Второго шанса не будет

18. Листопад

Скривившийся обломок стены с зияющей пустотой дверного проема торчал из снега. Очевидно, это был второй этаж. Чем было это здание еще в те времена, когда оно существовало не как одна потрескавшаяся стена, уже было не понять. Впрочем, огромному бородавочнику, который пролез в дверной проем и присев, стал тереться спиной о стену, было совершенно наплевать на то, что это было в иные времена. Почесавшись, животное стало усиленно нюхать холодный воздух, вглядываясь маленькими глазками в темноту ночи. Убегая от стаи диких собак, он отбился от своего семейства и теперь пытался уловить их запах. Но тщетно. Где-то рядом послышался шорох и писк. Кабан хрюкнул и затаился. Прямо перед ним появилась крыса. Она встала на задние лапы, уставилась на бородавочника и резко отпрыгнула назад. Затем снова встала на задние лапы и взглянула на огромного зверя. Кабану хотелось есть. В мире скудном на пропитание, все и всегда хотели есть. Бородавочник бросился на крысу, совершенно не понимая, что колония этих мутантов-грызунов, находившихся поблизости, отправила эту особь специально для того, чтобы заманить кабана в ловушку. Преследуя крысу, кабан почувствовал, как что-то ужалило его заднюю лапу чуть выше копыта. Зверь остановился и завертелся на месте в поисках обидчика. Теперь его ужалили в другую лапу. Кабан зло захрапел и снова повернулся. Крысы, сначала поодиночке, а затем чаще и группами, выскакивали из укрытий в грудах обломков и снеге и молниеносным выпадом прокусывали артерии над копытами бородавочника, а затем снова прятались в свои укрытия. Это была верная тактика победить большого и сильного противника путем его обескровливания. Свои выпады крысам-мутантам пришлось повторять много раз, поскольку на морозе кровотечение могло остановиться. Кабан яростно прыгал на месте, пытаясь отогнать от себя этих жалящих грызунов. Он сумел в своих хаотических движениях затоптать нескольких врагов. Обычное дело. Значит, они оказались недостаточно ловкими. Естественный отбор брал свое.

Крысы продолжали свои атаки. Большие самцы вели за собой молодняк, обучая их убивать большого зверя. Снег под кабаном окрасился алым, который в темноте казался черной бездной. Бородавочник упал. Он уже потерял много дающей жизнь алой субстанции и теперь лежал в собственной крови, тяжело дыша и жалобно повизгивая, предчувствия скорую смерть. Крысы поняли, что настало время. Огромная лавина безжалостных грызунов ринулась со всех сторон, облепив обреченного зверя. Они рвали его шкуру, вгрызаясь в плоть, а он еще дышал… Многие крысы проникли в брюшную полость и в глотку, поедая кабана изнутри. Зверь, наконец, перестал дышать и вздрагивал он только от движения рвущей его тело на части голодной массы.

В темноте раздался похожий на раскаты грома рык, переходящий в какую-то жуткую вибрацию воздуха и протяжный вой, уходящий в сверхвысокие тона и закончившийся громким, режущим слух щелчком.

Крысы как по команде бросились в рассыпную, оставляя свою недоеденную добычу на произвол судьбы. Возможно, они были способны обескровить и то существо, которое издало этот странный и жуткий звук, но в том то и дело, что этот широкодиапазонный рык подавлял их волю и способность к организованным действиям, оставляя лишь инстинктивное желание бежать подальше.

