Все золото мира

7

— Входи! — крикнула Грейс, услышав знакомый легкий стук в дверь.

В зеркале отражалось ее лицо — бледная, застывшая маска отвращения. Чертыхнувшись, Грейс взяла вторую сережку.

— Чудесно выглядишь! — бодро заговорила Хетти. — Куда вы идете?

Грейс испустила тяжелый стон.

— На ежегодный зимний бал в клубе «Сент-Эльм».

— А, понятно. Новая попытка добраться до сэра Эдмунда?

Грейс прикрыла глаза и молча кивнула. Не только перспектива новой встречи со свекром страшила ее — еще сильнее мучило воспоминание о вчерашней встрече в чулане. Неужели она и вправду желала, чтобы Дэвид Бертон ее поцеловал? С ума сошла, что ли? Должно быть, это от усталости и от переживаний. Последние несколько дней она сама не своя. Что может быть страшнее, чем поцелуй Стервятника? Как же ей повезло, что он не воспользовался ее безумием!

— Да, повезло! — упрямо пробормотала она, закусив губу.

— Грейси, ты что-то сказала?

Грейс покачала головой и потерла ноющие виски.

— Нет.

— А он очень милый, правда?

Грейс уставилась на тетушку широко открытыми глазами. Выглядела Хетти вполне нормальной: ни безумного взора, ни пены на губах. Не зря говорят, что внешность бывает обманчива.

— Надеюсь, ты говоришь о малыше Майке?

— Да нет, — невозмутимо отозвалась Хетти, — вообще-то я имела в виду Дэвида.

Из зеркала на Грейс смотрело собственное ошарашенное лицо.

— Милый?! Ничего себе милый! Да он только и знает, что унижать меня и издеваться надо мной! Милый, нечего сказать!

— А по-моему, он ведет себя безупречно. — Хетти мягко улыбнулась. — Скажи, Грег когда-нибудь мыл посуду после еды? А лампочки менял?

— Грег вырос в роскоши, — пробормотала Грейс. — Привык, что за него все делают другие.

Почему она защищает Грега? Должно быть, оттого, что тетушка вздумала сравнивать его с Дейвом. Любому, у кого есть глаза, ясно, что эти двое скроены по одной мерке — бессердечные, наглые эгоисты! И то, что Дейв помогает ей по дому, еще не означает, что он — прекрасный принц!

— Я не собираюсь с тобой спорить, — отрезала Грейс и, встав во весь рост перед зеркалом, оправила на себе платье для коктейля.

Это платье из нежно-розовой органзы, идеально облегающее стройную фигуру, Грейс сшила сама — и, надевая его, с каким-то благоговейным восхищением любовалась творением своих рук. Ей вспомнился день, когда она надела это платье впервые — во время медового месяца. Они с Грегом собирались на танцы; но, едва увидев облако тончайшей летучей ткани, украшенной абстрактными узорами и расшитой затейливыми розочками из серебряной канители, Грег заявил, что в этом платье нельзя выходить в свет — оно, мол, совершенно безвкусно, Грейс в нем выглядит, словно хиппи на маскараде. В то время. Грейс еще безоговорочно доверяла вкусу мужа; вздохнув, она убрала отвергнутое платье в шкаф и больше не надевала.

Грег покупал ей платья — роскошные, но безликие изделия известных модельеров. После смерти мужа Грейс их не носила — слишком тяжела была горечь воспоминаний.

Взволнованная воспоминаниями, она провела руками по глубокому вырезу, по рукавам-фонарикам, оправила широкий пояс и пышную юбку длиной до колен. В душе поднимался гнев на Грега, искалечившего ее жизнь, а вместе с гневом — и жажда борьбы.

— Пусть Дэвид Бертон только попробует что-нибудь сказать о моем платье! — пробормотала она.

— Ты что-то сказала, Грейси? Грейс покачала головой.

— Ничего, тетя Хетти.

Грейс снова взглянула на себя в зеркало. Выглядит она превосходно — и к черту Грега с его снобистскими замашками!

