Вторая попытка для попаданки 2

Глава 4 Макс

Как бы я ни старалась оставаться спокойной, у меня не получалось. Сердце словно замерло, меня бросило в жар, а в груди сжалось от волнения и обиды. Нервно спрятав руки в карманы пальто, я застыла, почти не двигаясь.

Макс, казалось, не изменился. Он был все таким же высоким и, честно говоря, очень привлекательным. На нем было дорогое пальто от известного модного дома, кожаные туфли и шарф из шерсти Шерлана, который наверняка стоил дороже всей моей одежды. Макс выглядел ухоженным, и мне даже показалось, что его волосы были влажными, словно он готовился к этому моменту.

Молодой мужчина смотрел на меня с тревогой, явно не зная, как начать разговор. Я тоже не спешила нарушать молчание.

— Привет, — наконец, произнес он низким голосом.

Мимо прошла сотрудница “Артефактов Фуллагара”, с удивлением посмотрев на меня, а затем задержала взгляд на Максе. За ней последовала еще одна сотрудница, смотревшая на нас обоих значительно дольше. Я представила, какие разговоры могут пойти в компании, если кто-то из проходящих мимо окажется сплетником вроде миссис Лури. В прошлой жизни я не раз слышала подобное в стенах компании, особенно во время обеда. Они придумают что-то вроде того, что новенькая сотрудница флиртует не только со старшим Фуллагаром, но и на младшего вешается.

При этом самым удивительным для меня всегда было то, что в таких слухах редко винили мужчин. То есть Макс, который в прошлой жизни переспал с половиной компании, даже когда все верили, что он встречался с Люсиль, оставался вне критики. А вот девушек, которые с ним спали, осуждали.

Я встряхнула головой, прогоняя эти мысли. Я слишком много думаю; эти девушки не обязательно будут рассказывать что-то кому-либо, тем более что и рассказывать особо не о чем.

— Мы можем поговорить? — спросил Макс, внимательно глядя на мое лицо, словно стараясь прочитать каждую эмоцию на нем. — Я не сделаю тебе больно, не обижу.

В моей груди горело волнение, но я понимала, что сбегать от Макса будет полнейшей глупостью. Мы живем в одном городе, более того, я работаю в компании его отца, пусть и временно. Поэтому нужно найти в себе силы и закрыть эту страницу, как бы не хотелось просто исчезнуть и не разбираться с этим.

— Хорошо. Но не здесь, — ответила я, чувствуя, как от волнения пересохло в горле.

— Мы можем поехать в Эвершор на мобиле. Я всегда хотел отвезти тебя туда, — предложил Макс, и я сразу посмотрела на него, как на сумасшедшего.

В голове вспыхнули воспоминания о нашей последней поездке в этой машине, когда я горела от страсти в его руках, когда думала, что, возможно, когда-нибудь дам шанс этим отношениям. Какая же я была дура.

— Я не сяду с тобой в машину, Макс, — холодно ответила я.

— Хорошо… тогда давай пойдем куда-нибудь поблизости.

Фуллагар направился к одной из старейших рестораций города, расположенной на этой площади. Он предложил мне руку, но я проигнорировала этот жест и просто шла рядом, надеясь, что разговор не затянется слишком долго. Увидев это, Макс придвинулся ближе, и меня тут же окутал запах его одеколона — тот же самый, что и раньше. Этот аромат теперь всегда будет ассоциироваться у меня с ним.

— Ты прекрасно выглядишь, — начал Макс, в его глазах действительно горело восхищение. — Без очков, наверное, намного удобнее.

— Да, — тихо ответила я. Без очков действительно удобнее, но вряд ли он хотел говорить именно об этом.

— Я попросил Марго из администрации сообщить мне, если ты снова появишься у отца в компании, — объяснил он свое присутствие. Интересно, кто эта Марго? Возможно, одна из девушек в приемной? — Почему ты решила работать на моего отца?

Я уже собиралась ответить, но потом остановила себя. Нет. Если я начну рассказывать что-то о своей жизни, то впущу его назад и позволю завязаться разговору. Нужно избавиться от привычки быть вежливой со всеми и перестать идти по пути наименьшего сопротивления.