Медленно переступая массивными толстыми лапами и злобно фыркая, выпуская из широкого носа пар, на место кровавой бани вышел огромный пси-волк. Размером он был с бурого медведя. Сверкая в темноте оранжевым блеском глаз, он осмотрелся и, клацнув зубами, впился в недоеденную тушу кабана. Из тьмы близлежащих руин показалась еще дюжина люпусов. Они были несколько меньше первого. Собравшись вокруг вожака, они стали терпеливо ждать, пока он насытится. Проявляя заботу о своих собратьях, большой люпус вырвал из туши кусок грудины вместе с парой ребер и отойдя в сторону начал жадно его поедать, перемалывая могучими челюстями кости. Его сородичи накинулись, наконец, на вожделенную тушу. Заснеженный пустырь наполнился чавкающими и хрустящими звуками, рычанием и сопением. Что-то отвлекло вожака от пищи. Он поднял голову и уставился на большой заснеженный вал. Оттуда приближалось гудение. Пси-волк угрожающе зарычал, подняв свои треугольные уши, безупречно ловившие этот звук среди звуков возни его сородичей. Какая-то огромная масса выскочила с той стороны вала и, клюнув носом, устремилась прямо на волков, перемалывая под собой снежный наст. Вожак схватил свою пищу зубами и бросился в ту сторону, откуда пришел, пересекая путь этому странному механизму. Остальные звери бросились врассыпную. Однако машина все-таки задела люпуса. Он перекувыркнулся и заскулил. Затем посмотрел в след обидчику и издал протяжный, звенящий в воздухе кличь. Удирающие сородичи резко развернулись и бросились к нему. Пси-волк отряхнулся и бросился догонять обидевший его самоходный механизм. Стая последовала его примеру. Они довольно быстро нагнали машину и продолжали ее преследование, думая, наверное, над тем, как ее остановить и уничтожить. Машина повернула резко вправо, стараясь избежать соскальзывание в огромную яму, образовавшуюся из-за провала большого участка грунта. В другом конце ямы зияла большая черная дыра, открывающая вход в столичное подземелье. Вожак замедлил бег и уставился на странные черные холмики, которыми был усыпан пологий спуск к зияющей дыре. Возможно, инстинкт и характерный запах подсказал люпусу, что это возможно те существа, которые, несмотря на свою физическую недоразвитость были невосприимчивы к гипнотическому зову пси-волков. Которые оставались безучастными к их подавляющим волю и разум кличам. Это те самые существа, из-за которых люпусы боялись спускаться в обширные подземелья города. Поскольку там их были несчетные количества и они в ярости подавляли массой любое существо, не имеющего иного оружия кроме того, что было даровано природой.

Один черный холм резко распрямился, растопырив руки, и прыгнул на замешкавшегося люпуса. Волк раскрыл пасть и поймал врага в цепкие клешни своих челюстей. Заверещавший морлок обнял голову люпуса словно намордник. И в этот момент десятки холмиков кинулись на зверя. Пси-волк понял свою ошибку и стал трясти головой, но было уже поздно. Морлок-смертник, кинувшийся на него первым, пожертвовал собой и не дал зверю позвать своих сородичей, и теперь десятки рук и зубов рвали его, поваленного на бок непобедимого вожака, на части.

Остальные пси-волки продолжали преследовать машину, но ощутили, как ослабел запах их вожака. Значит, он по какой-то причине отстал. Волки остановились и бросились назад. Их незаменимое в ночи волчье зрение уловило как жуткие, чумазые до черноты существа рвут их непобедимого лидера. Люпусы кинулись на выручку, и тут из подземелья ринулась яростная толпа морлоков. Началась поистине эпическая битва между волками-мутантами и теми, кто когда-то были людьми. Голод гнал физически слабых морлоков на смертельно опасных и сильных зверей.

— Чтоб я сдох, если видел когда-нибудь что-то подобное! — воскликнул Яхонтов, глядя в перископ, к которому умельцы конфедератов приладили танковый прицел ночного видения.

— Ночь, дружище, время зверушек! — усмехнулся Людоед.

— И это безопасный маршрут?! — Варяг уставился на Илью.

— Ну да, — развел тот руками. — Людей тут точно нет. А они, поверь мне, хуже. Много хуже.

— А если луноход сломается? Застрянет? Вот в этом зверинце. Что тогда?

— Да не очкуй, Яхонтовый ты мой. Отстреляемся. Главное в ответ никто стрелять не будет.

Луноход вдруг дернулся и встал.

— Что случилось? — Крикнул сквернослов Алексееву.

— Что-то в ходовую попало. Маховик закусил. Или камень или бревно или еще что-то. — Ответил космонавт.

— И что? — поинтересовался Варяг.

— Двигаться дальше нельзя. Гусеницу порвем. Или звездочка раскрошится. Или трансмиссию пожжем к чертям, а это хуже всего.

— Варяг, ты накаркал. — Подмигнул Яхонтову Людоед.

— Да иди ты, Крест. Юра, чего делать то теперь?

— Надо выйти посмотреть. Может, чуток назад сдам, и вытащить эту хрень можно.

