Всю жизнь с морем

Глава XIX Военные корабли идут на Восток

В феврале 1936 года я пришел в Наркомвод к начальнику Совторгфлота А. Я. Каулину получить назначение после отпуска. Альфред Янович узнал, за чем я пришел, и, улыбаясь, спросил:

— Что вы, собственно, хотите, мостик или письменный стол? Есть и то и другое. Выбирайте.

— Лучше мостик, письменный стол никуда не денется.

— Тогда пароход «Анадырь» — подойдет?

— Но ведь там есть капитан — Миловзоров?

— А о нем не беспокойтесь, Миловзоров получил другое задание.

Я согласился.

— Только учтите, Александр Павлович, громких дел не будет — обычные снабженческие рейсы в западной части Арктики. Скучища, а?

— Да я и не гонюсь за громкими делами.

— Да? Но я ведь не забыл перегон речного парохода «Ленин».

— Обычный рейс.

— Скромность украшает, особенно если не дают орденов. В общем, принимайте «Анадырь». В добрый путь.

Это судно было мне хорошо знакомо по Северо-Восточной экспедиции 1932–1933 годов. «Анадырь» должен был перевозить внешнеторговые грузы в порты Западной Европы. Миловзорова на судне я уже не застал. Пароходом временно командовал старпом Владимир Степанович Рудных. К моей радости, вторым помощником капитана был Алексей Михайлович Матиясевич, замечательный судоводитель, смелый и инициативный моряк. Да и экипаж состоял в основном из моряков-дальневосточников, знавших меня по прежним плаваниям. Я сразу почувствовал себя как дома, среди родных и близких людей.

В конце апреля мы прибыли в Гамбург. Город бурлил. Как только «Анадырь» ошвартовался к причалу, на судно ворвалась толпа. Оттолкнув вахтенных, эти молодчики заявили, что будут производить обыск. На мой протест они ответили хохотом и бранью.

Советский консул в Гамбурге ничем нам помочь не смог. Обыск продолжался часа два. Отношение к нам, советским морякам, было настолько оскорбительно, что немецкая фирма, агентировавшая нас, впоследствии принесла извинения.

В день 1 мая я и помполит Павел Федорович Борисов вместе с советским консулом сошли на берег.

В городе нас поразило обилие красных флагов с черной свастикой и красных полотен с лозунгами. Юноши и девушки, одетые в форму союза гитлеровской молодежной организации, распевали воинственные песни, в промежутках выкрикивая «Хайль Гитлер!».

Толпы людей стояли вдоль тротуаров. Некоторые, глубоко засунув руки в карманы брюк, с надвинутыми на глаза кепками, с нескрываемым неодобрением смотрели на происходившее. Но было много и таких, которые тянули руки в фашистском приветствии и кричали: «Хайль!». На всех перекрестках стояли небольшие группы штурмовиков, одетых в коричневую форму с заправленными в брюки рубашками, в сапогах или крагах, и в фуражках. Они зорко посматривали вокруг, щелкая стеками по сапогам.

Вернулись мы на «Анадырь» с тяжелым сердцем и через несколько дней без всякого сожаления покинули этот фашистский шабаш.

Во второй половине июня «Анадырь» был направлен в Мурманск — нужно было принять грузы для населенных пунктов арктического побережья. Там мы узнали, что готовится экспедиция особого назначения. Правительство решило впервые осуществить проводку двух военных кораблей из Кронштадта на Дальний Восток. Отрядом эскадренных миноносцев «Самсон» и «Войков» командовал капитан первого ранга Петр Александрович Евдокимов, флагманским инженер-механиком был Василий Федотович Бурханов, военкомом — Мильграм и корабельным инженером, готовившем эсминцы для ледового похода, Андрей Иванович Дубравин, не раз бывавший в Арктике. Проводку должны были осуществлять ледокол «Литке» под командованием Ю. К. Хлебникова, пароход «Сталинград» (капитан А. П. Мелехов) и танкер «Лок-Батан» (капитан Г. Г. Кучеров). Ледовыми лоцманами на эсминцах шли полярные капитаны П. Г. Миловзоров и Н. М. Николаев. Экспедицию возглавлял начальник Главсевморпути Отто Юльевич Шмидт.

