Всегда на посту

След ладони

Телефонный звонок разбудил начальника отдела областного управления милиции майора Константина Фёдоровича Рыбакова посреди ночи. Дежурный сообщил, что в селе Малютино ограблена колхозная касса, а сторож ранен.

Рыбаков отдал распоряжение о немедленном выезде оперативной группы и пошёл умываться.

— Вот тебе и выспался, — думал он, растирая полотенцем грудь и шею.

Однако раздражения или недовольства не было. За двадцать лет службы уже привык вскакивать так среди ночи, брать в руки собранный в дорогу чемоданчик и спешить на место происшествия.

Ещё на мгновение остановился перед зеркалом, пригладил чёрные, без единой седой волосинки волосы, взял на руку плащ и вышел из квартиры.

Машина уже ждала. Все члены оперативной группы были в сборе.

Через каких-то пятнадцать минут трудолюбивый «газик» с красной полосой на боку уже катился по заснеженным полям, выискивая в золотистой бескрайности путь к деревне. Служебная собака Альт нервно прижималась к коленям своего проводника, тихонько скуля, когда машину подбрасывало на ухабах. В кабине было тихо, ни один из пассажиров не нарушал молчания. Рыбаков был благодарен им за это. Тревожно было у него на душе. Вот уже более года не происходило в этом районе ни одного преступления, ни одного серьезного правонарушения. А сколько сил для этого было затрачено ими — скромными работниками милиции, сколько потрудилась общественность, чтобы добиться такого успеха! Вглядываясь в тёмные горбатые очертания сёл, мимо которых они ехали, вспоминал, как здесь было раньше. Вот Макаровка. Почти месяц пришлось ему когда-то прожить здесь, собирая материалы, которые должны были разоблачить бессовестных самогонщиков. Сначала это было дело о хулиганстве в нетрезвом состоянии. Затем оно переросло в развёрнутое наступление на «зеленого змея».

Нет, не сразу всем стали видны результаты нелёгкой, кропотливой работы сотрудников милиции и их добровольных помощников. Бывало, не успеешь закончить одно дело о каком-нибудь преступлении, как вот уже и новое. Времени мало, а разве можно оставить нераскрытым хотя бы одно преступление? Ведь неизбежность наказания за нарушение законов уже само по себе играет большую воспитательную роль. И вот на тебе! В этом районе, где, казалось, окончательно выкорчеваны корни преступности, где о ней даже забыли — и вдруг — ограблена касса! Как хотелось бы, чтобы это было делом рук какого-то случайного «гастролёра»! Скорее бы уже доехать до места происшествия.

Загоралась заря. Чётко очертился горизонт. Воздух быстро насыщался светом, как губка водой, но солнце ещё не взошло. Водитель, видимо, замечтался, потому что выключил фары только возле самого села — цели их путешествия. Через несколько минут были уже у правления. Там их встретили сотрудники районного отдела милиции. Оказалось, что сторож правления Петренко находится в больнице и допросить его сейчас нельзя. Первыми о преступлении узнали родственники сторожа.

Возвращаясь домой из соседнего села Снегирёвка, где они были на свадьбе, решили заехать по дороге к деду, поделиться с ним впечатлениями. Было полпервого ночи. Стучали-стучали — не открывает и не отвечает. В кабинете председателя колхоза горит свет. Они заглянули туда через окно. Но и там — никого. Это их удивило. Старый сторож никогда не покидал своего поста. Бывало, правда, что засыпал на дежурстве, но чтобы совсем уйти — такого не случалось. Посовещавшись, начали обходить дом. Завернув за угол, увидели в окне бухгалтерии едва заметный свет. Один из них заглянул в окно. На полу в освещённой полосе виднелись ноги человека. Кто-то лежал внизу. Тогда они и подняли тревогу.

Рыбаков приказал пустить собаку. Альт взял след под окном бухгалтерии. Сильно натягивая ремень, уверенно побежал вперёд. След вёл наискось через двор правления и дальше на ту сторону улицы, затем вдоль улицы, до поворота, там свернул в густую траву, подступавшую к забору одной из усадеб, а оттуда вдруг повёл на середину улицы и сразу исчез. За забором, к которому подходил след, на мягкой почве следов не было. Следовательно, преступник через него не перелезал. Предположение, что за забором его ждал соучастник, тоже отпадало. Зачем бы тогда он туда подходил? Судя по тому, как была смята трава, наиболее вероятным казалось предположение, что здесь преступник прятал велосипед.

