Вспышка нежности

Глава 9

Осень принесла с собой время карнавалов в Мельбурне, наступил сезон «Мумба». «Мумба», что значило многое: спорт в режиме нон-стоп, спектакли и всевозможные развлечения на любой вкус и кошелек. Праздничная программа скачек всегда собирала огромные толпы на всех четырех прекрасных ипподромах: Флемингтоне, Колфилде, Муни-Валле и Сандоуне, расположенных на небольших расстояниях от центра города.

Флемингтон, самый красивый и известный в Австралии ипподром со времен его основания в 1840 году, был местом проведения знаменитых скачек: Кубка Мельбурна, Дерби, Эпсонских бегов для трехлеток и главных скачек с препятствиями — Большой национальный барьер и Большой национальный шпиль. Программа «Мумба» включала в этом году для Флемингтона Кубок королевы, Гандикап[5] и Австралийский кубок.

Слоан записал Принца Гонтлитта на Кубок королевы не без некоторого опасения: он должен был состязаться с восемью лучшими лошадьми страны, включая многообещающего Бренди Боя, трехлетнего жеребца Джеффа. Но Бретт в конце концов стал все-таки обладателем этого выдающегося Кубка в самый последний день празднеств.

Дана нервничала и беспокоилась так же, как и ее отец, насчет шансов Принца на победу. До того как случилась неприятность с Принцем Акирой и проводилось расследование, Слоан Грегори всегда был уверен в своих лошадях, но это происшествие сильно потрясло его и заставило сомневаться. Но Принц Гонтлитт действительно подавал большие надежды, особенно с тех пор, как юный Манни Бокселл, ученик конюха, заметил изменения в его поведении после кастрации. Огромный черный жеребец стал спокойным и уже не обращал внимания на своего взвинченного соседа по падоку, отвечая на его выходки тихим, успокаивающим ржанием. Принц продолжал отлично работать, хотя Слоан не требовал от него больших усилий.

За два дня до Кубка королевы Кен Варвик, ведущий жокей, внезапно был доставлен в госпиталь с сильнейшим приступом аллергии, что сделало невозможным его участие в соревнованиях. Слоан сначала думал пригласить вместо него Гарри Нерста, также выдающегося жокея, но тот побоялся ехать на Принце, зная его репутацию «барьерного негодяя», и Слоану пришла мысль посадить на жеребца шестнадцатилетнего ученика Манни Бокселла.

Манни Бокселл, несмотря на юный возраст, был мастером своего дела. Он прекрасно разбирался в лошадях, мог оценить экстерьер, знал все повадки животных. Кроме того, у него были превосходные «легкие руки» и огромная любовь к конному спорту. Этот самый Манни после выигрыша на своих первых скачках в пятнадцать лет плакал в раздевалке от счастья как ребенок.

Слоан мучился, решая, можно ли ему доверить Принца. В конце концов, Манни недоставало опыта, но вместе с тем он имел природную ловкость, исключительные способности и прекрасно понимал Принца. Кроме того, он был единственным конюхом, которого жеребец подпускал к себе.

Бретт же положился в этом вопросе целиком на Слоана. И тот наконец решился.

На следующее утро, в четыре тридцать, когда Манни вышел на работу, Слоан внимательно посмотрел на парня.

— Тебе лучше почистить свою упряжь, Манни. Ты сегодня участвуешь в скачках на Принце.

Манни побледнел, но не смутился.

— Хорошо, мистер Грегори. Вот это будет танец! Для нашего Принца сегодня настанет звездный час.

Слоан улыбнулся и кивнул:

— Ладно, посмотрим, в какой он форме. Выведи его на круг минут через двадцать для пробного забега. Мистер Кантрелл будет со мной.

— Да, сэр, — заулыбался Манни и пошел к конюшне. В его походке чувствовалась какая-то новая энергия. Он весь дрожал от волнения: Принц еще ни разу не работал под ним. Мистер Грегори всегда утверждал, что бессмысленно сжигать силу и скорость на тренировках, когда вы хотите получить все это на настоящих бегах. Итак, теперь у него есть шанс. Принц — стайер высокого класса, и Манни был уверен, что сможет найти подход к нему.

