, даты начала и окончания службы и последнее назначение в подразделение перед выходом на пенсию. Книга использовалась для установления контактов с бывшими офицерами в ходе расследований, которые касались их деятельности во время работы. Это было особенно удобно при расследовании нераскрытых дел.

Копия пенсионной книги Голливудского участка хранилась в кабинете лейтенанта детективной службы, который в данный момент был заперт, потому что Робинсон-Рейнольдс был в отпуске по вечер воскресенья. Бэллард не побоялась использовать набор отмычек, которые хранила в своем картотечном шкафу, чтобы открыть замок с простой ручкой. Белая папка, которую она искала, лежала на полке с различными руководствами отдела за столом лейтенанта. Зная, что она вторглась на чужую территорию, она провела операцию "вход и выход". Она открыла книгу на столе лейтенанта и быстро просмотрела алфавитные списки в поисках Боннера.

Она нашла двоих: Горацио Боннера, который вышел на пенсию в 2002 году, поэтому не мог быть тем, кого искала Бэллард, но предположительно был отцом по крайней мере одного из Боннеров, в настоящее время работающих в департаменте, и некоего Кристофера Боннера, который вышел на пенсию семь лет назад после двадцати лет работы. Его звание и последнее назначение были указаны как детектив первого класса в Голливудских детективах. Это было любопытно для Бэллард. Она никогда не слышала о Кристофере Боннере. Она поступила в отдел через два года после того, как он уволился, но все равно не могла припомнить, чтобы когда-либо видела или слышала о деле, в котором фигурировало бы его имя. К тому же Босх никак не отреагировал на это имя, хотя, похоже, их время работы в Голливуде могло пересекаться, хотя она не знала, в каком году Босх ушел из Голливудского участка в отдел по раскрытию холодных дел в центре города.

Положив папку открытой на стол, она достала свой телефон и сфотографировала запись про Кристофера Боннера. Делая это, она заметила желтый блокнот для записей сбоку от центральной рабочей зоны стола. Робинсон-Рейнольдс написал "Бэллард" на верхнем листе и больше ничего. Очевидно, это была записка, написанная, чтобы напомнить ему что-то сказать Бэллард или получить что-то от нее. Или, возможно, поговорить о ней с кем-то еще. Бэллард не могла придумать, что бы это могло быть, поскольку в последний раз Робинсон-Рейнольдс был в своем кабинете, чтобы написать записку, во время дневной смены в канун Нового года. К тому времени ничего из того, во что она была вовлечена сейчас, даже не произошло, за исключением продолжающегося расследования первых двух нападений Полуночников.

Она на мгновение отложила этот вопрос в сторону, положила телефон в карман, а затем вернула пенсионную книжку на ее место на полке. Она вышла из кабинета в том виде, в каком нашла его, и заперла за собой дверь.

За одолженным ею столом Бэллард перенесла информацию о Боннере с фото в телефоне в свой компьютер. Боннер жил в Сими-Вэлли, по крайней мере, именно туда отправлялись его пенсионные чеки, который был пристанищем копов за пределами Лос-Анджелеса в округе Вентура. Это было достаточно близко, чтобы он мог там жить, пока служил в полиции Лос-Анджелеса. Многие копы так и поступали. Это также приблизило его к долине Сан-Фернандо, где в "Краун Лабс Инкорпорейтед" сосредоточилась сеть из четырех стоматологов.

Бэллард встала и пошла в дежурную часть, где лейтенант Ривера сидел за своим столом, держа в руках кекс. На стойке неподалеку стоял поднос с кексами. Когда Бэллард подошла, он указал рукой с кексом на поднос.

— Благодарность граждан, — сказал он. — Угощайся.

— В наши дни вам следует сначала проверить это в лаборатории, — сказала Бэллард. — Гликозид сенны, понимаешь?

— Что это, черт возьми, такое?

— Слабительное. Активный ингредиент Ex-Lax.

Ривера уставился на покрытый шоколадной глазурью тортик в своей руке, в его голове, вероятно, прокручивались образы едоков кексов, выстраивающихся в очередь в туалет. Он уже снял бумажную форму для выпечки. Нерешительно он положил кекс на салфетку на своем столе.

— Большое спасибо, Бэллард, — сказал он.

— Просто присматриваю за тобой, Л-Т, — ответила она. — Хочешь, я позвоню в лабораторию?

— Почему ты здесь, Бэллард? На западном фронте все спокойно.

— Я знаю. Я хотела спросить тебя о Кристофере Боннере.

— Боннер? А что с ним?

— Ты его знаешь?

— Конечно. Он работал здесь.

— Предположительно, он работал здесь детективом.

— Да, у него была твоя работа.

— Что?

— Работал на ночном шоу вплоть до того дня, как вытащил чеку[43].

Бэллард была шокирована совпадением, но это помогло объяснить, почему его имя было ей незнакомо. Детективы, работающие в ночную смену, обычно передавали свои дела детективам дневной смены. В результате во многих делах они как ведущие официально не фигурировали. Это также может помочь объяснить, почему Босх не узнал это имя.

— Тогда ты, должно быть, знал его довольно хорошо, — сказала она.

— Думаю, да, — ответил Ривера. — Так же, как и ты, он работал на меня.

Бэллард не потрудилась поправить его насчет того, кому она на самом деле отчитывалась.

— Ты сказал "в тот день, когда он вытащил чеку", — произнесла она. — С ним что-то случилось, что заставило его уволиться?

— Я не знаю, Бэллард, - сказал Ривера. — Он просто уволился. Может быть, ему надоело все это дерьмо. Мне не нужно рассказывать тебе, что ты видишь в ночную смену.

— Нет, не нужно.

— Почему ты спрашиваешь о Крисе?

— О, его имя всплыло в расследовании убийств в четверг вечером. Он знал семью с давних времен. Мне просто было любопытно узнать о нем, вот и все.

Бэллард надеялась, что ее ответ удовлетворит Риверу, не вызвав подозрений. Чтобы отвлечься, она наклонилась над подносом с кексами, придерживая волосы, чтобы они не упали на глазурь.

— Знаешь, - заявила она. — По-моему, эти выглядят неплохо. Не возражаешь, если я возьму один?

— Расслабься, — сказал Ривера.

Она выбрала один с ванильным тортом и глазурью.

— Спасибо, — сказала она. — Трудно что-то спрятать в ванили. Она направилась к двери.

— Я рядом, если понадоблюсь, — сказала она.

— Я позвоню тебе, — проговорил Ривера.

Вернувшись в детективное бюро, она выбросила кекс в мусорное ведро под столом, который занимала. Затем она достала телефон и позвонила Босху, надеясь, что он еще не лег спать.

— Ты нашла его? — спросил он.

— Я думаю, да, — ответила она. — И зацени это — у него была моя работа здесь, в Голливуде.

— Что ты имеешь в виду? Детектив из позднего шоу?

— Верно. Он вышел на пенсию за два года до того, как я пришла сюда, и я думаю, что он мог быть здесь, когда был ты.

— Я, должно быть, теряю память. Я не помню этого имени.

— Ты, вероятно, никогда с ним не сталкивался. С глаз долой, из сердца вон.

— Он все еще местный?

— Сими Вэлли.

— Что ж, это вписывает его в нашу систему отсчета. Похоже, он человек с деньгами. Он тоже человек с Р-двадцать вторым?

— Мы еще не пришли к этому.

— Как ты собираешься с этим работать?

— Я мало что смогу сделать с этим до завтра. Но я могу просмотреть записи, посмотреть, есть ли что-нибудь, что связывает точки.

— Хорошая идея.

— Да, так что давай я это сделаю, ты немного поспи, а я дам тебе знать, если что-нибудь узнаю утром после смены. К тому времени я также, вероятно, буду знать, сохранилось ли у меня это дело.

— Удачной охоты.

Это был слэнг детектива из отдела по расследованию убийств. Это было проявлением уважения, и Бэллард подумала, что во всем отделе не было никого, чье уважение ей было бы важно больше, чем уважение Гарри Босха.

Прежде чем приступить к работе с базой данных Департамента, она достала свой телефон, проверила электронную почту и узнала, что женщина по имени Дейзи из Wags and Walks откликнулась на ее просьбу познакомиться с собакой породы чихуахуа по кличке Пинто. Сообщение заключалось в том, что Пинто все еще доступен и будет рад познакомиться с Бэллард.

Бэллард, не зная, что принесет предстоящий день, ответила просьбой навестить собаку во вторник. Поскольку вторник был одним из обычных выходных дней Бэллард, то она написала в электронном письме, что Дейзи может назначить время встречи, и она все устроит. Она добавила, что очень взволнована встречей с Пинто.

