— Что произошло?

— Ничего. Подстраховывать меня вязался Янош, и я закончила работу.

— А что с Варошем?

— Всё время только смотрит на меня.

Я улыбнулся.


— А ему нельзя?

— Да пусть смотрит! Мне всё равно… Нет, это неправда. Он… он сбивает меня с толку.

Я рассмеялся.

Я услышал, как Зокора поставила кубок и начала вставать.


— Остановитесь.

— Я не собираюсь тебя развлекать.

— Зокора, подождите.

Она снова села.

— Что вы думаете о Вароше?

— Для чего весь этот расспрос? Для мужчины он неплох. И если учесть, что он человек…

— Он вам нравится?

— Он храбрый. Верный. Аккуратный. Хорош в постели. Хорошо пахнет.

— Да. Он вам нравится?

— Мне нравится на него смотреть.

— Зокора, вы когда-нибудь любили?

— Любовь — это вздор, который несут на поверхности земли. Я ухожу, — она встала.

Рядом я услышал, как тихо рассмеялась Зиглида.

— Вы тоже так думаете? — спросила она меня насмешливым голосом.

— Что думаю?

— Что она влюбилась в него?

— Возможно. Просто на знаю, облегчит это проблемы или наоборот, создаст. Если это так, Зокоре будет сложно с этим справиться.

— Во всяком случае, он её любит. Это очень заметно, — голос Зиглинды звучал грустно.

— Хавальд! — услышал я Лиандру, перекрывающую ветер. — Иди сюда. Мы кое-что нашли!


Поппет отвела меня к началу участка, огороженного верёвкой. Он находился недалеко от нашего лагеря, всего в нескольких метрах, а оттуда лишь десять шагов до башни, дверь которой мы хотели открыть. Хотя это и было близко, но этот отрезок я преодолел ползком, всегда держась одной рукой за натянутую верёвку.

Другие уже выкопали во льду своего рода рампу, ведущую к двери. Мне протянули руку и помоги встать. Ветер стал сильнее, и я уже сожалел о том, что вышел из укрытия.

— Вот, — сказала Лиандра, направив мою руку вниз. Я почувствовал что-то холодное, гладкое. Оно было изогнуто и заканчивалось острым концом. Я прикоснулся к Искоренителю душ. То, что лежало там во льду, было почти для него невидимо, только слабый контур. Лёд для него и меня был темнотой. Я не смог ничего разглядеть. Провёл рукой, пощупал пальцами…

Перья? Затем замёрзший глаз.

Я убрал руку.


— Что это?

— Нам придётся переосмыслить наш взгляд на легенды, — сказал Янош. — Это грифон.

Грифон? Смесь из орла и льва? Что ж, значит я трогал клюв орла, и он был большим, наверное, величиной с три руки. Если такой клюв клюнет, будет больно.

— Я ещё никогда не слышал, чтобы кто-то рассказывал, что видел грифонов, — сказал Варош. — Большинство других существ… да. Люди постоянно говорят, что там заметили белрика, тут кошку-грозу. Но грифонов… Они знакомы мне только по гербам.

— Как он сюда попал?

— Он умер от раны, нанесённой копьём.


Кто-то сунул мне в руку шершавую древесину. Это было грубое копьё с наконечником из камня — кремнистого известняка, и наконечник был ещё достаточно острым, чтобы можно было побриться.

— Варвары? Здесь наверху? — удивился я.

— Не думаю, — сказала Лиандра. — Видно много ран, должно быть он долго истекал кровью. Думаю, он из последних сил долетел сюда. Есть ещё кое-что. Он оседлан.

— Он что? — недоверчиво спросил я.

— Он оседлан. Лёгкое седло, тщательно подогнанное под него, — сказала тихо Лиандра. — Хавальд. Он выглядит точно так же, как животное на моём гербе.

В гербе Лиандры де Гиранкур был грифон.

Я вспомнил, как она зашла тогда на постоялый двор, а грифон мерцал в кольцах её кольчуги.

— Невольно задаёшься вопросом, существует ли ещё и другие существа. Например, тролли. Или василиски, — задумчиво сказал Янош.

— Думаю, мне бы не хотелось знакомиться ни с теми, ни с другими. А какой величины грифон?

— Трудно сказать, большая его часть заключена в лёд. Но будет точно побольше лошади, — ответил Варош.


Его голос звучал немного подавленно.

— Жаль, что ты не можешь его видеть, Хавальд, — сказала Лиандра. — Он прекрасен. Его оперение ярко-белое с тёмно-синими переливами. Хавальд… У него золотистые глаза. Можешь себе представить, как он, должно быть, выглядел в полёте?

Ещё нет.


— У него действительно лапы, как у льва?

— Нет. Это когти орла, — благоговейно сказала Лиандра.

— И на них есть кровь.


Это сухо произнёс Янош.

— Варвары или нет, они здорово сопротивлялись. Чтобы атаковать такую скотину каменным копьём, требуется много мужества.

— Никто никогда не говорил, что варвары были плохими бойцами или трусами. — раздался голос Серафины. — Они были изобретательными и стойкими, быстро учились и никогда не сдавались. Мы их сильно уважали, — у неё вырвался смешок. — С другой стороны их шаманы говорили, что они непобедимы. По крайней мере, они в это верили.

— В некотором смысле это действительно так, — сказал Варош. — Они наши предки.

— Одни из предков. Они в их числе, — поправил я.

Я огорчился. Мне тоже хотелось полюбоваться этим мифическим существом, но даже с помощью Искоренителя душ я не мог его разглядеть.


— А что с дверью?

— Мы её почти освободили. Нужно ещё только сломать засов, — сказал Варош. — Однако это займёт время. Дверь похожа на ту, что ведёт в башню постоялого двора.

Я отлично помнил эту дверь. Она была из прочного дуба, усиленная стальными гвоздями и обручами. Дверные петли и засов находились в твёрдом камне.

Камень!

— Поппет! Ты можешь пройти через стену.

— Да.

— Проклятье! — вырвалось у Вароша. — От неё никто не скроется!

Я не обратил на него внимание.


— Проверь, безопасно ли там для тебя. Если нет никакой опасности, то открой засов изнутри.

Я прикоснулся к Искоренителю душ. Из-за того — или именно поэтому — что я мог различить Поппет только как силуэт, было жутко смотреть на то, как она слилась с камнем. Точно так же, как лёд, камень был для меня едва видим, поэтому казалось, будто она растворилась во тьме.

Несколько секунд спустя изнутри раздался грохот. Затем что-то заскрежетало.

Остальные бросились к двери и потянули за неё. Я снова услышал скрежет, и лёд раскололся.

— Быстро сработала, — наконец сказал Варош.

— Дверь была заперта только на засов, — ответила Поппет.

Мы вошли. Осторожность затмила потребность наконец-то укрыться от пронизывающего ветра.

Поппет описала мне комнату, в которую мы теперь вошли. Она была квадратной, примерно тринадцать шагов в ширину и глубину. На стенах с запада и востока присутствовало по три бойницы, которые сейчас были закрыты стальными ставнями. На южной стене, с обоих сторон от двери, находилось по одной бойнице. Они угрожали боевому ходу и тоже были защищены стальными заслонками.

Комната была добрых четыре шага в высоту и полностью построена из каменных блоков, как башня «Молота». В северо-восточном углу располагалась винтовая лестница, снизу и сверху заканчивающаяся стальным люком. Оба этих люка были заперты.

Камин находился посредине комнаты. Это была комбинация из печи и открытого очага.

С его задней стороны наверх вело ещё пять дымоходов. Большое количество угля было насыпано в ящик рядом с камином.

Возле северной стены на двух кроватных остовах располагались четыре двуспальные кровати. Подо льдом бельё казалось свежим. Справа от входа находился большой, тяжёлый стол с восемью стульями. С потолка свисало четыре больших фонаря.

— Масло вязкое. Но может, всё же, ещё будет гореть, — сказал Варош, когда снял один из фонарей, чтобы изучить. Немного позже ему удалось его поджечь. Я почувствовал тепло от фонаря на моём лице.

Две большие стойки с оружием занимали одну стену. На ней лежали алебарды, но, прежде всего, множество колчанов с арбалетными болтами, однако всего один арбалет.

— Тяжёлый арбалет. Я кое-как его поднимаю, — выкрикнул восторженно Варош, когда его осматривал. — Кажется, он ещё целый. Взводится с помощью кривошипа.

Я слышал систематичные щелчки.


— Это настоящая жемчужина! Вот… здесь есть для него подставка. Готов поспорить, что попаду с ним в цель с двухсот шагов.

Пусть себе восторгается. Но с двухсот шагов… никто не сможет попасть с такого расстояния в что бы то ни было.

— Ты действительно хочешь таскать с собой этого монстра? — спросил Янош.

— Полагаю нет, — с сожалением сказал Варош.

Я не знал, чего ожидал, но точно не эту чистую комнату. Никто из нас не видел причины, чтобы не переночевать здесь. Тем не менее, нам потребовалось время, чтобы перенести наше снаряжение из временного укрытия сюда.

Когда мы закрыли дверь, шум ветра внезапно стал тише. Огня мы ещё не разожгли, и комната была холодной, но без ветра она уже сейчас казалась мне намного теплее.

— Что это за уголь? — услышал я вопрос Яноша. — Он чёрный, а не коричневый.

— Каменный уголь, — объяснила Лиандра.

— Я о нём слышал. На поверхности он встречается редко, верно?

— Да. Его извлекают из горных глубин, но вряд ли существует топливо лучше.

— У кого-нибудь есть трут? — спросил Янош.

— Трутом будет сложно поджечь уголь. Да и сначала нужно подготовить камин, он, наверняка, замёрз.

— Поппет, — сказала Зокора.

Всё это время она молчала.

Я услышал серию громких стуков в камне, затем что-то загромыхало, и Янош громко выругался, в то время как все остальные рассмеялись.

— Что случилось? — спросил я Зиглинду.

— Поппет использовала свой трюк и постучала по камню. Затем вниз посыпались осколки льда и… сажа. Янош стоял слишком близко к камину.


Она захихикала.

— Можешь прекратить смеяться и помочь мне подмести сажу, — пробурчал Янош, но в его голосе не было обиды.

— Мне нравиться магия домашнего хозяйства, — сказала позже Лиандра, удовлетворённо вздохнув. Мы сидели за столом и наслаждались теплом, которое постепенно наполняло комнату. Лёд, который на протяжении столетий покрыл все поверхности, таял. Зиглинда всё время была занята тем, что вытирала влагу. При этом она тихо напевала себе под нос.

— Мне нравится это делать, — объяснила она. — Это напоминает мне о постоялом дворе.

Я тоже был доволен. Позади, в одном из углов, я слышал, как шепчутся Зокора и Варош. Беседа была не жаркой, полагаю, они как раз мирились. Зиглинда приготовила нам на печке восхитительную еду. Благодаря медведю у нас было свежее мясо, и здесь появилась первая возможность приготовить его должным образом.

В шкафу мы нашли керамическую посуду и бокалы. Из питья были только вода и чай, но вода была вкусной и чистой. Мы растопили лёд, которого перед дверью было в избытке, а в чай добавили корицу, гвоздику и немного рома. Снаружи, вокруг стен, свистел ветер, но здесь внутри, наверное, именно поэтому, было так уютно. Впервые за несколько дней я не мёрз. Чего ещё желать?

Я зажёг курительную трубку и откинулся назад. Так путешествовать здорово. Мы отбили от матрасов лёд, чтобы, когда будет таять, не намочил пастельное бельё. И я был рад первой приличной постели за целую неделю.

— Можно говорить всё, что угодно, — заговорил Янош. — Но солдаты империи были хорошо обеспечены. Для караульной башни это чистая роскошь, — я слышал, как он в углу копается в ящике. — А их снаряжение. Здесь есть рюкзак. Посмотрите на него! Его каркас сделан из древесины ивы. Зиглинда, помоги мне его одеть.


Я услышал, как Зиглинда подошла к нему.

— Боги! — крикнул Янош. — Посмотрите. Эти подпорки снабжены кожаными прокладками и почти не давят. И я свободно дотягиваюсь до множества карманов. Что это за замки?

Я встал, подошёл к нему и провёл пальцами по старой коже. Замки были медными, нижняя часть представляла из себя пластину со штырём и маленьким, горизонтально расположенным кусочком металла, который был натянут небольшой пружиной. Верхняя была просто отверстием, в которое помещалась горизонтальная часть, и, если её повернуть, заскакивала в углубление на верхней пластине.

Янош снял рюкзак, и мы положили его на стол. Эти замки…Кому в голову могла прийти такая идея? Даже если замёрзнут руки, его легко можно открыть, никаких застёжек, которые приходится дёргать целый век.

— Меховщик, наверняка, работал над ним добрую неделю, — сказал благоговейно Янош. — Посмотрите на швы. Они двойные и фальцовочные. Повсюду петли и крючочки и, наверняка, двадцать карманов! Чтобы сделать такой рюкзак, это, безусловно, будет стоить около пяти серебренных монет. И я даже не говорю о замках.


Казалось, он действительно в восторге.

— Зиглинда, можешь спросить у Серафины, принадлежит ли рюкзак к стандартному снаряжению?

Мне сложно было в это поверить.


— Она вас слышит, сэр Хавальд. Ответ — нет. Не все солдаты получали такой рюкзак. Но были подразделения, которым их выдавали. Прежде всего, разведчикам. Она говорит, что вам нужно открыть кожаную тубу, что расположена вдоль рамы.

Я услышал, как открылся замок.


— Что это? — спросил благоговейно Янош.


Я протянул руку в его сторону, и он вложил в неё тяжёлый, металлический цилиндр, совершенно гладкий. Я не мог себе представить, для чего он служит.

— Это подзорная труба, — сказала тихо Лиандра.


Я почувствовал её руку и передал ей цилиндр. Раздался металлический щелчок, и я услышал, как Янош удивлённо втянул в себя воздух.

— Что случилось? — спросил я.

— Она раздвинула его! — объяснил Янош. — Теперь цилиндр длинной в добрый локоть. Не знаю, как такое возможно!

— Я видела нечто подобное в храме Иллиана, — сказала тихо Лиандра. В её голосе тоже слышалось благоговение. — Две огранённые линзы из стекла отражают и преломляют свет так, что через эту трубу можно видеть намного дальше. Однако изображение перевёрнуто.

— Это магия? — спросил я.

Я почувствовал, как она качает головой.


— Нет. Но это высокое познания учёных.