Дана сомневалась, но держала это в секрете отца. Она ничего не скажет и не сделает, что могло бы его огорчить или вывести из душевного равновесия. Внешне спокойный, он внутренне страдал от предстартового напряжения, Дана знала это. Вплоть до субботы, дня скачек, она обдумывала, идти ли ей на ипподром. Это событие всегда было светским мероприятием, впрочем, как и любое спортивное событие в Мельбурне. Но все же Дана пришла к выводу, что не сможет вынести нервного напряжения, поэтому ей лучше остаться дома. Джефф удивился ее решению. Даже Марго, как всегда роскошная и элегантная в костюме из крапчатого жаккарда и большой широкополой шляпе цвета голубого льда выглядела озадаченной. Только Бретт и отец поняли Дану.

Это был длинный день для девушки. Дом казался непривычно пустым, тем более что Лалли со своей тетей ушли в гости. Пару раз Дана собиралась включить радио, но каждый раз малодушно отдергивала руку от приемника. В любом случае она не сможет оказать влияния на результаты скачек.

Около половины пятого дня она выглянула в окно и увидела красный автомобиль Бретта, несшийся по дороге к дому. Случилось что-то плохое! Эта мысль как молния пронеслась в ее голове. Никто не ожидался назад раньше шести часов. Ее сердце тревожно замерло. Только теперь она осознала, какой взвинченной была весь день, тревожась и мучаясь размышлениями о том, какое влияние на отца может оказать неблагоприятный исход скачек. Возможно, вместе с уверенностью в себе он утерял и свое знаменитое чутье?

Дана услышала, как открылась входная дверь. Она бросилась на галерею и перегнулась через перила.

— Бретт! — вскрикнула она, заметив выражение его лица. Он выглядел мрачным и неописуемо равнодушным. — О, Бретт, — сипло прошептала она, не в состоянии даже спуститься к нему. Их глаза встретились, но вновь он остался таким же непостижимым, как всегда. — О, Бретт! — вновь повторила она прерывающимся голосом.

— Нет! Нет! Нет! — быстро сказал Бретт. Слова приобрели особую силу, а его глаза смотрели прямо ей в душу, видя ее смятение и готовое вырваться рыдание.

— Что? Ну пожалуйста, скажите же мне! — Дана слетела вниз по ступенькам, заметив быструю перемену в его лице.

— Принц сразу рванул вперед и оставался до финиша впереди всех на три четверти корпуса, при этом даже не напрягаясь!

Дана судорожно вздохнула сквозь зубы и бросилась с кулаками на Бретта.

— Вы просто садист! Вы специально мучили меня…

Он стремительно подхватил ее за талию и закружил высоко над полом.

— Я думаю, что могу принимать поздравления, — сказал Бретт, поставив ее на ноги и продолжая держать за локти. — Ну так как?

— Думаю, да, — ответила она, помедлила, вспомнив вдруг его поцелуй, и, решив оплатить ему за это, приподнялась на цыпочки и легко прикоснулась губами к его щеке.

Бретт отступил на шаг, его глаза потемнели и сверкнули.

— Это что за целомудренный клевок? Так вы представляете себе настоящий поцелуй? — спокойно спросил он.

— Я просто пошутила, — поспешно ответила Дана, почти парализованная выражением его глаз, одновременно серьезным и насмешливым.

— Ладно, шутки закончились, — засмеялся он и притянул ее к себе. Его губы были дерзкими, опытными и умышленно дразнили ложными надеждами.

Дана изогнулась дугой, пытаясь вырваться, возмущенная своей собственной уязвимостью.

— Отпустите меня, Бретт! Я взбешена вашим поведением, — невнятно пробормотала она и тут же услышала его ироничное:

— Очаровательно! Вы всегда говорите что-то подобное.

Затем он обнял ее и с хладнокровной невозмутимостью прижал еще крепче к себе. Его поцелуи стали требовательнее и горячее, и в этот миг для Даны открылась дверь в иной мир, головокружительный мир чувств, который разбил вдребезги все ее былые представления о физической близости.

Дана внезапно оторвала свой губы от его рта, боясь совершенно поддаться его власти. Еще минута — и она бы угодила в ловушку, выдав свои самые глубокие и сложные чувства к нему. Бретт смотрел на нее, и она ощущала его лихорадочную и обжигающую страсть.

— Надеюсь, вы не станете рассчитывать на такое поздравление всякий раз, как победит Принц, — сипло произнесла она.

