Вторжение

Глава 15

Возвращение в мир живых оказалось на удивление отвратным. В голове поселилась тяжелая пульсирующая боль, правая сторона тела горела огнем, запястья ломило от холода, язык с трудом шевелился в пересохшем рту, а веки слиплись, не давая мне нормально открыть глаза. Я попытался дотянуться до лица рукой, но почему-то не смог этого сделать. Попробовал перевернуться на бок, но тоже не смог.

— Твою мать…

Недавние события каким-то чудом удержались в моей памяти, я отлично запомнил ход скоротечной схватки, но ее итоги все еще были под огромным сомнением. В принципе, имелся вполне реальный шанс, что из таверны меня вытащил Шахар — вытащил, а потом засунул в ближайшую же дыру, чтобы тем самым спрятать от врагов. Если взять подобный вариант за основу, то сейчас мне следовало молчать, не шевелиться и никак не привлекать к себе внимания. С другой стороны, даже эту оптимистичную гипотезу требовалось как можно скорее проверить — в конце концов, спасший меня товарищ тоже мог нуждаться в помощи.

Мысли путались, разум отказывался работать в полную силу, но желание увидеть вокруг себя спасительную канализацию или другое похожее место оказалось настолько сильным, что мне все же удалось разлепить залитые кровью веки.

Само собой, Шахара рядом не оказалось. Я находился в маленькой темной комнате с каменными стенами и низким сводчатым потолком, окна и двери в поле зрения отсутствовали, однако спустя какое-то время у меня получилось рассмотреть длинный стеллаж с непонятными инструментами, а также догадаться, что поблизости горит камин — на стенах плясали характерные тени от живого огня. Затем возникло понимание того, что мои запястья и щиколотки намертво прикованы к здоровенному дубовому столу, а сам я валяюсь на нем в позе морской звезды. Голой морской звезды.

— Вот дерьмо…

Мозг все еще не до конца оправился от последствий пропущенного удара, но до меня все равно дошло, что я нахожусь в плену у тех самых людей, чья страна уже черт знает сколько времени подвергается нападениям со стороны высоких лордов. Это делало ситуацию откровенно хреновой, из нее требовалось как-то выбираться, но в данную секунду я не мог даже толком пошевелиться.

— Ларат, ме чона то, — послышался чей-то негромкий голос. — Эта лор мана.

Я изогнулся, вывернул шею в сторону говорившего, после чего наконец-то увидел тот самый камин, присутствие которого определил ранее. Возле него стоял невысокий полный человек в кожаном фартуке. Стоял, смотрел на меня и прогревал в пламени длинную кривую железку.

— Ме чона то, — повторил мужик, вороша своей кочергой поленья. — Ан эс.

— Не понимаю ни хрена.

Собеседник удрученно кивнул, неспешно подошел ко мне и приложил раскаленный до темно-красного состояния прут к моим ребрам. Послышался треск, вверх взметнулся сизый дымок, а затем пришла боль. Такая боль, от которой мгновенно перехватило дыхание и вырвавшийся из горла крик превратился в хриплое карканье. Я конвульсивно дернулся в оковах, чуть не сломал руку, ударился головой о столешницу, после чего умудрился швырнуть в палача молнию, но ничего этим не добился — яркий росчерк электричества вильнул в сторону, разбился о стену и пропал, не оставив после себя ни следа.

— Сука…

Вторая молния столь же бесславно прошла мимо цели, ребра обожгла новая вспышка боли, я издал еще один хрип, а затем отправил в палача свое самое надежное оружие — магическое копье. Заклинание с хрустом пробило невидимый кокон, почти дотянулась до врага, но все равно ушло с верного пути, воткнувшись в край стеллажа. Вниз свалились несколько железок, послышался громкий звон, но тут сжигавший меня прут воткнулся в промежуток между ребрами и я на какое-то время отключился. А когда снова пришел в себя, то увидел все того же мужика, деловито рассматривавшего большие ржавые клещи.