Бэллард отложила телефон в сторону и воспользовалась настольным терминалом, чтобы войти в базу данных департамента. Она начала с самой большой сети, которую только могла создать: все случаи, в отчетах которых фигурировали имя и серийный номер Боннера.

Отдел был оцифрован еще до середины 90-х годов, так что вся карьера Боннера была охвачена. Поисковой системе потребовалось больше минуты, чтобы вывести более 14 000 записей. Бэллард подумала, что это на самом деле мало, учитывая, что Боннер проработал двадцать лет. Она предположила, что к тому времени, когда она отработает двадцать лет, в базе данных у нее будет более чем вдвое больше записей.

Проверка такого количества отчетов, даже тех, которые легко отклоняются, может занять несколько дней. Бэллард нужно было сократить это до нескольких часов — по крайней мере, на начальном этапе. Она включила хронометр на своем ноутбуке и проверила дату отчета разведки о том, что Хавьер Раффа выкупил свой выход из банды Лас-Пальмас. Оно было датировано 25 октября 2006 года, что означало, что в то время Боннер уже был каким-то образом связан с главарем стрелков Умберто Виерой. Бэллард повторно отправила запрос на поиск отчетов, в которых фигурировало имя Боннер, сократив сеть до трех лет по обе стороны от даты отчета.

На этот раз поиск занял меньше времени, и компьютер выдал 5403 обращения. Затем она сократила это число до 3544, выполнив поиск только за два года по обе стороны от отметки 2006 года.

Бэллард посмотрела на часы и увидела, что было почти три. Ее смена заканчивалась в шесть, но она собиралась подождать, пока Робинсон-Рейнольдс не выйдет на работу, а это будет между семью и восемью, и, скорее всего, позже, чем раньше.

После этого она планировала встретиться с Мэттом Ноймайером, главой группы по борьбе с сексуальным насилием, независимо от того, вернется Лиза Мур из своего пребывания в Санта-Барбаре или нет.

Бэллард решила, что если ей повезет и не будет вызовов, и если она не ослепнет от компьютера, то успеет просмотреть все отчеты до начала встреч на следующее утро.

Она приступила к работе, разработав быстрый протокол для просмотра отчетов. Она просматривала только первый лист, на котором указывалось имя жертвы, подозреваемого, если таковой имелся, и тип преступления или вызова. Это позволило бы ей быстро пройти мимо тривиальных сообщений о незначительных преступлениях и взаимодействиях с гражданами. Если бы что-то ее заинтриговало, она открыла бы полный отчет, чтобы читать дальше, ища связи с Умберто Виерой или кем-либо еще, чье имя до сих пор всплывало в расследовании Раффы.

Была воскресная ночь, и на улицах было спокойно. Никто не звонил, чтобы прервать Бэллард. Раз в час она вставала на несколько минут, чтобы оторвать взгляд от экрана компьютера и выпить кофе или пройтись взад-вперед по проходам детективного бюро. В какой-то момент вошел патрульный офицер, чтобы найти стол для составления отчета, и Бэллард отправила его воспользоваться терминалом в другом конце комнаты, потому что на нем не было маски.

Через два часа поисков она добралась до даты 25 октября 2006 года в отчетах, и ей нечего было смотреть. Никаких сообщений о Боннере, касающихся ареста, расследования или взаимодействия с членом банды Лас-Пальмас-13, не поступало. Это само по себе стало откровением, потому что Бэллард было трудно поверить, что можно проработать целых два года детективом в ночную смену, ни разу не столкнувшись в той или иной форме с гангстером из Лас-Пальмас. Это говорило ей о том, что Боннер избегал дел о бандитизме, если не смотрел открыто в другую сторону, когда дело касалось бандитских преступлений.

Это также подсказало ей, что ей нужно переосмыслить свой поиск.

Она не считала, что просмотр записей за следующие два года - лучшее использование ее времени. Вместо этого она вернулась к поисковой системе и запросила записи за период с 2000 по 2004 год, выдав 3113 отчетов с именем Боннер в них.

Эти отчеты начинались с того, что Боннер был патрульным офицером в Голливудском участке. Затем в начале 2002 года он получил повышение до детектива и был назначен в ночную смену, которая в то время считался начальной для детектива. Это все еще было так, но для Бэллард это не было подходящей должностью. Ее назначение на "темные часы" стало наказанием за противодействие одной из многих бед департамента: сексуальным домогательствам. Она проиграла служебную стычку со своим начальником из отдела по расследованию ограблений и убийств и была переведена в ночную смену в Голливуде.

Час спустя Бэллард нашла иголку в цифровом стоге сена отчетов: отчет от 5 октября 2004 года, в котором Боннер был указан как детектив из последнего шоу, который ответил на звонок о стрельбе в жилом помещении. Инцидент произошел в 3:20 утра в доме на Лемон-Гроув-авеню недалеко от Вестерн-авеню. В сводке говорилось, что жильцы дома спали, когда произошла стрельба из проезжавшего мимо автомобиля, боевик открыл автоматный огонь из проезжавшей машины. Никто не пострадал, и жильцы, возможно, даже не вызвали полицию, но несколько соседей это сделали.

В отчете были указаны жильцы дома как Умберто Виера и его подруга София Наварро. Бэллард решила, что теперь она знает настоящее имя Дарлы.

В последующем отчете, написанном Боннером, который на тот момент проработал детективом менее года, Виера и Наварро были охарактеризованы как несговорчивые. В резюме Виера описывался как высокопоставленный член уличной банды Лас-Пальмас-13.

В резюме также говорилось, что информация, полученная от ОББ, указывала на то, что Виера подозревался в причастности к попытке похищения члена конкурирующей банды по имени Хулио Санз. Согласно разведданным, Санз был членом уличной банды "Белая ограда", которая действовала из Бойл-Хайтс, но вторгалась на территорию Лас-Пальмас. Похищение было попыткой получить рычаги влияния для заключения соглашения между бандами о границе территорий.

Бэллард предприняла еще одну попытку найти Боннера. Голливудское подразделение всегда пользовалось поддержкой местной группы граждан под названием Blue Hollywood. Группа поставляла оборудование, оплачивала рождественскую вечеринку и организовывала встречи соседей. Она также приветствовала новые переводы и благодарила тех, кто уходит на пенсию, часто публикуя историю и фотографию на своем веб-сайте.

Бэллард отправилась на bluehollywood, запустила сеть и ввела имя Боннера в окно поиска. Она была вознаграждена упоминанием и фотографией в ежемесячной колонке "Приезды и отъезды", которая выходила семь лет назад. Это была официальная фотография, которая была на организационной карте подразделения перед кабинетом капитана, когда Боннер служил. Бэллард увеличила фотографию на своем экране и изучила ее. У Боннер были глубоко посаженные глаза и бритая голова. Его шея была плотно прижата к воротнику униформы. На фотографии он не улыбался.

Бэллард откинулась назад и потерла глаза. Рассветный свет только начинал проникать сквозь створчатые окна, расположенные по верху стен детективного бюро.

Она напрямую связала Боннера и Виеру, что придало достоверности и подтвердило то, что рассказала Дарла/София: Виера связал Хавьера Раффу с Боннером, когда Раффе понадобилась крупная сумма денег. Она также нашла изображение Боннера, которое соответствовало описанию, полученному ею как от Дарлы, так и от Габриэля Раффы.

Следующая связь, которую необходимо было установить, была между Боннером и дантистами и их факторинговой операцией. Деньги, которые Боннер организовал и доставил Раффе, откуда-то поступили, и, скорее всего, не с собственного банковского счета Боннера. Но Бэллард понятия не имела, где пересеклись пути детектива из последнего шоу и дневных дантистов.

Она распечатала все отчеты об инциденте со стрельбой в проезжавшей мимо машине. И пока она ждала, она ввела имя Хулио Санза в окно поиска и узнала, что он был убит в ноябре 2004 года, всего через пять недель после стрельбы в доме Умберто Виеры.

Несмотря на усталость глаз и неспособность сосредоточиться на экране компьютера, Бэллард открыла отчеты об этом убийстве. Санз был застрелен на кладбище Эвергрин, куда он отправился навестить могилу своего отца в годовщину его смерти. Его нашли распростертым поперек могилы, с одним выстрелом в голову, как при казни.

Дело так и не было раскрыто.

