Все мужчины негодяи?

Глава 20

В эту ночь Эвелина никак не могла заснуть. Она лежала на своем соломенном тюфяке, неподвижно уставившись на балки, подпирающие крышу маленькой хижины. Всего тридцать четыре балки. Эвелина пересчитывала их уже в пятый раз – одну за другой. Она страшно устала, но из-за переутомления сон все не приходил.

Луну окутали облака, и ее тусклый свет едва проникал в спальню сквозь маленькое оконце. Темнота комнаты как нельзя лучше соответствовала мрачному настроению Эвелины. Вот уже на протяжении двух дней она допрашивала Джастина, но ответов пока получила очень мало. Оба они предполагали, что мифический французский заговор скорее всего служил прикрытием для чего-то другого. Но для чего именно – они пока не выяснили. В общем, если не брать в расчет наступившее у Джастина улучшение, можно было бы считать эти последние два дня полностью потерянными.

Так думала Эвелина, лежа в своей постели. Она чувствовала усталость и раздражение, но тревога, которая ни на минуту не покидала ее, не давала уснуть. Девушка добровольно взвалила на себя львиную долю ухода за раненым Джастином, стараясь оставить Фаизе больше времени для отдыха. Однако верная турчанка все равно не сидела без дела, занятая то приготовлением пищи, то уборкой, то стиркой.

Эвелине пришлось признать: уход за больными ей удается намного лучше, чем все остальное. Она все чаще приходила к выводу, что готовка и уборка не ее стези. Кроме того, девушка предполагала, что, проводя больше времени с Джастином, она приобретет стойкость к его чарам. Которые – она вынуждена была скрепя сердце сознаться себе в этом – по-прежнему имели над ней власть. По крайней мере, Эвелина старалась убедить себя, что ей необходимо проводить больше времени с Джастином именно по этой причине. К ее большому неудовольствию, Эвелине приходилось замечать, что в его присутствии она скованна и пуглива, как лесная лань. «И что это со мной?» – думала она и старательно внушала себе: «Подумаешь, какой пассаж – ухаживать за раненым мужчиной, с которым у тебя была интимная связь! Ну и что? В этом нет ничего из ряда вон выходящего».

Вот что Эвелина совсем не находила забавным, так это реакцию самого Джастина на ее смущение и замешательство. Он искусно притворялся, что не замечает, какую неловкость она испытывает при общении с ним. Однако слишком уж часто делал вид, что не может обойтись без ее помощи. Это происходило всякий раз, когда ему нужно было сделать хоть малейшее движение. Раз или два наблюдательная Эвелина замечала хитрую улыбку в уголках его губ, но не посмела уличить хитреца в притворстве. Да, когда Джастин лежал без сознания, обращаться с ним ей было намного легче.

Эвелина беспокойно ворочалась с боку на бок. Чтобы поднять себе настроение, она повернулась к окну и прислушалась. Может быть, ей удастся расслышать журчание ручья, который течет рядом с домом. Но до ее ушей доносился только громкий храп Фаизы, спавшей на соломенном тюфяке в другом конце спальни. Девушка от души позавидовала крепкому сну служанки.

Вдруг в соседней комнате скрипнула половица. Эвелина приподнялась на локте и затаила дыхание. В кухне определенно кто-то находился. Однако она не слышала, чтобы кто-то до этого открывал входную дверь. Значит, это скорее всего их беспокойный пациент, нарушающий больничный распорядок. У него что, совсем отсутствует уважение к другим людям? Мало того, что они с Фаизой ухаживают за ним, как рабыни, – он еще им и поспать спокойно не дает!

Эвелина решительно поднялась с кровати. Она поправила юбки, пригладила рукой заплетенные в косу волосы. А затем прошла на цыпочках в соседнюю комнату, собираясь показать больному, кто здесь главный и кто устанавливает правила. Чем больше Джастин будет спать, тем быстрее поправится. А пока он не поправится, они не смогут вернуться в Лондон. Хотя где-то в глубине души Эвелине хотелось подольше побыть в живописной тихой сельской местности, она ни за что на свете не призналась бы в этом. Никому – даже себе. А тем более Джастину!

Тесную кухоньку освещала одинокая свеча. За столом сидел Джастин и угощался лежащими перед ним на тарелке яблоком и сыром. Вокруг его талии было намотано черное шерстяное одеяло. Это была единственная имевшаяся на нем одежда. Как будто после того, как Эвелина за несколько дней насмотрелась на его обнаженное тело, у нее выработался иммунитет к его привлекательности!