— Тана мал со. Канот.

— Подожди… стой…

Не обращая никакого внимания на мои слова, палач деловито пощелкал допотопным инструментом, а затем отправился к камину. Чувствуя, что все только начинается, я скрипнул зубами, попытался сформировать еще одно копье, но тут же понял, что у меня осталось чересчур мало сил. Накопленная в организме энергия без проблем расходовалась на доступные мне заклинания, однако ее запасы больше не пополнялись. Вообще.

Несмотря на боль и жар от лежавшей рядом кочерги, по моей спине пробежала волна холодных мурашек. А еще через несколько секунд очнувшийся мозг наконец-то включился на полную катушку и сложил воедино разрозненные детали картины — с помощью незатейливых пыток и какой-то хитрой блокировки пространства враги однозначно пытались выкачать из меня все доступные ресурсы. Я не совсем понимал, ради чего конкретно это делалось, но вариантов здесь было хоть отбавляй и ни один из них не сулил мне ровным счетом ничего хорошего.

Пока у меня в голове крутились эти мысли, палач вернулся, подцепил клещами кожу на моем бедре и резко дернул ее в сторону, обнажая мышцы. Я вскрикнул от неожиданности, чуть было не отправил в садиста еще одну молнию, но все-таки сдержал этот порыв и принялся хрипло ругаться, пытаясь хотя бы таким образом смягчить растекающуюся по ноге боль.

— Ла-ма, ла-ма…

Явно не до конца удовлетворенный результатами своей работы мужик вернулся к огню, а у меня появилось еще несколько минут для того, чтобы найти какой-нибудь вариант спасения. К сожалению, предложить своему мучителю я ничего не мог, диалога со мной никто не вел, а любые попытки вырваться из цепей с гарантией потерпели бы неудачу — прикрывавшая врага магия позволяла ему в случае необходимости спокойно разбить мне кости либо проломить череп. Выхода попросту не было. Вообще.

Где-то в глубине души появилось и начало разрастаться мерзкое чувство всепоглощающего ужаса — я не хотел провести остаток жизни в пыточной камере, отчаянно желал из нее вырваться, но абсолютно ничего не мог для этого сделать. Оставалось только изображать из себя кусок беспомощного мяса, терпеть, ругаться…

— Алон ма? Ме чона?

— Да не понимаю я ни хрена… а-а-а!

Раскаленные щипцы прошлись по внутренней стороне бедра, ловко подцепили мышцу и сжались, заставив меня отчаянно дернуться и взвыть от боли.

— Сука, сука!

В воздухе распространился мерзкий запах сгоревшей плоти, я отстраненно подумал о том, что это именно мое мясо сейчас шипит и обугливается на пунцовом от жара инструменте, а затем снова отключился. Впрочем, вылитое на голову ведерко ледяной воды почти сразу же вернуло меня обратно.

— Чако, — сообщил палач, обходя стол и присматриваясь к моей левой ступне. — Аль ен чако.

— Хватит… твою мать… стой!

На большом пальце сомкнулось что-то неожиданно холодное, мужик довольно хрюкнул, а спустя мгновение меня настигла еще одна вспышка острой боли — ноготь оказался выдран с лохмотьями. Сделавшая это тварь еще раз фыркнула. а затем продемонстрировала мне кровавый ошметок и бросила его на пол.

— Сука…

Выплеснутый в кровь адреналин куда-то ушел, пульсирующая боль окутала все тело и сознание начало плыть, грозя сбросить меня в пучину беспамятства. Я был вовсе не против такого исхода, но оппонент снова взялся за кочергу и принялся водить ею по моему животу, оставляя на нем длинные подпалины. В воздухе повисла омерзительная вонь от горелой человечины.

— Тварь…

Пытка продолжилась и спустя какое-то время у меня в голове осталась одна-единственная мысль — я должен был любой ценой удержаться от новых заклинаний, сохраняя в рабочем состоянии свой магический кошелек. Именно там лежал нож, который мог подарить мне свободу. Лишившись его, я автоматически проигрывал. И это следовало помнить до самого последнего момента — возможно, до смерти.