Экспедиция должна была выйти строго в назначенный срок, а «Сталинград» опаздывал с прибытием в Мурманск. В связи с этим его заменили «Анадырем». Так совершенно неожиданно для нас мы были включены в «громкое», как говорил Каулин, дело.

«Анадырь» поставили к причалу порта. Необходимо было разместить на нашем судне не только годовое снабжение для личного состава всей экспедиции, но и принять вооружение, снятое с эсминцев. На «Анадырь» возлагалось также снабжение судов пресной водой, свежим мясом (рогатый скот, свиньи) и овощами. Так как «Анадырь» был самым крупным судном из всех судов экспедиции и имел пассажирские помещения, на нем разместился общеэкспедиционный лазарет.

В середине июля мы вошли к проливу Маточкин Шар (Новая Земля), где должны были встретиться все суда экспедиции. Ледокол «Ф. Литке» с эсминцами и танкером «Лок-Батан» подошли к нам утром 1 августа. Мы заняли свое место в колонне судов. Весь путь до Диксона экспедиция прошла без особых затруднений, встречая небольшие скопления легко проходимого льда. Но ледовая разведка, произведенная полярным летчиком Матвеем Ильичем Козловым, показала, что в Карском море тяжелые льды, плотно прижатые к берегам на всем протяжении от острова Скотт-Гансена до пролива Вилькицкого. «Такого количества льдов без малейших прогалин мне не приходилось видеть в Карском море», — говорил явно огорченный летчик. «Анадырь» вынужден был зайти в устье Енисея и взять там максимальное количество пресной воды.

Во время нашей стоянки на Диксоне ледокол «Ф. Литке» вышел с караваном и продвинулся до острова Скотт-Гансен, где встретил в широте 75 градусов совершенно невзломанный лед. Караван стал.

15 августа наше судно присоединилось к экспедиции. Мористее на северо-запад стояла большая группа грузовых судов, шедших на Лену, Колыму и на Дальний Восток. С этими судами стояли два, в то время самые мощные, ледоколы «Ермак» и «Ленин». Суда были крепко зажаты льдами.

Во время «великого стояния» во льдах как-то пришел на «Анадырь» Отто Юльевич Шмидт. Он хотел ближе познакомиться со мной и понять настроение анадырцев в эти трудные для экспедиции дни. Мне было известно, что Отто Юльевич не очень был доволен заменой «Сталинграда» пароходом «Анадырь».

За чашкой кофе мы вспомнили печальную и трагическую эпопею, разыгравшуюся во льдах восточной Арктики в ноябре 1933 года и закончившуюся гибелью «Челюскина».

Шмидт не скрывал, что он и Воронин, как мы и предполагали с капитаном Николаевым, старались самостоятельно выполнить правительственное задание — пройти в одну навигацию Северный морской путь.

— Мы были так близки к успешному завершению рейса, что не допускали мысли о неудаче. Повлиял на нас и выход из тисков дрейфовавших рядом судов «Свердловск» и «Лейтенант Шмидт».

Я рассказал про аварию со «Старым большевиком» в Лас-Палмасе и добавил, что любую из аварий задним числом легко разобрать и выяснить, как не следовало поступать.

Отто Юльевич, задумавшись, произнес:

— Это, конечно, правильно. Но знаете, у нас в лагере появилось много идей по освоению Северного морского пути, особенно в связи с замечательным подвигом наших летчиков. Вот увидите, в ближайшие годы с помощью авиации мы будем вершить необычайные дела в Арктике! И скорее всего так, чтобы потом не пришлось разбирать аварии.

