Вторжение любви

Глава 12

Каир оказался шумным, пыльным и беспокойным городом. Темноглазые дети, протягивающие руки за подаянием; мужчины, продающие и покупающие всевозможные товары; заклинатели змей; араб, развлекающий прохожих с помощью дрессированной обезьянки; светлокожие англичане, проезжающие мимо в колясках, управляемых темнокожими возницами, – все эти люди жили в стране жгучего желтого солнца и пронзительно-голубого неба.

Сидя на диване в своем номере в отеле «Шепард», Джасмин отложила перо и принялась за обед, принесенный слугой. Сразу после прибытия в город она уединилась в номере, чтобы записать первые впечатления, в то время как ее дядя с Томасом отправились узнать о способах переправки лошадей. Дядя Грэм спрашивал Джасмин, не хочет ли она поехать с ними. Он в компании Томаса собирался посетить своего друга, живущего в старом городе. Однако Джасмин отказалась, сославшись на усталость.

На самом же деле ей хотелось побыть немного в одиночестве, чтобы разобраться в прошлом. Воспоминания о Египте коварно вылезли из потаенных уголков ее сознания: бордель; испытанный ею детский ужас от того, что придется разделить судьбу Надии; свирепый охранник, угрожавший отхлестать Джасмин за непослушание; миловидная женщина с печальным лицом, которая оказалась ее настоящей матерью и пообещала забрать с собой.

Два дня назад, когда путешественники вошли в просторный холл отеля «Шепард», по спине Джасмин пробежал неприятный холодок. Девушка рассматривала внушительных размеров колонны, огромные медные кадки с цветами и богатых, элегантных европейцев, проходящих мимо, как вдруг воспоминания нахлынули на нее с новой силой. Вот она в страхе оглядывает вестибюль в поисках англичанина по имени Кеннет, доброго человека, который вскоре станет ее отчимом. Джасмин хватала за руки каждого светлокожего постояльца, спрашивая на непонятном языке, не он ли ее спаситель. Она помнила, как они злились и толкали ее, обзывая грязной побирушкой.

На этот раз подобострастный управляющий отелем вежливо поприветствовал ее. Путешественников тут же окружила толпа лакеев. Слуги подхватили багаж и понесли его наверх. Джасмин удалось скрыть от Томаса застарелый ужас.

После поцелуя на борту корабля Джасмин выказывала в присутствии молодого человека холодное равнодушие. Это помогало ей гасить огонь, бушевавший в крови. Но каждый взгляд Томаса, брошенный в ее сторону, свидетельствовал о том, что в его душе бушует такое же пламя. Его пронзительные взгляды были подобны порывам ветра, раздувавшего угли страсти, тлеющие в ее душе. Но Джасмин до поры удавалось гасить пожар.

Потянувшись, она отодвинула от себя поднос и направилась в ванную. Понежившись немного в теплой ароматизированной воде, Джасмин насухо вытерлась и надела сорочку, поверх которой накинула короткий халат из алого китайского шелка. Ткань чувственно скользила по ее обнаженным рукам и плечам. Джасмин вытащила из прически шпильки, и копна тяжелых, мелко завитых локонов заструилась по спине. Из зеркала в позолоченной раме на нее смотрела привлекательная женщина с экзотической внешностью.

Усевшись в кресло и поджав под себя ноги, Джасмин взяла книгу и принялась было за чтение, когда раздался громкий стук в дверь. Девушка плотнее запахнула халат, решив, что слуга пришел за подносом. Но нет. На пороге стоял Томас.

– Привет, Джас. Я решил зайти посмотреть, как ты, и сообщить, что твой дядя задержится.

Захваченная врасплох, Джасмин была в смятении. Она не приглашала Томаса, но тот все равно вошел. Джасмин попятилась назад, а Томас закрыл за собой дверь и лениво облокотился о косяк.

– Я сегодня впервые ел обед домашнего приготовления. Очень вкусно. Ты знала, что здесь подают к столу восхитительный ликер, который называется зибиб? Али настоял, чтобы мы попробовали.

– В большинстве своем мусульмане не пьют алкогольных напитков.

– Али не мусульманин, – возразил Томас. – Как и я.

Джасмин с трудом сдержала улыбку:

– Вы пьяны, лорд Томас.

