Глава 5

Пот заливал Остину лицо. Стоя между параллельными металлическими брусьями, он пытался принять вертикальное положение, опираясь в основном на здоровую правую руку и ногу. Это было непросто, и все его тело сотрясалось от напряжения.

Если Молли думает, что ей снова удастся вернуться в его жизнь, то она сильно ошибается. Нет, в самом деле, неужели она собирается действовать так, будто ничего не случилось? Неужели она думает, что он, Остин, рад ее видеть?..

Он вдруг вспомнил, как она развлекала беседой гостя – молодого психиатра Марка Эллиота, который зачастил к ним домой года полтора назад, вскоре после того, как ее брат попал в автомобильную аварию.

Тогда у него и в мыслях не было, что она может обмануть его или предать. Он никогда ни о чем таком не думал, как, впрочем, не думал и о том, что она может от него уйти.

– Сегодня у вас очень неплохо получается. Значительно лучше, чем вчера, – похвалила его медсестра, в голосе которой проступало неподдельное удивление.

«Хорошо бы, – подумал Остин. – Прежде чем выдворить эту сучку из дома, необходимо привести себя в порядок. Насколько это возможно».


Часом позже, когда место у кровати больного заняла Эми, Молли сидела в безликом больничном коридоре, покусывая ноготь и перелистывая от нечего делать иллюстрированный журнал. Она дожидалась появления лечащего врача ее мужа.

Доктора Хэнка.

Странная у него фамилия, размышляла Молли, глядя поверх глянцевой цветной фотографии. Она больше подходит автомеханику, нежели врачу. Нет, она ничего против автомехаников не имела. Наоборот, люди, постигшие тайны двигателя внутреннего сгорания, неизменно вызывали у нее восхищение. Просто она считала, что есть имена, которые подходят врачам и которые не подходят. По ее мнению, фамилия Хэнк не относилась к числу тех, которые пристало носить людям в белых халатах. Такую фамилию следовало бы выписать большими буквами на рекламном щите какой-нибудь автомастерской. Что-нибудь вроде: «Подержанные автомобили Хэнка».

Впрочем, это имя неплохо подходило и для владельца небольшого торгового предприятия или закусочной. К примеру: «Супермакет Хэнка». Или: «Бар и гриль Хэнка». Но доктор Хэнк? Нет, не звучит.

Молли ошибалась в своих предположениях. Доктор Хэнк нисколько не походил ни на автомеханика, ни на продавца гамбургеров. Траурной каемки у него под ногтями не было, и засаленной спецодежды он не носил. Рукопожатие у него было твердое, глаза, прикрытые толстыми стеклами очков, смотрели уверенно, а энергии у этого человека, которому, кстати, давно минуло шестьдесят, было хоть отбавляй.

Короче говоря, доктор Хэнк, вопреки ожиданиям, Молли понравился. Он показался ей человеком опытным и надежным.

– Может ли у Остина вслед за первым случиться второй удар? – задала она вопрос о том, что более всего ее волновало.

Доктор присел на подлокотник мягкого кресла. Их с Молли отделял друг от друга журнальный столик, стоявший между креслами, в которых они сидели.

– Мы так и не смогли выяснить, почему у вашего мужа случился инсульт, – произнес врач. – Другими словами, видимой причины для этого нет. Это не так плохо, как кажется, поскольку для повторения инсульта у него тоже вроде бы нет причин.

– Но это все-таки может произойти?

– Шансы ничтожные. У вашего супруга хорошие анализы. К тому же избыточным весом он не страдает и до удара находился в прекрасной форме. Не пил, не курил. Сейчас занимается лечебной физкультурой. Обеспечьте ему правильную диету, заставьте заниматься спортом – и он будет жить долго. Впрочем, стопроцентной гарантии я вам, разумеется, дать не могу. От рецидива никто не застрахован. Заодно хочу поставить вас в известность, что ваш муж, возможно, никогда уже не будет ходить, как прежде. Похоже, что в обозримом будущем он даже рубашку застегнуть самостоятельно не сумеет. Ничего не поделаешь – серьезно нарушена моторика. Но это вовсе не означает, что он не сможет вести нормальную жизнь. Только для этого ему придется много и упорно над собой работать.

Доктор Хэнк поправил очки.