В следующем году, когда была снаряжена экспедиция на Северный полюс, я вспомнил эти слова Шмидта.

Оставляя «Анадырь», Отто Юльевич неожиданно сказал:

— Теперь у меня нет сомнения, что на вас и экипаж «Анадыря» я могу положиться в этом рейсе. Вы так же, как и я, за то, чтобы двигаться вперед. Не может быть никаких разговоров о возвращении в Мурманск.

Мы распрощались.

31 августа я заметил над берегом к востоку от нас растущие на большой высоте белые перистые облака. Мне вспомнился старый колымский лоцман, который по этим же признакам за сутки предсказал крепкий ветер определенного направления. Я решил сообщить об этом капитану «Литке» и Шмидту, хотя сам далеко не был уверен в правильности своего предположения.

Выслушав меня, Шмидт пригласил к себе нашего главного метеоролога, опытного синоптика Константина Антоновича Радвиловича. Тот, человек весьма осторожный, подтвердил мое предсказание о наступающей перемене погоды, но сказал, что твердо не уверен в этом.

На другой день с утра подул слабый ост-норд-ост, постепенно он начал набирать силу. Льды начали отходить от берега. Темными лентами стали одна за другой появляться прогалины. И наконец широкие разводы открыли каравану путь.

С ледокола дали сигнал «приготовиться к движению». Снова застучали машины судов. Путь на северо-восток к архипелагу Норденшельда был открыт. Колонна полным ходом пошла вперед по образовавшейся широкой прогалине, оставив позади большой караван судов с ледоколами «Ермак» и «Ленин».

5 сентября без особых затруднений мы вошли в пролив Вилькицкого. У мыса Челюскина лед уплотнило северным ветром. Но нас подхватило сильное течение, идущее из Карского моря в море Лаптевых, и со скоростью две-три мили в час понесло на восток. Однако не успели мы даже обрадоваться своей удаче, как увидели, что в узкой части пролива началось сильное сжатие льдов. Пришлось применить аммонал. Ледокол «Литке» ломал лед вокруг эсминцев и танкера «Лок-Батан».

6 сентября весь караван был вынесен течением в разреженный лед восточнее мыса Челюскина. Летчик Василий Сергеевич Молоков сообщил по радио, что более легкий лед находится от нас несколько севернее. «Ф. Литке» повел суда в указанном направлении, и 6 сентября мы вошли в море Лаптевых. Лед разреженный. На всех судах приподнятое настроение, чувствуется, что главные трудности уже позади. Судя по поступающей информации с полярных станций, с идущих с востока пароходов «Искра» и «Ванцетти», а также с ледокола «Красин», обстановка на востоке благоприятная. Теперь только сильные штормовые ветры от норд-веста могут затруднить наш путь в проливе Лонга и Чукотском море. Но этого не случилось, Мы еще не раз встречали скопления льдов, обходили их или форсировали.

Ледокол иногда, по указанию Шмидта, оказывал помощь другим судам, находившимся в море Лаптевых. Тогда нашу группу судов поручали вести «Анадырю», пока караван снова не догонял освободившийся «Литке».

16 сентября отряд прошел район островов Медвежьих, а 20 сентября мы оставили позади себя мыс Якан, наиболее узкое место пролива Лонга. Началась килевая качка — первый предвестник близости открытой воды. На судах только и разговоров было, что «прошли, прошли, зимовать не будем!» Уверенно идем серединой пролива, к нам, на случай неожиданной встречи со льдами, присоединился ледокол «Красин» под командованием М. П. Белоусова.

Через сутки суда вышли на открытую воду Чукотского моря.

22 сентября караван обогнул мыс Дежнева, а 24 прибыл в Провидение. Проводка военных судов с запада на восток, несмотря на очень тяжелые условия в западной части Арктики была осуществлена. В состав Тихоокеанского Военно-Морского Флота вступили первые миноносцы.