Всемирная история. Новый взгляд

В течение более миллиона лет люди жили маленькими мобильными группами, находили себе пищу в дикой среде и занимались охотой. Когда позволяли условия, они собирались в большие группы, а иногда, когда они могли полагаться на особенно богатые источники пищи, даже становились полуоседлыми.

Затем, за относительно короткий промежуток времени после окончания последнего ледникового периода, примерно в 10 000 году до н.э. этот стабильный и сбалансированный образ жизни начал меняться. По всему миру люди начали селиться в определенных местностях и вместо того, чтобы просто собирать растения, стали их высаживать на специальных участках земли. В то же время были одомашнены некоторые животные.

Менее чем за 10 000 лет этот образ жизни распространился по всему земному шару. Группы собирателей и охотников остались — но их стремительно вытесняли в пограничные области и в те места, которые нельзя было использовать под сельское хозяйство. К XX веку сохранилось всего лишь несколько таких групп — ныне их изучают антропологи. Переход к сельскому хозяйству был фундаментальным шагом в человеческой истории и привел к тому, что мы называем цивилизацией и записанной человеческой историей.

3.1. Почему сельское хозяйство?

Главный вопрос состоит в том, почему произошла эта перемена в хорошо приспособленном образе жизни. В соответствии с более ранними теориями предполагалось, что преимущества сельского хозяйства столь очевидны, что к нему следовало перейти сразу же, как только человеческий гений, знания и технологии получат соответственное развитие. Ныне такие простые ответы кажутся куда менее очевидными.

Работы по исследованию сообществ охотников и собирателей показывают, что их жизнь относительно легка — не надо прилагать много усилий для добычи пищи, которая обеспечивала бы сбалансированную и питательную диету и достаточно свободного времени. Что же касается сельского хозяйства, то с ним связано немало проблем. На него затрачивается намного больше усилий, чем на собирательство и охоту, особенно во время посадки и сбора урожая. Большую часть года урожай надо где-то хранить, что приводит к потерям и возможному воровству. Пусть даже являясь более продуктивным, чем собирательство и охота, сельское хозяйство завязано на несколько культур, что ведет к нехватке продовольствия и даже голоду в неурожайные годы.

Переход к сельскому хозяйству произошел не сразу, а в процессе нескольких попыток по всему земному шару, с использованием разных растений и животных. Основными центрами земледелия стали Юго-Западная Азия, Китай, Месоамерика (Центральная Америка), Анды, тропические области Африки и Юго-Восточной Азии. Намного труднее понять, что происходило в тропиках, так как вследствие влажного климата лишь очень немного остатков растений находят там при археологических раскопках. Таким образом кажется очевидным, что нельзя применить простое объяснение к каждому случаю.

Выдвинутая несколько лет назад теория приводит доводы в пользу того, что сельское хозяйство возникло в тот момент, когда мировое население достигло такого уровня, что группы охотников и собирателей с трудом находили новые территории для добычи пищи. Таким образом, у них не было иного выхода, кроме как обратиться к более интенсивным способам добывания пропитания, требовавшим больших усилий. Это может частично объяснять случившееся в сравнительно плотно населенной Юго-Западной Азии — но вряд ли подходит для Месоамерики, где первые признаки сельского хозяйства становятся очевидны лишь через 700 лет после первого заселения американского континента.

В прошлом эти фундаментальные изменения называли «неолитической революцией», связывая ее с появлением гончарного ремесла и первых маленьких городов. Однако люди могут вести оседлый образ жизни и без сельского хозяйства — например, коренные жители североамериканского побережья Тихого океана создали высокоорганизованное сообщество, основанное на использовании местных морских ресурсов. У других групп гончарное ремесло существовало и без сельского хозяйства. Самые первые гончарные изделия были сделаны в Японии примерно 10 000 лет до н.э. группами охотников и собирателей культуры Дзёмон — они продолжали их делать еще в течение 10 000 лет и совсем не занимались сельским хозяйством.

Перемены, последовавшие за переходом к сельскому хозяйству, были далеко не революционными — никто его не «изобретал», процесс шел в течение тысячелетий, внося лишь небольшие изменения в привычный образ жизни от поколения к поколению. Одним из важных аспектов этих перемен был так называемый «эффект храповика». Как только группа начинала получать больше продовольствия, количество ее членов резко возрастало, что делало невозможным возврат к менее интенсивным методам добычи пищи.

Авторы последних работ по этому сложному вопросу считают, что переход к сельскому хозяйству следует рассматривать не как внезапный прорыв, а как часть сложного эволюционного процесса, включающего в себя интенсификацию взаимодействия между человеком, растениями и животными. Группы охотников и собирателей изменяют окружающую среду, способствуя росту необходимых им растений, используя такие методы, как контролируемые поджоги, создание орошаемых территорий и посадка новых растений. Также очевиден тот факт, что примерно 30 000 лет назад группы людей в Евразии были не просто охотниками, преследующими попадавшиеся им стада. Они использовали более совершенные и эффективные тактики управления стадами и могли тщательно отбирать своих жертв. Все эти техники могут рассматриваться как пути к полномасштабному сельскому хозяйству. Технологии обработки орехов и диких злаков (камни для перемола, пестики, ступки и емкости для хранения) появились около 20 000 лет назад — еще до развития сельского хозяйства.

Однако описанный процесс не остановился с появлением последнего. Человек продолжал одомашнивать одни виды животных и растений и отказываться от других. От одомашнивания крупного рогатого скота до «революции производных продуктов» — использования его для получения молока и молочных продуктов — прошло несколько тысяч лет. Одомашненные виды позже распространились по всему миру и выращивались в разных странах.

По всему миру люди одомашнивали разных животных и растения, в зависимости от тех видов, что были распространены в дикой среде обитания. Однако некоторые их черты были сходными. Вероятно, первым одомашненным животным стал волк — но не для того, чтобы обеспечить пропитание. Собаки, произошедшие от волка, дарили человеку свою дружбу, питались остатками человеческой пищи и, вероятно, помогали ему в охоте. Но человек сосредоточил свое основное внимание на мирных медленных животных, неприхотливых в пище и уже живущих в больших группах под управлением вожака — например, овцах и козах. Домашние животные отделялись от диких и постепенно, путем селекции, получали те или иные необходимые людям признаки.

Большинство культурных злаков самоопыляемые. Это качество позволило первым крестьянам легко отделить их от диких собратьев. Дикие виды очень быстро разбрасывали свои семена, а первые крестьяне автоматически выбирали те, которые дольше оставались на растениях. Такой подход быстро — в течение нескольких лет — еще сильнее отделил одомашненные виды, превращая их в растения, у которых семена отделялись лишь искусственно, с помощью молотьбы. Это ставило способность растения размножаться в зависимость от человека.

Тем не менее разнообразие видов одомашненных растений и животных, наряду с различной скоростью этого и других процессов, происходящих в то время в мире, заставляют подойти к изучению этой самой фундаментальной перемены в человеческой истории на основании регионального подхода.

3.2. Юго-Западная Азия

Именно здесь (из Леванта через юго-восточную Турцию в горы Загрос в Иране) начиналось сельское хозяйство, и именно здесь оно наиболее тщательно изучено. Были найдены дикие предки всех одомашненных растений и животных и все те области, где они были распространены. Большое количество археологических раскопок обеспечило нас сведениями о том, как изменялся способ добывания пищи у разных человеческих групп.

Генетические исследования растений, используемых первыми крестьянами, указывают, что каждое растение одомашнивалось лишь однажды. До сих пор не известно, где это произошло, случилось ли это в одном месте, а потом распространилось — или наоборот, разные группы людей одомашнили разные растения, а потом обменялись ими между собой? Очевидно, что животные были приручены по отдельности, по большей части в горах Загрос, а затем распространились далее на запад.

Какие животные и растения были одомашнены? Самым важным злаком стала пшеница, превосходящая все остальные по питательной ценности. Изначально одомашненные виды — эммер[6] и однозернянка — более не выращиваются. Они были вытеснены хлебной пшеницей и твердой пшеницей (дурум). Дикорастущая однозернянка все еще широко встречается в Юго-Западной Азии, особенно в северном Ираке и Иране, и все еще выращивалась в средневековой Европе. Эммер был, вероятно, самым важным из ранних видов пшеницы, а ареал его дикого произрастания ограничивался Левантом, северным Ираком и Ираном. Оба вида собирались в дикой среде обитания в течение тысяч лет до того как были одомашнены. По пищевой ценности они превосходили домашнюю пшеницу, а недавние эксперименты показали, что урожай этих диких растений мог достигать 8 центнеров с гектара — объема урожая в средневековой Англии.

Ячмень пользовался меньшей популярностью, несмотря на то, что он мог выдерживать более суровые климатические условия, чем пшеница. Он мало использовался в хлебопечении, но быстро стал популярен в качестве сырья для производства пива. Рожь могла расти в еще более трудных условиях. Она происходит из восточной Анатолии и Армении, но ее редко находят при археологических раскопках. Овес сначала считался сорняком на возделываемых полях и лишь позже превратился в сельскохозяйственную культуру, использовавшуюся, главным образом, в умеренных условиях Европы.

Наравне со злаками были одомашнены бобовые растения. Такое сочетание обнаруживается во всех исторических центрах одомашнивания, так как оно необходимо для сбалансированной диеты. Дикие формы чечевицы, гороха и бобов произрастали в Юго-Западной Азии, собирались в дикой среде наряду с однозернянкой и эммером и были одомашнены примерно в то же время.

Первым одомашненными животными была армянская разновидность западно-азиатского муфлона (предка домашней овцы), впервые одомашненная где-то южной Анатолии или северной Сирии, а также персидская дикая коза (предок современных форм), впервые одомашненная в горах Загрос.

Как и почему были одомашнены эти разнообразные виды диких животных и растений? Самые ранние признаки сложных стратегий собирательства и охоты, приобретенных человеком по мере развития его знаний и технологий, наблюдаются в левантской культуре Кебаран. Она относится к 18 000 году до н.э. и, таким образом, современна передовым группам Европы ледникового периода. Более тысячи лет народ Кебаран вел полуоседлую жизнь в пещерах на этой территории. Они собирали зерна всех растений, которые в последствии были одомашнены, хотя делали это не очень интенсивно. Их главные усилия были направлены на эксплуатацию больших стад газелей. Они составляют более четырех—пятых костей из археологических раскопок. Можно предположить, что стадами управляли и занимались селекцией, что близко к полному одомашниванию.

Культура Кебаран просуществовала до 10 000 года до н.э., когда климатические изменения, связанные с окончанием ледникового периода, повлекли за собой значительные перемены в растительности Леванта. Группы охотников и собирателей приспособились к ним, лишь слегка изменив свои методы поиска пищи. С потеплением климата растения, чей ареал составлял небольшие территории, быстро распространились по всему региону. В частности, в изобилии появились дикие злаки — эммер, однозернянка, ячмень — а вместе с ними дубы, миндальные и фисташковые деревья (все они хорошие источники пищи).

Карта 4. Юго-Западная Азия: места происхождения сельскохозяйственных культур

Новая Натуфийская культура распространилась вдоль побережья и холмов из южной Турции в долину Нила. Она базировалась на широком использовании диких злаков и хорошо разработанной сложной технологии сбора и обработки зерен. В своем распоряжении представители этой культуры имели костяные серпы с кремневыми лезвиями, ручные мельницы, жернова, ступки и пестики. Параллельно они занимались разведением газелей. Легко доступная в дикой среде пища обеспечивала постоянные поселения и маленькие деревни. Наиболее изучена деревня Абу Хурейра в Сирии около Евфрата. Эта была маленькая деревенька, состоявшая из хижин под тростниковыми крышами, в которых проживало 300—400 человек. Их основной пищей была дикая однозернянка, рожь и ячмень, росшие поблизости, также люди охотились на большие стада газелей, заходивших в их края весной.

Деревни, подобные Абу Хурейра, показывают нам своим примером, что занятия сельским хозяйством не были обязательным условием выживания оседлого сообщества, если из дикой среды можно было добыть достаточное количество пищи. На территории Леванта было большое количество таких деревень. Люди вели подобный образ жизни примерно на протяжении 2000 лет, пока снова не изменился климат.

Климат Земли продолжал меняться и после окончания ледникового периода. Левант становился более засушливой областью, примерно как современное Средиземноморье. В результате этого уменьшились территории, пригодные для роста диких трав, что привело к кризису Натуфийской культуры. Ответные действия некоторых из ее представителей породили занятие сельским хозяйством. Деревни, такие как Абу Хурейра, были покинуты; часть людских групп, вероятно, вернулась к кочевому образу жизни, когда существование их полностью зависело от охоты и собирательства. Другие, медленно приспосабливающиеся к оседлому образу жизни и зависящие от собираемых ими в окрестностях диких злаков, отказались от мобильности как средства борьбы с недостатком продовольствия. Вместо этого они начали сажать злаки вокруг своих поселений. Это помогло им поддерживать существующий образ жизни и продолжать использование своих методов обработки и хранения зерна. Без сомнения, это был очень важный шаг.

Первые признаки этих перемен видны в деревнях, расположенных по берегам исчезающих озер в долине Иордана около 8000 года до н.э. В целом переход к сельскому хозяйству в Леванте занял около 2000 лет. Этот процесс можно изучать по результатам 150 раскопок на данной территории. В первые несколько сотен лет быстрое одомашнивание, по-видимому, происходило в нескольких местах на границе пояса растительности средиземноморского типа, но потом распространилось и на другие районы. Старое представление об сельскохозяйственных общинах как о «колонистах», занимавших новые угодья, сейчас уже не используется, так как слишком напоминает европейскую точку зрения начала XX века об империализме и «передовых» сообществах, которые находятся на более высокой ступени развития, чем остальные. Теперь археологи считают, что процесс смешивания и адаптации происходил следующим образом: группы охотников и собирателей перенимали навыки своих соседей, занимавшихся сельским хозяйством, не оставляя при этом собственных занятий.

Самым ранним из обнаруженных крестьянских поселений был Иерихон, процветавший примерно в 7500 году до н.э. Около 300 людей проживали на территории примерно в 10 акров в конусообразных хижинах из глиняных кирпичей. Поселение окружал огромный ров и каменная стена с большой круглой башней с внутренней лестницей. Очевидно, что все это сооружение требовало значительных усилий от жителей. Сперва полагали, что стена и башня имели оборонительное предназначение — но позже стало понятно, что ее главная цель состояла в защите от наводнений. Как и в других деревнях, мертвых хоронили в стенах дома, нередко отделяя голову и изготовляя ее копию из раскрашенного гипса.

К сожалению, раскопки в Иерихоне производились задолго до появления технологий, позволяющих сохранить остатки, которые могли бы пролить свет на ранние фазы сельского хозяйства. Раскопки в Нетив Хагдуд, в десяти милях севернее Иерихона, производились в конце 1980-х годов и дали ясную картину деревни в переходный период между собирательством и охотой и крестьянством примерно 7500—7800 годов до н.э. Деревня была вполовину меньше чем Иерихон, там жило от 20 до 30 семей, которые питались очень разнообразно. Местные ручей и мелкое озеро поставляли им моллюсков, улиток, крабов, уток и рыбу. В ближайших лесах жители деревни охотились на ящериц, грызунов, оленей, диких кабанов и газелей. Они так же собирали около 50 видов диких растений, включая злаки (однозернянку и эммер), бобы и орехи. В добавление ко всему, на легкой для обработки земле на берегу озера они выращивали единственное одомашненное растение — раннюю форму ячменя.

Это был первый шаг к сельскому хозяйству. Более резкий скачок произошел в деревне Абу Хурейра, снова заселенной около 7700 года до н.э. — после того как она пребывала в запустении в течение 3 веков из-за изменения климата. Новая деревня состояла из одноэтажных кирпичных домов разрослась до 30 акров. Сначала ее обитатели жили по-старому — пасли газелей и собирали много диких местных растений. Затем, на протяжение не более двух поколений, произошел резкий переход к сельскому хозяйству. Большое разнообразие собираемых диких растений сократилось до полудюжины выращиваемых видов (в основном однозернянка и бобовые). Разведение газелей было заброшено в пользу домашних овец и коз.

Переход к разведению овец и коз в Леванте наверняка был навязан извне — с гор Загрос и Месопотамской равнины. Эта область изучена хуже чем Левант, и, вероятно, переход к сельскому хозяйству здесь случился даже раньше, чем далее на западе. Похоже, что настоящее сельское хозяйство с его набором животных и растений действительно развилось сначала здесь. Местные группы охотников и собирателей были хорошо приспособлены к использованию большого разнообразия окружающей среды, от долин до холмов и гор. Первую стадию перехода к сельскому хозяйству можно наблюдать по результатам раскопок в Зави-Хеми и Шанидаре в горах Курдистана, датируемых 9000 годом до н.э. Вероятно, это были летние стоянки, где содержали полудомашних коз и собирали местные дикие злаки, а также диких ягнят. В Ганж-Дарех около Керманшах найдена другая сезонная стоянка, датируемая 8500 годом до н.э. Небольшая деревня в форме прямоугольника развивалась в течение 500 лет. Там выращивали коз и сажали злаки. Далее к югу, на краю Месопотамской равнины, примерно в 8000 году до н.э. была основана деревня Али-Кош. Ее жители разводили овец и коз, перегоняя их на летние пастбища на холмах. С самого начала они сажали эммер, однозернянку, ячмень и чечевицу, а на ближайшем болоте охотились на водяную дичь и ловили рыбу. Именно из этих деревень распространились на запад первые домашние животные — овцы и козы — и прижились в деревнях Леванта, занимавшихся выращиванием злаков.