— Добровольцы есть? — хмыкнул Сквернослов.

Все взглянули на Людоеда.

— Что, крайнего нашли? — оскалился Крест.

— Ну, ты же нас сюда затащил. — Ехидно улыбнулся Варяг. — Иван Сусанин.

— Да вы радуйтесь, что это камень просто. Вы его в любом районе поймать могли. И выстрел от гранатомета могли поймать в любом районе. Только не в этом. Черт с вами. Пойду, выйду, если вы такие очковые.

В этот момент в крышу лунохода что-то ударилось, и послышался скрежет и царапания.

— Только немного погодя…, — пробормотал Людоед, уставившись в потолок.

— Что это еще такое? — Яхонтов нахмурился, прислушиваясь к возне на крыше.

— Морлок может? — предположил до этого молчавший Николай.

— Сходи, Васнецов, проверь. Ты же теперь спец по морлокам у нас, — засмеялся Крест.

На крышу еще что-то упало. Возня усилилась.

— Их уже двое. Они луноход раскачивают, уроды, — произнес Алексеев.

— А солнечную батарею не повредят? — спросил Вячеслав.

— Сомневаюсь. Там покрытие особое. Хоть стреляй по нему.

Яхонтов прильнул к перископу.

— Ни черта не видно. — Он стал вращать его и тут кто-то ударил сверху по сфере. Смотровой прибор дернулся влево. — Вот суки! — Яхонтов схватился за глаз. — Черт ну попали мы.

— А как луноход можно раскачивать? Он же на гусеницах? — Сквернослов чувствовал, что машина качается, и был, как впрочем, и все, этим сильно обеспокоен.

— Да очень просто, — угрюмо ответил Алексеев. — Мы еще вдобавок на краю оврага стоим какого-то. Они нас, похоже, столкнуть хотят. А справа какое-то строение полуразрушенное. Они нам на крышу с него, наверное, прыгают.

В корпус со всех сторон забарабанили множество конечностей. Скрежет и шорох стали совсем невыносимыми. Казалось, существа облепили всю машину, кроме передней части, где сквозь лобовые стекла хоть что-то можно было разглядеть. Однако все-таки кто-то кинул обломок кирпича в стекло. Стекло выдержало и даже не треснуло, но космонавты, тем не менее, поспешно опустили ставни.

— Черт, надо было сразу выходить. Пока он один на крыше был. — Вздохнул Крест.

Снаружи послышались хлопки. Что-то лязгнуло по корпусу. На луноходе вообще начало твориться что-то невообразимое.

— Погоди… Это же… Стреляют? Точно! «Калашников»! Нет, — Варяг прищурился, вслушиваясь в трескотню снаружи. — РПК! Точно! Пулемет! Слышь, Илья! И как это понимать? Ты же говорил что тут людей нет!

— Только не бейте меня все сразу, — огрызнулся Людоед. Вид у него был озадаченный.

Возня вокруг машины стихла. Что-то грохнуло о крышу. Затем три шага к корме. Глухой удар. Звук соскользнувшего с крыши мертвого тела. Тишина.

— Ну что, хлопчики, страшно? — ухмыльнулся Людоед. — Что хуже, куча морлоков или неизвестный человек с пулеметом на крыше? А я вам говорил!

— Хуже всего твоя болтовня, — покачал головой Варяг. — Ты уверен, что он еще там?

— Уверен. Добил кого-то на крыше и сидит.

— А чего сидит?

— А я почем знаю? Может он гадит нам на крышу, — Крест засмеялся.

Варяг осторожно посмотрел в перископ.

— Точно. Кто-то на крыше. Сапоги вижу.

Сверху раздался стук. Словно кто-то стучался в дверь. Людоед пожал плечами и постучал в ответ прикладом автомата в потолок. Сверху нова постучались.

— Занятно, — хмыкнул Крест и, достав из своей кобуры пистолет, начал выбивать рукояткой на потолке какую-то странную дробь.

— Морзянка? — спросил Николай.

— Морзянка, — кивнул Илья, продолжая барабанить по потолку.

— Ты и азбуку Морзе знаешь? — ухмыльнулся Варяг.

— Я и крестиком вышивать могу, не мешай, — Людоед сделал еще несколько ударов и затих.