Еще одна деталь ее туалета, всегда возмущавшая Грега: простенькие сережки, подарок тети по случаю окончания школы. Грег запрещал Грейс носить эти серьги и взамен задаривал дорогими украшениями — но все они, даже обручальные кольца, давно у кредиторов…

— Я всегда считала, что светлые тона тебе идут, — заметила Хетти. — И как ты хорошо придумала подобрать волосы наверх! Вид у тебя по-настоящему утонченный.

Грейс невольно поморщилась. Она ненавидела слово «утонченный» — слишком часто его употреблял Грег. В другое время она, может быть, и не заметила бы — но сейчас ее все раздражало, и в груди все туже и туже сжимался какой-то узел. Грейс могла только надеяться, что страшится предстоящей встречи с сэром Эдмундом, а не…

А не чего-нибудь еще.

В дверь громко постучали. Сердце Грейс затрепетало, словно птичка в силке.

— Наверное, это Дэвид! — И Хетти поспешила к дверям.

— Какая неожиданность… — саркастически пробормотала Грейс.

— Ровно восемь. Какая точность! — продолжала восторгаться Хетти.

— Точен, как палач.

— Что ты сказала, дорогая?

— Да ничего. Неважно.

Хетти пожала плечами и открыла дверь.

— Вы как раз вовремя… Боже мой! — Она всплеснула руками. — Вы прекрасно выглядите!

— Спасибо, Хетти.

Глубокий голос отдался в ушах Грейс гулким эхом, словно звон колокола. Грейс, обернувшись к зеркалу, возилась с выбившейся из прически прядью — решала, подколоть ли ее к остальным или оставить так. Пожалуй, так красивее… но, с другой стороны, зря, что ли, она причесывалась? По совести сказать, на прическу ей сейчас было наплевать — просто не хотелось поворачиваться лицом к мистеру Красавчику.

— Добрый вечер, миссис Бенедикт.

— Вы что, все еще называете друг друга по фамилиям? — изумилась Хетти. — Грейс, это Дейв. Дейв, это Грейс. Будьте знакомы и ведите себя как знакомые. А я вас оставляю.

Не смей! — мысленно взмолилась Грейс. Но тетушка Хетти никогда не умела читать мысли; шаги ее скоро затихли в коридоре.

Грейс вцепилась в собственные наручные часы, словно утопающий в соломинку. Что, если их снять? Что, если не снимать? А что, если…

— Добрый вечер… Грейс.

Услышав из его уст свое имя, Грейс вздрогнула от странного предвкушения — но тут же строго одернула себя: нечего распускаться! Он грязный шантажист, он использует ее в своих целях, и к пустым любезностям его надо относиться так, как они того заслуживают!

- Вижу, вы уже готовы, — продолжал он. — Какое у вас… необычное платье.

- Это уж точно! — резко ответила она: перед глазами встало искаженное презрительной гримасой лицо Грега. — Хотите сказать, у меня нет вкуса? Так не стесняйтесь! Что поделать — какая я есть, такая есть!

Наступила тишина, нарушаемая лишь воем ветра за окном.

— «Хороший вкус — враг творчества», — изрек наконец Дейв. Грейс нахмурилась, не понимая. — Пабло Пикассо. Думаю, в творчестве этот парень разбирался.

Что он хочет сказать? Что у нее и в самом деле плохой вкус? Оскорбить хочет — или похвалить ее творческую натуру?

Готовая ответить резкостью, она обернулась… и приготовленные слова застыли на языке. Тщетно было бы отрицать правду: она прекрасно понимала, почему при одном взгляде на этого мужчину ее тетя всплеснула руками и воскликнула: «Боже мой!»

«Боже мой!» — это еще слабо сказано.

Дейв стоял перед ней, сногсшибательно красивый, в строгом черном смокинге на широких плечах и в черных брюках, плотно обтягивающих сильные мускулистые ноги. Гордая осанка дышала спокойным достоинством, а руки, засунутые в карманы, придавали ему какую-то элегантную небрежность, от которой глупое сердце Грейс забилось вдвое быстрее. Страшась того, что еще ей предстоит увидеть, она неохотно подняла взгляд к его лицу — и мгновенно утонула в полночных глазах.

