Вселенная кластеров. Трилогия в одном томе - читать бесплатно онлайн полную версию книги автора Илья Тё (* * *) #14

* * *

Время постепенно шло, и девушки медленно приходили в себя. Жизнь в «отстойнике» возвращалась в привычное русло. По заверениям Мерелин «до утра» охранники должны были закончить процедуру нейрошунтования, а затем вывести наложниц на общий сбор для знакомства с расписанием и администрацией Школы.

Сидели, как и раньше, вдоль стен. Тихо. Вяло. Бессмысленно.

Медленно поворачивая голову, Катилина в который раз откровенно рассматривал подруг по несчастью. Признаться, он был необычайно удивлен. Конечно, в последние сутки его новой жизни (или, возможно, первые сутки его реальной жизни — смотря как считать) его удивляло многое. Но в данный момент он поражался расцветкой волос, а также некоторыми иными чисто физическими особенностями своих сокамерниц, которые стали заметны при пристальном рассмотрении.

Все девушки являлись обладательницами идеального бюста — вне зависимости от роста и комплекции. Впрочем, его грудь (в смысле — грудь шатенки «Катрины») выделялась даже на этом фоне. На коже девушек полностью отсутствовали родимые пятна, волосы, вообще какие-то кожные дефекты. Великолепные длинные шевелюры ниспадали на плечи красавиц пятью волнистыми водопадами.

«Клоны, это понятно, — подумал про себя Катилина. — Искусственные люди-изделия и должны быть изготовлены идеально». И все же… он видел пред собой нечто большее.

Цвет глаз и волос девушек был их естественным цветом!

Насколько понимал Катилина в подобных вопросах (а понимал, конечно, не много), он смотрел не на краску и не на цветные линзы. Все что он видел перед собой, являлось ему настоящим. Но какая присутствовала палитра!

Великолепная стройноногая Роксана при волосах «под кумач» имела нежно-розовые, а иногда (в зависимости от угла зрения) откровенно оранжевые зрачки. Яркие, как цветочная пыльца.

Лилит в своих синих кудряшках, напротив, смотрела на мир огромными глазами, золотистыми, как большие «винные» топазы, по карат пять каждый.

А вот чудесные локоны Эффи блистали в свете яркой потолочной лампы подобно полированному эбену, оттеняя этим удивительным блеском ярко-зеленые, почти бриллиантовые очи.

Более-менее «привычной» расцветка глаз и волос оставались только у него и у Мерелин. Мерелин владела сияющей платиной кудряшек и антрацитовым взглядом. У Каталины был шоколад в шевелюре и лед горного озера — в зрачках глаз: карий и темно-синий. Все это Катилина видел в своем отражении, прямо на полу…

Однако сочетания цветов являлись именно «цветочками»! «Ягодками», Катилина мог бы поклясться, являлись глаза окружающих его девушек. Они не просто отражали свет, а испускали зримое внутреннее сияние, озаряющее радужку, как игра искорок на плоскостях граненого алмаза.

Вот перед ним зрачки Эффи, они подернуты тонкими молниями, и когда глядишь в них, то кажется будто падаешь в бездну, со стенками из изумрудных скал…

Глаза Роксаны, вообще, более похожи на кошачьи, чем на глаза человека, с вертикальным, узким зрачком…

У Лилит — очи огромные, как маленькие блюдца, миндалевидной формы, не глаза — настоящие озера. Неужели все это — натурально?

«Конечно же нет!» — легат мотал головой.

Яркость, насыщенность зрачков, пышность их цвета и необычность фактуры, даже если не обращать внимания на саму палитру, казались слишком контрастными, жгучими. Таких не могло существовать в природе!

Кожа девушек также вызывала у него сомнения. Она поражала не только своей идеальной гладкостью и чистотой, но и чем-то еще…

Катилина задумался, в очередной раз обегая глазами «свой» прайд. Задумался и через секунду вдруг осознал, в чем состоял подвох. Он заключался в пигментации! Цвет этой гладкой, бархатной кожи как будто специально подбирали под цвет глаз и волос их носителя.

Цвет кожи девушек явно не зависел от загара (да и где бы клоны могли загореть после изготовления?), он был, по всей видимости, запрограммирован генетически.

У Лилит кожа имела оттенки голубого, с нежными венками под тончайшей, прозрачной пленкой.

У Роксаны — нежно светлая, румяная, как кровь с молоком.

У Эффи — насыщенно «загорелая», почти темная, как у мулатки. Она казалась шоколадной кошкой с глазами из изумрудов.

У Мерелин — кожа удивительно белая, холеная, почти блестящая, как поверхность матового доспеха. Но при этом невыразимо манящая, зримо теплая и ощутимо живая.

Фантастика!

В мире Катилины ничего подобного не было. Гам, вероятно, имелись клоны, но они обладали достоинствами в неких рамках «природных» показателей. Без синеволосых златоглазок и кошкоглазых красноволосок. Там, возможно, существовали проги, там применялся Хеб-сед, там существовало рабство, там делали клонов, нейрошунты, но…

Катилина вздрогнул.

А с чего он взял, что там все это было?