Далее на севере Анатолии ранние деревни, такие как Гакилар (основанная примерно в 6700 году до н.э.), были устроены намного проще, чем деревни Леванта. Их жители не знали гончарного ремесла, используя корзины и емкости из шкур животных. Они выращивали ячмень и эммер, собирали другие дикорастущие злаки — а также, вероятно, пасли овец и коз, хотя эти животные не были, по-видимому, полностью ручными. Вскоре возникло главное поселение этого региона в Катал Гуюке. В период его рассвета, примерно в 6000 году до н.э., его площадь составляла 32 акра (примерно в 4 раза больше Иерихона), а население достигало 5000 человек. Дома были построены из высушенных на солнце кирпичей и стояли спина к спине. Сохранилась роспись на стенах, представляющая быков и женщин, исполняющих, по-видимому, ритуалы плодородия. Общество в таких городках ремесленников и жрецов явно было уже более неоднородным, чем в ранних сельскохозяйственных деревнях.

Своим процветанием Катал Гуюк был обязан контролю над местным месторождением крайне ценного обсидиана, из которого делались очень хорошие орудия труда. Это служит свидетельством торговых связей между разными селениями Леванта, Анатолии и гор Загрос. Хотя развитие сельского хозяйства в регионе происходило независимо, очевиден обмен идеями и техниками. Везде сельскохозяйственные сообщества развились около 6000 года до н.э. Оригинальные зерновые культуры стали более продуктивными благодаря селекции — первая хлебная пшеница появилась около 6000 года до н.э. в Иране, когда одомашненный эммер скрестили с дикой пшеницей и получили более стойкое растение. Наряду с этим проводилась селекция овец для получения шерсти. Крупный домашний скот, животные более трудные для приручения, был одомашнен между 7000 и 6000 лет до н.э. — хотя прошло, вероятно, еще несколько тысяч лет до того, как были отобраны животные для производства дополнительного количества молока и человек начал употреблять в пищу молочные продукты. Одомашнивание свиней впервые произошло, по всей вероятности, в районе Кайоню в Анатолии.

С переходом на сельское хозяйство прирост населения шел медленно — примерно около 10 % в столетие. Перемены были незаметны для современников, но долгосрочные последствия оказались велики. По всему региону образовывались городки и деревни, и хотя их население казалось однородным, их социальная организация достигла более высокого уровня. Каждое такое поселение имело свои собственные сложные ритуалы, включавшие поклонение предкам, а особенно обряды плодородия, так как их жизнь зависела от посаженных растений и одомашненных животных.

3.3. Распространение веяния зерна из Юго-Западной Азии

3.4. Китай

Второй территорией, перешедшей к сельскому хозяйству, был Китай — и сделал он это независимо от Юго-Западной Азии. На территории современного Китая возникло два различных типа земледелия: основанный на пшене — на севере, и на рисе — дальше на юге. Более раннее одомашнивание произошло в районе Хубэй в середине долины реки Янцзы и на прибрежной равнине залива Ханчжоу в дельте Янцзы к югу от Шанхая. Здесь, примерно около 6500 года до н.э., впервые был одомашнен рис.

Дикий рис прорастает на сухой почве, но растет на затопляемых паводком местах. Точный дикий предок одомашненной разновидности установить трудно, но его намеренно высаживали на заранее подготовленных местах. Это было легко сделать в среднем и нижнем течении Янцзы, где есть много затопляемых озер и низменностей. Наряду с рисом выращивали сою. Первые земледельческие общины залива Ханчжоу также зависели от рыболовства и охоты на мелких животных и птиц. Выше по течению, в районе Хубей, общины были полностью земледельческими.

На севере, там где река Желтая (Хуанхэ) спускается с плоскогорья на равнины Восточного Китая и соединяется с рекой Вэй, сельское хозяйство возникло около 5500 года до н.э. На этой территории зимы сухи и суровы, а летние дожди ненадежны. Таким образом, местное земледелие было основано на двух засухоустойчивых злаках, происходящих из высокогорных областей — обыкновенном и сенегальском просо[8]. Из всех культивируемых злаков просо наименее требовательно к воде. Животные были также важны — к 5500 году до н.э., независимо от Юго-Западной Азии, в Китае была одомашнена свинья, а к 5000 году до н.э. впервые в мире приручена курица. Примерно через 500 лет местные жители начали использовать буйвола в качестве тягловой силы. Почва здесь легко поддавалась обработке сравнительно примитивными орудиями, такими как деревянные копалки и мотыги. Первые деревни на этой территории (известные как культура Пэй-ли-ган) были большими, с основательными круглыми домами, а люди умели делать изысканную керамику.

Примерно с 4800 года до н.э. более совершенная культура Ян-Шао распространилась на севере, а сходная региональная культура развилась на юге. Теперь строились очень большие деревни, окруженные оборонительными рвами. В каждой деревне имелась центральная площадь, вокруг которой располагались дома, большие ямы для хранения и загоны для общих животных. В течение нескольких сотен лет уровень взаимодействия между этими регионами заметно вырос, наряду с растущей социальной разницей внутри деревни. В дельте Янцзы гончары делали особую черную полированную керамику с использованием гончарного круга. Торговля престижными товарами, такими как резные черепаховые панцири и нефрит, велась на значительных расстояниях. Захоронения стали сильно различаться. В одном был похоронен молодой мужчина с сотней нефритовых предметов, в окружении человеческих жертвоприношений. Также проявляются признаки растущих конфликтов, как между областями, так и между поселениями — были найдены обезглавленные и обезноженные тела, засунутые в колодец. Очевидно, что система религиозных верований стала более сложной и неотъемлемой частью ранней китайской цивилизации — предсказания по обожженным костям животных уже использовалось.

Как и в Юго-Западной Азии, в Китае земледелие распространялось из двух основных областей. Рис был одомашнен в южных отрогах Гималаев, в верхней Бирме и в северном Таиланде, однако, по последним сведениям, более вероятно то, что он распространился на запад именно из Китая. Путь этого распространения наверняка шел к югу по речным долинам и прибрежным областям, он достиг Тайваня примерно в 3500 году до н.э., Восточного Тимора — к 2100 году до н.э. и Филиппин примерно 400 годами позже. Однако в Японию рис попал только в 400 году до н.э.

Пшеница и ячмень попали в Китай опосредованно из Юго-Западной Азии через несколько промежуточных культур примерно в 2500 году до н.э. Овцы и козы прибыли сюда чуть позднее, но никогда не играли важной роли. Основные черты китайского сельского хозяйства были уже определены местными одомашненными видами.

3.5. Америка и остальной мир

3.6. Влияние земледелия

В течение 7000 лет после 10000 года до н.э. по всему миру были одомашнены растения и животные, а большинство людей оставили кочевой образ жизни. Поселившись в деревнях, они начали выращивать урожай и ходить за домашними животными. Группы охотников и собирателей имели мало собственности, а их внутренняя структура была уравнительной. Вероятно, некоторые могли умело делать те или иные инструменты или отыскивать какую-то особую пищу, один или двое старейшин были ответственны за традиции и верования группы и, таким образом, имели особый статус. Но никто не владел землей и другими ресурсами — они принадлежали всем, кто в них нуждался. Пища делилась между членами группы.

Все это поменялось с приходом земледелия. Необходимость полей для выращивания разных культур и лугов для выпаса скота означало, что и земля и ее продукты должны были кому-то принадлежать — сначала общине, а потом и отдельным ее членам. Самым важная перемена состояла в том, что, хотя земледелие требовало больших усилий, чем охота и собирательство, оно производило и больше пищи — намного больше, чем мог употребить земледелец и его окружение. Этот избыток продуктов и лег в основу всех позднейших социальных и политических изменений. Он мог быть использован для обеспечения людей, не занятых в сельском хозяйстве — ремесленников, религиозных деятелей, а также политических и военных лидеров. Главное — кто и как забирал этот избыток у земледельцев.

Вероятно, сначала излишек отдавался добровольно, особенно для поддержки религиозных функций, так как в них нуждалась вся община. Однако даже относительно небольшие земледельческие сообщества, по-видимому, обладали развитой иерархией, они возглавлялись вождями и предводителями кланов, которые обладали властью перераспределять избыток продовольствия. Таким образом, не-земледельцы были вынуждены рассчитывать на эти механизмы для того, чтобы выжить. В течение долгого времени механизмы перераспределения становились, вероятно, все и более и более принудительными.

Переход к земледелию имел и другие важные последствия. Хотя некоторые жилища, построенные полукочевыми группами охотников и собирателей, могли быть довольно сложными, как только люди начали селиться на одном месте, дома стали становиться все совершеннее. На территории Юго-Западной Азии обычными были дома из высушенных на солнце глиняных кирпичей (обычно с плоской крышей), в то время как в Центральной и Западной Европе, а также в Китае нормой были деревянные дома. Оставив кочевой образ жизни, люди стали использовать и новые технологии. Так как необходимо было в течение года где-то сохранять урожай, люди стали строить большие амбары и хранилища. Необходима была и вода, поэтому везде (в Юго-Западной Азии около 6000 года до н.э) люди начали делать глиняные горшки — сперва просто обжигая изделия на открытом огне. Большинство групп охотников и собирателей использовали палки для копания, ими же пользовались и первые земледельцы, чтобы сажать семена. Затем пришел черед деревянных мотыг с каменными лезвиями, пригодных для обработки мягкой почвы. Земледельцы также нуждались в более твердом инструменте — заточенных и отполированных каменных серпах для уборки урожая и в топорах для расчистки земли. Для этих орудий были необходимы лучшие камни, особенно обсидиан, и вскоре развернулась оживленная торговля ими.

Хотя земледелие позволило человеку иметь излишек продовольствия, и таким образом количество населения увеличилось, у него имелись свои недостатки. Первые земледельцы зависели от намного меньшего ассортимента злаков, чем охотники и собиратели. Таким образом, они в большей степени страдали от потерь урожая из-за неблагоприятной погоды, болезней растений и урона во время хранения. В большинстве случаев зерна едва хватало, чтобы прожить зиму и весну до нового урожая. Череда плохих урожаев могла иметь катастрофические последствия. Хранение зерна подвергало его опасности кражи и конфликтов между различными группами. Не-земледельцы постоянно жили под угрозой голода — особенно если в обществе нарушалась система распределения.

Поселившись на постоянном месте, группы первых земледельцев в течение нескольких поколений утрачивали навыки, которыми обладали охотники и собиратели для того, что бы избежать последствий недостатка продовольствия. Крестьяне также могли нанести существенный урон окружающей среде. Вырубка деревьев под поля, для постройки домов и на топливо производила опустошение на уязвимых площадях. Недавние археологические находки свидетельствуют, что жителям некоторых первых земледельческих деревень долины реки Иордан пришлось покидать обжитые места примерно в течение тысячи лет, так как уничтожение лесов привело к сильной эрозии почвы и разрушению почвы.

Переход к использованию ограниченного круга растений и животных имело важные последствия для человеческого рациона. Ясно, что в среднем количество доступной еды при переходе к сельскому хозяйству увеличилось. И хотя общая производительность была больше, увеличилось и количество населения, а также и объем перераспределяемого продовольствия. Самое важное последствие заключалось в уменьшении разнообразия — частично из-за того, что одомашненные виды отнюдь не были самыми богатыми по питательности, содержанию важнейших витаминов и минералов, а хранение еще сильнее уменьшало этот уровень. Одомашненная пшеница содержала меньше белка и трех важнейших аминокислот, чем дикая однозернянка или эммер. Одомашненный рис также содержал мало белка и затруднял усвоение витамина А. Самые большие проблемы вызывались кукурузой. В ней не хватает двух основных аминокислот, железа и ниацина (витамин В-3).

Диета, основанная на кукурузе, ведет к возникновению болезней — анемии и пеллагры. До какой-то степени жители Месоамерики компенсировали этот недостаток, добавляя в свой рацион бобы и перемалывая кукурузу в муку для приготовления лепешек — тортиллас, куда добавляется лайм. Земледельцы также использовали в своем рационе приправы — такие как перец чили в Америке или лук и чеснок в Евразии, которые были богаты витаминами.

Практически везде уменьшился уровень употребления мяса, исключая лишь самых привилегированных членов общества, что не могло не отразиться на поступлении белка и витамина В12. Эти общие выводы подтверждаются анализом скелетов некоторых первых земледельческих групп. В южной Европе первые крестьяне были в среднем на 2 дюйма ниже, чем их предки — собиратели и охотники. Продолжительность жизни, вероятно, также уменьшилась.

Еще более важное влияние оказал переход к новому образу жизни на человеческие болезни. Группы охотников и собирателей имели относительно низкий уровень заболеваемости. Конечно, они страдали от некоторых инфекций и паразитов, которыми заражались от убитых животных — в частности ленточными червями и кишечными инфекциями, — а также от некоторых других, таких как фрамбезия и малярия (которые поражают и обезьян). Однако то, что они жили маленьким группами и были мобильны, означало, что заболеванию было очень трудно укрепить свои позиции и начать распространяться.

С выходом из тропических и субтропических зон частота заболеваемости, вероятно, вообще снизилась. Переход к земледелию и оседлому образу жизни обусловил, в качестве побочного эффекта, повышение уровня заболеваемости. Постройка домов, хранение пищи, накопление пищевых отходов побудило паразитов, в частности насекомых и крыс перебраться ближе к человеку. Отходы человеческой жизнедеятельности также накапливались, что существенно повышало риск загрязнения воды. Все вместе эти факторы способствовали распространению болезней. Таким паразитам, как нематоды, которым требуется развитие в почве, стало намного легче заражать людей. Расчищенные площади и малое количество воды увеличили количество комаров и малярии во многих местах. Пруды и ирригационные канавы повсюду были потенциальными рассадниками улиток, разносящих шистосоматоз, который был известен еще в 1200 году до н.э. в Египте — а может быть еще раньше в Месопотамии.

Самым важным было то, что люди теперь жили большим сообществом и ближе к животным. Инфекционные болезни имели достаточную массу населения для воспроизводства и затем для нового распространения заражений. Очевидно, что группы охотников и собирателей не были столь велики, чтобы поддерживать очаги болезней. Лишь с ростом населения, когда люди стали жить в более крупных поселениях, а группы контактировали между собой через обмен и торговлю, инфекции нашли для себя подходящие условия для размножения.

Решающим фактором стало приручение животных. Люди постоянно жили в тесной близости с животными, часто под одним кровом с ними, особенно зимой. В результате специфические болезни животных мутировали и превратились в человеческие — практические все основные человеческие заболевания являются измененными болезнями животных. Корь родственна чуме рогатого скота (и, вероятно, чуме собак), оспа происходит от коровьей оспы, дифтерия произошла от крупного рогатого скота, грипп — от свиней и куриц, а обыкновенная простуда — от лошадей.

Новые виды заболеваний не возникли сразу же вместе с приручением животных, на их появление ушли тысячи лет, в течение которых они адаптировались к людям. Но последствия для человеческого здоровья и мировой истории были фундаментальными.

Несмотря на разнообразные недостатки земледелия, человечество научилось жить таким образом. На самом деле у него не было выбора. Переход к земледелию был настолько медленным, что охота и собирательство очень постепенно утрачивали свое значение, и так же постепенно менялся образ жизни. Как только человечество стало делать по этому пути первые шаги, поворот назад стал невозможным. Население увеличивалось и стало слишком большим, чтобы суметь прокормиться с помощью охоты и собирательства — кроме того, по всей вероятности, в мире для этого оставалось слишком мало свободной земли. Знания и приспособленность к прежнему образу жизни были очень быстро утеряны. Однажды включившись в процесс интенсивного добывания пищи, люди могли лишь продолжать его. Долгосрочные последствия этих перемен — возможность содержать большее количество людей, не производящих продовольствие, и повышать уровень социального сдерживания — стали очевидны лишь со временем.

Обзор II Мир в 5000 году до нашей эры

Излишки продовольствия, производимые первые крестьянскими общинами, означали, что почти все они становились все более иерархическими и неравными. Вожди и религиозные лидеры контролировали большую часть излишков и распределяли их в соответствии со своими приоритетами. Делая это, они добивались все большего контроля над своими соплеменниками. Они также вступали в конфликты с другими группами, особенно из-за земли и доступа к воде, что еще сильнее усиливало контроль внутри сообществ.

Сообщества на этом уровне развития существовали практически по всему миру в течение тысяч лет: на большей территории Европы — до последнего тысячелетия, в Америке — до разрушения коренного уклада жизни европейцами после 1600 года н.э., а кое-где в Африке — и до конца XIX века.

4.1. Цивилизация

Кое-где некоторые сообщества безо всякого внешнего влияния пошли намного дальше и превратились в государства. Здесь были созданы организации и институты, культура — словом, все то, что мы сейчас называем цивилизацией. Это происходило не более шести раз за всю человеческую историю — в Месопотамии, в долине Инда, в Китае, Месоамерике и в Центральных Андах. По традиции в этот список включают обычно Египет, так как это первая ранняя цивилизация, изучением которой занялись европейцы, — однако можно предположить, что Египет испытал влияние Месопотамии.