— Как это работает? И почему изображение перевёрнуто? — спросил я с любопытством.

— Не могу сказать. Только знаю, что боги сотворили всё так, что некоторые вещи подчиняются определённым законам. Точно так же, как кристалл может сфокусировать магическую силовую линию, так и огранённое стекло может сделать тоже самое, только с тем, что мы видим. Должно быть это работает подобно лупе.

— Что такое лупа? — спросил Варош.

— Огранённый кусок стекла, благодаря которому вещи кажутся больше. Некоторые старые священники в храме используют лупу, чтобы читать письмена, которые в противном случае больше не могут разобрать, потому что их зрение ухудшилось.

— Подзорная труба, — сказал благоговейно Янош. — Сколько всего существует на свете.

Я мог себе представить, как он изумлённо качает головой.

— Теперь вы понимаете? — спросила Лиандра. Я услышал, как она положила подзорную трубу на стол. — Уже только это подзорная труба может нам помочь. Нашим разведчикам было бы не обязательно подходить слишком близко, чтобы увидеть врага. Кто знает, какие ещё чудеса и знания готовит для нас Аскир. Разве вы не видите, они могут нам помочь!

— Возможно, — сказала Зокора. — Если захотят. Но для этого нам сначала нужно добраться туда.

— Где портал? — спросил Янош.

— Он в комнате за кабинетом коменданта. А кабинет где-то там внизу. В конце коридора, выходящего из столовой.

— А столовая? — спросил Янош.

— Думаю, её несложно будет найти. Должно быть это довольно большая комната.

— Почему бы нам не отправиться прямо сейчас? Там везде темно, нет никакой разницы, день сейчас или ночь, — сказал Янош.


Я слышал, как он открывает другие карманы в рюкзаке.

Ни в коем случае. Я должен провести одну ночь в постели. Нам всем не помешает немного отдохнуть.


— Нам нужно выспаться, — сказал я. — Никто не знает, что нас ожидает в крепости.

— Здесь всё мертво уже в течении столетий, — сказал Янош.

Я услышал металлический звук.


— Что, чёрт возьми, это такое? — спросил он.

— Хм, — хмыкнула Лиандра. — Похоже на большой гребень. И ножницы.

— Кажется, я знаю, что это. Скорее всего, это скребница для грифона, — объяснила Зиглнида. — Видимо этот рюкзак принадлежал наезднику грифона. В рюкзаке есть что-нибудь ещё?

— Нет. Все остальные карманы пустые, — сказал Янош. — Никто не будет против, если я возьму рюкзак себе?

Я покачал головой и вскоре услышал, как Янош начал перекладывать своё снаряжение.


— Как думаете, какие проблемы нас ожидают? — спросил он, пока был занят укладыванием вещей — Нам всего лишь нужно открыть люк и спуститься вниз. В какой-то момент мы окажемся на первом этаже, а оттуда будет не сложно найти столовую.

— На протяжении веков эта крепость считается проклятой, — напомнил я. — Ходят слухи о призраках и монстрах и о том, что никто не выходит отсюда живым.

— Да, — согласилась Зиглинда. — Летом к перевалу часто поднимаются какие-нибудь кладоискатели, чтобы испытать своё счастье. Большинство из них просто не вернулись. А другие достаточно часто возвращались, потому что испугались или не смогли преодолеть стену.

— Если здесь было так много кладоискателей, тогда почему подзорная труба всё ещё здесь? Уже только эта труба представляет из себя сокровище, — сказал Янош. — Кроме того, похоже, что за последние столетия мы первыми вошли в эту комнату. Здесь никто не рылся и ничего не трогал, мы были первыми.

— Возможно, — сказал я. — Я только знаю, что летом перевал используется довольно часто. Почти всё движение товара для торговли в Колдене поступает через него. И все обязательно проходить мимо этой крепости. Ни один караван не нашёл даже следа тех людей, которые хотели разграбить эту крепость.

— Может они спускались через другую башню? — предположила Зиглинда.

— Может быть. Мне интересно совсем другое, — услышал я голос Лиандры. — Как здесь летом? Перевал оттаивает?

— Да. По большей части, — ответила Зиглинда. — Весной перевал почти непроходим. Талая вода превращает его в болото. Повозки с товарами утопают в грязи и трясине. Пока он снова становится проходимым, почти уже наступает начало лета.

— Почему тогда не оттаивают зубцы стены? — спросила Лиандра.


— Может и оттаивают, — сказала Зиглинда. — Я не знаю. Я ещё никогда не была здесь наверху. Отец всегда испытывал большое почтение к крепости.

Я услышал, как Лиандра налила в кружку чай. Аромат достиг моего носа, и я молча протянул свою кружку. Она налила и мне. Сухое, тёплое убежище, хорошая еда, горячий чай, пахнущий корицей и гвоздикой… На данный момент было сложно чувствовать угрозу. Но мы тщательно проверили засовы, которые всё ещё запирали оба люка.

— Они никогда не тают. Грифон заключён в лёд уже на протяжении веков.

— Надеюсь, — сказал я, — что никто не хочет поведать мне о магическом холоде.

— Причины могут быть самыми разными. Здесь наверху постоянно дует ветер, во льду хорошо видны его следы. Ветер охлаждает. Также, возможно, что тепло от солнца достигает не все углы, грифон лежал в тени башни. Может быть…, - предположила Лиандра.

— Здесь наверху снег и лёд не тают. По крайней мере, не полностью, — сказала Зиглинда. — Я слышала, что калитку приходится каждый раз снова откапывать.

Это меня немного успокоило. Магического холода с меня действительно было достаточно.


— Отправимся в путь завтра утром, — сказал я. — До тех пор нужно использовать возможность и поспать.

— Твой самый лучший аргумент, Хавальд, — сказал Янош, — это кровати. Я мечтал о том, чтобы, наконец, снова поспать без камней, впивающихся в бок.

Почему, ради ада Сольтара, он только что ещё так сильно настаивал на том, чтобы продолжать путь?

— Как твой бок? — спросила меня Лиандра.

— Тянет и болит. Но он заживает, а рёбра срастаются. Я в порядке.

— Кто встанет на стражу? — спросил рассудительно Варош.

— Ты первый, затем в полночь Зокора, а после неё я, — сказал я.

Я пытался распределить дежурство справедливо. Я знал, что Зокоре не требуется много сна.

— Вам не следует стоять на страже одному. Вы слепой, — сказал Янош.

Я и сам это знал.


— Ночью темно. А у меня хороший слух, — ответил я.

— Я возьму на себя последнее дежурство, — наконец произнёс он. — Не помешает, если вы себя немного побережёте.

Как бы сложно не было в этом признаться, но он прав.

Несмотря на все истории, в эту ночь я спал так хорошо, как уже давно не спал. Может дело было в том, что Лиандра делила со мной ложе. Только нельзя было поворачиваться на раненный бок. Но с этим я мог жить, ведь другая сторона очень даже мне нравилась.


13. Охотник и арахнофобия


На следующее утро Зиглинда приготовила завтрак и продолжила свои тренировки. Я попытался принять в них участие, но мой бок пока этого не позволял. Конечно, тут же все сказали, что мне следовало знать об этом наперёд.

— Если я буду себя беречь, то мне понадобится ещё больше времени, — объяснил я. — Кроме того, нужно проследить за тем, чтобы не закостенеть.

— Продолжишь тренироваться, когда твой бок заживёт, — сказала Лиандра.

Когда остальные проверяли своё снаряжение, я чувствовал себя бесполезным. Лиандра помогла мне упаковать мою собственную поклажу, и на это ушло почти столько же времени, сколько понадобилось всем остальным вместе взятым. Но горячий кофе Зиглинды помог мне немного восстановить жизненные силы.

Пришлось приложить некоторую силу, чтобы открыть стальной люк. Хотя он был покрыт льдом, петли слегка заржавели, и их пришлось убеждать силой. В конце концов, громко заскрипев, металл поддался давлению.

Холодный, но затхлый воздух хлынул нам навстречу.

— Что-нибудь видишь? — спросила Лиандра.


Сегодня Варош тоже предложил идти вперёд.

— Лестница ведёт дальше вниз. Чего и стоило ожидать.

Я услышал, как он осторожно шагает по лестнице. Затем:


— Можете спускаться.

Поппет описала мне комнату, в которую мы вошли. Она была похожа на верхнюю и не содержала ничего важного. Мы спустились ещё на один этаж ниже, не встретив ничего особенного.

— Кто-нибудь знает, происходила ли здесь какая-нибудь битва? — спросила Зокора, когда мы добрались до самого основания башни.

— Понятия не имею, — ответила Зиглинда. — Во всяком случае, я ничего об этом не слышала.

— Вы видите следы битвы, Зокора? — спросил я.

— Нет. Просто всё выглядит слишком аккуратно.

— Что знает Серафина о крепости? — спросил я Зиглинду.

— Не больше нашего, — ответила она. — Её подразделение попало в наш край через портал на постоялом дворе. Она говорит, что знает только то, что здесь наверху размещалось триста человек.

— Крепость слишком велика для трёхсот человек, — высказался Янош.

— Возможно, она была предназначена для целого легиона.

— Для легиона почти мала, — ответила Зиглинда или может это была Серафина.

— Здесь есть дверь, — раздался спереди крик Вароша.


Я услышал скрип, когда дверные петли запротестовали.

— Уф…

Запах, который ударил нам в нос благодаря холоду, был не таким ужасным. Все сразу поняли, что это. Гниение трупов. Никто никогда не забудет этот запах, однажды почуяв его.

— Что это? — спросил я.

— Я ничего не вижу, — раздался голос Поппет.

— А вот я вижу, — сказал тихо Варош. — Думаю, в историях есть доля правды.

Дверь вела в большую комнату, которая, видимо, проходила параллельно к крепостной стене. Если я не ошибался, мы всё ещё были высоко над перевалом.

— Здесь находится сооружение, необходимое для отворения Громовых ворот. Я вижу большие шестерёнки, цепи и гири. Оно просто огромное. Звенья цепей толще меня самой.

— А что так сильно воняет? — спросила Зиглинда.

— Пока не видно, — ответил Варош.

За последние несколько дней моё обоняние улучшилось. Часто мне казалось, будто я чувствую запах других, даже когда они стояли не так близко. Вместе с трупной вонью я ощущал ещё кое-что другое. Кислое и резкое. Фекалии хищника.

Мы осторожно двигались вперёд, в глубину комнаты. Руку я положил на рукоятку Искоренителя душ и таким образом мог угадывать окружение.

Варош и Янош шли впереди, за ними Зокора и Зиглинда. Лиандра, Поппет и я замыкали шествие.

— Здесь сквозняк. В комнате должен быть выход на улицу, — сказала тихо Зокора.

— Осторожно, — раздался голос Яноша. — Здесь нужно будет пройти по мостику. Под нами находится комната с большой лебёдкой, а этот путь ведёт прямо над ней. Мостик не особо широкий, наверное, шириной, равной примерно росту человека.

— Да к тому же скользкий, — добавил Варош.

Чего ещё ожидать. Может мне всё-таки когда-нибудь удастся поставить ещё раз ногу на не обледенелую землю.

— На другой стороне находится дверь. Она открыта, — объявил Янош. — Туда нам и надо.

Через Искоренителя душ я почти не видел камень и лёд, дерево, однако, довольно хорошо. Поэтому мне казалось, будто я двигаюсь над бездонной, тёмной бездной, потому что не было видно пола, несущего мои ноги.

Тем не менее мы без особых трудностей добрались до другой стороны.

— Что это? — спросил Варош, и я увидел, как он поднимает вверх лампу.

— Наши кладоискатели, — ответил сухо Янош.

— Поппет, что ты видишь?

— Под нами, в углу рядом с лебёдкой, лежат трупы. Их примерно двадцать. Четверо из них выглядят старыми, другие кажутся более свежими. Они во что-то обернуты.

— Ты можешь различить, от чего они умерли? — спросил я.

— Это я могу тебе сказать, Хавальд, — услышал я тихий голос Зокоры. — Они были съедены изнутри. Ночными пауками.


— Ночными пауками?

— Да. Они в четыре раза больше кулака и очень быстрые. Слепые, однако используют вибрацию пола. Нужно быть осторожными.

— Пауки? — спросил Янош. — Это сотворили пауки?

— Их паутина очень прочная, но почти невидимая. Она может остановить взрослого мужчину. Прикосновение кожи к паутине парализует. Яд, которым я сковала Поппет, экстракт из яда Ночных пауков.

— Рукавицы и капюшоны одеты на всех? — спросил я.

— На мне нет, — ответил Янош.

— Тогда убедитесь в том, что все одели капюшоны. Давайте закутаемся так, чтобы не было видно кожи. Что ты ещё знаешь об этих пауках, Зокора?

— Они атакуют роем. Когда приходят, то их двадцать или больше. На одну жертву. Их мандибулы острые, как иглы, которые легко могут проткнуть кожаные вещи.

— Чего они боятся?

— Ничего. Они ничего не видят, поэтому не боятся даже огня.

Я покачал головой.


— И как вы с ними боритесь?

— Огнём и ядом. Мы выбираем раба, который проглатывает ядовитые фруктовые капсулы и отправляем его в гнездо. Пауки его ловят, парализуют и откладывают в него яйца. Затем потомство сжирает раба, при этом высвобождается яд. Когда мы находим такое же место кормёжки, как это, нам нужно отправить туда примерно двадцать рабов. Полгода спустя пауки мертвы.

Я сглотнул.


— Почему вы не посылаете животных? Корову, например, или других.

— У нас нет домашнего скота, кроме рабов.

Иногда я забывал, кто такая Зокора. Подобные сведения снова напоминали мне об этом.

— И что теперь? — спросил Янош. — Сейчас у нас нет с собой рабов.

— Можно поискать другой путь, — предложила тихо Зиглинда.

Я покачал головой. До сих пор мы смогли найти только этот.

— Почему они не замерзают? — спросила Лиандра. — Пауки живут обычно в более тёплом климате. Там, где холодно, пауков не бывает.

— За исключение Ночных пауков. У них есть что-то в крови, что не даёт ей замёрзнуть. Я не знаю, что это. Мы разводим Ночных пауков. Их кровью мы пропитываем факелы.

Она очень хорошо горит.

— А сами пауки тоже горят?

— Как солома.

— Почему тогда вы их просто не сжигаете?

— Сжигаем, если это возможно.