Рыбаков отдал приказ привести в правление кассира с ключами от сейфа, а сам с экспертом-криминалистом капитаном милиции Яровым приступил к осмотру помещения бухгалтерии. Помощник Рыбакова старший лейтенант Коваль остался на улице.

Остановившись на пороге, Рыбаков внимательно осмотрел комнату. Никаких следов борьбы. Столы, стулья стоят, кажется, на своих местах. Пол от стены до письменного стола забрызган кровью. От мелких кровяных пятен розовеет недавно побелённая стена. Раскрытое окно подсказывает, каким путём сбежали преступники. Отметив всё это в уме, Рыбаков переступил, наконец, порог. Шаг за шагом изучали они с Яровым стены, пол, все вещи, которые были в комнате.

Затем осмотрели сейф. Первое, что привлекло их внимание, был ключ, оставленный в массивной дверце. Отделение, в котором должны были лежать деньги, было пусто.

Внимательно осмотрев ключ, Яровой попытался вытащить его. Оказалось, что это не так просто. Ключ крепко застрял в замке. Пришлось изрядно повозиться, пока его вынули. Затем Рыбаков приказал Яровому сделать анализ крови, которой была забрызгана изнутри дверца сейфа. А нет ли там отпечатков пальцев? Но ни на дверце, ни в отделении для денег отпечатков обнаружить не удалось. Не было их также и на письменном столе кассира, и на отодвинутом в сторону стуле, который, видимо, мешал преступнику подойти к сейфу.

— Константин Фёдорович, — вдруг окликнул эксперт, — а посмотрите, пожалуйста, сюда!

Внимательно осмотрев подоконник, Рыбаков увидел на нем едва заметный след ладони. Удача! Отпечаток, правда, был очень бледный, нечёткий, почти непригодный для обработки. Но всё же это немаловажная деталь.

Однако на этом перечень находок и заканчивался.

В это время Рыбакову доложили, что в кабинете председателя его ждет колхозная кассирша Мария Слюсар.

Он увидел перед собой ещё молодую женщину. Острые плечи, нервные тонкие пальцы худых рук и большие красивые глаза.

— Вот, — она положила на стол два ключа и замолчала, отведя взгляд в сторону.

«Неразговорчивая», отметил про себя Рыбаков, но после первого же заданного ей вопроса вынужден был признать, что ошибся.

Женщина начала говорить быстро-быстро, путая людей, часы, события.

Из всего, что она наговорила, пригодиться могла только одна деталь. Два года назад она потеряла ключи от сейфа. Пришлось тогда обращаться к Николаю Ганжуре. Он здесь считался мастером на все руки. Мария сначала думала, что Николай, которому до этого приходилось ремонтировать только двигатели, тракторы, сеялки, бороны и другой колхозный инвентарь, не справится с такой задачей, но он уже через три дня принёс ей два новых ключа.

Когда Мария Слюсар ушла, члены оперативной группы собрались в кабинете, чтобы обсудить результаты осмотра места происшествия. Первым попросил слова эксперт. Он обратил внимание присутствующих на оставленный преступником ключ, с таким трудом вынутый из замка сейфа.

— Сделали его давно, месяца три назад, точную дату установит экспертиза. Видите, как хорошо окислились царапины, оставленные на металле напильником? Значит, это ограбление не случайное. Преступник заранее готовился к нему. Сначала он снял отпечаток с ключа, иначе ему не удалось бы так точно скопировать форму бородки. Затем долгое время изготавливал сам ключ. Неизвестный, видимо, не специалист, потому что не обратил внимания на то, что взял заготовку для ключа слишком толстую. Поэтому он и не смог в решающий момент вынуть ключ из сейфа, а вынужден был «подарить» его нам. Есть ещё одна примета, которую преступник дал в наше распоряжение. Подоконник в правлении низкий. Высокий человек легко переступит через него, не касаясь рукой, а ему, чтобы выскочить на улицу, пришлось опереться на подоконник рукой. Следовательно, его рост не превышает 165 сантиметров.