Эти сообщества были выделены благодаря наличию нескольких сходных черт — они содержали многочисленную элиту, не производящую продовольствие: священников, правителей, бюрократию, ремесленников и воинов. Эти люди жили главным образом в городах и правили остальным населением, взимая разнообразные налоги и дани. В городах возникли целые комплексы общественных зданий — храмы, дворцы, зернохранилища, многие из которых были внушительных размеров. Эти общества имели более сложное экономическое и социальное строение, чем группы земледельцев, а вдобавок строго ограничены территориально. Многие разработали ту или иную форму письма для ведения своих организационных записей.

Эти изменения не произошли автоматически в связи с переходом к сельскому хозяйству. Нельзя вычленить факторы, способствующие возникновению цивилизации. Месопотамия находилась в большой плодородной, а позднее и орошаемой долине Тигра и Евфрата. В Китае эволюция сконцентрировалась у рек Хуанхэ и Янцзы. Цивилизация Хараппан возникла в долине Инда, а Египет зависел от узкой долины Нила и его ежегодных разливов. Первые цивилизации в Перу развились в узких прибрежных долинах, изолированных друг от друга вклинившейся пустыней. Тем не менее в Месоамерике первые цивилизации появились в очень негостеприимных местах — таких, как побережье Мексиканского залива или тропические джунгли.

Технологии не играли главной роли в этих переменах — значительные события, такие как первое использование металла, обычно следуют за появлением цивилизации (американские вообще обошлись почти без использования металлов). Одновременно рост городов был следствием, а не причиной этих перемен.

Ни одна причина по отдельности не может объяснить все сложные социальные, экономические и политические изменения, приведшие к возникновению «цивилизации». Производительность труда первых крестьян, составлявших подавляющее большинство населения, была очень низкой. Некоторые речные долины могли бы давать больше продовольствия, чем другие земли, — но при имеющихся тогда технологиях никакое увеличение производительности труда отдельных крестьян не было возможным. Таким образом, основные изменения произошли в организации этих сообществ. За период в несколько тысяч лет уровень могущества и власти внутри этих обществ сильно изменился, что привело еще к более сильному неравенству. С развитием сельского хозяйства самыми важными факторами были «эффект храповика» и принцип обратной связи. Движение в каком-либо направлении уже не повернуть вспять, и изменения в одной сфере общества сильно влияют на все остальные сферы, усиливаются и далее по спирали.

Вероятно, сначала излишки продовольствия отдавались добровольно на обеспечение религиозной деятельности и для вождя, который пользовался ограниченной властью внутри сообщества. Однако с развитием и усложнением общественной структуры степень внутреннего неравенства постоянно увеличивалась. Предводители пользовались все большей властью, возникали все новые институты и типы полномочий — экономические, идеологические, военные и политические, — способные усилить перераспределение излишков среди незанятых в сельском хозяйстве. Неравенство все больше расслоило общество, так как некоторые его представители накапливали все больше влияния и богатства. У одних было больше земли, а другие обладали религиозной, военной или политической властью.

Важной частью этого процесса были конфликты с другими группами (по большей части за землю) — они усиливали необходимость в лидерстве и военной силе и выстраивали внутреннее управление в обществе. До каких-то пределов люди видели выгоду в наличии власти — защиту, порядок и обеспечение отправления важных религиозных функций. Но в итоге долгого процесса развития перечисленные нами ранние цивилизации выделились среди других обществ именно из-за того, что обладали более сложной системой внутренней организации и крайне неравным распределением имеющихся ресурсов. В руках элиты было сосредоточено так много власти, что она могла обеспечить продолжение изъятия излишков у земледельцев и насильно принуждать их к исполнению государственных и религиозных повинностей наряду со службой в примитивных армиях.

Оставшаяся часть главы посвящена этим изменениям в Месопотамии (наиболее изученной области), Египте и долине Инда. Она рассматривает два аспекта, общих для всех трех цивилизаций, — развитие технологий и возникновение письменности. Следующая глава имеет дело с событиями в Америках и в Тихом океане, развитию Китая посвящена глава 7.

4.2. Месопотамия: истоки цивилизации

4.3. Месопотамия: расширение и завоевания

4.4. Поздняя Месопотамия

От периода Третьей династии Ур сохранилось большое количество текстов, дающих достаточно ясное представление о сложном обществе, возникшем в Месопотамии через тысячу лет после появления первой «цивилизации». Основой социальной структуры оставалась земля. Подавляющее большинство населения должно было производить продовольствие для поддержания небольшого количества непроизводителей. Однако статус земельных владений в разные эпохи был разным. Так, например, в период Ранних династий обширные земли действительно принадлежали храмам — но неверно, что они владели всей землей. В Лагаше храм обладал лишь примерно восьмой частью орошаемых земель. Часть этой храмовой земли обрабатывали сами храмовые служащие, часть отдавалась для обеспечения служителей храма (в основном это были представители элиты), а остальное сдавалось в аренду за часть урожая.

Вторая категория храмовых земель была особенно важной, так как храмовые должности быстро стали наследственными и стало принято сдавать эти земли в субаренду. Таким образом, на практике эти земли стали наследственными поместьями элиты (в частности — царской семьи) и на них трудились арендаторы, издольщики и наемные работники. Крупные семьи и кланы, продающие и покупающие принадлежавшие им земли, становятся менее важными примерно после 3000 года до н.э. Примерно к 2500 году до н.э. половина известных владельцев земли были конкретными людьми, а не семьями. Покупка и продажа земли фиксировалась на табличках вместе с картами, указывающими владельца и границы участка.

Торговля землей усилила существующее неравенство и привела к укрупнению землевладений. Однако еще оставались крестьяне, которые обрабатывали либо свои, либо арендованные наделы. И даже до года до н.э. существовали работники, у которых не было собственной земли и которые обрабатывали чужую за вознаграждение. Они трудились в соответствии с контрактом, в котором указывалось время, которое они должны были отработать, оплата (различная для мужчин, женщин и детей) и её форма — в серебре или ячменем.

Более обычным явлением были работники в больших дворцах, храмах или поместьях элиты. Они были привязаны к поместьям и на самом деле являлись рабами или практически имели статус таковых, хотя жили со своей семьей. В годы плохих урожаев целые семьи продавали себя в рабство, иногда оставаясь на своей земле в качестве зависимых арендаторов за долги. Иногда они становились псевдо-рабами, которых поддерживали купившие их люди. Случалось, что правитель издавал указ, списывающий долги, — но это не оказывало долгосрочных последствий на уровень неравенства внутри общества.

Помимо представителей элиты — правителей, чиновников, писцов и священников — внутри общества существовало еще две значительных группы людей, не занятых в производстве продовольствия. Это были ремесленники и торговцы. Примерно к 2000 году до н.э. уже появился целый ряд ремесленников — кузнецы по золоту, серебру и меди, плотники, резчики по дереву и слоновой кости, специалисты по драгоценным камням, ткачи и кожевники. Многие из них объединялись в крупные группы под контролем светских или храмовых властей. Одной из самых важных отраслей производства было ткачество. Оно зависело от огромных (до 30 000 голов) отар овец. Примерно 6000 ткачей (среди них были как местные уроженцы, так и военнопленные) работали в дворцовых мастерских.

Проблема исследования системы организации месопотамской экономики упирается в то, что почти все сохранившиеся записи относятся к храмовым или к дворцовым архивам и отображают именно эту «государственную» экономику. Тем не менее даже такие записи показывают наличие большого количества рабочих вне данного сектора — кирпичников, пастухов, строителей и других. Некоторые храмовые и дворцовые работники могли быть зависимыми, но многие получали и плату за свой труд. Хотя большинству работников плата выдавалась ячменем, это лишь указывает на то, что для ранней сельскохозяйственной экономики это был самый простой способ оплаты.

Очевидно, что храмы и дворцы играли важную роль в перераспределении ресурсов через подконтрольные им поместья и работников. Тем не менее существовал и процветающий сектор частных торговцев. Если у крестьянина оставался какой-либо избыток продовольствия после удовлетворения собственных нужд, нужд своей семьи, после того как он отдавал то, что причиталось государству и храму, он мог продать его и купить для себя необходимое. Надо полагать, что такая торговля отнюдь не была широкомасштабной — большинство населения почти не имело личных вещей. Однако сохранилось немало свидетельств о магазинчиках, торговых улицах и «вратах обмена». С 2000 года до н.э. сохранились счета значительной группы торговцев. Частично они зависели от дворцовых и храмовых мастерских, производящих товары — но ясно, что в основном такие торговцы были независимыми.

Торговцы (и в частности, иностранные купцы) не подпадали под юрисдикцию дворцовых и храмовых властей. На самом деле трудно понять, как торговля могла существовать на каком-либо другом основании. Разные товарищества торговцев, позднее известные как карум, договаривались с дворцом и налаживали обширные торговые сети. Основной чертой этой торговли было то, что каждый товар имел свою цену в серебре (иногда — в меди, но после 3000 года до н.э это уже стало редкостью). Таким образом, серебро являлось стандартом для расчетов, универсальным средством обмена и способом платежа, хотя разные товары обычно продавались и покупались посредством их номинальной стоимости в серебре. То есть серебро выступало в роли валюты и обеспечивало общепринятое средство обмена на большой территории. Хотя серебряных монет не было, существовавшие тогда серебряные кольца можно было разломать на несколько маленьких частей. С помощью такого изобретения купцы, уже к 3200 году до н.э. жившие диаспорами вдоль торговых путей, смогли организовать торговлю товарами, жизненно необходимыми древним городам Месопотамии.

После падения Третьей династии Ур примерно в 2000 году до н.э. Шумеру уже не было суждено возродиться. В течение нескольких десятилетий у власти стояли амориты, промелькнуло несколько отдельных правителей в городах Исин и Ларса. Примерно к 1900 году до н.э. Шумер перешел под власть Вавилона — прежде незначительно города в Северной Месопотамии. Начиная с этого момента, центр цивилизации навсегда переместился на север региона, а шумерские города пришли в упадок и были оставлены.

Каковы же были скрытые причины упадка? Все первые шумерские города зависели от орошаемых земель, а климат в Месопотамии был далеко не идеален для такого земледелия. Очень высокие температуры летом, часто до 40 градусов Цельсия, приводили к сильному испарению воды и отложению солей у поверхности земли. Проблема усугублялась постепенным заболачиванием почвы из-за плохого дренажа на плоской поверхности, а также большим количеством ила, который несли две реки. Единственным способом решения этих проблем было бы на долгое время оставлять землю под паром. Но такой выход был неприемлем для шумер. Высокая плотность населения, постоянное соперничество между городами, часто выливавшееся в споры за землю или за доступ к воде, вынуждали использовать для выращивания зерна каждый акр. Именно истощение окружающей среды, вызванное орошением, подточило основы шумерского общества.

Примерно около 3500 года до н.э., в середине периода Урук, когда предпринимались фундаментальные шаги по закладыванию основ цивилизации, в регионе выращивалось примерно одинаковое количество пшеницы и ячменя. Однако по сравнению с ячменем пшеница выдерживает в два раза меньшую соленость почвы. Все большее засоление почв вызывало понижение урожая пшеницы — к 2500 году до н.э. он составлял всего 15% от общего урожая, а к 1700 году до н.э. по всему региону пшеница уже вообще не выращивается.

Еще более показательно общее уменьшение урожая. До 2400 года до н.э. урожаи были высокими — примерно на уровне средневековой Европы. В это время возделывалась вся доступная земля. С повышением уровня солености почвы урожаи падали и некоторые поля забрасывались. В период с 2400 по 2100 гг. до н.э. урожаи в среднем уменьшились вполовину. К 2000 году до н.э. постоянно поступали донесения о том, что «земля побелела» — ясное свидетельство засоления почв.

Уменьшение производства сельского хозяйства и, как следствие, объема излишков продовольствия для поддержания непроизводящей элиты имело драматические последствия для шумерского общества и государства. Первое значительное уменьшение урожаев, примерно в 2400 году до н.э., приблизительно совпадает по времени с первым нападением на Шумер извне — Саргона из Аккады. Продолжающийся спад на протяжении последующих столетий отмечен лишь кратким возрождением (Третья династия Ур) и последующим окончательным упадком — периоды гутианов и аморитов. К 1900 году до н.э. урожаи достигали лишь трети уровня Ранних династий (2900—2400 годы до н.э.) — времени первого расцвета классических шумерских городов-государств. Сельскохозяйственная основа цивилизации была подорвана, и регион оказался более не способен поддерживать инфраструктуру развитого государства.

4.5. Египет

4.6. Долина Инда

Цивилизация, возникшая в долине реки Инд и на прилегающих территориях, является третьей по времени возникновения, но наименее изученной из всех ранних цивилизаций. Ее письменность еще до сих пор не расшифрована, и поэтому чрезвычайно мало известно об ее внутренней структуре и культуре. Она быстро пришла в упадок после 1750 года до н.э., мало что оставив в наследство последующим сообществам и государствам. Из всех ранних цивилизаций она просуществовала самый короткий промежуток времени, а ее расцвет, вероятно, длился не более трех столетий после 2300 года до н.э.

Первые свидетельства земледелия в долине Инда относятся к 6000 году до н.э. Основными культурами были пшеница и ячмень — вероятнее всего, они были заимствованы в деревнях на юго-западе Азии. Вдобавок к ним здесь выращивались горох, чечевица и финики. Главной же культурой был хлопок — это первое в мире место его регулярного возделывания.

Из животных здесь держали горбатых коров, быков и свиней — по видимому, одомашненные местные виды. Овцы и козы, основные домашние животные Юго-Западной Азии, в долине Инда не играли большого значения. Примерно с 4000 года до н.э., с ростом населения, по всей долине начали строиться деревни из глиняных кирпичей, а культура стала однородной. Основная проблема первых земледельцев заключалась в том, что Инд, питаемый водой с Гималаев, затоплял большие площади долины с июня по сентябрь и часто менял русло. С 3000 года до н.э. проводились обширные работы по задержанию паводковой воды и орошению прилегающих полей. Когда вода шла на убыль, высаживались пшеница и ячмень, а урожай собирали весной. Результатом увеличения площади орошаемых земель и контроля за паводком стало увеличение излишков продовольствия, что привело к быстрому политическому и социальному развитию с 2600 года до н.э. и к возникновению высокоразвитого государства за одно, максимум за два столетия.

Карта 9. Цивилизация долины Инда

И о процессе, приведшем к возникновению этой цивилизации, и об ее природе известно очень мало. Не сохранилось ни имен правителей, ни даже названий городов. Городов было два — один на месте раскопок в Мохенджо-Даро на юге, другой в Хараппе на севере. Во времена своего расцвета их население, возможно, насчитывало 30—50 тысяч человек (примерно размер Урука). Однако на всей территории долины Инда площадью в 300 000 кв.миль это были единственные поселения подобного размера. Два города, по-видимому, были построены по одному плану. На западе находилась основная группа общественных зданий, каждое из которых было ориентировано с севера на юг. На востоке, в «нижнем городе», располагались главным образом жилые кварталы. Цитадель была обнесена кирпичной стеной, единственной на весь город. Улицы были проложены по плану, а здания построены из кирпича по единому образцу. Во всей долине существовала единая система мер и весов, в художественных и религиозных мотивах также прослеживается единообразие. Все эти черты указывают на высокую степень единства общества, населявшего долину Инда.

Цивилизация долины Инда находилась в центре разветвленной паутины торговых связей. Золото доставлялось из Центральной Индии, серебро — из Ирана, медь — из Раджастана. Было основано несколько колоний и торговых пунктов. Некоторые из них находились внутри страны на стратегически важных дорогах, ведущих в Центральную Азию. Другие контролировали доступ к главным ресурсам, таким как древесина в горах Гиндукуш. Сильное влияние этой цивилизации демонстрируется тем фактом, что она содержала торговую колонию в Шортугае, единственном известном месторождении ляпис-лазури, на реке Оксус, в 450 милях от ближайшего поселения в долине Инда.

Торговые же связи простирались еще дальше на север, в горы Копетдаг и в Алтын-Тепе на Каспийском море. Это был город с населением 7500 человек, окруженный стеной толщиной в 35 футов. В городе с большим кварталом ремесленников насчитывалось 50 печей для обжига. Он занимался регулярной торговлей с долиной Инда.

В дополнение к вышеперечисленному, существовали еще поселения на морских торговых путях — такие, как Лотал в глубине залива Камбей и несколько укреплений на Макранском побережье западнее. Эти укрепления играли важную роль в торговле с Месопотамией, развившейся примерно с 2600 года до н.э., когда корабли начали отправляться из Персидского залива вдоль макранского побережья. В Месопотамии долина Инда была известна как «Мелухха». Высокий уровень развития торговли подтверждает тот факт, что в долине Инда были обнаружены особые печати, изготовляемые только на Бахрейне. В Месопотамии проживала небольшая колония переводчиков из долины, а также содержалась специальная деревня для купцов.