Бэллард снова отвернулась от экрана и обдумала эту последнюю информацию. Через пять недель после того, как дом Умберто Виеры подвергся обстрелу, и через пять недель после того, как Виера встретился с детективом Кристофером Боннером по этому делу, человек, который, как считалось, был за рулем, был убит на кладбище в Восточном Лос-Анджелесе.

Бэллард не увидела в этом совпадения. Она начинала видеть взаимосвязи между элементами своего расследования.

Все это двигалось по одной орбите, вращаясь вокруг убийства ХавьераРаффы.

26

Бэллард не знала, как рано Робинсон-Рейнольдс вернется после праздничных выходных. Она решила использовать время ожидания, чтобы переключиться с дела Раффы на расследование Полуночников.

Она знала, что большинство городских служб начинают работу в семь. Она покинула участок и поехала в Восточный Голливуд, где у Бюро уличного освещения была служебная стоянка на бульваре Санта-Моника и Вирджил-авеню. Ее местоположение было отмечено вереницей уличных фонарей различных типов, найденных в Лос-Анджелесе, установленных на тротуаре перед производственно-складским двором. В окружном музее была художественная инсталляция из уличных фонарей Лос-Анджелеса, к которой стекались туристы и поклонники искусства, чтобы сделать селфи. Здесь же все было по-настоящему. Бэллард заехала во двор и припарковалась перед офисом. Она понимала, что здесь ей нужно быть осторожной. Не исключалось, что один или оба Полуночника работали на БУО. Это могло бы объяснить их знакомство с различными районами Голливуда и то, что они знали, какой провод нужно перерезать, чтобы отключить свет возле дома Синди Карпентер, не перерезая линию, питающую все фонари на улице. Бэллард видела путаницу проводов за панелью доступа, но перерезан был только один.

Выйдя из машины, она оглядела рабочий двор и открытые отсеки гаража. Она предположила, что большинство грузовиков БУО к этому времени уже были в поле, но в ремонтных отсеках были припаркованы два грузовика. Они были белыми, но это не были фургоны, и на двери со стороны водителя у каждого была эмблема города, а под ней - Бюро уличного освещения. Джек Керси не упомянул городскую эмблему в своем описании фургона, который он видел на Дип-Делл-Террас.

Бэллард вошла в офис, показала свой значок и попросила о встрече с руководителем. Ее провели к человеку по имени Карл Шеффер, у которого был небольшой офис, где все табели учета рабочего времени были у него на виду, а на стене за его столом красовалось рабочее расписание. Его должность называлась руководитель офиса. Бэллард закрыла дверь и внимательно посмотрела на Шеффера. Ему было за пятьдесят, и, по оценкам жертв, он намного превосходил возрастной диапазон Полуночников.

— Мне нужно подтвердить кое-какую информацию, связанную с ремонтом уличных фонарей, — сказала Бэллард.

— Мы покрываем от Альварадо до Вествуд и от десятых северных до Малхолланд, — ответил Шеффер. — Если это то, что вы ищете, то я ваш парень. Чем я могу помочь?

— Я ищу записи о ремонте на Дип-Делл-Террас за... давайте вернемся за последние два месяца.

— Хорошо, это я не глядя знаю, потому что сегодня мы отправляем туда грузовик.

— Что там происходит?

— Похоже, у нас ситуация с несанкционированным проникновением. Домовладелец говорит, что двое наших парней отключили электричество на посту, но у нас там никого не было. Похоже, это был акт вандализма.

— Когда это было?

— По словам домовладельца, это произошло тридцатого декабря.

— Вы можете отменить там сегодня обслуживание?

— Э-э, конечно, я могу. Почему?

—Я собираюсь проверить столб и крышку доступа на отпечатки пальцев. В этом районе было совершено преступление, и подозреваемые, возможно, выключили свет раньше времени.

— Какого рода преступление? Это было убийство?

— Нет.

Шеффер ждал, что Бэллард скажет что-нибудь еще, но она промолчала.

Он получил сообщение.

— Но вы думаете, кто-то выключил свет, чтобы никто не мог их увидеть?

— Возможно. У вас есть какие-либо записи о других заказах на работу на Дип-Делл?

— Нет. Я могу вернуться назад и посмотреть, но я бы вспомнил что- нибудь недавнее. У них там живет парень — всякий раз, когда у них пропадает свет, мы получаем от него весточку, и этот случай на Дип-Делл-Террас был первым, что я услышал от него примерно за год.

— Джек Керси?

— Похоже, он и вам звонит, ребята.

— Я столкнулась там с ним.

— Он тот еще персонаж. Держит нас в напряжении, вот что я вам скажу.

— Могу согласиться.

— Что еще я могу для вас сделать, детектив?

— У меня есть еще две улицы, которые я хочу проверить, не поступали ли к вам недавно заказы на ремонт.

Она не назвала ему даты или точные адреса первых двух нападений сексуального характера. Она просто спросила, проводился ли за последние три месяца ремонт уличных фонарей в квартале 600 на Люцернском бульваре или в квартале 1300 на Виста-стрит. На эти вопросы Шеффер не смог ответить на память.

Он ввел адреса в свой компьютер, а затем отправил две страницы на принтер.

— Ответ положительный, — сказал он. — Я распечатываю это для вас. Нам звонили с обеих улиц. О Люцерн мы получили жалобу второго декабря и отремонтировали ее четвертого. О Висте она поступила двадцать восьмого, и у нас не хватало рабочих рук, потому что все хотят отдохнуть на этой неделе. Ремонт в Висте заканчивается сегодня.

— Я хочу, чтобы вы прекратили и этот ремонт, — сказала Бэллард.

— Не проблема.

— Спасибо. У меня есть еще пара вопросов. Что касается ремонта на Люцерн, вы получили отчет о том, в чем заключалась проблема?

— Да, это есть в распечатке. Это был акт вандализма — провода перерезаны у основания.

— Несколько проводов?

Шеффер посмотрел на экран своего компьютера.

— Нам пришлось заменить там всю цепь, — сказал он. — Линия подачи и петля.

Это была улица, где произошло первое изнасилование. Бэллард предположила, что Полуночники перерезали там два провода, потому что не знали, какой из них был питающим. Ко времени атаки в Дип-Делл они уже все поняли.

— Значит, они действительно отключили сразу несколько источников света? — спросила она.

— Точно, — ответил Шеффер. — И мы получили жалобы от нескольких жителей.

Научившись выключать только один фонарь — тот, что ближе всего к дому предполагаемой жертвы — Полуночники улучшили свои навыки и с меньшей вероятностью привлекли бы немедленное внимание к своим гнусным действиям.

— Хорошо, — сказала Бэллард. — Я заметила, что большинство ваших грузовиков находятся в поле, но два стоят в отсеках. Вы используете белые фургоны для служебных выездов?

— Фургоны? Нет. Мы используем платформы потому, что, когда нам нужно заменить стойку или весь легкий узел, мы можем взять то, что нам нужно, на рабочий грузовик. Вы не можете поместить четырнадцатифутовый уличный фонарь в фургон, а то, что мы чаще всего делаем — заменяем весь узел. Людям нравится сбивать их своими машинами.

Он улыбнулся собственной попытке пошутить.

— Поняла, — сказала Бэллард. — И ваши платформы четко обозначены как городские транспортные средства? С печатью города и названием Бюро?

— Всегда, — ответил Шеффер.

— Никаких фургонов?

— Ни одного. Вы не хотите рассказать мне, что происходит? Кто-то занимается каким-то дерьмом и говорит, что он наш?

— Хотела бы я сказать вам, мистер Шеффер — вы мне очень помогли. Но я не могу, и мне нужно, чтобы вы сохранили это в тайне. Не говорите об этом ни с кем.

— Что я могу рассказать? Я не знаю, что происходит.

Бэллард полезла в карман за визитной карточкой. На ней был номер ее сотового.

— И последнее, — сказала она. — Мне нужно знать о любых сообщениях об отключениях света в районе Голливуда в течение следующих двух недель. Мне все равно, выходные это или нет, мне нужно, чтобы вы позвонили мне, как только поступит сообщение о том, что на улице отключен свет. Мне не нужно знать об автомобильных авариях. Просто перегоревшие фонари, неисправности, вандализм, что угодно. Вы можете это сделать?

— Конечно, не проблема, — сказал Шеффер.

— Спасибо, сэр. Когда все это закончится, я смогу рассказать вам об этом подробнее.

— Что бы это ни было, я надеюсь, вы поймаете ублюдка. Особенно, если это он перерезает наши провода.

Он протянул ей распечатки с подробностями первых двух отключений уличного освещения. Бэллард еще раз поблагодарила его и ушла.