— Так! Дана, давайте же смотреть в лицо фактам, наконец! Поцелуи будут продолжаться.

— Только не со мной! — резко возразила она.

Бретт рассмеялся, и она отвернулась от него. Ее ресницы затрепетали.

— Ладно, что касается меня, я не могу вам ничего обещать, пока вы не подурнеете, — насмешливо сказал Бретт, лениво растягивая слова. — Вы же знаете, что на вас нельзя не обратить внимания.

Дана повернулась к нему лицом, в ее больших янтарных глазах вспыхивало раздражение.

— Я удивлена, что обратила на себя ваше внимание хоть на мгновение. В этом доме есть более достойный объект ваших симпатий!

Он притянул ее к себе, в его глазах тлела опасность.

— Извинитесь сейчас же!

— Ни за что! — неистово воскликнула она, яростно сверкнув глазами, что еще больше ожесточило его лицо.

Внезапно до них долетел голос Лалли, пронзительный и взволнованный.

— Посмотри, тетушка, мистер Кантрелл вернулся! У него еще и «Монаро» есть! Вот счастливый дьявол!

— На этот раз спаслись! — сквозь зубы процедил Бретт. — Какой-то ангел-хранитель вас любит!

Он внезапно отпустил ее, и Дана, морщась от боли, потерла запястья, слыша собственное учащенное дыхание. Бретт даже не понимал, как он силен. Она поспешно отвернулась, смигивая навернувшиеся на глаза слезы обиды.

— Перед тем как вы уйдете, котеночек, — услышала она за спиной его голос, — хотел бы поставить вас в известность, что сегодня вечером я пригласил нескольких своих друзей на небольшую вечеринку по поводу этого торжественного события. Я хочу, чтобы вы совершили подвиг — ради вашего отца, разумеется, — и постарались вести себя так, как будто я вам нравлюсь. Вы поняли?

Дана повернулась к нему и прошипела:

— Мистер Кантрелл, ваши гости, уходя, будут уверены, что я просто без ума от любви к вам!

К ее удивлению и досаде, он лишь рассмеялся в ответ.

По словам Бретта, приглашенных было всего несколько, но их оказалось человек тридцать, если не больше. Дана в нерешительности остановилась на пороге битком набитой людьми гостиной, понимая, что она никого из них не знает. Французские окна были широко распахнуты, и легкий бриз играл тонкими, как паутинка, занавесками. Гости все, как один, выглядели роскошно и элегантно и казались искушенными завсегдатаями вечеринок.

Взгляд Даны помимо ее воли сразу остановился на Бретте. Он стоял у окна, склонив голову к какой-то сексапильной рыжеволосой девушке в довольно коротком, украшенном блестками платье цвета полированного каштана. Казалось, он был полностью поглощен беседой с ней, его черные глаза были внимательны и веселы.

«Какая глупость вообразить, что он заметит меня в комнате, полной красивых женщин», — кисло подумала Дана и прошла к тому месту, где в одиночестве, уставившись в свой бокал, стоял Джефф.

— Как дела, Джефф?

Он сразу же поднял голову, и улыбка тронула его губы.

— Куколка Дана, вы самая красивая женщина в этой гостиной. — Он окинул ее взглядом знатока. — Блондинка в черных кружевах всегда представляет собой образец сексуальности, поверьте мне. Ваши волосы совершенно потрясающи. Вам следует чаше носить их на пробор. А эти трогательные локоны сбоку! Потрясающе, куколка! — Он выразительно взмахнул рукой, как будто истощился в словах, способных выразить его восхищение.

С другого конца комнаты доносились болтовня и смех. Бретт что-то рассказывал, а слушатели, собравшиеся вокруг него, особенно женщины, внимали. Дана заметила среди них Марго и была поражена тем эффектом, который произвел на нее Бретт. Обычно бледная кожа Марго теперь порозовела от возбуждения, и она выглядела сейчас почти оживленной, как статуя, вернувшаяся к жизни. Она была одета в прекрасное голубое шифоновое платье, отделанное по глубокому вырезу и поясу золотой тесьмой с бриллиантами.

— Вы не можете поверить в это, да? — Джефф смотрел на Дану с кривой улыбкой. Девушка мгновенно поняла, что он точно прочел ее мысли.