Когда она вошла, Джастин поднял голову.

– Извините, если я вас разбудил.

– Вы сейчас должны быть в постели, – проворковала она, осторожно прикрывая дверь в свою спальню.

– Я проголодался как волк.

Эвелина окинула взглядом остатки провизии и ответила:

– Вижу, этот голодный волк здесь хорошо поживился. – Она повернулась к маркизу спиной и подбросила в печь несколько поленьев. – Если вы не будете спать по ночам, вы никогда не поправитесь.

– Как я могу спать, если у меня все тело болит так, словно по нему прошлась наполеоновская кавалерия?

– Если бы вы приняли настойку опия…

– Ну уж нет, дудки! – резко возразил он. – Я уже говорил вам, что хочу сохранять ясную голову.

– Не стоит из-за этого так горячиться, – заметила девушка.

Отодвинув расшатанный деревянный стул подальше от стола, Эвелина села напротив Джастина. Ей, разумеется, совсем не обязательно разыгрывать из себя строгую начальницу и насильно заставлять его идти спать. Девушка чувствовала неловкость, ее щеки горели от смущения. Она рассеянно теребила в руках штопор, лежавший на грубо сделанном столе.

– Разве можно быть любезным, когда хочется кричать от боли?

Не поднимая на него глаз, Эвелина пробормотала:

– Поделом вам. Немного боли пойдет вам на пользу.

Посмотрев на Джастина и увидев, что в его серебристо-зеленых глазах промелькнула обида, она снова отвела взгляд. Эвелина прекрасно понимала, что ведет себя отвратительно, однако ничего не могла с собой поделать. Когда с ней рядом был Баркли, она становилась непредсказуемой. За малейшую его оплошность Эвелина готова была выплеснуть на Джастина весь свой гнев. Это неудивительно: она вынуждена денно и нощно усердно ухаживать за ним, лечить его раны. В то время как ей следовало бы заставить маркиза заплатить за свои злодеяния! Где в жизни справедливость?

Смущаясь оттого, что Джастин сидел перед ней полуголый, Эвелина устремила свой пылающий гневом взгляд в пол. От необходимости сдерживать свою ярость ей хотелось кричать.

Воцарилось тяжелое молчание.

– Нужно достать вам приличную одежду, – наконец заметила девушка, а сама в этот момент внимательно разглядывала свои юбки. Господи, какое у нее ужасно потрепанное платье!

– Знаю – это в высшей мере неприлично, но мне понравилось ходить в таком виде. Так я чувствую себя свободнее, – заявил Баркли, отправляя в рот очередной кусочек сыра. – Никогда не представлял, насколько легко чувствуешь себя, избавившись от предрассудков в виде нескольких слоев одежды. Я и вообразить себе не мог, что смогу прожить без моего камердинера. И вот вам пожалуйста! Только посмотрите на меня: я прекрасно обхожусь без его услуг!

– Это недостойно англичанина, – заметила Эвелина, глядя, как Джастин очищает яблоко от кожуры, отрезает кусочек яблока и кладет его в рот. После этого она снова опустила глаза и стала внимательно разглядывать свои сложенные на коленях руки. – И потом, Фаиза вас стесняется.

– А вы, Эвелина? Вас волнует моя обнаженная плоть? – насмешливо спросил Джастин.

Она попыталась сделать вид, что пропустила его слова мимо ушей.

– Ах да, конечно! Вы ведь ее уже видели раньше! – иронично добавил Баркли.

Щеки Эвелины стали пунцовыми, и перед ее мысленным взором мгновенно пронеслись волнующие воспоминания. Но она поджала губы, не желая попадаться на его удочку.

Маркиз наклонился к ней и добавил:

– И вы ее ласкали.

В горле у Эвелины встал комок. Она скрестила руки на груди, радуясь, что теперь ее щеки горят от гнева, а не от смущения.

– Если вы скажете еще хоть одно слово…

– И целовали…

– Довольно! – громким шепотом воскликнула Эвелина. Ей захотелось как можно скорее закончить этот разговор, который приводил ее в бешенство и… волновал. – Как вы можете так гордиться собой из-за того, что обманули невинную барышню и она сбросила с себя платье? Никогда не думала о вас как о бессовестном совратителе девушек. А вы, как выяснилось, исполнили свою роль лучше, чем любой из актеров на подмостках «Друри-Лейн»! Похоже, вы закапываете свой талант в землю.

Баркли наклонился к ней еще ближе, и его лицо оказалось на расстоянии ладони от лица Эвелины. Он почувствовал едва заметный аромат яблок.