— Макс… мы с тобой не друзья. Я не хочу ничего рассказывать тебе о своей жизни, это излишне, — сказала я, хмуро глядя на него.

Мне показалось что в глазах Макса на секунду мелькнула боль, он даже замер, перестав двигаться, но затем просто кивнул, сказав с жесткостью:

— Понимаю.

К этому моменту мы наконец подошли к старым узорчатым дверям ресторана, и метрдотель впустил нас внутрь. Макс подождал, пока я пройду через дверной проем, и в этот момент я почувствовала его руку на своей спине. Сразу же сделала несколько быстрых шагов вперед, чтобы избежать контакта. Пока мы ждали официантку, которая должна была провести нас к столику, напряжение в воздухе нарастало. Мы оба молчали, но в глазах Макса не было той неловкости, что испытывала я — наоборот, он выглядел решительно, как и всегда в прошлом. Он, казалось, был уверен в себе.

Вот бы мне такую уверенность.

Нас усадили за столик у окна, напротив друг друга, и я по-прежнему ничего не говорила. Хотелось уйти, в основном потому, что я чувствовала себя уязвимой и эмоциональной, но вместо этого я сделала простой заказ.

Редкие посетители смотрели на нас с удивлением, в основном потому, что Макс был аристократом, что, конечно же, выдавала нашивка с гербом на его плече. От него исходила атмосфера человека, который родился в богатой семье, богатой поколениями, и окружающие это чувствовали.

Ну и ладно. Меньше будут смотреть на меня.

Макс не смотрел по сторонам, как я, он был полностью сосредоточен на мне. Его рука лежала на столе, словно приглашая.

— Айви, я не ищу оправданий. Я не должен был тогда говорить тебе всего этого. Это не изменит прошлого, но я хочу, чтобы ты знала, что я сожалею. Каждый день я думаю о том, что не должен был тогда давать своим эмоциям выходить наружу. Или должен был, но не так, чтобы это коснулось тебя, — глубокая складка залегла между его бровей, и он напряженно искал реакцию на свои слова.

А я… не знала, что можно было на это ответить. Да и ждал ли он ответа? Или просто хотел облегчить свою совесть, ведь эта недосказанность висела над нами и даже над нашими общими друзьями, которые знали о том, что произошло

— Пожалуйста, прости меня за ту боль, что я тебе причинил. Если бы я мог повернуть время вспять, я бы все изменил.

Его слова заставили меня вздрогнуть.

Если бы он мог изменить время…

А ведь в прошлой жизни произошло то же самое, и ему не нужны были никакие доказательства. Просто пара слухов о том, что я подделала свой уровень при поступлении, и он уже прилюдно осудил меня. И потом он ушел, не зная, что превратил мою очень тяжелую жизнь в академии в почти невыносимую.

И в следующие семь лет он видел меня множество раз, десятки, если не сотни раз, в компании своего отца, но никогда не замечал моего существования. Хотя нет, один раз все же заметил — в тот день, когда я выбрала одежду по фигуре. Тогда Люсиль шла за ним, раздраженная, но пытавшаяся скрыть свое недовольство, а Макс, будто назло ей, начал флиртовать с первой попавшейся девушкой, которая сидела в приемной. Этой девушкой, по стечению обстоятельств, оказалась я. Но даже тогда он не вспомнил, что мы учились на одном курсе, что он публично объявил меня мошенницей.

— Дай мне второй шанс, Айви, — Макс протянул ко мне руку через стол.

Услышав его слова, я слегка отшатнулась. На мгновение в его глазах промелькнула боль, и он нетерпеливо вздохнул, словно ожидал иной реакции. Он собирался что-то сказать, но не успел — нам принесли заказ.

Я не планировала задерживаться, поэтому заказала только лёгкие закуски с томатами и сыром и два бокала вина. Однако волнение не давало мне ни есть, ни пить.

— Второй шанс на что? — спросила я, невольно вспомнив своё путешествие во времени и письма во "второй шанс". Как же не вовремя.

— Мы можем начать всё сначала, — уверенно произнёс Макс, смотря на меня непримиримым взглядом. Я ощущала его присутствие так, словно он стоял совсем рядом и мешал мне думать.

— Ты… вообще понимаешь, — начала я тихо, но Макс перебил меня.

