Всё изменила любовь

7

Всю ночь Эмили не сомкнула глаз. Она дрожала от страха.

Бандиты, приходившие утром, вернулись. Трое прежних и четвертый — новый. Пабло Санчес.

Эмили уставилась на него в изумлении, решив сначала, что он пришел, чтобы вытащить ее из этого ада, но его непроницаемое лицо и холодный взгляд отрезвили ее.

— Ты один из них, — прошептала она, осознав роль Санчеса в происшедшем с ней.

— Они работают на меня. Это мои… солдаты, — уточнил Пабло гордо.

Эмили не верила своим ушам. Неужели Джеймс оказался прав? Неужели она так жестоко ошиблась? Как же могла она столь глупо поддаться мужскому обаянию Пабло?

— Ты застрелил мистера Роджерса? Своего человека?

— Он нас предал, — пояснил Пабло, пожав плечами.

— Когда?

— Это вас не касается, леди Маккензи, — холодно отрезал он. — Лучше скажи нам, тебе удалось дозвониться?

У Эмили язык прилип к нёбу.

— Мы специально дали тебе возможность в аэропорту Оничи позвонить своему дружку. Как там поживает сеньор Энрикес? — язвительно спросил Пабло, не спуская с Эмили взгляда.

— Я не знаю, о ком ты говоришь.

— Тебе неизвестен Джеймс Энрикес?

— Нет, — уверенно ответила Эмили.

Пабло улыбнулся.

— Человека, которому ты звонила, зовут Джеймс Энрикес.

— Нет. Его фамилия не Энрикес, а Митчел.

— Митчел — это его псевдоним.

У Эмили засосало под ложечкой. Насколько она знала, Джеймс всегда был Митчелом. О других его именах, если таковые имелись, она понятия не имела.

— Что вы от меня хотите?

— Ничего.

Эмили уставилась на него в недоумении. Пабло вытащил нож и двинулся в ее сторону. Эмили попятилась, не сводя глаз с блестящего лезвия. Почуяв ее страх, негодяй расплылся в кровожадной улыбке. Пересилив себя, Эмили подняла на него взгляд. Мрачное лицо Пабло ничего не выражало.

— Ты — пустое место, — протянул он. На его губах заиграла злорадная усмешка. — Твоя жизнь ничто. — Он щелкнул пальцами. — Мыльный пузырь.

— Тогда зачем вы привезли меня сюда? — прошептала она.

— Мне нужен Энрикес. Митчел, если тебе угодно. — Глаза Пабло блеснули. — У нас с ним возникли неразрешимые проблемы. Скажи, когда ты ждешь его прибытия.

Выходит, бандитам нужен Джеймс. Это на него вели они охоту, и ничего хорошего от этого ждать не приходилось. У Эмили запершило в горле, к глазам подступили слезы. Она покачала головой.

Пабло схватил ее за волосы, поднес острие ножа к шее.

— Отвечай немедленно.

— Завтра ночью, — прохрипела Эмили и заплакала от унижения и бессилия.

— Завтра ночью, — повторил Пабло. — Почему?

— Не знаю, — пробормотала Эмили. Ее тошнило. — Он сказал, что ему понадобится двое суток.

— Благодарю вас, леди Маккензи. — Пабло насмешливо поклонился. — Я не забуду о вашем сотрудничестве.

Он выпрямился и убрал нож. Мужчины вышли.

Эмили медленно сползла на пол. Ноги отказывались ей подчиняться.

Джеймс был прав насчет Пабло. Они знают друг друга, и Пабло зачем-то хотел с ним снова увидеться. И использовал ее в качестве приманки.

У Эмили тряслись руки и ноги. От усталости и страха. Одуряющая духота сводила ее с ума. Она откинула голову и устремила взгляд на стену хижины. Пабло говорил, что его связывала с Бертом общая работа, но при чем здесь Джеймс? Откуда Пабло знает Джеймса? Зачем он ему понадобился? Ответы на эти вопросы Эмили не находила.

Если только Берт и Джеймс занимались одним делом… Чем-то нелегальным, что следует держать в тайне.

Но чем конкретно? И почему Джеймс не хочет говорить об этом даже сейчас? Как его зовут на самом деле? Может ли он одновременно быть Митчелом и Энрикесом?

Эти мысли не давали Эмили покою. Уже сутки она ничего не ела и, кроме фруктового сока, ничего не пила. Она проголодалась, ужасно устала, и ей было страшно.

Эмили закрыла глаза. Голова у нее раскалывалась. Все будет хорошо, успокаивала она себя. Джеймс умный, он не подкачает. Он спасет меня…

— Эмили, — услышала она сдавленный шепот и увидела над собой мужскую тень. Эмили рванулась в сторону, желая убежать, и ударилась головой о кровать.

— Черт!

— Тише, Эмили. Не надо шуметь.

Она напрягала зрение, вглядываясь в темноту.

— Джеймс?

— Это я, дорогая.

Джеймс коснулся ее щеки, и Эмили схватила его за руку. Ладонь у него была твердая и прохладная. Значит, все это происходит наяву.

— Ты здесь!

Эмили бросилась к Джеймсу и спрятала лицо на его груди. Он обнял ее. Эмили с трудом верилось, что она находится в его крепких объятиях. Никогда в жизни не испытывала она такого счастья.

— Они охотятся за тобой, Джеймс. Они использовали меня, чтобы заманить тебя в западню.

— Знаю. Поэтому нам нужно поторапливаться. Пожалуйста, переоденься.

Он протянул ей одежду. Эмили быстро сняла юбку и блузку и надела казавшуюся черной в темноте одежду. Брюки оказались слишком широкими в талии, а трикотажная футболка — немного тесноватой в груди. Слава Богу, кроссовки пришлись впору. Завязав шнурки, Эмили распрямилась.

— Готово.

Джеймс протянул ей резинку.