– Всеми мыслимыми и немыслимыми способами я стремился все исправить. Но каждый раз, когда я просто пытаюсь сказать вам, что я на самом деле чувствую, вы даже не желаете меня слушать! Я же принес вам мои искренние извинения. Я ответил на все ваши проклятые вопросы. – Он стукнул кулаком по столу. – Всякий раз, когда вы прикасаетесь ко мне, вы становитесь пугливы, как новорожденный жеребенок. Как будто опасаетесь, что я стану жестоко с вами обращаться…

– Как будто вы не обращались так со мной раньше!

– Я бы пальцем вас не тронул без вашего согласия! Без вашего приглашения, черт возьми!

Эвелина вскочила с места как ошпаренная, и стул, на котором она сидела, с грохотом повалился на пол.

– Вы хотите знать, почему я дергаюсь каждый раз, когда прохожу мимо вас? Да потому что меня тошнит от одного вашего вида!

Джастин просиял. Ему не удалось скрыть, что он доволен реакцией Эвелины. Вот уже на протяжении двух дней она старательно делала вид, что он для нее – пустое место, что абсолютно равнодушна к нему. А теперь наконец ему удалось раздразнить ее и вывести из себя. До этого Эвелина заявляла, что эмоции для нее ровным счетом ничего не значат. Ну, что касается самого Джастина, – его чувства и вспыхнувшая между ними страсть имели к его теперешнему положению самое непосредственное отношение.

Маркиз лукаво улыбнулся. Грудь Эвелины вздымалась, голубые глаза горели, а щеки пылали как маков цвет. Она была просто ослепительна. Кровь закипела у него в жилах. Он решил пустить в ход свою козырную карту.

– Тошнит от одного моего вида? А когда вы целовали меня? Тогда, кажется, вас совсем от меня не тошнило!

– Так бы и убила вас, Баркли! – воскликнула Эвелина.

– Тогда вам лучше встать в очередь. – Джастин обошел вокруг стола, осторожно приближаясь к девушке. Она стала пятиться назад, пока не уперлась спиной в стену. – Я просто хочу, чтобы вы наконец забыли о своих обидах и перестали вести себя как сварливая ведьма. Если я закрою глаза, я могу подумать, что нахожусь дома вместе со своей придирчивой матушкой.

Похоже, Эвелине очень хотелось показать Баркли, что ему не удалось ее запугать. Она наклонилась вперед, оказавшись с ним нос к носу. Джастин с наслаждением вдохнул прелестный аромат лаванды.

– Я вам не проклятая леди Дракон. Хотя, возможно, у нас с ней есть что-то общее. Мы обе вас ненавидим! Я презираю вас за то, что вы сделали со мной и с моей семьей. За то, что позволяли другим использовать себя как орудие, чтобы навредить нам! Боже мой, как же вы жалки и ничтожны!

Ее слова задели Джастина за живое. Он пришел в ярость. Все смешалось у него в голове – страстное желание, гнев на себя самого, – и маркиз забыл о правилах приличия. Он шагнул к Эвелине и, навалившись на нее всем телом, прижал девушку вплотную к стене.

При этом он схватил Эвелину за руки и поднял их у нее над головой, чтобы она не смогла его оттолкнуть.

– Посмотрите мне в глаза, Эвелина! А теперь еще раз скажите, что презираете меня – человека, невольно ставшего инструментом в руках ваших врагов…

Эвелина изо всех сил пыталась вырваться. Но даже в этот момент она отдавала себе отчет в том, что не может причинить вред раненому Джастину.

Продолжая одной рукой держать девушку, другой Джастин обнял ее за плечи, и Эвелина застыла на месте.

– Что?! У вас внезапно кончились все проклятия в мой адрес? Мне кажется странным, Эвелина, что, обвинив меня во всех смертных грехах, обрушив на мою голову поток ругательств, вы при всем при этом забыли как следует пройтись по моим мужским способностям, которые я продемонстрировал вам однажды. – Рука маркиза скользнула ниже, задержавшись на груди девушки. Эвелина прислонилась к стене и стояла, не двигаясь, затаив дыхание. Ее глаза гневно сверкали.

Но Джастин почувствовал, что тело Эвелины – теплое, мягкое и такое восхитительно женственное – как прежде вожделеет его. Ее сердце возбужденно колотилось под его ладонью. Эвелина отталкивала Баркли, но не сильно и как-то неуверенно. Как будто по меньшей мере неохотно. Однако с первого взгляда можно было подумать, что она готова выцарапать ему глаза.