Возвращаясь к своей машине, она призналась себе, что, скорее всего, следующее сообщение о разрушенном уличном фонаре в Голливуде поступит после того, как будет слишком поздно и следующее нападение уже произойдет.

Выехав с рабочего двора Бэллард проехала мимо точных мест расположения уличных фонарей, указанных на распечатках. В каждом случае источник света, где была перерезана проводка, находился в непосредственной близости от дома, где имело место одно из сексуальных нападений. Это не оставило у нее никаких сомнений в том, что Полуночники портили освещение перед нападениями, чтобы темнотой еще больше замаскировать свою деятельность. Она также заметила, что в обоих местах уличные фонари отличались от стеклянных желудей в Вэлли.

Она позвонила в криминалистику и попросила, чтобы приехал специалист по отпечаткам и обработал панель доступа у основания светильника на Виста, а также подсветку на Дип-Делл-Террас. Это был рискованный шаг, но Бэллард знала, что рискованные действия никогда не окупаются, если их не предпринимать. Отпечаток пальца может мгновенно изменить ход расследования. Она не указала в запросе адрес на Люцерн, потому что фонарь уже был отремонтирован, и любые отпечатки пальцев, оставленные Полуночниками, скорее всего, исчезли.

Она проверила свой телефон и увидела, что уже почти восемь, и ее лейтенант должен быть в своем кабинете к тому времени, когда она вернется.

По пути ей позвонил координатор вскрытия в окружной судмедэкспертизе. Поскольку в неделю проводилось более тысячи вскрытий, коронеру требовался координатор для того, чтобы составить расписание и уведомить следователей и семьи погибших.

Ей сообщили, что вскрытие Хавьера Раффы назначено на 11 часов утра заместителем судмедэксперта доктором Стивеном Звадером.

Бэллард сказала, что она будет там.

Лейтенант Робинсон-Рейнольдс сидел за своим столом, когда Бэллард вернулась в детективное бюро. Бэллард постучала в окно рядом с его открытой дверью, и он жестом пригласил ее войти.

— Бэллард, — сказал он. — Я подумал, может быть, ты уже ушла домой.

Как голова?

— У меня все в порядке, — ответила Бэллард. — Я только что проводила опрос о Полуночниках.

— Тебе нужно заполнить анкету.

— Я в порядке, Л-Т.

— Слушай, ты хочешь, чтобы тебе заплатили за субботний вечер, когда ты раньше ушла домой? Заполни форму.

Бэллард знала, что заполнение формы о травме при исполнении служебных обязанностей займет большую часть часа, и ее единственной целью было послужить записью о травмах на случай, если офицер позже предпримет действия против департамента или попросит досрочного выхода на пенсию из-за травмы. Город не покрывал и не принимал никаких финансовых требований или заявлений о выходе на пенсию, основанных на травмах, не указанных в форме ТПИ[44]. Не имело значения, что некоторые травмы стали проблемой спустя долгое время после их первоначального возникновения. Примером был Босх. Он подвергся воздействию радиоактивных материалов в ходе расследования. Десять лет спустя, когда это проявилось как форма лейкемии, город попытался закрыть на это глаза, потому что он никогда не подавал форму ТПИ. К счастью, у него были хорошие врачи и хороший юрист, и все обошлось.

— Хорошо, — сказала Бэллард. — Я займусь этим до того, как уйду. Мне все равно нужно задержаться на вскрытие Раффы.

— Верно, — сказал Робинсон-Рейнольдс. — Нам нужно поговорить об этом. Садись, Бэллард.

Рене села на один из стульев перед его столом.

Садясь, она заметила маленькую черную кожаную сумку на углу стола. Робинсон-Рейнольдс, сидевший на своем месте, не мог видеть ее из-за вертикальной папки, стоявшей перед ней. Должно быть, он не заметил ее, когда раньше входил в офис, вероятно, читая ночную записку.

В сумочке был набор отмычек Бэллард. Она положила ее на стол после того, как вошла в офис накануне вечером, чтобы добраться до пенсионной книжки. Затем она забыла ее, когда уходила. Если лейтенант найдет ее, он не сможет отследить ее до Бэллард, но он будет знать, что кто-то был в его офисе в праздничные выходные, и она знала, что подозрение, скорее всего, падет на нее. Она пыталась придумать способ незаметно завладеть ею, когда Робинсон-Рейнольдс сказал, что она отстранена от дела Раффы.

— Подожди, что? — спросила она.

— Я поговорил с Западным бюро, и они готовы забрать его у тебя, — сказал Робинсон-Рейнольдс.

— Я не хочу, чтобы его забирали у меня. Я работала над ним всю ночь, определила подозреваемого и хочу продолжать работу.

— Это здорово, и я уверен, что они будут рады твоей хорошей работе. Но это не твоя работа. Ты не детектив из отдела по расследованию убийств. Мы уже обсуждали это раньше, и я чертовски ненавижу, что каждый раз, когда ты не хочешь отказываться от дела, ты пытаешься представить это как предательство. Я тебе не враг, Бэллард. Существует установленный протокол, и мы должны ему следовать.

— Вскрытие через два часа. Кто этим занимается?

— Предполагаю, что ты. Но потом ты звонишь этому парню и договариваешься о передаче всего этого.

Он протянул ей через стол записку. Сверху было написано ее имя. Это была та самая открытка, которую она видела ранее, но теперь под ней было написано другое имя и номер телефона: детектив Росс Беттани. Бэллард никогда о нем не слышала, но он был бы тем, кто воспользовался бы ее хорошей работой и закрыл дело.

— Расскажи мне об этом подозреваемом, — попросил Робинсон-Рейнольдс.

Бэллард понимала, что если она упомянет, что связала два убийства и что вероятным убийцей был бывший коп полиции Лос-Анджелеса, она даже не получит результаты вскрытия. Робинсон-Рейнольдс обойдет и её, и Западное бюро и дело отправится прямиком в отдел по расследованию ограблений и убийств в центре города. Они схватили бы его, как ястреб ловит воробья в воздухе. Она этого не хотела. Если она не могла быть ведущей, она хотела отдать дело Беттани таким образом, чтобы у нее все еще оставалась его частичка.

Таким образом, Беттани и его партнеру понадобились бы она и ее знания, чтобы закрыть дело.

— Мы думаем, что дело было в деньгах, — сказала она. — Как я говорила тебе вчера по телефону, мастерская Раффы располагалась на ценном участке земли. У него был негласный партнер, и он пытался разорвать их контракт. Мы думаем, что партнер нанял нападающего — посредника, который вначале свел их обоих вместе.

Бэллард думала, что ходила по канату без страховки. Ничто из того, что она сказала, не было ложью. Она просто не рассказала всю историю.

— "Мы"? — спросил Робинсон-Рейнольдс.

— Что? — переспросила Бэллард.

— Ты сказала: "Мы думаем, что это было из-за денег". Кто это "мы"?

— О, извини, просто выражение. Я имела в виду "мы"… как полиция Лос-Анджелеса в целом. Мы так думаем.

— Ты уверена?

— Да. Последнее, что я проверяла, департамент не заполнил вакансию моего напарника из-за приостановки.

Лейтенант кивнул, как будто все это было правдой.

— Ты знаешь парня по имени Гарри Босх? — спросил он. — Отставной полицейский из Лос-Анджелеса. На самом деле, проработал здесь, в Голливуде, много лет.

Бэллард поняла, что только что попала в ловушку.

Она вошла в одну дверь, и она закрылась за ней. Следующую дверь придется открывать с другой стороны. А Робинсон-Рейнольдс был парнем с другой стороны.

— Э-э, да, я его знаю, — осторожно сказала она. — Наши пути раньше пересекались. А что?

Она хотела узнать от Робинсон-Рейнольдса как можно больше, прежде чем снова попытаться пройти по натянутому канату.

— Потому что у меня на столе лежит отчет, который пришел из ОББ, — сказал Робинсон-Рейнольдс. — Они установили наблюдение за поминальной службой твоей жертвы, чтобы видеть, какие парни из Лас- Пальмас пришли. Вместо этого они получили фотографии, на которых ты стоишь со стариком, которого опознали как Гарри Босха, и вы разговариваете с другим парнем, который выглядел не слишком довольным тем, что с ним заговорили.

Мозг Бэллард лихорадочно работал, пока она пыталась придумать ответ.

— Да, — ответила она. — Это был Босх, и это был молчаливый партнер, о котором я только что говорила. Деннис Хойл.