Отгоняя наваждение, он снова помотал головой. Воспоминания толпились под черепной коробкой шумной, крикливой толпой.

Вот он на коне, рубит пешцев, мертвым ковром стелющихся под копытами его могучего жеребца. И это понятно — ведь он легат катафрактов, латный всадник, орудующий мечом с детства, раньше, чем его научили самому расстилать себе постель. Но какого государства, какой страны? Его знамена? Герб? Гимн? Имя государя?

Катилина тихо задрожал.

Даже осознание себя женщиной не вызвало у него озноба. Но вот сейчас ледяная змея проползла по его новому искусственному хребту, жадно впиваясь зубами в каждый позвонок.

Он не помнил свой мир до конца. Многие слова, такие как «прог», «Хеб-сед», «клон», «шунт» априори казались ему знакомы. Он понимал их значение, знал их смысл, их звучание — и это было все! Ибо источник таких познаний лежал за некой гранью, за высокой, непреодолимой стеной.

«Напрячься!» — внутренне велел он себе, командным голосом, словно поднимал в бой легионы. Зажмурив глаза до боли в стиснутых глазных яблоках, он стал рыться в памяти, раздирая извилины мозга киркой и ломом. Ну же, ну!

Ничего…

Какие-то отрывки.

Место, где он умер, называлось Каталаун. Порывшись в памяти, Катилина признал, что последнее утверждение является, безусловно, бесспорным. Широкий степной ковыль, на который он пал, когда вражеская секира разрубила его бренный череп, звалось именно так — «поле Каталауна».

Но вот только что значит Каталаун? Название мира, где он жил или имя маленького клочка земли, где догнивают его бренные кости? Удивительно, но когда название места смерти появлялось в голове Катилины, перед глазами не возникало ни изображения глобуса, ни карты, что для военного, следовало признать, было более чем не обычно.

Исключительно для смысловой ориентации Катилина решил хотя бы временно именовать собственную родину, возможно выдуманную компьютером, миром Каталаунского поля или же просто — Каталауном. В качестве временного такое название годилось. А там, — решил он, — разберемся.

Имя его было Катилина. «Нет, не так! — легат помотал головой. — Я же только что его повторял!» Полное имя произносилось как Флавий Аэций Катилина. Из номена, когномена, преномена. Патриций и магистр милициум. Командующий и предводитель. Воин и полководец. Это не вызывало сомнений.

Очень легко вспомнились также прозвища родственников из его рода, длинные имена предков, панорама огромной виллы, которую его свихнувшийся разум упорно называл «фамильной», но перед глазами не всплывало никого из обитателей этой твердыни. Ни имени, ни лица.

Родители? Да, имя и фамилия есть. Его мать звали Дарой Аэциус, она была матроной из блистательного сенаторского сословия.

А отец? О, с ним дело обстояло сложнее. Имя — Гауденций, просто — Гауденций, без всяких там «номенов» и «когноменов». В прошлом — голодный разбойник и варвар. Затем — воин и офицер Империи, претор и префект, наместник одной из африканских провинций («Африканских? — мелькнуло в голове. — О, это уже хоть что-то»).

Отец звался просто — Гауденцием Африканским, но после свадьбы с красавицей Дарой из великого, но обедневшего рода он стал Гауденцием Аэцием Флором, предводителем Всадников, наместником и легатом. Как и его будущий сын Катилина…

Бывший легат вздохнул. Несмотря на поток нахлынувших скомканных воспоминаний, лица матери и отца остались скрыты за пеленой проклятого немого тумана. «Здесь пусто как в яме!» — ругнулся он и прикрыл глаза, пытаясь вызвать из памяти если не имена и слова, то хотя бы смазанные обрывки картин.

Обрывки поплыли…

Вот перед ним встают видения каких-то предметов, оружия, скачущих лошадей. Проносятся страны и города, видения узких улиц.

Внезапно картина меняется. Те же улицы накрывает тьма, а во тьме — разгораются дышащие жаром и дымом стены пожарищ. Какие-то смуглолицые люди, похожие на Глазго Деморти, почти в лохмотьях, но с добротным оружием и в мехах, на маленьких кривоногих лошадях, несутся по каменной брусчатке, стаптывая его сограждан и источая стрелы из маленьких страшных луков. Кто это? Гунны?! Они все-таки прорвались! Выхватив гладий, Катилина бросается им наперерез…

Внезапно вид меняется снова. Тот же город, те же улицы, но… все совсем по-другому. Над золочеными куполами соборов мерцают серебряные кресты. Люди в роскошных одеждах торжественно бредут за понтификом в маленькой повозке. Святой отец держит четки. Изысканные мужчины в панталонах и дамы в нарядах с огромными декольте изысканно кланяются ему.

Опять проносится вихрь, он сносит видение пред глазами, меняя его на другое.