Тишина наверху затянулась. Затем послышалась ответная дробь морзянки. Людоед дослушал стуки до конца и улыбнулся. Затем повернулся к кормовой двери.

— Как ее открыть?

— Очумел что ли? — Дернул его за рукав Варяг. — Зачем открывать?

— Я знаю кто наверху. Надо впустить.

— Кто там?

— Нордика.

— Кто? Какой еще Нордика?

— Не какой, а какая. Впустите ее. Как эту чертову дверь открыть?

— Погоди, — Макаров заглянул из своей кабины в пассажирский отсек. — Варяг, что скажешь, открыть?

— Ладно, — Яхонтов нацелил свой автомат на кормовую дверь и кивком головы приказал Сквернослову и Николаю сделать тоже самое. — Открывай.

Андрей включил нужную кнопку, и аппарель распахнулось. В отсек хлынул холод и ветер. Красный внутренний свет осветил несколько засаленных, пропитанных сажей и грязью черных мертвых тел за луноходом. Николай узнал их. Это морлоки. Сверху свесилась накрытая меховым капюшоном голова. Лицо скрыто дыхательной маской.

— Сдай назад чуточку! — послышался женский голос, приглушенный маской. — Эти твари трубу вам в гусеницу засунули. Я вытащу!

Луноход загудел и откатился на полметра назад. Женщина спрыгнула с крыши.

— Как они могли трубу в гусеницу засунуть? Они же не соображают ничего и слепые к тому же. — Нахмурился Николай.

— Это ты зря думаешь, что они ничего не соображают, — усмехнулся Людоед. — На свой лад они даже очень сообразительные. И с чего ты взял, что они слепые? У них просто зрение не такое как у нас.

Снаружи лязгнуло железо. После этого, женщина забралась внутрь, затягивая за собой точно угаданный Яхонтовым ручной пулемет Калашникова.

— Закрывайтесь. Можно ехать. — Сказала она, стягивая с себя маску.

Аппарель закрылась, машина тронулась, и Варяг включил более яркое освещение, чтобы можно было получше разглядеть гостью.

На вид ей было, наверное, лет тридцать. Выглядела она для тех условий, в которых жили теперь люди, достаточно хорошо и ухоженно. Ее можно было назвать красивой уже по первому взгляду на это, скованное ободом меха от капюшона лицо. На лоб спадал желтый завитой локон. Черты лица ее были утонченными. Хотя выражение далеко не было нежным. Прямая линия рта и тонкие, поджатые губы. Сдвинутые темные стрелки бровей и огромные зеленые глаза. Они были невероятно зелеными, и казалось, светились каким-то ядовитым светом. И во взгляде было что-то похожее на первобытную ярость. Даже злобный и источающий угрозу взгляд Людоеда сразу забылся, когда она осмотрела всех присутствующих в пассажирском отсеке лунохода. Красота ее была какая-то хищная, и эти кошачьи глаза только подчеркивали ее.

Кирзовые сапоги, ватные штаны и подрезанный тулуп с пришитым к нему капюшоном, не позволяли оценить фигуру девушки, но было ясно что, скорее всего у нее спортивное телосложение. А вот выдающийся вперед тулуп говорил либо о том, что у нее что-то за пазухой, либо о том, что у нее большая грудь. Скорее всего, второе, так как свою ношу, она таскала в висящей через плечо брезентовой сумке.

— Всем здрасьте, — кивнула она и, обратившись к Людоеду, произнесла: — Вот тебя, говнюка, совсем не ожидала тут увидеть.

— И я по тебе тоже соскучился, стерва. — Кивнул он, зло улыбнувшись.

Яхонтов вопросительно уставился на Илью. Тот понял застывший во взгляде Варяга вопрос и махнул рукой.

— Да все в порядке. Просто мы ненавидим друг друга. Верно, зайка?

— Точно, — кивнула девушка. — Лютой пролетарской ненавистью.

— Это Нордика. Знакомьтесь. Зайка, это мои подельники. Вот этот лось волосатый, Варяг Яхонтов. Летчик-налетчик. Настоящий викинг. Как тебе нравятся. Вот эта белокурая бестия, Славик Сквернослов. Истинный ариец. Тебе тоже понравится. Вон затылки двух космонавтов в окошечке.

— Космонавтов? — она удивленно взглянула на Людоеда.