На всех нас была одета шуба из Ледяной выдры с очень плотным мехом. А под шубой кольчуга и кожа. У меня самого на ногах были крепкие сапоги. Я сомневался в том, что эти твари смогут прокусить все эти слои одежды. Но нужно-то всего одно место. А если паутина такая прочная, как говорит Зокора, мы, возможно, беззащитно в ней повиснем, пока они не найдут место, где смогут нами полакомиться.

— Сколько у нас осталось масла? — спросил я.

— В общей сумме, возможно, пять бутылок, — ответила Зиглинда.

— Вытащите бутылки и прикрепите к ним пропитанные маслом тряпки, которые послужат фитилём. Зокора, здесь внизу вы видите лучше нас всех. Будьте осторожны, но проверьте, есть ли паутина возле двери. Гнездо под нами. Может нам повезёт, и они останутся на нижнем этаже. Остальные смотрите, чтобы он или она держали наготове своё самое острое лезвие, — я положил руку на рукоятку Искаренителя Душ, но не стал вытаскивать его из ножен.

— Возле двери есть паутина. Охотничья паутина, только нити, подающие сигнал тревоги, — раздался тихий голос Зокоры со стороны открытой двери. — Я уверена, что некоторые из них сидят над дверью.

— Почему эти твари ещё не подохли с голода? — спросил Янош. — Не думаю, что здесь побывало так много охотников за сокровищами.

— Они десятилетиями могут выдерживать без жратвы, впав в своего рода оцепенение.

Поэтому могут подкарауливать везде.

— Лиандра, можешь подготовить огненную магию?

— Могу попытаться, — послышался ответ Лиандры. — Хавальд, я ненавижу пауков.

— Пауков ненавидят все.

— Не так, как я. Когда вижу одного из них, я не могу двигаться из-за страха. Кажется, меня сейчас стошнит.

Я взял её за руку.


— Нет, не стошнит. Вытащи Каменное Сердце.

— Варош?

— Здесь.

— Пусть Зиглинда тебе поможет. Я хочу, чтобы ты обернул болт пропитанной маслом тряпкой, поджёг его и выстрелил в эту дверь. Зокора, вернись.

Янош, говорите, что вы можете хорошо бросать.

— Да. Я уже приготовил одну из бутылок.

— Нам нужен факел, с помощью которого мы будем поджигать.

— У меня есть, — сказала Лиандра.

— Дай его мне.


Это был всего лишь небольшой трюк, но иногда очень полезный. Я поднял вверх факел и представил, как его конец становится всё горячее и горячее, пока он, наконец, не загорелся. Когда я таким образом зажигал что-то побольше, чем фитиль свечи, у меня всегда начинала сильно болеть голова, но в этот раз оно того стоило; возиться сейчас с кремнем и трутом казалось мне бессмысленным занятием.

— И ты говоришь, что тебе незнакома магия, — почти укоризненно сказала Линадра.

— Это всего лишь небольшой трюк. И уже почти весь мой репертуар.

— Я всё подготовил, — сказал Варош.


Я протянул Зиглинде факел и сильнее укутался в шубу, держа в руке бледную сталь Искоренителя Душ.

— Скажи-ка, Зокора, как ты думаешь, сколько здесь пауков? — спросил тихо Янош.

— Всего пару сотен. Едва больше тысячи, — раздался ответ.

— Всего? — выдохнула Лиандра, её дыхание участилось.

— Успокойся, моё сердечко, — сказал я, кладя ей не плечо руку.

Я различил очертания Зиглинды, когда она наклонилась вперёд. Я не видел огня, зато слышал, как он трещит, затем раздался металлический удар, когда Варош выстрелил. Я услышал, как болт воткнулся в отдалённую стену, затем раздался шорох, как будто ветер передвигает по земле тысячу сухих листьев.

— Святое дерьмо! — прошептал Янош, стоящий рядом. — Мне нужен огонь! Быстрее!

Зиглинда резко повернулась к нему и поднесла факел к фитилю, затем я увидел, как Янош бросает бутылку.

— Что такое? — выкрикнул я.

— Их здесь сотни!

— Что происходит? — спросил я. — Боги! Мне может, наконец, кто-нибудь сказать, что вы видите!

— Пауков, целую кучу, — ответила Поппет. — Они набросились на болт. Янош попал в нескольких своей бутылкой с маслом и поджёг. Они дико бегают туда-сюда. И горят. Чем больше из них загорается, тем больше бросаются в огонь.

Я услышал звук, как будто взорвалась дыня.

— Не двигайтесь, — внезапно зашипела Зокора. — Даже не дышите! — я не знал, что она имеет ввиду, пока не увидел, как потолок над нашими головами опускается вниз.

Но я мог видеть только живых существ… Значит это… О боги, это тысячи пауков падали с потолка, приземлялись на нас, ползли по нам вниз и выбегали через дверь в другую комнату, где странно хлопающие звуки слышались теперь намного чаще.

Как приказала Зокора, я задержал дыхание, даже не смел дышать. В руке я держал меч, поэтому видел, как пауки ползут по мне вниз. Мне не составило труда стоять неподвижно, почему-то казалось, что я не смогу сдвинуться с места. Так мы простояли целую вечность. Потом всё закончилось.

— Что это было? — тихо спросил я. — Почему они все бросились в огонь?

— Думаю, что они бегут не в огонь, а к пауку, которому нужна помощь. Это инстинкт, — ответила Зокора. — Обычно это им помогает. В пещерах не так много открытого огня. Если просто что-то горит, они не обращают внимания, пока один из них не упадёт в огонь.

— Они убежали? Я могу открыть глаза? — услышал я тихий вопрос Лиандры, стоящей рядом. Я протянул руку и прикоснулся к ней. Она дрожала, как осиновый лист.

— Они горят.

— Как всё просто. Зачем вы используете для этого рабов? Было достаточно одного факела, — сказал Янош.

— Потому что обычно они не сидят все в одной комнате. Интересно, почему здесь все оказались в одной.

Через некоторое время мы получили ответ на этот вопрос. Вонь была такой невыносимой, что мы отступили к подножию башни, пока самое худшее не осталось позади. Когда мы несколько часов спустя проходили через другую комнату, мне всё ещё приходилось бороться с тошнотой. Под нашими ногами хрустели сгоревшие оболочки пауков.

Ответ был простым: в другой комнате находился вход в южную башню. Дверь стояла нараспашку. Ещё одна вела из этой комнаты на восток, туда, куда мы направлялись.

Она была из стали и заперта с другой стороны. Башня, которую использовали мы, тоже была заперта на первом этаже. Пауки могли занять только комнату с лебёдкой и помещение, ведущее в другую башню.

— Думаю, другие кладоискатели все заходили через южную башню, какой бы ни была в этом причина. Они спускались сюда вниз и попадали в паутину. Для пауков пища всегда появлялась из одного направления, поэтому они ждали там над входом, — сказал Варош, когда поднял вверх факел, чтобы всё хорошенько осмотреть.

— И пауки не могли проникнуть ни в какое другое помещение. Ведь двери открывать они всё ещё не умеют. Поэтому все находились в этих двух комнатах.

— А почему кладоискатели всегда заходили через южную башню? — спросила Зиглинда.

Варош пожал плечами.


— Может потому, что дверь открыта.

— А почему, собственно, мы выбрали северную башню? — тихо спросил Янош. — Это была снова ваша интуиция?

Я покачал головой.


— Нет. Кеннард описал нам путь от северной башни. В противном случае мы, возможно, тоже выбрали бы южную.

— Значит чистое везение, — констатировал Янош. — Мне любопытно, как долго оно продлится.

Однако я сомневался в том, что это действительно было чистое везение.

— Как думаешь, пауки были теми упомянутыми монстрами? — спросила меня тихо Лиандра.

Она всё ещё крепко цеплялась за мою руку.

— Хватило уже и их, если бы мы не поняли, что они там или зашли через другую башню… Не думаю, что смогли бы от них ускользнуть.

Она вздрогнула.

Поппет открыла нам третью дверь, и мы добрались до крытого перехода, который окружал весь внутренний двор. Он был покрыт льдом, как и следовало ожидать. Но мы впервые смогли окинуть взором всю крепость.

Она была построена очень просто, горизонтальная проекция прямоугольной, с башнями по углам. С южной стороны находились три стоящих близко друг к другу здания. Посередине большое, трёхэтажное, по бокам два поменьше. Сюрпризом оказались большие ворота в восточной стене.

— Почему нет ворот, которые выходят на перевал? — спросил Варош, когда изучил сооружение. — В этом было бы больше смысла.

— Раньше тут была ведущая в крепость рампа. Она заканчивалась у тех ворот, недалеко от южной башни, — сказала Зиглинда. — Но рампа уже много веков назад обрушилась.

— Думаю, её разрушили намеренно, — сказал Янош.

— Что ж, дальше сюда. Полагаю, столовая находится в большом здании.

— Тихо! — сказал я.


Я что-то услышал… отдалённый стук. Но нет, там ничего не было.

— Значит мы добрались, — сказал Янош с нескрываемым облегчением. — Нужно ещё только пройти по внутреннему ходу крепостной стены и зайти в здание.

— Похоже на то, — сказала Зокора.

Хотя земля и была заледенелой, нам не понадобилось много времени, чтобы добраться до дверей, ведущих от внутреннего хода крепостной стены в главное здание. Снова Поппет открыла нам дверь изнутри.

Вскоре мы нашли столовую. Поппет описала мне добрых два десятка длинных, тяжёлых деревянных столов. Всё было покрыто льдом и сверкало, а подо льдом она разглядела ряды тарелок, как будто солдаты в любой момент придут обедать.

Не говоря ни слова, мы прошли мимо длинного прилавка. Я хорошо мог себе представить, как солдаты выстраивались здесь в очередь, чтобы взять еду.

Арка с вырезанным быком вела в длинную галерею, а та, в свою очередь, в большой коридор с несколькими дверями. Дверь напротив, была той, что мы искали, здесь в косяке тоже был вырезан бык.

Этот кабинет оставили после себя убранным. На стене не было карт, большой стол оказался пустым. Мы начали искать потайной ящик, который на постоялом дворе содержал флаг и нашли его, но и он был пустым.

— Это похоже на организованное отступление.

Видимо, они всё же в какой-то момент добрались до дома, — сказала тихо Зиглинда. — Им повезло.

— И портал находится где-то здесь? — с сомнением спросил Янош. Я услышал, как он проводит рукой по стене и постукивает по ней. — Для меня это скорее похоже на материнскую породу.

— Потайная дверь только тогда считается потайной, если её невозможно найти сразу, — сказал я. — Механизм простой, но всё же хитрый. Чтобы открыть дверь требуется два человека. Янош, встаньте в восточный угол комнаты на последнюю плиту, — я прошёл на ощупь вдоль стены, пока не добрался до западного угла. Под ногами что-то тихо щёлкнуло, затем раздался грохот и стук, когда стена позади письменного стола опустилась в пол.

— Что ты видишь? — спросил я Поппет.

— Восьмиугольную комнату, примерно девять шагов в диаметре. На полу золотой восьмиугольник.

— А камни есть?

— Нет.

— Ну что ж…

— Тсс! — крикнула Зокора, как раз, когда я подумал, что тоже что-то услышал. Затем дверь распахнулась, когда кто-то толкнул её с другой стороны.

И вошёл в комнату.

— Рад видеть вас снова, — сказал хорошо знакомый мне голос.


Неприязнь была той же, но в этот раз в нём также присутствовали уверенность и высокомерие.

— Хольгар? недоверчиво выкрикнул Варош.

— Как, ради ада Сольтара, ты нас нашёл? — в голосе Яноша тоже слышалось удивление.

Торговец рассмеялся.

— Вы охотник, — заметила Лиандра.


Это был сделанный ей вывод, а не вопрос.

— Вы кажетесь такими удивлёнными! Вы действительно думали, что святейший Талак разрешит вам сорвать его планы? Или вы удивились, что я ему служу? — он снова рассмеялся.

— Вижу, что вы открыли мне комнату с порталом. Как мило с вашей стороны. Пришло время навестить ту другую империю!

Я прикоснулся к Искоренителю Душ. Хольгар стоял прямо рядом с дверью, спиной к стене.

— Хорошо, что ты радуешься, — сказал Янош. — Значит умрёшь с улыбкой на губах.

Я услышал, как он вытащил меч, и в недоумении наблюдал, как он бросился к открытой двери и нанёс удар совсем в другом месте.

Хольгар вытянул руку и легонько прикоснулся к его шее. Янош взревел и свободной рукой схватился за шею.


— Что это за волшебство?

Варош поднял арбалет и выстрелил, я не мог видеть ни арбалета, ни болта, но положение его силуэта показывало, что и он прицелился не в том направлении — он стрелял в Лиандру.

Искоренитель Душ взлетел вверх и отбил болт. В следующий момент Зиглинда набросилась на Зокору, которая едва избежала удара, а затем сама пошла в наступление.

Хольгар засмеялся. Рядом со мной Лиандра подняла руку и направила её на Поппет, которая стояла неподвижно.

Я ничего не понимал, но оттолкнул руку Лиандры в сторону, как раз, когда из неё выстрелила молния. Молнию я, напротив, видел отлично, она ударила в стену, отскочила назад в комнату и попала в Зиглинду, которая с криком отшатнулась назад.

Хольгар просто… стоял.

Янош, однако, метнулся в комнату, наметив новую цель: меня. Я с трудом увернулся, я не видел его клинка, но Искоренитель Душ дёрнулся вверх и в сторону, и если бы я в последний момент не сдержал его, то Искоренитель Душ проткнул бы Яноша насквозь.

Не знаю, почему мне понадобилось так много времени, чтобы понять, что происходит. Может меня самого застали врасплох, но Хольгару каким-то образом удалось сделать так, чтобы мы нападали друг на друга, в то время как он сам, просто смотрел и смеялся. Второй удар Яноша я смог избежать, сделав кувырок вперёд, как раз ещё успел проскользнул под клинком Зокоры, затем оказался рядом с охотником тёмной империи.

Думаю, он понял, что я его вижу, потому что мне показалось, что он ещё пытался ускользнуть, когда я снизу по диагонали пригвоздил его Искоренителем Душ к стене.

— Зокора! — в отчаянии выкрикнул Варош и бросился на меня. Я не видел его оружия, но учитывая позу, должно быть он направлял кинжал. Моя позиция была крайне невыгодной, Искоренитель Душ застрял в камне стены, поэтому я попытался нырнуть вниз, чтобы избежать его удара.

Всё же он попал в меня, хотя ударил не в полную силу. Моя кольчуга выдержала. Хольгор ещё не умер. Варош наносил удары снова и снова, и наш общий вес высвободил Искоренителя Душ из стены.