Утомившись от возни с железом, палач подошел к камину, водрузил на горящие поленья маленькое ведерко и принялся насвистывать незатейливую мелодию, весело поглядывая в мою сторону. Мне захотелось пустить в него очередную молнию, я снова сдержался, но затем решил, что нужно действовать чуть умнее. Враги наверняка ждали, что пленник начнет расходовать энергию и в конце концов останется полностью беззащитным — значит, от меня требовалось шагнуть им навстречу.

— Получи, сука!

Маленький чахлый файербол разбился о невидимую стену, заставив мужика укоризненно погрозить мне пальцем и выдать непонятную фразу. Чувствовалось, что на этот раз он весьма доволен моим поступком, но предпочитает играть роль до конца.

— Падла.

Второй файербол получился еще хуже предыдущего, я со злостью выругался, несколько раз дернулся и затих, рассматривая потолок. Как ни странно, именно сейчас воображение решило отбросить меня почти на два года назад, воскресив в памяти бесконечные тренировки с призрачным Зуларом. Тогда было очень много боли, эта боль длилась целую вечность, но я с ней как-то справился, не лишившись разума и не потеряв себя. Значит, должен был справиться и сейчас.

Пока у меня в голове бродили эти оптимистичные мысли, палач вернулся к столу, а затем абсолютно спокойно вылил мне на пах лужицу расплавленного свинца. Я в самый последний момент умудрился дернуться в сторону, но избежать очередной пытки не сумел и зашелся в беззвучном крике — огненная жидкость буквально слизнула кожу, сожгла волосы и опалила мясо, заставив окружающий мир подернуться розовой пеленой.

— Анор катан. Дафан эло пора, молон.

— Сука… сука…

Стремительно усиливающаяся боль начала вытеснять из меня все остальное, пропитывая каждую клеточку тела своими щупальцами, отключая мысли и заставляя действовать на одних инстинктах. Краешком сознания я понимал, что именно этого и добивается враг, но сдерживаться от необдуманных поступков становилось все труднее. А палач между тем продолжил начатую ранее процедуру, взявшись срывать ногти на многострадальной левой ноге.

— Ламаро эло мен, вонючий хряк. Эло мен.

До меня не сразу дошло, что монотонные высказывания мучителя активировали мой лингвистический навык, однако спустя какое-то время эта мысль все же всплыла на поверхность и я обратился в слух. Точнее, попробовал обратиться — гулявшая по телу боль упорно глушила сознание, подавляя волю к существованию и любые осмысленные действия.

— Эл макона чен, тварь, — ласково сообщил палач, доставая из камина разогретую кочергу. — Узнаешь, пако чен.

— Стой… стой, сука, хватит… а-а-а…

Сил для более-менее громкого крика уже не оставалось, так что из моего горла вырвался лишь невнятный хрип. Мужик не обратил на него никакого внимания, приложил железку к моей правой голени и стал наблюдать, как я пытаюсь вывернуться из-под раскаленного металла. Цепи оказались надежными, убрать ногу не получилось и мышцы начали обугливаться, превращаясь в безобразное месиво из сожженной плоти пополам с запекшейся кровью. Возникла и пропала шальная мысль о том, что регенерация сможет залечить все эти раны, потом я ненадолго отключился, а когда вернулся к реальности, то постарался абстрагироваться от происходящего и сконцентрироваться на контроле собственных резервов. Магический кошелек требовалось сохранить любой ценой. Для чего — уже не играло особой роли. Я просто знал это и старался не забыть.

— Устал, чакон ло? Глазки закатил? Астан сол че?