– Когда ваш муж вернется домой, вам, вероятно, захочется ему во всем помогать, но как раз этого делать не следует. Он просто обязан научиться себя обслуживать. Наш метод в лечении последствий инсульта – опора на собственные силы больного.

Слова доктора Хэнка навели Молли на неприятные мысли.

– Когда он вернется, меня рядом с ним не будет, – торопливо сказала она, стремясь сразу же расставить все точки над «i».

– Но он не сможет обходиться без посторонней помощи. Особенно поначалу.

Молли об этом как-то не подумала, и теперь ею стала овладевать паника.

Доктор, казалось, понял, что она чувствует.

– В Ла-Гранде неплохо развита служба ухода за больными, – сказал он. – Если хотите, я дам вам парочку телефонов сиделок.

Она с облегчением кивнула.

– Сколько должно пройти времени, прежде чем он научится обслуживать себя сам?

– Это целиком и полностью зависит от пациента. Понадобятся недели, возможно, месяцы. В некоторых случаях для реабилитации подобных больных требуются годы.

Месяцы, годы… Не может быть!


– Надо было сказать тебе об этом с самого начала, – заявила Эми матери, когда они ехали из больницы. – Дело в том, что я беременна.

О господи!

Новость огорчила Молли. Она сама находилась на пятом месяце, когда у нее случился выкидыш. Тогда она потеряла ребенка Джея. Своего первенца.

Физическая боль была тогда невероятная, но душевная боль после того, что случилось, была еще хуже…

В течение многих месяцев она горевала о погибшем ребенке и жила так, будто на ощупь пробиралась сквозь сумрак, который окутывал каждый прожитый ею день. А потом она забеременела и родила Эми. За исключением рыжеватых волос и карих глаз, доставшихся ей от Молли, девочка была копией Остина. У нее были такие же высокие, как у отца, скулы, великолепная кожа, гладкий высокий лоб и горделивые, выгнутые арками брови.

И вот теперь Эми была беременна. Опять.

На этот раз назвать тревоги Молли беспочвенными было нельзя. Первую беременность Эми перенесла исключительно тяжело. Ее тошнило чуть ли не двадцать четыре часа в сутки, потом она заболела тяжелой формой гриппа и провела неделю в больнице… А потом все они над ней тряслись, опасаясь выкидыша. Что же до родов, то они были на редкость мучительными. И как только Эми через это прошла и все это выдержала? Муж Эми чуть с ума не сошел, наблюдая, как мучается его жена. Остин тоже был свидетелем мучений дочери, но, в отличие от остальных, демонстрировал удивительное хладнокровие. Он был единственным островком спокойствия в том бушующем море страха, хаоса и паники…

Эми остановилась на красный свет. Дорогу пересекала пожилая пара. Старик бережно вел супругу под руку. Они были до того похожи, что их можно было принять за брата и сестру. С другой стороны, общеизвестно, что супруги, много лет прожившие в браке, тоже удивительно походят друг на друга.

А вот с некоторыми парами ничего подобного не происходит.

– И сколько же детей вы с Крисом хотите завести? – спросила Молли. Спросила – и сразу же подосадовала на себя за то, что задала этот вопрос раздраженным тоном, будто за что-то сердясь на дочь. Но она была до крайности утомлена и не могла скрывать свои эмоции. Уж слишком она боялась за Эми.

Загорелся зеленый свет. Эми надавила на педаль газа, машина сдвинулась с места и миновала перекресток.

– У нас шел разговор о троих.

Молли затаила дыхание. Трое! Вот ужас-то! Трое детей – значит, три беременности.

Но три – это не четыре, не пять и не шесть. Что будет, если их планы изменятся и им захочется шестерых?

Эми росла в одиночестве – без сестер и братьев. По этой причине Молли иногда чувствовала себя перед дочерью виноватой.

– Ты жалела когда-нибудь, что была единственным ребенком в семье? – спросила она.

Эми протянула руку и погладила мать по плечу.

– Ты, мама, все время волнуешься. И большей частью зря. Нет, особой нужды в братьях и сестрах я не испытывала. У меня были вы с папой, и мне больше никого не было нужно.

– Но твой отец… Я всегда хотела, чтобы он почаще…

Машина Эми свернула в Университетский проезд.

– Да, отец редко бывал дома. Зато когда бывал, мы с ним отлично ладили. С ним я чувствовала себя в безопасности. И потом: я знала, что вы оба меня любите. А что еще дочери надо? Так что брось волноваться.