Едкая горечь охватила душу Грейс. Как он смеет гипнотизировать ее взглядом? Чего надеется добиться, пробуждая в ней грубую чувственность? Ну нет, ничего у него не выйдет! Он бессердечный Стервятник, и поддаться чарам подобного человека — значит слишком низко себя ценить!

Несколько бесконечно долгих мгновений тянулось молчание. Наконец губы Дэвида изогнулись в странной, безрадостной улыбке.

- Почему бы не сказать просто «спасибо, Дейв»? — подсказал он.

- Не знаю, за что благодарить, — резко ответила Грейс.

Улыбка его угасла. Он шагнул вперед.

- Я сказал, что вы прекрасно выглядите.

- Нет, вы указали, что платье у меня необычное и Пикассо оно бы понравилось. Знаю, что Пикассо гений, но мне его стиль не близок. Догадываюсь, что вам его картины нравятся, но я предпочитаю светлое, радостное искусство! Так что, на мой взгляд, вы меня оскорбили.

Дейв устало покачал головой.

— Знаете, если я скажу, что вы — прекраснейшая из смертных, вы и здесь найдете на что обидеться. — Несколькими широкими шагами он пересек спальню, взял Грейс под руку и повел к дверям. — Уже поздно, Грейс, а вам предстоит нелегкое дело.

— Это точно, Дейв, — сладким голосом откликнулась она, — мне предстоит отправиться с вами на бал.

Ежегодный Зимний бал был в самом разгаре. Свечи в огромных канделябрах освещали просторный зал мягким романтическим светом. Столы вдоль стен ломились от угощения, а посреди зала кружились под музыку пары. За последние два часа Дейв укрепил старые связи и завел новые полезные знакомства — прежде всего с членами правления корпорации «Бенедикт Лимитед»: он улыбался, смеялся, вел светские разговоры о политике и об искусстве… и чувствовал себя последним негодяем.

Он обманывает Грейс, а она об этом не подозревает. Но Грейс никогда не согласилась бы ему помочь, если бы знала о его истинных намерениях.

Дейв не держал Грейс на коротком поводке, но время от времени бросал взгляд в ее сторону. Она держалась возле стола с закусками, но ничего не ела. Дейв мысленно выругался. Кажется ему или она и вправду похудела за эти три дня? Что она вообще ела, если не считать вчерашних оладий? Да, Бертон, умеешь ты налаживать отношения — эта женщина скорее умрет с голоду, чем поужинает с тобой!

Сэр Эдмунд Бенедикг пока не появлялся. Тем не менее Дейв провел время с пользой — Майлз Дерси и Гидеон Мэттер представили его еще одному члену правления, и теперь Дейв не сомневался: все трое на его стороне. Теперь, даже если ему не удастся наладить личный контакт с упрямым стариком, — так или иначе своего он добьется.

Прислонившись к мраморной колонне, Дейв рассеянно следил за танцующими. Оркестр заиграл танго; фигура в розовом платье привлекла взор Дейва. Грейс танцевала — танцевала с каким-то красавчиком, смотревшим на нее, как подумалось Дейву, совершенно телячьими глазами.

Задумчиво поджав губы, Дейв наблюдал за этой парой. Грейс танцевала прекрасно — ни разу не спутала шаг, не сбилась с ритма. Гибкая фигурка ее клонилась взад и вперед в такт музыке, пышная юбка облегала стройные ноги нежным розовым облачком. Дейву вдруг стало жарко. Черт побери, платье-то полупрозрачное! Юбка почти ничего не оставляет на долю воображения. Зачем она надела эту проклятую штуку — может быть, хотела его соблазнить? А что, если… Дейв тяжело поморщился, сообразив, что ревнует.

Едва дождавшись последнего аккорда, он оттолкнулся от колонны и решительным шагом направился в середину зала.

— Извините, дружище, теперь моя очередь, — сказал Дейв с обезоруживающей — как он надеялся — улыбкой, взяв джентльмена с телячьими глазами за плечо и деликатно — как он надеялся — отодвигая в сторону.