Старший лейтенант Коваль настаивал на том, что преступник проживает в одном из трёх соседних сел: Снегирёвке, Княжьем или Вербовом. Он строил свою версию на предположении, что неизвестный пользовался велосипедом.

— Если бы он жил в этом же селе, то велосипед только мешал бы ему — большая опасность, что тебя увидят, труднее спрятаться от встречного.

Коваля поддержал проводник собаки.

— Безусловно, преступник воспользовался велосипедом, потому что иначе бы...

—...Альт никогда бы не потерял след, — закончил кто-то за него, и все дружно рассмеялись. Эти проводники всегда влюблены в своих воспитанников.

Рыбаков не мешал своим помощникам развивать рассуждения и догадки, сопоставлять факты, делать выводы. Внимательно выслушав всех, наконец заговорил и сам.

Согласился с экспертом Яровым, упрекнул старшего лейтенанта Коваля за недостаточно глубокий анализ. Предположения относительно трёх деревень заслуживают внимания, но почему старший лейтенант не сделал даже попытки точнее определить, в каком направлении поехал неизвестный после того, как сел на велосипед? А такая возможность есть, нужно только внимательнее проанализировать показания родственников сторожа, Марии Слюсар и врача.

— Мне кажется, что события разворачивались так, — продолжал Рыбаков. — Рабочий день закончился в правлении поздно. Председатель колхоза ушёл домой последним в 11 вечера. Сторож остался один. Он всегда дежурит в кабинете председателя. Но в тот день платили аванс, и Мария Слюсар сказала ему, что у неё в сейфе большая сумма денег, не розданных на трудодни, и просила посидеть в бухгалтерии. Сторож её просьбу не выполнил, но оставил на всякий случай открытыми двери бухгалтерии и кабинета председателя. Затем он, очевидно, заснул, потому что иначе преступник не смог бы незаметно пробраться в помещение.

Итак, обратите внимание на время: председатель ушёл из правления в 11 часов, пока сторож заснул, прошло не менее ещё 30 минут. А об ограблении стало известно в полпервого ночи. Получается, преступление совершено где-то между половиной двенадцатого и половиной первого. Врач сообщил, что с момента ранения сторожа до момента, когда он попал в больницу, прошло не более 40 минут. Итак, преступник, убегая в Снегирёвку, обязательно встретился бы с родственниками Петренко.

Так куда же он поехал? В Вербовое? Вряд ли. Дорога туда плохая. Там даже не дорога, а тропа, которая извивается через выемки, посадки. Туда лучше идти пешком. На мой взгляд, наиболее вероятное направление побега — на Княжье. При этом я не отвергаю предположение, что преступник местный, — закончил он.

Итак, какой из версий отдать предпочтение?

Думали ещё и ещё. Большую помощь оказал оставленный преступником ключ. Он был изготовлен по отпечатку, сделать который мог только человек, часто бывавший здесь. Коваль даже назвал двух человек, которых, по его мнению, нужно немедленно допросить: бухгалтера колхоза Охримчука и Николая Ганжуру.

Рыбаков не возражал против допроса, но предложил отложить его до следующего дня. Надо сначала ещё раз проанализировать собранные сведения и составить план расследования. Майор никогда не нарушал правила — сначала продумай ход, составь план, а потом уже начинай действовать.

На следующее утро майор начал свой рабочий день с допроса Ганжуры. В распахнутое окно залетал тёплый ветерок, раскачивал лёгкие занавески и, пошелестев на столе бумагами, замирал среди них, словно хотел проникнуть в тайну записей Рыбакова.

Вести допрос было нетрудно. Николай Ганжура держался спокойно. Подробно, не торопясь, рассказывал, когда именно ему заказали изготовить ключи, где подбирал заготовки. Оказалось, что Николай сделал три ключа, а не два, как говорила Мария.

Рыбаков попрощался с Ганжурой, а сам задумался. Новые ключи от сейфа Ганжура передал непосредственно кассирше. Это подтвердили они оба, а вот в показаниях о количестве изготовленных ключей — расхождение. Проверить, кто из них говорит неправду, невозможно, потому что в момент передачи ключей никого рядом не было. Предположим, что Ганжура. Тогда зачем он это делает? Хочет, чтобы подозрение пало на Марию? Вполне обоснованное предположение. Может случиться, что и ключ, найденный на месте преступления, тоже делал Ганжура, только намеренно изготовил его в такой непрофессиональной манере, чтобы запутать следствие. Но, может, неправду говорит Мария Слюсар? Конечно, само преступление совершила не она. Такая версия отпадает сама собой. Однако она же могла передать кому-то ключ?