По той же улице идет барабанщик. Он весь в красном и желтом, с синей ленточкой вокруг головы. Он собирает бойцов в кондотту, на войну с турками. На голове его шляпа с пером, а на поясе болтается стилет. Бредут лошади. Снова люди. Ночь. В ночи — центральная площадь, вот Катилина пронзает на ней какого-то подонка в синем камзоле, прямо в сердце — тонким клинком. За спиной вскрикивает дама. Клинок называется «шпагой», и в отличие от доброй могучей спаты, которой он орудовал в первом видении, его лезвие тонкое, как мизинец подростка…

Опять смена видений — перед ним тренировочный зал. Катилина выплясывает в нем вместе с учениками замысловатые «па» по паркету, кружа оружием как веером — танцор. Он — учитель?

«Терцио», «октава». Слова — такие же далекие, как «Хеб-сед» или «прог». Но более близкие ему. Ладонь развернулась ногтями вниз, сжимая призрачную шпагу, — это «терцио». Потом — обратно, развернув ногти вверх, — это «прима». Скользнуть по клинку, вывести хищное лезвие по вражеской стали — вот «ангаже». А, к черту!..

Картины под черепом мелькали все быстрее. Обрывки прошлого (прошлого ли?), фрагменты видений — нарезкой, смешанные в большом чугунном котле.

А все остальное — туман…

Подняв веки, он уперся взглядом куда-то вперед, не вполне понимая даже, что видит перед собой.

— Господи, да сколько можно! — прозвучал резкий крик. — Ну что ты уставилась на меня?!

Катилина моргнул.

Он смотрел на Лилит, прямо ей на грудь, в торчащие, розовые девичьи соски. Такие манящие когда-то.

— На свои посмотри. Отвернись, ну! Оглохла? — Лилит была явно не в себе после хорошей порции шокера.

— Извини, — только что осознавший себя Флавий Аэций Катилина отвел взгляд и действительно посмотрел «на свои». Определенно, Лилит была права — теперь для него просто не было смысла пялиться на чужие женские прелести. Ибо некуда девать собственные.

— Лилит, пожалуйста, не трогай ее, — как и прежде устало прошептала заморенная сидением Мерелин, — она же прог. Ты ведь знаешь, как молодые себя чувствуют после пробуждения…

И что?! Я должна молча терпеть? — вспыхнула Ли. — Эта сука глазеет на нас по кругу уже битый час!

Последняя фраза заставила Каталину непроизвольно сжать челюсти. И воля его, измотанная постоянным нервным напряжением последних двух суток, наконец дала сбой. Сука? Он стал медленно закипать.

Терпеть не надо, моя госпожа, — очень тихо, по отчетливо произнес бывший катафрактарий, и его новый голос впервые показался ему прежним, мужским. Он немного хрипел. — Я ведь извинился, верно?

— Моя госпожа?! — Лилит прямо взвизгнула. — Да она же психованная, вы посмотрите!!

Резко, как болванчик от пружины, экс-кавалерист вздернул голову и почувствовал, как лицо наливается кровью. Лицо — кровью, а разум — бешенством.

— Мол-чать! — медленно отрыгнул он и пронзил бездонные очи-озера синеволосой леденящим, убийственным взглядом. Таким он когда-то останавливал заносчивых щенков, мнящих себя бретерами и пытающихся задирать его на шпагах в темных переулках родного города.

Эффект оказался потрясающим — Лилит заткнулась, как от удара. Хлопнула длиннющими ресницами, открыла рот, чтобы что-то возразить, но затем, внимательно вглядевшись в зрачки сидящего напротив профессионального и множественного убийцы, словно прочитала в них что-то и быстро слепила губы. Опустив очи в иол, синеволосая красавица замолчала. Нежные плечи подавленно поникли.

Все замерли в тишине.

Посчитав на этом краткий инцидент исчерпанным, Катилина устало отвалился на стену и прикрыл лоб рукой. «Зря я так, — попенял он самому себе, — сдают нервы, сдают. Наорал на девицу — тоже мне подвиг! Впрочем, сама виновата…»

Он погрузил лицо в ладони, потер глаза, помассировал виски. Дьявол! Катилина не считал себя особым знатоком психологии, однако прекрасно осознавал, что в его положении не стоит ругаться с сокамерницами, а уж тем более их запугивать. Ему нужно собраться с мыслями, нужно больше спрашивать, а не орать. И все же привычку общаться с окружающими командным тоном изжить было нелегко.

— Хорошо, — выдавил он из себя довольно сухо, ни к кому особо не обращаясь. — Погорячились, и хватит. Я прошу прощения за этот маленький инцидент. Лилит, извини. Итак… У нас с Роксаной, как у всех новорожденных прогов, совершенно не знакомых с вашим новым чудесным миром, есть много вопросов и очень мало ответов на них. Верно, Роксана?

Рыжевласка быстро мотнула головой, то ли соглашаясь с легатом, то ли опасаясь ему перечить.

— И главный вопрос, — продолжил Катилина, — я хотел бы адресовать тебе, Мерелин, как к старшей из нашей группы. Расскажи нам о своем мире. Где мы находимся? Что нас ждет в будущем? И если возможно — расскажи поподробней.

Платиновая блондинка пожала плечами. Несмотря на «вечно испуганный» взгляд и явно менее стервозный характер, чем у синеволосой Лилит, блондинка оказалась гораздо тверже характером, и грозный голос бывшего легата ее не слишком напугал.