Цивилизация в долине реки Инд быстро пришла в упадок примерно в 1700 году до н. Причин упадка было несколько. Так же, как и в Месопотамии, орошение земель в неподходящей для этого окружающей среде с высокими температурами и плохим дренажем почв привела к засолению и падению урожаев. Вдобавок к этому ежегодные разливы Инда, судя по всему, было трудно контролировать. Еще более важно то, что, в отличие от Месопотамии, используемые здесь кирпичи из глины обжигались не на солнце, а в дровяных печах. За несколько столетий леса в долине были уничтожены — что, в свою очередь, значительно увеличило эрозию почв, засоление дренажных каналов и оросительных канав.

Надо полагать, что все эти факторы привели к внутреннему ослаблению государства и невозможности поддерживать уже возникшее сложное сообщество. Итогом всего этого было завоевание пришельцами — вероятно, это были группы охотников из близлежащих областей. Города и «цивилизация» в этой области исчезли. Возрождения — как случилось в Египте и Месопотамии — не последовало. Когда почти тысячелетие спустя города снова появились в Индии, это произошло уже в долине Ганга, на юге и востоке. Именно эта область оставалась «сердцем» разнообразных государств и империй, возникших в Северной Индии.

4.7. Технология

Одновременно с развитием отдельных цивилизаций в Месопотамии, Египте и долине Инда, произошло несколько событий, сильно повлиявших на все три цивилизации (да и на периферийные области тоже). Так, примерно в 3000 году до н.э. были сделаны несколько фундаментальных шагов в технологии — именно в то время, когда более совершенное общество и государство развивалось в Месопотамии. Нет сомнения, что между этими событиями существует связь.

Первыми шагами были усовершенствование в гончарном деле. В течение нескольких тысячелетий методы гончарного производства были достаточно примитивными. Глине придавали форму на сделанных вручную кругах и обжигали непосредственно на огне. Примерно около 4000 года до н.э. была изобретена настоящая печь для обжига, где огонь отгорожен от изделий перфорированной заслонкой. Такие печи были необходимы для производства настоящих цветных изделий. Их строили из глины с внешней каменной или кирпичной стеной. В Месопотамии они имели форму купола с отверстием для наддува наверху. В Египте они больше походили на обычные печи с трубой.

Примерно 500 лет спустя был изобретен первый гончарный круг — вернее, сначала это был крутящийся стол, который крутили одной рукой, в то время как другой формировали изделие. Непрерывно вращающийся круг был изобретен только около 700 года до н.э. Печи, подобные печам для обжига гончарных изделий, могли также использоваться и для обжига глиняных кирпичей. В Месопотамии подобная технология применялась лишь в ограниченном масштабе — лишь для кирпичей, которые закладывали в фундамент здания. А в долине Инда, как мы уже видели, этот метод использовался очень широко. Египтяне пользовались обожженными на солнце кирпичами даже для постройки царских дворцов.

Ткацкие станки использовались и в Египте и в Месопотамии уже к 3500 году до н.э. Они представляли собою не более чем две вертикальные палки с валками по сторонам, воткнутые вертикально в землю. Нити основы натягивались между ними и удерживались с помощью грузов.

Постепенно происходили изменения и в методах ведения сельского хозяйства. В Месопотамии в ранний Убайдский период использовались глиняные серпы — их было легко изготавливать из подручного материала. После 3000 года до н.э. их заменили кремневые серпы, насаженные на деревянные ручки и скрепленные битумом (он был легко доступен в Месопотамии — просачивался из подземных источников нефти).

Плуг изначально представлял собой всего лишь раздвоенную палку для рыхления земли. Он делался из дерева и тянули его люди (именно так и было на протяжение тысяч лет во многих частях света). До изобретения упряжи здесь мало что можно было усовершенствовать. Ранние египетские рисунки показывают быков с упряжью на рогах. В Месопотамии использовали онагров (разновидность ослов). Упряжь представляла собой ярмо с удерживающим воротником, который, к сожалению, душил животное при движении. Примерно в 3000 году до н.э в Месопотамии плуг был усовершенствован. Единственный заостренный кусок дерева теперь превратился в две части — лемех, взрезающий почву, и подошву, откидывающую ее в сторону, формируя тем самым более глубокую и широкую борозду. У некоторых плугов, настолько тяжелых, что требовалось запрягать в них двух животных, еще имелась и воронка для семян. И хотя подобные плуги справлялись лишь с легкими почвами, их применение увеличило производительность труда — ведь благодаря хорошо сформированным рядкам облегчилась посадка и прополка.

Умение запрягать животных для сельскохозяйственных работ привело к возникновению первого искусственного наземного транспорта в мире. Запряженные животными волокуши были известны в Месопотамии очень давно, однако примерно с 3500 года до н.э. появились двухколесные повозки и четырехколесные фургоны. Они были очень грубыми и ненадежными — колеса состояли из трех скрепленных вместе деревянных кусков. Надо полагать, что на грубых грязных дорогах они легко ломались и находили мало употребления за пределами городов.

В долине Инда повозки тоже были известны. Запряженные быками, они обычно использовались для длительных путешествий. В Египте колесные средства передвижения не были привычными — относительно легче было перевозить грузы (даже тяжелые камни для монументальных сооружений) по Нилу. А по суше люди тянули волокуши, используя веревки из папируса. Строители пирамид применяли гигантские наклонные плоскости, по которым рабочие втягивали на таких волокушах огромные камни.

О первых лодках известно очень немного. Вероятно, на Средиземноморье они использовались уже за 10 000 лет до н.э. (позже, чем во всех остальных частях света). Об этом свидетельствует широкое применение по всему материку обсидиана с острова Мелос. Уже до 3000 года до н.э. из Персидского залива корабли отправлялись в Оман, а несколько столетий спустя — и в долину Инда. Первые известные деревянные лодки копировали более ранние лодки из папируса — у них не было ни киля, ни шпангоутов (а таким образом, и трюма), поэтому всем приходилось путешествовать на палубе, где на скамьях сидели гребцы.

Одним из самых главных событий в технологии стало использование металлов. Это произошло около 3000 года до н.э. и ознаменовало окончание долгой зависимости человека от каменных инструментов. Ранее всего человечество столкнулось с металлами в виде пигментов: желтой и красной охры — оксидов железных руд, малахита (зеленого) и лазурита (синего) — оксидов медных руд. В течение тысяч лет эти краски использовались для расписывания тел и в ритуальных нуждах еще до образования оседлых сообществ.

Самородная медь попадается в виде кусков руды, которым можно придать форму с помощью молота, растянуть в полосы или даже скрепить между собой, чтобы сделать кольца и небольшие украшения. Эти небольшие изделия (ограниченные по размерам, так как металл находили в незначительных количествах) изготовлялись в течение тысяч лет до первой выплавки меди. Остается неизвестным точное место и время этого грандиозного события. Вполне возможно, что впервые медь была выплавлена в процессе производства фаянса — искусственной ляпис-лазури, при нагревании камня с медной рудой в тигле при высокой температуре для того, что бы получить голубое стекло.

Вряд ли это случилось в Месопотамии, так на ее территории нет медной руды. Скорее всего, это произошло в Анатолии или на Иранском плато не позднее чем в 6000—5000 годах до н.э. Очевидно, что открытие было сделано до изобретения печей для обжига — которые, в принципе, мало бы помогли процессу постижения техники плавления. Для него не нужно особое оборудование, важнее всего знания и понимание. Медную руду, вероятно, смешивали с топливом (древесным углем или очень сухим деревом), помещали в мелкую яму и в течение дня поддерживали огонь. Когда смесь остывала, медь оказывалась снизу, хотя было необходимо сколоть стекловидный шлак. Затем медь либо подвергали ковке, либо повторному нагреванию и отливали в формы (уже используемые для производства кирпичей). Формы из двух частей и закрытые формы для более тщательной отделки были разработаны к 3300 году до н.э.

Лишь небольшая группа ремесленников владела техникой и секретами производства предметов из металла. Сначала делали лишь небольшие вещицы: бусины, булавки, крючки. Частично это было вызвано тем, что медь имеет ограниченную область применения — ее край трудно заточить и, таким образом ее нельзя использовать в военных или сельскохозяйственных целях. До 2000 года до н.э. в Месопотамии достаточно широко применялись медные серпы, однако они были не сильно лучше кремневых. Из-за недостатка руды многие предметы переплавлялись, и металл использовался повторно.

Тем не менее технологии продолжали совершенствоваться. Применение соединений меди с мышьяком давало намного более качественный продукт. Около 3000 года до н.э. произошел серьезный прорыв в использовании металлов — и за какое-то столетие начали широко применяться свинец, серебро, олово и золото. Вообще, до 3000 года до н.э. золото почти не употреблялось — но уже к 2600 году до н.э. ремесленники из храмовых и дворцовых мастерских Месопотамии делали удивительно изящные золотые изделия для политической и религиозной элиты.

Примерно в 3000 году до н.э. было сделано и другое важнейшее открытие — обнаружилось, что добавление небольшого количества олова в процесс выплавки медной руды не только снижает температуру плавления и делает легче процесс отливки. А результате получался более твердый конечный продукт — бронза. Неизвестно, где точно впервые было сделано это открытие, но вновь наиболее вероятными местами являются Анатолия (которая долгое время оставалась главным производителем бронзы) и Иран.

Однако существует еще одна неразгаданная тайна. Оловянные руды не соседствуют с медными. В юго-западной Анатолии практически нет крупных запасов олова. Ближайший вероятный источник находится в Афганистане (другие — в северной Португалии, в Бретани и на Корнуолле, чье олово широко использовалось в более поздние времена). Таким образом, производство бронзы зависело от существования развитых торговых связей. Лишь отсутствие таких связей могло быть причиной медленного перехода к использованию бронзы в последующее тысячелетие после 3000 года до н.э.

Тем не менее в Месопотамии производили высококачественную бронзу — содержание олова не превышало 8—10 %, в результате чего получался твердый, но не хрупкий металл. Благодаря добавкам свинца можно было получить еще более густую и вязкую бронзу, которую разливали в специально разработанные сложные формы из четырех частей. В Египте до 2000 года до н.э. бронза не имела широкого применения, но применялась более твердая медь с добавкой мышьяка.

Около 2000 года до н.э. были изобретены кожаные меха для увеличения температуры пламени. С их помощью можно было выплавлять за раз большее количество металла, а также использовать более часто встречающимся сульфидные руды меди. Теперь вместо того, чтобы добавлять оловянную руду в расплавленную медь, сначала выплавляли олово, а затем смешивали два металла и снова их нагревали. Хотя процесс удлинился, он оказался более эффективным и позволял варьировать пропорции олова, чтобы получать разную по качеству бронзу для разных нужд. Лишь этими изобретения открыли настоящий «бронзовый век». Примерно в это же время получили и первое стекло — наверняка, случайно в процессе производства фаянса. Добавляя в стекло свинец (чтобы оно не трескалось при остывании), люди смогли глазировать различные глиняные изделия, такие как кирпичи, черепицу и керамику. Однако в течение последующей тысячи лет стекло производили в очень ограниченном количестве.

Производство метала в то время основывалось на очень примитивных способах его добычи. Шахты были очень маленькие, работа в них опасной, поэтому чаще всего в них трудились рабы. Тогда не существовало вентиляционных шахт или помп, позволяющих откачивать грунтовые воды. Добыча сводилась к раскопкам и попыткам следовать за металлической жилой. Руда добывалась путем нагревания породы и последующего откалывания ее частей каменными инструментами. Даже переход к использованию металлических орудий труда не привел к фундаментальным изменениям.

4.8. Письменность

Развитие письменности занимает центральное место в развитии цивилизации. Хотя некоторые народы (например, инки) смогли обойтись без нее, именно она лежала в основе функционирования государства в большинстве ранних цивилизациях. Задача письменности — не вербализовать речь, а хранить и передавать информацию. Сначала она хранила сведения о торговле и административных задачах. В течение длительного времени художественная литература не развивалась, а устно передавалась от поколения к поколению. Не развитие письменности «породило» цивилизацию — она развилась для удовлетворения потребностей элиты и постоянно совершенствующегося общества, а затем использовалась для усиления власти и контроля.

До самого недавнего времени грамотность оставалась привилегией меньшинства, а система письма намеренно делалась очень сложной для того чтобы ограничить распространение знания. Письменность была основным инструментом элиты для осуществления контроля над обществом и для его эксплуатации. Только представители элиты обладали доступом к информации. Они могли принимать определенные решения и регулировать жизнедеятельность общества. Их монополия на образование и грамотность представляла собой мощный механизм, обеспечивавший ощущение единства среди элиты и позволявший навязывать большинству свою систему ценностей. Именно это мы сейчас называем культурой и цивилизацией.

Хотя все виды письменности во всех обществах несли одну и ту же функцию, они очень сильно различаются между собой. До недавнего времени считалось, что письменность в своем развитии проходила несколько стадий и достигала высшей точки своего развития — алфавита, используемого в «западных цивилизациях». Теперь стало очевидно, что не существует такой «лестницы», по которой должна подняться письменность, и что те системы письма, которые не развились до использования алфавита, отнюдь не являются «неудачницами».

По своей сущности ни одна письменность не бывает лучшей или худшей — у каждой есть свои достоинства и недостатки. Первой стадией в создании письменности могли быть пиктограммы, в которых, например, картинка ступни могла быть использована для обозначения соответствующего слова. В дальнейшем пиктограммы легко изменялись в идеограммы, где такая картинка уже обозначала понятия «стоять» или «ходить». Два типа знаков могли быть совмещены и образовывать такую письменность, как в Китае. Недостаток такой системы в многочисленности необходимых знаков. В китайском их около 70 000, и хотя большинство из них употребляются крайне редко, даже для ограниченного понимания языка необходимо знать 3000 символов. Преимущество такой системы — в ее независимости от используемого языка: картинку, изображающую корову, можно прочитать как «vache» по-французски или как «cow» по-английски.

Следующей стадией развития считается силла-бографика — фонетическая система, в которой знаки соответствуют звукам. Для большинства языков достаточно 80—100 знаков такой системы. Последующее уменьшение количества знаков возникает в алфавитных системах — в большинстве таких систем их около 20—30 знаков.

Процесс развития и адаптации систем письменности был далеко не легким. Очень часто одно общество адаптировало для себя письменность другого общества. Одним из первых подобных случаев (примерно после 2000 года до н.э.) можно считать использование в Вавилоне клинописи, разработанной, как мы еще увидим, в Шумере для агглюнативного шумерского языка, хотя данная система и не была идеальной для семитского языка, используемого в Вавилоне. Греческий алфавит — это адаптация финикийского. Самой замечательной была японская адаптация китайского алфавита, хотя он абсолютно не подходил для японского языка. В результате современные японские дети на обучение чтению и письму затрачивают в среднем на два года больше, чем дети в Европе и в Соединенных Штатах. Однако это не сказалось на развитии успешной современной экономики. Кроме того, письменность насаждалась доминирующими политическими силами. Пример тому — распространение кириллицы (искусственного создания византийских монахов) в Центральной Азии.

Схема 3. Эволюция типов алфавита

Написание также отличается в разных культурах, и не один способ не является изначально лучшим. Современные алфавитные системы, используемые на «западе», идут справа налево и сверху вниз страницы. Вся семитская письменность идет в обратном направлении, но также сверху вниз, однако книга, в западном представлении, читается от конца к началу. Китайский (а вместе с ним и японский) текст записывается вертикальными колонками сверху вниз и, опять-таки, от конца к началу книги. Письменность майя в Месоамерике представляла собой две вертикальные колонки. В большинстве пиктографических письменностей, таких как египетская, иероглифы «глядят» на начало строки — в то время как знаки алфавита «глядят» в конец строки. Ранняя греческая письменность была по природе своей «бустрофедоном» — строки могли идти справа налево и слева направо, направление знаков тоже менялось.

Разделение знаков на слова и предложения происходило очень медленно. В египетских иероглифах, в клинописи и в санскрите не существует такого деления вообще. Нет его и в средневековых религиозных манускриптах Европы. Самое раннее известное нам деление произошло в мероитской письменности в Судане, а также на Кипре — в обеих системах для разделения использовались точки и штрихи, а не пробелы.

Первая известная нам письменность была разработана в Месопотамии. Ее предшественники относятся к Убайдскому периоду (5500—4000 годы до н.э) и представлены в двух формах — печатей и полых глиняных шаров с оттисками по всей поверхности и небольшими глиняными метками внутри. На некоторых изображены цифры. Печати предположительно использовались для определения принадлежности вещи, предназначение же шаров неизвестно. Первые настоящие образцы письменности в виде целой серии глиняных табличек обнаружены в храмовом комплексе Эанна в Уруке и относятся примерно к 3200 году до н.э. Их содержание доказывает тот факт, что письменность была разработана для удовлетворения административных нужд уже достаточно сложного иерархического общества. Примерно 85% содержания табличек занято экономическими записями администрации храма касательно движения товаров, провизии и так далее. Другие таблички содержали в себе иерархический список занятий, начинавшийся с «царя» или «предводителя. Далее там содержатся 15 знаков, обозначающих различных руководителей, ответственных за «закон», «город», «войска», «плуги», «ячмень», а также знаки для религиозных деятелей и таких профессий, как кузнец, ювелир, пастух и глашатай.

Всего на табличках из комплекса Эанна 2000 знаков, большинство из которых — пиктограммы. Такие знаки легко изображать на влажной глине, но они имеют ряд недостатков. Таблички достаточно массивны (вес некоторых из них более 12 фунтов), и, как только глина высыхала, в них нельзя уже было вносить никаких изменений.