Сквозь мягкую шерстяную ткань платья маркиз прижался губами к ее груди. Когда он стал нежно покусывать ее сосок, с уст девушки слетел слабый стон.

Эвелина тяжело задышала.

– Это ровным счетом ничего не значит, – пробормотала она хриплым голосом. И если бы взглядом можно было убить, Джастин сейчас упал бы замертво.

Оттого что Эвелина упрямо отрицала очевидное, страсть Джастина разгоралась еще сильнее. Его рука скользнула к ее бедру, пока он нежно покусывал ее шею.

– Я знаю, вы хотите меня, Эвелина! – Джастин прижал девушку к своему разгоряченному телу, стремясь показать ей, как сильно его желание.

Повернув к нему голову, Эвелина прошептала:

– Отпустите меня! Иначе я сделаю вам больно.

– Вы не сможете сделать мне больнее, чем уже сделали, любовь моя! – Джастин покрывал поцелуями ее шею. Он подставил ей губы и сказал: – Поцелуйте меня, Эвелина.

– Нет.

– Вы сами знаете, что этого хотите.

– Нет. Не хочу. – Но охваченное жаром тело Эвелины опровергало ее слова. Она прильнула к маркизу, изнемогая от желания.

– Давайте займемся любовью, Эвелина, – жарко прошептал ей на ухо Джастин.

Ее тело обмякло, и с губ слетел слабый вздох. Джастин ринулся вперед, окрыленный ее молчаливым согласием. Хотя бы какой-то части ее существа он по-прежнему небезразличен. Ее мягкое нежное тело таяло в его объятиях.

Джастин чувствовал себя, как умирающий от голода перед миской с едой. Он проводил рукой по изгибам роскошного тела Эвелины. Его до предела возбуждало прикосновение шерстяной ткани ее платья к его обнаженной коже. Он не помнил, когда в последний раз был так возбужден.

Эвелина целовала его – сначала нежно, потом все более и более страстно и исступленно, отчего все мысли вылетели у него из головы. Она обняла Джастина за шею, ласково растрепала его короткие волосы и прижалась к нему всем телом, трепеща от безумного желания.

Покусывая мочку его уха, Эвелина хрипло прошептала:

– Ложитесь на стол.

У Баркли перехватило дыхание. Ах! О Господи! Он разомкнул их объятия. Эвелина прислонила маркиза к шероховатой на ощупь крышке стола.

Медленно, словно бы дразня его, она помогла Джастину лечь на стол. О, эта женщина воплощает в жизнь все самые смелые его фантазии! Она воистину женщина его мечты! Не помня себя, Эвелина прижималась губами к его губам, и он с готовностью подчинялся ее необузданной страсти.

Тяжело дыша, она сорвала одеяло, обмотанное вокруг пояса Джастина, и отшвырнула его в сторону. Затем сняла с него кальсоны и резким движением скинула с себя юбки. Она действовала так быстро и решительно, что у Джастина не было времени, чтобы опомниться.

С хриплым стоном Эвелина взгромоздилась на него сверху. Джастин нежно сжимал в руках ее пышные груди и через тонкую шерстяную ткань платья ласкал ее соски. Он смотрел на Эвелину, освещенную мерцающим светом свечи. От восторга она откинула назад голову и закрыла глаза. Ее щеки покрыл густой румянец, грудь вздымалась, полные губы раскрылись. Джастин никогда не видел, чтобы женщина была так восхитительна, так прекрасна в своей страсти.

Эвелина двигалась все быстрее. Он схватил ее за ягодицы, словно пытаясь удержаться. Его сердце неистово колотилось, а дыхание стало частым и прерывистым. Она так ускорила темп, так завела его, что Джастин больше не мог сдерживать себя. Слегка приподняв бедра, он глубоко погрузился в нее, наполняя ее своим семенем, чувствуя, как его существо разбивается вдребезги на мелкие кусочки.

Она громко застонала, победно сжимая его в безудержной скачке…

Все во вселенной медленно, но верно возвращалось на круги своя… Эвелина лежала на нем, и ее сердце билось в такте сердцем Джастина. Продолжая часто дышать, она села, по-прежнему сжимая его внутри себя. Все еще соединенная с ним, Эвелина убрала с лица свои золотистые волосы и посмотрела на маркиза. В ее блестящих голубых глазах он увидел растерянность.