Она сомневалась, что Робинсон-Рейнольдс пойдет на то, чтобы отвлечь внимание на Хойла, но это дало Бэллард время обдумать свой путь в этой конфронтации. Она знала одно: за этим стоял Дэвенпорт. Он отправил фотографии с камер наблюдения лейтенанту. Бэллард решила, что найдет способ разобраться с ним позже.

— А Босх? — спросил Робинсон-Рейнольдс. — Почему он был там? Почему он был с тобой?

Он показал фотографию с камеры наблюдения, на которой Босх был рядом с Бэллард, когда они столкнулись с Хойлом у его машины. Бэллард знала, что ее единственный выход — признаться, что дело о первом убийстве велось Босхом. Если бы она отдала это Робинсону-Рейнольдсу, она могла бы это пережить.

— Ну, видишь ли, — начала она. — Я взяла…

— Давайте посмотрим, смогу ли я сложить это воедино, — перебил лейтенант, прерывая ее. — У тебя полная тарелка. Ты расследуешь убийство в канун Нового года, а Западное бюро перегружено работой, так что тебе приходится справляться с этим в выходные. Затем Полуночники снова вскакивают, и теперь у тебя есть это.

Тебе никто не поможет, потому что даже Лиза Мур бросила тебя ради Санта-Барбары. Да, я знаю об этом. Итак, ты прижата к стене, и ты вспоминаешь о Гарри Босхе, парне на пенсии, который хотел бы, чтобы он не был на пенсии. Ты думаешь: "Я могла бы обратиться к нему за помощью и советом, но как мне до него добраться?". Итак, ты достаешь свою маленькую черную сумочку с отмычками и вламываешься в мой офис, чтобы посмотреть пенсионную книжку, в которой указан номер Босха. Единственная проблема, помимо того, что вас сфотографировало ОББ, заключается в том, что ты забыла маленькую черную сумку и положила пенсионную книжку не на то место. Как у меня дела?

Бэллард уставилась на него с благоговением в глазах. Дверь ловушки открывалась.

— Ты — настоящий детектив, Л-Т, — сказала она. — Это потрясающе.

Но есть еще одна причина, по которой я позвонила Босху.

— И что это? — спросил Робинсон-Рейнольдс.

— Десять лет назад он работал в отделе убийств здесь, в Голливуде. Я связала дело Раффы с его делом с помощью баллистической экспертизы. Его дело все еще открыто. Я хотела поговорить с ним об этом, и мы договорились встретиться на поминках Раффы.

Робинсон-Рейнольдс откинулся на спинку стула, обдумывая это.

— И когда ты собиралась мне это сказать? — спросил он.

— Сегодня. Сейчас. Я ждала этого шанса.

— Бэллард...

Он решил не говорить того, что собирался сказать.

— Просто убедись, что Росс Беттани получит все, что у тебя есть по этому делу, — сказал он вместо этого.

— Конечно, — ответила Бэллард.

— И послушай, я не против того, что ты сделала. Но я против того, как ты это сделала. Тебе повезло, я думаю, что Дэвенпорт там, в ОББ — пустой звук. Почему он на тебя злится, я не знаю. Звучит как профессиональная ревность. Но против чего я возражаю, так это против того, что ты вламывалась в мой офис. Это не должно повториться.

— Этого не произойдет,сэр.

— Я знаю, что этого не произойдет. Потому что я собираюсь взять одну из этих кольцевых камер и установить ее здесь, чтобы получать оповещение всякий раз, когда кто-нибудь войдет.

Бэллард кивнула.

— Это хорошая мысль, - сказала она.

— Так что бери свою маленькую черную сумку и иди звони в Западное бюро и договорись о передаче дела, — продолжил Робинсон-Рейнольдс.

— Затем позвони Босху и скажи, что в его услугах по этому делу больше не нуждаются. Западное бюро займется этим дальше.

— Да, сэр.

— А потом я хочу, чтобы вы собрались с секс-командой, чтобы обдумать дальнейшие действия в отношении Полуночников. Я хочу, чтобы меня проинформировали, прежде чем ты уйдешь.

— Да, сэр.

— Теперь ты можешь идти, Бэллард.

Бэллард встала, взяла отмычки с угла стола и направилась к двери.

Прежде чем уйти, она обернулась к лейтенанту.

— Кстати, следующие три ночи у меня выходной, — сказала она. — Ты уже назначил кого-нибудь на дежурство?

— Пока нет, — ответил Робинсон-Рейнольдс. — Я разберусь.

— Откуда ты узнал о Лизе и Санта-Барбаре?

— Потому что я был в Санта-Барбаре. Иду по пляжу и слышу ее голос, смотрю, а там Мур в домике напротив "Мирамара".

— Ты что-то сказал ей?

— Нет. Я собираюсь привести ее сюда, как я сделал с тобой. Посмотрим, расскажет ли она мне историю или скажет правду. И не вздумай предупреждать ее, Бэллард.

— Я не буду.

— Если она скажет мне правду, у нас все будет хорошо. Если она солжет мне... Что ж, я не могу этого допустить.

— Я понимаю.

Бэллард вышла из офиса и сразу же повернула направо, прочь от дежурной части, в сторону главного коридора участка. Она пошла в комнату отдыха, чтобы сварить чашечку кофе. Она знала, что пройдет несколько часов, прежде чем она сможет заснуть. Она также не хотела находиться в детективном бюро, когда Лиза Мур придет на работу и лейтенант вызовет ее к себе в кабинет. Ей не нужно было, чтобы Мур обвиняла ее в том, что она не предупредила.

Пока капал кофе, Бэллард подумывала о том, чтобы отправить сообщение Мур с просьбой не лгать лейтенанту.

Но она этого не сделала. Мур должна идти собственным путем и справиться с последствиями.

27

Бэллард вошла в отдел через задний коридор и увидела Мэтта Ноймайера и Ронина Кларка за рабочими местами в отделе по борьбе с преступлениями против личности. Место Лизы Мур было пустым. Рене подошла и поставила кофе на одну из перегородок, разделявших рабочие места. Это был блок на шесть человек; одна половина была у группы по борьбе с сексуальными преступлениями, а другая - собственно отделом ППЛ[45], который занимался всеми нападениями, не имеющими сексуальной мотивации.

— Лиза придет? — спросила Бэллард.

— Она здесь, — сказал Кларк. — Л-Т вызвал ее на посиделки.

Бэллард взглянула в сторону кабинета лейтенанта и через стекло увидела Лизу, сидящую перед столом Робинсон-Рейнольдса.

— Знаешь, Ронин, ты больше не должен использовать подобные слова, — сказал Ноймайер.

Бэллард посмотрела на Ноймайера. Не похоже, что он говорил серьезно.

— Посиделки? — переспросил Кларк. — Моя вина. Я добавлю это в свой список. Думаю, я просто недостаточно проснулся.

Затем Кларк повернулся к Бэллард.

— Итак, Бэллард, ты индеанка? — спросил Кларк. — Ты выглядишь так, будто из них.

Он сделал жест, как будто обводя ее лицо.

— Ты имеешь в виду коренных американцев? — спросила Бэллард. — Нет, я не из них.

— Тогда кто? — настаивал Кларк.

Ноймайер вмешался прежде, чем Кларк успел переступить черту обеими ногами.

— Рене, садись, — сказал он. — Расскажи мне о выходных.

Она села на место Мур, и ей пришлось отрегулировать сиденье, чтобы она могла видеть и Ноймайера, и Кларка поверх перегородок, хотя она собиралась разговаривать в основном с Ноймайером.

— Вы знаете о новом деле Полуночников, верно? — спросилаона.

— Лиза рассказала нам перед тем, как ее вызвали, — сказал Ноймайер.

— Ну, я думаю, что мы должны немного поменять фокус, — заявила Бэллард.

— Почему? — спросил Кларк.

— Новое дело находится на холмах, — сказала Бэллард. — В Делл. И это не тот район, в который вы заходите, чтобы заглянуть в окна и найти жертву. Там на нее напали и за ней следили. По крайней мере, так я считаю. Так что это меняет то, как мы должны смотреть на поиск жертвы. В первых двух случаях предполагалось, что подозреваемые выбрали район из-за доступности, а затем нашли своих жертв. С третьей жертвой это не работает. Так что у этих жертв есть что-то, что их связывает, и что бы это ни было — место или событие, реальное или виртуальное, — именно это привлекло к ним внимание подозреваемых.

— Имеет смысл, — сказал Ноймайер. — Есть идеи, где находится эта...точка?

— Связь? — спросила Бэллард. — Нет, пока нет. Но третья жертва управляет кофейней в Лос-Фелисе. Это означает, что она ежедневно много общается с незнакомцами. В любом случае, это то, ради чего я осталась. Чтобы обсудить это с Лизой и вами, ребята.