— Как насчет «пожалуйста»? — мрачно спросила она.

— Пожалуйста, — мирно сказал легат.

Платиновая блондинка кивнула:

— Что именно тебя интересует? Подробностей много, знать бы с чего начать.

— Да с чего угодно. Пока я поняла только одно: мы рабыни…

— Агнатки, — поправила златовласка, изящно склонив головку. — Фактически это-то же самое, но термин более верный, поскольку рабство у нас добровольное.

— Допустим, — Катилина тоже кивнул, соглашаясь. Момент «добровольности», несколько проясненный в предыдущей беседе, он решил пока опустить. — Допустим, мы — агнатки, наложницы… Мы оживлены после смерти?

— Да.

— Но наши с Роксаной миры — это фикция, они выдуманы компьютером? Их никогда не существовало?

— Вероятно. Точнее, я не знаю. Ваша память — это сборник типовых установок и анимационная видеонарезка, созданная программистами. По крайней мере, так принято считать. В общем, ты правильно поняла.

— Но тогда наша смерть…

— Тоже фикция. Вы рождены в выдуманном мире, умерли выдуманной смертью и только сейчас приступили к «нормальной» жизни. «Нормальной» в рамках местной скотской системы, разумеется. Тело клонированное, разум компьютерный. Вы — биороботы, по большому счету.

— Ага, — Катилина скривился, — а вы втроем, вместе с Лилит и Эффи, представляете собой не программное, а коренное, изначальное население этого мира. Вроде как белая кость?

— Да брось, — звонко рассмеялась Мерелин. — Мы трое в таком же гнусном положении, как и вы с Роксаной. У всех агнатов клонированные тела и разум. У нас с Лилит и Эффи, он не с ложными воспоминаниями, но все равно искусственный, поскольку вкладывается в новое тело интеллектуальной машиной. По статусу мы равны с прогами. Живые резиновые куклы, не более.

— А кто оживляет резиновых кукол?

Платиновая блондинка вздохнула и выдержала паузу, за которую можно было весьма красноречиво и смачно выругаться.

— Знаешь, — заявила она, — я объясняю подобные вещи новеньким агнаткам уже наверное в тысячный раз, но каждый раз как заново. Когда начинаешь рассказывать прогу про его будущее, то никогда… никогда не знаешь, с чего начать.

Оживили нас, разумеется, те, кто будет потом продавать. Те, кто вкладывает деньги в Хеб-сед, в производство клонированных женских тел. Те, кто закупает матрицы душ у компаний, программирующих виртуальные вероятности. Те, кто дрессирует нас, а затем… не сложно догадаться. Если ты знаешь, кто мы и для чего созданы, то остальное, по-моему, очевидно. Мы — собственность специализированной организации рабовладельцев, промышляющей массовым изготовлением коммерческих шлюх на продажу. Мы — штамповка, промышленные изделия на потоке! — Мерелин разозлилась. — Еще пояснения нужны?

Но Катилина не отступал.

— Хотелось бы внести чуть больше конкретики, — произнес он заумно. — Каким-то неизвестным образом я знаю, что такое «прог» и «Хеб-сед», а потому поверить в твои слова мне легко. Но более мне ничего не известно. Где мы вообще географически? Как называется это место? Я имею в виду не конкретно эту комнату и не эту «школу для шлюх», как ты ее называешь, ибо видит Бог, свое положение я осознала уже в полной мере… но вообще? Что за школа? Кому принадлежит? Где находится и прочее, и прочее, и прочее! Как называется этот мир? Какой сейчас век, в конце концов?

— Век? Да-а, я вижу, с объяснениями будут проблемы, — прокомментировала блондинка и хмыкнула. — Ладно, начнем по порядку…

— Конкретно, заведение называется «Высшей агнатской школой общительниц Шайрона Артели». Расположена школа в 166-м индустриальном центре кластера Седан. Говорит о чем-нибудь?.. Нет?.. Ну что же, попробую пояснить. Кластер Седан — это замкнутая искусственная вселенная. Она изготовлена нашим производителем для размещения в ней клонических фабрик и школ по дрессировке агнатов, прежде всего — искусственных проституток. Седан производит до ста миллионов агнаток в год и дрессирует еще примерно столько же.

А теперь слушай внимательно. Место, в котором ты оказалась, зовут Искусственным Мирозданием. Заметь, не вселенной, не миром, а именно Мирозданием! Вселенная — это система Миров, а Мироздание — это система Вселенных. Каждая вселенная, входящая в Искусственное Мироздание, это и есть Кластер. Улавливаешь суть?

Кластер — это не часть пространства, не планета, не звездная система и даже не галактика. А независимое, не соприкасающееся с другими, отдельное пространство — замкнутая вселенная, закрытая пространственно-временная ячейка. Ты понимаешь?

При этих словах Мерелин снова натянуто рассмеялась.