У меня был всего один момент, и я им использовался. Бледный клинок описал дугу на уровне шеи соскальзывающего вниз по стене торговца. Я почувствовал, как Искоренитель Душ дёрнулся, затем отпрыгнул в сторону, и меч Яноша попал в стену как раз туда, где только что ещё стоял я. Остриём клинка он поцарапал мне скулу.

— Стоп! Остановитесь! — крикнул я, запыхавшись. — Это иллюзия и обман! Прекратите!

— Это, — выдохнула Зокора, — я теперь тоже вижу.

— Боги! — крикнул Янош и поспешил туда, куда молнией Лиандры отбросило Зиглинду.

— Лиандра? — выкрикнул я и бросился к ней.


Долгое мгновение мы обнимали друг друга.

— Что случилось? — спросил позже Янош.


Он немного успокоился. Зиглинда всего лишь потеряла сознание, молния Лиандры попав в стену, потеряла большую часть своей силы. Несмотря на то, что мы легко отделались, всё же все, кроме Зокоры, были ранены.

— Останется шрам, — сказала Лиандра, когда промокла мою рану.


Она бросила на Яноша сердитый взгляд.

— Мне жаль, но я видел только Хольгара, — ответил тот. — Как такое возможно?

— Магия, — ответила Лиандра. — Магия, какой я ещё никогда не видела. Каждый из нас считал другого Хольгаром, поэтому мы сражались друг с другом.

— Но не Хавальд, — сказал Варош.

— Правильно, — заметила сухо Зокора. — Он ведь слепой.

— У тебя и здесь течёт кровь, — сказала Лиандра, проводя по моему плечу.

— Ай!


Видимо всё же нашлось место, где Варош смог проткнуть мою кольчугу. Рана была неглубокой, но причиняла боль.

Голова болела, бок болел, моё левое колено — я смутно помнил, как Зиглинда пнула в него — болело, спина и лицо… учитывая всё это, рану на плече я почти не замечал. Потихоньку я становлюсь слишком старым, чтобы выносить подобное.

— Это, — выдавил Янош, — просто отвратительная магия. Абсолютно бесчестная, — сказал он и упал.

— Проклятье! — выкрикнул Варош. — Я даже не видел, что он ранен!

— Он не ранен, — ответила Зокора, вставая на колени рядом с Яношем, чтобы повернуть его голову на бок. — Посмотрите.

— Его шея опухла, — раздался спокойный голос Поппет рядом со мной. — Яд.

— Тебе знаком этот яд? — спросил я.

— Да.

— А противоядие есть?

— Да.

Боги! Я словно вырываю зубы у курицы!

— Помоги ему!

Поппет подошла к Яношу и нанесла удар кулаком в грудь. Тело Яноша приподнялось вверх, и он закашлял.

— Поппет! Зачем ты это сделала? — спросила Лиандра.

— Огненная лилия, — услышал я Поппет. — Её экстракт жжёт словно огонь, затем, спустя одну две минуты, он вызывает остановку дыхания. И после этого его действие заканчивается. Мне нужно было просто заново стимулировать его дыхание.

— Как мило, — услышал я Вароша. — Яд и магия… действительно не особо порядочно.

— Зато эффективно, — послышался голос Зокоры.

— Точно. Мы почти выполнили его работу, — согласилась с ней Лиандра.


Мне была хорошо знакома эта нотка в голосе, она разозлилась.

— Он мёртв? — услышал я слабый голос Зиглинды.


Она пришла в себя.

— Да, — сказала Зокора.

Зиглинда издала тихий стон.

— Нет, я жив, — закашлял Янош.

— Хольгер мёртв, — объяснил Варош.

— Я всё ещё не могу поверить в то, что охотником был Хольгер, — сказал я.

— Это только показывает, насколько он был хорош, — ответила Зокора.

Она была права. До сих пор я рассматривал империю Талак, как медленного, неповоротливого Молоха, который неторопливо, но неудержимо сминал королевства и душил их массой солдат. Теперь же понял, что империя вполне способна действовать быстро и напрямую.

«Молот», где мы в первый раз встретили Хольгара, был далеко от фронта, добрых четырнадцать дней пути верхом на быстрой лошади. Император прекрасно знал о значении постоялого двора, потому что послал не только Бальтазара, но и разместил на месте агента. Вопрос, который напрашивался сам собой был таков: знает ли он и о последних событиях.

— Ригвард… он тоже был агентом? — тихо спросила Зокора.

Ригвард прибыл на постоялый двор вместе с Хольгаром; якобы даже был другом Хольгара.

— Не думаю, — сказал я. — В противном случае не стал бы заслонять вас свои телом от болта и отдавать за вас жизнь.

Я заметил, как мои ноги начали дрожать, нашёл место возле стены, закрыл глаза и стал ждать.

Тепло поднялось наверх, коснулось моих ранений.

Рану в боку перестало тянуть, а порез на лице больше не жёг. Я почувствовал невероятную усталость. Воткнул дрожащими руками насытившийся клинок в ножны и отдался темноте. Как много раз ранее, я поклялся себе, больше не использовать Искоренителя Душ, я ничего не хотел принимать в себя от Хольгара.

Но было уже поздно, я держал в руке изгоняющий меч, когда Хольгар умер. Этот меч действительно проклят.

Когда я снова проснулся, Зиглинда протянула мне корочку хлеба и чашку чая. Я всё ещё был слеп. Что бы там не давал мне Искоренитель Душ для исцеления, когда убивал кого-то, этого было недостаточно, чтобы победить мою слепоту.

— Спасибо, — сказал я. — Вы нашил что-нибудь важное, когда обыскивали тело Хольгара?

— Зиглинда покачала головой, — сказала Поппет, которая находилась рядом.

Я услышал голос Лиандры из комнаты с порталом.


— Я уверена, что нужен именно этот камень.

— Настолько, что готовы поставить на кон нашу жизнь?


Это сказал Янош. Кто же ещё?

— Что делают остальные? — спросил я Зиглинду.

— Поппет стоит рядом с вами на коленях. Остальные все время спорят по поводу того, правильно ли выложены камни. Думаю, дело в том, что есть два камня с разным оттенком синего. Однако мастер Кеннард записал только, что это должен быть тёмно-синий.

Я встал и зашатался, почувствовав слабость в коленях, Поппет сразу же поддержала меня. Мне было неловко, но Зокора дала Поппет задание помогать мне во всём.

Я направился к входу в комнату с порталом. Моя рука скользнула к рукоятке Искоренителя Душ, и я увидел остальных. Они стояли вокруг рисунка на полу, который я мог отлично видеть. Он был похож на круг из раскалённого металла.

Лиандра стояла на коленях посередине. Портальные камни я тоже хорошо видел. Между тем я уже догадывался, как мой меч воспринимает вещи. Чем больше содержится в чём-то энергии, тем чётче это проявляется.

— В чём проблема?

— Кеннард написал, что тёмно-синий камень нужно расположить в шестой позиции. У нас два тёмно-синих камня, — объяснила Лиандра.

— И они не одинаковые, — произнёс Янош.

— Но цвета очень похожи.

— У нас в наличии двадцать пять камней, некоторых по два штуки. Так что всё равно какой, — сказал я.

— Вы точно это знаете? — спросил Янош.

— Что ж, для второй последовательности, которая понадобиться нам для следующего портала, тоже нужен тёмно-синий камень и два красных. Здесь мы не используем красный. Лиандра, оба красных камня одинаковые?

Я услышал, как Лианда полезла в мешочек, и камни застучали в её руке.


— Нет. Очень похожи, но не совсем одинаковые.

— Видите? — сказал я. — Мы положим один из камней и готово.

— А если это не тот? — захотел узнать Янош.

— Вы должны посмотреть на это так: было бы не логично, если бы камни можно было перепутать. Я могу себе представить, что эти порталы уже использовались поспешно. Так в этом есть смысл. Если бы всё было иначе, мы бы не смогли ответить на вопрос.

Лиандра наклонилась и положила последний камень на край узора. Теперь не хватало ещё только камня посередине.

— Вы нашли рисунок в камне, от которого нужно начинать отсчёт? — спросил я.

— Да, — ответил Варош. — Мы долго искали. Это маленькая стрелка на второй позиции, если смотреть от двери.

— Я считаю, что эти порталы коварны, — проворчал Янош. — Если сделать ошибку, это конец. А существует множество способов сделать ошибку.

— В этом и заключается идея, — сказала Зокора.

— Как ты себя чувствуешь? — спросила Лиандра и погладила меня по щеке. — Порез почти зажил.

— Спасибо, я в порядке, — я сжал её руку и прислонился к стене. — Мы готовы, верно? — спросил я через некоторое время.

— Немного потрёпаны, но да, мы готовы, — ответил Янош.

С перспективы Искоренителя Душ восьмиугольное кольцо святилось и будто бы парило в темноте. Может мне только так казалось, но было похоже на то, что оно медленно пульсирует.

— Куда, собственно, перенесёт нас портал? — спросила Зиглинда.

Я рассмеялся.


— Думаю, ни один из нас не верил в то, что мы сможем его найти, — наконец сказал я. — Она первая, кто вообще спросил. Как же называется страна? Бессарин, верно?

— Это должна быть Бессарин, — объяснила Лиандра. — Одно из семи королевств. Портал должен перенести нас на одну из дорожных станций. Эти дорожные станции построены так же, как постоялый двор, объяснил мне Кеннард. Они все выглядят почти одинаково. Оттуда до Аскира всего несколько недель на лошадях. Дороги должны быть хорошими.

— А о какой второй комбинации говорил Хавальд? — захотел узнать Янош.

Я оттолкнулся от стены.


— Обратный путь к этому порталу.

— Что мы знаем о Бессарине? — спросила Зиглинда, когда мы переносили наше снаряжение в центр золотого восьмиугольника.

Я нахмурился.


— Не особо много. Это должна быть засушливая территория, степь и пустыня. В любом случае там теплее.

— Почему? Разве там сейчас не зима?

— Спроси Лиандру, если хочешь получить объяснение. Но не жди, что поймёшь его. Она говорит, что земля — это шар.

— Мне не нужно спрашивать Лиандру. Серафина говорит, что земля круглая, а Бессарин находится на экваторе. Поэтому там теплее, так как солнце светит на землю под прямым углом.

— Видишь, вот тебе и объяснение.


Я вздохнул. Если бы земля была круглой, разве люди тогда не падали бы с неё или по крайней мере не скатывались?


— В любом случае, — продолжил я, — Кеннард сказал, что люди там очень предприимчивые. Там не так много городов, зато много кочевых племён. Он говорил о великолепной культуре. Короля там называют калифом. Есть серебряные и медные рудники, но мало воды. Если есть вода, они называют это оазисом. Там, где большие оазисы и вдоль нескольких рек часто встретишь города. А в степях и пустынях должны жить кочевники.

— А нам там смогут помочь? — спросила она.

— Думаю, мы как можно быстрее купим лошадей и отправимся в Аскир. Не думаю, что Лиандра собирается оставаться долго в Бессарине. Кстати, Кеннард именно это нам и посоветовал. Люди там довольно замкнутые, а некоторые их обычаи очень странные.

— Что он подразумевал под странным? — спросил Янош. Он бросил что-то тяжёлое на пол.

Я пожал плечами.


— Я не знаю. Он только ещё сказал, что на дорожных станциях и вдоль имперской дороги ещё действует имперское право. Но за пределами дорог и станций действуют законы королевства. Нам лучше держаться дорог.

— Бессарин принадлежит к королевствам, в которых запрещено творить магию. Если тебя поймают за этим занятием, то сожгут, — Лиандра поставила что-то на пол.

— Думаю, мы сложили всё, верно? — спросила она.

— Думаю да, — ответил Варош.

— Как далеко этот Бессарин? — захотел узнать Янош.

— Больше триста двадцати часов по ровным дорогам.

Янош тихонько присвистнул.


— Это далеко. Сорок дней пути.

— По открытым, ровным и сухим дорогам. Между нами и Бессарином находятся горы, а также есть ещё пустыни. Думаю, летом это путешествие займёт добрых три месяца.

— Стойте, дверь, — крикнул я.


Позади нас раздался стук, когда дверь скользнула на место, закрывая проход.

— Закрылась, — сообщил Варош. — Вы стоите не совсем в кругу, Хавальд.

Я сделал шаг вперёд.


— Так хорошо? — спросил я и сглотнул.


Я не забыл, что круг обрежет всё. В том числе и меня.

— Да, всё внутри круга, — ответил Варош.

— Что ж, — сказал Янош. — Как думаете, мы что-нибудь заметим?

— Понятия не имею.

— Надеюсь, камни расположены правильно, — сказала тихо Зиглинда.


— Положите кто-нибудь последний камень, — нетерпеливо заявила Зокора. — А то становится скучно.

Я прикоснулся к Искоренителю Душ и увидел, как Лиандра наклонилась вперёд.


14. Дом правосудия


Был своего рода толчок, и подул ветер, затем на нас посыпалась горькая, едкая пыль, земля и старая древесина.

— Тьфу! — закашлял Янош. — Голубиное дерьмо… Я ненавижу голубиное дерьмо! — раздался стук.

— Ай!

На моё левое плечо упало что-то тяжёлое и придавило, повалив в грязь.

Пыль была горькой, жгла нос, уши и рот, почти невозможно было дышать. Я никак не мог остановить приступ кашля, попытался дышать через мех на моём плече и почувствовал, как по щекам бегут слёзы. Вокруг меня все кашляли и ругались, что-то стучало и гремело, затем то, чем меня придавило, убрали, и рука схватила и потянула меня в сторону, выведя на улицу.

Было тепло. Нет, было жарко!

Кашель и хрип раздавались некоторое время, также продолжался стук, затем я почувствовал влажную тряпку на лице и горлышко мешка с питьевой водой. Я начал жадно пить.

— Что это было? — спросил я, когда снова смог говорить.

Мне ответила Поппет. Её голос тоже был хриплым.


— Мы перенеслись в здание, у подножия башни. Насколько я могу судить, у него такая же горизонтальная проекция, как и у «Молота», но это развалины. Полы башни провалились, везде лежали обломки. Когда мы прибыли, всё каким-то образом взлетело вверх и снова упало на нас. Полы почти на дюйм покрыты птичьим помётом.

— Как теперь и мы. Мы приземлились посреди дерьма! — сказал Янош, стоящий рядом. — Именно так, как я вам и сказал, Хавальд!

