Всадники 2

Глава 1

Переезд Адам ограничил кабинетом. Занимать все обширные апартаменты графа он просто не посчитал нужным. В кабинете стоял широкий, обтянутый черной кожей диван, на котором князь смог отлично выспаться. Сейчас он сидел в кресле за столом и обдумывал итоги последней, такой богатой на события недели. Даже удивительно, как много поменялось в его жизни за этот краткий срок. Что и говорить, еще позавчера Адам и представить не мог, что будет сидеть в этом кресле, как пусть и временный, но хозяин замка и обширных окрестных земель.

Борут, в который раз посмотрел на карту владений, составленную лет тридцать назад и придвинул свитки, в которых были записаны земельные пожалования и права владык Чернагоры. На бумаге все замечательно, вопрос только, что окажется на деле. Не приходится сомневаться, что часть земель оспаривается другими дворянами, часть попросту захвачена и используется без разрешения и платы. А уж недавняя история с по сути ограбленным Гребенском… Черт!

Еще важнее — что происходит в столице? Жив ли герцог Шлоссенберг? Сколько осталось войск? Сумеет ли граф Людвиг справиться со всеми бедами и преодолеть череду неудач. Враги не станут ждать… времена нынче лихие, слишком велик соблазн уничтожить герцогов горы Шлосс. Адам прекрасно понимал, что и Чернагора может стать объектом нападения и грабежа. Значит, его задача — не допустить этого. Нужны люди, воины. Первые шаги сделаны.

Ну что же самое время оценить чего они добились…

Почти две недели назад они вышли на охоту за Кречером, которого выслеживали до того долгих три месяца. Собрав сведения о его тайном убежище, принялись прочесывать горы. Нашли горячий след и пошли по нему, все ближе подбираясь к врагу. Не раз переходил он им дорогу, убивая и захватывая людей в заложники, слишком много невинных душ на его совести, да и богатства атамана изрядно прибавляли боевого настроя русинам.

Началась этот целенаправленный поиск разбойных шаек полгода назад.

Когда русины, сидя в кабаке после очередной успешной для каравана, который они охраняли, проводки, услышав крики и шум, выскочили на двор, то их взглядам предстала жестокая картина. В ворота втягивался обоз из десятка крытых повозок, выбеленная на солнце и ветре ткань которых, порванная в сотне мест пулями и клинками, беззащитно зияла прорехами, хлопая обрывками на ветру. Лица людей — почерневшие и словно постаревшие на годы, руки все еще судорожно сжимающие оружие, пятна свежей крови и пороховой копоти. И стоны, доносящиеся из двух возов.

Адам, заметив среди обозников знакомое лицо, подошел к только спешившемуся мужчине в коротком черном зипуне, круглой мохнатой папахе, надвинутой на самые глаза и с тяжелой саблей в черных же ножнах на широком, украшенном серебром поясе.

— Милош, что случилось?

— Секач, будь он проклят! Совсем обнаглел, тварь подлая! Мы уже почти к городу подъезжали, башни вдали виднеются, солнце светит, поле вокруг, стога с сеном стоят. Ну и все, думаю, прошли в этот раз спокойно. И тут со всех сторон грохот, пальба, откуда и взялись, черти окаянные?! Пока одни стреляли, другие из лесу на конях выскочили и впереймы нам, я только и смог, что погнать обоз вперед, да все равно две последние телеги остановить смогли, возниц скинули, коней завернули и назад. А стрелки палят, не прекращают. Федот хотел за ними кинуться, в тех возках ценного товара много было, льняные полотна тонкие, кружева, бархаты, сафьяну много, эх!

— Да что ты заладил! Скажи Федот как? — Прервал излияния старшего охранника Адам.

— Подстрелили его, — упавшим голосом ответил Милош, — у самых возов прямо в грудь из пистоля стрельнули. Как и в седле усидел, не ведаю, а конь его вынес, спас Федота.

— Он жив?

— Не знаю… может уже… эх, — голос воина пресекся и он резко отвернулся от Борута.