— Тебе, наверное, странно слышать подобную заумь от наложницы, но, прожив три тысячи лет более чем в сотне миров, можно многого нахвататься, даже проводя большую часть жизни в постели и забивая голову не знаниями, а известными частями мужского организма. Я не физик, конечно, но очень древняя сука и знаю, о чем говорю! По словам одного самца, который рассказывал мне все это после бурных ночей в гареме, кластер напоминает собой гигантский пузырь, раздутый в четырехмерном пространстве. Поверхность пузыря в данном случае — это наша трехмерная реальность. Если лететь по ней бесконечно долго, никуда не сворачивая, то обязательно вернешься к началу… Наш кластер Седан — это специализированный кластер для создания клонов, а потому в нем размещено очень мало звезд и планет. Однако большинство «обычных» кластеров, в отличие от Седана, значительно населенней и могут вмещать мириады галактик каждый. Только представь себе такой кластер — это подлинная, настоящая вселенная. Огромная и почти бесконечная!

— Теперь, немного об ИЦах, — продолжила Мерилин. — ИЦ № 166, в котором расположена наша школа наложниц, — это аббревиатура, сокращенная от словосочетания индустриальный центр. ИЦ представляет собой аналог завода, но только очень большого и размещенного в открытом космосе. По геометрической форме индустриальные центры похожи на большие шары-планетоиды. Впрочем, в некоторых кластерах существуют ИЦы в форме гигантских кубов, торов и даже цилиндров. Но суть не в том! Пространство любого кластера разделено на отдельные секторы, и в каждом таком секторе размещается один индустриальный центр. У ИЦа множество функций — он является административным центром и сосредоточием власти в секторе, обеспечивает подконтрольные планеты промышленной продукцией и синтезированной пищей, энергией, техникой, космическими кораблями. ИЦ является крупнейшим космопортом сектора и одновременно — его величайшим промышленным и торговым центром. Кроме того, именно в ИЦе располагаются военные части, призванные обеспечить безопасность подчиненных ИЦу миров, а также размещаются верфи для создания кораблей, способных прыгать из кластера в кластер.

— Постой… — помотал головой Катилина. — Насколько я поняла по твоему рассказу, кластеры огромны. Каждый кластер — это огромная замкнутая в себя вселенная. Но почему тогда наш ИЦ — всего лишь 166-й? Какое количество звезд он обслуживает?

— Разное, — ответила Мэри, — Это зависит от того, о каком кластере идет речь. Для идентификации каждый кластер имеет свой личный компьютерный код в форме числа из нескольких миллионов знаков. Естественно, людям не то что оперировать в общении, но даже запомнить или написать этот код просто невозможно. Поэтому каждый кластер имеет условное название в форме какого-нибудь слова. Например, наш кластер, в котором мы сейчас находимся, — это кластер Седан. Понятно, что в слове «Седан» всего пять знаков и в мироздании существует невообразимое количество других «Седанов». Но их один от другого отличает Машина, например, при переходе на космическом корабле или передаче сообщений. А для нас, людей, наш Седан, в котором мы обитаем, остается единственным в своем роде, понимаешь?

Далее, — продолжала рассказ агнатка, — наш кластер — правительственный, а не «обычный», а значит — очень маленький. Конечно, не настолько маленький как частные «карманные» кластеры, но все же не слишком большой. В нем существует всего одна галактика, и он меньше стандартных космических кластеров в несколько миллиардов раз… Как и во всяком «правительственном» кластере, в пространстве «Седана» нет планет, населенных свободными гражданами. Есть только специализированные планеты для резерваций Чужих, тюремные планеты для преступников, тренировочные планеты для спецназа и рабов-гладиаторов, а также ИЦы, на которых располагаются такие вот агнатские школы, как наша. Так что слишком много планетоидов тут не нужно. Всего в кластере «Седан» около тысячи индустриальных центров… Что касается непосредственно нашей звездной системы, где вертится ИЦ-166, то она примитивна как большинство искусственных миров, созданных не планетарными дизайнерами, а тупоголовыми чиновниками в кабинетах.

В центре системы кружиться не звезда, а сам ИЦ-166. Вокруг него десять звезд стандартного образца, — при этих словах Мерелин внимательно посмотрела на Катилину, поймет ли? — Вокруг каждой звезды — десять планет на последовательных орбитах. И того — ровно сто миров, для удобства счета. Все планеты одинаковые по размеру, климату, преобладающему рельефу. И так далее и тому подобное — штамповка, она штамповка и есть. На последующих курсах, кстати, мы побываем на одной из планет, поскольку там расположены филиалы от Высшей школы и особые лагеря для закрытых тренировок наложниц…

Мерелин невесело усмехнулась.

— Я ответила на твой вопрос?

Катилина немного помозговал. Пожалуй, описание единственного кластера, со ста планетами для удобства счета (!), поразило его не меньше, чем короткое описание всей его новой родины. Искусственное Мироздание, говоришь? Так-так, кто-то здесь заливает…

— Немного не понятно знаешь что? — неожиданно для самого себя спросил он. — Если звезды в кластере — стандартного образца, то каково расстояние до планет с учетом того, что их орбиты последовательные? — Лоб Катрины нахмурился, пробуждая в глубинах памяти неизвестные его «я» константы. — Речь идет о звездах класса G2, верно? Ближе 0,8 астрономических единиц, — продолжил он, блеснув неизвестно откуда взявшимися знаниями, — помещать планету нельзя, а то на поверхности будет слишком жарко. А уже после двух астрономических единиц будет слишком холодно, а освещение? Уже на четвертой или пятой планете при звезде G2 будет просто темно даже днем. А их целых десять, вокруг каждого светила!