Палач заботливо протер мне лицо влажной тряпкой, а затем достал небольшую плошку с водой и принялся брызгать ею на мои раны. Секунд десять я искренне не понимал, для чего он это делает, но затем ощутил характерное жжение и выдохнул тихое проклятие. Растревоженная солью плоть начала гореть адским огнем, терпеть это было невозможно, так что я несколько раз дернулся, вытянул в сторону врага руку, но каким-то чудом сдержался от заклинания и благополучно соскользнул в беспамятство. К сожалению, новая порция воды тут же вернула меня в чувство.

— Что, совсем шало не осталось? — заботливо спросил палач. — Плохо, да?

— Пошел… на… хрен…

— Теперь узнаешь, что чувствуют те, кого вы в рабство угоняете, — оскалился оппонент. — У них ведь тоже магии никакой нет, падаль.

— На… хрен…

Внезапный прорыв в изучении вражеского языка не принес мне никакой радости — теперь я был вынужден следить еще и за тем, чтобы не сболтнуть чего-нибудь лишнего, а заплетающиеся мысли и сжигающая нервы боль только осложняли эту задачу. Тем не менее, в какой-то момент сквозь окутавшую меня пелену пробилась удивительно трезвая и холодная мысль — я чересчур стойко держался под пытками, не скатываясь в слезливые мольбы, успешно контролируя собственные инстинкты и пытаясь дождаться хоть каких-то перемен. Организм как будто задрал болевой порог до немыслимых высот, позволяя мне терпеть, жить и думать. Возможно, таким образом адаптировалась моя аура. Возможно, сказался опыт работы с безумным мечником. Возможно, мне прямо сейчас помогала заработавшая на полную катушку регенерация. Как бы то ни было, но все это позволяло до последнего сохранять ускользающую надежду.

— Мы с тобой как следует поговорим, — между тем сообщил палач, делая аккуратный разрез на моем левом предплечье. — Любишь, когда тебе сдирают кожу? Вот и мы не любим, когда вы, твари, на наших баб и детишек охотитесь.

В другое время я бы с удовольствием пообщался со своим мучителем на тему рабства, моральных аспектов наемничества и коллективной ответственности за совершенные кем-то поступки, но тут моя кожа начала с выворачивающим душу хрустом отделяться от мышц, хваленая стойкость куда-то делась и меня накрыла долгая болезненная агония. В один из редких моментов просветления мне удалось повторить сценку с фиктивной попыткой создать атакующее заклинание, однако это стало единственным достижением — спустя еще десять или пятнадцать неимоверно долгих секунд сознание отключилось.

Затем последовала еще одна доза холодного душа, неумолимо вернувшая меня к жизни.

— Тварь… ты… хуже… любого из… нас…

— Надо же, как заговорил, — делано удивился мужик, берясь за плошку с водой. — Считаешь, что угонять людей в рабство правильно?

— Я… никого… не угонял…

— Это сложный вопрос. Ты убиваешь солдата, который мог бы защитить какую-нибудь женщину. Потом эту женщину уводят в рабство. И кто здесь виноват?

— Тот, кто увел… а-а-а! Сука!

— Виноваты вы все, — назидательно произнес не в меру разговорчивый мужик, продолжая обливать мою руку соленым раствором. — Но достать вас всех мы пока что не можем. Как ты себя чувствуешь?

— Тварь! Что тебе нужно, сука⁈

— Мне нужно понимание. Вижу, ты от него еще далек.

— Стой… стой…

— Не переживай, утром все закончится. Поговоришь с наместником, расскажешь ему все, что знаешь, а потом на костер. Видел когда-нибудь, как людей сжигают?

Я ничего не ответил, тяжело хватая воздух пересохшим ртом и пытаясь справиться с мучительной болью. Планы врагов были абсолютно понятны и логичны, противопоставить им я все еще ничего не мог, так что весь вопрос заключался в том, удастся ли мне дожить до того момента, когда палач выйдет из комнаты. И выйдет ли он из нее вообще.