Неудобство в использовании глины и заостренного пера привело к переменам в технике письма. Знаки стали менее пиктографическими и приняли более абстрактную форму — развилась клинопись. Количество знаков уменьшилось к 2000 году до н.э. до 1000, хотя в постоянном употреблении было значительно меньше. Изначально текст записывался вертикальными колонками, но затем превратился в горизонтальный, слева направо, а сами знаки повернулись на 90 градусов. Сначала знаки не отображали звуки шумерского языка, но постепенно ситуация изменилась. Например, по-шумерски глагол «давать» был «сумм», и для него не существовало пиктограммы, вследствие чего писцы употребляли для обозначения чеснока знак, также писавшийся sum — но произносившийся, вероятно, немного по-другому. После завоевания Шумера Саргоном Аккадским в общее употребление вошел аккадский язык, а шумерский пришел в упадок, но клинопись была адаптирована для аккадского. Для него разработали три типа знаков: слоговые — чтобы показать произношение, идеографические — для слов или идей, и определительные — чтобы читатель понял, какой тип знака следует далее. Еще более удивительно то, что некоторые знаки в разное время носили все три функции. Менее чем за тысячу лет сравнительно простые шумерские пиктограммы превратились в очень сложную письменность, применимую к разным языкам.

С развитием клинописи ее употребление стало повсеместным. Примерно в 2900 году до н.э. она была использована в Уре для того, чтобы выгравировать на камне тексты, касающиеся покупки земли. В течение следующих 300 лет она применялась для царских записей и религиозных текстов, а к 2500 году до н.э. ею были зафиксированы продажи рабов, соглашения по займам и деловые записи. 300 лет спустя появился первый примитивный «свод законов». Письменность распространилась из Месопотамии в Элам в Иране и в Эбла в Сирии. Царский дворцовый архив, обнаруженный итальянской экспедицией в 1975—1977 годах, содержит 15 000 табличек с клинописью, заимствованной в Месопотамии. Таблички относятся к 2500—2300 гг. до н.э. и явно написаны на семитском языке. Точный язык не известен, но это явно не аккадский. Условно его назвали эблаит.

Неизвестно, повлияло ли развитие письменности в Месопотамии на подобный процесс в Египте. Однако очевидно, что при формировании египетского государства письменность возникла очень поздно — и, в отличие от Месопотамии, здесь было найдено очень мало ее предвестников. Египетская письменность развивалась в двух направлениях — монументальное письмо (иероглифы) и письмо, предназначенное для каждодневных нужд (иертическое). Первые небольшие группы иероглифов, очень пиктогрфичных по своей форме, относятся ко времени объединения и перехода к Первой династии. Иероглифы так и остались рисунками и не превратились в клинопись, как это произошло в Месопотамии. Очевидно, что они были изобретены для правителей. Их употребление было очень узконаправленным, главным образом на царских гробницах. Иероглифы придумали с особой целью — для того чтобы подчеркнуть божественно-царственные функции. С их помощью были представлено географическое и административное деление Египта, а также достижения фараона и его окружения. Подобное использование сильно отличало египетские иероглифы от шумерской письменности, изначально имевшей «экономическую» функцию, и отражало абсолютно иную природу египетского общества и намного большую централизованность государства. Лишь во времена Четвертой династии (2500 год до н.э.) очень постепенно письменность начинает использоваться более широко на гробницах различных чиновников.

Иероглифы слишком напоминали картинки и не подходили для обычного письма, поэтому параллельно с ними развивалось иератическое письмо. Первые знаки, которые, вероятно, затем развились в такое письмо, обнаруживаются на гончарных изделиях, изготовлены еще до 3000 года до н.э. Шрифт, в котором иероглифы превратились лишь в несколько легких черточек, сделанных тростниковым пером, появился на папирусах примерно с 2500 года до н.э. Однако подобный способ был весьма дорог, и количество записей, хранившихся в различных храмах и при дворцах, значительно меньше, чем на более дешевых глиняных табличках в Месопотамии. Иератика развивалось примерно так же, как и клинопись, — совмещая идеографическую и слоговую системы с определителями для помощи чтецу. Однако существовало и значительное отличие от клинописи, отражающее природу египетского языка, — в каждом слоге были представлены только согласные.

Письменность долины Инда до сих пор не расшифрована, даже неясно, какой язык она собой представляет. Маловероятно, что когда-нибудь будет возможность ее понять, так как и образцы существуют в очень коротких отрывках, с использованием небольшого количества знаков. Некоторые специалисты полагают, что она развилась под влиянием Месопотамии — как следствие обширных торговых связей между двумя государствами. К сожалению, для того чтобы поддержать эту версию не хватает достоверных сведений.

Тем не менее писцы, создавшие тексты из долины Инда, как и в других ранних цивилизациях, несомненно, принадлежали к элите своего общества. Они выполняли важные функции при государственных и религиозных институтах, управляя и контролируя социум. Их жизнь была намного лучше жизни крестьянина, надрывавшегося на поле и вынужденного отдавать большую часть своего урожая, трудиться на государственных объектах и служить в армии. Как написано в двух египетских папирусах:

«Будь писцом — это спасет тебя от тяжкого труда, защитит от любой работы».

«Будь писцом. Твои руки и ноги будут стройными, ладони мягкими. Ты будешь ходить в белых одеждах, придворные будут приветствовать тебя».

[О ранней китайской письменности см. 7.8.2; о развитии алфавита см. 8.7.3.]

Обзор III Мир в 2000 году до нашей эры

Ранние цивилизации Месопотамии, Египта и долины Инда начали взаимное общение вскоре после своего возникновения. Примерно с 2000 года до н.э. государства и империи Юго-Западной Азии постоянно взаимодействовали, и область их влияния распространялась до Средиземноморья на западе и до государств и империй на территории Индии и Ирана на востоке. На начальной стадии цивилизация Китая оставалась в относительной изоляции, но уже к 1000 году до н.э. он контактировал с государствами на территории Индии и Ирана.

Самое позднее к 200 году до н.э. все страны Евразии общались между собой. Таким образом, было бы ошибочным рассматривать развитие любой отдельно взятой страны, кроме как на самой ранней стадии. Тем не менее в мире была территория, где возникли и на протяжении тысяч лет развивались цивилизации без какого-либо контакта с Евразией, — это Южная и Северная Америки. Тихоокеанский регион также находился в изоляции от остального мира до первых контактов с европейцами, произошедших чуть более двух веков назад. Однако, хотя там и возникли сложные сообщества, ни у одного из них не было черт, присущих «цивилизации».

Америки были последней крупной территорией, заселенной людьми примерно в 12 000 году до н.э. [см. 2.6.2] То есть не удивительно, что темп их развития отставал от темпа Евразии. Переход к сельскому хозяйству и возникновение первых деревень произошли в Месоамерике лишь в 2000—1500 гг. до н.э. — почти на 6000 лет позднее, чем в Юго-Западной Азии. Самое первое относительно сложное общество появилось здесь после 1000 года до н.э., а первые города и государства относятся лишь к началу нашей эры. Этот этап можно соотнести с возникновением первых городов-государств в Шумере примерно в 3500 году до н.э. Последующее развитие можно сравнить с Месопотамией — военные государства тольтеков и ацтеков можно уподобить Аккадской империи в Месопотамии в 2300 году до н.э. Поздний старт является одной из причин такого сильного отставания ацтеков и инков от европейцев и их легкого поражения после 1500 года.

Изоляция Америк означает, что возникшим там цивилизациям присущи уникальные черты, которые невозможно найти в Евразии. Сельское хозяйство основывается там на культурах, неизвестных в Евразии, — в частности на кукурузе, бобах и кабачках. Еще более важен тот факт, что в Америке не было животных, которых можно было бы одомашнить. Не было ни овец, ни коз или свиней, а главное — не было крупного рогатого скота либо лошадей или ослов, которых можно было превратить в упряжных животных. В Андах были одомашнены лама и альпака, но они использовались лишь в качестве вьючных животных.

В результате всего этого, хотя колесо и было известно в Америке и использовалось в качестве игрушки, здесь не появилось возможности развивать наземный транспорт, а в сельском хозяйстве человек мог рассчитывать лишь на свою силу. То есть единственной альтернативой носильщикам был водный транспорт, а перемещение основных товаров, таких как продовольствие, даже на небольшие расстояния, было очень сложной задачей. Таким образом, торговля ограничивалась лишь предметами роскоши, тогда как в Месопотамии уже в 2000 году до н.э. Ур перевозил в Исин 72 000 бушелей зерна в год. Вдобавок было трудно обеспечивать солдат на каком либо значительном расстоянии — им приходилось нести всю свою еду с собой. Это и стало одним из главных ограничений империи ацтеков в размере.

Другое фундаментальное отличие заключалось в отсутствии металлов. Лишь в районе Центральных Анд был налажен выпуск металлических изделий, но и там их использование ограничивалось ритуальными и декоративными нуждами. В итоге все сообщества Южной и Северной Америк продолжали использовать каменные орудия труда и оружие.

Представляется наилучшим рассматривать историю цивилизации Америк как единое целое вплоть до контакта с европейцами в 1500-ые годы, так как они отличаются от евразийских по своей основе и своей изолированностью. Между цивилизациями Месоамерики, района Анд и побережья Перу не было сколько-либо важных контактов, поэтому их мы рассмотрим в отдельности друг от друга.

5.1. Древняя Месоамерика

[О Евразии того времени см: 8.3, 8.5.3, 8.8, 8.9, 8.11, 8.12]

Хронология истории Месоамерики сильно отличается от евразийской. Самый ранний период) начинается с развития первых крестьянских деревень в 2000 году до н.э. и длится до возникновения городов и структурированных государств в начале нашей эры. Сначала рост количества деревень и числа жителей после перехода к сельскому хозяйству происходил медленно из-за проблем с увеличением урожайности основного злака — кукурузы. Технологический прогресс также был ограничен. Первые гончарные изделия появились в Америке примерно в 3500 году до н.э. на тихоокеанском побережье Эквадора и примерно на тысячу лет позже — в долине Мехико. Ранние деревни вели торговлю немногочисленными драгоценными камнями, такими как нефрит. На низменных землях майя уже до 2200 года до н.э. использовали каноэ в качестве транспортного средства.

Первое высокоорганизованное общество появилось в тропических низменностях побережья Мексиканского залива примерно в 1200 году до н.э. и просуществовало около 800 лет. Оно известно как государство ольмеков — хотя это имя принадлежало племени, жившему на этой территории во времена испанского завоевания. Подлинное название этого древнего сообщества неизвестно. Однако им было суждено оказать значительное влияние на многие черты последующих цивилизаций Месоамерики.

Ранние события в этом регионе основывались на том факте, что здесь было возможно выращивать два урожая кукурузы в год, благодаря плодородию почв и обильным осадкам (более 120 дюймов в год). Это в свою очередь позволяло обеспечивать значительный избыток продовольствия для содержания элиты. Вероятно, самое замечательное, что осталось от «государства ольмеков», — это колоссальные вырезанные из камня головы высотой более 8 футов с необычными лицами и тонкими губами, неизвестные ни в одной другой американской цивилизации. Имеющие вес от 40 до 50 тонн, они выполнены в трех измерениях и спроектированы так, что их можно рассмотреть с любой точки окрестностей. Ближайшие месторождения этой породы камня залегали на расстоянии более 80 миль, и, вероятно, его сплавляли к церемониальным местам вниз по рекам.

Самое раннее ольмекское поселение — Сан-Лоренцо — процветало 250 лет до своего уничтожения. Некоторые здешние каменные головы были свалены в близлежащее ущелье, а другие были аккуратно погребены по прямой линии. Достоверно неизвестно, что там случилось и почему было покинуто такое обширное церемониальное место. Практически сразу же его функции перешли к еще большему церемониальному месту на острове в Ла-Вента. Наряду с огромными головами в Ла-Вента находится колоссальная пирамида из разноцветной глины, с основанием в 420 футов длиной и 240 футов шириной. Неизвестно, был ли это погребальный курган — но рядом находились другие низкие курганы, расположенные на большой площади, окруженной базальтовыми колоннами в 7 футов высотой. Примерно в 400 году до н.э. эта площадь была разрушена и почти все головы изуродованы. Также найдены и другие, меньшие по размерам церемониальные места ольмеков — такие, как в Трес Сапотес, в 100 милях к северо-западу от Ла-Вента, где размещалось около 50 земляных курганов.

Карта 10. Месоамерика

В период между 1200 и 400 годами до н.э. влияние ольмеков распространилось по всей Месомерике — сначала до долины Оаксака, затем в долину Мехико и, наконец, до тихоокеанского побережья современной Гватемалы. Некоторые из этих контактов были торговыми и обеспечивали элиту ольмеков предметами роскоши, такими как нефрит. Вероятно, существовали и несколько торговых колоний.

Ольмеки не были мирным сообществом. Их памятники показывают нам многочисленные сцены военных действий и завоеваний, которые по всей вероятности являлись одним из способов контроля элиты над обществом. Этот народ был неграмотен, он так и не разработал полного алфавита, хотя кое-что было записано с помощью иероглифов, послуживших, вероятно, прообразом письменности майя. Однако очевидно, что именно ольмеки разработали сложный календарь, общий для всех последующих цивилизаций Месоамерики. В основе их системы счета (опять же, принятой всеми последующими цивилизациями региона) лежало число 20. Календарь Месоамерики был сочетанием двух параллельных календарей. Первый из них — солнечный, состоящий из 18 месяцев по 20 дней плюс пять «мертвых» дней, чтобы получился год из 365 дней. Второй — «священный» календарь из 20 дней и чисел от 1 до 13, составлявший 260-дневный цикл. Причины принятия календаря из 260 дней неизвестны — он не совпадает ни с одним из очевидных астрономических циклов. Оба календаря возвращались к своему точному началу каждые 52 года. Это было чрезвычайно важное время для всех цивилизаций Месоамерики, так как завершение цикла могло ознаменоваться концом света и наступлением вечной ночи из-за того, что солнце больше не взойдет. Другим важным вкладом ольмеков было изобретение (около 500 года до н.э.) игры с мячом, которая, очевидно, имела священное значение во всех цивилизациях Месоамерики. В большом дворе, окруженном стенами, две команды соревновались в забрасывании (вероятно, без помощи рук) маленького резинового мяча в кольцо, укрепленное высоко на стене.

После падения Ла-Венты, примерно в 400 году до н.э., и угасания культуры ольмеков, в течение 500 лет не было общества или государства, которое бы оказывало влияние на всю Месоамерику. Наиболее важные места жительства людей этого периода находятся в долине Оаксака. Примерно с 500 года до н.э. наиболее заметным из сельскохозяйственных поселений стало селение в Монте-Альбан, расположенное на нескольких холмах на высоте 1300 футов над пересечением трех долин. Это было церемониальное и административное место жительство элиты, жившей за счет продовольствия, поступавшего, без сомнения, в качестве дани из близлежащих территорий. Вокруг центральной площади располагались несколько общественных строений, жилые дома и ремесленные мастерские. С 200 года до н.э., когда была построена оборешительная стена, селение Монте-Альбан быстро развивалось и в период его расцвета здесь проживало около 20 000 человек. Население, вероятно говорившее на сапотекском наречии, господствовало на прилегавшей территории, и его власть была основана на военной силе и завоеваниях. Здесь были обнаружены несколько ранних иероглифических текстов (которые можно прочесть), содержащие описание войн и завоеваний городов. Многие здания покрыты сериями из более чем 300 особых вырезанных фигур, известных как «данзанты». Большинство из них изображают уродливые тела в странных позах — по всей видимости, пленников. Надо полагать, что на этом месте проводились какие-то церемонии, хотя какие именно — неизвестно. Одно здание, известное как «строение J», расположено очень странно по отношению к другим постройкам. Вероятно, оно как-то связано со спиральным восхождением Капеллы во время весеннего прохождения солнца над Монте-Альбаном. Скорее всего, это здание не было обсерваторией, а всего лишь отмечало особенный момент календаря.

5.2. Теотиуакан

Вскоре после начала новой эры в Месоамерике начали возникать первые крупные города и империи. Здесь начался классический период, продлившийся до 900 года. Место под названием Теотиуакан располагается в северо-восточной части долины Мехико и занимает значительную территорию. Здесь располагались многочисленные жилые дома, храмы и две большие пирамиды, которые сейчас названы в честь Солнца и Луны — хотя почти наверняка это не их исконные названия. В пору рассвета, примерно в 500 году, там проживало около 100 000 человек (то есть это был один из самых больших городов мира) и его влияние простиралось на всю Месоамерику.

Тем не менее Теотиуакан остается самой неразгаданной цивилизацией Месоамерики и почти все на вопросы касательно него не найдены ответы. По-видимому, в городе не было настоящей письменности — все, что дошло до нас, это лишь несколько иероглифов. Эти знаки похожи на знаки других систем, использовавшихся в Месоамерике, — но свидетельств того, что его обитатели жили по обычному для других календарю, также очень мало. Также остается неизвестным что за народ построил город, на каком языке он разговаривал и как называл свою столицу. Очевидно, что это было многосословное общество с сильной элитой, выполнявшей смешанные религиозные и военные функции. Однако в нем явно не хватает памятников, которые бы прославляли правителей — таких памятников очень много у майя. Недостаточно сохранилось и сцен завоеваний и захватов, которые обнаруживаются в более раннем по времени Монте-Альбане. Очевидно, что военные играли важную роль в жизни города, тем не менее оборонительной стены вокруг него не было.