И снова Рыбаков вызвал на допрос Николая Ганжуру. Расчёт был прост. Если Ганжура хочет навести подозрение на Марию, он опознает третий ключ. Тогда экспертиза легко установит, действительно ли все три ключа сделал Ганжура, потому что на предыдущем допросе он говорил, что все ключи изготавливал из одинаковых заготовок. Ещё до прихода Николая майор разложил на столе три ключа. Раскладывал долго. Перебрал несколько комбинаций: хотел, чтобы ключ, забытый преступником, не бросался в глаза. Но из этого ничего не вышло. Слишком примитивной, грубой была подделка.

— Вы изготавливали? — спросил он Ганжуру, когда тот появился по вызову.

Николай отрицательно покачал головой, затем отодвинул в сторону два принесённых Марией ключа и сказал:

— Вот мои, — затем, указывая на третий, добавил: — Разве это работа? Третьего моего ключа здесь нет.

Обсудили результаты допроса в группе. Рыбаков считал, что не верить Ганжуре нет оснований. Действительно, если бы он хотел запутать следствие, ему выгодно было бы «опознать» третий ключ. А он этого не сделал. Отпала также и версия о том, что кто-то скопировал ключ во время выполнения Ганжурой заказа. Мастер уверял, что никому не показывал ключей. Делал их вечером после работы дома, потому что хорошо понимал, какая ответственность ложится на него, человека, знающего систему замка и ключа от сейфа. Да и если бы Ганжура всё-таки пошёл на преступление и подделал ключ, то, каким бы неуклюжим внешне ни был этот четвёртый ключ, он, безусловно, не застрял бы в замке.

Напросился вывод, что к ограблению кассы причастна кассирша. Значит, необходимо как можно тщательнее проверить круг её знакомых, собрать больше сведений о её личной жизни. Сотрудникам милиции было уже известно, что у неё не совсем счастливо сложилась семейная жизнь и она одно время намеревалась уехать из деревни, уже и расчёт взяла и вещи сложила, но в последний момент почему-то передумала и осталась.

Коваль предложил без промедления провести обыск в доме Марии. Был уверен, что она так или иначе имеет какое-то отношение к преступлению. Но Рыбаков, как руководитель группы, категорически отказался от этого. Вызвал Марию Слюсар для беседы ещё раз.

Но она пришла, вернее прибежала, в правление на полтора часа раньше назначенного времени. И хотя Рыбаков, который был занят другим, попросил её прийти позже, она настаивала на приёме. Это было интересно.

Кассирша сначала хотела что-то объяснить, несколько раз сбилась, потом дрожащими от волнения руками открыла сумочку и положила на стол перед Рыбаковым ещё один ключ.

— Вот он, упал за сундук. Измучилась, пока нашла.

Рыбаков не знал, что и думать. Неужели преступник успел, несмотря на установленный за Марией надзор, передать ей ключ? Тогда это очень удачный ход. Или она действительно потеряла, а потом снова нашла ключ? Тогда это крайне безответственное отношение к служебным обязанностям.

Рыбаков вызвал на беседу бухгалтера Охримчука. Такое решение не было случайным. Бухгалтер, как и большинство людей его профессии, очевидно, имеет хорошую память. Не подскажет ли он, кто чаще всего бывает в бухгалтерии, а, значит, при удобном случае мог снять отпечаток? Но произошло неожиданное. Бухгалтер на вызов не явился. Сначала майор подумал, что Охримчук просто опаздывает, но прошло полчаса, час, а бухгалтера всё не было.

Рыбаков срочно снял с задания нескольких своих сотрудников. Бухгалтер должен быть найден! Через полчаса в кабинет зашел Коваль с председателем колхоза, который рассказал, что Охримчук ещё утром просил разрешения поехать на двое суток в город. Мол, друг заболел. Председатель обещал дать ему ответ после обеда. Но бухгалтер больше к нему не подходил.