— Ну, вот и она, — сказал Ноймайер. — Давайте все пройдем в комнату оперативной группы. Ею никто не пользуется.

Мур подошла к отсеку. Она либо получила солнечный ожог за выходные, либо покраснела от смущения или гнева.

Бэллард начала подниматься со стула.

— Нет, все в порядке, Рене, — сказала Мур. — Сиди. Ты это заслужила.

— О чем ты говоришь? — спросила Бэллард.

— Ты получила мою работу, - сказала Мур. — Можешь начать сегодня.

Теперь она привлекла внимание Кларка и Ноймайера, которые уже собирали файлы, чтобы отнести их в комнату оперативной группы.

— Я не понимаю, о чем ты говоришь, — спросила Бэллард.

— Конечно, понимаешь, — ответила Мур. — В следующий раз я буду в последнем шоу, а ты в секс-преступлениях. И не прикидывайся дурочкой. Ты меня подставила.

— Я никого не подставляла, — сказала Бэллард. — И это новость для меня.

— Для меня тоже, — влез Кларк.

— Заткнись, Кларк, — рявкнула Мур. — Это касается только меня и этой вероломной суки.

Бэллард пыталась сохранять спокойствие.

— Лиза, подожди минутку, — сказала Бэллард. — Давай пойдем в офис Л-Т и...

— Пошла ты, Бэллард, — ответила Мур. — Ты знаешь, что я мать- одиночка. У меня есть дети. Как, черт возьми, я буду работать по ночам? И все потому, что ты разозлилась, что тебе пришлось меня прикрывать.

— Лиза, я действительно прикрывала тебя, — сказала Бэллард. — Я ничего не сказала лейтенанту ни о тебе, ни об...

— Он уже знал, Лиза, — сказал Ноймайер. — Он знал о "Мирамаре". Мур переключила фокус своего лазера с Бэллард на Ноймайера.

— Что? — спросила она.

— Он знал, — продолжил Ноймайер. — "Мирамар", верно? Санта-Барбара? Дэш сказал мне в четверг, что собирается туда на выходные. Если ты была там, когда должна была работать с Бэллард, то он, вероятно, видел тебя. Он только что спросил у тебя, как прошли выходные?

Мур не ответила, но в этом и не было необходимости. Ее лицо выдало ее. Она осознавала, что ловушка, в которую она только что попала в кабинете лейтенанта, была расставлена ею самой.

— Бах, пенни падает, — сказал Кларк. — Ты облажалась, Мур.

— Заткнись, Кларк, — зарычала Мур.

— Ладно, мы можем пока отложить эту маленькую ссору в сторону? — спросил Ноймайер. — Давайте все отправимся в оперативную. Нам нужно поймать пару насильников.

Наступило затишье, прежде чем Мур махнула рукой в сторону коридора, ведущего в комнату оперативной группы.

— Веди, — сказала она.

Мужчины поднялись со своих мест, и Ноймайер действительно пошел впереди, зажав под мышкой белую папку. Кларк быстро догнал его, возможно, почувствовав, что напряженность между двумя женщинами, это не то, в чем он хотел бы оказаться замешанным.

Бэллард следовала за ними на расстоянии десяти ярдов, а Мур заняла четвертую позицию в параде. Она говорила в спину Рене, пока они шли.

— Я полагаю, ты хочешь извинений, — сказала она.

— Мне ничего от тебя не нужно, Лиза, — ответила Бэллард.

Она внезапно резко остановилась и повернулась к Мур. Они стояли в дальнем коридоре, где их мог слышать только чистильщик обуви.

— Знаешь, может, ты и трахнула себя, но ты также трахнула и меня, — сказала Бэллард. — Мне нравится моя работа. Мне нравятся ночные часы, и теперь, благодаря тебе, я буду на дневной стороне.

Рене повернулась и продолжила путь по коридору, проходя мимо пункта чистки обуви.

Как только все четверо разместились в оперативной комнате, Ноймайер попросил Бэллард подытожить события уик-энда, поскольку теперь было очевидно, что Мур прогуливала.

Бэллард кратко проинформировала их о том, как она связалась с тремя жертвами.

— Здесь у меня опрос Лэмбкина третьей жертвы, — сказала она. — Два других должны быть завершены к настоящему времени. Вам просто нужно позвонить им сегодня, чтобы забрать листы. Когда вы сравните их, посмотрите, есть ли у нас тройные совпадения. Или хотя бы двойные совпадения.

Кларк застонал при мысли о кабинетной работе.

— Спасибо, Бэллард, — сказал он. — Почему бы тебе не остаться и не помочь?

— Потому что я собираюсь спать, Кларк, — ответила Бэллард. — Я работала всю ночь и работала над этим делом все выходные. Я уйду отсюда, как только мы закончим с этой встречей.

— Ты классная, Рене, — сказал Ноймайер. — Дальше мы разберемся.

— Хорошо, потому что у меня следующие три дня должны быть выходные, — проговорила Бэллард.

— Хорошо, — сказал Ноймайер. — Почему бы тебе не предоставить нам опрос третьей жертвы, и мы продолжим. Ты можешь идти домой.

— Также, возможно, мы получили передышку, — продолжила Бэллард.

— Эти подонки отключали электричество на уличных фонарях возле дома каждой жертвы. Они хотели, чтобы было темно.

— Срань господня, — сказал Кларк.

— Как тебе это удалось узнать? — спросил Ноймайер.

— Житель из Делл сказал мне, что свет перед домом жертвы не горел в ночь перед нападением. Сегодня утром я ходила в БУО проверить заказы на работу и…

— БУО? — перебила Мур.

— Бюро уличного освещения, — сказала Бэллард. — В Санта-Монике, недалеко от Вирджила. Я проверила заказы на выполнение работ, и на улицах других жертв было отключено освещение примерно в то же время, что и нападения. Точное время неизвестно, потому что они обрабатывают жалобы. Но записи жалоб соответствуют действительности. Я думаю, что эти парни вырубили освещение, чтобы затемнить улицы, когда они вернутся, чтобы творить свои злые дела. Я попросила криминалистов распечатать посты и таблички доступа на фонарях, но, думаю, это маловероятно.

— Это хорошо, Рене, — сказал Ноймайер.

— Но что это нам дает? — спросил Кларк.

— Придурок, день МЛК[46] примерно через две недели, — сказала Мур. — Нам нужно связаться с БУО, и, возможно, мы сможем связаться с ними до их следующего выступления.

Бэллард кивнула.

— Точно, — сказала она. — И они уже подключены. Мне будут звонить каждый раз, когда будет сообщаться о отключении света в промежутке между этим моментом и потом.

Кларк выглядел обиженным, что не смог связать очевидное воедино.

— Превосходно, — сказал Ноймайер. — Возможно, мы одерживаем верх над этими парнями. Но нам все равно нужно провести опросы. Ронин и Лиза, выберите жертву. Идите за опросами, а затем давайте встретимся здесь и начнем делать перекрестные ссылки. Рене, хорошая работа. А теперь иди домой и немного поспи.

Бэллард кивнула. Она не упомянула, что ей нужно было пойти на вскрытие.

— Позвони мне, если что-нибудь придумаешь, — сказала она.

— О, еще кое-что, прежде чем мы соберемся и уйдем, — сказал Ноймайер. — Я хотел поговорить о средствах массовой информации. Нам повезло, что они не обратили на это внимания. Но теперь, в третьем случае, это выйдет наружу. Так или иначе, это всегда происходит. Теперь, когда у нас есть зацепка с уличным фонарем, я все еще склонен попытаться сохранить расследование в тайне. Но это опасно.

Это всегда была безнадежная ситуация. Предание гласности предупреждало подозреваемых и позволяло им изменить способ, используемый для их отслеживания. Не предание гласности оставляло департамент открытым для критики за то, что он не предупредил людей о существующей угрозе. В типично циничной манере решение о том, предавать ли его огласке, принималось бы исключительно по политическим соображениям департамента и без учета жертв, которых можно было бы спасти от травм.

— Я поговорю об этом с Л-Т, — сказал Ноймайер. — Но, если это просочится, мы будем выглядеть не очень хорошо. Они будут кричать, что мы должны были предупредить общественность.

— Возможно, нам следует это сделать, — сказала Бэллард. — Этим двоим уже грозит пожизненное заключение за множественные изнасилования. Как только они это поймут, они, вероятно, пойдут на эскалацию. Они перестанут оставлять живых жертв.