Территория эта была заселена примерно в 150 году до н.э. — позднее, чем вся остальная долина Мехико. Она быстро развивалась, благодаря плодородию почвы, применению орошения и разработке местных запасов обсидиана. Еще более важным было ее использование в качестве места проведения религиозных и ритуальных действий. Их центром служила сильно реконструированная естественная пещера, которая сейчас находится под пирамидой Солнца. Сама пирамида и служила неким астрономическим приспособлением, означавшим главную часть календаря. Место продолжало увеличиваться в размерах примерно до 150 года, когда город большей частью был перестроен по тщательно спроектированному, но абсолютно искусственному плану.

Это был наиболее тщательно спланированный город во всем мире.

Основной осью являась так называемая «Улица Мертвых» — серия площадей вокруг 23 комплексов по три храма, каждый очень своеобразной архитектуры. Такие строения нигде в Месоамерике больше не встречаются. В добавление к этому имелись еще и «дворец» и административные здания. Две больших пирамиды также расположены вдоль этой оси, сориентированной точно на 15 градусов 28 минут к востоку от направления на север. Главная улица, идущая с востока на запад, намеренно проведена так, чтобы не быть перпендикулярной «Улице Мертвых», она проложена на 16 градусов 30 минут к югу от направления на восток. Было невероятно трудно проложить улицы именно таким образом, так как этому препятствовал рельеф местности.

Тщательная продуманность плана города подтверждается и находками многочисленных крестов, выдолбленных на поверхности тротуаров и в горной породе. Они состоят из серии концентрических кругов, поделенных двумя осями и повторяющих основную планировку города относительно сторон света. До сих пор не разгадано значение эти тщательно выбранных направлений, однако известно, что ориентация с востока на запад указывает на восход Плеяд в день наивысшего весеннего прохождения солнца над Теотиуаканом, который в 150 году н.э. приходился на 18 мая. Одновременно несколько стен делили город на внутренние районы.

Природа религиозных верований Теотиуакана также не ясна, хотя в его искусстве очевиден сложный символизм. Во многих храмах представлена богиня с лапами вместо рук, увенчанная короной из человеческих сердец — обычный мотив этого региона. Теотиуакан — первое место, где встречается другой отличительный месоамериканский элемент — храм Пернатого Змея (называемого здесь Нахуа или Кетцалькоатль). Это был герой, принесший, подобно греческому Прометею, людям цивилизацию. Во время постройки храма, окруженного многочисленными змеиными головами (каждая весом в 4 тонны, не считая ошейника из лепестков), было совершенно множество человечески жертвоприношений. Останки 260 человек симметрично расположены на основных направлениях.

Вскоре после постройки храмов люди, населявшие долину, стали, по всей видимости, переселяться в город — построенный по четкому плану. Занимавший обширную площадь, Теотиуакан состоял из 2000 одноэтажных строений. В них не было окон, длина каждого составляла около 60 ярдов, все дома были повернуты входом к сети внутренних дворов. В всех зданиях под полом были проложены канализационные трубы. Предполагается, что в каждом проживало примерно по 60 человек. В соответствии с планировкой улиц, эти строения также располагались по священным направлениям города.

Такие постройки беспрецедентны, нигде в Месоамерике они более не повторяются. Очевидно, в них размещалось войско правителя. Размер зданий, по всей видимости, зависел от занимавших их подразделений, их статуса и рода занятий. Некоторые части города принадлежали людям одной профессии — к примеру, на Юго-Западе жили гончары. Наряду с ними были и секции для «чужаков» — вероятно, торговцев и купцов (из Оаксака на западе и из Вера-Крус на востоке). Каковы бы ни были их реальные отношения жителей с правящей элитой, подобные постройки демонстрируют огромную власть и стремление создать общество, структурированное суровой внутренней дисциплиной.

Главная фаза постройки Теотиуакана завершилась очень быстро — за 50 лет, к 200 году н.э. Затем, на протяжении 400 лет, длился период стабильности. Город раскинул свою торговую сеть по всей Месоамерике. Он ввозил нефрит, копал, каучук и какао-бобы — большая часть этих товаров предназначалась для церемониальных нужд, хотя какао могло быть видом валюты. На экспорт шел обсидиан, гончарные изделия и ткани.

Влияние Теотиуакана простиралось на огромную территорию — Каминальюу, теперь находящийся в пригороде города Гватемала, отделяет от столицы 650 миль, а он являлся ее уменьшенной копией. Неизвестно, была ли это в своем роде колония, построенная местной зависимой группой, или просто торговая фактория. На самом деле до сих пор неизвестна даже вся структура «империи» Теотиуакана. До недавнего времени он считался теократическим и мирным государством. Недавние раскопки показали, что военные, с их особым украшением на головном уборе, были важной частью правящей элиты. Это могла быть империя завоеваний — но также это могла быть лишь сфера культурного и торгового влияния. И Оаксака, и Монте-Альбан оставались независимыми от Теутиукана на протяжении всего этого периода.

Очевидно, что примерно с 600 года н.э. военные стали более важной частью общества Теотиукана, однако остается неясным, связано ли это с уменьшением его влияния по всей территории Месоамерики в то время. Все, что нам известно — это факт, что около 750 года н.э. Теотиукан был разрушен. Почти наверняка это произошло по внутренним причинам, так как не осталось никаких свидетельств нападения извне. Разрушение города не происходило хаотично. Оно начиналось из его центра — все храмы на «Улице Мертвых» были снесены и сожжены, причем процесс повторялся снова и снова. Прежние религиозные символы были сорваны и выброшены. Нет сомнений, что это было направленное, систематическое уничтожение всей политической, социальной и религиозной структуры города и общества. Затем город был покинут на 50 лет, хотя небольшое число зданий так и осталось нетронутым. Затем, спустя поколение, люди снова заселили эти здания, но это уже были всего лишь крестьяне, обрабатывавшие близлежащие земли. А некогда великому городу возродиться уже не было суждено.

5.3. Майя

[О современной Евразии см: 10.12,10.1311.1—11.9]

Еще одна основная цивилизация классического периода в Месоамерике — это цивилизация майя, занимавшая обширную низинную территорию в тропических джунглях полуострова Юкатан, простирающихся от Мексиканского залива до северного Гондураса. Майя переживали период своего рассвета в одно время с Теотиуаканом, но пережили его падение в 900 году н.э. на несколько веков. Из всех доколумбовых цивилизаций Америки люди майя были самыми развитыми. Они единственные разработали настоящую систему письменности, а также довели обычный календарь до нового, более сложного уровня.

Следы первых поселений на этой территории относятся примерно к 2000 году до н.э. На протяжении тысячи лет здесь существовал единый стиль гончарных изделий, а также осуществлялись контакты с ранними ольмеками. Увеличивались деревни, сооружались места для проведения обрядов, а правящая элита направляла общество. Наконец в первые века нашей эры возникло несколько городов с большими храмовыми комплексами и вместительными общественными зданиями.

На протяжении многих десятилетий исследователи не могли понять, как такое общество поддерживало свое существование с помощью обычного для той местности способа ведения сельского хозяйства — подсечно-огневого. Этот метод заключается в том, что крестьяне расчищают участок земли при помощи поджога, на протяжении нескольких лет сажают здесь зерно, а затем переходят на другой участок. Таким способом можно обеспечить лишь относительно небольшое количество населения.

Очевидно, что если количество населения городов майя соответствовало их размеру, то для такого способа производства продовольствия в государстве не хватало территорий — между городами майя часто было не более 10 миль. Однако археологические изыскания с 1970-х годов, проведенные с помощью радиолокационных методов, показали, что майя использовали более интенсивный вид сельского хозяйства, способный обеспечивать достаточно продуктов для содержания элиты. Они расчищали поля на склонах холмов, а для предотвращения эрозии оборудовали серию террас. Еще более важным процессом было обустройство приподнятых полей на болотистых почвах. Для улучшения качества почвы создавалась система дренажных канав, в которых, по всей вероятности, также разводили рыбу. Несомненно, то что такая система земледелия требовала больших усилий по ее обустройству и содержанию — что, однако, компенсировалось высокой продуктивностью основного злака, кукурузы, в дополнение к которой выращивались также бобы, хлопок и какао.

Отличительной чертой городов майя били многочисленные каменные стелы с вырезанными изображениями людей, надписями и датами. Сразу после открытия цивилизации майя европейцами в середине XIX века стало очевидным, что они значительно доработали календарь Месоамерики. Вместо серий из 52 циклов майя ввели намного более сложную структуру, известную под названием «Длинный счет». По принятому ныне соотношению с христианским календарем их летоисчисление началось 11 августа 3114 года до н.э., с создания текущего порядка вещей. Почему ими была избрана именно эта дата, остается до сих пор неясным. Можно предположить, что «Длинный счет» не был изобретением майя — первые известные примеры находятся на «Стеле 2», возведенной в Чьяпа-де-Корсо в государстве Чьяпа в 36 году до н.э., и на «Стеле С» в Трес Сапотес на территории ольмеков в 32 году до н.э. Однако майя возвели эту систему на беспрецедентную высоту. Для своих вычислений они использовали год, или тун, состоявший из 360 дней. Двадцать тун составляли катун (7200 дней), а двадцать катун — буктун из 144 000 дней или 400 тун. С помощью этих понятий майя могли отсчитывать назад и вперед огромные периоды времени, самая большая известная дата — 400 млн лет назад, указанная на «Стеле D» из Куригуа, возведенной в 766 году до н.э.

Майя проводили и другие изощренные вычисления. Наряду с вычислением лунного цикла они установили цикл солнечных затмений — хотя и не могли знать, будет ли затмение видно на их территории. Вероятно, самые сложные вычисления касались Венеры. Они знали о ее 584-дневном обращении вокруг Солнца и смогли соотнести два своих календаря так, чтобы 65 циклов Венеры были равны 146 циклам из 260 дней и 104 циклам из 365 дней. Наряду с этим они знали, что время обращения Венеры вокруг Солнца не равно точно 584 дням, и поэтому внесли поправку в период из 481 календарных лет, чтобы ошибка не превышала в среднем 11 секунд в год. Косвенным образом майя выяснили, что год равняется 365,255 дням — самые точные современные вычисления допускают 365,2422 дня. Таким образом, до последних нескольких веков майя проводили самые точные астрономические наблюдения и вычисления в мире.

Благодаря очевидной важности таких вычислений для племени майя, у ученых сложилось определенное представление о структуре их общества, которое было разрушено лишь несколько десятилетий назад. Несмотря на многочисленные сцены военных действий, изображенные на стелах и стенах, археологи продолжали считать, что майя находились под властью теократии — жрецов, проводивших свое время в сложных вычислениях. Такое мнение было в основном навязано английским археологом Эриком Томпсоном. Он писал в 1954 году: «Иероглифические тексты классического периода по большей части касаются исчисления времени и вопросов астрономии... по всей вероятности, в них совсем не упоминаются отдельные люди». Если такая интерпретация была верной, то майя не походили ни на одно другое известное человеческое общество.

Томпсон также придерживался мнения, что письменность Майя, по всей вероятности, не может быть переведена и вообще не соотносится не с одним разговорным языком региона. Однако его позиции были поколеблены уже через несколько лет после произнесения упомянутой выше цитаты. А в последние несколько десятилетий письменность майя наконец-то была расшифрована — с использованием той самой системы, которую Томпсон полагал неверной.

Письменность майя оказалась чрезвычайно трудной. Она содержала 800 знаков, некоторые из которых дублировали значения друг друга, плюс серии специальных суффиксов и префиксов. Это была смесь идеографического и слогового письма с очень сильной фонетической составляющей. Постепенное распознавание значений некоторых основных знаков, особенно символов, обозначающих отдельные города, полностью изменило наше представление об обществе майя. Теперь стало очевидно, что империя майя была разбита на небольшие государства, управляемые военной элитой, возводившей стелы для того, что бы увековечить память о себе, своих деяниях и о деяниях своих предков — реальных и вымышленных.

Самые ранние церемониальные центры и города возникли в этом регионе около 50 года н.э. В течение последующих двух столетий на равнине Юкатана шли постоянные военные конфликты, в ходе которых небольшие кланы и царства сражались между собой — некоторые из них увеличивались, а некоторые были захвачены и исчезали. Параллельно происходило расслоение самого общества майя, где правители усиливали свою власть, основывая первые династии.

За относительно короткий промежуток времени между 250 и 300 годами н.э. масштаб изменений значительно увеличился. По всему региону были возведены монументальные архитектурные произведения и первые стелы, прославлявшие достижения правителей. На них же находят и даты «Длинного счета», а также очень сложную иконографию. Наиболее ранняя из известных стел — № 29 в Тикале — была возведена 8 июля 292 года.

Один из самых трудных вопросов касается взаимоотношений Теотиуакана и первых правителей майя. Дело в том, что влияние Теотиуакана было таким всеобъемлющим, что нельзя предположить, что майя были от него изолированы. Укрупнение организаций внутри общества Майя, развитие городов и возвышение правящей военной элиты совпадает по времени с возникновением великого города Теотиуакана. Вероятно, это была прямая реакция на распространение влияния — но, с другой стороны, вполне вероятно, что возвышение элиты майя произошло именно при помощи Теотиуакана, и правила она от его имени. Частично это влияние оказывалось через «колонию» Теотиуакана в Каминальюу на территории народа майя. Влияние Теотиуакана четко прослеживается в скульптуре, керамике и изображениях 350—500 годов н.э. Также вполне вероятно, что некоторые из первых правителей Тикала либо были родом из Теотиуакана, либо же зависели от его военной поддержки. Стела №31, возведенная в Тикале в 445 году н.э. изображает воинов, похожих на солдат Теотиуакана, окружающих правителя, известного под именем «Грозовое Небо».

Карта 11. Долина Мехико

Ситуация радикально изменилась в начале VI века нашей эры. Между 500 и 550 годами влияние Теотиуакана на регион майя исчезло — по всей видимости, из-за растущих внутренних проблем. Этот уход совпадает по времени со значительным промежутком в возведении стел на территории майя — в период с 534 по 593 год их практически не было. За этим периодом последовала самая эффектная фаза в истории цивилизации майя, длившаяся около двух веков. В самом большом городе, Тикале, было построено шесть главных храмов и множество групп двойных пирамид. В других городах также возводились подобные архитектурные шедевры и многочисленные резные стелы.

Точная политическая структура общества Майя еще до сих пор не установлена. Несомненно, что отдельные города играли в ней очень важную роль. На данный момент известные нам иероглифические знаки, вырезаемые на стелах, соотнесены с 35 известными и 3 неизвестными городами. Абсолютно точно, что это названия столичных городов и подконтрольных территорий, а не титулы правителей. Их использование совпадает с периодами политической независимости, а забвение — с периодами различных завоеваний. С этой точки зрения можно предположить, что города, не имевшие своих знаков, по всей видимости, не имели и независимости.

Тем не менее до сих пор не ясно, состояло ли государство майя из восьми регионов с главными городами (такими, как Тикаль, Паленке и Копан), или же оно насчитывало около 50 мелких княжеств. Некоторые завоевания уже идентифицированы — например, захват Уакзактуна Тикалем в 378 году, владычество Дос-Пиласа над Сейбалем в течение 40 лет после 735 года. Территория большинства таких княжеств, вероятно, составляла 15 миль вокруг их столицы — хотя некоторые были явно больше. Например, Тикаль контролировал территорию, где проживало 1 500 000 человек (столько же жило в англосаксонской Англии того времени). Военные конфликты не были локальными и обычно приурочивались к засушливому сезону между ноябрем и маем, когда достаточно мужчин было свободно от земледельческих работ.

На протяжении всего этого периода майя подчинялись малочисленной элите. В последнее время исследователи склонялись к версии существования «династий» в разных городах, однако вопрос наследования до сих пор остается открытым. По всей вероятности, так время от времени и было. Хотя власть передавалась по мужской линии, известны две правительницы, обе в Паленке — госпожа Каналь-Икаль (583—604 годы правления) и госпожа Зак-Зук (612-615 годы). Впрочем, последняя могла быть регентшей при своем сыне. Некоторые стелы содержат свидетельства о царских браках между городами.

Зачастую внутри элиты возникали жестокие конфликты. Несколько стел в Тикале были намеренно разрушены последующими правителями, а в царской семье в Копане постоянно велись внутренние интриги. Теперь представляется ясным, что государство майя управлялось политическими силами, хотя в нем наверняка была и группа священнослужителей, способных выполнять сложные вычисления для возведения стел. Эти монументы обычно строились на пятую или двадцать пятую годовщину восшествия на престол, а также чтобы отметить значительные даты — день рождения правителя и основные события его царствования. Они могли быть связаны с особой правителя обрядом крови — когда игла с ушком и шнур пропускались через язык супруги властителя или через его собственный пенис. Вытекшая кровь использовалась для заклинания духов предков правителя — отсюда и исчисление мифических предков на тысячи лет в прошлое.

Расцвет цивилизации майя был сравнительно недолгим. В период с 731 по 790 год было возведено больше памятников, чем в другие годы. Тем не менее после 800 года по всему региону наблюдается быстрый упадок. Последние династические монументы возводились в Копане в 820, в Тикале в 879 и в Уаксактуне в 889 году. Последняя известная дата по Длинному Счету — 909 год, в дальнейшем эта система так и не была возрождена ни одним последующим обществом Месоамерики.