Лицо Джеффа ожесточилось.

— Теперь вы видите, что я имел в виду, когда говорил о Бретте Кантрелле.

Дана почувствовала неловкость и ответила слегка виновато:

— Я думаю, вы преувеличиваете опасность, Джефф.

— А вы? — Он улыбнулся ей почти с жалостью.

Дана была уверена, что под его утомленным внешним видом плейбоя скрывается жуткое отчаяние. Она смягчилась.

— У вас богатое воображение, Джефф. Вы страдаете по надуманной причине.

Он положил руку ей на плечо.

— Поверьте мне, Дана. Мне так хочется, чтобы хоть кто-нибудь был на моей стороне. Но давайте забудем о драмах, пойдемте на террасу и выпьем вместе.

Когда они выходили из гостиной, Бретт поднял голову и нахмурился, глядя им вслед. Снаружи было прохладно, но они засиделись на террасе, ведя пустой разговор. На безоблачном черном небе появились звезды, и яркая белая луна окрасила серебром дом и сад. Острые запахи ночи заставляли глубже вдыхать воздух, из окон лился мягкий, теплый свет и доносились веселые голоса гостей Мысль об очередном бокале заставила Джеффа подняться и вернуться в дом, а Дана с облегчением вздохнула, глядя, как он уходит. Депрессивное настроение Джеффа передалось и ей. Кроме того он мучился от зависти к Бретту, а зависть является одним из семи смертных грехов.

Гости сновали из гостиной на террасу и обратно, смеялись, болтали, обсуждали дела.

— Ну и ну! Кого только не увидишь на этой вечеринке! Привет, Карен, Пол! — услышала Дана высокий голос Марго и огляделась, ища, где бы спрятаться. Но поздно было бежать — Марго преисполнилась решимости поговорить с нею. Она подошла прямо к девушке и молча начала рассматривать ее, явно испытывая неприязнь к тому, что видит. Красивая сама, она не могла терпеть, когда другая женщина выглядела лучше. — А где же мой дорогой муж? — наконец спросила Марго, скривив губы.

— Добывает себе еще одну порцию виски, я полагаю. Он слишком любит выпить, — ответила Дана.

— Ты мне это говоришь? — Марго подняла брови. — Только не думай, что он и тебя любит тоже. Даже если ты — блондинка. Это его любимая масть на сегодняшний день. Как я называю таких — его «золотовласки». — Глаза Марго неприятно сузились.

— На что вы намекаете? — осторожно уточнила Дана, сильно удивившись ее словам.

— Не трать на него времени, моя милая. Мне он не нужен, но я знаю одну особу, которой он, как ни странно, дорог. Джефф — это фасад, за которым нет ничего, кроме пустоты. — Она рассмеялась тихим звенящим смехом без радости.

— Я не знаю, что вы имеете в виду, но могу сказать одно: вы ошибаетесь, миссис Рэнкайн, в отношении другой женщины, — сказала Дана. — Это совсем не то, что вы думаете.

Марго долго молча смотрела на нее, затем спросила, бледнея на глазах:

— В какие игры ты тут играешь?

— Я не играю ни в какие игры, — спокойно ответила Дана. — Просто я случайно стала свидетельницей их встречи. Я видела Джеффа с белокурой женщиной, о которой вы, должно быть, говорите, и поверьте мне, там не было никакой романтической привязанности.

— И ты бы ее узнала?

— Думаю, да.

Марго поколебалась немного.

— И почему я должна тебе верить? — спросила она наконец с застывшим лицом.

— Мне абсолютно все равно, верите вы мне или нет. В любом случае, как вы сами сказали, вам наплевать на Джеффа. Или нет? — Она взглянула прямо в глаза Марго.

— Он мне давно безразличен, можешь не сомневаться. С тех пор, как я встретила настоящего мужчину.

Дана тяжело вздохнула, заметив ее горящий страстным желанием взгляд.

— Извините, миссис Рэнкайн, мне кажется, я вижу своего отца. И не беспокойтесь, я не специалист по интригам.

— Отлично, держитесь от этого подальше. Это предупреждение, — злобно бросила Марго.

Дана поспешно отошла от нее, даже не оглянувшись.