Мерелин, да и остальные подруги по прайду повернули головы и поглядели на него озадаченно.

— Ого, — сказала блондинка, немного сипло от удивления. — Знаешь, ты с каждым часом удивляешь меня все больше. Откуда ты знаешь про астрономическую единицу? А про спектральную классификацию звезд? Ты ведь прог? Кроме названия, ты понимаешь, что это означает?

Катилина замялся.

— Да как-то само выскочило, — произнес он озадаченно. — Что такое G2, я, разумеется, знаю. Как и то, что такое одна астрономическая единица. Кажется… кажется это «обычный» диаметр орбиты планеты вокруг звезды класса G2, при котором на ее поверхности, так сказать в «естественном» состоянии дел, возможно проживание человека. Так? Вот только откуда это во мне — понятия не имею! Все какие-то отрывки.

Есть такая песенка: «Знаешь — ты меня пугаешь!» — пропела Мерелин. — Как раз наш с тобой случай. Что у тебя в голове, подруга?.. — Она постучала себя по виску. — Как бы там ни было, ответ на твой технический вопрос очень прост. В стандартной физике есть закон, что излучение обратно пропорционально квадрату расстояния до источника, кстати, как и гравитация. А теперь прикинь размеры нашего ИЦа и то, как мы тут ходим. Притяжение здесь, вот в этой комнате стандартное! А ведь мы находимся внутри маленькой металлической станции, диаметром десяток километров и в глубоком космосе — здесь должна царить невесомость! Но объяснение элементарно: наша наука почти произвольно регулирует излучения и гравитацию. Создатели ИЦев и кластеров способны нарушать физические законы!

Внезапно Мерелин помрачнела.

— Таким образом, — произнесла она медленно, — мы приблизились к главному вопросу. Ты спрашивала меня, кто нас создал и кому мы принадлежим. Вот ответ: Искусственное Мироздание создано и принадлежит Корпорации! Высшая школа наложниц, собственностью которой мы имеем честь быть, — Мерелин криво усмехнулась, — создана и принадлежит Корпорации! Наложницы-клоны, дрессируемые в школе, чья функция — скрашивать своим существованием досуг богатых ублюдков, созданы и принадлежат Корпорации! — Лицо Мерелин почти перекосила кривая маска. — Это ответ на твой вопрос, — закончила она, — если ты все еще не поняла, отвечаю: все что существует в окружающем тебя мире, принадлежит Корпорации!

На мгновение Катилина позволил себе отвлечься. Термин «корпорация» показался ему смутно знакомым. «Корпорация. Кумпанство. Братство купцов, — задумался он. — Или одни купец. Забавно!» В Каталауне, если ему не изменяет память, презренные мещане держали мелкие лавочки, а тут, как видно, развернулись пошире!

— Официальное название Корпорации, — продолжала тем временем Мерелин, как будто прочитав его мысли, — произносится как «Объединение предприятий Нулевого Синтеза». Более краткое словосочетание, используемое для ее официального именования, звучит как «Нулевой Синтез», или сокращенно «Нуль-Корпорация». А названием для прессы и застольных разговоров является просто «Нуль». Между прочим, все слова пишутся с заглавной буквы!

Катилина невесело рассмеялся. Нулевой Синтез? Нуль? Вселенская Корпорация по производству вселенных? Все, что рассказывала ему платиноволосая агнатка, казалось фарсом, шуткой и бредом. Однако стоило оглядеться вокруг, посмотреть на выпирающие из-под тесной одежды достоинства подруг и собственное холеное женское тело, как смех пропадал, оставляя только горечь и страх на дне удивленной рассказом подруги души.

— Но что такое «Нуль»? — резко спросил он. — Что означает эта приставка к названию?

Мерелин снова вздохнула. С одной стороны, она уже давно, много столетий назад, замучилась объяснять подобные вещи прогам. С другой стороны, пока обучение в секс-школе не началось, делать девушкам все равно было нечего. А значит, если одна из младших агнаток просила, старшая должна объяснить. Почему должна? Да потому что прекрасно помнила, как огромный пласт времени тому назад сама спрашивала у старших рабынь нечто подобное.

— «Нуль» — это еще одна вещь, о которой тебе стоит услышать, — произнесла Мерелин. — Нуль — не просто приставка к названию и конечно же не обычный математический термин, означающий пустоту. В каком-то смысле Нуль является основой нашего мира, фундаментом, на котором базируется Корпорация… Дело в том, что власть и богатство «Нуль-Синтеза» основано на единственной технологии — способности получать материю из «Нуля». Если кластер — это пространство, то Нуль — это и есть пустота. Повторюсь — я не физик, возможно, изделия Корпорации производятся вовсе не из пустоты. Возможно, существуют некие энергии, поля, эфир или сверхчастицы, которые используются синтетическими машинами Корпорации для создания атомов, молекул или квантов энергии, — я не знаю… Однако все знают факты: техника Корпорации способна производить все, что угодно, из ничего.