Рыбаков вспомнил всё, что ему было известно об Охримчуке. Председатель утверждал, что другого такого работника трудно было бы найти. Когда необходимо, задерживается в правлении хоть и до ночи. Человек бухгалтер аккуратный. Правда, немного сухой, даже с друзьями не очень откровенный. Мало кто в деревне может похвастаться, что Охримчук приглашал его в гости.

Через некоторое время стало известно, что бухгалтер уехал в город. Его видели, когда он садился в попутную машину.

То, что всегда такой пунктуальный в выполнении своих служебных обязанностей Охримчук оставил без разрешения работу, было странно. Неужели он причастен к преступлению?

— Я предлагаю поговорить с его женой, — сказал Рыбакову старший лейтенант. — Она, безусловно, знает, куда уехал её муж.

Это было логично. Они втроём, Рыбаков, Коваль и председатель колхоза, вышли из правления. Немного постояли у калитки, закурили. Затем председатель, сославшись на дела, поспешил к какой-то бригаде, а Константин Фёдорович всё ещё стоял, подставив лицо с прищуренными глазами под тёплые солнечные лучи.

— Пошли, — наконец с сожалением произнес он, обращаясь к Ковалю, который всем своим видом выражал нетерпение.

Они двинулись вдоль улицы. Ещё издалека заметили возле дома жену Охримчука. Женщина натягивала между двумя большими грушами веревку. «Собирается стирать», — отметил про себя Рыбаков.

— Добрый день, хозяйка.

— Добрый день.

— А где ваш муж?

— В город поехал, к какому-то приятелю.

— Тогда, может, вы нам адрес подскажете?

— Не знаю. Муж не говорил, а я не интересуюсь.

Вот какие, оказывается, отношения между этими супругами... Рыбаков молчал. Жена Охримчука, повернувшись к гостям спиной, как будто это не к ней они пришли, начала перебирать в большой миске грязное белье.

— Ты смотри, — выпрямилась она вдруг. — Нарядился где-то чертяка. Не мог сразу сказать.

— Позвольте, — попросил Рыбаков.

Нет, он не ошибся. На пиджаке бухгалтера были большие пятна крови. Объяснить, откуда они могли взяться на одежде мужа, женщина не смогла. Получается...

— Ничего ещё из этого не следует, — охладил воинственное настроение Коваля Рыбаков, когда они вернулись с пиджаком бухгалтера в правление. — Сначала отдадим пиджак на экспертизу, разыщем самого бухгалтера, вот тогда...

— Много даст вам экспертиза! Столько времени возится с каким-то отпечатком ладони, никак не доведут до конца. Пока получим результаты обработки — пять таких преступлений раскроем.

Рыбаков недовольно скривился. Он многое прощал своему помощнику за его энергию, умение быстро выполнять любую задачу, неподдельный пыл. Но те нотки самоуверенности, недоверия к товарищам, которые сейчас прозвучали в реплике Коваля, не понравились майору. Однако он сдержал резкий ответ, который чуть не сорвался у него с губ, и начал терпеливо доказывать, что спешка не ускорит дела, а только больше его запутает.

— Поручаю вам лично отвезти пиджак на экспертизу и вернуться с результатами анализа, — с несколько подчёркнутой официальностью наконец сказал он.

— Слушаюсь, — стал по струнке Коваль. Уже у двери обернулся. — Простите, я, кажется, погорячился...

Глаза у Рыбакова стали добрее. Молодец всё-таки, умеет признавать свои ошибки. А это иногда труднее, чем не совершать их.

Рыбаков и сам с большим интересом и нетерпением ждал обработки отпечатка. Однако на все его телефонные звонки Яровой отвечал одно и то же:

— Понимаете, очень слабый отпечаток. Просто не знаю, что и делать.

Между тем нужно было допросить и самого сторожа. Врачи уверяли, что состояние пострадавшего удовлетворительное и небольшая беседа не повредит его здоровью.

Рассказ деда принёс новую неожиданность. Он уверял, что кассу ограбили не один человек, а двое, и были они в противогазах. Не жалея красок, расписывался старик, как он, услышав шуршание в бухгалтерии, бросился туда. У двери ему встретился первый преступник. Не долго думая, он оттолкнул грабителя и заскочил в комнату. У сейфа увидел вторую фигуру. Хотел скрутить руки вору, но тот выхватил из-за пояса топор и ударил отважного деда по голове. Особенно старался доказать сторож, что он не спал.