Из гостиной доносились веселые голоса и звуки танцевальной музыки. Джефф стоял рядом с баром, привалившись к стойке и пристально глядя на дно своего бокала. Было десять часов, и в столовой уже накрыли ужин. Гости сразу же оценили великолепную еду. Дана смотрела с галереи вниз на толпящихся у столов людей, разыскивая своего отца. Наконец она заметила его. Он стоял, счастливый и беззаботный, беседуя с элегантной дамой лет пятидесяти. Слоан поднял голову, увидел дочь и подмигнул ей. Она улыбнулась ему в ответ. Странно, но она не испытывала голода и решила остаться в гостиной. Через открытые окна она могла видеть черное небо, усеянное звездами, и сказочную луну.

Внезапно девушка была атакована двумя молодыми повесами, которые сразу же решили превзойти один другого в искусстве обольщения, стараясь завладеть ее вниманием. К тому же они оказались заядлыми спорщиками.

— Уйди куда-нибудь! — то и дело повторяли они друг другу. — Сейчас же!

Дана чувствовала себя рядом с ними гораздо мудрее и старше, чем они оба, вместе взятые. Она улыбнулась одному, потом другому, и порядок был на время восстановлен. Но вскоре они вновь вернулись к своим нелепым и тщательно продуманным сценам обольщения, которые ее утомляли. Со стороны она показалась бы уравновешенной красивой молодой женщиной, скучающей в обществе двух болванов.

— Прошу прощения, — раздался голос за спиной Дэвида.

— Салют! — Дэвид обернулся и улыбнулся Бретту.

— Могу я одолжить на минутку эту равнодушную юную леди?

— Равнодушную? — хором переспросили молодые люди, с удивлением переглянувшись.

— Я совершенно против равнодушных женщин, — усмехнулся Крис. — Но эта? Нет, в ней нет равнодушия.

— Вы говорите безнравственные вещи, — сказала Дана и вздрогнула, когда Бретт взял ее за локоть.

— М-м… — неопределенно промычал он. — Именно поэтому мы уходим отсюда, мисс Грегори. Увидимся позже, Дэв, Крис.

Молодые люди кивнули ему и повернули назад к столу, продолжая обсуждать вопрос о равнодушных женщинах.

Бретт крепко сжал локоть Даны и повел ее через комнату на террасу, а затем в сад. Деревья в лунном свете казались совершенно белыми, только тени были глубокого фиолетового и черного цветов. Дана ускорила шаги, пытаясь вырваться из цепких рук Бретта. В спешке она споткнулась о камень и чуть не задохнулась от боли — снова пострадала поврежденная лодыжка. Бретт потянул ее назад на тропинку.

— Что вы пытаетесь сделать? Покончить с собой?

— Я именно так и сделаю, если вы начнете читать мне очередную лекцию.

— Зачем? Разве вы не обладаете всеми достоинствами молодой красивой женщины: застенчивостью, целомудрием, как у певчей из церковного хора, умением обращаться со спицами?

Дана рассмеялась. Ее смех звучал очаровательно, женственно и весело. Темные глаза Бретта изучали мерцающий в лунном свете профиль девушки.

— Ваш смех очень приятно звучит, малышка. Мне редко удается его услышать. Вы всегда слишком напряжены в моем присутствии, так ведь?

— Конечно, ведь на кону моя жизнь, — вырвалось у Даны. Ее ресницы затрепетали.

— О чем, черт возьми, вы говорите? — Бретт смотрел на нее с притворной серьезностью.

— Сама не знаю, — правдиво ответила она. — Это только что пришло мне на ум. Я никогда ничего подобного не говорила в вашем присутствии. И это вам ответ, я думаю. Вы держите меня в постоянном напряжении, и, как я думаю, делаете это намеренно.

Бретт взял ее под руку:

— Я не ищу неприятностей, дитя мое, и в первую очередь от вас. Но теперь, когда вы затронули этот вопрос, могу я сказать одну вещь?

— Пожалуйста, — тяжело вздохнула Дана. — Вы же все равно это сделаете.

Он засмеялся и повел ее через лужайку дальше от дома. Дана оглянулась. Смех и музыка смешались с ночными шорохами сада, но для нее моментально наступила тишина, когда Бретт развернул ее к лицом к себе.

— Вы могли догадаться, что я хотел сказать. Джефф…

— О… понятно! — Взгляд Даны был устремлен в бархатную темноту сада. Она сознательно избегала смотреть на Бретта.