— Собери волосы, чтобы не мешали.

— Как ты добрался сюда так быстро?

— Я торопился.

— Я потрясена!

— У меня была причина спешить.

Когда Эмили завязала волосы, Джеймс натянул ей на голову трикотажную вязаную шапочку и подал жилет.

— Надень еще и это.

— Что это?

— Бронежилет, — пояснил он.

— А на тебе есть такой?

— Да.

— Значит, ты знаешь, что у них есть оружие?

— Знаю.

Эмили застегнула жилет и облизнула пересохшие губы.

— Что дальше?

— Уходим.

Она почувствовала, как ноги вдруг стали ватными.

— Как?

— Просто. Или у тебя есть другие предложения?

— Джеймс, они вооружены до зубов.

— Я тоже, — хмыкнул он. — Пошли, нас ждут мои друзья. Они все вооружены и знают, что делать. Они помогут тебе выбраться.

Джеймс велел ей жестом открыть дверь, но Эмили не могла пошевелиться. Все страхи снова вернулись.

— А ты?

— Я буду замыкающим, — ответил он тихо. — Если что-то пойдет не по плану, мои друзья доставят тебя в безопасное место.

Что значит не по плану? Если его убьют?

У Эмили защипало в глазах, ледяной ужас сковал все внутри. Они сошли с ума… они не понимают, что делают.

Она втянула его в это. Она подвергла его риску. Одному Богу известно, что Пабло нужно от Джеймса, но, по всей видимости, их встреча закончится для одного из них печально.

Эмили схватила Джеймса за руку и горячо зашептала:

— Все будет хорошо. Обещай мне, что с тобой ничего не случится.

Джеймс промолчал, и Эмили всхлипнула. Ему грозила вполне реальная опасность. Она не переживет, если с ним произойдет что-нибудь трагическое.

— Ты пойдешь со мной, — сказала Эмили и, приподнявшись на цыпочки, прижалась щекой к его щеке.

— Я не для этого так долго ждал, чтобы потерять тебя сейчас, — ответил Джеймс, и от его проникновенного голоса у Эмили защемило сердце.

— Скажи это еще раз, — попросила она.

Но он лишь крепко поцеловал ее в губы.

— До скорой встречи, девочка. — Джеймс подвел ее к двери и легонько подтолкнул. — А теперь ступай.

Пелена слез затуманила глаза Эмили. Собрав волю в кулак, она шагнула из хижины в темноту ночи. По обе стороны от нее тотчас выросли две безмолвные тени. Джеймс замыкал шествие.

Стояла гнетущая тишина, но Эмили не сомневалась, что за ними следят. Вдруг ночную мглу разорвал треск автоматной очереди.

— Быстро уходим! — скомандовал Джеймс.

Его люди обступили Эмили кольцом и повели за собой. Она почти ничего не различала и чувствовала себя слепой курицей, однако мужчины, казалось, видят в темноте, словно кошки.

Группа нырнула в низкий кустарник. Джеймс взвалил Эмили на плечи, его люди бросились врассыпную, но один побежал за Джеймсом, прикрывая сзади.

— Опусти меня на землю, — попросила Эмили.

— Ни в коем случае.

Джеймс придерживал ее рукой. Безвольно болтаясь на его плече, Эмили боролась с тошнотой. Она закрыла глаза, стараясь ни о чем не думать. Когда она снова их открыла, то заметила, что бежавший следом человек исчез. Неужели он ранен или убит?

— Твой человек пропал, — сообщила она Джеймсу.

— Он должен был направиться к джипу.

— А почему мы не идем к джипу? — удивилась Эмили.

— Потому что это опасно.

— Я не уверена, — возразила она и тотчас ощутила шлепок по мягкому месту. — За что?!

— Чтобы не молола языком лишнего.

Джеймс остановился и поставил Эмили на землю, потом быстро сбросил жилет и засунул в рюкзак, который сразу закинул на спину.

— И за то, что без меня уехала из Амстердама.

— Я должна была кое-что сделать. Мне нужно было кое-что выяснить… — Эмили замолчала, заметив в тусклом свете предрассветного часа на его плече расплывшееся пятно. Рукав рубашки промок. Джеймс был ранен.

— Ты ранен?

— Нет.

— Но твое плечо…

— С ним все в порядке, — резко оборвал ее Джеймс.

— Это кровь.

— Нет. Давай поторопимся. Ты же не хочешь, чтобы твой дружок Санчес нас настиг.

Джеймс устремился вперед, предусмотрительно отводя в сторону ветки, чтобы они не хлестали Эмили.

По мере того, как они углублялись в лес, заросли становились все непроходимее. Им, вероятно, следовало двигаться в противоположную сторону, туда, где проходила дорога. Иначе не спастись.

Какая-то птица выпорхнула из кустов, едва не задев крыльями ее лицо. Эмили вскрикнула.

— Что? — Джеймс повернул голову и остановился.

— Птица, — пролепетала она, тяжело дыша. — Огромная. — На ее лице выступила липкая испарина.

— Больше так не кричи, если реальная опасность не грозит, — отчитал ее Джеймс и снова припустился рысцой вперед, прижимая правую руку к боку.

Вскоре Эмили заметила, что с каждым шагом его походка теряет легкость.

— Джеймс! — позвала она, встревоженная его состоянием.

— Я не расположен разговаривать.

— Но твое плечо…

— Больше не упоминай о нем, договорились? — предупредил он, остановившись на секунду.

Но безобразное темное пятно на его рубашке то и дело притягивало ее взгляд. Местами оно уже подсохло, но кое-где кровь была совсем свежей. Рана, по всей видимости, время от времени кровоточила.

Они шли еще около часа. Когда в душном воздухе повеяло влажной свежестью, Джеймс остановился, сбросил со спины рюкзак и объявил:

— Сделаем привал.

— На сколько?