«А ведь он не в себе совсем, толку сейчас с ним говорить…» рассудил Адам. Подозвав друзей, они гурьбой двинулись к повозкам с ранеными. Там уже начали собираться люди, желающие помочь перенести нуждающихся в помощи в корчму. Отыскав среди несчастных Федота, который уже и не стонал, дыхание его с хрипом вырывалось изо рта, глаза закрыты, лицо разом осунулось, глаза ввалились. Грязные тряпки, прикрывающие страшную рану на груди, сочились кровью.

— Берите его, осторожно. Отнесем в нашу комнату.

Спустя некоторое время они снова уселись за свой стол. Врач, срочно вызванный для помощи раненым, лишь бессильно развел руками, признавая, что помочь Федоту не в силах. «Он православный? Тогда единственное, что могу сказать, скорее зовите священника, я должен идти, меня ждут другие больные». Адам с трудом сдержал желание силой заставить сухонького старичка-доктора остаться рядом с умирающим воином. Годы войн приучили его стоически относиться к смерти, он знал — она всегда рядом, но сейчас, что-то надломилось в душе. Федот — молодой, очень веселый и жизнерадостный парень, с редким талантом умевший играть казалось на всех инструментах и петь так, что просто завораживал слушателей, был общим любимцем. Добрый, смелый с русым чубом над голубыми, широко открытыми миру глазами молодец исходил кровавой пеной у них на руках.

Борут знал, что враг имеет повсюду глаза и уши. Слишком ловко устраивались нападения, слишком нагло и уверенно действовали разбойники. «Отыскать бы гниду!» билось в голове. Злость сдавила сердце Адама железными тисками, в душе поднялась такая смертельная жажда убийства, что не в силах сдерживаться больше он, с размаху бросил недопитый кубок с вином об стену и, вскочив с каким-то полузвериным рыком, принялся бешено оглядывать людей вокруг, выискивая врага. Кто-то, встречаясь с яростным взглядом русина, отводил глаза, кто-то нет. Но Адам не узнал, не угадал, ни в одном из них предателя.

— К черту! Хватит сидеть, хватит позволять убивать себя, резать как скот! Мы воины, а не бараны! Собирайтесь, братцы, выходим не медля!

— Что ты задумал, Адам? — откликнулся Орлик.

— Федот и другие умирают там, за стеной, а мы? Когда наш черед? Месть! Пойдем по их следам, эти сволочи, так обнаглели, что верно и не таяться! Отыщем и убьем сколько сможем и будь что будет!

Подхватив свою винтовку, Борут уже шагнул к выходу, когда его остановил голос Милоша:

— Адам, постой. Мы тоже пойдем с тобой! Верно, мужики?!

— Верно! Любо! Айда! Бей их! Отомстим убийцам! — разом взорвалась криками корчма. Многие повскакивали с мест, хватая оружие, готовые следовать за Адамом.

— Все за мной, мы еще можем нагнать их! — перекрывая шумную разноголосицу, приказал Адам.

В тот день они сумели отыскать след и по-волчьи неутомимо бросились вдогонку. Бежали несколько часов. Многие не выдержав, отставали, но полтора десятка сумели добраться до ничего не подозревающего врага, который с комфортом устроился после удачного дела на стоянку посреди густого леса. Венды тихо окружили лагерь Секача и после дружного залпа из ружей бросились бить растерявшегося противника. В ту ночь пощады не давали и не просили. Бой вышел жестоким и скоротечным. Несколько наиболее сообразительных бандитов попытались улизнуть в кусты, но мстители настигли и их. Так и началась страшная для разбойников слава Люта — так прозвали Адама с тех пор. Больше они не водили караванов, предпочитая бродить по горам в поисках банд. И постепенно князю стало казаться, что действия врага слишком организованны и разумны, словно чья-то умелая рука устраивает все по своим кровавым правилам. Так он и вышел на Кречера. Теперь же из допросов пленных бандитов, подслушанному разговору Куцего и Гамсунга и особенно рассказа Эрика он понял, что за спинами главарей разбойных шаек стоят еще более могущественные фигуры.