Он взял ее пальцами за подбородок:

— Должно быть, вам приходило на ум, что Джефф пытается привлечь вас на свою сторону, завоевать вашу симпатию, играя на вашей жалости? Вы слишком молоды для такой игры и слишком неопытны. Вы не сможете справиться с этим должным образом. Я боюсь, что вы попадете в довольно неприятную ситуацию. Марго привела себя в опасное состояние духа, и требуется сущая малость, чтобы она взорвалась.

— Да, я тоже так думаю, — ответила Дана, теряя терпение. — Чего вы от меня хотите, Бретт. Что я должна делать? Полностью игнорировать Джеффа?

Бретт почувствовал, что девушка начинает закипать от возмущения.

— Ну, не стоит принимать это близко к сердцу, — спокойно сказал он. — Просто постарайтесь избегать его. Это трудно, я знаю, но, как я полагаю, для красивой женщины жизнь вообще трудная штука, пока она не найдет себе подходящего мужчину, который будет приглядывать за ней.

— Какая жалость, что Марго промахнулась в своем выборе, — едко выпалила Дана, — не того мужчину нашла.

Бретт сжал руками ее плечи и предостерегающе встряхнул:

— Я так и думал, что вы опять начнете болтать об этом. Не могли бы вы выбрать для таких пустых разговоров другое место?

Бурные эмоции начали перехлестывать через край. Ночь, казалось, сомкнулась над ними, пульсируя от напряжения.

— А вы не могли выбрать другое время? — справилась с собой наконец Дана. — Там кто-то идет в нашу сторону, — солгала она.

Бретт повернул голову, и в этот миг девушке удалось вырваться, и она бросилась бежать.

Длинная, свисающая ветка камфорного лавра вцепилась ей в волосы. Дана в безумном нетерпении дернулась, и золотистый локон на затылке еще больше запутался. Она сложила в мольбе руки и почувствовала, что Бретт осторожно вытаскивает ее волосы из цепких «пальцев» дерева.

— О черт! Черт! Черт! — тихо выругалась она.

— Тише едешь — дальше будешь, — невозмутимо сказал Бретт, освободив ее довольно умело. — Видимо, удача вам на этот раз не сопутствует, не так ли, моя милая? — ехидно добавил он, растягивая слова. — Не проще было бы уступить?

— О боже! — Дана пыталась не обращать на него внимания, смущенная теперь своим растрепанным внешним видом. — Должно быть, я выгляжу ужасно!

Последовало непродолжительное молчание Бретт с интересом рассматривал ее.

— Да нет, я бы так не сказал, малышка. Слегка растрепаны, пожалуй, но это даже придает вашему облику особую пикантность.

Она неожиданно рассмеялась:

— Право, Бретт, вы совершенно невыносимы!

— И вы говорите это, когда мне в голову пришла мысль, что мы с вами можем быть друзьями? — отплатил он ей хладнокровно.

Дана безуспешно пыталась привести в порядок свои волосы.

— Мои требования к дружбе довольно строги, мистер Кантрелл.

— Как вы думаете, смогу я когда-нибудь получить право на нее? — добродушно поддразнил он, тихо засмеявшись.

— А это вам так необходимо, вы уверены?

Бретт поднял руку и задумчиво провел ладонью по листве.

— Опять фиаско, — заметил он спокойно. — По всем статьям. Но ничего. — Он помолчал и добавил: — С вами здесь довольно увлекательно, но я думаю, что нам лучше вернуться в дом. — Бретт понаблюдал, как Дана пытается привести в порядок свою прическу и посоветовал: — Воспользуйтесь служебным лифтом, чтобы попасть в свою комнату. Никому не нужно знать, что вы спасались бегством в ночи от зловещего, преследовавшего вас незнакомца.

— Думаю, вы правы, — ответила Дана, едва сдерживаясь. — Этого не следует знать никому, чтобы не вызвать дальнейших подозрений. Для меня уже вполне достаточно двух ужасных предостережений за один вечер.

Бретт проницательно взглянул на нее, но ничего не сказал. Назад они шли в полном молчании.