— Здесь жарко и ярко светит солнце, — раздался голос Зокоры.

— У меня чешется кожа.

— Посмотрю, есть ли в колодце вода, — крикнул Варош, и я услышал, как он ушёл.

— Что вы видите вокруг? — спросил я.

— Мы находимся на холме, — ответила Поппет. — Вокруг нас сухая степь. Я вижу остатки старой дороги, но на этом всё. Дорожная станция почти полностью развалилась. Везде мёртвый кустарник и жёлтая трава. Стоят ещё только внешние стены башни.

— Я думала, — пропыхтела Лиандра, — что империя строила только из камня.

— Видимо нет.

Или это дорожная станция была более ранней проекцией, чем «Молот».

— Наше снаряжение переместилось вместе с нами?

— Да. Но оно всё испачкано.

— Нам срочно нужна вода, — сказал Янош.

Воду мы захватили с собой, но после того, что описала Поппет, мне казалось этого мало.

— Колодец пересох! — крикнул издалека Варош.

— Нам, как всегда, повезло, — проворчал Янош.

— А колодец в прачечной? — крикнул я в ответ.

— Пойду проверю, но не особо на это надеюсь, — ответил Варош.

— У меня есть одна хорошая новость, — сказала Лиандра. — Под обломками лежат портальные камни.

— Хорошо. Если повезёт, то с их помощью мы сможем набрать воду в Громовой крепости.


Это действительно была хорошая новость.

Я снова закашлял. Горькая пыль осела везде и всё ещё мешала дышать. Мои глаза тоже продолжали гореть.

— В прачечной вообще нет колодца, — сообщил Варош. — Воды нет. И не похоже, что скоро пойдёт дождь. Я ещё никогда не видел такого голубого неба.

— Мы в какой-то глуши, — раздражённо сказал Янош. — Не похоже, чтобы за последние столетия здесь кто-то был. Кстати, я думаю, что эту дорожную станцию сожгли. Некоторые деревянные балки обуглены.

— Также возможно, что в определённый момент в развалины ударила молния и сожгла остатки, — сказала Лиандра.

— Как бы там ни было, это единственное место, под которым мы можем укрыться.

— Нужно было расположиться лагерем в крепости и провести ночь там, — сказала Зиглинда.


Она была права, но теперь это предложение было бесполезным.

— Это место разграбили, — сообщил нам Варош, когда вернулся. — Двери в подвал выбиты, и там внизу ещё хорошо видны следы разгрома. Думаю, что подвал под кухней будет самым лучшим местом для ночлега. Он самый чистый. А подвальный потолок сделан из камня.

— Помедленнее, — сказал я. — Давайте всё по очереди. Установим лагерь в подвале. Затем почистим наше снаряжение. Мне очень жаль, но в башне придётся убраться. Нам требуется больше воды, поэтому кто-то должен вернуться в Громовую крепость и достать воду. После того, как вода будет здесь, и мы отдохнём, мы сможем отправиться в путь.

— Куда? — захотел узнать Янош.

— У нас есть дорога. И она ведёт в двух направлениях. Выберем одно из них.

— Серафина говорит, что ей знакомо это место, — сказала Зиглинда.

Я кивнул, это было логично, в конце концов, это комбинация камней была взята из учётной книги сержанта.

— В те времена на юг дорога вела в горы, к медным рудникам. На севере находится город Газалабад. Во времена Серафины там была резиденция губернатора и расположен большой гарнизон. Там же протекала река, может мы сможем продолжить путешествие на корабле.

Я услышал что-то в голосе Зиглинды.


— Почему Серафина сама не расскажет нам об этом?

Зиглинда мешкала с ответом.


— Она становится слабее. Боюсь, скоро её с нами уже не будет. Я должна передать вам, Хавальд, что это только соответствует вашему желанию.

Правда? Я больше не был в этом так уверен.

— Земля в то время была такой же бесплодной? — захотела узнать Лиандра.

— Нет. Не настолько плодородной, как в наших странах, но всё же она была не так выжжена солнцем. Но в те времена существовали оросительные системы. Серафина думает, что после того, как империя рухнула, уход за ними прекратился.

— А зачем их вообще сооружали?

— Это я могу тебе сказать, — Лиандра вложила мне в руки бурдюк с водой, и я с благодарностью принялся пить. — Когда королевства были ещё империей, всё планировалось для империи. Держу пари, что здесь выращивали зерно.

— Верно, — подтвердила Зиглинда.

— Когда империя отступила, люди подумали, что им не нужно столько зерна. Всё настолько просто.

— И они взяли и покинули свои фермы? Просто ушли? — в голосе Зиглинды слышалось неверие. — Земля — это самое важное, чем можно владеть.

— А зерно всегда можно продать, — сказал Янош. — В любом случае, я не могу себе представить, что здесь когда-нибудь снова можно будет выращивать зерно. Земля высохла. Для того, чтобы здесь вновь образовалась плодородная почва, потребуются годы.

— Вы разбираетесь в сельском хозяйстве? — спросил я Яноша.

— Да. Мой отец был торговцем. Подобного рода вещи вызвали у него любопытство. Не забывайте, что я сам когда-то хотел стать торговцем.

— Ну хорошо, — сказала Лиандра и встала. — Разговор делу не поможет. Пойду уберу в башне и позабочусь о воде. В кухне Громовой крепости, позади столовой, я видела колодец и бочки. Может найду там и бурдюки.

— Я мог бы помочь? — предложил Варош. — Там много грязи и мусора.

— Я справлюсь с этим в один миг, — ответила Лиандра.

Я расслышал улыбку в её голосе. Чуть погодя я услышал ужасный грохот со стороны башни.


— Вверх поднимается облако пыли, — сообщила мне Поппет.


Я прижал к лицу тряпку.


— Отведите меня туда!

— Всё в порядке, — услышал я крик Лиандры. — Ещё один момент!


Снова раздался грохот.

— Что ты видишь, Поппет?

— Маэстру Де Гиранкур. Она сметает метлой из кустарника оставшиеся мусор и грязь в середину комнаты. Большая часть мусора исчезла.

Я не был уверен, но в этот раз мне показалось, что я услышал в её нейтральном голосе что-то похожее на удивление.

— Что ты имеешь ввиду под исчезла? — спросил я.

— Его больше здесь нет.

— Я изменила последовательность камней на полу и активировала портал. Вся грязь исчезла! — весело прокричала Лиандра.

— Хочешь сказать, что весь птичий помёт появился теперь где-то в другом портале? — недоверчиво спросил я.

— Да, — рассмеялась Лиандра. — Это была произвольная последовательность, может грязь исчезал в никуда. Теперь я принесу воду.

Я услышал резкий хлопок и почувствовал легкий ветерок.

— Маэстра исчезла, — сообщила мне Поппет.

Я не знал, плакать мне или смеяться. Для меня этот портал имел что-то мистическое, возвышенное. А Лиандра использовала его, чтобы избавиться от мусора? У этой женщины не было никакого уважения!

Я решил посмеяться.


— Пойдём Поппет, отведи меня в подвал, я постараюсь быть полезным, — сказал я всё ещё веселясь.

Когда я рассказал об этом остальным, Янош тоже звонко рассмеялся. Зиглинда также усмехнулась.


— В нашей кухне тоже не помешал бы такой портал для мусора.

— Или в конюшне, — сказал Янош. — Представьте, раз и весь навоз испарился.

Время тянулось долго. Мне почти нечего было делать, поэтому я убрал в сторону старые полки или разломал их на дрова. Также я позаботился о своём снаряжении и подготовил ложе для Лиандры и себя.

Прошли часы, а Лиандра всё не возвращалась.

Может она столкнулась в крепости с трудностями?

С тех пор, как она с молнией и громом вошла в мою жизнь, мы не расставались на такое длительное время. Было сложно признаться себе в этом, но я по ней скучал. И беспокоился.

— Скажите, Варош, а вы откуда? — услышал я вопрос Зиглинды.

— Это длинная история, — ответил тот.

— У нас есть время, — сказал Янош.


Он был прав. Ночь обещала стать длинной, а я даже больше не мог резать.

— Расскажите нам что-нибудь о себе.

— Как вы знаете, я родом из Лассандаара. Я там вырос. Мой отец рыбак, и он мечтал о том, чтобы зачать целую лодочную команду. Моя мать старалась изо всех сил, я был её четвёртым ребёнком. Она умерла после родов от родильной горячки. Отца это не остановило. Пока мне исполнилось двенадцать, он женился ещё три раза и произвёл на свет ещё восьмерых детей. Из нас двенадцати трое не дожили до взрослого возраста. Отец хотел, чтобы я плавал с ним на лодке, но я был против. Пока я был маленьким, он убеждал меня побоями. Когда мне исполнилось двенадцать, я убежал.

— Что случилось потом? — спросила с любопытством Зиглинда.

— Почему твоя мать это терпела? — спросила Зокора.

— Он был сильнее.

— Есть ещё яд.

Варош рассмеялся.


— Зокора, я объясню тебе это в следующий раз. Что ж, когда мне было двенадцать, я был ещё довольно мелким. У меня были длинные, светлые волосы, и их заметила одна дама, когда я искал еду в мусорном ведре позади её дома. Я знал, что там можно чем-нибудь поживиться, потому что все бездомные животные города регулярно появлялись там рано утром и собирались, чтобы опустошить ведро. Это был красивый, большой дом, побелённый в белый цвет, с внутренним садом. По вечерам и ночью из сада можно было услышать, как играют на лютне, поют и смеются, много смеются. Для меня это был самый красивый дом, который я когда-либо видел. Время от времени я встречал одну из обитательниц. Похожих на эльфов созданий, большинство ненамного старше меня, но одеты в роскошную одежду, тонкую ткать и шёлк. И что меня больше всего поражало — они всегда были чистые и хорошо пахли. Что ж, однажды вечером я снова копался в этом мусорном ведре, как вдруг рука схватила меня за косу и вытащила из него. Я думал, что это какой-то другой беспризорник и размахнулся своей дубинкой, которая у меня была с собой, чтобы если что, прогонять собак, но это оказалась женщина. Она была старше…, - он рассмеялся. — Думаю, ей было, наверное, два десятка, но для мальчика в таком возрасте, это намного старше. Она была очаровательной, одета в платье из голубого шёлка, шея украшена красивыми серебреными цепочками, а в длинных, медного цвета волосах, была серебреная бабочка. Я просто стоял, разинув рот, а она рассмеялась. «Если ты голоден, тогда заходи на кухню!» — сказала она. Всё так и случилось. Для меня это был совершенно другой мир. Первым делом меня помыли, — он засмеялся. — Насильно. Полдюжины молоденьких девушек хихикая, набросились на меня. Они искупали меня, помыли голову и одели в тёмно-синий халат. Я мужественно сопротивлялся, но их было слишком много, и после изнурительной борьбы я проиграл! Не знаю почему, но девушки и женщины очень меня любили. Единственная женщина, которая не была красивой и стройной — это повариха Эхарн. Она была огромной и стояла передо мной, словно гора, в одной руке деревянная ложка, другая угрожающе поднята вверх. Когда повариха награждала меня пощёчиной, я всегда летел через всю кухню. Вы, несомненно, уже догадались, что я попал в дом удовольствий. Женщина, которая вытащила меня из мусорного ведра, была никто иная, как сэра Дэланте.

— Драгоценный камень Лассандаара? — Янош тихо присвистнул. — Я однажды её видел. Очень красивая женщина. И умная!

— Несомненно, она была таковой. Она намеревалась сделать свой дом лучшим в городе, возможно лучшим во всём королевстве. И преуспела в этом. Она была любовницей графа Форндааля, правителя города. Поговаривали даже, что прежде чем она одарила его своей благосклонностью, он с ней обручился.

— А потом она узнала, что у него в Иллиане есть жена и семья, — сказал Янош. — Я слышал эту историю. Её семья отвергла её, и она оказалась на улице, дворянка, оставшаяся ни с чем, кроме одежды, что была на ней.

— И тела, — сказал Варош. — Но она продала не себя, а некоторые драгоценности, которые подарил ей её неверный любовник. За жемчужное ожерелье она купила дом, за графское кольцо ей дали достаточно золота для обстановки дома и продовольствия на пару лет. Ей было шестнадцать, когда она его бросила, и в течение следующих четырёх лет она только выбирала девушек. Она брала их с улицы и рассказывала, что собирается сделать. Это была её хитрость, у неё нельзя было встреть женщины, которую похитили или заставили, все выбрали эту жизнь добровольно. Сэра Дэланте распорядилась, что я буду помощником на кухне, а повариха Эхарн позаботилась о том, чтобы я был трудолюбивым. Иногда мне всё ещё сняться сны о её ложке, — я услышал, как он поменял позу, а в его голосе слышалась улыбка. — Для меня это был рай. У меня была еда, одежда, увлекательная компания. Сэра была дворянкой и, кроме искусства любви, обучала своих девочек чтению и письму, а также манерам. Вот так и я научился мастерству письма.

— А что насчёт искусства любви? — рассмеялся Янош.

— Ему тоже, но позже. С хорошей едой и лёгкой для меня работой я быстро подрос. Когда мне было четырнадцать, я с наслаждением потерял свою невинность. А в пятнадцать достиг моего нынешнего роста, а также набрал немного мышечной массы. Вы должны знать, что сэра Дэланте была очень осторожна в выборе своих гостей. Только если у кого-то была рекомендация, он мог получить её востребованное приглашение. Хотя в некоторых случаях присутствовали охранники, но были и инциденты, когда кроме меня и гостей в доме не было других мужчин. Одну из моих лучших подруг в то время звали Лизетта. Она была застенчивой и робкой, и гости, которых она принимала, знали это. Что соответствовало их вкусу. Существовали и другие вкусы, но и здесь у нас были девушки, которым нравилось более дикая любовная игра. Но не Лизетте, она предпочитала объятия, и она была самой молоденькой среди них, ненамного старше меня. Однажды ночью я услышал её крик. Один из гостей, после того, как удовлетворил своё первое желание, увидел её и решил взять. Он был одним из тех, кого исключительно обслуживала Яра, женщина, которая находила удовольствие в боли и, таким образом, была противоположностью Лизетты. Когда я ворвался в комнату, Лизетта была уже вся в крови. Мужчина был намного старше и сильнее меня, но гнев придал мне сил, и я вырубил его ножкой стола. Сэры Дэланте в этот вечер не оказалось дома, и я боялся, что Лизетта истечёт кровью, поэтому поспешил за помощью в храм Борона.

— Ой-ой, — заметил Янош.