Что ж, значит, и с ними пойдет безжалостная борьба. Останавливаться Адам и не думал. Появившись два года назад в Вендии, он лишь со временем изучил ее географию и разобрался во многих особенностях ее устройства. В какой-то момент он задумался — почему караваны ходят вокруг Ермунганда, кружным путем, подвергаясь в предгорьях постоянным нападениям банд. Неужели в горах нет перевалов? В это совсем не верилось. И как-то раз, беседуя с одним из уважаемых купцов, он задал этот вопрос. Ответ поразил Адама. Оказалось, в прежние времена главным торговым путем между западными землями империи и внутренними — восточными проходил через Гребенской перевал. Это в разы сокращало время в пути. На его возмущенный вопрос, а почему же теперь там не проходят обозы, князь получил холодный и полный горечи ответ:

— Там не пройти. Полно бандитов. Надо собирать целое войско, да и то… без потерь все равно не прорваться. Если не нападут, то уж обязательно устроят горный обвал в одном из ущелий.

— Так что же? — продолжал настаивать Адам, — отправить туда войско, наемников и разнести их всех к чертям собачьим!

— Да ты и не найдешь там никого, без толку походы устраивать. Нет, тут в другом дело. В империи давно нет мира, аристократы дерутся за власть, император только и может плести жалкие интриги, сидя в столице. А тем временем торговля рушится, ремесла и города запустевают. Ведь не только в горах, на море тоже грабителей развелось превеликое множество. А дезертиры и прочее отребье каждый день пополняют ряды шаек.

С того памятного разговора мысль о Гребенском перевале и торговом тракте через него не оставляла Борута. Он начал расспрашивать людей, узнавать все, что можно. Вот так он и услышал о Чернагоре, Гребенске и герцоге Шлоссенберге, который, обвинив прежнего владыку замка в помощи грабителям-горцам, захватил Чернагору, и присвоил все эти земли себе, сумев даже получить от императора законные права на владение.

Но жизнь в горах, на короткий срок, казалось, начавшая приходить в порядок, скоро вернулась в прежнее русло. Герцог шел от одного приобретения к другому и «лишних» войск у него не имелось. Полк, размещенный в замке, вскоре был отозван обратно и торговый путь вновь закрылся. Никто и не рисковал идти через Гребень. Разве что самоубийцы или вовсе отчаянные головы… Получалось так, что с приходом нового хозяина — «великого борца с грабителями» силы разбойников только возросли и окрепли.

Вся эта история произошла еще до приезда русинов в Вендию.

И вот теперь, он — Адам рода князей Борутов из той потерянной, возможно, навсегда Крайны стал кастеляном и правителем вендского замка — Чернагоры.

После победы в битве за Гребенск, русины вернулись в замок и стали свидетелями поспешного отъезда молодого графа. Передача власти, пусть и временная, в руки князя, что и говорить, стала очень удачным ходом для Шлоссенберга. Выигрыш по всем статьям. И отказаться от такого предложения Адам просто не мог. Вот только, что делать ему дальше? Жизнь, изрядно побившая и помотавшая князя по ухабам и разочарованиям, научила одному — не загадывать наперед, опасаясь слишком крепко держаться за любые, даже самые надежные планы и расчеты.

Очень легко превратиться в раба собственных будущностей, которые существуют лишь в твоем воображении. «Будьте как птицы небесные, не заботьтесь о хлебе насущном и о завтрашнем дне» эти слова Спасителя вошли в плоть и кровь Адама, пережитые болью и страданием. И нынче он отбросил все это в сторону. Действовать надо сейчас, а не потом, когда станет поздно, а уж получится ли, сложится ли — не ведомо, но должно знать одно — ты сделал, что мог и даже чуть больше.

Взгляд Адама упал на коробку с шахматами недавно подаренную Андреем. Развернув доску, он вытащил фигурку белого короля, и задумчиво повертев ее, поставил на свое место у самого края поля. «Ждать, пока что-то случиться точно нельзя. Действовать необходимо сейчас, безотлагательно. Граф оставил меня словно пленника в золотой клетке в этом замке, но почти одного… Значит, нужны люди. Так чем же мы теперь располагаем?» Борут взял искусно вырезанную фигурку слона, — «Наемники? Старые знакомые, охранники караванов? Почему нет? Но пока весть дойдет до них, накинуть время на обсуждение, сборы и дорога сюда, значит, пара недель, не меньше» и он поставил фигуру почти на середине доски, вдалеке от короля. «Заодно пусть заберут у Остромира наш запас оружия, все же не зря мы его копили, оставляя все стоящее из очередных трофеев» и он поставил рядом со слоном ладью.