– Немного. Я-то был уверен, ничто не сможет превзойти доброе английское виски. Как же я ошибался!

Дерзкая улыбка придавала лицу Томаса детское и какое-то беззащитное выражение. Сердце Джасмин забилось быстрее. Подбородок Томаса покрывала темная щетина, отчего он казался опасным. Волосы его были взлохмачены, а галстук слегка ослаблен Но такая неряшливость лишь добавляла ему шарма.

– Деловая встреча прошла удачно?

– Вполне. У моих партнеров не было выбора, кроме как подписать соглашение. Я предоставил им вполне выгодные условия. – Томас лениво потянулся.

– Пират, – произнесла Джасмин, теперь уже широко улыбнувшись. – Ты никогда не сдаешься.

– Верно, – согласился Томас. – Но мне нравится заставлять сдаться других.

Улыбка Джасмин померкла, когда взгляд Томаса скользнул по ее одеянию.

– Ты выглядишь такой раскрепощенной. – Теперь он смотрел на нее откровенно оценивающе. В нем проснулся первобытный мужской интерес. – Никогда не видел тебя с распущенными волосами. Тебе очень идет.

Томас протянул руку к локонам Джасмин, не сводя с нее пронизывающего взгляда. Этот взгляд заставлял девушку нервничать. Наверное, именно так смотрит голодный лев на жертву, тщетно умоляющую о помиловании. Сбежать ей не удастся.

– Я пират с сердцем, предназначенным только для тебя. Вокруг тебя витает тайна, цветочек. Необычная и притягательная.

– Нет во мне ничего таинственного.

– Ты ошибаешься, – тихо произнес Томас. – Ты самая настоящая тайна.

– А ты пьяный пират, который хочет… чего? – спросила Джасмин, невольно отступая назад.

– Обладать тобой. Ты такая красивая, Джас, и достойна того, чтобы тобой восхищались, – пробормотал Томас, делая шаг вперед. – Такая необыкновенная и прекрасная. Я чувствую исходящий от тебя аромат. Это цветочные духи. Джасмин?

– Я не пользуюсь духами.

Внезапно Джасмин отчетливо осознала, что уже очень поздно, и тот факт, что они одни. Совсем одни. Рядом нет дяди Грэма и нет никаких запретов. Жадный взгляд Томаса ласкал тело Джасмин подобно шелковой ткани.

Тот поцелуй на корабле означал начало новых отношений. И выражение глаз Томаса говорило о том, что ему нужно нечто большее, нежели простой поцелуй. И он получит желаемое. Совершенное безрассудство. Но Томас хотел эту женщину.

Томас испытывал огромное искушение. И виной тому был вовсе не египетский ликер. Ни один напиток не смог бы подействовать на него так, как чары Джасмин.

Он с пользой провел вечер в компании герцога и его состоятельного египетского друга. Они пообедали и ударили по рукам. Друг герцога, пожелавший стать партнером Томаса, дал ему большую сумму денег, которую тут же перевели наличный счет Томаса. Граф, слывущий транжирой, не имел доступа к счету, а это означало, что Томас получит немалые проценты.

Когда финансовые проблемы были решены, Томас почувствовал себя свободным и беззаботным. Поэтому теперь, при виде Джасмин, его желание пробудилось с новой силой.

Сам вид иссиня-черных локонов, свободно струящихся по спине, и складок шелкового халата, обнимающих соблазнительные округлости фигуры девушки, мог пробудить влечение в ком угодно. Томас опустил глаза. Из-под халата выглядывали обнаженные ноги Джасмин. Томаса обожгло, словно огнем: девушка была нагой под тонким халатом и сорочкой.

Он поднял глаза и постарался прочитать выражение лица Джасмин. Возбуждение смешивалось в ее душе с опасением. Ее большие раскосые глаза расширились в ожидании. Девушка облизала губы, и вожделение охватило Томаса подобно горячей песчаной буре. Он сделал еще один шаг вперед, не сводя глаз с мягких, восхитительно пухлых губ Джасмин. Необычная, соблазнительная Джасмин, с темной кожей, карими глазами и устами, созданными для поцелуев.

– Чего вы хотите, лорд Томас?

– А чего хочешь ты, Джас? – спросил он, не улыбаясь и продолжая приближаться к Джасмин. – Кажется, я знаю.

– Тебе не стоит находиться здесь, – произнесла девушка, пятясь. – Это неприлично.