На деле процесс выглядит просто, — продолжала объяснять Мерелин. — Помнишь «мыльницы» в нашей адаптационной камере? Наверняка вы с Роксаной приняли их за обычный раздаточный аппарат. За стеной скрывается камера, в которой спрятаны рулоны с одеждой или печеньем, ты нажимаешь на кнопку — и простейший механизм выталкивает рулончик из камеры… Так вот, камеры хранения там нет, ты видела компактную машину нуль-синтеза. При нажатии на кнопку машина не выдавала, а синтезировала наши вещи, изготавливая их прямо на месте, мгновенно! На этой технологии основано все. Как ты можешь догадаться, Нуль-Корпорация производит не только печенье и бумажные шорты для искусственных проституток. Наши с тобой тела, бронированные планетоиды индустриальных центров, звездные галактики и даже само пространство кластеров — все это создается Нуль-технологией.

— Что значит «даже пространство кластеров»? — удивленно помотал головой Катилина. Мысль о создании из пустоты материальных объектов, даже таких больших, как планеты и звезды, в той или иной степени казалась доступной, хотя и противоречила здравому смыслу и его представлениям о природе. Однако создание пространства выходило за рамки самых смелых фантазий!

Мерелин охотно пояснила.

— Наглядно все выглядит так, — рассказала она. — Каждый кластер — это шар в четырехмерном пространстве. Поверхность шара — это наше трехмерное пространство. Специальный промышленный робот как бы надувает этот шар из существующей вселенной через маленькое отверстие — нуль-портал. Шар раздувается в ничто, создавая пространство. Сначала это пространство маленькое и сильно искривленное, поскольку замкнуто само на себя. В первые мгновения человек не сможет находиться в таком «пузыре», поскольку там слишком сильно искажается геометрия и, как следствие, физические законы. Однако шар постепенно расширяется, искривление уменьшается, пространство растет… Далее промышленный робот проникает внутрь и заполняет созданный им замкнутый «пузырь» звездами и планетами, создавая их так же, как «мыльница» создало печенье.

Впрочем, — заметила Мерелин, — у слова «нуль» есть и еще один смысл, не имеющий отношения к технологии. С точки зрения философии, «нуль» — это математическое выражение «Смерти». Нуль — это Небытие и Ничто, олицетворение энтропии, символ разрушения!

Несмотря на странный предмет их разговора, глаза блондинки при этих словах яростно разгорелись. Похоже, собственный рассказ захватил ее, или же тема, о которой она начала говорить, глубоко задевала рассказчицу за живое. Как бы там ни было, Мерелин взмахнула руками и продолжала яростно, тихим, но сильным голосом, в котором слышались нотки бушующего урагана:

— Скажи мне, — спросила она у легата, — существовали ли на твоей родине представления о загробном мире?! Конечно! Тогда «Мироздание Корпорации» и есть твой «Загробный Мир». Мир-После-Смерти! Смесь Ада и Рая, но только реальный, а не мистический… Возможно, я обрадую тебя, если скажу — я ведь тоже прог, только старше на сотни лет и сменивший несколько тел. Как и вы с Роксаной, я родилась не здесь, не в Корпорации. Я не знаю, какими были представления об устройстве реальности на твоей «программной» родине, но на моей родине, к моменту рождения некой девочки по имени Норма Джин Бейкер, — так меня звали, когда я родилась в первой жизни, — эти представления оставались достаточно прагматичными. Мы не верили в воскрешение после смерти, и как оказалось — зря!

Моя родная вселенная состояла из огромного бесконечного пространства, весьма похожего на стандартные кластеры Корпорации. — Глаза Мерелин почти светились (Катилина мог бы поклясться) от почти религиозного трепета. — Она была заполнена галактиками, состоящими из звезд, вокруг которых кружились планеты. Моя вселенная медленно расширялась и остывала, и расстояния между звездами, к тому моменту как на планетах появилась жизнь, считались столь велики, что даже смены нескольких поколений не хватило бы, чтоб их преодолеть. Согласно известным на момент моей первой смерти научным теориям, моя вселенная родилась из Большого Взрыва, породившего из себя одновременно не только материю, но и пространство и время…

Я родилась там, и там я умерла. Затем минули миллиарды лет, и моя звездная вселенная умерла вслед за мной, пожранная самым страшным из возможных чудовищ — Временем. Возможно — сгорев в огне нового Большого Взрыва, возможно — разорванная на части растущими черными дырами, возможно — остыв и превратившись в ледяную пустыню — не важно! А вот теперь представь, хотя, возможно, тебе будет трудно сначала… Представь что за пределами пространства и времени, окружающих нас сейчас, в огне Больших Взрывов рождаются вселенные, подобные моей. Их множество! Невероятное, почти бесконечное множество! Они появляются и умирают. Где-то. Когда-то. Но не здесь. Не сейчас. И биллионы существ, их населяющих, погибают вместе с ними!