— Да, вы правы, — Варош тихо захихикал. — Это было не самым моим умным решением. Единственный священник, которого я нашёл, был пожилым человеком в вышитом одеянии. Он выглядел таким старым и хрупким, что я боялся, что он здесь же, на месте, издаст свой последний вздох. Но он был единственным, поэтому я подбежал к нему и потащил, бормоча что-то о сестре, потому что таковыми считал девушек в доме сэры Дэланте.

— Дайте угадаю, — сказала Зиглинда. — До этого момента вы ещё никогда не заходили в дом справедливости?

— Нет, я действительно никогда раньше не был в храме. У моего отца не было для этого времени.

— И это был пожилой мужчина? — переспросил Янош.

— Да. Гроссмейстер Ролато.

— Вот дерьмо! — прошептал Янош.

— Да, — подтвердил Варош. — Я тоже так подумал, позже, когда понял, что я натворил. Итак, я привёл первосвященника Борона в дом удовольствий, который был посвящён Астарте и отвёл его к Лизетте. Кавалер ещё лежал там, без сознания. Гроссмейстер Ролато не обратил на него внимания и возложил руки на Лизетту. Я увидел красный свет Борона, когда он заиграл вокруг её тела и закрыл раны. Затем она заснула, а гроссмейстер посадил меня перед собой на пол и приказал подробно всё рассказать. Я всё рассказал, просто не мог по-другому. Всё, что я знал о сэре Дэланте, Лизетте, этом доме и других девушках. Всё, что когда-либо забыл. Всё это я рассказал ему. Я ещё не закончил, когда вошла сэра, увидела его и опустилась на колени. Он не обращал на неё внимания, поэтому она стояла там два часа, в то время как я разглашал все её тщательно охраняемые тайны, словно прорвавшая платина.

— Боги! — вырвалось у Зиглинды.

— Да, это ещё мягко сказано, — продолжил Варош. — Я закончил, и гроссмейстер Ролато встал. Он приказал, чтобы сэра Дэланте, Лизетта, я, а также всё ещё находящийся без сознания кавалер, пошли с ним. Конечно, на улице, перед домом, выстроилась храмовая стража, гроссмейстер пришёл не один. Охранники схватили кавалера и унесли прочь. Сэра, Лизетта и я остались на ночь в храме. Нас помыли ледяной водой и обстригли. Я плакал, когда видел, как рыжие локоны сэры падали вниз, срезаемые тупым ножом. Но она была сэрой, стояла на коленях перед лицом Борона и не плакала. А вот Лизетта ревела, она не понимала, что с ней происходит. На нас одели грубый лён, и мы постились до вечера следующего дня. На этот вечер гроссмейстер Ролато созвал суд. Храм был набит битком, казалось, будто собрался весь город, потому что уже везде ходили разные слухи. Нас раздели, нанесли 21 ритуальный удар розгами для очищения и подвели к статуе Борона, где мы встали на колени. По толпе пронеслось бормотание, потому что мы, конечно, были голыми, и поговаривали, что в храме Борона ещё никогда не вершили суд над женщиной. Это была сенсация. Граф тоже был там, но делал вид, что не знает сэру. Гроссмейстер Ролато подошёл к статуе Борона, благословил всех нас и простыми словами обрисовал положение вещей: гость, проникший в дом под ложным предлогом, напал на молодую девушку, избил её и изнасиловал в доме её семьи. Сын этого дома противостоял злоумышленнику. Приговор Борона был следующим: сэра Дэланте, благородного происхождения, была одинокой женщиной, не состоящей в браке, поэтому у неё не было мужской защиты, что ещё больше усугубило дело. Его вердиктом для сэры Дэланте было выдать её за муж за дворянина, которого он выберет сам. Я, будучи сыном дома, проявил хорошие намерения, но мало дальновидности, так что мне, очевидно, не хватает опыта. Меня он приговорил к шести годам службы в храмовой страже. Лизетта, жертва, получила милосердие Борона и полное исцеление и стала в глазах богов снова чистой и невинной. Её следовало выдать за муж в течение следующий двух лет. Однако Унаска, двоюродный брат короля, совершил постыдное преступление. Его приговорили к кастрации и смерти от меча. Из уважения к его двоюродному брату, он, Ролато, исполнит приговор в обратном порядке. Так и случилось в тот же вечер.

— Ого! — поражённо сказала Зиглинда.

— Я об этом слышал, — сказал тихо Янош. — Король пожаловался, верно?

— Да, — голос Вароша звучал весело. — Думаю, гроссмейстер объяснил ему, что его двоюродный брат рассказал достаточно о его собственных проступках и что ему следовало быть благодарным за то, что его родственник больше ничего не сможет рассказать.

— Думаю, я понимаю, почему так мало людей желают покориться справедливости Борона, — сказал Янош. — Она словно… палка о двух концах.

В самом деле. Кроме того, условием для справедливости Борона было то, что преступление должен был засвидетельствовать один из его слуг и таким образом выдвинуть обвинения от имени своего бога. Утверждали, что в пределах зоны видимости храма Борона можно было потерять золотую монету и найти её на том же месте, спустя год.

— И что случилось потом? — спросил я. — Всё было так, как постановил гроссмейстер?

— Да. А как же иначе? Это была воля Борона. Всех девушек в доме Дэланте хорошо выдали замуж. Первосвященник выбрал для сэры одного из её старых друзей детства. После позора она больше не хотела его видеть, но он её хотел. Думаю, они счастливы вместе. Меня самого обучали в храмовой гвардии, где быстро заметили мой талант стрельбы из лука и развивали его. Менее, чем год назад, мой срок службы закончился, и я отправился путешествовать. После того, как посмотрю на мир, я должен вернуться в храм. Я встретил мастера Ригварда, который нанял меня охранять его повозки и последовал за ним на постоялый двор возле Громового перевала, где нас занесло снегом… Думаю, остальную часть истории вы знаете.

— Варош, — сказал тихо Янош. — Я правильно понимаю… Твоя жизнь посвящена Борону?

— Да, — Варошу явно было смешно. — Вас же это не пугает, верно? В конце концов, вы ведь больше не главарь разбойников.

— Я рад, что нет, — пылко сказал Янош.

— Ты послушник?

— Нет. Я уже в ранге адепта. Когда я через девять лет вернусь в храм, я могу решить, хочу ли служить дальше в качестве тамплиера или приму послушничество храмового священника, — он тихо рассмеялся. — Было одно время, когда я сомневался и чуть не стал кузнецом. Но сегодня я знаю, что действительно последую моему призванию.

— Ты священник, Варош? — спросила Зокора.


Пока Варош рассказывал, она молчала, но даже слепой я чувствовал её пристальное внимание.

— Да, Зокора. Я же уже говорил тебе, что мы хорошо подходим друг другу.

Янош засмеялся.

— Я не могу описать вам её лицо, — сказала чрезвычайно серьёзным голосом сидящая рядом Поппет. — Оно забавное.

Ей и не нужно было описывать, я и так знал, как оно выглядело. Я не мог иначе и сам присоединился к смеху.

— Я что-то пропустила? — удивлённо спросила Лиандра от входа в подвал.


15. Молитва


Ночь была на удивление холодной, но по сравнению с тем, что мы знали — тёплой. Когда я лежал, размышляя о том и о сём, я был благодарен за тепло Лиандры. Мы добрались до портала и прошли через него и теперь находились в Бессарине, стране, которая была так далеко, что вряд ли кто-то слышал о ней в новых королевствах.

Скоро мы увидим стены Аскира. Я сомневался в том, что этот портал на Громовом перевале в самом деле существует, а если даже существует, пригоден ли он ещё к эксплуатации. И всё же, сейчас мы находились здесь.

Однако это место не было оживлённым торговым маршрутом и тем более поселением, его покинули уже много столетий назад; взору представала картина разрухи, как я сначала подумал об Аскире.

Кроме того, я узнал, что рука императора Талака была длиннее, намного длиннее, чем я мог себе представить даже в моих самых ужасных кошмарах. Что же в старых легендах было ещё правдой?

Эти легионы существовали, и, видимо, были ещё более могущественными, чем рассказывали легенды. Также существовала Громовая крепость, такая неприступная, какой я ещё некогда не видел.

Я собственной рукой прикоснулся к клюву грифона, познакомился с драконом, Глубинными ползунами и Ночными пауками, узнал, что мои собственные предки были варварами, именно теми, кто сражался с этим самым легионом.

Я был свидетелем того, как действовал старый бог, видел, как магия сожгла маэстро, видел, как призраки сошлись на перекличку, чтобы исполнить старую клятву. Всё это я видел своими глазами, а теперь стал слепым.

Когда несколько недель назад Лиандра подошла к моему столу и попросила о помощи, я думал, что за свою длинную жизнь видел и пережил уже всё.

Но как сильно я ошибался!

Я подумал о своих товарищах. О Зокоре, тёмной эльфийке с таинственными способностями, казалось бы, беспощадной; о Поппет или Наталии, женщины из страны нашего врага, которая теперь сопровождала нас, добровольно или нет, но чья помощь и способности уже спасли нам жизнь.

О Яноше, чьё настоящее имя я не знал до сих пор, и который выдал себя прежде за разбойника; о Зиглинде, дочери хозяина постоялого двора и женщине с талантом барда, которая даже не заметила, что уже сама давно находится на пути в балладу.

О Лиандре, моей любви, у который было высшее образование, но сама она была наивной, когда дело касалось битвы. О Вароше, посвящённого Борону, который ненавязчиво и скромно всегда помогал нам. Я ещё никогда не возглавлял такую группу людей.

Может всё-таки будет возможно склонить весы в нашу сторону? И безумный план Лиандры всё же сработает? Были ли боги на нашей стороне?

Я сам, хоть и поневоле, был связан с Сольтаром, богом Душ. Лиандра следовала за Астартой, Варош за Бороном, Зокора за Соланте, тёмной сестрой Астарты. Возможно, смелое предприятие Лиандры всё же найдёт благосклонность в глазах богов.

За долгое время я снова начал молиться. Я уже так часто вёл надёжных сторонников на верную смерть, что иногда чувствовал себя холодной рукой Сольтара, которая преподносила ему души погибших.

Я увидел себя стоящего на коленях в храме, который, скорее всего, был разрушен. В храме павшего города Келар, в котором провёл большую часть своего детства. Передо мной, за тем рвом, наполненным ледяной, чистой водой, стояла на острове фигура Сольтара. Мужчина в сером плаще, с фонарём в поднятой левой руке и посохом с военной косой в правой.

Надо рвом со священной водой проходил мост с четырьмя ступеньками, но не касался острова бога, а заканчивался в воздухе в шаге над ним. Я редко видел священника, который бы поднимался дальше первой ступеньки. Только один раз я увидел первосвященника, который сам уже при смерти, взошёл не третью ступень, чтобы в тот момент, когда умрёт, совершить чудо. В моём сне я поднялся на третью, а затем на четвёртую ступень и так стоял перед ним, лицом к лицу, так как у нас было заведено, что статуи богов не были слишком высокими, а имели нормальное телосложение.

Под обсидианом его плаща можно было различить лицо Сольтара, хотя только тот, кто стоял на этой ступеньке, мог его видеть. Оно было аккуратно нарисовано на алебастре, в тёмных зрачках светились серебряные звёзды, и мне казалось, будто я смотрю на небосвод.

— Вы долго не хотели принимать меня, господин, — тихо сказал я во сне. — Но прежде чем забрать одного из моих спутников, заберите лучше меня. Я никогда не был вашим послушным слугой, но служил вам, как мог.

Во сне боги тоже молчали. Но мне показалось, будто бледное лицо под капюшоном из тёмного камня нежно улыбнулось.

Затем этот храм исчез, и я продолжил спать.

Пришёл рассвет, утро было холодным и ясным. Воздух наполнен странными, неизвестными запахами. Раньше я никогда не уделял большого внимания тому, что могли сообщить мне моим другие чувства. Теперь я ощущал солнце на лице и лёгкий ветерок, который дул с востока.

— Что случилось, Хавальд? — спросила Лиандра.

— Ничего, — ответил я, закидывая на плечо мою поклажу. — Я только обозрел ландшафт.

Мы рано отправились в путь. Лиандра нашла бурдюки и заполнила их водой, а Зиглинда приготовила укрепляющий завтрак.

— У нас осталось не так много провианта, — наконец сказала она.

— Медведь был достаточно большим.

— Да. Но здесь теплее, мясо быстро пропадёт. Я поджарю сегодня остатки, потом останутся только сыр и хлеб.

— Лучше, чем ничего, — сказал я.

Большую часть утра мы шли молча. Время от времени Поппет сообщала, если видела что-то, что отличалась от однообразного ландшафта. Здесь полуразваленный колодец, там руины усадьбы.

И дорога, всё время дорога. Я не мог себе представить, как её построили. Она была прямой, как линейка и состояла из каменных плит. Каждая плита была квадратной, со стороной в четыре шага, и три из них лежали в ряд. В щелях росли кусты и трава, частично она была заметена землёй, но мы всегда чувствовали её под ногами, и она значительно облегчала наш марш.

— Как строили эти дороги? — спросил я Зиглинду.

— Серафина не знает. Это было до неё, после того, как Асканнон объединил королевства. Некоторые говорят, что её строили с помощью магии, другие утверждают, что участвовало тысячи рабочих. Она думает, что это было и то, и другое.

— Какой смысл в том, чтобы строить такие дороги? — спросила Зокора. — Они ведут в некуда.

— Они объединяли королевства и способствовали торговле. Здесь ни одно колесо телеги не застрянет в грязи. А войска маршируют быстрее.

— Я думал, что Асканнон перемещал свои войска с помощью портала?

— Нет. Он редко это делал. Серафина говорит, что маршировала через империю своими ногами.

— Ну, мы тоже сейчас маршируем, — заметил я.

Некоторое время спустя мы остановились.

— Что случилось? — спросил я.

— Пустыня. Перед нами лежит пустыня. Дорога иногда проглядывает, но по большей части покрыта дюнами.

— Серафина говорит, что здесь не должно быть пустыни. Раньше страна была гораздо более плодородной.

— Что ж, — сказал я. — Пустыня или нет, мы должны пересечь её. Серафина уверена, что эта дорога ведёт к городу?

— К Газалабаду? Да, уверена, — Зиглинда помедлила. — Она родом из этого королевства. Родилась в Газалабаде.

— Семьсот лет назад, — сказал Янош. — На данный момент не похоже, что от этого старого королевства что-то сохранилось.