— Да, — только и сказал Рыбаков, выслушав его рассказ.

Что-то не верилось, чтобы этот невзрачный старик так легко разбросал во все стороны преступников. Но показания есть показания, и пока сотрудник милиции не убедится, что они ложные, он вынужден их учитывать.

Итак, преступники были в противогазах. Рыбаков попытался установить, у кого здесь могла быть такая необычная вещь. Проверил районный клуб ДОСААФ, средние школы, разговаривал со школьниками старших классов. Но это ничего не дало. Везде противогазы были на месте. Никуда, даже на короткое время, не исчезали. Рыбаков растерялся. А что, если он неправильно понял сторожа? Возможно, что-то не так записал, плохо провел допрос? Не может быть! С ним такого никогда не случалось. Но всё-таки?.. Не провести ли повторный допрос? Да. Ничего другого не остается.

Когда Рыбакова провели в палату, сторож спал. Рыбаков попросил сестру не будить больного и, подняв полы халата, сел на стул у кровати. Пахло хлоркой, йодоформом и ещё чем-то специфическим, больничным. Несмотря на открытые окна, в палате было душно. Рыбаков вынул из кармана платок, вытер потный лоб, шею. Большая зелёная муха влетела в окно и, покружившись по комнате, села на лицо спящего. Рыбаков махнул на неё платком — она улетела. Рыбаков поднялся со стула, подошел к окну.

— Здравствуйте, — сказал вдруг кто-то за спиной.

Он резко обернулся. Сторож смотрел на него.

— Простите, если разбудил вас.

— Ничего. Это вы меня простите. Я не спал, всё ждал, когда вы уйдёте. А вы здесь остались. Будить меня не захотели, мух отгоняли. А я же неправду тогда сказал. Боялся, что привлекут к ответственности за то, что заснул. Один был преступник и без противогаза. Только я не разглядел. Кинулся к нему и вот, как видите, получил по голове.

Возвращаясь из больницы в правление через всё село, Рыбаков думал о том, как иногда человек из-за какого-то мелкого опасения может запутать следствие. И ещё думал, как ценят люди чуткое отношение к ним. Вот несколько теплых слов, неподдельная доброжелательность — и уже есть для следствия больше, чем даёт порой самое хитрое кружево умело построенного допроса.

В правлении Рыбакова уже ждали Коваль и Яровой. На столе лежали фотографии увеличенного в несколько раз отпечатка ладони.

— Так всё-таки повезло? — воскликнул Рыбаков.

— «Повезло»! Не хотел бы, чтобы вам так везло в жизни. Что только не приходилось делать! Ну, думаю, уже ничего не получится. А потом вдруг вспомню вас — нет, надо попробовать другой способ! Немного досадовало и профессиональное самолюбие. Очень сложную пришлось провести обработку. Зато видите, как хорошо видно: на ладони, возле большого пальца, у него был нарыв или вырван кусок мяса. Поверхность кожи сильно повреждена. Значит, надо искать человека, у которого повреждена ладонь левой руки.

— А как с анализом крови?

— Всё в порядке. Сделали. На пиджаке не человеческая, а свиная кровь. Видимо, ваш подозреваемый недавно колол кабана.

«Куда же тогда делся бухгалтер и почему он исчез? Может, действительно у него просто заболел приятель?» Эта мысль одновременно мелькнула у Рыбакова и Коваля. Но ни тот, ни другой ничего не сказали. Сообщений от сотрудников милиции, которым поручили разыскать Охримчука, не было. Бухгалтер исчез...

А на следующий день он неожиданно появился в деревне. Поскольку теперь в распоряжении Рыбакова была фотокопия отпечатка ладони, он получил возможность тут же убедиться, что никакого отношения к преступлению Охримчук не имеет. К тому же проведённая по указанному бухгалтером адресу проверка подтвердила, что всё это время он действительно был у своего больного друга, с которым его связывала давняя, ещё фронтовая дружба.