«Что еще? Брадан и его вагры. Дело стоящее, но лучше приберечь его про запас, пригодится еще, уверен. А сейчас стоит оповестить его о разгроме банд, пусть поохотится на оставшихся…» белый всадник встал через две клетки по диагонали от короля. Новая фигурка оказалась в руке князя — еще один всадник. «Родичи-русины. Жаль, далеко до них, сколько будет лететь в Пятиградье моя весть? Но бросить клич стоит» и шахматный конь встал на противоположный край доски. «Гребенск. И здесь две возможности — это родовые отряды, таких предводителей как Саблин» еще один слон встал совсем рядом с королем. «И добровольцы, которых можно собрать в собственную дружину, а потом и хоругвь развернуть» белая пешка встала перед королем, словно прикрыв его от всех опасностей и бед.

«Есть что-то еще? Думай, Войко, думай. А ведь, пожалуй, имеется еще вариант. Шатун. Ох, и не прост охотник. Много знает, живет сам по себе, можно и через него попытаться людей поискать, да и сам он, чем не справный боец? Благо, добро на помощь он дал, так что… Получается, еще одна фигура» и черная ладья встала в углу доски на стороне белого короля.

Внимательно рассмотрев сложившуюся позицию, князь, приняв решение, уже не медлил. Первое, что напрашивалось — ехать в город. Второе, отправить гонца к Брадану. Третье дело — весточку послать знакомцам своим — воинам-караванщикам и в далекую Крайну — родичам, Борутам. Третье подождет чуток, все же письма писать — дело серьезное и требующее времени.

Оставив Миколу за старшего, Адам в одиночку поскакал в город, которые только начинал приходить в себя после утреннего сражения. Первая встреча — короткая, всего несколько слов, состоялась у него с Марфой.

— Здравствуй, хозяйка. От Миколы тебе поклон.

— И ты здравствуй, князь Адам. Милости прошу в корчму, заходи, угощу на славу.

— В другой раз. Нынче, жаль, спешу. Просьба у меня к тебе. Передай Шатуну, что жду я его в замке завтра в первой половине дня. Дело у меня к нему срочное.

— Все сделаю, князь, не сомневайся.

— Тогда до встречи, Марфа.

На главной улице царило многолюдство. Лица гребенских обитателей выражали нечто новое, еще вчера малозаметное — гордость и радость, смелую уверенность. Уже больше ста лет город не ведал такой славы. И вот, словно в былые — стародедовские, былинные времена, вспоминаемые как легенды и сказки, Гребенск встал на битву и одолел супостата. Словно древние воины самого первого императора, его верные сподвижники — ветераны многих сражений и войн еще только поселившись здесь, на Гребне, посреди Драконьих гор — Ермунганда, смело и решительно — своей волей и мышцей крепкой, с оружием в руках — отстояли и себя и всю империю от разбойников и грабителей — злых людей.

И если прежде многие из горожан сомневались, а подчас и открыто сочувствовали бандитам, бывало даже сами, становясь в их ряды, то нынче все изменилось. Подлое нападение, совершенное посреди ночи и последующая жестокая, кровавая и яростная битва, кипевшая на улицах и в домах, смыли, с кровью и мясом сорвали все мертвое, наносное, освободив сердца от коросты, дав людям силу чувств и огня желаниям. Рядом с такими мужчинами и женщины, девушки расцветают — это Адам знал давно и убедился сегодня еще раз.

Он ехал и просто любовался ими. Открытым взглядам, звучным, уверенным голосам, расправленным плечам и широким жестам, оружием на поясах, лихо заломленным набекрень шапкам и строгим, воинским облачениям мужчин. Изящным, чуть танцующим шагам девушек, их озорным и полным пламенного восторга от удали и геройства своих мужей и братьев взглядам, ярким, словно праздничным нарядам и украшениям. «А ведь и в самом деле праздник…» подумалось Адаму.