— Давай начнем отношения, Айви. Я буду заботиться о тебе, помогать во всём. Никогда не обижу, обещаю. Мне нужен всего один шанс, — Он протянул руку ко мне, но я откинулась на спинку удобного стула, избегая его прикосновения. В глазах Макса мелькнуло разочарование, его челюсть напряглась.

— Это плохая идея. Думаю, мне пора, — сказала я, стараясь изображать равнодушие.

— Не уходи, Айви. Я не обижу тебя и очень сожалею. Я хочу всё исправить, — его голос был низким и хриплым.

Макс смотрел на меня очень серьезно, почти не моргая. В его взгляде было всё — напряжение, ожидание, нетерпение, вина.

— Макс, последнее, чего бы я хотела, — чтобы кто-то предлагал мне отношения из чувства вины.

— Это не так, — горячо возразил Фуллагар. — Я и раньше хотел быть с тобой, и для меня ничего не изменилось. Если бы я чувствовал вину, я бы просто попытался откупиться, предложил денег. Но я хочу быть твоим мужчиной, защищать тебя, быть с тобой, радовать тебя.

Я чувствовала, что мне становится трудно дышать в этом помещении. Хотелось выйти наружу и уйти. Видимо, Макс прочел это по моему лицу.

— Почему, Айви? Ты же всерьёз думала об этом, я видел. Твоё тело отвечало мне с самого начала, и разумом ты тоже стала принимать меня. Если бы я не наговорил тогда всего этого ужаса, мы бы уже были вместе, — тот нетерпеливый Макс, к которому я привыкла, вернулся, вытеснив виноватого и терпеливого.

— Для меня всё изменилось, Макс. Я не вижу того, о чём ты говоришь, что ты можешь защитить меня или быть надёжным. Ты для меня скорее ребёнок, который не понимает, какой вес имеют его слова для окружающих и какие последствия имеют его поступки, — ответила я твердо, глядя ему в глаза.

Услышав это, Макс заметно смутился, я видела по глазам, что ранила его.

— Ты о Присцилле… Я этого просто так не оставлю. Поверь, я и представить не мог, что они опустятся до насилия. Я никогда этого не прощу себе, но и им тоже.

В его словах звучала угроза, и это напугало меня. Но я была уверена, что Присцилла и Майкл уже ответили за свои поступки, один из них даже находился в городской тюрьме.

— И что это изменит? Это сотрет мои воспоминания о случившемся? Сотрет из моей памяти усмешки окружающих, которые смотрели на меня, и многие из них считали, что я заслужила избиение? Это уберет отчаяние, которое я испытывала накануне диплома, когда у меня не было резерва? — осознав, что эмоции захлестывают меня, я глубоко вздохнула, пытаясь успокоиться. В горле першило, и я боялась, что заплачу перед Максом.

Фуллагар не двигался, смотря на меня потемневшими глазами так, будто он пытался проникнуть в мою голову.

— Я виноват, Айви. Я знаю, что эти воспоминания не исчезнут, но я надеюсь исцелить их новыми, счастливыми моментами, — голос Макса был полон сочувствия, как будто он понимал мою боль. — И прости за то, что это произошло в такой тяжелый для тебя момент. Надеюсь, у тебя была пара склянок зелья резерва. Я знаю, многие избегают его из-за последствий для здоровья.

Что?

От его слов я замерла, пытаясь осознать услышанное. Пара склянок зелья резерва? Он серьезно?

Я внезапно поняла, что Макс, вероятно, даже не рассматривал возможность того, что у меня не будет резерва на следующий день. Он не понимал, что я могла не сдать диплом и что моя жизнь пошла бы под откос. Возможно, среди стихийников использование зелья перед дипломом более распространено… для тех, у кого есть деньги и возможности, как у Макса. И возможно, они даже делятся им.

Он вообще понимает, как тяжело добыть это зелье и сколько оно стоит? Он осознает, что стипендиатке, такой как я, это не по силам?

Мы с Максом живем в разных мирах. Он не понимает, что то, что для него пустяк, для меня — почти непреодолимое препятствие. Он не осознает, что последствия его слов могли разрушить мою жизнь. У него, видимо, действительно есть пара склянок зелья в запасе, чтобы просто хорошо сдать диплом.