– Никто не увидит, – возразил Томас и поманил Джасмин пальцем. – Иди сюда, Джас. Всего один поцелуй.

Всего один поцелуй. При мысли о теплых губах Томаса, касающихся ее губ, рот Джасмин наполнился слюной, как если бы она увидела свисающий с ветки спелый персик.

– Один поцелуй. Но после этого ты уйдешь, – решительно произнесла она.

Джасмин стояла, не двигаясь и прижав руки к бокам, когда Томас подошел к ней. Она смотрела на его губы – упругие и желанные. Короткий, тонкий, точно волос, шрам разделял подбородок мужчины подобно расселине. Джасмин задумалась над тем, где он его получил и сильную ли боль испытал. Мужчина смотрел на девушку из-под полуопущенных век. А потом в зеленых глубинах его глаз вспыхнул темный огонь – хищный и опасный.

Рука Томаса обхватила затылок девушки, и по ее телу прокатилась чувственная дрожь. Изо рта молодого человека вырывалось дыхание – легкое, как взмах крыла бабочки. Он легонько коснулся губами губ девушки, а потом отстранился.

Сбитая с толку, Джасмин приподнялась и поцеловала его. Но ей нужно было больше. Она проводила языком по губам мужчины, дразня его, и ему показалось, что в его рот вновь вливается божественный ликер. Схватив Джасмин за волосы, Томас запрокинул ее голову и завладел устами.

Это был не поцелуй, а настоящее вторжение. Язык мужчины раздвигал упрямые губы Джасмин, проникая в теплые глубины ее рта и опустошая их. Не в силах вырваться, девушка ответила взаимностью, полностью растворившись в поцелуе. Руки Томаса скользнули ниже, с силой прижимая к себе податливое женское тело. Что-то твердое коснулось живота Джасмин, и в тот же самый момент она ощутила болезненную пульсацию в лоне. Ее грудь пощипывало, а соски напряглись в ожидании прикосновения. Джасмин вцепилась в Томаса так, словно ее грозило унести течением.

Это было настоящее сумасшествие, но Джасмин было все равно. Подстегиваемое силой ее чувств к Томасу, все тайное, что она так долго хранила в своем сердце, выплеснулось наружу в этом поцелуе. Губы молодых людей словно бы слились воедино, а их тела напряглись. Джасмин хотелось испытать еще больше этого восхитительного и запретного ощущения. Словно сквозь туман, она осознала, что Томас увлекает ее прочь от двери. К постели. Вскоре икры девушки соприкоснулись с ее краем, и она упала навзничь, испуганно охнув. Джасмин смотрела на нависшего над ней Томаса. Он был большим, мускулистым и… опасным, как зверь, который наконец-то вырвался на свободу.

Губы Джасмин горели и слегка припухли от горячего поцелуя. Тело Томаса напряглось, а жилы на его шее натянулись точно струны. Его дыхание стало прерывистым, а взгляд, казалось, пронизывал насквозь лежащую под ним девушку.

– Чего ты хочешь, Джас? – хрипло повторил он свой вопрос. – Ты хочешь меня?

Но Джасмин вдруг растеряла все слова. Мысли роились в ее голове, подобно песчинкам во время бури в пустыне. Она хотела Томаса, хотела его всю свою жизнь. А еще она хотела никогда его от себя не отпускать. Но это было невозможно. И если у них была лишь сегодняшняя ночь, она примет то, что ей предлагают, а завтра будет наслаждаться воспоминаниями.

Слова были излишни. Схватившись за лацканы его сюртука, Джасмин приподнялась и вновь поцеловала Томаса. Он немного отстранился, и его зеленые глаза стали совсем темными.

– Да, – пробормотал он. – Да, Джас. Я дам тебе, что ты хочешь.

Томас снял сюртук и отбросил его в сторону. Он сорвал галстук, а потом принялся поспешно расстегивать жемчужные пуговицы жилета, затем скинул его с плеч. За жилетом последовала рубашка. У Джасмин перехватило дыхание. Грудь Томаса густо покрывали темные волосы, спускающиеся по животу за пояс его брюк. Словно завороженная, рассматривала Джасмин каждый дюйм его обнаженной кожи. Живот Томаса состоял из тугих мышц.