— И это риск, на который мы идем, — ответил Ноймайер. — Дайте мне поговорить с лейтенантом, и он, возможно, захочет поговорить с отделом по связям со СМИ. Я дам вам знать, что решено.

Когда они вернулись в дежурную часть, Мур ничего не сказала Бэллард. Дружеские и профессиональные отношения, которые они когда-то разделяли, казалось, исчезли полностью и навсегда.

Бэллард пересекла комнату и постучала в открытую дверь Робинсон- Рейнольдса. Он жестом пригласил ее войти.

— Бэллард, я думал, ты ушла.

— Я осталась, чтобы проинструктировать секс-команду. А теперь мне нужно идти на вскрытие.

— Тогда ты, наверное, слышала о следующем развертывании. У тебя выходной, Бэллард. Я собирался сказать тебе сам.

— Да, я слышала. И Л-Т, я должна спросить, почему меня наказывают за грехи Лизы?

— О чем ты говоришь? Тебя не наказывают.

— Она сказала, что я снимаюсь с последнего шоу, а она в него переходит.

— Совершенно верно. Ты переходишь в секс-группу, где, я уверен, мы увидим значительные улучшения. Вы с Ноймайером составите отличную команду. Кларк — тяжеловес, но в целом безвреден.

— В том-то и суть. Мне нравится последнее шоу. Наказывая Лизу, ты наказываешь и меня. Я не собираюсь уходить из полуночников.

Робинсон-Рейнольдс сделал паузу. Бэллард заметила, что его мысли путаются. Он начал с предположения, что ни одному детективу не нравится работать в ночную смену. Но это было его мнение, а не Бэллард.

— Я вижу, где я, возможно, облажался, — сказал он. — Ты не хочешь переходить.

Бэллард покачала головой.

— Единственное, чего бы я хотела, — вернуться в отдел по расследованию убийств в центре города, но мы знаем, что этого не произойдет. Итак, мне нравятся полуночники. Хороший выбор дел, нет партнера с грузом, который нужно нести, с глаз долой и из сердца вон. Для меня это идеально.

— Хорошо, я отменю перевод. Когда выйдет следующее задание, ты по- прежнему будешь на третьей смене.

— А как насчет Лизы?

— Я не знаю о ней. Вероятно, она останется там, где она есть, и я занесу ей в личное дело. Но Бэллард, не говори ей, что я отменил решение. Я хочу, чтобы она переживала из-за этого неделю, пока не будет опубликован новый приказ. Это будет ее наказанием.

Бэллард покачала головой.

— Л-Т, у нее есть дети, и она собирается начать принимать меры, чтобы найти им сопровождение на ночь. Я думаю, тебе следует сказать ей. Напиши ей, занеси это в ее личное дело, как ты сказал, но не оставляй ее в таком состоянии.

— Это должен быть полезный опыт, Бэллард. И не говори ей. Ни слова.

Это приказ.

— Поняла.

Бэллард покинула участок удрученной.

Иногда ей казалось, что самые большие баррикады в так называемой системе правосудия находятся внутри, еще до того, как ты войдешь за дверь.

28

Вскрытие было обычным делом, за исключением того, что вид обнаженного тела Хавьера Раффы на смотровом столе показал Бэллард, на что он пошел, чтобы избежать бандитской жизни и подать пример своему сыну Габриэлю. В дополнение к тому, что она уже видела на шее, по всей груди, животу и рукам были лазерные шрамы - болезненная карта удаления татуировок. Она предположила, что потребовались годы, чтобы избавиться от всех чернил. Это напомнило Бэллард о монахах, которые практиковали самобичевание с помощью кнутов и других инструментов, чтобы покаяться в своих грехах. Какими бы ни были грехи Хавьера Раффы, он заплатил болезненную цену.

На теле осталась только одна татуировка. Это было восходящее солнце над водой на левой лопатке. На ней не было никаких символов или слов, указывающих на принадлежность к банде.

— Он должен был оставить одну, — сказал доктор Звадер, заместитель судмедэксперта, проводивший вскрытие. — "Заходящее солнце".

Бэллард поняла, что невозможно сказать, было ли это восходящее или заходящее солнце, хотя они могут иметь существенные различия в значении.

— Забавно, — сказала она. — Я думала, что это было восходящее солнце.

— Это Калифорния, — сказал Звадер. — Должно быть, опускается.

Бэллард кивнула. Вероятно, он был прав, но от этого ей стало не по себе. Заходящее солнце означало конец дня. Восходящее солнце было началом. Это было обещанием. Ей стало интересно, знал ли Раффа, что у него мало времени.

Бэллард оставалась в комнате для вскрытия до тех пор, пока Звадер не обнаружил пулю, убившую Раффу, застрявшую в хрящевой ткани носа. Пуля прошла через мозг, войдя в верхнюю часть черепа, мгновенно убив Раффу и застряв позади носа.

— Я думаю, он смотрел на фейерверк, когда умирал, — сказал Звадер.

— Это так печально, — сказала Бэллард.

— Что ж, это лучше, чем знать, что это произойдет, и бояться, — ответил Звадер.

Бэллард кивнула — может быть.

Пуля была сильно повреждена, сначала в результате удара по черепу, а затем по хрящу. Звадер упаковал снаряд в пакет и написал на упаковке свое имя и номер дела коронера, прежде чем передать его Бэллард.

Бэллард направилась в отдел баллистики, чтобы передать пулю для сравнительного анализа в базе данных НИСБИ. Из-за повреждений пули сравнение гильз становилось еще более длительным. База данных предназначалась в основном для сравнения гильз. Так что сравнение снарядов было отложено, и Бэллард понимала, что не будет ждать, пока техник проведет анализ. Ей повезет, если она узнает что-нибудь в течение недели.

По дороге ей позвонил Карл Шеффер, начальник участка БУО.

— У нас есть вызов.Новый.

— Уличный фонарь погас?

— Да, только что поступил звонок. На Аутпост.

— У тебя уже есть какие-нибудь подробности?

— Нет, она просто сказала, что у ее дома перегорел свет. Я собирался прислать грузовик, но подумал, что сначала посоветуюсь с тобой.

— Спасибо. Не присылай грузовик. Позволь мне позвонить и узнать, смогу ли я сначала доставить туда машину криминалистов. Я или кто- нибудь из моих коллег перезвонит тебе, когда будет ясно, что можно ремонтировать.

— Я понял, детектив.

— И, Карл, я не хочу, чтобы ты забывал звонить мне, когда это поступит, но я не уверена, что хочу, чтобы моя визитка лежала у тебя на столе. Помни, я хочу, чтобы это было незаметно, а я заметила, что у тебя в кабинете есть табельные часы. Там все пробивают себя, верно?

— Хорошо, я тебя понял. Теперь она отправляется в ящик.

— Спасибо, Карл. Можешь ли ты дать мне точный адрес или местонахождение уличного фонаря, о котором мы говорим, и имя человека, который вызвал его?

Шеффер сообщил ей информацию. Уличный фонарь, о котором шла речь, находился на Лоуэр-Аутпост-драйв, извилистой дороге на склоне холма, которая шла на север от Франклин-авеню вплоть до Малхолланд-драйв. Бэллард подумывала отклонить звонок Шеффера, потому что до следующих праздничных выходных оставалось еще одиннадцать дней, а в предыдущих случаях уличный фонарь был поврежден всего за день или около того до нападения Полуночников. Но Аутпост находился как раз через перевал Кахуэнга от Делл. Первые два нападения произошли в целом в одном и том же районе — по крайней мере, в одной и той же зоне патрулирования. Дело в Делл могло стать началом второго кластера.

Она также должна была учитывать, что четвертая атака уже произошла в прошлые праздничные выходные и о ней еще не сообщалось. Суть в том, что она не могла отмахнуться от подсказки Шеффера.

Сдав пулю, убившую Хавьера Раффу, в отдел баллистики, Бэллард поехала в Аутпост и обнаружила указанный уличный фонарь. Она остановила машину у обочины, чтобы выйти и рассмотреть поближе. Это был светильник в форме желудя, такой же, как в Делл. Она не увидела явных признаков взлома на крышке доступа внизу столба.

Фонарь находился прямо через дорогу от дома, из которого поступила жалоба. Женщину, которая жила там и обратилась с жалобой, звали Эбигейл Сина. Дом был тем, что Бэллард всегда называла "испанским странником". Он был одноэтажным и широким, с красной черепичной крышей и белым оштукатуренным фасадом. Вдоль фасада росли кусты и другая растительность, проходившая под каждым окном. Там также был пристроенный гараж, который напомнил Бэллард о доме Синди Карпентер и предполагаемом пути проникновения мужчин, напавших на нее.