— Айви? — видимо, прочитав мои эмоции на лице, Макс понял, что его слова не вызвали ожидаемую реакцию. — Айви, я здесь. Скажи мне, что не так, и я сделаю все возможное и невозможное, чтобы исправить это.

— Я ухожу. Этот разговор был ошибкой. Пожалуйста, не ищи со мной встреч, Макс. Всего доброго, — я встала и поспешила к выходу, но Макс быстро поднялся и схватил меня за руку.

Скрип отодвигаемых стульев вызвал столько шума, что присутствующие уже открыто смотрели на нас, хотя и до этого явно подслушивали, несмотря на наши попытки говорить тихо. Уверена, как только мы уйдем, нас будут обсуждать. Слава богам, Макс пока не настолько известен. Когда он станет ликвидатором — героем Колвилла, а его отец еще богаче, пресса будет постоянно следить за ним, желая узнать, с кем проводит время один из главных холостяков Астурии.

— Отпусти меня, Макс. — жёстко сказала я.

Макс продолжал держать меня за руку. Я чувствовала его крепкую хватку, но она не была болезненной, его пальцы слегка подрагивали, словно он хотел сжать руку сильнее, а напряженная челюсть выдавала его внутреннюю борьбу.

Но, в конце концов, через какое-то время, Макс отпустил меня и позволил уйти.

Быстро двигаясь домой, я думала о том, что хорошо, что этот разговор состоялся. Он поможет мне перевернуть эту страницу: мы с Максом из разных миров и не можем понять друг друга. Я должна сосредоточиться на своих делах, а Макс только выбивает меня из равновесия.

Я вдруг осознала, что не заплатила за еду, и теперь винила себя за это.

Вернувшись домой, я начала писать очередное письмо, которое анонимно отправлю ликвидаторам. Конечно, до событий в Колвилле еще несколько месяцев, и прежде чем это произойдет, Себастьян Торн и его отряд спасут принцессу Астурии. Но если я хочу предотвратить катастрофу в Колвилле, мне нужно предупреждать ликвидаторов заранее, чтобы у них было время установить защитные купола в центре города. Нам потребуется много куполов, и не факт, что моим письмам сразу поверят. Но они не могут их игнорировать, верно?

Утром мистер Симменс попросил меня зайти к нему перед работой, что я и сделала. В его кабинете я увидела мистера Гаилли, моего второго законника, и оба мужчины выглядели обеспокоенными, словно что-то пошло не так.

— Что случилось? — спросила я, и мистер Гаилли тяжело вздохнул, явно не желая приносить плохие новости.

— Профессор Диксон отказался давать показания против Люсиль, — сказал он прямо, за что я была благодарна. — Он также не собирается признавать свое преступление. Конечно, полностью отрицать это у него не получится, так как он признался при большом количестве людей. Да и информация о вашем артефакте могла попасть к другим только от него, значит он точно нарушил договор.

Сердце сжалось от таких новостей, и я присела в кресло, размышляя, как справиться с этими проблемами. Вес ответственности давил на меня, я чувствовала, что теряюсь от происходящего. Мистер Марш и профессор Диксон были ключевыми фигурами в моем деле, так как осознанно помогали Люсиль. Если бы я выиграла дело против любого из них, это повлекло бы последствия для других.

Что это означает для профессора Диксона? Расстался ли он с Эстер? Встречается ли она теперь с Билли, или они окончательно разошлись? Я виделась с другом только раз после своего возвращения из Истрэя, и он ничем не дал понять, что все еще в отношениях с ней.

— Означает ли это, что мы не сможем доказать ее вину? — тихо спросила я, массируя голову кончиками пальцев.

— Не совсем, у нас все еще много доказательств. Но это будет намного труднее. Думаю, законники мисс Бэксли убедили профессора Диксона, что у него больше шансов выйти с минимальными потерями, если он будет отрицать свое участие. Я также считаю, что они могут устроить нам сюрпризы в день слушания. Нам нужно быть готовыми перенести слушание, если возникнет необходимость.

Я кивнула, не до конца понимая, как это работает. Законники могли сослаться на технические ошибки, чтобы отложить или перенести дело. Но я надеялась, что до этого не дойдет.