Эмили оглядела крохотную полянку. Как долго придется им торчать здесь в ожидании помощи? Она уже мечтала о душе и удобной кровати.

— Пока не позавтракаем, — ответил Джеймс и вынул из рюкзака несколько свертков.

Эмили получила плитку шоколада, пакетик фиников и фляжку с водой.

— Что дальше?

— Поедим.

— А потом? — Эмили сверлила Джеймса сердитым взглядом. — Как будем выбираться отсюда?

— Мы никуда не торопимся. Во всяком случае, пока.

— Но мы все еще находимся у них под носом.

— Верно. Они думают, что нас уже и след простыл, и будут искать нас в городе, но только не у себя под боком.

— Но я бы предпочла искать защиты у полиции или в посольстве.

— Эмми, если ты заметила, мы находимся в лесной чаще. Здесь нет поблизости ни посольства, ни полиции. К тому же у Пабло большие связи в местном правительстве. Я не рискнул бы обращаться к властям за помощью.

— А как насчет нашего правительства?

Джеймс остановил на ней долгий взгляд, и его глаза гневно сверкнули. Эмили испугалась, безошибочно угадав, что он на нее рассердился.

— Почему мы не можем обратиться к собственному правительству? У нас ведь нет проблем с нашими властями?

Он молчал. Эмили ощутила страх.

— Джеймс?

— У меня таких проблем нет, но насчет тебя сомневаюсь.

— Почему?

— Санчес, — коротко ответил он.

Она общалась с Пабло Санчесом. Проводила время с человеком, которому правительство ее страны, мягко говоря, не доверяло. Они улетели на одном самолете, поселились в одном отеле. Она позволила Санчесу опекать ее. Боже, как это выглядело со стороны?!

Эмили взглянула на Джеймса. Тот смотрел на нее не мигая и молчал. Наконец он с деланным равнодушием спросил:

— У вас были близкие отношения?

— Нет, — поспешно ответила Эмили.

— И все же ты уехала с ним.

— Но ему был нужен ты! — возмущенно напомнила Эмили. — Он использовал меня, чтобы добраться до тебя.

— Я предупреждал, чтобы ты держалась от него подальше.

Слишком поздно, подумала Эмили.

— Ты говорил, что он занимается оружием. Контрабандой. Ты и Берт тоже к этому причастны?

У Джеймса бешено заколотилось сердце.

— Нет, — отрезал он, глядя на нее в упор.

Что, если Эмили знает больше, чем говорит? Что, если и она замешана в делишках Санчеса? Что, если они действовали заодно?

— Но Берт был как-то связан с Пабло, верно?

— За каким чертом ты приехала сюда, Эмми? — грубо спросил Джеймс, не в состоянии скрыть раздражения.

Не дай Бог ей оказаться причастной к этому делу. Господи, спаси ее… спаси меня… — пронеслось у него в голове.

Он вдруг испугался за Эмили. Испугался, что она всерьез замешана в делах Сани.

— Ты ведь с ними не заодно? — осторожно поинтересовался Джеймс, страшась услышать в ответ «да». Все равно он от Эмили не откажется, даже если она связана с Санчесом и с Сани. Он ее не бросит, даже если она перебежала на их строну… Но она не могла! Не могла пойти по стопам Берта!

— С кем с ними? — неподдельно удивилась Эмили.

— С плохими мальчиками.

— Кто эти плохие мальчики, Джеймс? — Эмили рассмеялась, не в силах побороть изумление. — Я знаю только двух скверных мальчишек, которые меня преследуют, — Пабло и тебя.

— Если бы я был плохим парнем, ты не стала бы мне звонить. Ты знала, что я могу прийти тебе на помощь. Ты знала, что я не дам тебя в обиду.

У Эмили в горле образовался комок. Хотя внешне она оставалась спокойной, ее охватила паника. За ними охотился могущественный преступник. У ее мужа оказалась сомнительная репутация. И Джеймс… Джеймс. Кто он на самом деле?

— Я тебя не подставляла, — произнесла она осторожно. — Я бы никогда не пошла на это. — С какой легкостью Пабло меня использовал! — подумала она, а вслух добавила: — Во всяком случае умышленно.

Джеймс медленно опустился на землю в нескольких шагах от нее и поморщился, потянувшись за едой. Из-под завернутого рукава его рубашки показалась струйка крови.

Эмили есть расхотелось.

— Рана все еще кровоточит.

— Я не собираюсь умирать, — заметил Джеймс, откусывая шоколад.

— Не смешно.

— Я и не старался тебя рассмешить.

— Позволь я взгляну на твое плечо.

Своим упрямством Джеймс действовал ей на нервы. Эмили решительно встала и вытерла руки о брюки.

Он усмехнулся.

— Неужели ты рискнешь ко мне прикоснуться?

— Помолчи, пожалуйста! — Эмили присела рядом с ним на корточки и осторожно закатала рукав. — Сильно кровоточит.

— Ты, помнится, не переносила даже вида крови. — В его словах прозвучал сарказм, и Эмили почувствовала себя глупой и беспомощной.

— Помолчи! — повторила она, стараясь дышать ровнее.

Близость Джеймса ее смущала. Вернее, его взгляд, который соскользнул с ее лица на грудь. И его большое сильное тело с перекатывающимися под кожей узлами мышц.

— Тебе придется снять рубашку.

— Осторожно, дорогая. Ты меня возбуждаешь.

Эмили едва сдержалась от желания ущипнуть его за больную руку.

— Ты, похоже, совсем не изменился.

— Но ведь ты не хочешь, чтобы я менялся.

— Сними рубашку. Ты потерял много крови.

— Откуда ты знаешь?

— Даже у меня есть здравый смысл. — Эмили нахмурилась. — Если я им не руководствуюсь, это не значит, что у меня его нет.

— Интересно.

— Вовсе нет.