Молли изобразила на губах слабое подобие улыбки. Легко сказать – «брось волноваться»! Да и не об одной Эми она волнуется, но и о маленькой Мелли тоже. А когда у Эми появится еще один ребенок, ее волнениям просто не будет конца. Господи, как же много в этой жизни поводов для беспокойств и волнений!

Они проехали торговый центр, в котором Молли имела обыкновение делать покупки, и химчистку, куда она сдавала костюмы Остина.

– Думаю, что комната для гостей на первом этаже подойдет для отца как нельзя лучше, – сказала между тем Эми. – Крис может прикрепить в ванной комнате металлические поручни, чтобы ему было за что держаться. Можно также установить в душе скамейку, чтобы ему было где сидеть. Если понадобится, можно также взять напрокат специальную больничную кровать с поднимающейся спинкой.

– И нанять сиделку, – добавила Молли.

– Нанять сиделку? Отец никогда на это не согласится.

– Ничего не попишешь. Придется.

– Не придется. Я уже все продумала. Мы с Мелиндой некоторое время поживем у него.

– А как же Крис? – озабоченно спросила Молли. Раздельное существование супругов могло дурно отразиться на молодой семье.

– Наш дом в двадцати минутах езды.

В машине было жарко и душно, и Молли стало трудно дышать. Опустив стекло, она с наслаждением втянула в себя бивший ей в лицо прохладный воздух.

– В середине июля мне дадут недельку отпуска, и мы с Крисом сможем выехать на природу. Надеюсь, отцу к тому времени станет лучше.

Молли не хотелось думать о том, что ей сказал врач о сроках выздоровления Остина. По этой причине она перевела разговор на другую тему:

– Ты хорошо себя чувствуешь? Ума не приложу, как ты, беременная, сможешь заботиться об отце?

– Не волнуйся, смогу.

– Скажи, тебя тошнит по утрам?

Эми промолчала, и Молли поняла, что худшие ее предположения не безосновательны.

– Эми, прислушайся же к голосу разума. Зачем тебе брать на себя все эти заботы? Ведь есть же, в конце концов, сиделки. Они специально обучены ухаживать за больными. Почему бы не нанять кого-нибудь из них?

– Мама, прошу тебя…

Молли припомнила все, что ей наговорил о болезни Остина доктор Хэнк, и пришла в ужас. Она даже стала склоняться к абсурдной, в общем, мысли, что Остин чуть ли не спровоцировал у себя инсульт из-за желания ей отомстить.

– Не понимаю, почему ты так этому противишься?

– А ты знаешь, к примеру, сколько такая сиделка стоит? Когда отцу предъявят к оплате чек, с ним случится второй удар.

Они свернули на усыпанную гравием подъездную дорожку и через несколько минут остановились у белого двухэтажного дома, из которого Молли ушла год назад.

Припарковав машину, Эми выключила зажигание.

– Есть еще одна причина, почему я против сиделок, – пробормотала молодая женщина. – Не хочу, чтобы отец думал, будто он остался совсем один и о нем некому позаботиться.

Сказав это, она залилась слезами. Подумать только: храбрая, бесстрашная Эми разревелась!

– Перестань, детка, прошу тебя.

– Извини. – Эми смахнула слезы и глубоко вздохнула. – Похоже, болезнь отца сильно сказалась на моих нервах.

Молли наклонилась к дочери и обняла ее за плечи.

– Я хочу, чтобы ты перестала о нем беспокоиться. – Она нащупала свободной рукой сумочку, открыла ее и достала оттуда бумажный платок.

Молли вернулась в Айову с намерением пробыть там не более двух недель. Болезнь Остина оказалась, однако, куда более сложной и продолжительной, нежели она могла себе представить. Было ясно, как день, что рассчитывать на скорое возвращение во Флориду ей не приходится.

Всунув платок в руку дочери, она сказала:

– Я хочу, чтобы ты прежде всего заботилась о себе и своей семье. С отцом останусь я. Ему это, конечно, не понравится, но это его проблемы.

Молли подумала о Флориде, о белых песчаных пляжах, о человеке, который там ее дожидался. Увы, все это теперь отошло на задний план и было от нее бесконечно далеко.

Загрузка...