Причины заката цивилизации майя давно обсуждаются в научных кругах, однако единого решения по этому вопросу еще не найдено. Одним из основных факторов, несомненно, было давление элиты на общество в условиях хрупкой продовольственной базы. С ростом населения вырубалось все больше и больше лесов для создания сельскохозяйственных угодий, обеспечения древесиной и топливом, а также для производства большого количества лаймовой штукатурки, которой покрывали церемониальные постройки.

Тропические почвы долины были подвержены эрозии. Она поражала не только поля на склонах холмов, но и хрупкую систему приподнятых участков на болотах. Первые признаки проблем в сельском хозяйстве стали очевидны в VIII веке — захоронения того времени свидетельствуют о высоком уровне детской смертности, заболеваниях от истощения и недостаточном питании крестьян.

Очевидно, что с уменьшением избытка продовольствия для обеспечения элиты майя, та в свою очередь утяжелила бремя народа. Государство майя было очень слабо, оно практически не имело бюрократии и обладало ограниченными средствами для поддержания самого себя. Поэтому деградация оказалась очень быстрой. Растущие внутренние проблемы и напряжение, по всей видимости, привели к «крестьянским бунтам»; в добавление к этому нападения извне, следы которых обнаружены в некоторых местах, усугубили внутренний упадок. Менее чем за столетие общество майя вернулось на более примитивный уровень, покинуло города, а династические монументы оказались поглощены джунглями.

5.4. Ацтеки

Падение майя около 900 года ознаменовало собой конец «классического» периода в истоиии Месоамерики. «Постклассический» период (продолжавшийся до испанского завоевания) характеризуется обширными военными действиями, миграциями населения и возникновением временных империй. Одновременно возросло значение человеческих жертвоприношений, которые стали центральными в функционировании этих обществ.

После заката Теотиуакана на территории Центральной Мексики пережили краткий расцвет несколько государств. Около 800 года н.э. народ микстеков завоевал Колуа в современном районе Пуэбло и переместился на север в долину Мехико, основав государство вокруг Ксочикалека. Еще более важным был факт миграции многочисленных групп с севера Мексики на ее центральные территории, за пределы района оседлого земледелия.

Наиболее значительными из этих народов были тольтеки под предводительством Топильцина, основавшие свою столицу в Тула, на севере долины Мехико в начале X века. Примерно к 1000 году н.э. их империя раскинулась по всей центральной Мексике от побережья до побережья. В отличие от Теотиукана и городов майя, раскопки в Тула практически не проводились. Это был комплекс из пирамид, площадей и зданий с колоннадами, на которых часто встречались изображения воинов, и реже — богов.

Тольтеки делились на несколько военизированных орденов, символами которых, по всей видимости, являлись тотемы. Они назывались в честь койота, ягуара и орла. Империя пала около 1160 года, когда Тула была практически уничтожена — в одной из пирамид была вырыта большая траншея, и все статуи сброшены туда. Это было проделано группой племен, позже известной как «чичимеки», или «собачий народ». Это название не более чем ругательство, эквивалентное «варварам», и относилось к племенам северной Мексики.

Карта 12. Империя ацтеков

Завоевания:

1 — Ицкоатль (1428—1440);

2 — Моктецума I (1440—1468);

3 — Аксаякатль (1469—1481);

4 — Тицок (1481—1486); Ахуицотль (1486—1502); Моктецума II (1502—1520)

До падения Тула влияние тольтеков распространилось и на полуостров Юкатан. Главные центры их цивилизации, такие как Чичен-Ица, были основаны на севере полуострова в условиях, абсолютно отличных от низменностей тропических джунглей классических майя. Там были обнаружены некоторые основные «постклассические» черты: цомпантли — подставки для человеческих черепов, и чакмоолс, наклонные фигуры с выемкой на животе, куда помещались человеческие сердца. Чичен-Ица быстро пришел в упадок около 1250 года. Новая столица возникла в Майпане вместе с другими городами, такими как Талум и Косумель на побережье. Они держали под контролем обширную торговую сеть на побережье Юкатана. Классический Монте-Альбан в Оаксаке также был оставлен в 750—800 годах, а вся территория тольтеков попала под влияние новых военных центров, таких как Митла.

После падения Тула в середине XII века Мексиканская равнина оказалась поделенной на несколько небольших городов-государств, которые постоянно воевали и заключали союзы друг против друга, пытаясь восстановить государство тольтеков. Наконец, в конце 1420-х годов, одна из племенных групп Мексики, позже получившая название ацтеков, установила контроль над долиной Мехико и создала империю, влияние которой распространилось на всю Центральную Мексику. Эта империя просуществовала до испанского завоевания в 1519—1520 годах. Название «ацтеки» является искажением, и до испанского завоевания не употреблялось. Оно стало общеизвестным в начале XX века и происходит от Ацтлана — мифической прародины мексиканцев.

Это племя было небольшой группой, пришедшей в долину после падения Тула. Они построили небольшой город Теночитлан на острове на озере, а затем основали империю. Однако теперь имя ацтеков настолько популярно, что не употреблять его практически невозможно. Так как государство ацтеков возникло менее чем за век до испанского завоевания, многие устные предания о его истории сохранились и были записаны европейцами. Эти записи представляют собой захватывающее повествование о том, как молодое общество, обладавшее очень немногими управленческими институтами, преобразовалось в империю с аристократической элитой и достаточно развитой государственной структурой. Такой процесс, по всей вероятности, многократно повторялся во всех ранних цивилизациях, когда вожди благодаря своим военным успехам обеспечивали себя огромной властью, устанавливали примитивные институты государства и вместе с элитой способствовали все большему расслоению общества.

Основу общества мексиканских племен вскоре после их прибытия на Мексиканскую равнину в середине XIV века составляли пятнадцать кальпуллин. Это были кланы, сформировавшиеся по территориальному и экономическому принципам. Каждый клан имел свои собственные школу и храм, но земля принадлежала семьям, которые могли передавать ее из поколения в поколение, до тех пор пока ее продолжали обрабатывать. Кальпуллин также являлся и воинским подразделением. Несмотря на то что все они были кланами одного народа, между ними была значительная внешняя и внутренняя разница, которая не стиралась от поколения к поколению. Теоретически главенство в кальпуллин было выборным, но на практике — наследственным. Первым правителем или тлатоани народа Мексики был, по всей видимости, чужак из племени тольтеков, навязанный им городом Кулхуаканом в 1370 году. Следует добавить, что первые три тлатоани являлись не более чем военачальниками с очень ограниченной властью.

Народ, обитавший в районе современного Мехико, входил в племенную группу Тепанек на западе Мексиканской долины — противостоящей конфедерации Аколхуа на востоке. К началу XV столетия мексиканцы все более возвышались внутри своей группы, и их малопонятное героическое божество Уицлипочтли превратилось в главного небесного покровителя этой цивилизации. Основные события формирования государства ацтеков произошли в 1426—1428 годах. Тепанеки победили конфедерацию Аколхуа, но после смерти правителя (Тесосомока), последовавшей вскоре после победы, проигравшие не упустили возможность вернуть власть в свои руки. Они заключили союз с Текскоко, изгнанным правителем Аколхуа, и с небольшим тепанекским городком Такуба, и под предводительством тлатоани Ицкоатлема победили своих противников. «Тройственный альянс» трех городов взял долину Мехико под свой контроль. Главным в союзе оставался собственно народ Мехико, и его правление было очень результативным.

Элита Мехико воспользовалась возможностями своего возросшего престижа и переделала государственные институты, защищая свои собственные позиции и закладывая основы государства ацтеков. Процесс начался в 1428 году с сожжения всех исторических и религиозных текстов. Власть сосредотачивалась в руках тлатоани, советниками которых должны были стать четыре представителя царской семьи. Из числа этих советников избирались и следующие тлатоани. Толчком к созданию этого общества крайнего неравенства послужил тот факт, что земля и дань, полученные в результате завоеваний 1428 года не были разделены поровну, но оставлены за царской семьей и аристократией. Территория кальпуллин была изначально ограничена землями вокруг столицы — Теночтитлана. Последующие завоевания только усилили этот процесс, так большая часть трофеев и дани передавалась элите. Неравенство было узаконено указами Ицкоатля и его преемника Моктецумы I. Указами правителя было определено наличие двух сословий: пипильтин (знати) и макехуальтин (простонародья); только первые имели право на полигамию и могли жить в двухэтажных домах, их также можно было отличить и по одежде.

Потребность ацтеков в завоеваниях имела две причины. Первая заключалась в желании власти и богатства, постоянно испытываемом правящей элитой. Вторая происходила от культа Уицлипочтли, ставшего в конце 1420-х годов государственным культом империи ацтеков. Человеческие жертвоприношения, число которых до 1428 года было крайне незначительным, теперь рассматривались как основной способ поддержания Уицлипочтли — то есть Солнца, существующего порядка во Вселенной и, в свою очередь, народа Ацтеков. Завоевания обеспечивали пленников, которых приносили в жертву, вырывая у живых людей сердца. Останки раздавали народу для употребления в пищу. В год приносилось в жертву примерно 15 000 человек — хотя по особым случаям, например при освящении Великого храма Уицлипочтли в центре Теночтитлана, за четырехдневную церемонию было убито 10 000 пленников. Храм был сориентирован на местности таким образом, что солнце сияло над его вершиной в день солнцестояния.

Некоторые причины ацтекской экспансии были экономическими — в частности, она активизировалась после сильного голода 1450—1504 годов. Плодородное побережье Мексиканского залива было захвачено вместе с царством Сокунуско, существовавшим на тихоокеанском побережье нынешней Гватемалы. Потребность в завоеваниях, обусловленная поиском продовольствия, дани и пленников для жертвоприношений не оставляла возможности уделять должное внимание административным заботам государства. Некоторые территории сдавались легко и их завоевывали очень быстро, другие же, такие, как высокогорное царство Тлакскала, оказывали сильное сопротивление и их оставляли в покое. Завоеванные территории обычно оставляли под контролем местной элиты — при условии, что предполагаемые пленники забраны, а дань продолжает поступать в столицу. Такое положение неизбежно вело к бесконечным восстаниям и повторным завоеваниям.

Внутри страны быстрыми темпами увеличивалось население и росла столица, так как ремесленники и торговцы приходили в город. Существующие сады и устроенные на берегах озера Мехико поля не были более способны прокормить население, вследствие чего были организованы многочисленные проекты сельскохозяйственного освоения других территорий. Тем не менее, к концу XV века империя ацтеков неуклонно приближалась к кризису. Ей была необходима консолидация. Начальная стадия экспансии была закончена, империя простиралась на огромные территории, которые уже не поддавались эффективному контролю.

Дальнейшая экспансия ацтеков была приостановлена государствами в долине Оаксака; в то же время на севере и на юге обитали слишком разобщенные народы, использовать потенциал которых было слишком трудно. Внутреннее развитие ацтекского государства означало, что любая консолидация вызовет острые проблемы. Элита рассчитывала на добычу от завоеваний; но, что более важно, считалось, что мир ацтеков зависит от продолжающихся человеческих жертвоприношений в честь Уицлипочтли. Прекращение завоеваний означало, что запас кровавых жертв будет исчерпан, и даже развитие работорговли не могло обеспечить их достаточное количество.

Во времена правления последнего ацтекского правителя Моктецумы II (1502—1520 годы правления) эти проблемы стали актуальными как никогда. Большую часть времени властитель проводил, вновь покоряя территории, которые уже были захвачены его предшественником Ахьюицотлем (1486—1502). Из-за того, что дальнейшая экспансия была затруднена, Моктецума, несмотря на предыдущие проблемы, решил завоевать территории, находящиеся поблизости, — такие, как Тлакскала. Эти военные компании не принесли большого количества пленных или дани, а лишь добавили напряжения во внутренних отношениях. Попытки навязать правителей и усилить централизованный контроль вели к недовольствам и восстаниям. Все эти проблемы подготовили плодородную почву для испанцев, прибывших в 1519 году.

5.5. Раннее Перу и Анды

Территория Перу была изолирована от Месоамерики, и развитие этих земель обуславливалось их географическим положением. Большая часть тихоокеанского побережья здесь представляет собой суровую и негостеприимную пустыню. Однако далее от берега Перу делится примерно на сорок долин, образованных реками, стекающими с Анд. В этих долинах было возможным развитие сельского хозяйства и орошения, но возникшие тут цивилизации и культуры оказывались отделены друг от друга непроходимыми пустынями. В Андах лишь высокогорные долины и бассейны озер годились для крестьянских поселений, поэтому даже в XVI веке н.э. большинство живших тут людей находились на родоплеменном уровне развития. Главные центры, где развитие всё-таки происходило, находились в бассейне озера Титикака (на границе Перу и Боливии) и на высоких плато, где можно было устроить поля и выпасы для больших стад лам.

Первые деревни в Перу возникли на побережье после 2500 года до н.э. — еще до появления гончарного дела и ткачества в 1800 году до н.э. Там же возникли и первые крупные церемониальные центры, особенно в долине Касма на северном побережье Перу. Одним из крупнейших являлся огромный курган в Секин-Альто — 250 ярдов в длину, 300 ярдов в ширину и более 100 футов в высоту. Для раннего периода характерны церемониальные площадки с монументальными сооружениями, имевшиеся во всех прибрежных деревнях. Жившие там сообщества базировались на орошаемом земледелии. Однако их лидеры должны были пользоваться значительной властью, чтобы организовать такие значительные работы. Широко распространены были и военные действия, а особый стиль искусства и культуры Шавин, по названию места Шавин де Гуантар, распространился по всему региону. Однако представляется маловероятным, что все это было достигнуто путем военных захватов и насильственного навязывания единой культуры. Вполне вероятно, что стиль искусства и культуры Шавин представлял собой мирное распространение некой формы невоинственного религиозного культа по большей части побережья Перу.

Одновременно с этим началось использование металлов — не имевшее, однако, значительного влияния на общество, так как происходило главным образом среди элиты. Центральные Анды имеют запасы очень многих видов руд, но обработка металлов началась здесь не с меди, как в Юго-Западной Азии, а с золота, которое стало самым важным металлом. Золото начали обрабатывать примерно в 1500 году до н.э., а первые литые и кованные медные изделия, покрытые тонким слоем золота, находят в могилах, датируемых 900-450 годами до н.э. Элита ценила декоративные золотые изделия, а ремесленники трудились над сплавами из меди и серебра, легкими в ковке, наряду со сплавом меди и золота (тумбага, он же тампак), дававшем великолепный золотой цвет.

Однако постепенно культура Шавин начала клониться к закату, и последующие 800 лет прибрежные районы Перу характеризуются большим разнообразием сообществ в речных долинах, где формируются некоторые черты ранних государств. На севере, где обрабатываемые участки появились не только на плодородных землях долин, но и на побережье, таким образом обеспечив необходимый избыток продовольствия, главенствовала культура Мок. На юге самой известной является культура Наска, которая ассоциируется с серией оставленных в пустыне гигантских рисунков. На далеких плоскогорьях Анд сохранились капища Тиуанаку.

Период между 600 и 1000 годами н.э. характеризуется возникновением первого настоящего государства и самой империи в Перу. Эта цивилизация возникла в долине Айякучо, в самом центре высокогорного плато. До 600 года в долине находилось несколько приблизительно равных по размерам поселений. Соперничество, возникшее между ними за естественные ресурсы в связи с ростом населения, было выиграно поселением Уари. Оно превратилось в город площадью в 1000 акров и взяло долину под свой контроль.

Уари не имели письменности, и поэтому судить об их социальной и политической структуре можно лишь по остаткам зданий. Они предполагают очень сильную централизованную власть. Город был поделен большими внутренними стенами на несколько частей, основная масса его населения проживала в строениях барачного типа. Несколько зданий в центре явно были предназначены для административных целей.

С 700 года н.э. влияние Уари распространилось за пределы долины. Его характерная иконография и архитектурный стиль обнаруживаются в некоторых прибрежных районах (впервые случилось так, что группа выходцев с гор контролировала этот район). Однако при этом следует отметить, что дальний север и южные высокогорья, где обнаружена культура Тиуанаку оставались независимыми. Возникали торговые связи, строилась сеть дорог, соединившая разные области. Точная природа экспансии Уари до сих пор не известна. Некоторые эксперты считают её подобной экспансии культуры Шавин — происходившей путем распространения религиозных идей. Другие, основываясь на признаках сильной централизованной власти в Уари, считают более правдоподобным предположение о завоевании и установлении ранней империи.

Государство Уари пришло в упадок около 1000 года н.э., и с той поры до середины XV века Перу снова отмечено набором разнообразных культур. Самой важной из них была культура Киму на севере, с центром в долине Мок и столицей Кан-Кан. Примерно в течение 400 лет после ее появления в 900 году н.э. Киму, по видимому, мало чем отличалась от ранее существовавшей здесь культуры Мок. Это было крестьянское государство, контролировавшее одну из речных долин и прилегавшие к ней территории. Примерно в 1300 году случилось особенно сильное «Эль-Ниньо», когда прибрежные тихоокеанские течения поменяли направление и вызвали чрезвычайно сильные дожди, буквально смывшие многие оросительные системы. Вместо того чтобы приложить все усилия к восстановлению систем, государство Киму перестроилось, и его элита предприняла попытки военных завоеваний для обеспечения себя необходимыми ресурсами. В окончательном варианте территория государства увеличилась в четыре раза. Оно простиралось от Тумбеса близь современной границы с Эквадором до окрестностей нынешней Лимы. Контроль над такой большой территорией, по всей видимости, ограничивался сбором податей, а большинство местных начальников было оставлено на своих местах.