— Убей меня. Просто убей. Скажешь, что я не выдержал, что лопнуло сердце…

— Нет-нет-нет, — возмущенно вскинул руки собеседник. — Что ты такое говоришь⁈ Тебя хотят видеть уважаемые люди, тебя хочет видеть простой народ. Нельзя лишать их такой возможности.

— У меня есть золото… спрятал его в камнях за городом… не хотел брать…

— И золото, и камни драгоценные, — понятливо кивнул мужик. — Знаем, знаем. Но не верим.

— Держи, сука!

На моих пальцах вспыхнуло несколько искорок, однако полноценная молния так и не родилась. Я отчаянно выругался, пару раз дернулся, после чего обмяк, изо всех сил стараясь заплакать. Глаза упорно отказывались тратить драгоценную влагу, но выдавить из себя несколько жалких слезинок мне все же удалось.

— Не реви, маленький. Реветь должны те, кого твои друзья уводят в рабство.

— Убей меня… просто убей…

— Ни за что, — покачал головой собеседник, отворачиваясь к камину. — Тебе не холодно?

Я увидел, что он снова взялся за какую-то железку, с содроганием вспомнил прикосновения раскаленного металла и всерьез задумался о том, чтобы использовать призрачный клинок. К сожалению, эта мысль была продиктована скорее отчаянием, чем реальной возможностью — двигать руками я не мог, а лезвие формировалось только в районе правого запястья и нанести им точный удар было неимоверно сложно. Вдобавок, любая неудачная попытка автоматически оттягивала завершение пыток и повышала бдительность противника.

— Пожалуйста, не надо. Я больше не могу.

— Конечно же, можешь, — с непоколебимой уверенностью в своей правоте ответил палач. — Вы ведь очень крепкие, твари. Живучие даже.

— Я… нет… сука!

На животе возник новый ожог. Не удовлетворившись этим, болтливый садист аккуратно разрезал почерневшую кожу, с силой дернул за один из краев и меня накрыло такой волной боли, что я в который уже раз потерял сознание. Как обычно, ненадолго.

— Просыпайся, маленький. Как думаешь, почему я еще не отрезал тебе яйца?

— Чтоб… ты… сдох…

— Дело в том, что яйца тебе отрежет наместник, — с воодушевлением сообщил мужик, внимательно изучая оторванный от меня лоскут кожи. — Представляешь? Наместник отрежет яйца, мастер Долон выколет глаза, а потом уже костер. Люди будут счастливы.

— Просто… убей… пожалуйста.

— Нм за что, маленький.

Пытка шла своим чередом, одна наполненная болью минута сменяла другую, но с течением времени смысл происходящего мало-помалу терялся — явно ограниченный в действиях истязатель не мог придумать ничего интересного, а для меня каждый новый ожог и каждая новая рана становились всего лишь ожидаемым продолжением бесконечного кошмара. Тело все еще дрожало от боли, из горла по-прежнему вырывались хриплые стоны, однако сознание неотвратимо скатывалось к границе безумия, не пересекая ее, однако игнорируя большую часть происходящего. Я упорно цеплялся за мысль о магическом кошельке, держал перед глазами образ черного клинка, но на большее меня уже не хватало.

Какое-то время мой враг старательно повторял одни и те же действия, однако в конце концов даже до него дошло, что лишние увечья абсолютно ничего не меняют.

— Ты там как, мясо? — пробился сквозь окружившую меня тьму заинтересованный голос. — Еще жив?

Отвечать не хотелось, волны тягучей боли настойчиво уносили мой разум куда-то вдаль, где-то впереди уже маячил блаженный покой… а затем очередная кружка воды безжалостно разрушила эту идиллию.

— Умереть мы тебе не дадим, — сообщил мучитель. — Не сейчас.

В глубинах разума вспыхнули отголоски недавнего страха, но их почти сразу же вытеснила странная мысль о необходимости экономить силы. Зачем, почему…

— Да ты совсем плох, — вздохнул палач. выливая мне на голову еще одну порцию жидкости. — Колдовать будешь?