Как Люсиль могла позволить себе этих знаменитых законников? Я, с большой зарплатой ликвидатора и выплатами от Фуллагара, с трудом могла позволить себе двух обычных законников. Если она оплачивала их из “награды”, которую ей выдал Макс, то насколько большой была эта сумма?

Макс смотрел, как Айви уходит из ресторации, и не мог поверить, что всё заканчивается именно так. Он не справился, не уговорил её, не смог подобрать нужные слова. Он понимал, что сам виноват в том, что она не хочет его даже видеть.

Когда Фуллагар впервые встретил Айви, его поразила сила и стабильность её потока артефактора, его красота. Он редко видел нечто подобное, даже у собственного отца, который в последнее время редко использовал свою магию.

Чистая энергия, золотая, плотная, вкусная. Высокоуровневая.

До этого момента Макс никогда не замечал тихую стипендиатку, постоянно находившуюся рядом с шумной симпатичной рыжеволосой девицей. На фоне несуразно одетой Айви её подруга выглядела как прекрасный цветок: яркая, уверенная в себе, одетая в одежду известных брендов, где одевалась вся его семья. Но что-то в её подруге отталкивало его.

Он не сразу понял, что именно его отталкивало в Люсиль, но позже осознал — это было отчаяние. Отчаянное желание принадлежать к высшим кругам, изображать то, чем она на самом деле не являлась. Её выдавало стремление постоянно выставлять себя вперёд, занимать центральное место, тогда как настоящие аристократы никогда не занимались подобным, с рождения зная, что их место под солнцем неоспоримо. Айви была полной противоположностью Люсиль — она всегда интересовалась тем, как чувствуют себя другие, и если внимание оказывалось на ней, она старалась разделить его с окружающими, как это было на выставке.

Именно там он впервые заметил не только невероятную магию Айви, но и её фигуру, её внешность. У неё было потрясающее тело. С тех пор он начал думать о близости с ней. Он полагал, что ему не понадобится много времени, чтобы уговорить ее, ведь раньше у него не было проблем с этим, хотя ему редко приходилось уговаривать высокоуровневых девушек на отношения без обязательств. С каждым днём Макс всё больше желал Айви, особенно после того, как увидел её полуголой, когда её одежду украли. Рядом с ней находился студент с параллельного потока, Роберт Дюпри, о котором Макс не мог сказать ничего плохого… до этого момента. Дюпри крутился рядом с Айви, и его глаза горели той же дешёвой похотью, какой, вероятно, горели глаза самого Макса. Интересно, догадывался ли Дюпри, какой у Айви уровень? Как прекрасна будет близость с ней?

После того дня Макс постоянно думал о том, как он разденет Айви, как положит руки на её бёдра, сожмёт ладони на её ягодицах, притянет её к себе, накроет своим телом. Горячая кровь стихийника гнала его действовать, добиться девушки. Он даже пытался отвлечься, вступив в связь с другой женщиной, но вскоре понял, что постоянно сравнивает её с Айви. И это было несправедливо по отношению к той женщине.

Макс предложил Айви отношения без обязательств, но она отказала ему. Он не мог поверить в это, не мог принять. Ему, конечно, отказывали и раньше, но обычно это были девушки, уже состоящие в отношениях, или влюбленные в других. Айви же отказала, потому что считала его… посторонним, незнакомым человеком, и её не интересовало его предложение.

И Макс решил дать ей возможность узнать его лучше, перестать быть чужим. Это оказалось не так уж сложно. Том часто оказывался с ней за одним столом в столовой, и между ними завязалось общение. Он раскрывался перед ней, и она постепенно открывалась, хотя и очень медленно. Макс прилагал огромные усилия.

Он часто представлял, как Айви наконец-то доверится ему, и он получит доступ к её телу, к её энергии. Он обещал себе, что будет нежен и заботлив, сделает всё, чтобы ей понравилось. Он готов был не выпускать её из постели несколько суток. Нужно было лишь немного подождать — Айви просто была слишком неопытной и не понимала сигналов своего тела.