Вместе с разрастанием империи увеличилась и ее столица, которая занимала теперь площадь в 10 квадратных миль. Она была разделена на 34 части, где проживала элита и ютившиеся подле нее в крохотных помещениях основное население. Однако самой замечательной чертой столицы было 10 больших зданий — по одному для каждого правителя расширившейся империи. У каждого из них было дворцовое помещение, откуда он управлял государством и где после его смерти оставшиеся в живых родственники или приближенные заботились об его мумии, воздавая ей почести в череде сложных ритуалов. По всей вероятности, некоторые члены его семьи или окружения приносились в жертву сразу после смерти правителя или позднее. Надо полагать, что подобная практика имела глубокие корни в ранней культуре Перу, так как она имела еще более широкий масштаб у инков — империи, бросившей вызов Киму в середине XV века.

5.6. Инки

Когда испанцы в 1532 году прибыли в Перу, империя инков простиралась более чем на 2500 миль от южных границ современной Колумбии до реки Моль в Центральном Чили. Это была самая большая из империй доколумбовой эпохи в Америке, по своим размерам превосходившая любую подобную империю и в Евразии. Подобно государству ацтеков, она возникла незадолго — примерно за столетие — до прибытия испанцев.

С падением государства Тиуанаку около 1200 года н.э разные небольшие государства на плоскогорье находились в состоянии постоянного междоусобного конфликта. Примерно в это же время в южных Андах впервые была получена бронза, которая годилась не только на украшения, но и для производства оружия. Изначально инки были крестьянами из небольших деревень в районе Куско и долгое время являлись подданными царств Колла и Лупака, располагавшихся возле озера Титикака. Их социальная организация, вероятно, была близка организации народа в долине Мехико и, без сомнения, походила на многие другие социальные группы мира, находящиеся на этом уровне развития.

Основой общества были айлю — клановые группы, вероятно происходившие от одного предка и владевшие землей, которую обрабатывали отдельные семьи, объединявшиеся только для постройки домов друг для друга. После создания империи инков айлю возглавляли вожди, называемые куракас. Они могли организовать общественные работы, хотя неизвестно, применялась ли подобная система в ранней истории инков. Политическая организация инков до 1400 года также остается неизвестной. Вполне может быть, что власть в ней делилась между предводителями айлю и временными военачальниками — сити, чей статус мог становиться постоянным в случае успеха их деятельности в бесконечных конфликтах с деревнями других народностей.

Ранняя религия инков была сложной. От Тиуанаку они переняли идею бога-создателя Виракока, бога-солнца Инти, а также Иллапа — бога грома и погоды. Однако все это были не разные боги (ошибка, происходящая от испанского заблуждения), а ипостаси единого бога. Одновременно имело место поклонение уакка, которые могли быть как человеком (мумифицированное тело), так и местом (например, усыпальницей) или предметом (статуей). Уакка были священны, и каждое айлю имело несколько таких святынь, о которых тщательно заботилось. Обычно это было обязанностью тех жителей айлю, которые были слишком стары для работы в поле.

Экспансия инков началась в начале XV века под предводительством Виракока. Он был восьмым царем в династическом списке инков и первым, о котором хоть что-то достоверно известно. Он, вероятно, был первым настоящим царем, в отличие от временных военачальников. Он начал с завоевания территории вокруг Куско. Главные завоевания начались при Пачакути (1438—1471 годы правления), который, по всей видимости, захватил власть в Куско при удачном стечении обстоятельств, когда город был осажден коалицией городов, выступивших против инков.

Пачакути реформировал государство инков — так же, как первые ацтекские правители реформировали государство в долине Мехико. К 1450 году инки контролировали большую часть плоскогорья и бассейна озера Титикака. Они выдвинулись из высокогорья Анд на прибрежные территории, стремясь на север для того, чтобы победить государство Киму в период с 1463 по 1417 год, а к 1493 года завоевали регионы на юге. Но в 1490-х годах главная волна экспансии прекратилась.

Карта 13. Империя инков

Завоевания:

1 — Пачакути (1438—1463);

2 — Пачакути и Топа Инка (1463—1471);

3 — Топа Инка (1471-1493);

4 — Гуайана Капак (1493-1525)

Свою империю инки называли Тавантинсую — «Страна Четырех Четвертей». Это название отражает их мировоззрение. Столица Куско (что означает «пуп земли») была поделена подобным образом, хотя четверти не были равными по размеру, что расположенная на северо-западе была самой большой. Городом управляли четыре апус, по одному на каждую четверть, как и в империи. Каждая четверть сложным образом соотносилась с социальной организации инков, которая в ранний имперский период была поделена на три группы. Каждая из них была представлена в секуе — ритуальной и социальной организации империи. В центре Куско находился Кориканча или Храм Солнца. Он считался центром империи (и мироздания) и был тщательно сориентирован на солнцестояние — то есть на восход летом и закат зимой. Другие значительные астрономические линии связывали храм с различными башнями на возвышениях в долине; очевидно, они играли роль в определения даты посевов.

Почитание предков у инков было развито еще более, чем в империи Киму. Тела умерших правителей мумифицировали и выставляли в специальных нишах в Храме Солнца, где они стали самыми священными уакас инков (испанцам потребовалось 27 лет, чтобы найти и уничтожить все тела, спрятанные инками).

С мертвыми правителями обращались так, как если бы они были живы. На каждого работало армия слуг, ему шли доходы с обширных поместий. С увеличением количества мертвых правителей и непроизводящей элиты — вождей и потомков правителей (панаква) — для обеспечения элиты требовалось все больше земель. Практика общественных работ внутри айлю была в государстве инков расширена до такой степени, что каждый гражданин был обязан обрабатывать землю, работать на строительстве либо служить в армии.

К концу XV века империя инков столкнулась с теми же проблемами, обусловленными внутренним развитием, что и ацтеки в Центральной Мексике. Оба государства нуждались в увеличении земель и населения для поддержания основных функций своего общества — земель для обеспечения мертвых царей либо людей для жертвоприношения Уицлипочтли. Оба государства не могли более увеличивать свои территории из-за трудностей с контролем над ними. Для инков уже не осталось легкодоступных земель, и Гуайана Капак большую часть своего правления (1493—1525) пытался завоевать относительно небольшую территорию в современном Эквадоре. Даже при развитой системе дорог и государственных курьеров (унаследованной инками от своих предшественников) донесения с границ доходили до столицы Куско за 10 дней. Таким образом, контроль над империей был затруднен — особенно в связи с тем, что на ее территорию постоянно проникали все новые разрозненные группы людей.

Многие из этих проблем достигли апогея со смертью Гуайана Капака в 1525 году, когда империя оказалась втянутой в гражданскую войну. Противостояние возникло между сыновьями покойного царя — Уаскаром и Атагуальпой. Притязания последнего имели меньше оснований, так как он не был рожден от союза брата и сестры, предназначенного укрепить чистоту царской линии. Однако он пользовался поддержкой армии. Уаскар, проигравший битву в 1532 году, был менее популярен из-за того, что собирался покончить с основным юридическим аппаратом и главным слабым местом общества инков — обеспечением мертвых правителей[10]. Как и в случае с ацтеками, испанцы, прибывшие в 1532 году, нашли империю серьезно ослабленной.

5.7. Тихий океан

Полинезийцы рассредоточились по акватории Тихого океана в течение нескольких эпических морских путешествий. На их пути встретились острова с разнообразной средой обитания. Поселившись там, полинезийцы возрождали привычный образ жизни, на который, однако, окружающая среда не могла не наложить своего отпечатка. Дома их существование зависело от выращивания таро, ямса, хлебного дерева и содержания некоторых домашних животных: свиней, кур и собак[11]. В новых местах обитания их образ жизни адаптировался к условиям разных климатических зон, от тропической до умеренной и даже субантарктической. В некоторых случаях, например на южных островах Новой Зеландии, поселенцам пришлось отказаться от обработки почвы и вернуться собирательству и охоте. Влияние человека на хрупкую окружающую среду островов могло быть истощающим — более 13 видов гигантских нелетающих моа вымерли в Новой Зеландии наряду с 16 видами других птиц. Такое же вымирание произошло на Гавайях.

Практически все острова Полинезии изолированы друг от друга, что создало идеальные условия для отдельных экспериментов по эволюции общества от кланового уровня до начальных стадий образования государства. Так как на этой стадии развития полинезийских обществ европейцы уже начали свои путешествия по Тихому океану, многие детали их эволюции стали известны. Для европейцев, посещавших этот регион, он казался «тропическим раем», где жизнь была легкой. На практике все было не совсем так. Основной проблемой были постоянные сезонные ветра, проблема голода также существовала постоянно. Таким образом, для полинезийских сообществ было необходимо создать организацию хранения продовольствия (в ямах, путем ферментации) и его распределения среди членов общины. Эта роль и стала главной обязанностью вождей.

Общество было организовано в виде кланов, где все члены происходили от одного общего предка. Однако внутри клана существовало строгое деление по статусу и происхождению. Земля обычно принадлежала клану, но обрабатывалась отдельными семьями. Обычно при заселении очередного острова земля делилась на части, простирающиеся от побережья вглубь острова, то есть каждая семья имела доступ к разнообразным зонам и ресурсам. Роль вождей изначально сводилась к посредничеству между общиной, богами и предками.

Военные действия были привычны везде и всюду. Обычно они касались захвата земель, так как сделать это намного легче, чем расчищать новые территории. Удачливые воины узурпировали власть вождей и в последствии приумножали собственные силы, оставляя себе завоеванные земли, которые обрабатывали от их имени. Таким образом политическая власть в большей степени зависела от военных успехов, чем от происхождения.

Развитие полинезийского общества лучше всего наблюдать на трех примерах — Тонга в сердце Полинезии, Гавайи на севере, остров Пасхи на юго-востоке. Тонга является уникальным примером, так как его жители предпринимали далекие путешествия и торговали не только с близлежащими островами, но и с Фиджи на востоке и с Самоа на севере. Небольшие острова Тонга могли прокормить не более 10 000 человек каждый из-за интенсивного сухого земледелия (орошение здесь не было доступно). Всеобщее увлечение генеалогией среди местного населения, даже после пришествия европейцев, наряду с археологическими находками позволяют восстановить, по крайней мере частично, историю этого народа. Очевидно, что около 1000 года н.э. произошло расслоение общества — тогда были возведены огромные церемониальные курганы в Муа на Тонгатапу и в Лапаха. В этих центрах жили и были похоронены два вождя. Там они исполняли свои главные обязанности — церемонию ежегодного сбора дани и перераспределения ее среди своих сторонников.

До XV века Туи Тонга (верховному вождю островов) принадлежали и религиозные и светские функции. Затем 23-й вождь, Такалуа, был убит, и обязанности разделились. Туи Тонга превратился лишь в религиозного вождя с очень ограниченной властью. Новый светский правитель, хау, реорганизовал стороны великих церемониальных курганов, построил основную верфь и расширил сферу своего влияния на большую часть архипелага. Новый хау назначил для выполнения административных функций несколько помощников из числа своих родственников.

Управление теперь было не клановым, а территориальным. К 1700 году сформировалось очень ясное разделение на вождей и простых граждан. Они подчинялись вождю не по клановому или родственному принципу, а по территориальной принадлежности. Земля более не принадлежали клану, она в той или иной мере являлась собственностью вождя, который разрешал ее обрабатывать в обмен на дань и работу. По всей вероятности, возникновение очевидного неравенства обуславливалось получением большой власти небольшой группой и постоянно повторялось по всему миру по мере развития крестьянских сообществ. Некоторые из них в своем развитии пошли еще дальше и превратились в полноценные государства с еще большим неравенством в обществе и сильной централизованной властью.

Гавайи были заселены около 500 года н.э. В отличие от Тонга они были по настоящему изолированы от остального тихоокеанского мира. Однако это был обширный архипелаг, состоящий из восьми основных островов и уступающий в размерам только Новой Зеландии. Плодородная почва обеспечила избыток продовольствия и быстрый прирост населения, особенно после 900 года н.э., когда были заселены новые большие площади. Все острова были поделены на кланы, которые боролись за свой статус при помощи войны, дипломатии и брачных союзов. Обострения конфликтов приходятся на период после 1400 года, когда все пригодные земли оказались заняты, что исключало возможность отселения некоторых сыновей вождей и их сторонников. Земля подвергалась интенсивной обработке, прирост населения продолжался, вызывая новые внутренние распри, так как приходилось возделывать приграничные области, где был велик риск неурожаев и последующего голода.

Результатом распрей стало воцарение около 1400 года на острове Оаху одного-единственного правителя вместо нескольких. Другие острова быстро последовали его примеру. Вслед за сильным централизованным политическим контролем пришли социальные перемены. Вожди сильнее отдалились от остального общества, они заключали браки только с семьями вождей других островов, выделили себя в царственную наследственную группу и правили от своего имени. Им платилась дань, распределявшаяся исключительно среди их окружения, хотя обязанность помогать общине в случае голода осталась. Им принадлежало все больше земли, и большая часть населения становилась их арендаторами. Внутренние войны становились все интенсивнее, так как каждый вождь хотел обладать большей территорией и, соответственно, получать больше податей. В конце концов, к прибытию европейцев в 1795 году все гавайские острова были завоеваны и объединены под единым правителем. Примерно за 1300 лет гавайское общество развилось из горстки поселенцев в примитивное царство.

Остров Пасхи — одно из самых отдаленных заселенных мест на земле: 2000 миль от побережья Южной Америки и более 1000 миль от крошечного острова Питкэрн. Горстка поселенцев прибыла на остров Пасхи примерно в 500 году н.э. Они обнаружили, что территория острова составляет всего 150 кв. миль, на нем очень мало природных ресурсов и практически никакие из привезенных субтропических растений не могут там произрастать — островитянам пришлось жить на скудной диете из сладкого картофеля и цыплят. С ростом населения остров был поделен на кланы и княжества — как и везде в Полинезии. У каждой группы было свое священное место, или аху — каменная платформа для погребений, поклонения предкам и увековечивания памяти мертвых вождей. Из-за того, что их однообразная, но сбалансированная по питательной ценности пища доставалась островитянам чрезвычайно легко, у них оставалась достаточно времени для культурного развития, которое достигло беспрецедентных высот для уровня Полинезии. Одной их церемоний был птичий культ в Оронго, где найдены остатки 47 специальных домов, многочисленные платформы и наскальные рисунки. Некоторые ритуалы включали в себя перечисление единственно известной формы полинезийской письменности ронго-ронго, бывшей не настоящим письмом, а скорее серией мнемонических знаков. Больше всего усилий отдавалось аху — вдоль побережья их было построено более 300. Многие из них сгруппированы по астрономическому признаку — по линии солнцестояния. В каждом аху имеется от одной до пятидесяти огромных каменных фигур, представляющих стилизованные мужские головы и торсы, высеченные из камня в каменоломнях в Рано Рараки с использованием обсидиановых инструментов. Их высота составляет около 20 футов, а вес — нескольких десятков тонн. На верхушке каждой статуи находился особый красный камень, весом около 10 тонн, вырезанный в другой каменоломне. Всего известно более 600 статуй, многие из которых не завершены.

Соревнование между кланами в возведении этих статуй было главной чертой жизни населения острова Пасхи, особенно с увеличение его численности до 7000 человек примерно в 1550 году. Когда первые поселенцы прибыли на остров, он был покрыт густым лесом. С ростом населения все больше деревьев вырубалось, чтобы освободить землю под поля, для постройки и обогрева жилищ, для приготовления пищи и, наконец, чтобы делать катки для перемещения огромных статуй. Древесина исчезла к 1660 году, и на острове произошел глубокий кризис. Не на чем было больше перевозить статуи — многие из них так и были оставлены в каменоломнях. Это оказало сильное влияние на верование островитян. Не из чего было строить дома — людям пришлось жить в пещерах или в хижинах из тростника, собранного на берегах озер в кратерах потухших вулканов. Нельзя было строить каноэ, а предпринимать длительные морские путешествия в тростниковых лодках не представлялось возможным, то есть люди оказались запертыми на острове. Исчезновение лесов плохо сказалось на почве, вызвав эрозию и падение урожаев. Куры превратились в ценное имущество, тщательно охраняемое в укрепленных курятниках.

За уменьшением количества продовольствия последовало уменьшение населения. За столетие оно сократилось до 3000 человек. Социальный распад продолжался. Усилились военные действия из-за земли и продовольствия. Рабство и каннибализм вошли в привычку. Главной целью военных действий стало уничтожение аху противника. Огромные каменные статуи, слишком большие для разрушения, просто опрокидывали. Когда на остров прибыли первые европейцы, несколько статуй все еще стояли. Столетие спустя все они были сброшены. Население жило в ужасающей бедности, не способное даже вспомнить, чего достигли их предки до того, как они уничтожили окружающую среду острова и свое общество.