Он был так красив, неукротим и мужествен. От подобного зрелища соски Джасмин болезненно напряглись. Она подалась вверх, чтобы дотронуться до этого восхитительного тела. Пальцы девушки легко пробежали по его животу, и он судорожно втянул носом воздух, а потом перехватил руку Джасмин и поцеловал ее пальцы.

Воздух коснулся полуобнаженной груди девушки, когда Томас отодвинул в стороны полы ее халата. Он раздвигал их медленно, и на его губах играла одобрительная улыбка. Он провел пальцем по ключицам, а потом вдоль линии кружевной сорочки, едва прикрывающей груди. Затем палец мужчины прошелся по тугому соску и дразнил его до тех пор, пока Джасмин не начала извиваться. Каждое прикосновение вызывало в ней неведомые доселе ощущения, обжигающие кровь и растворяющиеся внизу живота. Никогда еще она не испытывала такого влечения, такой страсти.

А потом Томас наклонил голову и начал покрывать ее тело легкими, точно прикосновение перышка, поцелуями. Он прикусил зубами нежную мочку уха, проложил чувственную дорожку из поцелуев по шее, провел языком по впадинке на горле и спускался ниже, пока не достиг груди. Жаркая волна прокатилась по телу Джасмин, когда губы его обхватили ее сосок сквозь тонкую ткань сорочки. Джасмин тихонько застонала и подалась навстречу искусному языку Томаса. Его рука скользнула по ее талии, обхватила бедро и нырнула под сорочку. Джасмин беспокойно раздвинула ноги и в ужасе охнула, когда пальцы Томаса коснулись самого сокровенного места на ее теле. Когда же его палец проскользнул между влажных складок, Джасмин отпрянула в ужасе.

– Тише, – попытался успокоить девушку Томас. – Просто позволь мне доставить тебе удовольствие.

Джасмин выгнулась и застонала, когда Томас принялся ласкать ее жаждущее прикосновения лоно.

Разве могло быть на свете что-то более восхитительное? Джасмин чувствовала себя открытой для любви, а сладостная истома, разливающаяся по ее телу с каждым умелым прикосновением, увлекала ее все выше и выше. Джасмин казалась себе звездой – ведь именно так когда-то назвал ее Томас, – возвращающейся к себе домой на небеса.

О, Томас, что он с ней делал… Каждое неспешное сладостное поглаживание заставляло Джасмин вскрикивать и извиваться. Губы Томаса медленно, но решительно скользили по ее груди. Судя по довольным стонам Томаса, это действо доставляло ему такое же наслаждение, как и Джасмин.

Словно сквозь сон девушка услышала решительный стук в дверь. Здравый смысл возвращался по мере того, как стук продолжался. Очевидно, кто-то видел Томаса в коридоре. Слуги начнут судачить, и ее репутация будет загублена.

Страсть улетучилась, уступив место панике. Вывернувшись из объятий Томаса, Джасмин толкнула его в грудь.

– Томас, нет. Кто-то стоит у двери. Нас услышат. Наверное, это слуга пришел за пустым подносом… Люди будут судачить, слуги отеля…

Томас поднял голову. Его дыхание прерывисто вырывалось из груди, он выглядел подозрительно готовым к кульминации.

– Мы в Египте. Мы никого здесь не знаем, никто ничего не скажет.

Томас погасил протест Джасмин поцелуем. Здравый смысл и желание боролись между собой в груди девушки, когда с ее губ сорвался стон. Она просто хотела отдаться страсти, уносясь на ее волнах все выше и выше.

Стук прекратился. Кто-то заговорил по-арабски, а потом Джасмин услышала смех. Ей даже показалось, как скрипнула дверь. Словно кто-то приложил ухо к замочной скважине. Томас прервал поцелуй. Одной рукой он потянул вверх сорочку Джасмин – единственную разделявшую их разгоряченные тела преграду. Он расстегнул брюки, а потом раздвинул коленом бедра Джасмин и устроился между ними.

Он намеревался взять ее. Сейчас, когда кто-то топтался в коридоре, прислушиваясь к звукам, несущимся из-за двери. И этот кто-то знал, что она у себя в номере.

Внезапно Джасмин поняла, что это значит, и принялась отчаянно сопротивляться. Но вожделение подстегивало Томаса, точно жеребца, почуявшего готовую к случке кобылу, и лишало его здравого смысла. Неужели он возьмет ее прямо сейчас, наплевав на все остальное? Нет, Джасмин должна остановить его.