Джеймс принялся расстегивать рубашку, и Эмили жадно наблюдала, как обнажается его мускулистая грудь и живот. Он был в изумительной физической форме. Тело Джеймса ее завораживало. Этот мужчина обладал всем, о чем могла мечтать женщина…

— Ткань прилипла к ране, — констатировал Джеймс, не сумев стянуть рукав.

Эмили осторожными движениями отделила прилипшую ткань от раны; тотчас потекла кровь.

— Как остановить кровотечение? — спросила она, стараясь не подавать виду, что ее нервы на пределе.

Если раньше им грозила потенциальная опасность, то теперь возникли серьезные проблемы, которые могли закончиться трагично.

— Наложи жгут, — посоветовал Джеймс и указал на рюкзак. — Аптечка в боковом кармане. Соедини две или три марлевые салфетки, — скомандовал он, когда Эмили открыла аптечку.

— Подожди. Дай я сначала обработаю рану, — перебила она и, смочив ватные тампоны в перекиси водорода, принялась осторожно смывать кровь.

Джеймс ощутимо напрягся, но ни разу не поморщился, хотя Эмили догадывалась, что ему очень больно.

— Ну вот, так-то лучше.

— А теперь посильнее прижми салфетки к ране, — приказал Джеймс. — Если нам удастся остановить кровь на полчаса, все будет хорошо.

— А если нет?

— Тогда придется наложить жгут. — Он слабо улыбнулся. — Но не волнуйся. Думаю, если мы туго забинтуем рану, все будет хорошо.

Эмили не была настроена столь оптимистично, но постаралась плотно перевязать руку, что оказалось для нее непростой задачей.

— А как же пуля?

— Мне кажется, он прошла навылет или застряла в жилете.

Джеймс получил ранение из-за нее. Из-за ее глупости. Он предупреждал ее насчет Пабло, но она не послушала. Предупреждал, что Пабло опасен.

— Прости меня, — прошептала Эмили, завязывая бинт. Только сейчас она осознала, что последние десять лет только и делала, что избегала его, как избегала всего того, с чем не могла справиться.

А Джеймс всегда был ей не по зубам.

Кроме непреодолимого влечения, которое она к нему испытывала, она боялась его непредсказуемости. Его непостоянства. А больше всего в жизни, и раньше, и теперь, она мечтала о стабильности. О доме, о семье, о детях, о близких людях.

— Прости меня, — повторила Эмили, понимая, что просит прощения за все обиды и боль, причиненные Джеймсу за эти годы.

У нее защипало в глазах, и она сосредоточила внимание на белой повязке. Под многочисленными слоями марли угадывалось расползающееся красное пятно. Кровотечение пока не прекратилось.

— Прости, что не объяснила тебе, почему встречаюсь с Пабло. Прости, что обманула тебя и улетела с ним. Прости, что втянула тебя в это дело.

Джеймс ничего не ответил, и Эмили судорожно вздохнула, осознав, что связывающие их узы стали еще крепче и что теперь все будет по-другому. Рискованнее.

— Пабло назвал тебя Джеймсом Энрикесом, — добавила она хрипло. — Почему?

— Это фамилия моего отца.

— Я сказала, что ты Митчел.

— Спасибо.

Эмили поняла, что Джеймс не лгал ей.

— Откуда Пабло тебя знает?

— Мы с Бертом проводили много времени вместе.

— Откуда он знает Берта? — Эмили впилась глазами в его лицо.

— Берт заключал… сделки в… Западной Африке.

— От имени Банка Англии?

— Нет, самостоятельно.

Именно это и хотела Эмили выяснить. Джеймс был в курсе дел ее мужа. Он знал о них и молчал. Она хотела продолжить расспросы, но Джеймс, предвидя это, сменил тему:

— Ты должна поесть. Должна выпить содержимое фляжки. Важно поддержать себя физически. Мы еще не вышли из леса.

Эмили поняла его намек. Джеймс ничего не расскажет ей о том, что ему известно о деятельности Берта.

— Я хочу знать. Он был моим мужем… — начала она, не желая смиряться со своим неведением.

— И моим лучшим другом, — перебил Джеймс нетерпеливо. — Но я ничего не могу сказать тебе, пока мы не выбрались отсюда.

— Почему?

— Потому что все сложно и запутано. Честно говоря, я не в состоянии обсуждать то, что было два года назад, когда нам сегодня грозит реальная опасность.

Ладно. Уговорил. Эмили смирилась.

— Возможно, ты прав и сейчас не время. Но обещай, что, как только вернемся в цивилизацию, ты расскажешь мне правду.

— Ешь, — сказал Джеймс, смерив ее долгим взглядом.

Эмили отломила кусочек шоколада и встала. Она обошла маленькую полянку, размышляя над тем, что стало ей известно. В Нигерии Берт вел какие-то дела, и Джеймс знал об этом. Что это были за дела? Вчера ее спрашивали об оружии… О контрабанде оружия…

У Эмили внутри все похолодело. Берт и Джеймс не могли быть причастны к преступлению. Они никогда не занимались торговлей оружием. Зачем им вмешиваться в нелегальный и столь рискованный промысел? Джеймс не испытывал финансовых затруднений, а вот Берт… он был с головой в долгах.

Нет. Берт не мог ввязаться в преступный бизнес. Ни при каких условиях. Исключено!

Хотя он совершал какие-то поездки за границу, о которых не распространялся…

— В лесу легче дышится, — раздался за ее спиной голос Джеймса.

Эмили вздрогнула. Она не слышала, как он к ней приблизился. Эмили повернулась, но старалась на него не смотреть, чтобы не видеть шоколадных глаз и твердой линии губ, неумолимо притягивавших ее взор. В памяти всплыл образ семнадцатилетнего юноши-бунтаря, бросившего вызов жизни и судьбе.