Шагая по коридору, Дана увидела, что дверь в ее комнату открыта и там горит свет. Она резко остановилась в испуге. Не было никакого сомнения, что, уходя, она погасила все лампы. Это была ее прочно укоренившаяся привычка. Девушка поспешила к двери и остановилась на пороге. В комнате, лицом к окну, стояла Марго. Ее напряженно застывшая спина излучала злость.

Женщина повернулась, и ее глаза странно сверкнули. В этот момент Дана почему-то с испугом подумала, что Марго опасна. Поэтому спокойно начала разговор:

— Я могу что-нибудь сделать для вас, миссис Рэнкайн?

Марго, казалось, была не в состоянии отвести взгляд от растрепанных волос Даны. Она сделала несколько шагов вперед, не спуская с девушки глаз, и та невольно попятилась, думая, что Марго ударит ее.

— Итак, вот ваша игра! — сипло прошипела Марго с убийственным намеком.

«Не может же она наброситься на меня с кулаками!» — строго сказала себе Дана и прошла мимо нее к туалетному столику.

— Боюсь, я вас не понимаю, миссис Рэнкайн.

Сильный порыв ветра захлопнул дверь, напугав Дану еще больше. В зеркале она видела глаза Марго, которая не мигая смотрела на нее. Девушка не могла больше выдерживать это. Она не стала пассивно ждать, пока жена Джеффа разразится бранью и храбро повернулась к ней:

— Ну, так в чем дело, миссис Рэнкайн? Если вы ждете меня, я спущусь через минуту.

Марго, казалось, онемела от такой дерзости. Придя в себя, она наконец медленно заговорила почти с болью:

— Каково это — чувствовать, что Бретт тебя любит? Ощущать его руки на своем теле, его губы?

— Извините? — вскинула брови Дана.

— Отвечай мне! — гневно завопила Марго, приходя в неистовство, и Дана в страхе отшатнулась.

— Если бы это имело хоть какое-то отношение к вам, а это не так, я все равно не смогла бы ничего ответить, миссис Рэнкайн. Состояние моих волос, которое, по-видимому, и ввело вас в заблуждение, явилось всего лишь следствием объятий лавра. Пожалуйста, оставьте свои гнусные подозрения при себе. Ваши опасения необоснованны.

Марго судорожно вздохнула.

— Возможно, вы говорите правду, — сказала она, нервно теребя платье.

Дана отвернулась к зеркалу и поспешно поправила прическу. Ее руки дрожали, но она не замечала этого, сосредоточив внимание на своем лице. Она подумала, что следует немного обновить макияж. Слава богу, помада не была смазана поцелуем, иначе Марго имела бы все основания вцепиться ей в горло! Дана быстро взглянула на женщину, и дрожь пробежала по ее спине. Марго Рэнкайн явно была не в себе и способна на все, что угодно.

— Вы идете, миссис Рэнкайн?

Ответ Марго полностью рассеял ее сомнения.

— Нет! Я — нет! — дико закричала она, побледнев.

— Вы заболели? Вам что-нибудь принести? — Дана смотрела на нее в полном замешательстве.

— Убирайся отсюда! — Голос Марго угрожающе повысился.

Дана решила, что с нее хватит.

— Вы не забыли, что это — моя комната?

Марго проигнорировала вопрос и разрыдалась, рухнув в кресло. Ее поникшая фигура олицетворяла собой безграничное отчаяние.

— Думаю, в душе я могу вам посочувствовать, — тихо сказала Дана.

Раздался отрывистый стук, и дверь резко распахнулась. Дана оглянулась: на пороге стоял Бретт. Его лицо застыло зловещей маской.

— Что, черт возьми, здесь происходит? Вы должны были вспомнить, прежде чем начинать девичьи перебранки, что дом полон гостей!

— Это их не касается! — грубо откликнулась Дана. Ничего себе, «девичьи перебранки»! Марго вела себя, как загнанная в угол тигрица!

Женщина подняла свое заплаканное лицо. Сейчас она выглядела несчастной и жалкой, что, как бесстрастно констатировала Дана, совсем ее не красило.

— Бретт! О, Бретт! — охрипший от рыданий голос Марго был полон душевного волнения и муки. — Пожалуйста, забери меня отсюда в мою комнату. Я больше не могу это выносить. — Она задрожала всем телом. — Эта отвратительная девчонка… — Она сделала жест в сторону Даны, и та скорчила рожу, надеясь, что получилось достаточно отвратительно.