Я шевельнул губами, не смог ничего произнести и закрыл глаза, пытаясь соскользнуть в уютную тьму. Увы, но из этого опять ничего не получилось — язык ощутил прикосновение чего-то кислого, по обонянию ударил резкий запах цветов и сознание прояснилось.

— Не вздумай тут у меня подыхать, ясно?

— Пошел… к черту…

— Вот и хорошо, — непонятно чему обрадовался склонившийся надо мной мужик. — Сейчас крылышки тебе обрежем, а дальше мастера позовем. Самое время ему с тобой побеседовать.

— Тварь…

— Сам такой, — хмыкнул собеседник, звеня железками. — Сейчас будет неприятно.

Я открыл было рот для нового ругательства, но тут вокруг идущего к левой пятке сухожилия сомкнулись острые зубцы, раздался противный щелчок и моя нога конвульсивно дернулась. По нервам разошлась вспышка боли, а в голове возникло понимание того, что нормально ходить мне больше не суждено.

— Так, что тут у нас… ага.

Второе сухожилие оказалось перебито, я все же застонал, однако даже не попытался что-либо сделать. Сквозь боль, отчаяние и безысходность просочилась очередная свежая мысль — тот миг, ради которого мне пришлось вытерпеть все случившееся, неумолимо приближался. Нужно было всего лишь чуть-чуть подождать. Совсем чуть-чуть.

— Лежи смирно, никуда не уходи.

Когда расположенная в дальнем углу комнаты дверь закрылась, я не сразу в это поверил — слишком уж долго продолжалась пытка, чтобы мозг принял ее окончание. Потом меня накрыло волной иррационального ужаса — я боялся, что дверь снова откроется, что палач вернется, что достать черный клинок не получится…

Попытки справиться с внезапным психозом обернулись приступом тошноты, однако именно это чувство неожиданно позволило мне заново обрести себя и включить голову. Единственным шансом на спасение являлась телепортация, но я понятия не имел, сколько энергии готов выделить мне клинок и какие силы нужны для того, чтобы проломить защиту пыточной комнаты. Ее стены абсолютно точно не пропускали сквозь себя обычную энергию, вокруг города наверняка оставалась наведенная вражескими магами блокада, все эти препятствия следовало как-то обойти, а резервов у меня попросту не было. Вдобавок, я до сих пор не научился перемещаться между мирами. А еще меня очень крепко держали долбаные цепи, способные в случае любого неосторожного действия оторвать все конечности разом.

— Дерьмо… дерьмо… так…

Разум изо всех сил пытался выдать оптимальное решение, но его банально не находилось — я и так был вынужден полагаться исключительно на удачу и веру в то, что любое, даже самое изощренное, заклинание спокойно разрушается благодаря достаточному количеству грубой силы. С другой стороны, повысить шансы на спасение можно было за счет правильно выбранного пункта назначения, а также более короткой дистанцией телепортации — хотя мир высоких лордов и являлся для меня идеальной целью, совершать настолько рискованный перелет с помощью ни разу не реализованного на практике умения я попросту не мог.

— Твою мать.

Время утекало со страшной скоростью, каждая новая минута грозила крахом всех возможных надежд и я наконец-то совершил первое осмысленное действие — напрягся, каким-то чудом выдавил из внутреннего хранилища нож, а затем попытался с ним договориться.

— Дружище, нужна помощь… я все верну, обещаю, но нужно много. Действительно много… слышишь?

Пару томительных секунд ничего не происходило, а потом на меня ни с того ни с сего обрушился настоящий водопад мутной энергии — артефакт явно воспринял просьбу всерьез и решил буквально утопить хозяина в заемной силе. Торопясь использовать всю эту мощь, я повернул голову, сфокусировал взгляд на звеньях ближайшей цепи и активировал магический лазер. Заклинание уперлось в невидимую защиту, прорвало ее, а затем располовинило одно из толстых стальных колец и выжгло длинную волнистую линию на грубых досках. Вверх поднялось облако неприятного белого дыма.