Мы продолжили путь. Как только почувствовали под ногами песок, продвигаться стало труднее и изнурительнее.

Когда подошёл полдень, я мечтал о магической ледяной буре; жара была невыносимой. Ремни моего рюкзака натирали, кольчуга весила в десять раз больше, чем раньше и казалось пылала.

— И это зима? Не хочу знать, как здесь тогда летом, — выругался тихо Янош.

Мы продолжили путь. Всякий раз, когда мы могли пройти немного по дороге, я вздыхал от облегчения и проклинал песок, когда он неизбежно возвращался.

Ближе к вечеру мы добрались до останков поселения. Поппет попыталась описать мне, что видит, но её голос был едва слышен. Зокора давала ей воду, но, видимо, недостаточно. Наталия была почти такой же высокой, как Лиандра, но более крепкого телосложения. Зокора давала ей столько же воды, сколько пила сама. Я предположил, что Наталия весила где-то в полтора раза больше Зокоры.

Мы решили остановиться здесь. Когда я выбрал остатки стены, на которую мог опереться, я услышал кое-что, чего никогда не ожидал: Зокора извинилась перед Поппет.


— Я несу за тебя ответственность, и это было моей ошибкой. Вот, пей, сколько хочешь.

Но Поппет выпила совсем немного.

— Я знаю, почему никогда не хотел становиться пехотинцем, — сказал Янош, когда плюхнулся рядом со мной на песок. — Я для этого слишком тяжёлый, — он сделал глоток воды. — Не понимаю, как могла маршировать тяжёлая пехота. Их доспехи весели значительно больше наших и снаряжение тоже было при них.

— Наверное, мы все мягкотелые, — предположил я. — За исключением Зокоры.

Я прислушивался к её шагам, она даже не поменяла ритма.

— Точно, её ноги касаются земли. Я даже не заметил, — сказал Янош. — Зокора, почему ты больше не левитируешь.

— Левитация — это дар моей богини, — ответила тёмная эльфика. — Это не её страна. Лёд, камень и снег — да. Но не песок.

— Интересно, что здесь было? — спросил Варош.

Я услышал, как он встал и зашумел в руинах дома, к стене которого я прислонился.

— Что он ищет? — спросил я Поппет.

— Дрова для ужина.

— Думаю, что это было небольшое поселение, своего рода торговый пост. Возможно, домов сорок, даже не было защитной стены, — сказал Янош. — Зиглинда хотела посмотреть, сможет ли найти колодец. Может в нём есть вода.

— Вряд ли, — сказал я.

— Она действительно может найти воду, — сказала Лиандра, садясь рядом.


Стена отбрасывала тень, защищая от заходящего солнца. Ещё было тепло, но я знал, что ночь будет холодной.

— Как так? — спросил я.

— Часто происходит так, что колодец, который считали высохшим и забросили, в какой-то момент снова наполняется водой.

— Я бы сейчас ничего не имел против куска льда, — сказал я с тоской.

— Зокора, что Соланте за богиня? — спросил Янош.

Тёмная эльфейка одно мгновение молчала.

— Её сложно описать, она владычица тёмной страны, а не поверхности земли. По сравнению с нашим миром даже эта страна плодородна. Вон там стоит дерево. У нас ты такого не встретишь. Там, где нет солнца, жизнь подчиняется своим собственным законам. У тебя нет возможности сделать одну и туже ошибку два раза. Соланте богиня, которая помогает, если ты в состоянии помочь себе. Она учит дисциплине и лояльности. Даром ничего не даётся, и у всего есть ценна. И она учит абсолютному послушанию по отношению к женщинам старше тебя.

— А что с мужчинами? — спросил Янош.

— Мужчины сильнее женщин, но не такие выносливые. Соланте даёт нам четыре девочки на одного мальчика. Для того, чтобы раса не вымерла, ей нужны способные к размножению мужчины, поэтому мужчин балуют и лелеют словно детей. Вот почему у нас так много рабов-людей. Они делают то, что делают ваши мужчины, сражаются вместе со своими хозяйками, работают с ними на грибных фермах… и всё такое, — она ненадолго замолчала. — И это Солонте защищает наших рабов. Лояльность вознаграждается. Если раб лоялен, он может добиться влияния. Только он никогда не сможет завоевать голос в совете.

— Я правильно понимаю, мужчин защищают, а без женщин можно обойтись? — спросил тихо Варош.

Зокора рассмеялась.


— Это не совсем так. Если женщина беременна, она священна. Но мужчина может за два года оплодотворить дюжину женщин, в то время как женщина за тоже время родить только одного ребёнка. Если вообще получится. В остальном, если работа опасная, то её выполняет женщина. Мужчины вообще не работают.

— И не имеют права голоса, — вставил сухо Янош.

— Некоторые рабы почитаются больше, чем наши мужчины. Мужчина считаются у нас бесполезными, кроме как в одном, — Зокора рассмеялась. — Когда я в первый раз увидела мужчину, который отдавал приказы, я подумала, что сплю.

— Я ненавижу рабство, — сказала Лиандра. — С этой практикой в вашем народе я не согласна больше всего.

— Может ты и права. Но я думаю, это слово на нашем языке имеет другое значение. Варош мой раб.

— Он не раб! — с негодованием выкрикнул Янош.

— Дайте ей сказать, — попросил спокойно Варош.


Он что-то подтащил и бросил на землю. Звучало как дерево.

— Он служит мне, сражается вместе со мной, делит со мной ложе и еду. Если бы я уже не была беременной, он мог бы стать отцом моих детей. Я доверяю ему, а он доверяет мне. Всё же я называют его рабом, потому что не могу подобрать другого слова.

Но есть также рабы в том смысле, как это слово используете вы. Только самые способные из них добиваются такого статуса, какой я признаю за Варошем. Большинство из них нисколько не лучше скота, и на них так и смотрят.

— Это… против воли богов, — сказала Лиандра.

— Разве? У Талака рабов больше, чем есть на свете тёмных эльфов. Где же тогда его божественная кара?

— Но рабство…

— Лиандра. Наши рабы являются таковыми, потому что не могут думать самостоятельно. Что-то в наших пещерах разрушает их интеллект после второго или третьего поколения.

— Тогда вам нужно их обучить, — сказала Лиандра.

— Это невозможно. Мы пытались. Думаешь, они не были бы более полезны, если бы были такими, как люди на поверхности земли? Может быть, когда-нибудь ты увидишь моё королевство своими глазами, тогда поймёшь, — она сделала глубокий вдох. — Моя богиня учит усердию, дисциплине и силе. Она учит вознаграждать за хорошую службу, а за плохую наказывать. Она учит наказанию — в ваших глазах такое наказание было бы ужасным — но также прощению и исцелению. Вы не поймёте её, пока не поживёте в темноте, — она отпила глоток. — Но я учусь и постепенно начинаю понимать вас. Я уже несколько веков путешествую по поверхности земли. Но часто я была лишь непричастным наблюдателем и пыталась постичь, что видела. Я зря потратила время. Потому что начала понимать только после того, как встретила вас, и Ригвард объяснил мне что к чему. И, возможно, Хавальд прав со своими собаками.

Я услышал, как она встала и ушла.

— Мы её оскорбили? — спросил тихо Янош.

— Думаю нет, — ответила Лиандра. — Тогда она обнажила бы меч.

— Её не так сложно понять, — сказал Варош. — Вам нужно только…

— Варош! — крикнула Зокора. — За себя я буду говорить сама. Говори только за себя.

— У неё действительно очень хороший слух, — сказал Янош.

— Тогда она услышит, что я скажу за себя: она удивительная женщина.


Сказав это, Варош встал и последовал за Зокорой.

Зиглинда вернулась, я услышал, как шлёпают мокрые бурдюки.

— Я нашла воду, — сказала она и села рядом с Яношем.

— Хорошо, — сказал я. — Мы значительно недооценили расход воды. Я выпил сегодня больше, чем обычно пью за три дня.

— Нужно научиться быть более экономными, — сказала Лиандра.

В тот вечер мы ещё раз наелись до отвала. Зиглинда поджарила последние куски медвежьего мяса, и мы легли отдыхать.

Следующее утро началось с того, что в сапог Лиандры заползло какое-то насекомое и когда она его одевала, укусило её. Как описала мне Поппет, насекомое было крошечным, красноватого цвета и прозрачное. У него было восемь ног и подвижный хвост с жалом, а также клешни, как у рака.

Нога Лиандры за несколько минут раздулась до величины волчьей головы. Зокора разрезала укус, выдавили и отсосала плохую кровь. Всё же она не смогла предотвратить лихорадку Лиандры. Весь день я переживал за неё. Она разговаривала в лихорадочном сне, называла меня Родериком, но также Хавальдом и плакала, словно маленький ребёнок.

— У меня есть достоинство! — выкрикнула она однажды в гневе. — То, что он говорит — неправда! Это он поступил непорядочно!

Но чаще всего я не понимал её бормотания, только знал, что она страдает. Лишь вечером я нашёл Лиандру в сознании, ослабленную борьбой, но живую. Всё же мы потеряли ещё один день, пока она снова достаточно поправилась, чтобы продолжить путешествие. И это больше всего беспокоило её саму.

— Если вы рухните, то это задержит нас ещё больше, — сказала Зиглинда, когда чуть ли не силком заставила её съесть густой бульон.

— Я уже в порядке, — утверждала Лиандра.

Зиглинда рассмеялась.


— Сделайте стойку на руках.

Она не смогла. Но на утро третьего дня Лиандра сделала стойку и начала молча складывать своё снаряжение. Мне она всё ещё казалась нездоровой, но было бесполезно пытаться её остановить.

С тех пор, прежде чем одеть сапоги, мы их вытряхивали, и достаточно часто по утрам я слышал звуки, когда снова убивали одно из этих насекомых.

На расстоянии в два дня, так сказала Серафина, вдоль имперской дороги стояли дорожные станции. Когда мы нашли следующую, был вечер четвёртого дня с тех пор, как началось наше путешествие от портала.

Здание было в лучшем состояние, чем дорожная станция, где мы вышли из портала, но и это здание, согласно описанию Поппет, казалось забросили уже много столетий назад. Песок множество раз заметал его и снова освобождал; не было ни одной комнаты не наполненной песком.

Шахта колодца тоже была забита песком, новость, которую ругаясь, передал мне Янош.

Мы остановились на втором этаже оборонительной башни, там, где в «Молоте» жила семья Эберхрада. С тех пор, как ступили на землю Бессарина, мы не встретили ни людей, ни скота, только засохшие растения и насекомых.

Человек привыкает ко всему. Когда Поппет на следующее утро помогала мне одеваться, я был слеп уже около десяти дней и почти больше об этом не думал.

Дорога была чаще занесена песком, чем видна, и однажды мы даже полностью потеряли её из виду. Однако Лиандра утверждала, что знает, в каком мы должны идти направлении, поэтому мы продолжили наш марш. Она оказалась права, так как к вечеру мы снова нашли дорогу.

Мы как раз разбили наш лагерь, когда я внезапно что-то услышал. Я поднял руку.


— Тихо!

Лошади. Я услышал ржание лошадей и голоса. Человеческие голоса. Зокора отправилась разведать ситуацию. Она всё ещё была самой проворной из нас и умела подкрадываться так, как никто другой.

Мы с нетерпением ждали её возвращения.

Она вернулась позже, чем мы ожидали. Варош уже хотел идти её искать, и его почти невозможно было остановить.

— Группа кочевников, — рассказала Зокора. — Полагаю, их чуть больше двадцати. Около дюжины лошадей и раза в три больше странных животных. У них длинная шея, горб на спине, они плюются и выглядят на редкость тупыми. Но им не требуется вода, потому что за лошадьми ухаживали, а за этими другими животными нет.

— Это верблюды, — сказала Зиглинда. — Серафина их знает, хотя раньше они были редкостью. Им тоже требуется вода, но пить нужно реже.

— Эти кочевники поставили палатки, тёмные, низкие палатки. На них одеты длинные, светло-серые накидки, я почти не видела доспехов, зато много разного оружия. Копья, луки, заметно изогнутые мечи. Эти… верблюды… тяжело нагружены. Четвёртая часть груза — это бурдюки, наполненные водой, а остальное — другие товары. Они выставили шесть охранников, ещё трое отошли немного от лагеря и накрывшись тканью, зарылись в песок.

Хорошая идея: если на лагерь нападут, эти трое будут находиться за спиной атакующих.

— Почти половина людей стоит на страже. Это группа ожидает неприятности, — сказал Янош.

— Я видела четырёх женщин. У троих лицо было закрыто вуалью. Одна постарше и две молоденькие девушки прислуживали предводителю. Та, что старше, готовила еду, а обе молодые занимаются с ним постельным спортом. Четвёртая плачет. Её охраняют.

— Пленница? — спросила Лиандра.

— Возможно. Они разожгли костры из странного топлива. Оно ужасно воняет, но кажется лёгким. Я не знаю, что это. Эти люди, в любом случае, очень бдительные, оставили шесть лошадей оседланными. Каждый мужчина таскает с собой больше оружия, чем может носить, не производя шума, но женщины не вооружены, — казалось, эта мысль возмущает Зокору.

— Как думаете, нам стоит их навестить? — спросил я.

— У нас осталось не так много воды. Зокора, все их бурдюки были наполнены водой? — спросила Лиандра.

— Да. Я видела не так много пустых шкур.

— Тогда они проезжали мимо оазиса и знают, где есть вода.

— Их поведение говорит о том, что они ожидают конфликта в этой пустынной местности. У них большой груз, и они все вооружены. Может торговец и его стража? — предположил Янош.

— Не думаю, — сказала Зокора. — Они все похожи на бойцов. Двое спорили, а старик вмешался и ударил одного из мужчин плетью в лицо. Торговцы так себя не ведут.

— Не в том случае, если хотят жить, — пробормотал Янош.

— Итак, что вы думаете? — спросил я остальных.

— До Газалабада самое большее ещё четыре дня пути. Лучше не рисковать, — сказала Зиглинда.

— Мы не знакомы с этой местностью. Я склоняюсь скорее к осторожности, — согласился с ней Варош.

— Мы можем пойти по их следам, и тогда они приведут нас к водоёму, — предложила Лиандра. — Лучше держаться от них подальше.

Это мнение преобладало. Зокора предложила наблюдать за лагерем, но я решил иначе. Однако этой ночью мы не стали разжигать огонь для приготовления пищи и тоже поставили охрану.

Ночь прошла спокойно. Когда следующим утром Зокора снова наведалась в лагерь, караван уже отправился в путь.