Что ты творишь, Бертон? Совсем сбрендил? — поинтересовался внутренний голос. Дейв приказал назойливому голосу заткнуться.

— Что такое? — спросила Грейс. — Сэр Эдмунд пришел?

Дейв покачал головой.

— Я подумал, почему бы нам не потанцевать.

— Потанцевать? — удивленно переспросила она.

Ее очевидное и неприятное изумление заставило его поморщиться, но усилием воли Дейв удержал улыбку.

— Вы сегодня весь вечер танцуете, так что, думаю, знаете, как это делается. — С этими словами он обхватил ее за талию и протянул ей свободную руку.

Грейс уставилась на руку Дейва, словно на привидение — что, надо сказать, тоже его не обрадовало.

— Лучше не надо.

— Черт возьми! — тихо прорычал он, взяв ее за руку и сплетая ее пальцы со своими. — Грейс, это просто танец!

Только тонкий слой ткани отделял его руку от ее нежного тела. Дейв почувствовал, как напряглись его мускулы.

— Мы же договорились, что будем вести себя по-дружески. Это часть сделки.

В ноздри ему ударил нежный цветочный аромат ее духов. До этой минуты Дейв не подозревал, что так любит цветы.

— Друзьям необязательно танцевать друг с другом.

К своему удивлению, Дейв вдруг понял, что ее упрямство не сердит его — скорее, забавляет.

— Да вы упрямы, как мул, миссис Бенедикт!

— Сперва выньте бревно из своего глаза, мистер Бертон!

Нежная, чувственная мелодия поплыла по залу, и Дейв повел свою партнершу в медленном танце.

— А вы прекрасно танцуете, — прошептал он ей на ухо.

Грейс молчала, покорно следуя за его движениями. Взглянув ей в лицо, он заметил, что. глаза у нее закрыты. Представляет на его месте кого-то другого?

— О чем вы думаете? — сам того не желая, спросил он.

Она неохотно открыла глаза — и то, что увидел Дейв, потрясло его до глубины души. Огромные зеленые глаза были полны слез. Господи, неужели он так ей отвратителен, что и танец с ним — пытка?

— Вы уверены, что хотите знать? — прошептала Грейс.

Стараясь подавить чувство вины, Дейв отвел глаза.

— Еще минута — и все закончится. — Взгляд его упал на двери зала, и знакомое лицо привлекло внимание. — Так-так…

— Что такое?

По плескавшемуся в глазах страху Грейс Дейв догадался — она уже знает ответ. Внутри у него что-то сжалось, но он подавил в себе сострадание. Дело есть дело.

— Приготовьтесь, — мягко предупредил Дейв. — Ваш свекор только что вошел в зал.

Этого еще не хватало думала Грейс, с трудом передвигая непослушные ноги. А она уже почти поверила, что свекор на балу не появится!

Но нет, как видно, она не испила свою чашу до конца. Дейв заставит ее пройти через последнее, самое горькое унижение публичный скандал.

И, словно этого недостаточно, он никак не хочет отпустить ее! Его сильная рука лежит у нее на талии, теплое дыхание обвевает ее щеки, всем телом ощущает она жар его горячего тела — и каждое мгновение этого безумного танца для нее невыносимо.

И все же… как он волшебно танцует! А запах его одеколона, смешиваясь с легким пряным запахом мужской кожи… Нет-нет, об этом она даже думать не станет!

Что, если он прочтет ее мысли? Но даже если ей удастся скрыть свои чувства от Дейва — от себя-то не скроешь. На глазах Грейс снова выступили слезы. Будь проклято ее глупое сердце — почему оно отзывается трепетом на прикосновения разных негодяев?

Одно хорошо: еще немного — и танец закончится. Грейс уже почти жаждала встречи с сэром Эдмундом. Наконец зазвучали последние аккорды…

— Вот и все, — прошептал Дейв, почти касаясь ее уха губами. — Пошли.

Грейс послушно последовала за ним. Когда они выбрались из толпы, Дейв привлек ее к себе и обвил рукой за талию.

— И не забывайте, мы друзья, — напомнил он.