– Все это произошло случайно, – заявила она хриплым голосом. А потом покачала головой. – Я не хотела ничего такого…

– По-моему, эта часть наших отношений – единственное, в чем есть хоть какой-то смысл, – так же хрипло ответил Джастин. Он ласково погладил ее руки и добавил: – Остальное не имеет значения.

– О Боже! У тебя течет кровь! – Она быстро спрыгнула с него и выбежала из комнаты, в мгновение ока вернувшись со свежими бинтами, кувшином и тазом.

Теперь, когда Джастин пришел в чувство, он ощущал боль во всем теле от пережитого напряжения. Грубая поверхность деревянного стола оставила ссадины у него на спине. В висках так сильно стучало, что Баркли стиснул зубы. Однако, несмотря на это, он страстно желал, чтобы Эвелина, не раздумывая, и впредь любил а его так же неукротимо и безудержно, как она это делала только что.

– Со мной все в порядке, – сумел он героически выдавить из себя.

– Нет, не все в порядке! И не притворяйтесь, что вы прекрасно себя чувствуете, – строго говорила она Джастину, прикусив пухлую нижнюю губку. Не отрывая глаз от раны, девушка беспомощно пролепетала: – Как я могла… Как мы оба могли?..

Джастин схватил ее за руку.

– Я бы прошел огонь и воду, лишь бы вы снова взгромоздились на меня верхом. Поэтому не думайте, что какая-то там жалкая огнестрельная рана меня остановит!

Эвелина опустила глаза, и ее щеки покрылись румянцем смущения – восхитительного нежно-розового цвета. Она не могла удержаться от довольной улыбки.

– Ну ладно… Давайте пока на время позабудем об этом и сосредоточимся на перевязке вашей раны.

Баркли хотел было что-то ответить, но пульсирующая боль в голове усилилась, и он не смог ничего вымолвить.

Эвелина помогла ему слезть со стола и добраться до спальни. Маркиз обессиленно повалился на кровать, с трудом сдерживаясь, чтобы не застонать от боли. Она села рядом с ним и при участии Джастина медленно и бережно размотала старые бинты. Освободившись от повязки, он облегченно вздохнул и вытянулся на постели, наслаждаясь отдыхом.

Баркли ужасно злился, что занятие любовью его так утомило. Он краем глаза взглянул на пулевое отверстие, которое жгло его огнем. Оно была маленькое, овальной формы и настолько страшное, что от одного его вида все поплыло у него перед глазами. Джастин отвернулся и стиснул зубы, твердо решив больше не смотреть на свою рану.

– Вам нехорошо? – с тревогой в голосе спросила Эвелина.

– Нет, – сдавленным от боли голосом пробормотал Джастин. – Но постарайтесь побыстрее закончить перевязку.

Своими проворными и нежными руками Эвелина вытерла остатки мази и сделала новую припарку, пахнущую мятой и льняным семенем… От боли у маркиза кружилась голова, и он закрыл глаза.

Вдруг Джастин почувствовал, как ему положили на лоб прохладное влажное полотенце, и после этого ему сразу стало легче. Он открыл глаза и поймал взгляд Эвелины, полный тревоги за него.

– Не знаю, чем я заслужил, чтобы вы так пеклись обо мне, – выдохнул Джастин.

Она не ответила и принялась растирать его плечи и руки влажным полотенцем.

Он хотел сказать Эвелине, как много она для него значит. Как ему хочется, скрываясь от всех в этой деревне, провести вместе с ней оставшуюся жизнь. Но вместо этого Джастин спросил:

– Как вы думаете, сколько времени мы можем здесь находиться?

– Не знаю. – Она снова стала холодной и отстраненной, но это не могло отменить то, что только что произошло между ними. – Мы договорились, что Анхель придет либо сегодня, либо завтра. Надеюсь, что завтра он принесет какие-нибудь новости.

– Мне очень жаль, что я сообщил вам не так много, как вам хотелось, Эвелина. Мне самому хотелось бы узнать ответы на все те вопросы, которые вы мне задали.

– Ш-ш, – прошептала Эвелина, поднося палец к губам. – Вам нужно отдыхать, Джастин. На сегодня нам обоим хватит волнений.

Он улыбнулся, с трудом продолжая держать глаза открытыми. Все его тело налилось свинцовой тяжестью.

– Такие волнения мне по душе… – пробормотал маркиз, с улыбкой на устах погружаясь в сон. У Эвелины нет к нему ненависти! Конечно же, он не обольщает себя иллюзией, что в их отношениях все светло и безоблачно. Но у нее нет к нему ненависти! В этом он абсолютно уверен!