— Да. Я тебе потом объясню. Короче тот седой, это Юра. Алексеев фамилия. А вот этот лысый… Во. Повернулся. Это Макаров Андрей.

— А там кто в угол забился? — Нордика взглянула на Васнецова.

— О-о! — Крест сделал испуганное лицо и заговорщицким тоном произнес: — Этот у них самый главный. Коля Васнецов. Слышала истории про оборотня? Так вот это он!

— Ты чего болтаешь? — досадливо поморщился Николай.

— Да ладно, — девушка улыбнулась. — Я понимаю, что он дурачится.

Улыбалась она как-то неестественно. Фальшиво. Видимо нечасто ее лик посещала улыбка.

— Как вам удалось с морлоками справится? — поинтересовался Николай, который чувствовал какое-то потаенное восхищение этой особой.

— Да ничего сложного. Опасен не морлок, а их количество и их засады. А в открытом бою все просто. Мочить актив. Тех, кто готов жертвовать собой ради победы остальных. Они распознаются по своей тупой упрямости и самоубийственным выходкам.

— А почему Илья вас назвал Нордика? — спросил Варяг. — Как вас зовут?

— Я Наталья Родионова. — Ответила она.

— Нордика, значит нордическая женщина, — добавил Крест. — Она раньше в группировке фашинов была. Потом как-то обстоятельства сложились и ей жизнь спас Салах-Атдин. Это который «Ирбисом» командует. Я тогда с «Ирбисом» был. Ну, так и познакомились. Она немного свои взгляды пересмотрела и ушла от фашинов.

— С черными сталкерами ты был, с «Ирбисом» был, — хмыкнул Яхонтов. — А с кем еще был?

— Да легче сказать с кем не был. Вот с морлоками и пси-волками пока еще не был, — он улыбнулся. На сей раз совершенно непринужденно. Казалось, присутствие Нордики его сильно радовало и, он с трудом это скрывал. Во всяком случае, Людоед сейчас выглядел не таким воплощением цинизма и злобы. — Наташа. Ты лучше скажи, каким ветром тебя занесло сюда?

— Так я ведь живу недалеко тут теперь. Забыл?

— Ты в Лукино ведь теперь живешь? Верно? И это ты хочешь сказать недалеко?

— За парком. Что тут. Две версты от силы и все. Я за группой одной следила. Короче где-то тут они склад нашли большой. Оптовый что ли. Там консервы, барахло всякое, сигареты и прочее. Ну, думала поживиться. Короче на большую стаю собак чуть не нарвалась. Спряталась в доме каком-то. А разведчиков тех собаки порвали. Мне долго пришлось сидеть. Темнеть начало. Решила переждать до утра. А тут вы. Думаю, лучше к вам. А то холод невмоготу совсем стал. Ну, вот и все.

— Ладно, Нордика. Мы все равно мимо Лукино едем. Аккурат к дому подвезем. Там кто сейчас обитает?

— Да никого. Несколько семей по подвалам прячутся. Я к одной престарелой паре прибилась. Помогаю им. Там сейчас спокойно. А вот в Балашихе… — она покачала головой и, ухмыльнувшись, передразнивая Людоеда, посмотрела ему в глаза.

— Что там? — напрягся Крест.

— Листопад, — ответила девушка.

Илья резко переменился в лице. Он снова стал тем свирепым и безжалостным убийцей, к которому путешественники уже успели привыкнуть.

— Юра! — крикнул Людоед в сторону передней кабины.

— Чего.

— Когда выедешь на поле с большим дубом в центре и крестом рядом с ним, остановись.

— Ладно.

— Что за листопад? — поинтересовался Варяг, которого естественно раздражало, когда в его присутствии говорили о чем-то, чего он не понимал.

— Листопад, это когда осенью листья с деревьев опадают. — Угрюмо пробормотал Людоед.

— Ты что, издеваешься? Какая теперь осень с листьями?

— Да нет. Варяг. Просто там…

Луноход остановился.

— Улица, фонарь, аптека, — произнес Алексеев.

— Чего? — спросил Крест.

— Я говорю, поле, дуб, крест. Приехали.

Илья посмотрел в перископ.