— Так, — пробормотал я, хватаясь за рукоятку ножа. — Так…

Магических сил по-прежнему было до черта, вторая цепь развалилась точно так же, как и первая, однако слишком резкие движения оказались неприемлемыми для измученного организма — получив частичную свободу, я вновь растянулся на столе, жадно глотая вонючий воздух.

— Так… дерьмо…

Попытка занять сидячее положение вызвала острую боль сразу во всем теле, но я стиснул зубы, прошептал несколько черных проклятий и смог увидеть собственные ноги. Зрелище окровавленных, истерзанных и разлохмаченных конечностей оказалось жутким, но я запретил себе думать о ранах и ценой еще одного неимоверного усилия пережег третью цепь.

— Давай… давай…

Заемные силы ни с того ни с сего начали уходить, я испуганно выругался, сотворил еще одно заклинание, опалил собственную щиколотку, но все же сумел справиться с задачей. Обрывки цепей по-прежнему болтались на мне, однако теперь они не были ни к чему прикованы и никак не могли помешать телепортации. Нужно было всего лишь решиться на нее и получить от клинка еще одну дозу энергии.

— Так…

Тратить свой единственный шанс на попытку возвращения в мир лордов было действительно страшно — в первую очередь из-за того, что вокруг меня сейчас и так хватало магических заслонов, на преодоление которых могла уйти вся доступная энергия. Оставаться в гостях у своих заклятых врагов было еще страшнее. Думать про какой-то иной вариант вообще не имело смысла.

— Соображай, твою мать, соображай…

Попытки взбодрить себя за счет примитивного аутотренинга ни к чему не привели — мне по-прежнему было чертовски больно и плохо, мысли упорно путались, а весь процесс держался лишь за счет регенерации. Во всяком случае, у меня сложилось впечатление, что здесь замешана именно регенерация. Хотя…

Я с трудом оборвал неуместные рассуждения, попытался вспомнить более-менее знакомые места чужого мира, а затем снова обратился к ножу:

— Приятель, надо еще. Очень надо. Если мы отсюда не вырвемся, меня убьют и кормить тебя будет некому. Отправят куда-нибудь в колодец, закидают землей и все. Нужно выбираться. Очень нужно, а то загнемся оба. Слышишь? Очень нужно. Если не получится, то все. Вообще все, слышишь?

Мой сбивчивый монолог не блистал какой-то особенной логикой, но артефакт умел воспринимать все происходящее на уровне эмоций, а их у меня сейчас хватало с избытком. Шлюз снова открылся, энергия начала заливать меня широким потоком и я сконцентрировался, тщательно выстраивая нужное заклинание. В голове еще раз промелькнула паническая мысль о том, что организованная вокруг города защита как раз и настроена на предотвращение таких вот побегов, но я запретил себе об этом думать, глубоко вздохнул и распахнул внутренние резервы. Концентрация использованной в заклинании силы возросла до немыслимых значений, воздух сам собой вспыхнул, пространство охотно дернулось мне навстречу, замедлилось, снова пришло в движение… а потом вокруг меня что-то затрещало, пыточная комната растворилась в бесконечной темноте, кожа ощутила порыв ледяного ветра и я очутился посреди глубокой вонючей заводи.

Над головой смыкались кроны увитых лианами деревьев. Сквозь листву пробивались робкие лучи зарождающегося рассвета. В воздухе кружились какие-то насекомые и витал приторный аромат неизвестных мне цветов. Где-то рядом должен был находиться идущий сквозь болота тракт, а также недавно разоренная моим отрядом крепость.

— Получилось. Твою мать, получилось.

С ветки ближайшего дерева соскользнула потревоженная моим голосом ящерица, в соседних кустах кто-то недоуменно чирикнул, но я не обратил на это внимания, чувствуя, как тело начинает переполнять восхитительная эйфория.

— Получилось…

Конец седьмой книги.