Грейс кивнула.

— Я знаю правила игры.

Сэр Эдмунд с бокалом в руках стоял к ним боком и беседовал с парой средних лет. Он был в безупречном смокинге и, как всегда, причесан волосок к волоску — однако серая тень на щеках и подбородке подсказала Грейс, что старик сегодня не брился. И еще ей показалось, что он не совсем трезв. В ответ на какую-то шутку он расхохотался, громко и натужно, и его собеседники обменялись смущенными взглядами.

Сердце Грейс сжалось. Хотя со стороны сэр Эдмунд выглядел вполне благополучным и уверенным в себе, она чувствовала: ее свекор на грани нервного срыва.

— Нет, не могу! — вырвав руку, она повернулась к Дейву лицом. — Я не стану этого делать! — яростно зашептала она. — Это жестоко! Вы не знаете его так, как знаю я, ему сейчас очень больно, он на грани срыва. Вы хотите столкнуть его лицом к лицу со мной — с женщиной, которую он считает виновницей всех своих несчастий! Поймите же наконец, это подло! Даже вы не можете быть таким бездушным!

Наступило напряженное молчание: Дейв впился в лицо Грейс свирепым взглядом, на виске его пульсировала жила. До чего же он хорош в гневе! — промелькнула у нее неуместная мысль.

Дейв хотел что-то сказать, но вдруг взгляд его скользнул куда-то за плечо Грейс. Она невольно схватилась за сердце. Неужели сэр Эдмунд их заметил?

— Хорошо, проговорил Дейв и, к ее удивлению, снова взял ее за руку. — Вы правы, он сейчас не в себе, так что это пустая трата времени.

И, не успела она сообразить, что к чему, как Дейв повлек ее обратно в толпу танцующих.

— Что… что вы делаете?

— То, о чем вы просили.

— О чем я… Но я не просила вас со мной танцевать!

По крайней мере, вслух не просила, про себя добавила Грейс. А за свои мысли я не отвечаю.

Белые зубы Дейва сверкнули в циничной усмешке.

— Знаю. Вы просили меня оставить старика в покое.

— А-а… — Грейс бросила быстрый взгляд на сэра Эдмунда — он так ничего и не заметил — и снова на Дейва. — Вам стало его жаль?

Он покачал головой.

— Этого я не говорил.

— Но почему, если это правда? Ноздри его гневно раздулись.

— Не хочу, чтобы это было правдой. Скажем просто: мне вдруг позарез понадобилось потанцевать.

— И все же вам его жаль, — тихо произнесла Грейс. Сердце ее переполняла благодарность.

Дейв равнодушно пожал плечами.

— Думайте обо мне что хотите, но я не пью кровь младенцев и не обижаю больных стариков.

Грейс бросила на него недовольный взгляд, но вовремя сообразила, что сейчас лучше промолчать.

— Сэр Эдмунд в еще худшем состоянии, чем я опасалась, — заметила она.

Звучала музыка, чувственная и романтическая. Грейс кружилась в объятиях Дейва: его благородный поступок смягчил ее сердце, она примирилась с его близостью — хотя бы на один танец. Касание его теплых рук бросало ее в жар, а грудь сладко покалывало от соприкосновения с его широкой грудью.

Он прижал ее ладонь к своей груди и накрыл своей ладонью. Грейс ощутила мощное биение его сердца — и внутри у нее словно что-то взорвалось.

— Грейс… — произнес Дейв глубоким, чувственным голосом.

— Да? — В тоне ее звучало желание — а чего именно она желала, лучше было не спрашивать.

Дейв молчал, неотрывно глядя на ее губы. Грейс забыла, что значит дышать; вот сейчас, пело сердце, сейчас он меня поцелует!

— Боюсь, я снова вас оскорблю, — заговорил он наконец, — но я должен это сказать…

Сказать? Она-то думала, что он обойдется без слов! Не желая показывать свое разочарование, Грейс натянуто рассмеялась.

— Пожалуйста. Ведь наши отношения с самого начала строятся на оскорблениях.