— Следы отчётливо видны, но ведут не в нашем направлении, — сказала Лиандра. — Мы можем попытаться найти этот оазис или продолжать путешествие в город.

— Зокоара, ты сказала, что бурдюки выглядели так, будто их недавно наполнили.

— Да.

— Сколько ещё у нас осталось воды? — спросил я Лиандру.

— Хватит на шесть дней… если будем бережливы.

— Значит достаточно, чтобы пожертвовать одним днём, найти оазис и всё же добраться до города, если потерпим неудачу, — я немного подумал. — Мы пойдём по их следу.

Когда мы двинулись в путь, я попросил Поппет описать мне небо. «Безоблачное и голубое», — был её ответ. Я благодарно кивнул. Хорошая погода, которая затягивалась на долгое время, всегда вызывала у меня подозрение.

Мы были в пути три часа, когда Поппет сообщила мне кое-что другое.


— Я вижу стаю птиц. Они кружатся над одним местом.

Я прикоснулся к Искоренителю Душ. Конечно, это было бесполезно. По каким-то причинам песок он видел лучше, чем лёд или камень, поэтому казалось, будто я иду по слегка мерцающей земле, а, вот различить птиц конечно было невозможно. Видимости Искоренителя Душ хватало примерно на десять шагов во всех направлениях.

— Думаю, кружащие птицы означают здесь тоже самое, что и у нас дома, — сказала тихо Лиандра.

— Да. Они всегда плохое предзнаменование, — согласился с ней Янош.

— Варош, иди вперёд и проверь, что там происходит. Но будь осторожен, и не дай себя обнаружить.

Варош поспешил прочь.

— Однажды я видел стаю птиц, и причина не была столь ужасной, — сказал Янош. — Фермер хотел отвести на рынок урожай вишни. Ось его телеги сломалась, и когда телега опрокинулась на бок, он потерял весь свой груз. Думаю, там были все птицы королевства и играли с фермером. Парень махал руками, кричал и ругался, но каждый раз, когда прогонял одну птицу, пять других крали его урожай, — он сухо рассмеялся. — Я бы предпочёл такое объяснение.

— Это не вороны, — сказала Лиандра. — Эти птицы больше и летают по-другому.

— Стервятники, — сказала Зиглинда. — Серафина говорит, что они пожирают трупы.

Мы молча продолжили путь, пока не вернулся Варош.

— Мы нашли оазис, но нам не будет от него никакой пользы, — сказал он. — В воде лежат трупы.

— Боги, — воскликнул я. — Кеннард говорил, что вода здесь священна.

— Хорошо могу это понять, — согласился Янош. — Если учесть то, как здесь хочется пить.

— Что вы нашли? — спросила Лиандра.

— Разграбленный лагерь. Вы сейчас сами увидите, он за следующей дюной.



16. Ребёнок в песке


— Я вижу небольшой пруд, в самом широком месте он примерно десяти шагов в длину и два шага в ширину. Странные деревья, высокие и стройные, макушки которых венчаются большими листьями. Вокруг пруда растёт немного тростника. Я вижу четыре мёртвых животных, трое из которых — верблюды, а одна — лошадь и около десяти мёртвых человек. С левой стороны от нас был расположен лагерь, три палатки сорваны, две ещё стоят. Чуть дальше, позади палаток, лежит несколько сломанных ящиков, там были привязаны животные, колья и верёвки всё ещё на месте. Ещё два тела лежат справа, их растянули на песке, воткнув по краям палки, три тела находятся в воде. На них напали ночью, я вижу расстеленные одеяла и постели. Сначала был выпущен залп стрел, затем нападающие въехали в лагерь на лошадях и использовали свои мечи. Думаю, все тела принадлежат защитникам. Если кто-то из нападающих лишился жизни, то они забрали их с собой.

— Спасибо Поппет, — сказал я.


Когда я вошёл в лагерь, моя рука лежала на рукоятки Искоренителя Душ, но, как обычно, он почти не различал мёртвых. Они его не интересовали. Но я чувствовал запах крови, каждое поле битвы пахнет вот так. И это место имело ещё кое-что общее с другими полями сражений, на которых я побывал: здесь было почти неестественно тихо.

— На людях тоже одеты эти странные длинные накидки, — сказал тихо Варош. — Думаю, нам стоит начать одеваться как они, — через Искоренителя Душ я видел, как он наклонился вперёд и что-то подобрал. — Эта шапка из светлого льна защищает от солнца. В любом случае она лучше, чем кольчужный капюшон или шлем.

— Он, в свою очередь, хоть и не защищает от солнца, зато хорош в остальном, — рассмеялся Янош.


Видимо его настроение нельзя было испортить одним мертвецом больше, одним меньше. Главарь разбойников или нет, Янош был крепким орешком. Если только не находился вместе с Зиглиндой.

Однако меня угнетала смерть этих незнакомцев. Бессарин, первое из семи королевств, и первое, что мы здесь увидели — это руины, убийц, а теперь их жертв. Непохоже, чтобы это была богатая и могущественная страна, готовая нам помочь. Мы сбежали от войны, чтобы обратиться за помощью и вот что получили. Эта страна тоже находилась в состоянии войны? С такими мрачными мыслями я бродил по лагерю.

Затем увидел силуэт на земле, лучше сказать в земле. Я поспешил туда, запутался ногой за верёвку палатки и упал. Под руками я почувствовал ткань одной из растоптанных палаток, о которых говорила Поппет.

— Идите сюда! — крикнул я. — Быстрее, здесь ещё кто-то живой!

Я потянул за ткань, пытаясь убрать её в сторону, затем подошли другие и помогли. Остатки палатки были сдвинуты в сторону.

— Янош капает. Это неглубоко, он нашёл кожаный тент, — сообщила Поппет. — Он убирает его… Это ребёнок. Младенец. Похоже, что он мёртв.

— Нет, ребёнок жив, — сказал я, закрывшись от Искоренителя Душ, жаждущего эту молодую жизнь.

— Хавальд прав, — выкрикнула Лиандра, которая стояла на коленях рядом с Яношем и осторожно вынимала младенца из его могилы. — Но он очень крепко спит.

Зокора опустилась на колени рядом с Лиандрой и понюхала ребёнка.


— Его усыпили, чтобы он не кричал и не использовал много воздуха. Благословение от Соланте его матери.

— Я не вижу женского тела, — сказал Варош. — Только мужские.

— Этого не может быть, — сказала Лиандра. — Ребёнок ещё сосёт грудь. Никто не берёт ребёнка такого возраста в путешествие одного.

— Тогда мать похитили, — сказала Зокора. — Но она ещё успела спрятать ребёнка.


Даже с перспективы Искоренителя Душ Зокора показалась мне странно мягкой, когда смотрела на ребёнка.

— Может у них была с собой коза, — размышлял Янош.

Он встал, и я увидел, как он оглядывается в поисках козы.

— Он завёрнут в хорошую ткань и шелка, — констатировала Лиандра. — На шеи цепочка, слишком большая для младенца, цепочка для взрослой женщины. На ней есть золотой символ.

— Скорее всего, это символ семьи. Может найдём у одного из мёртвых какую-нибудь подсказку. Проверьте также платки, — сказала Зокора.


Она протянула Лиандре руки, и моя любимая осторожно вложила ребёнка в руки тёмной эльфийки.

Зокора с младенцем на руках должна была выглядеть странно, но это было не так. Она начала покачивать ребёнка, и Поппет тихо сказала, что ещё никогда не видела более нежного выражения на её лице.


— В любом случае это не обычный ребёнок.

— Здесь есть кое-что ещё, — сказала тихо Лиандра. — Горсть шариков из странного материла, я уже видела что-то подобное, но не помню названия.

Янош подошёл к ней.


— Янтарь. Обычно или во всяком случае у нас, он очень ценится. У малышки есть с собой приданое.

— Это девочка? — спросил я.

— Да. Это девочка, — Зокора подняла ребёнка, а Лиандра осторожно убрала пелёнки. — Кажется, она здоровая, только крепко спит.

— Что это? — спросил Янош, наклонившись вперёд. — Это только что выпало, — он разглядывал то, что только что подобрал. — Полоска из самой лучшей бумаги, какую я когда-либо держал в руках, — наконец произнёс он. — На ней что-то написано, но я не могу прочитать.

— Покажи, — попросила Зиглинда. Она протянула руку. — Её зовут Фараиза из дома Дерева, — прочитала она.

— Почему я не могу прочитать? — спросил Янош. — Я думал, что в империи везде одна и та же письменность.

— Да, — ответила Зиглинда. Она подошла к малышке и погладила её по голове. — Но у каждого королевства есть также свой язык. Фараиза означает Лучезарная.

— Что будем теперь делать, Хавальд? — спросил тихо Варош. — Похороним мёртвых?

Я покачал головой.


— Мы вытащим тела из воды. Зиглинда, ты знаешь их письменность?

— Да, точнее, Серафина знает.

— Тогда нарисуй знак загрязнённой воды. Я уверен, что он существует. Вы ещё что-нибудь обнаружили на телах мёртвых, Янош?

— Нет, их разграбили. Всем перерезали глотки, напавшие хотели убедиться в том, что выживших нет.

— Некоторые тела частично голые, — сообщила мне Поппет. — То, что ещё на них одето, сшито из дорого материала.

— Богатые или дворяне.

— Дворяне, — заявила Зокора. Она снова тщательно завернула ребёнка в пелёнки и вернула Лиандре. — Вы, люди, любите носить кольца, подтверждающие знак вашего звания. Это не практично, можно за что-нибудь зацепиться. Татуировка была бы лучше, к тому же её нельзя украсть.

Она встала на колени рядом с одним из мёртвых и начала его обыскивать.

— Куда вы клоните? — спросил я.

— Вот этот мужчина самый старший. На левой руке ему отрезали три пальца, пальцы лежат здесь в писке. Видимо, на нём были одеты дорогие кольца.

— Или, по крайней мере, важные. Возможно, перстни-печатки, — предположил Янош.

Я обратился к Лиандре.


— Фараиза выживет?

— Надеюсь. У нас нет молока, чтобы кормить её, только вода. Если скоро доберёмся до Газалабада и найдём кормилицу, тогда да. Но, если нам понадобиться больше времени…, - она замешкалась. — Я ничего не знаю о детях, понятия не имею, как долго они могут выжить без молока.

— Зокора, — осторожно спросил я. — Может вы…

Я ещё смог увидеть, как она качает головой.

— Мне до этого ещё далеко, — наконец сказала она на удивление мягким голосом.

— Тогда нужно поторопиться. Выдвигаемся, — сказал я.

Про себя я попросил у Сольтара милости для душ павших. У нас не хватало времени и воды, чтобы похоронить их. Я мог только надеяться, что они найдут свой покой.

— Я нашла ещё кое-что, — сказала Зокора. — Это лежало под телом старого мужчины, — она подошла ко мне и протянула кинжал.

Я провёл пальцами по богато украшенной рукоятке и слегка изогнутому лезвию.


— Это драгоценные камни?

— Цветные камни, да, — сказала Зокора.

— Рубины и изумруды, — отметил Янош. — И символ на рукоятке, такой же, как на цепочке младенца.

— Её отец или, возможно, дедушка, — предположила Зиглинда.

— Есть ли способ всё-таки ещё догнать караван?

Я покачал головой.


— Нет. Они двигаются не в нашем направлении, и они на конях. Если мы не сможем догнать их, то останемся без воды. Да ещё пешком… Я решил не ехать за ними.

— Но одна из молодых женщин должно быть мать, — заметила Зиглинда.


Я подошёл к Лиандре и легонько погладил личико Фараизы. Её кожа была тёплой и бархатистой. Она пахала так, как только пахнут младенцы, новая жизнь, посреди всех этих мертвецов. В этот момент я поклялся сам себе, что Фараиза будет жить.

— Я знаю, — сказал я. Подняв голову, я посмотрел слепыми глазами в их сторону. — Думаю, каждый из нас хочет привлечь злодеев к ответственности. Но у нас нет выбора. Здесь мы чужие, и можем лишь попытаться добраться до Газалабада. И как можно быстрее, чтобы Фараиза выжила.

— Благодаря милости богов у нас всё получится, — сказал Врош. В тоне его голоса звучала горечь, а поза говорила, что ему очень хочется поспорить с моим решением. Но без лошадей это было бессмысленно. — Борон, — сказал тихо Варош. — Твой слуга свидетельствует о преступлении и выдвигает обвинения.

Я ничего не сказал, но у меня по спине пробежала дрожь.

Я не знал, есть ли в Бессарине храм Борона, но, если всё-таки есть, не хотелось бы мне оказаться на месте этих преступников.

Мы уже возвращались назад, когда мне кое-что пришло в голову.


— Скажите, Зокора, вы хорошо разглядели лица людей из каравана?

— Хорошо.

— Вы можете их описать?

— Да. Предводитель был высоким и худым, густые брови, обветренная кожа, короткая седая борода и…

— Стойте. Я спрашиваю, потому что в городах часто можно встретить художников, которые рисуют рисунки за несколько медяков. Я только хотел узнать, сможете ли вы достаточно хорошо описать их для такого рисунка. Вы не забудете эти лица?

— Хавальд. Мне шестьсот семьдесят лет, и я могу описать тебе, как выглядел первый человек, которого я увидела.

— Это успокаивает.

— Я бы не была так уверенна. На нём была одета грязная шкура, волосы спутаны, он ходил ссутулившись, размахивал каменной дубинкой и ковырял грязными пальцами в носу, а потом съедал то, что выковыривал. Наверняка, один из твоих предков. Между вами есть сходство в области глаз.

ТЕЛЕГРАМ

Канал с обзорами, анонсами новинок и книжными подборками

Книжный Вестник

Бот для удобного поиска книг (если не нашлось на сайте)

Поиск книг

Свежие любовные романы в удобных форматах

Любовные романы

О психологии, саморазвитии и личностном росте

Саморазвитие

Детективы и триллеры, все новинки

Детективы

Фантастика и фэнтези, все новинки

Фантастика

Отборные классические книги

Классика
ВКОНТАКТЕ

Цитаты, афоризмы, стихи, книжные подборки, обсуждения и многое другое

Книжный Вестник
БИБЛИОТЕКИ

Библиотека с любовными романами, которая наверняка придётся по вкусу женской части аудитории

Любовные романы

Библиотека с фантастикой и фэнтези, а также смежных жанров

Фантастика

Самые популярные книги в формате фб2

Топ фб2 книги