— То самое место. — Вздохнул он, и сев на свой ящик достал карту. — Варяг, смотри. Вот мы здесь сейчас. Конец Измайловского парка. Сейчас поедите чуть направо, и будет шоссе. По столбам поймете, что это шоссе. Едете по нему прямо. Тут перекресток и гаражи. Гаражи раскопаны. Там снега мало. Встанете среди них и ждите. Там встретимся через четыре часа. Или раньше. Но не позже.

— Ты что задумал? — злился Яхонтов.

— Так надо.

— Кому надо? Мы и так много времени потеряли.

— Варяг, мне сейчас к тому дубу надо на пять минут. Потом я Наташу провожу. Потом разведаю путь. Нам ведь через Балашиху надо. А выходит что это опасный путь. Вы главное стойте на месте и ждите. Что бы не случилось. Сколько на твоих часах времени?

Яхонтов недовольно вздохнул и посмотрел на часы.

— Половина шестого. Двадцать семь минут точнее.

Людоед достал из кармана своего мундира круглые часы на цепочке. Раскрыл крышку, кивнул и немного подвел их.

— Хорошо. Девять часов двадцать минут крайний срок. Если я не приду к тому времени, то забудьте меня и двигайтесь дальше. Но не через Балашиху. Поедите на север и сделаете крюк через Лукино и дальше на восток. Андрей, открой! — он поправил свой черный берет на голове.

— Мне это совсем не нравится, — заявил Варяг. — Ты бы шапку взял что ли.

— Да ладно. Я и так на всю голову отмороженный. Вы просто сделайте все так, как я прошу, и будет нам счастье, — ничего не выражающим тоном ответил Крест и вышел через открывшуюся аппарель. Нордика последовала за ним.

— Спасибо что подвезли, — сказала она на прощание.

Когда аппарель уже почти закрылась, с улицы донесся возглас Людоеда.

— Опасайтесь листопада!

— Что за листопад, черт тебя дери! — Крикнул Яхонтов, но дверь уже закрылась. — Нет, ну не козел, а? Что ему стоило объяснить?

— Зачем мы его вообще с собой взяли? — пробормотал Николай, прильнув к перископу. — Не нравится он мне. Странный он.

Васнецов видел, как Людоед пошел к большому раскидистому дубу, возле которого из снега торчал высокий деревянный крест, видимо обозначающий чью-то могилу. Нордика последовала сначала за ним. Однако Илья резко обернулся и велел ей стоять на месте и ждать его. Это было понятно из его жестикуляции. Луноход удалялся от их нового и странного попутчика, но Николай продолжал наблюдать за ним. Тот подошел к кресту. Постоял перед ним какое-то время, сняв с головы берет. Затем вдруг схватился за крест, выдернул его и, размахнувшись, со всей силы ударил по дубу, разломав на части.

— Вот псих! Он крест могильный разломал! — Воскликнул Николай.

— Тот, что у дуба? — спросил Вячеслав.

— Ага… — Васнецов посмотрел на брата. — Я же говорю, нафиг он нам нужен?

— Я кажется понял, — покачал головой Сквернослов. — Я с ребятами конфедератами разговаривал, пока ты в лазарете в себя приходил. Расспрашивал о том, о сем, и про Людоеда этого. Они сначала говорить ничего не хотели про него. Но когда стало ясно, что он с нами уходит, то по секрету рассказали. Давным-давно, он убил бабу какую-то возле большого дерева в каком-то парке. Голову ей отсек своим мечом. И там и похоронил. Вроде он любил ее. А потом, говорят, он ушел в подземелья и жил там. Поговаривают что тот оборотень, что в метро живет, он и есть.

— Прямо шекспировская история, — хмыкнул Варяг и протянул Алексееву карту с пометками Людоеда.

— Ну, сам посуди. Вон дуб, крест и все такое. И в парке. Чем не подтверждение? И пулемет у него такой, как Коля, вон рассказывал.

— Ерунда, — мотнул головой Васнецов. — Оборотень намного выше ростом был. Вот помнишь, какой отец высокий… — Николай осекся, едва не произнеся слово «был». Но он панически боялся говорить и даже думать об отце в прошедшем времени. — Так вот тот человек в метро еще выше.

— Куда еще выше? Да тебе там, в темноте с перепугу могло померещиться, что он размером с паровоз.

Дуб и Людоед с Нордикой уже исчезли из вида, и Николай снова уселся в свой угол.