– Томас, моя репутация будет загублена! Прошу тебя, не позволяй этому случиться. Я буду обесчещена, и никто не станет меня уважать, – прошептала Джасмин, сжавшись от сладкого напряжения, когда плоть его коснулась входа в ее лоно.

– Да кому какое дело до твоей чести? – пробормотал Томас, прерывисто дыша и упираясь руками в кровать. – Это не важно. Ни одному сколько-нибудь значимому человеку нет дела до твоей репутации.

Ошеломленная Джасмин посмотрела на Томаса. Желание исказило его лицо, а глаза потемнели от возбуждения. Страсть испарилась, словно капли летнего дождя на раскаленных камнях, уступив место гневу. Джасмин ударила Томаса в грудь.

– Стало быть, ты считаешь меня шлюхой, – прошептала она, помня о подслушивающем у дверей человеке, – предназначенной лишь для твоего удовольствия, раз моя честь ничего для тебя не значит?

Томас вдруг затих, словно слова Джасмин были кинжалом, пронзившим ему грудь. Он смотрел на девушку сверху вниз, и в его глазах застыл ужас. Повернув голову, Джасмин прислушалась. Снаружи скрипнули половицы, а потом послышался шорох удаляющихся шагов. Тот, кто подслушивал под дверью, ушел.

Испытав облегчение, Джасмин дала волю своему гневу. Она постаралась унять сердцебиение, чтобы сказать то, что должна была.

– Какой же ты двуличный. Ты поклялся защищать честь сестры – этакий отважный рыцарь, бросившийся пресекать сплетни с помощью своего влияния и денег, – в то время как обращаешься со мной, как с продажной женщиной. Нет, хуже. По крайней мере, той платят за услуги.

Джасмин с трудом подбирала слова:

– Потому что ни одному сколько-нибудь значимому человеку нет до меня дела. Черт бы тебя побрал, Томас!

Здравый смысл медленно возвращался к Томасу. Каждое слово Джасмин было для него как удар кнута. Привычки вновь возобладали над страстью. Со сдержанностью, свойственной человеку его положения, происхождения и опыта, Томас отстранился. Но его дыхание по-прежнему было прерывистым, а в душе все еще бушевало пламя. Он едва не овладел Джасмин. И сделал бы это, если бы она не начала сопротивляться. Господи, что он наделал? Он определенно желал ее, потому что Джасмин пробудила в нем страсть, заставившую забыть о здравом смысле. Но Томас слишком уважал ее. Когда же он превратился в столь грубого и жестокого негодяя?

Не в силах вымолвить ни слова, он мог только смотреть на Джасмин, постепенно приходя в себя. Томас почувствовал, как она выскользнула из-под него, оставив место на постели пустым. В душе Томаса тоже зияла пустота.

Он поступил столь же низко, как те, кого он презирал. Эти люди обращались с теми, кого считали ниже себя, как с бессловесными тварями, лишенными чувств и переживаний. Томас поклялся себе никогда не быть таким. И вот теперь он стал одним из них.

Сгорая от стыда, он больше всего на свете желал взять назад слова, сорвавшиеся с его языка столь неосторожно. Он считал Джасмин настоящей леди, достойной уважения и нежного обращения. Но желание обладать ею затуманило его рассудок, заставив обращаться с Джасмин так, словно ее репутация не стоила ломаного гроша.

Томас принялся одеваться, наблюдая за тем, как Джасмин приводит себя в порядок. «Давай же. Сделай что-нибудь, – взывал внутренний голос. – Спаси ваши отношения».

Собрав волю в кулак, Томас стряхнул с себя алкогольное и любовное оцепенение. Он соскользнул с кровати и нежно взял девушку за запястье.

– Джас, подожди. Прости меня. Ты права. Я грубиян и даже хуже. Я вовсе не считаю тебя человеком второго сорта. Ты лучше всех нас, омерзительных хамов.

Ненависть к самому себе звучала в голосе Томаса так же отчетливо, как колокол в тишине ночи. Джасмин подняла на Томаса ничего не выражающие глаза. В них не было никаких эмоций, словно их обладательница умерла для окружающего мира.