— В самом деле, я и забыл! — Он иронично усмехнулся. — Так вот, — Дейв наклонил голову, и дыхание его обожгло щеку Грейс, — вы проявили дурной вкус один-единственный раз в жизни. Когда выбирали себе мужа.

— Что вы сказали? — изумленно спросил; Грейс.

— Вы слышали.

— Но… но почему вы мне такое говорите? — Потому что так и думаю. Это ваш муж внушал вам, что у вас нет вкуса, верно?

Грейс побледнела — при одном упоминание Грега ей вдруг стало холодно. Дейв пристально наблюдал за ее реакцией.

— Так я и думал, — проворчал он. — Грегори Бенедикт был не просто скотиной, еще и самовлюбленным болваном.

Грейс замотала головой, не в силах найти слов для ответа. Дейв произнес вслух то, что она всегда знала, но в чем стыдилась признаться даже самой себе, Однако откуда у него такая проницательность, такое знание людей? Как он сумел распознать сущность человека, которого ни разу не видел?

— И в вашем разорении тоже он виноват.

Дейв не спрашивал — он знал.

Грейс опустила глаза, чувствуя, что слезы вот-вот потекут по щекам. Как она мечтала, чтобы кто-нибудь — хоть кто-нибудь — понял, что ей пришлось пережить! Но, по иронии судьбы, этим «кем-то», проницательным и понимающим, оказался «бессердечный стервятник».

— Я не хочу об этом говорить, — дрожащим голосом прошептала она.

Оркестр плавно перешел от одного медленного танца к следующему.

— Тогда мы об этом говорить не будем, — мягко сказал Дейв.

Песнь любви парила в воздухе, и Грейс плыла по облакам в объятиях Дейва. Как ни смешно это звучит, она впервые за целый год почувствовала себя в безопасности.

— Грейс, взгляни на меня, — прошептал он. Она послушно подняла голову. Дейв мягко привлек ее к себе — грудь к груди, бедро к бедру. Теплое дыхание его обожгло губы Грейс, и сердце заколотилось как сумасшедшее.

— Твое платье прекрасно. — Он почти касался губами ее губ. — И ты…

— Ты убила моего сына!

Пронзительный вопль-рассеял чары, словно пуля, разбивающая стекло. Потная рука схватила Грейс за запястье, грубо оторвала от Дейва и развернула с такой силой, что Грейс едва удержалась на ногах.

— Ты убила его и присвоила его состояние!

Перед ней — красный, дышащий перегаром, с безумными глазами и оскаленными словно у пса, зубами — стоял сэр Эдмунд Бенедикт.

Мертвая тишина воцарилась в зале.

— Мистер Бенедикт, заговорил Дейв, — на вашем месте я бы…

— Это мое дело, — твердо прервала его Грейс, положив руку ему на плечо. Нервы ее превратились в натянутые до отказа струны. — Я сама справлюсь.

Дейв нахмурился, Грейс попыталась успокоить его слабой улыбкой и, плотно сжав губы, обернулась к свекру.

— Что, уже завела себе дружка? — злобно усмехаясь, осведомился сэр Эдмунд. — Танцуешь, развлекаешься, а мой единственный сын гниет в могиле! Бездушная тварь! Зачем ты сюда явилась? На что рассчитываешь?

Грейс стиснула зубы. Все в ней кричало, что она должна защищаться, — но рассудком Грейс понимала, что пользы от этого не будет. Сэр Эдмунд не в том состоянии, чтобы прислушаться к доводам разума.

— Что же ты молчишь? Расскажи всем, как ты убила моего сына! По закону ты невиновна, но я — я не дам тебе об этом забыть!

Такое обвинение Грейс не могла оставить без ответа.

— Сэр Эдмунд, — мягко, но решительно сказала она, — я никогда не желала Грегу зла. Вы не хуже меня знаете, что он погиб в результате несчастного случая…

— Заткнись! — рявкнул он. — Это ты его убила, ты! — И он швырнул свой бокал к ее ногам.

Бокал разбился со звоном, разлетевшись на сотню осколков. Ошеломленная Грейс не сразу заметила, что Дейв сделал шаг вперед и заслонил ее собой.