— Если он любил ее, то зачем отсек голову? — пробормотал Васнецов, вспоминая, как он сам, упав в снег, дал очередь из автомата в упор по догоняющей его девушке Ране, о которой теперь тосковал и которую хотел увидеть, пусть даже во снах или каких-то бредовых галлюцинациях. — Зачем…

— Любовь и ненависть, две стороны одной монеты. — Покачал головой Яхонтов, набивая табаком свою трубку. — Видно что-то не так у них было.

— Ты что, курить тут собрался? — возмущенно произнес Вячеслав.

— Нет. Сейчас на место приедем, там выйду и покурю…

— Какой монеты, — с задумчивым видом спросил Николай. — Он все еще строил ассоциации между собой и убийством Раны и тем, что рассказал про Людоеда Сквернослов.

— Монета. Ну, раньше железные деньги были, которыми люди расплачивались.

— Да-да, конечно, я помню…

— Коля, тебе нехорошо что ли? — Яхонтов внимательно посмотрел на Васнецова.

— Да нет, — тот резко дернул головой, вспомнив свое обещание не жаловаться. — Просто задумался. Любовь, что, монетами измеряется?

— А это ты у него спроси, когда вернется. При его характере ты такой ответ услышишь, наверное, что больше спрашивать не захочется.

— Гаражи, — послышался голос Алексеева. — Кажется, это место он на карте отметил.

— Да, — согласился Яхонтов, посмотрев в перископ. — Вон перекресток. Давай между двух ближайших гаражей встань.

Луноход медленно заехал в укрытие и остановился.

— Я на улицу. Кто подышать хочет? — поинтересовался Варяг, беря в руки свое оружие.

Размять ноги после ночного марша по пересеченной местности решили все. Андрей и Юрий принялись сразу осматривать ходовую часть машины, ища возможные последствия затягивания в гусеницу железной трубы, подсунутой морлоками. Яхонтов закурил трубку. Вячеслав и Николай залезли на крышу гаража и стали наблюдать за окрестностями. Уже светало и, можно было видеть и без прибора ночного видения. За несколькими рядами гаражей были видны небольшие дома, давно уже разоренные.

На одном из ближайших домов было что-то написано. Виднелись только две последние буквы «АД». Начало надписи скрывал один из гаражей.

— Варяг, мы с Колей осмотримся вокруг? — спросил Сквернослов у курящего командира.

— Вы далеко только не отходите. И не долго.

— Ясно. Пошли Коля, поглядим.

Они спрыгнули с гаража в небольшой сугроб и двинулись в сторону того дома. Когда они, наконец, подошли к нему, то надпись открылась им полностью. ЛИСТОПАД. Сквернослов подошел к стене совсем близко, чтобы рассмотреть, чем сделана эта неровная надпись с потекшими буквами, но вдруг Николай схватил брата за плечи и отбросил назад.

— Ты сдурел, а?! — крикнул на него Сквернослов.

— Не ори, — шепнул Васнецов. — Ты чуть на растяжку не наступил.

— Где?

— Вот посмотри. Прямо у стены в мусоре.

Николай был прав. Среди припорошенных снегом груд осыпавшейся черепицы и обломков упавшей печной трубы и битого стекла была протянута тонкая проволока, цепляющаяся за трубу молниеотвода здания и другим концом примотанная к чеке осколочной гранаты, прижатой обломком стены.

— Людоед это имел в виду, когда сказал, остерегайтесь листопада? — Задумчиво произнес Сквернослов, глядя на натянутую проволоку.

— Что случилось? Славик, ты орал? — из-за одного из гаражей вышел Яхонтов.

— Да. Вырвалось.

— Вот так вот вы на разведку ходите, да? Орете так, что на всю Москву слыхать. Что тут у вас?

— Растяжка.

Варяг склонился над гранатой. Почесал свою соломенную бороду и стал производить какие-то манипуляции руками. Затем поднялся, вертя в ладони гранату.

— Ну, вот и все. Вас на боевой подготовке, не учили, что ли растяжки обезвреживать? Гусляков не объяснял?

— А вдруг это хитрая растяжка? — пожал плечами Вячеслав.

— А глаза и мозги тебе на что даны?

— Да ладно тебе. Вот взгляни сюда. Видишь, что написано? — Сквернослов показал на стену дома.