Сначала Бэллард позвонила в отдел криминалистики, чтобы попросить, чтобы приехала машина для снятия отпечатков и обработала крышку доступа к уличному фонарю. Затем она позвонила Мэтту Ноймайеру и рассказала ему о звонке Карла Шеффера из участка БУО.

— Что ты думаешь?” — спросил Ноймайер. — Они что-то меняют? Этот MO[47] не подходит”.

— Я не могу сказать, — ответила Бэллард. — Но мы также должны учитывать, что если это они, то это, возможно, уже произошло в прошлые выходные. Они уже могли взять двух женщин, а о уличном фонаре стало известно только сейчас.

— О, черт, ты права. Это может быть случай, о котором не сообщалось.

— Я могу выйти и посидеть по соседству сегодня вечером — не хочу, чтобы это было очевидно, — но сейчас мне нужно немного отдохнуть. Я на пределе. Я подумала, что твоя команда могла бы разузнать, кто живет по соседству, может быть, выяснить, живет ли эта Эбигейл Сина одна или в этом квартале живут другие женщины.

— Да, мы сделаем это. Ты иди поспи немного. И не беспокойся о сегодняшнем вечере. Я знаю, что у тебя выходной. Если мы хотим застолбить это место, мы все устроим. Может, мне стоит приучить Лизу работать по ночам.

Это подсказало Бэллард, что Робинсон-Рейнольдс не сказал Ноймайеру, что он отменяет назначение Мур в ночную смену. Ей было неловко держать это в секрете от такого хорошего парня, как Ноймайер, но она была связана приказом лейтенанта. И она не хотела участвовать в командных играх, в которые он играл.

— Поняла, — сказала Бэллард. — Напиши мне по электронной почте, если вы это организуете. Я просто хочу знать, что происходит.

— Понял, Рене. Приятных снов.

— Да, посмотрим… Ой, подожди, Лиза и Ронин прочитали другие опросы Лэмбкина?

— Они сейчас их забирают. Они пошли вместе, а не разделились.

— Поняла. Что ж, дай мне знать и об этом тоже. Было бы неплохо, если бы мы нашли тройное пересечение всех их.

— Это облегчило бы нашу работу.

— Поняла.

Бэллард отключилась и решила, что ей пора перестать использовать “Поняла” в качестве знака "отбой". Это начинало надоедать. Когда она наклонилась вперед, чтобы повернуть ключ в замке зажигания, она заметила движение слева от себя и, обернувшись, увидела, как поднимается дверь гаража в доме Эбигейл Сины.

В гараже стоял серебристый Mercedes G-wagon, и вскоре она увидела, как вспыхнули его стоп-сигналы, а затем и огни заднего хода.

"Мерседес" выехал задним ходом из гаража, а затем большая дверь снова опустилась. Бэллард могла видеть только силуэт водителя из-за тонировки стекол, но ей показалось, что профиль волос указывает на женщину. "Мерседес" выехал задним ходом на улицу, а затем направился к светофору на Франклин в двух кварталах отсюда.

Бэллард смертельно устала, но любопытство исследователя — одновременно и благословение, и проклятие — взяло верх. Она развернулась и последовала за "Мерседесом". Она хотела взглянуть на Эбигейл Сину — если это была она — и посмотреть, соответствует ли она профилю жертвы, установленному для первых трех жертв Полуночников.

Она проследовала за "Мерседесом" на восток по Франклин-стрит в сторону Лос-Фелиса. Бэллард подумала, что, по крайней мере, она будет недалеко от дома, когда закончится это небольшое упражнение.

На ее мобильный поступил звонок с неизвестного номера. Она ответила простым "Привет", поскольку технически была не на дежурстве.

— Детектив Бэллард. Росс Беттани, отдел по расследованию убийств Западного бюро. Нам нужно собраться, чтобы я мог заняться делом о бандитах и посмотреть, что у вас есть.

Бэллард сделала паузу, чтобы придумать ответ.

— Я только что закончила вскрытие, и это не дело банды.

— Мне сказали, что парень был из Лас-Пальмас.

— Был. Он давно вышел из банды. Это не было делом банды.

— Ну, мои последние два были такими, так что это будет долгожданное изменение. Когда мы сможем собраться вместе? Моя партнерша Дениз Кирквуд сегодня в отъезде — добавила день отпуска к выходным — но вернется завтра. Может быть, мы могли бы тогда навестить вас?

Бэллард почувствовала облегчение. Ей нужно было немного поспать. Она увидела, как "Мерседес", за которым она следовала, свернул с Франклин на парковку супермаркета "Гелсон" на Каньон Драйв. Небольшой выброс адреналина вызвал у нее изнеможение, потому что из опроса Синди Карпентер, проведенного по Лэмбкину, она узнала, что та делала покупки в этом "Гелсоне", как и одна из других жертв.

— Завтра было бы неплохо, — сказала Бэллард. — Я направляюсь домой, чтобы поспать впервые примерно за двадцать четыре часа. Во сколько и где?

— Мы приедем в Голливуд повидаться с вами, — ответил Беттани. — Тогда мы сможем все обсудить и продолжить с того места, где вы остановились. Как насчет девяти в Голливудском участке? Вы выспитесь?

Последний вопрос он задал добродушно, но Рене застряла на "где вы остановились". Эти слова обеспокоили ее, и она снова заколебалась, передавая дело. Ее хорошая работа. Хорошая работа Босха. Она хотела быть там, когда они соединят четырех дантистов и Кристофера Боннера. Если Беттани и Кирквуду удастся их соединить.

— Вы все еще здесь, Бэллард? — спросил Беттани.

— Да, девять в участке, нормально, — ответила Бэллард. — Если вы хотите что-то сделать сегодня, вы могли бы выписать ордер на обыск деловых документов жертвы. У меня не было времени осмотреть его кабинет в мастерской.

— Понял. Я, наверное, подожду до завтра. Дениз займется оформлением бумаг.

Бэллард знала этот распорядок. Детектив-мужчина берет на себя роль альфы, заставляет женщину заниматься хозяйством и бумажной работой.

— Итак, Голливудский участок. Где? — спросил Беттани.

— Мы можем встретиться в комнате оперативной группы, — ответила Бэллард. — Она не используется.

— Что теперь оперативная работа, верно? — сказал Беттани.

Вопрос был риторическим. Он имел в виду отсутствие активной полицейской работы в наши дни.

Рене решила не вдаваться в подробности.

— Тогда увидимся, — сказала она.

Она убрала свой сотовый и наблюдала, как "Мерседес", за которым она следила, припарковался на выкрашенной в синий цвет стоянке для инвалидов перед магазином. Бэллард просто остановилась в проходе парковки, чтобы посмотреть. Она посмотрела в зеркало заднего вида и увидела, что на полосу позади нее выехал другой автомобиль, но у него было место, чтобы объехать. Через несколько секунд дверь "Мерседеса" открылась, и женщина воспользовалась боковой подножкой транспортного средства, чтобы спуститься на землю.

Она выглядела лет на шестьдесят, с седыми волосами, собранными в конский хвост. На ней была черная маска с большими красными губами, напечатанными спереди. Это было броско, но Бэллард предположила, что женщина, вероятно, сочла это забавным. Она несла свои многоразовые пакеты для покупок к автоматической двери магазина. По- видимому, у нее не было физических недостатков.

Женщина была далеко за пределами возрастного диапазона трех известных жертв. Бэллард предположила, что если уличный фонарь напротив ее дома был потушен Полуночниками, то их предполагаемой жертвой был кто-то другой с Аутпост. Она решила, что после того, как выспится, посоветуется с Ноймайером об их дальнейших действиях на Аутпост.

От "Гелсона" до ее дома было всего десять минут езды.

Войдя в свою квартиру, она направилась прямиком в спальню, положила пистолет, значок и наручники на прикроватный столик, сбросила одежду прямо на пол и переоделась в спортивные штаны, которые оставила на кровати с тех пор, как спала в последний раз. Она поставила будильник на шесть часов на своем телефоне, затем забралась под одеяло на неубранной кровати, слишком уставшая даже для того, чтобы почистить зубы.

Она взяла с прикроватного столика поролоновые затычки для ушей, чтобы заглушить обычные дневные звуки города, и натянула маску для сна, чтобы защититься от света.

И через десять минут она исчезла из этого мира, погрузившись в глубокий сон, где вода, кружившаяся вокруг нее, была черной, а в пустоте плавали ярко-красные губы.