— Как тебе удалось разбогатеть? — спросила вдруг Эмили. — Чтобы купить даже одну нефтяную скважину, нужно целое состояние.

— Мой родной отец оставил мне кое-какие деньги. Потом, когда отчим получил травму, ему выплатили солидную страховку. Мы всей семьей выкупили акции одного из совладельцев.

— И со временем ты стал единственным хозяином?

— Точно.

— Значит, первоначальный капитал дала тебе семья? — подытожила Эмили.

Она видела замешательство Джеймса, но не могла поверить, что он мог заниматься чем-то противоправным.

— К тому же у меня имелись и собственные сбережения, Эмми. Я удачно играл на бирже. — Он прищурился. — Почему тебя это интересует?

— Не знаю. Просто я пытаюсь сопоставить кое-какие факты. Пытаюсь разобраться.

— Разобраться в чем, Эмми?

— Во всем. Я ничего не понимаю. Я совсем не знаю тебя. Не знаю, зачем тебя разыскивает Пабло. Не знаю, как ты нашел меня так быстро, если только… — Она осеклась.

Образ Джеймса, нефтяного магната, не вязался с образом Джеймса-супергероя, успешно штурмовавшего на рассвете лагерь.

— Я полагал, что мы отложили обсуждение этой темы до возвращения домой, — заметил Джеймс и, морщась от боли, закинул за спину рюкзак.

— Я хочу знать, как тебе удалось так быстро меня найти…

— У меня есть друзья, — перебил он.

— А кто они?

— Друзья.

Да, Джеймс был немногословен. Судя по слаженным действиям, свидетелем которых она стала, подобными операциями эти люди занимались не впервые.

— А Берт тоже был с вами? — с надеждой спросила Эмили.

— Нет.

Конечно нет. Надежда, не успев родиться, растаяла. Ребята, штурмовавшие лагерь, были настоящими профессионалами. И Джеймс был профессионалом.

— Это они помогли тебе вытащить Берта из заварухи?

— В общем, да.

— Это… эти операции для тебя — не совсем хобби?

На этот раз Эмили намеревалась докопаться до истины.

— С чего ты взяла? Одни увлекаются лыжами, другие — теннисом, третьи — альпинизмом, а я предпочитаю играть в коммандос.

— Может, у тебя и пулемет есть?

— Брось, Эмми. Хватит меня допрашивать. Я сделал все, что было в моей власти, чтобы вызволить тебя из беды. Мне это не по душе. С автоматом на плече я не чувствую себя сильнее. Будь моя воля, я бы прохлаждался сейчас на Гавайях, а не торчал бы в этих чертовых джунглях в компании рептилий. Я вижу, тебя гложут какие-то сомнения. Ты мне не веришь? Считаешь меня холодным, расчетливым и безжалостным?

— Не совсем…

— Поверь, мне самому не нравится мотаться по миру и работать денно и нощно, не разгибая спины, — продолжал Джеймс. — Мне тридцать три. Я хочу обзавестись семьей, детишками, водить их в зоопарк, качать на качелях. — Он помолчал. — Но почему-то в твоих глазах я — бесчувственный робот…

— Вовсе нет! Я вижу и понимаю то, что ты чувствуешь. И твои эмоции пугают меня до смерти. Ты не холодная машина. Машины надежны, практичны и предсказуемы. Машинами управляет автоматика. Ты человек, в котором кипят страсти. Другого такого, как ты, я не знаю.

— Вот как?

Джеймс стиснул зубы, и его глаза блеснули негодованием. Он вспылил по-настоящему.

— Именно так. Я заметила, что ты не в состоянии довольствоваться малым. Ты хочешь все и сразу.

— А что в этом плохого?

— Это… непрактично.

— Непрактично?

— Нереально. Нельзя получить от жизни все. Мы можем иметь только кое-что.

— Глупости! Ты сама обозначила свои пределы. Ты не смела мечтать о большем из страха разочароваться и ограничила свои желания Бертом. И что? Ты утратила иллюзии до того, как жизнь раскрыла тебе глаза. Теперь ты думаешь, что ничего хорошего тебя уже не ожидает.

— Ничего более напыщенного и самонадеянного я в жизни не слышала.

— Но это правда. Позволь еще кое-что добавить. Однажды в прошлом ты струсила и поступила весьма характерно: по-страусиному зарыла в песок голову и просуществовала в таком состоянии почти десять лет. И за это время ни разу не задалась вопросом, почему ты одинока и несчастлива…

Эмили вспыхнула, чувствуя, что Джеймс задел ее за живое.

— Я не несчастлива!

— Пусть будет по-твоему. Только не жалуйся, дорогая, что жизнь обошлась с тобой несправедливо.

— Я не жалуюсь и так не считаю.

Он рассмеялся, чем окончательно вывел ее из себя. В негодовании Эмили подняла с земли подвернувшийся под руку обломок ветки.

— Сейчас же прекрати, а то я… я….

— Что ты сделаешь, маленькая трусливая страусиха?

Маленькая трусливая страусиха?! Эмили вытаращила глаза. Никто еще не называл ее столь обидным прозвищем. Маленькая трусливая страусиха!

Он за это заплатит.

Выставив ветку, как шпагу, Эмили бросилась на обидчика. Но Джеймс перехватил ее импровизированное оружие и обездвижил разъяренную женщину.

— Первый урок выживания, Витте…

— Маккензи!

— Никогда не переоценивай свои силы. — Молниеносным движением он выдернул ветку из ее рук. — Жизнь обошлась с тобой несправедливо много лет назад, Эмили Витте. Если бы этого не случилось, ты не помчалась бы в Нигерию выяснять причину гибели своего мужа.

— Я любила его.

— Чушь! Ты никогда не любила его. Он только тебе нравился. Ты вышла за него замуж, чтобы оставаться страусихой и прятаться от реальной жизни. — Джеймс отшвырнул ветку в сторону. — Я все сказал. А теперь идем.