— Листопад. И что? — хмыкнул Варяг.

— Как что? А о чем Людоед говорил?

— Да если бы он еще удосужился объяснить. Погоди… — Яхонтов подошел ближе и присмотрелся. — Кровью написано.

— Ты уверен?

— Похоже на то.

— Тихо! — воскликнул Николай подняв руку. Его ощутило волнение и чувство что, судьба подарила еще одну попытку… — Слушайте! — взволнованно прошептал он.

— По-мо-ги-те! — это был голос молодой девушки. Коля вспомнил свою попытку спасти девушку, которую волокли морлоки в метро. Он вспомнил попытку спасти девочку со щенком во время бойни у «Субботнего вечера», что ему приснилась. Желание спасти кого-то, было настолько навязчивым и непреодолимым, что Николай уже готов был кинуться на этот крик, невзирая на решение Варяга. Однако командир принял именно то решение, которого ждал от него Васнецов.

— За мной, — коротко скомандовал Яхонтов и, вскинув автомат и чуть пригнувшись, быстро двинулся в ту сторону, откуда слышался этот зов о помощи.

Они торопливо двигались между домами. Краем глаза Николай заметил на одном из отдаленных остатков частного дома еще одну странную надпись «Листопад». Он обернулся, услышав торопливые шаги. Это их догоняли космонавты.

— Мы думаем, куда вы пропали… — зашептал Алексеев. — Что случилось?

— На помощь кто-то зовет. Вы зачем машину бросили? — Варяг остановился и посмотрел на них.

— Она закрыта, — махнул рукой Андрей. — А помощь вам, наверное, не повредит.

— Ладно. За мной. Только тихо.

— По-мо-ги-те!!!

— Черт, ее тащат куда-то. Мы все никак не приблизимся, — бормотал Варяг. — Ускориться.

Они двинулись быстрее. Пересекли широкую дорогу и железнодорожную линию. Конечно, шпал и рельсов под снегом видно не было, но зато хорошо были видны несколько обгоревших цистерн и опрокинутый локомотив. Осторожно приблизившись к нему, Яхонтов выглянул.

— Следы, — шепнул он товарищам. — Кажется, четверо что-то или кого-то тащат. Видимо в тот комплекс. — Он поднес к глазам бинокль. — Что это за строения интересно. О. Кажется табличка сохранилась. Полянка? Точно. Санаторно-лесная школа «Полянка». За мной.

Он сменил бинокль на автомат и осторожно двинулся дальше. Они вошли в торчащие из снега остатки некогда растущего тут палисадника и почти достигли того, что было некогда забором школьной территории, как вдруг со всех сторон послышался шорох и звон передергиваемых затворов оружия.

— Бросить оружие! Живо! — послышался женский крик. Следом заголосил целый хор голосов:

— Оружие на землю твари! Мордой вниз свиньи! Бросить оружие! Руки за голову быдло! Живо! Быстрей! Откроем огонь! Мордой вниз! — кричали только женщины.

— Помогите! — раздался девичий крик совсем рядом, затем смех и тот же голос добавил: — Купились, придурки!

— Черт, — зло прорычал Варяг и бросил автомат в снег. — Делайте, что они говорят. Их тут человек двадцать или больше.

— И одни бабы, — досадливо вздохнул Сквернослов.

Из-за покосившегося древесного ствола вышла одна из женщин. Она была облачена в теплые спортивные штаны и дамскую шубу. На голове большая белая меховая шапка. В руках самозарядный карабин.

— Все-таки все мужики, это тупой скот, — засмеялась она. — Для вас дебилов везде написано, что тут территория Листопада. Ох красавчики, — она причмокнула. — Пчелка, где ты сучка маленькая! Иди, погляди, сколько хмырей тебя спасать кинулось на твой голосок! А ведь они еще твоей попки румяной не видели!

От стороны школы послышался смех.

— Сейчас иду! Оставь мне кого-нибудь!

— Сестрички! Идите сюда! Поглядите на это жалкое зрелище! — Она подошла к Варягу. — А ты вроде ничего мужчинка.

— Вы кто такие? — прорычал Яхонтов.

— Мы? Листопад! А ты, ублюдок, теперь мой! — Она с размаху ударила его прикладом по лицу.