Бретт тяжело вздохнул, его голос стал нежным и успокаивающим, как будто он говорил с ребенком:

— Пойдем, моя дорогая. Я скажу гостям, что у тебя внезапно разыгралась мигрень.

Он помог ей подняться и приобнял за талию, поддерживая. Марго благодарно прильнула к нему! Дане показалось, что Марго вся горит от желания.

— Может, теперь наконец я могу остаться одна в своей комнате? — резко спросила девушка, уязвленная этим зрелищем.

Бретт бросил на нее тяжелый, выразительный взгляд:

— Будьте внизу через две минуты. Люди любят сплетничать.

Дана прошла мимо него и распахнула дверь.

— Как приятно было побыть здесь с вашей семьей! — сладко пропела она, но тут же осеклась под его сверкающим взглядом, задрожав от того, что сумела прочесть в его глазах.

Дана ничего не говорила отцу о своих проблемах, не желая расстраивать его. Он пропадал на конюшне с половины пятого утра и до позднего вечера, вновь обретя дорогих своему сердцу лошадей. Девушка стала подумывать о работе: это помогло бы ей отвлечься. После обеда она сказала об этом отцу. Слоан спокойно отнесся к этой идее — очевидно, давно ожидал чего-то подобного.

— Что ты собираешься делать, дорогая? — спросил он, как будто она просто решила чем-то занять свое время.

— Папа, — засмеялась она, — мне уже двадцать два года, но, что прискорбно, у меня никогда не было постоянной работы. Я почти ничего не умею делать.

— Моя дорогая девочка, — запротестовал отец, — но ты была незаменима в Марибе. Если ты не считаешь это работой, тогда как ты это назовешь?

— Мои познания в фермерском хозяйстве абсолютно бесполезны в городе, папа. Я думаю, что единственное, чем я могла бы здесь заняться, это стать манекенщицей, если, конечно, какое-нибудь агентство захочет меня принять.

В ее голосе звучало сомнение, и отец засмеялся. Несмотря на свою потрясающую красоту, его Дана была на удивление скромна.

— Не думаю, что у тебя будут хоть малейшие затруднения, дорогая. Немного тренировки, новое платье — и ты у цели!

— Надеюсь, что так, папа, — вздохнула она.

— Тебя ничего не беспокоит? — Отец испытующе посмотрел на Дану.

— Нет, пап. Я не лажу с Марго… ты это знаешь. Но главное, что у меня слишком много свободного времени, особенно когда Лалли в школе.

— Посмотрим, что скажет на это Бретт, — неожиданно произнес отец улыбаясь.

Тонкие черные брови Даны удивленно взлетели вверх.

— Бретт? Какое он имеет к этому отношение? Если он будет участвовать в обсуждении моего решения, пусть предъявит дюжину разумных причин, почему я не смогу успешно заниматься этим делом.

— Каким делом? Надеюсь, я не помешал? — Бретт вышел на террасу с хрустальными бокалами в руках. Он протянул один Слоану и сел рядом с Даной. — Ну, дитя мое, я жду. Что за дюжина разумных причин, зачем?

— Дана подумывает о карьере манекенщицы, — ответил за нее Слоан, потягивая виски с содовой. — Она считает, что у нее слишком много свободного времени.

— Манекенщицы? — Бретт с видом знатока принялся испытующе рассматривать девушку, и Дана почувствовала, что краснеет. — Я не вижу ни одной причины, почему бы нет, — констатировал он наконец.

Дана подозрительно посмотрела на него:

— Вы думаете, у меня получится?

Бретт взглянул на Слоана и улыбнулся:

— Позволь мне тебя поздравить, Слоан. Такая скромность делает ей честь.

Дана тихо закипала от злости. Язвительные нотки в его голосе всегда раздражали ее. Бретт взглянул на склоненную голову девушки — яркий свет превратил ее волосы в золотистый нимб.

— Что вы сейчас делаете? — спросил он, не доверяя ее спокойному молчанию.

— Считаю до десяти, — коротко ответила она.

Бретт расхохотался:

— Вы изобрели мирный способ сердиться!

— Не позволяйте этому обмануть вас, — сверкнула она на него глазами и повернулась к отцу: — Думаю, я завтра утром отправлюсь в город.