Джеймс явно остался доволен своей демонстрацией силы. Эмили, от бессилия кусая губы, двинулась за ним, сердито срывая с деревьев листья.

Маленькая трусливая страусиха. Обидное прозвище не давало Эмили покою. С каждым шагом она распалялась все больше и больше и метала в спину Джеймса свирепые взгляды. Она ему еще покажет! Она вывернется наизнанку, но докажет ему его неправоту.

Джеймс назвал ее трусихой, но он и сам не лучше. Джеймс тоже предпочитал уходить от проблем. Взять, к примеру, его семью. Он практически порвал с матерью после того, как она вышла замуж во второй раз. Он отказался общаться с отчимом и почти с ним не разговаривал, хотя тот старался с ним подружиться. И как отблагодарил его Джеймс? Разве он оценил усилия отчима?

Нет.

Зазевавшись, Эмили споткнулась о торчавший из-под земли корень и растянулась на земле.

— Снова зарываешь голову в песок, милая? — саркастически заметил Джеймс, оборачиваясь.

Не подобрав язвительных слов для достойного ответа, Эмили гневно взглянула на Джеймса и яростно вытерла о брюки испачканные руки. Хоть бы на него свалилась и слегка придушила его какая-нибудь рептилия, подумала она мстительно.

— А вот это ты брось, — услышала она голос Джеймса.

— О чем ты?

— О твоем мысленном проклятии на мою голову, — пояснил Джеймс. Уголки его губ тронула лукавая усмешка. — Это уже случилось, хотя тебе еще и невдомек.

— Выходит, ты собираешься лишить меня удовольствия лицезреть, как ты сыграешь в ящик?

В глазах Джеймса сверкнули веселые искорки.

— Мне еще рано отдавать концы.

— Жаль. А то я уже размечталась, что ты сделаешь меня своей наследницей.

— Без проблем. Выходи за меня замуж, и я все завещаю тебе.

— Выйти за тебя замуж? Никогда! Я лучше останусь в джунглях.

— Неплохая идея.

Джеймс задумчиво выгнул брови и устремился вперед, прибавив шагу. Эмили едва поспевала за ним. От духоты и повышенной влажности было трудно дышать.

— Ты меня не запугаешь, Джеймс. Я знаю, ты меня здесь не бросишь одну, как бы на меня ни сердился. Ты упрямый, но не жестокий.

— Разве я говорил, что собираюсь тебя бросить? — спросил он с усмешкой. — Я останусь с тобой, дорогая. Ты и я — хорошая пара.

— Ха-ха.

— Мы поженимся.

Это уже было не смешно. Эмили остановилась.

— Никто не собирается жениться! — прокричала она ему в спину.

— Я рад, что джунгли тебе нравятся, — отозвался Джеймс, не сбавляя скорости.

Ближе к вечеру они сделали привал у реки, и Джеймс приступил к работе. Он натаскал сучьев и с помощью топорика, извлеченного из рюкзака, начал их обстругивать, подгоняя по размеру. Трудился он самозабвенно.

Его ретивость насторожила Эмили. Она даже заподозрила, что Джеймс решил заложить фундамент их первого дома. Понаблюдав еще немного, она догадалась, что Джеймс задумал соорудить нечто вроде шалаша.

— Что, это так необходимо? — съязвила Эмили и тут же прикусила язык.

— Но ты же не хочешь стать для кого-нибудь сладким обедом, — отозвался Джеймс, прилаживая ветки к длинному шесту и связывая их между собой лианами. Поверх остова он укладывал пальмовые листья.

Заразившись его энтузиазмом, Эмили принялась усердно помогать Джеймсу.

— У тебя здорово получается, — заметила она смущенно некоторое время спустя.

Он вынул из рюкзака сеть и натянул между деревьями, над которыми устроил навес. Получился вполне приличный гамак.

— Как долго мы здесь останемся? — спросила Эмили опасливо, осознавая, что в джунглях они с Джеймсом целиком и полностью зависят друг от друга. Находиться с ним наедине казалось Эмили почему-то не менее рискованным, чем в заложницах у Пабло.

— Пару дней, — ответил Джеймс.

— А потом?

— Надеюсь, за нами придет лодка.

— А если нет?

— Тогда нам придется здесь задержаться.

— А кто за нами приедет? — продолжала расспросы Эмили, будто не замечая лаконизма Джеймса.

— Друзья.

— Те же, кто помогал меня освободить?

— Те же.

Джеймс спустился к воде и вымыл руки. Когда он выпрямился, Эмили стояла рядом, подперев руками бока, и смотрела вдаль.

Джеймс невольно залюбовался ее красотой. Длинные золотистые волосы, перехваченные резинкой, спадали между лопаток. Эмили была такой желанной, что он с трудом смог побороть физическое влечение к ней. Дальнейшей жизни без нее Джеймс не представлял.

С первого дня знакомства Джеймс понял, что они предназначены друг для друга, но нежная Эмили боялась сильных чувств и диких страстей. Она боялась мечтать о большем и была готова довольствоваться малым, страшась, что не сможет получить то, что действительно хочет.

Но в их случае она ошиблась. С ним она могла мечтать о чем угодно. И получить все, что хотела.

Нужно было только убедить Эмили в том, что все еще возможно. А это была задача не из легких. Но когда Джеймс Митчел боялся трудностей?

— Мне кажется, это самое красивое место на земле, — произнесла Эмили, нарушая тишину. — Настоящий рай.

Джеймсу послышались в ее голосе нотки сожаления. Похоже, она все еще хотела, чтобы красота вернулась в ее жизнь. Он не мог ее в этом упрекнуть.

— Берт бывал в этих местах? — спросила она вдруг.

Джеймс покачал головой.

— Не думаю.

— Ему бы здесь понравилось, правда?