– Да, я лучше, – бесстрастно произнесла она. – Жаль только, что мне пришлось вытерпеть такое унижение, чтобы ты понял это. А теперь отпусти меня.

Но вместо того чтобы выпустить руку девушки, Томас взял ее за подбородок. Слегка приподняв ее голову, он заставил Джасмин посмотреть себе в глаза.

– Я никогда не буду принуждать тебя отвечать на мои ласки, Джас. Никогда. Я прошу прощения за свои действия.

В темных глазах девушки промелькнула неуверенность.

– Ты вел себя совсем не так, как подобает джентльмену.

– Я не джентльмен. По крайней мере, когда нахожусь рядом с тобой. У меня есть склонность… забываться. Так же, как и у тебя. – Подушечка большого пальца принялась ласкать подборок Джасмин, и от этих неспешных прикосновений ее щеки окрасились нежным румянцем.

– Тогда на корабле вам ничего не стоило позабыть обо мне после того, как мы поцеловались, лорд Томас. А теперь, когда вам в голову ударило вино, вы передумали? Или же в моем лице вам подвернулась возможность поупражняться в искусстве обольщения? Ступайте и поищите себе другую женщину.

– Мне не нужна другая женщина. Я хочу тебя.

– Но ты не можешь мною обладать. Это ошибка. – Однако ладонь девушки по-прежнему лежала на руке Томаса, а ее глаза казались огромными, когда их взгляды пересеклись.

– Ошибка, как это произошло. Слова, что я бросил в порыве страсти, отвратительны и грубы. Мне жаль, что я произнес их. Но то, что было между нами, отнюдь не ошибка, и я ничуть не сожалею об этом. Ты хочешь меня так же сильно, как я тебя.

Лоб девушки прорезала глубокая складка.

– Ты самовлюбленный негодяй, – пробормотала она.

– Согласен, – произнес Томас, еле заметно улыбнувшись. – А ты удивительная и прекрасная девушка, которая ощетинивается, словно кактус, хотя и скрывает под колючками нежный и сочный плод. Но я знаю тебя, знаю, что прячется в глубине твоей души. И я найду способ до нее достучаться.

Слова Томаса заставили Джасмин попятиться и зашипеть, как дикая кошка. Томас знал, что он уязвил ее, потому что сказал правду. Но она еще не была готова посмотреть этой правде в глаза.

– Пожалуйста, отпусти меня, – повторила Джасмин. Томас разжал пальцы. Он жадно наблюдал за покачиванием ее бедер, когда Джасмин шла к двери.

– Уходи, – потребовала она, и ее глаза вновь сверкнули гневом.

У двери Томас развернулся и, поднеся руку девушки к своим губам, коснулся костяшек ее пальцев в нежном поцелуе.

– До скорого свидания, миледи, – тихо произнес он, многозначительно посмотрев на Джасмин. – И это свидание состоится. Поверьте мне.

Исполненная страдания, Джасмин покачала головой, и ее иссиня-черные локоны всколыхнулись. Томасу до боли захотелось схватить девушку за эти прекрасные волосы, запрокинуть голову назад и вновь завладеть ее губами. Но он не станет этого делать. Не сегодня.

– Нет.

– Да, – мягко возразил Томас.

Джасмин не убрала руку, но ее огромные карие глаза светились недоверием.

– Ты сказал, что не станешь принуждать меня. Я не безродная служанка, которой ты можешь овладеть ради собственного удовольствия!

– Я же сказал, что не считаю тебя ниже по положению. И когда я возьму тебя, это не будет принуждением. Мы будем свободны от условностей, особенностей культуры и страны – просто мужчина и женщина, отдающиеся страсти. Когда ты будешь готова, это случится снова. Только в следующий раз я не остановлюсь, потому что ты не захочешь этого. Ты не можешь отрицать того, что существует между нами, Джасмин.

– Но я могу попытаться, черт бы тебя побрал! – С этими словами девушка вырвала руку и по-арабски пробормотала какое-то ругательство. С трудом подавив улыбку, Томас открыл дверь и пошел прочь по коридору. Дверь с грохотом захлопнулась у него за спиной.

Не сейчас, но очень скоро. Они выберут другое время и место. Он будет ухаживать за Джасмин, как за настоящей леди, коей она и является, и окажет ей уважение, которого она действительно заслуживает. А после этого они оба получат то, что хотят.