С расширенными глазами, Мерелин приблизила к Катилине лицо:

— А все умершие воскрешаются тут. Во вселенных Нуля. В Корпорации! Вокруг нас — загробный мир, Катилина. И пусть он строго научен, наполнен удивительной техникой и космическими кораблями, пусть в нем нет места мистике и чудесам, но это именно Загробный Мир. Ибо все мы — воскрешены после смерти.

Она покачала головой, истово, как будто хотела вытрясти из нее все мысли.

— Не понимаю, как это возможно, — сказала блондинка. — Говорят, в одной из звездных вселенных вроде той, в которой я родилась, случайно появился НЕКТО, способный преодолеть великий предел, что называется Смертью и Пустотой, антиподом существования. Перед гибелью своей вселенной, этот некто создал для себя первое искусственное пространство, смог шагнуть за границу небытия, сделать невозможное, пережить собственную реальность и создать для себя… другую.

Она обвела все вокруг руками:

— Именно в этой другой реальности мы сейчас и живем… Вселенные, возникшие в огне больших взрывов, называются «Естественным Мирозданием». Местом, где родилось и умерло Человечество… А вселенные созданные Корпорацией — «Искусственным Мирозданием», «Арт Континиум», если быть точной! От Естественных Мирозданий сейчас не осталось следа. Не осталось не только мертвых планет и потухших звезд — само пространство в них схлопнулось, а время истекло, понимаешь?..

Так что не стоит слишком отчаиваться, если ты прог, — грустно улыбнулась Мерелин. — Ведь основой для всех программных миров стали огромные массивы информации, которые творцу «Искусственного Мироздания» удалось пронести из «Естественного Мироздания» в свои новые пространства и времена… В свое время, две тысячи лет назад, когда я ненадолго оказалась свободной, я много дней провела за изучением древних файлов и почти уверена — мой мир существовал на самом деле. Вот только… когда? И, пожалуй что — где?.. Как бы там ни было, я уверена, что я — настоящий человек, только воскрешенный спустя миллиарды лет, после гибели собственной реальности, в реальности совершенно иной… в Мире-После-Смерти-Миров!

Мерелин прикрыла глаза.

— Вот и ответ на все твои вопросы, — заключила она. — Мы — агнатки, клоны-рабыни в школе для искусственных шлюх. Школа находится в индустриальном центре — стальном городе-шаре, расположенном в искусственном кластере. Искусственный кластер — это гигантская вселенная, сотворенная нуль-технологией из пустоты. Созданные природой «естественные» вселенные давно погибли, не оставив после себя ничего. Но перед этим люди смогли создать для себя «искусственные» вселенные и сбежать в них от Времени… Твой новый дом — это творение Нуль-Синтеза от начала и до конца. В искусственном пространстве вращаются рукотворные планеты и звезды. А на них живут клоны, воскрешенные с памятью мертвецов!..

Некоторое время после получения ответов Катилина просто молчал, тупо уставившись в пол. Мозг его лопался от непереваренной информации. Он потрогал лоб — похоже, у него поднялась температура, череп пронзала тупая боль от умственного перенапряжения.

— И все же, — сказал он наконец, скорее от удивления, чем из желания спорить, — название «Нуль-Корпорация» звучит слишком напыщенно. Вне зависимости от размеров ваша Корпорация это ведь, по сути, всего лишь обычная хорошо организованная структура, только очень большая. Ну как, скажем, большая мастерская со множеством ремесленников или сверхзавод со множеством филиалов (тут Катилина походя снова удивился тому, что в голове само собой всплыло слово «завод», и при этом он вполне понимает, о чем хочет сказать), только создающим не обычные товары, а пусть вселенные и воскрешенных людей… Кстати, насколько велика Нуль-Корпорация? Ты можешь назвать численность ее сотрудников, число входящих в нее вселенных-кластеров? Что-нибудь такое?

Но на этот раз Мерелин пропустила вопросы настырного прога мимо ушей.

— Зато название Нуль-Корпорации, — мрачно заявила блондинка, — весьма точно описывает ее суть. Тебе ведь известно, что количество после определенного предела переходит в качество? Дело вовсе не в числе сотворенных Корпорацией искусственных вселенных и не в количестве принадлежащих ей рабов. Дело в том, кто их создает! Знаешь, кто является бессменным владельцем Корпорации «Нулевой Синтез» и единственным Творцом «Искусственного Мироздания»?

— Сам бог зла, должно быть, — рискнул пошутить Катилина, вспомнив недавнюю процедуру регистрации клонов.

Но шутка оказалась не к месту.

— Ошибка, — произнесла Мэри коротко. — Официально он считается Богом Смерти.

— Чего? — Глаза легата полезли на лоб. — Богом смерти? Ты шутишь!

Но Мерелин только резко подняла руку и отрицательно помотала головой, не отрывая своих чудесных, но проницательных глаз от лица Катилины.

— Довольно об этом! — воскликнула она решительно. — Очень скоро ты многое узнаешь сама. Времени до общего сбора осталось мало — поверьте, нам следует отдохнуть…

Поза 4