Глядя на Джеймса, Эмили вдруг ощутила странную смесь многообразных эмоций: тоску, сожаление, нетерпение и печаль.

— Наш брак оказался не очень счастливым, — добавила она, немного помолчав. — Но, вероятно, ты догадывался об этом. Возможно, Берт говорил…

— Никогда.

Эмили покачала головой.

— Мы постоянно ссорились. Мы… — она осеклась, подбирая слова, — мы не совсем подходили друг другу. Мне кажется, мы с Бертом ладили только тогда, когда ты находился рядом. Ты словно дополнял каждого из нас. Но, как только мы поженились, ты исчез из нашей жизни. Нам с Бертом даже не о чем стало разговаривать. Он был такой несчастный, Джеймс. Такой потерянный…

И я тоже была потерянная.

Джеймс молчал, и Эмили почудилось, будто в этот миг все проблемы мира вдруг легли ей на плечи, грозя раздавить.

— Помнишь, ты сказал, что я совершила ошибку? Ты это верно подметил. Я не должна была выходить за Берта замуж. Я пожалела об этом сразу же, как только ответила согласием на его предложение. Я сожалела об этом каждый час на протяжении всей последующей жизни… — Она закусила губу и уставилась себе под ноги, чувствуя, что к глазам подступают слезы. — Я не должна была допускать этого. Мне следовало разорвать помолвку, но я очень уважала отца Берта и боялась его огорчить.

— И еще ты боялась оставаться свободной, иначе тебе пришлось бы иметь дело со мной, — подсказал Джеймс.

— Я не представляла, что значит брак. — Эмили смахнула с ресниц слезу. — Я не представляла, во что превратится моя жизнь.

Она подняла на Джеймса глаза. Ей нестерпимо хотелось запустить пальцы в его густую шевелюру и притянуть к себе его голову. Но она поборола искушение и отвела взгляд. Как бы ей хотелось вновь ощутить себя молодой и желанной! Снова любить и быть любимой! И хоть раз в жизни принять верное решение.

От пустоты на сердце у Эмили защемило в груди. Боже, она все испортила. Но страшнее было то, что она жила в полной уверенности, что поступила правильно.

— Прости, я тебя так и не отблагодарила за то, что ты пришел на похороны Берта, — произнесла Эмили после паузы. — Я была очень рада видеть тебя. Одна я бы с этим не справилась.

— Я не мог не прийти.

— Да, но тебе пришлось бросить все свои дела. Хотя мы так и не нашли времени поговорить.

— Разве после заупокойной службы мы не разговаривали? — удивился Джеймс.

— Ты не помнишь?

— Это был тяжелый день.

Бесспорно. Кэтрин рыдала, не переставая. В церкви собралось много народа, включая газетчиков и фотографов. Джеймс приехал на службу бледный и отрешенный. Вспоминая тот день, Эмили чувствовала печаль, но горя уже не было.

— Он очень старался быть ко мне добрым.

— Он мог бы стараться лучше.

— Это можно сказать о каждом.

— Я говорю о Берте, — сурово сказал Джеймс. — Ты заслуживала лучшего. Ты заслуживала большего.

— Он не хотел умирать. — У Эмили к горлу подступил ком, и она откашлялась. — Он был еще совсем молодым. Он о многом мечтал.

— И его мечты оказались для него важнее тебя.

— Нельзя жить чаяниями другого человека. Берт любил меня, но у него имелись и свои дела. Свои цели…

— Ты только послушай себя! — с негодованием воскликнул Джеймс. — Неужели ты веришь этой чуши, которую себе внушила? Неужели всерьез полагаешь, что было важнее колесить по свету, чем проводить время с тобой?

Вопрос привел Эмили в замешательство. Она не могла на него ответить. Это был удар ниже пояса.

— Вот что я тебе скажу. Если бы ты стала моей, я бы никогда не оставлял тебя одну. Я бы дорожил каждой минутой, проведенной вместе. Если бы ты была моей женщиной, я бы знал, о чем ты мечтаешь, я бы предупреждал твои желания и заботился о твоих нуждах. Я бы сделал все, чтобы ты была счастлива и всем довольна.

Эмили зажмурилась.

— Если бы ты была моей женщиной, — продолжал Джеймс, — я бы не отпускал тебя спать без поцелуев, без любви. Я бы не выходил из дома, не сказав, как много ты для меня значишь и что жизнь без тебя пуста и не имеет смысла.

Из глаз Эмили брызнули слезы. Горькие. Жгучие.

— Ты не имеешь права так говорить…

— Имею. Я чувствовал это с первого дня нашей встречи. Ты была такая красивая, чертовски остроумная и находчивая. Ты не представляешь, как было с тобой весело и интересно. Ты объездила с отцом половину земного шара и везде чувствовала себя как рыба в воде.

— Я ненавидела переезды, — пробормотала Эмили, открывая глаза.

— Но все равно переезжала. Ты значительно облегчала жизнь своего отца, а потом жизнь Берта. А они не принимали тебя в расчет, и тебе приходилось самой о себе заботиться. Ты находила себе занятия и выглядела жизнерадостной. Это всегда меня убивало, это убивает меня и сейчас. Почему ты никогда не требовала большего? Почему тебе не приходило в голову, что ты заслуживаешь большего? Проси большего, Эмили. — Джеймс замолчал и поднес руку к ее шее. — Желай большего. Требуй большего. Ты ничего не получишь, если не будешь просить. — Он ласково провел пальцами по ее нежной коже. Движения были медленными и обольстительными. — Скажи, что хочешь большего. Скажи, что достойна большего.

— Моя мама думала, что достойна большего, — прошептала она. — И что получила? Развелась с отцом, чтобы заново выйти замуж и завести семью…

— Ты не она.

Эмили подняла на Джеймса взгляд и увидела страсть, о которой до сих пор только догадывалась. Его взгляд жег ее огнем. Джеймс был не похож на других мужчин. Он был сильным, упрямым, целеустремленным.