Всё изменилось после того, как застал её в переулке с двумя мужчинами, явно намеревавшимися совершить насилие над девушками. Он почувствовал невероятный страх и злость на Айви за то, что она поставила себя в такую опасную ситуацию ради незнакомого человека. Хотя он понимал, что поступил бы так же. Но он — мужчина, сильный стихийник, а она — слабая женщина, нуждающаяся в защите, иногда даже от самой себя. Незнание, почему она была в той таверне той ночью и с кем она могла встречаться, лишь укрепило его в мысли, что ему стоит начать отношения с Айви. Она не соглашалась на меньшее, и хотя Макс считал себя не готовым к серьёзным отношениям, он понимал, что другого шанса быть с ней у него не будет.

План Макса работал — Айви медленно сдавалась, испытывая к нему физическое влечение и открываясь всё больше. Макс старался сдерживать себя, не давить на неё, но у него давно не было женщины, и потому почти каждый раз, оставаясь с Айви наедине, он не мог держать своих рук при себе. Фантазии о её теле и её магии не давали ему покоя, но он понимал, что сначала должен доказать ей, что она может ему доверять, хотя и считал это глупостью. Макс знал себя и понимал, что всерьёз увлечён и готов дать ей многое.

А дальше… он узнал “правду”. Макс старался игнорировать слухи об Айви, перестал им верить, считая их безумными и не соответствующими образу девушки. Он думал, что знает её достаточно хорошо, чтобы отделить ложь от правды. Или так ему казалось.

Но как он мог не поверить женщине-ликвидатору, той, которая нашла слова, что наконец-то показали ему, что он — нечто большее? Что он должен начать жить своей жизнью. Её слова тогда, в Моранаре, навсегда изменили его мнение о себе и своём будущем. Он всю жизнь думал, что должен унаследовать дело отца, но он не был артефактором и не был достаточно хорош для отца. Он устал от постоянного чувства неполноценности, от мысли, что он подвёл отца самим фактом своего рождения стихийником. Однако женщина-ликвидатор нашла те несколько слов, которые заставили его отбросить эти мысли и начать жить продуктивно, наконец-то создавая своё.

Люсиль вела себя почти идеально, стараясь не выдать, что она ликвидатор, но Макс однажды случайно увидел её значок и понял, что слухи о ней правдивы. Она смущалась и краснела рядом с ним, неловко здороваясь, как со старым знакомым.

Однажды он застал её плачущей.

— Что случилось? — спросил он тогда.

— Нет… ничего, — она украдкой вытерла слёзы и попыталась сделать невозмутимое выражение лица, но Макс читал боль в её глазах.

— Пожалуйста, расскажи мне. Ты очень помогла мне, и я хочу вернуть долг, — решительно попросил он.

— Я справлюсь… справлюсь сама. — её голос надломился. — Кто-то пытается украсть мою дипломную работу. Я очень волнуюсь, что если у неё получится?

Услышав это, он предложил ей любую помощь — за спасение своего брата и его самого. Ему не было жалко никаких денег, и он даже пообещал, что законник его отца будет рядом во время защиты дипломной работы.

Как он мог тогда не поверить ей, когда она показывала ему значок и повторяла то же, что сказала в Моранаре? Его интуиция шептала, что Люсиль совсем не похожа на женщину-ликвидатора, но разум подсказывал, что она не могла подделать значок. И как он мог не поверить мистеру Маршу? Какой сумасшедший станет врать о подобном?

Кровь стихийника слишком горяча, и услышав слова мистера Марша, Макс едва мог соображать от гнева и ревности.

Он пожалел о своих словах почти сразу.

Макс просто хотел сделать Айви больно, так же больно, как было ему, из-за того что его фантазии о нежной и невинной Айви оказались лишь фантазиями. Никакого будущего, никаких отношений у них никогда не будет. Он горел от гнева, зная, что она играла с ним, как с последним дураком, и из-за того, что она оказалась такой же, как его мать.

Айви тогда выглядела так, будто страдала от сильнейшей боли. В тот день все артефакторы заряжали свои дипломные проекты, но Макс знал, что Айви ничего не заряжала — мистер Марш сказал, что дал Айви допуск ещё несколько дней назад. Значит, она просто изображала боль, чтобы он оставил её в покое.

Однако, покидая академию, он осознал, что у него не было никаких прав высказывать ей всё это. Айви никогда ничего ему не обещала, и даже когда он изливал на неё всю свою боль, она не оскорбляла его в ответ, а просто просила оставить её в покое. Отпустить, дать подготовиться к завтрашнему дню.