Многие останавливали и окликали его. Протягивали кубки, рога и ритоны полные вина, благодарили, вспоминали ночные и утренние события, рассказывали, что они делали и где. Рассказывали и другим, сразу же собирающимся вокруг, что делал князь и его русины. Адам очень скоро был вынужден сойти с коня и вести Бурана в поводу. И хоть пил он самую чуточку, лишь пригубливая, но пройдя всего то до главный площади успел изрядно поднабраться и захмелеть.

Дом Саблина, с непривычно широко распахнутыми дверями и воротами, тоже не стал для князя тихим пристанищем. Во дворе толпились чем-то занятые люди, повозки, какие-то грузы постоянно перемещались туда-сюда, сразу становилось понятно — жизнь в этом доме бьет ключом. Накинув уздечку Бурана на коновязь, Борут осмотрелся по сторонам, выискивая подходящего провожатого.

Поймав за рукав какого-то паренька, с деловым видом пробегавшего мимо, Адам потребовал отвести его к Пахомию. В глазах юноши мелькнуло узнавание, и на время отложив свои заботы он бодро шагая, повел князя вглубь обширной усадьбы. Саблина они обнаружили на заднем дворе, он стоял в окружении нескольких основательно вооруженных мужчин (да и сам хотя и снял доспех, с оружием расставаться не спешил). Воинственный вид, решительные, властные движения — да, перед Адамом сейчас стоял настоящий предводитель рода воинов полностью соответствующего своей звучной фамилии.

Заметив князя, советник первым солидно, без единого намека на подобострастие, уважительно поклонился. Его примеру дружно последовали и остальные. Адам в ответ склонил голову:

— Здравствуйте честные мужи гребенские, по здорову и тебе, уважаемый Пахомий. Я смотрю, много дел у вас…

— И тебе по здорову быть, князь. — С достоинством ответил Саблин. — Мы одно дело делаем и от другого не бегаем. Слышали, набольшим тебя в замке оставили, князь, верно ли?

Адам с интересом слушал советника, вдруг заговорившего нарочито народным языком, доселе за ним не замеченным, видимо, решил он про себя, так Пахому сподручнее среди людей своих вести разговор.

Ответил Борут открыто и четко, вполне сознавая, что лишнее упоминание графа не станет для горожан приятным, но вместе с тем, желая сразу расставить все точки на «i»:

— Верно, я со вчерашнего дня кастелян Чернагоры и всех владений в Гребенских горах графа Шлоссенберга.

Но и тени ропота или недовольства не проскользнуло среди присутствующих. Чуть невпопад кивнув каким-то своим мыслям, Пахом оглядел собравшихся и распорядился:

— Кондрат, займись делом заместо меня, а нам с князем Адамом надо наособь поговорить. Верно ли, князь?

— Верно, господин советник, за тем и пришел к тебе.

Спустя недолгий срок оба оказались в той самой оружейной. Доспех, уже заново начищенный до блеска красовался на прежнем месте, лишь легкий, еле уловимый запах порохового дыма, исходящий от части оружия и казалось самих стен, напоминал о недавней битве.

— Великое дело свершилось этим утром, князь и за то честь тебе и хвала. Слово свое, данное тебе, помню, да и прежний наш уговор тоже. Ведь люди тебе нужны, воины, так думаю?

— Да. Замок за мной, но без воинов ничего не выйдет. Надо безотлагательно объявить набор в полк. Что подскажешь, присоветуешь? — Адам четко видел, что его собеседник искренен и готов уже без дополнительных условий и проволочек ответить на все вопросы.

— Думаю, к завтрашнему дню полсотни добровольцев ты соберешь смело. Еще отряды от семей, моих двадцать, Столетовы и Стрельцовы — два десятка на круг, Ананьины — пятнадцать сабель, да у Доневых человек без малого дюжина. Получается, почти семьдесят всадников.

— А в бронях сколько из них? — Перечисленные семейства явно не исчерпывали почти полсотни родов Гребенска, но видно советник назвал своих надежных сторонников.

— Полный доспех — кольчуга, шлем с бармицей, наручи, рукавицы, есть у двух десятков точно. У остальных стеганки, шлемы легкие, сабли и мушкеты. Пистолей мало, толку от них в горах не много, — словно извиняясь, или, скорее, поясняя, добавил советник.