— Ты этого не знаешь.

— Я знаю тебя, — уверенно возразил Джеймс.

Эмили видела, как сильно он ее любит. И сила его страсти ее пугала. Ее отец обожал ее мать, и это его погубило. Эмили не хотела бы стать для Джеймса богиней на пьедестале. Она не чувствовала в себе ничего божественного. Она самая что ни есть заурядная женщина.

— Ты думаешь, что я тебя не знаю, — произнес Джеймс глубоким грудным голосом. — Ты считаешь меня дураком. — Его губы дрогнули в ухмылке. — Но я знаю тебя и знаю, почему люблю. Мне нравится, что ты всегда готова посмеяться над собой, что ты заботишься об окружающих, даешь людям второй шанс и даже третий. В том числе и мне.

— Нет.

— Да. Ты даешь мне шанс прямо сейчас.

Джеймс вдруг улыбнулся, и у Эмили подпрыгнуло сердце. Она совсем забыла, какая обезоруживающая у Джеймса Митчела улыбка. Он был неотразимо красивым, когда хотел. Неотразимым и неповторимым.

— Нет. Я не могу. Ты меня пугаешь.

— Почему ты боишься меня? — спросил он проникновенно. — Я же лучший твой друг.

Его черты смягчились, выражение лица стало мечтательным, словно Джеймс вспомнил о далеких днях, проведенных вместе, о незабываемых каникулах на Тенерифе.

Эмили тоже вспомнила о школьных годах, и от ее негодования не осталось и следа.

— Мы должны были остаться друзьями, — тихо произнесла Эмили с сожалением в голосе. — Мы должны были остаться друзьями, и когда повзрослели.

У нее снова защипало в глазах, и она отвернулась, чтобы Джеймс не увидел ее слез. Что-то она совсем расклеилась. Вероятно, на нее влияла его близость, жара, огромное синее небо и все это безумство тропической красоты…

У Эмили разрывалось сердце. Она очень любила Джеймса, он по-прежнему вызывал в ней шквал эмоций. Но в ее жизни существовал Берт, и она должна была хранить ему верность.

Эмили устало потерла лоб. В голове как-то не укладывалось, что бал у Кэтрин состоялся всего три дня назад и она только два дня находилась в Нигерии.

— Ты утомилась, — заметил Джеймс. — Поешь что-нибудь и поспи.

Его сочувственный тон только ухудшил ее состояние.

— Но ты тоже не спал, — напомнила Эмили, борясь со слезами.

Что связывало ее и Джеймса? Почему их взаимная приязнь так ничем и не закончилась?

— Да, но я привык обходиться без сна, — сказал Джеймс мягко. — Ложись в гамак и поспи. А я подежурю.

Эмили слишком устала, чтобы препираться. Она вытянулась на гамаке, каждой клеточкой своего существа ощущая присутствие Джеймса.

Он был сильный, как никто. Физически, морально и духовно. Супермен.

— У тебя нет проблем с правительством, потому что ты на него работал? — спросила Эмили сонно.

— Кто тебе это сказал? — удивился Джеймс.

— Берт.

Ну да. Кто же еще?

Джеймс видел, что Эмили задремала.

Берт, сукин сын, что ты с нами сделал?! — мысленно возопил он. Не только Эмили не может тебя забыть.

Джеймс все еще не представлял, как утаить от нее правду о Берте. Проще всего было бы познакомить ее с фактами. Джеймс мог бы подробно поведать ей, как Берт скатился вниз: фатальные решения деловых проблем — финансовые затруднения — криминальная сделка с Сани. Но такая правда потрясет Эмили. Как потрясла в свое время его.

Он понимал, почему Эмили хотелось верить в безукоризненное прошлое Берта. Она любила его. Она любила того Берта, которого знала подростком, и Джеймс слишком хорошо знал, что значит потерять близкого человека.

Но Эмили была не единственным человеком, кто любил Берта. Для Джеймса он был братом. Берт предложил ему бескорыстную любовь, которую не смогла ему дать даже семья.

Джеймс порой все еще тосковал по Берту. У него не было другого такого друга и, вероятно, уже не будет.

Временами Джеймсу нестерпимо хотелось снова услышать его заливистый смех. Никто не умел хохотать так искренне и заразительно, как Берт. Холеный и холодный внешне аристократ, Берт не укладывался в привычные рамки. Он был не таким, как все.

Джеймс улыбнулся. Вероятно, это и свело их вместе. Они оба были в душе бунтарями. Они оба бросали вызов устоям и не хотели походить на других. Они искали в жизни собственные дороги.

Берт не хотел заниматься семейным бизнесом. Банковское дело его не привлекало. Он считал его скучным. Но все же Берт пошел по отцовским стопам и преуспел вначале. Однако сытая, размеренная жизнь претила его живой натуре. Он искал приключений, мечтал о независимости. И Берт начал вкладывать деньги в сомнительные операции. Поначалу все складывалось как будто удачно, но разразился кризис, и Берт потерял все и даже больше. Это «больше» и привело его в отчаяние, потому что ему не принадлежало. Материнские сбережения, отцовские страховки, родовое поместье в Шотландии. Берт балансировал на краю пропасти.

Он был готов смириться с бедностью, но не смел сказать матери, что проиграл ее деньги и отцовский дом.

Тогда подвернулся Сани, и Берт заключил с ним сделку. Человек из семьи с безупречной репутацией продал грязному торговцу оружием государственную тайну. Берт знал, когда переводились деньги на специальные банковские счета в Западной Африке, знал, когда они будут востребованы держателями счетов. За шесть миллионов долларов Берт передал Сани в придачу и адреса банковских филиалов, посещаемых тайными агентами ЦРУ, МИб и «Моссад».

Два миллиона — за каждого офицера.

Одним из них был Джеймс.