Как он мог оставить её в покое, когда внутри него всё горело от гнева и ревности, когда он представлял, что её идеальное тело находилось под мерзким мистером Маршем? Как этот женатый мужчина, почти вдвое старше её, сжимал её бедра, талию, видел её лицо без очков, входил в неё, покрывал её своим телом. Смотрела ли она на него так же, как смотрела на Макса в машине? Беззащитными зелёными глазами, умоляющими о продолжении, в то время как её рот говорил совсем о другом? Пахла ли она той же похотью для другого?

По пути в Моранару, где он должен был разобраться с последствиями расследования опустошений "Куполов Фуллагара", он не мог перестать думать о её лице — вспоминал полные боли и сосредоточенности зелёные глаза, словно она только и думала о том, как пережить это. Пережить его гнев, который он выплескивал на неё, не в силах справиться с собственной ревностью.

Правду он узнал на следующий день, когда с ним связался законник его отца, которого Макс попросил помочь Люсиль, и сообщил, что Люсиль Бэксли не является ликвидатором, а Айви Браун совершенно точно является изобретательницей своего артефакта. Наоборот, всё выглядело так, будто Люсиль пыталась украсть работу Айви, и Айви обвинила мистера Марша и профессора Диксона в соучастии.

Это звучало невероятно, но Макс сразу же поверил в эту версию событий. Всё встало на свои места — и почему Айви переехала от Люсиль, и почему она отказалась работать с ней на выставке технологий, и почему многие артефакторы не верили, что Люсиль была ликвидатором. Главным же было то, что характер Айви никак не соответствовал образу мошенницы, которая месяцами бы водила всех за нос. Никто не сомневался, что Айви способна создать такой артефакт.

Кроме того, законник компании его отца сказал, что Айви выглядела так, будто была избита. То есть в тот день она не только выслушала все это, ослабевшая после заряда артефакта очень высокого уровня, но и пережила нападение.

От чистого ужаса и вины, которые Макс испытывал, он почти ничего не мог делать, постоянно прокручивая в голове свои слова и вспоминая её лицо, жалея, что не переждал вспышку гнева и ревности в другом месте, но Макс был стихийником, и кровь гнала его действовать. Он хотел отношений с Айви, хотел оберегать её и помогать ей, а вместо этого именно он стал тем, кто причинил ей боль.

Макс не мог покинуть Моранару, ему нужно было позаботиться о Джулиане. Отец вообще не обращал внимания на младшего сына с тех пор, как понял, что второй сын тоже является стихийником. Сейчас ситуация была непростой: стражи порядка прямо говорили, что единственная причина, по которой Джулиан отделался предупреждениями, штрафом и обязательными курсами, была в том, что он был ребёнком, но в его деле это будет отмечено.

Больше всего на свете Макс хотел вернуться и помочь Айви, понимая, насколько его помощь опоздала бы. Он осознавал, что любые чувства, которые она могла испытывать к нему, скорее всего исчезли, в то время как он сам только и думал о ней, готовый сделать что угодно. Возвратившись в академию и не застав там Айви, он был настолько встревожен и расстроен, что перед защитой выпил два зелья восстановления резерва, несмотря на предостережения врачей.

Эти два месяца он верил, что сможет убедить Айви дать ему второй шанс. Макс никогда в жизни не думал столько о женщине, он почти не замечал других, а мысли о том, что кто-то другой может опередить его, съедали его изнутри. Он понимал, что хорошо было бы дать ей время и быть в её жизни поддержкой, но знал также, что многие попытаются вступить с ней в отношения из-за её официального высокого уровня. А значит, времени у него не было.

Макс хотел поддержать её в судебных исках против Люсиль и даже академии, но хотел сделать это вместе с ней, не вмешиваясь без её разрешения. Почему-то он верил, что это не обрадует её, так как Айви была слишком гордой и независимой.

И браслет…

Макс даже не успел дойти до этого момента в их разговоре.

Айви вновь ответила отказом, и он вновь не мог понять её причины. Почему она так разозлилась из-за зелий? Конечно, на них всегда была очередь, но каждый, кого он знал, имел хотя бы одно зелье на чёрный случай. Неужели у неё в тот момент их не было?

Но как тогда она смогла восстановить резерв к защите?