И вдруг, когда невиновность бухгалтера уже, казалось, стала очевидной, в правление на имя Рыбакова пришло письмо. Оно было удивительно лаконичным — состояло всего из трёх слов: «Кассу ограбил Охримчук».

Рыбаков не знал, что и думать. Написать письмо мог преступник, но сделать это мог и кто-нибудь из тех, кто недоброжелательно относится к бухгалтеру. Единственная возможность разобраться в этом — найти автора анонимки. А не пойти ли одновременно и другим путем в поисках преступника? И Рыбаков попросил бухгалтера составить список лиц, которые чаще всего заходили в бухгалтерию, отдельно выделив тех, кто живёт в других сёлах, а работает в этом колхозе.

Сопоставляя этот список со списком людей, которые посетили село вечером накануне ограбления, Рыбаков отметил, что несколько фамилий в них совпадает.

Прежде всего он решил проверить, нет ли среди этих лиц автора анонимки. Для проведения графологической экспертизы ему принесли кучу отчётов, заявлений, которые поступали в правление в разное время. Так удалось сравнить почерки всех подозреваемых. Автора анонимного письма среди них не было. Оставался, правда, непроверенным ещё Николай Савчук, девятнадцатилетний ученик механика из колхозной ремонтной мастерской. Документов с его подписью в правлении не нашлось. Учитывая, что Савчук, вероятно, не так давно закончил школу, Рыбаков решил достать его школьное сочинение. Экспертиза показала, что сочинение Савчука и анонимное письмо написаны одной рукой...

Дальше события развивались с молниеносной скоростью. Уже через полчаса старший лейтенант Коваль привёл Савчука из ремонтной мастерской в правление колхоза. Парень сначала отрицал, что это он писал анонимное письмо.

Тогда Рыбаков показал ему его школьное сочинение, а затем познакомил с результатом многодневной работы Ярового — фотографией отпечатка ладони. Савчук сначала ничего не понял. Пришлось Рыбакову объяснить ему, в чём заключается разоблачительная суть этих документов. Поняв наконец всё, парень побледнел, с ужасом посмотрел на свою ладонь, на которой виднелся шрам возле большого пальца, и заплакал. Затем рассказал всё.

А было это так. Николай Савчук готовился к преступлению больше года. Как-то он случайно зашёл в бухгалтерию, когда кассирша вышла во вторую комнату, оставив на столе ключ от сейфа. Воспользовавшись тем, что в комнате кроме него никого не было, Савчук сделал отпечаток, а затем несколько месяцев вытачивал ключ.

Когда ключ был готов, он начал ждать подходящего момента, одновременно обдумывая детали преступления. Так он выжидал более десяти месяцев. Наконец, будучи как-то в гостях у своего дяди, он услышал, что в тот день кассирша начала выплачивать деньги за трудодни. Вечерело. Савчук правильно рассчитал, что на ночь в сейфе должна остаться ещё довольно большая сумма.

Вернувшись домой, парень лёг спать, а когда родители уснули, тихонько вышел из дома, сел на велосипед и поехал в правление колхоза. С собой взял ключ и молоток. Сторож Петренко спал. Савчук уже думал, что всё пройдет гладко, когда вдруг Петренко проснулся и зашёл в комнату.

Испугавшись разоблачения, парень ударил старика по голове и бросился к окну...

Савчука на машине повезли в Княжье, и там он показал сотрудникам милиции место на огороде, где были закопаны деньги. Их выкопали и вернули колхозу.

И снова катился по необозримым колхозным полям милицейский «газик». Только теперь в его кабине было шумно. Старший лейтенант доказывал, что Савчук стал преступником случайно. Если бы не представилась ему возможность снять с ключа отпечаток, ему бы и в голову не пришло грабить колхозный сейф. Рыбаков слушал молча. Но когда, разгорячившись в споре, Коваль попытался подвести под свою точку зрения научное определение «фактора искушения», Рыбаков не выдержал и рассмеялся. Но через минуту и посерьёзнел.

— Дело не в этом. Если человек по-настоящему честен, никакие «факторы» не сбивают его с верного пути. Конечно, в борьбе с преступностью большую роль играет устранение условий, способствующих ей. Но всегда и везде важнейшим средством искоренения правонарушений останется воспитание человека. А это, между прочим, входит и в наши, работников милиции, непосредственные обязанности.