Услышанное изрядно порадовало Адама. Одоспешенные воины — ударная сила любого войска. На круг выходило сто двадцать сабель и мушкетов уже к завтрашнему дню, что ж, с такими силами можно затеять серьезные дела, вот и следует теперь о том поговорить с советником.

— Уважаемый Пахомий, врага мы разбили, но не уничтожили. Часть сумела уйти и Ральф Крикун — среди них. Думаю, надо снарядить отряд преследователей и захватить их логова. Там запасы, оружие, зелье огненное, пленники, а главное, сами укрепления, в которых разбойники быстро оправятся и снова начнут угрожать и городу и торговым обозам.

— Согласен, надо добивать пока слабы, да и не ждут они такого, уверен, сидят теперь раны зализывают… Но сделать все надо срочно и тайно, иначе лови ветра в поле…

— Значит, завтра наберем охочих до драки молодцов и в ночь двинем в горы.

— Проводники нужны. Мы, знамо дело, пленных поспрошаем крепко, — и, откликаясь на немой вопрос князя, добавил успокаивающе, — но не до смерти. Только все равно…

— Если толком объяснят — найдем быстро, я с Шатуном хочу сговориться, пусть проведет до места нужного.

— Толково. Трогг мужик серьезный и с теми разбойниками, что на Гребенск напали враждует издавна…

Последняя фраза показалась князю любопытной. «Вот значит, как… враждует с теми, что напали… а с другими наоборот, видать, дружбу водит… ох и не прост охотник… и с дворянами знакомства водит и с Марфой, а через нее с тем же Саблиным… Вот и проверим, что за человек, разом».

— Переговорите с главами семей и будьте готовы выступать.

Оба поднялись с низких деревянных кресел и Пахомий, верно угадав новый замысел князя сказал:

— Вы, князь Адам, на площадь собираетесь? И сей же час хотите народ кликнуть себе на службу?

— Так и есть, — порадовался проницательности Саблина Борут. «С умным легко заедино быть — сам знает, чем и когда помочь, лишний раз не требует носом тыкать да приказывать».

— Так я и люди мои с вами поедем. И нам честь и вам почести.

— Добре. Тогда созывайте воинов, не мешкая.

Пышная и так воинственно выглядящая процессия собрала вокруг себя полгорода. Звонкий голос боевого рога Саблиных разнесся далеко, достигнув самых отдаленных уголков Гребенска и острой иглой кольнув сердце ходившего мрачнее тучи Куцего, который в тот миг стоял посреди опустевшего двора своего трактира.

Адам не стал сходить с коня. Буран, чувствуя всю важность и торжественность момента, застыл неподвижно, лишь поводя огненным глазом по сторонам.

— Слушай, слушай, слушай! Честные люди града Гребенска! Князь Адам Борут, славный защитник нашего города, кастелян Чернагоры объявляет о наборе в полк всем охочим до ратной службы храбрецам!

У Мити оказался звонкий, ясный и на удивление громкий голос. А может, просто тишина такая стояла? Кто знает? Дмитрий повернувшись к Адаму, молча, одним взглядом спросил — что делать дальше? И Борут, благодарно качнув ладонью, привстал на стременах и сам обратился к горожанам.

— Здравствуйте гребенцы! Завтра, в полдень, жду молодцов к себе — в замок. Кто явится конно и оружно — станут товарищами нового Гребенского полка! А кто придет сам-третий — получит оружие и всю воинскую справу от меня. Платой не обижу. Обещаю беречь жизнь каждого из своих воинов и пусть в том Господь будет мне свидетель.

Снова опустившись в седло, Адам замолчал, спокойно озирая сотни человеческих лиц, седобородых и еще безусых, юных и взрослых, мужских и женских. «Теперь это мой народ» — твердо решил он сам для себя.

— Слава князю Адаму! Борут! Борут! Гайда! — многоголосый клич разнесся над площадью, подхваченный сотнями глоток.

Адам в ответ молча снял шапку и склонился в седле, в знак благодарности к жителям Гребенска.